Здесь водятся драконы

Глава 7 Алхимические рецепты и драконья кровь

Раскаяние очень похоже на похмелье: так же неотвратимо и беспощадно. Постфактум, проснувшись с чугунной от недосыпания головой и больной совестью, я была готова признать, что, возможно, решение вызвать демона было несколько… радикальным. Поспешным. Принятым под влиянием эмоций, а не разума. А Диз был не самым большим злодеем. Он оказался в том же положении, что и я; из-за клятвы им тоже манипулировали.

Оставалось сказать это вслух и извиниться.

Проверив с утра первым делом почту, я застонала.

Если бы расписание не поменяли, я могла бы просто избегать Диза почти целую неделю, пока не соберусь с духом попросить прощения. Теперь придется сидеть с ним за одной партой и как-то искать силы посмотреть ему в глаза. Соблазн был велик. Написать, что у меня в это время другая лекция и прийти я не смогу. Но… Нет. Мне только не хватало завалить еще один предмет. Поставленный на беззвучный режим, чтобы не разбудить пришедшую уже после рассвета Софию, телефон завибрировал.

Интересно, о чем они поговорили с Максом, что Райли решила нарушить режим молчания и написать? Кое-как причесав волосы, я выползла в коридор, где меня тут же поймала Леонор.

— Наташа! — я оторвала взгляд от табло, сообщавшего, что лифт застрял на третьем этаже. — У вас ведь с Дизом сегодня вместе занятия? Ты бы не могла ему передать?

Я машинально прочитала шапку на бланке формуляра: «Жалоба на нарушение правил межвидовой коммуникации на территории ГООУПиОАатСДиРН».

— Он попросил у меня форму 969-Д, но я никак не могла ее найти, ее так редко спрашивают… Не знаешь, что могло у Диза случиться?

— Нет, откуда…

Намек был понят. Извиняться придется. И, похоже, очень долго и очень проникновенно.

Столовая, когда я пришла, была пуста. Ничего удивительного: все нормальные люди уже давно позавтракали, а для обеда время еще не наступило. Только за тремя столиками сидели такие же жертвы бессонной ночи, как и мы, хмурые и заторможенные. По крайней мере, такие же как я. Райли, как обычно, цвела и пахла.

— Наташа! — подскочила она на месте, едва только заметив меня. — Иди сюда!

Словно и не было никакой обиды, она радостно улыбнулась и затараторила, пересказывая последние новости, которые успела узнать по дороге сюда, прочитанные в «Фейсбуке» сплетни о своих бывших одноклассниках и содержание учебника по социологии. Мы с Максом понимающе переглянулись: было легче позволить рыжей договорить, чем попытаться вывести ее монолог на нужную тему.

— Ладно, нам нужно обсудить, что случилось вчера, — Райли прервалась, чтобы нацепить на вилку лист салата, и Макс поспешил воспользовался образовавшейся паузой.

— И не только это, — мрачно поддержала его я. — После вашего ухода Диз заявился ко мне…

Подумав, я решила рассказать друзьям укороченную версию произошедших ночью событий. Ту, которая ограничивалась вопросом: почему они меня не предупредили?

— Переменная Лоуса?! — воскликнула рыжая, дослушав мой рассказ. — Он так и сказал? Но это же невозможно, мы в ГООУ…

Отбросив в сторону вилку, она схватилась за айфон, бормоча что-то себе под нос.

Макс отреагировал спокойнее. Похоже, Диз был прав: он знал. И ничего не говорил. Охотник не стал отрицать выдвинутые демоном обвинения, только серьезно посмотрел на меня и спросил:

— Он что-то еще сказал?

— Переменная Лоуса… — восхищенно повторила Райли, швыряя телефон вслед за столовыми приборами.

— Нет.

Я не спешила делиться советом, который дал мне Диз. Не потому, что не доверяла Максу, но… Что-то останавливало меня каждый раз, когда я думала о том, чтобы рассказать все до конца.

— Вы не понимаете! Вариантная. Составляющая. Лоуса, — повторила Райли в третий раз.

— Да всё мы понимаем, — отмахнулся от нее Макс.

Я лично не понимала. Но мне было все равно, поэтому я не стала возражать.

— Она лежит в основе всех портальных формул, но считается, что ее невозможно просчитать на Границе! Университет не привязан к одной точке, как… — ведьма взволнованно прикусила губу. — Я его хочу. Говоришь, он все время в IT ошивается?

— Ага.

Получается, Райли, обычный, пусть и, как мне казалось, хороший маг, была не в курсе, как использовать эту самую переменную в ГООУ, зато Охотники и демоны о ней прекрасно знали… Странно. Но, как это постоянно получалось в ГООУ, у меня было слишком мало информации, чтобы делать какие-либо выводы.

— Мне пора, — посмотрела я на часы. — Лекцию перенесли, еще искать эту дельта-дельта-лямбда. Увидимся.

— Секунду! — перехватил меня Макс. — Ты подумала?..

О том, чтобы сидеть тихо и никуда не лезть?

— Да, — кивнула я. — Подумала.

— И?

— И мне правда пора бежать.

Я не соврала, мне действительно нужно было спешить. Но еще у меня создалось впечатление, что разговаривать на эту тему было бесполезно. Конечно, в итоге Макс согласился бы с моим решением, лишь немым укором выдавая свое мнение, — как он все еще терпел меня с моими идеями? — но как раз этот укор мне сейчас был совершенно не нужен. Моя совесть и так вопила во все горло, что я делаю одну ошибку за другой — а еще втягиваю в свои проблемы не имеющих к ним ни малейшего отношения людей.

С каждой ступенькой подъем на второй этаж дельта-дельта-лямбды давался мне все трудней. И что я ему скажу? «Извини, что призвала тебя, прошу, не жалуйся на меня в ректорат»? Некрасиво и эгоистично. Ладно, как учила всегда бабушка, раньше сядешь, раньше выйдешь. Нужно просто подойти и извиниться. Я распахнула дверь. Диз выбрал ту же парту, которую мы обычно занимали на гендерных исследованиях: последний ряд, место у окна. Как и на первой лекции, когда выяснилось, что мы оказались в одной группе, он сидел, отвернувшись к окну, так, что виден был лишь встрепанный темный затылок. Интересно, он очень сердился? В нерешительности я замерла в проходе.

— Ты сядешь или так и будешь стоять? — спросил он, не оборачиваясь. — На нас уже смотрят.

Пришлось повиноваться — до занятия еще оставалось время, и пришедшие слишком рано студенты действительно косились на нас в ожидании бесплатного развлечения.

— Леонор просила передать тебе формуляр.

— Спасибо, — нейтральным тоном поблагодарил он и наконец повернулся ко мне; я опустила глаза. — Что-то еще?

— Я была не права, — сказать это вслух было нелегко, как нырнуть в ледяную воду: вроде и ничего страшного, а дыхание перебивает. — Мне не следовало так поступать. Я должна была спросить у тебя нормально, хотя ты сказал, что тогда ничего не ответил бы, так что ты сам… — Стоп, это уже не совсем относилось к извинениям. — Я хотела сказать… Прости?

Все еще не решаясь посмотреть ему в глаза, я уставилась на принт на его футболке.

«Et tu, Brute?»

И я, Цезарь.

Секунды, пока я ждала ответа, показались мне вечностью. Наконец Диз хмыкнул.

— Просто признайся, что забыла сделать домашнее задание и подкатываешь ко мне, чтобы я поделился своим.

— Вообще-то я пытаюсь извиниться! — возмутилась я и тут же спохватилась. — Нам задавали домашнее задание? — В самом деле, что-то такое вспоминалось. — Нам задавали домашнее задание… Я дура.

Надо было уже привыкнуть, что в ГООУ с его постоянными изменениями в расписании делать домашку нужно было, не отходя от кассы, то есть в тот же день, когда ее задали. А не отвлекаться на демонологию и запрещенные ритуалы.

Диз пододвинул мне два одинаковых скоросшивателя.

— Мина Мюррей или Ирен Адлер?

В папках лежали два распечатанных эссе на тему современного образа классической героини, как и задавали. Оставалось только поставить имя на титульном листе…

— Откуда ты знал, что я забуду сделать задание? Опять твои суперспособности?

— Нет. Догадался. Вы, маги, не так сложны, как хотели бы думать.

— Как будто вы, демоны, сложнее, — проворчала я.

— Еще проще, — согласился со мной Диз. — Так какой вариант выберешь?

Я все-таки подняла взгляд на него. Определенно, я его не понимала. Вместо того чтобы предъявлять претензии, он…

— Скажи честно: скачал ведь?

— Написал. Это быстрее и эффективнее — попробуй как-нибудь.

Я открыла эссе и пролистнула его. Десять страниц мелким кеглем. И это он написал сам? Интересно, до или после нашего… разговора?

— Не пойми меня неправильно, — как можно вежливее постаралась сказать я, — но о вашем племени ходят слухи, что вы не большие фанаты безвозмездной помощи.

— Ни в коем случае. Филантропия не в нашем духе, — подтвердил мои подозрения Диз. — Только quid pro quo.[10]

Обязательно учту это в следующий раз, когда он попытается «помочь» мне, как с книгой в библиотеке. Любопытно, в чем тогда заключалось мое quo с его точки зрения…

— Так чего ты хочешь взамен?

— Ты подумала над моими словами? — устало поинтересовался он; я невольно обратила внимание на то, какого неестественно белого с сероватым отливом цвета была сегодня его кожа, и без того всегда бледная.

И этот туда же. Сначала поведал мне, что я видела что-то настолько запретное и опасное, что нахожусь в опасности, а теперь ждет, что я просто кивну и пройду мимо. Как он себе это представляет?

— Забавно… Макс спрашивал то же самое.

— И что ты ему сказала?

Ничего. Я сбежала. Но Дизу это знать было необязательно.

— То же, что скажу тебе. Нет.

— Неправильный ответ.

— Моя жизнь, — напомнила я ему. — Мне решать, какие ответы будут правильными.

— В данных обстоятельствах — едва ли.

Поверх эссе лег уже знакомый мне бланк формуляра.

— Соглашайся, — посоветовал мне Диз. — Не приближайся к Мору, не ищи справедливости — и получишь молчание с моей стороны и это эссе. А, будем откровенны, ты не в том положении, чтобы в придачу к алхимии и магии 101,[11] — как он узнал? — завалить еще и гендерные исследования. Или не соглашайся, и я направлю ректору жалобу.

— Тебе не говорили, что шантаж не красит мужчину?

— Я мог бы ответить, что глупость не красит никого, — парировал он, — но не буду. Так что, крошка?

Шах и мат в три хода. Нет, даже не в три. Еще до того, как я села к доске.

— Я не буду клясться своей жизнью или чем-то таким, — мне уже нечего было терять, поэтому я решила поторговаться. — Но даю слово не принимать никаких поспешных решений.

— Дефинируй «поспешных».

— Необдуманных. Глупых.

А вот к каким решениям я приду, хорошо взвесив все «за» и «против», — это уже другой вопрос.

— Лезть к Мору и компании — это глупое решение?

Напролом, без подготовки?

— Да.

Подумав, он покачал головой. Неужели почуял подвох?

— Недостаточно.

— За эссе? Вполне. А жалобу ты не отправишь, — пришла мне вдруг в голову светлая мысль, иногда со мной такое бывало, — потому что в этом случае мне придется рассказать ректору, что сподвигло меня на ритуал призыва. А выдавать Мора не в твоих интересах, разве нет?

Демон задумчиво посмотрел на меня. Угадала?

— И я могу пообещать это своим настоящим именем, если ты в ответ дашь слово больше не лгать, когда дело касается меня.

— Не обсуждается.

— Почему? — положительного ответа я, собственно, и не ждала — больно наглым было предложение, — но причину узнать захотелось. — Потому что опять планируешь водить меня за нос?

Диз улыбнулся в ответ на мои инсинуации.

— Потому что на самом деле ты этого не хочешь. Такие, как ты, всегда требуют правды, а потом начинают задавать вопросы вроде «Как тебе моя прическа?» и обижаться на ответ.

Не поняла. Он на что-то намекает? Потому что если да, то, пусть я и не была Райли с ее идеальной укладкой в любое время суток, это все равно было обидно.

— Что не так с моими волосами? — оскорбилась я.

Демон оценивающе посмотрел и потянулся, чтобы убрать пряди с лица. Я невольно задержала дыхание.

— Без челки лучше, — заключил он. — За ней совсем не видно твоих глаз.

Как будто в них было что-то интересное, чтобы на них смотреть. В отличие от некоторых, мне даже с цветом, блеклым серо-голубым, не повезло.

— Если это и есть твоя правда, то я согласна ее терпеть, — вместо этого сообщила я.

— Это ты сейчас так думаешь. Не обсуждается.

— Тогда… Тогда прекрати называть меня крошкой.

Кажется, моя новая просьба позабавила его еще больше предыдущей.

— Я постараюсь… крошка.

В ответ на тычок в ребра он только ухмыльнулся.

— И что, все это нагнетание атмосферы с жалобой было только ради того, чтобы я согласилась, а не потому, что твоя тонкая душевная организация пострадала от моего поведения? И ты совсем не сердишься? — уточнила я, забирая себе папку с эссе.

По тому, как быстро он вернулся к своей насмешливо-вальяжной манере, призыв в пентаграмму не особо его разозлил. По крайней мере, не так сильно, как описывалось в справочнике для студентов. Я могла и не извиняться.

— Я война, а не ярость, — напомнил он мне.

— А есть разница?

— Есть. Ярость всегда проигрывает.

Тем же вечером я вошла в здание коммуникационного центра, стряхивая капли с зонтика, и осмотрелась в поисках подставки под трости и зонты. Странно: обычно она стояла прямо у порога, но сегодня по холлу словно Мамай прошелся. Вешалка для посетителей лежала на боку, вазон, стоявший обычно у подножия лестницы, был опрокинут и закатился в дальний угол. О, а вот и подставка нашлась. Переступив через вешалку, я подошла к ней.

— Ничего не получится, — донеслось со второго этажа.

Знакомый тембр. Тот же самый, что шантажировал меня парой часов раньше.

— Но почему?! Я согласна на всё! Любые условия, всё, что пожелаешь!

Обладатель второго, более эмоционального голоса был мне тоже известен. Ну да, Райли же собиралась зайти в IT.

— Конфликт интересов.

— Но… Но тогда мы могли бы…

Окончание фразы потонуло в истошном крике, раздавшемся за стеной. Похоже, на факультете некромантии сегодня было весело. Решив, что подслушивать нехорошо и неудобно во всех смыслах, я поспешила вернуть подставку на место и направилась в редакцию. Однако ответ Диза заставил меня притормозить.

— И терпеть каждые два месяца аудиторов из «Хантере Инкорпорейтед»? Ни за что.

«Хантере Инкорпорейтед»?.. Хантере как Охотники? Аудит? Интересно, о чем они беседовали? Так и не придя к выводу, я вошла в наш кабинет — и опять оказалась свидетелем чужого разговора.

— Я не Шерлок Холмс, пойми, — терпеливо убеждал кого-то Оливер, — я не могу просто так взять и найти твою гниду. И у меня сдача номера на носу! Давай в ноябре, если проблема не решится, мы с тобой опять побеседуем.

— По-твоему, эта твоя газета важнее? — прорычал его собеседник. — Эта гнида порезала за месяц шестерых, а ты говоришь, в ноябре побеседуем?!

Что-то знакомое было в его лексиконе. Я кашлянула, обозначая свое присутствие.

— Наташа! — обрадовался главред. — Ты как раз вовремя.

Его собеседник повернулся.

— О, девочка-алхимик, — сообщил ковбой, а это был именно он, с глуповатым выражением лица. — Ты что здесь делаешь?

Что ж, «девочка-алхимик» — это лучше, чем «эй, ты».

— Меня зовут Наташа, — напомнила я, хотя и подозревала, что бесполезно. — И я правда не алхимик, это случайно вышло.

Несмотря на мои попытки дистанцироваться от той сумасшедшей братии, мне не особо поверили.

— Алхимик? — уже не такой обрадованный Оливер переглянулся с сидевшей за своим столом Моникой. — Мы должны были тщательнее проводить интервью с соискателями.

— Как будто у нас было много соискателей, — не согласилась она.

— Кстати, а почему так? Просто я давно хотела спросить: работа хорошая, зарплата большая… Почему к вам не стояла очередь из желающих?

Оливер с Моникой опять обменялись не поддававшимися расшифровке взглядами.

— Да бросьте, я все равно у вас на крючке и никуда не денусь.

— О каком крючке она говорит? — рассеянно поинтересовался главред у партнерши.

— О финансовом. Ты, что, не видел, как она прыгала от радости в день зарплаты?

Ну… было такое. Признаюсь.

— Видишь ли… — обратилась ко мне Моника и со значением посмотрела на ковбоя. — Свен, лапушка, захлопни ушки.

Ковбой презрительно фыркнул, но накрыл уши ладонями.

— Видишь ли, дело в том, что наша работа происходит в тесном контакте с представителями университета. С самой верхушкой университета, если можно так выразиться. Конечно, подавляющее большинство студентов за время учебы ни разу не встречали ректора, но… Ты наверняка уже слышала некоторые домыслы, которые ходят по кампусу… о том, что те, кого он вызывает к себе, из его кабинета больше не выходят… и о том, что наш ректор не совсем антропоморфен…

— Что он состоящий из щупалец и тьмы монстр, который питается душами студентов, хочешь сказать? Знаю, видела.

Даже несмотря на цвет кожи, Моника умудрилась побледнеть. А Оливер отвлекся от очередной корректуры, которую успел подобрать, вышагивая кругами по кабинету.

— Как?

— Когда?

— В первый день. Я пошла к нему требовать отчисления.

Свен на всякий случай отодвинулся от меня на шаг. Моника продолжила бледнеть. Один только Оливер, поразмыслив, улыбнулся.

— Значит, раз вы знакомы, ничего объяснять не надо? И ты не против относить ему гранки на согласование? Мы думали поручить тебе это задание позже, когда ты больше освоишься…

То есть когда вероятность того, что я сбегу из редакции, станет меньше. Я задумалась. Я до сих пор помнила свою встречу с тьмой и как она меня напугала. Но после всего остального, что довелось пережить в ГООУ… Да и зарплата была более чем щедрой… И оставалась надежда, что мессир Джонатан вступится и не даст меня сожрать.

— Конечно, — бодро ответила я. — Никаких проблем.

Не убьют же меня за плохую редактуру, в самом деле.

— Я могу уже перестать делать вид, что ничего не слышу? — спросил ковбой… Свен, отнимая руки от головы.

— Ты даже можешь уйти, — устало предложил Оливер.

— Я не могу уйти! — вновь взвился ковбой. — Кто-то намеренно пускает им кровь, а ты просишь подождать?!

— У тебя есть другие варианты?

Невольно я заинтересовалась.

— А что, в ГООУ нет службы безопасности для подобных дел?

Мне давно не давал покоя этот вопрос. В справочнике информация на этот счет отсутствовала, но должен же был как-то поддерживаться порядок в университете? На меня посмотрели как на сумасшедшую.

— У нас есть ректор, — пояснила Моника.

Ректор в ГООУ был ответом на все вопросы. Чуть что — сразу к нему. Похвальная централизация власти, совершенно не удивительная, если учесть его девиз: «Мы видим всё, мы знаем всё».

— Почему бы тогда не обратиться к нему?

— Он и так знает всё, что происходит в университете. И, если не считает нужным вмешаться, значит, мы должны разобраться сами.

Тенденцию к студенческой самоорганизации я тоже успела заметить за эти полтора с лишним месяца. Но нельзя же поощрять ее до такой степени? Безопасность — это все-таки слишком важно, чтобы доверять ее студентам.

— Хорошо, — уступил ковбою Оливер, — пошли, покажешь мне своих драконов. Моника, справишься?

Свен с Оливером ушли. Вслед за ними, забрав с собой диктофон, по делам отправилась Моника, я осталась в редакции одна. Заглянул народ с факультета некромантии — спросить, нет ли у нас арбалета (как ни странно, он у нас был). Элли забежала, принесла десяток бейсбольных бит. Потом на стул возле моего рабочего места плюхнулась Райли.

— Он невыносим, — заявила она, не тратя времени на приветствия.

— Диз? Уверена, я тебе это уже говорила.

— Он сказал, что мне нечего ему предложить, — возмутилась она. — И отказался раскрыть свой секрет!

Который? Я подозревала, что у айтишника их было много.

Закусив губу, Райли уставилась туда, где в другой день располагалось бы окно. Сегодня там была только оштукатуренная стена, и я сомневалась, что она выглядела настолько интересно.

— А что, если использовать не абсолютные, а релятивные значения…

О нет, я знала этот безумный блеск в глазах, который иногда появлялся во время споров с Максом. Рыжая схватила написанную Оливером статью, лежавшую у меня на столе и ожидавшую, пока я ее перепечатаю, и взялась черкать на обратной стороне какую-то схему.

— Чувствуй себя как дома, — мне оставалось только прокомментировать.

По крайней мере, если не отвлекаться на ее бормотание, у меня наконец появилась возможность поработать.

— Мне нужен еще один цвет, — потребовала рыжая спустя полчаса.

— У меня есть зеленый маркер, сойдет?

— Давай… Еще есть?

Я молча протянула ей оранжевый, она опять углубилась в свои записи. Я кинула взгляд: за всеми линиями и закорючками, смутно напоминавшими символы из учебника по алхимии, разобрать что-либо уже не представлялось возможным. Наконец Райли подняла на меня совершенно счастливые глаза.

— Я поняла!

Подхватив сумочку, рыжая перегнулась через стол, чмокнула меня в лоб и поспешила к выходу. Рада за нее. А я — нет, ничего не поняла. Оттерев лоб от блеска для губ, я попыталась вернуться к заваленному письмами почтовому ящику, но сегодня был не мой день. Сначала по зданию прошла дрожь — коммуникационный центр решил, что двери переоценивают, и вместо входа снова вырастил себе окна. Потом потянулись первые желающие воспользоваться нашим окном, чтобы вылезти наружу.

Диз вошел в редакцию, с опаской оглядываясь по сторонам.

— Твоя сумасшедшая знакомая уже ушла? — спросил он, подсаживаясь за мой стол.

Должно быть, он имел в виду Райли. Надо же, какое впечатление она на него произвела.

— Да, — я подумала, добавить ли к письму еще какую-нибудь вежливую формулировку, или не стоит; отправила. — Что за вопли в коридоре?

— У некромантов очередной проект оказался живее, чем они ожидали. Соберешься в коридор — захвати биту. Это она оставила?

В руках у айтишника были испещренные цветными значками листы, которые Райли забыла взять с собой. Не уверенная, что ведьма хотела бы, чтобы их кто-то смотрел, я потянулась за ними. Диз ловко отодвинулся.

— Отдай, — потребовала я.

— Не сейчас. Она сама всё рассчитала?

А с чьей помощью она могла это сделать? С моей, что ли?

— А есть разница?

— Кто знает… — задумчиво протянул он. — Возможно, я ошибался насчет твоего Охотника. Может, он и не твой.

Я хотела спросить, что он имел в виду, но не успела — он ушел быстрее.

Еженедельная экзекуция, известная как занятие по алхимии, наступила слишком быстро. Я даже не успела собраться с духом, как пришла пора отправляться через заселенную драконами пустыню (что могло бы прозвучать героически для человека, не знакомого с положением дел в ГООУПиОАатСДиРН) в корпус омега-омега-омега, или, если переводить на русский, о-о-о. Полный о-о-о. А еще у-у-у и «за что мне это?!».

Последний вопрос не отпускал на протяжении первого часа, пока я сидела на подоконнике с «Простейшими алхимическими рецептами» под авторством Анонима, если верить обложке. Сборник указаний, почерпнутых автором из трудов средневековых алхимиков, представлял собой редкую смесь поваренной книги и хоррора, однако позволял сделать определенные выводы. Один из наиболее адекватных рецептов, к примеру, предлагал смешать свежую землю, медь, мышьяк, розовую воду, дубовую кору и сажу, прокипятить это всё немыслимое количество часов (достаточное для того, чтобы шарлатан, продавший рецепт за большие деньги, успел удрать от рассерженного покупателя) и использовать для покрытия позолотой любых предметов. Название у этого рецепта звучало как «Философский камень, или Смертельный эликсир». Со второй частью, учитывая огромное количество мышьяка, я была согласна.

Итак, вывод первый: господин Аноним был тем еще троллем. Вывод второй: в случае, если алхимики считали это серьезным рецептом, мне срочно надо было прекращать думать об алхимии как о средневековом прообразе химии. Очевидно, несмотря на общий корень, к химии алхимия имела лишь крайне опосредованное отношение и, скорее, являлась ответвлением магии, потому что иначе объяснить, как из перечисленных ингредиентов возможно было получить золото, я не могла. Я задумчиво разгладила ладонью сморщенную бумагу страницы. А что, может, попробовать повторить один из рецептов? И узнать на практике, как? Небольшое, но грозное «бух», раздавшееся из реторты на столе рядом, заставило меня вздрогнуть и выбросить подобные мысли из головы. Нет уж, еще взорву что-то ненароком… Вздохнув, я вернулась к чтению.

Следующий рецепт заставил меня захихикать («Киммерийские тени покроют реторту тонким покрывалом»? При чем здесь родина Конана-варвара?) и поинтересоваться у соседа по подоконнику, можно ли, по его мнению, раздобыть где-то пару унций философской ртути (и чем она, интересно, отличалась от нефилософской?).

— Поищи в шкафу с ингредиентами, — рассеянно посоветовал он.

Создалось впечатление, что мой вопрос его совсем не удивил. Заинтересовавшись, я подошла к упомянутому шкафу. Сера, марганец, медный купорос… На первый взгляд всё казалось нормальным, но потом на глаза попались склянки с наклейками вроде «Мертвая вода», «Пыльца пикси» или «Порошок чешуи русалки, открывать в перчатках», а то и вовсе с нарисованным на этикетке черепом. Одна из бутылочек привлекла мое внимание: за мутным стеклом блестело золото. Увы, повернута она была так, что прочитать название не представлялось возможным. Я привстала на цыпочки и потянулась за пузырьком, но пальцы соскользнули с перепачканного горлышка. Пришлось лезть за платком. Только вот… Я остановилась и нахмурилась, посмотрев на свои руки.

Пальцы, выпачканные в блестящей краске. Что мне это напоминало? На ум ничего не приходило. София работала преимущественно в черно-красной цветовой гамме, сама я не рисовала еще со школы… Где я могла их видеть? И почему это смутное воспоминание вызывало у меня такую тревогу? Обернув склянку платком, я достала ее с полки.

«Драконья кровь», — гласила этикетка.

Надо же. Неужели вот это золото, лениво перекатывавшееся в пузырьке, текло по венам Пушка и остальных драконов? Я была не права. Драконы не были совершенно уродливы. Я застыла, наблюдая, как жидкость вспыхивала, когда на нее падало солнце. Картина завораживала, приковывала взгляд; пальцы, с которых так полностью и не оттерлась кровь, покалывало обещанием незнакомой силы…

— Осторожно, — предупредили меня, — она может вызвать аддикцию.

Я обернулась, смаргивая оцепенение.

— Ассистент Байер?

Помощник профессора Нава стоял передо мной, как всегда, грозный и очень хмурый.

— Вы так и не дали мне тему своего проекта.

— Извините… — действительно не дала. — Я все пытаюсь разобраться с азами.

Ассистент устало вздохнул.

— Послушайте, я всё понимаю. Вам не повезло. Алхимия — обычно семейное дело, и у всех ваших однокурсников с детства есть преимущество перед вами. С этим не поспоришь. Как и с методами профессора. Но после предыдущей проверки университета я не вправе поставить вам зачет, как раньше, просто за ваше присутствие. Поэтому давайте вы назовете мне пока хотя бы примерную область исследований, а там мы уже разберемся? Что скажете?

— Хорошо.

Ничего хорошего. До сдачи курсовой оставалось меньше двух недель, а я не представляла, о чем собиралась писать, а уж тем более делать проект. И сейчас мне было нужно придумать что-то за пару секунд.

Пальцы сжались вокруг стеклянного горлышка.

— Вот, — озаренная внезапной идей, я вытянула вперед руку с пузырьком. — Я буду писать о драконьей крови.

В крайнем случае подойду к Свену — он с драконами сутки напролет возится, может, сумеет помочь, рассказать о ней что-то.

— Значит, драконья кровь и…

— И ее использование в магии?

Звучало довольно безумно. Но я смотрела список прошлых тем, там были и не такие. А применение алхимических средств для повышения эффективности заклинаний вообще считалось перспективной областью исследований (господи, если бы кто-то два месяца назад сказал мне, что я буду на полном серьезе об этом рассуждать!).

— В ритуальной магии. Хорошо. Конкретное заклинание скажете потом, ближе к защите. Разрешение на опыты я вам выпишу, — ассистент профессора смерил меня оценивающим взглядом. — Уверены, что не хотите взять что-то другое? Кровь дракона — не самая простая тема.

В алхимии вообще были легкие темы? Видимо, мне они не попадались.

— Да, — твердо ответила я. Несмотря на доводы разума, интуиция впервые за долгое время утверждала, что я на верном пути.

— Как пожелаете. В любом случае, будет интересно, если именно вам, — от меня не укрылась пренебрежительная нотка в его тоне, — удастся открыть в этой области что-то новое.

Это было бы не интересно, а откровенно смешно — особенно если учесть, что до защиты времени осталось всего ничего, а о драконьей крови я узнала только пять минут назад. И теперь, когда я выбрала тему, видимо, неизбежно: сдавать предмет все равно придется, а условие про «уникальное исследование» (а еще про «практическую значимость» и «научную актуальность») никто не отменял.

Чем ближе был конец октября, а с ним — сдача номера и экзамены по половине предметов, тем больше накапливалось дел. Написать, проверить, сдать, выучить… Я даже забыла, что неделю назад, сразу после неудачного (или удачного — это как посмотреть; по крайней мере, все остались живы) ритуала призыва, отправила письмо на архитектурный факультет. И, получив ответ, очень удивилась.

Мисс Рейт, секретарь факультета, согласилась принять меня в обеденный перерыв. Отговорившись рабочими обязанностями и сбежав от Макса — Райли настолько была увлечена переменной Лоуса, что после того, как примчалась тем же вечером в редакцию за забытыми записями, заперлась у себя в комнате и ограничила общение с внешним миром смсками, гласившими, что она на пороге ни много ни мало гениального открытия, — я поспешила в еще незнакомый мне квартал университета. Архитектурный факультет располагался в восточной (во всяком случае, находящейся на карте справа; где сейчас находился ГООУ, я бы в жизни не взялась предполагать, а стороны света здесь не мог разобрать даже компас) части студенческого городка, в здании, построенном на грани авангардного и деконструктивистского стиля: сплошные кривые линии, динамизм, металл и стекло. Пройдя холл с извивающейся лентой лестницы, я поднялась в секретариат.

— Наташа? — пухленькая старушка с цветастой пашминой на плечах и завязанными в простой узел седыми волосами встречала меня в дверях. — Пойдемте в конференц-зал, там нам будет уютнее. Я уже и чай поставила, надеюсь, вы любите зеленый?

На секунду я устыдилась: нельзя таким бабушкам врать, неправильно это. Но менять что-то было поздно.

— Так вы собираетесь писать о факультетах?

Я постаралась вспомнить, какую причину для встречи придумала в письме.

— Да, мы хотели бы сделать серию статей, чтобы студенты смогли познакомиться с жизнью отдельных институтов. В ГООУ столько специальностей, что у многих первокурсников возникают сложности с выбором, можно даже сказать, глаза разбегаются, — женщина успокаивающе улыбнулась, заметив мою нервозность. — Могу сказать по себе: когда я только поступила в ГООУ, я думала, что знаю, чем собираюсь заниматься, а теперь… теперь я не уверена.

Не уверена я была потому, что пока даже не задумывалась о специализации — мне бы первый семестр пережить. Но мисс Рейт об этом знать было необязательно.

— Что ж, возможно, в таком случае мне удастся убедить вас поступить к нам? — в глазах секретарши загорелся лукавый огонек.

— Может быть, — вернула я улыбку.

— Давайте тогда я расскажу сначала про нас, а вы будете задавать по ходу дела вопросы, — предложила она. — Наш факультет образовался сравнительно недавно: в совете долгое время думали, что на архитектуру не будет достаточного спроса, но они ошибались. Если бы вы видели, что было в начале! Пыльный чулан в административном здании и пять сотрудников!.. Это сейчас мы переехали в отдельный корпус — кстати, его построил один из наших выпускников, замечательный мальчик, лауреат Притцкеровской премии…[12]

Я кивала, записывала (а ведь из этого материала действительно могла получиться хорошая статья! Даже жалко, что все было только ради прикрытия) и не забывала отпивать маленькими глоточками чай.

— Ну вот, теперь вроде бы и всё, — мисс Рейт взялась за свою чашку.

Я была вынуждена с ней согласиться. За полчаса я узнала всё, что можно было узнать: историю, преподавателей, предметы, специальности и даже клубы и обычаи, зародившиеся на факультете. И все это рассказывалось так искренне и душевно, что к концу беседы я сама была готова записаться сюда на учебу. А почему бы и нет? Попробую стать второй Захой Хадид. Правда, недавний провал с черчением пентаграммы подсказывал, что больших успехов на этом поприще я не достигну, а с моим принципом «и так сойдет» у зданий появятся жутко кривые пол и потолки — и это будет не художественным решением.

— Мы, — я обнаружила, что любая ложь, произнесенная от имени редакции, а не от меня лично, становилась весомее и, как ни странно, реальнее, — также хотели бы добавить мнения самих студентов, чтобы оживить материал. Как вы на это смотрите?

— Замечательная идея! — обрадовалась женщина. — Если хотите, я дам вам для связи координаты некоторых наших ребят с четвертого курса — уверена, они с удовольствием ответят на ваши вопросы.

— Я была бы вам очень признательна. И, возможно, тех, кто недавно поступил на специальность, тоже? Пока первые впечатления еще яркие.

Я не знала, на каком курсе учился Мор, да и учился ли он вообще здесь, или Свен ошибся, поэтому проверить стоило все варианты.

Получив список лучших студентов, я уточнила:

— Скажите, а все, кого вы назвали, они… из нашего мира?

Я уже привыкла, что, в то время как у обычных студентов были имя и фамилия, демоны обходились лишь одним именем. Здесь же у всех ФИО были указаны полностью.

— О, милая, да разве же демоны к нам заходят? Они больше идут на юриспруденцию и политологию… Впрочем, несколько и у нас учится. Вы уверены, что хотите с ними поговорить?

— Было бы здорово. Господин ректор не устает повторять нам о важности diversity,[13] — вспомнила я умное и модное слово из гендерных исследований, — в ГООУПиОАатСДиРН, поэтому было бы хорошо опросить для нашей серии как можно больше студентов с разным культурным бэкграундом.

Видимо, мое объяснение показалось мисс Рейт правдоподобным, потому что вскоре она принесла мне второй список — всего из трех имен.

— Только не забывайте с ними об осторожности, милая моя, — посоветовала мне старушка. — Кстати, одного из них я как раз видела у двести шестнадцатой аудитории, вы могли бы подойти к нему прямо сейчас.

Палец с покрытым нежно-розовым лаком ногтем указал на вторую строчку с именем. Мор! Я почувствовала, как кровь отлила от лица.

Хотела ли я его наконец увидеть? Да!

Было ли это разумным решением? Скорее всего, нет. Но ведь я — та самая кошка, которую сгубило любопытство, я всегда об этом говорила.

Внимательно изучив план эвакуации, я повернула к двести шестнадцатой аудитории, но не дошла. Знакомый тембр заставил остановиться на полпути и спрятаться за поворотом.

— Может, раз уж меня вызвал, заодно скажешь, чего ради готов нарушить все договоренности с Охотниками?

— Договоренности? — лениво переспросил его кто-то, растягивая гласные. — Не смеши. Договоренности достигаются двумя сторонами, мы же позорно приняли все условия и пресмыкаемся перед ними. Они всего лишь люди!

У собеседника Диза был бархатный, немного протяжный голос. Никаких угрожающих интонаций, но все же отчего-то мне стало не по себе. Интересно, это и есть Мор? Хотелось бы посмотреть, но выглянуть я не решилась. Не сейчас, не когда Диз здесь.

— Научившиеся нас убивать. Напомнить тебе, что было до недавнего времени?

— То, что сейчас, тебе нравится больше? Постыдные квоты и нормы, правила и проверки, регистрация и учет…

— Это лучше, чем средневековье. И потом, если ты не заметил, не мы одни в таком положении. Даже гени боятся Охотников.

Гени? Про кого это он?

— Пусть, — пренебрежительно бросили ему в ответ. — Большего они и не заслуживают. Свободен.

Судя по звукам удалявшихся шагов, второй демон решил вернуться в аудиторию.

— Подожди! — окликнул его Диз. — Что, если я сообщу южному королю о твоих планах?

Шаги замерли. Потом Мор — похоже, это был все-таки он — подошел ближе и скорее выдохнул, чем спросил:

— С чего ты взял, что отец не в курсе?

Диз промолчал. Их разговор подходил к концу, а значит, мне надо было уходить, если я не хотела, чтобы айтишник меня заметил. Только я отступила назад, стараясь не выдать своего присутствия, как тишину разбил вой противопожарной сирены.

Как же не вовремя! Об осторожности пришлось забыть — сейчас на выход повалят все находящиеся в здании студенты, и, если я не потороплюсь, Диз (и хорошо, если не Мор) в два счета меня обнаружит. Теперь главным было успеть выйти на улицу и затеряться там, пока никто не увидел.

Добежав до лестницы, я влилась в толпу спешивших на выход студиозусов. Но когда я преодолела первый пролет, что-то заставило меня обернуться. В галерее второго этажа, наблюдая за происходившим с высоты, стояли трое… нет, людьми они точно не были. У мускулистого брюнета для человека был слишком хищный взгляд, напомнивший мне о Дизе в тот день, когда я пришла к Каталине в IT. А второй, снова беседовавший о чем-то с айтишником… Должно быть, это и был Мор. На первый взгляд он походил на человека. Невысокого роста, стройный, с романтичными белыми локонами, связанными на затылке в хвост, он был одет в однотонный трикотажный жилет и клубный пиджак с вышитой монограммой на груди — и в целом своим обликом мог скорее напоминать сына богатого политика, чем демона, — но отчего-то создавалось впечатление, что за его безобидным видом пряталась сталь. Словно почувствовав мое внимание, беловолосый обернулся и медленно снял солнечные очки, которые зачем-то надел в помещении. Я вздрогнула. Не было никакого зрачка, никакой радужки — только бескрайняя тьма ночного небосвода. И откуда-то я знала, что, стой я ближе, увидела бы незнакомые созвездия, испещрявшие эту черноту словно карту.

«Посмотри мне в глаза».

Я никогда не слышала этой фразы, произнесенной его мягким, обволакивающим голосом.

И я точно где-то ее слышала.

Дыхание перехватило, словно кто-то ударил в живот — резко, без предупреждения. Я вцепилась в перила, почти повисая на них, но все равно не могла отвести взгляд. Даже зная, что, оставаясь на месте, возможно, подписываю себе приговор. Я была слишком близко, чтобы Мор не узнал меня. И теперь он понимал, что Диз сказал ему не всю правду. Пусть я ничего не помнила, я все равно зачем-то вляпалась в это дело.

Мне не стоило лезть на рожон. Какая же я была дура.

Заметив неладное, Диз тоже посмотрел вниз. Я увидела боковым зрением, как он сказал что-то Мору — отрывисто и недовольно, — и тот повернулся, отвечая. Стоило зрительному контакту прерваться, как дышать стало легче. Медленно, не веря, что смогу, я буквально оторвала вспотевшие пальцы от холодного металла и метнулась вниз.

В себя я пришла только на улице. И то сердце все еще колотилось, как после марафона, а пальцы тряслись, словно у запойного пьяницы. Я сцепила руки в замок, пытаясь успокоиться. Оказывается, это страшно — бояться неизвестно чего. Страшно вдвойне. Я услышала телефонный звонок и, спрятавшись под одной из арок амфитеатра, достала из сумки смартфон.

«Смерть», — оптимистично высветилось на экране имя абонента.

Этого следовало ожидать. Как и Мор, Диз сумел меня разглядеть и едва ли оставит в покое. Я нажала на отбой, но тут же раздался сигнал о получении сообщения.

Ни за что. Я не знала, чего сейчас хотел от меня Диз (он сам виноват: нечего было запугивать меня заявлениями, что Мор может приказать меня убить; возможно, тогда я бы не затеяла эту глупость с псевдорасследованием), но ничего хорошего точно не ждала.

Со вторым звонком я поступила так же. Как и со следующими тремя.

Уяснив, что брать трубку я не собираюсь, Диз перешел на смски. К тому моменту, как я вернулась в общежитие, я получила семь новых сообщений — похвальная настойчивость, но совершенно мною не оцененная. Поднявшись на шестой этаж и сбросив очередной звонок, я затормозила. Что он там говорил после призыва про перманентную привязку портала? Да даже если и не перманентную. Я была уверена, что, проникнув однажды ко мне в комнату, Диз с легкостью повторит этот трюк.

Что ж, пусть. Если что, сам будет с Софией объясняться. Отключив телефон, я спустилась на два этажа вниз и постучалась в ближайшую от лифта дверь.

Открыла мне Райли.

— Ты как раз вовремя! — обрадовалась она. — А что, я тебя все-таки пригласила? Не помню. Ну да неважно. Мне почти удалось рассчитать коэффициент массы в промежуточных точках пути, сейчас посмотрим, будет ли работать на практике…

— Спасайся кто может, — прокомментировала из глубины комнаты Люси.

— Если получится, можно уже будет проверять на живых существах… Ты что-то хотела сказать?

— Можно мне сегодня у вас переночевать? — жалобно попросила я.

Если в чем-то в ГООУ можно было быть уверенным, так это в том, что в выходные погода будет гораздо поганее, чем была в будни. Я лично подозревала, что таким образом нас пытались замотивировать на учебу, но руководство университета недооценивало студентов. Мотивироваться они не желали, равно как и корпеть в своей комнате над домашкой.

— Ладно, и что будем делать?

— А какие есть варианты?

Из-за дождя выходить даже в столовую никому не хотелось (Макс, преодолевший путь из своего общежития к нам, вовсе отказывался, отряхиваясь как собака после прогулки), и времяпровождение ограничивалось неизвестно кем забытой на кухне древней «Монополией», домашним заданием по макроэкономике и запасом любимых фильмов, который каждый из нас привез из дома на компьютере. Понятное дело, что последнее было предпочтительнее, а в разговоре еще выяснилось, что Райли не смотрела британские сериалы. Никогда. Вообще. Не поймите меня неправильно, но каковы шансы вырасти и не посмотреть ни серии? Причем вырасти не где-нибудь в Сибири, а в Америке. Тут не надо ни надеяться, что у телезрителей внезапно проснется хороший вкус и канал купит что-то приличное, ни английский язык учить — он и так родной.

После этого откровения планы на выходные можно было не обсуждать: занять угловой диван в общей комнате, набрать попкорна на кухне и устроить марафон британского кинематографа, дабы ввести заблудшую душу в нашу с Максом тайную ложу любителей ВВС. Спорить, что будем смотреть, тоже не пришлось: Райли к выбору не была допущена по причине некомпетентности, а Макс, хоть и был валлийцем, показал себя настоящим английским джентльменом и уступил право выбора мне. Даже приятно. Хотя это он и зря… Я сразу знала, что включу. Первые два сезона «Быть человеком» не просто так дожидались возвращения своего звездного часа на жестком диске. У этого выбора было несколько причин. Райли упомянула, что смотрела американскую версию — надо же было доказать ей превосходство оригинала над копией. А Максу я так до конца не простила то высказывание про людей. Вернее, простила, но всё еще помнила. Так что пусть посмотрит, может, поймет чего… про людей и нелюдей. Что же до меня, то сами посудите: вампир с оборотнем снимают дом и внезапно обнаруживают, что он уже занят призраком, с которым им теперь придется уживаться под одной крышей. Как человек, который так же внезапно обнаружил у себя в комнате соседа-вампира, я могла оценить иронию.

Да и скрытые мотивы у меня тоже были. Пока сокурсники смеялись над представлением «обычных» о них самих, я тихо запоминала информацию — и мне не надо было задавать странных с их точки зрения вопросов и чувствовать себя дурой.

Первая серия уже подходила к концу, когда в общей комнате появился Диз. На экране как раз был мой любимый момент, когда главные герои, пытаясь узнать друг друга получше, выясняли, на каком факультете в Хогвартсе оказались бы.

«Неужели кто-то выбирает Слизерин?»

«Нет, это все равно что признать себя социопатом».

— А действительно, неужели кто-то хотел бы оказаться на Слизерине? — задумчиво протянул Макс и повернулся ко мне. — Ты бы какой факультет выбрала?

Это был простой вопрос. Я зачерпнула еще попкорна и сползла ниже, пытаясь стать как можно незаметнее. В голове промелькнула мысль, что, возможно, Диз ищет не меня, но после вчерашнего даже мне она показалась наивной.

— Пуффендуй, без вариантов.

— Пуффендуй? — удивился блондин. — Честное слово, уж лучше Слизерин… Кто хочет попасть в Пуффендуй?

Обидно.

— Зато они верные и справедливые, — отрезала я. — Сам-то ты кем бы в Хогвартсе был?

Макс фыркнул.

— Гриффиндорцем, конечно же! Лучший факультет там.

— Ах, гриффиндорцем…

Все так считают. Особенно те все, которые с непомерно раздутым эго.

— А я — той, кто додумался поставить видео на паузу, если кому-то интересно, — заметила Райли.

Да плевать сейчас на это. Тут была проблема посерьезней.

— Вот ты скажи, — обратилась я к ней, — кто круче: честный, не предающий, сильный и самоотверженный Пуффендуй или Гриффиндор, полный тупоголовых храбрецов, так и норовящих покончить с собой замысловатым способом?

— Когтевран.

— Серьезно?

Райли пожала плечами.

— Они умные.

Зато либо полубезумные, либо холодные, со своей логикой, главенствующей над чувствами, как слизериновский змей. С другой стороны… Я хихикнула.

— Теперь понятно, почему вы вечно как кошка с собакой, — пояснила я недоумевающим одногруппникам. — Гриффиндор и Когтевран, вечные соперники.

Недоумение только возросло.

— Может, в России был другой перевод «Гарри Поттера»? — спросила рыжая у Макса. — Разве Гриффиндор не со Слизерином соперничал? Почему Когтевран?..

— Потому что у них никогда не было совместных пар в расписании, — раздался с почти двухметровой высоты голос. — Во всяком случае, это одна из версий.

Диз наконец нашел, что (точнее, кого) искал. А все мои надежды, что он не меня высматривал, пошли прахом.

— Надо поговорить, Нат.

Надо? Кому надо? Мне не надо. Совсем. Что мне сейчас было нужно, так это глупые споры о «Гарри Поттере», сентиментальные сериалы и иллюзия нормальности.

— Садись, — быстро взглянув на меня, Райли похлопала по свободному месту на диване. — И что с того, что у них не было занятий вместе?

Демон воспользовался ее приглашением и уселся рядом со мной. Я незаметно отодвинулась поближе к попкорну, словно надеясь, что в случае чего стеклянная миска меня защитит.

— Как и все противоположности, они на дух не переносят друг друга, вот их и старались не ставить в расписание вместе. Точно так же, как Слизерин с Пуффендуем. Слизерин и Гриффиндор слишком похожи друг на друга, чтобы по-настоящему быть соперниками. И те, и другие амбициозны и эгоцентричны, поэтому настоящей противоположностью Слизерина является Пуффендуй. Это как индивидуалистские и коллективистские культуры: первые стремятся к личному успеху, вторые — к миру во всем мире.

— А Когтевран и Гриффиндор?

— Мозги и мускулы. Логика и эмоции. Конфликт, древний как мир.

— Ты это имела в виду? — спросила у меня ведьма.

Я кивнула. Удивленно, потому что не ожидала, что кто-то снимет слова прямо у меня с языка. И недовольно, потому что гостеприимство, которое Райли оказывала демону, меня совершенно не устраивало. Радовало только, что не меня одну: судя по виду, Максу прибавление в нашей компании тоже было не по душе.

— Любопытно… А ты бы на каком факультете в Хогвартсе учился? — спросила рыжая.

— Почему-то у меня ощущение, что вместо сортировки меня бы сразу отправили к директору на ковер, — Диз машинально поскреб ногтями кожу под одним из браслетов.

Судя по ответу, еще один потенциальный гриффиндорец. Не зря он мне с самого начала не понравился.

— Так это правда, что про тебя говорят? Что в первый же день ты попал к ректору и выжил? — заинтересовалась его словами Райли.

Она говорила так, будто в этом было что-то выдающееся. Даже я в первый день попала (вообще-то ворвалась по своей воле) к ректору — и тоже пережила встречу без особых последствий.

— О да. И знакомства с ним оказалось достаточно, чтобы я понял все свои ошибки, даже еще не совершенные. Поэтому скажу сразу: все остальное, что обо мне говорят, — чистая неправда, — подмигнул он ей. — Что смотрите?

— «Быть человеком».

— Тебе не понравится, — поспешно вставила я.

— Почему же, звучит неплохо. Про что это?

Из названия непонятно?

— Значит, слушай, — Райли вновь включила видео, — тот парень, что похож на тебя, он вампир…

А она была права, Диз действительно походил на одного из главных героев. Растрепанные волосы, кожаные браслеты на тонких запястьях, серебряные кольца и связка кулонов на шее (интересно, они амулеты или простая бижутерия? Я скосила глаза на демона и нахмурилась: то ли мне показалось, то ли часть подвесок едва заметно светилась). Темная футболка, которая шилась явно не на такую худую фигуру. Вкрадчивый голос, тяжелый взгляд. Имидж эдакого непонятого плохиша, байронического героя современности.

— Он только сейчас так выглядит. В следующей серии продюсеры поменяют актера, — предупредила я.

— Почему? — расстроилась Райли. — Чем этот плох?

— Не знаю. Может, решили, что недостаточно привлекателен для целевой аудитории? — предположила я.

Диз, понявший, в чей огород предназначался этот камушек, одарил меня широкой улыбкой — только в этот раз глаза его оставались холодными. Его присутствие продолжало нервировать. Когда первая серия закончилась, я, совершенно изведясь за эти пять минут (всего лишь пять? По ощущениям, прошло не меньше часа), не выдержала и поинтересовалась:

— Ты, что, собираешься дальше смотреть?

Демон в это время утрамбовывал подушки себе за спину, устраиваясь удобнее.

— Ну да.

— Разве у тебя нет никаких дел?

— Есть одно. Я же сказал, мне нужно с тобой поговорить.

И ведь не отстанет. Пока я раздумывала, хватит ли шестичасового телемарафона, чтобы он понял намек и отвалил, за меня решил вступиться Макс.

— А вот ей, кажется, это не нужно.

Диз с любопытством на него посмотрел.

— Интересно, а она говорила тебе, что ищет Мора?

Сволочь! Заложил меня, и глазом не моргнув.

Райли тяжело вздохнула и снова нажала на паузу. Под тремя обвиняющими взглядами я съежилась и была вынуждена согласиться: нам определенно надо было поговорить. Я набрала побольше воздуха и приготовилась каяться во всех грехах.

— Молчи, — внезапно предупредил Диз.

— Ты же сам сказал, нужно поговорить! — возмутилась я.

— Сначала назови мне хоть одну относительно правдоподобную причину твоего присутствия у архитекторов.

— У кого? — удивилась Райли. Макс еще больше помрачнел. Неужели знает, где учится Мор?

— Мы собираемся писать для газеты статьи о факультетах… — повторила я свою отмазку.

Внимательно выслушав мои объяснения, демон кивнул.

— Сойдет. А теперь…

— Опять будешь запугивать?

Диз смерил меня оценивающим взглядом.

— Да нет, по-моему, ты с этим прекрасно справляешься и без меня, — сообщил он. — Ну вот почему вместо того, чтобы сделать глупость и страдать после нее совестью, ты не можешь пропустить оба этих шага? Сэкономила бы и мне, и себе кучу нервов и времени.

Потому что… Потому что. Логичной причины у меня не было. А эмоции на объяснение мало годились. Не выдержав серьезного взгляда зеленых глаз, я потупилась и машинально обратила внимание на белый принт, бросавшийся в глаза на темном фоне футболки. Сегодня это был не Шекспир, а Эйнштейн: «Интеллектуалы решают проблемы, гении предотвращают их». Похоже, гением кто-то не был.

А вообще, почему я должна чувствовать себя виноватой? Я здесь жертва. Если кто-то и должен испытывать чувство вины, так это Мор! Я, правда, сомневалась, что он был на это способен.

— Зачем ты вообще пошла туда?

— Хотела его увидеть. Мне было любопытно.

Судя по общей реакции, это было не лучшим поводом. Даже Райли закатила глаза.

— Ты когда-нибудь слышала про любопытство и кошку? — устало спросил Макс.

Слышала, конечно… и думала как раз о том же, когда подслушивала разговор. Кстати, о разговоре…

Диз был склонен с ним согласиться:

— Не могу не оценить смелость, но глупость…

— Бесконечна, — поддакнула я. — Еще Эйнштейн это говорил. Между прочим, а что ты там делал? О чем вы говорили с Мором?

— О делах, — уклончиво ответил Диз. — И о том, что ты даже не подозреваешь о его существовании. К сожалению, твое появление не слишком помогло моей аргументации.

Что же это были за дела, интересно?

— Допустим, ты его увидела, — продолжил демон. — Что дальше? Может, наконец остановишься и перестанешь совать нос туда, где его могут откусить?

Я задумалась. С одной стороны, один взгляд на Мора довел меня до паники. С другой… Даже сейчас только от мысли о нем становилось трудно дышать.

— Нет? — несколько неуверенно произнесла я, отчего вопросительная интонация так и повисла в воздухе.

Страх — это проблема. А проблемы нужно решать.

— Нет, — твердо повторила я. — Не остановлюсь. Я уже сказала, я узнаю, что случилось в ту ночь. Чего бы это ни стоило.

Справа от меня Макс тяжело вздохнул.

— С такими планами трудно будет тебя защитить, — заметил Диз.

— А я не просила. Мне не нужна защита. Ни твоя, ни чья-то еще. Вот помощь мне бы могла пригодиться, но ты ведь не собираешься мне помогать?

Судя по выражению лица, он не собирался. Скорее, думал о том, как бы незаметно самому меня прикопать, чтобы не мешалась.

— Кровавый ад! — неожиданно очень по-британски выругался Макс и поднялся со своего места.

Мы все в удивлении проследили, как Охотник, чуть не сшибив кого-то по пути, выскочил из комнаты.

— Что это с ним? — поинтересовался Диз.

Я не знала. Неужели мое упрямство и нежелание слушать разумные доводы наконец переполнили чашу его терпения? А я еще думала, что в силу его профессии это невозможно…

Я попробовала набрать номер Макса, но тот не отвечал.

— Надеюсь, ты доволен? — процедила я, обращаясь к компьютерщику.

Демон недоуменно пожал плечами, словно спрашивая, при чем здесь он. А при том, что, если бы не он, этого разговора не случилось бы.

Макс объявился только на следующий вечер. Я возвращалась из редакции, когда увидела его возле нашей с Софией двери; рядом с ним стояла сильно раздраженная девушка с явной примесью индийской крови.

— Я думала, я тебя окончательно достала, и ты решил меня послать, — с облегчением призналась я. — Я тебе звонила…

— Потом, — перебил меня блондин и указал на девушку. — Это Сага. Она мара.

Сага… Мара… Я запуталась.

— Извини, но, кажется, я не совсем поняла, как тебя зовут, — сообщила я ей. — Так как к тебе лучше обращаться, Сага или Мара?

Знакомая Макса скривилась.

— Vad i helvete…[14] К кому ты меня привел? — возмущенно поинтересовалась она у Макса.

Тот успокаивающе положил ей руку на плечо.

— Мара — это не имя, а видовая принадлежность, — объяснил он мне.

Ладно. Мне это, правда, ни о чем не говорило. Я заметила, что Макс как-то странно рассматривал меня, не решаясь продолжить.

— Ты сказала, что тебе не нужна защита, а нужна помощь, так? — наконец произнес он.

Я кивнула.

— На что ты готова, чтобы вернуть воспоминания? Наши взгляды встретились.

Зачем он спрашивал, если ответ ему был известен?

На всё.