Завистливое смирение

Глава 10

Сказать, что Бенджоу Магамами был озадачен — это было не сказать ничего. Зашитый с местными бордельеро, выдающими себя за местечковые власти, с сонмами орущих пропоиц, выдающих себя за певцов, урвавший лишь немного времени на кружку кофе и беседу со мной, архимаг просто сидел, глядя на нас с Мимикой, даже забыв закрыть рот, в который хотел налить кофе.

— То есть…? — наконец, он воспользовался ртом в той степени, которую позволяли сведенные судорогой неполного осознания мышцы головы.

— То есть, нас не боятся. Ни вас, ни меня, — охотно, хоть и с досадой пояснил я ему, — Против нас играют куакарабилли, внаглую. Коллективная ответственность. Не знаю, решили ли они воспользоваться подвернувшимся случаем, сами как-то организовали кражу Приза, либо это сговор другого порядка, но вот как раз им на вас и на меня — чхать с большой горы. Все основания чихать у них есть, вот смотрите: живут у черта на куличиках, активные умения и магия здесь не действуют, их много, они сильные и у них большие хоботы.

— Но… почему? — наконец, выдал белокурый эльф, рассматривая кружку кофе, зажатую в ладонях, как горло любимого врага.

— А дело не в вас, ректор Магамами, — вздохнул я, тоже желая кружку кофе, — Дело в музыкантах. От них хотят избавиться. Вы лишь попали в неудачное время и место.

— То есть, хочешь сказать, что я жертва?! — черты лица архимага заострились, а глаза блеснули яростью.

— Обстоятельств, — тут же уточнил я, слегка ёжась ниже пояса.

Архимаг скрежетнул зубами, сверля взглядом Мимику. Та, сидя сусликом на стуле, исправно тряслась, что, наверное, слегка снижало эльфу уровень стресса. Я не возражал. Хотелось кофе. Мысль о том, что власть блокирует расследование преступления, сильно била по моему чувству гражданской ответственности, которое, оказывается, у меня было в наличии. Нет, ну как так-то?! И ведь что хуже всего, эти фиолетовые хоботастые минотавры буквально из ничего сделали проблему! Не то чтобы я рассчитывал найти что-нибудь полезное на месте преступления, чай детектив, как из говна лопата, но сама позиция местных — обескураживает!

— Так, — наконец, пришёл в себя архимаг, выудив откуда-то здоровенный серебряный колокольчик. Поболтав им в воздухе, он поставил его на стол, переключая своё внимание с Мимики на дверь.

Вскоре та распахнулась, являя нам запыхавшегося, слегка сонного и немного нервного Мальчика-которого-позвали.

— Йорик, ты уволен, — рубанул Магамами, вводя молодого человека в прострацию, а затем потыкал пальцем в меня, — Вот он — новый заместитель Организатора. Поступаешь к Мачу Крайму в подчинение до конца Турнира! Понял?!

— Даааа?! — протянул дрожащим голосом слегка паникующий студент.

— Хорошо! — отрубил Бенджоу, вскакивая с места и начиная ходить туда-сюда, бормоча себе под нос, — Они думают, что им всё обойдется?! Нет уж! Это не меня заперли на Агабахабаре с голым задом к публике… это их всех заперли со мной! Я им устрою второе пришествие Датарис! Я им покажу, где зимуют раколюды!

— У вас есть идея? — осторожно осведомился я. Увы, но выжрав зелье характеристик, я теперь мог смыться с острова только после отмашки архимага. Договор есть договор.

— У меня есть кое-что получше! — в совсем уж кровожадной усмешке вызверился на меня Магамами, — Самое ужасное, деструктивное, жуткое и отвратительное чудовище этого мира, способное обосрать и извратить даже бога! Даже верховного бога! Нескольких! Ты, Мач Крайм!

Я икнул, пытаясь устаканить собственное мироощущение с новыми поступившими данными.

— Куакарабилли любят порядок? Что же, мы их его лишим! Вместе, раз они нас не боятся! — продолжал грохотать разошедшийся ректор. Резко остановившись, он ткнул пальцем в Мимику, тут же прижавшую уши, — Она? Она же участвует в конкурсе?! Из элитных?! Отлично, я её забираю! Пригодится! Тебе Йорик, мне кошка! Верну в целости и сохранности!

— Так что вы от меня-то хотите?! — взвыл ограбляемый на кошкодевочку я.

— Ищи Приз, — сменив тон на мертвенно-холодный прошипел архимаг, — Ищи изо всех сил. Ищи, даже если тебе его принесут, ползая на коленях и умоляя забрать! Хотя нет, если принесут — Приз мне, а сам ищи виновников! Найдешь — ищи новых! Твори свою херню, Мач Крайм! Разрушай! Извращай! Сделай с ними всё то, что сделал с моей богиней! Йорик всё расскажет, всё покажет, всех заложит! А мне… а мне срочно нужно увидеться сейчас с Гримбльдуком Тендертэтчем! Есть идея! Отличная идея!

Уходили мы из кабинета Организатора быстро перебирая ногами под разносящийся по всему особняку далеко не эльфячий хохот. Хотя… что-то внутри меня вполне солидарно икало в тон зловещим звукам. Перед глазами были две наглые толстые и бородатые физиономии братьев-гномов, уверенных, что они в безопасности. Никто не в безопасности!

…и первый ход я сделаю с козырей.

— Саяка, ком цу мир, лепешка бара, — поманил я пальцем отоспавшуюся бывшую ведьму, что со скучающим выражением лица сидела у окна, тыча пальцем в пузо развалившегося на подоконнике Виталика.

— Я ничего не делала, оно само! — по привычке отбоярилась Такамацури, нервно теребя гайку на шее, но потом всё-таки подошла, уставившись на меня слишком честными, но очень подозрительными подлючими глазками.

Вникать, что она сотворила на этот раз желания не было. Вместо этого я начал выкладывать перед своим верным и давним товарищем пачки денег. Одну, другую, третью… На запах денег с дробным стуком пяток о паркет появилась Тами, начав жадными и раскосыми по причине заспанности очами пожирать пачки наличности, что я выкладывал и выкладывал.

— Вот, Саяка Батьковна, — подвинул я кучу денег к великой мудрице, — Ты мечтала погулять? Вот тебе двести миллионов канис. На пропой! Тебе одной. Гуляй на всю катушку, веселись, обжирайся, делай что хочешь! Только два условия — законов самой не нарушать и… пропить все деньги!

В глухой тишине громко и отчаянно квакнула чья-то жаба. Почему-то я сразу понял чья, быстро хватая надувающуюся гномку за всякое и сажая себе на колени. Держать Тами пришлось крепко, потому как диспозиция была неудачной — у копейщицы оказался прекрасный вид на то, как урчащая от удовольствия бывшая ведьма гребет бабло к себе в инвентарь, масляно улыбаясь в предвкушении. Гномка тряслась, рычала и пыталась укусить мою ладонь. Ну да, ну да, я реквизировал у всей команды, кроме самой Тами, наличность, чтобы народ не насовершал дурных поступков, а тут буквально финансирую дурные наклонности наиболее одиозного члена нашей гоп-команды. Рыжая тоже хотела финансирования!

— Зачем?! — трагичным шепотом прокряхтела девушка, довольно быстро сдавшаяся после того, как весело напевающая что-то неприличное мудрица выскочила из дома, — Зачеееееем??!

— За надом, — веско ответил я, а потом и рассказал начавшей всерьез расстраиваться девушке о том, что тут происходит, не забыв под конец задать вопрос авторитетным голосом уверенного в себе человека, — Вот ты можешь устроить бардак и беспредел на ровном месте, а потом выкрутиться? Нет. А Саяка может.

— Но деньги! Деньги! — плакалась гнома, — Какие деньги на ветер!

— Деньги — ничто, — пафосно провозглашал я, тихо добавляя, — по сравнению с тем, чем мы рискуем. Представь себе, если обозленные менестрели, обломанные с Турниром, выставят нас как неудачников перед всем миром?

Было слегка жаль, что нельзя спустить с цепей второго демона нашего отряда, Матильду. Та бы совершенно бесплатно и эффективно внесла бы на Поллюзу свой эротический раздрай, но увы, лишенная возможности использовать своё активное умение, случайную телепортацию, девушка могла подвергнуть себя излишнему риску. Не годится. Но я буду работать над этой идеей!

Отрядив мучающуюся от собственной бесполезности Самару найти Кинтаро, чтобы проследить за Саякой, я устроил себе небольшую сиесту, размышляя над тем, как быть дальше. Пока думал, пригревшуюся и отмякшую гномку потянуло на разврат, во время которого на кухню зашла сонная Матильда в ночнушке, которая тут же присоединилась. Веселье набрало обороты, загремели кастрюли, посыпалась мука и приправы… в общем, потом пришлось всё это убирать вместо приготовления обеда. Девушки голодать в ожидании Йорика отказались, малодушно бросив меня ради горячего в харчевне, от чего я и дождался Мальчика-который-опоздун в гордой компании филийского вжуха и бокала вина.

Оказалось, что Йорик не просто опаздывал, а переезжал. Сюда, ко мне, в большой трехэтажный дом, что был выделен нам Магамами. Он, этот дом, изначально предназначался для всей свиты Организатора, которая должна была помогать приглашенному специалисту утрясать проблемочки, но у Бенджоу была только эльфийка и Йорик, от чего дом стоял пустой. На фоне лютейшего дефицита места в Поллюзе это выглядело издевательством над сидящими в полях и пампасах бардами. Мне нравится.

Затащив немногочисленные пожитки студента, в основном представленные книгами, документами, докладами и бутылками, мы приступили к вдумчивому собеседованию.

Начали с обстоятельного знакомства. Первым делом выяснилось, почему дом пустой — архимагу с его эльфийкой более чем хватало палат рядом с рабочим кабинетом, а нанимать прислугу Магамами не хотел. Сам же Йорик поступил еще хитрее — пользуясь своим (совершенно незаслуженным, а просто данным «шоб було» статусом заместителя Организатора, хитрый студент взял и поселился в номере одной из лучших харчевен Поллюзы. Сказать, что у него началась не жизнь, а малина — не сказать вообще ничего и никак! Заместителя Организатора задабривали, закармливали, запаивали, затрахивали лучшие из лучших певиц, что смогли выскрести себе дорогу к его телу! Йорик катался как сыр в масле, исполняя все свои немногочисленные мужские фантазии и познавая глубины глубин, которыми хотели произвести на него впечатление прелестницы, имен которых он и не запоминал, отделываясь общими обещаниями. Конкурс на его пинус стоял бешеный, жизнь была просто сказкой, пока ректор его не уволил. Теперь Йорик, понимающий, что за вложенные в него (и выдоенные из него?) дивиденды бедные артистки захотят спросить — нырнул ко мне под бочок, всячески обещая кооперацию, труд на благо общества и полное сотрудничество. Лишь бы я его не гонял по городу в одиночку. А то поймают и…

В общем — наш человек! Правда, по городу и я с ним гулять не буду. Впрочем, Йорик и сам не рвался куда-либо выходить, утверждая, что наелся Турниром по самое не балуйся, хотя тот еще толком и не начался.

Он-то мне и подсказал, к кому нужно идти.

Если бы меня кто-нибудь спросил, на чем базируется три кита хорошего туризма, я бы ответил, что на алкоголе, пище и похоти. Ну, почти что хлеб и зрелища получаются, но мы же не в Древнем Риме, мир развивается, усложняется, потребности растут и множатся!

Правда, с продажной любовью в Поллюзе был полный швах. Здесь поутру можно было легко найти того, кто отдастся за стакан компота или рассола. Про остальное и говорить не приходилось. Мы, еще стоя лагерем за городом, всякого повидали за эти пару деньков на природе. А Тами даже поучаствовала с человеком-осьминогом, которого угостила золотым дождем. Правда, гномка до сих пор не сознавалась, насколько далеко у них там в кустах всё зашло, лишь бурела ушами и начинала нецензурно ругаться страшным матом. Зато Йорик устроил мне сюрприз, указав, что кое-что другое здесь цветет и пахнет. Кое-что нехорошее.

Аукцион рабов.

У менестрелей, певцов и прочего творческого люда нельзя не заметить несколько достоинств. Любой бродячий музыкант (а они редко попадают в отряды Авантюристов) обязан хорошо выглядеть и приемлемо петь. А еще, что куда важнее, каждый такой пройдоха является специалистом по психологии, так как без хорошего знания душ разумных ты и песню нормальную не сочинишь, да и когда надо удирать не поймешь. К этому почти всегда прилагается искусство обольщения, способное даже бедному поэту обеспечить пожрать и потрахаться, длинный язык, который на Фиоле до Киева не доведет, а вот из беды выручит, и… разумеется, беспринципность.

Как итог, многие менестрели, особенно мужского пола, прибыли на Поллюзу в паре с какой-нибудь романтичной и неосторожной красавицей, которая, по словам Йорика, часто и оплачивала этот самый проезд. Далее пройдоха опаивал/заковывал свою спутницу, визировал её в порту как движимое имущество у невозмутимых куакарабилли, и… здрасте пожалуйста. Денежная «консерва» готова, передана в заботливые руки профессионалов, а по окончанию отборочных туров, когда в Поллюзу приплывут местные криминальные шишки, будет открыт аукцион рабынь. Именно поэтому, многие из этого музыкального жулья спокойно просаживают свои последние деньги, кутят и страдают фигней — знают, что их основной вклад будет скоро обналичен.

— А я еще нашу эстраду считал говном…, - ошарашенно заявил я, слушая откровения Мальчика.

— Флойд Лучистый приплыл сюда на корабле с целым трюмом, полным юных кошкодевочек, — хмуро поведал мне Йорик, залпом допивая пиво в кружке, — Сидит, сукин кот, в гостях у мэра. Зандракорды с него пылинки сдувают. За пять процентов от продаж.

— Сукин кот? — процедил я, получая такой нехилый заряд бешенства.

— Ага, — кивнул Йорик, — Он тоже… из кошколюдов. Я слышал, как он пытался примазаться к ректору, расхваливал «товар». Еле сдержался. Ректор тоже.

Бенджоу Магамами властный, авторитарный, жадный, скрупулезный, мерзкий характером и крайне могущественный маг. Тот еще презервуар, если подумать. Но еще можно вспомнить, что этот белобрысый эльф мэр-ректор города-академии Корац, а значит существо социально ответственное и не такое уж паршивое, если не считать его тирании всяких там Героев. В данный момент я ощущал полную солидарность с Йориком и Магамами, давая себе зарок, что буду искать любой удобный случай добиться того, чтобы Флойд Лучистый прекратил срать. Навечно.

На следующее утро я в сопровождении Матильды и Тами отправился к местному повелителю жратвы. Точнее, повелительнице. Ни Саяки, ни Самары на горизонте видно не было, но раз город не горел, то я решил, что девочки пока работают/отдыхают по мере сил. Идти нам предстояло долго и по жаре, в другую часть острова. Почти треть Поллюзы, выступающая в океан наподобие чрезвычайно разожравшегося мыса, была огорожена под фермерские владения, поставлявшие острову основные продукты питания. Нам нужно было чуть ли не в самый конец острова.

— Не знала, что здесь живут куакарабилли, — подметила Тами, глядя на фиолетовокожих минотавров, работающих на полях и совершенно не обращающих внимание на испепеляющую жару.

— А мне рассказывали…, - простонала изнывающая от солнца Матильда, мудро идущая под зонтиком, который держала и над гномкой, — Пока ты торговалась в таверне, дед того милого мальчика, который подошел ко мне поздороваться, говорил, чтобы мы с этим мальчиком сюда не ходили. Потому что куакарабилли ловят тех, кто пытается украсть у них с полей, а потом не бьют, а заставляют работать неделю. Зачем только мне куда-то ходить с ним нужно было бы…?

Ну да, жрица в своем репертуаре. Не может выйти из роли невинной доброй блондинистой девочки, буквально созданной как идеал жертвы сексуального насилия или как минимум домогательства. И ведь как играет! Но зато вот, бесплатная информация. Не удивительно, что тут нет посторонних и гостей острова — ничто так не обижает артиста, как физический труд на палящем солнце! Зубы-то от местного «в морду» вставить не сложно, да и челюсть, вывернутую набок, на место усадить, а вот работать…

Я испытал к хоботастым приступ пролетарской симпатии.

Удивительная природа Поллюзы подкинула нам сюрприз. Мадам Троубар, проживающая в огромном поместье вместе с другими пятнадцатью женами господина Троубара, оказалась не куакарабилли, а простой фиольской минотаврицей, пробившей себе дорогу к главенству над семьей в сложном, но, как оказалось, дружном коллективе. Минотавров, разумеется. Единственным бездельником среди Троубаров был как раз мужик, если за такового можно было посчитать минотавра, умудрившегося уже настрогать 86 детей. Вся эта орава трудилась на полях вокруг поместья, выращивая сложные и ценные культуры, в то время как куакарабилли, предпочитающие проживать отдельно от минотавров, были в основном заняты привычной заботой о хлебе насущном в виде пшеницы, ржи, хлебных деревьев, бананов и прочих популярных в Агабахабаре культур.

Только вот здесь нашу дипломатическую миссию ждал неиллюзорный облом. Большая черно-белая пятнистая особа, Грандимунда Троубар, встретившая нас на пороге своего дома, быстро и по-деловому объяснила мне царящие в её ведомстве порядки. А именно — как раз им, Троубарам, было совершенно чхать на Поллюзу, на Турнир, да и на всё остальное. Пищи на архипелаге много не бывает, спрос на неё стабильнее некуда, на эксклюзивную продукцию минотавров тут очередь и драки, поэтому фермеры абсолютно ничем не рискуют, совершенно ни в чем не заинтересованы, да и вертели всю суету на хвосте. Хорошо хоть объясняла, пустив в прохладную залу, да и не пожмотничала на напитки. Удивительно приятная двухметровая дама весом под два центнера. В общении, разумеется.

Однако, совсем уж бесполезным наш визит не стал. Минотаврица обратилась к нам с интересным предложением: героически помочь фермерам с забоем местной живности, а в награду при отплытии с Агабахабары получить столько свежих продуктов в плавание, сколько мы захотим. Качество и разнообразие гарантируется.

Неопытному путешественнику бы подобное показалось смешным. Как это — работать за еду? А вот опытному, который не одну подпорченную собаку съел в морской тягомотине, всё представляется совсем иначе. Конечно, подпорченных собак у нас на Куку… то есть Веритасе не было, да и в инвентарях они не валялись (за Саяку не скажу), но свою долю проблем из-за неправильно подобранных припасов мы уже отхватили. Да и раздолбайская у меня команда, то и дело хлопаем ушами, забывая, что фрукты, овощи и крупы нужно иметь с запасом, не говоря уже о специях и соли. Конечно, мой и Тами высокий уровень навыка кулинарии сглаживал вопрос питания, но всё равно, получить за короткую работенку возможность не париться с продуктами на столь одиозном острове было вполне себе хорошей платой.

Бить нам с Тами предстояло аграджей, странную как моя жизнь трехголовую помесь свиньи и жирафа. Эти зверюги стремительно росли на вольном выпасе в джунглях по краям плодородных полей, размножались на зависть кроликам, а мясо имели нежное и вкусное. Заодно были пугливы и глупы до невозможности, предпочитая стремительно удирать в родной свинарник при любом шухере. Неторопливым куакарабилли и минотаврам действительно было сложно ловить столь быстрое и суетливое мясо.

Без нас они справлялись по хитрому — заужали проход в свинарники таким образом, чтобы созревший и отожравшийся аградж проникнуть домой не мог, но, стараясь это проделать, намертво застревал в проходе, тут же начиная звонко орать, сообщая всем вокруг о своей готовности стать тушенкой. Куакарабилли неторопливо подходил к жертве внутри загона, откручивал ей все три головы, а затем спокойно выдирал из ловушки, с другой стороны, за задние копытца. Но сейчас-то Турнир, готовых свинтусов куда больше, а кроме того, часть из них уже разожралась так, что в ловушки тупо не лезут и того и гляди, начнут дичать и соображать, как жить дальше. Фермер за такой скотиной, ловко маневрирующей в густом лесу, не угонится, а вот мы с Тами — запросто.

И начался кошмар! Мы с Тами, оставив Матильду загорать на небольшом пляжике, отправились в джунгли, где открыли большую охоту за троекратно хрюкающей живностью. Зловеще скользя в «скрытности» полупрозрачными тенями, мы копьем и топором вершили своё кровавое дело, подвешивая убитых животных на деревьях, дабы дать стечь крови. Через час или два, когда печально покачивающихся туш стало слишком много, объедающие джунгли аргаджи массово почуяли клюв жареного петуха в заднице, от чего, наполнив весь этот конец острова истеричными визгами, ломанулись в сторону родного дома. Там их уже ждали несколько куакарабилли, разминающих свои большие мозолистые руки.

Правда, на этом наши с гномкой труды не кончились. Аграджей было слишком много, а некоторые, вспомнившие про родную хату как-то слишком поздно, в холке уже догоняли телят и имели такую массу, что при их попытках оказаться в безопасности угрожающе поскрипывал не только забор, но и аборигены, его державшие. Куакарабилли гневно и матерно трубили нам хоботами, Тами звонко матюгалась, то и дело подскакивая вверх, чтобы избежать очередного паникующего свина, а я, сцепив зубы, уже без особой точности работал своим топором Добра и Света, стараясь в первую очередь убивать самых здоровых особей. С крыльца кричала что-то жалостливое и свинолюбивое почти не одетая Матильда, а стоявшая рядом с ней Грандимунда громко и неприлично возмущалась количеству расплодившихся аграджей, вышедших за все нормативы.

Что же, голод Поллюзе точно не грозил, ну а мы заодно спасли остров от экологической катастрофы. Вопрос только, зачем?

Ответ оказался неожиданным. Простая минотаврячья благодарность.

Дождавшись, пока мы с Тами смоем с себя кровищщу невинно убиенных хрюшек, Грандимунда Троубар попросила меня на минутку задержаться в её кабинете, а затем, нагнувшись, интимно прошептала на ухо:

— Нам, конечно, всё равно, но раз выручил, слушай совет: найди Джаго Посредника. Его можно назвать настоящим правителем Поллюзы, без его ведома на острове не случается ни-че-го. Серьезного, конечно. Если кто-то что и знает, то только он. Братья-гномы его боятся до одури, куда больше, чем куакарабилли.

— Спасибо большое, — искренне поблагодарил я фермершу, а затем, подчиняясь внезапному проблеску памяти, спросил у неё, — Слушайте, госпожа Троубар, а вам ничего не известно про ходящих на задних копытах коровах, у которых есть большой корабль?

Минотаврица затаила дыхание и выпучила глаза, застыв статуей самой себе. В её глазах светился ужас. Пробыв в таком состоянии около минуты, она, шевеля губами, но ничего при этом не говоря, начала меня подталкивать к выходу и лишь, когда я уже переступил порог, поднесла руку с указательным пальцем к губам, начав страшно шипеть «ШШШ!», а второй рукой продолжая меня провожать. Я, спотыкаясь и механически бормоча «понял-понял», послушно изгонялся с владений.

Видимо, об этом здесь спрашивать не принято.