Земли за Башнями

Глава 1. Раб божий

– Ты мельче пыли с моих земель! Твоя жизнь принадлежит мне, и я не велю тебе убегать!

Но Ратибор не останавливался. Он нёсся сквозь чащу, раздвигая рогами ветви и толкаясь мощными копытами. Ратибор из того народа, который жители Драконова Царства называют минотаврами. Сами же они величают себя туричами. Туричи славятся выносливостью, но Ратибор бежал уже так долго, что едва не падал без сил. Он стремился к цели пусть и ценой сведённых ног или лопнувшего сердца. Главное добежать, ведь по пятам следовал Джовита – Бог Пяти Земель. Всемогущий знал, где находится Ратибор, читал его мысли и лез в голову, приговаривая:

– Твои старания тщетны! Я настигну с неумолимостью наступающей ночи!

Перед глазами стоял лик грозного божества. Находясь в сотнях вёрст отсюда, крылатый Джовита насылал видения, мучил Ратибора страшными образами и подавлял волю. От него нельзя было спрятаться в Пяти Землях, его силе нечего было противопоставить.

– С каждым твоим шагом, – прекрасное лицо Джовиты грубело от еле сдерживаемой злобы, – я придумываю всё более кошмарные муки. Тебе ни за что не избежать их.

Минотавр зажмурился и мотнул головой, но даже так не избавился от насланных иллюзий. Образ Джовиты преследовал Ратибора. Бог давил своим могуществом, ставящим на колени и заставляющим рыдать.

Лишь близкое спасение не дало Ратибору сбавить хода. Прорвавшись сквозь кустарники, турич выскочил на пригорок и оглядел округу. В предзакатных лучах темнел бесконечный лес – дремучие просторы, где разумным созданиям не место. А к северу виднелась башня с фонарём на вершине – этакий маяк, отмечающий границу цивилизованного мира. Ещё одна башня едва заметна на юге. Подобные башни стоят на границе всех Пяти Земель. И стоит пересечь эту границу, как гнёт бога исчезнет.

И Ратибор рванул вперёд, штурмуя последние двести саженей. Турича не заботило, что за башнями начинаются земли, кишащие духами и чудовищами, ведь преследователь был куда страшнее.

– Моя власть шире, чем ты думаешь. Нет такого места, откуда бы я ни выковырял тебя, как жука.

Беглец знал это.

Прежде чем нырнуть в чащу, Ратибор бросил взгляд на ближайшую башню, с которой вспорхнуло пять силуэтов. Получив ментальный приказ Джовиты, пограничники отправились перехватить турича. Невесть сколько таких же крылатых воинов уже гналось за ним.

Летуны величают себя ангелами. Рослые создания, все как на подбор с атлетичным сложением, умелые бойцы, беспрекословные слуги Джовиты.

Ратибор спешил углубиться в лес, где ангелам тяжелее будет до него добраться. Казалось, не прошло и минуты, а над головой уже пронеслись зловещие тени. Минотавр вцепился в рукоять топора, висящего на поясе. Чуть в стороне зашелестели кроны, сквозь которые попытался спикировать ангел. Ратибор оглянулся и разглядел преследователя по светло-серым крыльям.

Турич кинулся в сторону и побежал сквозь бурелом. Ангелы перекликнулись, заслышав беглеца. Ратибор принялся следить за прорехами в кронах, сторонясь их пуще драконова пламени.

– Твоя душа принадлежит мне, – сказал Джовита. – И я вырву её из твоего тела. А до тех пор каждый твой день будет агонией.

В памяти Ратибора навсегда отпечатался лик бога, полный величия и непустых угроз. Но иллюзия рассеялась, так как незримая черта была преодолена. Добравшись до Земель за Башнями, турич захотел рухнуть на колени и закричать от радости. Лишь чудом он не совершил этой глупости.

Внезапно позади послышался голос. Взрывая копытами листву, минотавр резко остановился и нырнул за дуб, раскинувший громадные корни в объятьях. Выглянув из укрытия, Ратибор заметил ангела в десяти саженях от себя, обернувшегося крыльями и падающего сквозь кроны. Тот ловко схватился за ветку, замедлив падение, и мягко приземлился на сосновый сук.

Пограничник расправил громадные вороные крылья, размахом в две сажени. Летун вытряхнул из перьев набившиеся листья и принялся осматриваться.

Из одежды на пограничнике были только сандалии, туника и накинутые поверх неё кожаный жилет и птерюгес. Ангелы часто отказываются от доспехов и даже одежды, лишь бы не утяжелять себя и не ограничивать полёт. Из оружия у пограничника имелось только лёгкое копьё, которым, впрочем, тот способен пронзить вепря.

Покрытый шрамами ангел оглядел округу и остановился взглядом на взрыхлённой лесной подстилке. Уже достаточно стемнело, так что пограничник никак не мог разглядеть, куда ведёт след.

– Патрикий? – крикнул зависший где-то над Ратибором ангел.

– Похоже, он где-то здесь, – ответил товарищу чернокрылый.

– Орилус, лети на восток – высматривай его там!

А чернокрылый Патрикий мягко спланировал на землю. Бдительно озираясь, он покрался к обнаруженным следам. Ратибор осторожно потянул топор из петли на поясе, боясь при этом, что его вот-вот выдаст шелест кольчуги. С неимоверным усилием турич унял одышку.

Вверху ударили крыльями снующие ангелы, пока их товарищ склонялся над вспоротой листвой. С одного взгляда Патрикий угадал, куда побежал турич, однако взглянул вдаль, мимо укрытия Ратибора. Тот понял, что сражения не избежать. В следующую секунду топор покинул петлю и застыл в ожидании своего шанса.

Чернокрылый приблизился на шаг, как вдруг на востоке раздался оглушительный, режущий по ушам писк. Следом что-то огромное сотрясло кроны и наполнило воздух гулом крыльев. Послышались вопли, но моментально стихли, прерванные клыками хищника. Началась паника, ангелы бросились врассыпную.

Патрикий обернулся на шум, подставляя Ратибору спину. Однако турич не стал нападать, всё сильнее вжимаясь в корни. Глядя вверх, чернокрылый вцепился в копьё обеими руками. Не двигаясь, он вслушивался в клокочущую в небе погоню. Его товарищи метались из стороны в сторону, а за ними носилось гигантское нечто.

Внезапно прямо над Ратибором раздался треск. Задрав голову, турич встретился взглядом с ангелом, спрятавшимся в ветвях от чудовища. Весь в ссадинах, запыхавшийся, он уселся на ветке и вздрогнул. Переглянувшись с чернокрылым товарищем, ангел указал копьём на Ратибора:

– Патрикий, он здесь!

Но тотчас сгустилась тьма – летучая тварь приземлилась на верхушку дуба. Ангел приготовился дать отпор, но мерзкий писк заставил его сморщиться и закрыть ладонями уши. А через секунду меж сучьями спустился длиннющий язык и оплёл ангелу шею. Ухнув крыльям, гигант воспарил, выдёргивая из кроны свою добычу.

Ратибору повезло первым вспомнить о противнике. Когда минотавр выскочил из укрытия, Патрикий всё ещё высматривал летучую бестию. Размахнувшись, турич метнул топор и угодил ангелу в крыло. Тот закричал и отступил, выставляя перед собой копьё.

Сломанное крыло повисло за спиной ангела. Ратибор вынул из ножен меч, второй рукой достал щит из-за спины. Его противник совладал с болью и принял боевую стойку. Озверевший ангел закрылся оставшимся крылом и двинулся на турича.

Быстро перебирая ногами, Патрикий приблизился и, резко убрав крыло, нанёс удар. Турич с трудом среагировал на скрытый выпад и поднял щит. Остриё копья угодило в верхний край круглого щита, чтобы тотчас отпрянуть и полететь в голень. Ратибор отбил копьё в сторону и, сделав два шага, толкнул противника умбоном. Турич попытался рубануть по шее, но ангел перехватил Ратибора за запястье и остановил удар.

Противники вступили в борьбу, упираясь ногами. Уступающий в росте ангел не уступил в силе. Чаща заполнилась мычаньем и рыком. Пограничник ударил турича крылом по голове, сбивая с толку. Перехватив копьё ближе к наконечнику, Патрикий нанёс удар, словно ножом. Ратибор в последний момент уклонился, и остриё впустую процарапало по кольчуге.

Турич не дал противнику повторить попытку и осушил тому руку, ударив ребром щита по предплечью. В следующую секунду тяжёлое копыто чуть не сломало ангелу голень, и тот предпочёл отпрыгнуть. Подгоняя себя взмахами крыла, ангел разорвал дистанцию. Ратибор кинулся вдогонку и чуть не наскочил на выпад копьём.

Только турич закрылся щитом, как вёрткий противник порхнул вправо и атаковал с фланга. Ратибор отразил и этот удар, но ангел, даже будучи однокрылым, взметнулся на добрых две сажени и спикировал сверху. На поднятый щит пришёлся удар копьём и двумя стопами, что чуть не повалило могучего турича. Осев на колено, Ратибор упёрся рукой в землю, для чего пришлось выронить меч. Но воин сбросил-таки с себя ангела, и тот, мягко приземливший приготовился пронзить противника.

Но не для того Ратибор сбежал от бога, чтоб его убил однокрылый калека. Взревев, турич толкнулся всеми конечностями и рванул на врага. Боднул его лбом в живот – удар ангела потерял силу, и копьё едва погрузилось в плечо минотавра. Поддев пограничника рогами, Ратибор протащил того несколько саженей и впечатал спиной в дерево. Удар пришёлся на сломанное крыло и сброшенный с рогов ангел повалился на колени с истошным криком.

Щадить увечного Ратибор не собирался.

Ребро щита сломало Патрикию скулу и прервало вопли. Турич безжалостно избивал ангела и легко перехватил выпад копьём наугад. Ударом ногой в висок он повалил противника и растоптал ему голову. Выдернув копьё из мёртвой руки, Ратибор встал наизготовку и огляделся. Но ни крылатый гигант, ни пограничники не прибыли на шум боя. Наступило затишье, долгожданное, но недолгое.

Следовало поскорее затаиться в непролазной пуще, так как ни один крылатый демон не вынудит Джовиту отказаться от преследования. Турич убрал щит за спину, повесив его на крюк, приделанный к наплечнику. Быстро найденный меч нырнул в ножны, а вот топор долго ждал хозяина, лёжа в кустах. Собрав оружие, включая трофейное копьё, турич продолжил бегство.

Очень скоро Ратибор сбавил шаг и стал ступать осторожнее, вспомнив, где очутился. Земли, где властвуют разумные существа, остались позади – за границей Башен началось царство стихии, духов и чудовищ. Место, где за каждым деревом может таиться хищный зверь, либо нечто более страшное.

Эти дикие территории зовутся Землями за Башнями. Магические башни стоят всюду в Пяти Землям – Джовита контролирует их все, черпает из них силу и становится всемогущим. Но за пределами Пяти Земель у бога нет власти.

Продвигаясь на восток, турич вдруг вспомнил о раненом плече. Чуть ниже наплечника на кольчуге лопнуло несколько звеньев, обрамляющих тёмную рану. Плёвая травма, если бы не сонмы тварей, чутких к запаху крови. Ратибор служил воеводой, он бился в полях, а в лесу чувствовал себя неуверенно. Выбрав место для привала, турич не знал, в безопасности ли он.

Устроившись между сосной и обрывом, Ратибор положил подле себя топор и вонзил в землю копьё. Оглядев мрачную чащобу, он принялся снимать щит, наплечники и широкий пояс. Преступление, за которое Джовита вознамерился уничтожить турича, тот совершил всего час назад. Ратибор стоял в строю с боевыми товарищами, а дружину вёл в атаку сам Орислав – князь минотавров. Но в той битве ангелы разбили их, смяли, словно детей. Как бы Ратибор ни старался, он не сумел защитить князя.

Сражение ещё не кончилось, а воевода уже бежал с поля боя. Целый час он безостановочно нёсся к Землям за Башнями. Во всеобщей суматохе Джовита и его ангелы не сразу обнаружили беглеца.

Дотянувшись до завязок на спине, турич развязал их и снял кольчугу, следом стянул поддоспешник. В небольшой поясной сумке нашёлся сносный моток бинтов. Подняв рукав рубахи, Ратибор приступил к перевязке, орудуя одной рукой и зубами. Всякое случалось с опытным воеводой, так что подобное врачевание было не в новинку.

Туго забинтовавшись, турич решился на непозволительный отдых. Восстанавливая силы, он пригубил воды из фляги. Согласно выучке, минотавр ни на секунду не выпускал из вида окружение, вот только не мог сообразить, на чём сосредоточиться. Враг мог накинуться отовсюду, даже из-под земли.

Эти места любили сравнивать с адом. О них почти ничего не известно: путники не спешили изучать гиблые леса, а немногие рассказы побывавших здесь звучали как байки, коим невозможно верить. Оставались лишь легенды из времён прадедов. Согласно им, этими землями правят исполины, достающие до облаков и стаптывающие горы в крошево. Солнце брезгует освещать эти земли, даже знакомые травы здесь ядовитые, а реки бездонные.

Однако Ратибор не видел ничего странного вокруг. То ли лгали сказания старцев, то ли коварный лес усыплял бдительность, заманивал поглубже в свои дебри.

Тем временем сумерки сменились ночью. Темнота вполне знакомая, не гуще, чем в других краях. Тренированные глаза Ратибора худо-бедно справлялись и различали силуэты во мраке.

Турич устал от гнетущего напряжения и решил поскорее вооружиться. Предстояло как-то справиться с кольчугой. Из-за рогов минотавры не могут надевать одежду и доспехи через голову, а вынуждены их запахивать. Суть же ратного ремесла туричей строится на товариществе, поэтому воины располагают завязки кольчуги на спине, где их затягивает однополчанин. Он же не даёт врагу ударить в спину по уязвимым завязкам.

Ратибору не приходилось рассчитывать на помощь, а потому он надел кольчугу задом-наперёд. Грудь отныне слабо защищена, а неправильно надетый доспех сел неудобно. Хорошо хоть, что здесь не сыщется фехтовальщиков, способных воспользоваться сей уязвимостью.

Настало время застегнуть пояс. Широкий кожаный ремень, украшенный узорами и снабжённый дорогой пряжкой. По всей его длине удачно размещены петли под топор и ножны меча, подсумок и нож. Ничто не сковывает движения и находится ровно там, куда удобнее дотянуться.

Меч лишён изысков: клинок украшен тремя рунами в доле, что для оружия княжеского воеводы является верхом скромности. Эфес более вычурный: широкое огниво красуется изящной вязью, а на массивном яблоке выдолблен барельеф в виде головы Тура – верховного бога минотавров. Ножны из шкуры вепря украшены стальными навершием и устьем с барельефом в виде сжатого кулака – символом преданности государю.

Оружие вручил Ратибору Орислав – мудрый князь, объединивший племена туричей, но поддавшийся обману ангелов. Меч – его подарок за отменную службу.

Нож и топор не заслуживают особого внимания – рядовое оружие, которое сам хозяин не отличил бы в череде подобных. Зато многое можно сказать о щите: круглом и выпуклом, изготовленном из двух слоёв древесины, с обшитыми железом краями и укреплённом изнутри железными планками. Полтора аршина в диаметре, поделён на четыре секции, окрашенные в чернь и золото. Но самое примечательное – это увеличенный умбон, с выгравированной головой минотавра. Лишь внимательный глаз приметит у неё отсутствие бороды и серьги в ушах. Ратибор поместил на щит изображение старшей сестры, давно почившей, но всегда рьяно защищавшей брата.

Перед тем, как повесить щит за спину, Ратибор нащупал на нём трещину. Небольшую и незаметную, притаившуюся на краю. Хороший удар расщепит дерево и рассечёт локоть, но для этого врагу надо знать, куда бить.

Собрав снаряжение, Ратибор опёрся на копьё, словно на посох, и поднялся. Кольчуга зашелестела в беспокойной ночи, полной уханья сов и звериной возни. Лес ворочался во сне, а турич не видел ничего, кроме силуэтов деревьев. Идти предстояло на восток, не зная дороги и надеясь на удачу. Впереди не ждёт ничего хорошего, но и от промедления толку не будет.

Ратибор старался меньше шуметь и больше вслушиваться. В ночи не раздавалось ни стона демонов, ни смеха ведьм, ни, что самое главное, речей Джовиты. В окружающих звуках не было ничего неведомого. Зато вскоре появились мимолётные огоньки – то ли светлячки, то ли глаза духов, выжидающих момента для атаки. Моховики, ауки, пущевики или иные персонажи сказок, оказавшихся правдивыми.

Левая рука приросла к древку. Правая же лежала на топоре в нервном напряжении. Так прошла вся поганая ночь – Ратибор брёл, поминутно озираясь.

К утру кольчуга отдавила плечи. С первыми лучами дыхание подвело турича, а веки отяжелели. Но Ратибор продолжал упрямствовать и не соглашался на привал, пока тени не рассеялись достаточным образом. Ждать пришлось долго – солнце не спешило пронзать кроны лучами.

Но со временем Ратибор отважился присесть на упавшую осину. Щебетание птиц настроило на безмятежный лад, чему несложно было поддаться. Развернув копьё, минотавр воткнул его в землю.

И тотчас под остриём забесновалась какая-то тварь. Небрежным движением Ратибор пронзил плешивого кота с иглами на спине. Пригвождённый зверь разметал в конвульсиях скрывавшую его листву, издавая при этом жуткие завывания. Пока сволочь не привлекла внимание демонов, Ратибор глубже погрузил в её тело копьё. Но только сдохший кот умолк, как по ушам резанул знакомый писк. Звук больше похожий на тычок иголкой в ухо – турич не мог даже определить, с какой стороны тот донёсся.

О приближении твари поведали тугие удары крыльями – гигантский летун взметнулся в воздух где-то на севере. Ратибор пустился в бегство, сбиваемый с толку непрестанным писком. Турич улепётывал со всех ног, но огромная тень настигла в два счёта и зависла над кронами. Встав спиной к дереву, Ратибор приготовился отбиваться.

После нескольких мерных взмахов гигант приземлился на сосну, пошатнув могучее дерево. Турич закрылся рукой от дождя из веток, за которым последовал длинный серый язык. Склизкая дрянь спустилась до середины дерева и дёрнулась, будто нос у принюхивающегося пса. Ратибор взялся за меч, в глубине души надеясь, что крылатый демон уберётся.

Однако тварь с писком поползла вниз по стволу, крепкие ветви ненадолго затормаживали спуск гиганта. Ратибор рванул прочь, слыша, как крылан с грохотом спустился на землю. Неуклюже перебирая конечностями, демон бросился в погоню.

Осознав невозможность сбежать, Ратибор нырнул за стену из пяти плотно растущих деревьев. Бурая тварь вскоре прибыла на место, поднялась на задние лапы и раскинула крылья в угрожающей позе. Турич столкнулся с гигантским нетопырём, тварью, превосходящей размером медведя. Огромные крылья размахнулись парусами, длинная, как у лошади, шея вытянулась вперёд, а из пасти изверглась смесь рыка и писка. Всё также растопырив крылья, нетопырь сделал два неуклюжих шага, после чего выстрелил длиннющим языком.

Тот пролетел меж деревьями и оплёл выставленное предплечье турича. Тотчас на руку пришлось давление на зависть кузнечным тискам. Ратибор со стоном выронил копьё и замахнулся мечом, тогда как нетопырь потянул жертву на себя. Сопротивляться было бесполезно – тварь протащила турича, пока тот не застрял между стволами. Ратибор сумел стерпеть боль и полоснуть по языку мечом. Раненная тварь с воплями выпустила минотавра и отступила.

Ратибор попятился, встряхивая сведённую руку, а нетопырь кинулся в атаку. Просунув длинную шею меж соснами, он щёлкнул челюстями перед лицом отпрыгнувшего турича. Не успел Ратибор опомниться, как нетопырь дотянулся до него крылом. Зацепив когтями кольчугу, чудовище подтянуло добычу к пасти. Едва клыки не впились в турича, как тот рубанул тварь по голове.

Нетопырь заметался от боли. Его когти застряли в звеньях кольчуги, так что Ратибора начало трепать сообразно движению крыла. Турич всеми силами пытался удержать равновесие, и, улучив момент, проткнул кожную перепонку, чтобы тотчас распороть её. Обезумевший демон швырнул Ратибора на землю и отпрыгнул, изводясь писком.

Турич поспешил подняться и отскочить подальше от чудовища. Быстро осмотрел себя – когти хоть и миновали кольчугу, но поддоспешник не проткнули.

Рукокрылый демон взревел. Неуклюже подпрыгивая, тварь пошла в обход вокруг частокола деревьев. Хищник втиснулся в первую же прореху, но застрял в области живота. Силясь протолкнуть себя лапами, нетопырь потянулся челюстями к туричу. Ратибор отступил, и летун хлестнул языком, уклониться от которого оказалось непросто.

А следом молниеносный язык оплёл колено, чуть его не раздробив. Ратибор заорал в голос и с яростью ударил. Два взмаха, и на ноге минотавра затрепыхался серый обрубок. Поддев язык клинком, Ратибор разжал слабеющие тиски.

Освобождённая нога онемела, но упрямый воитель поковылял прямо на нетопыря, визжащего и плюющегося кровью. Теперь уже тварь пыталась сбежать, но застряла основательно. Ратибор шумно выдохнул через ноздри и достал из-за спины щит – вскоре тот понадобился, чтобы закрыться от попытки укуса. Приняв на умбон удар массивной головой, турич контратаковал уколом, лишившим тварь глаза.

От боли нетопырь заметался и высвободился. Суматошно дёргаясь, он пополз прочь – тёмная кровь залила всю морду и крыло. Несмотря на распоротую перепонку, тварь попыталась взлететь.

Воинский инстинкт погнал Ратибора добивать противника. Убрав щит с мечом, турич подхватил копьё и бесстрашно выбрался за частокол из сосен. Воевода поспешил за прыгающей и бессильно размахивающей крыльями бестией. Брыкаясь и цепляясь когтями за деревья, нетопырь доковылял до прогалины. Здесь он разбежался и подпрыгнул, чтобы после очередной попытки рухнуть на краю обрыва.

Окровавленный демон поднялся на ослабевших конечностях. Расслышав преследующего Ратибора, тварь обернулась со свирепым оскалом. Но турич не стал церемониться и, вложившись всем телом, метнул копьё. С выкриком Ратибор упал на живот, а пущенный снаряд пронзил нетопырю шею. Гигант вцепился когтями в древко и, дёрнув ушами, свалился в овраг. С грохотом и треском туша скатилась на дно.

Турич промычал устало и ударил кулаком по земле. Затем неспешно поднялся. Тишина установилась в лесу, лишённом своего крылатого царя. Переводя дыхание, Ратибор побрёл к краю обрыва, на дне которого увидел мёртвую тварь. Раскинутые крылья заслонили собой площадь, равную командирскому шатру.

Сражённый гигант не двигался: не было даже предсмертных конвульсий. А уцелевшее копьё торчало из шеи. Отличное оружие, которое уж точно пригодится в дальнейшем. Как бы Ратибору ни хотелось поскорее убраться, он принял решение спуститься за копьём. Отыскав подходящий спуск, турич направился ко дну оврага.

Глава 2. Корни и ключи

Последние аршины Ратибор преодолел, скатившись на боку, и тут же до ушей его донеслось чавканье. Чьи-то зубы занялись демоном, хотя умер тот всего минуту назад. Появление очередной твари должно было спровадить Ратибора, но желание вернуть копьё пересилило. Надеясь столкнуться с хилым падальщиком, турич вооружился топором и направился вперёд.

Прижавшись плечом к дереву, Ратибор приготовился к стычке. Ныли ушибы с прошлого боя, так что новый легко не дастся. Обступая ствол, турич вышел к мёртвому нетопырю. Картина открылась странная: над трупом возвышалась засохшая ива, один из корней которой и грыз тушу. Он вкручивался в плоть, чтобы затем резко выдрать кусок мяса.

Гибкий, словно змея, корень заканчивался уродливой головой. Короткие ответвления вокруг неё слагали этакую гриву.

Деловито чавкая, корень не сразу заметил Ратибора. Испугавшись вооружённого турича, создание замерло на секунду, а затем закопалось в землю. Не обманываясь трусостью твари, Ратибор переключился на иву, из которой тянулся не один десяток корней. Дерево стояло без листьев, являя собой образец мертвенности.

Ратибор медленно подошёл к копью. Внезапно раздался бормочущий голос:

– Ты, похоже, не собираешься причинять мне вреда, двуногий?

Воевода застыл, замахнувшись топором. Из-под палой листвы показалась отвратительная морда. Падальщик хитро прищурился, уверенный, что сумеет сговориться с туричем. Чумазым аспидом он выполз из земли и вытянулся вверх. Безносое лицо сморщилось, как у ехидного старичка.

– Я не наврежу тебе, двуногий, даже если захочу. Остался я один, прикованный к этому бревну.

Создание пометалось из стороны в сторону, показывая, что ива и остальные её корни лишены жизни.

– Ты называешь меня двуногим? – переспросил Ратибор, опуская оружие.

– Ваш брат без разбору зовёт нас демонами, вот и я отвечу взаимностью. Хотя, если постараться, я вспомню, кто ты такой.

Ратибор повесил топор на пояс и выдернул копьё из нетопыря. Пока воин изучал уцелевший наконечник, корень копался в памяти:

– Ты из туричей! – воскликнул тот, вспомнив. – Сын рогатого бога Тура, коего ты славишь молитвами.

– Уже не славлю, – пробормотал Ратибор, усаживаясь на плечо нетопыря. – Наш князь выбрал нового бога взамен Туру и семьи его.

– Никогда на моей памяти вероломство добром не заканчивалось.

– И часто ты видел, как предают свою веру?

– Несколько раз, друг мой. Не первую сотню лет я роюсь в земле. Раньше, правда, мне не было так одиноко.

Ратибор не ответил. Изогнувшись, корень спросил:

– Новый бог туричей, стало быть, Джовита?

Воевода, нахмурившись, взглянул на ивового собеседника. Двигая ответвлениями, будто усами, корень явно насмехался над Ратибором.

– Откуда тебе известно о Джовите?

– Он издавна ссылает в наши края двуногих. Но туричей среди них раньше не было. Выходит, власть Джовиты добралась и до ваших земель.

– Что же, все изгнанники проходили мимо тебя?

– Кто-то попадался мне на глаза, за другими подглядывали мои собратья. Подобных мне предостаточно – мы многое подмечаем, а затем перешёптываемся под землёй.

Корень вздохнул и продолжил с грустью:

– К сожалению, давно я не сплетничал. Другие ивы уползли на восток, мои собратья мертвы, и в одиночку мне не сдвинуть с места треклятое дерево. Может быть, насытившись нетопырём, я оживлю остальные корни.

– За пиршество тебе следует благодарить меня.

– И благодарность моя не знает границ. Ты спас меня от голодной смерти. Я так отощал, что желал бы поскорее приступить к трапезе, если не возражаешь.

Ратибор великодушным жестом жаловал добычу, и падальщик тотчас впился в тушу. Наблюдая за обжорой, турич размял травмированное в бою колено. Корень сказал немало того, над чем стоило призадуматься.

– Послушай, корневик… Ты не против, если я буду называть тебя корневиком?

Создание быстро проглотило кусок и ответило:

– Называй, как заблагорассудится. Имена хоть что-то значат только для вас, двуногих.

– Так вот, корневик, раз уж так вышло, что я обеспечил тебя пищей, может, и ты окажешь услугу?

– Буду рад отплатить тебе, сын Тура. Чем могу служить?

– Знаешь ли ты о созданиях с фарфоровыми масками? Колдунах, повелевающих камнями? Тех, что выглядят как птицы, но горбатые и плешивые?

– Знаю, о ком ты. Белоликие – так вы их называете. Живут они далеко на востоке, в подземном дворце столь глубоком, что мои собратья не могут их расслышать, зарывшись в дёрн.

– Значит, сказания не врут, – приободрился Ратибор. – А ты знаешь, как добраться до белоликих?

– До того, как спуститься в катакомбы, белоликие жили в городе, что стал безымянными руинами. Город этот стоял за рекой. Надеюсь, старый мост ещё не рассыпался.

– Город и река. Говори яснее, иначе от твоих советов никакого проку.

– Реку ищи на востоке. Вряд ли ты её не узнаешь – река такая широкая, что больше похожа на море. Верно ли я помню, что вы зовёте солёные водоёмы морями?

– Верно, корневик. Ты отлично знаешь общий слог… для ивового корня.

– Мои собратья говорили на общем слоге ещё в те времена, когда Тур пил молоко матери.

Корневик глухо посмеялся и с жадностью вернулся к трапезе. Под звучное чавканье турич обдумал полученные сведения. Он узнал уже что-то, но всё равно недостаточно, чтобы надеяться на успех.

– Не подскажешь, как безопасно добраться до реки? – спросил Ратибор.

Корневик прервал обжорство со смехом. Обливаясь кровью и слюнями, он выглядел отвратительнее обычного.

– Двуногий спрашивает о безопасной дороге в лесу, где даже демоны трясутся со страху. Не стоит тебе рассчитывать на лёгкую прогулку.

– Но всё же есть тропа безопаснее остальных?

Тот задумался. Поскрежетав зубами, он сообразил-таки нечто полезное:

– К северу отсюда можно отыскать родники. Двуногие ходят к ним за водой: охотники, хорошо знающие лес. Если хочешь остаться целым, найми одного из них в проводники.

– В Землях за Башнями живут разумные расы? Должно быть, какие-то дикари?

– Народ здесь суровый, но сторговаться возможно. На тебе много всего ценного – редко встретишь столь богатого изгнанника. Отдашь топор – получишь проводника, добавишь кольчугу – тебя на руках понесут к белоликим.

Ратибор поднялся и взглянул в указанную сторону.

– Что ж, выбор у меня невелик, так начну с родников. Удачи тебе, корневик. Надеюсь, с твоими мёртвыми товарищами что-нибудь получится.

– Спасибо тебе, сын Тура. Желать удачи не стану. Ведь встреча с белоликими ничем хорошим не кончится.

Турич взглянул на собеседника, желчно хохочущего и прячущегося в туше. Корневика можно было поблагодарить за сказанное и возненавидеть за то, о чём он явно умолчал. Будь у Ратибора время, он бы поразмыслил над этим. Сейчас же ему оставалось только идти вперёд.

По всей видимости, рукокрылый демон правил большой территорией, поэтому, убив его, Ратибор обеспечил себе спокойствие на ближайшие часы. Продвигаясь по лесу, он не встречал других чудищ или хищных зверей. Разве что замечал всякую мелюзгу краем глаза.

Зная лишь примерное направление, турич всё же отыскал нужное место. Наткнувшись на ручей, Ратибор пошёл вдоль него на север и со временем наткнулся на родники. Те громко звенели, отражаясь эхом от окружающих каменных глыб. Ратибор присмотрел место, где можно спрятаться и выждать охотников, однако надобности в этом не было: подле родников уже слышались голоса:

– Эй, дерьмо в чешуе, – грянул низкий гудящий голос. – Что ты здесь делаешь?

Ратибор замедлился и крадучись двинулся по дуге. Держась на расстоянии, он отыскал позицию, откуда можно разглядеть происходящее.

Окружённые с трёх сторон глыбами из-под земли били ключи. Над ними склонился драконид с флягой. Ещё один драконид стоял неподалёку, застигнув первого врасплох.

Бывшие жители Драконова Царства застыли в немой сцене. Двуногие ящеры высотой в два с небольшим аршина, сутулые и поджарые. Обладатели длинных хвостов, крепких когтей и грозных голосов, какие никак не ожидаешь от столь субтильной расы. Тот, что набирал воду, был одет в сущие лохмотья, на втором был подранный традиционный халат – сохранился со времён цивилизованной жизни. Выцветшая одежда некогда имела оранжевый цвет.

– Повторяю, – громыхнул голос пришедшего, – чего ты сунулся к нашим родникам?

– Просто воду набираю, – трусливо пробасил драконид.

– Пить захотел? Или отыскать наш дом?

Не ответив, драконид медленно поднялся, как вдруг второй чешуйчатый на него набросился. В два счёта ящер в халате повалил чужака и сел на него сверху. Выкрутив бедолаге руку, он крикнул:

– Карф! Живее сюда! А ты, паскуда, объясни, что ты делаешь на территории Бэюма?

– Бэюм здесь не правит. Эти земли ему не принадлежат.

– Но ему не нравится, когда здесь шляются всякие.

– Чего там ещё, Игун? – раздался ленивый голос из-за деревьев.

И затем к родникам вышел голем. Долговязое создание, коему дракониды будут по пояс. На грубой голове едва различимы черты лица. Обладатель каменной шкуры неторопливо приблизился к берегу. Одетый в одни лишь штаны, здоровяк нёс на плечах два больших меха.

– Чужака жажда замучила, – сказал драконид по имени Игун.

– Да пусть с ним. Как будто воды на всех не хватит.

Голем, названный Карфом, подошёл к родникам и опустился на колено. Несложное движение вызвало у здоровяка трудности, так как конечности у каменюк сгибаются в суставах неохотно. Голем принялся наполнять мех, в то время как его товарищ продолжил лютовать:

– Ты думаешь, в воде дело? В ягодах, в грибах? Нет, Карф, эти суки рыскают в поисках нашего дома.

– Все и так знают, где мы живём. Не велика загадка.

– Они знают, куда идти, но не как. Этому дерьму нужна тропа мимо наших ловушек.

– Пожалуйста, пустите меня, – загомонил схваченный. – Мне только флягу надо было наполнить.

– Так чего ж ты для этого на территорию Бэюма забрался? А, Карф? Вот ты мне скажи: вокруг полно ручьёв, так чего этот хрен именно сюда пришёл?

– Ближе всего было.

– Вот ведь ты бестолочь наивная. Он нас выжидал, собирался подкараулить, да только сам попался.

– Пустите! Да не нужно мне ничего от вас! И дом ваш под дубом не нужен! Все знают, что с Бэюмом лучше не связываться!

Драконид Игун сильнее выкрутил чужаку руку. Голем в это время заткнул первый мех пробкой и опустил в воду второй.

– У одного у тебя, понятно, духу не хватит. Сколько дружков ты собрался привести? Прошлый раз мы восьмерых похоронили!

– Не собирался я ваш дом трогать! Я вообще сюда случайно забрёл!

– Я, думаешь, не понимаю, отчего у тебя когти на правой руке сточены? Любишь зарубки на деревьях царапать?

– Чтоб не заблудиться.

– Или чтоб твоя шайка не заблудилась?

– Оставь ты его, – сказал голем, поднимаясь и взваливая полные мехи на плечи. – Пора идти.

– Я эту суку просто так не оставлю. Раздави ему голову.

– Нет, прошу, не губите!

Голем равнодушно смотрел на мечущегося пленника. Убивать его каменному здоровяку не хотелось.

– Отпусти его, – лениво проронил голем.

– Безопаснее будет убить.

– Тогда сделай это сам.

– Ты не видишь, что у меня руки заняты? Давай быстрее, пока этот гад не вырвался.

Голем хмыкнул и шагнул к драконидам. Пленный завизжал в истерике, а когда на голову ему опустилась тяжёлая нога, зашёлся слезливой мольбой. Но судьба его была решена – Карф согласился убить бедолагу не из жестокости, а из нежелания спорить с товарищем. Похожая на колоду стопа двинулась вниз, без труда раздавив дракониду череп. Струя крови брызнула со стороны рта убитого, Карф вынул ногу из хлюпающего месива.

– Всего-то делов, – сплюнул Игун, поднимаясь.

– Надо бы убрать тело.

– Кто-нибудь да сожрёт. Хорошо бы нетопырь – этот уплетает вместе с костями. Пошли.

Жестокая парочка двинулась прочь. Живой корень назвал этих душегубов охотниками, сказал, что с ними можно сговориться. Ратибору уже не казалось хорошей идеей связываться с этим сбродом.

Но дикари упомянули некого Бэюма. Своего вождя, атамана или кого-то сродни этому. Возможно, с ним удастся найти общий язык.

Чтобы поговорить с Бэюмом, лучше всего проследить за этими двумя. Ратибор не рассчитывал бесшумно красться позади бывалых охотников. Вместо этого он позволил им удалиться на почтительное расстояние, после чего пошёл по глубоким следам голема.

Глава 3. Орон

Неопытность Ратибора дала о себе знать: несколько раз он чуть не сбился с пути. Казалось бы, следы, диаметром с ведро, должны быть хорошо заметны, но уж слишком плохой следопыт по ним шёл. К счастью, голем выбрался на тропу, где отпечатки каменных стоп не терялись среди зарослей. Тропа шла в гору.

Стоило Ратибору взобраться на холм, как он потерял дар речи. Вдалеке стоял гигантский дуб, чьей кроной можно укрыть целую армию. Исполинское дерево, должно быть, росло со дня сотворения мира. Убитый драконид говорил о доме под дубом, и вряд ли он имел в виду другое дерево.

Первое время Ратибор не сходил с места: своими размерами громада внушала ужас, хоть и была безобидным растением. Но всё же турич отважился продолжить путь. Следовать приметному ориентиру было несложно, воевода шагал весь день, прерываясь лишь на наполнение фляги из ручья и трапезу грибами. Всю дорогу вокруг шуршали птицы, звери и духи, но опасность обходила стороной, а ловушки остались где-то поодаль – голем с драконидом провели мимо них.

Голем и драконид – удивительная встреча. Бывшие жители Пяти Земель, изгнанные за ересь или иную провинность. Жрецы Джовиты погнали их в Земли за Башнями, считая, что тех ждёт верная смерть. И ещё вчера Ратибор думал, что выжить здесь, действительно, невозможно.

Пять Земель так называются согласно государствам пяти рас. Туричское Княжество располагается на самом востоке Пяти Земель, бескрайние просторы, протянувшиеся с севера на юг. На юге, где суровые края сменяются знойным раем, земли туричей граничат с Драконовым Царством – страной высокомерных драконидов. Здесь же тонким перешейком Туричское Княжество соединяется с Королевством Големов. Их плоскогорья тянутся далеко на запад, до самого океана. К северу от земель големов по морю разбросаны острова Ангельской Империи.

И в самом центре расположилось последнее из пяти государств. Окружённое с севера ангелами, с юго-запада – големами, а с юго-востока – туричами. Содружество Нандийцев – расы, о которой Ратибор не мог вспоминать без раскаяния. Последние земли, ещё неподвластные Джовите.

Дорога заняла массу времени. На счастье, турич добрался к закату, пока тропы ещё были различимы. Выбравшись из чащобы, он оказался под величественным дубом. Могучие ветви нависали над самой головой и тянулись к необозримой вышине. Крона была столь огромной, что в ней можно было заблудиться сильнее, чем в какой-нибудь роще.

Ратибор двинулся к могучему стволу. Шагать приходилось неспешно, поглядывая вверх: в густой листве могло притаиться какое угодно чудовище. Даже случайно упавший жёлудь размозжил бы туричу голову.

С десяток минут заняла дорога от края кроны до исполинского ствола. Размеры последнего сложно было осознать, в одних только морщинах коры можно было пометиться целиком. Корни вздыбились кручами, а в темноте меж ними виднелся свет в окнах. Ратибор направился прямо туда, к потаённому жилищу. Приблизившись, турич разглядел под дубом землянку, тесно вогнанную между корнями. Внутри слышались шептания.

Турич вздохнул и шагнул вперёд. Ударив пяткой копья в корень, Ратибор объявил о своём присутствии. В землянке всё стихло. Длящаяся несколько секунд тишина сменилась настороженной вознёй. Обитатели охотничьего домика сплотились в отряд и направились к выходу. Дверь распахнулась, и наружу вышел рослый охотник.

На фоне дверного проёма стоял тёмный силуэт. Можно было различить широкие плечи, высокий рост и оленью голову с ветвистыми рогами. Ратибор узнал в охотнике орона – дальнего родственника туричей. Ороны сторонились цивилизации – предпочли дикарскую жизнь в лесах. Никогда прежде Ратибор не встречал оронов.

Из-за спины оленеголового поглядывали остальные охотники, разглядеть которых не получалось. Ратибор не спешил, позволяя обитателям землянки изучить себя. Когда орон достаточно нагляделся, он сделал несколько шагов навстречу. В руках у него мелькнул нож. Агрессии в движениях не было, лишь готовность дать отпор.

– Ты кто такой? – грозно спросил оленеголовый.

– Моё имя Ратибор. Я пришёл из Пяти Земель.

– Турич, да? Сын Тура, как и я?

– Уже нет. Я предал своих богов, и это привело меня сюда.

В разговор вмешался некто басовитый, стоящий в дверях:

– Неужто и ты изгнан Джовитой?

– Да. Теперь он – бог моего народа.

– Тогда мы с тобой – братья по несчастью.

Орон обернулся на говорившего, а затем вернулся к Ратибору. Узнав историю турича, рогатый охотник немного смягчился.

– Меня зовут Бэюм. Я – хозяин этого дома. Что тебе здесь надо?

– Я собираюсь продолжить путь на восток. Но мне не помешают ночлег и добрый совет.

– Здесь ты можешь получить желаемое. Но не задаром.

– Денег у меня нет, да и не знаю, в ходу ли они у вас. Так что, Бэюм, могу предложить тебе своё оружие.

С этими словами Ратибор развернул копьё и вонзил его в землю. Отойдя на несколько шагов, он предложил Бэюму забрать плату. Тот подошёл и взялся за древко, однако вместо того, чтобы изучить оружие, указал ножом на пояс Ратибора.

– Мне нравится твой топор.

– Для чего он тебе?

– А для чего нужен топор? – усмехнулся Бэюм.

Турич только и мог, что возмущённо фыркнуть.

– Это боевой топор – им не рубят дрова и не разделывают туши. Того, что я предложил, тебе будет достаточно.

Подумав, орон выдернул копьё из земли и развернулся так, чтобы хоть немного света упало на него. Бэюм осознал, что стал владельцем оружия, роскошнее которого не сыщется в округе. Охотнику стало ясно, что жадничал он напрасно.

В темноте расцвела улыбка Бэюма. Уперев копьё пяткой в землю, он обернулся к двери и произнёс:

– Опасности никакой, возвращайтесь к очагу, – а затем обратился к Ратибору: – Достойная плата, турич. Преисполненный благодарности принимаю я дар…

Орон замолчал, предлагая туричу завершить ритуальную фразу. Старое выражение, которым купцы скрепляют сделки. Оно почти вышло из обихода, да и Ратибор не был силён в традициях Велеара – брата Тура, покровителя торговли.

– Что я вручаю без… злого умысла, – как вспомнил, ответил турич.

Охотник кивнул. Набожному орону понравилось общение с единоверцем. Ратибора же волновали вопросы насущные:

– Сегодня я видел, как голем с драконидом убили чужака. Если они – твои товарищи, гарантируешь ли ты, Бэюм, что меня они не тронут?

– Они убили драконида, потому что он был бандитом. Но ты на бандита не похож, так что можешь не опасаться.

– Рад это слышать.

Ратибор сделал шаг, но был тотчас остановлен жестом.

– Не спеши. Я не пущу в дом абы кого.

– Я назвал себя…

– Но не назвал причину, – перебил орон, – по которой бежишь от Джовиты.

– Какое тебе дело?

– У меня живёт несколько изгнанников. Но ты не изгнанник, ты – беглец. Ты по собственной воле покинул Пять Земель.

– Ты неверно понял, почему я оказался изгнан во всеоружии.

– Я знаю, что это за копьё. Это копьё слуг Джовиты, а значит, тебя преследовали. В отличие от тех, кого я приютил.

Ратибора разозлила дотошность Бэюма, но в разговоре приходилось сохранять дипломатичность:

– Поутру я отправлюсь своей дорогой и не доставлю…

– Хватит юлить – я не прогоню тебя, какую бы правду не услышал. Но объяснись.

Поразмыслив, что бы соврать, Ратибор вспомнил, что хитрости в нём ни на долю. Вздохнув, турич предпочёл ответить честно:

– Хорошо, знай же, что я убил Акуэль – супругу Джовиты.

Бэюм застыл, подумывая, не забрать ли свои слова назад. В голове не укладывалось, чтобы смертный мог убить спутницу бога. Но судя по тону Ратибора, сказанное не было ложью.

– Ладно, – сказал орон, – этой ночью – ты мой гость.

Оленеголовый отправился в землянку и остановился, переступив порог. Он дождался Ратибора, осторожно принимающего гостеприимство Бэюма. Подойдя к двери, турич смог лучше разглядеть хозяина. Лицо его было всё исполосовано, под левым глазом в опасной близости проходила рана от когтей.

Кивком охотник пригласил турича в дом. В землянке оказалось тепло и просторно. Многочисленные лучины и очаг в углу давали достаточно света. В общей комнате стояло пять лавок, частично занятых гостями, на стенах висели выделанные шкуры, всевозможные ловушки и оружие, большей частью неимоверно старое. Какие-то ящики и стол были сколочены из неумело вытесанных досок.

Постояльцев у Бэюма было пятеро. Ратибор узнал драконида с песчаной чешуёй и долговязого голема. Помимо них в избе сидели ещё два орона и шестилапый коротышка, чью расу Ратибор не мог опознать.

Коротышка едва достигал аршина в высоту, туловище его походило на бочку с короткой чёрной шерстью. На круглой голове зияла широченная пасть, а крохотные глазки почти не были видны. Конечности короткие, оканчивающиеся широкими, как лопаты, лапами. Все шесть конечностей одинаковые, они в равной степени годились для ходьбы и для манипуляций с вертелами. Коротышка занимался готовкой – над огнём лоснились тушки зайцев и птиц.

– Это мои сожители, – сказал Бэюм. – А этот турич – мой гость. Этой ночью он разделит с нами кров и ужин. Располагайся, Ратибор, я скоро вернусь.

Орон скрылся за дверью, отделяющей общую комнату от хозяйской части. За стеной послышались голоса – Бэюм был там не один. Ратибор не захотел прислушиваться, вместо этого он изучил охотников, жмущихся к очагу. Те взирали с объяснимым недоверием, но к ножам не тянулись. Драконида у родников убили ни за что, и Ратибор в любую секунду рисковал повторить его судьбу.

– Ишь, витязь, – беззлобно бросил один из оронов. Выглядел он как побитый жизнью пёс, один рог был отломан.

– Ты воеводой был? – басовито спросил драконид.

– Да, воеводой.

– При князе?

– При князе.

Драконид кивнул неопределённо. Они с Ратибором посмотрели друг на друга так, словно бы их должна была объединять взаимная ненависть. Когда-то давно туричи воевали с драконидами. Однако сейчас недосуг было сводить старые счёты.

– Меня зовут Игун, – сказал драконид.

– Моё имя Ратибор.

Внезапно голоса за стеной стали громче, а затем дверь распахнулась, и в общую комнату вышел ещё один орон, сопровождаемый Бэюмом. Это была женщина со строгим взглядом и решительными движениями. Скрестив руки на груди, она уставилась на Ратибора с недоброжелательностью.

– Ты уйдёшь завтра поутру? – спросила ороница.

– Как только рассветёт.

– У нас и без тебя тесно. Так что не вздумай задерживаться или доставлять неприятности.

– Он заплатил за ночлег, – напомнил Бэюм.

– От его платы у тебя будут одни неприятности. Пересечёшься с кем на охоте – тебя прирежут за это копьё.

Суровая хозяйка окинула взглядом постояльцев и добавила, не тая:

– Может, даже кто-то из этих порешит тебя этой же ночью. Да и тебя заодно, турич, – поживиться у тебя есть чем.

– Не серчай, Нулгина, – отозвался один из оронов. – Твой муж сам нас порешает, не просыпаясь.

Пятёрка посмеялась, привыкшая к отсутствию у Нулгины радушия. Лишь коротышка, посмеявшись, отвернулся и прошептал ругательство, не услышанное никем.

Хозяйка пропустила шутку мимо ушей и продолжила буравить взглядом Ратибора. В этом грубом мире ладно выглядящий турич казался князем среди попрошаек. И во взгляде Нулгины читалось раздражение этим фактом. Ей страшно хотелось выпроводить чужака, но обещания мужа связали ей руки.

– К поселению направляешься? – спросила Нулгина.

– Мне надо на восток к широкой реке. Ни про какие поселения я не знаю.

– Лучше тебе туда не соваться.

После этого ороница ушла в хозяйскую часть. Бэюм пожал плечами и резюмировал:

– Не обижайся. Она у меня осторожная, только и всего.

– Я не в обиде. В Землях за Башнями я впервые – не знаю, чем тут живут, чего опасаться и как положено путников встречать.

– Земли за Башнями, – посмаковал чуждое ему название Бэюм. – Видел я эти башни. Даже подходил к одной – с вашими волхвами беседовал.

– Не осталось теперь волхвов.

– Давай-ка ты снимешь с себя железо, и мы сядем поговорим.

Ратибор кивнул и занялся снаряжением. Бэюм указал гостю лавку, на которой тому предстояло ночевать – под неё Ратибор и сложил кольчугу с оружием. Постояльцы с интересом пересчитали богатства воеводы. Среди дилетантского любопытства выделялся только взгляд драконида, разбирающегося в стали.

Ратибор сел на лавку и заслонил копытами своё добро. Поставив локти на колени, он обратился к Бэюму, севшему напротив:

– Твоя супруга сказала, что «лучше мне туда не соваться». Она говорила про реку или про поселение?

– Про поселение. Называется Волчьей деревней. Касательно неё я согласен с Нулгиной – лучше тебе пройти стороной.

– Я не охотник – долгие походы по лесам не осилю. Без перевалочных пунктов не обойтись. Что не так с деревней?

– Рогатых туда не пускают. Туричей гонят камнями и палками, да и оронам не рады.

Ратибор прикусил губу, крепко задумавшись.

– Ты сказал, что ищешь широкую реку? – спросил Бэюм.

– Да, где-то на востоке. О ней мне рассказал живой корень.

– Рассказал? Обычно они оплетают, душат и грызут.

– У него и так было, чем поживиться.

– И ты поверил ему? Насчёт реки?

– Он рассказал мне о родниках, где я наткнулся на твоих постояльцев. Думаю, и с рекой не соврал.

Прищурившись, Бэюм потёр подбородок, но, подумав, покачал головой.

– Не стану расспрашивать, что ты ищешь у той реки. У таких, как ты, должны остаться свои секреты.

– Но о реке тебе известно?

– Сам я там не был. Но Игун мне рассказывал, в своё время эта река ему покоя не давала. Она очень далеко. Путь трудный.

– Известен ли тебе кто-то, кто знает дорогу?

– Возможно, – понизил голос Бэюм. – Но живёт он в Волчьей деревне.

– По всему выходит, что мне её не избежать? Раз уж так вышло, скажи хотя бы, как найти этого проводника?

– Говорить о нём не стану. Отведу тебя к Волчьей деревне, покажу, где его дом. Но говорить не стану.

– Бэюм, и ты, второй, – пропищал шестилапый коротышка, – жаркое готово. Присоединяйтесь.

– Идём.

Орон поднялся и указал на дверь в хозяйскую часть.

– У меня там идол богини Зелы. Я пойду помолюсь – если желаешь, присоединяйся. Попросишь удачи у дочери Тура, Хозяйки Лесов.

Но Ратибор лишь пробормотал виновато:

– Я предал семью Тура. У меня язык не повернётся вопрошать к Зеле.

Бэюм понимающе кивнул и покинул общую комнату. Постояльцы позвали Ратибора к столу. Занимая место в углу, турич спросил у двух оронов:

– А вас Бэюм не пускает молиться Зеле?

– Молиться Зеле, – усмехнулся однорогий. – Бэюм – глупец. Думает, что разговоры с идолом что-то ему дадут. Передать чаяния богу могут только волхвы, да и тем для этого нужно капище.

– Бэюм с Нулгиной попусту словоблудят, – добавил второй и приступил к жаркому.

Ратибор взял себе скромный кусок и не встретил ни возражений, ни косых взглядов. По приказу Бэюма охотники поделились с туричем пищей. Ратибор ел с удовольствием, с каждым укусом осознавая накопившийся голод. Трапеза проходила в молчании. За стенами слышался шум ночного леса, украшенный странными звуками. Словно голосами.

Вдруг драконид поднялся и пересел напротив Ратибора. Воровато покосившись на хозяйскую дверь, чешуйчатый произнёс:

– Я не подслушивал специально, но говорили вы в голос. Ты ищешь реку на востоке?

– Так и есть. Почему тебя это интересует?

– На востоке много рек, но, я так понимаю, тебе нужна та, что похожа на море.

– Проводником хочешь наняться?

– Просто-таки мечтаю. Я не знаю дороги, но догадываюсь, зачем тебе туда.

Ратибор промолчал, делая вид, что пережёвывает хрящ. Игун положил локти на стол и подался вперёд.

– У тебя дело к тварям в масках? – спросил драконид, заставляя всех за столом поёжиться.

Навязчивость Игуна и его любовь ходить вокруг да около сильно не понравились туричу. Поэтому ответ вышел грубым:

– Совет хочешь дать?

В этот момент вернулся Бэюм. Глядя на него исподлобья, драконид поднялся и кинул напоследок:

– Я сам пытался их найти. Всё это пустое. Лучше забудь.

Хозяин дома хмуро проводил Игуна, уходящего на другой конец стола. Только Бэюм уселся, как шестилапый коротышка пропищал:

– Нулгина не присоединится?

– Сказала, что не голодна. Карф, чего ты так громко?

Голем, к которому была обращена претензия, вынул изо рта тушу птицы, которую жрал прямо с костями, и отозвался голосом, как будто доносящимся из колодца:

– Прости Бэюм.

– Не ешь большими кусками, сколько раз я тебе говорил. Ты когда набьёшь полные щёки костей, треск поднимается такой, что бесы со страху разбегаются.

– В самом деле, – шутливо добавил один из оронов, – где Ваши манеры, профессор?

Голем со скрежетом вытер ладонью каменные губы и ответил:

– Веду я себя варварски, но и мы не в стенах университета.

– Ты был преподавателем? – полюбопытствовал Ратибор.

– Можешь себе представить? – ответил Карф с еле читаемой иронией. У големов плохо выходило выражать эмоции.

Здоровяк посмотрел прямо в глаза Ратибору. Вытянутая голова напоминает полено с щелью вместо рта и парой дырочек-глаз. Высокая тощая фигура и длинные руки обманчиво хрупкие – любой голем обладает чудовищной силой. Грубая кожа по твёрдости не уступает камню, да и отличить шкуру от базальта непросто. Некоторые считают, что в телах големов нет ни капли крови, а сотворил их не иначе как бог, вдохнув жизнь в булыжник.

– Про меня верно говорят, что я был преподавателем Королевского Университета. Там я был не Карфом-который-волочёт-вепрей-в-дом, а Карфом Арси Анимо, уважаемым профессором, лучшим знатоком магии из тех, кто никогда не владел магией.

– Воистину, внешность обманчива. И что привело тебя в Земли за Башнями?

– Обвинение в ереси. Меня везли в клетке с самого запада и изгнали за пределы Пяти Земель. Может быть, ты помнишь времена, когда ангелы устраивали этот цирк?

– Давно это было. Бедолаг возили в клетках по всем краям. Даже по Туричскому Княжеству, хоть мы тогда поклонялись своим богам.

Малоподвижный рот Карфа попытался сложиться в улыбке.

– И что за ересь ты высказал?

– Это тема интересная. Думаю, ты, благородный боярин, оценишь, в отличие от этих простофиль.

– Сейчас он тебя замучает, – пискнул коротышка.

– Так вот, я изучал вопрос преемственности магов, а равно с этим и шаманов, и волхвов, которые, по сути, являются одним и тем же: манипуляторами магического субстрата… Ладно, опущу подробности.

Сцепив длинные пальцы, голем подался вперёд.

– Так вот, касательно преемственности и поиска учеников, маги руководствуются теорией избранности. Иными словами, они заявляют, что лишь один из тысячи обладает способностями и заслуживает права приобщиться к таинствам магии. Волхвы туричей ведь поступают так же?

– Верно, могут годами искать одарённых.

– А я в своих исследованиях выяснил, что никакой одарённости нет. Каждый способен выучиться магии, приложив достаточно усилий.

– Не понимаю, в чём тут ересь, – сказал Ратибор.

– Коллегия понтификов трактовала мои труды таким образом, будто я отрицаю уникальность Джовиты. В целом, так и было. Просвещённые умы знают, что Джовита – всего лишь маг. Конечно, его способности, искусность и могущество многократно превосходят таковые у любого заклинателя. Он познал искусство вечной жизни, способен дотягиваться своей силой до любой башни Пяти Земель, а уж творимые им чудеса…

В голосе голема читалось восхищение. Королевство Големов первым вслед за Ангельской Империей склонилось перед Джовитой. Каменный народ добровольно стал боготворить талантливого крылатого мага.

Профессор Карф продолжил:

– Тем не менее, Джовита родился смертным. И если верны мои выводы, то обучаться магии вместо него мог кто угодно. А значит, что и богом мог стать кто угодно.

– Тут уже есть, за что заслужить поездку за Башни. Неужто тебе хватило ума трубить о своих открытиях?

– Мои труды никогда не покидали стен Университета. В моей работе мне помогали заклинатели из числа ангелов. Большинство из них становятся жрецами, но есть и те, кто посвящают себя мирской жизни. Редкое явление. Они относятся к магии как к науке, открыты к исследованиям, вроде моего. К сожалению, им не чуждо писать доносы понтификам…

Ратибор понимающе улыбнулся и вернулся к трапезе. История Карфа быстро отошла на второй план, сменившись байками оронов. Однорогий Акинд рассказывал, как всюду выручал непутёвого Накина, а тот утверждал, что его брат всё перевирает. А потом настало время отходить ко сну.

Смертельная усталость не нарушила чуткого сна Ратибора. Несколько раз за ночь он просыпался, заслышав малейший шорох. Сперва однорогий орон выходил на улицу, очевидно, чтобы справить нужду. Затем спящий на полу Карф перевернулся с боку на бок. Шум вышел такой, словно стол опрокинули, однако разбудил он только Ратибора.

На третий раз тревожные звуки донеслись с улицы. Больше всего смахивало на скрежет когтей. Неизвестное существо, размером с собаку, ползало по стене, цепляясь за брёвна. Звук доносился прямо напротив места, где спал турич – там, где подход к землянке должны были прикрывать корни дуба.

Среди аккуратно сложенного оружия Ратибор отыскал нож. Заодно убедился, что обворовывать его так и не решились. Турич прислушался. Возможно, появление твари не сулило ничего плохо, раз уж бывалые охотники ухом не повели. Но с ножом наготове лежать стало как-то спокойнее.

И не успел турич свыкнуться с одной напастью, как раздался стук костей о глиняную миску. Взведённый минотавр сел на лавке и принялся высматривать источник тихого звука. Во мраке комнаты детали ускользали от взгляда, на самом краю видимости кто-то чёрный елозит в миске с объедками. Как будто дикий зверёк, которого не разглядеть, сколько ни пытайся.

Возня и хруст косточек разбудили шестилапого. Но тот, увидев полуночного воришку, лишь отмахнулся и продолжил спать.

Ратибора это не успокоило, и он поднялся изучить незваного гостя. Тихо ступая, турич приблизился к столу, и в этот момент чёрное создание оторвалось от трапезы. Подняв голову, оно уставилось на Ратибора красными, как угольки, глазами. Секунду бесформенная тварюшка смотрела на турича, чтобы затем рассыпаться в прах. Чёрные струйки утекли прочь и застыли в очаге кучей золы. Остались лишь погрызенные косточки и пятна сажи на столе.

За спиной Ратибора скрипнула дверь, цокнули лёгкие копытца. Обернувшись, турич увидел Нулгину, выходящую из хозяйской комнаты в ночной рубахе.

– Не спится? – холодно спросила она.

– У вас зола ожила, – прошептал турич. – Начала кости глодать.

– Проголодался.

Ничуть не удивлённая, ороница подошла к Ратибору и, кивнув на очаг, пояснила:

– Это домовой. Отгоняет мышей и мелких духов, для нас безобиден. Раз в пару недель выползает поесть. Если не оставить ему объедков, начнёт грызть куртки.

Турич опустил нож. Спокойствие Нулгины уняло нервы Ратибора. Они с ороницей замерли, глядя друг другу в глаза.

– Прости, что разбудил, – пробормотал турич.

– Пойдём поговорим.

Неожиданно для Ратибора хозяйка повела его на улицу, туда, где в ночи бродят демоны. Турич нехотя последовал за Нулгиной. Она бесстрашно вышла на воздух и присела на отросток корня. Её приученное ухо не различило ничего опасного в ночной какофонии, ороница беззаботно покачивала ногами.

– В Пяти Землях есть такие дубы? – спросила Нулгина шёпотом.

– Нет. Столь огромное дерево я вижу впервые.

Ороница кивнула и на время замолкла.

– Ты намерен идти к реке?

– Да, попытаю счастье.

– Значит, ты встретишь ещё много всего величественного.

Нулгина обняла себя за плечи и потёрла их для согрева. Понурив голову, она произнесла чуть слышно:

– Мой муж хоть предупредил, с чем ты столкнёшься по пути?

– Нет. Он не рассказывал, а я не спрашивал.

– Скорее всего, ты пройдёшь по местам, где я жила в детстве.

Ороница посмотрела на Ратибора тем взглядом, в котором за суровостью прятались слёзы.

– Я бросила родных и сбежала. Наш дом медленно умирал. Началось это очень давно, и я не знаю, закончилось ли. Земля сохнет и трескается, всё гибнет.

– Печальная история – прими моё сочувствие. Но для чего ты это мне рассказываешь?

– Сама не знаю. Может, я тешу себя надеждой, что кто-то из моих знакомых ещё жив. И я мечтаю передать весточку через тебя. Но это всё глупости.

Нулгина опустила голову. Ратибор спросил:

– Почему кто-то остался, если земля умирает?

– Вдоль рек жизнь ещё теплится. Некоторые решили, что засуха остановится, и окрестности вновь покроются зеленью.

– Думаешь, они были правы?

– Возможно. Возможно, просто побоялись уходить. В этих краях, если ты покидаешь свой дом, то вряд ли найдёшь новый.

Проведя ладонями по лицу, ороница подняла взгляд на Ратибора и строго спросила:

– Зачем тебе идти к реке? Что ты там ищешь?

– Мне нужно вернуться в Пять Земель. Способ это сделать я рассчитываю узнать там.

– Игун уже пробовал. Но дорога оказался слишком опасной, и он отказался от затеи. Прижился здесь. А тебе есть ради чего так рисковать?

– Есть, но лучше мне молчать об этом. Не хочу впутывать.

– Значит, мои опасения были не напрасны? За тобой по пятам следуют ангелы?

– Следовали. Но сюда не сунутся – решат, что меня уже сожрали.

– Тебе же лучше.

Помолчав немного, Нулгина поднялась и отправилась в землянку. У порога она остановилась и решилась-таки на просьбу:

– Если доберёшься до моей родины… Найди там ороницу по имени Хуната. Передай ей, что я прошу у неё прощения. Если она ещё жива, ты легко её отыщешь – она единственная ведьма в тех краях.

– Если забреду, то непременно.

На том разговор и кончился. Нулгина ушла в комнату, а Ратибор вернулся на лавку и попытался заснуть, косясь на притаившегося в очаге домового.

Глава 4. Скелет

Наутро все занялись делом. Карф взвалил на плечо громадный топор и отправился за дровами. Игун вооружился копьецом и затерялся в чаще. Вскоре в лес ушли и ороны с коротышкой.

Ратибор осмотрел свои медленно заживающие раны – заражения удалось избежать. А вот запас бинтов сильно оскудел. Не ровен час, придётся вспомнить народные средства, что порой бывают вредоноснее самих недугов.

Полностью снарядившись, турич вышел из землянки, где его уже ждал покуривающий трубку Бэюм. При дневном свете его шрамы предстали во всей красе, орон походил на матёрого волка, не пропустившего в жизни ни одной драки.

Сидящий на корне охотник выпустил изо рта дым и произнёс:

– Докурю, и двинемся в путь.

– Далеко идти?

– Завтра к полудню доберёмся.

– Выходит, путь совсем близкий.

– У нас здесь всё близко, – сказал Бэюм и затянулся. – Территория бескрайняя, но ютятся все рядышком.

– И всегда здесь так было?

Орон усмехнулся и ответил:

– Веков пять назад окрест стояли города и дворцы. А потом исполины всё порушили.

– Волхвы рассказывали, что Тур перебил всех исполинов в округе.

– Ну, раз уж волхвы рассказывали.

Потерев оцарапанный глаз, Бэюм переменил тему:

– Идти будем тихо, не торопясь. В той стороне демоны шастают. А ещё мы можем столкнуться с охотниками из Волчьей деревни. Так что не спеши хвататься за оружие. Это тебе под силу, витязь?

– Нарываться не в моих интересах.

– Это хорошо. Что ж, идём.

Орон вытряхнул пепел из трубки и убрал в мешок. Закинув тот на плечо, Бэюм крикнул:

– Нулгина!

Супруга вышла на порог.

– Мы отправляемся. Не давай спуску этим пятерым.

– Управлюсь. Возвращайся скорее.

Орон помолился на дорогу, и спутники двинули в путь. Бэюм повёл Ратибора одному ему видными тропами. Проводник шагал уверенно, прислушиваясь и осматриваясь только там, где это было необходимо. Когда он двигался сквозь заросли, то с удивительной лёгкостью умудрялся не зацепиться рогами за ветки.

Проходя мимо тополя, Бэюм внезапно замер и дал знак Ратибору. Турич послушно остановился и прижался к стволу. Опасности не было видно, да и на слух определить её не получалось.

– Что там?

– Тише.

Ратибор внял сказанному. Но со временем полное незнание начало давить на нервы. И не сильно спасало то, что Бэюм, похоже, знал, что делает. Но затем раздался приметный звук. Как будто фыркнул конь, только втрое крупнее обычного. Но на этом всё. В одиночку Ратибор наверняка нарвался бы на этого зверя.

Так путники и простояли в укрытии, пока Бэюм не подал знак следовать за ним. Глядя куда-то сквозь бурелом, он осторожно двинулся вперёд. Ратибор попытался проследить за направлением взгляда, но не увидел ничего, кроме тополиного частокола.

Красться пришлось до оврага с ручьём. Бегло осмотревшись, орон спустился вниз и пошёл вдоль русла. Когда они с Ратибором достаточно удалились, Бэюм решил-таки пояснить шёпотом:

– Не разглядел, кто это был. Но в этом лесу любая тварь может напасть.

– А безопасно ли здесь? Можем поговорить?

– Если шуметь не будешь.

– Я хотел спросить о проводнике. Почему ты не стал говорить о нём?

– По многим причинам. Во-первых, не хотел, чтобы постояльцы узнали, что я веду с ним дела. Возникли бы трудности… Ну, могли возникнуть.

– Они с ним на ножах?

– Ороны – да. У них какая-то глупая история приключилась. Сейчас и не вспомню.

– А другие причины?

– Ещё я пообещал Нулгине, что буду держаться от него подальше. Так что отведу тебя к порогу, а с ним даже здороваться не стану.

– Имя-то у него есть?

– Есть, но произносить его лишний раз не стоит. И это третья причина.

– Не возьму в толк. Какое-то суеверие?

– Всё дело в его… ремесле, если можно так сказать.

Орон перелез через поваленный ствол и, дождавшись, пока Ратибор переберётся следом, продолжил:

– Этот хер снуёт по старым развалинам. Руинам замков, заброшенным городам. Ищет сокровища и продаёт любому, кто предложит достойную цену. Сколько он разорил гробниц и курганов… За такое его должны были возненавидеть и боги, и духи, и собственные предки. Толкуют, что само его имя проклято, поэтому лучше его не произносить. Тем более в стенах дома.

– Так всё же?

– Зовут его Дерок.

– А кто он есть такой? По расе.

– Нандиец.

– Нандиец? – нахмурился Ратибор и замедлил шаг.

– А у тебя особое к ним отношение?

– Туричи три года с ними воевали.

– И ты, стало быть, – Бэюм остановился и поставил руки на пояс, – участвовал в этой войне?

– Мы резали друг друга, как умалишённые. Я убил, наверно, сотню нандийцев. И многих моих товарищей они убили в отместку.

Орон тяжело вздохнул и произнёс:

– В Волчьей деревне живут, в основном, нандийцы.

– Отличная новость.

– Беглецов в деревне немного, но ветераны той войны, думаю, найдутся.

Ратибор проскрежетал зубами и спросил:

– Можешь предложить другой способ добраться до реки?

– Нет.

– Тогда придётся мне идти в Волчью деревню.

– Как знаешь.

Путники двинулись дальше, продираясь сквозь чащу и лавируя между ворчащими вдалеке демонами. Бэюм замечал тварей издалека и вёл Ратибора безопасными маршрутами. До цели добирались медленно, а каждый шаг стоил дорого. Разговаривали по пути немного, ведь даже шептаться было чревато.

Когда завечерело, Бэюм занялся поиском ночлега и выбрал укромное местечко под кедром, зависшим на краю обрыва. Под его корнями можно было устроиться, почти как под крышей. Сушняка вокруг было полно, так что сбор надолго не затянулся. Бэюм разжёг костёр, отогнавший темень и холод.

Подкидывая хворост, охотник вдруг начал напевать под нос. Не прошло и пяти секунд, как певец осёкся и огляделся по сторонам. Ратибор вопросительно уставился на орона.

– Раньше в этих краях говорили на другом языке, – пояснил Бэюм. – Родители научили меня одной песне на этом наречии. Впрочем, я даже смысла её не знаю.

– Ты как будто испугался чего.

– Я иногда напеваю песню про себя. А сейчас вслух вырвалось – нельзя так делать.

– Почему?

– Есть такие демоны – звонкоголосые. Они слышат старый язык за многие вёрсты. Приходят на звук и воруют у говорящего голос. Кого-то делают гнусавым, кого-то заикой, а кого-то вовсе немым. Но я больше мычал, чем пел, так что, думаю, обойдётся.

Покопавшись в сумке, орон достал пару кусков вяленого мяса. Один протянул Ратибору:

– Будешь?

– Спасибо, не откажусь. Что это?

– Оленина, – ответил Бэюм и откусил добрый кусок.

– Не брезгуешь дальними родичами?

– А у вас, что же, телятину не едят?

– Едят, но не все. Простому сословию не зазорно, а у тех, кто статусом выше, считается дурным тоном. Предпочитаем овец и лошадей.

– Как будто у разных зверей разное мясо. По мне так хоть соседа своего сожри. Вопрос только в его родственниках, которые придут мстить.

– Возможно, здесь оно так и есть.

– Везде так. Разве что в Пяти Землях родни больше, и прознаёт она быстрее.

Ратибор не стал продолжать разговор, уходящий чёрт знамо куда. Вместо этого он огляделся, и вскоре заметил белку. Грязно-рыжая зверушка спустилась по стволу и застыла, принюхиваясь. В какой-то момент она встретилась взглядом с туричем. В её глазах мелькнула разумная искорка, а затем… мордочка белки исказилась зубастой улыбкой. Напугав дюжего воителя, создание уползло вверх по стволу.

– Видел белку? – шепнул Ратибор.

– Нет, а что?

– Она мне улыбнулась. И пасть у неё оказалась, наверное, шире, чем у сома.

– Струхнул? Да это дух был. Звать его аука. Любит за охотниками подслушивать, чтобы потом их голоса изображать.

– Чтобы с пути сбивать? Как в сказках?

– Ага, из шкуры вон лезет, чтобы заманить кого в дебри. Подобных ему немало: духи обожают следы затаптывать, засечки на деревьях ставить. Лишь бы кто заблудился, утонул в болоте или нарвался на медведя.

– И зачем им это?

Прожевав оленину, орон ответил:

– Они же падальщики. Ты сгинешь, а они сбегутся тебя обгладывать. А иначе что тебе эта белочка сделает?

Бэюм подбросил хвороста и продолжил:

– Но, надо сказать, лесные духи не так опасны. Шкодники, способные погубить разве что ребёнка. Или того, кто впервые в лесу оказался.

– Видел у вас домового.

– Этот мышей гоняет. Вообще, от них может быть польза. У духов, и даже демонов, свой кодекс чести. Умудришься сделать их своими должниками – отплатят сполна. Такие вот духи. Впрочем, есть они и есть, проще внимания не обращать. Знаю, в Пяти Землях они не водятся.

– Карф с Игуном рассказывали?

Орон кивнул и, прожевав, добавил:

– А профессор каменный даже объяснил, почему. В общем, здесь магический эфир свободно витает. Как ветер. А у вас движется строго от башни до башни. Как струны натянут. Разумным расам не слышно, но такой эфир издаёт звук, от которого духи и демоны бесятся.

Ратибор подобного не слышал даже от туричских волхвов. Хотя общался со многими.

Ночь принесла непроглядную темень. Лишь луна и звёзды виднелись сквозь кроны. Турич решил задать актуальный вопрос:

– На спящих духи не кидаются?

– Украсть что-нибудь могут. Корку хлеба, не больше.

– Значит, спать можем спокойно?

– Я в этом схроне не первый раз ночую. Как видишь, цел до сих пор, – усмехнулся Бэюм.

– Гляжу я на твои шрамы, и…

– Ой, да в жопу иди, на шрамы он мои глядит. Хочешь – бодрствуй всю ночь и ссысь со страху. А я спать.

И развернулся спиной к Ратибору. Турич укрыл щитом торчащие из-под корней ноги, голову положил на руку. Весь этот нехитрый уют быстро погрузил турича в дремоту. Он даже подивился, что за пару дней выработалась привычка к шумной ночи. Не понадобилось много времени, чтобы минотавр отошёл ко сну, протянувшемуся ровно до первых лучей.

Переговорив с Бэюмом, Ратибор выяснил, что сон охотника также не был потревожен. Следовало продолжить путь, благо идти осталось немного.

Спустя где-то два часа орон остановил спутника. Ратибор огляделся по сторонам и увидел на соседнем пригорке неизвестного. Тот был облачён в куртку до земли, голову скрывал капюшоном. Опознать путника было невозможно.

Бэюм при этом остался спокойным. Сняв с пояса топор, он перехватил его ближе к лезвию и поднял рукояткой вверх. Неизвестный изучил жест орона и ответил чем-то подобным со своим копьём. После этого исчез за деревьями.

– Жест охотников, – пояснил Бэюм. – Мы так показываем, что не намерены нападать. Советую им пользоваться, если наткнёшься на кого.

– Это охотник был? Из поселения?

– Думаю, да. Пойдём, скоро ты увидишь кое-что впечатляющее. Вот только поднимемся на вершину холма.

– И что же там?

– Поймёшь, почему Волчья деревня так называется.

Бэюм ускорился, словно попал под чары собственных заверений. Последние аршины он преодолел бегом. Очутившись наверху, охотник раздвинул ветви акации и кивком предложил Ратибору поторопиться. Турич преодолел крутизну склона, а на вершине чуть не грохнулся обратно.

С холма открылся прекрасный вид на округу. В поле зрения попали просторы бескрайнего леса. Но никакого поселения видно не было – вместо него Ратибор узрел скелет, лежащий в трёх вёрстах к востоку. Это были останки исполинского волка, столь громадного, что даже мертвенные кости внушали ужас. Позвоночник вытянулся на целую версту, сквозь глазницы проросли сосны, а колоссальные рёбра дыбились выше деревьев. Костяные лапы было не отличить от крепостных стен, и даже самый маленький коготь превосходил триумфальные арки Драконова Царства.

От исполинского скелета веяло большей древностью, чем от гор на горизонте. Если волк погиб в схватке, то грохот той битвы должен был сотрясать далёкие острова ангелов, а предсмертный вой – оглушать во всех концах мира.

– Впечатляет, правда? – спросил Бэюм. Судя по голосу, даже увиденный не в первый раз скелет заворожил его.

– Я даже представить себе не мог, что исполины настолько огромные.

– Я обещал показать тебе поселение. Так вот оно – под рёбрами волка. Целая деревня уместилась. Иргием – так местные его кличут.

– Он лежит здесь уже пятьсот лет? Со времён Туровой Охоты?

– Известное дело. Кто, если не Тур, смог одолеть исполина?

Путники направились в сторону гигантского скелета, который отныне уже не пропадал из поля зрения, как бы далеко ни находился. Исполинские рёбра растянулись по небу костяной радугой.

Ратибор чувствовал себя ребёнком, разинувшим рот на ярмарке. По большей части, примерно так он и выглядел. Из всей мириады глупых вопросов турич решил задать самый подходящий:

– А почему поселение основали под скелетом?

– Исполин хоть и мёртв, но до сих пор отпугивает своим видом демонов. Жить у Иргиема под боком безопаснее всего.

– Почему же там не жалуют рогатые расы?

– Поговаривают, что слоняется по лесам нечто… То ли демоница, а то ли и вовсе богиня, которой ничего другого не надо, как спускать шкуры с туричей. И деревенские боятся накликать немилость этой бестии. Потому прогоняют и твою расу, и мою заодно.

– Стоит ли относиться к этой демонице серьёзно?

– В поселении можно найти тех, кто, якобы, её видел. Дряхлые старики. Сам знаешь, какое к их словам доверие.

Бэюм остановился и обернулся к Ратибору.

– И приготовься к тому, что тебя будут звать рогатым. Не знаю, как вы, туричи, к такому относитесь…

– Для нас это оскорбление.

– Вот и для меня тоже. Но есть причины стерпеть, согласен?

– Обращать внимания не стану, уж не… Бэюм, давай в укрытие!

Ратибор разглядел, как над рёбрами Иргиема вспорхнуло нечто крылатое. Уже спустя секунду турич понял, что это ангел. И как только они отыскали его так быстро?

Ратибор поволок товарища под прикрытие деревьев, но ангел уже полетел в их сторону. Похоже, что преследователь всего один, а значит, управиться с ним будет по силам.

– Ты чего? – шепнул Бэюм, когда они спрятались за кронами.

– Там был ангел. Наверное, догадались, что я забреду к поселению.

– Это не по твою голову.

Орон расслабился и вышел на открытое пространство. Глянув на летуна, он показал жест охотника и позвал Ратибора к себе. Турич покидать укрытие не спешил, предпочёл дождаться приближения неизвестного. Рука легла на эфес.

Но вот ангел приземлился и всем своим видом доказал напрасность опасений. В нём всё было не так, как у ангелов Пяти Земель. Длинные спутанные волосы доходили до плеч – за такую причёску собратья подняли бы его на смех. Некое подобие туники было сшито из шкур – истинный ангел предпочёл бы этой одежде наготу. За годы голодной жизни от выдающего атлетизма почти ничего не осталось.

О чём тут говорить, раз уж бурые крылья поистрепались, а часть перьев выпала. Истинный слуга Джовиты не допустил бы, чтобы его оперенье пришло в столь плачевное состояние. Этот оборванец поселился здесь давно и никакого отношения к преследователям не имел.

Выдохнув, турич вышел из укрытия, на ходу поднимая топор в жесте охотника. Ангел придирчиво осмотрел минотавра.

– Этот с тобой? – спросил он у Бэюма.

– Да, со мной.

– С тобой. С тобой турич. Турича он привёл. Здесь и оленьи морды не жалуют, а ты турича привёл. Неприятностей хочешь?

– Он заглянет в гости к Дероку, а потом сразу уйдёт.

– Сразу уйдёт. А если он сразу не уйдёт? Что тогда, Бэюм? Если он станет к вождю в дружину набиваться?

– Да мне-то какое дело, Ашилус? Я нанялся проводить его до Дерока. А ты нанялся следить за округой. Вот давай своими делами и заниматься.

– Я слежу за округой. Мне там, с верхотуры, далеко видно. И я вижу, что беда грядёт.

Ангел перевёл взгляд на Ратибора. Шальные глазки туричу сильно не понравились.

– Ты чего на меня смотришь, как будто ни при чём? – с вызовом спросил Ашилус. – У нас тут не глушь какая-то – новости доходят. Ты, поди, прямо с войны сюда забрёл? Много нандийцев убил?

– А ты? Твой народ истребил их поболее. Даже удивительно, что местные тебя не ощипали.

– Пытались. Но такие, как я, сами кого хочешь ощиплют.

– Вот и за меня не переживай.

Бэюм вмешался в перепалку:

– Мне ещё обратно идти. Лети с докладом, Ашилус, а нас не задерживай.

– Надо бы скрутить твоего дружка и оттащить вождю. Да железа на нём больно много.

Ангел толкнулся и натужно взмыл в воздух. Мышцы давно потеряли силу, так что полёт Ашилуса лишился всякой грации. Ратибор с Бэюмом долго провожали дозорного взглядом, пока орон не сказал:

– Ладно, пошли.

– Этот Ашилус сбрендивший немного?

– Мягко сказано. Поговаривают, в Пяти Землях кем-то важным был, а здесь его мальчиком на побегушках сделали. Вот он и спятил на этой почве. Пьёт постоянно.

– И, видимо, не изысканные ангельские вина.

– Доложит он вождю, выродок пернатый, – проворчал орон, продолжая путь. – Я рассчитывал всё сделать до того, как вождя поставят в известность.

– Кто он, этот вождь?

– Тоже нандиец, но с ним можно иметь дело. Меня он терпит, но недолюбливает.

– Посоветуешь, как с ним общаться?

– Дерзить не надо. Но и угождать тоже. Помни, что для тебя он не вождь, так к нему и относись.

На этом разговор завершился. Путники как раз вышли на тропу, достаточно оживлённую для этого леса. Навстречу шли путники разных рас и мастей, кто-то тоже стремился попасть в поселение. Одни внимательно разглядывали пришельцев, а иным не было дела до рогатых.

Так Бэюм с Ратибором добрались до входа в деревню. Располагалось оно подле локтя Иргиема. Плечевая кость дыбилась горным хребтом, меж рёбер вытянулись сосны, уступающие по высоте костям исполина. За века скелет сделался бурым и щербатым, но ещё сохранил монолитную твердь. Рёбра погрузились в землю – между двумя из них жители протоптали тропинку. И на ней стоял нандиец, кто-то сродни пограничнику. Он не обращал внимания на проходящих, а терпеливо дожидался рогатых.

Как и все нандийцы, ростом он превосходил даже Ратибора, причём сразу на голову. Вместо копыт у него были ступни, телосложением, вообще, он больше напоминал ангела, только без крыльев. Ни шерсти, ни волос не было. Серая кожа вся покрыта морщинками, складками и бородавками. Безрогая голова чуть сплюснутая, с широким ртом и выпученными чёрными глазами. Сзади висел толстый, но короткий, до колен, хвост.

На этом дикарского вида существе была длинная юбка, запахнутая в полтора оборота и закреплённая сразу тремя ремешками. За спиной висел плащ из медвежьей шкуры, вместо застёжки у которого растянулись целые бусы из охотничьих трофеев.

Пограничник ждал чужаков расслаблено, лениво уперев меч в землю. Ратибору бросилась в глаза небывалая древность оружия. Нандиец держал в руке двуручник, кованный явно не для столь рослого владельца. Оружие из неведомой страны и эпохи, безнадёжно затупленное, так что являлось скорее железной дубиной.

Нандиец сделал полшага в сторону гостей, так что те вынуждены были остановиться. Часовой во всех смыслах взглянул на рогатых свысока.

– Надо же, чистокровный сын Тура, – раздался гортанный голос нандийца.

– Ороны такие же чистокровные, – возразил Бэюм.

– Может быть. Только с вами у нас меньше проблем. Куда направляешься, рогатый?

Ратибор пропустил оскорбление мимо ушей и ответил:

– К Дероку, а потом сразу покину деревню.

– Не пойдёшь ты к Дероку. Ты пойдёшь к вождю Бедриангу, а уж он решит, как у тебя день сложится.

– Я ничего плохого не сделал.

– Ты бы, прежде чем такое говорить, снял оружие с пояса. А ещё вот этот свой мелкозвон. А у тебя какие здесь дела?

– Я его провожал, – ответил Бэюм.

– Вот и считай, что проводил. Можешь ступать домой, а ты пойдёшь со мной.

Здоровенный нандиец закинул меч на плечо и дал знак Ратибору идти следом. Турич переглянулся с Бэюмом, но тот только и мог, что сказать:

– Похоже, придётся нам расставаться. Лучше тебе сделать так, как хочет вождь.

– Ты ему совет даёшь, – буркнул нандиец, – как будто у него есть выбор.

– Я пойду и поговорю с вождём, – сказал Ратибор. – Спасибо тебе, Бэюм, за всё и до встречи.

Сыны Тура обменялись рукопожатиями, и настало время туричу пройти в Волчью деревню. Нандиец повёл гостя нужной дорогой. Всего через пару шагов из ниоткуда появилась рысь и, злобно оглядев турича, пристроилась подле нандийца.

– Зверь резкий, – кивнул здоровяк на питомца. – Так что при нём веди себя спокойно.

– Испугался я твоей кошки.

Нандиец оглянулся, но ничего не сказал.

Дрессировка зверей – давняя традиция нандийцев, для них обзавестись ручным зверем всё равно что супругу завести. Причём серокожие гиганты не останавливаются на трижды прирученных собаках и лошадях, а умело дрессируют самых неожиданных зверей. Во время войны с нандийцами Ратибору приходилось отбиваться и от ястребов, и от кабанов, и от ручного лося.

Но то были давно минувшие дни, а сейчас дела обстояли за Волчьей деревней. Подобной диковины Ратибор ещё ни разу не видел: меж деревьями теснились избы разных форм и размеров, едва складываясь в улицы. Сколочены добротно и опрятно, насколько жителям позволили инструменты. Местами коньки украшены фигурами, не похожими на таковые у жителей Пяти Земель.

Имелся у поселения и второй ярус: на деревьях повисли совсем небольшие домики, практически шалаши. Иные примостились на ветках в гордом одиночестве, а некоторые соединили подвесными мостами. Основными обитателями второго яруса являлись какие-то мохнатые образины, сноровисто лазающие по деревьям. Внизу же суетились столь разные создания, что странно было даже вообразить их мирное сосуществование. Однако вот нандиец рубит дрова, не обращая внимания, что над его домом нечто насекомоподобное чинит своё жилище. Чуть впереди шестилапые коротышки торгуются с драконидом-горшечником, а в конце улицы на четвереньках плетётся тощий одноглазый великан, ростом под три сажени.

И все без исключения покосились на Ратибора. Кто-то с суеверной неприязнью, а кто-то с предвкушением казни. Бэюм говорил, что убивающая туричей демоница была выдумкой, но местные, похоже, верили в неё безоговорочно.

Путь сквозь деревню подходил к концу. Из-за шалашей показалась крыша большого терема, построенного в разы искуснее прочих домов. Нандиец свернул на перекрёстке и повёл Ратибора к нему, к зданию, впечатляющему добротной резьбой на карнизах и причелинах. Вместо конька крышу венчал крупный сплюснутый череп с витыми рогами.

У крыльца Ратибора уже ждали шесть нандийцев, не уступающих в габаритах провожатому турича. На всех традиционные юбки, а на плечах разного рода плащи, показывающие удачливость в охоте. Кто-то вооружился сносным оружием, а у некоторых имелись лишь дубины. И ещё вьющиеся подле хозяев звери от волков и до крупной змеи на плечах у одного из дрессировщиков.

Именно змееносец вышел вперёд. Его кожа переливалась красным – нандийцы умеют менять цвет, подобно хамелеонам. Этот, видимо, воевода вождя, решил лишний раз подчеркнуть свой статус агрессивным красным оттенком.

Возвысившись над Ратибором, змееносец нагло потянулся к мечу.

– Оружие давай сюда.

Но турич решительно оттолкнул руку и отступил на шаг. Нандийцы приготовились вступить в бой. Взявшись за эфес, Ратибор произнёс:

– Не я захотел идти к вождю – он просил меня явиться. Так что мне решать, заходить ли к нему вооружённым. А ты, я смотрю, ничего приличнее своего гарпуна не держал, иначе был бы в курсе, что нельзя хватать чужое оружие без спросу.

– Ты вздумал тут порядки устанавливать? – спокойнее, чем ожидалось, спросил нандиец. Его змея сжалась смертоносной ядовитой пружиной.

– Я воин, так что порядки у меня везде одни.

– Думаешь, я не заставлю тебя силой?

– На ожерелье у тебя полно клыков. Но я тебе не дикий зверь, а вы даже с ворованным оружием остались лесниками.

Дружина взяла Ратибора в кольцо, но атаковать без команды не спешила. Ястребы, волки и рыси застыли, озлённые. Ситуация складывалась решительно против турича, но отступать было некуда.

– Если ваш вождь боится моего меча, так зачем позвал в свой дом? Если он желает говорить, я буду, но оружие останется при мне, пусть и в ножнах.

– Вождь мечей не боится, – ответил краснокожий воевода и задумался ненадолго.

Затем он дал знак товарищам расступиться. Когда напряжение спало, змееносец произнёс:

– Пойдём, рогатый. Управимся поскорее.

Нандиец повёл Ратибора за собой, а хмурые дружинники сомкнулись за спиной турича. Процессия вошла в терем, ухоженный и богатый для столь дикого места. У вождя даже имелась прислуга, хлопочущая с уборкой. Миновав прихожую, нандийский воевода распахнул дверь и кивком позвал Ратибора за собой.

По ту сторону двери находился просторный зал. Под потолком висела люстра, добытая из мест более цивилизованных. К стенам сдвинули многочисленные лавки. На другом конце зала стоял трон, украшенный шкурами, рогами и бивнями. Восседал на троне вождь – матёрый нандиец, окрасивший свою кожу в сизый цвет. Юбку вождя украшала гирлянда из лисьих хвостов, а на шее висело ожерелье из клыков неведомой твари.

Когда Ратибор вошёл и остановился подле входа, вождь Бедрианг поднялся, чтобы лучше рассмотреть гостя. Вместе с ним повскакивали и трое нандийцев, сидевших близь вождя. По юбкам – тканным, а не сшитым из шкур – Ратибор понял, что нарвался сразу на трёх ветеранов войны. И что-то подсказывало, что рассевшиеся вдоль стен нандийцы были всецело на стороне троицы.

Однако решение оставалось за вождём, иначе бы на Ратибора давно накинулись.

– Бедрианг, вот тот турич, о котором доложил Ашилус.

Клятый ангел был здесь же, в стороне. Ратибор его поначалу не заметил – не до того было.

– Вижу, – гортанно произнёс вождь. – Как зовут тебя?

– Моё имя Ратибор. Здравствуй, Бедрианг.

– Здравствуй и ты, Ратибор. Подойди ближе.

Зал полнился гомоном и шептанием, но грохот копыт чётко слышался при каждом шаге. Пока турич шёл, он пытался угадать кланы нандийцев по рисунку на юбках. Знатоком минотавр не был, но палитру двоих из трёх узнал – с их кланом Ратибору биться доводилось.

Причина разговора была ясна всем присутствующим, поэтому Бедрианг сразу перешёл к сути:

– Эти трое – часть моей дружины. Они поклялись защищать меня, но и я обязался уважать их нужды. Прознав о тебе, они попросили выяснить, являешься ли ты их кровным врагом.

– Боюсь, что являюсь, – не стал юлить Ратибор.

По залу пробежались шепотки и смешки, а обвинители словно бы оскорбились признанием. Ратибор поспешил продолжить:

– Но мне есть, что сказать им.

– Говори.

– Я участвовал во многих битвах с нандийцами. Прорывал границу у Хэвучи-Мокана, сражался под Налэлди-Хава, захватывал Мурисал, Кусикит. А были ещё битвы, о которых теперь и не вспомню.

Пока Ратибор перечислял бои, чёрные глаза нандийцев наливались кровью. Ранее безучастные зрители разъярились убийствами собратьев. Многочисленные звери разделили злобу хозяев.

– Я не открещиваюсь от совершённого, но не могу не сказать, что запачкал руки кровью из-за Джовиты. Он велел Туричскому Княжеству ввязаться в войну ангелов и нандийцев. И вам троим хорошо известно, что очутились вы здесь не из-за меня, а из-за божьего гонения. А теперь я такой же, как и вы.

– И ты снискал гнев бога? – спросил один из обвинителей.

Ратибор встретился взглядом с вопрошающим. Пока остальные двое чернели от злобы, этот захотел узнать подробности. И турич заговорил:

– Мой князь восстал против Джовиты, и я поддержал его. Туричи поняли, что сыты по горло ненужной войной и безнаказанностью ангелов. Князь сражался против армии Джовиты, но проиграл. Проиграл и я, поэтому вынужден был бежать в Земли за Башнями.

– Судя по рассказам, – сказал Бедрианг, – могущество Джовиты безгранично. И вы, туричи, бросили ему вызов?

– Крылатый бог обещал нам мир и заботу. Но только мы приняли его веру, как он сделал нас дармовой солдатнёй. Отправил на свою бесконечную войну, как и ангелов, и големов до этого.

– И, тем не менее, это не снимает с тебя вины за убийства.

– С этим я спорить не собираюсь.

Настроение в зале поменялось. Вождь задумался, холодно оценивая ситуацию. Двое нандийцев не могли дождаться очевидного приговора, а тот третий словно бы засомневался в своих обвинениях. Сторонние зрители и ненавидели Ратибора, и готовы были простить, и просто смутились, не понимая даже, кто такой Джовита.

Бедрианг почувствовал, что пора принимать решение. Но спешить мудрый вождь не стал, поэтому спросил:

– И зачем ты пришёл сюда? Ищешь убежища?

– Я ищу здесь того, кто поможет мне добраться до широкой реки на востоке. Задерживаться в деревне я не намерен.

– Не задержишься, – пробормотал один из нандийцев.

На чёрной коже сказавшего появились жёлтые полосы. Ратибор окончательно вспомнил, как сражался против нандийцев с подобной боевой раскраской.

– Понимаю, о какой реке ты говоришь, – сказал Бедрианг. – Для чего пускаться в столь долгий путь?

– Вождь, это к делу не относится, – вмешался обвинитель.

– Помолчи. Так что скажешь, Ратибор?

– Я надеюсь отыскать там способ вернуться в Пять Земель. После всего случившегося мне не будет покоя, пока я не отомщу Джовите.

– Ты собрался мстить богу? – ухмыльнулся вождь.

Ратибор сделал несколько шагов вперёд, чтобы Бедрианг лучше его слышал. Один из обвинителей двинулся, было, навстречу, но товарищ остановил его. Зал притих, и в этот момент началась речь Ратибора, звучная, как в те минуты, когда он напутствовал свой отряд:

– Джовита принёс войну в мой дом, учредил тиранию над моим народом, убил князя, которому я служил всю жизнь. Джовита разлучил меня с женщиной, которую я люблю и от которой не надеюсь получить хоть весточку. За всё это я убью его и даже не посмотрю, бог он или нет.

Бедриангу несложно было поверить в слова Ратибора. Вождь задумчиво глядел на турича, овеянного неодолимой решимостью. Слова его были честными, а замыслы грандиозными – за это нельзя было не уважать Ратибора. Но отказывать трём своим дружинникам в праве на мщение тоже не получалось.

– Вождь.

Голос подал тот самый нандиец, что нашёл в себе силы выслушать турича. Гигант вышел вперёд и развернулся лицом к Бедриангу. Уверенным тоном он произнёс:

– Я слышу в словах турича ту же ненависть к Джовите, что испытываю сам. И ту же тоску по дому. А ещё раскаяние. Я отказываюсь от своих обвинений.

С этими словами нандиец двинулся прочь из зала. Проходя мимо Ратибора, он на мгновение взглянул ему в глаза. Турич понял, что рана в его сердце едва затянулась, и только годами молчания её можно исцелить.

Случившееся пошатнуло весы правосудия, и Бедрианг принял непростое решение:

– Раз уж даже враги верят в твоё искупление божьей кровью, я позволяю тебе продолжить путь и найти оружие против Джовиты.

– Что? – возмутились обвинители. – Но вождь…

– Но если ты вернёшься не солоно хлебавши, то пощады тебе не будет.

– Вождь, но как можно прощать рогатого?

– Если он вскоре покинет деревню, то мне всё равно, рогатый он или нет. А вам двоим я запрещаю мстить Ратибору.

Нандийцы обернулись на турича, полные ненависти и намерения отыскать-таки способ поквитаться. И тотчас один из них придумал, как исполнить задуманное:

– Вождь, я прошу исключить меня из дружины и изгнать из поселения.

Бедрианг скрестил руки на груди и произнёс:

– Так ты придумал обойти мой запрет? Ради мести хочет отказаться от крова?

– Ты, вождь, не терял на войне того, что потерял я.

Бедрианг сразу понял, что не переупрямит дружинника. Отведя от него взгляд, как от прокажённого, он проронил:

– Забирай из хаты всё, что унесёшь, и проваливай.

Нандиец кивнул и поспешил покинуть зал. Удаляясь, он сцепился с Ратибором взглядом, свирепым донельзя. Разглядывая неприятеля, турич различил шрамы от когтей на горле.

Но вот обвинитель ушёл. Остался последний из троицы, к которому и обратился Бедрианг:

– А что скажешь ты?

– Я смирюсь с твоей волей, – нехотя проронил тот, – и не стану мстить рогатому.

– На том я завершаю суд.

Собравшиеся начали расходиться. Ратибор всё не мог расслабиться и ждал, что в движущейся толпе найдётся желающий ударить исподтишка. Нандийцы всё также взирали на турича с неприязнью. Ашилус среди них сочился истинным презрением. Но вот уже в зале стало куда меньше народу, а Ратибора разве что сглазили.

К Бедриангу подошла нандийка, одетая в некое подобии хитона. Судя по богатому наряду и украшениям, это была супруга вождя. Бедрианг обменялся с ней парой фраз, после чего жестом подозвал к себе Ратибора. Турич направился к хозяину дома, держа руки подальше от оружия, коего Бедрианг ничуть не боялся.

Когда Ратибор подошёл к вождю, тот представил нандийку:

– Моя супруга Ичеримни. Она напомнила мне, что скоро ритуал огненного черепа. Но у нас ещё есть время поговорить. Пойдём туда, где нам не помешают.

Бедрианг с Ичеримни повели гостя коридорами, полными охотничьих трофеев. За свою бытность вождь сразил таких тварей, одни только высушенные головы которых вызывали трепет.

– Сюда.

Троица вышла на задний двор. Тот представлял собой целую оранжерею: над головой протянулась серия деревянных арок, оплетённых диковинными растениями. Яркие цветы и причудливые кустарники рассредоточились на каждом шагу, оставляя совсем немного места под тропинки и скамьи.

В дальнем конце оранжереи пробудились питомцы. Ичеримни на плечо села яркая птица, а Бедрианга радостным рыком приветствовал медведь. Дрессированный гигант лениво оглядел Ратибора после чего побрёл навстречу хозяину. Неуклюжий зверь умудрился не потоптать ни один цветок.

Бедрианг погладил медведя по голове. Ичеримни тем временем отправилась к кусту с жёлтыми цветками и принялась деловито выбирать среди них подходящие.

– В этот раз курень-цвет уродился? – поинтересовался вождь.

– Цветки хорошие. Дадут много дыма.

– Хорошо. А ты присаживайся, Ратибор, если ноги устали.

– Я не охотник, – подбирая слова, ответил турич, – но слыхивал, что при хищниках садиться чревато.

– Сатымар не тронет, – улыбаясь, сказал вождь. – Не для того я тебя привёл, чтобы погубить.

– А для чего же, Бедрианг?

Нандиец указал собеседнику на скамью, и вместе они сели. Вождь расположился с чувством полного блаженства. Любуясь красотой сада, он произнёс:

– Сатымару ты понравился. Стало быть, не зря я тебя помиловал.

– За что я тебе благодарен.

– Стало быть, Нандийское Содружество захвачено?

– Крупнейший клан ещё держится, – ответил Ратибор. – Наша армия подошла к самой столице, но повернула назад.

– Кланы нандийцев потрёпаны, ангелы пытаются их добить, а туричская дружина разбита. Верно ли я рассуждаю, что сейчас самое время пойти войной на Пять Земель?

Турич с непониманием уставился на Бедрианга. Тот сказал с излишней важностью:

– Волчья деревня – лишь одно из многих поселений. В этих лесах полно тех, кого я могу призвать в дружину. И с этими силами, да ещё и с поддержкой туричей и нандийских кланов… О, я могу дать бой самому Джовите.

– Армия Джовиты разбила наше войско из четырёх тысяч туричей. А у каждого было оружие и кольчуга. Так что считай, вождь, сколько тебе потребуется охотников с дубинами.

– Моих сил хватит, чтобы занять Туричское Княжество. А там я усилюсь твоими сородичами. Если, конечно, ты нарисуешь мне карту, отметишь ваши города и дороги.

– За этим ты меня сюда привёл? Рассказывать сказки о том, как одолеешь Джовиту, да выведывать, как добраться до туричских городов? Ты ведь грабить их намереваешься. Так что от меня ничего не услышишь.

– В разбойники меня записываешь? После того, как я спас тебе жизнь?

– Ни в Волчьей деревне, ни по пути к ней я не увидел войска, способного тягаться с ангельскими легионами. Потому и вижу в тебе налётчика, а не освободителя.

– А ты дерзкий, воевода. Не боишься, что я отменю оправдательный приговор?

– Кем ты тогда предстанешь перед своей дружиной? Вождём, что не держит слово?

Бедрианг растерял блаженную улыбку и отвёл взгляд. Когда он снова заговорил, его голос стал холоднее:

– Наслышан, ты здесь кого-то ищешь.

– Проводника.

– Я помогу тебе его отыскать. Но лишь для того, чтобы ты поскорее убрался. Тебе нужен провожатый до самой реки?

– Да, и мне уже посоветовали одного. К сожалению, в твоём доме я не могу произнести его имя.

– Ах, вот оно как. Действительно, кто, если не он, знает дорогу.

Вождь тяжело вздохнул и продолжил:

– Люстру в главном зале я купил у него. В те годы имя его ещё не было проклято. Но тебе не повезло, Ратибор: в Волчьей деревне ты его не найдёшь. Этот выродок ушёл грабить очередную могилу.

– Скверно. И где мне его найти?

– Кто знает, где шляется этот сраный мародёр.

Турич нервно провёл ладонью по бороде и с трудом сдержал ругательство.

– Будь он и проклят, но должны же у него быть друзья. Кто-то, кто подскажет, в какой стороне искать его.

– Если только сосед. Один прощелыга, что не гнушается пропустить с проклятым по стаканчику.

Бедрианг поднялся и добавил:

– Скоро зазвенит колокол, и всё поселение отправится к черепу Иргиема. Там состоится ритуал: мы дадим волку взять след демона. После таинства ты сможешь расспросить искомого соседа.

– Надеюсь, выйдет толк, – сказал турич и встал со скамьи.

Вождь глянул на супругу, набравшую полную корзину цветков, и спросил:

– У тебя всё готово, Ичеримни?

– Да, муж мой.

– Хорошо. Сатымар!

После звучной команды медведь задрал голову и издал громогласный рёв. Тотчас где-то в надстройке терема загремели шаги. Слуга взметнулся наверх и принялся бить в колокол – древняя бронза разразилась нестройным гулом. Судя по звуку, колокол был полон дефектов, а вместо языка использовалась деревянная колотушка. Но с задачей тот справлялся и оглашал звоном всю грудную клетку Иргиема.

Не меньше минуты слуга усердствовал колотушкой. По окончанию звона всё поселение готово было отправиться на ритуал.

– Пойдём с нами, Ратибор, – сказал Бедрианг. – Можешь присутствовать при церемонии, но держись в стороне.

Глава 5. Волк берёт след демона

На улицах случилось столпотворение: деревенские направились к голове Иргиема. С деловитой сосредоточенностью они следовали в тишине, подкрепляющей важность момента.

Желая не привлекать к себе внимания, Ратибор отстал от Бедрианга и затерялся в конце процессии. При таком скоплении следовало проявлять бдительность и высматривать нандийца-мстителя. Но внимательный глаз отыскал лишь Ашилуса. Ангел-оборванец стоял в переулке и провожал толпу с брезгливостью. Однако встретившись взглядом с туричем, двинулся в его сторону.

– Сегодня Бедрианг швырнёт в огонь много цветов, – пробормотал ангел, пристроившись справа от Ратибора. – Много курень-цвета понадобится, чтоб отбить твой запах, рогатый.

В голосе Ашилуса сквозила то ли напускная загадочность, то ли самогонная хмель. Турич решил игнорировать ангела, покуда возможно.

– Вот только вождь не понимает, что ни Иргием, ни курень-цвет не уберегут поселение от Седой Скотницы.

– Так зовут демоницу?

– Демоница, говоришь? Ты не слыхал о Скотнице? Мне-то казалось, у рогатых все страшные сказки ей посвящены.

– В моих краях о ней неизвестно.

– В твоих краях… А где мы сейчас? Сдаётся мне, что не в твоих краях.

– Так кто такая эта Скотница?

– Седая Скотница неустанно ищет туричей и истребляет. Скоро явится и за твоими рогами. А из-за них, уж поверь, беда зацепит многих. И не зови её демоницей – она богиня.

Турич подумал над словами ангела, но убедительными их не нашёл.

– Ты пытаешься запугать меня суевериями – не выйдет.

– Суеверие – это ритуал, что проводит вождь, – ангел чуть не начал плеваться при разговоре. – А Седая Скотница… О, вчера ночью мне казалось, будто я слышу вой. Я не мог понять, что он значит, но теперь мне ясно, что это её псы рыщут.

Ратибор ускорился, уходя прочь от безумца. Зря вообще тратил на него время.

Процессия тем временем выбралась из-под лопатки, заслоняющей солнце, и направилась вдоль шеи Иргиема. Будь здесь тысяча зодчих, они смогли бы из каждого позвонка выдолбить дворец выше, чем у царя драконидов.

Шеренга приближалась к черепу. Под увязшую в земле громаду легко пробраться со стороны затылка. В черепе царил мрак, словно в пещере, проросшие сосны заткнули кронами глазницы. Ориентироваться пришлось по факелам, расставленным вдоль тропы. Свет факелов не мог достать до сводов черепа, и те, затерявшись во тьме, стали казаться новым небом. Вечно тёмным и давящим.

Предстояло пройти до самого носа Иргиема, где сквозь отверстие свет падал на большую кучу хвороста. Подле неё уже стояли вождь с супругой, а также несколько их помощников. На некотором отдалении начали выстраиваться радеющие, сосредоточенные и преисполненные трепета. Ратибор сошёл с освещённой тропы в темноту и продолжил наблюдать оттуда.

Вскоре подоспели последние жители и алчущей толпой вперились в Бедрианга. Тот снял с себя плащ и окрасил кожу в красный и оранжевый. По его кивку трое нандийцев затянули гудящую мелодию на массивных духовых, можно сказать, на смеси флейты с дубиной. Басовитую мелодию тотчас подхватила толпа – радеющие начали топать в такт и гудеть через нос.

Сперва Ратибору показалось, что больше всех в ритуал вовлечены нандийцы, однако другие расы не уступали им в истовости. Стенки черепа множили эхо, мелодия вихрем обуяла толпу, вводя её в транс. Уловив нужный момент, Бедрианг взял речь:

– Весь этот год мы не знали бед от демонов! Иргием сторожил наш покой! Даже в смерти он чутко следит за лесом и не подпускает тварей к нашим домам!

– Велик во смерти! – грянула толпа.

– Внушает страх Иргием самим порождениям кошмара!

– Велик во смерти!

– Лютые твари дрожат при виде Иргиема! Велик во смерти!

– Велик во смерти!

Бедрианг развёл руки в стороны и произнёс:

– Так не дадим исполину забыть своих врагов! Наполним ноздри его смрадом чудовищ! Пусть волк возьмёт след демона и продолжит охоту даже в загробье!

Музыканты нарастили темп. Радеющие начали скандировать нечто неразборчивое. По правую руку от вождя из темноты вышли двое нандийцев, тащащих кого-то верёвками. Это было существо в аршин высотой, с короткими задними лапами и длинными передними. Покрытое короткой шерстью туловище венчала лосиная голова.

Это определённо был демон, но размеры и жалобное блеяние выдавали в нём детёныша. Обречённый малыш упирался, но был бессилен против двух рослых нандийцев. Те подвели демонёнка к Бедриангу и взяли за когтистые лапы. Ичеримни тем временем подала супругу ритуальное оружие – вытянутое подобие серпа.

Вождь взял беззащитного детёныша за загривок и задрал ему голову кверху. Ратибор поморщился, услышав, как жалобно загомонил демонёнок. Не спеша прервать его страдания, Бедрианг продекламировал:

– Дадим Иргиему вдохнуть крови порождений ночи!

– Крови для волка!

Вождь приставил серп к мягкому горлу и вскрыл его лёгким движением. Толпа возрадовалась конвульсиям создания и брызжущей крови. Крови, в которой не было ничего демонического.

– Дадим Иргиему вдохнуть праха порождений ночи!

– Праха для волка!

Помощники вождя подожгли кучу хвороста. Брызгая масло, они быстро превратили поленницу в пылающий костёр. Огонь взвился ввысь, разгоняя вездесущую темноту. Бедрианг отошёл в сторону, и его помощники зашвырнули труп демонёнка на пламенное ложе. Над тушкой взметнулись искры, и жертва тотчас затерялась в огне.

Ичеримни направилась вокруг костра, двигаясь совсем близко к пламени и швыряя в него недавно собранные цветки. От курень-цвета дым становился белым и густым, что толпе крайне понравилось.

– Дадим Иргиему вдохнуть дыма, придающего свирепости!

– Дыма для волка!

– Пусть вдыхает аромат охоты! Пусть помнит неутолимую ярость к демонам!

– Велик во смерти!

Снаружи, надо думать, выглядело впечатляюще. Из ноздрей исполинского черепа валил густой дым. Образ, действительно, устрашающий.

Ашилус назвал ритуал пустым суеверием, с другой стороны, Бэюм заявил, что демоны сторонятся мёртвого Иргиема. Странным образом Ратибору хотелось верить обоим.

У князя Орислава когда-то был друг. Волхв по имени Лесьяр… Будь проклят Джовита за то, что велел изгнать волхвов… Лесьяр любил рассказывать князю о таинствах радений и смыслах ритуалов. Ратибору тоже случалось приобщиться, но слушатель из него вышел неблагодарный. Почти ничего не запомнилось из мудрых речей волхва, но здесь, под черепом, смутные воспоминания ожили и подсказали, что было в жертвоприношении что-то фальшивое. Давно туричи отказались от закланий, но даже когда практиковали, не лишали жизни насильно, тем более детей. Тогда жертвы были добровольцами и считали свою участь почётной.

Пока Ратибор думал над всем этим, ритуал подошёл к концу. Костёр выгорел дотла, радеющие сорвали горло, а музыканты чуть щёки себе не порвали. Бедрианг закончил представление речью, обещающей весь месяц без демонских нападок, и собравшиеся отправились обратной дорогой.

Не забыл вождь и про соседа Дерока. Разглядев в толпе искомого, Бедрианг окликнул его и подозвал жестом. Ратибор двинулся к вождю, продолжая держаться поодаль от освещённой тропы. Жители брели навстречу, не замечая турича, а лица у всех блаженные, будто в эту минуту нет у них сомнений, что Иргием оживёт и начнёт защищать поселение.

Турич же добрался до вождя, втолковывающего что-то шестилапому коротышке. Бедрианг перевёл взгляд на Ратибора, когда тот вышел на свет, а коротышка неуклюже обернулся. Сосед Дерока был до ужаса похож на крота. При виде шестилапых туричу постоянно чудилось какое-то сходство, и теперь он понял, что у всех коротышек было что-то кротовье.

– Он ещё и рогатый, – удивительно громко произнёс сосед Дерока.

– Это Дюлгак, – представил мелкого вождь. – А его зовут Ратибором.

– Да в жопу мне его имя. Признаться, удивлён я тобой, вождь, не на шутку.

– Чем же?

– Тем, что швырнул в костёр демона, а не этого рогатого.

– За моей головой уже очередь выстроилась, – не обиделся Ратибор. – И стоят в ней, при всём уважении, лица более могущественные, чем мёртвый волк и вождь Бедрианг.

– Тогда ясно, чего тебя к Дероку тянет, – грянул мощный голос Дюлгака. – Не терпится поскорее умереть. Подле Дерока сгинешь наверняка, да в таких ебенях, что ни Седая Скотница не найдёт, ни даже трупные черви.

Почесав голову, коротышка обернулся к Бедриангу и спросил:

– Что-нибудь ещё, вождь?

– Нет. Подскажи Ратибору направление, и пусть поскорее уходит из деревни.

– В таком случае прощай, вождь. А ты, язва копытная, пойдём со мной. На ходу вспоминается лучше.

– Всех благ, Бедрианг, – попрощался турич.

Вождь кивнул и вернулся к месту проведения ритуала, следить за наведением порядка. Коротышка махнул Ратибору и засеменил по тропинке. Немолодой Дюлгак опустился на четыре лапы для пущей скорости.

– Скажи, Дюлгак, – заговорил турич. – А как зовётся твоя раса?

– Здесь могерами кличут. Сам знаешь, дойдёшь до соседнего поселения, а там уже другое имя тебе придумают.

Ворчливый могер почесал нос и продолжил:

– Значит, Дерок, – голос коротышки, казалось, заполнил всё пространство волчьего черепа. – Вспомнить бы, куда этот делец направился. Хвастался ведь, что есть у него новое место на примете.

– Ты, гляжу, не боишься его по имени называть.

– Ха, эти мне разговоры о проклятии. Ну, прокляли его родители, и что? Кем его родичи были? Шаманами какими, чтобы их слова силу имели? Такие же голодранцы, как и их сыночек. У вас в Пяти Землях попрошайки страшнее проклинают.

– Бывал в Пяти Землях?

– Доводилось. Нанимался к Дероку рабочим. Он, если наберёт добра, везёт сбывать в Пять Земель. Тут много покупателей не сыщешь.

– Вот так запросто?

– А что тут сложного? Если по пути не сожрут, то заезжай, родимый, в Пять Земель и на ближайший базар. Вы же границу не охраняете – построили свои Башни и решили, что дело сделано.

– От демонов спасают.

– Сейчас… погоди-погоди… Кажется, Дерок последний раз упоминал Гамла Вамхас.

– Что это?

– Замок. Вернее, его руины. Тут кругом одни только руины остались.

Ратибор с Дюлгаком вышли из-под черепа.

– И где этот Гамла Вамхас?

– Это тебе на северо-восток надо. Сам точно не знаю, не расспрашивал. Всё, что вспомнить могу – это Гамла Вамхас и северо-восток.

– Эй, Дюлгак! – окликнул могера неизвестный.

Ратибор увидел впереди нандийца, присевшего на камень. Он поднялся, отряхнул юбку и радушно улыбнулся Дюлгаку. Могер едва ли узнал обратившегося, а потому остановился и крикнул:

– Долги я все вернул, так что хрен ли тебе от меня надо?

– Я не кредитор твой. Улэк меня звать, не узнал? Я подслушал, что речь зашла про Гамла Вамхас. Ненамеренно, само собой, – сам понимаешь, твою голосину на другом конце леса слышно.

– Мне эти руины без надобности. А вот рогатому надо туда попасть.

– Тем лучше.

Ратибор недоверчиво взглянул на нандийца и спросил:

– Чем же это?

– Я собираюсь ехать в ту сторону. Можешь часть пути пройти со мной и моими товарищами. Да и нам твой меч не помешает.

– Советую соглашаться, – сказал Дюлгак и побрёл прочь. – Один ты эту дорогу не осилишь. А мне с вами говорить больше не о чём. Бывайте.

Нандиец попрощался с могером и доверительно взглянул на Ратибора

– Так что думаешь?

– Ты услышал голос Дюлгака, так? – недоверчиво произнёс турич. – И решил дождаться его здесь, но с какой целью? Подумал, что он пойдёт с вами и поможет отбиваться от демонов? Этот старик?

– Но не сам с собой же он говорил. А местным нет дела до Гамла Вамхаса. Вот я и решил, что расспрашивает Дюлгака вооружённый чужак, о котором уже пошли пересуды. И угадал верно.

Ожидая подвох, Ратибор не спешил с решением. Возникла идея вернуться к Бедриангу и спросить его о благонадёжности Улэка. Однако тот не дал времени взвесить за и против:

– Мы собирались выдвигаться сразу после ритуала. Товарищи уже ждут меня. Решайся скорее.

– Давай пройдёмся до твоих друзей. Если они подтвердят твои слова, то я присоединюсь.

– Это разумно. Пошли, срежем путь здесь.

И нандиец повёл турича сквозь плечи Иргиема, обходя поселение стороной. Дальнейший путь пролегал вдоль бесконечного ряда рёбер. Улэк шёл, не оборачиваясь, а в руках у него не было оружия. Возможно, не стоило опасаться того, кто сам так подставляет спину.

– А вы куда едете? – спросил Ратибор.

– На охоту. Мы занимаемся отловом диковинных зверей. Если повезёт, продаём богатым родителям, желающим подарить детям особого питомца. Но чаще всего животных приходится распродавать в виде шкур, мяса и костей. Изредка знахари покупают яд или там внутренности…

– Я понял. А кто подле Гамла Вамхаса водится?