Злата мужьями богата

12. По заслугам и расплата

Быстро переодевшись, девушка спустилась вниз и прошла в столовую, дверь в которую услужливо распахнул перед ней очередной лакей.

Мужья — все трое — уже сидели за накрытым к завтраку столом и вид имели мрачно-сурово-недовольный. К еде они явно еще не прикасались. Наставники так и вообще отсутствовали.

— Светлых дней, Дагрон, Сандгрон, Ольгрон, — поздоровалась девушка, гадая, чем так огорчены ее супруги. — А где сисса Флоксиния и сэт Цисгрон?

— И тебе светлых дней, Лучик, — отозвался Ольгрон. — Твои наставники еще отдыхают, просили подать завтрак в их покои.

— Понятно. Сисса Элизия тоже позавтракает у себя. А что у нас там сегодня в меню?

— Позволь проводить тебя к столу, — поднялся Дагрон, подошел, подал девушке руку.

— Благодарю, — улыбнулась ему Злата.

Устроившись на своем привычном месте, она обвела мужей взглядом, убедилась, что они по-прежнему хмурятся и решила, что завтрак подождет, а ей надо бы узнать, что происходит.

— А что вы все трое такие неприветливые с утра? — как бы невзначай поинтересовалась она, аккуратно наливая себе в чашку порцию ароматной кафии.

Мужчины переглянулись, словно решая, кому из них первому предстоит начать тяжелый разговор. Не решили — и заговорили все сразу:

— Злата, это безответственно — ночевать где попало, не поставив меня в известность! — Даг.

— Разве положено благородным сиссам спать в постелях своих служанок, пусть даже бывших? — Санд.

— Лучик, мы вчера едва не поседели, когда не нашли тебя в твоей спальне! — Ол.

Мужчины продолжали гомонить, выговаривать ей и требовать чего-то — то ли клятвы всегда ночевать там, где положили, то ли обещания, что в свою постель она будет пускать только их, своих мужей.

Златка пару раз попыталась возразить, объясниться и даже отшутиться, но ее не услышали. И тогда она немножко разозлилась. Так, самую малость. Перестала отвечать, надулась, дождалась паузы и заявила, вставая из-за стола:

— Злые вы! Уйду я от вас!

Что ж, если рассерженная девушка хотела добиться тишины и внимания — она это сделала более чем успешно! Мужчины буквально подавились воздухом и замерли с выпученными глазами, словно восковые фигуры в музее мадам Тюссо.

Эх, не знали наивные аборигены магического мира, что, если Златку хорошо раздраконить, то остановить ее — все равно что пытаться противостоять катку-асфальтоукладчику, несущемуся с пригорка…

— Прежде чем указывать, где и с кем мне проводить ночи, — вытянувшись в полный рост и посматривая сверху вниз на сидящих за столом мужчин, заявила девушка, — вы бы потрудились принести мне извинения за ту свалку, которую устроили вчера возле моих ног! И за драку! За то, что напугали меня до совиных глаз! Терпеть ненавижу, когда на меня давят и наезжают!

Высказав все это на одном дыхании, Злата решительно направилась к выходу из столовой. Ее сердце выпрыгивало из груди от возмущения, в ушах слегка шумело, а с языка рвались вполне земные и очень неприличные трехэтажные словесные конструкции.

Нет! Ну это же надо! Она тут и без того вчера натерпелась по вине этих… этих редисок! Пошла к подруге снять стресс, развеяться и отдохнуть от избытка мужского внимания. Постаралась простить своих мужей за их неподобающее поведение, а они чем ответили?! Вместо извинений — обвинения? Не-е-ет! Так дело не пойдет!

— Пусть подадут мне завтрак в мои покои, — распорядилась Златка, увидев лакея. — Я тоже сегодня предпочту побыть одна!

— Да, альда Злата, все будет исполнено, — кивнул Фарагрон (а это был именно он).

…Разумеется, никуда дальше своего будуара уходить от мужей Златка не планировала.

«Взвешивай не слова людей, а их поступки, — учила девушку ее мудрая бабуля. — Один, может, и насмешничает, да помогает. А у другого на языке сладости, а на уме — гадости».

Мужья ей, надо признать, достались заботливые. Немного поостыв и выпив-таки утреннюю чашку кафии, Златка призналась себе, что может понять и объяснить их беспокойство и даже, наверное, испуг: шутка ли — жена среди ночи исчезла. А ведь каждый из них дорожит ею больше жизни!

А еще она предполагала — и не без оснований — что, достанься ей в мужья другие мужчины этого мира — с ними было бы то же самое: ее пытались бы опекать и контролировать со всех сторон.

Тут же Злата припомнила, как пригрозила только что мужьям, что уйдет от них, и как онемели они от этого заявления. «Ой, кажется, они решили, что я вообще собираюсь их бросить?» — сообразила девушка.

Вообще, выражение «злые вы, уйду я от вас» она подцепила от одной из своих подруг-студенток и иногда говорила так в шутку в дружеских компаниях, если желала остановить особо приставучих однокурсников, решивших пройтись на ее счет.

«У-у, что там сейчас будет!» — хмыкнула Златка, пытаясь предположить дальнейшие действия своих мужчин. Впрочем, эти самые действия не заставили себя долго ждать…

…Когда обиженная и оскорбленная в своих лучших чувствах молодая женщина покинула столовую, ее жестокие слова «уйду я от вас» сгустились, почти материализовались и нависли над головами онемевших мужчин, словно дамокловы мечи.

Темный маг, огненный воин и лучший охотник клана Золотых котов сидели и боялись пошевелиться. В комнате нарастало томительно-удушливое ощущение грядущей катастрофы.

— Может быть, Лучик еще передумает? — робко высказался Ольгрон. — Она ведь добрая… я, наверное, пойду к ней, попробую попросить прощения.

Он встал, двинулся к дверям. Старшие мужья проводили его напряженными взглядами, но так и не шелохнулись.

Эльф никогда и никому не признался бы в этом, но сейчас он не то что говорить — он даже связно мыслить был не в состоянии. В его голове все еще звучали, гуляли эхом, как в горном ущелье, ранили своими острыми, будто бритвенные лезвия, звуками, произнесенные женой страшные слова: «уйду я от вас… уйду я от вас… уйду я от вас».

Он не знал, как их заглушить или хотя бы уменьшить их громкость. Они бились о череп изнутри, сводя с ума…

Сиятельная! Только не так… он не хочет сходить с ума. Он не может позволить себе этого!..

Головная боль, зародившаяся в висках, медленно затапливала мозг. Затмевала собой реальность.

Тьма зашевелилась, готовясь выплеснуться в мир, причиняющий страдания ее верному служителю. «Нет. Не смей. Я сам разберусь!» — приказал ей Даг. Встал и, пошатываясь, двинулся вслед за Ольгроном.

Он, Дагрон, тоже попросит прощения. Наступит на горло своей врожденной, выпестованной годами эльфийской гордости и признает, что не прав, что оступился, поддавшись эмоциям. А впредь будет следить за каждым своим вдохом и движением. Только бы Злата впустила его в свою комнату. Только бы согласилась выслушать…

…Сандгрон остался в столовой один. Он и сам не мог объяснить, почему не бежит вслед за Дагом и Олом. Быть может потому, что его Огненная Сисса — горячая девочка, и он хотел бы дать ей время остыть? А может оттого, что ему стало стыдно настолько, что загорелись не только уши и щеки: его всего словно окатило не кипятком даже — раскаленной лавой.

«Простых извинений будет мало, — сказал себе Сандгрон. — Нужно что-то придумать. Принести Лучику что-то такое, что ее порадует».

Так и не позавтракав, огненный воин вышел из столовой, но двинулся не вверх, на второй этаж, а на улицу. Ему предстояло решить непростую задачу: сначала побывать у пары сослуживцев, один из которых был женат на девушке, близкой Златке по возрасту, а у второго была дочь тоже приблизительно двадцати лет от роду. От сослуживцев Санд надеялся узнать, какой подарок может смягчить сердце обиженной женщины. А потом, собственно, предстояло найти и купить этот подарок. Ничего такого, с чем он, маршал Сандгрон, не сумел бы справиться!

Злата допила кафию, поставила опустевшую чашку на поднос и встала, чтобы подойти к окну, посмотреть на просыпающийся город и подумать. В этот момент раздался стук в дверь. Нервный, неуверенный, словно стучавший сомневался, что его захотят видеть.

— Войдите, — девушка так и замерла у кафийного столика, с некоторым испугом поглядывая на медленно отворяющуюся дверь.

За ней обнаружился младший муж. Он несмело переступил порог, сделал пару шагов и остановился. Вид у него был жалостливый и виноватый, как у кота, который знает, что натворил дел и сейчас получит заслуженную трепку. Ол запустил подрагивающие пальцы в свою курчавую медную шевелюру, откинул со лба волосы, вдохнул резко и заговорил, даже, скорее, затараторил, спеша высказаться раньше, чем ему укажут на выход:

— Злата, жена моя, хорошая, любимая, я виноват, я признаю и каюсь, прости, скажи, что сделать, чтобы ты смогла простить меня, только не уходи, не отказывайся, я постараюсь стать таким мужем, как ты хочешь!

Девушка была не прочь простить Ольгрона, но кое-что из вчерашних приключений ее смущало, так что она решила сначала все же уточнить:

— Ол, вот если я снова обернусь совенью, а ты будешь в своей кошачьей ипостаси — ты меня не того? Не съешь случаем?

— Я? Съем?! Тебя — мою истинную пару? — Ол аж задохнулся от такого предположения.

— Ну, вчера мне показалось, что ты был не прочь поймать меня и…

— И ничего бы я тебе не сделал, клянусь! — в голосе оборотня надорванной струнной прозвенело отчаяние. — Я прекрасно владею своим зверем, Лучик!

Злата побарабанила пальчиками по крышке столика, задумчиво глядя на Ольгрона. Покачала головой в ответ на какие-то свои мысли. Похоже, молодой мужчина принял это движение за отказ. Его подбородок задрожал. На ресницах проступили слезы. Он с силой, почти до крови, прикусил губу, готовясь выслушать приговор.

— Я хочу, чтобы ты понимал, Ол. Я — взрослый и разумный человек. Со мной можно договориться, мне можно все рассказать и объяснить. А вот давить и кричать на меня не нужно. Не люблю ссор, несправедливых упреков и обвинений. Сможешь обойтись без этого?

Оборотень затряс головой утвердительно, прижал к груди кулаки, словно давая клятву.

— Тогда я тебя прощаю, муж, — Злата протянула парню руку и даже сделала шаг вперед.

Ол медленно, словно не веря своему счастью, двинулся ей навстречу, и тут дверь за его спиной резко, без стука распахнулась. Рыжий, ведомый инстинктом защитить свою пару, развернулся в прыжке, готовясь встретиться лицом к лицу с неведомой опасностью, и… остановился. Засопел напряженно.

В будуар ввалился, пошатываясь, словно пьяный, старший муж. Обвел комнату незрячим взглядом. Позвал неуверенно, будто не видя девушки:

— Злата?

— Да? — откликнулась она, испуганно взирая на эльфа, который выглядел просто ужасно: его обычно белая кожа приобрела какой-то землисто-серый оттенок, черные глаза помутнели, затуманились и смотрели не на нее, а куда-то в пространство. — Что с тобой, Даг?

Мужчина словно не услышал ее вопроса. Слепо вытянул руки вперед, прохрипел почти неразборчиво:

— Прости, жена… — и вновь покачнулся.

— Кажется, он сейчас упадет! — выдохнула Златка и бросилась к старшему мужу. — Помоги, Ол!

Они подбежали как раз вовремя, чтобы подхватить с двух сторон Дагрона, у которого подогнулись колени. Вдвоем быстренько довели до ближайшего кресла, усадили.

Златка дотронулась ладонью до высокого лба, прорезанного знакомой болезненной морщинкой над переносицей. Не смогла разобраться — есть ли у Дага жар, склонилась, прижалась ко лбу губами. Кожа мужчины показалась ей сухой и чуть более горячей, чем надо. Хотя кто его знает — какая нормальная температура у эльфов? Златка вот не знала.

Старший муж поймал ее руку, потянул к себе, словно приглашая девушку устроиться у него на коленях. Она не рискнула отказать. Пристроилась на руках у старшего мужа, оглянулась на младшего:

— Ол, подай, будь добр, воды.

Оборотень понятливо кивнул и отошел к кафийному столику.

… Дагрон не помнил, как добрался до покоев Златы. Дверь нашел почти наощупь: головная боль слепила его; эхо, повторяющее слова жены «уйду я от вас», превратилось в рев огромного водопада. Переступив порог будуара, он позвал: «Злата?» и услышал в ответ «да?»

Это короткое «да» прорвалось сквозь гул в его голове, чуть приглушило его — ровно настолько, чтобы он, собравшись с силами, смог произнести «прости, жена» и протянуть руки к источнику спасения — туда, откуда донесся голос Златы.

Его подхватили под руки с двух сторон, усадили куда-то, не позволив позорно рухнуть на пол. К его лбу прикоснулась мягкая ладошка, а затем — еще более мягкие губы. От этого прикосновения по многострадальной голове эльфа начало разливаться упоительно-нежное тепло. Оно каким-то чудесным образом изгоняло шум, растворяло боль, несло долгожданное облегчение.

Даг сумел поймать ускользающую руку жены, потянул девушку к себе: сейчас она была нужна ему больше воздуха. И она не ушла. Присела к нему на колени, положила ладошку на шею сзади, прикоснулась поцелуем к виску, даруя целительное тепло. Он обхватил руками стан девушки, вжался лбом в ее плечо, попросил вновь:

— Прости, жена.

— Я прощаю тебя, Дагрон, — услышал то, на что почти не надеялся и расслабился, обмяк в объятиях своего Лучика.

— Вот вода, — подошел к ним Ольгрон.

— Да, благодарю, — Златка забрала стакан из рук младшего мужа, поднесла его старшему: — Попей водички, Даг. Станет легче.

Темный эльф принял стакан, сделал несколько глотков. Ему действительно стало лучше, но не от воды — от прикосновений жены, от ее тепла и заботы.

Златка с первой ночи с Дагом поняла про старшего мужа одну важную вещь: с этим мужчиной главное — не спешить. По ее ощущениям, в нем каким-то странным образом умещалась настоящая бездна — темная, бескрайняя. И все, что происходило внутри него, проявлялось и проступало вовне далеко не сразу.

Вот и сейчас она не спешила тормошить мужа, задавать вопросы. Сидела, поглаживала напряженную шею и плечи, прислушивалась к тяжелому дыханию и наблюдала за бьющейся на виске синей жилкой. Мужчина понемногу успокаивался. Постепенно его плечи обмякли, дыхание выровнялось, пальцы, судорожно сжимающие ее бедро, расслабились.

Наконец, по-прежнему прижимая девушку к себе, Даг выпрямился, а затем откинулся на спинку кресла. Теперь уже не он опирался на плечо Златки, а она полулежала на широкой мужской груди, упираясь своим задиристым носом в твердый подбородок мужа. И только теперь Златка решилась заговорить:

— Что это было, Дагрон? Я тебя таким никогда не видела.

— Это был приступ головной боли, — нехотя признался эльф. — Третий за последний год.

— И… как ты справлялся с этим раньше?

— Никак. Лежал. Не надо об этом, Лучик. Когда ты рядом — ничего подобного со мной произойти не может.

— Но сегодня?..

— Сегодня… — руки мужчины на ее талии вновь напряглись, — я мог потерять тебя.

«Так это и есть то самое, что происходит с эльфами, которые лишились или не нашли своей любви? Вот так начинается их сумасшествие?» — сообразила Златка, припомнив рассказ Ольгрона.

— Я думал, что сойду с ума от этой боли, — невольно подтвердил ее догадки мужчина.

Злата взглянула на его измученное лицо с закрытыми глазами, с подрагивающими белесыми ресницами и искусанными до крови губами. И вдруг поняла: лучше ей не тянуть и объявить старшему мужу о своем решении никогда не отказываться от них, своих мужей, прямо сейчас. Кто знает, что еще может случиться? Будет лучше, чтобы мужчины не сомневались в ней, не ожидали отказа, как ждут удара в спину…

— Послушай, Даг, — тихо заговорила она, и черные глаза эльфа открылись, впились в ее лицо в немом ожидании. — Я знаю, что мы всего лишь третий день, как знакомы, но я успела подумать и принять одно важное решение, и хочу, чтобы ты… чтобы вы все трое знали о нем.

— Говори, Злата, — все так же напряженно вглядываясь в ее лицо, произнес Дагрон. — Скажи мне, что ты решила.

— Я решила, что никогда не откажусь ни от одного из вас. Даже если меня будут уговаривать или заставлять — не откажусь.

Взгляд старшего мужа смягчился, но оставался все таким же серьезным. Он не разулыбался от этих слов, как сделал когда-то Ольгрон, но, помолчав, проговорил чуть просевшим от волнения и сдерживаемой нежности голосом:

— Благодарю тебя, Лучик. Мне было важно услышать это. Я сделаю все, чтобы ты ни на миг не пожалела о своем решении.

И снова общение Златы с мужьями прервал стук в дверь!

— Войдите, — пригласила громко девушка, даже не пытаясь отстраниться от Дагрона.

В ее будуар степенным шагом прошествовал старший лакей Флангрон. «Явился, вредный старикашка», — подумала Златка. Но что-то случилось с немолодым слугой, когда он увидел, как ласково обнимает молодая жена своего старшего мужа. Лицо Флангрона дрогнуло, он моргнул, словно пытаясь прогнать с глаз непрошенную влагу.

— Альда Злата, ваша наставница, сисса Флоксиния, просила передать, что ждет вас на урок в малой гостиной, — сообщил он, и впервые в его голосе вместо холодности прозвучало что-то другое. Правда, девушке было немного не до слуги и его настроений.

— Хорошо, Флангрон, я сейчас спущусь. Ты можешь идти. — Кивнула она.

Лакей вышел. Златка вновь обернулась к старшему мужу.

— Я думаю, тебе надо прилечь, Даг, ты выглядишь усталым, — она провела подушечками пальцев по щеке мужчины.

Он прикрыл глаза, произнес через силу:

— Ты хочешь, чтобы я ушел, Злата?

— Нет, но мне надо идти…

— Я ненавижу свою спальню. Свою постель. Там все пропитано одиночеством. — Это признание далось эльфу непросто.

— Так отдохни на моей, — тут же предложила Злата.

— Хорошо, Лучик. Проводишь меня?

— Да, разумеется! — девушка соскользнула с колен старшего мужа, помогла ему подняться и повела в свою спальню. — Подожди меня здесь, Ол. Пойдем вниз вместе, — попросила она младшего мужа, который тихонько сидел в другом кресле — поближе к окошку.

— Жду, — кивнул рыжий.

Злата откинула покрывало со своей кровати, помогла Дагу скинуть штаны и рубаху, а когда он улегся — собственноручно укрыла тонкой простыней: все-таки в доме, да и на улице было очень тепло.

— Отдыхай, муж, — шепнула она, целуя подрагивающие веки. — Добрых снов тебе.

— Я счастлив, что ты у меня есть, жена, — отозвался эльф и, поймав ладонь Златы, прижал ее на мгновение к губам. — Ты — мой Лучик надежды…