Здравствуйте, я ваш ночной кошмар!

Глава 2

– О, да. Именно так должен выглядеть спаситель всего человечества, – я надела тёмные очки и улыбнулась отражению в зеркале.

Пришлось потратить целый час на подбор костюма. Сегодня первый день увлекательнейшего трудового опыта, а значит, и выглядеть надо соответственно.

Поправив тёмный жакет и прочертив пальцем идеально отглаженные брюки, придирчиво повернулась боком. Надо меньше жрать. А то как бегать-то?

Я чувствовала себя агентом 007, не меньше. И была согласна за самое-самое маленькое жалованье выполнять самые-самые опасные миссии. Кстати, насчёт жалованья… Надо бы уточнить этот момент.

Осознание того, что где-то, в стороне от обыденной жизни, есть новый уникальный мир с тёмными силами, совершенно не пугал. Наоборот, до безумства хотелось поскорее окунуться в приключения. К сожалению, тогда я даже не задумывалась, что это не добрые детские сказки, а значит, счастливый конец может никогда не наступить.

На данный момент, всю мою заботу составлял один-единственный вопрос: заплести волосы в косу или оставить распущенными. Что лучше подойдёт к образу?

Повертевшись перед зеркалом и решив, что с распущенными локонами кажусь симпатичнее, подхватила сумочку и, напевая бессмысленную мелодию, отправилась в музей.

Возле одноэтажного здания стоял вчерашний охранник и приветливо улыбался.

– Доброе утро. Значит, всё-таки вас взяли?

– Взяли.

– Это хорошо, – он расправил широченные плечи. – Надо же кому-то с бумагами разбираться. А то притащат всяких уродов, а сами ни единого документа не имеют. А вам уютно там будет. И безопасно. Заполните формуляр и свободны. Красота!

– А я буду не с бумагами сидеть, – почему-то захотелось доказать ему, что стою намного больше, чем посредственный секретарь. – Меня охотником взяли.

– Охотником? К Чеху, что ль?

– К кому?

Охранник чуть поморщился.

– Ну к этому… Вацлаву.

– Да. А что? Почему «чех»?

– Так он чех и есть. Национальность такая. А как ещё назвать? Имя-то не каждый человек запомнит.

Я хмыкнула. Интересно, его все так называют? Может он от этого такой вредный? Надо бы присмотреться, вдруг ещё какие особенности запримечу? Всё-таки работать вместе.

Вот с такими нехитрыми мыслями я зашла внутрь.

Музей работал. Шумел, как растревоженный улей. Несмотря на раннее утро, в павильоне толпились первоклашки, пришедшие вместе с учителем на экскурсию.

Толпа мелких семилеток создавала такой гам, что хотелось оглохнуть. Неужели и я когда-то была такой?

– Вы и сейчас не сильно отличаетесь, – прозвучал мужской голос.

Я обернулась. Позади стоял вечно недовольный Вацлав.

– А откуда…

– Вы сказали это вслух.

– Гм, бывает. Здравствуйте, кстати.

– Доброе утро. Идите за мной.

Мужчина направился к лифту. Проследив взглядом удаляющуюся спину, я задумчиво усмехнулась. Чех, значит… ну-ну. Посмотрим, как работается с нашими западными собратьями.

– Чем мы сегодня займёмся?

– Я буду работать, а вы опровергать анекдоты про блондинок.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Покажете, на что способны, – зайдя в лифт, Вацлав нажал на кнопку и вперился в меня тяжёлым взором. – Запоминайте. Тут четыре подвальных этажа. В прошлый раз Михаил показывал второй. Я обитаю чуть глубже, на третьем. Вы теперь, соответственно, тоже. Надеюсь, проблем с клаустрофобией нет?

– Нет.

– Хоть что-то хорошее. На минус первом этаже общие аудитории и архив с весьма специфической библиотекой. Можете заглянуть при случае. Интернета под землёй нет.

– А почему?

– Не положено, – Чех устало пробормотал что-то неразборчивое про извечную глупость практикантов и добавил: – И запомните, что бы вы ни услышали из-за закрытых дверей, не смейте входить в чужие кабинеты.

Я насмешливо приподняла брови.

– Могу застать что-то неприличное?

– Можете застать свою смерть. Внезапную и нелепую.

Только сейчас до меня начало доходить, что радужная сказка закончилась и чем ниже едет лифт, тем реалистичнее становились древние легенды.

– А что на четвёртом? Вы так и не сказали.

– А вот туда соваться даже не думайте, – разом помрачнев, процедил он. – Теперь там обитает математик.

– О! Так он всё-таки появился? Пророчество сбылось? А чем он знаменит? А вы его покажете? Он тоже охотник? А мы с ним…

– Тихо! – повысил голос мужчина и, вздохнув, вдруг прошептал что-то на чешском.

Перевода, я, конечно, не знала, но поклялась сегодня же раздобыть словарь.

– Простите, что вы сказали?

– Мы приехали.

Лифт открылся.

Он вышел первым и повелительно кивнув, двинулся вглубь коридора.

Отрывистые, немного резкие шаги Вацлава притягивали внимание. Казалось, что вот-вот перейдёт на бег. Напряжённые мышцы перекатывались под белой рубашкой, вызывая у меня мимолётную улыбку. Интересно, он всегда так одевается или специально вырядился?

Высокий, темноволосый, черноглазый. А мне почему-то казалось, что чешские мужчины преимущественно низкорослые блондины. Надо же… ошиблась.

Я так засмотрелась, что едва не пропустила момент, когда он наконец-то остановился.

– Входите. Осторожно голову!

Неожиданно, что-то мелкое, но вертлявое, вцепилось мне в волосы.

– Ай! Больно!

– Я же сказал: осторожно, – Чех усмехнулся, и вдруг рявкнул: – Отпусти немедленно!

Я замерла, чувствуя как кто-то, обиженно фыркая, спускается вниз по моей спине.

– Примитивный анчутка. Они ещё вчера разбежались. Остальных нашли, а этот хорошо спрятался, зараза. Марш в клетку!

Нечто, именованное анчуткой, состроило гримасу и, гордо подняв мордашку с крохотными рожками, засеменил в угол.

– Это кто такой?

– Бесёнок. Мелкий, но неприятности доставляет огромные, – мужчина приоткрыл железную дверцу, и, убедившись, что нарушитель спокойствия присоединился к пойманным собратьям, закрыл клетку. – Восточнославянская мифология.

– А подробнее можно?

– Библиотека вам в помощь, – довольно улыбнулся он.

Я хотела уточнить некоторые детали, но тут в дверь постучали.

– В чём дело?

– Чех…

В кабинет заглянул вчерашний старик.

– О, ты с Софьей? – Егорыч поправил неизменную кепку. – Не помешал?

– Чего тебе?

– Там математик работать отказывается. Михаил велел к тебе отвести.

– Математик? Конечно, веди.

– Только он это… немного шебутной.

Чех пожал плечами.

– Гении всегда со странностями.

– Это верно. Значит, веду?

– Веди.

Моё сердце замерло, предвкушая новые тайны. Кто же ты, загадочный жрец точных наук, любитель цифр и повелитель уравнений? Чем так знаменит, что поставил на уши весь музей?

В коридоре послышались шаги, а Егорыч посторонился, приоткрывая двери пошире.

Я торопливо растянула губы в самой очаровательной из своих улыбок и неосознанно сделала шаг вперёд.

– Доброе утро, – раздался тихий мужской голос.

Улыбка тут же угасла. На пороге стоял Михаил.

– А где математик?

– Я вижу и вас коснулся ажиотаж вокруг этого молодого человека, – улыбнулся мужчина.

– Где он? – повторил мой вопрос Вацлав.

Ага, нашему хмурому чеху не чуждо любопытство. Значит, темноволосый злюка обычный человек, а не машина по выплёскиванию негатива. Вот бы ещё узнать, отчего такой мрачный?

– Математик в библиотеке. Вацлав, поднимись туда.

– А почему не здесь?

– Я бы не хотел пугать нашего гения, он и так немного переволновался, – Михаил с намёком приподнял бровь.

Чех вздохнул.

– Ладно, иду. Софья, – он вдруг вспомнил про меня. – Осмотритесь пока. Только к анчуткам не подходите.

Кивнув и дождавшись, когда все уйдут, с предвкушением обернулась к клетке.

Подходить не буду, но рассматривать ведь никто не запрещал?

Мелкое создание было очень похоже на мультяшного чёртика. Роста совсем небольшого – буквально двадцать-тридцать сантиметров – анчутка имел тёмную шёрстку, рожки и копытца, а под хитрыми глазками-пуговками посапывал свиной пятачок.

Я склонила голову, старясь осмотреть его сзади. И кажется, заметила хвостик…

– Чего уставилась? – неожиданно низко пробасил он.

– Ой! Что, простите?

– Чего, говорю, уставилась? Голых задниц никогда не видела?

– Это вы мне?

– Тебе, кому же ещё? Нагляделась?

От неожиданности я кивнула.

– Ну тогда, – бес прищурился. – Плати за просмотр.

Его собратья мерзко захихикали.

– Как платить?

– Как-как… Монетой!

Мне ещё никогда не приходилось разговаривать с чёртом, и поначалу немного растерялась, но потом взяла себя в руки.

– С какой стати? – усмехнулась я. – Вы сейчас тоже на меня смотрите, так что ещё подсчитать надо, кто кому должен.

Бесёнок ощерился.

– Новенькая, да?

– Неужто так заметно?

– А то как же. Пялишься бесплатно… традиций не знаешь…

– Каких традиций? – я присела на корточки перед клеткой.

Видимо, Чех не счёл нужным посвящать меня во все нюансы. Отправил в библиотеку, зараза. Ну, ничего, справлюсь как-нибудь сама.

– Какие традиции?

– Незыблемые, – односложно ответил бес.

– А подробнее?

– Монетку дашь, скажу.

Я аккуратно толкнула клеть.

– Землетрясение хочешь?

– Чего?

– Того.

Качнув железную тюрьму посильнее, с удовлетворением заметила, как парочка анчуток свалились с копыт.

– Ты что делаешь? – закричал чертёнок, цепляясь лапами за прутья. – Ошалелая. Понаберут всякий сброд.

– Так какие традиции?

Бесёнок что-то пробубнил сотоварищам, и вся нечисть, дружненько повернувшись задом, приподняли хвосты. Явив миру едва прикрытое шерстью мягкое место, синхронно вильнули им из стороны в сторону и, нагло ухмыляясь, вновь воззрились на меня.

– Ну как? Понравилось?

Я медленно выдохнула. Интересно, это реально их традиция? Вызывать гнев у каждого встречного? Или только мне так повезло?

– Чего молчишь? – продолжал бес, горделиво поглядывая на собратьев.

Довольный такой. Пятачок так и сверкает. Нелюдь, одним словом.

– А вы в парке аттракционов бывали? – расплылась в ответной улыбке я. – Нет? Зря.

Чуть приподняв клетку над полом, со стуком поставила обратно.

– Карусель первая. Всем пристегнуться!

Повезло, что клетка, как и сами анчутки, оказалась не тяжёлая. Хорошенько встряхнув, я подняла её повыше, намереваясь хоть как-то отомстить голозадым чертятам.

Но тут, как всегда, вмешался случай.

Мелкий пакостник, издав воинственный клич, со всей своей фольклорной дури, вцепился зубами прямо в пальцы. От боли и внезапности, я разжала руки, позволяя металлическому сооружению бухнуться обратно.

Клетка гулко клацнула.

– Ой…

Щеколда, придерживающая дверцу, сдвинулась в сторону.

– Твою ж…

Анчутки боднули рожками прутья, распахивая темницу, и неуправляемой гурьбой бросились врассыпную.

Мне рассказывали, что в критических случаях ощущение времени замедляется. Я не верила. Теперь понимаю, что оно не просто замедляется, оно движется как черепаха увязшая в болоте!

Столько разных мыслей и предполагаемых действий промелькнуло в этот момент в сознании, что Юлий Цезарь со своей многозадачностью просто курит в сторонке.

– Стоя-ять! – я бросилась за малышнёй.

Самый противный бесёнок, тот самый, что умеет лихо заговаривать зубы, остановился поодаль и, высунув язык, состроил хитрую рожицу.

– Догони! – фыркнул он, прячась в огромный шкаф, встроенный в стену кабинета.

Приняв решение поймать хотя бы одного, я успела всунуть руку следом, и меня тут же прищемило дверкой.

Ощущения, надо признать, не из лучших.

Тебя распирает от адреналина, а тут какие-то двери. Сразу вспомнилось, как Чех строго-настрого наказал не приближаться к анчуткам. Наверняка, сам так же бегал за ними. Ругаться будет…

Проскочила шальная мысль: а может уволиться, пока никто не увидел? И зарплату я до сих пор не обсудила, и про продолжительность рабочего дня ничего не узнала.

Но тут совесть взяла верх. Сама напортачила, самой и разгребать проблемы.

Стоило так подумать, как шкаф распахнулся, а вредный бес уже стремительно улепётывал в противоположный угол.

Я следом за ним! Осознавая, что догнать вряд ли удастся, решила хотя бы напугать. Криком.

Но те нечеловеческие звуки, которые начало издавать моё неприспособленное к подобным ситуациям тело, чертят, лишь, рассмешили.