3/4

Город готовился к своему дню рождению. Дата была скромной, зато круглой – двести тридцать лет. А потому, пока жилищно-коммунальные службы наводили марафет снаружи, внутри торгового центра, прозванного горожанами «рыбешка», тоже шли работы. Рыбешкой центр назвали сразу по двум причинам. Первая, очевидная, происходила из официального наименования – «Рыбников», в честь владельца. Вторая причина заключалась в том, что до постройки торгового центра его территорию занимал птичий рынок, на котором, в основном, продавались рыбки.

Виктория помнила и рыночек, и самого Аркадия Рыбникова – местного предпринимателя и депутата в одном лице. Ей даже посчастливилось встретиться с ним лично, когда снимали репортаж об открытии «рыбешки». Было это целых десять лет назад. Тогда она еще была беззаботной студенткой, подрабатывающей в закутке на первом этаже. Сейчас ее магазин одежды заметно расширился и переместился чуть выше, в прямом смысле слова – на второй этаж. Наверное, кадры той знаменательной встречи хранились в каком-нибудь темном архиве городского телевиденья. Викторию это мало интересовало. Она не была охоча до славы.

Вика раскладывала акционный товар: женские футболки с принтами в виде букетиков цветов и надписью «I’m like a flower. Don’t touch without reason». Надпись была сделана слишком витиеватым шрифтом и плохо читалась, а цветы после первой стирки местами облезали. И все же майки разбирали очень быстро, так как над ними висела очень привлекательная табличка «Товар со скидкой 70 %». Сама Вика предпочитала подобной одежде более дорогие, зато и более качественные блузки из магазина напротив.

По торговому залу разливался кондиционированный воздух вперемешку с медленными мелодиями из репертуара Норы Джонс[23] и Мелоди Гардо[24]. Этакая кашка-размазня для уставших от крепленного рока ушей.

Посетителей было немного. Две девчушки лет по пятнадцать оживленно обсуждали разные покрои джинсов, чуть в стороне от них молодой мужчина одну за другой сдергивал с вешалки клетчатые рубашки. Набрал штук пять и удалился в сторону примерочной. Обычный рабочий день в магазине одежды средней руки.

– Вик, – с какой-то подозрительной интонацией позвала Надя.

Она стояла на стремянке, укладывая на самые высокие полки небольшие рюкзачки. Вика подняла глаза, не понимая, почему подруга оторвалась от своего занятия и с удивлением смотрит в сторону выхода.

– Что такое?

– Скажи, ты видишь, то же, что и я? – интонация стала еще загадочнее.

– Да в чем дело? – не выдержала Виктория. Обзор ей закрывала высокая стойка с новой осенней коллекцией для мужчин. Пришлось бросить майки и выйти в проход. – Ух ты, Рома…

– Это же Сандерс, да? Я не сплю, нет? – сползая с лесенки, продолжала задыхающимся голосом вопрошать Надежда.

– Да. Нет, – поочередно ответила на оба вопроса Вика, окончательно выходя из-под защиты рыже-коричневых блейзеров.

– Виктория? Какой приятный сюрприз, – заметил ее художник.

– Вы опять за мной следили? – не обращая внимания на хватающую ртом воздух подругу, подплыла она к вошедшему.

– Что вы?! Даже мысли такой не было. Хотя нет, была. Но, клянусь, на этот раз мы столкнулись совершенно случайно. Вы наверно знаете: на третьем этаже недавно открыли магазин с товарами для рисования. Вот решил наведаться туда, заодно пополнить свои запасы грунтовки и красок. А вы, значит, тут работаете?

– Ага, тружусь в поте лица. Обновляем ассортимент.

– Значит, у вас не найдется времени выпить со мной кофе? – хитро улыбнулся мужчина. Вика отметила, что сегодня он не надел свои синие очки. Значит, не настолько они для него жизненно важны.

– Мне нравиться ваша формулировка вопроса, – автоматически складывая прихваченную майку, заметила женщина.

– Моя сестра так в детстве спрашивала. «Ты же не будешь эти конфеты?», «Ты же не хочешь идти сегодня в цирк. Я-то хочу на каток», – и прочее в том же духе. Видимо, я заразился этим от Алисы. Так что: найдется время?

– Ох… вы умеете уговаривать! – пыхтение позади уже невозможно было игнорировать. – Кстати, Роман, познакомьтесь – это ваша самая преданная фанатка.

– О! Здравствуйте!

Художник протянул руку топчущейся рядышком Наде. Кажется, от волнения та даже перестала моргать. Вылупилась на Сандерса своими и без того большими глазами и проблеяла:

– Господин Лех, это честь для меня. Вы – настоящий творец с большой буквы.

– С какой буквы? – не переставая улыбаться, уточнил мужчина.

– В смысле? Ах, господи! Вы большой шутник. С «тэ». – Кажется, первый шок от явления кумира прошел, и у Нади заработали мозги. Вика обменялась многозначительными взглядами с художником и предложила:

– Раз встреча состоялась, могу я ненадолго покинуть свой пост? Мы с Романом договорились выпить кофе. Если администратор будет спрашивать, скажи, что мне срочно понадобилось в аптеку или туалет. В общем, придумай что-нибудь. Хорошо, Надь?

Ответа от подруги не требовалось. Майка была заброшена на ближайшую вешалку, и Вика с Романом поспешили на выход. Художник сдержанно помахал Надежде рукой:

– Еще увидимся!

Та стояла, теперь так часто моргая, будто собиралась с помощью ресниц взлететь вслед за уходящей парочкой. На языке у нее вертелось множество колких ответов, но Надя так и не смогла ничего произнести. Она потирала одной рукой другую, все еще ощущая прикосновение шершавой ладони художника. И лишь спустя долгую пару минут смогла стряхнуть оцепенение и яростно выругалась себе под нос.


– Какой будете кофе? – Надо же с чего-то начинать разговор.

Я чувствовала себя последней скотиной. Бедная Надя, все-таки стоило хоть из вежливости пригласить ее с собой. Вот только у меня не было уверенности, что подруга из все той же вежливости не откажется от предложения.

Последний раз я видела Надьку такой потрясенной в девятом классе, когда на школьной дискотеке ее пригласил танцевать самый красивый мальчик из класса. Во всяком случае, то, что он красив, считало большинство наших девчонок. Лично я не находила в нем ничего особенного.

Если по возвращении Надя захочет меня придушить в одной из кабинок, то придется стоять и не дергаться. Но сейчас мне было не до ее мстительных планов. Я рыскала глазами по электронному табло, выискивая, чтобы такого заказать. Не слишком навороченного, то есть дорогого, но и не слишком банального, вроде «двойного эспрессо». Да-да, вечная проблема выбора.

Обычно кофе я брала этажом выше. Там стоял небольшой островок, торговавший пивом, закусками и всего пятью позициями горячих напитков: черный кофе, кофе с молоком, чай черный с лимоном и без, и чай зеленый. Меня это вполне устраивало, как и соотношение цена-качество. Рядом с островком располагалось еще куча разного рода закусочных, поэтому вокруг всегда было шумно. Покупателям на неудобства было плевать, они усаживались за столики и пытались переорать друг друга, внося свою толику в царящий хаос.

Тащить в такое место Романа я не стала. Слишком дешево во всех отношениях. А мне хотелось хоть раз выглядеть перед ним достойно, поэтому пригласила мужчину сюда – в небольшую, но уютную забегаловку, где бодрящую жижу подавали хотя бы в чашках, а не в бумажных стаканчиках. Поэтому его ответ меня очень удивил:

– Без разницы. Я просто хочу, чтобы он тупо был горячим, – и, повернувшись ко мне, пояснил. – На улице резко похолодало, а я весь день по городу бегаю в одной рубашке. Вот, смотрите.

Художник протянул руку, которая вся покрылась гусиной кожей. Надо же, а так не скажешь, что он настолько замерз. Лишь сейчас я заметила у него татуировку чуть пониже локтя. Несколько странных символов, значение которых мне было не известно. Роман проследил за моим взглядом и прокомментировал:

– Ошибка бурной молодости.

– Похоже на какие-то иероглифы…

– Да, что-то общее есть, – Роман ткнул пальцем в расположенную выше других загогулину, чем-то смахивающий на нотный знак бемоля. – Связь.

– А этот? Похоже на какой-то график функции.

– Верность. Их опоясывает символ выбора, – провел по изогнутой черной полоске Роман. – Остальные линии дают сочетание называемое «крест на могиле». Вместе все четыре знака образуют фразу, означающую в общем нечто вроде «неизбежность судьбы», «фатум».

– Я никогда прежде не видела такого.

Не люблю признаваться в подобном, но татуировка вызвала странное ощущение. Словно надо мной начало довлеть нечто мрачное, чему нельзя было противиться. Перед глазами промелькнул образ большой черной птицы, закрывающей солнце. Неужто опять приступ? Но нет, стоило Роману закрыть татуировку рукавом, как мне сразу стало легче.

– Мало кому известны эти знаки.

– Какой-то вымерший язык? Вроде клинописи или пиктограмм майя? – предположила я. – Просто больше ничего в голову не приходит.

– Нет, это искусственный язык, – поспешно бросил художник. До нас как раз дошла очередь делать свой заказ. – Мне американо, а девушка будет, я полагаю… да, точно… сделайте два американо и еще кусочек штруделя.

– С вас сто девяносто рублей, – кассир выдал нам распечатанный чек и номерок: – Поставите его на свой столик. Ваш заказ будет готов через несколько минут. Спасибо за то, что выбрали наше кафе и приятного аппетита.

Вся эта длинная речь была выдана на одном дыхании с неизменной дежурной улыбкой. У меня самой в загашнике была пара таких вот благодарственных заготовок. Раньше я не находила в них ничего дурного. Но чужая вежливость так отдавала фальшью, как порой резиной отдают китайская «кожаная» сумка или перчатки.

Мы выбрали столик подальше от входа, но не так далеко, чтобы потом пришлось пробираться через весь зал. Роман крутил между пальцами номерок, с двумя цифрами «7» и «3». Я приняла их за счастливое предзнаменование: четные числа нравились мне почему-то намного меньше нечетных. Разговор опять заглох. Пришлось спасать ситуацию.

– Значит, «тупо горячий»? Интересно…

– Что именно? – Мужчина определенно не хотел возвращаться из далекой страны своих размышлений.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Просто представила себе такую ситуацию. Где-то в параллельной реальности один одинокий мужчина приходит в кафе и спрашивает: «А какой у вас есть кофе?». А ему отвечают: «Сегодня такая плохая погода, идет фиолетовый дождь, вы, должно быть ужасно замерзли. Я бы осмелился посоветовать вам взять «тупо горячий» кофе с облаками из невероятно пушистых сливок»

Роман рассмеялся:

– Вы не пробовали писать книги? Или, не знаю… анекдоты сочинять?

– Что, глупость? – Зажмурилась я от смущения.

– Немного. Но что-то в этом есть. Я бы внес еще чай для неопределившихся, который менял бы цвет от нежно-изумрудного до насыщенно-коричневого. И, пожалуй, мороженое для чистюль, которое предупреждающе кричит, прежде чем капнуть на новенькую юбку. – Теперь пришла моя очередь засмеяться. – Знаете, Виктория, наши встречи приносят мне огромную пользу. Не знаю, может, вас уже тошнит от моего общества…

– Что вы!

– …но после общения с вами я ухожу наполненный. Духовно, я имею в виду. Вот прямо сейчас в моей голове (а вы помните – у меня внутри огромный колодец, откуда я черпаю вдохновение) рождается парочка идей. Знаете, иногда я спрашиваю себя, что хуже: когда их нет, или когда их слишком много? Половина того, о чем я думаю, так где-то и остается. Как вы сказали, где-то в параллельной вселенной. А здесь эти задумки похожи на мертворожденных младенцев. Обидно хоронить их вот так, даже не пытаясь спасти.

– Кстати, – вернулась я к прежней теме беседы, – тот знак. «Крест на могиле»? Почему он так называется?

– Не можете отстать от моей татуировки? – Вовсе не разозлился Роман. – Понимаю, она у многих вызывает интерес. Эти знаки… как бы объяснить… Я столкнулся с ними, когда мне было около двенадцати лет. Намного позже, уже будучи взрослым, копаясь в старом хламе в родительской квартире, обнаружил что-то вроде пособия. Некие записи на иностранном языке. Там были эти символы, этот алфавит. И я принялся их изучать. Вот и вся история.

– И вы можете писать на нем или…?

– Он не предназначен для передачи информации. Знаки можно комбинировать определенным образом, получая новые значения, но написать такими значками письмо или даже свое имя не выйдет. Я вас разочаровал?

– Наоборот, еще больше заинтриговали. У меня, скажем так, фетиш на всякие мистические штучки. Не то, чтобы я верила в астрологию или там, в духов. Просто мне нравиться обладать неким знанием. Чего угодно, от построения хайку до гадания на картах таро. Наверное, я слишком тщеславна. Но иногда так хочется щегольнуть какой-нибудь заумной фразой или сделать нечто такое, чтобы окружающие рты пооткрывали.

Тут принесли наш заказ, и пришлось отвлечься. Официант выставил на середину стола две чашки и тарелочку со штруделем. Я думала, что последний предназначался Роману, но мужчина отодвинул тарелку в мою сторону.

– Это мне?

– Да.

– Спасибо. Хм… надо же… я ведь ни разу не пробовала штрудель. Сколько раз порывалась его заказать, да все как-то…

– Не решались? Боялись развеять ореол таинственности над этим блюдом?

– Скорее, как вы, бежала от новизны, – ковырнув ложечкой тесто, честно ответила я. – А теперь прошу меня извинить, раз мы с этим австрийским красавцем, наконец, нашли друг друга, позвольте мне ненадолго замолкнуть.

– Изобразить барабанную дробь? – поинтересовался Роман. – Все-таки такой торжественный и напряженный момент. Это не шутки Виктория. Этот обольститель станет для вас первым, и все прочие штруделя… штрудели вы будете сравнивать именно с ним. Учтите это, вынося свой приговор.

Кусочек выпечки шлепнулся обратно на тарелку. Ложка в моих руках тряслась вместе с рукой и остальным телом.

– Так нельзя, – сквозь слезы прохрюкала я. – Роман, вы – невозможны.

– Салфетку? – Услужливо протянул квадрат тонкой бумаги художник.

– Благодарю. Признайтесь, сколько жизней вы загубили? С вами опасно садиться за стол. Так и норовите довести человека до того, чтобы он подавился от смеха. Ох…

Мужчина опустил глаза и попытался изобразить крайнюю степень раскаянья. Пока он дурачился, я предприняла вторую попытку хоть немного поесть.

– Знаете что? Не знаю, как другие, но данный экземпляр очень смахивает на плод любви шарлотки и язычка. Серьезно. Слоеное тесто и много-много яблок. Суховато, но с кофе пройдет. Теперь мы с вами поменялись ролями. В прошлый раз это я ломала ваши стереотипы касательно новых блюд, а вы меня допрашивали. Теперь я болтаю без перерыва, и даже не спросила: вы согрелись?

– Да, согрелся. Видите, мы – идеальная пара. Оба боимся нового, оба обладаем убийственным юмором. Может, создадим творческий дуэт? Будем писать репризы, а потом выступать с ними на публике. Если нас не изобьют, то, возможно, кое-что заработаем. А то быть художником, ужас, какое дорогое удовольствие.

– Магазин! Я забыла сказать: он сегодня работает до трех часов. Там объявление висело… вот тупица!

– Ничего, у меня есть целых двадцать минут в запасе, – посмотрел на часы Роман. – А вот вам стоит поспешить, чтобы избежать неприятностей с начальством. Жаль. Я бы посидел вот так еще, но…

– Да… Роман…

– А? – он поднялся вслед за мной на ноги.

– Ничего. Просто… я бы тоже посидела, – повисла пауза. Художник смотрел куда-то в район моего правого плеча, я снова уставилась на его руку, желая, и одновременно боясь, увидеть татуировку. – Ладно, до свидания.

Он ничего не ответил. Когда я выходила, Роман по-прежнему стоял, будто опять провалился в свое собственное измерение.



Дорога


Символ правой руки. Общий знак, действующий для связки других пиктограмм. Обычно пишется серыми, темно-коричневыми или черными красками. Написанный светлыми тонами означает – «очищение от лишнего», «основной смысл».

Загрузка...