Земля обетованная

Перевод с английского: Galahad

Текст переведен в рамках проекта «Миры Дэвида Вебера» http://www.woweber.com/ и на Нотабеноиде

Юдифь была очень мала, когда рейдеры захватили корабль, мала, но не настолько, чтобы забыть. Она запомнила взрывы, пронзительный звук рвущегося металла, мягкую тягу ускользающего через пробоину в корпусе воздуха, пока кто-то не наложил на переборку заплатку.

Сражение звучало приглушённо, каким-то образом не до конца реально, отдаленно для неё, запеленутой в скафандр на два размера больше, но лучшем из тех, что не были повреждены. Звучало приглушённо, но ребенка это спасти не могло.

Осознание действительности пришло позже, пришло вместе с жаждой мести.

Несмотря на всё, через что ему пришлось пройти, на время и энергию вложенные в обучение, потраченные для того, чтобы получать оценки, достойные его семьи, когда пришло время для первого рейса, ему стало не по себе. Первым слух о том, что его направляют на корабль обороны системы дислоцированный неподалеку от Грифона, Майклу Винтону сообщил его сосед по комнате Тодд Лайэтт.

Тодд был одним из тех людей, которые всегда узнавали новости раньше остальных. Майкл поддразнивал его, говоря, что это ему, а не Майклу, следовало специализироваться на связи:

— Тебе даже не нужно оборудование, Тодди. Информация поступает прямо тебе в мозг. Только подумай, какая экономия времени и ресурсов.

Тодд посмеивался, иногда даже поддерживал шутку, однако никаких сомнений в предмете, на котором он действительно хотел сконцентрировать свои усилия, быть не могло. Тактика была лучшей специализацией для тех, кто надеялся когда-нибудь получить под начало корабль, а Тодд хотел стать капитаном:

— Эй, — с фальшивой серьёзностью говорил Тодд, — У меня ведь четыре старших сестры и три старших брата. Я всю жизнь исполняю чьи-то приказы. Должно же это когда-нибудь измениться, верно?

Но оба они знали, что в основе желания Тодда лежало переполняющее его чувство ответственности, желания делать вещи правильно. Майкл был уверен, что белый берет будет смотреться на Тодде также естественно, как и его собственная кожа.

А он сам? Майкл не хотел командовать. Он вообще не хотел делать карьеру на Флоте, во всяком случае поначалу, хотя сейчас отдавался службе не меньше Тодда. Он просто знал, что не хочет когда-либо иметь под командованием собственный корабль. Майкл никогда не говорил этого Тодду, но он слишком хорошо знал цену командованию, и это было для него слишком.

Майкла больше привлекали средства коммуникаций: быстрый поток информации, необходимость взвешивать и оценивать, сортировать и находить баланс, были также привычны для Майкла, как дыхание. В эти игры ему приходилось играть всю жизнь.

И он был хорош в этом. Его память была превосходной. Оказываемое давление не беспокоило его, наоборот, заставляло его фокусировался на проблеме, делало вещи более ясными и четкими. Он был уверен, что никто из тех, кто вместе с ним прошел тренировочный симулятор, не сомневался, что он честно заслужил свое место в выпуске.

Майкл гордился своим положением на курсе. Очень тяжело быть оцененным по своим собственным заслугам, когда твое происхождение столь высоко, что люди автоматически решают, что тебе была оказана протекция. Вот почему новости Тодда обеспокоили его больше, чем он хотел показать.

— Что ты слышал? — переспросил Майкл у Тодда звенящим от гнева голосом.

— Я слышал, — сухо ответил не запуганный этой вспышкой Тодд, — что тебя назначат на «Святой Эльм», базирующийся у Грифона. Очевидно, твои выдающиеся способности по обработке информации привлекли внимание Бюро вооружений. Они работают над суперсекретной сенсорной технологией и для испытаний им нужны лучшие люди.

Ответ Майкла был длинен и красноречив, и свидетельствовал об имевшем место в его жизни общении с морскими пехотинцами. И это было правдой. Его сестра была замужем за бывшим морским пехотинцем, но Джастин Зирр никогда не использовал подобные выражения в присутствии Майкла.

Тодд выслушал его с выражением смешанного шока и завистливого восхищения.

— Два года, — сказал он. — Два года я делил с тобой комнату, но за все это время я и подумать не мог, что ты умеешь так ругаться.

Майкл ничего не ответил. Он был слишком занят приведением в порядок различных частей одежды, перед тем как вылететь из комнаты.

— Эй, Майкл, ты куда собрался?

— Поговорить кое с кем по поводу моего назначения.

— Ты не можешь! Об этом ещё не объявлено официально.

— Если я буду ждать официального объявления, — напряженно ответил Майкл, — то будет уже слишком поздно. Это будет по меньшей мере нарушением субординации. Пока же я ещё кое-что могу сделать.

Тодд был слишком умен, чтобы пытаться его остановить.

— С кем ты собираешься разговаривать? С коммандером Шрейк?

— Нет, сначала я поговорю с Бет. Если это была её идея, то я должен знать, в чём причина. А если это была не её идея, то я должен это знать, чтобы меня не смогли попытаться в этом убедить. А когда я буду знать точно, то поговорю со Шрейк.

— Кто предупреждён — тот вооружён, — согласился Тодд.

Майкл кивнул. Одной вещи он научился. Если собираешься говорить о важных вещах, то найди безопасную линию.

Он полагал, что личный разговор с королевой был достаточно важной вещью.

Корабль, захвативший их, был с Масады. Юдифь была слишком мала, чтобы понимать разницу между пиратами и каперами. Когда она стала достаточно взрослой, чтобы понимать это, она также поняла, что в случае масадцев, охотящихся за грейсонцами, эти различия были пустым сотрясением воздуха.

Её отец был убит при попытке защитить корабль. Ее мать погибла пытаясь защитить своего ребенка. Юдифь оставалось только сожалеть, что она не умерла вместе с ними.

В двенадцать стандартных лет Юдифь выдали замуж за человека, который был старше её в четыре раза. Эфраим Теплтон был капитаном масадского капера, который захватил грейсонское судно, и получил девочку как часть своего приза. Если это и было неправильным, то не осталось никого в живых, чтобы протестовать, поэтому Юдифь не была возвращена на родину.

Даже не учитывая разницу в возрасте — Эфраиму было 55 стандартных лет — Юдифь и Эфрим были абсолютно разными. Если Эфраим был тяжело скроен, то Юдифь походила на юную лань. Её волосы были темно-каштановыми с красновато-золотистым, солнечным оттенком. Его волосы были светлыми, щедро приправленными сединой. Её глаза, которые Юдифь приучилась держать опущенными вниз, чтобы Эфраим не поколотил её за дерзость, были карими с зеленоватым оттенком. Глаза Эфраима были бледно-голубыми и холодными как лёд.

В тринадцать лет Юдифь потеряла своего первого ребенка. Когда через шесть месяцев у неё произошел второй выкидыш, доктор предложил её мужу прекратить попытки зачать ребенка на несколько лет, чтобы её организм мог оправиться от повреждений. Эфраим сделал так, как советовал доктор, хотя это не означало, что он прекратил требовать исполнения супружеских обязанностей.

В 16 лет Юдифь снова забеременела. Когда выяснилось, что родится девочка, муж велел ей сделать аборт, сказав, что не собирается тратиться на содержание бесполезной сучки, которую он все это время кормил и чем она ему отплатила, кроме вынашивания бесполезной девчонки?

Если до этого Юдифь относилась к Эфраиму со страхом и отвращением, то сейчас её чувства превратились в ненависть такую глубокую, что она удивлялась, как её взгляд не испепелит Эфраима на месте. Её пот должен был быть кислотой для его кожи, её дыхание — ядом. Так глубоко она ненавидела его.

Некоторые женщины на её месте совершили бы самоубийство. Некоторые решились бы на убийство, — что в масадском обществе было равноценно самоубийству, хотя и принесло бы больше удовлетворения из-за того, что убийца хоть чего-то добился в обмен на свою жизнь. Юдифь не сделала ни того, ни другого.

У неё была тайна, тайна, за которую она держалась даже тогда, когда закусывала губу, чтобы не закричать, когда муж пользовался ею снова и снова. Она держалась за эту тайну даже тогда, когда видела смешанную с завистью жалость в глазах других его жен. Она держалась за неё с того момента, когда на её глазах жизнь вместе с кровью покидала её лежащую на палубе мать, и помня её последнее наставление:

— Ни за что не дай им узнать, что ты умеешь читать.

Оказалось, что идея запихнуть его на гигантский супердредноут, которому никогда не суждено покинуть домашнюю двойную систему Звездного королевства, принадлежит не Елизавете. Облегчение Майкла было безграничным. Даже до смерти их отца, Бет поощряла Майкла выбирать собственный путь, доходить до предела собственных возможностей. И после трагической смерти отца, как бы тяжело не приходилось Бет от свалившейся на неё огромной ответственности, она находила время, чтобы поговорить о его проблемах, которые он не мог обсудить с матерью, вдовствующей королевой Анжеликой.

Обнаружить, что Бет внезапно изменилась, было бы словно осиротеть во второй раз, даже ещё хуже, в каком-то смысле, хотя где-то в глубине души Майкл понимал, что теперь он должен был поддерживать королеву, а не она его.

После того, зная, что не подрывает политику королевы, Майкл договорился о встрече с деканом четвёртого курса. Ему приходило в голову, что, возможно, следовало потребовать встречи с комендантом Академии, и, возможно, эта встреча была бы ему предоставлена, но этот вариант был быстро отклонен. В вопросах происхождения и связанных с ним привилегиях Флот мог провозглашать — и провозглашал — официальную политику безразличия к происхождению и привилегиям. Это не означало, что никто и никогда не пользовался потайными рычагами влияния, но злоупотребление ими однозначно не раз аукнулось бы на протяжении всей карьеры. Кроме того, такой поступок автоматически означал бы его поражение. Встреча с комендантом была бы предоставлена кронпринцу, а не гардемарину Майклу Винтону. А Майкл как раз и пытался избежать отношения к себе как к кронпринцу Майклу, а не как к гардемарину Винтону.

Однако, даже если встреча с деканом и была ему предоставлена быстрее, чем мог надеяться гардемарин четвертого курса, даже находящийся в лучшей четверти класса, Майкл не был достаточно глуп, чтобы от неё отказаться. Поэтому по вызову он прибыл максимально быстро, затянутым в повседневную форму, каждая деталь, каждая пуговица которой была настолько близка к идеалу, насколько смогли добиться они с Тоддом.

Майкл отсалютовал так, как и должен был приветствовать старшего по званию офицера. Хотя многие ожидали, что кронпринц более или менее явным образом будет давать понять, что эти самые офицеры недавно преклоняли колени перед ним, но Майкл никогда не позволял себе этого. Он знал, как не мог знать никто другой, не приближенный ко двору, насколько смертны монархи, каково в восемнадцать лет становиться королевой… или в тринадцать — кронпринцем.

Майкла всегда интересовало, многие ли из офицеров, ожидавших от него пренебрежительного отношения, отдают себе отчёт, насколько он сам восхищается ими. Они сами зарабатывали свои звания, награды и почести. А длинный формальный перечень титулов Майклане имел к нему никакого отношения, все они принадлежали его отцу.

Он полагал, что коммандер Бренда Шрейк, леди Витерфелл, могла бы его понять. Теплота, таящаяся в глубине её бледно-зеленых глаз, говорила о понимании, и не имела ничего общего со снисходительностью или жалостью. Её титул давал Майклу понять, что она является владельцем преуспевающего поместья на Сфинксе, но много лет назад леди Витерфелл решила, что её призвание — это Флот.

Даже сражение, оставившее на ней шрамы и искалечившее пару пальцев у неё на правой руке, не заставило её изменить решение. Вместо того коммандер Шрейк использовала весь свой опыт при работе в Академии, где, дополнительно к административным функциям, ещё и преподавала некоторые из самых сложных курсов по термоядерной энергетике.

В Академии коммандер Шрейк отвечала за то, чтобы в канун войны Академия выпускала компетентных офицеров флота. В её работе не было места для снисходительности, но место для сочувствия оставалось.

— Вы хотели видеть меня, мистер Винтон?

Майкл чопорно кивнул.

— Так точно, мэм. Это по поводу слуха.

— Слуха?

Майкл внезапно почувствовал, что слова, которые он репетировал с момента вчерашнего откровения Тодда, куда-то убегают. После мгновения паники, он заставил себя успокоиться и начать сначала, и с удовольствием обнаружил, что говорит без запинки.

— Да, мэм. Слуха о назначениях нашего курса.

Коммандер Шрейк улыбнулась.

— Да, такие слухи как раз должны поползти. Они всегда появляются, как бы мы не засекречивали эту информацию.

Она не спросила, как информация дошла до Майкла, за что тот был ей весьма благодарен. Доставлять Тодду неприятности не входило в его планы, но и врать декану курса он не собирался.

— И о чьём же назначении вы хотели поговорить? — продолжила коммандер.

— О моем, мэм.

— И?

— Коммандер Шрейк, я слышал, что получил назначение на супердредноут «Святой Эльм».

Декан даже не стала делать вид, что сверяется с компьютером, Майкл почувствовал уважение. Без сомнения этот вопрос уже обсуждался, возможно даже бурно. Может быть даже кто-то из Королевского дворца поделился информацией о вчерашнем звонке Майкла.

— Это соответствует моей информации, — ответила коммандер Шрейк. — Вы это хотели знать?

— И да, и нет, мэм. Я действительно хотел подтвердить этот слух, но… — Майкл глубоко вдохнул и и выпалил остаток фразы, — но я хотел просить о другом назначении, мэм. Не так близко к дому.

— Вы хотите увидеть Вселенную? — спросила декан с опасным блеском в глазах.

— Да, мэм. Но не в этом причина просьбы о другом назначении.

— И какова же эта причина?

— Я хочу…

Майкл поколебался. Он обдумывал это так много раз, что потерял счёт, но до сих пор не нашёл способа изложить свои мысли так, чтобы не показаться напыщенным.

— Я хочу быть офицером Флота, но не смогу им стать, если люди будут меня защищать.

Поднятые брови заставили Майкла покраснеть.

— Не в обычаях Флота защищать своих офицеров, мистер Винтон, — сказала коммандер Шрейк, и лежащая на столе изуродованная рука была безмолвным подтверждением её слов. — Скорее, задача этих самых офицеров — защищать остальных жителей Королевства.

— Да, мэм, — сказал Майкл, продолжая несмотря на ощущение обречённости его попытки, — именно поэтому удерживать меня на месте неправильно. Брат Королевы…

Проклятые слова сорвались с губ подобно тяжелым валунам.

— Брат Королевы мог бы иметь право на защиту, но когда я поступал в Академию, я отказался от этого права. И теперь, когда я почти закончил её, это не должно начинаться заново.

Коммандер Шрейк в раздумье сложила ладони домиком.

— И вы думаете, что именно в этом причина вашего назначения?

— Да, мэм.

— А если бы я сказала вам, что адмирал Хэмпхилл услышала о ваших талантах и запросила вас персонально?

— Меня бы это порадовало, но не помешало бы другим думать, что меня защищают.

— А для вас имеет значение, что думают другие?

— Я бы хотел сказать, что нет, мэм, — искренне ответил Майкл, — но это была бы ложь. Если бы речь шла только обо мне, я бы это пережил, как мне уже приходилось, но я не могу позволить, чтобы так думали о Флоте.

— То есть?

— Да, мэм. Если брат Королевы может получить назначение на корабль, где он не подвергнется опасности погибнуть, то сколько пройдет времени, прежде чем другие аристократы решат, что тоже имеют на это право?

Майкл остановился в неуверенности не зашёл ли он слишком далеко, но декан сделала ему знак продолжать.

— Флоту нужно пополнение, — продолжил Майкл, — ото всех слоёв общества. И мне не хотелось бы думать, что начнётся, когда появится мнение, что некоторые люди слишком ценны для опасных назначений, и, как следствие, что другие люди считаются более расходуемыми.

— Мистер Винтон, вы же понимаете, что такое положение существовало всегда. Честно говоря, некоторые люди определённо более ценны.

— Да, мэм, но эти люди ценны своими знаниями, своим опытом и возможностью внести вклад в проведение операций, а вовсе не — завершил Майкл не сдержав горечь в голосе, — удачно выбранными предками.

— Да, думаю, что я вас поняла, мистер Винтон, — сказала коммандер Шрейк после долгой неловкой паузы. — Тогда чего же Вы хотите?

— Назначения как для обычного гардемарина, — сказал Майкл, — Если Флот действительно верит, что я принесу наибольшую пользу на супердредноуте на орбите Грифона, то я отдам этому делу все имеющиеся у меня силы.

— Но вы предпочли бы линейный крейсер, направляющийся в Силезию для борьбы с пиратами.

— Да, мэм, полагаю, что это было бы более стандартным назначением, — ответил Майкл.

— Ясно. Очень хорошо. Вы изложили своё дело. Я рассмотрю его и, возможно, представлю его на рассмотрение коменданту Академии. У вас что-нибудь ещё, мистер Винтон?

— Нет, мэм. Спасибо, что выслушали меня, коммандер.

— Умение слушать — признак хорошего командира, — сказала Шрейк, словно обращаясь к лекционному залу. — А теперь, если вы закончили, можете быть свободны.

У Грейсона и Масады было некоторое сходство в отношении к женщинам, что не удивительно, учитывая, что изначально масадцы была частью колонии Грейсона. Оба общества лишили женщин права голосовать и иметь частную собственность. Оба рассматривали женщин как существ, стоящих ниже мужчин, и видели их главной целью поддержку мужчин и ведение домашнего хозяйства. Оба общества, если выражаться без обиняков, считали женщин собственностью.

Но к собственности можно относиться по-разному. Грейсонцы видели в женщинах сокровище. Мужчины Грейсона могли отнять у женщин их права и привилегии, но взамен заповедали любить их и защищать. Такая защита могла быть обременительной, но обычно не причиняла вреда.

Масадцы, после их отделения от Грейсона, видели роль женщины в другом свете. С тех пор, как их попытка установить контроль над Грейсоном была разрушена женщиной, — также как план Бога относительно Человека был разрушен Евой, — женщины воспринимались ими как живое видимое воплощение греха и страданий. Поэтому, по отношению к подобным существам допускалось практически что угодно. Поэтому, путь женщины к искуплению лежал через принятие всего, что творилось по отношению к ней.

На Грейсоне мужчины не позволяли себе плохо обращаться с женщиной, потому что она была драгоценностью. На Масаде, теоретически, мужчина мог обращаться с любой женщиной так жестко, как ему хотелось. Большинство оказывалось достаточно умными, чтобы не злоупотреблять этим правом, так как это повлекло бы ответные действия по отношению к их личной собственности. В своем же хозяйстве собственник мог унижать женщин в любой степени, в какой это гарантировалось правом на неприкосновенность собственности и высшую власть в своих владениях. Большинство так и поступали.

На Масаде никто не пытался чему-то обучать собственность. На Грейсоне высшее образование и учёные степени были недоступны женщинам, но основы грамотности и математики обычно преподавались. Они были нужны хотя бы потому, что этого требовало ежедневное ведение домашнего хозяйства во враждебной природной среде.

Менее смертоносная природная среда Масады устранила эту необходимость, и ни один из добропорядочных масадских патриархов не собирался тратить впустую образование на женщину. Родители Юдифи, отпрыски торговых родов со связями вне пределов системы Грейсона, начали её обучение раньше, чем должны были. Они по многим причинам хотели обеспечить получение ею образования выше обычных стандартов Грейсона. В частности, они не хотели выглядеть ограниченными в общении с теми, с кем собирались поддерживать торговые отношения. Другой причиной было то, что они являлись хорошими богобоязненными людьми, которые не видели, как способность интеллектуально познавать чудеса и тайны Господа, наравне со слепым следованием вере, может кому-либо повредить. Особенно в случае веры, которая исповедовала доктрину Испытания.

А также в их планах имел место элемент практичности. И хотя правила приличия гласили, что девочка не предстанет перед любопытствующими взглядами незнакомцев, это не значило, что она должна быть чем-то бесполезным. Девочка, которая умеет читать, писать и считать может помочь ведению дел. Когда её родители обнаружили, что Юдифь обладает почти сверхъестественной быстротой мышления в математике и логике, они с удовольствием предложили ей головоломки и игры, которые могли развить её способности.

Но мать Юдифи понимала то, что, возможно, не понимал её отец, а именно, какой опасности подвергается девочка, когда масадский рейдер захватил их судно. Несмотря на юный возраст, Юдифь поняла предупреждение матери. Даже внутри грейсонского общества ей приходилось скрывать свои знания. С возрастом она начала скрывать и от родителей, как много она знает, опасаясь что те сочтут её образование законченным.

Эта привычка к секретности и к знаниям, которые она скрывала, была причиной того, что Юдифь не убила ни себя, ни того, кто называл себя её мужем, господином и владельцем. На уме у неё было другое. И это другое нанесло бы Эфраиму Теплтону куда больший ущерб.

Юдифь начала готовиться к мести уже с первых лет своего заточения, продолжила после женитьбы, и сосредоточилась на этом после того, как Эфраим начал пытаться зачать с ней ребенка. Она надеялась привести свой план в действие до того, как он сможет привязать её к Масаде через детей. Чего она не сознавала, это насколько ценны для неё будут эти маленькие жизни, даже ещё нерожденных.

В день, когда она узнала, что ребенок, которого она носит, является девочкой — а девочке Эфраим не позволил бы жить — Юдифь поняла, что у неё нет другого выбора, кроме как начать приведение своего плана в действие.

Даже в этом случае, она знала, насколько мала вероятность спасти этого ребенка. Но надеялась спасти следующего.

— Я действительно не понимаю, как мы можем делать вид, что забыли о том, что его сестра королева, — сказала лейтенант Карлотта Дунсинен, помощник тактика легкого крейсера Её Величества «Бескомпромиссный».

— Карли, уйма преподавателей и курсантов на Острове Саганами делали это в течение последних трех с половиной лет, — ответил Абелард Бонис, капитан «Бескомпромиссного», — Теперь пришла наша очередь.

— Но…

Лейтенант Дунсинен замолчала, оставив невысказанным очевидное понимание того факта, что молодой человек, чье досье они изучали на экране, был следующим в линии наследования короны Звездного Королевства. Правда сестра Майкла, королева Елизавета Третья, была замужем, и её ребенок в свое время несомненно сменит его в качестве наследника престола. Однако Майкл Винтон был крон-принцем в течение последних девяти лет. Его социальный и политический статус нелегко было игнорировать.

При этом имелось явное сходство между гардемарином Майклом Винтоном и его отцом, любимым многими королем Роджером Третьим. Преждевременная гибель короля в результате несчастного случая во время катания на гравилыжах повергла Звездное Королевство в отчаяние, а Елизавету и её брата выставила под пристальное внимание общества.

Если для Елизаветы, которой оставалось несколько лет до совершеннолетия, подобное внимание было чем-то более или менее привычным, то на тринадцатилетнего Майкла, находившегося в том возрасте, когда традиции ещё ограждали его от жадных взглядов СМИ, это обрушилось практически без подготовки.

Сходство между отцом и сыном, несмотря на юность принца Майкла, было явным, и простиралось дальше простого наследования фамильных черт Винтонов и поразительно темного цвета кожи. Много общего было в строении челюсти, манере держаться, ширине плеч, даже в способе не замечать мириады взглядов, бросаемые в его направлении и тут же уходящие в сторону. Это не выглядело ни грубо, ни отталкивающе — он просто не обращал на них внимания.

Если быть справедливым к принцу Майклу — гардемарину Винтону — напомнила себе Карли с мрачной решимостью того, кто понимает, что это лишь вопрос времени пока он не оступится, отчасти её колебания не имели ничего общего собственно с Майклом Винтоном. Досье гардемарина не давало причин предполагать, что Майкл Винтон ожидал привилегированного отношения, или что оно когда-либо было ему предоставлено, но Карлотта Дунсинан не могла до конца в это поверить, и в глубине души готовилась к неприятностям.

Только осложняло положение то, что в рамках продолжающегося расширения КФМ гардемаринский кубрик «Бескомпромиссного» был набит до предела. Карли внезапно осознала причину резких изменений в назначениях пары гардемаринов, попавших под её опеку. Несомненно, среди тех, кто имел возможность заранее узнать о предстоящем назначении мистера Винтона, нашлись увидевшие преимущество в прохождении своими детьми гардемаринского рейса вместе с наследным принцем. Преимущество, ради которого можно было добиваться резких изменений в назначениях.

Как куратор гардемаринов «Бескомпромиссного», лейтенант Дунсинен испытывала смешанные чувства. С одной стороны она должна была оберегать и направлять своих подопечных, с другой стороны, ломать в них то, что должно быть сломано. Это никогда не было легкой задачей, а теперь, когда гардемаринский кубрик оказался перегружен отпрысками ранга и привилегий, становилось ещё большей проблемой.

Также помощник тактика хорошо понимала, насколько отчаянно Флот нуждается в хороших офицерах — с упором именно на «хороших», — но были и такие, кто считал, что для столь быстро расширяющегося флота любой офицер будет хорошим офицером. Таким образом, Карли понимала, что среди её начальства найдутся такие, кто обвинит её, если она сочтет непригодным любого из них, прошедшего три с половиной изнурительных года Академии, не говоря уже о деньгах, потраченных на его обучение.

И вина её может стать ещё больше, учитывая, что одним из тех, чья подготовка может не получить высокой оценки, является находящийся под пристальным вниманием принц Майкл Винтон. И в то же самое время именно её обвинят, если гардемарин Винтон пройдёт стажировку не доказав собственных возможностей.

Карли подавила возникшее желание немедленно подать в отставку

— Мистер Винтон прибудет к нам через несколько дней, так что у вас есть время, чтобы подготовиться, — продолжил капитан Бонис, — Хотите совет?

— Приму с радостью, сэр.

— Дайте молодому человеку шанс проявить себя, прежде чем делать выводы.

— Приложу все усилия, сэр

Карли Дунсинен имела в виду именно то, что сказала. Но она также знала, насколько нелегко будет сдержать такое обещание.

Уходя, она увидела Таба Тилсона, командира секции связи, входившего с последними сообщениями. И, прежде чем дверь закрылась, расслышала:

— Боюсь, что планы продолжают меняться, сэр.

Дверь закрылась прежде, чем Карли узнала, о каких изменениях идет речь, но при этом она искренне надеялась, что к излишне усложнившемуся положению в гардемаринском кубрике они отношения не имеют.

Эфраим Темплтон управлял своим поместьем железной рукой, — или, точнее, весьма гибким кнутом и готовностью его применять. Однако его способы управления основывались на некоторых исходных предположениях.

Ни одна из жен Эфраима не умела читать. Поэтому он не предпринимал никаких усилий, чтобы ограничить им доступ в библиотеку. Ни одна из его жен не могла пользоваться компьютером более сложным образом, чем нажимая на простые пиктограммы для осуществления обычных домашних дел. И, уж конечно, ни одна из них не имела ни малейшего понятия о программировании.

Юдифь, однако, читать умела. Она была знакома с более сложными компьютерами, используемыми грейсонцами, а родители обучили её основам программирования. Именно это, вкупе с наличием доступа к домашним базам данных Эфраима, позволило Юдифи продолжить обучение.

Предсмертное предупреждение матери также подсказало ей путь, которым она могла получить свободу. Если масадцы не хотят, чтобы она что-либо узнала, то она должна узнать всё — и хранить эти знания в тайне от них.

Предпринимаемые Юдифью меры предосторожности не спасли бы при тщательной проверке, но там, где не водятся мыши, мышеловки не ставят. И у неё имелось ещё одно преимущество. Она не была любимой женой. На самом деле, по многим причинам она была наименее любимой, но Эфраим не избавлялся от неё потому, что она была трофеем.

Его товарищам, которые фанатично ненавидели Грейсон, её представляли душой, освобожденной из греха, сосудом, из чьего чрева выйдут те, кто принесёт погибель собственным предкам. Поэтому Эфраим часто брал её с собой, когда обязанности требовали от него покидать дом. Она была трофеем: живым, дышащим доказательством того, что усилия масадцев по завоеванию Грейсона не уходят впустую.

Поначалу, когда Юдифи было всего двенадцать, она ненавидела эти путешествия. Во время них она была вынуждена чаще вступать в интимные отношения с мужем, так как Эфраим не брал с собой других жен. Однако, как только она поняла, что во время путешествий на «Жезле Аарона» свободна от наблюдения, — ревнивый Эфраим держал её запертой в капитанской каюте, чтобы она не вызывала нечестивых желаний у членов его команды — она использовала изоляцию в своих целях.

Взлом корабельного компьютера был для Юдифи первоочередной задачей, и ей помогло обучение на более сложных грейсонских системах. Получив доступ к компьютеру «Жезла Аарона» и обойдя защитные программы, Юдифь погрузилась в удовольствие от запрещенных знаний.

В то время, когда она должна была молиться и слушать священные тексты, Юдифь изучала корабельные системы, начиная с систем жизнеобеспечения, двигателей, средств связи, и продвигаясь к более загадочным системам вооружения и навигации. Позднее, когда ей исполнилось четырнадцать, она перешла к изучению основ тактики.

Знал бы Эфраим, что к пятнадцати годам его младшая жена обладала лучшей подготовкой, — по крайней мере теоретической, — чем любой член его команды. Вместо этого он считал ее идиоткой, практически не способной запоминать священные тексты, даже под угрозой избиения.

Но Эфраиму не было свойственно волноваться впустую о недостатках женщины, которой, в конце концов, для достижения его целей вряд ли были нужны мозги. Как и в то время, когда «Жезл Аарона» захватил торговое судно, на котором находились Юдифь и её родители, Эфраим продолжал заниматься каперством.

Эфраим был очень осторожен в выборе объектов охоты. Большую часть времени он играл роль вооруженного торговца, даже совершал перевозку грузов. Однако же, пусковые ракет и лазерные батареи его судна могли использоваться не только в целях самообороны, и, когда ситуация выглядела благоприятной, невооруженные торговые суда склонялись перед мощью «Жезла Аарона».

Юдифь, разумеется, не принимала участия в этих сражениях. Когда «Жезл Аарона» вступал в бой, она оставалась запертой в капитанской каюте. Эфраим достаточно её ценил, чтобы обеспечить скафандром, чтобы она не погибла при повреждении корпуса. Однако скафандр был двоякой мерой. Эфраим не имел ни малейшего желания, чтобы Юдифь досталась в качестве трофея другому человеку, поэтому в её скафандр была встроена возможность отключения системы жизнеобеспечения. И если бы Эфраим умер, или даже просто счел бы ситуацию безнадежной, то Юдифь тоже умерла бы.

Но кое о чем Эфраим не догадывался. Юдифь знала об этой системе и отключила её, оставив схему достаточно неповреждённой, чтобы успешно проходить рутинные проверки. Она перепроверяла скафандр каждый раз, когда его надевала, а дополнительную уверенность ей придавало то, что скафандр ей выдавали только во время критических ситуаций, когда её тюремщики были слишком заняты для того, чтобы сделать что-то большее, чем просто бросить взгляд на индикаторы.

Таким образом, Юдифь начала наслаждаться временем, проведенным на борту.

Когда её уверенность в своих силах выросла, Юдифь перестала ограничивать своё изучение корабельных систем временем нахождения на борту «Жезла Аарона». Эфраим купил для своих сыновей программы-симуляторы. Приобретение программного обеспечения и оборудования виртуальной реальности выходило за рамки обычной разумной бережливости Эфраима. Он, однако, мечтал о дне, когда сможет командовать флотом каперов, капитанами которых будут его сыновья. Действия этого флота прославили бы имя Темплтона по всей Масаде, зарабатывая ему авторитет в ожидании того дня, когда придет время нанесения решающего удара по грейсонским еретикам.

Четырнадцатилетняя Юдифь выбрала наиболее подходящее время, чтобы втихую пользоваться симуляторами. В отличие от пасынков, которые наслаждались сценариями сражений, она концентрировалась на скучных вещах. Пилотирование корабля. Подготовка к гиперпереходу и вызываемой им тошноте. Проверка и понимание астрогационных координат. Сканирование частот связи.

В глубокой тайне, Юдифь заставила себя выучить, как получить максимум от каждой из систем корабля, потому что, когда наступит время побега, ей придется обходиться фактически без команды.

Юдифь как раз проходила особо сложный сценарий, разбираясь с последствиями броска энергии при возращении в нормальное пространство, когда с её лица сдернули очки виртуальной реальности.

— И что же ты, по-твоему, делаешь? — прошипела старшая жена Эфраима.

Как и всем другим выпускникам, Майклу Винтону была предоставлена возможность встретиться с семьей, прежде чем отбыть к месту первого назначения. Ему хорошо было дома, хотя королевский дворец и казался огромным и пустынным без взрывного и экспансивного Тодда.

Он и был бы пустым, если бы не сын Бет, Роджер, который ворвался в комнату. Роджеру было три стандартных года, он был в том восхитительным возрасте, когда его переполняли энергия и любопытство, когда ребенок превращается в маленького мальчика.

После шестого дня рождения по мантикорскому летоисчислению — что соответствовало десятилетнему возрасту по стандартному исчислению — он подвергнется серии физических и интеллектуальных тестов, которые должны были гарантировать, что он способен стать следующим королем. До этого времени Майкл будет носить титул крон-принца и являться следующим наследником престола. Вспоминая свое собственное столкновение с тестами, Майкл не сомневался, что Роджер изрядно превзойдёт минимальные требования.

«Ещё семь лет, — подумал Майкл без малейшего удовольствия. — После этого я снова стану просто принцем Майклом, а если у Бет будут ещё дети, то я опущусь в линии наследования ещё ниже и буду вроде тети Кейтрин, ещё одним бесполезным дворянином».

Он мысленно усмехнулся, раскачивая восхищенно вопящего Роджера из стороны в сторону, и подумал, что нет никого менее бесполезного, чем герцогиня Винтон-Хенке, младшая сестра его погибшего отца, но он знал, что ей эта шутка понравится так же, как и ему.

В целом Майкл не возражал иметь кого-то, кто будет застилать его постель, иметь роскошь спать, сколько хочешь и носить что-то, кроме униформы. Нельзя было сказать, что жизнь Звездного Королевства замерла оттого, что наследный принц приехал домой, но Бет нашла предлоги для того, чтобы отменить пару официальных мероприятий и провести с ним несколько тихих вечеров.

Даже когда Бет была занята, королева-мать Анжелика оставалась свободной, а Роджер всегда был рад поиграть. На несколько дней Майкл почти смог забыть о том, что его семья несколько отличается от других семей.

Однажды вечером, когда Джастин ушел укладывать Роджера в кровать, брат и сестра сели играть в шахматы. Единственным зрителем был древесный кот Бет, Ариэль, который лениво растянулся у неё на коленях. К полному удивлению Майкла Бет протянула руку и уронила короля, признавая свое поражение.

— Я ещё не поставил мат, — запротестовал Майкл.

— У тебя мат в два хода, — ответила Бэт, — а ещё мне нужно кое-что с тобой обсудить.

Майкл услышал в голосе сестры странные нотки, едва скрытое напряжение, которое свидетельствовало о том, что Бет собирается поделиться с ним информацией вопреки мнению кого-то из своих советников — и что её беспокоит, что именно их суждение окажется верным.

Свои наблюдения Майкл придержал при себе, вместо того принявшись аккуратно раскладывать шахматные фигуры в отведенные для них выстланные бархатом гнезда в шахматной доске.

Выждав несколько секунд Бет сказала:

— Я знаю, куда направляется «Бескомпромиссный».

Майкл приподнял бровь. Ему сообщили, что легкий крейсер «Бескомпромиссный», на который он был в итоге назначен, направляется в Силезию. Он не знал, в какой конкретно сектор, и ожидал, что они будут заниматься обычным патрулированием и поиском пиратов. Но если так, то почему Бет выглядит такой задумчивой?

— Не будь поросенком, — сказал Майкл, когда тишина затянулась, — Выкладывай.

Бет усмехнулась, услышав нетерпение в его голосе.

— «Бескомпромиссный» не пойдет в Силезию, — сказала она, — по крайней мере, не сразу. Сначала он доставит новые приказы и смену персонала для нашей дипломатической миссии, ведущей переговоры в системе Эндикотт.

— Эндикотт? — переспросил Майкл, не уверенный, что расслышал верно.

Бет кивнула. Взяв несколько шахматных фигур, она с их помощью соорудила на продолжавшей стоять между ними доске импровизированную карту.

— Этот ферзь, — сказала она, устанавливая на одном краю вырезанную из черного дерева фигуру, — Звездное Королевство. Это, — сказала она, устанавливая на противоположном краю белого короля, — Народная Республика Хевен.

— Они бы не одобрили подобное использование короля. У них республика, а не декадентская громоздкая монархия, как у нас.

Бет усмехнулась, но не стала ничего менять. Вместо этого она провела в воздухе волнистые линии, изображающие сферу влияния. Область, которой управлял черный ферзь, была намного меньше области, в которой располагался белый король.

— Между владений наших не очень дружных правительств, — продолжила Бет, — существует некое пространство, на которое не претендуем ни мы, ни хевы. В отличие от Народной Республики, Звездное Королевство Мантикора не поощряет политику насильственной аннексии.

Королева говорила спокойно, но в её голосе звенела сталь. Сталь, которая была выкована в бесчисленных сражениях на политической арене против тех подданных Бет, по мнению которых Елизавета Третья, как и её отец до того, слишком увлекается добавлением новых объектов ответственности Звездного Королевства за пределами его домашней системы. Конфликт приобрёл особую остроту после аннексии системы Василиска, произошедший в том самом году, когда родилась Бет. Несмотря на то, что с тех пор прошло уже больше двадцати лет, и на то, что очевидность хищнической политики НРХ только выросла, споры о необходимости сохранения контроля над системой Василиска нисколько не стихли.

Для Майкла за время его обучения в Академии стало только более очевидным, что политика, проводимая Короной, была единственно верной. Название «Звездное Королевство» могли бы показаться важным, но, если смотреть фактам в лицо, до обретения системы Василиска, Звездное Королевство состояло всего из одной небольшой симпатичной двойной звёздной системы.

Разумеется, системе Мантикоры повезло заполучить три пригодные для проживания планеты. Разумеется, она обладала центральным терминалом туннельной сети, которая была предметом зависти соседей и делала Мантикору центром торговой империи. Но факт оставался фактом. Одна домашняя система, теперь дополненная второй, намного менее богатой системой, представляла собой очень маленькую империю перед лицом всех тех пригодных для проживания миров, что располагались в регионе, которым правила Народная Республика Хевен.

Бет взяла двух слонов — черного и белого, как заметил Майкл — и поставила их на доску так, что они заняли места между очерченными сферами влияния.

— Между нами и хевами, — продолжила она, — расположено множество нейтральных объектов. Прямо сейчас наши дипломаты сосредоточились на двух из них — на тех, которые являются единственными населенными мирами на двадцать световых лет вокруг и достаточно удобно расположены между нами и Хевеном. Один из них, — она дотронулась до черного слона, — это система Звезды Ельцина. Другой — это система Эндикотта.

— Грейсонцы, — немного напоказ заявил Майкл, — и масадцы.

Елизавета, явно удивленная, приподняла бровь.

— Неплохо. Похоже, в Академии тебя кое-чему научили.

— Простое везение, — скромно сказал Майкл, — Так случилось, что я делал доклад по истории об этом районе. Ты знаешь, что эти системы были колонизированы задолго до Мантикоры?

Елизавета кивнула с хитрой усмешкой.

— Значит, «случайно делал доклад», — размышляла она вслух. — Ну-ну, более коварный человек на моём месте подумал бы, что ты озадачился вопросом, что должно делать Звездное Королевство, если Хевен продолжит давить на наши границы. Отцу бы понравилось.

Майклу такая оценка была приятна, хотя уже не впервые он порадовался тому, что темная кожа скрывает его румянец. Чтобы Бет не заметила его смущение, он продолжил.

— Я даже знаю, почему ты выбрала эти фигуры для их обозначения. И Грейсоном и Масадой управляют теократии, одна почти такая же чокнутая, как и другая* [следует иметь в виду, что шахматная фигура «слон» по-английски называется «bishop» — епископ].

— Почти?

Майкл пожал плечами.

— Истинные Масады — это группа, отколовшаяся от первоначальной грейсонской колонии. Если бы мне пришлось выбирать, то я бы предпочёл грейсонцев. Хотя их общественное устройство и страдает отсталостью, но они чуть более терпимы, чем масадцы. К тому же у них более развитая техническая база.

Елизавета кивнула.

— Я с тобой согласна. Однако не все мои советники уверены, что союз с Грейсоном предпочтительнее союза с Масадой. Они указывают, что Масада более пригодна для жизни, чем Грейсон. Они также видят в технической отсталости Масады преимущество для нас. Мало того, что нам не придется волноваться о том, что наш союзник начнёт зарываться, так масадцы ещё и готовы будут есть у нас с руки за тот скачёк в техническом прогрессе, который мы можем им предложить.

Майкл покачал головой.

— Хотелось бы верить, — сказал он. — Но из моего исследования я припоминаю, что масадцы собирались уничтожить Грейсон, когда не смогли его завоевать. Даже после изгнания из системы Ельцина, они продолжали возвращаться и пытаться захватить Грейсон. Они не похожи на людей, готовых есть у кого-то с руки.

Бет кивнула.

— И опять я с тобой согласна. Однако не все мои советники столь же разумны, и, что бы там ни думали многие мои подданные, я не управляю Звездным Королевством как мне захочется. Только осложняет дело то, что ещё пройдут годы до момента, когда мы должны будем выбрать одну из двух сторон. Черт, многие даже не уверены, что война с Хевеном неизбежна. Так что пока мы собираем информацию, изучая всё, что можем о масадцах и грейсонцах, в то время как они в свою очередь изучают нас — и хевов.

— И если частью этого процесса изучения, — поняв, сказал Майкл, — будет легкий мантикорский крейсер, используемый в качестве дипломатического лимузина, то тем лучше.

— Верно, — сказала Бет, — И, прежде чем ты спросишь, скажу, что выбор «Бескомпромиссного» в качестве эскорта не был случайным. Очевидно, что и грейсонцы и масадцы являются женоненавистниками. Это было одной из точек преткновения на наших переговорах, что с одними, что с другими. Мало того, что мы допускаем женщин к службе в вооруженных силах, так ещё и нашим королевством руководит женщина.

Если бы Майкл не столкнулся с информацией об этой особенности их общественного устройства раньше, то сейчас бы подумал, что Бет шутит. Но он уже знал, насколько и грейсонцы и масадцы были зашорены элементами их религиозного наследства.

— Грейсонцы демонстрируют некоторые уступки по этому вопросу, — продолжила Бет, — но не масадцы. Некоторые из моих советников думают, что масадцев можно ввести в заблуждение путем… ну…

Она сделала паузу, а Майкл, который давно не видел сестру не способной подобрать слова, ждал продолжения в лёгком ошеломлении.

— Они думают, что если бы ты отправился туда, — торопливо продолжила она, — то масадцы могли бы решить, что я являюсь всего лишь номинальным главой государства, своего рода несушкой, призванной обеспечить продолжение династии Винтонов. А существование Роджера должно укрепить их в этом мнении. Когда культура преднамеренно изолируется, как сделали это масадцы, её представители имеют обыкновение интерпретировать любые данные исключительно через собственную искаженную точку зрения.

— И, — подхватил Майкл, чтобы избавить Бет от дальнейшего раздражения, — Истинным Масады может даже польстить, если кто-то, имеющий реальную власть, приедет, чтобы встретиться с ними.

Он обдумал этот план, потом решительно покачал головой.

— Это глупо, Бет. Имеется достаточно открытой информации, которая противоречит любой попытке представить тебя наседкой, обладающей хорошей родословной. И потом, я ведь буду всего лишь гардемарином. Вряд ли этого достаточно, чтобы произвести впечатление.

— Вообще-то, — заявила она, игнорируя первое возражение Майкла, чтобы сосредоточиться на втором, — масадцы вполне могут быть впечатлены. У них жёстко устроенное общество, которое, похоже, одновременно верит в то, что Бог предопределяет их успех, и в то, что успех является доказательством того, что Бог благоволит кому-либо. Они также воинственны, а их лидеры зачастую ведут за собой в бой, а не только в политические баталии.

— Значит принц, в достаточной степени «воин», чтобы закончить Академию и получить гардемаринское назначение, сможет произвести на них впечатление? — спросил с сомнением Майкл.

— Скажем так — хуже не будет, — заверила его Бет.

Майкл решил оставить эту тему для будущего обдумывания и перешёл к тому, что, похоже, действительно было необходимо знать. Он подозревал, что советники королевы хотели бы, чтобы эта часть вводной поступила от дипломатического корпуса, а не от королевы — на тот случай, если её приоритеты сильно отличаются от их собственных.

— Что ты хочешь, чтобы я там делал? И, если уж на то пошло, предупреждён ли Флот о моих дополнительных обязанностях?

Ответ Бет был столь же прямым.

— Я хочу, чтобы ты сотрудничал с дипломатами в разумных пределах. Я не хочу, чтобы ты делал какие-либо обещания от моего имени, или от своего собственного.

Темно-карие глаза Майкла расширились в шоке.

— Я и не собирался!

— Знаю, — мягко сказала Бет, — но ты бы удивился, узнав, сколько людей в это не верит.

Майкл уложил несколько пешек в их ниши, чтобы скрыть свою реакцию. Он поддерживал Бет и её политику со дня её коронации. И его глубоко возмущало, что кто-то мог подумать, что он способен узурпировать её власть.

— Что касается Флота, — продолжила Бет, предпочитая не замечать его раздражения, — Капитана «Бескомпромиссного» попросят освобождать тебя для некоторых общественных и дипломатических приемов, когда корабль будет в системе Эндикотт. Однако капитана Бониса заверят, что твои «дополнительные обязанности» не должны отвлекать тебя от твоих обязанностей как офицера короны. Любые совещания, которые дипломаты сочтут необходимыми для твоей подготовки к прибытию на Масаду, должны проходить в твоё свободное время.

После трех с половиной стандартных лет в Академии, у Майкла сложилось вполне чёткое представление, насколько мало у гардемарина свободного времени. Он подавил стон.

— Я живу, чтобы служить королеве, — сказал он, стараясь сохранить невозмутимость.

Бет наклонилась и погладила его по руке.

— Спасибо, Майкл. Через несколько лет Звездное Королевство будет нуждаться во всех друзьях, которых сможет заполучить. Кто знает? Возможно, с твоей помощью мы заполучим и Эндикотт, и Ельцин.

— Да, — ответил Майкл, глядя на черного ферзя, одиноко стоящего на её половине стола. — Может быть.

Дина, старшая жена Эфраима, была всего лишь на несколько лет моложе своего мужа. Они поженились, когда ей было пятнадцать, а ему семнадцать. Их первый сын, Гидеон, уже обзавёлся многочисленным потомством, и некоторые из его сыновей уже приближались к тому возрасту, когда они могли бы войти в экипаж корабля их отца, как сам Гидеон когда-то в экипаж Эфраима.

А сейчас старшая жена смотрела на непокорную младшую с нескрываемым гневом.

— И что же ты, по-твоему, делаешь? — повторила она.

Юдифь посмотрела на Дину со всей кротостью, на которую оказалась способна, но выдержать взгляд её серых глаз было непросто. Юдифи было десять лет, когда Эфраим впервые привел ее в дом. В течение двух лет, прежде чем он сделал её младшей женой, Дина заменяла осиротевшей девочке мать. Старшая жена была строгой, но не жестокой, обучала её тонкостям этикета, слушала её песнопения, защищала её от других жен, — которые очень хорошо понимали, что Эфраим вовсе не из высоких побуждений привел в дом грейсонскую девчонку.

Через несколько лет, когда у Юдифи произошли выкидыши, Дина встала на сторону доктора, который советовал подождать несколько лет, чтобы девочка могла физически окрепнуть. Она не изменила своего мнения даже после издевательского замечания Эфраима о том, что она завидует юности и потенциальной плодовитости Юдифи.

Сейчас, когда её волосы поседели, а фигура раздалась после вынашивания всех детей — живых и умерших — рожденных за тридцать восемь лет брака, Дина стояла как судья младшей жены. Единственное, чего не понимала Юдифь, было то, почему Дина до сих пор не сообщила о случившемся Эфраиму или одному из его сыновей.

— Я хотела узнать, на что это похоже, — неубедительно ответила Юдифь, — Я видела, как Захария пользовался этим, и ему, похоже, понравилось.

Когда Дина возвращала оборудование в укладку, Юдифь могла поклясться, что та просмотрела список программ и поняла, что там было написано. Но ведь это было невозможно, так ведь?

Впервые за четыре года, которые она прожила под крышей Эфраима, Юдифь засомневалась в происходящем.

— Пойдем отсюда, Юдифь, — приказала Дина, в то время как её пальцы набирали последовательность для закрытия программ.

И хотя эта последовательность являлась стандартной для любого оборудования в доме, и Юдифи нечему было удивляться, но внутри себя она почувствовала появление чего-то такого, о существовании чего уже почти забыла.

Надежды.

Не позволяя себе увлечься этим призрачным чувством, Юдифь, покорно склонив голову, пошла за Диной к её комнате, на которую та имела право как старшая жена. Остальные жены спали в общих спальнях, что должно было предотвратить то, что обычно неопределенно называли Пороком.

Сначала Юдифь думала, что под этим подразумевается секс, но ничто в её опыте общения с Эфраимом не давало подсказки, почему секс может быть чем-то желанным. Тогда она отбросила эту информацию, как бесполезную, обратив всю энергию на изобретение уловок, призванных дать ей возможность покидать спальню без лишних расспросов. На протяжении двух лет, которые она прожила с другими женами, уловок было придумано огромное количество, и она была достаточно осторожна, чтобы не использовать каждую отдельную слишком часто.

Дина показала Юдифи на стул и закрыла дверь.

— Значит, последствия скачка энергии при возвращении в нормальное пространство? — спросила Дина. — И насколько это полезно знать?

Юдифь уже начала было отвечать, настолько естественно был задан этот вопрос, и лишь тогда поняла, что он означает.

— Вы умеете читать!

— Когда я родилась, мой отец был уже стар, — спокойно ответила Дина, — и зрение начинало его подводить. Ему не нравилось быть ограниченным возможностью прослушивания записей, и он научил меня грамоте, чтобы я могла читать ему священные тексты. Позже, когда Эфраима привлекли мои скромность и благочестие, отец приказал мне забыть всё, что я выучила, потому что было хорошо известно, как Темплтоны относятся к женской образованности. Я, разумеется, повиновалась, и не стала разуверять моего господина и хозяина в его мнении обо мне.

Юдифь знала, что семья Дины была бедной и в иерархии Масады занимала невысокое место. Возможность союза с амбициозными Темплтонами, особенно позволяющего при этом избавиться от бесполезной дочери, стоила такой маленькой лжи.

— Вы знали, что я… — спросила Юдифь, вновь ощущая себя ребёнком, чувствуя как улетучивается обретённая к четырнадцати годам уверенность в себе.

— Что ты умеешь читать? — Дина включила воспроизведение песнопений. — Я догадывалась. Ты была очень осторожной, даже если мужчин рядом не было. Хвалю. Но при этом иногда твой взгляд слишком задерживался на этикетках или других надписях. Окончательно я убедилась в тот день, когда ты спасла маленького Уриэля.

Юдифь прекрасно помнила тот день. Когда она впервые появилась в доме Эфраима, Уриэль был ещё младенцем. Его мать Рафаэла снова ждала ребенка, и присмотр за младенцем стала ещё одной обязанностью грейсонской пленницы.

Будучи неспособной переносить свою ненависть к Эфраиму на его детей, тайна Юдифи и её честь вступили в борьбу, когда однажды Уриэль добрался до одной из ярко окрашенных розеток, внешне отдалённо похожих на игрушки, во множестве валявшихся в детской.

Однако эта розетка не была до конца установлена, и нерадивый техник забыл изолировать провода.

То мгновение показалось Юдифи вечностью. Она видела пухлую ручонку, тянущуюся к розетке. И только надпись на проводке сказала ей об опасности. Но если бы она остановила Уриэля, то выдала бы свой секрет.

Маленькая ручка ещё двигалась к этой привлекательной игрушке, когда Юдифь отдернула Урию назад. Отвлекая внимание вопящего ребенка более привлекательной игрушкой, она убрала провода вне пределов досягаемости. Насколько она помнила, Дина тогда присутствовала, но, поскольку старшая жена ничего не сказала, Юдифь решила, что та была слишком занята своими собственными обязанностями.

— Так давно, — сказала Юдифь, в её голосе прозвучал вопрос.

— Ты была очень осторожна, — ответила Дина, — и Эфраим ничего не замечал… разве только задавался вопросом, не является ли твоя очевидная глупость формой протеста. Я его заверила в обратном.

— Вы меня защитили, — сказала Юдифь, почти обвиняюще, — И тогда, и сегодня. Почему?

— И тогда, и сегодня, и ещё дюжину раз, — ответила Дина, — Почему? Потому что ты была осторожна, потому что ты была добра к тем, кого имела основания ненавидеть, потому что я пожалела тебя. И ещё по одной причине.

Дина молчала так долго, что Юдифь подумала, что та не закончит мысль.

— И? — подтолкнула младшая жена.

— И, — странный свет блеснул в серых глазах Дины, — потому, что ты можешь оказаться той, кого Господь послал как Моисея, чтобы вывести нас из этого места к лучшей жизни.

То, что гардемарин Винтон был вежлив и осознавал ошибки, независимо от того, сколько работы или сколько практических занятий было запланировано для него помощником тактика, не изменяло чувство неловкости Карли относительно ее королевского подопечного.

Несмотря на нахождение на службе, молодой человек редко оставался без компании прихлебателей. Двое из них-Астрид Хейвуд и Осгуд Руссо - были переведены на Бескомпромиссный сразу после собственного назначения Майкла. Остальные три уже был назначены на корабль, но это не помешало им воспользоваться их близостью к наследному принцу.

Наличие этих кадров раскололо кубрик гардемаринов на две группы. Остальные шесть членов, казалось, видят выход в избегании гардемарина Винтон. Хуже того, даже через десять дней после явки последнего члена кубрика,у Карли не было уверенности в том, Майкл пощрял или не поощрял своих последователей. То, в чем она была уверена, это что он не сделал ничего, чтобы оттолкнуть их, и в ее глазах, это было так же плохо.

Потом была проблема дополнительных обязанностей Майкла Винтона, обязанностей, которые требовали от него тратить много времени на консультации с дипломатическими контингентом, и это был причиной следования Бескомпромиссного к системе Эндикотт. Карли не сомневалась, что как только дипломаты Принца Майкла оставались за закрытыми дверями, они раскланиваются и заискивают с ним в самой подобострастной форме. Конечно, Майкл казался еще более отстраненным и замкнутымкаждый раз когда он возвращался с одной из этих встреч.

То, что Майкл не мог взять своих холуев на эти дипломатические сессии было одной из немногих хороших вещей о них, по мнению Карли. Но они даже больше чем его маленькая "команда" подчеркивали, что Майкл Винтон был кем-то в стороне от остального кубрика гардемаринов. Черт возьми, в стороне от остального экипажа Бескомпромиссного.

Чем бы не отличался Майкл Винтон он был приглашен на последний ужин капитана Бонис. Как и в практике некоторых лучших капитанов флота, Бонис периодически приглашал своих офицеров, чтобы пообедать с ним. В этот вечер, как Карли так и Майкл были приглашены, и Карли зорко, хотя она надеялась, не слишком очевидно, приглядывала за своим подопечным.

Вечер протекал гладко.Гардемарин Винтон молчал, а если говорил, то давал интеллектуальные ответы на вопросы, поставленные перед ним. Карли даже начала думать, что, может быть, Майкл был не таким заносчивый, как она верила.

Ужин подходил к концу и вино разлили на традиционный тост за королеву. Как на младшего присутствующего офицера долг падал на гардемарина Винтон.

Майкл не нуждался в напоминании. Не то чтобы Карли думала что он нуждается. Карли делилась историями с многими офицерами ее окружения, и все соглашались с тем, что этот шаг в центр внимания в присутствии тех, кто в первых раз становился равным из тех кто раньше были только достопочтимыми офицерами был знаковым событием в карьере.

Подняв свой бокал на выверенную высоту Майкл Винтон провозгласил чистым и уверенным голосом: "Леди и джентельмены, за Королеву!"

"За королеву!" откликнулись присутствующие.

Карли отпила из своего бокала, используя это действие чтобы прикрыть взгяд на своего подопечного. Майкл Винтон сел обратно на свое место, но не стал пить превосходное капитанское вино. Вместо этого - Карли былауверена - он ухмыльнулся.

Лейтенант Карлотта Дунсинен, преданный офицер флота и Королевы, которой он служит, была потрясена до корней. Наверное, шок отразился на ее лице, потому что офицер связи Бескомпромиссного, Тэб Тилсон, наклонился к ней.

"С тобой все в порядке, Карли?"

"Все в порядке", ей удалось это сказать. "Просто немножко вина попала не в то горло".

Тэб кивнул, успокоенный, и повернулся к капитану Бонису с ответом на его вопрос. Когда Карли снова вернула свой взгяд на мистера Винтона, принц уже вежливо беседовал со своим ближайшим соседом, и выражение его лица было корректным, каким и оставалось весь вечер.

Но Карли знала, что она видела. И опять в глубине сердца заколебалась, смог ли принц снять себя с позиции власти и привилегий и принять путь служения, что было сердцем и душой того, кто был истиным офицером флота.

Майкл не знал переживает ли он этот гардемаринский круиз. И дело было не только в нагрузках, хотя он произвел некоторые исследования своих по сравнению с другими и знал, что это не было только его фантазией, что лейтенант Дунсинен наваливала на него больше, чем на любого другого из одинадцати гардемаринов.

Дело было не в том, что около половины его якобы свободного времени занимали дипломатические брифинги, которые - на его взгляд - были совершенно необязательными. Поскольку, как раз за разом повторял Лоулер, его работой должно было быть видимым, но не слышимым.

Дело было в изоляции, которая убивала его.

Майкл уже пятнадцать дней жил в переполненном кубрике, с шестью рядами двойных коек. Каждая койка имела своего владельца. И еще он имел хорошую беседу, даже не с несколькими людьми, которых по острову Саганами он мог назвать друзьями.

Майкл не был дураком. Он даже ожидал чего-то подобного. Это требует времени у людей привыкнуть к мысли, что они делят комнату с человеком, который если говорит о своей сестре, то говорит о Королеве. Майкл и его первый сосед на острове Саганами были строгими и формальными знакомыми первые несколько недель. Но в конце концов Сэм оосвоился с идеей соседства с королевской особой, и Майкл перестал ощущать, что унижает корону ходя в одном нижнем белье.

Он и Сэм так и не стали приятелями, но стали хорошими знакомыми. Может быть некоторое расстояние помогало, так как своих лучших друзей Майкл нашел среди людей, которые не делили с ним жилплощадь. Среди них был и Тодд Лиат, который совершил финальный рывок и позже стал соседом Майкла.

Чтобы Майкл не отдал за то, чтобы Тод был здесь! Уж экстрасенсорный радар Тода бы подсказал, почему лейтенант Дунсинен всегда смотрела на Майкла с выражением жестким как переборка из армопласта. Но Тода здесь не было и Майкл не хотел думать что бы подумала про него лейтенант Дунсинен если бы она его застукала за чтением ее открытого досье. Было совершенно очевидно, что она про него уже не думает ничего хорошего.

Майкл был готов выкинуть часть себя за борт когда увидел выражение помощника тактика на том ужине у капитана Бониса. Он так прекрасно себя чувствовал не провалив произнесение этого тоста, что прокололся, когда вспомнил, как дразнила его Бэт после того экстраординарного случая во время его последнего отпуска.

"И не забывай, что теперь тебе придется поднимать тосты за Королеву" чопорно сказала она после одного очень неформального завтрака. "Ты теперь мой офицер, знаешь ли".

Майкл не смог упустить такую возможность.

"Позвольте я попрактикуюсь, Ваше Величество" сказал он, и поднявшись на ноги водрузил тарелку свежепожаренных тостов ей на голову.

Бет взвизгнула, как если бы они снова оба были детьми, и начала бросать в него тосты, ее древесный кот Ариэль вступил в игру с прицельным энтузиазмом. Звук вытащил Джастина из его сонного утреннего прочтения новостных лент, и заставил Королеву Мать Анжелику влететь в комнату непозволительным бегом.

Память о реакции Бет вызвала улыбку на губах Майкла, улыбку, которую он сразу же попытался подавить, чтобы его не считали непочтительным в этот наиболее торжественный момент. К несчастью, он поймал свое собственное отражение в полированном блюде и осознал, что эта подавленная улыбка выглядела даже хуже, чем любая открытая ухмылка.

Он хотел поговорить с лейтенантом Дунсинен, чтобы объяснить, что случилось, но он никак не мог найти возможность. Говорить с помощников тактика было гораздо труднее, чем говорить с деканом. Коммандор Шрейк по крайней мере, казалось, думал, что Майкл был человеком. Лейтенант Дунсинен же казалось никак не может не видеть принца Майкла и чтобы он не делал, она становилась все более формальной и серьезной.

Майкл знал, что он не мог попросить кого-нибудь поговорить с ней, хотя был соблазн попросить лейтенанта Тилсон, старшего офицера связи. Всякий раз, когда они встречались, ком офицер казался вполне деловым, как если бы он считал, что Майкл был больше заинтересован в обучении своим обязанностям, чем напоминании людям, что он был младшим братом королевы.

Но, несмотря на то, что начинающаяся специализация Майкла в связи часто помещала его в сферу лейтенант Тилсон, Майкл не мог говорить с Тилсон о своих проблемах с лейтенантом Дунсинен.Это было бы не правильно. Майкл обладал ожесточенной лояльностью Винтонов, и он не мог подорвать авторитет сотрудника, ответственного за надзор за кубриком гардемаринов, даже если лейтенантДунсинен недооцениваоа его.

Лейтенант Дунсинен была еще не самой худшей проблемой Майкла. Он верил, что если он будет добросовестно работать , то сможет завоевать ее доверие. Чтоего действительно беспокоило, это пять гардемаринов, которые, несмотря на все,что Майкл сделал, чтобы мягко отговорить их, бродили вокруг него, как самопровозглашенный почетный караул.

Вскоре после того, как кубрик гардемаринов был полностью заполнен, Майкл узнал, что лидеры этой группы ("почетного караула") были недавно переназначены на Бескомпромиссный. Не требовалось даже пожизненного погружения Майкла в политику, чтобы сообразить, что парочка из них была переведена на Бескомпромиссный именно из-за близости к наследному принцу.

Астрид Хейвуд была отпрыском одного из самых влиятельных благородных домов Мантикоры, достопочтимая (ее милость?) Астрид в гражданской жизни. Она была привлекательной молодой женщиной со светлыми волосами, длинными ресницами и огромными голубыми глазами. Ее немного слишком правильные черты лица предполагали вмешательство различных косметических операций, но Майкл сомневался, что большинство молодых людей его возраста отметит этот факт находясь под тающими взгядами Астрид, подобным тем, что она бросала в его сторону.

Мать Астрид, Баронесса Белых Ключей, была членом палаты Лордов, где все громче подавала свой голос за Независимых. В отличие от королевских лоялистов, каждый Независимый поддерживал Корону более гибко. Майкл не знал, как отреагирует Баронесса, если ее дочь получит публичный выговор от младшего брата Королевы, но не думал, что хорошо. Семья Хейвуд должна была дать внушительную взятку за такой быстрый перевод Астрид на Бескомпромиссный, и Майкл подозревал, что баронесса ждет солидный доход от этой инвестиции.

Подобное расчетливое использование дочери матерью может бы и заставило Майкла почувствовать жалость к Астрид, если бы не некоторые вещи, которые стали очевидны за время тех дней, что Астрид охотилась за ним. Несмотря на свой ум и желание работать - доказанное выпуском с острова Саганами - Астрид относилась к тем невыносимым членам мантикорской аристократии, которые искренне думали, что случайность рождения в благородном семействе автоматически сделало ее лучше других. Астрид не видела за попытками Майкла уклонится ничего, кроме неловкого избегания внимания красивой девушки, поскольку ей и в голову не приходило, что кто-то может ее избегать. Кроме того, несмотря на подобные логические самоубеждения вовлеченнные в подобный образ мыслей, уже имеющееся мнение Астрид о себе было подкреплено фактом ее нынешнего пребывания в одном кубрике с наследным принцем.

Осгуд "Оззи" Руссо был более тонким типом, хотя никто бы об это мне догадался глядя впервые в его сияющие глаза смеющегося чертенка. Его семья была связана с невероятно богатым картелем Гауптмана, и Майкл был уверен, что перевод Оззи был куплен напрямую. Была ли цена заплачена в виде взятки или концессии на комплектующие для быстрорастущего флота Майкл не знал да и не волновался об этом, кроме как будет ли эта сделка выгодой для флота или коррумпированного индивидуума из Департамента кадров.

Неудивительно, учитывая интересы семьи, что Оззи специализировался на снабжении. С точки зрения логистики он был блестящим специалистом, способным бросить взгляд на сложную схему и свести ее к набору комплектующих до того как Майкл закончит читать заголовки. Несмотря на то, что снабжение не стояло в цепи командования, и вследствие этого его обходили стороной амбициозные типы,Майкл знал историю достаточно, чтобы понимать что некоторые битвы были выиграны или проиграны еще до того, как они встретились с логистическими трудностями.

Проблема с Оззи была в том, что он видимо считал Майкла еще одним ресурсом, который нужно культивировать для будущего себя и своей семьи, и он полагал, что Майкл должен рассматривать его с такой же точки зрения. Майкл не любил подобные отношения, но несмотря на то, что Оззи не был открыто связан с кем-либо из политиков, деньги могли быть использованы чтобы препятствовать Королеве и ее политике так же легко, как и аристократические связи. Поэтому Майкл решил не отчуждать Оззи, пока еще слегка раздражающего среди заискивающего внимания остальных.

Что объединяло Астрид и Оззи, так это чувство собственного превосходства над другими, хотя Майкл был уверен что каждый в отдельности мало думал о ком-то другом. Как магнит притягивает железные опилки, эти двое привлекли к себе наиболее аморальных и амбициозных членов кубрика гардемаринов. Тем самым они оттолкнули тех, кого Майкл считал его лучшей частью, тех кто хотел заслужить свой ранг с помощьб своих собственных заслуг, а не знакомств.

Не желая предстать в том же свете, что и Астрид с Оззи ни перед Майклом ни перед остальной частью офицеров корабля, шесть оставшихся гардемаринов едва разговаривали с Майклом. То, что двое из них, Салли Пайк и Карим Джонс были его приятелями по острову Саганами, делало этот остракизм таким же неловким как и болезненным.

Но не было ничего, чтобы он мог им сказать, чтобы не усугубить свое положение. Поэтому Майкл продирался сквозь свой день, задаваясь вопросом, не является ли то , что он чувствует, тем о чем он слышал как об изоляции от команды.

В четырнадцать лет, после нескольких очень интенсивных занятий с Диной, которые были представлены довольному Эфраиму, как подготовка Юдифи к возобновлению ее детородных обязанностей, Джудит была принята в очень маленькое, очень тайное и слегка мистические Сестричество Барбары.

Сестричество вдохновлялось историей Барбары Бэнкрофт, женщины, которая сорвала заговор Масады с целью уничтожить все живое на Грейсоне после провала их попытки захватить контроль над планетой. Даже до того, как она была захвачена Эфраимом, Юдифь слышала о Барбаре, на Грейсоне она почиталась как спаситель планеты.Барбара, о которой Юдифь слышала от Истинных была совсем другим человеком: злым, коварным, предателем, неверной и еретичкой.

В самом деле, Барбара Бэнкрофт по версии Истинных была настолько ужасной, что первоначально Юдифь удивлялась, что сестричество выбрало "эту проститутку Сатаны" в качестве покровителя. Через несколько тайных встреч с Диной и ее ячейкой Юдифь поняла, что именно потому, что Барбару так поносили, эти храбрые женщины Масады назвали себя в честь нее. Однако как бы Барбара Бэнкрофт не была представлена ​​Масадой, одно Истинные не могли сказать о ней, что она была трусом. Кроме того, Барбара выиграла в своей битве против тирании Масады. Она заплатила страшную цену за эту победу, но она победила.

Сестинство имело две цели. Первой было заниматься образованием и, когда это было возможным, защитой других женщин. Защита была гарантирована любой женщине, но привилегии образования получали только те женщины,которые были испытаны и признаны абсолютно надежными. Сохранения тайны облегчалось тем, что любая женщина, образовнная настолько чтобы прочитать несколько строк или знать более сложную математику, чем той, которой можно было научится с помощью счета на пальцах сановилось подозреваемой Старейшинами Истиных.

Истории о наказаниях, которым подвергались те, кто преступил рассказывали в детских, повторяли на проповедях, и подкреплялись сотнями других способов. Существовало даже подмножество Истинных, которые рассматривали эти простые искусства как первый шаг вниз по скользкой наклонной дороге к технологической коррупции. Эти, известные как Чистые в Вере, отказывались даже от своих мужчин научившихся читать и писать. В результате, Чистые жили в изолированных анклавах и имели мало общего с остальными Истинными, кроме предоставления некоторых из них в качестве самых свирепых и не задающих вопросов солдат.

Такое воспитание сделало весьма маловероятным то, что женщина однажды вступившая в сестринство, может позже предать их. В самом деле, безвозвратная утрата интеллектуальной невинности сблизила женщин, а связала их тревога за возможное наказание всех, даже той, которая позже могла пожалеть об обучении и донести на остальных.

Юдифь быстро обнаружила, что сестричество делало больше, чем обучение запрещенным искусствам и знаниям. Сестры были обучены лукавить, так, что случайное раскрытие их знания, даже что-то совершенно обычное, как застукивание за чтением печатной этикетки, не могло раскрыть их.

Но все это были детали лишь первой из двух миссий сестринства. Вторая цель Сестринства была значительно более смелой, практически невозможной. Сестринство верило, что найдется кто-то, кто возглавит Исход и сделает сестер свободными от власти их хозяев.

Независимо от того, насколько сильно Истинные пытались скрыть знания о внешней Вселенной от женщин, правда просачивалась, часто в виде намеков в самих ограничениях и правилах мужчин для их женщин. Сестры знали, что где-то вне досягаемости солнца Масады были миры, где женщины не рассматриваются как собственность. Были миры, где женщинам было разрешено читать, писать и думать, миры, где, таким образом, как шептали самые смелые из них , женщинам даже разрешили жить без мужчин защитников.

С того дня, когда Эфраим притащил потрясенную и израненную десятилетнюю грейсонку в детскую, Дина верила, что Юдифь станет обещанным Моисеем, который поведет сестер к свободе. И девочка не разочаровала старшую женщину. С самого начала Юдифь демонстрировала как образованность и самоконтроль, так и ум, чтобы скрывать это. Ее наивные рассказы о прошлой жизни еще до того, как она осознала, насколько опасны они были, подтвердили самые сокровенные надежды и мечты сестер.

Таким образом Юдифь, считая себя одинокой, была окружена бдительной сетью старших сестер. Они не смели втягивать ее в их тайну до тех пор, пока не убедились, что Юдифь подобно многим женщинам не привязалась к своему мучителю и не стала воспринимать его как героя, имеющего власть распоряжаться ей как вещью. Четыре года тяжелых испытаний, два из них уже после того, как Юдифь выдали замуж за человека, ставившего свою печать и на выглядевшими более сильными души, должно было пройти прежде, чем Дина открылась Юдифи и приняла ее в сестринство.

Сейчас, спустя два года после посвящения,столкнувшись с намерением Эфраима убить ее нерожденную дочь и видя будущее, полное подобных угроз, Юдифь приняла на свои плечи груз, возложенный на нее сестринством. Она станет их Моисеем, и, несмотря на отсутствие божественного голоса, который мог бы направлять ее действия, она решила, что время Исхода сестринства пришло.

Хотя он понимал причины, Майкл до сих пор находил полностью мужской состав дипломатического корпуса отправленного на Эндикотт довольно странным. На всех политических встречах, в которых он принял участие после смерти отца доминировала Бет. Даже тогда, когда Бет была несовершеннолетней, ее регентом был их тетя Катрин, Великая Герцогиня Винтон-Хенке. Все это делало мужскую группу положительно странной.

Опять же, может быть, тот факт, что пол и доступность, а не способности, были ключевыми элементами при выборе этой группы, объяснял эту странность. Существовал также факт, что большая часть мантикорского дипломатического корпуса чувствовала, что его первой задачей было сохранение мира, а неподготовка к войне. Многие из лучших и самых спосбных среди них применяют свои силы, пытаясь понять, как работать с хевами. Несомненно, миссия на Масаду не было заданием, которое они станут искать.

Также, возможно, то, что Масада не была первоочередной королевской целью по установлению союзнических связей в этом регионе, сыграло свою роль в выборе добровольцев. Такие дипломаты, как Сэр Энтони Лэнгри, более близкие к образу мыслей Королевы и готовые принять возможность того, что война неизбежна, больше стремились заполучить в союзники Грейсон.

Люди, которые вызвались добровольцами в миссию на Масаду были полны желания проявить себя, что они с больщой уверенностью и сделают, если смогут склонить женоненавистнических и эгоцентричных Истинных к альянсу.

Форбс Лоулер, реципиент пролонга первого поколения и бывший член Палаты Общин, был главой группы. Приятной внешности, с серыми стального цвета волосами, худощавый, атлетически сложенный Лоулер говорил в прямой, квадратночелюстной манере, чем напоминал Майклу его первого тренера по гимнастике. Также, хотя Лоулер никогда не говорил об этом прямо, он явно надеялся, что в дополнение к доставке новых инструкций он скоро сменит нынешнего посла.

Квентин Кайен служил личным ассистентом Лоулера. Достаточно молодой, чтобы быть реципиентом пролонга второго поколения, Кайен красил виски в серебристый цвет и носил впечатляющие очки для придания солидности своим по мальчишески пухлым чертам. Майкл считал вид Кайена достаточно глупым, но поскольку во всем остальном Кайен был компетентен и был полон желания угодить без агрессивности, гардемарин решил не обращать внимания на эти косметические ухищрения.

Последний член делегации, Джон Хилл, был якобы специалистом по компьютерам. Он был очень хорошо осведомлен о Масаде, в том числе будучи знакомым с религиозными ритуаламиИстинных и их диетическими ограничениями. Хилл был достаточно очевидно шпионом, но Майкл думал, что он вполне может быть наиболее компетентным членом трио.

В тот день, когда Бескомпромиссный вошел в систему Эндикотт Майкл работал в практическив пустом кубрике гардемаринов, когда пришло напоминание от Лоулера о необходимости его присутствия на последней дипломатической планировочной сессии. Поскольку у Майкла была масса "заданий на дом" - это нужно было бы уже называть как-то по другому, но оно все еще ощущалось как домашняя работа - он был не сильно обрадован. Тем не менее, Майкл знал свои обязанности и нехотя отложил планшет с симуляцией ремонта реактора, где сам себя назначил главным инженером.

"Куда ты собрался, Майкл?" спросила Астрид, отставляя в сторону свой ридер, очевидно собираясь присоединится к нему.

"Меня хочет видеть Луолер", ответил Майкл.

Астрид выдохнула разчарованное "О" и вернулась к своей работе.

Майкл имел смутные догадки, что Астрид пытается его поймать наедине последние несколько дней и , увидев ухмылку на лице Салли Пайка подумал, что наверное был прав. Особожденный, он схватил несколько вещей и вылетел вон, пока Оззи или кто-то еще из его прихлебателей не решили сопровождать его в помещение дипломатов.

Когда Майкл вошел, Лоулер ходил взад и вперед, едва сдерживая охватившее его волнение.

"Только что пришла новость с мостика," - сказал он, сунув Майклу в руку твердую копию сообщения. "Как минимум один хевенитский корабль находится в системе."

"У Народной республики тут есть посольство, как и у нас? " - спросил Майкл.

"Да есть", ответил Лоулер. "Однако, посольство это не причина держать на станции тяжелый крейсер, не так ли?"

Майкл почувтсвовал, что его брови подпрыгнули к линии роста волос. Бескомпромиссный был легким крейсером, и посылая его, Бет считала что она делает достаточно жесткий ход. Судя по всему, хевы были менее дипломатичными.

"Это Москва, принц Майкл", добавил Джон Хилл. "Не самая новая их модель, но и не древняя".

"Как давно он здесь?" Майкл спросил, чувствуя себя странно, как всегда было с ним после того, как, существуя в рамках жесткой структуры командования военно-морского флота, он возвращался к тем, кто тонко подчинялся ему.

"Недостаточно долго, чтобы утверждать, что Москва базируется здесь", Хилл ответил, со смутным раздражение в голосе, что Майкл узнал, был зарезервирован для нейтрализации наиболее экстремальных заявлений Лоулера. "Также я не сказал бы, что Москва была отправлена ​​в ожидании нашего приезда, хотя это не является невозможным. Прибытие г-на Лоулера с новыми инструкциями не держалось в строгом секрете".

Майкл знал, что не было никаких существенных причин держать это в секрете, и у него было чувство, что Хилл из тех людей, кто все засекречивает инстинктивно. Вероятно, Хилл считал нарушением основ безопасности и то, что он знает цвет собственных носков.

"Посол Фалдо с нетерпением ждет нашего приезда," счастливо вставил Лоулер, "но капитан Бонис сообщил мне, что не сможет высадить нас на планету до завтрашнего утра. Что оставляет нам достаточно времени, чтобы осмотреться".

В течение следующих нескольких часов Майкл старался не задумываться ни об оставленной им симуляции, которую он не закончил, ни ни о команде травмотологов муштруемой хирургом коммандером Ринком, который обещал проехаться по гардемаринам. Когда щебетание кома прервало непрерывную лекцию Лоулера, Майкл понял, что он дремал.

"Посол Фалдо хочет поговорить с вами и вашей наземной командой", объявил дежурный офицер связи. "Если вы свободны".

Лоулер подавил вид легкой досады и кивнул.

"Пожалуйста, подключите посла сюда."

"Один момент, м-р Лоулер."

Каен вскочил на ноги, когда зазвучал ком и, к тому времени как раздался вызов, он уже изменил настройки таким образом, чтобы лицо посла транслировалась на одну из корабельных переборок, избавляя всех от необходимости толпиться у терминала.

Посол Фалдо, как и м-р Лоулер, был реципиентом пролонга первого поколения. В отличие от Лоулера, которому удавалось выглядеть полным сил, Фалдо выглядел усталым. Его волосы, когда-то бывшие светлыми, сейчас окрасились в грязно серый, что вместе с остатками первоначального цвета делало его как будто линяющим. Его глаза, скрытые опухшими веками, были размытого коричневого цвета, но их взгляд оставался прямым и пронзительным.

"Реакция,"- начал посол после минимального вежливого приветствия, на присутствие принца Майкла на борт Бескомпромиссного превзшла, - "мягко говоря, все мои ожидания. Мало того, что главный старейшина проявил большое желание встретиться с мистером Винтоном, но и старшие старейшины должны присутствовать на приеме. Фактически, насколько я могу судить, все кто что-либо из себя представляет, и те, кто думает что что-то из себя представляют, будут на этом огромном собрании старейшин, которое "совершенно случайно" должно будет состояться в это время.

"это прекрасно, сэр," - сказал Лоулер.

"Я полагаю да, "- согласился Фалдо. "Однако, это значит, что я хочу передвинуть нашу завтрашнюю встречу на более раннее время. Мы присоединимся к главному старейшине в полдень, и я хочу, чтобы у нас было время, чтобы подготовиться к этому важному событию.Главный старейшина удостоил нас чести и предоставил в наше распоряжении конференц-зал в Чертоге Правосудия.

Не хочет, чтобы мы разговаривали в месте, в котором он не сможет подслушивать, подумал Майкл с врожденным цинизмом. Вероятно. Он знал, что это значит, что Фалдо не сможет дать ему детальный список того, что можно и чего нельзя. Может быть он сможет как-нибудь передать мне цифры.

Майкл внимательно слушал планы, назначенные на завтрашнюю встречу, но ничего значительного не было сказано, в опасении что хевы или Масадцы могут услышать что-либо, что им не полагалось. Коротко-лучевая связь была хороша, но, как офицер связи, Майкл знал слишком много способов, с помощью которых ее защищенность можно обойти.

После того, как соединение было прервано, Лоулер возобновил хождение, потирая руки с бодрым энтузиазмом.

"хорошо, это было очень, очень интересно..." начал он, но Хилл его перебил.

"Это действительно так", сказал он. " Ходили слухи о недовольстве политикой главного старейшины Симондса. Интересно, может быть это его путь продемонстрировать своим людям, насколько он важен, и убедить их, что они не хотят другого лидера."

"Гора идет к Магомету и все такое," сказал Лоулер. "Да, мы может позволить ему играть в эти игры."

"Со всем уважением, сэр," Хилл ответил, и это звучало совсем непочтительно, "я бы не стал использовать эту аналогию. Истинные отвергли даже Новый Завет христианской Библии. Они считают исламскую веру ересью, если вспоминают о ней вообще ".

Лоулер выглядел на мгновение растерявшемся. Но затем он вновь начал потирать руки.

"Правильно! Вот почему эти брифинги так важны. Мы не должны делать никаких ошибок."

Майкл поднял руку, как никогда чувствуя себя на уроке в школе.

"М-р Лоулер, я действительно должен доложить лейтенанту Дунсинен об этом изменении в расписании."

Лоулер взмахнул рукой широким резким жестом.

"Сделайте это, г-н Винтон. Я напишу ей сам с просьбой освободить вас от своих наиболее рутинных обязанностей на борту в этот решающий момент в мантикорской дипломатии ".

Когда Майкл отправился докладывать помощнику тактика, он поймал себя на том, что размышлял, что конкретно принесет ему завтрашний день и надеялся, что он не принесет ему очень раздраженного лейтенанта Дунсинен.

Карли смотрела на сообщение от г-Лоулера сначала с недоверием, а потом с гневом. Она продолжала смотреть на него так долго, что в в конце концов два чувства смешались в общем недоумении.

"... просит, чтобы господин гардемарин Винтон был освобожден от части своих обязанностей на борту для того, чтобы иметь больше возможностей для удовлетворения потребностей Ее Королевского Величества в этот ответственный дипломатический момент."

Там было написано еще много такого же, в успокаивающем тоне, расплывчато напыщенного и доводящего до кипения, что уже совершенно ясно было указано в первой строчке. Гардемарину Винтон выдается день свободный от обязанностей члена команды Бескомпромиссного для того, чтобы он мог поиграть в принца.

Она знала, что Майкл спустится на планету вместе с командой м-ра Лоулера, но ей даже в голову не приходило, что м-р Лоулер осмелится думать, что обязанности гардемарина могут быть заменены чем-то другим. Она полагала, что гардемарин Винтон будет совмещать встречи на планете со своим свободным временем. Ему же удавалось это делать со встречами с Лоулером и Ко на борту, разве нет?

Ее первой реакцией было отказаться. Потом она снова подумала об этой фразе "ответственный дипломатическим момент". Не было секретом, что Хевениты присутствовали в системе. Они не были ни застенчивыми, ни дипломатичными. Тот факт, что Хевениты - как и Мантикора -демонстрировали вооруженное присутствие заявило об их собственной осведомленности о том, как взрыпоопасна ситуация.

Может ли присутствие наследного принца Майкла изменить то, как масадцы думают о мантикорцах? Не делает ли она глупость, строго следуя правилам? Неохотно, потому что ей очень хотелось последовать Уставу, Карли вызвала капитана Бонис и сразу же получила приглашение для беседы.

Тэб Тилсон послал ей ленивый взгляд, покидая капитанскую комнату для брифингов, и у Карли был момент подумать, замешан ли офицер связи в делах Майкла Винтона. После чего она была вызвана к капитану.

"Да, лейтенант?" Абеляр Бонис выглядел забавляющимся, провожая ее на место для посетителей. "Вы вызвали меня поскольку хотите проконсультироваться по поводу м-ра Винтона. Я прочитал сообщение, которое вы мне скопировали. Можете начинать с этого места."

Карли значительно легче было бы вынести капитана посуровевшего или даже в гневе, чем со смешинкой в глазах, но она выпрямилась на стуле и попыталась доложить, как в разгар боя.

"Да, сэр. Честно говоря, я не знаю что делать. Это гардемаринский рейс г-на Винтона. И я чувствую, что эти отвлекающие игры в дипломата не к добру для него.

Капитан Бонис медленно поднял бровь, и Карли поторопилась объяснить.

Сэр, я знала с самого начала, что эти отрывы будут. Но в тот момент они были вторичными после обязанностей на борту. М-р Лоулер, по сути, просит чтобы мы дали им преимущество.

"Именно это он и делает," согласился капитан Бонис. "Более того, его просьба не сильно выбивается из того, что, как нам было сказано, следует ожидать после того как Бескомпромиссный был направлен к Масаде."

"Я полагаю нет, сэр", неохотно признала Карли.

Капитан Бонис встретил ее взгляд прямо, никакого намека на веселье уже не читалось в его глазах.

"Вы были недовольны тем, как г-н Винтон ведет себя, лейтенант?"

"Я бы так не сказала, Шкипер. Он выполняет свои обязанности, но он не кажется таким, как остальные гардемарины".

"Может быть,"- ответил Бонис," это потому что г-н Винтон не похож на любого другого салагу на Бескомпромиссном, или любом другом судне флота Ее Величества?

Глаза Карли расширились. Этот термин открыто, иногда даже ласково, применинялся по отношению к гардемаринам, но насколько она помнит, это был первый раз, когда она слышала это относилось к кубрику на Бескомпромиссном.

Капитан Бонис, казалось, сделал намек определеного толка, и его улыбка на мгновение вернулась, перед тем как он продолжил ход своих мыслей.

"Даже когда вы наблюдали за господином Винтоном", сказал он: "Я наблюдал за вами, лейтенант. Мне кажется, что вы пытаетесь сделать Майкла Винтона таким же, как и все остальные. То, что вы должны понять, что даже если он отслужит на флоте сто лет, Майкл Винтон никогда не будет таким же, как кто-либо другой. Даже если королева Елизавета будет иметь двадцать детей, Майкл всегда будет ее единственным братом. Я хочу, чтобы вы приняли это и работали с этим. Это приказ ".

"Да, капитан".

Тон его голоса был таков, что Карли начала вставать и отдала салют, считая встречу законченной, но капитан Бонис жестом задержал ее.

"Я хочу, чтобы вы подумали еще кое о чем, Карли", сказал он. "Не только г-н Винтон отличается от всех своих сослуживцев - так же и каждый член этой команды отличается от всех остальных."

Карли моргнула, слишком пораженная, чтобы выдавить из себя даже рутинное "Да, сэр."

"Задумывались ли вы, лейтенант Дунсинен",- продолжал Бонис,-"почему именно помощнику тактика поручают возиться с кубриком гардемаринов? В конце концов, что должны делать дюжина или коло того салаг должны сделать планируя нападение или защиту, принимая решение перекатить ли судно или открыть огонь из всех портов? "

"Да, шкипер",- ответила Карли, слишком смущенная, чтобы увиливать.- "Если честно, я задумывалась."

"Тактика", продолжил Бонис : "это самый прямой путь к командованию, и командир должен научиться работать с самыми важным активом, которым обладает корабль - его командой. В отличие от энергетических батарей и ракетных шахт, экипажи не поставляются с аккуратным списком спецификаций, где указаны ограничения и преимущества. Команды непредсказуемы, они причиняют беспокойство, преподносят сюрпризы и поражают ".

Карли, начиная понимать, почувствовала себя полной идиоткой. Бонис, однако, не закончил вдалбливать свой урок.

"Если вы доберетесь до своего белого берета, вам придется иметь дело со всеми вариантами человеческого темперамента. Вам уже пора учиться находить способы, чтобы добиваться лучшего и того, на что каждый из них способен. Иногда это будет значить, что вы будете продвигать кого-то, кто кажется слишком юным для того, чтобы заслужить продвижение. Иногда это будет значить, что вам придется повышать через голову того, кто согласно Уставу, имеет все преимущества перед тем, кого вы повысите. После того, как корабль покидает базу, уже нет склада, где можно было бы брать запасных членов команды. Вы должны тренировать вашу команду быть разносторонней и гибкой, и напротив, вы должны добиваться от них идеальной экспертизы на их участках.

Карли кивнула.

"Я думаю я не присматривала за своими салагами", она усмехнулась, когда произносила это бывшее слово-табу, "как они того заслуживают. Я буду помнить это, сэр. И сейчас, раз уж вы упоминули г-на Винтона, он подвергался значительно большим нагрузкам, чем обычно. Я верю, что он может пропустить несколько часов там и тут. Однако, я бы хотела, чтобы он являлся на борт перед сном."

Капитан Бонис вопросительно приподнял бровь.

"Я не думаю, что г-н Винтон может забыть, в чем заключаются его обязанности", объяснила Карли. "Однако, я подозреваю, что г-н Лоулер может. Я хочу быть уверена, что г-н Винтон как минимум будет иметь возможность нормально выспаться на борту."

"Я поддержу вас в этом, лейтенант," - сказал капитан. "Сейчас скажите г-ну Винтону готовиться к высадке на планету и напомните ему, что мы ожидаем, что флот будет им гордиться."

У Юдифи были другие причины, кроме личных, чтобы привести в движение план Исхода сестринства.

Подключившись к личным каналам связи Эфраима, она узнала, что послы других звездных наций регулярно посещают Масаду. Она так же узнала, что некоторые из этих посланников - а именно люди из очаровательного места, носящего название Народная Республика Хэвен - стремились заполучить поддержку Эфраима на Совете Старейшин с помощью чего то большего, чем простые слова.

Два судна из личного флота Эфраима, Псалом и Притча, были подвергнуты усовершенствованиям. Большая часть того, что сделали инженеры хэвениты касалась только лишь улучшения "слуха и зрения" кораблей, но по настоянию Эфраима, их зубы так же стали острее. Поскольку хэвениты стремились показать, какими полезными союзниками они могут стать, им пришлось согласится на это, хотя и с некоторыми колебаниями.

Изменения как в Псалме так и в Притче были проведены аккуратно, так чтобы изменения не были заметны в ходе рутинного внешнего сканирования. Эфраим объяснил это тем, что ни Совет Старейшин, ни Хэвен не хотели, чтобы кто-нибудь заметил эту работу и подумал плохо о передаче продвинутых технологий. Однако, та тщательность, с которой скрывались изменения подсказала Юдифи, что Хэвен вероятно подозревает двоякое использование Эфраимом своих судов.

В свое время Жезл Аарона тоже будет модифицирован. Это кое-что говорило о по сути консервативной натуре Эфраима, так как он выбрал другие суда, а не флагман своего маленького флота, в качестве первоочередных целей. Как и многие другие капитаны и их корабли, Жезл Аарона был продолжением Эфраима самого и его эго, он он не хотел быть затронутым, не увидев результат на других.

Юдифь боялась, что такие глубокие изменения в системах Жезла Аарона отложат Исход сестринства до тех пор, пока она не изучит, как использовать новые приборы и научит своих сестер. Абсолютно все женщины сестринства без сомнения были храбрыми, но - как и следовало ожидать исходя из масадского воспитания - все кроме нескольких следовали инструкциям Юдифи заучивая их наизусть, никак интеллектуально не понимая задачи, которые она ставила.

Были исключения. В первые годы их брака, Эфраим брал Дину в свои путешествия, и она, как Юдифь, стремилась узнать что-нибудь из различных областей. Фактически навыки Дины крайне устарели, но по крайней мере, она поняла концепцию трехмерной астрогации и тактики. Многие из сестер упорствовали, независимо от того, насколько тщательно Юдифь объясняла, в представлении своих кораблей, как плавающих по плоской поверхности.

Дина таким образом, стала главой артиллерии и старпомом капитана Юдифь. Старшая дочь Дины, Махалия, вдова, которая была возвращена в дом своего отца после смерти ее мужа, был поставлен во главе инженерной службы. Третья жена Эфраима, Рена, многодетная мать,стала главой контроля повреждений.

Наоми, вторая жена Гедеона, был поставлена во главе пассажиров - Юдифь и Дина были полны решимости взять столько сестер с ними, сколькими они смогут управлять. В самом деле, удаление сестер от Масады было главной причиной для этого предприятия. Лидеры слишком хорошо знали, что не будет второго шанса, а тех сестер, которые остались бы, ждал интенсивный и насильственный допрос, если их связь с повстанцами хотя бы подозревалась.

Юдифь ничего не знала о конкретных планах побега большинства сестер. Это стадия процесса была в руках Дины. Юдифь знала, что существует несколько планов для каждой сестры, и что в большинстве семей только одна или две женщины из всех должны были ускользнуть. Дом Эфраима был выдающимся в концентрации членов сестричества, но это было неудивительно, учитывая, что это был дом Дины и Дина была главой Сестер.

Для Юдифи самой побег был практически в руках. Вместе с Махалией и Реной, она должна была захватить грузовой челнок Цветок. Если им это не удавалось, остальная часть программы не будет даже сдвинута с мертвой точки, потому что без Цветка они не смогут достичь Жезла Аарона.

Юдифь очень беспокоилась о том, как мало обученных людей у нее есть для управления Жезлом Аарона, предполагая что сестрам даже удасться проникнуть на борт корабля, справится с его сторожевой командой и вывести его с орбиты. Тем не менее, компьютер корабля содержал большое количество предварительно запрограммированных процедур, и каждая из руководительниц отделов Юдифь имел нескольких помощниц. И они, по крайней мере, понимали, как получить максимум из того, что компьютер может предложить

Юдифь как раз обдумывала альтернативные варианты расстановки команды - все в уме, поскольку первым правилом сестринства было оставлять как можно меньше записанной информации - когда Дина просигналила ей присоединится к ней в шумной детской.

Глаза старшей женщины сияли с трудом сдерживаемым возбуждением.

"Я верю, что Бог раздвигает Красное море для нас", сказала она тихо. Потом она заговорила более привычным тоном. "Я только что вернулась от Эфраима. Он вызвал меня, чтобы дать указания, что должно быть сделано во время его предстоящего отсутствия".

Несмотря на первоначальные слова Дины, сердце Юдифи упало. Неужели Эфраим собирается взять Жезл Аарона в другой рейс?

"Отсутствия?" ей удалось выдавить.

"Да," сказала Дина. "От одной из звездных наций прибыла делегация, от той, где правит Королева."

Теперь Юдифь поняла, откуда свет в глазах старшей женщины. Юдифь всегда была сторонниками Народной Республики Хевен, как их потенциального убежища, как за ее имя, так и и за чудесным образом провозглашение себя защитником слабых и угнетенных. Дина, однако, предпочитала Звездное Королевство Мантикора.

Предпочтения Дины опирались не только на то, что Звездным Королевством управляла Королева, хотя это имело значение для нее. Дина считала, достаточно цинично с точки зрения Юдифи, что любая нация, которая тратит столько времени заявляя о своей защите угнетенных как Народная Республика, наверняка имеет что скрывать.

"Честно говоря, дитя,"- однажды сказала Дина со следом нетерпения в голосе. "Посмотри на наших мужчин, и как они действуют в любви к Богу и борясь с отступниками. Мы знаем, что некоторые из них любят Господа не больше, чем они любят свою честь и положение."

"Эфраим может говорить, что он хочет строить и обучать свой флот, чтобы быть в первых рядах, когда придет время битвы с отступниками, но он конечно не против той выгоды, которую он уже получил. Ты не помнишь то время, когда он был выбран в Совет Старейшин, но и Сатана в своем павлиньем обличье не был так горд, как он тогда. Было ли этой чести достаточно? Нет, сейчас Эфраим пытается продвинуться в Старейшины, и трех лет не прошло."

Юдифь была согласна, что в доводах Дины есть резон, но она считала монстра, украшавшего герб Мантикоры пугающим и вызывающем тревогу. ей так же не нравилась идея правящей аристократии. Это звучало слишком похоже на иерархию Масады.

У Дины был еще один, более говорящий довод.

"И почему, если эта Народная Республика Хэвен так желает уважать права других людей, почему они улучшили корабли Эфраима, даже при их боевых возможностях? Я могу поверить, что это было сделано из простого альтруизма, но как легко они пошли у него на поводу, когда дело дошло до оружия."

Юдифь пришлось признать, что аргумент Дины имеет вес, но она также знала, каким убедительным мог быть Эфраим. В любом случае, не имеет значения, была права она или Дина .Сестричество согласилось позволить Богу руководить путем их побега и прибытие мантикорского судна в то время, когда сестричесто готовилось к Исходу, было похоже на предзнаменование Его намерения.

"Почему прибытие мантикорского судна означает, что Эфраим должен уехать из дома?" спросила Юдифь.

"Мантикорцы послали кое-кого очень важного для встречи с Советом", сказала Дина, и хотя ее голос был уважительным, ее глаза блеснули озорством. "Кажется, что все эти годы мы были глупы, полагая, что таким мощным королевством может кправлять слабая женщина. Похоже, что есть Принц, который на самом деле держит вожжи, хотя он был еще ребенком, когда его отец умер, так что королева была коронована вместо него. Теперь он взрослый человек, этот Принц и прибыл сюда сам, чтобы встретиться с нашими Старейшинами ".

"И ни один из Старейшин не пропустит такое важное событие," - сказала Юдифь и ее сердце наполнилось возбуждением.

"Ни один," согласилась Дина. "Эфраим приказал Гидеону и другим сыновьям сопровождать его."

"И многие дома поступят так же," сказада Юдифь, "разве это не правда, что сила мужчины в его сыновьях?"

"Больше того," сказала Дина. "Хорошо информированный источник передал мне, что флот отошел для маневров".

"Они беспокоятся, что мантикорцы нападут?"

"Не то чтобы. Мантикорцы хотят союза, а не еще одну систему под управление. Флот, однако, не хочет чтобы они подобрались достаточно близко, чтбы разобраться что у нас есть."

Юдифь, думая об изменениях, которые были сделаны на Псаломе и Притче задавалась вопросом, не были ли подобные ухищрения проведены на нескольких судах флота - достаточном, чтобы возбудить вкус Адмиралтейства к тому, что Народная Республика может предложить. Она могла понять, почему они не хотели бы показывать свою руку без причины.

"Бог действительно с нами" выдохнула Юдифь. "Уверена, мы сможем ускользнуть от нескольких патрульных ботов."

Они улыбнулись друг другу. Казалось, что Бог действительно раздвигает Красное море перед ними, поскольку ни в одном из их самых смелых планов не было такого отсутствия масадских мужчин в их домах.

Тем не менее, это не делало вероятность успеха Исхода абсолютной. Многие дома будут охранятся более плотно в отсутствие своих хозяев. Многие женщины будут вынуждены сопровождать своих мужей, и так будут оторваны от побега. Потом был еще каждый шаг побега сам по себе: захват шатла, подчиние сторожевого экипажа, вывод корабля с орбиты и достижение гиперпредела. Голова Юдифи закружилась. Однако ей пришлось признать, что знамения все еще слишком хороши, чтобы их игнорировать.

Сестры считали своим долгом совершить попытку, не считаясь с рисками. Смерть была предпочтительнее жизни, которую они оставляли за собой. В крайнем случае, мрачно подумала Юдифь, Жезл Аарона послужит впечатляющим погребальным костром. Возможно, несколько новых Моиссев будут направлены ярким пламенем этого маяка и наконец сделают ее сестер свободными.

Майкл думал, что он готов ко всему. Однако, когда лейтенант Дунсинен не только сказала ему, что он освобожден от некоторых из его заданий на борту, чтобы сопровождать г-Лоулера на планету, но и улыбнулась при этом, он был так поражен, что чуть не забыл поблагодарить ее .

"Я просмотрела вашу работу", продолжала Дунсинен, когда Майкл закончил заикаться, и к ней вернулись следы ее бывшей серьезности, " и я вижу, что вы вовремя выполняете свои задания. И не благодарите меня слишком быстро. Есть одно ограничение на ваше увольнение на берег, г-н Винтон ".

"Да, лейтенант?"

"Если не будет серьезных препятствий к этому, вы должны возвращаться на борт каждую ночь для доклада."

"Я буду, лейтенант," пообещал Майкл . "Согласно брифингам г-на Хилла, Истинные не любят планировать любые заседания после обеда. Это нарушает один из их обычаев. Все, что я пропущу, это резюме г-на Лоулера о событиях".

Дунсинен не то чтобы усмехнулась, но Майкл подумал, что подергивание в уголке ее рта могло означать, что она заметила случайную нотку облегчения, которая прозвучала в его голосе, когда он говорил об избегании нескольких выматывающих - и большей частью бессмысленных - анализационных сессий г-на Лоулера.

"Я уверена, что г-н Кайен был бы рад сделать запись для вас", сказала лейтенант Дунсинен так уверенно, что у Майкл появилось смутное подозрение, что она уже организовала это.

Фактически, это был первый раз когда Майкл чувствовал что помощник тактика работает вместе с ним, а не против него, и он был полон решимости не стать разочарованием.

Одна из шлюпок Бескомпромиссного доставила их рано утром на главный космодром Масады. Бескомпромиссному не было разрешено занять близкую парковочную орбиту. На самом деле, его держали так далеко от планеты, что Майкл задавался вопросом, не беспокоятся ли масадцы о возможности атаки.

Я полагаю, думал он, что планета, сделавшая образом жизни нападение на ближайшего соседа, должна нервничать по поводу аналогичных приемов от своих жестких соседей. Хотя, может быть и нет. Казалось, что Истинные действительно верят, что Бог на их стороне и все остальное не имеет большого значения. Может быть, они просто думают, что они держат нас за пределами дальности работы сенсоров.

Он улыбнулся своей последней мысли. Если все дело в этом, тогда Истинные точно не осознают насколько изощренными являются датчики Бескомпромиссного. Они были более чем способны давать уверенность, что все, что творится в округе, становится известным команде. Только существенно большая масса - например сама планета- могла что-то скрывать.

Катер опустился возле, насколько Майкл знал, крупнейшего и самого современного в своем роде сооружения на Масаде. Многочисленные элементы в его дизайне и конструкции показывало сколько усилий Истинные посвятили созданию своего флота. Он знал из брифингов, что их флот проглотил поразительно большое количество их валового планетарного продукта. Несмотря на все это, для мантикорских глаз, здание было довольно примитивным.

Ничего из того, что он увидел на космодроме не подготовило его к виду Города Бога. Количество людей на ногах поражало. Мужчины и женщины одинаково сжимались под натиском непогоды, шли нагибая головы и защищаясь от резкого ветра.

Автомобильное движение было минимальным и, казалось, ограничивалось транспортными грузовиками. Более того, их встречающий не повел их к личному автомобилю, вместо этого направил их в сторону лестницы, ведущей в слабо освещенный, устрашающего вида туннель.

"Истинные", сказал Джон Хилл тоном нейтрального гида, "делают все возможное, чтобы процветать без излишнего технологического вмешательства. Это означает, что даже самые важные люди не держат личного автотранспорта в городе. Все используют общественный транспорт".

"Ведь правда,"- сказал Лоулер. "Забыл об этом на мгновение."

Когда они спустились в большой транспортный туннель, Майкл быстро понял, что хотя все Истинные ездят по одним рельсам, не все вагоны одинаковы. Женщины, закутанные с головы до пят в плащеобразные одеяния с завуалированными лицами, так что были видны только скромно опущенные глаза, были дополнительно изолированы в специальные вагонетки. Которые, как видел Майкл, имели очень мало сидячих мест. Он предположил, что это наверное какой то вид смирения плоти.

Женщинам, путешествующим с детьми, были доступны места, чтобы они могли держать своих детей на коленях, безопасно привязанными ремнями. Вагоны для мужчин всегда были оборудованы сидячими местами. Это, видимо, было сделано, чтобы у них была возможность читать или работать, Майкл заметил всего несколько голов, которые не были внимательно склонены над текстом или чем-то другим.

Пустой ум - игровая площадка для дьявола, подумал он, проглатывая кривую усмешку, которую, как подумал их лишенный юмора гид, он адресовал их транспортной системе. Вроде так звучит поговорка об этом?

Он заметил, что не все вагоны оснащены с одинаковой степенью удобства. Большинство казалось снабжены простыми скамьями из гнутого пластика, поставленными плотно друг к другу, с оставленным проходом в средине. Некоторые вагоны, напротив, имели мягкие сиденья, расположенные свободнее и лицом друг к другу. Вагон, в который их посадил проводник, не только имел мягкие сиденья, но и занавески на окнах и лучшее освещение.

Но тогда, подумал Майкл, Истинные верят, что временный успех это отражение Божьего благоволения. Таким образом, если кто-то получил право передвигаться в таком вагоне, это не индульгенция, а расположение Бога, который хочет, чтобы он путешествовал комфортнее, чем его более грешные собратья.

Когда он опустился в свое удобное сиденье, обивка которого точно подстроилась к изгибам тела и поглощала худшие из ударов и тряску, Майкл не мог не думать о стоящих женщинах, которых он видел в переполненных вагонах. Было трудно что-то сказать по поводу тяжелой одежды и зимних плащей которые все они носили, но некоторые из тех женщин шли так, как будто они были беременны. Конечно, только одно это было достаточным усмирением плоти!

Шторы были опущены, как только они зашли на борт экипажа, но Майклу удалось бросить взгяд и получить некоторое представление о различных местах, которые промелькнули мимо. Там не было рекламы, по крайней мере в том смысле, что была на агрессивной капиталистической Мантикоре. Здесь плакаты и транспаранты призывали Истинных помнить свою ответственность перед Богом, и перед теми, кого Бог назначил, чтобы вывести их на путь праведности. Отпечатаные в красном или зеленом на черном фоне, эти тексты бросались в глаза.

Служите Господу со страхом и радуйтесь с трепетом. Псалмы 1:4.

Блаженны все те, кто уповает на Него. Псалтирь 2:12.

Память праведника пребудет благословенна, а имя нечестивых омерзеет. Притчи 9:07.

Добрый разум доставляет приятность, путь же беззаконных жесток. Притчи 13:15

Эти изречения встречались не раз или два, Майкл насчитал не меньше двадцати "беззаконных". Он думал, что их еще больше, но их поезд перешел на экспресс-рельсы. Они набрали скорость, замедлялись все реже и реже, пока с громким визгом тормозов и резким толчком не остановились на ярко освещенной, вымощенной плиткой станции.

"Чертог Правосудия," - объявил их проводник, острые нотки гордости появились в его голосе. "Следуйте за мной."

Майкл так и сделал, оказавшись аккуратно зажатым между Лоулером и Кайеном, Хилл прикрывал тыл. Ступеньки по которым они поднимались были покрыты ковром, перила позолочены. Мягкое гудение песнопения, похожего на голоса депрессивных ангелов, доносилось из скрытых динамиков.