Зло. Остров вечного счастья. Часть 1

Глава 4 Экспедиция Сионы

Ясным утром небольшой кортеж президента подъехал к трёхэтажному особняку, ограждённому кирпичным забором. Охрана поприветствовала Джона и без промедления открыла ворота.

На крыльце гостя встретила горничная, сказала, что госпожа Като принимает душ, и пригласила в дом.

Фоллер прошёл в гостиную и сел в кресло возле лестницы на верхние этажи. Его переполняли отнюдь не радостные эмоции. Бледные морщинистые пальцы периодически сжимались в кулак, а покрасневшие от напряжения глаза осуждающе смотрели на дорогой интерьер. Инвалиды, пенсионеры, многодетные матери лишились части выплат, а Като меньше чем за месяц возвела в частном секторе настоящий дворец…

Сиона безо всякого стеснения спустилась к главе государства в тонком халате. Её мокрые волосы были замотаны полотенцем, на щеках и шее блестели капельки воды.

— Доброе утро, господин президент. Что привело вас в моё скромное жилище в столь ранний час?

Джон не мог смотреть на эту натянутую лицемерную улыбку. Перед глазами всплывали больные бродяги, которых, как скот, патрули загоняли в крытые грузовики и вывозили в лес на съедение монстрам. Каждый телеканал трещал об этом, а лощёные напыщенные репортёры все как один называли Сиону «великим очистителем». Но самое ужасное заключалось в том, что добрая половина населения поддержала расправы.

— У меня назрел один вопрос… — Фоллер был на пределе.

Като с безучастным видом вытерла волосы и бросила полотенце на спинку свободного кресла. Подойдя к зеркалу, надела гранатовое колье и взяла расчёску.

— Что случилось?

— Почему ты до сих пор не добыла артефакт⁈ — Фоллер не сдержался и стукнул кулаком по локотнику. — У меня нет сил смотреть на страдания людей!

— Успокойтесь. — Сиона, раздражённая выходкой президента, прекратила расчёсываться. Рубин в колье сверкнул ярким кровавым блеском.

— Успокоиться⁈ Прошёл месяц, а экспедиция до сих пор не организована! Может, ты и не собираешься ничего искать⁈

— Вы… — зрачки Като расширились, заполнив ледяную синеву глаз, — считаете меня… лгуньей? — От её взгляда треснуло зеркало.

— А разве это не так⁈

На висках Сионы вздулась пара вен.

— Не стоит повышать на меня голос, господин президент, — последовал спокойный, но с напряжённой ноткой ответ. Желание отомстить Фоллеру за оскорбление кипело в жилах, но Като лишь положила расчёску на тумбу и медленно и грациозно подошла к нервному гостю. — Сегодня я как раз собиралась сообщить вам, что экспедиция подготовлена.

— Надо же, какое совпадение! — едко заметил Джон.

— Бывает и такое, — Като ухмыльнулась и пристально поглядела на президента. — Остров ждёт нас… — произнесла она убаюкивающе.

Фоллер посмотрел на её рубин и оцепенел, а его мозг будто повис в невесомости. Послышался шум волн, и знакомый до боли ласковый женский голос назвал президента по имени. Это была его покойная мать.

Она скончалась более тридцати лет назад после тяжёлой продолжительной болезни на руках сына. Сердце Джона так и не смогло пережить утрату — во снах он по-прежнему видел её разной: и красивой, и уродливой. Сейчас же душа старика наполнилась волшебной негой, окрылилась и могла рвануть за голосом в любую точку планеты.

— Наконец-то, — выдохнул Фоллер, продолжая зачарованно смотреть на рубин. — Я… так устал, мама.

— Управлять государством в столь тяжёлое время непросто, — Като опустила руку на плечо президента. — Вы приняли верное решение, — и мягко добавила, — доверившись мне. Я вас не подведу…

— О транспорте позаботилась? — спросил Фоллер, когда шум в ушах стих, а эмоциональное опьянение прошло.

— Обижаете, господин президент. Воздушные суда ждут отправления в доках возле здания правительства. Погрузочные работы начались ещё вчера.

Джон почувствовал себя виноватым перед Сионой. Народ, конечно, заклеймил её чудовищем, но она всё же подготовила экспедицию, а значит, путь к процветанию государства обязательно будет найден.

— Прости, что вспылил. — Фоллер поднялся с кресла. — Ты хорошо поработала. Когда отправление?

— Уже этим вечером.

— Очень рад это слышать, — Джон устало улыбнулся.

— И кого вы назначите главным в этой экспедиции?

Фоллер задумался. Несмотря на чрезвычайную ситуацию в стране, доверить поиски анкха Като или кому-либо ещё он не мог.

— Я проконтролирую всё лично.

Заявление президента неприятно удивило Сиону, но она в очередной раз скрыла раздражение за фальшивой улыбкой.

— Тогда вам нужно оставить в Спейстауне надёжного человека.

— До встречи с тобой я хотел назначить на пост вице-президента Стэнли Вондерланда. Он — истинный демократ, обладает невероятной харизмой и знаниями политологии.

— Что ж, я немедленно начну собираться в дорогу, а вы пока можете лично известить сенатора о своём решении.

— Где мы встретимся?

— Я заеду за вами домой в пять.

Покинув особняк, президент направился к Стэнли Вондерланду в старый район Спейстауна. В машине у него резко разболелась голова. Салон поплыл перед глазами, уши заложило от громкого звона. Сквозь шум Джон услышал омерзительно исковерканный голос матери, шепчущий какие-то слова на непонятном ему языке.

«Нет, — замотал головой Джон, чувствуя, как жжёт от сильного напряжения глаза. — Мама, нет!»

— С вами всё хорошо? — спросил водитель, посмотрев в зеркало заднего вида.

— Что? — Джона будто окатили ледяной водой.

Жжение прошло, голова болеть перестала, стих и голос.

— Вы в порядке? — повторил водитель.

— Да… — отстранённо ответил Фоллер. — Я… в порядке.

Стэнли Вондерланд недолюбливал кичившихся богатством бизнесменов и бюрократов. Они соловьями заливались о готовности помогать обычным гражданам в это нелёгкое время, но почему-то прятались от них с кучей охраны за кирпичным забором коттеджного посёлка. Сенатор являлся сторонником народничества, полагая, что элита не должна жить отдельным социумом, а должна быть со всеми в одной упряжке. Несколько лет назад он купил квартиру в многоэтажке старого района и с удовольствием подружился с соседями. Его полюбили за открытость, отзывчивость и отсутствие гордыни.

Джон разделял позицию Вондерланда, но не понимал, почему из всех районов Спейстауна тот выбрал «Олдсити» — исписанные гадостями обшарпанные стены домов, дворы с кучей мусора и мрачные закоулки с дурной славой.

Оставив плохие мысли в лифте, Фоллер, находясь без сопровождения, вышел на лестничную площадку. Сморщившись от неприятного запаха, он переступил окурки на полу и позвонил в дверь напротив.

Послышались шаги. Открыла ему молодая синеволосая женщина в халате. Усталость отпечаталась на её бледном лице, а тёмные круги под глазами говорили о проблемах со здоровьем. Она сказала, что Стэнли вот-вот вернётся, и вежливо предложила президенту войти.

Фоллер сел на диван в гостиной и осмотрелся. Он был в гостях у Вондерланда впервые и очень удивился тому, что сенатор, будучи весьма состоятельным человеком, живёт очень скромно. С паркетных досок давно стёрся лак, обои пожелтели, а старая мебель и электроника нуждались в замене.

В замке входной двери заскрежетал ключ, а через минуту в гостиную вошёл высокий лысый мужчина в клетчатой рубашке. Фоллер поднялся и протянул ему руку.

— Здравствуй, Стэнли.

Если бы сорокалетний Вондерланд носил не строгие костюмы, а военную форму, то внешне затмил бы любого героя боевика: идеальный эллипсовидный череп, широкие плечи и крепкое, подкаченное тело, в котором бурлила бунтарская кровь. Выступая в Сенате, Стэнли всегда говорил громко и жёстко, не любил слушать мямленье и ненавидел молчунов. При столкновении политических интересов он мог перейти на грубость и даже «зазвездить» в ухо. Его побаивались многие, что не удивительно: за спиной сенатора остались десять лет армейской службы и жестокие сражения с монстрами на континенте Сёрэй. Но боевым искусствам Вондерланда обучили не в армии, а в монастыре «Татсумори» на территории Фаертауна. «…Сила дана нам для созидания и защиты, а не для разрушения, — говорил ему настоятель. — Поэтому важно помнить — чем сильнее мы становимся, тем бо́льшую ответственность должны брать за других…» С тех пор Стэнли активно шёл вверх по карьерной лестнице, мечтая помочь простому народу вдохнуть эту нелёгкую жизнь полной грудью, хотя бы раз…

— Добрый день, господин президент, — Вондерланд немного растерялся. — Большая честь видеть вас у себя. Знал бы о вашем приезде, накрыл бы стол.

Тёплые дружеские отношения связывали Джона и Стэнли больше года. Каждый из них понимал, что Гайя — это не «золотые воротнички» в кабинетах из кожи, а обычные граждане: от пекарей и плотников до учителей и врачей. Вондерланд, как и президент, не мог допустить демократического рабства и продвигал свои идеи в Парламенте, не боясь ни косых взглядов, ни осуждения. Смотря на работу амбициозного волевого сенатора, Фоллер постепенно понял, почему когда-то сам был выбран Джерри Тайплером…

— У меня для тебя хорошая новость, — Джон перешёл сразу к делу. — Сиона собрала экспедицию на райский остров. Я отправлюсь вместе с ней, а ты временно займёшь мой пост.

Сенатор много трудился последние месяцы: решал с Джоном серьёзные политические вопросы, посещал митинги и культурные мероприятия, общался с прессой. Он был не менее талантлив, чем Фоллер, но даже предположить не мог, что президент лично постучится в дверь его квартиры да ещё и предложит встать у руля страны, погружённой в хаос и разруху. Выбора не оставалось…

— Вот это новость! — на сей раз Вондерланд от волнения упал в кресло. — Неожиданно.

— Знаю, что ты хочешь спросить, — на лице Фоллера замерла лёгкая улыбка, добавив ему ещё несколько морщин. — Отвечу кратко: я в тебе уверен.

Стэнли, подскочив, положил руку на сердце и приготовился принести клятву верности, но Джон остановил его и, достав из кармана пиджака бутылочку коньяка, предложил выпить за удачный поворот событий. Сенатор выкатил из угла журнальный столик и принёс пару рюмок. Политики выпили и сели на диван.

— Стэнли, — заговорил Фоллер, — почему живёшь в этом районе? Я знаю, ты хочешь быть ближе к народу, но эта жертва бессмысленна. К тому же твоё жильё нуждается в ремонте.

— Всё немного глубже, господин президент…

Джон тихо хмыкнул в ожидании разъяснений.

—…Я каждый месяц отдаю две трети зарплаты детям и старикам — не могу оставаться в стороне, глядя на их мучения, — продолжил Вондерланд. — Несколько сенаторов следуют моему примеру и даже устраивают благотворительные обеды. Мы понимаем, что это не решает проблем, но приносит беднякам немало счастья. Им стало ещё труднее после прихода Сионы Като к власти. Эта девушка устроила настоящий геноцид. Её нужно остановить, пока не поздно…

Фоллер тяжело вздохнул. Он вспомнил один из массовых расстрелов заключённых вблизи Спейстауна. Да, эти люди были убийцами, ворами и мошенниками, но то, как с ними поступила Като, нельзя назвать иначе как зверством: несчастных расстреляли на пустыре, а их тела сбросили в ближайший овраг, облили бензином и подожгли.

—…Господин Фоллер, — позвал президента обеспокоенный его молчанием Вондерланд.

Джон встрепенулся и поправил галстук:

— Прости.

— Знаю, что виноват перед вами, — в глазах Стэнли отразились стыд и раскаяние. — Готов понести любое наказание, как только вы вернётесь в Спейстаун.

— Успокойся, прошу, — Джону стало не по себе.

— Я свёл вас с Като. Если бы знал, чем это обернётся для Гайи…

— Тебя никто ни в чём не винит, — притормозил сенатора Фоллер, чувствуя, как тот напряжён.

Вондерланд молча наполнил рюмку и тут же осушил её.

— Нужно что-то делать с Като, — решительно заявил он. — Надо исправлять ошибку.

— Но лишь она знает, где искать этот… Небесный анкх. Я ничего не могу предпринять сейчас, — от своих последних слов Фоллеру стало тошно и больно, он чувствовал себя беспомощным ребёнком.

— Тогда избавьтесь от неё, когда получите артефакт.

Лицо Вондерланда выглядело суровым. В разгорячённом алкоголем теле запылал огонь ненависти. На глазах президента сенатор из грамотного политика превратился в жестокого бандита, не признающего ни закон, ни моральные устои.

Фоллер выпил, дабы заглушить волнение:

— Ты предлагаешь мне убить её⁈

— Вы же прекрасно видите, что происходит. Либо она сдохнет, либо…

В воздухе повисло напряжение. Стэнли угрюмо смотрел в сторону окна, очевидно, придумывая в голове план расправы с Като, а Фоллер то поправлял рубашку, то проводил рукой по взмокшим волосам, пяткой нервно отбивая дробь.

— Прости, мне пора уходить. — Джон резко поднялся с дивана, чем обескуражил Стэнли.

— Что с вами?

— Извини за спешку, но я должен успеть собраться до пяти часов, — ответил Фоллер, неуклюже поправляя галстук.

— Я хотел познакомить вас со своей женой Моникой. На следующей неделе она снова ложится на обследование.

— Мне очень жаль, но как-нибудь в другой раз.

Попрощавшись с Вондерландом, Джон отправился домой. В машине он не переставал думать над словами сенатора. Неужели убить Като — это единственный выход?

Джип Сионы в назначенный час подъехал к особняку Фоллера.

Довольный развитием событий, Джон взял чемодан, спустился с крыльца и бросил прощальный взгляд на дом.

Столь быстрое назначение Вондерланда на пост исполняющего обязанности президента вызвало в конгрессе недовольство, но Сиона Като помогла Фоллеру урегулировать все вопросы. Как ей удалось заткнуть сенаторов парой звонков и письмом в Парламент, осталось загадкой.

Возле джипа президента встретили двое крупных мужчин в смокингах. Один из них сложил его вещи в багажник и открыл заднюю дверцу.

Като в чёрном платье сидела в отделанном белой кожей салоне, элегантно закинув ногу на ногу. В её руке сверкал хрустальный бокал, на треть наполненный красным вином.

— Прекрасно выглядишь, Сиона, — сделал комплимент Фоллер.

— Вы так милы, — улыбнулась Като и поправила колье на декольте. — Как вам моя машина?

— Я уже понял, что ты любишь ни в чём себе не отказывать, — хмуро ответил Джон. — Но к чему такие траты?

— Люди любят мериться толщиной кошельков, разве нет? — Като допила вино и поставила бокал на пол. — Я всего лишь подчёркиваю свой статус, не более того.

Телохранители заняли передние места, и вице-президент, приоткрыв окно, приказала ехать. Амбал поправил зеркала и надавил на педаль газа.

…Поездка оказалась короткой. Горе-водитель превысил скорость и не смог войти в поворот. В результате повредилось колесо, и машину пришлось остановить на обочине.

Сиона покинула салон, громко хлопнув дверью.

— У нас есть запаска? — спросила она амбалов, сдержав раздражение.

— Нет, — сухо ответил один, высунувшись из окна. — Простите.

Като с удовольствием бы вцепилась ногтями в лицо подчинённого, не будь рядом Джона. Нервно вздохнув, она опёрлась на капот.

Фоллер неспешно вылез из машины и размял шею. Увидев в небе огромный грузовой лайнер — гибрид контейнеровоза и ремонтной базы, — он вспомнил дни, когда каждый житель Гайи мог подняться в высь и отправиться в любой мегаполис. Люди обожали воздушные поездки: любовались с высоты красотами планеты, наблюдали за стаями перелётных птиц, а на палубах устраивали танцы, играли свадьбы. Небеса дарили крылья, а шальные ветра несли навстречу мечтам. Вернуть бы это время, взять за руки мать, отца и, протянув контролёру три билета, улететь в долгое путешествие.

Като вышла на середину дороги и бесстрашно посмотрела на приближавшийся автомобиль. Водитель седана вдавил педаль тормоза в пол и остановился в метре от неё. Такой наглости он давно не встречал и вышел с острым желанием устроить разборку, но внезапно понял, кто перед ним:

— Госпожа Като, — от леденящего взгляда девушки душа водителя ушла в пятки. — Что вы здесь…

— Мне и господину Фоллеру нужен транспорт, — прервала его Сиона. — Спасибо за сотрудничество, — и бесцеремонно села на заднее сиденье чужой машины.

Президент позвал одного амбала за руль, а второму приказал найти способ доставить повреждённый джип до автомастерской.

Джон и Сиона молча смотрели на пролетавшие мимо деревья, редкие дома и железные заборы баз. Коттеджный городок остался позади, а вдали показались смутные очертания деловой части мегаполиса, опутанной сложной дорожной развязкой. Амбал, которому вице-президент пообещала устроить настоящий ад в случае новой аварии, ехал медленно, не отвлекаясь от дороги. В салоне витало сильное напряжение, голова Фоллера раскалывалась от множества мыслей. Одной из них он всё же решился поделиться и повернулся к Сионе.

— Среди солдат много новобранцев. Справятся ли они с монстрами?

— А я вам для чего? — недоумённо посмотрела на него Като.

— Ты наш гид, но…

— Просто доверьтесь мне.

Ответить на это Джону было нечего, да и какой смысл высказывать недоверие сейчас? Като завоевала уважение многих членов Сената и министров, и теперь ему придётся считаться с ней при любых обстоятельствах.

— Госпожа Като поможет нам, и все вернутся домой живыми и здоровыми, — с оптимизмом произнёс амбал.

— Спасибо за доверие, но жертв не избежать, — холодно сказала Като. — А родственники погибших вряд ли получат тела.

Джона передёрнуло от страха и возмущения. Сиона так уверенно говорит о предстоящих жертвах… Что же ждёт экспедицию?

— Ты что-то знаешь, верно? — президент подозрительно прищурился. — Скажи мне.

— Надежда — это самообман и мать всех пороков, — Като проигнорировала вопрос. — Люди всю жизнь строят иллюзии, отнимающие у них последние силы. Мы извлечём из этого огромную пользу.

— К чему ты клонишь?

— Пусть солдаты до последнего думают, что вернутся.

Руки Джона затряслись, глаза нервно распахнулись, брови взлетели вверх:

— Что⁈

— Чему вы удивляетесь? Мероприятие крайне серьёзное, паника нам ни к чему. Их глаза должны гореть огнём патриотизма.

Фоллер не мог находиться в неведении и держать в нём остальных, но Като говорила верно. Он вспомнил, как лечащий врач матери после проведённых обследований сказал ей: «Вам осталось жить не более полугода». С того момента она потухла, растеряв радостные эмоции, впала в депрессию, перестала выходить из дома. Надежда, будь она неладна, держала её на плаву, а улетев, привязала к ногам тяжёлые кандалы. Сам Джон выжил в тюрьме лишь благодаря крохотной, еле теплящейся вере в справедливость и чудо. Отними её у него тогда, и его тело нашли бы болтающимся под трубой.

— Вы много думаете о чувствах людей, забывая, что на кону жизнь целого государства, — сделала вывод Като. — Советую пересмотреть взгляды, если хотите остаться у руля.

Яркий свет рубина Сионы ударил Фоллеру в глаза, тот почувствовал резкую головную боль и отвернулся к окну.

Стеклянные небоскрёбы Спейстауна загораживали собой лучи Тауроса, автомобили часами стояли в пробках, хмурые люди плотной стеной двигались по тротуарам. С огромных билбордов[1] не переставала транслироваться надоедливая реклама, а на перекрёстках клянчили мелочь инвалиды со слезливыми надписями на картонных табличках.

«Неосити», центральный район столицы, был очень шумным, тесным, загазованным, а посчитать здешние магазины, офисы и кафе не смог бы уже никто. Дороги петляли, спиралью поднимались по эстакадам на высоту многоэтажек и разбегались в разные стороны. Полицейские дроны, летавшие над ними, снимали всё происходящее, а помогали им камеры на фонарных столбах и стенах домов.

Когда машина остановилась, Като увидела, как из дверей булочной выбегает мальчишка в ободранной одежде.

— Держи вора! — вслед за ним на улицу вывалился толстяк в белом фартуке со скалкой в руке.

Мальчик протискивался сквозь толпу, надеясь улизнуть, но был замечен дроном. Подав сигнал тревоги, аппарат быстро спустился к тротуару и выстрелил в и́кру беглеца парализующим дротиком. Упав под ноги прохожим, оборванец закричал, но его голос затерялся в шуме.

На сигнал подоспели двое патрульных. Они грубо заломили ребёнку руки, как бывалому бандиту, и под камерой дрона зачитали ему его права.

— Попался, гадёныш! — Запыхавшийся толстяк подбежал к воришке. — У меня и так выручка маленькая! — ругался он, стараясь отдышаться. — Я еле свожу концы с концами, а ты ещё смеешь воровать!

— Что тут у нас? — из толпы показалась Като. — Кража… — задумчиво констатировала она, увидев на тротуаре булочку.

Полицейские отошли в сторону, а толстяк предпочёл тихо удалиться.

— Тебе придётся ответить за преступление, — Като нависла над воришкой как коршун над цыплёнком. Её ледяной взгляд пронзал насквозь.

— Но… я взял всего одну булочку, — мальчик попытался отползти от вице-президента, но всё его тело будто превратилось в камень. — Я… хочу кушать.

— Ненавижу, когда давят на жалость! — Сиона злобно сверкнула глазами и пальцем подозвала патрульного.

— Что вам угодно, госпожа? — спросил полицейский.

— В клетку его для малолеток!

— Постойте! — По щекам воришки побежали слёзы. — Помогите, пожалуйста! — он смотрел на прохожих, пытаясь хоть в ком-то найти сострадание.

Но люди пробегали мимо, пялясь в экраны смартфонов. Одна девушка сбавила шаг, но, поймав на себе тяжёлый предупреждающий взгляд вице-президента, скрылась в толпе.

— Пожалуйста, нет! — Ребёнок рыдал, но смотрел на него лишь объектив дрона. — Мои младшие братья… Они пропадут без меня.

Като схватила оборванца за шиворот и заставила взглянуть на её рубин. Кровавый свет, больше похожий на туманную дымку, незаметно для остальных вошёл в зрачки ребёнка и превратил их в безжизненные бусинки.

— Прекратите! — прокричал Фоллер, растолкав зевак.

— Он нарушил закон, и вы все прекрасно это понимаете, — обратилась Като к президенту и столпившимся вокруг людям. — Как думаете, что произойдёт, если каждый из вас украдёт по одной булке? Хозяин булочной останется без прибыли. На что он будет кормить семью?

Несколько дронов окружили вице-президента, чтобы снять её с хороших ракурсов. Изображение вывели на все билборды города.

— Это же просто голодный ребёнок! — Джон нервно сжал кулаки. — Что ты с ним сделала⁈

Ледяная безмятежность поглотила сознание воришки и превратила его в молчаливую и безвольную куклу. Худые ручки опустились, губы замерли тонкой прямой линией, а стеклянный взгляд устремился вперёд, в пустоту.

— Чтобы достичь рая, нужно усердно трудиться, — продолжила Сиона. — Но почему-то некоторые считают, что их должны жалеть и носить на руках. Из беспризорника никогда не вырастет полноценный член общества. Нужны ли вам в раю бомжи, убийцы или воры? Конечно, нет, ведь такие люди — мусор…

Возле ног Като прошла бездомная собака. Видать, она была настолько голодна, что бесстрашно взяла валявшуюся на тротуаре булочку в зубы.

—…Будьте благоразумны и помните: мы — части огромного механизма, и если кто-то из вас будет паразитировать, то закончит свои дни как этот червяк. Также напоминаю — если в вашем районе завёлся бомж или безработный маргинал, сообщайте в службы отлова…

Один из полицейских погладил чавкавшую собаку и вместе с напарником взял оборванца под руки.

—…Давайте сделаем наш мир чистым!..

Собачьи зубы жадно перемалывали тесто в крошки.

Воришку под равнодушные взгляды волокли к патрульной машине.

—…Я подарю вам счастье! — Като высоко подняла подбородок и развела руки, будто ждала оваций.

Джон покраснел от негодования. Он хотел вырвать мальчика из лап хладнокровных блюстителей порядка, но разразившиеся громом аплодисменты подавили назревавший в сердце бунт и заставили рухнуть в шоке на ближайшую скамью.

Ещё пару недель назад бо́льшая часть людей осуждала политику Като, но сейчас почти каждый смотрел на неё зачарованно, с открытым ртом и блеском в глазах. Между этой толпой и облизывающейся в ожидании добавки дворнягой не было никакой разницы.

Сиона в сопровождении дрона подошла к Фоллеру. Тот сидел, крепко схватившись одной рукой за лоб, и мотал головой, мечтая очнуться от происходящего кошмара.

— Помните, господин президент, о чём я вам говорила? — Като гладила дрон, как преданную собаку, а её голос всё больше наполнялся презрением. — Прекратите жить чувствами. Этот червяк вместе с братьями хотел сидеть на шеях налогоплательщиков. Именно такие «бракованные шестерёнки» тянут страну вниз.

Тупая боль пронзила грудь Фоллера. Джон хотел вдохнуть, но не мог — к горлу подступил ком. Сиона отправила в тюрьму голодного ребёнка, потому что он — президент — трусливый слабак, развязавший ей руки. Нервы сдали в очередной раз, и пелена гнева застлала глаза.

— Это же самосуд! — Фоллер потянулся и крепко вцепился в запястье Сионы.

— Зачем так переживать? — хладнокровие отпечаталось на лице Като. — Ваш горячо любимый народ забудет об этом таракане через полчаса.

— Ты просто чудовище! — Фоллер мечтал вытрясти из неё душу.

— Возьмите себя в руки, иначе Парламент поставит под сомнение ваш авторитет, — взглядом Сиона в очередной раз вынудила президента покорно склонить голову.

Поправив волосы, она отпустила дрон и зашагала прочь.

Посмотрев на удалявшуюся патрульную машину, Джон предался круговороту мыслей.

За последние годы бюрократический аппарат раздулся, как мыльный пузырь, а черту бедности пересекли сотни тысяч людей. Почему этот ребёнок, как и многие другие, оказался крайним? Разве он виноват в том, что тысячи политиков во время кризиса стали заботиться больше о своих задницах, а не о гражданах Гайи? Бюрократы ограбили народ, а теперь беспощадно его истребляют, не жалея даже детей. Сиона Като являлась воплощением их лицемерия, подлости и жестокости.

Подняв голову к вечернему небу, Джон тихо произнёс:

— Я сделаю это, Вондерланд. Как только остров будет найден, я лично всажу ей нож прямо в сердце.

Троица добралась до места назначения поздним вечером.

Огни воздушных кораблей, зависших над ангарами, разгоняли мрак, опустившийся на Спейстаун. Шум двигателей, скрежет металла и крики возбуждённых археологов и солдат слились в одну оглушающую какофонию.

Расталкивая суетящихся людей, телохранитель Сионы прокладывал путь к президентскому судну. Като и Фоллер следовали за ним, прикрывая уши.

Их встретила огромная машина, из турбин которой валили клубы пара. Трёхэтажный лайнер, названный «Либератором», помимо стандартного генератора антигравитационного поля имел множество несущих многолопастных винтов. Создатели поражающей воображение махины не поскупились ни на бортовые балконы, ни на фигуру орла, украшавшую носовую часть.

Поднявшись по выдвижной лестнице на палубу, Като взяла у капитана рупор и с края борта обратилась к толпе внизу:

— Я признательна всем, кто оставил до́ма родных и прибыл сегодня сюда, чтобы отправиться на этих прекрасных кораблях в удивительное путешествие. Отыскав Небесный анкх, мы проложим путь в сказку. Ваши имена навсегда останутся в памяти тех, кого вы освободите от страданий и боли, кому поможете обрести вечное счастье. Но прошу не забывать, что это не увеселительная прогулка. Мы столкнёмся с множеством опасностей, и поэтому тем, кто не уверен в себе, я предлагаю остаться в Спейстауне.

Как и ожидала Като, никто не дрогнул и не отступил. Полные сил участники экспедиции прощались с любимыми и спешили занять свои места на кораблях.

Капитан, получив рупор обратно, приказал готовиться к взлёту, а Сиона и Джон покинули палубу.

Президентский флот поднялся в небо после полуночи. Журналисты, докеры и простые зеваки аплодисментами и свистами провожали экспедицию, искренне надеясь, что анкх направит жизнь людей в новое — лучшее — русло.

Подойдя к своей каюте, Фоллер вспомнил, что не забрал из багажника джипа чемодан. От досады он стукнул по двери и направился в зал совещаний, где договорился встретиться с Като.

В зале не было никого, кроме рослого мужчины-блондина в майке и военных брюках. Зачесав назад волосы, неизвестный обошёл длинный стол и направился к Джону, скрипя берцами по паркету и разминая мускулистые руки.

Устрашающая татуировка открывшей пасть змеи на правом плече солдата заставила Фоллера слегка занервничать.

— Кто вы такой?

— Разве госпожа Като не рассказывала вам обо мне? — Незнакомец достал нож из закреплённых на плечевом ремне ножнах и демонстративно его покрутил.

— Нет, — Джон сделал шаг назад.

Неизвестный, не поднимая головы, подбросил нож, поймал его за лезвие, убрал и протянул президенту руку.

— Гектор Мидера, главный археолог. Я здесь, чтобы ввести вас в курс дела.

Фоллеру этот Гектор почему-то не внушал доверия. Длинный острый нос и хищный взгляд исподлобья делали вояку похожим на стервятника, готового броситься на жертву в любой момент. Его голос мало того что походил на отрывистый лай, так ещё и неприятно гнусавил.

— А что случилось с Волтером Коулером? — спросил Джон, ответив Мидере рукопожатием.

Мужчина презрительно скривил губу.

— Он отказался от участия — сослался на больные ноги. Но я думаю, причина в глубокой обиде на Парламент и Союз путешественников.

— Ах да, — вспомнил Фоллер и расстроенно вздохнул, — его же исключили и лишили звания. Может, не стоило этого делать…

— Я не менее опытен, чем Коулер. — Злость и обида наполнили археолога. — К тому же он уже старик. Пусть читает газетки в ожидании старухи с косой.

— Что ж, раз вы за него, давайте начнём.

— Прошу к монитору… — Мидера взял со стола пульт и указал на огромный экран в стене.

В зал неспешно вошла Сиона. Кивнув археологу, она села в одно из кресел.

Гектор нажал пару кнопок, и на мониторе появилась схема: Спейстаун — Горы Монтего — Небесный храм — Фаертаун — Райский остров.

—…Позвольте, объясню, — Мидера откашлялся в кулак. — Через пару дней мы доберёмся до гор Монтего и спустимся в подземный лабиринт. Пройдя его, наша команда выйдет к древнему храму. Как утверждает госпожа Като, Небесный анкх находится в нём. Заполучив артефакт, мы направимся к райскому острову, сделав остановку в Фаертауне для пополнения припасов.

— Остров, как вы знаете, расположен неподалёку от Ледяного континента, — заговорила Сиона. — Чудовищные ураганы сгубили многих путешественников, но не переживайте, господин Фоллер, — анкх позволит нам пролететь через штормовые врата. Если нет вопросов, предлагаю закончить наше маленькое собрание и разойтись.

— Я не буду вас задерживать, — и Джон устало зашагал к выходу. Всё, чего он хотел, это уронить тяжёлую голову на подушку.

— Спокойной ночи, — пожелал ему вслед Мидера и подошёл к Сионе: — Вас проводить до каюты?

— Не утруждайся, — холодно ответила Като, посмотрев на Гектора как на клопа. — Лучше работай как следует и не забывай о нашем уговоре.

— Разумеется, госпожа, — откланявшись, Мидера покинул зал.

Оставшись одна, Сиона подошла к иллюминатору и взглянула на усыпанное звёздами небо.

— Ещё немного, и Гайя войдёт в новую эру. — Она сняла колье и с интересом взяла в ладонь рубин. — Человечество получит то, что заслуживает.

Внутри камня возник образ беспризорника из «Неосити». Мальчик стоял на коленях и тянул вперёд руку, по его губам читалось «Помогите». Широко распахнутые невинные глаза смотрели прямо на Сиону, умоляли вернуть ему мечты, эмоции и мысли о братьях, но её лицо всё больше морщилось в мерзкой презрительной гримасе.

Восьмилетний Джон вернулся из школы с дыркой на брюках. Увидев это, его мать покачала головой:

— Как же тебя угораздило, дорогой?

— Прости, мам, это всё забор, — мальчик виновато опустил глаза.

— Ладно, раздевайся и мой руки.

Сев минут через пять за стол, Фоллер вдохнул чудесный аромат грибного супа.

— А папа опять не придёт? — с грустью спросил он и посмотрел в окно, за которым ветер гонял по тротуарам сухую листву.

— У него много дел, — объяснила мать. — Сегодня он будет поздно.

— Понятно, — вздохнул Джон и зачерпнул суп.

— Ты кушай и садись за уроки, а я пока достану из шкафа другие брюки. Надо их погладить.

— Их нет, — пробормотал Джон.

— Что? — нахмурилась мать.

— Я их отдал.

— Как отдал? Кому?

Фоллер убрал ложку в сторону.

— Вчера к нам перевели нового мальчика по имени Бэрл — на штанах заплатки, портфель потёртый, а под глазом синяк, большой такой. На перемене я спросил, как у него дела. Он ответил, что его бьёт папа, а денег на новую форму в семье нет. Почему, мама? Разве папа не должен защищать сына?

— Это сложно объяснить, дорогой, — мать погладила Джона по голове. — Не все папы хорошие. Мне жаль твоего одноклассника. Это ему ты отдал брюки?

— Прости меня. Я лишь хотел сделать его немножечко счастливее. Ты сердишься?

— Конечно, нет, дорогой, — мать прижала Фоллера к себе. — Мы купим другие, не переживай.

За окном стемнело. Включив светильник на тумбочке, Джон надел пижаму и лёг в постель. Мать тихонько зашла в детскую пожелать сыну спокойных снов. Когда она села на край кровати, Джон перевернулся на спину и посмотрел ей в глаза.

— Почему мой папа не может помочь Бэрлу? Он ведь работает в министерстве по делам детей.

— Не всё так просто, дорогой, — мать нежно коснулась ладонью щеки сына.

— Но почему? — не понимал Джон. — Папа и президент могут сделать счастливыми всех детей на Гайе.

— Как бы объяснить… — мать на некоторое время задумалась. — Помнишь, какой вкусный торт был у тебя на прошлом дне рождения?

— Конечно, — расплылся в улыбке мальчишка. — Творожный, со взбитыми сливками. Вкуснотища!

— А теперь представь, что этот торт — счастье. В тот день ты пригласил десять человек. Вы весело провели время, и лакомый кусочек достался каждому. Но что бы ты делал, будь гостей сотни? Пойми, нас очень много, поэтому счастья на всех не хватает. — По щеке матери скатилась слеза. — Нельзя сделать счастливыми всех. Накорми досыта одного — и оставишь голодным другого. У каждого чиновника свои взгляды на будущее Гайи. Если бы ты только знал, с какими трудностями в работе сталкиваются твой отец и президент. Политика — это настоящее поле боя, где каждый готов загрызть соперника, чтобы обеспечить себе счастливое будущее под Тауросом. Сейчас ты ещё мал, но настанет день, и ты всё поймёшь. А теперь засыпай, дорогой.

— Не споёшь мне мою любимую песню? — вдруг попросил Джон, чем смутил мать.

— Опять? Я пела тебе её вчера.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

— Ну хорошо, — мать вытерла слезу, откашлялась и тихонько запела:

— В нашем мире много грусти,

Много зла и много бед,

Но возможно стать счастливым,

И я дам один совет.

Нет, не надо строить замки

Иль сокровища искать,

Нужно честным быть с собою,

Детских грёз не предавать.

Счастьем просто поделиться —

Надо с малого начать:

Улыбнуться тем, кто в грусти,

Кому плохо, тех обнять.

Раз, два — улыбнись,

Кусочком счастья поделись.

Три, четыре — будь собой

И мир по-новому открой.

Пять, шесть — смелей мечтай,

И если дождь — не унывай.

Семь, восемь — человеком будь,

Найдёшь в сердца других ты путь.

Девять, десять — засыпай.

Люблю тебя, ты так и знай…

— Знаешь, мам, я вырасту и сделаю мир лучше, — заявил уверенно Джон. — Обещаю.

— Конечно, дорогой, — улыбнулась мать. — Ты же у меня умница. Люблю тебя.

— И я тебя. Спасибо за песню. Кстати, а кто её написал?

— Я… не помню, честно. Ну всё, засыпай, а то уже поздно. Спокойной ночи.

Оставшись один, Джон перевернулся на бок и попытался уснуть, но неутихающие мысли не давали векам сомкнуться.

Прошло больше пятидесяти лет, а Джон всё ещё свято верил в то, что мир может стать лучше.

В каюте царил полумрак. Свет с палубы проникал в два иллюминатора и рассеивался возле кровати. Президент лежал на боку и никак не мог заснуть: повторял припев маминой песни. Он мечтал сделать счастливыми всех жителей Гайи, но вместо этого связался с Като обрёк народ на страдания. Не зря говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Одно лишь грело душу Фоллера — Небесный анкх, способный открыть путь к райскому острову.

«Всё будет хорошо, мама, — мысленно пообещал Джон. — Что бы ни случилось, моя мечта станет явью».

[1] Билборд — рекламный щит большого размера, закреплённый на металлической опоре.