Знахарь (СИ)

Глава 1. Ученик

Целитель Лутт.

Через месяц бродяга сделался своим в обители. Безотказный в работе, выносливый, как мул, почтительный и спокойный, он с лихвой отрабатывал ночлег и кормежку. И еще одну интересную особенность заметил Лутт, иноземец ловко избегал конфликтов, заранее исчезая с места драки и даже ссоры. Учился языку он быстро, не стеснялся насмешек, старался больше беседовать. Руки бродяги огрубели, но так и остались тонкими, даже изящными. Лутт, по служебной необходимости, осмотрел иноземца ещё в первый день. Ни единого шрама на теле бродяги не было. Имя у иноземца было незнакомое Павел Ильич. Никто так его называть не хотел, сошлись на более короткое имя — Паша.

Паша.

Обитель единого бога была идеальным местом для вживания в новом мире.

Безопасность и достойное существование, плюс терпимость к чужим чудачествам. Что ещё можно было просить от судьбы? Через месяц я смог бегло разговаривать на бытовые темы. Всё шло хорошо, слишком хорошо. Настораживало только неназойливое внимание целителя Лутта. Я часто ловил на себе взгляд этого коротышки. От интереса других членов обители спасал мой, слишком низкий, социальный статус. В конце месяца возникла совсем неожиданная проблема — секс. После того, как мне стукнуло шестьдесят, мне стало хватать одного часа в неделю, проведенного с женщиной, чтобы не испытывать повышенного интереса к ним. За последний год я совсем потерял интерес к противоположному полу, из-за тяжелой болезни. Нынешнее моё общее выздоровление сыграло со мной глупую шутку, я начал заглядываться на местных красоток, часто еще нестарых, сам не имея ни малейшего шанса. Пристальное внимание к одной из самых красивых женщин в обители помогло мне открыть в себе новое свойство. Сорокалетняя Марта приехала из соседнего селения для лечения заболевания печени. Лутт терялся в догадках о причине болезни. Моё особое зрение позволило мне увидеть огромного червя-паразита. Я так сильно желал помочь Марте выздороветь, что червяк замер, как будто парализованный, перестал сосать из Марты соки и с каждым днем становился всё меньше и меньше. Марте почувствовала себя лучше, она засобиралась домой, а я не мог объяснить ни ей, ни Лутту, что выздоровление не завершено. После отъезда Марты я начал пристально всматриваться в пациентов Лутта, пытаясь определить болезнь и вылечить её. Иногда, достаточно редко, у меня получалось. Всё свое свободное время я пытался увидеть свой мир, шагнуть к себе домой, но у меня ничего не получалось. Зато стало получаться, на первый взгляд, нечто малополезное — я смог изменять себя. Началось это из-за новой работы. В обители затеяли копать огромный погреб, и хотя ладони у меня уже достаточно загрубели, я в первый же день стер их лопатой в кровь. Желание получить защиту в виде мозолей было огромно. Дальше начались эксперименты, что-то увеличить, что-то уменьшить.

Изменение держалось недолго, через некоторое время организм снова восстанавливал мой прежний облик. Волосы я сбрил на пятый день и теперь, как в молодости, щеголял каштановой гривой. Эта грива стала катализатором крайне неприятной истории. Точно такие волосы были у Фреха, сына старосты соседнего села. Ростом и телосложением мы были похожи. За два месяца я здорово отъелся, и перестал напоминать ходячий скелет. Заносчивость сына старосты, его любовь к глупым шуткам, подвигла меня на еще более глупую месть. Я продал кинжал, носить который не имел права, добавил трофейные деньги и купил штаны и рубаху, похожие на те, что носил Фрех. Мысль об ответной «шутке» посетила меня за пару дней до деревенского праздника. У Фреха была невеста, дочь священника. Сам Фрех не горел желанием жениться, а вот невеста, явно, торопилась выйти замуж, по местным меркам она слишком засиделась в девках. Я решил вечером, в конце праздника, когда темно и публика пьяна, изобразить из себя Фреха, и своим неприличным поведением ускорить свадьбу. Конечно, в мои планы не входил ни секс с чужой невестой, ни громкий скандал с расстройством свадьбы. Мне казалось, что семнадцатилетняя Зюс, имеющая взрослый, сложившийся характер, не даст Фреху возможности слоняться без дела по округе. Целый день я «делал» своё лицо похожим на лицо Фреха. Результат оказался превосходным, но голос мой остался прежним. Следовало поменьше говорить, притворяясь совсем пьяным. Дождавшись, когда Фрех отправится вылить из себя переработанное организмом пиво, я тихонько прокрался за ним и усыпил. Хотя такой сон, скорее, напоминал потерю сознания. Оттащил Фреха на конюшню и укрыл попоной, ночи становились слишком холодные, осень на дворе. Затем я, пошатываясь, вернулся к длинному столу, только не к дружкам Фреха, а к Зюс, чем невероятно её обрадовал. Лицо Зюс выражало скуку, но эмоции я читал легко. Иногда мне казалось, что я смогу читать даже мысли, стоит мне чуть сильнее сосредоточиться. Сердце у Зюс забилось с пугающей частотой. Я придвинулся вплотную и пьяно облапил «невесту». Соседки Зюс по столу прекратили болтовню и впились в меня глазами. Бестолково обслюнявив Зюс лицо, я чуть не свалил её с лавки. Такое продолжение ей явно не понравилось, но внешне Зюс ничем это не проявила. Зазвучала музыка, и я утащил невесту танцевать. Полностью опозорившись на этом поприще, я, на глазах у всех, уволок невесту к конюшне. На этот раз Зюс оказала мне решительное сопротивление. Поднимать крик она не хотела, а физически я был гораздо сильнее. На конюшне я усадил её на мягкое сено и нежно поцеловал. Постепенно Зюс успокоилась, возможно, смирилась с добрачной потерей невинности. Целовал я её, чтобы не выдать себя голосом. Так продолжалось минут тридцать, что устраивало нас обоих, я тянул время, она получала надежду на пристойное завершение вечера. В одной из редких пауз Зюс отстранилась, внимательно посмотрела на меня и спросила.

— Кто ты? Я изобразил полное удивление.

— Фрех целуется по-другому, он более опытный. Увы. Ты целуешься приятно, но, … как соседский мальчишка, неуверен в себе, — Зюс смутила меня таким сравнением. Я молча отвел её к спящему Фреху.

— Ты маг? — спросила Зюс, и добавила, — я сразу поняла, что ты не Фрех. И хотя ты молодой и неопытный маг, но у меня кружилась голова от твоих поцелуев. Может, снимешь иллюзию? Я хочу увидеть твоё лицо.

— Это не иллюзия, это другое, — я не сдержал молчания. Её глаза сверкнули. Она услышала мой голос. Я повернулся уйти, но Зюс встала на цыпочки, обняла меня за шею, потянулась к моим губам. Несколько секунд я витал в облаках. Какое это чудо, когда чувствуешь эмоции партнерши. Когда я вернулся на землю, то обнаружил свои руки чуть ниже талии Зюс. Она была также удивлена и смущена, как и я. Бегство моё было стремительно до неприличия.

Зюс.

Через пару минут Зюс пришла в себя. Таких бурных эмоций она ещё никогда не испытывала. Но витание в облаках уступило место практической целесообразности. Зюс сбегала за парочкой самых близких подруг, рассказала им о мгновенном сне пьяного Фреха, и, заодно, пожаловалась на недостаток внимания с его стороны. Подруги ей не поверили, но донести до лавки Фреха помогли. На следующий день, по горячим следам, Зюс отправила родителей к старосте в гости. Тот уже слышал сплетни о происшедшем на вчерашнем празднике, ссориться со священником ему было не с руки, а мнение Фреха никто учитывать не стал. Срок свадьбы был, наконец, твердо назначен. Сама Зюс занялась сбором информации. Она перебрала в памяти всех высоких стройных молодых мужчин, их было мало, они все были Зюс знакомы, и голос мага был чужой. Маг как-то странно разговаривал, смягчал гласные. Зюс зашла с другой стороны, начала перебирать всех иноземцев и вспомнила Пашу. Каков хитрец маг, носит иллюзию старика. Зюс сразу же посетила обитель и внимательно присмотрелась к старому бродяге. Такая маскировка могла обмануть только простаков.

Паша.

Зюс пришла через час после начала работы, внимательно посмотрела на меня и ушла довольная. Вот такой я невероятный маг и хитрец! Любая девчонка вычисляет меня на счет раз. Что же она будет делать дальше? Поднимать шум не в её интересах. Подожду. День прошел спокойно, а вечером, выйдя после ужина на громадный двор обители, я увидел Зюс, сидящей на скамье у ворот. Она сделала мне знак и вышла наружу. Пришлось последовать за ней.

— Господин маг, я не собираюсь раскрывать тебя, — заявила Зюс. Я благодарно кивнул головой.

— Не стану просить показать настоящее лицо, или спрашивать имя. Я продолжал молчать.

— Но у меня есть просьба. После твоего появления в обители целитель Лутт стал легко лечить самые тяжелые недуги. Я думаю, что это ты помогаешь ему. Моя мать мучается обычной грыжей. Лутт утверждает, что такое не лечится. А ты сможешь вылечить?

— Я попробую. Но как ты можешь потом это объяснить всем? — удивился я.

— Перед свадьбой мы всей семьей поедем в город за покупками. Я уговорю мать зайти помолиться в храм святого Целителя. Дальше всё просто — случится чудо. Попрошу Лутта отпустить тебя с нами кучером. Обитель должна помогать отцу, а ты работаешь за еду, выгодный работник.

— Я не смогу работать кучером, — разрушил я хитроумные планы Зюс.

— Пустяки. В дороге ты занедужишь. Я легко заменю тебя.

— Хорошо. Я согласен. У меня вопрос к тебе. Неужели так бросается в глаза, то, что Лутт стал лучше лечить? — я запаниковал.

— Ничего подобного нет. Я тебя провела. Ты пока еще слишком молод, легко попадаешься на уловки, — засмеялась Зюс, пытаясь к тому же узнать мой возраст. Я четко почувствовал её мысль. Как интересно, скоро начну читать мысли людей, как в открытой книге. Нет, это не интересно, это гадко. Я могу посмотреть на Зюс сквозь одежду, но не делаю этого. А мысли читать совсем некрасиво.

— Где ты, маг? Ау! О чем задумался? Наверное, мечтаешь в дороге вволю со мной нацеловаться? Не рассчитывай на это? — а сама вспомнила сладкие наши поцелуи. Как же неприлично подслушивать чужие мысли. И надо прекратить глупо улыбаться. Химия гормонов сбивает мои мозги набекрень. С этим надо что-то делать.

Целитель Лутт.

Жена священника из ближнего села пришла просить себе кучера для поездки в город. Очень странная просьба. Во-первых, попросила именно Пашу, никто ни разу не видел его с лошадьми. Во-вторых, пришла жена, хотя положено было явиться священнику. В-третьих, вид у Паши последнее время очень странный, может он прелюбодействует с женой священника? Странный. Очень странный человек, этот Паша. Кто он? Откуда? За два месяца жизни в обители ничего о своем прошлом Паша не рассказал, хотя разговаривать научился неплохо.

Паша.

Всё дорогу в город Зюс строила мне глазки, благо её мать сидела в пролетке и не могла видеть дочкины художества. Я притворился последним тупицей, и занялся обследованием её матери. Лечить грыжу без хирургического вмешательства, на мой взгляд, безнадежное занятие.

В городе женщины занялись скупкой бесполезных вещей и, пока у них было деньги, поход в храм откладывался. Деньги истощились только вечером, и оказалось, что единственное важное дело в городе — посещение Храма. Даже не веря в Единого, я был потрясен красотой и одухотворенностью этого места. Зюс с матерью бывали в городе по несколько раз в году, вид храма стал для них обычен, а для меня это было чудо. Видя мое лицо, служка затараторил историю храма. По легендам само место это было особенное, а храм во все времена был очень почитаемым. Ночевал я на конюшне, видимо, деньги женщины истратили все. Оказалось — причина в ином. В трактире мне пришлось бы делить комнату с множеством слуг, в конюшне я был один. Чуть стемнело, раздался шорох и я «услышал» мысли Зюс. Лучше было бы спрятаться, но меня уже нашли.

— Я хотела поблагодарить тебя, маг, за согласие лечить мою мать одним скромным поцелуем, — привела девчонка фальшивую причину и нежно обняла меня. Мысли путались у неё в голове. Было непонятно, то ли она прагматично хочет забеременеть от мага, то ли ей не дает покоя то сладкое волнение, которое она испытала со мной на празднике. Затем добавилось неприличное любопытство. У Зюс была не голова, а слоеный пирог. Отключить её мысли было невозможно, она думала так «громко»! Хорошо, что хотя бы во время секса Зюс перестала думать и начала чувствовать. Я зря волновался по поводу потери невинности Зюс. Я был не первый, судя по её опыту, даже не второй. Хорошо, что она избавила меня от слушанья её мыслей по сравнительному анализу моих способностей. На обратной дороге, на привале, я погрузил мать Зюс в обморок-сон. Зюс вправила матери грыжу, и я потратил два часа в попытках нарастить брюшную стенку. Раздражение, злость на самого себя, на свою безграмотность вылилось у меня в острое желание знаний. Я вспомнил большой учебник анатомии и физиологии человека, который на ночных дежурствах штудировала медсестра в больнице. Учебник появился у меня в руке, просто возник из воздуха, хотя в сумраке четвертой «картинки» мелькнул свет. Начинаю потихоньку воровать, усмехнулся я смущенно. Дома кто-то оплатит мою «шалость» в пятикратном размере. Зюс ахнула, увидев книгу.

— Я не уверен, что всё получилось так, как положено. Ты дома понаблюдай, не давай матери поднимать тяжести. А я ещё пару дней в книге почитаю про эту болезнь, — отвлек я Зюс разговором.

Но у Зюс в голове роились совсем другие мысли. На этот раз я был только рад её намерениям. Похоже, я превращаюсь в наркомана. Может быть, я ко всему прочему ещё и эмоциональный вампир? Тьфу! Кыш, мерзкие мысли.

По дороге в обитель я мучился сомнениями. Мне дан несравненный подарок — новая жизнь. Начал я её с мародерства, продолжил обманом, а теперь дошел до воровства и соблазнения чужой невесты. Конечно, в той, прошлой жизни, я не всегда говорил правду, но не жил ложью.

Ближайшие две недели всё свое свободное время я делил между учебником и Зюс. У меня оставалось всего полчаса светлого времени до ужина. Это было время для учебы. Раньше, после ужина, я следил за работой Лутта. Теперь это время забирала Зюс. Я облюбовал для сна громадный сеновал, где работал днем грузчиком. Местные жители боялись работать на сеновале, а тем более спать там. С наступлением холодов на сеновале селились мыши, вслед за ними приползали змеи. Мои вещи в доме на Земле пока никто не трогал. Первое, что я притащил сюда, был ультразвуковой прибор для отпугивания грызунов. Я включал его на час-другой, поздно вечером, и батареи хватило на целых две недели. Потихоньку, я натаскал себе с Земли зимний комплект одежды, зимние сапоги, пару одеял и другую мелочь. Фонарика хватило ненадолго, поневоле пришлось колдовать. Я уже совсем разуверился в себе, никак не получалось изготовить холодный свет, а горячий мог случайно спалить весь сеновал. Хотел уже начать воровать батарейки в земном магазине. Холодный свет у меня так и не вышел, но я забрал из сарая свой старый велосипед. Снял с него фонарик, а на крышу сеновала укрепил крошечный ветряк. Теперь, после ухода Зюс, я полчаса лежал, следя за её прогулкой домой. Предупреждал её о нежелательных встречах, отвлекал внимание случайных прохожих. Зюс делалась на эти полчаса «невидимкой». И только потом, я включал фонарик и принимался за чтение. Конкуренция даже за такую работу в обители резко возросла. Сезонные рабочие заполнили обитель. Зимой они были готовы работать за еду и стали выживать чужака — меня. Однажды Зюс заговорила со мной о большой цене моей книги, чем навела меня на мысль, как мне получить достаточно денег, чтобы прожить зиму. Дома, на Земле, у меня было несколько книг о живописи, с иллюстрациями картин. Я достал самую простую, самую тонкую книгу и отправился продавать её в город. Идея оказалась правильной, и я смог продать три книги. Денег хватало, чтобы прожить зиму в городе, но я собирался учиться у Лутта дальше. Зюс вышла замуж и её визиты ко мне прекратились. Потеряв работу, я потерял своё жильё, но сразу нашел еще более удобное. В башне обители, на самом верху, находилась холодная, продуваемая всеми ветрами комната. Жить там зимой было невозможно, все четыре стены были, просто, ледяные. Я забил наглухо оба маленьких окошка, вымел весь мусор, на шпиль башни перенес свой ветряк. Проблема тепла решалась просто, в камине у меня постоянно горел волшебный огонь, а перед камином лежало несколько поленьев, на случай нежданного визита.

Всю зиму я учился у Лутта и тосковал по Зюс. Тоска была такая сильная, что я боялся «украсть» Зюс из мужниной постели. Лутт учил меня бескорыстно, но сразу предупредил, что применять свои знания я не смогу до тех пор, пока не окончу университет в столице, не дам клятву, и не получу жетон гильдии. Но я смогу помогать члену гильдии: вымыть рану, сделать массаж, подать лекарства и инструмент. Денег Лутт за леченье не брал, больные жертвовали на обитель, поэтому мне платить тоже не мог. Учеба в университете стоила огромную сумму, накопить которую рядовому гражданину было очень сложно, а мне невозможно. Обучая меня, Лутт нарушал медицинскую клятву: «Клянусь всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство: считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним своими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора; наставления, устные уроки и всё остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому.» Я был удивлен, разные миры, но насколько идентичны медицинские клятвы. В моем учебнике был приведен текст «Врачебной заповеди», опубликованный в 1848 году в Женеве.

Глава 2. Поединок

Паша.

Подключив ультразвуковой прибор для отпугивания грызунов к ветряку, я добился того, что мою комнату стали избегать. Поднимаясь по лестнице к себе в комнату, я и сам испытывал неприятное чувство. Но замок на дверь я всё равно поставил.

Жил я одиноко, друзей не заводил. После Зюс, ни одна из женщин не казалась мне желанной. Казавшийся огромным, запас знаний Лутта на поверку оказался не таким уж большим. Настойки и растирки были сомнительны по своему воздействию, я ясно видел, как реагирует организм больного на лекарство. Весной, когда потеплело, и мои конкуренты разбежались из обители, я смог наняться на привилегированную работу — привратником. Ни один посетитель обители не мог миновать меня. Больных я обследовал уже на воротах, в то время, когда расспрашивал их о причине визита. Очередной больной в разговоре со мной так сильно фонил ненавистью, что я открылся и прочитал его мысли. Его черная душа была полна планов, и все они были омерзительны. Я не стал его лечить. Что такое болезнь? Испытание? Наказание? Кто я такой, чтобы вмешиваться в судьбу человека? Две недели я бездельничал на воротах, пока не появилась Она.

Вирту.

Дочурка кашляла кровью, не переставая. Вирту уже сожалела о том, что поехала в такую даль, но дома казалось, что другого выхода нет. Слава о целителе Лутте докатилась до маленького городка, где проживала Вирту, ранней весной. На раздумья и сборы ушла неделя, еще три дня заняла дорога. А тут еще наглый привратник отрывает драгоценное время пустыми расспросами, не пускает в обитель.

Возможно, что именно те несколько минут, истраченные на пререкания с привратником, оказались решающими, и целитель Лутт отложил прием на следующий день. Мерзавец-привратник. На ночь глядя, предстояло вернуться назад, в ближнее село, и проситься на постой у незнакомых людей.

Паша.

Сегодня прием у Лутта был только до обеда, напрасно я пытался втолковать это очередной разгневанной фурии. Через полчаса, ничего не добившись в обители, она возвращалась обратно. Если бы послушалась меня, то смогла бы засветло попасть в село, и легко устроилась на ночлег. Женская логика — это полное её отсутствие. А вот девочка на руках у грозной тигрицы до утра не доживет, это я понял только сейчас.

— Уважаемая, ваша повозка уже уехала, а до села далеко. За одну медную монетку я сдам вам на ночь свою комнату в обители. Сам переночую на сеновале.

— Согласна. А ты не боишься змей, они сейчас начинают просыпаться под сеном, — после долгого раздумья ответила измученная, обессиленная, потерявшая волю «тигрица». Мало ей забот о дочке, она успевает подумать о других.

— На нашем сеновале они не водятся, — успокоил я её. Подъем женщину утомил, но мне она доверила только сумку с вещами. Хотя я уже решился помочь её ребенку, и для этого лучше мне было нести девочку на руках.

— Прошу простить, гостей у меня не бывает. У меня беспорядок, — сказал я дежурную фразу. Толстые стены остывали медленно, и к вечеру комната еще не успела остыть. Я поставил подсвечник на камин, и занялся растопкой дров, справился не сразу, с непривычки.

— Я согрею молока для девочки, — кувшин с молоком вечерней дойки я получил полчаса назад. Молоко в обители было самым дешевым продуктом, я покупал его из экономии. Налил молока в три кружки. Женщина, молча, угостила меня хлебом. В молоко для девочки я незаметно бросил двойную дозу стрептомицина, других антибиотиков у меня не было. Никогда не пробовал лечить чахотку, надо было подстраховаться. Ночью на сеновале я не спал, пытаясь вылечить девочку. Но или расстояние было слишком велико, или случай был сильно запущен, но горящий очаг в легких не исчезал.

Вирту.

Привратник оказался не таким вредным, как казался вначале. В его теплой комнате дочка быстро уснула. И поутру всё казалось не таким мрачным. Впервые за три дня, путешественницы выспались, а привратник сам отвел обеих к Лутту.

— Чем больна твоя протеже? — почему-то обрадовался коротышка, — тяжелые думы покинули твою голову, Паша?

— У девочки чахотка, — коротко ответил Лутту привратник.

— Вот как! Вот как! — низенький целитель бурлил от излишков энергии. Лутт осматривал дочку и цокал языком от удивления.

— Какой запущенный случай! Тут до осени провозишься. Бобровая струя, медвежий жир, черника и брусника с медом, — Лутт разговаривал сам с собой.

— У меня нет денег, чтобы жить в обители полгода. Да и как я могу бросить дом и семью на такой срок? — Вирту сильно расстроилась. Целитель удивился.

— Через две недели девочка пойдет на поправку, тогда продолжить лечение можно будет дома. Надеюсь, прожить две недели в обители вы сможете?

Паша.

Болезнь не хотела отступать. Все мои навыки и умения пасовали. Стрептомицин закончился за два дня, и я начал воровать антибиотики в больнице, где лечился в последний раз. На этот раз я не испытывал никакой неловкости.

Через неделю временное отупение прошло. Я увидел красную ниточку, тянущуюся из легких девочки. Как я мог раньше не догадаться — колдовство! Кто-то хочет уморить девчонку! Весь гуманизм, пацифизм, конформизм и другая хрень, выветрились из меня в долю секунды. Найти и уничтожить.

Лутт сходил к монаху, заправляющему хозяйством в обители, тот отпустил меня на пару недель, навестить родных. Мне не хотелось терять место работы и жильё. Через три дня я нашел этого мага. Всё-таки здорово, что маги учатся в университете. Строгие каноны консервативной науки, традиции и дисциплина сделали за меня половину работы. Маг почувствовал моё внимание ещё до того, как я его увидел глазами. Я ощутил его беспокойство и мгновенную концентрацию. Не чувствуя никаких угрызений совести я стал читать его мысли, поэтому своевременно заметил создаваемое магом заклинание. Магу требовалась вербальная поддержка для построения, поэтому я его просто парализовал, но оставил в сознании. Ужас, возникший в голове мага, ударил по мне кувалдой. На мгновение я чуть не потерял сознание, эмоции это тоже оружие. Маг сидел в отдельной комнате ресторана, ждал встречи с клиентом. Я немного просмотрел будущее, у меня оставалось пара свободных минут. Отключив от себя внимание, я вошел незамеченным никем в ресторан и легко добрался до комнаты мага. Я думал задать пару вопросов, убить злодея и уйти. Не удалось. Цепочка тянулась длинная. Маг был исполнителем, не знающим заказчика и смысла заказа. Ничего личного, просто работа. Ему поручили отвлечь внимание Вирту от повседневных дел. Он выбрал простейший способ. Работы было много, и маг забыл снять проклятие. Мне нужно было еще поработать с магом, а через минуту должен был войти его новый клиент.

— Я сниму заклинание, веди себя естественно. После ухода клиента поговорим ещё, — я постарался быть убедительным. Скатерть на столе свисала до пола, и я залез под стол. Мысли у мага были такими громкими, что пришлось приглушить звук. Я представил себе обычный ползунок уровня звука с делениями. На максимуме стояло полсотни, я уменьшил до десяти. Обычные люди так громко, как этот маг, не думают. Мелкий клиент ушел быстро. За две короны он захотел получить в любовницы соседку. Разговор шел об одной встрече, и я удивился, до чего довела мужика страсть, он копил деньги полгода. Клиент отдал всю сумму сразу, маг вел свои дела честно.

Слишком охотно повел меня маг к себе домой. Пришлось спросить его о защите его жилища. Я узнал много интересного и задумался, было бы гораздо проще умей я «читать» прошлое, человеческую память. Я был уверен, что смогу этому научиться. Странное чувство не покидало меня с момента появления в этом мире, что я могу овладеть любым умением, стоит мне только очень сильно захотеть. Хотя холодный свет у меня так и не вышел. Стоило чуть-чуть отвлечься, как я чудом не попался в самую простую ловушку, о которой маг забыл. Он отключал её, для себя, автоматически, я насторожился в последний момент. Два дня я мучил мага вопросами, пока в его голове не промелькнул эпизод, где пола длинного плаща заказчика отошла в сторону, и маг увидел рисунок на пряжке сапога. В голове мага мелькнуло понимание, чей это слуга. Больше маг мне не был нужен. Отпала необходимость его убивать, я узнал, что мага, обычно, никто не посещает. Я украл с Земли наручники и приковал мага к тяжелому столу. Затем парализовал мага, оставив в движении только левую руку, уставил стол кувшинами с водой, бросил пару буханок хлеба. Мысль мага о том, как он найдет меня, и что потом со мной сделает, позабавила. Лицо я изменил, одежда у меня самая простая. Кроме того, магу нужно еще вылечиться от паралича, а без денег и ценностей сделать это непросто. Свою одежду я положил в мешок, и переоделся в самую свободную одежду, из запасов мага, тот был немного стройнее и ниже ростом. Еще пару часов я потратил на перестройку лица, но магу на глаза не попадался. В моем распоряжении осталась еще пара часов до закрытия банка, где маг хранил деньги, но сначала я снял номер в гостинице, оставил там свои вещи и оба мешка награбленных ценностей. Бандитом жить было выгодно. Впрочем, я не планировал оставлять деньги себе. В банке всё пошло, как по маслу. Когда знаешь, какой ответ ждет от тебя служащий банка, грабить банк легко. Банковский счет мага я опустошил, лишь это вызвало легкое недоумение, не более. Целую неделю я посвятил подготовке. Знакомство с заказчиком момент опасный. Барон Приор, очень богатый и влиятельный дворянин, владелец этого, пусть небольшого городка, почему-то нанимает заштатного мага для операции в соседнем городе. Зачем ему такие сложности в делах с беднячкой Вирту. Странно. Непонятно, а, значит, требует осторожности. Особенно насторожили меня сведения об увлечении барона, тот коллекционировал артефакты черной магии. То, что Вирту привержена черной магии, я сразу отмел. Цельная, чистая душа Вирту была передо мной, как на ладони. Такая женщина не потерпела бы рядом с собой мужа с черной душой. Ранним утром в замок барона вошел «обычный зеленщик», через день, привозящий свою тележку на кухню. У зеленщика в этот день был выходной, но охрана не обратила на данный факт внимания. На кухню я не пошел, а, найдя укромный уголок, с полчаса присматривался к структуре охраны замка. От артефактора черной магии, я ожидал большей расхлябанности в части обычной охраны. Крутой профи, наверное, нашел бы уйму возможностей проникновения, тем более с моими способностями. Мне же казалось, что охрана чрезмерна. Возможно, у барона тяжелые дни, черная полоса.

Я собрался выйти из замка, чтобы потом подготовиться тщательнее, но услышал за стеной, в подвале, громкие мысли явного врага барона. Проведя аналогию с громкими мыслями моего недавнего знакомого мага, я заподозрил магические способности у человека за стеной. Маг явно замышлял допрос и убийство барона. Если замысел удастся, то мне не нужно будет изображать из себя Зорро. Любопытство вещь хорошая, но пусть останется в этом мире загадка, если смерть барона обеспечит безопасность невинного ребенка. Маг-диверсант оказался в глупой ситуации. Он пробрался по секретному подземному ходу в замок, а выход, или правильней вход, оказался закрыт. На старинном плане был пустой подвал, а теперь в подвале хранили вино. Сейчас маг сокрушался, что не рискнул идти через ворота, побоялся, что амулета, скрывающего магию, будет недостаточно, и охранный амулет на воротах подаст сигнал тревоги. Вот оно как! А я прошел. Сразу два открытия: во-первых, мою магию амулеты не определяют; во-вторых, какой же я дурак. Подошел к двери подвала — обычный амбарный замок для очень честных людей. Вынул перочинный нож, попробовал открыть замок штопором. Получилось.

Нет, какие же местные маги сволочи! Я собрался ему помочь, а маг собрался меня убить. Пришлось изобразить, что меня отозвали на минутку. Маг выглянул, увидел, что никого нет, и тихонько прокрался по галерее к донжону. Интересно, что я вижу мага только на двух картинках, на третьей — обычной его не видно. Ходить за таким мастером опасно, отсюда прослежу, из подвала. Я затащил в подвал тележку, притворил дверь, переместил из своей комнаты свой граненый стакан и нацедил вина из запасов барона. Как медленно и осторожно двигается маг! Оказывается, маг служит в императорской страже. А барон то у нас диссидент! Чуть сосредоточился, смотрю панораму глазами мага. Интересное кино. Хватит развлекаться, попробую определить место мага на схеме охраны, той, что я построил час назад. Так. Эти двое магу не видны. Попробую немного притушить их внимание. Маг прошел, заметил их, списал нежданную удачу на свою замечательную невидимость. А две скрипучие половицы всё-таки заскрипели.

Двигаемся дальше. Уперлись в дверь. Двое с этой стороны, двое с той. Ну и чего он ждет? Никто никуда не уйдет. Собрался убивать — убивай, нечего мне нервы мотать. Убил первых двух тихо, даже трупы придержал от падения на пол. Аккуратно так уложил. Ребят, между тем, жалко. У первого невеста на сносях, у второго четверо детей на шее, он с дежурства каждый раз им маленькие подарки приносил. М-да! Не понял! Почему тревога? Какой такой датчик сработал? Маг не слышит, тупит. Я ему сейчас оттранслирую в ухо. Задергался. Решился, только вперед! Двух вторых тоже ухайдокал. Профи! Ребята были настороже. Дверь заварил автогеном, иначе это заклинание не назовешь. Как же он обратно вернётся?

Барон, похоже, слабый маг, чуть посильнее обычного человека, а шаровую молнию бросил, у меня глаза, сразу после взрыва, ослепли. То есть у мага ослепли. Надо немного помочь законным властям империи. Но только сейчас, в данном, конкретном случае. Я добрался до барона и парализовал его. Как он удивлен! Как разгневан! А нефига девочек магами травить! Это я ему в голову сказал? Боже мой, отключаюсь, такие подробности про девочек не для меня! Извращенец! (Дальнейшие слова целиком относятся к ненормативной лексике). Маг пытается задавать барону вопросы, тот молчит — парализован. Пришлось восстановить барону возможность верещать. Почему верещать? Так я ему кипятком ноги ошпарил. Понарошку! Но больно очень! Маг до сих пор слепой, как же он обратно вернется? Шансов никаких!

Наконец барон заговорил. Имена, даты, да тут целый заговор! Странно, что барон не молчит!? Маг может заставить говорить правду? Тогда почему сторожевого заклятия нет? Накликал! Барон захрипел и умер. Громадная дверь, заваренная магом, разлетелась на куски. Пока я отвлекся на баронские откровения, подтянулась тяжелая артиллерия. А какие громкие мысли! Нехрена так кричать! Слышу я, слышу! Имперскому магу сейчас будет кирдык. Какое страшное заклинание колдует баронский маг! Он сдурел, донжон рухнет! А если немного отвлечь нехорошего мага от его плохого плетения? Такого результата никто не ожидал! Маг ошибся в плетении, и сила растеклась по невероятной, неровной сфере. Она начала пульсировать, даже охрана, стоящая сзади, увидела жуткие всполохи, и побежала, побежала с невероятной скоростью. Сфера взорвалась, убивая мага, сбивая с ног охранников, впечатывая имперского мага в дальнюю стену. Похоже, что все кости переломаны и у мага, и у охраны. Пожар потихоньку начинается. Гобелены в коридоре сразу занялись. Дым мне не помеха, пойду, посмотрю на результаты, окажу, может быть, помощь представителю власти. Народ не торопится помогать своему барону. Оно и понятно, те, кто видели, как умер могущественный маг, не торопятся на тот свет. Особо осторожные, те не видели, зато слышали, им и этого с лихвой. Я подошел к имперскому магу, переместил из подвала маленький бочонок с вином, и вылил половину ему на голову.

— Не скажу! Можете меня пытать, сволочи! Император отомстит за меня! Я добавил еще вина, немного попало в рот магу.

— Ничего не вижу. Где я? Кто ты?

— Идти сможешь? — спросил я. Маг попытался подняться. Упал. Похоже, спина сильно ушиблена, два ребра сломаны, еще два с трещинами, на черепе гематома, левая рука сломана в двух местах. Диагностика у меня уже на автомате. Если боль заблокировать, дойдет!

— Левой рукой не шевели. Дыши неглубоко. Правой уцепись мне за шею. Пошли!

— Нет. Мне нужно кое-что сделать! — сообщил упертый болван. Бумаги хочет забрать из шкатулки в тайнике и какой-то волшебный камень.

— Говори куда вести! — не могу сдержать раздражения.

— Где камин?

— Мы рядом.

— Разбей каминную полку!

— Полки нет. В полости лежат свитки, — я нажал в камине на рычаг, полка беззвучно уехала в стену. Всё-таки немного пользы от слежки за бароном было.

— Забирай всё и пошли, — вконец обнаглел имперский маг. А не попробовать ли мне обратный процесс? Я сунул в мешок десяток свитков, остальное содержимое телепортировал в сундук гостиничного номера.

— Сколько минут сможешь не дышать?

— Столько, сколько потребуется, — нагло соврал маг. Всего-то пять минут, ничего, хватит трех, идти недалеко. Ковыляли минут восемь-десять. Маг терпел, не дышал, потом вдохнул свежего воздуха и потерял сознание. Я затащил мага в подвал и украл из аптеки кислородную подушку. Маг никак не хотел приходить в себя, я даже потихоньку соорудил ему на руку лубок, замотал полотенцем грудь и приложил на спину и затылок холодный компресс.

— Ничего не вижу. Где я? Кто ты?

— Темно потому что. В подвале сидим целый час. Скоро нас найдут. Меня убьют, а тебя будут пытать, — успокоил я имперского мага.

— Почему тебя сразу убьют? Чем ты так опасен? — заинтересовался маг.

— Я не опасен, ничего не знаю, и полный дурак, что сразу видно каждому, — засмеялся я.

— Ты донес меня до подвала с вином?

— Да.

— Я знаю выход.

Кто бы сомневался. В конце подземного хода его ожидает напарник. И меня убьют. Что за мерзкий, неблагодарный маг!

— Я перевязал тебя. Попробуй, сможешь сам двигаться? Маг задумался и начал плести заклинание, исцеляющее, очень редкое, только для имперских магов, служащих в имперской страже. От мага повеяло жутким холодом. Гематома на голове пропала, мощная штука. Я помог магу подняться. Он, шатаясь, добрался до входа в подземный ход. С удивление обернулся. Понял, наконец, что я с ним не пойду.

— В мешке свитки. Они легкие, а правая рука у тебя цела, донесешь. Маг пожелал шандарахнуть в меня шаровой молнией. Запас энергии у него был на нуле. Тогда маг потянулся к метательному ножу. Неужели он видит в такой темноте.

Нет, не видит. Маг успокоился и заковылял по подземному ходу. Я следил за ним до конца. Напарник нарушил правила и встретил мага на полпути. Мне было пора уходить, к вечеру меня станут разыскивать все имперские агенты в городе. Маг не поверил, что я отдал ему все свитки. И еще я узнал, как зовут мага, Хард. И хотя имя оказалось ненастоящее, я не захотел встречаться с ним еще раз. Я взял тележку, и почти бегом направился к воротам. Меня пропустили через привратную калитку, хотя был строгий приказ никого не выпускать. Охранник удивленным взглядом уставился на дверь калитки. Та открылась и закрылась, сама, от порыва ветра, наверное.

Через час я отправил свои вещи в обитель и налегке направился в родной городок Вирту. На всякий случай. Да и крюк не такой большой. Я не знал, что маг оставил себе часть моей одежды, одежды зеленщика. Того найдут быстро, допрос ничего не даст. Через два дня Хард узнает о визите псевдо зеленщика в замок. Тщательно вспомнит всю свою эпопею в замке и выводами поделится с начальством. Через месяц найдут живого мага, того, что навел порчу на девочку. Его отмоют, вылечат и еще через неделю в обитель явится имперская ищейка. Но это будет нескоро. А пока мне казалось, что я сумел выпутаться из неприятной истории. Я наслаждался дорогой. Через десяток километров набрел на стоянку небольшого обоза. Попросил разрешения у старшего идти с обозом до города. Тот спросил, где я живу, услышал про обитель и согласился. Жизнь не предвещала проблем.

Глава 3. Неприятности с имперской стражей

Паша.

В городе меня ожидало неприятное известие. Семью Вирту убили. Всю, целиком. Видимо случайно. Муж Вирту повел детей на городской праздник. Дети съели что-то несвежее, и семья срочно вернулась домой. А там чужие люди перевернули всё вверх дном. Уж слишком решительны оказались воры, убили всех и сожгли дом! Если рассуждать логически, «воры» нашли, то, что искали, а значит ни Вирту, ни её дочери ничего не грозит. А если нет, то мне надо быть в обители, стоять на воротах и следить за посетителями. Я отправился в обитель, но гадкое чувство неудовлетворенности осталось.

Лутт.

Паша вернулся посвежевший, и внешне, и внутренне. А в обители его ожидала приятная новость. Сказалось действие лекарств, и Пашина протеже быстро пошла на поправку. Другие сказали бы чудо, нет, обыкновенное запоздалое срабатывание медикаментозных средств. Паша сразу отдал в обитель оговоренный штраф за отпуск, и угнездился на место привратника. Таким довольным и сосредоточенным его еще никто не видел, с самой женитьбы Зюс. Неужели он ездил к новой пассии? Когда успел? Где познакомился?

Вирту засобиралась домой, а тут пришло известие о страшном несчастии. Намечала вернуться, порадоваться всеми вместе выздоровлению дочки, а тут такое! Надо помочь Вирту, поддержать.

Паша.

Три дня в обители прошло спокойно. Ни бандитов, ни магов. На четвертый с оказией пришло известие для Вирту. Лутт попросил меня съездить, помочь, раздавленной горем, женщине.

Вирту торопилась изо всех сил, хотя спешить было уже некуда. Мы доехали за два дня. Пустое пепелище вогнало Вирту в транс. Соседи и дальние родственники появились, как по мановению волшебной палочки. В их соболезнования и ритуальных разговорах, случайно проскользнуло, что пару дней назад чужие люди интересовались её местом нахождения. На следующий день Вирту собралась в обитель за дочкой, хотя никто из родственников не предложил ей своего жилья и поддержки.

На обратной дороге я обнаружил слежку. Два бестолковых субъекта, явно, уголовной внешности. Мысли примитивные. Оба вооружены, что уже незаконно.

Сначала я хотел отстать от Вирту, и затащить уголовников в лес. Немного подумав, решил, что знают они мало, я только потеряю время. На первом же посту стражи я их сдал. Подкинул стражнику мыслишку, что приметы одного из уголовников подходят к третьему, в списке на розыск. А когда у них обнаружили оружие, то многие путешественники пожалели их. Стражники действовали слишком жестко. В обители Вирту была в относительной безопасности. Бандитам нужно было пройти мимо меня, затем проникнуть в мою комнату в башне, где продолжали жить женщина со своей дочкой. Возвращение в родной город могло стать для них фатально. Найти убедительную причину задержать их в обители я не мог, поэтому зашел посоветоваться к Лутту.

Лутт.

История, рассказанная Пашей, была невероятной. Убийство целой семьи, преследование Вирту. Такого не было слышно давно, всё, как в древних легендах о заколдованных принцессах и черных злодеях. Уговорить Вирту пожить в обители оказалось непросто, но упор на здоровье ребенка победил все возражения, и женщина согласилась. Материальную сторону взял на себя Паша, слухи о его богатстве уже начали гулять по обители. Продажа осенью трех дорогих книг стала скоро известна в обители. Затем появилась дорогая зимняя одежда. Вирту пару раз проговорилась о том, что Паша весной позволяет себе топить камин.

Паша.

Я считал для себя неэтичным читать мысли Лутта, но отгораживаться не всегда получалось. Мысль о моем богатстве стала для меня неожиданностью. Мои старые зимние сапоги, видавший виды тулуп и древняя шапка-ушанка — богатая одежда? А топка камина весной — это выбрасывание денег на ветер? Пожалуй, в нынешнем состоянии войны с неизвестным противником излишней щепетильностью можно пренебречь. Любая информация может стать важной.

— Паша, я второй раз спрашиваю тебя, ты уверен, что тебе нечего сказать стражникам? Это их работа!

— Спасибо Лутт. Пока всё это одни домыслы. Если бандиты смогут добраться до обители, тогда я и предупрежу стражу. А сейчас надо мной только посмеются.

— Я попрошу настоятеля посадить на площадку второго этажа нового послушника. Его урок на первую неделю — сосредоточенность. Вреда никакого не будет, если он от рассвета до заката побудет там. К тебе никто не ходит, Вирту сейчас тоже не до прогулок. Ты, на всякий случай, подружись с послушником. Зовут его Ресиг, пить пиво вечерами ему не запрещено.

— Спасибо Лутт. Так и сделаю.

Ресига я нашел сразу. Выпить пива он не отказался. Об опасности я рассказал ему после пятой кружки, Ресиг только посмеялся.

— Говоришь двое, чуть повыше тебя? А в плечах уже. Пойдем, покажу. Ресиг снял тонкий ремешок и намотал на ладонь. Мы дошли до скотного двора. Злой, громадный бык подошел к изгороди, свирепо сопя. Ресиг коротким ударом отправил его на землю.

— Чуть сильнее, и убил бы. Незачем. И их убивать не буду, слегка покалечу, — засмеялся послушник.

Бандиты добрались до обители через два дня. Знакомые рожи. Кто-то заплатил стражникам, чтобы их освободили. Тупые они тупые, но узнали меня с первого взгляда и сразу достали ножи. Воспользовались тем, что никого нет рядом. Я не понимаю их логики. Предположим, что они меня убили, вся будка в крови. Минимум через полчаса вокруг все будут искать преступников. Кого схватят в первую очередь? Полный дебилизм! Я с трудом затащил их неподвижные тела в будку. Здоровые лоси, отъелись. В будке тесно, если кто-то откроет дверь, меня тут же выгонят из обители, но снаружи не видно. Лошадей отвел на конюшню, здесь недалеко. Допрашивать начал сразу, нечего ждать. Они даже не поняли, что я их допрашиваю. Задаю вопросы, а они в недоумении, говорить то они не могут. Но думать — думают. Эти бандиты ничего не помнят.

— Какое у вас задание? Выкрасть женщину с ребенком. (Выражения иные, но смысл такой).

— Кто давал задание? Здоровенный бугай, шляпа надвинута на глаза.

— Как он вас нашел? Старший приказал. Мне что, в город ехать, старшего допрашивать? А вот эпизод с выкупом у стражи дал гораздо больше информации. Со стражниками их заказчик разговаривал иначе, лицо не прятал. А когда стражники передавали ему бандитов, те увидели его лицо. Я теперь тоже его узнаю, если его лицо не иллюзия. Вторая важная информация — заказчик рядом, он контролирует действия бандитов. Когда тех арестовали стражники, заказчик появился очень быстро. В прямой видимости никого нет, значит это магия. Заказчик отслеживает перемещение датчика. При остановке, начинает выяснять причину. Подождем немного. До закрытия ворот никто не появился. Странно. Хотя, если магический датчик грубый, то всё нормально — бандиты проникли в обитель и работают. Если попробовать вывезти их ночью в направлении города? Возможно, тогда заказчик проявит себя. Не дожидаясь вечера, я сбегал за Ресигом.

— Уже появились. Как стемнеет, приходи к воротам.

— Давай сейчас! — от скуки Рисиг уже одурел. Не место ему в обители.

— Вечером. И прихвати дубинку. Глаза у Ресига загорелись. Вечером нагрузили бандитов на их же лошадей и поехали в сторону города. Ехали мы неторопливо, давая возможность легко себя догнать. Заказчик подъехал не один, вместе с целым отрядом из пяти бойцов. Я внимательно «прислушался», похоже, что магов в отряде нет. Ресиг немного струхнул, но переборол себя. Сбросили неподвижные тела бандитов на землю, чтобы не перегружать лошадей.

— Возьмешь на себя пятерку мечников, а я займусь старшим, — скомандовал я Ресигу. Тот ничего не ответил, но посчитал меня сумасшедшим. Я немного помог напарнику, слегка притормозил мечников. Старшего парализовал. Считая эту драку последней в своей жизни, Ресиг ни разу не ударил по голове своих противников, не хотел никого убивать. Мечники вели себя, как слепые. От каждого удара они падали на землю и лежали неподвижно, как убитые. Я связал заказчику руки и собрался допрашивать, но у Ресига начался отходняк. Пришлось успокаивать напарника, ждать пока он придет в себя. Покалеченные Ресигом противники были живы, он бил по корпусу и жутко изуродовал бойцов. Единственный тяжелый случай был у самого молодого: сломанное ребро проткнуло легкое. Хотя перелом руки или ключицы вылечить тоже непросто. Не хотелось, чтобы напарник брал грех на душу, поэтому я попытался вытащить обломок ребра из легкого. В спешке я забыл про обезболивание, и молодой мечник так заорал от боли, что двое раненых, бывших без сознания, очнулись. Луженая глотка у этого парня, его, наверняка, слышали и в селе, и в обители. Кровь пузырилась у него на губах, теперь он умирал от потери крови. Пара минут я потратил на закупорку сосудов. Жуткие вопли, лечимого мною, больного произвели, как ни странно, отличное воздействие на психику напарника. Он успокоился.

— Оружие собери. Две лошади ускакали, привести надо, — я указал Ресигу направление. Напарник переворачивал раненых, как мешки с мукой, легко и небрежно. Минут через пять Ресиг свалил оружие в кучу и отправился ловить лошадей.

— Пора мне всё рассказать, — пнул я ногой своего пленного. Легко, небольно, лишь для установки дистанции, чтобы понял, здесь с ним никто миндальничать не будет.

— Кто тебя нанял? Что поручил? Отвечаешь на вопросы, забираешь охрану и свободен, как ветер!

Вот, как оно, плохо то! Наниматель — слуга мертвого барона. И задание дано уже после смерти хозяина! Вирту не убили в родном городке, чтобы выследить дочь, а затем убить обоих. Неразумное расточительство, столько затрат на убийство женщины и ребенка. Причем, пока барон жив, производятся поиски чего-то, когда барон умирает, мать и девочку стремятся убить. При таком раскладе непонятно, смерть остальных членов семьи — это случайность, или спланированное убийство?

— Как звали человека, который тебя нанял? Это был человек барона Приора? Боишься говорить? Моргни!

— Хорошо! Этот человек поручил тебе нанять пяток убийц? Моргни!

— Ты должен ему доложить? Какой срок? Десять дней? Две недели? Угадал!

— Не надо дрожать! В обители ты никого не нашел, женщина уехала и дочку забрала! Куда уехала неизвестно. Ты понял?

— А чтобы ты лучше понял — у меня есть эльфийский червячок. Большая редкость. Очень дорого стоит, но для тебя не жалко. Я тебе посажу его на ногу. Пальцы на ноге парализует, но ничего страшного. До тех пор, пока будешь молчать про меня и моего напарника. Заговоришь, тогда и узнаешь настоящий страх. У него оказалось очень богатое воображение. Даже мне стало страшно. Бандитов, нанятых следить за Вирту, я вооружил до зубов, напоил до потери пульса и оставил парализованным только язык. Затем я, с помощью напарника, отвез их в село, бросил у ворот дома старосты и разбил ему оба окна. По дороге в обитель я убеждал напарника молчать о происшедшем. Тщеславие это грех, но мне не верится, что Ресиг сможет удержаться от хвастовства на очередной пьянке. Утром я нашел Лутта и долго рассказывал ему о прекрасном парне Ресиге. Как здорово мы с ним выпиваем, как весело потом деремся с сельскими парнями. Наконец мысли Лутта повернули в нужном направлении.

Лутт.

Через неделю после приезда Вирту в обитель к ней неожиданно пожаловал стряпчий. Оказалось, что в соседнем графстве её муж вложил деньги в небольшую торговлю. Стряпчий привез денег на проезд и документы на наследство. Вирту собрала дочь и уехала. Всё это было более чем странно. Одновременно Паша опять отпросился с работы. Каждый раз он платит положенный штраф за отсутствие на рабочем месте, и каждый раз непонятно — где он берет деньги.

Паша.

Пришлось опять брать отпуск. Поездка в город, непростые переговоры со стряпчим. Операцию разделил на две части: стряпчий передает Вирту небольшую сумму денег, документы, и селит в городской гостинице, затем я, в образе стряпчего, сажаю Вирту в дилижанс до столицы. Все уверены, что Вирту отправилась в соседнее графство, а она с дочерью будет жить в столице. Отдав Вирту деньги убитого мага, я избавился от неприятного ощущения, что я владею нечестными деньгами. От драгоценностей мага избавиться было сложнее, оказалось, что на их реализацию нужна неделя. Ничего, Вирту одних его денег хватит надолго.

Хард.

Доскональный анализ операции по устранению барона Приора выявил массу странных деталей. Каждая из них была незначительна, малозаметна, но общая картина удручала. В замке барона действовал чужой маг, при этом он отлично скрывал свою магию. Материалы легли на стол начальника тайной стражи, и машина закрутилась. Неизвестному магу присвоили псевдоним — Зеленщик. Город начали перетряхивать в поисках магических следов. Нескоро, очень нескоро нашли его жертву. Успех, как всегда, пришел неожиданно. Хотя это для дилетантов такой успех — удача, для тайной стражи это закономерный результат. Любой человек оставляет следы. Если не помогает мелкий гребень, используется частое сито, но зацепка находится всегда. Средств на лечение парализованного мага потратили очень много, артефакт у Зеленщика оказался могучий. Пребывание двух неизвестных магов одновременно в маленьком городе наши специалисты сочли невозможным. Визит мага в банк показал, что маг владеет вторым артефактом, выдающим иллюзии высшего уровня, в противном случае защита банка разрушила бы чары. А это запрещено законом. Выяснив причину визита Зеленщика, легко нашлась ниточка, которая приведет к нему — женщина по имени Вирту.

Паша.

Нет. Каков наглец! Неблагодарная свинья! Попрошу напарника, он тебе такую гематому на башке сделает, что никакое, даже очень редкое, исцеляющее заклинание, не поможет. Будет тебе специальная гематома, «только для имперских магов, служащих в имперской тайной страже».

— Причина визита, — спросил я голосом стряпчего. Голос был мало похож, пока у меня получалось плохо. Главное, что его хрипящий голос мало напоминал мой собственный.

— К целителю Лутту. Лечиться, — соврал Хард. Смотри, накликаешь себе болезнь, по-настоящему придется лечиться.

— Неприемный день, — отрезал я и отвернулся. Хард в недоумении опешил. Затем, попросту, счёл несолидным для себя пререкаться с привратником. Небольшое волшебство — Хард положил медную монетку на подоконник, и дверь отрылась. Я вынужден был изобразить воодушевление. Хард презрительно посмотрел на мой открытый рот и подумал: «Что, деревня, деньги впервые увидел?» Я подождал, пока Хард отойдет от моей будки, и стал перебрасывать в тайник на сеновале свои вещи из комнаты. Хотя я держал в комнате только самое необходимое, не следовало оставлять там ничего. Через пять минут я сидел в телеге, направляющейся в село, и весело болтал, за год я познакомился со всеми жителями села. Пустой разговор не мешал мне следить за Хардом, тот действовал неспеша, всё еще ждал в приемной настоятеля. Через два часа Хард вернулся к будке привратника, убедился, что я сбежал, и дал сигнал отряду прикрытия. Еще через час по всем дорогам поскакали двойки, боец и маг. Цинизм Харда меня уже не удивлял. Посылая людей на мой поиск, он был уверен, что их подготовки недостаточно, и я их мгновенно уничтожу. И этого человека я спасал в замке барона Приора! В обители Хард развернул целое расследование. Взял под арест Ресига, из села привезли Зюс с младенцем. У Харда хватило полномочий, чтобы посадить под арест даже Лутта. Хард становился мне всё более неприятным. Когда занимаешься работой, это одно, а когда прикрываешь себе задницу кипучей деятельностью, это совсем другое. Мне снова пришлось воровать. Дождавшись ужина, я добавил Харду слабительное, но добился только ареста повара и прислуги. Ничего, всех не посадишь! Весь следующий день Хард не вылезал из туалета. А между тем двое стражников догнали меня, и обогнали. Я покрасил волосы в черный цвет, сменил одежду, и этого хватило. Даже не стал отводить глаза. Я решил остаться в городе, за действиями Харда нужен был глаз да глаз. Гостиницу выбрал другую, не ту в который мы год назад останавливались с Зюс. Хорошо, что продажа драгоценностей мага затянулась, не все деньги достались Вирту, и я могу не воровать.

Глава 4. Пограничье

Хард.

Исцеляющее заклинание не помогало совсем. Сквозь организм вся еда пролетала мгновенно. Это маг навел жуткое проклятие! Сколько же у него артефактов? Три? А может больше? У имперской безопасности к нему много вопросов, одним больше, одним меньше. Эту троицу: целителя, послушника и любовницу мага с его маленьким ребенком надо отправлять в столицу. Там есть маг, читающий в голове человека воспоминания. Службе нужны все детали, самые мелкие. По ним можно построить психологический портрет Зеленщика. Конечно, эти трое превратятся в растения от эликсира правды, но интересы империи превыше всего. А ребенок Зеленщика послужит приманкой.

Паша.

В замке барона Приора я помогал самоотверженному служителю закона. Хард и сейчас служит этому закону, как цепной пес. Что же меня так возмущает? Я неизвестная угроза? Да! Хард пытается всеми средствами эту угрозу ликвидировать. Формально, он истинный патриот империи. Он даже взяток не берет, не то, что наши, на Земле. Честный, далекий от коррупции оперативный работник. Идеал! Но как мне хочется его удавить! Полномочия тайной стражи меня удивили. Зюс и Ресиг обычные граждане, с ними и у нас разговор был бы короткий. Но Лутт! Из очень знатной семьи, пусть идеалист, но не диссидент! Не понимаю, неужели его семья спустит такое, фактически убийство, на тормозах? У нас с таким человеком обращались бы более деликатно. Мне так кажется. Хард наметил отправку заключенных в столицу на следующий день. Я купил восьмерку лошадей, и поздней ночью был уже в обители. Арестанты сидели в разных местах, пришлось собрать их у Лутта, его камера была чуть больше других. В намерения Харда никто не поверил.

— Таких наказаний не может быть, — удивился Ресиг.

— Я не совершала никаких преступлений. Отец напишет жалобу епископу, меня отпустят, а Харда выгонят с работы.

— Нет. Этих плебеев, возможно, заставят выпить сыворотку правды. Но не меня!

Это прямое нарушение имперского закона. Тот, кто применит сыворотку к дворянину, подлежит немедленной казни, — Лутт рассмеялся мне в глаза.

— У меня к тебе предложение, Лутт. Я выведу тебя из обители, дам двух лошадей. Ты можешь успеть в столицу раньше погони. Попросишь помощи у родни, это хороший шанс. Из дворца твоего дяди тебя невозможно забрать без его согласия. А купить его согласие будет стоить очень-очень дорого для тайной стражи, — я вслушался в его мысли. Легко убеждать собеседника, когда он сам тебе помогает.

— Ты прав, Паша. Лучше перестраховаться. Этот Хард, на вид, жуткий карьерист.

— Напарник, я дал тебе возможность спастись, дальше моя совесть чиста. В имперскую тюрьму я за тобой не полезу.

— У меня нет родителей. Мне бежать некуда.

— Поехали со мной. Сытого благополучия обители не обещаю, но неужели два мужика не прокормят себя?

— Хорошо. Я согласен, напарник! Я встал и поторопил Лутта и Ресига.

— Ты бросаешь меня на съедение Харду!? — с болью в голосе, захлюпала носом Зюс.

— Ты сама сказала, что твой отец поможет тебе, — удивился я.

— А если он не успеет?

— Что ты хочешь?

— Не знаю. Выкради Харда. Убей его. Уничтожь тайную стражу. Сожги огнем всё столицу, вместе с императором. Я не знаю! Мне надоело в тюрьме! Мне страшно, — Зюс расплакалась.

— Бери ребенка и пошли с нами. Я отвезу тебя к отцу, а он спрячет тебя в одной из церковных обителей, — мне не хотелось, чтобы Лутт твердо знал, где искать Зюс. Дождавшись, когда Лутт отъедет, я рассказал о своих планах.

— Лошадей тебе всучили дрянных, — сказал Ресиг.

— У меня уже проблемы с молоком. Твоей дочери и мне нужен комфорт, а не бешеная скачка. Доедем до ближайшего города, Ресиг купит экипаж, а я запасусь вещами. У тебя деньги есть?

— Осталось немного. Вот все, — я честно показал ей остатки денег.

— Будем экономить. Ты можешь задержать погоню?

— Угу.

Хард.

Как сонные мухи! Это не элита тайной стражи, а деревенские парни после попойки. Командир не вылезает из туалета, бойцы спят на ходу. Первый день был потерян впустую. Визит к отцу Зюс не дал результатов. Или он умело врет, или на самом деле не видел дочь. Еще день отряд искал следы беглецов.

Лутта догнать не удалось. Следы остальных отыскались не сразу, хитрец Зеленщик сделал неожиданный ход, он купил экипаж. И пока шли поиски конного отряда, маг уехал в закрытом экипаже никем не узнанный.

Только через месяц экипаж обнаружили в графстве недалеко от пограничья. Но его хозяева уже дважды сменились, и искать по нему следы Зеленщика было безнадежным делом. Неудачи вынудили руководство заменить командира отряда.

Хард долго лечился в столице. После диареи сделался запор, дошло до увольнения из органов. Стажа не хватило для пенсии, даже частичной. Новый командир отряда добрался только до Пограничья и тут же впал в кому. Зеленщик перестал церемониться. Карьеристы стали бежать от этой работы. Расстояния от столицы до Пограничья огромны. Две первые попытки поиска мага заняли всё лето. Дело положили в долгий ящик — поручили агенту в Пограничье. Территория огромна, работы у агента много, важность работы не обозначена. Хард поехал в Пограничье сам. Без денег, без поддержки, с риском встречи со старыми врагами.

Паша.

В Пограничье мы сменили имена, нельзя было давать страже лишних шансов.

Напарника стали звать Кляйн, Зюс выбрала себе имя Белла, я стал называться Альт.

Обустройство на новом месте требовало денег, и я нашел для себя и напарника рискованную работу, в частном охранном отряде. Искал свободное место для костоправа, заодно попросил принять бойцом напарника. Меня взяли с испытательным сроком до первого боя. Как только появятся раненые, сразу станет ясна моя квалификация. Напарнику устроили испытательный бой с десятником. На дубинках.

— Стойка плохая. Щит держишь высоко. Начали, — недовольным тоном скомандовал Бестия, атаман отряда. Я на мгновение затормозил десятника, напарник влепил изо всей силы по его щиту. Щит раскололся, дубинка треснула, десятник свалился на землю. Кляйн бросил свою дубинку, встал ногой на десятника и вырвал у него дубинку.

— Парни, помогите снять щит, у него рука сломана, — попросил я.

— Вылечишь моего лучшего бойца и оба приняты, — крайне недовольным тоном проворчал Бестия, — и ещё, Кляйн, купи себе с первой получки новую кольчугу.

Караван шел по гладкой, как стол, соляной пустыне. Я расслабился и задремал.

Моя смирная, флегматичная лошадь вяло перебирала ногами. Кляйн ехал впереди, как новичок. Старики не видели ничего плохого, рискуя жизнью самых малоценных членов отряда. Момент нападения я не видел, потом мне рассказали, что бандиты вырыли ямы и закрылись сверху щитами с солью. Бандиты были опытные и пропустили никчемный авангард, они атаковали середину обоза и арьергард, ударили в тыл. Большая часть обоза не подверглась нападению, и со страха прибавила скорости, удирая от бандитов. Авангард раздался в стороны, пропустил обоз и сомкнул ряды для защиты от преследования. Бандиты стали угонять отрезанную часть обоза и тоже выставили заслон. Силы были примерно равны. Бестия и ядро отряда были целы. Я «услышал», как сильно не хотелось командиру рисковать судьбой оставшихся бойцов, но другого выхода не было, с плохой репутацией заказов отряду не видать. Размышления атамана прекратил старшина каравана, он бросил повозки и вернулся к месту боя.

— Десять корон премии за каждую отбитую повозку! Дюжина повозок обещала отряду огромные, по меркам Пограничья, деньги.

— В атаку, мерзавцы, — закричал атаман. Он лучше меня знал своих людей.

Я сосредоточился, выбирая бандитов напротив своего напарника. Небольшая помощь ему не помешает. Схватка напоминала мне уличную драку. Никакого порядка, взаимодействия. Лишь мой напарник пробился сквозь строй бандитов, легко вырубив троих. Повозки двигались недостаточно быстро, Кляйн быстро догнал последнюю. Хорошо, что мы купили ему булаву вместо меча, бандита от его удара вынесло на обочину, десять корон у Кляйна в кармане. Через десять минут всё было закончено, Кляйн валял бандитов, как кегли. Моей помощи не требовалось, видимо, в погонщики бандиты отрядили слабо вооруженных новичков. Кляйн остановил переднюю повозку и весь караван остановился. Сто двадцать корон старшина отдал атаману, Кляйн напрасно пыхтел от возмущения. Зато мой напарник получил три лошади прибитых им бандитов и массу дрянного оружия. По случаю нападения сделали длительный привал, мне нужно было перевязать раненых. Кроме дюжины охранников ранены были и торговые люди: трое мужчин, женщина и мальчик лет двенадцати. Я начал с мальчика, а Бестия возмутился, в первую очередь следовало лечить своих. Я предложил обсудить условия моего и Кляйна пребывания в отряде в городе. Бестия согласился так, будто я его вызвал на дуэль. Я не стал усугублять конфликт с атаманом, отложив перевязку женщины на конец.

Тем более, что предварительные перевязки у всех были сделаны товарищами раненых.

По возвращении в город атаман поставил вопрос о субординации ребром, я вынужден был уйти из отряда. Кляйна Бестия заманивал удвоением доли, мой напарник сразу становился на одну доску со старыми бойцами. Но Кляйн не поддался. Мы снова искали работу, снова были на мели. Белла давно уже заставила меня перетаскать с Земли всё, что только возможно. Посуду из буфета, старые вещи с чердака, трехлитровые банки из подвала, инструмент из сарая, постельное бельё из комода, репродукции картин со стены, шторы с окон, коврик с пола и даже старые китайские кеды из прихожей. Особый восторг у Беллы вызвала обычная мясорубка. Я перестал таскать из дома вещи после того, как в кастрюле обнаружилась свежая каша. На Земле кто-то стал жить в моем доме. Мы сделали не одну попытку вступить в разные охранные отряды, пока не поняли, что Бестия выписал нам волчий билет. Волей-неволей я стал лечить людей. Работа в отряде устраивала меня гораздо больше, я имел много свободного времени на эксперименты. Мне казалось, что еще чуть-чуть, и я смогу вернуться домой, на Землю. Мой паспорт лежал в шкатулке и придавал мне уверенность в возможности вернуться. Законы империи в пограничном городе Роззе не действовали, но без документа об окончании университета я всё равно считался знахарем. У нашего дома с самого утра выстраивалась очередь, но платили столько, сколько положено знахарю. Деревенские часто привозили еду, вместо денег. Кляйн оставил нам только три лошади, остальных продал, но даже их нам было тяжело прокормить в городе. Кляйн, наконец, смог найти себе работу. Он стал кормить больных в очереди свежими пирожками с горячим чаем. Его заработки оказались ненамного меньше моих.

Почему-то среди бедных людей так много добрых и независтливых, а расчетливые мерзавцы, или, черные душой, злодеи встречаются крайне редко. Я лечил этих людей, и получал удовольствие от работы. Их благодарность была искренняя. Увы, но белая полоса, имеет свойство быстро заканчиваться.

Глава 5. Война

Хард.

Пограничье. Вольные бароны. Заноза в заднице у Империи. Осторожность требуется в каждом городке, признают былые клиенты тайной стражи старого знакомого и пиши пропало. Или сами зарежут, или стукнут барону. А тот только обрадуется возможности выведать под пытками хоть какие-то новости из тайной стражи. Хотя и знает барон, что стоит стражнику выдать секрет, как он тут же умрет. Маленький городок в предгорье, на границе с гномами. Совсем рядом громадная страна-мастерская. Низкорослые, желтолицые, узкоглазые братья-гномы. Тяжело бывшему стражнику без пенсии, даже если он маг, приходится работать в охранном отряде. Ну, а для того, чтобы перемещаться по Пограничью, менять охранные отряды. Очередного атамана звали Бестия. Он на привале завел разговор о субординации, а в пример привел историю о гонористом костоправе. Присутствие в истории огромного напарника дало маленькую надежду на удачу в поисках.

Паша.

Мысли Харда я услышал издалека. Все, чьи мысли я раньше слушал, буквально ломились ко мне в голову, как через открытую дверь, и каждый раз приходилось ставить преграду, заслон, на пути их мыслей. По мере удаления сигнал слабел, и приходилось уже самому напрягаться, вслушиваться, производить тонкую настройку.

Хард давно блуждал по Пограничью, то приближаясь к городу, то отдаляясь от него. Сегодня утром я услышал его совсем рядом. Я попросил Кляйна сходить в лавку за хорошим вином, а Беллу приготовить обед на четверых. Белла попросила Кляйна купить большой кусок мяса, и задумала «порадовать» нас котлетами. Я, конечно, не читаю мысли Беллы, это очевидно и так. Выведывать у меня, кто будет сегодня в гостях, Белла не стала, она обожает сюрпризы. До самого обеда будет строить самые фантастические предположения, и пытаться угадать, поминутно заглядывая в приемный кабинет и пугая больных. «Альт, мы ожидаем в гости главу лекарской гильдии?» «Нет.» «Не говори, не говори. Я сама угадаю!»

Хард явился открыто, без всякой подстраховки. Его душевный настрой ощущался мною еще более светлым, путешествие пошло ему на пользу.

— Здравствуй, старый враг, Хард! — усмехнулся я, — или как там тебя на самом деле зовут?

— Здравствуй, Паша. Настоящего своего имени я не знаю. В приюте меня называли Хайматлоз. Твоё имя тоже ненастоящее, имени Паша я никогда не слышал.

— Это сокращение. Полностью — Павел Ильич. Называй меня лучше Альт, я буду продолжать звать тебя Хард. С чем пожаловал?

— Я надеюсь, что ты отдашь мне остатки документов барона Приора и его магический амулет. Я отвезу их в тайную стражу, и меня восстановят на службе, — в голосе Харда звенела тоска.

— Старый пес не может без службы жить? Возьми свитки, они мне не нужны. Амулет я уничтожу при тебе, у него неприятная способность собирать боль, — я не хотел показаться насмешливым. Я вышел в другую комнату, чтобы Хард не видел, и достал бумаги и амулет из тайника на сеновале. Зашел на кухню и взял щипцы для колки орехов.

— Хард, уничтожь амулет сам.

— Ты видишь его чудовищную силу? Весь город сгорит в огне!

— Здесь пять минут до озера. Пойдем, прогуляемся, — я был крайне смущен своей оплошностью, но постарался это скрыть. Озеро было небольшое, но очень глубокое. Вода была чистая, но пахла сероводородом. Хард выпустил энергию амулета в озеро, и вода закипела. Пришлось нам спешно возвращаться домой.

— Что вы там наколдовали, бестолковые маги?! Дышать невозможно! Альт, быстро сделай ветер со стороны леса, меня мутит от вони! — Белла была в ярости.

— Потерпи минутку, дорогая, — смутился я. Пока Хард щипцами уничтожал пустой амулет, я наполнил дом чистым воздухом и быстро закрыл окна.

— С управлением погодой у тебя проблемы, — усмехнулся Хард.

— Главное результат, — оправдался я.

— Всё уже на столе, — снова невероятно любезная, Белла заглянула в кабинет. Кляйн посмотрел на Харда с неприязнью. С полчаса вели светскую застольную беседу, затем Хард не выдержал.

— Скажи, Альт, какую цель ты ставишь перед собой?

— Вернуться домой!

— Ты, Святой Маг, я это давно понял. Ты стал им здесь. Именно здесь ты должен совершить великий подвиг во имя человечества!

— А почему не во имя гномов, эльфов или троллей, — усмехнулся я.

— Потому, что ты человек!

— Какой подвиг? Стереть с лица земли чужие людям стран?

— Нет. Тебе должен был быть знак! Почему ты очутился в замке барона Приора, черном логове темных сил?

— Хотел выяснить причину магической атаки на ребенка Вирту.

— Выяснил?

— Нет. Но барон умер.

— А покушения продолжились!

— Я спрятал мать с девочкой. Они в безопасности.

— Я думаю, что эта ниточка приведет тебя к твоему предназначению, — Хард был чрезвычайно торжественен. Он верил, что у каждого есть высокая цель. Фанатик.

— А если я послан из своего мира, чтобы получить здесь способности мага, вернуться назад, и совершить свой подвиг там?

— У тебя в мире великое горе? Великая война? Страшный катаклизм?

— Я не знаю. Возможно, надо вернуться и узнать! Но я не умею! Мне нужно время чтобы научиться, но, увы, нужно зарабатывать деньги.

— Великий маг мог бы получать золото из воздуха, а не таскать оттуда никчемные тряпки! — сладким голосом пропела Белла. Я не стал пререкаться с ней. Зеркало, висевшее в спальне, можно было продать гораздо дороже, чем на вес золота, но Белла оставила его себе.

— Ты можешь получать золото из воздуха? — удивлению Харда не было границы. Я промолчал. Мне не хотелось вдаваться в обсуждение моральных аспектов таких действий. Даже утащи я золото из Форт Нокс, ситуация не станет от этого полностью оправданной.

— Если бы ты не настоял на уничтожении темного амулета, мы могли бы продать его властям империи за громадные деньги, — подбросил новый аргумент для упреков Белле мой новый друг Хард.

— Неужели у Альта не найдется что-то еще, для продажи императору? — почти натурально удивилась Белла.

— Разве что документы барона, — вернул я Харду «любезность». Было приятно наблюдать кислое выражения его лица. Нечего трепать языком при женщине!

— Господин Хард! Это возможно? — встрепенулась Белла.

— Думаю, да. Но деньги будут несопоставимы с теми, что вы могли бы получить за амулет. Жалкие две-три сотни корон, — Хард умело держал удар. Белла открыла рот, переваривая информацию об упущенной выгоде.

— Пятьсот, — отрезал я.

— Ты даже не смотрел их, — удивился Хард.

— Ты тоже, — парировал я.

— Дай мне слово вернуться сюда, если в твоем мире нет потопа, падения звезды, или нашествия тьмы! — потребовал Хард.

— Успею, мой друг. Ты еще должен вернуться из столицы с деньгами и остаться здесь, оберегать Беллу с дочерью, — остудил я пыл Харда.

Тот только кивнул в ответ. Хард в очередной раз удивил меня своим бескорыстным энтузиазмом. Как он дожил до своих лет на такой службе?

Хард уехал, и дни потекли по-прежнему, заполненные работой и домашними заботами. Только ночью, урывая часок-другой ото сна, я мог заниматься своими магическими опытами. Я мог отшлифовывать свои существующие умения, но получить новое свойство магии не мог. Может быть, я шел не тем путем? Я пытался «таскать» с Земли и обратно большие и маленькие предметы акцентируя своё внимание на небольшой отблеск, появляющийся на серой картине, как я думал, Земли. Но все новые способности появлялись у меня в критический момент, когда желание получить такую магическую способность переполняло меня. Это значит, что, подспудно, я не хочу на Землю. Боюсь стать там, тем, кем был — больным, умирающим стариком. Хандра не давала мне работать над собой больше недели. Всё стало серым. Не радовало лечение больных, не веселила растущая дочка Беллы, которую та постоянно именовала моей дочерью. Я не чувствовал родства, настоящей отцовской любви к девочке. Может быть потому, что ни я не любил Беллу, ни она не любила меня. Секс с Беллой был невероятно сладок. Её наслаждение передавалось мне, а мое ей. Эмоции в результате перехлестывали через край. Я даже, специально, раскрывал свои эмоции для Беллы, помогал ей чувствовать их. Но назвать любовью я этот союз не мог. Не в силах решить главную задачу, я занялся расширение имеющегося магического багажа. Магическим врачеванием я занимался во время работы, дабы сэкономить дорогие микстуры. А вот другие мои умения были недостаточны. Например, при нападении я мог парализовать людей и животных на сотни метров вокруг, поэтому не считал нужным увеличивать силу и дальность броска шаровой молнии. Особенно дальность, ведь я мог переместить, практически мгновенно, готовую шаровую молнию в любую точку пространства. Немного подумав, перестал создавать для этого магический огонь, стал брать из Солнца нужный объем плазмы и перемещать в заданное место. Но для хозяйственных нужд Беллы продолжал использовать магический огонь, он не давал никаких побочных эффектов. Совсем по-другому обстояло с защитой. Предположим, что я проспал нападение. Тогда мне необходим магический шит. Пару-другую стрел я мог уничтожить, перенеся их в сторону противника. А если их будет много? Как защитить Беллу? Её дочь? Кляйна, наконец? Особенно важна для них защита, когда меня не станет. Я помнил структуру амулета барона Приора и попробовал начать с копирования. Не такой огромный, но функционально идентичный. Формально, я начал изготавливать черный амулет. Для заготовки годился любой кристалл. Я начал эксперименты на кристаллах соли, амулет получался недолговечным, но мне другого и не требовалось. Через пару дней я научился делать амулет-накопитель под свою магическую энергию. Купил четыре кристалла кварца, стоили они на вес золота. Зарядил, чтобы к приезду Харда проверить уровень потерь, всё-таки кварц. Затем две недели придумывал магический датчик движения, и параметры защитного поля. Защитное поле так только называлось. На самом деле это заклинание я взял из стандартного одноразового амулета, бросающего свинцовый шарик, магического пистолета. Купил я его в оружейной лавке достаточно дешево. Мой амулет должен был бросать не шарики, а летящие к амулету предметы, и не один раз, со всей дури, а много раз. Столько, сколько хватит в накопителе энергии, а порцию силы выделять, чтобы хватило отбросить копьё. Эксперименты пришлось проводить за городом, поэтому часы приема больных пришлось сократить. Белла была сильно недовольна моей деятельностью, мало того, что я потратил много денег, теперь еще стал меньше зарабатывать. На заключительной стадии испытания защиты я попросил поучаствовать Кляйна. Тот постоял под обстрелом, на всякий случай, прикрываясь щитом.

— Альт, ты всегда говорил, что тебе трудно зарабатывать деньги. Думаю, что охранники заплатили бы за такую защиту очень большие деньги. Хочешь, я переговорю с Бестией? — Кляйн посмотрел на меня с надеждой.

— Эту защиту я сделал для вас. Для продажи я делать оружие не буду.

— Это же защита. Ни меч, ни лук.

— Я не вижу разницы. Бестия с такой защитой сможет убивать лучше чем, если ему дать лучший меч, или лук. Средство зарабатывать деньги я уже нашел.

— Белла будет рада. А какое? — Кляйн проявил крайний интерес.

— Будем изготавливать рубины. Спрос на драгоценные камни большой, я узнавал. Рубины отличные накопители магической энергии.

Приезд Харда был печальным. Новости, которые он привез, были ужасны — гномы пошли войной на империю. Наш городок оказался в стороне от главного удара, горные перевалы были в стороне. Но прогноз Харда был печален, дорога вглубь страны будет перекрыта в считанные дни. Он считал, что бегство уже рискованно. Деньги Хард привез. Ровно пятьсот корон.

— Кляйн, возьми с собой Беллу, никто не торгуется так, как она. Вот вам пятьсот корон, купите на них дешевых, но больших кристаллов. Горный хрусталь за две недели потерял меньше десяти процентов заряда. Для наших целей он годится лучше всего. Я буду делать амулеты.

— Альт, расскажи мне подробно. Что за амулеты? — сразу заинтересовался Хард.

— Идеальная защита, — уходя, бросил Кляйн.

— Он преувеличивает, но получилось хорошо. Особенно для противника, который не знает, как можно бороться с такой защитой. Пойдем, я продемонстрирую тебе твой амулет.

Хард долго и внимательно рассматривал структуру амулета. Тот действительно был очень прост.

— Такая защита требует прорву энергии. Если десятую часть этой энергии направить на атаку, то амулет не справится. Зарядить амулет стоит слишком дорого. Нерациональный подход.

— Ты прав. Но я предпочитаю защиту. Если Белла купит кристаллы по старым ценам, я смогу обеспечить такими амулетами две сотни бойцов.

— Ты будешь заряжать их годы.

— Ты преувеличиваешь. Самое большое — неделю.

Утром следующего дня все жители города узнали о войне. Паника не успела охватить город, к обеду пришло сообщение, что дорога в империю перерезана гномами. Владелец города Роззе, вольный барон, собрал дружину, захватил с собой городскую стражу, в качестве пушечного мяса, и ускакал. Немногое свидетели рассказывали потом, что барону удалось прорваться. Стражников он положил целиком, но дружину сберег почти всю. Через два дня у меня набралось больше сотни амулетов, в работе было еще полторы сотни. Я попросил Харда отобрать бойцов для отряда.

— Друг мой, тебе надо создать свой отряд. Сотню амулетов можешь забрать уже сейчас. Покажешь их в работе, бегство из города охранников прекратится.

— Как поживает твоё миролюбие? — съехидничал Хард.

— Во-первых, гномов никто сюда не звал. Во-вторых, я предлагаю тебе не убивать их, а брать в плен. А затем менять на кристаллы, их много в горах.

— Много кристаллов, или гномов?

— И тех, и других, — не поддержал я шутку.

Через день отряд Харда получил первый боевой опыт. К городу приблизился передовой отряд гномов. Пара тысяч бойцов, совсем немного, по меркам гномов. Мага с ними не было, поэтому я парализовал их всех без особых проблем. Хард отправился вязать пленных. Жителей интересовал теперь совсем другой вопрос: где взять столько еды?

Глава 6. Стерва

Хард.

Замок барона почти не охранялся. Но десяток стражников почему-то остался, не удрал в империю. Сам замок, с точки зрения обороны, не представлял интереса, стены были слишком низкие, но замок стоял на холме и донжон замка напоминал смотровую башню. Хард захотел получить такой хороший наблюдательный пункт.

— Откройте ворота новому барону, — закричал сотник Бестия.

— Не смеши меня! Ты стал бароном? — громко заржал стражник.

— Я стал сотником в дружине барона Харда. Даю тебе минуту, чтобы спуститься и открыть ворота. Не вынуждай меня стрелять, — Бестию трудно было разозлить.

— Назвался сотником, а привел всего дюжину бойцов? — стражник не тронулся с места.

— Сам, дурак, напросился, — сказал сам себе Бестия и послал за лестницами. Через полчаса замок был взят. Насмешливого стражника Бестия выпорол и посадил в подвал, подумать о своем поведении. Хард молча наблюдал за действиями сотника. Лишь когда из подвала начали выводить узников, он обратил внимание на худую женщину в грязном, но дорогом, платье.

— Эту ко мне! — отдал приказ Хард. Женщина, на вид старуха, с трудом ковыляла, подталкиваемая копьём. Боец опасался приближать к ней, из-за запаха и обилия насекомых.

— Кто такая?

— Я баронесса фон Роззе, — прошамкала старуха беззубым ртом.

— Это было давным-давно. Сейчас барон фон Роззе я. Баронессы пока нет в наличии, — ознакомил старуху с существующим положением дел Хард.

— Трудно поверить, что барон бросил свою мать в темницу. Какова причина? — продолжил допрос Хард.

— Я жена барона, мне еще нет двадцати, — удивила Харда беззубая старуха, — мой отец лишился баронства и погиб. Я стала неинтересна мужу.

— Странно. Очень странно. Имя у тебя есть?

— Ферокс, господин барон.

— Тюрьма научила тебя знать своё место. Сотник! Организуй баню для всех освобожденных людей. «Баронесса» пусть помоется первой. Потом её покормишь и отведёшь к Альту.

— Людей здесь всего-то двое — должники барона, остальные известные бандиты. Мы их уже казнили. Непонятно, зачем барон их держал в тюрьме? — доложил Бестия. Хард махнул на самовольство сотника рукой, и двинулся осматривать апартаменты бывшего барона.

Паша.

Зловонная беззубая старуха в старом, но чистом балахоне, стриженная наголо, назвалась бывшей баронессой фон Роззе. Зачем она понадобилась Харду, мне было непонятно. Зубы я ей удалил практически все. Затем немного снял воспалительный процесс на почках и удалил жидкость из легких. Провозился целый час. Лечить обессиленную женщину было бесполезно, я поручил её заботам Беллы. Покормить, отогреть, спать уложить.

— Два дня. Не больше! Обещай мне! Наш дом не богадельня! — неожиданно резко отреагировала Белла. С началом войны больных стало мало, зато прибавилось забот с амулетами. Я неделю не уделял Белле должного внимания. Именно внимания ей недоставало, не вульгарного секса.

— Как скажешь, дорогая! — я был предельно вежлив. Лебезил перед Беллой, что мне не нравилось.

— Пора прекращать тебе тащить работу в дом. Прикажи «барону» принести тебе долю от грабежа пленных. Настоящую долю! Эти гномы, до войны с нами, ограбили два баронства. Куда Хард дел обоз? Я хочу жить, как все нормальные люди! — гневно выговорила мне Белла.

— Кляйн! Дружище! — позвал я громко своего напарника.

— Альт, ты отрываешь меня от пирожков, — обиженно сообщил, примчавшийся Кляйн.

— Когда закончишь, сходишь за Хардом?

— Конечно. Пригласить его на пирожки?

— Разговор серьёзный, поэтому захвати в дороге полдюжины хорошего вина, а мне водки. Только не гномьей.

— Понимаю. Нельзя поддерживать вражеского производителя.

Хард пришел вместе с Кляйном. Бросил все срочные дела.

— У меня к тебе, мой друг, два дела, — взял я быка за рога.

— Слушаю.

— Кляйн, дружище, принеси мне пирожков на закуску. А Харду и себе что-то солидное, — поспешил я остаться наедине с Хардом.

— Во-первых, у Беллы проснулась жадность. В захваченном тобой гномском обозе есть парча, бархат, шелк, посуда из золота или фарфора, побрякушки из золота?

— Понял. Надо завалить её с головой, чтобы замолчала надолго.

— Надолго? Хотя бы на неделю. Ты не был женат, и поэтому не знаешь женщин.

— Она неделю будет разбирать! — Хард был большой оптимист.

— Во-вторых. Зачем ты прислал баронессу лечиться? Хочешь жениться?

— Стало жалко старушку. Оказалось, что женщина молодая, стало ещё жальче, — Хард всегда поражал меня своей открытостью.

— Запомни. Ты сейчас барон. Ты должен быть расчетливым, хладнокровным, безжалостным…

— Бесчеловечным мерзавцем, — продолжил Хард.

— В идеале так. Забрался на трон — делай неприятные дела, работа такая. Хочешь остаться человеком — иди пасти овец.

— А если коров? Владелец большого стада коров. В широкополой шляпе. С длинным кнутом. На южных границах империи это очень уважаемые люди. И богатые.

— Ишь ты! В ковбои собрался податься, — засмеялся я. Кляйн притащил громадное блюдо закуски.

— Кто такой «ковбой»?

— Хард, — «пояснил» я.

— Быстро разливаем по большой. Белла убежала переодеваться. Сейчас появится, — поторопил нас Кляйн.

— Я её отвлеку, — достал Хард небольшой мешочек, и высыпал на стол сверкающее богатство.

— Друзья! У меня идея! — я взял крупную, безвкусную золотую цепь. На секунду метнулся в кабинет. Взял у старого приятеля с Земли пару бутылок коньяка из буфета, оставив там цепочку.

— Давно хотел угостить вас магичьей водкой.

— Гораздо крепче гномьей, — оценил Хард.

— И пахнет…

— Молчи. Не говори, — остановил я Кляйна.

Через неделю гномы выкупили пленных, мы не задирали цены. Хард предупредил «покупателей», где проходят границы баронства. Целый месяц ни одного гнома на нашей территории не было видно. Без магов соваться к нам враги не решались. Моё изучение магии застопорилось. Я не мог ни на секунду приоткрыть «дверь» в свой мир. Зато наладился бартер с Лёхой, моим старым приятелем, любителем редких вин и коньяков. Медицинские эксперименты над Ферокс завершились успешно. Вместе с молодостью и здоровьем она вернула себе красоту и редкое самомнение. Теперь баронесса была совсем не похожа на ту забитую дрожащую женщину, которую я увидел впервые. Я с улыбкой смотрел на Харда, угождающего Ферокс. Эта парочка напоминала мне меня с Беллой. Всё-таки умеют женщины сесть на шею мужчине и свесить ноги! Ладно, Хард, молодой и неопытный, я, старый и умудренный жизнью!

Гномы всё-таки решились напасть, с главного театра военных действий им выделили мага. Его я «услышал» издалека, маг был на порядок «громче» не только Харда, но и покойного мага, покойного барона Приора. Расположились гномы вдали от города, собираясь отдохнуть, и начать штурм утром. Фактически, это должен был быть огромный пожар в городе, маг владел сильной магией огня. Вечером, когда маг улегся спать, я попробовал его усыпить. Маг провалился в глубокий обморок-сон, охрана ничего не заподозрила, ученики мага тоже. Вторым этапом нашей операции был ночной рейд в окрестности лагеря гномов. Всё шло великолепно, как по нотам.

Погружение в сон гномов, окружение вражеского лагеря. На этот раз жители города, заранее подготовили повозки. Сбор урожая, а не война. Всё шло блестяще, до тех пор, пока на краю лагеря, ближе к обозу не поднялись две гигантские фигуры, высотой метра три. Даже я, уже вернувшись в город, смог легко различать их на фоне светлеющего неба. Пока я добирался до вражеского лагеря сквозь мешанину повозок, прошло больше часа. Почему на троллей не подействовал «наркоз» изучать было поздно. В глупом опасении задеть своих солдат, я не бросал огненный шар издалека, хотел подъехать ближе. Поначалу, солдаты, уверенные в своей неуязвимости, окружили гигантов. Но быстро увидели смертельную опасность чудовищной силы ударов. Защита моего амулета не была рассчитана на удар тролля.

Наконец я решился атаковать. Обычные магические огненные шары подействовали на гигантов странно. Вместо того чтобы поджариться от огня, тролли задергались, как от щекотки, запрыгали и бросились убегать. Наскипидаренные. При этом подавили кучу спящих гномов. Наши потери были ужасающие, более полусотни убитых, раненых, практически, не было.

Я опасался, что солдаты начнут разбегаться после таких ощутимых потерь, напрасно. Хард легко набрал новеньких на недостающие места. В город за полтора месяца войны собралось слишком много беженцев. Без работы, без лишних денег, часто обремененных семьёй.

Горький опыт борьбы с гномами, заставил меня переделать часть мощных амулетов. Я увеличил в несколько раз силу отражающего импульса. Амулеты резко сократили срок службы, но десяток ударов тролля гарантировано выдерживали.

Хард.

Очаровательная Ферокс влюбилась в Альта. Понятно, Святой Маг! Какая женщина сможет устоять перед его харизмой, перед его могуществом, перед уникальной возможностью — стать его спутницей. Альт, как всегда, бесчувственный болван, предложил запереть её в спальне, чтобы «не мутила воду».

— Я знаю массу способов вправить ей мозги. Кстати, её мужу это великолепно удалось. Но я не буду давать тебе таких советов, чтобы не злить. Не позволяй своей женщине ссорить тебя с друзьями! — Альт сказал, как отрезал.

— Я считаю, что она влюбилась в тебя. Она невиновата!

— Она интригует из любви к искусству. Я не думаю, я твердо это знаю, — Альт говорил очень уверенно.

— Хорошо, поверю. Назови самый безобидный способ. Никаких подвалов, плетей или приковываний цепями к кровати.

— Есть такая вещь — условный рефлекс. Сначала покажу на тебе. Согласен, — Альт хитро улыбнулся.

— Это самое лучшее. Сначала попробовать самому.

— Не уверен. Альт принес мои любимые пирожки с кухни.

— Теперь дождемся баронессу. Альт всегда знал, кто идет к нему в гости. Очень полезное свойство. Мы подождали минут пять. Ферокс появилась вместе с Беллой. Та не спускала своего неприятного взгляда с небесного создания.

— Дорогая, сделай мне маленькую любезность, найди в кабинете, в верхнем ящике стола зеленый камень. Он там один среди рубинов такой, — хитрый Альт пытался избавиться от Беллы, но та всё поняла.

— Я быстро. Пять минут, — со злой покорностью сказала Белла.

— Ферокс, ты знаешь, как обожает Хард такие пирожки? Знаешь! Проведу небольшой эксперимент. Харду сейчас будет казаться, что пирожки отвратительно пахнут. Скривился. Но мы заставим его съесть эти восхитительные пирожки. Кушай пирожки, друг мой. Вкус у пирожков был отвратительный.

— Посмотри, баронесса, его тошнит. Хотя он и знает, что пирожки чудесные на вкус, а запах обворожительный. Он понимает, что это иллюзия, но ничего не может поделать с собой.

— Я могу войти? — постучала в дверь Белла.

— Да. Спасибо за камень. И унеси пирожки на кухню, Хард не может на них смотреть.

— Что означает это глупое представление? — удивилась Ферокс.

— У Харда надолго пропал интерес к пирожкам. Если ты продолжишь играть в свои женские игры, я сделаю это с тобой. Харду будет казаться, что ты мерзко воняешь, а когда он, здороваясь, целует тебе руку, то вкус отвратительный. Он будет понимать, что на самом деле это не так, но очарование исчезнет. Поверь мне. Ферокс долго молчала.

— Баронесса. Мы, мужчины, видим вас, женщин, насквозь. Поэтому не надо строить коварные планы, всё может повернуться гораздо серьезней, — тон у Альта стал крайне неприятным. Точь-в-точь, как у казначея стражи, когда объясняешь ему причину утери амулета стоимостью в паршивую корону. Ферокс выглядела такой беззащитной.

Паша.

Только во время войны двух сверхдержав маленькое баронство чувствует себя в безопасности. Гномы прислали посольство, так им срочно потребовался маг. На этот раз выкуп был гораздо больше. Харду надоели беженцы, и он потребовал себе, дополнительно к золоту и серебру, оба соседних баронства, что и закрепил в договоре с гномами. Хард сам назначил туда баронов, своих сотников, и послал их вместе с сотнями принимать власть у гномов. Все стали величать Харда графом, и именно это успокоило баронессу. Она на следующий же день обратилась к священнику за расторжением брака со старым бароном. Решения о разводе нужно было ждать месяц, но Ферокс сразу запрыгнула в постель к Харду, а тот назначил дату свадьбы. После этого, стоило назвать Ферокс, графиней фон Роззе, как дурные мысли заменялись у неё на сладкие грёзы.

Глава 7. Торгаш

Лёха.

Павел Ильич пропал больше года назад, близких родственников у него не было, и соседи забеспокоились не сразу. Может в больнице человек, или в город уехал. Лето, у всех свои дела. Приехавший с юга, общий приятель — Михаил, позвонил в тревоге Алексею, позвали соседей, и их мальчишка легко залез в форточку. В холодильнике пропавшие продукты.

Через год признали Пашу «пропавшим без вести». Суд поручил Алексею в ближайшие пять лет следить за домом и платить налоги, племянница, жившая в Германии, не захотела этим заниматься. Наведывался Алексей в поселок редко, но заметил, воруют вещи у Паши. Все подряд уносят. Один раз он пошел рыбачить, вернулся, сперли кастрюлю с кашей. А потом в буфете, на квартире у Алексея, появилась золотая цепь. Скоро у Алексея развернулась с Пашей переписка, и, практически сразу, наладился, обоюдно выгодный, бартер. Алексей менял для Павла золото на промышленные рубины, не брезговал он и другими камнями. Золото Алексей решил продавать на Кипре. Он отдыхал там с женой, лет десять назад. В гостинице, за три дня до отъезда, у него украли все наличные деньги. Катя тогда сообразила, сдала в скупку свой золотой браслет. Приняли на вес, деньги отдали сразу. Вот Алексей и решил, чтобы не светиться на родине, сдать золото на Кипре. Промышленные рубины, сапфиры и горный хрусталь он заказал в Москве, в крупной торговой фирме. Партии менял небольшие, чтобы не привлекать внимание. Десять тысяч евро показались уму той суммой, которая не заинтересует ни бандитов, ни милицию. Покупку камней оформлял на левую фирму, через которую приятель делал обналичку. Они ставили печати, куда попало, не заморачиваясь. Причем каждый раз разные.

Паша.

Я уселся на стул и стал привычно проверять правильность работы органов человека, нужно было выявить наличие, или отсутствие заболевания. Случай был крайне сложный, я впервые послал на Землю и вернул обратно человека, а не мышку.

Идея была простая, если я таскаю туда и обратно вещи, то почему не попробовать с живыми существами. Найти мышку труда не составило. Внешне всё закончилось благополучно. Затем дело застопорилось, до тех пор, пока я не поделился проблемой с Хардом.

— Сказал бы сразу! Времена неспокойные, стража каждый день вешает пару-другую бандитов, в полдень, на площади, для потехи публики. Сегодняшний улов большой, пятеро убийц и насильник. Поехали, выберешь себе жертву. Если умрет на час раньше, так сильно мучаться не будет, — Хард потащил меня с собой в замок.

— Предлагаю начать с насильника. Худой, жилистый, невысокого роста юноша не вызывал чувства опасности, пока я не «услышал» его жутких мыслей. Больной человек! Увы, никто не собирался его лечить.

Несколько минут я не мог решиться, затем погрузил юношу в сон и перебросил его на Землю, к себе в сарай. Я выждал несколько секунд, и вернул его обратно.

Наблюдать самочувствие подопытного в динамике мне не удалось, насильника повесили через час. Ещё через час, ко мне пришел Хард, и начал требовать отправить его с визитом на Землю.

— Риск неоправдан, языка ты не знаешь, даже с Лёхой объясниться не сможешь, — мне было непонятно его любопытство.

— Ты напишешь ему письмо. Твой друг свозит меня в ваш город. Всего на один денек?

Хард.

Операция захвата началась внезапно. Лёху спеленали сразу, Харда им взять не удалось. Для начала он парализовал двоих, схвативших его за руки, громил. Магический удар был несмертелен, но лечить голову им придется долго. Дорогу в переулок перекрывало трое. Один из них начал стрелять. Маленькие пули легко отбивал магический амулет, который Альт сделал из громадного рубина огромной магической ёмкости. Пули отбивались обратно и противники растерялись. Дальше было совсем просто, пяток ударов, и все трое лежат на земле без движения. Когда Хард ломал руку последнему врагу, то понял — они боятся боли, теряют от неё сознание. Слабаки. В тайной страже им не было бы места. Перепрыгивая через забор, Хард убедился, что Лёху уже не отбить, врагов слишком много. Хорошо, что Хард поставил на Лёху магическую метку, чтобы, потерявшись, он смог найтись. Спрятавшись за пологом невидимости, Хард, неторопясь, следовал за меткой. Когда Паша забрал Харда домой, тот смог описать ему место, где содержится Лёха.

Паша.

Лёху я выдернул от безопасников, не дожидаясь конца рассказа Харда. Это его чуть не убило. Лёха, обколотый химией, начал умирать у меня на глазах. Моя богатая практика касалась, в основном, травм, с отравлениями я не встречался. Паника мешала сосредоточиться. В полном тупике я сделал последнее, что пришло в голову — переливание крови. Я помнил, что у нас одинаковая группа крови. Лёха несколько раз терял сознание, но я почувствовал, что моя кровь перебарывает заразу. Чем же наши доблестные безопасники напичкали его? Алексей заснул, не потерял сознание, а заснул нормальным сном. Я от слабости не мог встать. Вдруг сработал какой-то защитный механизм, у меня резко подскочила температура, и через пару часов я был полон сил и энергии. Спать не хотелось, хотя был поздний вечер. Утром мы собрались втроём, я, Хард и Алексей, обсудить происшествие на Земле. Алексей понял по вопросам, что слежка за ним началась после первой же сделки с золотом и рубинами. Бегство Харда с места захвата подхлестнула темпы допроса, но Алексей держался, надеялся, что я его быстро вытащу их застенков.

— Кому он нужен был твой героизм? Говорил бы правду, она никому бы не повредила, — удивился я.

— Не сообразил. Сначала шок, потом дикая злоба на этих мерзавцев.

— Лёха, они просто делают свою работу. Заметь, очень хорошо! Хард мне тоже был крайне неприятен, когда планировал превратить моих друзей в дебилов. Хард служил тогда в местной тайной страже. Ловкость Харда и твоё бегство дорого обойдутся «мерзавцам». Репутация разрушена, уволят ещё, не за что.

— Тебе легко так говорить. Получил бы по почкам, сменил пластинку.

— Почки твои я подлечу, не страдай. Вообще приведу тебя в порядок. Здесь я знахарь, по основной специальности. Ты вот что реши, жену с детьми будешь сюда тащить?

— Мальчишкам надо университет закончить. Да и не место им в средневековье. А с женой нужно повременить, если наши законники её не тронут, то лучше её сюда не тянуть.

— Разумно. Тогда отдыхай, лечись и учи язык.

Прошло два дня. Я привел Алексея в норму. Он даже рискнул появиться у себя дома. Ночью. Жену будить не стал, убедился, что она на свободе. Я осторожно забрал Алексея вместе с его женой Катей сюда, и мы втроём обговорили ситуацию. В комнате было темно, поэтому Катя не увидела моей новой внешности. Я объяснил наши неприятности со спецслужбой, открытым мною способом телепортации. Мы обговорили с Катей способ связи: каждый вечер она должна поставить в буфет бутылку водки с запиской, я эту бутылку буду забирать, при отсутствии бутылки в буфете, или контрольного слова в записке, я её вытаскиваю сюда. Катя согласилась, и я отправил её досыпать в постель, на Землю. Утром из столицы империи бывший сослуживец Харда прислал весточку, к нам едет бывший барон Роззе. Ему выделены солидные военные силы. Барон объявил себя нейтралом и получил от гномов согласие на проход по захваченной ими территории.

— Твой сослуживец достоин баронской короны, — намекнул я Харду.

— Предлагаешь отнять у гномов еще одно баронство в счет штрафа за враждебные действия?

— Да! Каковы мерзавцы! Не стали ждать окончания войны, настолько мы им досаждаем.

— Сегодня же направляю к гномам посла. Они не знают, что у меня уже тысяча солдат с амулетами. Я этого барона в мелкую капусту порублю, а потом пройдусь по их тылам, — разгорячился Хард.

— Друг мой! Мы мирные торговцы. Не надо войны. Давай поступим проще. Посмотри на карту. У гномов на равнине три моста, в горах два перевала. Если мосты разрушить, а перевалы перекрыть обвалами, то снабжение нарушится. Пополнение войск, снабжение продовольствием и так далее. Неприятная вещь. Для начала я сожгу деревянный мост, его проще восстановить. Пусть посол предупредит гномов: пропустят барона — попрощаются с остальными мостами и перевалами. А штраф, баронство, предлагаю выбирать южнее. Гномы двигаются сейчас на юго-запад, в степи. Скоро захватят в Пограничье баронство Сахет. Замок барона находится на самой границе баронства, преграждает путь врагу, он осажден и должен, со дня на день, пасть. Ты, помню, рассказывал о коровах и гордых «ковбоях». Пока они не разграбили баронство, мы его у них отнимем. Если барон еще жив, пусть присягает на верность, если нет, сажаешь туда своего сослуживца. Две сотни защитных амулетов я приготовлю через неделю. А сейчас пора собираться в дорогу, мост я собираюсь сжечь аккуратно, чтобы никто не пострадал.

— В переговорах и торговле нет ни малейшей капли славы. А хороший поход по тылам гномов прославит меня на века.

— Хард! Я обещаю, тебе еще надоест воевать. Ты стал слишком силен, чтобы империя и гномы оставили тебя в покое. Дождись мира между ними. Они сразу нарушат все договоры с тобой и будут уничтожать тебя всеми гнусными способами.

— Ты не знаешь гномов, никогда не был в столице империи. Как ты можешь так говорить? Здесь слово чести значит очень много! — возмутился Хард.

— У великих нет чести, только выгода и целесообразность! Вспомни. Интриги, отравления, убийства, заговоры и много разных спецслужб, которые следят друг за другом, — попытался внушить ему я.

— Тогда почему ты не вычистишь всю скверну и не станешь править честно и достойно?

— Я не чувствую себя вправе убивать десятки тысяч людей, чтобы прийти к этой власти. И не считаю моральным контролировать другие десятки тысяч, чтобы власть оставалась честной и достойной.

— А здесь, в Пограничье?!

— Здесь уже не было власти людей. Убивать никого не пришлось. Остальное я пустил на самотек. Надеюсь, что ты не худший правитель.

Мост был деревянный, пять пролетов, каждый пролет метров по тридцать. Три быка из камня и один остров, посреди реки. На обеих сторонах моста каменные сторожевые башни, на острове небольшая крепость. Рассматривать всё это приходится в обычную немагическую оптику с Земли, чтобы не засветиться. Целый час прождал, пока на мосту не наметился зазор между обозами. На этот раз решил попробовать поджечь мост магмой. Решение оказалось неудачное. Температура магмы была невысокая, дерево разгоралось плохо, охрана бросилась тушить водой. До центрального пролета, на более широком рукаве реки, добежать никто не успел. Я шарахнул со всей дури магическим огнем. Пролет, вместо того, чтобы загореться взорвался, разлетаясь в стороны мелкими горящими щепками. Мой небольшой отряд затрусил следом за проводником по узкой тропинке, обратно домой. Дом, милый дом. Я уже иначе не называл свою берлогу в городке Роззе. Уютный маленький домик с крошечным садом из трех деревьев. Милые, деликатные соседи, ни разу не показавшие страха перед магом. Нахальная пятилетняя соседка, на самом деле ни на грамм не боящаяся меня, постоянно мешающаяся под ногами. Она же первая помощница Беллы по части нянькаться с дочкой. Я чуть-чуть отвлекся, и отряд влетел в засаду. Не иначе, как гномы шли по нашему следу, услышали взрыв моста и затаились. Стрелы и дротики посыпались на нас с двух сторон. Гномы при метании дротиков использовали специальный рычаг атлатль, он позволял бросать дротики со скоростью более ста километров в час на двести с лишним метров. В человеческой империи уже давно пользовались амулетами для магического усиления броска, но гномы чтили вековые традиции.

Защита прекрасно сработала, ни один солдат в моём отряде не был даже ранен. Я, неторопясь, сосредоточился, чтобы парализовать гномов, как огромный огненный шар взорвался посреди отряда, раскидав солдат на десятки метров. Меня подбросило в воздух, и я очутился в ветвях огромного дерева, метрах в десяти над землей. Амулеты защиты спасли многих, но часть отряда потеряла сознание, некоторые были ранены или убиты. Гномы выбежали из засады, и разгорелся нешуточный бой. Врагов было в несколько раз больше. Я с трудом успокоился и накрыл окрестности парализующим заклинанием, смещая центр ближе к месту засады. Воюющие дружно повалились на землю, а я, стеная и охая, спустился вниз. Чем таскать на себе тела солдат и гномов, я переправил в подвал замка всех живых гномов, убитых и раненых солдат. Затем отправил короткую записку Харду. Писал на местном языке я с большим трудом. Только после этого я навел освобождающее заклинание на свой отряд, стараясь сделать его область минимальной. Оставив солдат приходить в себя, я отправился на поиск гномского мага. Хотелось узнать, отчего такой мощный маг не на фронте. Маг оказался изящной гномихой, молоденькой и симпатичной. Это сколько же надо тратить ежедневно магии, чтобы так молодо и привлекательно выглядеть. Я видел, что это не иллюзия, значит, каждое утро гномиха начинает у зеркала. Интересно, она делает себе разные фигуры и лица, или нашла себе любимый облик. Магичка была легкая. Я связал её, на всякий случай. Руки и рот. Ноги тоже следовало, иначе позже не получил пинка по … Успел увернуться, по бедру ударила. И то благодаря, возникшей у меня, нехорошей привычке слушать мысли врагов. А магичка была врагом, безжалостным, жестоким, сильным. Магичка была легкая. Нести её было нетяжело. Приятно. Солдаты уже собрали трофеи, которых было не так много. Лошадей оказалось слишком много, но народ был привычный, трудностей не возникло. Я ехал одвуконь, поэтому мог немного перегрузить лошадь, тем более, что гномиха явно не дотягивала до полсотни килограмм.

Гномиха не знала имперского, я поленился учить гномский язык, поэтому всю дорогу только «слушал» мысли магички. На привале она попыталась удрать, а когда я встал у нее на пути, хотела свалить меня нечестным ударом. Нежное на вид создание, она обладала массой смертельно опасных знаний. Подумав о возможности применения одного из амулетов, она натолкнула меня на мысль обыскать её. Амулеты были повсюду: в заколке, в шляпе, в сапожках, в ремне, вплетены в орнамент одежды, зашиты в швах. Я плюнул на поиски, усыпил гномиху, переодел её в мой запасной комплект, а её одежду отправил домой. Когда магичка очнулась, я смог учить нецензурную часть гномского языка. Повторять слова за ней было сложно, сначала выговор мой был ужасен. А потом магичка замолчала. Она посчитала глупым, унижаться передо мной, человеком. Кожа у гномихи была совсем не желтая, чуть темнее, чем моя. Назвать её «косоглазой» мог только слепец.

Глава 8. Предательство

Белла.

Рано или поздно, но мужика тянет налево, это известно каждой женщине. Альт выстоял против уловок баронессы, красивой, образованной, знатной женщины. Для чего? Чтобы пасть жертвой гномихи. Весь город, все графство, все будут смеяться, когда узнают, что мужчина влюбился в гномиху. Узкоглазую, низкорослую, желтолицую, брр-р. Это позор для Альта, это позор для всех. Мало того, привез домой, не мог спрятать свой позор от людей, как сделал бы каждый уважаемый человек. Белла не понимала, зачем она связалась с таким гадким типом.

Паша.

Ей богу! Даже не потрогал. За что? Белла придумывает всякие небылицы, это понятно, но Ферокс? Соседка подумала такое, что я весь покраснел, не только лицо. Хард заинтересованно погрузился в фантазии. Даже соседская девчонка Рушель скривилась, проходя мимо. Гномиха интересовала меня только с профессиональной точки зрения. Она очень сильный маг. Уж Хард то мог бы это понять! К тому же, я уверен, что ей не одна сотня лет.

Гномы завернули посла Харда с порога. Они не хотели ни о чем беседовать, пока им не вернут магичку. Выкуп предложили несусветный. По поводу захваченной в плен гномихи, наш посол ничего не знал, пришлось ему возвращаться в Роззе. Посол гномов приехал сразу за ним. Он согласился на все требования, при условии возвращения магички. Сумму выкупа и сроки, я с Хардом еще не обсудил. Хард послал за мной гонца. Посольство было такое богатое, что надень на посла корону, я подумаю, что это император. Трое из шести гномов были увешаны амулетами, как новогодние ёлки, хотя сами были достаточно слабыми магами. Трое других, напротив, были сильными боевыми магами.

— Я привез выкуп за магичку Бегум, — открыл посол небольшую шкатулку с дюжиной больших рубинов. Нашел чем удивить. Доставленные с Земли рубины были крупнее и чище. Детское чувство похвальбы охватило меня. Я на мгновение покинул помещение, «взял» из своего кабинета ящик с рубинами и вернулся.

— Я согласен, с заявленной тобой, ценой гномихи Бегум, — и выложил двенадцать рубинов рядом с рубинами посла гномов, чтобы тот убедился — мои крупнее.

— Вашей гномихе не причинили никакого ущерба. Её содержат в таких же условиях, в каких живу я. Гномы не хотят соблюдать заключаемые договоры. Я хочу гарантий. Бегум станет залогом вашей честности. Когда война завершится — вы вернете мне мои рубины, а я верну вам магичку.

— Я согласен. При условии охраны Бегум гномами. Вот эти трое! — неожиданно согласился посол.

— Хорошо. Без оружия, без амулетов. Первое применение магии — мгновенная смерть, — обеспокоился я безопасностью города. Самый молодой из гномов оказался самонадеянным. В мыслях.

— Небольшая демонстрация, — я парализовал троицу боевых гномов.

— Ты позволишь мне побеседовать с Бегум наедине, — попросил меня посол. Я повел его за мной к гномихе. Замысел посла был понятен: украсть магичку.

Громадный камень на шее посла мог высвободить столько энергии, что её хватило бы протянуть силовую нить в главный храм гномов. Там находился древний артефакт с невероятной энергией. Он преобразует эту нить в силовой туннель, по которому Бегум сможет телепортироваться.

Было непонятно, сам посол сможет убежать, или готов пожертвовать собой и пятью своими спутниками.

— Дядя!? — воскликнула гномиха, уверенная, что я не понимаю их языка.

— Оставь нас наедине, — сказал гном на имперском, и сделал небрежный жест рукой, прогоняя меня. «Надоедливый маг-недоучка.»

— Конечно-конечно, — залебезил я, и, нахально, снял с него амулет переноса. Очень удобно, когда гном на голову тебя ниже. Посол выпучил от гнева глаза. Казалось, сейчас его хватит удар.

— Я только посмотрю на игру огней, а потом верну, — сказал я из коридора, закрывая дверь.

— Он знал про Камень Перехода! — выдавил из себя «дядя».

— На вид — тупой деревенщина, но очень хитрый, — гномиха чуть не расплакалась.

— С фронта сняты двенадцать самых сильных магов. Две тысячи лучших рейнджеров через два дня соберутся у стен Роззе. Твоя авантюра дорого обойдется нам!

— Дядя! Я всё уже поняла. Человеческий отряд казался таким беззащитным. Солдаты-недоучки…

— Маг-недоучка, — задумчиво протянул гном.

— Обман. Всё было подстроено. Он и сейчас изображал идиота. Как он тогда смог разглядеть назначение Камня Перехода? О нем знают единицы! А если он нас сейчас подслушивает?

— Дядя! Это паранойя! Только узкий круг гномов понимает старогномский диалект. Человечки тупы и ленивы!

— Я не хочу подвергать тебя опасности во время штурма, но иначе нельзя. Три лучших боевых мага будут охранять тебя. Человеческий маг дал своё согласие. Будь готова, послезавтра в полночь, — гном обслюнявил магичку. Сердце у него разрывалось от боли. Мне его стало так жалко. Но моё любопытство! Гном вышел и потребовал свой амулет обратно. Глазами зыркнул — убил меня на месте. Дипломат! Договор, который гномы собирались нарушить через два дня, составляли тщательно. Гномы соглашались со всеми нашими требованиями, стараясь скорее уехать, и начать штурм. А я тянул и тянул время. Хард был в недоумении.

— Так переговоры не ведут. Нечисто с посольством этим. Давай отдадим им гномиху! — предложил Хард.

— Мандражировать не надо. Войска гномы подвели. По плану прошлой ночью напасть должны были. Не смогли, посла обратно ждут. А гномиха всю ночь не спала! Веселое времечко! — я испытывал адреналиновый кайф.

— Пойдём. Заявим послу протест, войска гномов нарушили границу, — Хард был прав. Еще на день разговоров об отводе войск. Потом целый день на проверку выполнения решения. У посла от таких отсрочек уже дым из ушей идет.

Хард.

Альт веселился и развлекался по полной программе. Единственное, что его напрягало, это негодование Беллы по поводу присутствия в доме гномихи. Чтобы не портить себе настроения Альт выпросил себе «для магических опытов» два смежных помещения в одной из башен замка. Наконец договор был подписан. Посол убыл восвояси. Человеческая охрана магички была заменена на гномскую. Когда магичка с охраной переместилась в замок, Белла подняла вдвое больший крик, чем раньше.

Вечером Альт погрузил четверку гномов в глубокий сон, и отправился с Хардом на крепостную стену, ждать атаки.

Паша.

Сканирование местности ничего не показывало. Разумная жизнь либо отсутствовала, либо у рейнджеров гномов исчезла последняя извилина, которая от фуражки. Оно и правда, фуражек у гномов я не видел. Нервы не выдерживали. Ожидание выпило весь адреналин и к рассвету меня потянуло в сон. Тишина стояла абсолютная, казалось, что даже солдаты рядом перестали дышать. Темно, на небе ни единой звездочки. Туман выполз из рва и обволакивает стену. Именно тогда я обнаружил врага совсем рядом. Проклятые гномские маги почти усыпили меня, отвели глаза, сделали своих рейнджеров невидимками. Их не видит никто. Я запаниковал.

— Хард, они близко. Я усыплю тех, что со стороны дороги. Дай сигнал будить солдат на противоположной стене, — предупредил я своего бодрого друга. Как ему удаётся не спать целую ночь, и оставаться свежим, непонятно. Почему на него не подействовали заклинания гномов? Гномы были не видны в густом магическом тумане. Никакого шума от падающих на землю тел я не услышал. Основная масса наших солдат была на неопасном направлении, со стороны реки, но я побежал по широкой стене, стараясь успеть им на помощь. Элитные рейнджеры гномов могли создать кучу неприятностей даже нашим, снабженным защитными амулетами, солдатам. А, учитывая помощь магов, рейнджеры становились невидимыми и неслышимыми. Но всё прошло крайне удачно. В город успело проникнуть меньше сотни рейнджеров, к тому времени, как я пробежал по городской стене круг. По всему городу плотной цепью пошли войска, в поисках гномов. Оказалось, что в замок, рейнджеры не пошли, они отправились ко мне домой. Разбудили Беллу, и потребовали показать, где находится гномиха. Нашелся один знаток имперского языка. Он не успел увернуться от удара Беллы, о чем долго потом сожалел. Беллу связали и заткнули рот, но все соседи уже проснулись. Девчонка Рушель сообразила побежать в замок, надеясь там найти меня. Мы встретились с ней на полдороги.

— Альт, на нас напали гномы, — с обидой в голосе сообщила она нелюбимому теперь «дяде Альту».

— Много их?

— Они окружили весь квартал. А тётю Беллу убили!

— Ты сама видела? — ужаснулся я.

— Она страшно кричала, а потом замолчала. Что могло заставить её умолкнуть, кроме смерти? Ты виноват, что её убили! Я побежал изо всех сил. Рушель летела сзади, почти не отставая. Не добежав до дома метров сорок, я ударил мощной волной сна по кварталу. С каждым разом заклинание сна получалось у меня легче, было сильнее, а область действия шире.

Я задержался на мгновение, Рушель на скорости обогнала меня и первой влетела в мой дом.

— Вот! Лежит, не двигается. Умерла! — разрыдалась девочка над связанной, абсолютно живой Беллой, которая уже открыла глаза.

Оставив Рушель плакать, я начал вязать гномов. Хотя заклинание освобождения от сна было слабым и локальным, только для Беллы, ближайшие гномы зашевелились.

— Рушель, не развязывай Беллу, она поубивает всех гномов, — напрасно подал я девочке вредную идею. Она тут же бросилась зубами развязывать хитрые гномские узлы. Или рейнджеры всех стран обучены этому мастерству?

— Пойдем, ты поможешь мне разбудить свою маму, — схитрил я.

— Интересно, чем это я тебе помогу? — «простодушно» спросила Рушель.

— Рушель! Гномы никому здесь не навредили! Их нельзя бить и мучать!

— А то я не слышала, как кричала тётя Белла! Пусть она решает, виноваты они или нет!

— Рушель! Я тебя сейчас усыплю!

— Не посмеешь! Я тогда обижусь совсем. На всю жизнь обижусь. Не на неделю, по взрослому. Лучше не пробуй, — угрожала маленькая шантажистка. Она уже поняла, что узлы только затягиваются, и пошла на кухню за ножом.

Связанный гном, полностью пришел в себя и с ужасом смотрел на девочку с ножом. Рушель увидела ужас у него в глазах, и скорчила зверскую рожицу. Я не сдержался и залился хохотом. Гном обиделся. Беспомощность тренированного, опытного, сильного гнома только на мгновение дала страху шанс. Гном уже взял себя в руки.

— Какая одежда! Не боится влаги, защищает от стрелы, не горит, кинжалом не каждым пробьешь, маскировка замечательная! Почему гномы такие низкие? — сокрушался Хард.

— Ты неправ, стрела, заговоренная на мага, пробивает костюм рейнджера насквозь, — возразил я.

— Такая стрела стоит корону!

— А если перешить? Из трех костюмов два сделать?

— Рука не поднимается такое чудо испортить! Но надо. Некуда деваться.

— Знаешь, о чем я с тобой поговорить хотел, — замялся я.

— Мыслей читать не умею, — пошутил Хард. Я вздрогнул.

— Хочу заменить гномиху на одного из двенадцати магов. Есть среди них такой Нестор, маг не из сильных, но очень умелый и знающий.

— Бегум хочешь отпустить?

— Да! С Беллой раздоры. Она меня ненавидит.

— Ты преувеличиваешь, — попытался успокоить меня Хард. Но сам считал, что дело обстоит именно так.

— Если согласен, то дай команду отпустить и вооружить сотню рейнджеров, и сегодня же отправь её домой, — поторопил я Харда. Буквально через час Хард вернулся из замка. Он вел с собой Беллу. Та была мрачнее тучи. Меня прожигала взглядом насквозь. Мне показалось, что у Беллы проснулся магический дар. Она всегда «думала» громче обычных людей, но я считал, что это наша близость помогает мне лучше слышать её.

— Белла помогла Бегум бежать! — пояснил Хард.

— Плохо. Кто её охраняет? Если с ней что-то случится, то нам несдобровать! — расстроился я.

— Белла не верит, что ты собирался услать магичку, потому что нашел лучшего учителя среди гномов, — настойчиво втолковывал мне Хард.

— Это сейчас неважно. Надо вернуть гномиху обратно.

— Ты раскроешь ей твой самый важный секрет!

— Садитесь! Будем думать! Рисковать Бегум, или рисковать секретом. Она ушла одна? Расскажите подробности. Лучше Белла, — попросил я.

— Она ушла одна. Гномов вывести я бы не смогла. Я дала ей мой амулет защиты. Она идет пешком, прошло всего два часа, — выдавила Белла.

— Я отдал её тройке магов оружие, дал четверку коней и вывел за ворота. Они попытаются её найти. Не надо паниковать, — добавил Хард.

— Нужно посмотреть, что с ней происходит. Незаметно подбросить ей следящий амулет. Затем взять сотню рейнджеров без оружия, и сотню наших солдат с двойным комплектом оружия. И догнать её, — предложил Хард.

— Хорошо. Следящий амулет за мной. Остальное, на тебе, Хард. Через час я жду тебя с двумя сотнями у ворот. Белла! Поедешь с нами?

— Ты не сердишься, милый?

— Нет, дорогая. И у меня есть для тебя приятный сюрприз. Вся черная злоба мгновенно исчезла из прекрасной головки Беллы. И она зарыдала. Скрипнула дверь. Из комнаты Беллиной дочки послышались шлепки босых ног.

— Дядя Альт! Ты опять довел до слез тетю Беллу! — обвиняюще нацелила на меня палец Рушель.

Глава 9. Учеба

Белла.

Если бы любая соседка, или подружка из родного села Зюс приехала к ней в гости в Роззе, она наверняка бы обзавидовалась. Большой удобный дом, вещи в доме такие, что даже у графини Роззе отсутствуют, драгоценности, платья, денег трачу без счета. Любовник, к которому бегала раньше, скрываясь от всех, теперь в полном её распоряжении. Но счастья нет. Чужой человек этот Альт. Никого не любит, ни Беллу, ни дочку. Так у него даже времени нет поговорить, магию он хочет учить. Зачем? Белла спрашивала как-то, что он может для неё совершить? А он ответил, смеясь, хочешь, Луна перестанет светить на небе? Смеется, а сразу понятно, что он сможет это сделать. Если захочет. Когда противная уродливая гномиха поселилась у Альта в доме, то Кляйн не мог скрыть брезгливости. Альт же смотрел на желтую жабу, как на человека, как на симпатичную женщину.

Конечно, нет вины Беллы, что она помогла сбежать гномихе. Могла бы — убила, но единый накажет. Одно плохо, невовремя, Хард уже её собрался выгнать, и Альта уговорил. Никогда не поверит Белла, что Альт сам задумал гномиху отпустить.

Паша.

Ехали на поиски Бегум молча, но Белла «кричала» свои мысли всё громче и громче. Социальные условности для женщин важны чрезвычайно. Они готовы зубами прогрызать себе дорогу. Зюс вышла замуж за Фреха, потому что тот был сыном старосты. До сих пор она считает себя замужней женщиной и не желает развода.

Хотя, имея ребенка, развод получить сложно. Надо узнать у Харда тонкости закона.

Идеальный муж для Беллы — Кляйн. Увы, для этого ему надо стать бароном, сотник уже не тот уровень. Мне надо перестать тянуть с тестом ДНК дочери Беллы, если всё-таки это моя дочь, то хотелось бы воспитывать своего ребенка самому. До Бегум осталось около трехсот метров, как впереди раздался грохот, и чудовищное облако горячей плазмы вспухло неестественным, отвратительным желе.

Облако начало выбрасывать в стороны ядовитого цвета отростки, которые лопались с неприятным хлюпаньем. Отряд прибавил скорость, но я попросил Кляйна обождать вместе с Беллой поодаль. На небольшой лужайке, радиусом метров двадцать, лежало две дюжины трупов. Бродяги и бандиты. В центре еле шевелилась Бегум. Потом она потеряла сознание, но её сердце продолжало биться.

Бегум.

Проклятый амулет. Он помешал правильному завершению заклинания. Раскидать жалких людишек можно было легкими ударами магии в самые болезненные места. Но захотелось сделать это эффектно. Кто сможет увидеть красоту магического удара здесь, в глуши? Зачем было всё усложнять? Что теперь скажет дядя, когда снова приедет? Бегум полностью пришла в себя.

— Как я выгляжу? Как я выгляжу? Дайте мне зеркало!

Паша.

Гномиха неожиданно пришла в себя и потребовала зеркало.

— Больная, лечащий тебя знахарь прописал покой и сон. Сон и покой, — объяснила магичке сиделка. Ферокс, единственная из женщин города, владела языком гномов.

— Где этот недоучка? Позовите его, я сама — известная целительница! — возмутилась гномиха.

— Знахарь — это я! Бегум поняла это без перевода.

— Мне нужно посмотреть в зеркало, чтобы изучить повреждения и начать магическое лечение.

— Альт, магичка хочет посмотреться в зеркало, чтобы себя вылечить, — перевела Ферокс.

— Врать своему знахарю — плохо, — констатировал я.

— Альт очень хорошо лечит. Он хочет, чтобы ты ему доверяла, — перевела графиня. Пререкались мы недолго. Возможно, угрозы, сменяемые жалобными просьбами, продолжались бы и дальше, но я применил радикальное средство: кормление и сон. Если ничего не болит, это еще не значит, что здоровье в норме, это, просто, магическое обезболивание. Попросив Харда не принимать никаких гномских посольств, я три дня занимался лечением Бегум. Белла навестила больную магичку в первый день. Насмотревшись на безволосую гномиху, покрытую волдырями, обрезками горелой одежды, приставшей к коже, Белла заткнула нос, убежала и больше не приходила. Кожа у гномихи сохранилась в нескольких местах: от пояса до колен, где штаны были прикрыты курткой, на ногах, прикрытых сапожками, на груди, за двойным отворотом куртки. Взяв за основу наиболее здоровый кусок, я легко восстановил всю кожу. Здесь проблема была в самой гномихе, её организм не успевал выводить токсины, а для строительства новых клеток не хватало материала. Не справлялись почки и другие внутренние органы. Внутривенное кормление помогало плохо. Хорошо, что магия позволяла не опасаться микробного заражения тканей. На четвертый день я смог заняться лицом гномихи. Память на лица у меня была плохая, но выручил Лёха.

— Гномы все на одно лицо, — заявил большой демократ и самый толерантный из моих друзей. Он вынул фотографию сына с подружкой.

— На, работай, копия Ванессы Мэй, — заявил он, ткнув пальцем в блондинку с неуловимо азиатским разрезом глаз.

— Кто такая Ванесса Мэй? — удивился я.

— Не бери в голову. Её все знают. Китаянка с рекламы… чего-то. Сын так всегда говорит по подружку, — запутался Лёха.

— Да, гномиха, наверняка, и не помнит, какой образ себе сотворила в последний раз, — успокоил я сам себя.

— Ты уверен, что бабке-гномихе двести лет? Может быть ей столько лет, на сколько она выглядит?

— Не надо меня пугать. Она сейчас выглядит на две тысячи лет, — нервно засмеялся я.

— Дружище, ты совсем плох. Тебе надо немного отдохнуть, — Лёхе, явно, не понравился мой смех.

— Сегодня я сделаю гномихе лицо. Тогда её можно будет разбудить, и я отосплюсь.

Разбудив гномиху, я покормил её в очередной раз и ушел спать. Соснуть удалось часов семь. Троица боевых гномов, не найдя Бегум, добралась до своей территории.

Там никто ничего о бегстве магички не слышал. Через два дня дядя-посол ломился в ворота Роззе. Хард сдерживал его напор столько, сколько мог. В конце концов, рассказал о несчастье и успешном излечении гномихи. К этому времени разбудили меня.

— Где моя Бегум? — заревел дипломат, как раненый слон.

— Дядя, нельзя ли потише, — строго поставила на место дядю гномиха.

— Что они с тобой сделали?!

— Дайте же, наконец, мне зеркало! — взвизгнула магичка. Ферокс подала, давно лежащее на столе, зеркало.

— Аа-а-а! — затянула гномиха бесконечно длинную и высокую ноту. Какой всё-таки пронзительный и противный голос у этих гномов! Отключилась, наконец. Потеряла сознание.

— Всё восстановится завтра, — попытался я успокоить «дядю».

— Ты это сделал специально! Это страшное оскорбление для всей семьи! Бегум стала копией, изгнанной из страны, преступницы и злодейки, принцессы Диню. Я уничтожу вас всех, весь ваш род, всех ваших друзей и знакомых!

— Остановись, пока ты не сказал слова «клянусь», — резко прервал я посла. Посол запыхтел.

— У тебя есть портрет Бегум? — сообразил я.

— Нет. Но я могу послать за ним.

— Это не годится. Ждать два-три дня. Если завтра Бегум не вернется к прежнему облику, то я, с помощью твоих советов, исправлю свою ошибку, — успокоил я посла гномов.

Помогала советами мне сама гномиха. Пытка продолжалась весь день.

— Кожа недостаточно бела.

— Это естественный цвет родной кожи.

— Мы будем спорить? Или проще сделать правильно?

— Так не чересчур белая?

— Разрез глаз…

— Вот так?

— Нет.

— Может так?

— Так лучше.

В конце дня Бегум догадалась снять чепец.

— Это волосы? Я тебя спрашиваю, это мои волосы? Где ты взял эти волосы? Где?

— Где, где? В …, — заржал забежавший за мной Лёха. Хотел пригласить меня выпить пива. Вечер уже. А я ему обещал. Незнание русского языка не спасло. Лёхины слова все поняли. И никто не засмеялся.

— Из подмышки. Больше негде было брать, — пояснил я. Гномы смотрели на меня с ненавистью.

— Завтра выращу до самой…, какой надо длины. И я ретировался вместе с Хардом и Лёхой.

— Что-то китайцы нос чересчур задирают, — Лёха не любил грубых слов.

— Это гномы, — поправил я его.

— Один хрен.

— Хард. Нам нужна своя тайная стража! С прямыми угрозами я справлюсь, а вот наемные убийцы, это совсем другая песня.

— Ты опоздал. Я давно её создал. Изловили множество бандитов, но были два случая из родной имперской стражи.

— Ты меня не забывай, подключай. Я поспрашиваю их по-особому. Найду заказчика и тогда…

— Заказчика не надо искать. Такие дела без одобрения главы службы не делаются. Убивать его бессмысленно. Работа у него такая. Пока император не подпишет со мной договор, служба будет повторять свои попытки.

— После подписания договора мы в безопасности?

— В относительной.

— Так, может, напустить на всё службу хворь. Вспомни своё состояние. Договор, смотришь, подпишут. Поторопятся.

— Дипломатией занимается другая служба.

— Император тоже может заболеть.

— Это плохая идея.

— Хватит чесать языки, пошли пиво пить, — на хорошем имперском прекратил наше обсуждение Лёха. На третьем часу потребления пива у Алексея прорезалась ностальгия.

— Я умом то понимаю, что второй раз из лап наших достойных спецслужб вырваться живым не удастся, но хочу рискнуть, — Алексея развезло, и он поддался эмоциям.

— Можно сделать твой визит на родину вполне безопасным. Увы, только на день, — неторопясь, размышлял я вслух.

— Не тяни.

— С моим лицом и моим паспортом тебя там никто не ждет. Если с близкими знакомыми не встречаться, то вполне безопасно. Заодно, сделаешь доброе дело, продашь мой дом. За день это невозможно, надо будет посетить родину пять-семь раз. Согласен? — озадачил я Алексея.

— Не понимаю, зачем тебе продавать дом? Уйма мороки из-за трёхсот тысяч рублей. Я понимаю, когда тебе неприятно воровать деньги у земляков. Но у врагов? Это уже ненормальность какая-то! Давай спросим независимого эксперта! Хард! Скажи нам. Хорошо ли отобрать у врага много золота?

— Алексей, я с удовольствием оставил бы гномов нищими. Но, каждый поступает так, как считает правильным, — четко выговаривая каждое слово, ответил Хард. Уронил голову на стол и заснул.

Через неделю все гномы, кроме старого мага Нестора, убрались домой. Наступило относительное спокойствие, и я смог заняться учебой. Старый гном для начала решил посмотреть, как я формирую заклинания. Начали с самого простого — магического огня. Я умел делать два вида этого заклинания: медленно горящий огонь для обогрева, и шаровую молнию, которую использовал в качестве оружия.

— Это не магические заклинания, — заявил Нестор.

— Как это? — опешил я.

— Магические заклинания имеют четкую структуру. Кому я рассказываю, ты же делал амулеты. Заклинания имеют идентичную амулетам структуру. А у тебя они аморфны.

— Зато очень просты, — пытался оправдаться я.

— Примитивны. Вот почему у тебя два разных заклинания для медленного огня и огненного шара. Это очень стабильные состояния, устойчивые к ошибкам, варианты одного и того же заклинания. Если бы ты строил заклинания, как для амулета, то увидел возможность менять температуру и размер огненного шара. Ты мне рассказывал, что никак не мог создать холодный свет.

— Это на самом деле возможно? — обрадовался я.

— Нет. Но магический огонь можно превратить в безопасный светильник, если огненный шар уменьшить до маленькой искорки, и сильно поднять температуру. Энергии такая искорка будет выделять немного, а света давать достаточно.

— Я формирую заклинание мгновенно. Никакой маг не успеет почувствовать опасность и защититься. Построение сложной структуры отнимает много времени.

— Ты прав. Но у опытного мага, разница совсем неощутима. Сейчас ты затрачиваешь целую минуту на такое заклинание, лет через сто сможешь сократить время до секунды.

— Есть еще разница в том, что правильные, структурные заклинания «видно» издалека, а мои аморфные ощутить трудно, скорее невозможно, — продолжал защищаться я.

— Никто тебя не заставляет переучиваться. Тебе надо овладеть стандартной, классической магией, в дополнение к тому, что ты умеешь, — Нестор был доброжелателен.

— Что рассчитываешь ты, Нестор, приобрести взамен своей помощи мне?

— Я оставлен здесь с единственной целью. Госпожа Бегум поручила мне научиться отбеливать кожу так, как её умеешь отбеливать только ты.

— И это всё, что оценила Бегум из лечебной магии?

— Нет. Она требовала еще научиться наращивать волосы, но я был непреклонен. Я не собираюсь жить месяцам в диком и отсталом человеческом городе, — возмущенно сообщил гном.

Учебу мы поделили на две части: половину дня гном учил меня, другую половину я — гнома. Недели через две гном загрустил. Аморфная магия была противна всей его натуре. Формализация заклинания изменения цвета кожи, такого простого в применении, было чрезвычайно сложно.

— Коллега! Ты не понимаешь своей огромной, невероятной выгоды. Если ты сможешь создать амулет облагораживания кожи, то ты станешь богаче любого мага. Поверь мне, ни один амулет абсолютного выздоровления, даже тот, который «только для имперских магов, служащих в имперской страже», не стоит десятой доли такого амулета. Гномихи будут платить сумасшедшие деньги.

— Я понимаю выгодность косметической медицины, — успокоил я гнома.

— Ты придумал отличный термин, — обрадовался гном.

— Его придумал не я. Но тут есть неприятный сюрприз — заклинание получится очень сложное. Для него годятся только прочные камни, такие, как алмаз.

— Это приятный сюрприз. Это значит, что амулет будет стоить гораздо дороже.

Алексей уложился в две недели. Появляясь на Земле, через день, он умудрился продать мой дом за реальную цену. Помог Михаил, старый мой приятель, хотя и общались они только через Лёхину жену.

— Мне полагается премия, — смущенно пробормотал Лёха, вручая мне деньги. Удивляюсь на мужика! Сколько лет его знаю! В молодости вместе по девкам шастали, ходок был ещё тот! По гарнизонам когда служил, две жены сменил. Но после выхода на пенсию женился в третий раз, тогда казалось на старости лет. А теперь сыновья взрослые. А удивляюсь я тому, как он к жене своей прикипел. Понятно, что общее оздоровление его организма закончилось двухнедельным бурным сексом на родной жене.

— Ты можешь Катю ночью, опять сюда забрать, и немного подлечить. У неё давление прыгает, жуть! — жалостливо попросил Лёха.

— Да. Сегодня же. С давлением шутить нельзя, — торопливо согласился я. Если по полночи на кровати прыгать, то ещё и не то заболит. Я поторопился отгородиться от Лёхи. Его ночные воспоминания были чересчур яркие и пробили обычный блок. Нужно проанализировать зависимость пробуждения магических способностей от резких эмоциональных переживаний. Белла, безусловно, слабый маг. Дальше магического огня не ушла, и Нестор уверяет, что это — предел. Но гном советует ей ежедневно магичить как можно больше. Он считает, что во время магии голова работает во всю силу, и это останавливает старение. Для Беллы он нашел убойный аргумент. Когда я привел Нестору земные сведения о том, что человек никогда не использует больше десятой части ресурсов мозга, гном долго смеялся.

— Человечки глупы и косны. Один тупица придумал глупость — остальные повторяют. Любая сложная задача использует большинство ресурсов мозга, но магические — архисложны, поэтому нагрузка выше. Я тогда не стал спорить со старым гномом.

И вот проснулся магический огонек у Лёхи. Хватит ли его, чтобы сотворить самое простое заклинание? Нужна ли Лёхе такая способность? Наверняка, он не отказался бы от способности менять себе лицо, чтобы в безопасности вернуться на Землю, к Кате. Но для этого магия не нужна. Разница у нас с Алексеем в основном касается ушей, носа, разреза глаз и бровей. На фотографии в паспорте уши не видно. Брови я могу откорректировать Лёхе почти хирургическим способом, под волосами никто не заметит. Убрать горбинку с носа тоже не проблема. Останется чужой разрез глаз. Думаю, что такую операцию можно объяснить в земной клинике, как омоложение. Никто даже «стучать» не станет. Тем более что фотографии до, и после операции можно сделать похожими.

Глава 10. Провал

Амулет для осветления кожи я делал целую неделю. Нестор, в самом начале изготовления, радовался, потом всё больше мрачнел. Долго молчал, потом безнадежно вздохнул.

— У тебя еще есть крупные алмазы?

— Штуки четыре сгодятся.

— Попробую понять смысл заклинания и запомнить его со второго-третьего раза. Еще одна неприятная проблема — объем закачиваемой энергии. Но это вопрос времени. Можно заряжать час, а можно месяц. Предлагаю тебе за амулет три аналогичных алмаза, — Нестор застыл в ожидании.

— Пять, и это оптовая цена. За пять амулетов двадцать пять камней. В розницу, по шесть камней за штуку, — мой двойник, Лёха, оторвался от поедания пирожков моего напарника Кляйна.

— Ты хотел еще вчера отослать своего гостя домой? — скрипучим голосом обратился ко мне гном.

— Лишний день проверки не помешает, — небрежно ответил я. Торговался Нестор долго. Я не стал участвовать. И гном, и Лёха получали от процесса удовольствие. Что двойная наценка, что пятикратная, деньги были несусветно большие. Никакая другая работа не могла принести столько прибыли.

— Хорошо! Два последних амулета — волосатые! — согласился Лёха.

— Я немного задумался. Вы о чем толкуете?

— Из пяти амулетов ты два сделаешь для наращивания волос, — пояснил Алексей.

— Для выращивания новых, или удлинения существующих? — уточнил я. Компаньоны посмотрели друг на друга.

— Каждого по штуке! — выразил общее мнение Лёха.

— Твой друг Алексей — настоящий гном, — довольным тоном завершил договор Нестор.

Нестор послал своего слугу за камнями в столицу. Времени в запасе было много, раньше, чем через месяц, я не справлюсь с работой. Алексей отправился домой к Кате. Надеюсь, что сеанс оздоровительной медицины поможет ей избежать гипертонии. Опасными последствиями лечения явилось внешнее омоложение. Катя, теперь, никак не выглядела на свои пятьдесят лет. Я посоветовал друзьям продавать квартиру и уезжать в Подмосковье, поближе к учебе мальчишек. В маленьком городке слежка будет видна лучше. А соседи не будут удивляться новому Катиному мужу.

— Ты так всегда сидишь в темноте, — начала подозревать неладное Катя.

— Только при гостях. Маскировка. Лучше перебдеть, чем недобдеть! И вам желаю не расслабляться.

— А криомедицина только кожу омолаживает? Мне кажется, что я вся помолодела.

— Хорошее настроение. Возбуждение от опасности. Это пройдет, — успокоил я Катю.

— Алексей тоже … Он ночами … — замямлила Катя. Она меня стеснялась. Всё-таки у меня с ней были прохладные отношения.

— Лёха! Ты спёр мою настойку лимонника?! — изобразил я негодование.

— Она тебе не нужна. Бобылём живешь, — поддержал меня Алексей.

— Проверки оставляем в силе. Каждый вечер — бутылка водки с запиской.

— Давай что-то другое. Например, ты оставляешь фотоаппарат, включенный на запись. На нем рисуешь губной помадой время завтрашнего сеанса связи, — предложила Катя.

— Согласен. Но водка здесь идет на ура. Пустые бутылки оставляют, как дорогой сувенир.

Ни гномские, ни имперские убийцы не появлялись в Роззе. Армейские операции проводились вдалеке от графства. Бандитов Хард извел и своих, и чужих. Чужих скорее напугал жесткими расправами. Хард расслабился и поехал в гости к своему последнему барону, приятелю из тайной стражи. Баронство Сахет не имело общей границы с графством, нужно было проехать два вольных баронства, уже захваченных гномами. Гномы охотно дали Харду бумагу на проезд. Нестор намекал мне, что гномы готовы продать эти два баронства. Хард решил проверить, остались ли в баронствах люди, или гномы всё разграбили и сожгли. Неприятностей с империей он не боялся. Чуть больше, или чуть меньше неприятностей, это уже не играло роли.

Не успел я закончить амулеты, как в гости к Нестору приехал его самый способный ученик Лернер. Гном надеялся, что тот сможет освоить структуру заклинания. Неужели гномихи сплошь ненормальные, и все хотят белого лица.

— Нестор, может быть, ты неверно оцениваешь спрос на амулеты? — попробовал я спустить гнома на грешную землю.

— Раньше занижал. Теперь, когда приехал Лернер, знаю точно. Бегум произвела фурор своим лицом. Особенно приятно, что эффект постепенно исчезает. Через неделю жди визита Бегум сюда. Она никому не сказала, где делала отбеливание. Хитрюга! Гном ошибся, Бегум приехала вслед за Лернером, на следующий день.

Она приехала невовремя. За час до её прибытия я не получил подтверждения от Лёхи. Попытка вытащить Алексея сюда провалились. Катю переместить удалось без проблем. На этот раз взяли всех: Алексея, Катю, обоих мальчишек, их подружек. Я не смог вытащить никого, кроме Кати по простой причине, их приковывают наручниками к койке. Катю я забрал с допроса. Представляю, что там сейчас творится. Я, не раздумывая, выдернул с дороги Харда.

— Ты что творишь? В отряде сейчас паника!

— Сейчас верну обратно. Успокой всех. Ты мне нужен на час.

Через минуту Хард переодевался в американскую форму. Стоило попытаться отвлечь внимание от себя. Рядом стоял Кляйн с самым мощным моим амулетом безопасности и огромными кусачками для перекусывания наручников.

— Не отвлекайтесь на стрельбу, амулеты выдержат. Освобождайте Алексея быстро. У вас еще две таких же работы. Хард, возьми палку. Они будут думать, что это шокер, но этот амулет бьет двумя молниями на десять метров. У вас минута, через пять секунд после сигнала, я вас начинаю перемещать обратно. Алексей, Кляйн, последним будет Хард. Всё! Пошли! Я был в ужасе. Мочевой пузырь был полон. Не успел я выйти из туалета, как зазвенел мой таймер. Алексея я выдернул в коридоре. Кляйна и Харда уже в комнате.

— Всё прошло легко, — Хард торопился.

— Отправляю за второй добычей. Кляйн, орешь Help. Покажи.

— Help!

— Годится! Включаем таймеры. Пошли! — я разговаривал почти спокойно. От сердца отлегло и, казалось, можно успокоиться. Снова зазвучал таймер. Младшего Лёхиного сына я вытащил вместе с подружкой. Они были на допросе. Как только Кляйн завопил Help, он обнял её, чтобы успокоить. Через насколько секунд Кляйн и Хард тоже были в комнате.

— Пошли за последним? — Хард испытывал боевой азарт.

— Кляйн, орешь Help. Включаем таймеры. Пошли! — я снова разволновался. Слишком всё гладко. Тревожно зазвонил таймер. Старшего сына Лёхи я вытащить не могу. Жду пять секунд, новая попытка. Опять неудача. Выдергиваю Кляйна. Он мертв? Нет! Сердце бьётся. Пытаюсь достать Харда. Неудача! Паника охватывает меня до самой печенки-селезенки. Переворачивает внутренности, останавливает сердце. Только сейчас понимаю, как близок мне стал этот человек из чужого мира. На глаза накатывают слезы. Они смывают туман с четвертой картинки. Я вижу комнату, вижу Харда, прикованного к решетке. Он без сознания. Старший сын Алексея лежит на полу у решетки в наручниках и руки, и ноги. Только сделав шаг в комнату, замечаю «Ванессу Мэй». Она лежит под столом, без сознания, биения сердца почти не «слышу». В воздухе чудовищная концентрация какой-то химии. Хард, дружище, ты же мог задержать дыхание на десять минут! Почему? Почему ты попался на эту дешевку? Первая «Ванесса Мэй». Одну секунду собраться. Режу огнем наручники. Первые, вторые, третьи! Отправляю Лёшиного сына к папе с мамой. К «Ванессе Мэй», прелестной «гномихе». Чудовищный взрыв ломает мою защиту. Амулет не справляется и меня расплющивает о решетку. Я почти теряю сознание. Хард! Дружище Хард! Я успеваю его отправить. Нужно сделать маленький шаг, и самому оказаться в безопасности. Я ползу, а граница отодвигается от меня. Мне только кажется, что я ползу. Это сон. Я вдохнул химическую гадость. Я умираю.

— А Вы опять помолодели, Алексей Иванович, — пошутил молодой человек с неприятным лицом господина. Слышу, пальчики откатали, знаешь уже, что я не Алексей. Четвертая «картинка»? Опять в тумане!

Но заложника я взять могу! Могу спалить всю их контору к чертовой матери! Могу парализовать всех на пятьсот метров вокруг! А вот выйти мне из подвала не удастся! А может, неторопясь, сломаю все замки и засовы?

— Или всё-таки Павел Ильич? — продолжал развлекаться догадками «господин». Мои пальчики в картотеке отсутствуют! Прокрутим мультик вероятного развития событий на ближайшие пять минут. Ого! У них еще и искусственный интеллект для обеспечения повышенной безопасности! Седьмой вариант мне понравился. Начинаем с аварии электропитания. Резервная линия блокирована, шкаф попросту затоплен водой. Сервера все отключены, ИБП сдохли. Камеры слежения не работают. Замки заблокированы, покинуть помещения невозможно. Это мне только наруку. Теперь парализую живую силу. Тяжелый путь наверх. Дверь. Коридор. Лифт. Крайне неудачно получилось, что лифт вверху. Всего десять метров гладкой стены. Была гладкая, стала с аккуратными углублениями для рук и ног. Неторопясь, вырезаю отверстие в дне кабины. Оттуда вываливается часовой, первая отнятая мною здесь жизнь. Нет! Тремя этажами выше, в лаборатории умерло пять человек. Они оказались заперты в комнате, где перестала работать вытяжка. С чем таким копались эти пятеро белохалатников? Забираюсь в кабину лифта. Двери распахнуты. Я на первом этаже! Слышу визг тормозов, топот ног. Где-то далеко, еле слышен шум вертолета. Увеличиваю сферу еще на сто метров. Бью наотмашь. Шутки закончены, неуправляемый вертолет падает всё быстрее. Взрыв? Не слышу? Я выхожу на улицу. Одинокий прохожий посреди застывшего кадра кинохроники. На улице десятки аварий. Чуть дальше удачно припаркована Рено, с работающим двигателем. Рост и комплекция мужчины подходящие. Удобная одежда, недорогая, но чистая. Свою одежду бросаю. С сочувствием смотрю на мужчину, ограбленного мною, ему сегодня не повезло. Что же, посоветую всем избегать опасных мест. Часа полтора у меня в запасе есть. За это время нужно покинуть границы области, сменить документы, внешность. Запутать следы и залечь на дно. Удачно выехал из города, всего за полчаса. На трассе набрал полторы сотни и погнал на пределе возможностей машины. Попадавшихся гаишников парализовал заранее. Только при подъезде к стационарному посту сбросил скорость до минимума. Через три часа я сменил машину, заметив у обочины гаишника в форме рядом с джипом. Тот, как выяснилось, выпивал с напарником. Шнапс на вишневых косточках, это напиток на любителя. Но то, что вечером мне нужно будет снять напряжение, это было очевидно. В конце концов, я сегодня совершал убийства, грабежи, стоит ли мне страдать из-за воровства шнапса. С гаишником у меня было небольшое внешнее сходство, годное для быстрого перевоплощения. Пришлось доставить парням максимум неприятностей. Я лишил их всех документов и форменной одежды. Парализовал речь и руки так, чтобы помолчали пару дней. Напоследок «надул» нос и щеки гаишникам. Джип, машина приметная, но через пару дней найти меня будет сложно. К вечеру пересек две области. Заехал в самую глушь и остановился на ночевку. Пора было подумать, подвести итоги и узнать новости от Кати с Лёхой.

Глава 11. Незаконная медицинская практика

Алексей.

Паша выдернул Алексея на Землю вечером.

— Как у вас там? Все живы?

— Все. Но Нестор считает, что во сне ему лечить проще. Гномиха ему помогает. Сильная магичка.

— Я опять потерял возможность ходить между мирами, — пожаловался Паша.

— Вот тебе деньги. Попробуй пожить, как в отпуске. Найди одинокую женщину, или сними домик на отшибе. Тебе нужно побыть невидимкой. Наши спецслужбы — серьёзный враг, расслабляться нельзя ни на секунду. Шансы есть на успех? Ты веришь, что сможешь пройти в тот мир?

— Это уже мой второй переход. Я знаю, что третий будет проще. Мне надо всё вспомнить, осмыслить. Не буду тебя здесь держать, слишком опасно. Тебе давно пора вернуться к своим мальчикам. Паша разлил по стакану вонючего шнапса. Они выпили за успех, и Паша отправил Алексея к жене и сыновьям.

Паша.

Ранним утром я оставил джип с ключами и документами на стоянке вокзала маленького городка. Надеюсь, следы его затеряются, и меня не станут искать с этой отправной точки. Прошелся по вокзалу в поисках алкоголиков. Двое показались мне достойными внимания. Я уже профессионально определял, насколько легко мне изменить своё лицо под данный облик. Первый же алкаш согласился продать свой паспорт, при этом запросил совсем немного. Разукрасив себе нос в сизый цвет, я обеспечил полную маскировку. Мужик больше никуда не смотрел. До электрички оставалось ещё полчаса, и я прошелся по магазинам в поисках еды и тряпок. Приехать с пустыми руками на новое место подозрительно. С пересадкой я уехал километров за двести. Ещё один маленький городок, ещё один вокзал недалеко от рынка. Время перевалило за полдень, следовало поторопиться. Я прошелся по рядам женщин, торгующих молоком. Спрашивал, не сдает ли на последний летний месяц жильё отпускнику. Повезло у самой последней молочницы. Её дочка училась в областном центре, и ей постоянно не хватало денег.

Только с транспортом случилась проблема. Автобус ходил два раза в день, утром и вечером. Мне пришлось подождать, зато Надежда распродала все бутылки с молоком. Мне повезло, Надежда оказалась редкостная болтунья, за полчаса дороги я узнал о деревушке всё. Деревушка меня восхитила. Почвы были песчаные, заросшие полынью. Дома стояли редко, оставляя возможность пасти коров. Куры, утки и гуси перемещались по дороге, норовя попасть под колеса редкого автомобиля, а собаки весело бежали рядом, изображая желание, прокусить автомобилю шины. Разместился я быстро. Договорился с хозяйкой столоваться у нее, отдал деньги за две недели вперед, и отправился на речку. Узкая, мелкая, цветущая река не внушала желания ни ловить рыбу, ни купаться. В лес ходить было нельзя, заповедник начинался за ручьём. Сама судьба намекала мне, что мне нужно сосредоточить все усилия на решении проблемы перехода в другой мир. Так хотелось оказаться вместе с друзьями, с несравненной подругой Беллой, с её веселой дочкой, увы, не моей, но всё равно близкой и любимой!

Две недели пролетели, как один длинный день. Однообразные, бестолковые, серые будни. Рано зарядили дожди, стало холодно и тоскливо. Рядом продавался небольшой, но нестарый дом. Дешево, деревушка далеко и от районного городка, и от областного центра. Я купил, в расчете на то, что, без прописки, контроль со стороны милиции должен быть не такой строгий. Незаметно пролетело полгода. Хард купил у гномов очередные два баронства, те, что не успел посмотреть полгода назад. Кляйн стал одним из новых баронов, и Белла-Зюс вышла за него замуж. Удочерять свою дочь Зюс ему не позволила, упорно считая её моей. Война продолжалась вяло, военных двух стран это очень устраивало. За амулеты Нестор заплатил золотом, и Алексей пустил деньги в дело, основав большую торговую компанию. Подружка Лёхиного сына, «Ванесса Мэй», не выдержала человеческого презрения и гномского неприятия. Рассталась со своим парнем, и, потихоньку, стала выпивать в одиночку. Катя выпросила у меня ножную машинку Зингер, и стала шить модницам платья, нисколько не смущаясь разницы в доходах своих и мужа. Нитки Катя постоянно требует у меня.

Снега навалило много, впервые за последние годы. Крыльцо высокое, закрыто с двух сторон на метр, но намело так, что я с трудом открыл входную дверь. Раньше то двери открывались вовнутрь. По уму делали строители. В старом доме у меня было сделано именно так. Целых полчаса расчищал дорожку до калитки. Потом чистил тропинку вдоль палисадника, чтобы могли пройти соседи. Воздух после снегопада чист и вкусен. Пьянящий морозный воздух. Пора почистить ковер и дорожки, по такому снегу это будет сделать легко. Через час Ольга, Надеждина дочка, принесла молока. Ольга приехала на выходные к матери, надеясь отоспаться, в городе ей не дают спать три соседки по съемной квартире. А мать разбудила спозаранку, в десятом часу. Ко мне Ольга приходит полодырничать, дома мать всегда поручит небольшую работу. На самом деле Ольга неленива, руки бережет. Ей так хочется выйти в городе замуж, что это напоминает психоз. Заразили её этим соседки по квартире. Высокого роста, слишком сильная девушка, наверняка, имеет проблемы с выбором кавалера, и это её угнетает. Болтает Ольга безумолку. Надюшкино воспитание, или гены.

— СанСаныч, (по паспорту) у Светки температура подскочила, живот болит, аппендицит, наверное, а скорая никак не проедет, дорогу на выходные чистить никто не хочет, самогонку хлещут, лодыри чертовы, второй день подряд, не просыхая, жалко девчонку, совсем маленькая она. Собственно, целую фразу она проговаривала, как одно слово. Не делая ни пауз, ни ударений.

— Светочка? Через дом от вас?

— Я уже час о ней тебе талдычу, СанСаныч! Мне сладкого больше нельзя, шанюшки вчерашние, если остались, да ты сиди, я сама возьму, не суетись, смешной ты СанСаныч, что я сама не достану, а чай я поставлю греться, совсем уже остыл. Хлопнула входная дверь. В комнатную дверь постучали, и заглянула Надежда.

— Сан Саныч, веник где?

— Ой, я его, мама, сюда занесла, давай обмету, помогу тебе, — ответила за меня Ольга.

— Сан Саныч, у тебя таблетки какие-никакие есть?

— Для Светланы?

— Для неё. Поищи, я у себя всё просмотрела, кроме аспирина и цитрамона ничего не нашла.

— Были. Помнишь, ногу распорол? Упаковку до конца не пропил.

— Не помню я про ногу твою. Не жаловался, поди, тихушник! А таблетки давай, отнесу. Против аппендицита не помогут, а вдруг не он, тогда не помешают.

— Я с тобой. Ольга, ты посиди ещё. Погрейся.

— Я с вами, мне что же здесь сидеть, мне Светочку тоже жаль, не меньше вашего, я с вами пойду, — выстрелила Ольга, и через мгновение стояла одетая у зеркала. Я с трудом успевал за шустрыми соседками. Таблетки какого-то нечитаемого антибиотика я отдал еще совсем молодой бабушке Светланы, Татьяне. Та сразу побежала за очками, прочитать аннотацию. Я присмотрелся. У девочки на самом деле был аппендицит, пока не разорвался, но уже был близок, стенки отростка были воспалены. Я пережал канал аппендикса в слепую кишку и удалил воспаленный отросток.

— Татьяна, не похоже, что у Светочки аппендицит. У меня его вырезали, я хорошо все симптомы помню. Рикошетной боли нет? — отвлек я бабушку от внимательного чтения памятки.

— Не пробовали. Сан Саныч, ты помнишь, как делал доктор? — Татьяна загорелась новой конкретной идеей.

— Ты одну таблетку дай ребенку, а я пока руки помою. Доктор всегда моет руки, — важно сказал я.

— После осмотра, — не смогла промолчать Надя.

— Смотрите! Медленно нажимаю на правый бок, и резко отпускаю. Было больно, Светлана? — ласково спросил я девочку.

— Дядя Саша, как только ты пришел, сразу болеть перестало, — спокойно ответила Света.

— Аппендикс мог разорваться, вот и полегчало, — вылезла Ольга.

— Не каркай! Ольга, шла бы ты домой, — грубо набросилась на мою соседку Оксана, мать Светы.

— Я уверен, что это обычный желудочный грипп, — успокоил я Оксану.

— Желудочного гриппа не бывает, ротавирусная инфекция, — опять влезла Ольга.

— Оля! — повысила голос её мать.

— Молчу-молчу!

— Мороз небольшой. Три километра до трассы я донесу Свету на руках, или на санках доедем. А там уже на попутке довезем до больницы, — предложил я.

— Сергей пошел за трактором. Уже должен был вернуться, — успокоила меня Оксана.

Светлана попала в больницу часа через два. Ни температуры, ни других признаков болезни врач не обнаружил. Списал всё на мнительных родителей, но задержал девочку на сутки в больнице. Через два дня ко мне пришла Татьяна. Поздоровались. Помолчали.

— Сан Саныч! Я тебе поллитру принесла. Ты не обидишься?

— Помощь моя нужна?

— Нет. Я в благодарность, за Свету! Я что? Не понимаю что ли?

— Я не пью. Ты знаешь.

— Не обижай. От чистого сердца, — вспыхнула Светина бабушка.

— Хорошо-хорошо. Присаживайся к столу. Давай выпьем по маленькой за здоровье Светочки. У меня наливка сладкая есть. Я тебе наливочки налью?

— Разве что за Светочкино здоровье.

— Рыбку не попробуешь? Друг издалека прислал.

— Хороша! Не забывают тебя друзья. С Волги?

— Нет. Но тоже большая река, — я вспомнил своих друзей и расстроился, — красивые там места. Но хода мне туда нет.

Назавтра пришла Надежда с радикулитом, и намеком на толстое обстоятельство. Мужика в доме нет, вот приходится ей тяжести самой таскать. Самогон я брать отказался, Надежда занесла позже десяток яиц. Баба Нюра попросила заговорить ей зуб. Плотник Степан, с другого конца деревни, попросил сделать заговор от пьянства. Пообещал бутылку. Потом. Сейчас нет. А через неделю принес наличники на все четыре окна. Чудо!

И потянулась череда страдальцев. Из соседних деревень, из районного городка. Ольга привезла подружку из города.

— СанСаныч, Лида хочет… — с порога затараторила Оля.

— Оля, здравствуй!

— Привет, СанСаныч, Лида хочет…

— Оля! Я не брачное агентство!

— Ты мне в воскресенье по спине постучал, фигура стала загляденье, я в понедельник на пару пришла, Сергей, из параллельного потока, глазами хлопал-хлопал и пошел за мной, как привязанный, Лидка пристала, расскажи-расскажи, всю неделю жить не давала, у неё запросы скромные, Лида, руки покажи.

— Оля! Помолчи пять минут! Лида, это просто дефект кожи. Никакого влияния на Вашу привлекательность он не оказывает. Плакать не надо! Я мужчина, я знаю, о чем говорю.

— СанСаныч, я думаю, что …

— Оля! Твоя мама запаздывает. Сходишь за молоком? Я потом тебя пирожками с мёдом угощу, изготовленых по рецепту барона Кляйна.

— … самим бароном Кляйном, из меда, добытого в его горах, из муки, смолотой в его мельницах, …

— Оля! Лида, чистотел пробовали?

— Да. Никакого эффекта.

— Компресс из меда?

— … барона Кляйна?

— Хотя бы! — засмеялся я. И пошел за мёдом. К приходу Ольги, Лида сидела с намазанной до локтя рукой, слизывая излишки мёда.

— Жгучий мёд, ароматный!

— Оля, налей подруге молока. Дайте мне обе страшную клятву, никому никогда ничего обо мне не рассказывать!

— СанСаныч, клянусь, Лида, не молчи, скажи СанСанычу, что мы будем молчаливы, как рыбки, пирожки, СанСаныч, объедение, барон не дурак, познакомь меня с ним, хотя я маленьких не люблю, мой Серый выше тебя будет…

— Оля! Лида съест все пирожки!

— А этот с чем? — удивилась Лида.

— Курятина.

— Не похоже.

— Отвыкли вы в городе от деревенской курицы, — посмеялся я.

Поначалу ко мне приходили с необычными просьбами, нестандартными случаями, с пустяковыми болячками, не желавшими исчезать. Затем начали обращаться по любому поводу, не желая тратить целый день на поездку в райцентр. Если я считал болезнь, легко излечимой, то просто отправлял к известным мне врачам в городке. Если видел запущенный случай, то сваливал всё на мнительность больного. И тогда лечил сам, объясняя выздоровление, обычным внушением. Главный врач районной больницы был заядлый охотник. Лесник, проживающий на краю деревни, познакомил нас, когда тот приехал в заповедник, на очередную охоту. Меня лесник отрекомендовал местным пчеловодом. Горный мёд графства Роззе пришелся главврачу по вкусу.

— Ты хотя бы второй улей заведи. Всё-таки две фляги с улья перебор, — уговаривал меня пьяный лесник.

— Такой хорошей самогонки, как у тебя, нет нигде, — хвалил лесника главврач.

Ни на секунду главврач не задумался, когда его попросили дать заключение о моей противоправной деятельности. Незаконное занятие частной медицинской практикой! Три года тюрьмы! Даже нашел людей, здоровью которых был причинен вред.

Глава 12. Улитка

Главврач.

Саша, безусловно, талантливый мануальный терапевт. Но кто ему мешал получить разрешение? И скромнее, скромнее надо быть, не лезть в области, где ничего не понимает, а в больнице есть соответствующий специалист. Целая делегация врачей собралась. Саша, паскудник такой, взял моду, диагноз больному назначать, и к районным врачам направлять.

А самое неприятное, когда Саша два десятка «симулянтов» вылечил. Большая часть из них уже отлежали в больнице, а он им диагноз — самовнушение.

Можно понять, когда это гипертония, или неврология. Но когда перелом у старухи не срастается? Никто Сашу сажать бы не стал. Поставили бы на место. А он ударился в бега. Главврачу было жалко, что Саша удрал. Мёд у него был чудесный.

Паша.

Когда за мной приехала милицейская буханка, не нужно было заглядывать в будущее, чтобы понять последствия. Откатают пальчики, и игра закончится. Тех двоих, что зашли в дом, огрел поленом по голове, раздел и связал. Оттащил их в сарай. Сам переоделся в форму, минут десять затратил на маскировку. Водителя не обманешь, а зевакам сгодится. Подошел к машине. Открыл дверь, сел и ткнул пистолетом водителю в живот.

— Поехали в город. На трассе повернули к ближайшей площадке электричек.

— Ты что предпочитаешь, бутылку водки, или рукояткой пистолета по голове? — обратился я к водителю.

— Наручников будет достаточно, — хмуро ответил тот.

— Не годится. Случайный прохожий может появиться через минуту после моего ухода.

— Тогда водка. Он выпил два стакана, и я помог ему уснуть. Взяв из домашнего шкафа заранее приготовленную сумку с вещами, я оставил милицейскую форму, переоделся в гражданское и уехал на первой электричке.

Прошел целый год на Земле, и я снова беглец. Никаких успехов на пути к главной цели. Зато формирование магических структур стало даваться мне гораздо легче, Нестор был бы доволен. Слабое утешение. Картинку в будущее стал видеть на целый час, это большой плюс. Но в целом год прошел впустую. На носу осень. А не податься ли в теплые края? В Крым. На пару месяцев денег хватит, а там найду себе работу, или начну играть в казино. Нет, бандиты не менее опасны, чем спецслужбы.

Тихий провинциальный городок в Крыму. Песчаные пляжи, теплое море, аттракционы в парке Фрунзе. Как до сих пор «оранжевые» терпят такое название!? Ласковое солнце в конце сезона. Прохладное вино с кислинкой, вместо воды, на берегу моря, у самой кромки прибоя. Вечером, после заката. И трое пьяных оболтусов, собравшихся изнасиловать женщину. Они думают, что она играет с ними. Она в ужасе от результатов своего кокетства. Я незаметен никому, по причине неподвижности. Женщина бьётся в их руках, никак не смирится с неизбежным. Утром синяки будут по всему телу, отпуск испорчен. Один слишком много выпил, и в нетерпении бьёт женщину в висок, та затихает, потеряла сознание. Идиот! У неё ушиб головного мозга, ей теперь на две недели положен постельный режим. Даже не пытаюсь договориться, парализую всех четверых. Свою бутылку вина вливаю в самого пьяного. Двум другим презентую на двоих самую дешевую бутылку водки. Сумочка валяется метрах в пяти, с трудом нашел. Ключи, мобила, карточка. Косметика! Женщина приходит в себя, с ужасом ощупывая остатки одежды.

— Вы где остановились? — задаю я самый главный вопрос. Не помнит. Хреново.

— Как тебя зовут? — задаю я ненужный вопрос. На карточке написано «Вероника Попова». И если бы она меньше искала неприятности на свои фамильные достоинства, то не забыла ни имя, ни адрес. Такси в городке несусветно дорогое. В прибрежной зоне оно не ездит. Поэтому мне два квартала её нести на руках, и два квартала ехать на такси. Объясняю Веронике положение дел. Прокатиться на мне она непротив, но из деликатности резко возражает. Жаба задушила тратить деньги на такси, и я тащу её четыре квартала на руках. Дома начинаем проверять список в мобильном телефоне.

— Добрый вечер, я нашел мобильный телефон. Хочу вернуть. Не подскажите адрес? Только трое знакомых знают, что Вероника уехала отдыхать. Но адрес съемной квартиры им неизвестен. Странно.

Гематому в голове я ликвидировал ещё при переноске женщины к себе на квартиру. Теперь осталось главное лекарство — крепкий сон. Остальные синяки залечиваю целый час. Утро не добавило сведений о гражданке Поповой. И это меня огорчило. Тёмная история. Троё любителей ночного секса — случайные люди. Сама Вероника, судя по реакции на мои вопросы, мелкий торговый клерк, сразу после окончания ВУЗа. Телефонные контакты это подтверждают, но чувство опасности остаётся. Обуза! Вот она — причина паники. С Вероникой на руках я становлюсь уязвим. Я боюсь любой привязанности, зависимости. «Одинокий волк»! Одинокий трус! Для чего я устроил проверку дочери Зюс на ДНК? Чтобы найти себе повод не заботиться о близком человеке. Так ли принципиально, что эта веселая девчонка мне неродная кровь? Я так рвался на родину! Для чего? Чтобы прятаться в тёмных уголках? Есть еще вариант: сдаться и надеяться, что задания будут не самые пакостные. Хард недовольно поворчал на раннюю пьянку. Алексей предложил собраться вечером. Кляйн заявился с «моей» дочкой на руках, сказал, что высвободит сегодняшний вечер.

Веронику я усыпил, поспать подольше ей не помешает. Друзья понимали, что с деньгами у меня временные трудности, поэтому все захватили с собой и закуску, и выпивку. Но всё равно все с удовольствием пили крымские вина, качество винограда в империи было посредственное, никакие магические фокусы здесь не работали.

Другое дело — виноградный спирт, имперское бренди не уступало земному коньяку, и до появления Алексея было редко и дорого. Мои моральные терзания к этому времени поутихли, и я уже не стремился заниматься самобичеванием. Но посоветоваться с друзьями не мешало.

— Неужели ты раньше не видел в себе этой черты? — удивился Алексей.

— Я никогда не был трусом. Кто тебя в парашютный кружок отвёл? Я! В армии, когда грузовик загорелся, помнишь?

— Я много чего помню, и случаев с тобой много приведу, гораздо достойнее! Последний, когда ты с участковым из-за соседа сцепился. Рассказывала соседка твоя. Но остаётся фактом, что ответственности за других ты всегда избегал, и сейчас избегаешь.

— По-твоему, завел семью — храбрец, не завел — трус?! — засмеялся я.

— Глупость говоришь, сам знаешь. Начнем с простого. Раньше, в деревнях неженатый мужик слова не имел, женатый, без детей, тоже не совсем взрослым был. Потому, что ответственности настоящей у мужика не было.

— Алексей прав. Задания тайной стражи будоражили кровь. Я рисковал своей жизнью, часто даже напрасно, и получал от этого только удовольствие. Отвечать за жизнь жены и сына это совсем другое дело, — неожиданно поддержал Алексея Хард.

— В тайной страже ты не раз возглавлял группы захвата. Сам же мне рассказывал. И когда стал бароном, за многих людей отвечал.

— Отвечал! И под моим началом гибли люди. А сейчас я отвечаю за любимых людей. Если бы ты не побоялся привязаться к Зюс, полюбить её, а не держать на расстоянии, то …

— … Кляйн не был бы счастлив, — прервал Харда Алексей.

— Белла прислала три дюжины котлет. Поэтому выпьем за мою хозяйку виноградной водки. И закусим знаменитыми котлетами! — заулыбался Кляйн. Я ещё днем сходил на рынок и настрогал большую миску салата из огурцов и помидоров. Ни барон, ни граф не чинились, ели и нахваливали.

— Свои проблемы я уже прочувствовал. Вопроса два. Во-первых, возможно ли прожить вторую жизнь, по-другому, чем первую? Во-вторых, как я её могу прожить по-другому, когда вынужден скрываться? Мне страшно отвечать за малознакомую, малосимпатичную женщину! — пока все трезвые высказал я свои проблемы. Хард, слегка пошатнувшись, встал и подошел к дивану.

— Красавица, — заявил он громко. На Кляйна такая доза совсем не подействовала. Он, в два шага, приблизился к Харду.

— Я простыню поправлю? Тут ногу видно, — засмущался Кляйн. Было жарко. Вероника во сне освободила ногу из-под простыни, которой я её прикрыл.

— Пошли на пляж! Десять лет на море не был. Искупаемся, — предложил Алексей.

— Тебе и Харду я найду шорты и майки. А Кляйн в чем пойдет? — растерялся я.

— Если оставить штаны и рубашку с кружевами, то его наряд для молодежи будет не так плох, — засмеялся Лёха.

— Я никогда не видел моря, — разволновался Кляйн.

— Он так и не оценил твою женщину, — остановил нас Хард.

— Она не так красива и молода, как Белла, — смутился Кляйн.

— Не дипломат! Нет! Всемогущему Альту такое оскорбление в глаза сказать? — Хард смеялся так, что Вероника заворочалась во сне.

— Тихо. Тихо. Уходим, — забеспокоился я. На море было тихо. Ни легкого ветерка, ни маленькой ряби. Лунная дорожка была прямая и ровная.

— Это море!? — возмутился Кляйн.

— Не повезло. Я смотрел прогноз, послезавтра будет небольшой шторм. Я тебя обязательно притащу смотреть, — попытался оправдаться я.

— Нет. Даже для меня эта прогулка была испытанием. Я ничего не имею против обворожительных красавиц на улицах города. Но на них почти не было одежды! Сейчас темно, но даже немагу видно, на купающихся женщинах, за исключением веревочек и лоскутков ткани ничего нет! Кляйн, разве ты сможешь посетить ещё раз этот город? — спросил Хард.

— Я сразу отворачиваюсь!

— Увы! Хард так не может. У него привычка — проверять слежку. А дамы слишком уж внимательно наблюдали за ним, — подшутил над Хардом я.

— Да. Как ни странно, но всех их интересует не Кляйн, а Хард, — поддержал меня Лёха.

Друзья ушли, так ничего не посоветовав. Оставили на меня уборку со стола. Рано утром пришла хозяйка квартиры и начала вымогать дополнительную плату за Веронику. Но была и хорошая новость — Вероника вспомнила, как её зовут. На этом процесс выздоровления застопорился на неделю. Вероника много звонила знакомым, пытаясь вспомнить себя. Не помогало. Один из абонентов был недоступен, но в конце недели позвонил сам, обматерил Веронику, и она всё вспомнила. Это был её бой-френд. Ссора с ним и послужила причиной её отъезда в Крым. Подушку мне пришлось сушить на лоджии, Вероника залила её слезами, заново переживая свою драму. Квартиру Вероника снимала, как оказалось, в двух шагах от моей. С возвратом памяти, отношение Вероники ко мне переменилось. Она превратилась в деловую и слишком осторожную женщину. Её мысли о моих намерениях были неприятны. Я постарался отгородиться от мыслей Вероники, сам стал холоден и официален. От былого доверия не осталось и следа. Мы расстались торопливо, избегая смотреть друг на друга. Через пару дней в мою старую голову пришла мысль попробовать проводить свои эксперименты по переходу в другой мир из своего, теперь уже бывшего, дома. На вокзале я встретил Веронику. Та посмотрела сквозь меня, как бы, не узнавая, я повел себя также. Маленький зал ожидания, недавние мои мысленные контакты с Вероникой привели к тому, что её мысли и чувства громко зазвучали у меня в голове. Черная тоска, ненависть к бой-френду, неприятности на работе, ссора с лучшей подругой, всё переплелось в страшный, жуткий клубок. Мне, со стороны, всё это казалось мелочами, бытовыми трудностями, ей потерями мирового масштаба. Таксист помог занести в зал две большие сумки даме с маленькой девочкой. Она вошла в зал и огляделась в поисках меня. То есть любого одинокого мужчины, у которого мало вещей и которого можно припрячь поработать носильщиком до электрички, и а потом ещё и при пересадке в поезд в Симферополе. Её дочка, чуть старше трех лет, продемонстрировала чудеса юного женского эгоизма.

— Оленька, около высокого симпатичного дяди два места свободны. Беги, займи их для нас, а я вещи пока принесу, — сказала дама, достаточно громко, чтобы я услышал, и указала своей дочери на меня. Девочка бегом добралась до свободных мест. Мило поздоровалась со мной, и, с детской непосредственностью, предложила посторожить мою сумку, пока я помогу её маме донести вещи. Было немного обидно «слышать» о себе мнение дамы, но помочь ей для меня не составляло труда, а сумки на самом деле были неподъемные. Оленька была воспитанная, некапризная девочка, чрезвычайно ухоженная и развитая. Грамотная речь дочери вызывала у меня уважение к её матери. Я показал Оле несколько «фокусов» с персиками, чем удивил не только её, но и мать. Персики были спелые, шкурка легко снималась с мякоти, а бочок, на котором персик лежал, был немного влажный. Сок капал, и мать подоткнула Оле бумажную салфетку, а вторую положила на коленки. В разговоре выяснилось, что мы едем одним поездом, отправлявшимся далеко за полночь. Дама, с английским именем — Кларисса, обрадовалась, и поспешила прямо попросить меня о помощи в переноске вещей. Я не видел повода для отказа. «Фокусы» Оле не надоедали, она готова была смотреть на появление карандашей, фруктов, игрушек и ракушек бесконечно, тем более, что всё доставалось ей в подарок.

— Павел, где Вы берете детские игрушки? — удивилась Кларисса.

— Секрет. Иначе, Вам будет неинтересно. Мы разговорились, а Оля перекочевала к Веронике, которая сидела наискосок от нас.

— Тётю обокрали, — вернулась девочка через минуту. Вероника погрузилась в свои беды, два паренька стащили её сумку, и сошли на площадке. Ничего страшного не произошло, билет и паспорт остался в дамской сумке. Но потеря тряпок стала для Вероники той каплей, которая сломала остатки её стойкости. Слезы текли из глаз девушки непрерывным потоком, а маленькая Оля вернулась и стала утешать Веронику, как могла непосредственно и просто.

— Пойдем к нам. Дядя Паша волшебник. Вероника на мгновение посмотрела на меня и горько усмехнулась. Она подумала, что через двадцать лет Оля тоже не будет верить в волшебников.

— Верить не будет. Но надеяться будет. Самую малость, чуть-чуть, — возразил я.

— Мой скептицизм написан на лбу, — усмехнулась Вероника, — я так и не сказала тебе спасибо за помощь тогда.

— Мне не составило труда. Персики, я помню, любишь, — сменил я тему, и показал «фокус». Оля захлопала в ладоши.

— Во всяком случае, с голода мы в дороге не умрем, — перехватила инициативу Кларисса, — а бутылочку красного сухого вина?

— Нет ничего проще! — я достал из дорожной сумки бутылку.

— Так не годится! — засмеялась Кларисса.

Пока мы добрались до Симферополя, Кларисса успела узнать историю нашего знакомства с Вероникой. Усиленно восторгалась случаем с потерей памяти, ни на йоту не веря глупости киношной мелодрамы.