Злая Звезда

Часть четвертая КАПКАН ДЛЯ ДЕМИУРГА

Тревожное дребезжание штопором ввинтилось в сонный мозг. Сомий Джог вздрогнул и застыл, боясь пошевелиться. Боль раскаленными спицами пронизывала всё тело от макушки до пяток. Невидимый палач безжалостно выкручивал суставы и изощренно терзал внутренности. Саднило кости, судорога скручивала мышцы. Гридер очень медленно поднял веки и сфокусировал взгляд. Яркий свет бестеневых рефлекторов резанул по глазам, и Сомий инстинктивно закрыл лицо ладонями. Простое движение принесло невероятное страдание, и он опять замер, мучительно вспоминая: что же с ним произошло? Как он здесь очутился? Почему ему так больно?

Скосив глаза, он осмотрел себя. Кожу на животе, плечах и груди покрывал толстый слой липкой анабиозной биомассы. Она была везде! Пузырящаяся, пахнущая нефтью субстанция стекала по рукам, сочилась из ушных отверстий, клокотала в горле и проникала в прорези ноздрей. Ситуация сразу прояснилась. Содрогаясь от мучительной боли, гридер обхватил пальцами респираторный разъем на верхней губе и вытянул из трахеи оснастку принудительной вентиляции легких. Ребристая трубка оцарапала гортань и выскочила изо рта, громко хлюпнув. Рефлекторный спазм мгновенно вывернул наизнанку желудок, и из измученного организма исторглось несколько литров вонючей биомассы. Стало легче, боль отступила. Гридер закашлялся и ударился головой о стеклянный борт консервационного кокона. Надо срочно выбираться отсюда!

Сомий никогда не предполагал, что выход из состояния анабиоза может быть настолько неприятным. Перелет пятым классом теперь вспоминался ему, как волшебный сон, а жестяной гроб, доставивший его на Зен, оказывается, являлся воплощением высочайшего уровня комфорта. Сомий протер пальцем крошечный экранчик телеметрии. Кровеносная система – в норме, пищеварительная система – в норме. Всё остальное – тоже в пределах допустимых значений. Почему же ему так погано? Биомасса пропитала каждую его клеточку, проникла в кровь и лимфу. И вся эта пытка только ради того, чтобы на некоторое время затормозить жизненные процессы? Если бы Сомий заранее знал, какое испытание ему предстоит, он предпочел бы на протяжении всего полета жевать испорченные продукты и страдать смертельной скукой, но ни за что не согласился бы на усыпление. Правда, когда «Гедабас» стартовал к Эстее, гридеру казалось, что ничего не может быть хуже необитаемых коридоров звездолета, нудной болтовни электронной копии Деда и сублимированных лепешек, покрытых густой порослью зеленой плесени.

Джог надавил на кнопку, вмонтированную в стенку кокона. Герметичная крышка медленно поползла вверх. Сомий нетерпеливо подтолкнул ее рукой и поспешно выбрался наружу. Вслед за ним тянулись сотни приклеившихся к туловищу слизистых нитей биомассы. К счастью, в двух шагах от анабиозной камеры предусмотрительные конструкторы разместили душевую кабинку. Джог, скользя босыми пятками по пластиковому полу, поспешно заскочил внутрь. Вода включалась автоматически. Теплые струи приятно пощекотали кожу. Откуда-то сверху на лысый затылок шлепнулась порция моющего средства. Сомий с наслаждением размазал пенящееся вешество по липкому телу.

– «Гедабас», где мы?! – крикнул Сомий, прополоскав горло.

– Орбита планеты Эстея. Звездолет пребывает в режиме полной оптической и радионевидимости. Полет протекает в ординарном режиме, – бодро доложил кибермозг. Через секунду включилась программа «приятного общения», и компьютер слащавым голосом поинтересовался. – Как вам спалось, господин Скабед?

– Похоже, мне будет проще принять новое имя, чем научить тебя не называть меня так, – усмехнулся повеселевший Сомий. – Отвратительно спалось. Твой хозяин оснастил тебя самой дешевой анабиозной камерой в Галактике.

– Вы не обладаете полной информацией. Это очень дорогая система. Данный тип анабиозных камер позволяет сохранять жизнь пассажира в течение двух миллионов стандартных лет. В то время как остальные модификации рассчитаны всего лишь на двести лет. Преимущества нашей установки очевидны и не вызывают никаких сомнений. Мне очень грустно, что вы испытали неудобства.

– Не ври, лицемерная железяка. Ты не способен на эмоции. Лучше сделай воду погорячее и расскажи мне, почему мы летим в режиме невидимости? Этот режим ведет к чудовищному перерасходу гравитрона.

На плечи Сомия неожиданно обрушился настоящий водопад кипятка. Гридер с воплем выскочил из кабинки и, поскользнувшись, растянулся на полу.

– Планету блокирует имперская эскадра, – невозмутимо объяснил кибермозг. – Неподалеку замечен гридерский флот. Вы очень быстро завершили гигиеническую процедуру. Могу я что-нибудь сделать для вас?

– Сделай воду, как прежде, – прошипел Сомий. «А насчет эмоций я был не прав, – подумал он. – Машинка с характером. Возможно, даже с живыми компонентами».

Сомий вернулся под душ, но мыться больше не хотелось. Он слегка сполоснулся и вытряхнул из ушных отверстий остатки клейкой биомассы. Затем, немного повозившись с кнопками ручного управления, включил режим просушки и несколько минут нежился в потоках горячего воздуха. Чистый и посвежевший, Сомий покинул душевую кабинку, чувствуя себя так, будто только что сбросил старую заскорузлую кожу.

Рабочий комбинезон висел на том же месте, где он его оставил, и Джог натянул грязную одежду, морщась от неприятного запаха. Разумно было бы попросить у кибера чистый костюм, но гридера немного испугала неостроумная выходка компьютера с горячей водой, и он не хотел обращаться к нему с какими-либо просьбами.

Пустой желудок неожиданно напомнил о необходимости принять пищу. Гридер надеялся, что после жестокого испытания анабиозом даже мысль о еде вызовет у него отвращение. Однако желудок считал иначе. Решив немного потянуть время перед неминуемым завтраком, Сомий отправился проведать капитанский мостик, рассчитывая узнать последние новости.

В рубке ровным счетом ничего не изменилось. Изображение планеты на центральном мониторе казалось тем же самым, что и прежде. Только внимательно вглядевшись, можно было заметить иные очертания материков и океанов. И еще, полярные шапки у Эстеи, пожалуй, занимали большую площадь, чем у той планеты, где навечно прописались Пидл и капитан Дио.

– Как спалось? – послышался из динамиков голос Гарма Скабеда.

– Ты действительно хочешь это знать или спрашиваешь из вежливости? – ворчливо поинтересовался Сомий.

– Из вежливости, – честно признался электронный Гарм.

– Замечательно поспал. Просто чудесно отдохнул, – любезно соврал Джог, устраиваясь в капитанском кресле. – Никогда прежде не испытывал ничего подобного.

– Рад за тебя. Пока ты отдыхал, я реплицировал твою личность и сформировал твою электронную копию. Теперь твой репликант находится в постоянной памяти главного компьютера, и ты можешь больше не бояться смерти. Что бы ни случилось, я смогу воскресить тебя.

– Ну-ка, активируй его, – недоверчиво попросил Сомий.

– Это невозможно! – Гарм решительно отверг просьбу. – Контакт с внешним миром – страшное испытание для электронного «Я». Неподготовленная психика очень часто разрушается, осознав себя частью компьютерной программы. Активация допустима только после переноса личности в живое тело.

– Скопируй данные и сохрани оригинал! – потребовал Джог. – Я хочу поговорить с собой.

– Наверное, ты прав, – неожиданно сдался Гарм Скабед. – Я сделаю копию, а испорченную версию потом сотру. Приготовься. Включаю.

– Жабры предков! Я ничего не вижу! – отчетливо прохрипели динамики.

– Сомий, – тихо позвал Сомий. Он вдруг испугался собственной затеи. Не каждый день случается говорить с самим собой по переговорному устройству.

– Кто здесь? Где я? – горестно вопросил совершенно незнакомый Джогу голос.

– Вопрос в том: кто ты?

– Жареный дракон! Включите свет!

– Назови свое имя. – Страх прошел, и Сомий начал злиться. Неужели Гарм считает, что он примет примитивный псевдоинтеллект за своего электронного клона.

– Меня зовут Сомий Джог, – уверенно отчеканил синтезированный голос. – Я летел на звездолете «Гедабас». Мое тело находилось в состоянии анабиоза. Сейчас я не чувствую своих конечностей. Зрительная функция полностью утрачена. Предполагаю, общий паралич нервной системы. Представьтесь и объясните мне, что случилось? Есть ли шанс восстановления организма?

Джог задумчиво почесал кожные складки на лбу. Псевдоинтеллект оказался не таким уж примитивным. В подобной ситуации Сомий вел бы себя аналогичным образом и говорил бы точно такие же слова.

– Шанс есть, – злорадно усмехнулся гридер. – Дело в том, что меня тоже зовут Сомий Джог.

– Поганый мутант всё-таки сделал это, – всхлипнул клон после минутного молчания. – Но почему я?

«Моя психика способна выдержать и не такое», – удовлетворенно подумал Сомий и, сделав паузу, задал следующий вопрос:

– Что ты чувствуешь?

– То же, что и ты, если вырвать тебе глаза и вытряхнуть твой мозг из черепушки! – взвизгнули динамики. – Я ничего не чувствую! Кончай свои эксперименты! В следующий раз я хочу очнуться внутри живого тела, – сумбурная тирада завершилась всхлипами и причитаниями. Клон реагировал абсолютно правильно. Сомий радостно хлопнул себя по коленке и продолжил допрос:

– Ты чувствуешь себя личностью?

– Да, и я надеюсь, что ты окончишь свои дни в черной дыре. Туда тебе и дорога. А я получу весь гравитрон и бессмертие в придачу.

Настоящий Сомий Джог больше не сомневался, что Гарму Скабеду действительно удалось скопировать его личность, но всё-таки решился на последнюю проверку:

– Как звали черепашку, которая была у меня в детстве?

– Пирожок, урод, ее звали Пирожок. Хватит издеваться! Отключи меня!

– Гарм, отключи его, – попросил Сомий. – И сотри эту версию. Я не хочу, чтобы он помнил наш разговор.

– Не он, а ты, – возразил Дед.

– Я – это я, а он – это он. Ты создал другого Сомия Джога. Он такой же, как я. Он думает и говорит, как я. Он будет жить и действовать, как я. Но он – это он, а я – это я.

Гридер почувствовал себя жестоко обманутым. Даже если это не ловкий трюк Деда и внутри электронной схемы действительно обитает его дубль, это не дарует Сомию Джогу подлинного бессмертия. Он и его копия всё-таки совершенно разные личности. Очень похожие, даже, возможно, полностью идентичные. Но, как ни крути, Сомий Джог – погибнет, а его копия будет жить. Это несправедливо. Ведь рисковать и умирать придется Сомию, а не его репликанту. Значит, электронному двойнику всё достанется даром. Он будет мыслить и чувствовать, как Сомий, но это будет не Сомий, это будет кто-то другой.

– Понравился наследник? – хихикнул Гарм Скабед.

– Я тебе сразу сказал, что на охоту должен отправиться мой двойник. Ты был не против, а сейчас ты называешь его моим «наследником». Ты – лжец, – угрюмо констатировал Джог. В его голове метались панические мысли. Он допускал, что ему придется выполнить план Гарма Скабеда и сгинуть в черной дыре вместе с Истоком при условии последующего воскрешения. Но такое воскрешение ему совсем не нравилось. Одно дело, когда твой мозг пересаживают в молодое и сильное клонированное тело, и совсем другое, когда изготавливают электронный дубликат. Сомию захотелось категорически отказаться от предстоящей авантюры, но он хорошо понимал, что не сможет этого сделать. Ему просто не дадут увести звездолет от Эстеи. Кибермозг «Гедабаса» организует смерть Джога так же легко, как раньше он устраивал разнообразные причудливые неисправности для капитана Дио и его сподвижников.

– Я ни разу не лгал тебе, – проворчал Дед. – Часть информации я от тебя скрываю, но никогда не вру. Информация из твоего мозга будет постоянно транслироваться в память вычислительной системы «Гедабаса». Новая личность будет полностью соответствовать изначальной личности в момент ее смерти.

– Новая личность! – вскипел Джог. – Новая!

– Трус!

– Да! Я – трус! Я хочу жить!

– Мне это известно. Мы сейчас обсудим предстоящую операцию, а потом ты скажешь, что тебе в ней не нравится, – примирительно предложил Гарм. – Может быть, всё не так страшно, как тебе кажется.

Сомий обиженно промолчал.

– Прежде всего определим задачи, – лекторским тоном произнес Дед. – Перед нами планета, где укрылся Исток Сущего. Вопрос: как нам лучше его уничтожить?

– Взорвать планету, и пусть Наки похитит душу твоего драгоценного Истока, – пробурчал Сомий.

– Задача гораздо сложнее, чем тебе кажется, – невозмутимо заметил Дед. И, словно дразня Джога, начал транслировать на экраны «Пособие по эффективному размножению естественным путем». Сомий отвернулся. Пока он является нищим изгоем, никто не позволит ему «эффективно размножаться естественным путем». Это привилегия выкормышей знатных кланов, гениальных ученых и финансовых воротил. Ни к тем, ни к другим, ни к третьим дознаватель Консулата Спасения в прошлом, а ныне игрушка мертвого мутанта, не относился.

– Напомню, Исток Сущего – не совсем обычный гуманоид, – пророкотал голос Гарма Скабеда. – На вид – это заурядная розовая самка. Но она сама, или ее генетическая копия, является праматерью всех живущих в Галактике разумных существ, включая гридеров и исключая скитмуров. Смогла бы она стать всеобщим предком, если бы была обычным человеком?

– Не знаю. Мне это безразлично, – Сомий погладил себя по затылку.

Мозг гридера усердно трудился над проблемой собственного спасения и не собирался размышлять об уничтожении легендарной носительницы исходного генетического кода.

– В нашем пространстве три измерения, – таинственным тоном поведал Гарм. – Когда мой агент в последний раз пытался убить эту женщину, количество измерений в районе планеты, где это происходило, составило восемнадцать пространственных и четыре временных координаты. В результате произошло полное разрушение структуры реальности. Планета взорвалась, но Исток уцелел.

– Впечатляет, – равнодушно согласился Джог.

– Бесполезно стрелять в нее из лучемета. Произойдет невероятное, и она останется невредимой, а луч развернется в воздухе и снесет башку стрелявшему.

– Чудес не бывает, – возразил Сомий.

– Чудеса бывают, – категорично заявил Гарм. – Мы совершили десятки покушений на эту самку. Все провалились при самых немыслимых обстоятельствах. Я потерял своих лучших сыновей, пытаясь придавить гадину.

– В том самом кресле, в котором ты сейчас так вольготно развалился, еще совсем недавно сидел суперагент клана Скабедов. Его звали Пацик. Опытнейший космодесантник. Его убивали столько раз… Ты за всю жизнь столько раз в туалет не сходил, сколько раз его убивали. Он мог справиться с любым заданием. Он ногой открывал дверь в кабинет Верховного Проконсула. Слуга Истока пристрелил его на этом корабле, в резервной рубке, – голос Гарма задрожал. Забавно, что электронный клон пожелал выразить какие-то эмоции. Похоже, он действительно волновался.

– Регулятор мощности бластера оказался выставленным на минимум, и меткий выстрел моего агента не умертвил врага, – горестно выговорил Дед. – Пацик до конца выполнил свой долг. Перед собственной гибелью он успел изрубить тварь на куски и частично даже сжег ее труп.

– И как же…

– Не знаю! – отрезал Дед. – Противник серьезный, а ты не Пацик Скабед. Ты мизинца его не стоишь. Поэтому слушайся меня.

– А куда я денусь? – вздохнул Сомий.

– Пункт первый твоего задания: найти Исток Сущего.

На экране появилось изображение женщины с розовой кожей. Черные волосы обильно покрывали голову. Большие глаза смотрели внимательно, выражение лица было задумчивым. Казалось, Исток размышляет, какую бы пакость устроить Сомию, чтобы лишить его жизни и богатства. Но, в общем-то, ничего необычного в облике этой самки не было. Кто бы мог подумать, что она способна повелевать пространством и временем и к тому же легко расправляться с лучшими агентами Деда?

– Ну и как ее можно найти, если агенты гридеров до сих пор не сумели ее выловить?

– Работа сложная, но выполнимая. Я просканировал инфосферу планеты и выяснил следующее. Исток Сущего в настоящее время именует себя Элеонорой. Некоторое время она была королевой на этой планете, но в результате политического кризиса ее муж потерял трон. Она безуспешно разыскивается местными правоохранительными органами.

– И что я смогу сделать? Может быть, ее уже нет на этой планете.

– Она здесь, и у нас есть одна штучка, на которую мы её поймаем. Кстати, в связи с новыми обстоятельствами твое задание упрощается. Можешь считать, что тебе не повезло. Ты никогда не увидишь, как выглядят внутренности черной дыры. Там, где риск для твоей жизни будет слишком велик, мы станем использовать твоих репликантов. Понадобится две или три копии. Если всё пройдет гладко, то погибнет только последняя.

– Гениально! – Сомий не удержался от восторженного выкрика.

– Тебе и твоим репликантам придется много поработать, чтобы найти близкого к Истоку человека. Не уверен, но допускаю, что резидент Консулата Спасения должен помнить хоть одного.

– А где мы возьмем резидента? – с энтузиазмом поинтересовался Сомий.

– Нет, ты не Пацик, – горестно констатировал Гарм. – Может быть, я что-то перепутал, и ты даже не Скабед?

– Я тебя не понимаю, Дед!

– Скажи мне, тупица, чем отличается резидент от любого другого обитателя планеты?

– Наверное, он глубоко законспирирован и…

– Лучше молчи. Я даже не буду слушать тот вздор, который ты собираешься городить. Объясню сразу: у резидента есть прямой канал связи с Верховным Проконсулом. Ты пойдешь по лучу и сделаешь всё, как я скажу.

– Задание понятно и будет выполнено! – громко отчеканил Сомий, слегка смущенный своей глупостью.

– Тогда слушай, как пользоваться нейрорепликатором.

Какая-то сложная схема сменила на мониторе 644-ю позицию из «Пособия по эффективному размножению». Сомий загрустил. Он опасался, что никогда не сможет понять принцип работы загадочного прибора. Однако на практике, после пояснений Деда, всё оказалось предельно просто. От пользователя не требовалось досконально знать устройство нейрорепликатора. Было вполне достаточно научиться нажимать его единственную кнопку.

Радужный шар гиперперехода медленно погас за спиной Сомия. Телепорт сработал безупречно. Вообще, после того как Дио и Пидл покинули звездолет, все системы корабля функционировали прекрасно и без единого сбоя.

Сомий осмотрелся. Он стоял на темной улице. Вокруг громоздились черные глыбы двух– и трехэтажных домов. Тепловизор превращал их в угловатые серые облака на фоне белого неба. Людей в поле зрения не наблюдалось, и гридер немного успокоился. Он поправил окуляры и подстроил резкость. Как же называется этот паршивый городишко? После анабиоза Джог временами стал забывать самые простые вещи. Надо будет навестить медицинский отсек. Пускай киберсанитар поищет сбои в нейронных цепочках.

Местные жители именуют свой город Глогаром, с облегчением вспомнил Джог. Хотя какое значение имеет название? Главное, что гридера до сих пор никто не заметил. Черный термонейтральный плащ надежно скрывает его в темноте как от любопытных глаз, так и от систем видеонаблюдения. Большие окуляры тепловизора дают ему возможность видеть и одновременно делают его похожим на крупную прямоходящую жабу. В подобном облачении ему ни в коем случае нельзя выходить на свет. Стоит попасться кому-нибудь на глаза, и сразу же из неразличимой во мраке тени превратишься в желанную мишень для прицельной стрельбы.

Сомий сделал шаг в сторону и прижался к стене кирпичного дома. Удивительно примитивный город. Он видел нечто подобное в рекламном буклете туристического агентства «Звездный посев». Мощенные булыжником узкие тротуары, на которых невозможно разойтись со встречным прохожим. Такая же узенькая проезжая часть. Крыши соседних домов буквально смыкаются над улицей, оставляя только узкую щель, через которую виден куцый лоскут неба. Все окна, даже на верхних этажах, закрыты толстыми ставнями – ненадежной защитой от воров и грабителей. Экзотика! В прежней жизни, чтобы попасть в подобный город, ему бы пришлось выложить круглую сумму, равную его жалованью за пару лет, а сейчас он может наслаждаться инопланетными красотами совершенно бесплатно. В рекламном буклете, правда, ничего не говорилось про груды мусора, распространяющего редкое по тошнотворности зловоние. Там ничего не было и про крыс, чьи упитанные тушки прекрасно фиксировались тепловизором. Не упоминались там и патрули, стреляющие на поражение, если турист запоздает с ответом на пароль.

Сомий достал из кобуры лучемет и, вспомнив рассказ Гарма Скабеда, проверил регулятор мощности. Ему не хотелось повторить судьбу несчастного Пацика. Поежившись от ночной прохлады, Джог двинулся вперед и сразу же оказался рядом с дверью нужного ему дома. Гарм очень точно настроил гиперпереход и высадил Сомия точно у цели. Гридеру не пришлось слишком долго путешествовать по страшному чужому городу.

Теперь важно, не привлекая к себе лишнего внимания, быстро проникнуть внутрь. Сомий осмотрел дверь. Тривиальная конструкция. Три грубые металлические петли слева. Тяжелое кольцо, выполняющее роль ручки, справа. Никакого замка, но дверь не открывается. Значит, заперто на засов, который, по логике, должен располагаться где-то на уровне пояса или чуть выше. Сомий приставил ствол лучемета к стыку между дверью и дверным косяком, нажал на курок и резко провел лучом сверху вниз. Яркий отсвет выстрела озарил унылые стены соседних домов, дверь со скрипом отворилась. Джог шмыгнул внутрь и сразу же прикрыл ее за собой. Запирающее устройство действительно оказалось весьма простым. Деревянный брусок плотно вставлялся в специальные пазы и не давал открыть дверь снаружи. Сомий немного подвинул обрезанный по краю брусок, и дверь снова была надежно заперта.

Тайное проникновение в дом выполнено по высшему разряду. Остался пустяк. Найти правительственного глашатая. Он должен быть где-то здесь, но где именно – это вопрос, на который еще только предстоит ответить. Глашатай имел неосторожность дать интервью имперскому телеканалу, стоя на фоне своего дома. Гарм очень внимательно изучил запись этой передачи и точно вычислил координаты здания. Сомию тоже пришлось посмотреть интервью, чтобы запомнить лицо своей жертвы. Торжественный спич был переведен на официальный язык Империи, и Джог уловил смысл сказанного. Глашатай очень высокопарно вещал о мире, о взаимовыгодном сотрудничестве, об открытости, гласности и близости позиций нового правительства Эстеи и представителей императора. Словесная шелуха очень плохо скрывала полную сдачу позиций и военную капитуляцию Эстеи. Имперцы могли поздравить себя с очередной блестящей победой.

Сомий прокрался по коридору и толкнул двустворчатую стеклянную дверь. Тепловизор давал черно-белую картинку, выделяя красными пятнами предметы с температурой выше окружающей. В холодном и необитаемом помещении даже воздух казался мертвым. Здесь давно никто не жил. Сомий пошел дальше и по очереди заглянул во все комнаты на первом этаже. Везде одно и то же. Пустынно и скучно. Только на кухне он вздрогнул и отпрыгнул назад, когда в поле зрения попало нечто огромное, расплывчатое и очень горячее. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это всего лишь плита, не успевшая остыть после приготовления ужина.

Джог медленно поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж. Коридор тянулся от одной стены дома до другой. Слева – ряд дверей. Справа сводчатые окна, за которыми располагались маленькие балконы, заросшие декоративными растениями. Сомий отворил первую дверь. Никого. Две кровати вдоль стен, столик и платяной шкаф. Следующая комната обставлена еще проще. Только одна кровать, письменный стол и комод. В постели кто-то спал, но тепловое пятно было таким крошечным, что Джог даже не стал выяснять, кто это: домашнее животное, карлик или ребенок. Во всяком случае, не глашатай. Главный рупор Эстеи имел нормальный рост и вполне достойные габариты. С третьей комнатой Сомию повезло больше. На двуспальной кровати мирно спали двое. Здесь придется задержаться. Тепловизор не позволял различать лица, а фонарик Сомий не взял. Проклиная свою лабывчивость, гридер поискал выключатель, но потом сообразил, что электрического освещения здесь быть не может, так как нет ни одной лампы. Он приподнял окуляры тепловизора и сразу же вернул их на место. В комнате царила непроницаемая тьма. Без прибора ночного видения ему бы пришлось перемещаться на ощупь.

На прикроватной тумбочке стоял медный подсвечник с огарком свечи. Рядом лежали тряпочка, камень и кусок металла: предметы, необходимые для получения огня. Ну и планету выбрала себе для проживания Исток Сущего! Джог достал бластер, тщательно прицелился и надавил на курок. Часть воска мелкими брызгами разлетелась вокруг, но фитиль, как ни странно, вспыхнул. Вот теперь можно будет снять надоевшие окуляры.

В кровати сидел глашатай и непонимающе щурился, глядя на черную фигуру, стоящую рядом с дверью. На соседней подушке покоилась голова женщины. Ее не разбудил ни шорох плаща, ни внезапно вспыхнувший свет. Не просыпаясь, она перевернулась на другой бок и, немного поворочавшись, затихла. «Тем лучше, – подумал Сомий, – не придется ее убивать». Он приставил палец к губам, надеясь, что глашатаю знаком этот жест. Потом, поощряя свою жертву к сотрудничеству, Сомий сунул лучемет за пазуху. Глашатай торопливо закивал. Он сообразил, что никто не собирается его убивать, и испуг в его глазах сменился неподдельным интересом. Сомий застегнул кобуру и, не вынимая руку из-под плаща, нащупал парализатор. Он действительно не намеревался умертвлять глашатая. Не за этим он сюда пришел. Ценное тело проживет еще какое-то время, а вот личность обречена исчезнуть навсегда.

Молниеносное движение, и тонкая игла вонзилась точно в кончик носа глашатая. Тот свел глаза к переносице, пытаясь разглядеть, что его укололо, да так и застыл в полусидящей позе со сведенными в кучку зрачками. Сомий убрал парализатор и снял с пояса нейрорепликатор. Сейчас его станет двое. Он будет существовать в двух экземплярах. Электронную копию в бортовом компьютере «Гедабаса» можно не считать. Она всего лишь комбинация импульсов в кремниевых схемах, а тут возникнет полноценный разумный организм, который будет отличаться от Сомия только внешне. Он продолжит выполнение опасного задания в обличье глашатая, а сам Сомий вернется в безопасное чрево «Гедабаса». Джог неторопливо размотал провода, накрученные на миниатюрную прямоугольную коробочку размером с индивидуальное навигационное устройство. Всё, как на схеме: четыре шнура с присосками, индикатор и большая кнопка. Главное – не перепутать шнуры, а то, не ровен час, перенесешь сознание глашатая в свой собственный мозг и полностью утратишь свою личность. Хотя почему полностью? Гарм сможет восстановить Джога по его электронной копии, но это будет уже совсем не тот Джог.

Сомий внимательно проверил маркировку на проводах. Вроде правильно: вот – вход, вот – выход. Огромные объемы информации за считаные секунды перекачаются через коробочку и запишутся в нейронах чужого мозга, уничтожая память владельца. Джог тщательно пристроил две присоски на своих висках, две оставшиеся на висках парализованного глашатая, еще раз перечитал надписи и, убедившись, что всё сделал правильно, нажал на кнопку. Репликатор завибрировал в руке и тихо пискнул.

В голове помутилось. На языке появился горьковатый привкус желудочного сока. Руки и ноги налились тяжестью. Глаза не двигались. С трудом сфокусировав зрение, Сомий увидел, что сидит в постели глашатая. Зачем он сюда забрался? Рядом стоял гридер в черном плаще. Благословенный Дамах! Это же он сам стоит рядом с кроватью глашатая с коробочкой репликатора в руке! Значит, получилось! Его сознание скопировалось в чужой мозг. Только ему почему-то не повезло. Тот Сомий, который сейчас сматывает провода, через минуту будет на «Гедабасе», а ему, оказавшемуся в парализованном теле глашатая, придется выполнить опасное задание и, возможно, погибнуть. Почему всё случилось именно так, а не наоборот?

Работа сделана. Можно возвращаться. Сомий Джог спрятал репликатор, помахал рукой перед носом глашатая, задул свечу и вышел из комнаты. Интересно, о чем сейчас думает его копия, очутившаяся в чужом мозгу? Об этом несложно догадаться. Губы гридера растянулись в ироничной улыбке. Однако у репликанта нет иного выхода, кроме как выполнить задание. Иначе у него не будет вообще никаких шансов.

«Мерзавец! – хотел заорать Сомий, глядя вслед удаляющейся фигуре в черном плаще. – Не надейся, что я сделаю за тебя всю грязную работу, а тебе останется только сдирать сладкие шкурки. Ничего у тебя не получится!» Крик застрял в сдавленной спазмом глотке. Сил хватило только на то, чтобы едва слышно всхлипнуть.

Тяжесть в конечностях спадала медленно. Только через четверть часа Сомий смог отклеить спину от простыней и сползти на пол. Женщина продолжала безмятежно спать, не заметив бурных событий, произошедших в одном шаге от нее. Джог тихо забрал одежду глашатая со стула и вышел в коридор. Стараясь не смотреть на свои волосатые руки и покрытую шерстью грудь, он влез в просторные штанины ярко-желтых панталон и натянул полосатый камзол. Сапоги он забыл в спальне. Пришлось вернуться. Бесшумно похитить обувь ему не удалось. Звякнули золотые бляшки на отворотах высоких ботфорт. Женщина заворочалась и открыла глаза.

– Опять Муратон вызывает? – спросила она, не выходя из состояния полудремы.

К своему удивлению, Сомий ее понял, хотя был уверен, что не знает местного языка. По-видимому, нейрорепликатор сохранил словарный запас глашатая.

– Да, мой свет, – проскрипел Джог.

– Что у тебя с голосом? – сонно пробормотала она, и ее веки опустились. Дыхание снова стало спокойным и неторопливым.

– Простудился, – буркнул Сомий, но его уже не слышали. Женщина крепко спала. Ее роскошные волосы разметались по подушке. Из-под одеяла виднелось аппетитное розовое бедро.

Джог сглотнул слюну. Впервые за всю свою серую жизнь у него появилась возможность провести время с женщиной, но вот беда, он должен торопиться. А может, всё-таки попробовать? Пока он в теле глашатая, эта самка не отвергнет его. Внезапно страшная мысль заставила его забыть о глупых и несвоевременных мечтах. В теле глашатая! Он останется в этом теле навсегда! Никто и никогда не сумеет вытащить его отсюда. Его разум могут куда-нибудь скопировать, но это будет означать всего лишь, что у Сомия Джога появится еще один двойник. На судьбу Сомия-глашатая это никак не повлияет.

Джог поспешно выбежал из комнаты и, хлопнув дверью спальни, быстро спустился по лестнице. Через незапертую входную дверь он выбрался на улицу и в задумчивости остановился. Еще совсем недавно он стоял рядом с этой кучей мусора, не решаясь войти в дом. Он всё хорошо помнил, но теперь это были уже не его воспоминания. Их полноправный владелец сейчас сидит в утробе «Гедабаса» и с аппетитом уплетает сухие, словно камень, галеты, прихлебывает мясной бульончик, добытый из старых концентратов, и радуется свалившейся ему на голову удаче. От досады Сомию захотелось плакать. Хотелось всё бросить и забиться в самый дальний угол самого глубокого подвала, чтобы никто не мог его там найти и обидеть. Чувство собственного ничтожества, знакомое по службе в Консулате, наполнило грудь холодной ртутью ненависти.

Чтобы отвлечься, Сомий вызвал в голове план города. Здание, из которого выходил на связь передатчик гридерского резидента, располагалось совсем рядом с домом глашатая. Джог без труда сориентировался и двинулся в сторону улицы, освещенной фонарями. Идти напрямую, через темные дворы, он не отважился. Выросший в упорядоченной городской среде, Сомий неосознанно стремился туда, где признаки цивилизация проявлялись наиболее явно. Уличное освещение внушало зыбкое ощущение безопасности.

Не успел Джог сделать и десяти шагов, как дорогу ему преградил патруль. Джог, слегка струхнул, вспомнив, что у него нет при себе никакого оружия. Парочка громил, наряженных в грязноватые мундиры со споротыми нашивками, выглядела весьма устрашающе. Неопрятно заштопанные дыры на месте выдранных с мясом знаков различия, казались следами от выпущенной в упор автоматной очереди. Перекрученные засаленные аксельбанты больше походили на веревки, сдернутые с шеи висельника. И только цветные повязки на рукавах доказывали, что перед Сомием не обычные дезертиры, а солдаты регулярной армии Муратона. Несмотря на крепкое физическое сложение, оба экземпляра местной разумной фауны можно было смело предлагать медицинскому музею Консулата здравоохранения, и там бы для них обязательно нашлось достойное местечко в разделе «Редкие болезни гридерообразных». Кожа на лице первого экспоната превратилась в коричневую корку, смахивающую на шершавую кору старого дерева. Щеки и лоб патрульного испещряли живописные, сочащиеся зеленоватой слизью язвочки. Бедняга, наверное, очень страдал от боли. Лицо второго солдата было истощено настолько сильно, что кости черепа отчетливо проступали сквозь тонкую кожу. В сочетании с мускулистым телом это оставляло неприятное впечатление. Кроме того, солдат был слеп. Левая глазница пустовала совсем, а в правой со скрипом шевелилась толстая трубка видеокамеры.

К счастью, патрульные узнали правительственного глашатая и молча расступились в стороны. Деловито стуча высокими каблуками, Сомий поспешил дальше. Мысленно он возблагодарил славный коготь Дамаха за то, что тот подарил Джогу вполне приличное здоровое тело. Похоже, здоровье – большая редкость в городе, населенном уродами и мутантами.

Вот и нужный дом. Стены изувечены следами уличного боя, угол обвалился от взрыва, остатки кровли едва держатся на обугленных балках. Не очень похоже на логово гридерского резидента. У сломанной, висящей на одной петле двери дремлет часовой. Судя по одежде, обычный горожанин, призванный в ополчение. Мозолистые руки сжимают ствол примитивного карабина. Морщинистое лицо часового светится счастливой улыбкой. Ему снятся приятные сны.

– Срочное послание от слуги простолюдинов Муратона к гридеру Ормасту! – рявкнул Джог.

Часовой вздрогнул и выронил оружие.

– Мне нужен Ормаст, – уже мягче и немного тише произнес Сомий. – Я от Муратона.

– Попробуй войти, – мотнул головой часовой. – Конечно, если синий чернокнижник захочет пропустить тебя к себе.

Сомий миновал дверной проем и очутился в маленькой комнатке. Совсем недавно кто-то использовал ее в качестве отхожего места. Гридер непроизвольно заткнул пальцами носовые отверстия и перестал дышать. Слишком чуткое обоняние было первым замеченным им недостатком в теле глашатая. Стараясь не испачкать обувь, Сомий прошел вдоль стены. Света уличных фонарей вполне хватило, чтобы понять, других дверей, кроме входной, и этом помещении нет. При более внимательном осмотре Джог обнаружил присыпанный мусором люк в полу.

– Срочное послание от слуги… – Сомий начал повторять свое заклинание, обращаясь к запертому люку. Металлическая плита его услышала и, не дав договорить, открылась. «Как-то слишком просто всё получается», – подумал Сомий и полез вниз, с опаской нащупывая хлипкие железные скобы. Люк над его головой закрылся. В подземелье имелась автономная система освещения, стало светлее. Сомий спрыгнул на пол и двинулся по узкому коридору. Страх пропал. Сейчас будущее Джога целиком зависело от его хладнокровия, и предстоящая работа полностью захватила сознание, не оставив места для боязни и сомнений. Исполненный решимости и отваги, гридер храбро спустился по узкой лестнице, в конце которой виднелась распахнутая дверь. Сжав кулаки и зубы, Джог проник внутрь, не таясь, протопал через полутемный холл и оказался в жилой комнате. Здесь царили неожиданный для глубокого подземелья уют, спокойствие и чистота. Хозяин, похоже, куда-то вышел, доверчиво предоставив гостя самому себе.

Судя по обилию вещей и легкой неряшливости в их размещении, гридерский резидент проводил в этой комнате большую часть своего личного времени и был буквально влюблен в каждый предмет обстановки, в каждую мелочь, в каждую безделушку. Некоторые детали указывали на то, что обитатель подземелья сильно тоскует по родному миру. Гладкий пол, по гридерскому обычаю, вылизан до стерильного блеска и натерт душистой смолой, которая слегка липнет к подошвам. Насекомых, донимавших гридеров в стародавние времена, давно не существует, а традиция мазать пол смолой кое-где еще сохранилась. Залитые пластиком стены отполированы так, чтобы каждый входящий в комнату мог увидеть в панелях свои смутные очертания и вспомнить предков, влачащих жалкое существование в Теплых Пещерах. На полках в образцовом порядке разложены кристаллы памяти и книжные рулоны. Бросается в глаза яркий ярлык «Трактата о правильной расстановке книг». Весьма остроумное сочинение мудреца Димибла. Справа от полок – муляж окна. В рамы вмонтированы экраны, и на них транслируется пейзаж какого-то гридерского городка. Явно не Столица и не крупный мегаполис. Они все накрыты куполами и надежно защищены от магнитных полей и ветров. Здесь белоснежные дома стоят под открытым небом, кое-где даже видны деревья. Асфальт плавится под жарким солнцем. У автомата с газированной водой скучает лиловый от перегрева жандарм. Сомий удивленно зацокал языком. Качество стереоскопической картинки впечатляло. Казалось, если открыть окно, то можно подозвать жандарма и запросто поточить с ним лясы.

На экране мультипроектора замелькали первые кадры «Пути охотника», старого, еще плоского фильма без аромосопровождения. Похоже, Ормаст, как и Сомий, испытывал слабость к философским боевикам. Расставленные на низком столике столовые приборы дребезжали термоэлементами, подогревая еду. Всё было готово к мирной поздней трапезе. Тарелка стручков, кусок искусственного мяса, обильно политый подливой из лапок насекомых. У Джога потекли слюнки. Он уже забыл, когда последний раз ел нормальную гридерскую пищу.

Из-за занавеси, скрывающей проход в соседнюю комнату, появился хозяин, худощавый гридер, перенесший не один десяток омолаживающих операций. Он нес в руках поднос с графином чистой воды и двумя чашками. Одна – для того, чтобы пить живую жидкость. Вторая, чтобы срыгивать мертвую.

– Давай свое послание, – буркнул Ормаст, не здороваясь. Он повернулся к Сомию спиной и водрузил поднос на столик. Ему не терпелось покончить с неожиданно появившимся делом и поскорее приступить к ужину.

– К сожалению, я обманул вас, – медленно выговорил Джог.

Ормаст застыл в полусогнутом положении. Сомий произнес свои слова на гридерском. Он не ожидал, что родная речь способна на несколько секунд парализовать хозяина уютной комнаты, иначе непременно бы этим воспользовался.

– Наконец-то! – радостно выдохнул Ормаст и, бросившись к Сомию, заключил его в объятия. – Наконец-то Проконсул прислал мне помощника. Но почему он не предупредил меня о своей безмерной милости?

– Конспирация, – пробормотал Сомий, чувствуя себя полным идиотом. – Ваш канал связи прослушивается.

– А почему вы в теле королевского глашатая? – Гридер сделал шаг назад и подозрительно посмотрел на Сомия. – Или вы всегда в нем были и только сейчас решили открыться мне? Тогда почему… Как ваше имя?

– Сомий. Сомий Джог.

– Никогда не слышал про клан Джогов. Боюсь, мне придется послать запрос о ваших полномочиях.

Ормаст очень аристократично жестикулировал тонкими руками. На его пальце назойливо поблескивал родовой перстень. Сомий присмотрелся к украшению. Розовый восьмигранный кристалл в оправе из сверхчистого железа. Владелец такого перстня принадлежал к правящему клану. Удивительно встретить столь влиятельного гридера на заштатной планете.

– А про клан Скабедов ты что-нибудь слышал? – угрожающе выговорил Сомий. От этих слов Ормаста парализовало повторно.

– Зачем ты сюда явился, мутант? – едва совладав с собой, тихо спросил он.

«Действительно, зачем я здесь? – подумал Сомий. – Оружие взять забыл, а сейчас очень подходящий психологический момент для его применения».

Джог не успел додумать мысль о своей глупости и особенно о глупости того, с кого копировали его сознание. Почему он не прихватил с собой бластер из спальни глашатая? Ведь кобура висела на спинке кровати! Кретин!

В голову Сомия уже летел графин с водой. Джог легко увернулся, но тут же получил тарелкой по лбу. Потомок аристократического рода метал посуду с поразительной меткостью. Сомий толкнул ему под ноги кресло и швырнул во врага вазочку, схваченную с книжной полки. Мимо.

На пол посыпались осколки, а на стене появилась вмятина. Ормаст застонал. Похоже, безделушка представляла для него большую ценность. Значит, шишка на лбу Сомия достойно отомщена. Противники дружно начали вертеть головами в поисках новых средств взаимного уничтожения. Сомий схватил со специальной подставки череп босогорского нетопыря.

Ормаст поднял столик, за которым еще несколько минут назад собирался приятно поужинать. Посуда посыпалась на пол. Под ногами гридера захрустело стекло. Сомий прыгнул вперед, надеясь сильным толчком сбить резидента с ног. Тяжелая столешница обрушилась ему на плечо. Выронив череп, Джог повалился на пол. Схватка закончилась. Сомий застыл в ожидании смертельного удара, от которого он не сможет защититься.

Вместо того, чтобы добить агрессивного гостя, Ормаст выскочил из комнаты. Сомий, придерживая пострадавшую руку, ринулся в погоню. Гридер успел добежать до дальней комнаты прежде, чем Джог сумел его настигнуть. Ормаст вывернулся, чувствительно пнул Сомия в коленку и кинулся к письменному столу. Здесь, между вычислительной консолью и монитором дальней космической связи, мирно покоился в зарядном «крэдле» внушающий ужас «гибел». Резидент схватил рукоятку лучемета, но Джог не дал ему воспользоваться оружием. Изуверский удар кулаком в реберный хрящ мгновенно остудил боевой пыл хозяина дома. Ормаст сполз вниз, цепляясь гибкими пальцами за край стола.

– Травма реберного хряща редко приводит к гибели подследственного, однако является хорошим стимулом для его сотрудничества со следствием, – Сомий дословно процитировал пункт из «Руководства по щадящим методам дознания» и ухмыльнулся. – Консулат здравоохранения рекомендует применять именно этот весьма эффективный метод как можно чаще.

Ормаст хрипел и корчился на полу. Его рвало стручками. Полчаса адских мучений резидент заслужил по праву. Не следовало бить Джога столешницей, тогда и смерть была бы легкой. Сомий извлек «гибел» из подставки. Лаская рукой мощное оружие, он задумался о незавидной судьбе своего пленника. Гарм и предыдущий Сомий планировали доставить резидента на «Гедабас», вытянуть из него всю полезную информацию, а потом скопировать в мозг пленника еще одно сознание Сомия. То есть изготовить второго репликанта. Джог и так чувствовал себя не вполне полноценным существом, а тут появится новая копия. Пожалуй, не стоит допускать появления слишком большого количества Сомиев Джогов. Нужно любой ценой остановить это извращенное размножение. Лучше грохнуть Ормаста здесь. Джог щелкнул предохранителем «гибела».

Притихший гридер только и ждал этого. Он с визгом оттолкнул Сомия и бросился к двери. «Быстро очухался, аристократ. Очевидно, применил специальную психотехнику», – подумал Джог и неторопливо совместил мушку со спиной гридера. Курок мягко спружинил под пальцем. Ожидаемой вспышки не последовало. Сомий с удивлением посмотрел на лучемет. Ни одна индикаторная лампа не горела. Снова и снова щелкая предохранителем, Сомий последовал за гридером. На этот раз Ормаст нашел убежище на кухне. В стерильном, как гридерская уборная, помещении стояло слишком много бытовой техники – плита, стерилизационный шкаф, большой герметичный контейнер с водой, посудомоечная машина и еще много разной полезной ерунды. Оставшегося места едва хватало для того, чтобы боком протиснуться к холодильнику. Там, в закоулке, рядом с разделочным столом, гридер, устало опираясь на ящик для консервов, терпеливо ожидал своего неучтивого гостя для окончательного выяснения отношений. Правая рука Ормаста была сжата в кулак. «Лазерный нож», – понял Сомий, но не остановился, продолжая двигаться вперед. «Гибел» не подавал признаков жизни, и Джог положил его на холодильник. Он и без оружия чувствовал себя на порядок сильнее Ормаста. Была в теле глашатая какая-то сила, которая внушала Джогу веру в скорую победу и здоровую звериную агрессию.

В руке Ормаста загорелся короткий зеленый луч. «Лазерное лезвие от «Вочетт» одинаково хорошо режет колбасу и стволы орудий», – вспомнил Сомий рекламный слоган.

– Отрежьте себе немного счастья! – Джог оскалился и подступил к перепуганному гридеру. Тот прижался спиной к стене и выставил перед собой дрожащую руку с ножом.

– Что тебе от меня надо, мутант? – трепеща всем телом, спросил Ормаст. – Ты получишь всё, что хочешь, если остановишься!

– Мне нужен твой мозг, и я не остановлюсь! – Сомий сделал резкий выпад и перехватил запястье противника. Ормаст рванулся, но Джог легко удержал его. Сила человеческого тела многократно превышала силу гридера. По сравнению со слабым Ормастом репликант напоминал боевого андроида. Джог начал не спеша выкручивать руку гридера. Зрачки Ормаста сжались в точку, следя за светящимся зеленым лезвием. Гридер отчаянно вырывался, но нож медленно и неотвратимо приближался к его горлу. Ормаст вскрикнул и сделал неуловимое движение рукой. Его палец с размаха вонзился в глаз Сомия. Тот отшатнулся назад. Дернувшееся лезвие рассекло глотку гридера. Противники застыли от ужаса и боли. Края разрезанного горла шевелились, впуская и выпуская воздух. Захлебнуться кровью гридер не мог. Хирурги недаром любят лазерные скальпели. Они не только режут мышечную ткань, но еще и запаивают кровеносные сосуды.

С окровавленного пальца гридера на камзол Сомия падали большие красные капли. Кровь из выколотого глаза сочилась по лицу. Ормаст тяжело дышал, жалобно взирая на Сомия снизу вверх. Джог изо всех сил сжал руку гридера. Захрустел сустав, и лезвие снова шевельнулось. Губы Ормаста раздвинулись в беззвучном вопле. Луч глубоко вошел в шею, выжигая черную дорожку на синей коже. Тело гридера конвульсивно содрогнулось и сползло вниз. Джог ловко подхватил отсеченную голову, не дав ей упасть на пол. Переполненные страданием глаза Ормаста всё так же умоляюще смотрели на него.

Сомий, пошатываясь, отступил к двери. Его движения замедлились. Он натыкался на стены и почти не контролировал равновесие. Ноги словно стали чужими и плохо слушались. Голову раздирала боль. Глазница пылала огнем, будто в нее загнали раскаленный прут. Джог не понимал, куда нужно идти, чтобы выбраться на улицу. Заплутав в апартаментах резидента и где-то неправильно свернув, он очутился в совершенно темной комнате. Там он прислонился к стенке и закрыл ладонью невидящий глаз. Ему начало казаться, что он никогда не сможет выбраться из подземелья и умрет здесь от потери крови.

Автоматика с некоторой задержкой включила свет. Сомий вздрогнул. Прямо на него пялилось кошмарное чудовище, отдаленно напоминающее человека. Чешуйчатую кожу существа покрывали гноящиеся язвы. Глаза неподвижно смотрели в одну точку, мощное тело было надежно зафиксировано в железном кресле. Монстр никак не отреагировал на появление Сомия. Скорее всего, он был мертв.

«Зачем Ормаст держал в своем уютном гнездышке подобную мерзость? Не иначе для опытов, – предположил Сомий. – Значит, это медицинская лаборатория». Джог окинул комнату уцелевшим глазом. Догадка полностью подтвердилась. Шкаф с медикаментами стоял у противоположной стены. Сомий, стараясь держаться подальше от страшного трупа, пробрался к шкафу и открыл дверцу. Порывшись среди коробок и пузырьков, он на удивление быстро нашел обезболивающее. Початая упаковка одноразовых инъекторов, наполненных розовым раствором, лежала на самом виду. Похоже, Ормаст часто прибегал к помощи болеутоляющих наркотиков. Неизвестно, как подействуют гридерские медикаменты на тело глашатая, но другого выхода нет. Еще немного, и Джог ляжет рядом с гниющим чудовищем, чтобы отдать свою душу в полное распоряжение Дамаха.

Неуклюже действуя одной рукой, Сомий сдернул защитный колпачок с иглы и всадил максимальную дозу себе в бедро. После нескольких минут мучительного ожидания боль угасла. Кровотечение из глазницы тоже прекратилось. Сомий немного повеселел и даже подмигнул страшному гуманоиду. Сейчас монстр почему-то напомнил ему о другом чудовище, не таком безобразном на вид, но гораздо более опасном. Первый Сомий Джог с нетерпением ждет своего репликанта и его добычу на «Гедабасе». Вне всяких сомнений, он приготовил двойнику самый теплый прием.

В преддверии радушной встречи Джогу пришлось вернуться на кухню, положить голову Ормаста на стол и вплотную заняться «гибелом». Глупо лезть в логово хищника без оружия. Логический блок лучемета не подавал признаков жизни. Стрельба была невозможна. Оставалась слабая надежда на то, что вышла из строя батарея и после ее замены «гибел» оживет. Порывшись в письменном столе Ормаста, Сомий нашел нераспечатанную запасную обойму и немедленно загнал ее в рукоятку. Все индикаторы зажглись в правильном порядке. Засунув за пояс оружие, репликант покинул гостеприимный дом. Голову хозяина он, не таясь, нес под мышкой. Часовой у входа безмятежно спал Джог не стал его будить. Он немного потоптался на улице и даже не успел заскучать перед тем, как вспыхнул радужный шар гиперперехода. Один шаг, и в кожу впились миллионы иголочек. Исчезнув на Эстее, Джог снова возник на площадке телепорта в шлюзовой камере «Гедабаса».

Поток ионизированного излучения окатил его с ног до головы. Сомий на секунду задержал дыхание, и из-под пола ударили струи дезинфицирующего газа. «На его месте я бы пустил яд именно сейчас», – подумал репликант. Синеватое облако заполнило камеру, проникло во все складки одежды, пощекотало ноздри и быстро рассеялось. В воздухе остался слабый запах сероводорода и еще какой-то тухлятины. «Яд может повредить мозг Ормаста», – догадался репликант, и тогда вся операция потеряет смысл.

– Командир корабля Сомий Скабед ожидает вас в медицинском отсеке звездолета, – сообщил нежный голос кибермозга.

«Хочет убить вас в медицинском отсеке», – машинально расшифровал сообщение репликант и направился к лифту. Двери открылись автоматически. Даже не пришлось нажимать кнопку вызова. Кибермозг корабля знал, куда нужно доставить репликанта, и не оставлял ему ни малейшей возможности для маневра. Сомий на мгновение задержался. Он подкоркой головного мозга ощущал, как дрожит у его прототипа палец на спусковом крючке. Стараясь не запаниковать, репликант неторопливо вытащил из-за пояса «гибел» и еще раз очень внимательно всмотрелся в индикаторы на рукоятке и стволе. Батарея заправлена под завязку и еще ни разу не перезаряжалась. Мощность выстрела – на максимуме. Дальность – двадцать шагов. Вполне достаточно, чтобы испепелить противника вместе со всем оборудованием медицинского кабинета. Слишком большую дистанцию ставить нельзя. Малейшая ошибка, и звездолет будет прошит насквозь первым же выстрелом.

Бой предстоял короткий и смертельный. Будущее существует только для одного Сомия Джога, второй должен отправиться в Теплые Пещеры. Кабина лифта, не запрашивая дополнительных директив, привезла репликанта в медицинский отсек. Сомий напрягся. Он был готов к горячей встрече. Прицел «гибела» проворно обшарил площадку перед лифтом. Пусто! Никого! Какое коварство! Несколько шагов на подгибающихся ногах, и двери корабельного госпиталя послушно разошлись в стороны.

Сомий номер один стоял спиной к репликанту и старательно размешивал прозрачную жидкость в мензурке на столе. Сомий номер два сразу догадался, что это спирт. Ни первый, ни второй Джог ничего не смыслили в химии. Единственная операция, которой их научил покойный Пидл, – это разбавление медицинского спирта водой.

Джог не стал играть в благородство или изображать злодея из приключенческого фильма. Успешное убийство не терпит высокопарных речей. Репликант, не колеблясь, нажал на курок. «Гибел» в его руке рявкнул и дернулся, едвa не вырвавшись из руки. Сомий номер один исчез в светящемся вихре. Мгновенно! Будто выключили голограмму…

– Негодяй! – прохрипел репликант. – Всё-таки ты меня переиграл.

Одежда Сомия некоторое время сохраняла форму исчезнувшего тела. Потом она с тихим шорохом упала на пол, превратившись в бесформенную кучку на полу.

– Я сожгу его! – крикнул Сомий, прижимая дымящийся ствол «гибела» к голове Ормаста. – Выходи, мерзавец!

Тишина. Ни малейшего звука. Ни малейшего движения. Репликант щелкнул переключателем на рукоятке лучемета и сразу оказался в центре призрачной зеленоватой сферы. Специальное сканирующее поле, излучаемое «гибелом», позволяло безошибочно выявлять подкрадывающихся невидимок. Никого. Чисто, пусто. Можно даже сказать, одиноко.

– Ничего не понимаю, – с отвращением прошипел репликант и тыльной стороной ладони протер заслезившийся глаз.

У лучеметов типа «гибел» не бывает отдачи, и стреляют они совершенно бесшумно. Разве что в зоне луча может шипеть расщепляющийся водяной пар и в точке попадания иногда происходит взрывное испарение материи. Кроме того, хлопки бывают только у оружия с химической накачкой да еще у дешевеньких «эстрихов» громко щелкает реле. Однако, стреляя в Сомия, репликант ясно чувствовал сильный толчок в ладонь и слышал хлопок.

– Если это была голограмма, то откуда взялась одежда? – Джог приблизился к вороху тряпок и поворошил их носком ботинка. Из складок посыпался черный порошок. – А если я выстрелил, то почему стена и аппаратура еще здесь?

– У твоего «гибела» есть режим избирательного уничтожения органики, – пояснил голос из динамиков. Джог вздрогнул от неожиданности.

– Это ты, Гарм? – Репликант перевел дух. – Благодарю за разъяснения. Я не знал о существовании подобного режима. Значит, Сомий Джог – мертв. Только одежда уцелела.

– Сомий Скабед – бессмертен. Погибла одна из его копий, а сознание его продолжает жить в тебе. Я вижу, ты дрался, как дракон Кенрот, и, подобно Дамаху, вернулся с добычей.

– Дракон Наки тоже получил свою долю, – Сомий прошел в угол помещения и вложил голову Ормаста в крепления термосканера. – Объясни мне одну вещь, старик, если мое сознание – точная копия сознания покойного, – он мотнул подбородком в сторону одежды на поду, – то почему он не смог предвидеть покушение?

– Обстоятельства формируют личность, – задумчивопромямлил Дед. – Порой это происходит очень быстро. Ты уже не тот Сомий Скабед, с которого тебя копировали.

Почуяв в своих железных лапках теплую добычу, термосканер начал действовать. Манипулятор с бешено вращающимся диском сделал несколько аккуратных разрезов, и кости черепа осыпались в специальный поддон. Теплый стерильный воздух сдул опилки с морщинистого, испещренного складками серого вещества. Очищенный от скорлупы мозг повис в силовых полях.

– А может быть, произошел технический сбой? – рассуждал Дед. – Нервная система у каждой расы устроена по-своему. Ты оказался в теле человека, а люди, как известно, отличаются смелостью и жестокостью.

– Раньше я был самым заурядным гридером без роду и племени, – вздохнул Сомий. – Потом выяснилось, что я обыкновенный мутант из клана Скабедов, а теперь, получается, что я уже и не совсем Скабед.

– Получается так.

Тонкий луч термосканера забегал по складкам головного мозга Ормаста. Нейроны сгорали слой за слоем, отдавая содержащуюся в них информацию жестким дискам вычислительной машины. Сомий зачарованно наблюдал за хитрыми вензелями, выписываемыми лазером. Очень скоро смрад сжигаемой органики стал непереносимым, и репликант отошел подальше от жутковатого аппарата.

– Я хочу сказать тебе одну вещь, старик, – произнес Сомий, включая вытяжную вентиляцию. – Меня не устраивает твой вариант бессмертия.

– Мне он тоже не очень нравится, но ничего другого я тебе предложить не могу.

– Я больше не позволю себя копировать, – категорично заявил Джог и даже замахал руками, будто кто-то невидимый подступился к нему с нейрорепликатором.

– Договорились, – Дед, очевидно, ожидал чего-то подобного и заранее приготовил ответ. – Следующая копия будет усеченной. Это снизит боевые качества репликанта, но зато ты сможешь спать спокойно. Никто не покусится на твое первородство.

– Согласен. Пусть будет так, – Джог направился к выходу. – Я очень устал. Думаю, лечением моего зрения мы займемся, когда я высплюсь.

– Не спеши, – остановил его Дед. – Посмотри на экран.

– Я только что выполнил совершенно невыполнимую миссию. Я ранен. Мне нужен отдых! – возмутился Сомий, но покорно повернулся к ближайшему интерфейсному устройству. На мониторе появилось человеческое лицо, неприятно отягощенное мощными скулами и крутыми надбровными дугами. Низкий лоб, глубоко сидящие глаза, оттопыренные уши выдавали в нем гуманоида весьма низкой психической организации.

Древняя легенда гласила, что в незапамятные времена, когда Исток Сущего прилетала на незаселенную планету, она смешивала в волшебной чаше свое грудное молоко и шерсть животного. Из полученного раствора она создавала тварей, наделенных разумом и одновременно прекрасно приспособленных к климату планеты. У серьезных ученых никогда не возникало сомнений в правдивости старой сказки, поскольку у каждой разумной расы действительно имелись свои неразумные родичи, и у всех рас был общий первоначальный предок. Однако, судя по изображению на экране, этому парню не досталось от Истока ни одной молекулы грудного молока.

– Перед тобой человек по имени Соримэр. Отчаянный вояка и преданный слуга Истока. Я только что узнал о нем из мозга Ормаста, – сообщил Гарм Скабед. – Сейчас он сидит в тюрьме, но в ближайшее время будет отпущен на свободу. Нынешний правитель планеты и гридерский резидент предполагали через него выйти к убежищу Истока. Ты скопируешь в него свое сознание.

– Ты обещал сделать усеченную версию! – напомнил Сомий.

– Не беспокойся. На этот раз у нас нет возможности полностью очистить мозг реципиента. Нам нужны все его знания. Новый Сомий не будет осознавать себя как личность. Он использует мозг Соримэра в качестве источника информации, выполнит программу и умрет.

– Отлично. Теперь, надеюсь, всё. Я иду спать.

– Тебе придется изменить мозг Соримэра сегодня. Отправишься прямо сейчас, – категорично потребовал Дед.

Сомий набрал в грудь воздуха, чтобы изрыгнуть все самые грязные ругательства, которые только знал.

– Я внимательно слушаю, – подбодрил его Гарм. – Бранись. Это поможет тебе снять стресс.

Джог безнадежно махнул рукой. Бессмысленно спорить с тем, в чьей абсолютной власти находишься. Особенно, когда этот деспот и самодур говорит разумные вещи. Не проронив ни слова, Сомий вернулся к лифту и молча спустился в шлюзовую камеру.

– Ты нейрорепликатор забыл, – хихикнул у него в голове голос Гарма Скабеда.

– Раньше не мог напомнить? – с трудом сдерживая раздражение, поинтересовался Сомий.

– Нет. Я тестировал реакции твоей нервной системы.

– И каковы результаты?

– Плохие. Новое тело оказало отрицательное влияние на твой разум. В ближайшее время тебе придется пройти реабилитацию, иначе через год ты утратишь рассудок и исчезнешь как личность.

– Убить тебя мало, – репликант скрипнул зубами.

– Бесполезно. Я – бессмертный.

Возвращение в лабораторию заняло совсем немного времени. Сомий забрал из шкафа нейрорепликатор и сунул за пояс оставленный рядом с термосканером «гибел». С его мозгом действительно было не всё в порядке. Горестно вздохнув, Сомий осушил одиноко стоящую на столе мензурку с разбавленным спиртом и через минуту снова очутился на незнакомой улице спящего города. Где-то в глубине мозга Гарм Скабед бубнил свои скучные поучения. Назойливый старик решил поддерживать с Джогом постоянную телепатическую связь, дабы полностью контролировать процесс выполнения задания и не допустить неприятных накладок.

– Вперед! – скомандовал Дед, и Сомий послушно двинулся туда, куда глядел его единственный глаз. Дорогу скупо освещал газовый фонарь, висевший над какой-то лавкой. Судя по потрепанному сапогу в витрине, это была либо лавка старьевщика, либо сапожная мастерская. Рекламная надпись подтверждала первую догадку: «Практически новые вещи из лучших бутиков Плобоя».

По другой стороне улицы тянулся длинный бревенчатый барак. В каждом его простенке, между зарешеченными окнами, красовались веселенькие плакаты с оптимистическими лозунгами: «С Тинором – победим!» и «Имперские собаки – бегут!» Слоганы сопровождались соответствующими иллюстрациями. Жизнерадостные богатыри в серебристых латах рубили мечами комично извивающихся имперских гвардейцев. Рядом с бараком возвышалась добротная долговременная виселица. На кирпичном эшафоте разместилась не лишенная изящества шестиместная конструкция из блестящего металла. Три места занимали покойники с посиневшими лицами. Молодые мужчины с одинаково выбритыми головами синхронно вращались на толстых веревках. К груди каждого была прибита гвоздями пластиковая табличка с надписью: «Дезертир».

Мрачный параллелепипед тюрьмы располагался сразу позади зрительских мест, амфитеатром окружавших лобное место. На верхнем этаже железобетонного острога светились окна, замазанные белилами. Там царила кипучая деятельность. По стеклам прыгали энергичные тени. Время от времени ночную тишину нарушал пронзительный вопль. Похоже, трудолюбивые дознаватели Эстеи любили работать по ночам. У Джога зачесались руки. Ему захотелось бросить всё и оказаться на своем привычном рабочем месте. Выведывать, допрашивать, обманывать, вселять беспочвенные надежды, брать измором, пытать и запугивать. Зря он погнался за эфемерным богатством. Настоящее счастье там – на верхнем этаже тюрьмы, за столом дознавателя.

Дверь тюрьмы долго не открывалась. Пришлось несколько минут изо всех сил колотить в нее сапогом, прежде чем за тяжелыми дверными створками послышались шаркающие шаги. Попасть внутрь узилища в неурочный час ненамного легче, чем выбраться оттуда.

– Сказано вам, мест нет! – рыкнул хриплый сонный голос. – Везите в Северную крепость.

В смотровом окошке появилась заспанная бородатая физиономия. Почему-то на этот раз обильная волосяная поросль не вызвала у Сомия брезгливости. Скорее всего, потому, что и на его собственном подбородке присутствовала приятная жесткая шетинка, которую он время от времени не без удовольствия поглаживал.

– Открывай! Государево дело!

– Глашатай? – удивился бородач. – Ты-то сюда на какой свинье приехал? Да еще вся рожа в крови. Кто это тебя так изуродовал?

«Тебе нужно переговорить с заключенным три-десять», – прошелестел Дед в мозгу Сомия.

– Тебе нужно… – начал послушно повторять Сомий, но вовремя остановился. – Кабанячий хвост тебе в ноздрю! – ругнулся он, заминая оплошность. – Велик и славен наш оранжевый вождь. Сказал: «Вырву тебе глаз, улитка садовая!» И вырвал! И тебя зрения лишит, если не поторопишься. Мне срочно нужен заключенный три-десять.

Заскрипели засовы. Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы Джог смог проскользнуть в узкую щель.

– Бумаги на три-десятого при тебе, одноглазый? – угрюмо поинтересовался бородач. – У нас с учетом строго.

– Сказано тебе, государево дело.

– Без бумаги заключенного не выпущу. Иди к начальнику тюрьмы. Он тебе второй глаз вышибет.

– Мне только допросить.

– Это можно, – смилостивился охранник. – У королевского глашатая высший допуск, а старых реестров еще никто не отменял, – буркнул он. – Третий этаж, камера десять. Оружие сдать мне. Если собираешься его прикончить, пиши расписку.

Сомий двинулся к лестнице, но его остановил резкий окрик.

– Пропуск возьми! Мне лишние проблемы не нужны.

Пришлось вернуться и забрать у охранника прямоугольную пластиковую карточку.

– Благодарю, – кивнул Сомий и бодро зашагал по крутым ступеням на третий этаж. Он был слегка удивлен простотой нравов в этой тюрьме. Кроме безоружного бородача, которому Сомий и не подумал сдать свой нахально торчащий из-за пояса «гибел», в поле зрения репликанта не попало ни одного охранника. Спрашивается, зачем нужен пропуск, если его некому показывать?

Беспечность охраны стала более понятной, когда Сомий вошел в тюремный коридор на третьем этаже. Здесь у стены пылился древний боевой робот. Его фасеточные глаза заинтересованно вспыхнули при появлении нежданного посетителя и сразу же погасли, как только Сомий махнул пропуском. Невероятно, каким образом такая уникальная техника могла уцелеть на задворках Галактики. Легендарный робот «Кракатун» последний раз применялся при защите планеты Типуал от вторжения скитмуров. Сомий знал это абсолютно точно, потому что с детства очень интересовался историей военных технологий. Джог почтительно осмотрел робота со всех сторон. Удивительная машина. К сожалению, конкретно этот экземпляр безусловно является поздним дешевым подражанием или заурядной подделкой. Оригинал был оснащен толстым гравитронным панцирем и темпоральным энергетическим реактором. Когда силовая установка такого робота включалась на полную мощность, в радиусе километра отставали все часы и оружие начинало работать с непозволительными задержками.

Четыре могучих руки робота безвольно висели вдоль тяжеловесного корпуса. Только одна из клешней сжимала бластер типа «эстрих». Как это убого, вооружить модель могучей машины самым хилым лучеметом! Любая из четырех рук «Кракатуна» легко управляла любым оружием. Система локации была способна контролировать обстановку в радиусе десяти тысяч километров на поверхности планеты и в пределах трех световых лет в космосе. «Кракатун» мог летать в межзвездном пространстве и решать самые немыслимые боевые задачи. Построить такую великолепную машину могла только Красная Конфедерация эпохи Второго Скачка. Каждый такой робот стоил больше, чем вся промышленность средненькой планеты. Как сообщали исторические источники, группировка из десяти таких машин задержала продвижение скитмуров к Типуалу и позволила эвакуировать почти всё мирное население. И это после полного разгрома объединенного флота гридеров и имперцев!

Сомий благоговейно погладил ногу «Кракатуна», толстую, как разгонный модуль почтового звездолета. Даже встав на цыпочки, Джог доставал роботу только до пояса. Жаль, что это всего лишь убогая подделка. К тому же, скорее всего, неисправная. Хорошо, хоть масштаб соблюден в точности. К своему глубокому сожалению, Сомий не мог слишком долго задерживаться у памятника величайшему творению разума. Сперва нужно закончить дело. На обратном пути он обязательно позволит себе маленькую слабость и неспешно полюбуется этим чудом.

Сомий двинулся вдоль коридора. Его немного удивило странное оформление стен и пола. Тюремные помещения – не совсем подходящее место для абстракционистских изысков. Сама атмосфера ограниченного пространства и попрания свободы личности требует предельной строгости в подборе цветовой гаммы. Однако здесь художнику позволили намалевать на всех доступных поверхностях множество вытянутых и неестественно изогнутых человеческих силуэтов. Очевидно, по замыслу руководства тюрьмы, подобные изображения должны угнетающе воздействовать на психику заключенных. Загадочные люди живут на этой планете. Их можно запугать простенькой моделью древнего робота и нарочито примитивными картинками на тюремных стенах.

Слева от Сомия тянулась бесконечная шеренга массивных железных дверей. Ряд монолитных плит с небольшими окошками у пола для передачи еды и тонкой смотровой прорезью на уровне глаз. Репликант быстро отыскал камеру номер десять и, сунув пропуск в щель электронного замка, потянул ручку. Дверь бесшумно отворилась.

Камера оказалась маленькой, но довольно уютной. Неяркое комфортное освещение, окрашенные в кремовый цвет стены, стол накрыт скатертью, а санузел вынесен в отдельное помещение. Его хорошо видно сквозь прозрачную дверь в углу камеры.

В гамаке спит тот самый человек, портрет которого Гарм показывал Сомию.

– Это Соримэр, – очень тихо, словно его могли подслушать, прошептал Дед.

– Знаю, – Сомий привычно достал «гибел», переключил его в режим парализатора и ткнул спящего в руку. Соримэр окаменел. Грудь продолжала медленно вздыматься под полосатой робой, глаза оставались закрытыми, и только напрягшиеся мускулы указывали на то, что соратник Истока парализован. Джог убрал лучемет и извлек нейрорепликатор.

– Старик, ты не забыл изменить программу репликации? – на всякий случай уточнил он.

– Я никогда и ничего не забываю, – нетерпеливо отозвался Гарм. – Быстрее заканчивай и уходи.

Сомий аккуратно налепил контакты на свою голову и на голову заключенного. Палец застыл над кнопкой. В сердце репликанта закралось предчувствие близкой беды, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы справиться со своими сомнениями. Наконец приборчик завибрировал и моргнул индикатором. Готово! Сомий быстро скрутил провода в клубок и собрался уходить, но в последний момент решил задержаться. Нужно убедиться, что Гарм не обманул его и новая копия будет тупо выполнять возложенную на нее задачу и не попытается претендовать на роль главного носителя личности Сомия Джога. Деду нельзя верить. Один из Сомиев уже поплатился жизнью за свою доверчивость.

Окаменение спадало постепенно. Сначала исчезло давление на глазные яблоки, потом освободились челюсть и гортань. Стало легче дышать. «Обманул, треклятый мутант. Репликация выполнена по полной программе», – с тоской подумал Сомий, очнувшийся в новом теле. Соримэр стал его вторым перевоплощением, и Джог сразу сообразил, что происходит, поэтому из осторожности он не открыл глаза. Теперь их у него снова стало два. Сомий, который дожидался, когда очухается очередной репликант, наверняка держит руку на бластере. Если он заподозрит подвох, то немедленно убьет свою копию. Придется разыграть полное непонимание, и тогда довольный собой Сомий, обитающий в теле глашатая, поспешит убраться отсюда. Нет! Нельзя его отпускать! Он не повторит ошибку первого и никогда не пустит репликанта на звездолет. Нужно обмануть его. Проще всего воспользоваться памятью прежнего владельца этого тела и говорить только то, что должен был бы говорить в подобной ситуации заключенный три-десять.

Соримэр томно поднял веки, стараясь сделать свой взор как можно более бессмысленным. Чистыми глазами младенца он уставился на глашатая.

– Тебе нужна срочная медицинская помощь, приятель, – сказал он, еле ворочая языком. Глашатай облегченно вздохнул.

– Завтра тебя освободят, – важно сообщил он. – Муратон милует тебя. Я пришел поздравить тебя с этим событием.

– Пускай узурпатор подавится своей милостью. Я не присягал ему, и пусть не ждет, что я буду ему служить. Передай этому идиоту, что он отпускает на волю своего злейшего врага, – Сомий в теле Соримэра с видимым напряжением выбрался из гамака. Кажется, пока всё идет нормально. Правда, глашатай сделал шаг назад и положил руку на «гибел», но это не страшно. Сомий усердно изобразил крайнюю слабость мышц и даже закачался из стороны в сторону с максимально возможной амплитудой. Новое тело вело себя прекрасно. Оно было гораздо сильнее предыдущего и отлично исполняло команды новой личности.

– Муратон знает о том, что ты не покорился его светлейшему гению, но простым смертным не дано постигнуть всю бездну мудрости великого слуги простолюдинов. Я всего лишь пришел передать его поздравления и уже ухожу, – глашатай, не поворачиваясь спиной к заключенному, сделал шаг к двери.

– Вкусненького ничего не принес? – равнодушно поинтересовался заключенный и сладко зевнул.

– Нет, – мотнул головой глашатай.

– Ну и топай отсюда, холоп раба, – проворчал Соримэр.

– Добрых снов, – искренне пожелал глашатай и повернулся к выходу, чтобы покинуть камеру. Огромная рука Соримэра молниеносно схватила его за шкирку и с невероятной силой двинула о металлическую дверь. Сознание погасло. Заключенный бережно положил гостя на пол, достал у него из-за пояса лучемет и прицелился в затылок. Один выстрел должен разрешить все проблемы между репликантами. Палец трепетал на курке. Сомий стиснул зубы и напряг мышцы руки. На глазах выступили слезы, губы задрожали. Конечность отказывалась подчиниться. Убивать самого себя два раза в день – это слишком даже для дознавателя Консулата Спасения. Но и оставлять смертельного врага в живых никак нельзя. Новый репликант опустил оружие и задумался. Вопрос разрешился неожиданно легко. Помощь пришла из памяти предшествующего владельца тела. Оказывается, робот в коридоре не был муляжом!

Сомий забрал у глашатая нейрорепликатор, поднял с пола пропуск и покинул уютную камеру. Когда он шел сюда, ему почему-то очень хотелось задержаться рядом с роботом. Сейчас он не испытывал ни малейшего желания топтаться около древнего механизма. То ли репликатор работал неидеально и личность при копировании немного изменялась, то ли ситуация стала совсем другой. Предыдущий Сомий сохранил остатки доверия Гарму Скабеду. Нынешний твердо знал, что Дед – предатель. Подлый мутант играет свою хитрую партию. Он уничтожит Исток, вернется к пирамиде гравитрона и прикарманит ее. Судьба Сомия его абсолютно не интересует. Сомий Джог должен выполнить свою задачу и умереть. Он всего лишь инструмент в грязных лапах Деда. Нужно придумать, как выкрутиться и продолжить жить хотя бы в этом теле.

В коридоре и на лестнице Сомий никого не встретил. Если, конечно, не считать «Кракатуна», который приветливо блеснул глазами при виде пропуска. Не прерывая размышлений, репликант неспешно спустился на первый этаж и совершенно спокойно открыл наружную дверь. Вначале он хотел найти и разбудить охранника, чтобы не оставлять тюрьму незапертой, но потом вспомнил, что сейчас сам находится в теле заключенного. Чего доброго бородач попытается водворить его обратно в камеру, и тогда Сомию придется убить человека. Честного трудягу, который в меру своих сил исполняет долг перед обществом. От одной этой мысли Сомию стало нехорошо. Как всё-таки странно оказаться в шкуре розового гуманоида. Раньше он подобных тварей и за разумных существ не считал, а теперь беспокоится о продолжительности их никчемных жизней.

Сомий вышел на крыльцо. Прохладный ночной воздух приятно пощекотал ноздри. Свобода!

Невыносимо болела голова. Сомий попытался открыть глаз, но кровь из раны на лбу спеклась и склеила уцелевшее после драки с Ормастом веко. Пришлось очищать его тыльной стороной ладони. Можно считать, что Джогу и на этот раз повезло. Проклятая копия не убила его. Репликант потрогал лоб, скрипнул зубами и вытер окровавленные пальцы о камзол глашатая. Затем он ощупал одежду, чтобы подсчитать потери. Репликатор был похищен, и от бластера осталось одно воспоминание. Обидно. Такую игрушку достать непросто. Вряд ли он сможет возместить потерю в ближайшее время.

– Отлично сработано! – весело сообщил голос Деда.

– Гарм, ты обманул меня! – прошипел Сомий, хотя вполне достаточно было просто подумать.

– Всё прошло нормально, – нахально заявил Дед. – Тебя ударила не твоя копия. Сам себя ты бы наверняка убил. А те ссадины, которыми тебя наградил любезный Соримэр, легко излечимы.

– Он чуть не проломил мне череп! – рассвирепел репликант. – Кто, по-твоему, это был? Тень дракона Наки?

– Тот человек, в мозг которого мы записали твою урезанную копию. Не забывай, в чьем теле ты находишься. Соримэр увидел королевского глашатая и воспользовался случаем сбежать из тюрьмы. Наверное, он не поверил твоим словам об обещаниях Муратона. А копия твоего сознания станет действовать на полную мощность только тогда, когда в этом будет необходимость. Именно поэтому ты остался жив.

– Слава Дамаху, – Сомий выпрямился на подрагивающих ногах. – Дед, забери меня отсюда.

– Обычный гиперпереход не работает через стены, – напомнил Гарм. – А сквозного на «Гедабасе» нет.

– Точно. Я совсем забыл об этом, – Джог подошел к двери, с ужасом ожидая, что она не откроется. Но Сомию опять повезло. Замок не защелкнулся, иначе ему пришлось бы остаться в камере до утра, а может быть, и дольше. Было бы сложно объяснить кому-либо причину своего присутствия здесь, а также причину отсутствия постоянно прописанного в этой камере заключенного. Удача не оставила его, и сейчас он преспокойно спустится вниз, выберется на улицу и через минуту будет на таком милом и безопасном «Гедабасе». Больше он не покинет звездолет, как бы Гарм ни пытался убедить его в необходимости новых экспедиций. Он даже согласен пожертвовать своей долей в пирамиде гравитрона и вернуться в родной мир нищим и опозоренным, лишь бы никогда больше не рисковать собственной шкурой.

«Кракатун» безмолвным истуканом высился в конце коридора.

– Почему же ты не скрутил беглеца, старая консервная банка? – улыбнулся Сомий, с любовью всматриваясь в ребристый нагрудный панцирь. Джог подумал, что если всё-таки разбогатеет, то обязательно отыщет настоящего «Кракатуна», купит его за любые деньги и установит в своем дворце на почетном месте. Тогда можно будет любоваться этим шедевром военного искусства каждый день и никто не сможет ему в этом помешать.

Во внутренностях робота громко щелкнуло реле. Из груди «Кракатуна» ударили два мощных конуса света. Сомий прикрыл рукой ослепленные глаза. «Хвосты драконов! Идиотский механизм завелся!» – Панические мысли запрыгали в голове, путаясь и не давая сосредоточиться. «Пропуск! – сообразил Сомий. – Робот не выпустит отсюда человека, который не покажет ему пропуск».

Репликант начал торопливо шарить в своих карманах. Загудели приводы старой машины. Рука с лучеметом поползла вверх, направляя ствол на Джога. «Кракатун» умел действовать молниеносно, но сейчас он точно знал, что спешить совершенно некуда. Цель не сможет выскользнуть из прицелов, поэтому можно не тратить энергию зря. Пластиковый прямоугольник никак не хотел находиться. Сомий кинулся обратно в камеру. Робот ничего не предпримет, если беглец вернется на место. «Кракатун» так не считал. Подчинившись электрическому импульсу, металлический палец нажал на курок. Джог спиной почуял смертоносное движение и прыгнул, надеясь уйти с линии огня раньше, чем луч лазера настигнет его. Однако еще ни одному живому существу не удавалось превысить скорость света без космического корабля. Горячий луч заплясал по распластавшемуся в полете телу Сомия. Кожа и мышцы испарились почти сразу. С костями пришлось повозиться, но «Кракатун» искусно расправился и с ними. Ни одна частичка неудачливого беглеца не упала на пол. Всё было сожжено в воздухе. А на стене появился новый силуэт, отдаленно напоминающий человеческую фигуру.

Муратон брезгливо склонился над обезглавленным трупом Ормаста.

– Интересно, кто до тебя добрался? – задумчиво пробурчал он и подозвал к себе детектива Дунка. – Что скажете, господин полицейский? Какие у вас имеются соображения? – Верховный правитель строго посмотрел на Дунка.

– Несомненно, произошло умышленное убийство, – с важным видом констатировал сыщик. Когда-то очень толстый и обаятельный мужчина, он сильно осунулся. Голодные времена истощили его крепкий организм. Кожа на щеках обвисла, сморщенный животик топорщил рубашку над широким кожаным поясом. Детектив напоминал сдувшийся воздушный шарик. Врачи запретили ему проходить обряд посвящения, опасаясь, что истощенный организм может не перенести тяжелой процедуры. Дунк же очень хотел выполнить указ Верховного и превратиться в полноценного мутанта, трудящегося для блага планеты и общества. Поэтому он срочно набирал вес и даже в присутствии правителя что-то патриотично жевал.

– По-моему, больше похоже на самоубийство, – саркастически хрюкнул Муратон. – Я полагаю, гридер сам отчекрыжил себе башку «Вочеттом».

– Его убил глашатай, – невозмутимо сообщил Дунк и с хрустом разгрыз очередную галету.

Муратон временно утратил дар речи от такого наглого заявления.

– Мой глашатай? – От возмущения Верховный правитель даже топнул ногой. – Вы бредите, детектив Дунк!

– Неоспоримый факт. Во-первых, его видел часовой. Глашатай пришел во время комендантского часа и потребовал пропустить его к Ормасту. Часовой не возражал.

– Ишь ты, не возражал! На каких основаниях, интересно узнать? Я ограничил допуск посетителей к гридеру. Часовой должен быть наказан.

– Часовой невиновен и не может быть наказан. Глашатай присутствует в реестре допущенных. К тому же он заявил, что имеет от вас, ваша скромность, важное поручение, – спокойно сообщил Дунк. В глубине души сыщик с большим презрением относился к любому начальству, считая всех чиновников и аристократов кровососами на теле общества. Именно поэтому за многие годы он не дослужился даже до скромных чинов. И именно поэтому остался жив и даже не потерял работу после переворота, устроенного мутантами. Всех остальных сотрудников уголовной полиции, в чине выше сержанта, вздернули в первую же ночь после ареста Дкежрака.

– Я не давал никаких поручений глашатаю. Он обманул! – вздохнул Муратон.

– Он обманул не только часового, но и гридера. Ормаст беспрепятственно пропустил его в свое подземелье. К сожалению, неизвестно, сколько времени ваш посланец провел там.

– Почему неизвестно?

– Расследование показало, что часовой спал и не видел, как глашатай ушел. Вы сами можете посмотреть, мимо поста тянется кровавый след, который начинается здесь, – Дунк показал на пол. Рядом со сжимающей рукоятку лазерного ножа рукой Муратон увидел бурое, размазанное подошвой убитого Ормаста пятно. – Это кровь убийцы.

– Часовой прошел посвящение?

– Нет еще, но записан на следующую неделю, – в голосе Дунка чувствовалась зависть.

– Вычеркните из списков и расстреляйте. В новой жизни нам не нужны безответственные люди, – Муратон наклонился и выдернул из холодной руки Ормаста рукоятку ножа. – Глашатая ищут?

– Да.

– Результат? – безнадежно поинтересовался правитель.

– Его видели в гарнизонной тюрьме, – бесстрастно доложил Дунк. – Он встречался с заключенным три-десять. После непродолжительной беседы один из них бросился на лучемет робота-охранника. Кто именно погиб, глашатай или заключенный, пока неизвестно. Мои люди работают не покладая рук.

– Проклятье! Мотив убийства Ормаста выяснили?

– Нет.

– Чем вы тут занимались всё это время? – Муратон скрипнул зубами, но сразу же взял себя в руки. – Обыск апартаментов гридера закончен?

– Да.

– Что нашли?

– Барона Санчеса в стадии мутации.

Муратон задумчиво пощелкал выключателем ножа. Зеленое лезвие исправно появлялось из рукоятки и исчезало обратно.

– Соберите все ампулы, порошки и запаянные контейнеры, которые отыщутся в этом подземелье, и доставьте в Цитадель. Вы, детектив Дунк, отвечаете головой, если пропадет хоть какая-нибудь мелочь. Подземелье опечатать и выставить стражу.

Дунк торопливо сглотнул и старательно изогнул спицу в почтительном поклоне.

– Будет исполнено, мой правитель! – В голосе полицейского сквозило неукротимое рвение и желание рыть носом землю.

– Если поймаете глашатая, немедленно ко мне на допрос, – добавил правитель.

– Не сомневайтесь. Можете полностью посвятить себя служению народу, а с этим делом я как-нибудь разберусь.

– От вашей работы полностью зависит будущее новой расы, – Муратон сунул в карман «Вочетт» и быстрым шагом покинул место трагедии.

«Вот сволочь, – подумал детектив, глядя ему вслед. – Стащил вещественное доказательство. Все политики – жулики».

Правитель торопливо выбрался из подземелья на поверхность. Его разум требовал срочных действий. Гибель гридера поставила под угрозу все планы Муратона. Теперь многое, действительно, зависело только от того, что нароют тупоголовые полицейские ищейки.

Рядом с домом Ормаста топтались сотрудники полицейского ведомства. Муратон пропустил мимо ушей льстивые приветствия, сдержанно кивнул и, заложив руки за спину, пошел вдоль улицы. Нужно досконально продумать сложившуюся ситуацию. Смерть Ормаста спутала все карты. Еще два часа назад правитель был убежден, что власть над планетой в его руках. Всё шло по плану. Король Дкежрак сидел на цепи в ожидании торжественной казни. Перепуганная королева сбежала так далеко и спряталась настолько хорошо, что, несмотря на огромную награду, даже следов ее обнаружить до сих пор не удалось. Подготовка к изменению климата идет полным ходом. Министерство безопасности берет под контроль все новые склады с атомным оружием. Скоро зарядов будет вполне достаточно, чтобы нанести ядерный удар по океанам планеты. Согласно расчетам, испарение большого количества воды приведет к возникновению парникового эффекта и значительному повышению температуры. Мутанты смогут жить на поверхности, а не прятаться, как сейчас, в глубоких, хорошо обогреваемых шахтах Есть, конечно, и отрицательные моменты. Например, цунами сметут прибрежные города. Эстея потеряет почти всю промышленность, сконцентрированную преимущественно в приморских городах. Погибнут все люди, не прошедшие обряд посвящения. Но как раз это не так уж плохо. Никто не будет оспаривать власть Муратона. Реставрация монархии станет невозможной. Кроме того, имперцы, которые уже подсчитывают прибыли от доставшихся им почти даром гравитронных рудников, получат обидную оплеуху. О поставках гравитрона им придется договариваться с Муратоном. Сами они не смогут добывать руду в неблагоприятных климатических условиях. Им не обойтись без мутантов, а значит, без Муратона. А верховный правитель Эстеи и слуга простолюдинов не продешевит и выжмет из богатой Кибер-Империи всё, что можно и что нельзя.

Из-за смерти Ормаста все мечты Муратона рушились. Он предполагал получить от гридера семена и вакцины, чтобы после изменения климата засеять опустевшие поля кремний-органической пшеницей, посадить кремний-органические леса и развести кремний-органических коров. Плантации водорослей в Цитадели и в шахтах не прокормят всех мутантов. Даже те, кто уже прошел обряд посвящения, живут впроголодь. Все оборудованные подземелья используются на полную мощность, а строительство новых идет непростительно медленно. Не хватает работников. Именно поэтому приходится плодить новых мутантов, судьба которых – сгинуть в штольнях, сооружая подземные плантации водорослей. Еще не рожденный мир требовал всё новых и новых жертв.

Муратон остановился у здания военного госпиталя. Длинная очередь из горожан, пожелавших в добровольно-принудительном порядке пройти обряд посвящения, растянулась вдоль всей улицы. Они молча дышали друг другу в затылок и почти не смотрели по сторонам. Несколько десятков мутантов, наряженных в тяжелые скафандры с эмблемами республиканской жандармерии, бродили вдоль очереди. В какой-то момент все жандармы оказались на одной стороне очереди. С другой стороны немедленно отделились две фигуры. Они сделали несколько несмелых шагов к ближайшему переулку. Один из мутантов строго окликнул их. Одна фигура покорно вернулась на место. Другая с отчаянным воплем бросилась прочь. Полыхнуло зарево выстрела, и обугленное тело покатилось по мостовой.

«Идиоты!» – огорчился Муратон и подозвал к себе офицера.

Все мутанты и те, кто должен был ими стать в ближайшем будущем, заметили появление правителя, но, согласно последнему указу, им запрещалось, как-то реагировать на присутствие главного должностного лица планеты, дабы это лицо могло спокойно прогуливаться по улицам столицы, размышляя о великих государственных деяниях, а не тратить время, отвечая на подобострастные излиянии подданных.

– Что здесь происходит?! – громко, так, чтобы было слышно в очереди, спросил правитель у застывшего перед ним офицера.

– Пресекаем беспорядки! – рявкнули динамики, встроенные в скафандр жандарма.

– Потише кричи, – попросил Муратон.

– Понял, – прошептал офицер. Его шепот был слышен на соседней улице.

– Забирай своих людей и убирайся отсюда! Обряд посвящения – процесс интимный и сугубо добровольный. Вы мешаете людям сосредоточиться.

– А как же приказ коменданта города? – осмелился возразить офицер, для которого гнев непосредственного начальства был страшнее недовольства самого правителя планеты.

– Еще одно слово, и тебя сегодня же четвертуют, – пообещал Муратон, подумав, что лучше прямо сейчас казнить одного придурка, который допускает расстрел мирных граждан в присутствии «оплота народовластия и гаранта гуманизма», чем в ближайшее время столкнуться с массовыми мятежами.

Офицер резко развернулся и замахал руками. Приказания он, по-видимому, отдавал через встроенную в шлем рацию. Через несколько секунд перед госпиталем не осталось ни одного мутанта в скафандре, если не считать, конечно, самого Муратона. Неуверенно озираясь по сторонам, разбрелась и значительная часть очереди. «Население новой Эстеи будет немногочисленным, – мрачно решил Муратон. – Но это поправимо. Быдло быстро размножается».

Заложив руки за спину, Верховный правитель продолжил неторопливую прогулку в направлении королевского дворца.

На ярмарке царило будничное оживление. Люди и мутанты хаотично перемещались между прилавками, пили, ели, обсуждали новости, ссорились и устраивали дуэльные поединки. Уличные девки, не таясь, оказывали свои незамысловатые услуги всем желающим. Совокупляющиеся парочки даже не считали нужным скрываться за тонкими занавесочками. Жандармы, которые в прежние времена безжалостно пресекали и дуэли, и публичный разврат, после переворота старались ни во что не вмешиваться и застенчиво отводили глаза от вопиющих нарушений общественного порядка.

– Дарк Слизнякис плюнул в глаз Сар Салоту, – провозгласил наряженный в красный комбинезон рефери. – Только смерть обидчика утолит горечь обиженного.

На залитый кровью подиум поднялись два угрюмых типа с иссеченными шрамами лицами. Поединок обещал быть интересным, и зеваки плотным кольцом окружили настил из деревянных досок. Поединщики выхватили лазерные резаки и бросились друг на друга. Взметнулись кроткие толстые лучи, запахло жаренным мясом.

– Справедливость восторжествовала! – проорал рефери.

Два его помощника потащили к выгребной яме куски разрубленных тел Дарка Слизнякиса и Сар Салота. От волочащихся по пыли внутренностей смрадно воняло сивушными маслами.

– Дугак Прохилия и Шклярзик из Мерабета поспорили, у кого из них больше денег. Только смерть обидчика утолит горечь… – охрипший рефери сделал большой лоток из пузатой бутылки, – обиженного.

На подиум поднялись очередные дуэлянты. Рядом выстроилась небольшая очередь жаждущих утолить горечь обиды.

Ярмарка располагалась рядом с городскими стенами и работала круглосуточно, затихая ненадолго только в предрассветные часы Изможденные ужасами войны и кошмарами эпидемии, горожане весело спускали накопления, радуясь завершению трудных времен. Здесь развлекались те, в чьих карманах водились деньги, и пытались заработать те, кто давно забыл, как эти самые деньги выглядят. В Глогаре было мало работы. Только жандармы и шуты могли рассчитывать на верный кусок хлеба в столице Эстеи.

На ярмарке каждый находил себе дело по душе и имел возможность полностью раскрыть все свои таланты. Носатый жабоед жонглировал разноцветными человеческими черепами. Толстая некрасивая женщина, тоскливо завывая, исполняла комические куплеты. Ее никто не слушал. Горбатые карлики со страшными злыми лицами бойко продавали детишкам сладости. Неопытный канатоходец сосредоточенно готовился в очередной раз повторить свой смертельно опасный трюк. Благодушно веселящаяся публика не особенно стремилась насладиться этим довольно унылым зрелищем. На ярмарке можно было найти много других, более забавных, развлечений. Простой люд больше всего привлекали разношерстные торговые ряды. Служанки искали здесь недорогие продукты, чтобы сэкономить несколько монеток, которые можно будет потратить на дешевую косметику и украшения для себя. Ремесленники запасались материалом для своих мастерских и до хрипоты спорили о достоинствах и недостатках различных инструментов. Лихие люди скупали оружие.

Виктор тоже надолго «завис» у оружейных лотков. Словно любопытный экскурсант, он в третий раз совершал обход богатейшей экспозиции. На деревянных щитах соседствовали тяжелые двуручные мечи и лучеметы популярных модификаций, мушкеты с кремниевыми замками и портативные ручные гранатометы. Метательные кинжалы гроздьями свисали со специальных крючьев. Ящики с боеприпасами громоздились высокими штабелями. На их вершинах, хладнокровно покуривая, сидели торговцы.

К огромному изумлению Виктора, на почетном месте ц самой богатой лавке висел до боли знакомый автомат Калашникова. Как он сюда попал? Если бы оружие умело разговаривать, то, наверное, этот старенький «калаш» с потертым прикладом мог бы поведать удивительную историю. Кто был его владельцем и почему они расстались? Как он покинул Землю? Неразгадываемая загадка.

Вдоволь натешив ностальгические чувства, Виктор перешел к щиту с бластерами. Вообще-то, на ярмарку он пришел совсем не за оружием. Он собирался поменять прокладку в наколеннике скафандра. Последнее время у него сильно мерзла левая нога, и он решил проверить теплоизоляцию. В мастерской, куда он обратился, его направили к главному специалисту по скафандрам, который с недавних пор работал исключительно на ярмарке. Пришлось через весь город тащиться сюда. Но, несмотря на ранний час, Виктор опоздал. Рабочий день главного специалиста уже закончился. Виктор застал его в последней стадии алкогольного опьянения. Ремесленник лежал рядом с пивным шатром в луже рвотных испражнений и блаженно хрюкал. Не отказав себе в удовольствии ткнуть пьяницу тяжелым ботинком в бок, Виктор отправился бродить по ярмарке.

Неудача с ремонтом скафандра ничуть не испортила ему настроения. В последнее время он легко переносил мелкие неприятности. Любая суета – ничто по сравнению со счастьем просто наслаждаться жизнью. Каждое утро, когда Виктор просыпался в жарко натопленной каморке, его охватывало непостижимое в его безвыходном положении ощущение эйфории. Он радовался всему, что видел. Млел от голубизны неба и вкуса сухих водорослей. Ему нравились все прохожие и радовали стаи откормившихся мертвечиной бродячих собак. Каждый свой день он проживал как последний. Будто смертный приговор уже подписан и изменить ничего невозможно. Остается только упиваться отпущенными ему часами жизни.

Виктор так и не придумал, как освободить Жака, но это его почему-то совершенно не волновало. Всему свое время. Зачем беспокоится о чем-то, на что не в силах повлиять? Эльку он больше не видел. Один раз от нее приходил связной, маленький пугливый человечек с мышиными глазками. Он сообщил место, где можно найти низложенную королеву, и испарился в неизвестном направлении. Координаты Виктор запомнил, но навещать свою давнишнюю подругу не спешил, объясняя боязнь этой встречи тем, что в ней пока нет никакого смысла.

Виктор отвел глаза от великолепного «гибела» с алмазной инкрустацией на рукояти. Восхищение вызывало вовсе не обилие бессмысленных украшений. Прелесть «гибела» заключалась не в этом. Перед ним лежала редчайшая модификация очень распространенного оружия. Только в этой модели в толстую рукоятку можно было запросто установить две стандартные обоймы. Причем обе обоймы подключались к силовому контуру одновременно. Усиленный ствол извергал луч, по мощности мало уступающий выстрелу из луппера. Зеркальный рассеиватель позволял вести мощный огонь «по квадратам», а дополнительный блок спектрального смещения уводил поражающее излучение в рентгеновский диапазон. От такого не спасет ни тяжелый скафандр, ни специальные отражатели.

– Желаете приобрести «убийцу роботов»? – поинтересовался торговец и окинул насмешливым взглядом дешевый скафандр Виктора.

– Нет, – покачал головой Виктор, слегка смутившись. Он всегда чувствовал себя не в своей тарелке, если в его кармане было не слишком много денег. – Покажите, пожалуйста, «эстрих».

Торговец снял со специальных зацепов «эстрих-абордаж», оружие очень удобное для ближнего боя в узких коридорах космических кораблей. Разумная система этого лучемета способна изменять мощность луча на разной дальности стрельбы. Это не позволяет разрушить обшивку звездолета при штурме. Обалденно дорогая игрушка.

– Дай пехотный, – процедил сквозь зубы Виктор. Он раздумал чинить скафандр и решил израсходовать свои скудные средства на приобретение оружия. С ногой ничего не сделается, а вот без хорошего бластера можно потерять не только здоровье.

– Рад иметь дело с настоящим знатоком, – сильный акцент и богатая мимика выдавали в торговце представителя горного племени. – Зачем переплачивать деньги, когда можно купить действительно надежную вещь? Если возьмете запасную обойму, еще одну отдам бесплатно.

На прилавок лег лучемет с облупившимся покрытием ствола и блестящей рукояткой. Предыдущий владелец редко выпускал это оружие из рук, и тем не менее ему пришлось с ним расстаться. Виктор не любил покупать подержанные бластеры, суеверно предполагая, что они могут принести несчастье не только его врагам. Однако количество монет в его наколенном кармане не позволяло особенно привередничать.

Виктор взял оружие в руки и нажал на стопор. В его ладонь выпала обойма. Такая же старая, как лучемет. Вот что погубило предыдущего владельца бластера. Виктор приподнял прозрачное забрало своего шлема и смачно плюнул на заостренные контакты обоймы. Ничего не произошло, а ведь даже если батарея сильно разряжена, между контактами всегда проскакивает электрическая искра.

– Это что? – Виктор ткнул неисправной обоймой в лицо торгаша. – Бабушке своей будешь такое продавать!

– Новая дороже, – насупился горец.

– Давай, – махнул рукой землянин. – И кобуру мне подбери.

Перед Виктором появилась новая обойма с гарантийной наклейкой имперского арсенала и дешевая кобура из телячьей кожи.

– Крепче, чем шкура дракона, – радостно поведал торговец.

Виктор ответил по-русски. С использованием легкой ненормативной лексики. Удивительно, но горец его сразу понял и быстро заменил кобуру на нормальную. Из синтетического волокна. Виктор щедро отсыпал ему монет из своих небогатых запасов и направился дальше, вооруженный и добродушный. Он даже улыбнулся своему соглядатаю, лакомившемуся пирожными у соседнего шатpa. Коллеги шпика затерялись где-то в толпе. Скорее всего, хлещут пиво или оттягиваются в компании публичных девок.

На ярмарке у Виктора больше дел не было, и он уже собрался вернуться в свою уютную каморку и даже направился к выходу. В этот момент его внимание привлек дружный и восторженный рев толпы. Местную публику трудно чем-либо удивить, а тем более довести до экстаза. Любопытство победило усталость, а острые шипы на локтевых сочлениях скафандра позволили Виктору без труда протолкаться к месту неординарного события. Зрелище, действительно, стоило того, чтобы на него поглазеть. В большой клетке сидел не кто иной, как король Эстеи собственной персоной. Он глупо улыбался, пускал слюни и махал рукой беснующейся публике. В первый момент Виктор слегка опешил. Неужели он видит перед собой настоящего Дкежрака? Не может быть! Рекламная надпись на клетке все прояснила. «Запасной клон короля». – гласили кривые буквы.

«Живое хранилище органов», – с сочувствием подумал Виктор Подобных существ повсеместно разводили в специальных инкубаторах и в дальнейшем использовали их органы и ткани для лечения недугов. Вырастить хорошего клона считается большим искусством. Много лет их нужно регулярно и правильно кормить. С ними нельзя разговаривать, дабы не допустить чрезмерного умственного развития. И в то же время им нельзя дать затосковать. От плохого настроения снижается качество пересадочного материала.

Виктору было неприятно смотреть на жалкое подобие Дкежрака, и он уже развернулся, чтобы уйти, когда заметил в руке одного из зрителей помятый документ, озаглавленный «Программа праздничной казни короля Тинора Четвертого». Виктор, не задумываясь, вырвал листовку у плечистого гвардейца и многозначительно наступил железной подошвой ему на ногу. Тот испуганно отодвинулся в сторону, давая дорогу агрессивному мутанту. Виктор беспрепятственно выбрался из толпы, сжимая в толстой перчатке заветный листок с бесценной информацией. Ему не терпелось изучить текст секретного документа, и он отыскал тихое местечко рядом со сколоченной из досок сценой, на которой бродячие актеры разыгрывали пошловатую пьеску.

– Я имею честь вызвать вас на поединок! – с запредельным пафосом провозгласил комедиант, наряженный аристократом. Огромное жабо свисало у него с плеч, а тяжелый орден на толстой серебристой цепи пригибал шею к земле.

– Вы идиот, дон Дрын! – воскликнул его партнер, игравший хитрого крестьянина.

«Действительно, идиот», – подумал Виктор, глядя, как стоящий у сцены глашатай раздает всем желающим программки праздничной казни. Точно такие же, как та, что он держал в руке. Виктор развернул смятый лист и углубился в чтение. А точнее, в расшифровку текста, ибо читал он всё еще очень плохо, хотя и посвящал учебе много времени. Оказалось, что казнь короля состоится на главной площади Эстеи, а не в подземной Цитадели, как предполагалось прежде. Мероприятие, в общем-то, стандартное, хотя процедура будет несколько скомкана. Жак проведет на эшафоте не более пяти минут. Составители листовки пространно объясняли это тем, что сторонники короля непременно попытаются освободить его. Виктор согласно кивнул головой. Приятно, когда враги не сбрасывают тебя со счетов. Организаторы празднества обещали феерическое лазерное шоу. Программка подробно информировала о том, что с момента, когда король поднимется по ступеням эшафота, и до той минуты, когда ему отрубят голову, над площадью будет создан специальный лучевой купол. Выстроившиеся по окружности солдаты начнут стрелять из бластеров в гипотетическую точку, расположенную в зените. Это не позволит злоумышленникам применить гиперпереход и выкрасть приговоренного к смерти короля прямо из-под топора палача. В конце праздника планировалась бесплатная раздача вина, фруктов и булочек из водорослей специально для мутантов.

Виктор сунул программку в карман, задумчиво посмотрел на людей, толпящихся у клетки с клоном Жака, и на шпика, с открытым ртом наблюдавшего за разыгрываемой на сцене пьесой. Витя уже видел нечто подобное в каком-то кабаке и знал, что сейчас приближается место, где разомлевшая жена дона Дрына обнажит грудь. Соглядатай несомненно тоже знал об этом и собирался в полной мере насладиться предстоящим зрелищем. Виктор решил не лишать его этой маленькой радости и не стал спешить. В конце концов, жить соглядатаю оставалось совсем недолго, ибо в голове землянина наконец-то созрел план.

Элеонора сидела за столом и мрачно прихлебывала травяной настой из большой жестяной кружки. Рядом с королевой лежала черствая горбушка, от которой она время от времени отщипывала маленькие кусочки и методично пережевывала их, злобно посматривая в сторону Дифора. Капитан невозмутимо восседал в вертящемся кресле с высокой анатомической спинкой и делал вид, что не замечает осуждающих Элькиных взглядов. Оба молчали. Тишина подземелья нарушалась только горестными вздохами королевы и мерной капелью воды, сочащейся из проржавевшего трубопровода.

Бункер, в котором они укрылись от шпионов Муратона, гнетуще действовал на психику беглецов и идеально подходил для пространных невеселых размышлений. Древний командный центр погибшей в незапамятные времена республики Лув навевал исключительно грустные мысли о бессмысленности бытия и о глупой суете, называемой человеческой жизнью. Удивительно прочное сооружение пережило не только большую войну, погубившую целую цивилизацию, но и тысячелетия средневековой дикости. Сейчас уже никто не помнит, борьба за какие именно идеалы заставила сойтись в смертельной схватке великие государства цветущей Эстеи. Потомкам, пожавшим плоды грандиозной битвы, безразличны благие намерения, двигавшие генералами, собиравшимися именно за этим столом. Да и последствия схватки могли заинтересовать только историков. Понятно одно, для уничтожения своего прекрасного мира пращурам нынешних обитателей Эстеи не понадобились заготовленные заранее ядерные арсеналы. Ракеты остались в шахтах. Мудрым предкам вполне хватило «обычных» вооружений. Хаос, последовавший за военными действиями, быстро разрушил экономику противоборствующих сторон. В наступившей сумятице никому не было дела до атомных бомб. Массовая гибель населения автоматически разрешила накопившиеся противоречия, и выжившие люди дружно попытались запустить уцелевшие кое-где заводы, наладить добычу углеводородов, восстановить транспортные сети. Однако тончайший механизм технической цивилизации был безнадежно разрушен. Холод, голод и эпидемии быстро загнали остатки вымирающего населения в каменный век. Спустя одно поколение уже не осталось никого, кто имел бы хоть какое-то представление о ядерном оружии. Ценность приобрели совсем другие знания: как из оленьих жил изготовить тетиву для лука, как правильно поддерживать огонь в пещере, чтобы он не погас, и как солить мясо, чтобы оно подольше не портилось. Именно в такие времена рождаются легенды о навсегда ушедшем золотом веке и об утраченном рае.

– Ты послал гонца к Муратону? – тихо спросила Элеонора, разрушив унылую стену молчания.

– Нет, – Дифор крутанулся в кресле и поджал ноги, чтобы продлить вращение.

– Почему? – Элька перешла на едва слышный шепот, который предвещал нешуточную ссору.

– Потому что твоя идея обменять себя на Жака – самое глупое из всего, что может придумать женщина, – Дифор приготовился к нудной перепалке. – Муратон ни за какие коврижки не откажется от удовольствия снести голову королю, и ты это прекрасно знаешь. В результате вы умрете оба.

– Предложи свой план, – королева требовательно нахмурилась.

– Нужно сбежать с планеты раньше, чем спятивший шахтер начнет менять климат! – В голосе капитана громыхнуло железо.

– Ты хочешь бросить своего короля?! – Элька задохнулась от возмущения.

– Я выполняю приказ короля! – взревел капитан.

– А я не улечу без Жака!

– А тебя никто и не спросит! – Дифор перешел на сдержанный, хорошо тренированный, командный рык. – Я исполню волю короля и спасу тебя, чего бы мне это ни стоило. Орбитальный катер ждет нас на ферме моего дальнего родственника. Всего один час полета на «Эрдогане», и мы там.

– Я останусь с Жаком. Не важно, с живым или с мертвым, – угрюмо пробурчала Элька и сделала большой глоток из кружки.

– Давно хотел спросить тебя, твое величество, – капитан решительно встал с кресла, подошел к столу и навис над Элеонорой. Казалось, сейчас он схватит ее за шкирку и встряхнет, как нашкодившего котенка – Что произошло в замке Вонримса?

– Я не помню, – королева вздрогнула.

– Там не осталось камня на камне, и это наводит меня на некоторые интересные соображения.

– Заткнись! Я ничего не помню!

– А планета с нежно наивным названием Надежда не пробуждает твою память? – Дифор сощурился и заглянул ей в глаза, будто хотел прочитать все ее тайные мысли.

– Заткнись, я сказала! – Элька втянула голову в плечи.

– Планета разлетелась на куски. А за несколько минут до катастрофы ты и Жак каким-то чудом успели переместиться на фрегат «Гедабас», который появился неизвестно откуда, – Дифор не унимался. – А имперский крейсер, который имел неосторожность взять на абордаж «Эльсидору», не навевает никаких воспоминаний?

Элькины губы дрожали. Лицо Дифора исказилось Его лоб заблестел от пота.

– Каждый раз, когда ситуация вокруг тебя, твое величество, становится критической, происходят события, которые невозможно разумно объяснить. И сейчас я жду чуда, и если оно не произойдет…

– Ты убьешь меня?!

– Я умоляю тебя, вспомни! – Кожа капитана посерела. Элеонора потрясенно отшатнулась. С прозрачного черепа того, кто только что был Дифором, закапала кровь, и с шорохом осыпались клочья лопнувшей кожи. – Вспомни! – прохрипел хрустальный скелет. Из его пустых глазниц, словно слезы, вытекли глаза. Элька взвизгнула и свалилась со стула. Сознание померкло. Капитан едва успел поймать обмякшее тело. Он бережно обхватил бесчувственную королеву и перенес ее на лежанку.

«Что-то здесь нечисто, – подумал он, протирая Элькино лицо платком, смоченным в холодной воде. – Хотелось бы знать, какая неведомая сила лишила ее памяти?»

Королева застонала и открыла глаза.

– Ты меня убьешь?! – снова спросила она, внимательно вглядываясь в знакомые черты капитана. В них не было ничего страшного. «Почудилось», – решила Элька.

– Убить тебя? Мысль, конечно, дельная, – добродушно усмехнулся Дифор. – Одной чокнутой стервой стало бы меньше. Но я не нарушу обещание, данное Жаку. Я очень хочу, чтобы ты спокойно дожила свой век на Зене или в любом другом мире по своему усмотрению. Но мой опыт общения с тобой подсказывает, что я не скоро вернусь к своей семье. И я прошу тебя…

– О чем?

– Постарайся всё-таки вспомнить, что случилось в замке Вонримса, пока меня не было. Это очень важно. Мне кажется, если мы разгадаем эту тайну, то спасем Жака.

Лицо Элеоноры перекосилось, словно от зубной боли. Она, действительно, изо всех сил старалась восстановить в памяти трагические события, повлекшие гибель графской цитадели. Однако неощутимый барьер надежно скрывал от нее всё. Она хорошо помнила, как томилась в подземном каземате, как Вонримс мучил ребенка. Потом вжик – незримое лезвие полоснуло по нервным клеткам, и она уже бредет среди высокой травы к далеким холмам. За спиной дымятся руины замка. Невыносимая усталость терзает мышцы приятной болью. В голове – пустота, в душе – чувство глубокого удовлетворения.

– К нам гости, – сказал Дифор, с неохотой отвлекая ее от размышлений. Ему казалось, что осталось совсем немного, совсем чуть-чуть, и она вскинет вверх руку искажет: «Я знаю, как поступить».

Элеонора сразу же воспользовалась поводом прервать мучения. Она радостно вскочила из-за стола и подбежала к древнему пульту управления.

– Таторк кого-то привел, – сообщил капитан.

Элька не успела никого заметить. Когда она добралась до экрана, он уже был пуст и показывал только светлое пятно в конце длинного тоннеля. Пещера, в которой располагался бункер, пользовалась дурной славой у окрестных жителей. Именно поэтому древний командный пункт до сих пор не разграбили. Причину суеверия Элька видела своими глазами. Ржавый, покрытый мхом боевой робот каждый раз пытался перегородить им дорогу, когда они спускались сюда. Несколько лет назад кибернетический солдат находился в полной исправности и легко убивал непрошеных гостей. Подтверждением этому служили обугленные человеческие кости, обильно усеивавшие площадку, на которой робот нес свою службу.

– С ним, случайно, не Виктор? – спросила Элька.

– Виктора я бы узнал, – покачал головой Дифор и нажал кнопку электрического замка. Другая его рука непроизвольно легла на рукоять лучемета.

Дверь скрипнула, и в помещение вошли двое. Доктор Таторк сразу же бросился к котелку с кашей. В последнее время он постоянно испытывал чувство голода. А тот, кого он привел, остановился в дверях, настороженно изучая обитателей бункера.

– Соримэр! – Элька всхлипнула от восторга и бросилась к высокому мускулистому мужчине.

– Отлично! Он нашел ее! – Гарм Скабед не сдержал восторга, и система оповещения разнесла его ликующий возглас по всем помещениям звездолета. Дед был уверен, что его никто не услышит. Однако, как оказалось, по крайней мере одно разумное существо рядом с ним всё-таки присутствовало.

– Мне кажется, господин Скабед, вы просчитались, – в контактных дорожках вычислительной машины пропульсировал занудный писк кибермозга корабля. – Сомий Джог не является полноценным членом клана Скабедов. Он не будет выполнять ваше задание.

– Конечно, не будет, – самодовольно усмехнулся Дед. – Ты думаешь, зря я скопировал его сознание в твою постоянную память. Мне удалось точно просчитать все его возможные реакции. Даже то, что он будет повсюду таскать с собой репликатор, через который я смогу контролировать его перемещения. Можешь не беспокоиться, кибер, сейчас он предаст меня.

– Местоположение Истока Сущего установлено. Не вижу смысла ждать прибытия капитана Бустела. При использовании наших диффузных ядерных бомб, вероятность успеха близка к единице. Давайте разбомбим планету прямо сейчас, – кровожадно предложил кибермозг.

– Это не поможет, – мрачно изрек Дед. – Демиурга не так просто уничтожить. Таков закон природы. Даже непобедимая «Злая звезда» увеличит наш шанс лишь на крошечную долю процента.

– Диффузная бомба – хорошее оружие, – разочарованно изрек кибер. Ему уже порядком надоело болтаться на орбите этой скучной планеты Простейшие эмоции, интегрированные в его электронную психику, требовали активных действий, дальних перелетов, новых миров в объективах видеокамер, а ему снова и снова приходилось выполнять скучные функции примитивного топографического спутника.

– Я – не Соримэр, – странно представился пришелец и отодвинул от себя Эльку. – Меня зовут Сомий Скабед.

– Скабед?! – Королева отскочила на несколько метров, будто увидела перед собой ядовитую гадюку, изготовившуюся к прыжку. Ко лбу пришельца прижался ствол лучемета. Дифор, как всегда, был начеку и с удовольствием воспользовался возможностью продемонстрировать свои отменные рефлексы. Палец капитана выразительно ласкал курок.

– Ты кого привел, Таторк? – строго осведомилась Элька.

– Я не знал, – прохрипел подавившийся кашей доктор.

– Я пришел с миром, – чопорно провозгласил Сомий. Его зрачки сошлись на переносице, силясь заглянуть в черное дуло бластера.

– Где Соримэр? – уже гораздо спокойнее спросила Элеонора. Она сделала несколько шагов навстречу пришельцу и внимательно всмотрелась в его лицо. – Ты очень похож на лейтенанта.

– Я убил его, – с наивным простодушием признался пришелец. – Мое сознание записано в его мозгу.

– Ты убил Соримэра?! – Элькино лицо побагровело от гнева. – И после этого посмел прийти сюда?

– Я убил его не по своей воле! – с вызовом воскликнул Сомий. – А пришел сюда, чтобы спасти вас и вашу несчастную планету.

Элька поджала губы и мотнула головой в сторону стула, приглашая гостя сесть. Дифор любезно убрал оружие от лица Сомия, но совсем прятать его не стал. Просто теперь ствол лучемета смотрел в потолок, готовый за долю секунды снова взять пришельца на прицел.

Сомий снял с плеча серую холщовую сумку и неуверенно присел на предложенное место. Таторк, сунув руку за пазуху, встал у него за спиной. Элька не сомневалась, что на груди у доктора спрятано какое-нибудь оружие. На Эстее уже не осталось безоружных людей. Естественный отбор неумолимо выкашивал самых миролюбивых.

– Говори, – потребовала Элеонора, с трудом преодолевая желание достать из кобуры свой «эстрих». Убийца Соримэра и агент гридеров вызывал у нее непреодолимое отвращение.

– Я сотрудник дознания Консулата Спасения. Мое официальное имя Сомий Джог, – начал гость, опасливо покосившись на Таторка. – Однажды в мои руки попала информация о местоположении Истока Сущего. Этого человека именуют также объектом альфа.

– Короче, ты узнал, где я живу, – перебила его Элька. – Наверное, все гридеры Галактики осведомлены о моем местоположении. Удивительно, что они еще не ходят толпами по улицам Глогара.

– Имперский флот препятствует высадке масштабного десанта, – объяснил Сомий. – Но их агенты, думаю, присутствуют на Эстее постоянно.

– Мне об этом известно, – кивнула королева. – Продолжай свой рассказ.

– И тогда я решил поймать вас.

Дифор сдержанно хмыкнул. Таторк заулыбался.

– Считай, что у тебя это получилось, – угрюмо пошутила Элька. – Переходи к делу. Ты представился Скабедом, а клан Скабедов причинил мне много горя. Поторопись, но не ври. Как только я уличу тебя во лжи, ты умрешь.

– В силу сложившихся обстоятельств я оказался игрушкой в руках некоего Гарма Скабеда. Он послал меня, чтобы выследить вас и удержать на планете. Он жаждет вашей смерти. В ближайшее время Эстея будет уничтожена.

– Кем и как? – деловито спросил молчавший до этого Дифор.

– Гарм Скабед планирует нанести по планете удар с помощью дыроносца, – торопливо сообщил Сомий. – На месте Эстеи образуется черная дыра. Вам следует немедленно улететь, и в качестве награды за эту информацию я прошу у вас только одно: вы должны взять меня с собой.

– Что у тебя в сумке? – неожиданно сменив тему разговора, поинтересовалась Элеонора.

– Репликатор. Прибор, с помощью которого мое сознание было записано в мозг человека, чье тело вы сейчас видите перед собой. Кажется, его звали Соримэр, – Сомий виновато улыбнулся.

– Покажи, – приказала она.

Сомий торопливо извлек из сумки черную коробку, обмотанную цветными проводами.

– Как работает?

– Входные контакты, – он ткнул пальцем в черные кругляшки. – Размещаются на голове реципиента. Выходные – на голове донора. Здесь – индикатор готовности.

– Он лжет! – гневно провозгласил доктор Таторк. – Такое устройство не может существовать в природе!

– Результат перед вами, – Сомий скромно потупился. – Это новейшая гридерская разработка. Прямая запись…

– Человеческий мозг – не кристалл, – Таторк рвал иметал, – и в него нельзя записать любимую книжку лазерным лучом.

– Не горячись, док, – Элька сделала успокаивающий жест. – Результат действительно перед нами. Дай-ка сюда, – она требовательно протянула руку.

Сомий беспрекословно подчинился и отдал нейрорепликатор королеве. Королева внимательно осмотрела коробочку, отыскала на одной из граней шероховатую выпуклость и, осторожно потрогав ее, надавила и сдвинула пальцем в сторону. Что-то щелкнуло, и грань открылась, показав крошечный дисплей, несколько треугольных разъемов и десяток залитых прозрачной массой регулято ров. Элеонора нахмурилась, пытаясь разобрать сложный гридерский шрифт на экране.

– Батарея рассчитана на три применения, – задумчиво проговорила она. – Два раза прибор уже использовался. Значит, осталась только одна репликация. Жаль, испытать не получится, – королева вопрошаюше посмотрела на Сомия. – Или всё-таки получится?

Лицо Джога окаменело.

– Применен компактный гравитронный реактор, – сообщил Дифор, заглянув Эльке через плечо. – Чудовищная емкость. Можно целый год отапливать небольшой замок. Перезарядить невозможно. Новый не достать. Во всяком случае, на Эстее.

– Придется действовать без репетиции, – Элеонора тяжело вздохнула и повернулась к Сомию. – У тебя есть еще что-нибудь, что ты хотел бы рассказать мне? – В ее голосе прозвучала плохо скрытая угроза.

– Нет, – Сомий приподнялся. – Я рассказал всё. Если вам нужны подробности, то, конечно… И…

– Я помню, о чем ты рассказал. Ты убил лейтенантаСоримэра. Человека, который спас мне жизнь. И ты назвался именем гридера, убившего меня саму когда-то.Считай, что план по внедрению в мое окружение агента Скабедов провалился. Дифор!

Капитан вскинул руку с лучеметом. Таторк поспешно отпрыгнул с линии огня. Рот Джога исказился беззвучным криком. Вспышка выстрела осветила дальние уголки бункера.

– Убери тело, Таторк, – устало приказала Элька, отворачиваясь от распластавшегося на столе Скабеда. – Дифор, дружище, мне нужно знать твое мнение о произошедшем.

– Я не понял, зачем он пришел, – мотнул головой капитан.

– Он принес очень нужную мне вещь, – Элеонора положила на стол репликатор. – Но этого мало. Думаю, сегодня у нас будет еще один гость.

Гарм Скабед расхохотался. Если бы он мог, то прыгал, бы сейчас на одной ножке и радостно потирал руки. К сожалению, его сознание было заключено в чреве вычислительной машины, и он мог выразить переполнявшее его счастье только комбинацией электронных импульсов.

– А мне показалось, что вы потерпели фиаско, – удивился Гедабас, с беспокойством наблюдавший за странной реакцией Деда. – Ваш агент мертв.

– Наоборот, мой план только сейчас и начал работать по-настоящему. Она взяла в руки репликатор, и теперь ее пальцы перепачканы невидимой радиоактивной краской. Ты видишь метку?

– Да. Но привязка координат к местности займет некоторое время. – Кибер замолк, обрабатывая полученные результаты. – Готово, – доложил он через две секунды. – Начинаю тестирование ударных систем. Сообщите ориентировочное время атаки.

– Не спеши с атакой, – Гарм притормозил ретивого кибера. – Используем бомбы только, если она попытается выйти в космос. В противном случае она слишком рано догадается о нашем присутствии и успеет что-нибудь предпринять.

Кибермозг звездолета «Гедабас» напряг всю свою вычислительную мощь, но, даже задействовав резервные процессоры, не смог спрогнозировать, что может предпринять человек, на голову которому падает диффузная ядерная бомба. Сообразительный компьютер решил не спорить с хозяином. В конце концов, именно Гарм является единственным носителем разума на звездолете, а кибер всего лишь глупое счетное устройство.

Дифор хмуро уставился в светящийся в полумраке монитор. Тоскливая безысходность сковывала его сердце, путала мысли. Всю свою жизнь он посвятил служению принцу Дкежраку. Но настали новые времена. Народ отверг благородную династию Тиноров и с восторгом покорился власти плебея-мутанта. Казнь Жака состоится совсем скоро, и тогда жизнь окончательно утратит смысл. Правда, останутся такие вечные ценности, как дружба, честь, долг, семья. Пожалуй, настало время целиком посвятить себя процветанию собственной семьи. Капитан твердо решил, что, как только закончится вся эта заваруха, он покинет Эстею и вернется к семейному очагу.

Чей-то сутулый силуэт затмил свет в конце тоннеля и, пошатываясь, двинулся к потайному входу в бункер.

– Виктор пришел. Он ранен, – сказал Дифор. Ни громоздкий скафандр, ни скудное освещение не помешали капитану узнать старого друга.

– Встреть его и помоги Таторку, а то он надорвется, – Элеонора кивнула головой в сторону доктора, которому, в наказание за утрату бдительности, было поручено похоронить тело Соримэра. Таторк уже почти дотащил убитого до дверей и собирался с духом, чтобы перевалить остывающий труп через порог.

Элька смотрела на массивную дверь, которую отворял Дифор, слушала шаркающие шаги Виктора в переходе, вдыхала затхлый запах подземелья, и ее всё сильнее охватывало жуткое чувство абсолютной предопределенности. Словно когда-то она всё это уже видела и теперь точно знает, что должно произойти дальше. Элеонора дождалась, пока Дифор и Таторк покинут бункер, и быстро достала из кобуры лучемет. В ее распоряжении было несколько секунд полного одиночества. За это время ей нужно убедиться в правильности своей чудовищной догадки. Убедиться или умереть. Не давая себе опомниться, она вставила ствол в рот и, сморщившись от ужаса, нажала на курок.

В коридоре послышались приветственные возгласы Дифора и обиженные причитания Таторка, понявшего, что труп в самый дальний переход тоннеля он потащит в полном одиночестве. Элеонора с опаской открыла глаза, перевела дух и внимательно осмотрела оружие. Индикаторы показывали полную зарядку батарей. Диагностическая схема не фиксировала никаких неисправностей. Королева отвела ствол от себя и аккуратно выстрелила в железную стену. Регулятор был выставлен на среднюю мощность и на гладкой поверхности расплылось большое рубиновое пятно. Запахло горячим металлом.

– Кажется, я начинаю понимать, что произошло взамке Вонримса, – пробормотала она.

В комнату, опираясь на плечо Дифора, вошел Виктор. Он еле держался на ногах. Его скафандр представлял из себя довольно жалкое зрелище. Шлем помят, но, кажется, цел. Рукава и колени заляпаны чем-то красным.

– Ты ранен? – спросила Элеонора, торопливо расстилая на полу видавший виды матрас.

– Это не моя кровь. – Шлем, похожий на кастрюлю, которой поиграли в футбол, отрицательно качнулся. – Скафандр цел. Если бы был хоть один разрыв, я бы уже умер. А вот тепловой генератор скоро совсем сдохнет.

Виктор обессиленно опустился на пол.

– Таторк! – крикнула Элеонора. – Таторк, иди сюда.

В проеме двери появился запыхавшийся доктор.

– Еще один труп? – взволнованно вопросил он. – Не потащу!

– Таторк, найди кабель и подключи скафандр Виктора к сети, – приказала Элька. – Ты же не хочешь, чтобы наш гость замерз.

– Это не гость, это дарлок. Мертвяк! Мертвые не простужаются!

– Быстро, – ласково улыбнулась королева. – Быстро, я сказала.

Таторк обиженно насупился, непонимающе пожал плечами и, взяв с полки фонарик, отправился в складские помещения в надежде найти там что-нибудь подходящее.

– Есть будешь? – спросил Дифор. Как истинный офицер, он всегда считал своей первейшей обязанностью накормить подопечных. Все остальные вопросы были вторичны.

– От обычной пищи для меня нет никакой пользы, – посетовал Виктор. – Хотя набить брюхо было бы неплохо.

– Я сейчас, – Дифор исчез в подсобке вслед за Таторком.

– Как от «хвоста» оторвался? – на всякий случай поинтересовалась Элька, хотя отлично понимала, что, если бы существовала самая мизерная вероятность слежки, Виктор бы здесь не появился.

– Пришлось убить, – коротко ответил Виктор и, немного помолчав, добавил: – Всех.

– «Жучки»?

– Все «жучки» ношу с собой, – усмехнулся Виктор.

– А как же… – Элеонора обеспокоенно посмотрела на дверь и потянулась к бластеру.

– Я разгромил контрольный центр, – мрачно похвастался Виктор и показал пятна крови на рукавах. – Не думаю, что у них есть резервный.

Элька удовлетворенно кивнула. Она медлила с самым главным вопросом. Внезапно бункер озарился алой вспышкой. Виктор вскочил на ноги, сжимая в руке «эстрих» с окровавленной рукояткой. Элеонора инстинктивно спряталась за его спину. Их испуг оказался напрасным. Ничего страшного не случилось, просто Дифор, не придумав лучшего способа разогреть консервы, без лишних затей обстрелял их из огнемета.

– А это наш лучший пилот, – прокомментировала Элька, пародируя старый рекламный ролик. – Кулинар из него, конечно, хреновый, зато он прекрасно водит звездолеты.

Доски от упаковочных ящиков догорали среди вздувшихся и полопавшихся банок. Дифор задумчиво чесал затылок и бормотал что-то про неисправный вентиль. Виктор отобрал у него огнемет и сел на табуретку, поставив массивное оружие стволом вверх и зажав его между коленями. Затем он отрегулировал струю так, чтобы ее высота не превышала метра, и сдернул с рук перчатки. Элька с ужасом увидела посиневшие пальцы. Похоже, тепловой генератор в его скафандре перестал работать уже довольно давно.

Виктор сунул ладони прямо в огонь и заурчал от удовольствия.

– Замерз, как немец под Сталинградом, – радостно сообщил он и скинул шлем. – Очень глупая мутация, доложу я тебе. Пока ты могуч и неуязвим, ничего не соображаешь. А как только мозги немного оживают, снова становишься мягким и пулепробиваемым мерзляком.

Огромные глаза пугающими дырами чернели на белом, как мелованная бумага, лице Виктора. Истончившиеся черты делали его похожим на престарелого аристократа или на вампира в крайней степени измождения. Таким своего друга Элька еще никогда не видела. Виктор приблизил нос к пламени. Ресницы, брови и остатки волос на голове начали тлеть, но он не обратил на это внимания.

– Я нашел клон Жака, – сказал Виктор, когда его щеки немного порозовели. – Мы похитим его и поменяем на настоящего. Я уже знаю, где подготовить засаду. Мы перехватим лифт, когда короля будут конвоировать изЦитадели к эшафоту. Там только одна шахта, и мы сможем легко…

– Нет, – покачала головой Элька. – Лучше поменять их прямо на эшафоте, а сегодня ночью мы с Дифором наведаемся в магазинчик радиотоваров «Чижик и компаньоны». Потом навестим Государственный банк Эстеи. Твой клон понадобится нам немного позже.

– Ты предлагаешь похитить Жака во время казни? – Виктор поднял с пола консервную банку и, ловко орудуя своим «эстрихом», вскрыл ее. – Самоубийство, по-моему. Не знаю, что из этого получится, но, вообще-то, как знаешь. Наглость – второе счастье. Может быть, нам повезет.

– Я очень рада, что мы снова вместе, – она подошла к нему и положила ладонь на голову. Сильный жар заставил ее почти сразу отдернуть руку, но Виктор был благодарен и за мимолетную нежность. – Я приношу тебе одни несчастья, Блин, – вздохнула Элька. – Прости меня. Ты так часто спасал меня… Это уже стало закономерностью. Я знаю, ты любишь меня, – на ее глазах выступили слезы. – Но я не могу ответить тебе взаимностью. Извини, что я могу сделать для тебя?

Виктор ладонью зачерпнул из банки кипящую пахнущую мясом жижу. Привычный вкус заполнил рот и приятно отяжелил желудок. Зачастую лишенные еды люди пьют много воды, чтобы победить невыносимое чувство голода. Мутанты в подобных случаях поглощают абсолютно бесполезную для них человеческую пищу.

– Не молчи, Блинчик, – взмолилась Элька.

– Когда я ем… – прочавкал Виктор.

– Прекрати!

– Позволь мне оставаться рядом с тобой, – улыбнулся Витя, – и вытаскивать твою красивую задницу из передряг, в которые ты вечно вляпываешься. Не помню, с каких пор, но эта деятельность стала смыслом моей жизни. Моей профессией.

Элеонора разрыдалась. Капитан Дифор тактично скрылся за дверью. Негоже подданному видеть свою королеву в минуту слабости.

Адмирала Криспуса не оставляли дурные предчувствия. Прошло уже много веков с тех пор, как флот гридеров покидал тихие безопасные доки и в полном составе выдвигался к далекому враждебному миру, находящемуся под протекторатом самого Кибер-Императора. Все эти века мозг Криспуса провел в замороженном состоянии. Экипажи звездолетов, которыми он сейчас управлял, тоже много лет пребывали в блаженном состоянии анабиоза. Гридеры давным-давно отказались от претензий на всегалактическое доминирование, но благоразумно не уничтожили свой боеспособный флот, сохранив его в неизменном виде.

Нынешние обитатели Галактики уже не помнили ужас сокрушительных гридерских атак. В старые добрые времена, чтобы сломить сопротивление непокорных миров, сумрачный гений гридеров обрушивал на врагов сонмы изощренных вирусов, которые поднимали мертвецов из могил и превращали внутренности живых людей в ненасытную кровожадную слизь. Мириады бурно плодящихся уродливых монстров пожирали защитников крепостей и превращали улицы городов в кровавый ад. А потом космический флот низвергал шквал очистительного огня на последние очаги сопротивления. Похоже, пришло время напомнить Галактике о военном могуществе гридеров.

Корабли-матки, скрытые темпоральными экранами, неторопливо занимали позиции, блокируя Эстею. Проворные катера-минеры тщательно и споро расставляли мощные мины вокруг имперских крейсеров и орбитальных крепостей планеты. Когда пелена невидимости спадет, враги поймут, что проиграли, и скорее всего, предпочтут сдаться на милость победителя. Сам Криспус на месте командования противника так бы и поступил. Несмотря на прошедшие века, имперцы так и не научились маскироваться. Все их корабли отлично фиксировались радарами гридеров.

Тело Криспуса покоилось в просторном кресле. Карта предстоящего боя транслировалась прямо в его мозг. Он прекрасно видел и свои и чужие звездолеты, а его не мог видеть никто. Никто не сумел освоить непревзойденную технологию телепатического видения. Вон тот фрегат неплохо спрятан, но он не может полностью укрыться темпоральным полем. Иначе он сразу ослепнет, а то и выпадет из потока времени и станет легкой добычей врагов. Гридерские же звездолеты, пользуясь телепатическим видением, могли себе позволить полностью выйти за пределы трехмерного пространства и создать вокруг себя абсолютно непроницаемые капсулы.

– Десантные корабли на исходную! – приказал Криспус, и пятьсот звездолетов, похожих на огромные бочки, заняли позиции над крупнейшим континентом Эстеи. Десять миллионов големов высадятся на поверхность планеты в течение пяти минут. В их маленьких головках записана только одна задача – захватить Исток Сущего. Обычную женщину, портрет которой постоянно находится перед внутренним взором адмирала. Именно это довольно простое на первый взгляд задание, из-за которого посчитали возможным расконсервировать весь флот, и вызывало в душе Криспуса чувство беспокойства. А заявление Проконсула, что адмирал Криспус может пожертвовать всем ради Истока, заставляло старого вояку вибрировать от бешенства. Отдать столько великолепных звездолетов за самку, разумность которой весьма сомнительна?! Бред!

Но приказ есть приказ. Големы окружат город, где зафиксировано появление Истока. У них будет только холодное оружие, ибо Исток Сущего должен быть захвачен живым. Они убьют всех, кто попытается помешать им, и обязательно выполнят поставленную задачу. Адмирал не сомневался, что во время этой операции он не потеряет ни одного корабля. И имперский флот, и орбитальные крепости устарели даже для тех далеких времен, когда Криспус последний раз покидал холодильную камеру, и если они не сдадутся сразу, то будут быстро уничтожены огнем плазменных орудий. Адмиралу даже захотелось, чтобы имперцы немного покочевряжились. Он соскучился по настоящему звездному бою. Когда сгустки бушующей энергии мечутся по самым замысловатым траекториям, когда невидимые лучи выжигают огромные дыры в бортах вражеских кораблей, заставляя их истекать мгновенно замерзающим воздухом.

«Убрать щит!» – подумал Криспус, и его флагманский корабль вывалился в зону оптической видимости. Корабли противника, казалось, вздрогнули от неожиданности. Дернулись конуса радарных антенн, звездолеты начали разворачиваться наиболее защищенными частями к внезапно появившейся цели.

– Всем боевым кораблям в окрестностях Эстеи! – Голос старого адмирала грохотал во всех радио– и грави-диапазонах, глуша несущие частоты и подавляя радары. – Я адмирал Криспус. Приказываю всем оставаться на местах. Любое движение орудийных башен или изменение курсов ваших кораблей будет считаться нападением на гридерский флот и караться уничтожением.

– Из какого пыльного склепа вы выпрыгнули, адмирал? – с издевкой поинтересовался чей-то голос. Криспус без труда определил, что сигнал идет с самого большого звездолета, застывшего, подобно могучему утесу, на приличном удалении от Эстеи. – Я изучал ваши блестящие операции еще в школе и всегда думал, что вас давно похоронили с почестями.

– Кто говорит?

– Генерал третьей ступени Демс. Я командую имперской эскадрой, а с недавнего времени и орбитальными крепостями Эстеи. Чем могу помочь, адмирал?

В жилах Криспуса вскипела гордая кровь древних гридеров.

– Послушай, амеба. Ты еще не существовал даже ввиде сперматозоида, а я уже ломал хребты твоим предкам. Сейчас я высажу десант на планету и заберу там кое-кого. Не смей мне мешать.

Криспус надел на лысую голову металлический обруч, больше похожий на корону. В золотистом кольце заключалась уникальная система управления крупными группировками звездолетов. Видимое пространство резко раздвинулось и, если раньше адмирал наблюдал поле боя как бы внутри себя, то теперь оно расширилось до естественных размеров, а сознание Криспуса стало вполне соразмерным огромному объему пустоты с песчинками звездолетов. Теперь он мог видеть одновременно тысячами радаров. Каждый корабль стал частицей его самого. Он точно знал, какие торпеды заряжены в каждый торпедный аппарат. Чувствовал каждую ракету на пусковой установке, ощущал напряжение стволов плазменных орудий. Он превратился в многорукое, многоглазое чудовище, готовое растерзать любого, кто посмеет помешать его планам.

– Высшая готовность! – торжественно провозгласил Криспус, отрешаясь от суеты бренного мира. С этой минуты любое сомнение или тень страха может обернуться поражением.

– Ваши корабли оснащены устаревшей системой маскировки, адмирал, – высокомерно изрек генерал Демс. – Я предлагаю вам немедленно покинуть сектор Эстеи и вернуть вашу банду летающих мертвецов на то кладбище, откуда они выползли. Иначе я боюсь, что мне придется слегка испортить пару экспонатов из вашего передвижного музея древностей. Убирайтесь! Эстея признала протекторат Империи, и мы будем защищать ее!

Криспус мрачно улыбнулся.

– Атака! – прошептал он.

Миллионы ракет скользнули в пусковые установки, тонны жидкого азота обрушились на стволы пушек, замораживая их перед плазменной накачкой. Стаи штурмовиков сорвались со стартовых площадок, окутав неповоротливые тела кораблей-маток грозно мерцающими облаками. Со всех гридерских звездолетов одновременно соскользнула завеса невидимости. Армада нетерпеливо ожидала конкретных целеуказаний. Но противник исчез! Многочисленный рой имперских кораблей пропал вместе с орбитальными крепостями.

– По последним координатам, – решил Криспус. Стаи ракет устремилась к тому месту, где еще недавно находился имперский флагман. Они пронзили пространство и самоликвидировались, не найдя цели. Словно лопнули от бессильной злости.

Крепости в отличие от кораблей не могут быстро маневрировать. Десяток лазерных лучей толщиной в километр ударил в точку, где только что располагалась самая уязвимая орбитальная крепость. Не встретив препятствия, испепеляющие стрелы обезобразили черными отметинами мирный лик планеты. Там, где лучи попали в поверхность океана, вспухли гигантские грибы перегретого пара. Они быстро превратили изумрудно-голубой мир в скучное белесое пятно на фоне черного пространства. Планета словно побледнела от боли.

– Старею, – огорчился адмирал. – Лазером по невидимому объекту? Я, действительно, экспонат.

К скрытой электромагнитными полями крепости устремились неторопливые торпеды. Со всех сторон одновременно. Криспус представил себе, как сходят с ума компьютеры, как ревут сирены, как люди, толкаясь и крича от ужаса, бегут по узким коридорам к немногочисленным спасательным капсулам. Никому из них не удастся остаться в живых.

Взрывы торпед образовали аккуратную сферу, центром которой была невидимая крепость. Дым быстро рассеялся в потоке солнечного ветра, и на фоне израненной планеты проступили очертания орбитального укрепления. Адмирал немедленно просканировал ее конструкции. Ни одного повреждения!

Вторая атака оказалась более удачной. Из ста тысяч торпед, начиненных специальными бактериями, до дели добралась только одна, и то в виде осколков. Но этого было вполне достаточно. Всего за несколько секунд злобные быстроразмножающиеся микроорганизмы заразили собой все металлические конструкции крепости. Еще через пару мгновений на месте грозной космической твердыни осталось лишь жалкое бурое облако, состоящее только из ненасытных бактерий. Через облако на субсветовых скоростях промчалась эскадра гридерских бомбардировщиков, улепетывающих от имперских перехватчиков. Враги гридеров не изучали историю. Пожалеть об этом они не успели. Бурое облако мгновенно переварило их стремительные летательные аппараты. Гридерам бактерии повредить не могли. Материал их кораблей был ядовит для любых видов боевых микроорганизмов.

Острая боль пронзила мозг Криспуса. Так система управления информировала адмирала о безвозвратных потерях. Ударный корабль-матка, прорывавший оборону планеты со стороны полюса, сошел с ума. Сверкая навигационными огнями, он торжественно рушился в плотные слои атмосферы. Криспус попытался соединиться с центральным постом звездолета. Его панические запросы встретила мертвая тишина. Сканирование показало, что целостность обшивки корабля не нарушена. Экипаж не впал в панику и исправно исполняет свои функции. Двигательные системы работают превосходно. Только почему-то вся дежурная вахта на мостике убеждена, что Эстея находится на три тысячи километров дальше, чем на самом деле. Звездолет вздыбил плиты замерзшего льда до самых небес и величественно погрузился в холодные воды. Двигатели продолжали работать до тех пор, пока корпус звездолета не был раздавлен о базальтовое дно приполярного океана.

Снова боль. Корабль дальней разведки без предупреждения ушел со связи. Его дюзы еще выбрасывали сгустки плазмы, локационные станции по-прежнему излучали гравиволны, но звездолет стал неуправляемым и необитаемым, как глупый астероид, мчащийся из ниоткуда в никуда. Череда болезненных уколов. Количество ведущих бой штурмовиков и истребителей упало с трех тысяч до двух сотен. Жесткое излучение каким-то образом пробивало защитные поля маленьких кораблей, умертвляя пилотов. Большие звездолеты, лишившись прикрытия и став уязвимыми для ударов вражеских бомбардировщиков, ушли в глухую оборону. Полная сферическая защита быстро сжирала их энергоресурсы. Исход боя стал предрешенным. У гридеров еще хватит сил, чтобы сжечь пару крепостей и даже чтобы уничтожить неприятный флагман, но на окончательный результат побоища эти подвиги не окажут никакого влияния. Невидимый враг истреблял гридерский флот легко и непринужденно, будто ломал сухой камыш в пойме обмелевшей реки. По-видимому, имперцы и их союзники применили неизвестное гридерам оружие. Продолжать бой стало бессмысленным. Вовремя прекратить битву – это не трусость, это способ сохранить силы для будущих побед. А новые потери несут только новую боль. Медлить нельзя.

Неуклюжие десантные корабли ринулись к планете. Ценой потери десяти миллионов големов Криспус решил отвлечь внимание противника. Хитрость удалась. Огонь имперцев и всей орбитальной артиллерии сосредоточился на бочкообразных звездолетах. Ни одному из них не удалось войти в атмосферу Эстеи. Залпы плазменных орудий испепелили даже крупные обломки. В память о погибших биороботах над ночной стороной планеты разразился метеоритный дождь, и каждая падающая звездочка символизировала неразумную тварь, похожую на человека и беззаветно преданную гридерам.

– Все на базу! – приказал Криспус своим звездолетам и традиционно обратился к противнику: – Генерал третьей ступени Демс, я, адмирал Криспус, прекращаю бой и признаю свое поражение. Надеюсь, Каноны не утратили силы за последние века?

– Безусловно. В соответствии с Канонами, спасенные гридеры будут доставлены в любой нейтральный мир по их выбору, – Демс волновался и говорил слишком быстро. Казалось, он еще не почувствовал себя победителем. – Адмирал Криспус, в том, что сейчас произошло, нет вашей вины.

– Я слишком стар, чтобы принимать утешение от врагов.

– Адмирал, я до конца своих дней буду гордиться тем, что имел честь скрестить с вами клинки. Прощайте.

Жалкие остатки непобедимой гридерской эскадры стали невидимыми. Корабли дружно изменили курс и на предельных скоростях разлетелись в разные стороны. На поле боя остался только гридерский спасательный рейдер. Нарочито неуклюжий и медлительный, он деловито подобрался к объятому пламенем имперскому крейсеру и высадил на раскаленную броню свой мирный десант. Спасательные катера имперцев начали торопливо прочесывать поле боя, собирая тех немногих, кто остался жив. Своих и чужих без разбора. У спасателей свой устав, свои принципы и свой патриотизм, и ни один самый кровожадный флотоводец не смеет мешать их милосердной работе. Ибо каждый может оказаться один на один с пространством. А когда ты раненный и беспомощный болтаешься в пустоте, зажимая онемевшей рукой дыру в скафандре и чувствуя, как холодный космос подбирается к твоему сердцу, тебе всё равно, кто спасет твою жизнь и вернет тебя домой. Друг или враг. Тем более что Каноны не запрещают тебе вновь взяться за оружие. Но захочешь ли ты убивать тех, кто тебя спас?

Адмирал устало снял с головы обруч управления и снова оказался в тесной рубке флагманского корабля. Его звездолет был самым скромным в эскадре. Неуязвимым его делали толстые бронеплиты, мощные двигатели и очертания безобидного тральщика. Никакого оружия, ибо его оружие – весь флот. Сейчас он безоружен. Треть флота погибла, а противник понес очень незначительные потери. Задание не выполнено. Подобного разгрома Криспусу еще не приходилось переживать. Он положил руки на подлокотники и откинулся в кресле. Адмирал уже принял решение и приговорил себя к изгнанию. Он не вернется на базу.

Тонкие сухие пальцы быстро ввели курс – самая дальняя галактика во Вселенной. Та самая, звезды которой уже погасли и где вокруг черных дыр вертятся чудом уцелевшие безжизненные планеты. Расход топлива – минимальный. Скорость чуть выше световой. Этот путь займет не одну тысячу лет, и если Криспусу суждено будет вернуться, то он еще сможет совершить прогулку среди пыльных руин главных имперских городов. Это, возможно, утешит его растоптанное самолюбие.

Стены кабины покрылись инеем. Температура быстро падала. Криспус впрыснул себе в вену усыпляющий раствор и с блаженной улыбкой закрыл глаза. Ему предстоял долгий сон.

– Зря мы не взяли с собой Виктора, – посетовал Дифор, опасливо поглядывая на серую громаду Государственного банка Эстеи. В соответствии с таинственным Элькиным планом им сейчас предстояло войти внутрь этого мрачного здания.

– Виктор ранен, вымотан и в своем дурацком скафандре будет только путаться у нас под ногами, – сказала королева и двинулась через улицу прямо к высоким чугунным дверям главного входа.

– Куда? – Капитан поймал ее за рукав грязного комбинезона.

– Мне нужно подержать в руках корону, – пожала плечами Элька. Вид у нее был совершенно небоевой: поникшие плечи, спутанные волосы. Под мышкой сверток, карманы оттопырены купленными у Чижика радиоконтактами. В опущенной руке легкий пехотный лучемет. Кроме него, из военной амуниции у королевы имелась только пластина с покрытием, отражающим лазерные лучи. Она болталась на перекинутой через шею цепочке, прикрывая грудь. Защитная система для дилетантов, которые уверены, что профессионалы с хорошо поставленной рукой всегда стреляют в сердце. На самом деле профессионалы обычно целятся в живот или в лоб чуть правее переносицы. Сам Дифор всегда стрелял в живот. Так труднее промахнуться и противник гарантированно выходит из боя. Добить его можно и позже.

– Там двадцать охранников, – непроизвольно прошипел Дифор. – В тяжелых скафандрах, между прочим.

– Неужели ты трусишь? – удивилась Элеонора. – Я думала, тебе неведом страх.

– Страх неведом только идиотам, – обиженно огрызнулся Дифор. – Я не самоубийца.

Элька приблизилась к нему вплотную и внимательно посмотрела в глаза. Капитан упрямо насупился.

– Поверь мне, – одними губами прошептала она. – Я знаю, что делаю. Держись за моей спиной, и всё будет в порядке.

– Приказ королевы – высший закон, – вздохнул капитан. – Пойдем.

– Я не приказываю.

– Просьба королевы – священна.

Они зашагали к зданию банка. Синхронно печатая шаг, нога в ногу, плечом к плечу, похожие на сросшихся локтями сиамских близнецов. Два параллельных луча дружно ударили в массивные двери. Металл мгновенно разогрелся, и два багровых пятна слились в одно. Расплавленное железо засверкало ослепительными горячими каплями. Элька и Дифор не жалели энергии. Капитан точно знал, что при столкновении легковооруженного пехотинца с солдатом в тяжелом скафандре время жизни первого составляет приблизительно две секунды. Это означало, что запасной обоймы ему хватит до конца жизни.

Бластер Элеоноры выдохся немного раньше, но она продолжала давить на курок, пока Дифор стрелял. Два одинаковых движения, и на булыжную мостовую со звоном упали два разряженных аккумулятора. Двойной щелчок, и ночные посетители Государственного банка снова готовы к бою.

Дифор пнул подошвой раскаленную створку. Дверь послушно распахнулась.

– Семь, – Элька быстро сосчитала противников, выстроившихся на галерее сверху. – А где остальные?

– Одеваются, – буркнул Дифор. – В скафандрах высокой защиты чертовски неудобно спать.

– Жить надоело?! – Громоподобный голос одного из охранников несколько раз отразился от стен просторного вестибюля. – Зачем дверь сломали?

– Сдавайтесь! – потребовала Элеонора. – Я законная королева этой планеты и пришла забрать свою собственность.

От такой наглости начальник охраны слегка растерялся и не сразу нашелся, чем ответить. Однако после небольшой заминки встречный аргумент отыскался. Несколько испепеляющих лучей пронзили воздух за спинами Элеоноры и Дифора, отрезая их от выхода.

– Положите оружие, сделайте два шага вперед и лягте на пол лицом вниз! – приказал всё тот же голос. – У вас есть пять секунд для спасения ваших жалких жизней, придурки. Время пошло!

– Зачем мы сюда приперлись? – простонал Дифор.

– Драться! Тебе лучше отойти подальше, – Элька стиснула зубы и подняла лучемет. Выстрел из бластера впился ей в грудь. Защитная пластинка засияла золотистым светом. Брызги горячего металла полетели в разные стороны.

Дифор упал на мраморные плиты и быстро покатился к ближайшему укрытию. Выстрелы оставляли на мраморе черные отметины в миллиметре от его головы. Охрана стреляла спокойно и без спешки, как в тире, а Дифор ничем не мог им ответить. Если бы он на секунду замер и прицелился, то от него немедленно осталось бы только бесформенное пятно на благородном камне.

До безопасного местечка под лестницей Дифор добрался, как ни странно, без потерь. Судя по всему, охрана и не пыталась его убить. Они просто развлекались. В последнее время высшим шиком у эстейских солдат стала меткость, и в соответствии с новомодными поветриями они пытались отстрелить у Дифора уши, перед тем как прикончить окончательно. Капитан перевел дыхание, с ностальгией вспоминая старые добрые времена, когда первостепенной доблестью в глогарском гарнизоне считалось умение выжрать пять кружек пива в одно рыло и не обмочиться.

Дифор оглянулся. Элька корчилась на полу, пытаясь сбросить с груди раскаленную пластину. Обезумев от боли, она совсем забыла про цепочку, перекинутую через голову. С верхней галереи раздавался беззлобный смех, и время от времени оттуда же сверкал новый луч, направленный на проклятую пластину. Какой-то мерзавец не давал остыть металлу, сжигающему Эльке грудь.

Дифор скрючился под лестницей, прижав к животу бесполезный «эстрих». Его взгляд уже в сотый раз обежал просторный холл банка в бесплодной надежде найти средство к спасению. К глубочайшему сожалению капитана, банкиры не хранили здесь боеприпасы или, скажем, бочки с керосином. Тогда он мог бы красиво расстрелять их. Взрыв отвлек бы внимание охраны, и он вытащил бы Эльку из-под обстрела.

Элеонора закричала. Громко и жалобно. Дифору стало страшно. Умирать всегда страшно. Он выбрался из своего убежища, сделал несколько безумно тяжелых шагов и встал на линии огня, закрывая собой королеву. Черные жерла лупперов смотрели ему в лицо. Дифор прищурился, боясь, что враги разглядят его расширенные от ужаса зрачки. Сердце отчаянно билось о ребра, словно спешило отстучать все удары непрожитой до конца жизни. Капитан неспешно поднял свой бластер, тщательно следя за тем, чтобы кончик ствола не подрагивал.

– Рад видеть перед собой капитана Дифора! – прогромыхал голос, который предлагал им сдаться. – Минуту назад кто-то ползал тут на четвереньках. Будем считать, что это были не вы.

– Не имею чести знать твое имя. Представься! – потребовал Дифор. Он слышал сам себя как будто со стороны. Наверное, перепуганная душа уже частично покинулa тело.

– Мир-Йот, командир десантной группы его величества. Вы отправили меня на побывку по случаю рождения дочери, а меньше чем через месяц «Эльсидора» погибла имеете со всем экипажем. Как вам удалось выжить, капитан?

– Мне не удалось выжить, Мир-Йот.

– Хорошими деньгами можно оплатить и воскрешение из мертвых, но, боюсь, следующая смерть будет для вас последней. Я обязан вам жизнью, поэтому прошу вас: уходите. Вашей спутнице придется остаться здесь. Она очень похожа на королеву Элеонору, и мы вынуждены ее задержать.

– Один я не уйду! – крикнул Дифо.

– Я горжусь вами, капитан, – Мир-Йот вскинул луппер. – Вечная вам память.

Чья-то рука легла на плечо Дифора и грубо оттолкнула в сторону. Ствол луппера дрогнул и сместился, меняя цель. Элька встала рядом с капитаном. Она исподлобья смотрела на галерею, где замерли готовые к бою охранники. Дифора поразил жесткий, почти безумный взгляд королевы. Пожалуй, ему еще не приходилось видеть ее такой разъяренной. Она выставила перед собой растопыренную пятерню, словно собиралась выцарапать глаза Мир-Йоту. Ее рот слегка приоткрылся.

– Убейте ее! – истерично скомандовал кто-то. – Она – ведьма!

Истошный визг полоснул по ушам. Элькина рука засветилась. Ударная волна отшвырнула Дифора к стене. В глазах потемнело, но он успел заметить, как неведомая сила припечатала командира десантной группы к потолку. Шквал горячего воздуха заставил Дифора прижаться к полу и закрыть голову руками. Он чувствовал, как под ладонями тлеют волосы, как подрагивает пол. Слышал, как вздыхают лупперы, освобождаясь от чудовищных сгустков энергии, скопившихся в конденсаторах. От грохота обрушившейся галереи заложило уши. В ноздри полезло мелкое мраморное крошево и кирпичная пыль.

Всё стихло. Дифор подумал, что оглох или, того хуже – умер и, самое страшное, даже не заметил этого. Он прислушался. Всё-таки какие-то звуки в окружающем пространстве присутствовали. Тихий женский плач напоминал журчание родника рядом с погибшим от извержения городом. Дифор подумал именно о мертвом городе, когда открыл глаза и стряхнул пыль с ресниц.

Трупы охранников вперемежку лежали на груде камней, оставшейся от роскошной галереи. Из трещин в раздавленных скафандрах сочилась густая, почти черная кровь. Живых не было. Чудовищная сила обрушилась на этих людей и безжалостно погубила их. «Не знавший милости к врагам, да не познает милости к себе», – потрясение прошептал Дифор слова из «Вечных скрижалей Мудрости».

Элеонора стояла на коленях, прижав ладони к шекам, я тихо плакала. Капитан подошел к ней и положил руку наее взъерошенную шевелюру.

– Ты всего лишь защищалась, – прошептал он.

– Ты когда-нибудь давил ногами цыплят? – всхлипнула Элька и размазала слезы по лицу. Соленая влага смешалась с кирпичной пылью и оставила кроваво-красные разводы на коже.

– Никогда не испытывал такого желания, – удивился Дифрр.

– Почему? – Она шмыгнула носом и сама ответила на свой вопрос: – Потому, что они живые. Понял?

– Я видел достаточно дряни на этом свете, и по больней части она была живой, – с сомнением возразил каштан.

– Всё живое – священно! – Элька смахнула слезинки с покрасневших глаз, подняла с пола свой таинственный сверток и целеустремленно, не оглядываясь, полезла на второй этаж по остаткам лестницы.

«Она сошла с ума», – с тоской подумал Дифор и оглянулся на перемолотое потусторонней мощью подразделение космодесантников. Еще пять минут назад эти парни, не особенно рискуя собой, могли взять на абордаж имперский крейсер, а сейчас… «Я тоже сошел с ума, – решил капитан. – То, что я вижу, не может существовать в реальном мире. Лучше об этом не задумываться». Он быстро вскарабкался на остатки галереи по торчащим из стен обломкам брусьев и уперся носом в ствол луппера. От неожиданности Дифор чуть не свалился обратно на груду кирпичей. Палец охранника застыл на спусковом крючке, рядом с прицельной мушкой моргал индикатор готовности к выстрелу, но человек сохранял полную неподвижность.

– Ты где? – раздался Элькин голос из коридора за спиной охранника.

Дифор осторожно обошел окаменевшего человека и поспешил за своей королевой.

– Что с ним? – спросил он, догнав Элеонору уже на лестнице, ведущей на четвертый этаж.

– Понятия не имею, – она пожала плечами.

– Что, вообще, происходит? – Дифор схватил ее за рукав и повернул к себе. Их взгляды встретились. Черные, как ночное небо, зрачки Элеоноры смотрели спокойно и уверенно. Нечеловеческая мудрость и мощь давили на сознание. У Дифора перехватило дыхание, будто он заглянул в пропасть и узрел лик бездны. Капитан стиснул зубы, стараясь не отвести взгляд, но неведомая сила заставила его покорно склонить голову.

– Я сама многого не понимаю, – тихо призналась Элька, учтиво освобождаясь от ослабевшей руки капитана. – Я знаю только то, что меня невозможно убить. Можно пытать, издеваться, но убить нельзя. Почему так – загадка.

– Значит, ты не можешь контролировать свою силу? – разочарованно вздохнул Дифор.

Она кивнула.

– Жаль, тогда бы у нас не было проблем со спасением Жака. Да и Эстею смогли бы защитить, конечно, если гридер не соврал и ей действительно грозит гибель.

– Дай мне срок, и я всё вспомню. Временами я начинаю осознавать нечто… – Элеонора помолчала. – Тогда мне становится страшно, и я боюсь сделать следующий шаг.

– Тебе придется, – печально констатировал Дифор. – Тебе придется не только сделать шаг, но и пройти до конца всю дорогу.

Элеонора отвернулась и поспешила дальше. На пятом или шестом этаже они остановились у большой вывески: «Общенародная выставка». Красочный плакат на стене содержал необходимое пояснение для несознательных граждан новой республики: «Сокровища падшей короны и прочие побрякушки разложившейся элиты Эстеи наглядно демонстрируют никчемность ушедшего режима».

– Плебеи! – процедил Дифор, быстрым зигзагом лазерного луча срезая дверные петли и толкая плечом дверь, преграждающую вход в выставочный зал. Железные створки со страшным лязгом обрушились на бесценный паркет.

– Поаккуратнее нельзя? – прошипела Элеонора.

– После того, что ты устроила? – Дифор обворожительно улыбнулся. – Все горожане уверены, что началась ядерная война, и отправились на кладбище копать себе могилы.

– Ошибаешься, – она покачала головой. – Думаю, у нас возникнут большие трудности, когда мы будем уходить отсюда.

– Мы еще не пришли, а ты уже думаешь о том, как нам уходить.

Вспышка выстрела опалила их лица. Стрелок не успел второй раз нажать на курок. «Эстрихи» Элеоноры и Дифора сработали одновременно. Рассеченное на три неравные части тело охранника шмякнулось на пол. Это был простой пехотинец, и тяжелый скафандр ему не полагался.

– Ополченец, – презрительно буркнул капитан, входя в выставочный зал. – Нашел, с кем связываться, идиот.

Дифор буквально ощупал взглядом каждый угол, каждый закуток, каждую занавеску. Спрятаться в просторном помещении было совершенно негде, и мертвый охранник являлся единственным ночным обитателем общенародной выставки. С потолка струился мягкий, не оставляющий теней свет. Вдоль стен высились стенды с экспонатами, похищенными из королевской сокровищницы. Золотые статуэтки, слитки гравитрона, украшения из нерадиоактивного урана – очень тяжелые, дорогие и некрасивые безделушки. В центре помещения, на малахитовом пьедестале под искрящимся куполом локального силового поля покоилась королевская корона, главный символ монаршей власти.

– Зачем тебе корона? – спросил Дифор, с почтением разглядывая массивный серебристый обруч.

Элеонора прямо на полу развернула сверток, который всё время таскала с собой. Внутри грязной тряпки оказался нейрорепликатор.

– Я не расслышал, зачем, ты сказала, тебе нужна корона? – вновь настойчиво поинтересовался Дифор. Он считал, что теперь имеет право узнать подробности Элькиного плана.

– А я еще ничего не сказала, – королева развернула моток проводов с резиновыми пластинами на концах и внимательно их осмотрела. – Эта штука умеет копировать сознание, – сообщила она Дифору то, что он и так прекрасно знал. – Ага, вот это вход, – Элька взяла в руку две пластины и зубами перекусила провода. – Датчики! – Она потрясла обрезками перед носом капитана. – Их мы установим внутри короны и, когда Жаку будут отрубать голову, похитим его сознание.

Она хитро взглянула на Дифора и зачистила провода, опять использовав для этого зубы.

– Зачем такие сложности? – Капитан опешил от неожиданности. – Установка может не сработать. Датчики могут заметить. В конце концов, неизвестно, наденут ли на него корону. Не лучше ли будет перехватить Жака по пути из Цитадели к эшафоту? Или отбить его прямо на площади? В Глогаре много людей, сохранивших верность королю. Я могу связаться с ними.

– Нет, – Элеонора внимательно посмотрела на своего друга. – Муратон не выпустит Жака из Цитадели живым. Мы получим либо тело с удаленными жизненно важными органами. А может быть труп, накачанный по горло зомбирующими наркотиками, который сможет только дойти до плахи и безропотно положить голову под топор палача. Либо организм Жака, на случай побега, нашпигуют радиоуправляемыми капсулами со взрывчаткой. При помощи репликатора мы сможем вырвать короля даже из полумертвого туловища. Даже из отрубленной головы.

Элька достала горсть черных шариков с тоненькими усиками антенн. «Радиоконтакты, – вспомнил Дифор. – Она вставит их в разрывы проводов. Но смогут ли они полноценно транслировать сигнал?»

– Ты хочешь скопировать сознание Жака и поместить его в тело клона, которого Виктор нашел на ярмарке, – додумал капитан окончание Элькиного плана. – Но это будет другой человек!

– Если он будет один, то это неважно, – отмахнулась Элька.

– Слишком сложно. Не получится, – Дифор безнадежно махнул рукой. – И почему ты уверена, что его будут казнить именно в короне?

– Безусловно. Жак – король. Муратон хочет казнить именно короля. Это сакральное деяние. Магия передачи власти. Как ты можешь не понимать таких простых вещей? – Элеонора с жалостью посмотрела на своего верного, но весьма недалекого друга. – Иди лучше поищи, где отключается локальное поле над короной, – попросила она, едва сдерживая сарказм.

– Зачем искать? – Дифор достал лучемет и направил ствол в пол. Запахло жженым деревом. В дорогом паркете образовалась круглая дыра с обгорелыми краями. Сквозь нее виднелась комната на нижнем этаже. Капитан снизил мощность и снова выстрелил. На этот раз дыра получилась не сквозная, но довольно глубокая. Капитан, не выключая лучемет, медленно обошел стенд по кругу, рассчитывая на то, что если где-то протянут электрический кабель, то он его непременно перережет. До завершения кривоватой окружности оставалась всего пара шагов, когда силовое поле погасло. Вместе с ним исчезла и корона. Элеонора бросилась к золотому подносу, на котором она лежала, и быстро сдернула его со стойки, будто надеялась, что корона провалилась под него.

– Телепорт! – простонала она. Ее лицо исказилось до неузнаваемости, а обезумевшие глаза тупо вперились в пустой пьедестал.

– Нет, не телепорт, – Дифор покачал головой. – Голограмма. Муратон выставил для всеобщего обозрения голографическую фотографию короны. Очень подло с его стороны.

Элька с надрывом произнесла несколько слов на незнакомом капитану языке.

– Что? – переспросил Дифор, хотя догадался, что это просто ругательства. Кажется, он и раньше слышал их от Жака.

– Плохо дело, – Элька скрипнула зубами. – Похоже, придется брать Цитадель штурмом.

– Это невозможно. Даже, если ты прямо сейчас научишься контролировать свою силу, мы не сможем с боями пройти несколько километров хорошо защищенных подземных тоннелей.

На лестнице послышалось размеренное громыхание шагов. Поступь воинов в тяжелых скафандрах невозможно ни с чем перепутать. Элька грозно подняла руку и пошевелила пальцами. Ничего не произошло. Королева обиженно поджала губы.

– Нам не уйти, – огорчилась она. – Опять придется убивать.

– Шестой этаж, а лестница одна, – весело напомнил капитан. – Ты, конечно, можешь выброситься в окно. По твоей теории, с тобой ничего не должно случиться.

– Я тебя не брошу, – отмахнулась Элька и снова подняла растопыренную ладонь, но на этот раз в ее движениях не чувствовалось решимости и уверенности. Она была похожа на испуганного котенка, прикрывающегося лапкой от злобного пса.

– Они еще далеко, – улыбнулся Дифор. – У нас есть целая минута, чтобы подняться на крышу.

– Здесь или на крыше, всё равно придется драться, – Элеонора прислонилась к стенду. Ее щуплая фигурка выражала обреченность.

– Не надо унывать, твое величество. Лучшие мои годы прошли на крышах Глогара. – Улыбка Дифора стала еще шире. – Пойдем, я выведу тебя.

– Как? – Королева недоверчиво нахмурилась.

– Увидишь. Твой муж уже имел возможность убедиться в моих талантах.

Жак, он же король Тинор Четвертый, тихо выругался и облизал прокушенную губу. На языке появился солоноватый привкус. Король с отвращением сплюнул и дал себе слово взять себя в руки. Спонтанное самоедство изрядно уязвляло его самолюбие. Однако всегда, когда он в очередной раз осознавал безысходность своего положения, его челюсти сводила судорога и по подбородку начинала струиться кровь.

Когда кровотечение успокоилось, Жак снова впал в состояние глубочайшей задумчивости. Сегодня ему объявили дату казни. Официальное прощание с жизнью назначено на завтра. Жак не очень сильно удивился этой новости. Он давно ждал ее и ни на секунду не сомневался, что на плаху его потащат обязательно. Тоску навевала отнюдь не перспектива скорой смерти. В конце концов, не первый раз он смотрит в пустые глазницы костлявой твари. Случались времена и похуже, чем сейчас. Жака угнетал сам факт собственного бессилия. Попав в цепкие лапы Муратона, он мог рассчитывать только на подмогу извне и ничего не был способен сделать сам. Младенческая беспомощность была хуже самой смерти.

К огромному огорчению узника, охрана тюрьмы вела себя чересчур разумно. За всё время заключения ему не дали даже самого крошечного шанса. Ему даже не удалось придумать ни одного сколько-нибудь реального плана побега. Жак в миллионный раз осмотрелся по сторонам. Всё продумано до мелочей, будто и не люди делали. А ведь и на самом деле не люди, а мутанты.

Клетка, в которой он сидит, подвешена на толстых цепях в центре просторного, хорошо освещенного зала. Из всех стен, из пола и потолка торчат объективы видеокамер и стволы парализаторов. Единственный вход заложен кирпичами и, возможно, заминирован с внешней стороны. Еду Жаку не приносили ни разу. Провиант уже находился в клетке, когда он очнулся здесь после пленения. Хлеба и воды осталось еще на три дня. Положили с запасом. Наверное, боялись, что король исхудает и будет плохо смотреться на эшафоте.

После памятного боя во дворце Жак еще не видел ни одной живой души. Никто и никогда не входил в эту комнату. Наблюдение за узником велось исключительно через сторожевую видеосистему. Жаку даже оправляться приходилось под равнодушными прицелами объективов. Хуже всего то, что ему, скорее всего, уже не суждено увидеть нормальные человеческие лица. А как было бы прекрасно перед отбытием на берег мертвых обнять Эльку, пожать руку Дифору… Несбыточные мечты. Всю оставшуюся жизнь он будет смотреть в стеклянные глаза видеокамер. В лучшем случае ему посчастливится лицезреть тупые рожи охранников. А вот ликующие физиономии зевак, которые не упустят возможности проводить последнего короля Эстеи в его последний путь, Жак не увидит никогда. Он уйдет раньше и лишит Муратона возможности публично сорвать корону со своей отрубленной головы.

Ничтожным насекомым никогда не понять, в чем заключается смысл таких понятий, как благородство, подвиг, достоинство. Династия может утратить власть, Жак может потерять трон и лишиться самой жизни, но жизнь – штука временная, а честь, как и бесчестье, не имеет ограничений во времени и пространстве. Ее невозможно украсть, подделать или купить за деньги. Она добывается потом и кровью предков и не зависит от чинов и званий. Помощник ассенизатора очень часто бывает благороднее потомственного аристократа. Человек, выгребающий дерьмо, по крайней мере, приносит пользу обществу, а от богатого дармоеда, кичащегося своим происхождением, люди, в лучшем случае, получают красивый словесный понос. Жак готов был умереть, только бы никто и никогда не перепутал бы его с подобным дармоедом. Честь планеты, честь династии – превыше жизни даже самого короля.

В последние минуты пребывания в этом беспокойном мире Жак решил вспомнить своих друзей и мысленно попрощаться с ним. Попрощаться навсегда. Даже если пещерные жрецы не врали и люди не умирают навсегда. Даже если душа Жака вернется на Эстею, это уже будет совсем другая жизнь.

Подумав о друзьях, Жак сразу вспомнил Дифора. Его губы тронула мимолетная улыбка. Отважный капитан никогда не подводил своего короля. Он наверняка успел вывезти Элеонору из Глогара. Можно не сомневаться, что сейчас он укрыл ее в надежном месте. Вероятно, даже и за пределами планеты. Было бы чудесно, если бы Дифор догадался погрузить Эльку в анабиоз, пока всё не закончится. Иначе несносная девчонка наломает дров.

Жак лег на дно клетки. Ждать дальше не имеет смысла. Спасения не будет. Верные гвардейцы не ворвутся в узилище и не освободят своего короля. Пришла минута истины, когда он должен выполнить свой долг. Король начал старательно проговаривать сложные слова кодового заклинания. После того как он повторит его двадцать четыре раза, в его голове сработает умная кибернетическая бомба. Хитрое устройство вводилось в мозг всем особам королевских кровей и носило название: «лекарство от позора».

«А если не сработает?» – забеспокоился Жак и представил себе, как он, отпрыск великой и гордой династии, стоит на коленях перед плахой. От отвращения король даже прекратил чтение заклинания. «Ничего. Есть еще один способ», – успокоил себя король и остановил сердце. Перед глазами поплыли радужные круги. Жак почувствовал, что куда-то проваливается. «Получается», – решил он. Сердце снова забилось ровно и сильно. Ужасно захотелось есть. Узник сел, дотянулся до упаковок с едой и жадно разорвал зубами пакет. Процесс жевания отвлек его от грустных мыслей, а неразумное тело наивно обрадовалось свежим калориям, попавшим в желудок.

Игла, выстреленная из парализатора, вонзилась в спину. Мышцы Жака сковало судорогой, и он повалился на бок. Из открытого рта выпал кусок недоеденного хлеба. Тяжелые удары сотрясли стены просторного каземата. Кирпичи, которыми был заложен вход, с грохотом посыпались на пол. Жак утратил способность шевелиться, но краем глаза мог видеть окружающую обстановку. Первыми в камеру вошли солдаты в тяжелых скафандрах. Без оружия. В толстых перчатках они сжимали маленькие черные коробочки парализаторов. Жак не удержался от мысленной похвалы своим тюремщикам. Они учли всё. Высокопоставленному заключенному не удастся отнять у них оружие, даже если каким-то чудом он сможет сдвинуться с места. У охраны просто нет оружия. Неповоротливые силуэты окружили клетку. Сквозь их плотный строй с трудом протиснулся абсолютно голый мужчина с синеватым оттенком кожи. Он нес в руках связку цепей. Жак не сразу догадался, почему этот человек обнажен, а когда понял, то ему захотелось рассмеяться. Несчастного раздели, скорее всего, только для того, чтобы он не смог пронести в камеру никакого оружия или, скажем, яда.

Мужчина забрался под висящую на цепях клетку и очень старательно приковал руки и ноги Жака к прутьям. Закрепив железные звенья хитрыми замками, он уступил место другому голому рабочему, который весело помахивал дисковой пилой и делал вид, что не замечает направленных на него парализаторов. Бешено вращающийся диск на несколько секунд заинтересовал Жака. Но он быстро оставил мысль завладеть инструментом. Подобной игрушкой очень трудно вскрыть твердый панцирь тяжелого скафандра.

Рабочий мигом перерезал все прутья вокруг Жака, и король шмякнулся на пол вместе с большим куском решетки, к которой его приковали. Похоже, мятежники предусмотрели всё, кроме «лекарства от позора». Жак попытался прошептать первую фразу заклинания. Тяжелый язык с трудом ворочался во рту, и изгорла вырывался только нечленораздельный хрип. Нужно подождать, пока пройдет действие парализующего вещества. В крайнем случае, он всегда сможет остановить сердце.

Между тем дурацкое представление шло своим чередом. Каждое действующее лицо в этом незамысловатом спектакле появлялось на сцене в свое время и прекрасно знало свою роль. В камеру вошли четыре носильщика. Охранники освободили им дорогу. Носильщики с видимым напряжением оторвали от пола тяжелую решетку с надежно прикрепленным к ней Жаком и потащили ее к выходу. При преодолении пролома в стене возникла первая трудность. Решетка никак не хотела пролазить в дыру плашмя. Носильщикам пришлось наклонить ее и протащить Жака боком, как шкаф.

В коридоре, куда они попали, было нестерпимо жарко. Мутанты поддерживали здесь комфортную для себя температуру. Вдоль стен угрюмыми шеренгами выстроился «почетный караул». Каждый воин держал в руках парализатор, направленный на обездвиженного короля. «Как же они меня боятся! Будто я волшебник или даже сам князь теней?» – с детской гордостью подумал Жак.

Обильный пот залил лицо короля, и отследить дальнейший маршрут своего перемещения он уже не смог. Путь показался ему длинным и трудным. Носильщики задыхались от усталости и ругались всё громче. Громоздкая конструкция с трудом вписывалась в узкие повороты. О сохранности королевского тела рабочие совершенно не заботились. Шершавые стены коридоров безжалостно царапали кожу. Мучительное путешествие завершилось в большой круглой комнате. Яркий свет больно полоснул по глазам. Жак чуть не разрыдался от бессилия. Он ведь даже не мог сощуриться. Чья-то рука заботливо стерла пот с его лица и повернула голову набок. Зрачки медленно привыкали к освещению, и силуэт мужчины в черном плаще не сразу проявился из белесых пятен и красноватых вспышек, бурлящих перед глазами.

– Здравствуйте, ваше величество, – человек помахал рукой. Его иссушенное, покрытое странными крапинками лицо озарилось счастливой улыбкой.

«Издевается, подлец, – озлобленно рассудил Жак. – Желать здоровья приговоренному к смерти как минимум невежливо. Тем более невежливо называть величеством низложенного короля».

– Вы никогда не видели моего лица, господин Дкежрак, и поэтому не узнаете меня, – словно прочитав мысли Жака, незнакомец изменил обращение. – Между тем мы уже встречались. Я тот человек, который отобрал у вас корону. Меня зовут Муратон. Вы можете не отвечать на мое приветствие, господин бывший король, – любезно разрешил узурпатор. – Я и так знаю всё, что вы можете сказать. Прошу не держать на меня зла.

– Мерзавец! – наконец произнес Жак.

Это с мучениями выдавленное слово отозвалось болезненной резью в горле.

– Мы с вами всего лишь часть системы, созданной вовсе не нами, – невозмутимо продолжил Муратон. – Я лично ничего не имею против вас. Вы мне даже симпатичны. Я уважаю людей, готовых умереть за свои убеждения. Сам из таких. К сожалению, у вас не было выбора, и вы ни на что не могли повлиять. Только по воле случаявы стали главным процессором в той системе, которую ядолжен разрушить.

– Зачем? – прохрипел король. – Ведь систему можно просто изменить.

– Она неэффективна. Судите сами: никто не встал на вашу защиту. Ни ваша армия, ни ваши спецслужбы. Даже правительство в течение суток присягнуло мне в полном составе. С вами остались только ваша жена и ваши друзья. И я завидую вам. Если я потеряю власть, то рядом со мной не будет никого.

– Что с королевой? Она жива?

– Пока да, – охотно подтвердил Муратон. – Вчера ночью ваша жена и ваш друг, капитан Дифор, пытались похитить корону из Государственного банка. Не обошлось без жертв, но они остались живы. Правда, вашим друзьям не удалось испортить грядущую церемонию передачи власти, так как оригинал короны хранится в подземном сейфе, а они добрались только до голографической копии. Однако попытка оказалась весьма впечатляющей. Во избежание недоразумений я распорядился изготовить вот это, – Верховный правитель Эстеи достал из складок плаща толстый серебряный обруч. – Ее отлили на моих глазах из обычного канделябра. Кто знает, возможно, вашим друзьям всё-таки удалось подержать в руках настоящую корону и сложно угадать, какие манипуляции они с ней произвели. Вполне могли пропитать ее составом, который убережет ваш мозг от кислородного голодания в момент смерти, чтобы потом выкрасть вашу отрубленную голову.

Жак едва заметно улыбнулся. Подобная комбинация была бы в стиле Элеоноры.

– Они ошиблись в одном, – голос Муратона стал еще радостней, – казнь состоится не завтра утром на площади, а прямо здесь и сейчас.

Грудь короля прорезала острая боль. Тело напряглось и выгнулось мостом. Несмотря на паралич, мускулы скрутила предсмертная конвульсия. Жак отстраненно наблюдал за происходящим, заботясь только о том, чтобы сердце не начало биться вновь. Перед мутнеющим взором мелькнуло перекошенное лицо Муратона. Откуда-то появился синекожий гридер. Слишком поздно. Он ничего не успеет сделать. Сознание погасло. Боль в груди осталась.

– Он больше не сможет повторить это, – Жак услышал незнакомый голос, с сильным гридерским акцентом и открыл глаза.

– Ты в этом уверен? – Муратон хмуро заглянул в лицо короля. – Если он не дотянет до казни, то испортит мне инаугурацию. Да и легитимность окажется под вопросом.

– Не сомневайтесь, правитель. Я ввел в его сердечную мышцу автоматический кардиостимулятор. – Жак краем глаза заметил, как чья-то рука вытащила из его груди толстую иглу. – Сердце короля не остановится даже после того, как палач отрубит ему голову. Продолжительная агония должна доставить немало удовольствия вашим подданным.

– Я тоже так думаю, – Муратон оттер гридера в сторону и извлек из-за пазухи продолговатую коробочку, оклеенную пурпурным бархатом. Дамы среднего достатка обычно хранят в таких дешевые жемчужные колье, но Верховный правитель Эстеи держал там шприц, наполненный зеленой жидкостью.

– Это яд, – сказал он, ощупывая руку Жака. – Прекрасный гридерский яд замедленного действия. Если вам каким-то чудом удастся избежать казни, он убьет вас к завтрашнему вечеру. Противоядия не существует. Пересадка мозга не поможет. Яд воздействует на центральную нервную систему. Даже если вашим друзьям удастся устроить побег, далеко вы не уйдете. Всё, чего они достигнут, – это тайно похоронят вас со всеми почестями.

– Мерзавец! – Жак почувствовал, как смертоносная жидкость проникает в его кровь.

– Эй, кто-нибудь, – слегка повысив голос, произнес Муратон, – заткните ему рот. А то знаю я эти королевские штучки: «лекарство от позора», бомба в мозгу. Тиноры должны ответить за свои преступления, и они за них ответят.

– Уже почти все собрались, – с грустью произнес Дифор, осторожно наблюдавший из-за шторы за центральной площадью Глогара. – Шоу скоро начнется.

– А у нас почти всё готово, – радостно сообщил Виктор, хлопочущий над клоном Жака. Он уже приладил один из контактов репликатора к его выбритой голове и теперь занимался распутыванием проводов. Гигант, внешне неотличимый от короля, недовольно морщился и обиженно поджимал губы, однако вел себя вполне мирно и даже не хныкал. В его надежно очищенную от информации голову просто не могла прийти мысль о недовольстве или противодействии. В некотором смысле существо было счастливо. Его серую жизнь скрашивала вазочка, наполненная сладостями. Виктор регулярно запускал туда руку и поощрял своего подопечного разными вкусностями.

– Место, по-моему, мы выбрали не совесем удачно. Засыплемся раньше времени, – Виктор, боясь простуды, не поднимал лицевой щиток скафандра, и поэтому его голос из шлема звучал гулко и авторитетно.

– Засыплемся, – согласился с Виктором Дифор. – Во всех окнах по десятку зрителей, и только наши занавешены. Надо кому-нибудь встать у окна.

– Ты предлагаешь встать мне? – саркастически поинтересовалась Элька. – Меня каждая собака в Глогаре знает. Кстати, Дифор, после того, как мы навестили банк, ты тоже стал весьма популярен. Давайте все дружно высунемся в окна. Ложа Муратона, если не ошибаюсь прямо напротив. Мы сможем помахать ему и улыбнуться.

– Если про меня знают, значит, кто-то из охранников выжил, – с надеждой констатировал Дифор.

– Никто не выжил. Об этом писали во вчерашней газете. Напечатали снимки с охранной видеокамеры. Ты выглядел превосходно, а вот у меня прическа была какая-то растрепанная, – Элеонора изящно послюнявила пальчик и перелистнула страницу толстого фолианта. Со стороны могло показаться, что, удобно устроившись на диване, она внимательно изучает серьезный научный труд. На самом деле на Элькиных коленях лежал Эстейский вариант Кама-Сутры. Издание, безусловно, интересное и познавательное, но Виктор не нашел там ничего для себя нового. Кстати, эта книга была единственной в библиотеке маркиза, квартиру которого они захватили сегодня ночью.

– Газеты я использую исключительно по прямому назначению. То есть в гигиенических целях. – Капитан отошел от окна и плеснул в стакан немного воды из графина, напоминавшего по форме мужской половой орган.

– Не отвлекайся, – Элька нахмурилась. – Следи за площадью.

– У меня появилась одна мысль. Сейчас вернусь, – Дифор поставил стакан и торопливо скрылся в соседней комнате. Из прихожей раздалось громкое и настойчивое треньканье дверного звонка. Виктор сорвался с места, но Элька властным жестом остановила его.

– Лучше наблюдай за эшафотом, – приказала она. – Таторк знает, как поступить.

Таторк действительно знал, что делать. Он сидел в прихожей, проклиная свою невезучесть, и держал на мушке служанку маркиза. Каждый раз, когда в дверь начинали барабанить гости, мечтавшие насладиться зрелищем казни из окон роскошной квартиры, служанка громко ругалась и кричала, что маркиз сегодня никого не принимает. Кажется, в будущем у хозяина дома будут большие трудности в делах. Среди отправленных восвояси гостей оказалось немало важных персон из ближнего окружения самого Муратона.

– Начинается, – громко сообщил Виктор, сменивший у окна Дифора. – Солдаты на крышах стреляют в воздух.

Элеонора отложила книгу и взяла в руки репликатор.

– Скажи, когда Жак положит голову на плаху, – велела она. – Если позволишь, я не буду смотреть сама.

Виктор кивнул и еще раз окинул площадь взглядом. Многоголовая толпа плотно обступила квадратный эшафот, приподнятый над мостовой на высоту человеческого роста. Тройная цепь солдат с трудом сдерживала напор разгоряченной массы народа. Примыкающие к площади улицы были запружены празднично одетыми людьми. На балконах и фонарных столбах висели гроздья любопытных мальчишек. Некоторые особо активные зрители пытались забраться на счетверенные зенитные установки, дежурившие по углам площади. Солдаты громкими криками и ударами прикладов отгоняли наглецов.

Крыши домов, окружавших площадь, были забиты горожанами еще плотнее, чем площадь. Удивительно, как не падали они с покатых скатов? Солдаты из сил оцепления еще ранним утром заняли удобные позиции на дымовых трубах и теперь являлись обладателями самых удобных мест. Сейчас они могли бы сколотить себе небольшое состояние, просто сдавая трубы в аренду, но четкий приказ, подкрепленный серьезной угрозой, не позволял им думать ни о чем, кроме выполнения воинского долга. Солдаты вразнобой стреляли в небо над площадью, предотвращая возможное применение сквозных телепортов. От вероятной высадки десанта главную площадь Глогара прикрывал бут-грандер, установленный сегодня ночью в соседнем переулке.

В толпе также мелькали черные комбинезоны имперских гвардейцев. Их отпустили с осточертевших звездолетов подышать свежим воздухом и немного поразвлечься на покоренной планете. Заодно они должны были присмотреть за съемочной группой центрального новостного канала Кибер-Империи. Зеленые жилеты телеоператоров энергично перемещались по площади, занимая удобные точки.

– Электроды на месте? – спросила Элька, поглаживая кнопку репликатора.

Виктор приложил к лицевому щитку скафандра пластину бинокля. Два пятна электродов контрастно выделялись на гладкой поверхности большого дубового чурбака. Сегодня ночью Дифор приклеил их там. Не сам, конечно, а подкупив через своего агента одного из плотников. Тот же самый агент крикнет Жаку на русском языке, куда нужно положить голову.

Виктор этой ночью тоже не спал. Он занимался похищением клона Жака из балагана. Это было несложно. Надсадно ноющие костяшки пальцев – не самая большая проблема в жизни, а сломанную челюсть владельца передвижного зоопарка можно даже засчитать как доброе дело, которое обязательно зачтется на том свете.

– Ведут, – сказал Виктор, когда увидел, что солдаты расчищают проход в толпе.

– А вот и мы, – сообщил Дифор, появляясь из соседней комнаты. За шкирку он волок хозяина квартиры. Изрядно помятый аристократ вяло отпихивался от капитана. На лице маркиза сияли многочисленные синяки и кровоподтеки – последствия внезапного ночного вторжения.

– Убери его, – приказала Элеонора.

– Почему? Выставим в окошке, – заартачился Дифор. – Хоть какая-то маскировка.

– Убери, – процедила Элька. Она неотрывно наблюдала за Виктором, надеясь по выражению его лица понять, что происходит на улице.

– Это произвол! Вы ответите! – взревел маркиз и неожиданно вырвался из рук Дифора. Вспышка выстрела осветила комнату. Хозяин дома повалился на паркет. Несколько раз дрыгнув ногой, он затих навсегда.

– Зачем? – Элеонора осуждающе посмотрела на Дифора. – Он был совершенно неопасен.

– Беру пример со своей королевы, – огрызнулся капитан. – Тебя никогда не останавливала чья-то кровь. Лишь бы это была не кровь твоего драгоценного Жака. Сколько душ мы оставили на Надежде? Тебе они не снятся? А мальчишки, которых ты прикончила в банке? Чего ты добилась, убив чьих-то детей и отцов?

– У тебя истерика, Дифор, – Элька отложила репликатор и подошла к капитану.

– Вижу короля, – доложил Виктор. Он мог и не сообщать об этом. От восторженного воя толпы задребезжали стекла и заколыхались тяжелые шторы на окнах. Клон беспокойно заерзал на стуле. Виктор строго посмотрел на него и одарил большой конфетой. Тот послушно затих и начал пускать густые шоколадные слюни.

Жака везли в клетке, установленной на орудийном лафете. У Виктора эта картина вызвала ассоциацию одновременно с казнью Пугачева и похоронами Брежнева.

– Ты же ни перед чем не остановишься! – прохрипел Дифор, с ужасом наблюдая, как Элеонора приближается к нему. – Ты убила двадцать человек одним движением руки. Ты чудовище с иной стороны реальности. Демон, не ведающий жалости. Будь проклят тот день, когда Жак нашел тебя в разгромленной гридерской лаборатории.

– Я не монстр, – прошептала Элька, нежно глядя на Дифора снизу вверх. Сейчас она казалась особенно маленькой рядом с дрожащим от бешенства капитаном. Виктор искоса посматривал в их сторону. На всякий случай он положил руку на заткнутый за пояс лучемет и едва заметным движением пальца снял его с предохранителя. Он опасался неадекватных действий Дифора. Тем более что капитан всё еще сжимал в своей подрагивающей руке бластер, из которого прикончил маркиза.

– Тебя нельзя убить! – Лицо Дифора стало белее накрахмаленного воротничка, за чистотой которого капитан следил очень тщательно.

– Ты пытался это сделать, – спокойно констатировала Элеонора.

Капитан как подкошенный рухнул на колени и разрыдался. Королева ласково обняла его за плечи и прижала взлохмаченную голову к груди.

– Там. В банке. Когда мы поднимались на крышу, – всхлипнул капитан. – Я хотел выстрелить тебе в спину. Сначала у меня заело курок, а потом сгорела батарея…

– Значит, я права, – Элька погладила его по волосам.

– Там тысячи людей, – Дифор мотнул головой в сторону окна и умоляюще заглянул ей в глаза. Теперь он взирал на нее снизу вверх. – Там женщины, дети. Не трогай их, прошу тебя.

– Я надеюсь, нам хватит репликатора.

– Поклянись!

– Клянусь. Горожане не пострадают. Я сделаю всё от меня зависящее, – она встала на колени рядом с ним. – Если ты увидишь, что я теряю контроль над собой – бей меня рукояткой бластера по голове. Убить не убьешь, а сознание я, наверное, потеряю.

– Он поднимается на эшафот, – сообщил Виктор.

– Отлично, – Элька бросилась к репликатору. – Я готова.

Дифор подошел к окну и выглянул наружу через плечо Виктора.

– Слишком шумно, – сказал он ему на ухо. – Боюсь, лазутчик не сможет подать сигнал королю.

– Не учли, – Виктор нервно провел тыльной стороной перчатки по лицевой части шлема, как будто пытался стереть выступивший на лбу пот.

Два солдата в тяжелых скафандрах тащили Жака вверх по ступеням. Король едва переставлял ноги. То ли сильно ослабел после длительного заключения, то ли его здорово избили или, может быть, накачали транквилизаторами.

Похоже, Муратон решил вдоволь поглумиться над сверженным правителем Эстеи. На Жаке не было никакой одежды, если не считать серебристой короны и кляпа, торчащего изо рта.

– Это конец, – одними губами произнес Дифор. – Мы проиграли.

Из-за гвалта толпы Виктор не разобрал его слов, но Элеонора расслышала их, хотя он и стоял к ней спиной.

– Почему мы проиграли? – испуганно пискнула она, бросаясь к окну.

– На нем корона, – объяснил капитан. – Даже если он поймет сигнал моего агента, он не сможет прижаться головой к датчикам.

– На нем и должна быть корона, – убежденно прошептала Элька. – Муратон сорвет ее перед казнью. Это необходимо для имитации легитимной передачи власти.

– Ты уверена?! – грозно поинтересовался Дифор. – Он может сорвать ее и после казни, и, вообще, Муратон плюет на старые традиции. Почему ты думаешь, что сейчас он поступит так, как надо тебе?

Элька отвернулась и сделала вид, что не слышала вопроса. Стражники, палач в бархатном красном камзоле и приговоренный к смерти Жак топтались на досках эшафота. По-видимому, чего-то ждали. По ступеням поднялся судья. В руках он держал свиток с приговором и украшенный золоченой резьбой посох, символизирующий мудрость и силу правосудия. Дифор точно помнил, что посох должен быть из простого дерева, причем вырезать его полагалось раскаявшемуся преступнику из брусьев виселицы, на которой казнили осужденного по ошибке человека. Тогда это означало бы неподкупность суда и презумпцию невиновности. Однако, судя по богатой резьбе, эти два пункта теперь были отменены, как пережиток монархии.

Церемония всё не начиналась. Кто-то невидимый будто играл на нервах заговорщиков. Небо полыхало от непрерывной пальбы из лучеметов. Зенитки то и дело оглашали площадь нестерпимым стрекотом, засыпая толпу стреляными гильзами. Виктор попытался в уме прикинуть, на сколько хватит зарядов у стрелков на крышах. Получалось, что не больше чем на полчаса, даже если каждый из них прихватил с собой по десятку обойм про запас.

Взревели фанфары. Виктор только сейчас заметил установленные под эшафотом черные колонки акустических систем. Всё-таки прогресс добрался и до этой забытой Богом планеты. В окне дома напротив появился человек в белоснежных одеяниях. Над толстым накрахмаленным жабо торчала маленькая змеиная головка Муратона. Толпа возликовала.

– Вот теперь действительно начнется, – мрачно заметил Дифор.

– Не могу понять, что не так с Верховным правителем? – задумчиво произнес Виктор.

– Он без скафандра, – капитан скосил глаза на Эльку. Женщина застыла и стала похожей на каменное изваяние. Пальцы судорожно сжались на корпусе нейрорепликатора.

– Точно, – Виктор хлопнул себя по лбу и тоже бросил осторожный взгляд на Элеонору.

– Сегодня, в пятидесятый день солнечного противоборства, – динамики разнесли над площадью голос судьи, – я, милостью Верховного правителя воплощенный демон правосудия на Эстее, справедливейший Каруляпик, осчастливливаю народ приговором самому кровавому злодею нашего мира.

– С таким именем ему следовало бы работать в цирке, – горестно прокомментировал Виктор.

– Что будем делать? – тихо спросил Дифор, сжимая пальцами рукоятку лучемета. – Может, рискнем? Жест отчаяния? А?

– Самоубийство, – покачал головой Виктор. – Стоит нам высунуться, и через пять секунд от этого дома останется один фундамент, а праздник торжества справедливости благополучно продолжится без нас.

– Кое-кто в любом случае досмотрит представление до конца, – Дифор многозначительно покосился на Элеонору. Виктор не понял странного намека.

– Блин, подойди ко мне, – бесцветным голосом попросила Элеонора. Он послушно сделал три шага и вдруг осознал, что его судьба решена окончательно и бесповоротно. Именно эти три шага лишили его будущего, и это не Жак сейчас стоит на эшафоте, а именно он, Виктор Блинов, и именно ему судья с дурацким именем читает приговор.

– Будешь управлять репликатором, – распорядилась Элька, вручая ему коробку. – Смотри не перепутай кнопки.

– Она тут одна, – удивился Виктор.

– Вот ее и нажмешь, – Элеонора показала, куда нужно давить, и повернулась к Дифору. – Вместе с Таторком займи позицию у входной двери. Скоро у нас будут гости. Если хоть один из них переступит порог до окончания казни, я найду тебя даже после смерти и буду вечно издеваться над твоей душой. – Элька понизила голос. – Яочень прошу тебя, Дифор. Пожалуйста. Помоги мне.

– Будет исполнено! – Капитан щелкнул каблуками и вышел из комнаты.

В комнате осталось трое. Как в старые добрые времена: Элька, Виктор и Жак. Внешне всё правильно, а по сути… Жака изображает тупоголовый клон, Элька изменилась настолько, что порою Виктор даже сомневается, та ли эта девушка, вместе с которой он работал в одной конторе на Земле.

– Именем наивысшей справедливости приговариваю бывшего короля Тинора Четвертого к смерти через отсечение головы, – донеслись с улицы завершающие слова приговора.

– Как сильно мы изменились, – задумчиво прошептала Элька. – Помнишь лесное озеро на Надежде?

Виктор утвердительно хмыкнул.

– Мы пытались спасти мир любовью. Но людям не нужна любовь. Им нужен меч!

– Ты не права!

– По базовому закону Эстеи и галактическим канонам приговоренному предоставляется последнее слово, – сообщили громкоговорители на площади.

– Любовь сильнее меча, – сказал Виктор, глядя, как Элька раздвигает тяжелые шторы.

– Сейчас мы это проверим! – Она выставила перед собой согнутые в локтях руки и всем телом обрушилась на оконное стекло. Дребезг разнесся над площадью. Тысячеголовая толпа в едином порыве повернулась на звук. Над площадью на несколько мгновений померк купол из лазерных лучей. Жак тоже поднял голову наверх и увидел в оконном проеме свою любимую королеву. Именно этого Элька и добивалась. Она прижала ладони к голове и резко разогнула вверх изрезанные осколками руки. Кровь из многочисленных ран капала ей на волосы и лицо, но она этого не замечала. «Сними корону», – прошептала Элеонора. Кажется, Жак ее понял. Во всяком случае, он кивнул.

– Голову на пятна! – раздался из толпы вопль на русском языке. Лазутчик Дифора выполнил задание.

– Ну наконец-то всё идет по плану, – улыбнулся Виктор – Пойду встречу гостей.

Элька забрала у него репликатор, и Виктор облегченно вздохнул. Черная коробочка в руках почему-то пугала и угнетала его. Избавившись от прибора, он даже повеселел и, выйдя из комнаты, занял удобную позицию в коридоре. Мраморное изваяние древней богини плодородия и чревоугодия словно специально создавалось для того, чтобы прятаться за ним от выстрелов. Невероятно толстая женщина со свиным окороком в руке оказалась сейчас гораздо предпочтительнее изящной и грациозной покровительницы поэзии, за тонкой фигуркой которой не смогла бы укрыться даже Элька.

Гости не заставили себя долго ждать. Дверь испарилась под шквалом лучеметных залпов. На паркет посыпались хлопья дымящегося пепла и раскаленные заклепки. В проеме появились силуэты жандармов. Они совершили ошибку, не дождавшись солдат в тяжелых скафандрах. Уж очень спешили выполнить приказ и схватить низложенную королеву. Виктор просунул ствол между жирными ляжками статуи, мягко нажал на курок и сразу же отпустил его. Следовало экономить заряды. Один из силуэтов сложился пополам. Длинная очередь из-за занавеси срезала второго жандарма, который уже готовился открыть огонь по позиции Виктора. Третий гость не стал испытывать судьбу и бросился прочь. Выстрел из спальни прошил его насквозь. Жандарм на долю секунды застыл на месте. В огромной дыре зиял обгорелый позвоночник и чернели ребра. Грудная клетка сжалась, словно сделала последний выдох. Несчастный рухнул на трупы своих сослуживцев.

Больше никто не пытался проникнуть в прихожую. Похоже, противник решил не торопиться и собраться с силами для следующей атаки.

– Таторк, поменяй позицию, – послышался спокойный голос Дифора. Капитан окопался в спальне маркиза. Еще ночью он приволок туда из ванной комнаты огромный чан, отыскал где-то десяток железных ведер и наполнил их водой. А потом несколько часов перетаскивал булькающие емкости с места на место, расставляя так, чтобы, спрятавшись за ними, было удобно вести стрельбу.

– Таторк, я тебе сказал, поменяй позицию!

– У меня тут служанка, – проскулил доктор из-за занавески.

– Что она там делает?

– Прячется.

– Пусть идет к Элеоноре, – предложил Виктор. – Заодно и представление посмотрит.

– Она боится выходить, – Таторк чуть не плакал.

Королева пыталась прислушаться к их разговору, стоя у окна и осторожно выглядывая на улицу, но из-за шума толпы не могла разобрать ни слова. После того как Элеанора разбила стекло, церемония казни быстро вернулась в накатанное русло. Жаку распутали связанные за спиной руки, вытащили кляп изо рта и сунули под нос микрофон. Судья что-то долго втолковывал ему, эмоционально размахивая пергаментом приговора. Приговоренный к смерти король, казалось, не понимал его. Он удивленно озирался по сторонам и покачивался из стороны в сторону. Когда наклон его тела становился опасным, палач сильным толчком в плечо возвращал Жаку равновесие.

Верховный правитель Эстеи тоже вел себя странновато. Он совсем не смотрел на эшафот, поминутно зевал и клевал носом. И только на крышах домов наблюдалась какая-то осмысленная деятельность. Жандармы в тяжелых скафандрах сгоняли оттуда зрителей и готовились к тому, чтобы открыть огонь по квартире маркиза.

– Граждане свободной Эстеи, – прокатился над площадью многократно усиленный голос Жака. Он говорил медленно, с большими паузами между словами.

– Что они с тобой сделали? – с тоской прошептала Элька.

– Граждане свободной Эстеи, – повторил Жак, словно забыл, что собирался сказать и мучительно пытался это вспомнить. – Мне жаль вас! – резко выдохнул он.

Судья немедленно убрал микрофон от его лица. Похоже, смертник отклонился от заранее оговоренного текста. Толпа всколыхнулась и возмущенно взревела. Предостерегающие крики стражников потонули в общем гвалте. Судья беспомощно оглянулся на ложу, в которой сидел Муратон, и тот поощрительно махнул рукой. Нарушение древнего канона о последнем слове грозило обернуться массовыми беспорядками. Судья вернул микрофон Жаку.

– Вы освободились от тирании Тиноров, – уже спокойнее и увереннее продолжил король, – но забыли о том, что ваши предки сами передали власть в руки моих предков.

Народ на площади затаил дыхание. Они действительно слушали его и завороженно ловили каждое слово. Древний король, клоном которого являлся Жак, славился не только умением обращаться с мечом и планировать воинские операции. Его долго помнили за способность убеждать людей. К сожалению, генетические копии не сохранили этот талант. Иначе последний король Эстеи не стоял бы сейчас на эшафоте.

– Так пусть восторжествуют закон и справедливость! – провозгласил Жак, отбрасывая ставший ненужным микрофон. – Я возвращаю власть вам!

Он двумя руками вцепился в корону и с видимым усилием оторвал ее от головы. Непонятно откуда взявшаяся кровь залила его лицо.

– Я возвращаю Эстею ее многострадальному народу! – Жак швырнул серебряный обруч в толпу. – Не Муратон, а вы – хозяева планеты!

В том месте, куда упала корона, началась потасовка. Стражники, начавшие было пробиваться к эпицентру драки, ретировались на исходные позиции с расквашенными носами.

Помощник палача умело заломил руки Жака, грубо обхватил осужденного за плечи и поставил на колени перед плахой. Приговоренный король не сопротивлялся, будто потратил все силы на последние слова.

За Элькиной спиной громыхнуло два взрыва и раздался крик. Кто-то расстался с жизнью. Палец королевы замер над кнопкой запуска процесса репликации. Жак не коснулся головой контактов, и она не могла включить прибор. Судья попытался придавить голову приговоренного к плахе, но король сопротивлялся, пытаясь рассмотреть, что происходит в окне, где он видел Элеонору.

Хлопки крупнокалиберных лупперов вкоридоре заглушили чей-то боевой клич. Стены вздрогнули. Посыпалась штукатурка. Из дверей поползли щупальца вонючего дыма. Установленная на краю площади зенитка развернулась и начала прицельно бить по окнам маркизовой квартиры. Потолок и стены усеялись фонтанчиками кирпичной пыли и покрылись аккуратными черными дырочками. Элька распласталась на полу. Теперь она могла контролировать ситуацию только по индикатору репликатора.

На мгновение канонада стихла, и королева услышала невозмутимый и уверенный голос судьи:

– Канон соблюден. Приговор привести в исполнение.

В двух шагах от Элеоноры раздался душераздирающий визг. Она бросила быстрый взгляд в сторону звука и сразу же забыла про репликатор. Шальная очередь оторвала клону руку ниже локтя. Белая кость мгновенно окрасилась алым. Элька кинулась к приготовленному на заклание существу, чтобы оттащить его с линии огня. Следующий выстрел разворотил бедолаге живот. Искромсанное туловище упало на паркет. Было видно, как внутри трепещут обрезки легких. Элеонора метнулась обратно к окну, забыв про плотный обстрел. Судье всё-таки удалось уложить шею Жака на чурбак. Он крепко держал его за волосы, а помощник палача навалился на плечи. На репликаторе загорелся индикатор готовности. Можно давить на вожделенную клавишу. Элька беспомощно посмотрела на клона. Жизнь уже покинула агонизирующее тело.

Виктор не спускал глаз с дверей и весь дрожал от напряжения. Жандарм в серебристом комбинезоне появился, словно призрак, сгустившийся из воздуха. Виктор не успел нажать на курок. Противник выстрелил первым. Раненый Таторк, громко крича, покатился по полу, наматывая на себя штору.

Виктор крутанул регулятор мощности на максимум и упер толстый луч в блестящую тварь. Ткань комбинезона хорошо защищала от лазера. Враг скользнул в сторону и, совершив головокружительный кульбит, отстрелил пальцы у изваяния, за которым прятался Виктор. Виктор не стал ждать, пока эквилибрист прицелится получше. Быстро перекатившись по полу к противоположной стене коридора, он точно всадил двухсекундную очередь в блестящий шлем. Противник склонил голову, будто луч давил на него с неимоверной силой. Потом выпрямился и неторопливо поднял бластер. Виктор рванулся в свое укрытие, но вдруг понял, что не успевает. Оглушительный взрыв вышвырнул жандарма из квартиры. Вслед ему полетела вторая граната. Опытный Дифор, как всегда, оказался на высоте. Виктор добрался до вожделенной богини плодородия и укрылся за ее прочным пьедесталом. Вокруг стояла невероятная тишина. Виктор удивленно оглянулся. В дверном проеме снова маячили силуэты. Жандармы прекратили экспериментировать и пустили вперед двух солдат в тяжелых скафандрах. Солдаты ступали тихо, будто их ноги были обуты в валенки. Виктор постучал рукояткой «эстриха» по пьедесталу. Тишина. Он оглох!

Неуязвимые чудовища остановились, словно присматривались к обстановке. Потом они расступились, и в квартиру вошел человек с небольшим саквояжем в руке. На его груди красовалась яркая эмблема – меч, объятый языками пламени. «Сниму хотя бы этого», – решил Виктор, поднимая бластер. К счастью, он вовремя вспомнил, что такие эмблемы носят только врачи и, устыдившись, опустил оружие. Доктор зашел за обрывки обгоревшей занавеси и почти сразу вынес оттуда окровавленную служанку. Похоже, ее сильно посекло осколками. Хлипкий врач легко держал на вытянутых руках дородную женщину. Солдаты уважительно проводили его взглядами и снова сомкнулись плечами. Пришло время продолжить смертельную забаву.

Дифор швырнул в солдат целую горсть гранат. У дверей расцвели голубовато-красные бутоны взрывов. Враги превратились в зыбкие тени, на мгновение исчезли в дыму и возродились вновь, открыв шквальный огонь. Лазерные лучи красиво прошили воздух. Спасительная статуя плодородия покрылась сетью тонких трещин и брызнула каменной крошкой.

– Русские не сдаются! – проорал Виктор, поднимаясь во весь рост. Он не слышал своего голоса. Не ощущал боли и страха. Взрывная волна отбросила его назад. Лицевой щиток скафандра лопнул. Осколки металлизированного стекла вонзились в кожу. Мертвенные пальцы холода вцепились в беззащитные щеки.

Решив, что с ним покончено, солдаты открыли плотный огонь по позиции Дифора. Капитан вяло огрызался короткими очередями. Похоже, гранат у него не осталось, а с одним «эстрихом» против пехотинцев в тяжелых скафандрах особо не повоюешь.

Кровь залила глаза Виктора. Ничего не видя перед собой, он ввалился в комнату, где прятались Элеонора и клон. Виктор провел рукой по лицу, вырывая торчащие осколки стекла вместе с кусками кожи. Зрение частично восстановилось, и перед ним открылась прискорбная картина. Пока он отсутствовал, клон пришел в полную негодность.

Виктор бросил взгляд на Эльку. Она стояла у окна, с ужасом взирая на останки клона. Ее палец лежал на коробке репликатора. Недолго думая, Виктор отодрал контакты с мертвой головы клона и прицепил их себе на лоб. Элька оглянулась. Глаза Виктора встретились с глазами Элеоноры. Он едва заметно кивнул и зажмурился, чтобы не видеть, как его повелительница нажмет на кнопку.

Эльке захотелось заорать от унижения и обиды. Судьба опять заставляла ее менять жизнь друга на жизнь любимого. Виктор у нее один, и Жак тоже один. Других не будет никогда.

Солдаты, закованные в бронированные скафандры, вошли в комнату, а кнопка еше не была нажата. Палач взметнул тяжелый топор. Отточенное лезвие вот-вот ринется вниз, рассечет позвонки, кровеносные сосуды и спинной мозг. Истекающая кровью голова короля скатится на доски эшафота и еще минут десять будет жить, испытывая безумные страдания. Тот Жак так и не узнает о том, что его спасли. Если, конечно, Элеонора нажмет сейчас проклятую кнопку.

Виктор что-то кричал и махал руками. Солдат, могучий и невозмутимый, как танк прижал к его затылку дымящийся ствол луппера. Элькины ноги подкосились. Королева осела на пол. Тяжеловесная фигура в неуклюжем скафандре застыла над ее бесчувственным телом.

Операция успешно завершилась, и солдат вызвал по радио свору бездельников, которые всегда приходят на поле боя, когда вся работа уже сделана. Следователи и коронеры, начальство всех сортов начали прибывать на место происшествия с непривычной оперативностью. Похоже, все они присутствовали на казни, и им не пришлось слишком долго добираться сюда из своих уютных кабинетов. Штатный врач жандармерии сразу начал оказывать помощь пострадавшему мутанту. Он поливал жиром обмороженное лицо Виктора и растирал его уши специальной щеткой. Тот только мотал головой и мычал. Двое санитаров положили на носилки бывшую королеву. Элеонора застонала, только когда ее проносили мимо спальни маркиза, где на полу лежал обугленный скелет. По иронии судьбы на черных костях уцелел ошметок плоти с лоскутом ткани. Слегка обгоревшая капитанская нашивка и значок пилота высшего класса облегчали опознание останков. На Эстее был только один пилот высшего класса. Его звали Дифор.

Аристократический профиль князя Бибирабла четко выделялся на фоне пепельно светящегося монитора. Сухие морщинистые ладони потомственного аристократа лежали на заскорузлой от старости пластмассе пульта управления. В его власти сейчас находилась вся ядерная мощь Эстеи. По экрану ползли столбцы изумрудных цифр – полетное задание, подготовленное к загрузке в боеголовки. Достаточно нажать большую кнопку с аккуратным изображением черепа, и координаты целей попадут в кибернетические мозги систем самонаведения. Поворот ключа, и меньше чем через пять минут черные цилиндры древних ракет устремятся ввысь. Девять ракет с грохотом разорвут воздух, девять огненных сфер вздуются над величественными просторами безбрежного океана. Этого слишком мало для изменения климата на планете и вполне достаточно, чтобы погубить сотни тысяч жизней, стереть с лица Эстеи десятки прибрежных городов.

Муратон считал, что ракет в его распоряжении гораздо больше. Имперцы тоже в этом не сомневались. Именно для них и была создана легенда о ядерном могуществе королевского дома Тиноров. Именно из-за страха перед атомными ударами войска Империи старались не создавать концентрированных группировок на поверхности планеты, что вело к затягиванию войны на бесконечно долгий срок.

Бибирабл не стал разубеждать узурпатора и раскрывать ему глаза на истинное положение вещей. Когда его вызвали к Муратону, он понял, что час мести пробил. Он припомнит им всё. Разграбленное поместье в устье реки Леро, повешенных за ребра слуг, убитую жену и разрушенный фамильный склеп.

Если бы Тинор Первый послушал князя Бибирабла, то до сих пор сидел бы на троне в Глогаре. Всего три заряда, выпущенных по местам распространения эпидемии, могли полностью изменить положение. Но Тинор боялся дарлоков гораздо меньше, чем имперцев, и не хотел раскрывать единственную действующую позицию ядерных ракет. Муляжей было много, а по-настоящему обрушить на врага атомный меч можно было только отсюда. Король берег центр управления до конца. Он даже не приказал уничтожить дежурных офицеров, и проклятые мутанты вытащили из их голов коды доступа к компьютерам. К счастью, привести в действие систему могли только сам король, его клоны или князь Бибирабл. Защитная система пуска жестко ориентировалась на генетической код, и у Муратона хватило ума не использовать в этом грязном деле принца Дкежрака. Бибирабл зажмурился от удовольствия, представив, какую кровавую головомойку устроил бы мутантам король, если бы оказался за этим пультом. Уж он бы сумел разбудить спящих в катакомбах големов.

Князь покосился на сидящего в соседнем кресле виконта Дорона. Бедняге не повезло. Бибираблу был нужен помощник, а виконт оказался единственным человеком с нужным уровнем доступа. Мальчишке порядком досталось. Костоломы Муратона прилежно потрудились, прежде чем виконт согласился сотрудничать. Бибираблу досталось еще хуже. Его дочь и мать томились за стеной в соседнем бункере. Если что-то пойдет не так, как хочет Верховный правитель, они мучительно умрут на глазах князя.

За спиной заскрипели сочления тяжелого скафандра. Мутант-охранник решил размяться и принялся бродить из угла в угол, демонстративно поигрывая трубкой парализатора. Их не выпустят отсюда живыми, и простая смерть станет для них несбыточной мечтой. Если князь и виконт ослушаются приказа Муратона, их ждут самые страшные мучения, которые только способен выдумать нечеловеческий мозг мутантов.

Бибирабл провел пальцами по клавиатуре. На мониторе высветились новые столбцы координат цели. Дорон побледнел. Вот он, момент истины. Виконт может испортить все дело.

– Принято, – слегка дрогнувшим голосом доложил он. – Целеуказания введены успешно.

Отлично. Дорон не подвел. Теперь три ракеты полетят в Цитадель. Две из них прошьют толстые скалы, словно раскаленный паяльник, вонзившийся в кусок воска. И одна взорвется на поверхности, завалив все норы, все входы и выходы, чтобы ни одна тварь не смогла выбраться наружу. Кошмарная подземная крепость, кишащая мутантами и дарлоками, обречена на быструю гибель. Созданное мудрыми предками сатанинское оружие в оболочке из антититана спасет глупых потомков. Еще пять ракет направятся в район рудников. Раскинув короткие крылышки, они, бесшумные и невидимые для имперских гравирадаров, скользнут вдоль магнитных линий. Огромный район, изрытый шахтами, как чернозем дождевыми червями, провалится в недра планеты вместе с подземными плантациями, где твари выращивают дрянь, которой питаются. Если лишить мутантов кормежки, то до зимы доживут немногие. Морозы добьют чудом выживших счастливчиков. Смерть обмануть нельзя. И одну, последнюю ракету Бибирабл направит в логово Муратона. В Глогар! Пострадает много невинных, зато чудовище никогда больше не сможет разинуть свою оскаленную пасть.

Зазвонил телефон, и Бибирабл снял трубку.

– У вас всё готово? – услышал он голос Муратона.

– Так точно, – усмехнулся князь. – Скоро посвященные смогут покинуть подземелья и выйти под открытое небо без защитных костюмов. Я жду вашего приказа о нанесении массированного удара по океанам.

– Начинайте! – Длинный гудок обозначил конец разговора. Конец жизни.

Бибирабл нервно подергал себя за край воротника. Там вшита ампула с ядом. У него будет достаточно времени, чтобы разгрызть стекло. Подлетное время ракет больше пятнадцати минут. Но как быть с родными? Есть шанс, что мутанты не станут бессмысленно вымещать на них свою злобу. Маленький шанс, но он есть. У Дорона тоже должна быть такая ампула. Должна быть, но ее нет. Виконта скрутили прямо в постели. Он не успел надеть форменный китель.

– Подойдите ко мне, виконт, – князь поманил помощника пальцем. – Я хочу сообщить вам важную информацию.

Пока Дорон поднимался с кресла и делал несколько последних в своей жизни шагов, Бибирабл нажал на кнопку. Земля вздрогнула. Древний меч Эстеи был поднят, дабы сокрушить ее врагов. Мутанты будут низвергнуты в бездну. О мерзких порождениях Запределья не забудут и через тысячу лет, но никто и никогда не вспомнит князя Бибирабла, виконта Дорона и двух женщин, ждущих своей страшной участи в соседнем бункере.

Виконт склонился к лицу Бибирабла. Он действительно думал, что князь хочет ему что-то сказать.

– Спасибо тебе, – прошептал князь, теребя краешек своего воротника. – Отдохни хорошенько у реки Забвения перед тем, как родиться вновь. Скоро я к тебе присоединюсь. Дождись меня.

Глаза виконта наполнились ужасом и радостью одновременно. Хрустнуло стекло и мгновенно окоченевшее тело сползло вниз. Князь закрыл глаза, стараясь вызвать в памяти тихий осенний вечер, аллею одичавшего парка, плеск реки и шорох шагов по опавшим листьям. Рука в тяжелой бронированной перчатке легла ему на плечо.