Завещание змееносца

Тремя неделями ранее,

Мир Ксантины,

Городок на границе Беотии и Кротаса

1

…Как громко стучат окованные медью подошвы дорожных сапог. Каждый шаг – будто колокол.

Бум… Бум… Бум…

Или это не шаги? Это… да, это стучит изнемогающее от тревоги сердце.

Бум. Бум. Бум.

И дыхание – словно рваная, пропитанная болью и страхом тряпка. Вдох – как стон, выдох – как всхлип.

А душа молит несуществующих богов о последней милости. И рвется, и замирает в невозможном ожидании чуда.

Он идет тяжелыми размашистыми шагами. Идет и никак не может дойти…

…туда, где умирает его сын…

2

Миссел подавился стоном и проснулся, не понимая, где находится. Дощатая темень потолка. Тихий скрип ставен. Едва уловимый запах полевых цветов от тюфяка, на котором он лежит…

«Да это же Калы-Валы, – вспомнил Миссел, – город контрабандистов на самой границе с Кротасом». Они втроем – с Эрхалом и Темьяном – прибыли сюда еще вчера, и собирались дождаться здесь джигли, чтобы отобрать у них Нефелу.

Дейв окончательно проснулся, но воспоминания о сыне еще продолжали бередить душу.

Сын… Хаал, Повелитель Мысли… Неисправимый авантюрист и веселый искатель приключений. Порой он прикрывался маской циничности, пытаясь скрыть свое позитивное отношение к жизни. Он – самый сильный из Учеников Проклятых, но при этом напрочь лишен заносчивости, нередко свойственной сильнейшим. Хаал как будто стеснялся своей силы и потешно смущался, когда в его присутствии говорили о ней. Может, поэтому его уважали все без исключения старшие Ученики, а младшие смотрели в рот и пытались подражать.

…Три года назад Хаал вернулся на Алию настолько искалеченным, что Мастер Жизни, старый дейв по имени Аратонг, лишь развел руками:

– Кокон. Это единственное, что остается.

От этих слов у Миссела тогда перехватило дыхание. Несколько мгновений он молчал, стараясь побороть эмоции, но не сумел, взглянул умоляюще:

– Мастер! Кокон – это…

– Его последний шанс! – отрезал Аратонг. Помолчал, сочувственно вздохнул. – Пойми, Миссел, иначе ему не выжить.

– Но кокон отнимет у него…

Аратонг молча отвернулся, делая вид, что разыскивает что-то среди склянок, густо заставивших стол.

– Кокон отнимет у него Силу! – отчетливо выговаривая каждое слово, сказал Миссел.

– Он твой сын. Решать тебе. Но поторопись, у Хаала осталось очень мало времени.

– Я должен поговорить с ним.

– Он без сознания и не сможет ничего сказать тебе, Миссел.

– Мне нужны не слова, а его память.

Аратонг пожал плечами:

– Что ты хочешь узнать?

– Имя… Имя того, кто сделал это с ним!

…Вскоре Миссел стоял посреди душного зала, окутанного плотной, липкой паутиной силы. Смотрел на изувеченное и оттого кажущееся незнакомым лицо сына. Осторожно касался взглядом закрытых почерневших век. Опускался глубже, с головой окунаясь в чужие воспоминания, образы, ощущения, обрывочные и хаотичные.

Вот страстное предвкушение какой-то встречи… Сомнения… Неуверенность… Надежда… Настороженность… Напряженное чувство опасности… Желание укрыться, переждать… Мгновенная готовность к бою… Амечи! Их много! Мельтешение лиц… Яростная схватка стихий… Минутное отчаяние – не уйти! Все, конец… Сожаление – глупо-то как!… Отчаянная решимость – молчать, во что бы то ни стало молчать!… Боль… Молчать… Боль… Молча-а-ать!… Боль, боль, боль… Страх – не выдержу, сломаюсь… Боль… Боль… Боль… Передышка… Что это… Что?! Дурочка, уходи, меня не спасти! Уходи! Погибнешь сама!… Кто же ты?… А вдруг?!… Как же все-таки хочется жить!… Еще один амечи. Она называет его Эрхал. Неужели тот самый? Повелитель Воды?… Вот теперь я пропал – ах, какая же ненависть в твоем взгляде, Эрхал! Какую же еще пытку ты придумаешь для меня?… Что?!… Догадка… Смех… Ну, и дурак же ты, амечи!… Ох, и дурак!… Она же любит тебя, а ты… Ого! И ты?! «Как тебя зовут, дейв?» «Зачем тебе?» «Я убью тебя…»

– Миссел, все, хватит, времени больше нет! Решай сейчас: кокон или…

– Кокон.

– Ты узнал, что хотел? – спросил Аратонг.

– Да.

Миссел резко повернулся и вышел в длинную гулкую Колоннаду Ожидания. Он и в самом деле узнал, что хотел. Имя палача, истязавшего его сына. Это Эрхал, Повелитель Воды. Он сказал Хаалу: «Я убью тебя». И убил – отнял главное, самое драгоценное, без чего дейв превращается… не в калеку, нет… хуже, гораздо хуже…

Эрхал отнял у Хаала СИЛУ.

3

…Сон ушел окончательно.

«Надо выйти на воздух, – решил Миссел. – За последние три года у меня сильно расшатались нервы».

Когда он пробирался к выходу, Эрхал проснулся и поднял голову:

– Миссел, ты куда?

– Спи, спи, я покурить. Кошмары замучили.

Проклятый вышел на крыльцо и с наслаждением затянулся ароматной контрабандной сигарой. Его мысли вернулись к запретной теме. Эрхал – палач, истязавший Хаала. Как же Миссел удивился, встретив Повелителя Воды на Ксантине! Первым побуждением было раздавить эту мерзкую гадину – еще там, в лесу под Дзентой. Что удержало его тогда? Выражение глаз Эрхала. Голубые глаза амечи смотрели жизнерадостно и чуточку насмешливо. Именно так обычно смотрел Хаал, когда рассказывал о своих приключениях или мечтал о новых. Нет, так не могут смотреть палачи…

Миссел курил и чувствовал, как с сигарным дымом к нему возвращается привычное самообладание. Как опасные мысли улетают, рассеиваются, и в душе вновь воцаряется хладнокровное расчетливое спокойствие. Сейчас нет времени для личных чувств, а уж тем более для мести. На карту поставлено слишком многое. Нужно обождать. Всему свое время. Сейчас время дела.

Дейв затянулся в последний раз, затоптал окурок в ближайшей охапке пожухлой листвы и собирался вернуться в дом, как вдруг…

«Ты пришел за моими секретами, Проклятый? – прозвучал в голове незнакомый голос. – Так иди и возьми их».

– Насколько я понимаю, со мной говорит Черный Чародей? – Миссел отвечал вслух, так ему было легче сосредоточиться.

– Можешь пока называть меня так, – отозвался голос. – Хотя это прозвище, придуманное смертными, не имеет ничего общего с моим настоящим титулом.

– Титулом?! – Миссел оскорбительно захохотал. – Да для меня твой титул ничего не значит! Ты посмел бросить вызов Высшим, и теперь тебя ничто не спасет. Это смертным ты мог морочить голову, для них твои тайны и титулы имеют значение. А для любого Высшего ты просто выскочка. Ничтожество, которое надо раздавить! Ну, где ты там? Иди сюда и покажи, на что способен, щенок! Или у тебя уже штанишки мокрые от страха?

Миссел надеялся вывести противника из себя, полагая, что в запале гнева тот выплеснет какие-нибудь сведения. Расскажет, кто он такой, чтобы восстановить свое доброе имя и вызвать к себе страх и уважение. Но фокус не удался. Его оппонент не проронил ни слова в ответ. Он замолчал и молчал так долго, что Миссел решил, будто контакт с неизвестным прервался. Но Черный заговорил. Ровным спокойным голосом, в котором не прозвучало ни тени эмоций.

– Иди на поле к последнему стогу, дейв. Там тебя будут ждать. Иди один, это, прежде всего, в твоих собственных интересах.

И Миссел пошел.

У стога его ждал человек. Проклятый еще издали разглядел черные курчавые волосы, шоколадную кожу, темную плотную одежду. В руках человек держал нечто гибкое и светящееся, вроде тонкой диковинной змеи.

«Да это же всадник джигли! Вот так-так!» – удивленно подумал Миссел. Он ожидал чего угодно, но не этого.

Черный человек стоял один, без коня, и поигрывал сверкающим живым кнутом. Проклятый усмехнулся и вознамерился основательно покопаться в мыслях у джигли, чтобы выудить информацию о Нефеле и Черном Чародее. Но его усилия не увенчались успехом – разум всадника надежно укрывала Стенка, явно поставленная кем-то из Высших.

«Ладно, попробуем по-другому», – решил дейв. Он принял надменный вид и подошел к всаднику, отметив про себя, что тот и не подумал склонить голову перед Высшим. «Плохое начало, – подумал Миссел. – Что ж, придется сделать вид, что в спешке я не заметил его дерзости».

– Хорошо, что ты здесь, смертный, – высокомерно начал Проклятый. – Слушай и повинуйся…

– Эрхал не тот, за кого себя выдает, хозяин, – спокойно перебил его джигли.

Миссел смерил всадника ледяным взглядом:

– Ты забываешься, смертный! Или тебе не известен ритуал?!

Джигли колебался мгновение, а потом все же склонил голову в знак почтения:

– Прошу простить меня, Всевластный Повелитель Мироздания. Моя жизнь и мои мысли принадлежат вам.

«Так-то лучше, хотя насчет мыслей он соврал. Впрочем, возможно он не знает о Стенке в своей голове», – подумал Миссел, а вслух сказал:

– Я принимаю твою покорность, смертный, и готов оказать тебе милость, позволив отвечать на мои вопросы.

– Спасибо, хозяин.

– Не называй меня хозяином… Итак, что ты там говорил про Эрхала?

– Эрхал не тот, за кого себя выдает, – повторил джигли. Он не добавил титул «Великий», как было принято при общении с Высшим. Миссел нахмурился – всадник упорно нарушал ритуал.

– Что значит «не тот»? Не Ученик Бога? Не амечи? Не Эрхал? – вслух спросил Проклятый, сделав вид, что снова не заметил дерзости джигли.

– Он Эрхал и Ученик Бога – да. Он пришел на Ксантину восстановить культ Богов – нет. – И снова джигли опустил титул. И снова Миссел сделал вид, что не заметил этого.

– А зачем же он здесь?

– Приближается день Великой Битвы между амечи и дейвами. Но амечи не хотят драться, они слабы и знают это. Они не собираются делиться властью с вами, хозяин. Амечи сломают Ксантину и образуют свою Вселенную, без дейвов. Они не отдадут вам власть, хозяин.

Дерзость всадника переходила все границы – он заменил титул «Великий» на слово «хозяин», хотя Миссел запретил называть себя так. Проклятый поиграл желваками, но стерпел. Спросил:

– Зачем же амечи разрушают собственные Храмы?

– Чтобы отвести от себя подозрения пока идет подготовка к великому ритуалу, хозяин.

– Но если они решили покончить с Ксантиной, зачем прислали сюда Эрхала?

– Чтобы отвлечь ваше внимание, хозяин. Впрочем, Эрхал и сам не знает о своей роли. Он искренне хочет остановить Черного Чародея. Но Боги используют его, а потом уничтожат вас обоих, хозяин.

– Да прекрати ты называть меня хозяином! – не выдержал Миссел. – И передай своему Чародею, что я не поверил ни единому слову из того, что ты мне тут сейчас наболтал!

– Вы неправильно поняли меня! – Джигли сделал умоляющий жест к Проклятому. – Черный Господин действительно приказал мне поговорить с вами, вот только… Мои слова – не те, что должны были прозвучать по его приказу. Я должен был соврать, а вместо этого рассказал правду!

– Вот как… Значит, ты предал своего господина?

– Вот именно. Я пошел на риск, чтобы предупредить вас.

– И почему же ты это сделал?

– Я не хочу участвовать в уничтожении тысяч обитаемых миров. Ведь тогда погибнет и мой собственный. А этого я допустить не могу, хозяин.

– Хм… Ну, хорошо… А Нефела где?

– У меня, хозяин.

– Ее надо отпустить.

– Нет! Эта девушка нужна Богам для обряда. Но я не отдам ее и сорву ритуал. Я спрячу ее так, что никто не найдет.

– Не думаю, что тебе удастся спрятать ее лучше, чем мне, – отрезал Миссел.

– Вам не стоит утруждать себя подобными мелочами, хозяин, – возразил джигли.

– Послушай меня внимательно, смертный. – Руки Проклятого окружил голубоватый ореол заклинания. – Или ты сейчас же отведешь меня к ней добровольно, или я заставлю тебя сделать это!

– Есть и третий вариант, хозяин, – перебил всадник. Сверкающее жало живого кнута нацелилось ему в грудь напротив сердца. – Один короткий приказ, и кнут мгновенно убьет меня. Вы не успеете помешать. Я избегну… принуждения, а вы потеряете преданного союзника, хозяин.

Несколько мгновений Миссел и джигли смотрели друг другу в глаза, и Проклятый отчетливо осознал, что стоящий перед ним человек действительно готов умереть.

– И все же для всех будет лучше, если Нефела пока побудет у меня, – сказал Миссел.

– Вы ошибаетесь, хозяин.

– Я начинаю думать, что все твои слова – ложь!

– Мои слова правдивы, хозяин. Но девушку лучше спрятать мне. Я смогу шантажировать Богов и заставить их отказаться от чудовищного замысла.

– Это все глупости, говорю тебе. Так ничего не выйдет! – Бестолковое упрямство джигли начинало бесить Миссела.

– Другого пути нет, хозяин, – настаивал всадник.

– Сколько раз повторять, не называй меня хозяином! – Проклятый все больше выходил из себя.

– Дело не в том, как кого называть, а в том, что только так можно решить эту проблему, хозяин.

Миссел плюнул с досады. Может, прикончить этого придурка прямо сейчас? В словах джигли концы с концами не сходятся, и вообще, непонятно, к чему весь этот бессмысленный разговор? Возможно, амечи и впрямь имеют на Ксантине свой интерес, но интуиция подсказывала Мисселу, что не все так просто.

– Проваливай! – прорычал Проклятый. – И запомни, тебе лучше вернуть девушку и убраться домой, в Несуществующий мир!

Но джигли не смутился.

– Если вы поразмыслите, хозяин, – продолжал настаивать он, – то поймете, что я помогаю добиться вашей цели, и похищение девушки – самый короткий путь для этого.

– Не смей рассуждать о моих целях, урод! – взревел Миссел во весь голос. – Чтобы к утру девушка была возвращена живой и невредимой!

– Напрасно вы так, хозяин.

– Я все сказал!

Миссел размашисто зашагал по полю в сторону постоялого двора, широко втягивая ноздрями утренний воздух и стараясь хоть немного успокоить нервы. Внезапно ему показалось, что за стогом притаился неясный силуэт, едва заметный в предрассветном сумраке. «Наверное, конь всадника», – решил Проклятый и, не оглядываясь, пошел дальше. На крыльце он остановился покурить и тут увидел возвращающегося Эрхала. Миссел очень удивился – он был уверен, что Повелитель Воды сладко спит, а не гуляет неизвестно где.

– Эрхал, ты куда ходил?

– По нужде, – мрачно буркнул тот и вошел внутрь.

«А может, в словах джигли все-таки есть доля правды? – подумалось Мисселу. – Ведь Черному Чародею, кем бы он ни был, все равно не обойтись без поддержки одной из двух действующих во Вселенной сил. И раз дейвы здесь абсолютно ни при чем, значит, остаются амечи. Возможно, и Эрхал не так уж и не в курсе происходящего… Нужно срочно сообщить Правителю о предательстве амечи!».

Но интуиция останавливала Миссела от такого шага, который фактически означал объявление войны между двумя расами Высших. Страшной, разрушительно войны на полное истребление одной из них.

«Нужно все проверить еще раз», – решил Проклятый и вошел в дом.

Утро прошло в молчании.

Эрхал выглядел мрачнее тучи и думал о чем-то своем. Миссел все поглядывал на него и решал, сказать или нет про джигли. Теперь не имело смысла устраивать засаду у местечка Лит-Корру, так как черные всадники, скорее всего, уже спрятали Нефелу и ничто на свете не заставит их признаться, где именно.

Вскоре Темьян утащил Эрхала тренироваться на мечах, а Миссел остался в комнате и продолжил размышлять.

«Подведем итог, – думал он. – Слова Эрхала о том, что Неизвестный попал на Ксантину из мира дейвов, теперь и гроша ломанного не стоят. Больше того, я не удивлюсь, если Бовенар окажется амечи. Кстати, когда я пытался снять с Темьяна нефритовый ошейник, мне показалось, что не джигли запечатывали его – с любыми заклинаниями, наложенными смертными, я справился бы без труда. А вот если поработал кто-то из амечи… Тогда Эрхал достаточно легко сможет снять ошейник, надо будет предложить ему попытаться. Если у него получится, это явится еще одним доказательством в пользу правдивости слов джигли, потому что, чем судьба не шутит, может, и впрямь он хотел помочь».

…Когда Эрхал и Темьян вернулись к завтраку, шея урмака была свободна, а в руке он нес злополучный ошейник. Миссел почти не удивился и хотел поговорить с Эрхалом начистоту, но Повелитель Воды одарил его таким враждебным взглядом, что Проклятый передумал. В глазах Ученика Бога читалось торжество пополам с ненавистью, и к Проклятому разом вернулись все подозрения. Он, молча, стал жевать что-то, как ему показалось, совершенно лишенное вкуса и запаха.

После завтрака они, так же молча, собрали пожитки, сели на коней и двинулись к местечку Лит-Корру.

Миссел был погружен в раздумья: сообщать Правителю о предательстве амечи или еще подсобрать доказательств. Он ехал вслед за Эрхалом, но почти ничего не замечал вокруг. Внезапно Повелитель Воды стал притормаживать коня перед поворотом. Проклятый удивленно посмотрел на него, увидел полный злорадства взгляд и понял, что впереди засада. И Эрхал знает о ней!

Миссел хотел натянуть поводья, останавливая коня, но не успел – в плечо вонзилась стрела, а потом его накрыло таким мощным заклинанием, что он мгновенно потерял сознание, успев только понять, что летит…

4

…К ночи вьюга усилилась. Пронизывающий ветер подхватывал колючие иголки снега и азартно швырял их в лицо запоздалому прохожему, заставляя ежиться и прятать щеки в широкий меховой воротник обтрепанной, видавшей виды дохи.

– Чтоб тебе волки всю задницу обкусали, Акар! – сквозь зубы ругался прохожий, немолодой грузноватый мужчина, обшаривая слезящимися от ледяного ветра глазами притихшие, занесенные снегом дома. – Заставил меня тащиться в такую глушь, да еще и погодку выбрал… кхе… кхе… – Он закашлялся, задохнувшись обжигающим морозным воздухом.

«Ты рот-то закрой! – раздался у него в голове знакомый насмешливый голос. – Ты уже почти пришел… Видишь подворотню? Тебе туда. Давай, Песчаный Дух, у меня здесь тепло. Камин, горячий пунш…».

– Ротран тебя раздери, Акар! – Миссел, Повелитель Песка или, как его называли друзья, Песчаный Дух, сердито сбросил в маленькой прихожей обсыпанную снегом доху и прошел в комнату. – Что еще за тайны! Мы разве не могли поговорить в уютном кабачке где-нибудь среди лета и тепла? Зачем ты заманил меня в эту, забытую Богами и Проклятыми, дыру?

– Ты очень верно подметил, дружище. Именно забытую. И Богами и Проклятыми, – хмыкнул Акар, Повелитель Ветра, дейв, в настоящий момент принявший обличие молодого черноглазого парня.

– Все так серьезно, Ветер? – нахмурился Миссел.

Акар неопределенно пожал плечами.

– Ты садись поближе к огню, выпей пунша.

– Хм… Пунша, говоришь… Ну, ну… – Гость отхлебнул глоток. – Кстати, ты случайно не припас для меня сигару, а?

– Припас, как не припас. – Акар положил на стол лакированную шкатулку орехового дерева. – Я же знаю, как подлизаться к тебе, старый песчаный боров!

– Ты никогда не умел ругаться, Ветер! – захохотал Песчаный Дух. – Хочешь, научу, а?

– Может, позже. Если успеешь.

– Так, – посерьезнел Миссел. – Давай, Акар, выкладывай, что стряслось.

Повелитель Ветра отхлебнул пунша и молча походил по комнате.

– Да не мельтеши ты! – резко сказал Песчаный Дух. – Раз позвал, говори.

Акар сел в соседнее кресло, снял с пальца кольцо Змееносца и протянул Мисселу.

– Правитель знает? – после паузы спросил Песчаный Дух, не притрагиваясь к кольцу.

– Да. – Акар положил кольцо на стол и отвернулся. – Да. Я сообщил ему о своем решении. И кандидатуру твою назвал. Он не против. Так что, если ты согласен, тебя официально посвятят в Змееносцы.

– Я так понимаю, задавать вопросы бесполезно, да? Ты все равно не ответишь ни на один из них?

– На один отвечу. – Акар посмотрел Мисселу в глаза и сказал, отчетливо проговаривая каждое слово: – Я отказался от прав Змееносца, так как не уверен, что проживу достаточно долго, чтобы осуществить эти права.

– Что это значит? Ты что, собрался умирать?

Акар усмехнулся.

– Я же обещал ответить на один вопрос, а это уже второй.

Миссел стукнул кулаком по столу.

– Хватит играть в игры, Ветер! – рявкнул он. – Давай, рассказывай все, от начала и до конца!

Глаза Акара опасно сузились.

– Ты разлил пунш. Будь осторожнее, Песчаный Дух!

– Да что с тобой такое, – покачал головой Миссел. – Ты принимаешь меня за идиота! Чтобы вручить кольцо, не стоило тащить меня Богу в задницу. Я так понимаю, ты уже официально отказался от своих прав, так что в этом секрета нет. Секрет в другом, и ты расскажешь мне его, как и собирался. Я не буду тянуть тебя за язык. Это нужно, прежде всего, тебе самому, иначе ты не позвал бы меня сюда.

Акар не ответил. Он устало откинулся в кресле и прикрыл глаза рукой.

– Ты вляпался в какое-то дерьмо, да? И не знаешь, как выбраться, не запачкавшись? – спросил Миссел.

Ветер кивнул, не открывая глаз.

– Как я могу помочь тебе?

Акар открыл глаза и взглянул на друга.

– Возьми кольцо, Миссел.

– Это поможет тебе?

– Н-нет… Просто я не могу предложить его никому другому, ты же понимаешь.

Песчаный Дух кивнул. Каждый следующий Змееносец выбирался из числа добровольцев раз в тысячу лет, в тот самый день, когда предыдущий уходил в Тоннель умирать. Если Миссел сейчас примет кольцо, то через положенное, очень короткое по меркам Высших время, будет обязан осуществить ритуал Змееносца – своей жизнью запечатать Тоннель, ограждая вселенную от зла. И его смерть не будет легкой…

Да, такую ношу можно переложить только на очень близкого и очень верного друга. Что ж, Акар прав. При таком раскладе Песчаный Дух единственный, кто может принять кольцо так, чтобы вслед Акару не летели обвинения в трусости и малодушии: дескать, расхотел погибать во цвете лет, кишка-то оказалась тонка! Да, только Миссел может защитить доброе имя друга, вот только ценой станет его собственная жизнь…

Песчаный Дух надел кольцо на палец и, как ни в чем не бывало, отхлебнув пунша, сварливо спросил:

– Должники-то у тебя хоть хороши? Небось, Наставник избаловал мальчишек?

– Нет, – улыбнулся Акар. – Нет. Они тебе понравятся. Особенно один, по имени Аль ри Эстан. Таких Должников еще не бывало. Он способен на многое. Ты придержи его, без нужды не посылай.

– Ладно, разберусь. Теперь и ты мой должник, Ветер. Давай, рассказывай, что стряслось.

– Я расскажу, – медленно начал Акар. – Все расскажу. Только это должно остаться между нами.

Миссел указал на кольцо.

– Разве я еще не доказал свою дружбу?

– Да-да. Я сомневаюсь не в тебе. – Повелитель Ветра вскочил и заметался по комнате. – Слушай. В мире под названием Ксантина скоро будут происходить странные вещи.

– Этот мир находится под контролем амечи.

– Точно. Только они будут делать вид, что ничего не происходит и…

– Я ничего не понимаю! – взорвался Миссел. – Давай по порядку. Во-первых, что за «странные вещи» и почему именно на Ксантине? Во-вторых, почему ты уверен, что скоро погибнешь? Это связано с миром Ксантины? И, в-третьих, откуда ты знаешь о том, что еще только произойдет, да еще в неподвластном нам мире?

– Ты забросал меня вопросами, – слабо улыбнулся Акар. – Насчет первого могу сказать, что не знаю ничего конкретного. Могу лишь предполагать. Например, на Ксантине в скором времени появится некий злодей-колдун, очень сильный по местным меркам, который вознамерится захватить мир. Или без особых причин начнутся опустошительные войны с применением неоправданно сильных колдовских средств. Или волшебники Священных Пятерок начнут вести себя странно. В общем, может быть что угодно…

– Я понял, – задумчиво кивнул Песчаный Дух. – А почему именно в том мире?

– Видишь ли…

Его прервал отголосок срочного зова. Правитель Проклятых настойчиво искал Миссела по всем мирам, как обычно в таких случаях закидывая зов широкой сетью.

– Мне надо идти, Ветер. Но не забывай, за тобой должок! Мы еще продолжим наш разговор.

Но больше они так и не встретились. Акар бесследно исчез. А на Ксантине и впрямь стали происходить очень странные вещи: адепты Темных Небес принялись повсеместно разрушать Храмы Богов, а Боги вели себя так, будто это в порядке вещей.

Миссел попросил аудиенции у Правителя Проклятых. Когда Хран принял его, Песчаный Дух высказал пожелание отправиться с разведывательной миссией на Ксантину, умолчав все же о том разговоре с Ветром.

– Нет, Миссел, – ответил Хран. – Извини, но ты теперь Змееносец и не можешь без особой нужды рисковать жизнью. Но ты прав, происходящее на Ксантине нельзя оставлять без внимания. Я пошлю Льеуса.

Вскоре Льеус исчез, не отправив с Ксантины ни единого сообщения. Вслед за ним сгинул и Мнор. Не на шутку встревоженный Хран нанес визит Ювису. В результате Боги строго настрого запретили дейвам впредь появляться на Ксантине. Хран принял решение подчиниться и выжидать, о чем и сообщил Мисселу.

Но Песчаный Дух решил иначе…

5

…Акар наклонился к самому лицу Миссела и что-то сказал, но звуков не слышно, и по движению губ невозможно понять значения слов.

– Ветер! – Песчаному Духу казалось, что он кричит, но на самом деле говорил едва слышно. – Акар… Я твой друг… Я доказал… Взял кольцо… Теперь расскажи… Что происходит, Ветер?

– Хм, он друг Акара, – явственно послышался чей-то незнакомый голос, и тотчас лицо Ветра исчезло, сменяясь темнотой.

Голос шел будто снаружи, через стекло. Ему вторил другой, более резкий, с придыханием.

– Ну друг, и что с того? Теперь уж ничего не поделаешь. Знать бы раньше, а теперь… Нет. Поздно что-то менять. Ладно, давай послушаем, может он скажет еще что-нибудь.

Миссел дернулся изо всех сил, силясь отыскать источник звуков, и спохватился – у него же закрыты глаза! Нужно открыть… Тяжело-то как… Веки неподъемные и горячие, словно раскаленные вулканы… Стоп… Что-то он слышал про вулканы… Что-то важное… Сейчас, сейчас…

– Ого! Да он пошевелился! Усиль-ка заклинание.

Тотчас веки налились раскаленной лавой, огненный поток наполнил глаза, проникая в мозг, и тот взорвался чудовищной болью бесшумного Белого Взрыва.

…Миссел плавал в обжигающей пустоте. Кожу пощипывали точечные уколы боли, но после Белого Взрыва эти жгучие прикосновения казались лаской. Разум постепенно прояснялся, и Песчаный Дух вновь обретал способность думать. Больше ничего ему не оставалось – его глаза по-прежнему оставались закрытыми, а на вторую попытку их открыть сил пока не было.

Обжигающая пустота… Что-то это напоминало… Что-то знакомое, но неприятное… Связанное с силой?… С паутиной? Нет, с коконом! Кокон силы! Но в нем лежит его сын – Хаал…

– Очень интересно! Ты слышал, что он сейчас сказал? – раздался уже знакомый резкий голос. – Оказывается, того ублюдка звали Хаал, и он – его сын.

– Ты встречался с Хаалом? – удивился собеседник.

– Еще как! Забавная была у нас встреча, скажу я тебе! – Голос засмеялся, хрипло, неприятно. – Очень забавная. Правда, Хаалу она вряд ли понравилась. Он так потешно кричал, когда мы резали его на куски!

– А, так Хаал – это тот дейв, которого вы поймали на Лакии?

– Получается, что так. Ох, и повеселились мы тогда! Приятно вспомнить!

Миссел похолодел и, не обращая внимания на усиливающуюся боль, открыл глаза.

Свет… Он резко ударил по глазам, выдавливая слезы. Песчаный Дух прищурился, но не опустил век, заставляя взгляд проникнуть сквозь колючую завесу света.

– Все, бред у него закончился, он очнулся, – резюмировал голос. – Жаль, мы так и не услышали главного. Что ж, придется выяснять на допросе.

Свет исчез – словно подняли занавес. Боль сконцентрировалась вокруг головы, раскаленными иглами вонзаясь в виски и затылок. Миссел еле заметно поморщился, но не столько от боли, сколько от досады – он понял, что это такое. Корона Абира. Заклинание, нейтрализующее силу мага. Такое сотворить по силам только Изначальным, а это значит…

Миссел горько скривил уголки губ – на настоящую усмешку не хватило сил. Он так и знал! Заговор – дело рук амечи!

– Ты прав, дейв, – раздался резкий голос. – Да, мы хотим покончить с вами раз и навсегда. Во Вселенной должна остаться только одна раса Богов!

Не отвечая, Песчаный Дух осторожно повел глазами, оглядываясь по сторонам. Помещение больше всего напоминало пыточный подвал какого-то замка. Каменные стены и пол с широким стоком – для крови и воды. Зарешеченные окна под самым потолком. Стекла мутные, но пропускают достаточно света – вероятно сейчас день. Интересно, тот же самый? Впрочем, какая разница.

Взгляд Миссела скользил дальше, стараясь не упустить ни единой мелочи.

Так… Огромный очаг с широкой горизонтальной решеткой, на которой запросто мог поместиться лежа взрослый мужчина. Ведро с водой. На стенах – плети, цепи. В углу – кресло с шипами. Рядом прямо на полу свалены кандалы. Чуть дальше – высокая узкая этажерка, на полках которой аккуратно разложены ножи, крюки, клещи и еще что-то зловещее. Возле этажерки стоит какой-то человек в шерстяном темно-красном плаще с низко надвинутым капюшоном. Лица не разглядеть.

Миссел распят на наклонном столе в центре подвала. Крылья раскинуты в стороны и прибиты к столешнице гвоздями. Руки и ноги удерживаются вколоченными в прочную дубовую доску металлическими браслетами.

Рядом стоит амечи в бархатном камзоле, украшенном королевскими регалиями. Его лицо показалось Мисселу смутно знакомым. Он напряг память. Тотчас боль в висках усилилась – будто буравчики ввинтились в мозг. По лбу скользнула едкая капелька пота, стекла вниз, к уху, неприятно щекоча кожу.

Амечи в камзоле скривился в полуулыбке:

– Подсказать?

Песчаный Дух промолчал – берег силы. Он знал, что любое слово, как и движение, причинит боль – таково действие Короны Абира.

Амечи истолковал молчание пленника правильно. Он ухмыльнулся и наклонился к самому уху Миссела.

– Ха-ал, – растягивая буквы, прошептал он. – Я был среди тех, кто поймал его.

Песчаный Дух вздрогнул всем телом, рванулся из оков, пытаясь добраться до обидчика, и сразу получил удар от Короны. Он дернулся уже от боли, и та мгновенно усилилась. Рот наполнился кровью, легкие будто забились землей – каждый вздох причинял мучения. Накатила дурнота, вернулся бред…

…Миссел стоит посреди душного зала, окутанного густой и липкой паутиной силы. Смотрит на изувеченное и оттого кажущееся незнакомым лицо сына. Осторожно касается взглядом закрытых почерневших век, опускается глубже, окунается с головой в его воспоминания, образы, ощущения, обрывочные и хаотичные.

Вот страстное предвкушение какой-то встречи… Надежда… Настороженность… Напряженное чувство опасности… Мгновенная готовность к бою… Амечи! Их много! Яростная схватка стихий… Мельтешение лиц… и среди них…

– Ты… – Миссел попытался вложить в слова всю ненависть, на которую был способен, но из груди вырвалось только шипение.

– Я вижу, ты узнал меня, – издевательски протянул резкий голос.

– Узнал, – прошептал Миссел.

– А ненависть, оказывается, отличное болеутоляющее, – захохотал амечи, оборачиваясь к фигуре в красном плаще. – Ты только погляди, Мюрр, он почти не чувствует ударов Короны!

Человек в плаще досадливо передернул плечами. Капюшон сдвинулся, и Песчаный Дух смог рассмотреть лицо. Этот Мюрр – тоже амечи, сомнений нет. Хотя его Миссел раньше не встречал. Видно из молодых. Тоже, небось, Ученик. Из тех, что истязали Хаала.

Ненависть… Она не только заглушила боль, но и придала сил. Миссел сосредоточился, и тоненькие струйки песка незаметными змейками скользнули в пазы замков, расшатывая и ослабляя их. Ноги уже свободны, еще миг и освободится одна рука… Есть! Теперь другая…

Внезапно щиколотки охватили незримые ледяные браслеты, крепко прижимая к столу. Такие же обручи холода легли на запястья. Все! Теперь не вырваться! Это первая мысль, которая мелькнула в голове Миссела. А вторая – Холод. Кто-то из двоих амечи повелевает Холодом. Странно. Это одна из самых сильных стихий и потому очень редкая. Насколько Миссел знал, среди амечи, да и дейвов, сейчас нет никого, кто владел бы этой стихией. Последним Повелителем Холода был Дайван – Верховный амечи, предшественник Ювиса. Но Дайван погиб от руки Должника в самом Начале Времен.

Оба амечи внимательно наблюдали за выражением лица пленника и будто читали его мысли, хотя последнее было абсолютно невозможно – даже во сне или бреду Миссел не снимал защитное заклинание со своего разума. Это – въевшаяся тысячелетиями привычка, это уже в крови. Только такие щенки, как Эрхал, могут забыть о Стенке. А Миссел – старый прожженный волк, прошедший огонь и воду. Его мысли без разрешения не смог бы прочитать и сам Ювис.

– Похоже, пора представиться, – отвесил шутовской поклон амечи с резким голосом. – Я – Бовенар Третий, король Кротаса, основатель веры в Темные Небеса, амечи и старший Ученик Богов. А он – Мюрр…

– Я – амечи. Это все, что ему нужно знать обо мне! – перебил человек в красном плаще и посверлил Бовенара холодным взглядом серых глаз. Тот сморгнул и едва заметно поежился.

«Понятно, кто в этой паре главный», – машинально отметил Миссел.

– Итак, вернемся к твоему сыну, – глумливо сказал Бовенар. – Рассказать, что именно мы делали с ним? – Он рассмеялся. – Или лучше показать? На тебе, а?

– Хватит болтать! – Мюрр явно был раздражен. – Лучше закрепи на нем браслеты. Смотри, он почти освободился.

Брови Бовенара удивленно поползли вверх.

– В самом деле! Ты вовремя заметил, Мюрр!

Песчаный Дух почувствовал, как оковы холода сменились обычными – железными. Отлично! У него снова появился шанс. Пусть крохотный, но это лучше, чем ничего.

Амечи в красном плаще проследил, как Бовенар защелкивает замки, потом перевел взгляд на Миссела:

– Ответь на вопросы, дейв, и умрешь быстро. А нет…

– Мы повторим с тобой то, что делали с твоим ублюдком, – со смехом договорил Бовенар.

Мюрр мельком взглянул на него и вновь сосредоточился на Мисселе.

– Тебе лучше ответить правдиво. Ты уже понял, что я – Повелитель Холода, и намного сильнее тебя. Так что не ври, вранье я почувствую. Итак. Вопрос первый. Ты успел послать своим хотя бы одно сообщение?

Песчаный Дух молча повращал глазами, намекая, что на каждое его слово Корона Абира откликнется болью. Дескать, неплохо бы снять заклинание, а уж потом разговаривать. Палачи переглянулись, и у Миссела замерло сердце – а вдруг снимут?! Тогда он получит доступ к силе, и даже если не суждено ему вырваться из подвала, то хоть умрет не на пыточном столе, а в бою.

– Снимем? – В голосе Бовенара послышалось сомнение. – Никуда он и без Короны не денется. Нас же двое, а он один.

Амечи в красном плаще не ответил, задумчиво разглядывая Миссела, и у того по коже побежали мурашки – ему показалось, что по лицу и телу провели холодной колючей льдинкой.

– Нет, – наконец принял решение Мюрр. – Пусть в Короне… Тебе, дейв, придется потерпеть. Можешь отвечать односложно: да-нет. Повторяю вопрос: ты успел что-нибудь сообщить?

– Пошел в задницу! – Миссел корчился от боли при каждом слове, но договорил.

– Видишь, Корона разговору не помеха, – улыбнулся Мюрр. – Так были сообщения или нет?

На этот раз Песчаный Дух промолчал. Сообщений не было. Он не хотел голословно обвинять амечи, решил проверить все как следует. Проверил, называется! А теперь сообщение не послать – живым его из этого подвала не выпустят.

– Попробуем по-другому, – пробормотал Мюрр.

– Дай я! – оживился Бовенар и потянул со стола клещи.

Миссел презрительно усмехнулся. Повелитель Холода верно истолковал его усмешку.

– Ты не боишься пыток, дейв?

– Не боюсь! Я умею терпеть! – Песчаный Дух нарочно произнес много слов, хотя за каждое получил толчок боли от Короны.

Мюрр покачал головой и с непонятным сожалением взглянул на Миссела.

– На свете есть кое-что и похуже боли, дейв. То, что не выдержать и тебе.

Повелитель Холода взмахнул рукой, и перед лицом Миссела возник голубоватый клинок – помесь тонкого кинжала и трехгранной иглы. Клинок висел в воздухе, медленно поворачиваясь во все стороны, играя полупрозрачными гранями, дыша холодом, дразня.

– Ты послал сообщение?

Песчаный Дух промолчал. Клинок нацелился острием в глаз. Миссел затаил дыхание и вжался затылком в теплую доску стола. Глаза – средоточие стихии. Остаться без глаз – лишиться Силы. Каждый Высший предпочтет самую лютую смерть такой потере. Так вот что имел в виду Мюрр. Что ж, он прав – это во стократ хуже боли. Подобное сломает любого Высшего. Именно поэтому глаза – неприкасаемы. Таков безмолвный уговор между амечи и дейвами. Даже истязая Хаала, Ученики Богов не трогали его глаза. Они знали: дейвы простят гибель одного из них, как бы она ни была страшна. Но они не простят даже одного единственного выбитого глаза. За такое они будут мстить беспощадно, не жалея себя, до конца, до полного истребления врага.

– Ты послал сообщение?

Холодное острие опустилось ниже, пощекотало ресницу, оцарапало веко и чуть-чуть отодвинулось в сторону. Миссел попытался унять невольную дрожь. Нет, Повелитель Холода не посмеет. Только не глаза.

– Последний раз: да или нет?

Осторожное касание холода, это не укол – намек. Посмеет! Что ему уговор! Мисселу стало по-настоящему страшно – до полуобморока, до мокрых штанов.

– Да!!! Послал!!! – закричал он. Его крик перешел в вой – ледяное острие пронзило глазное яблоко и ввинтилось в мозг. Но из раны не захлестала кровь, а вырвался яростный фонтан песка. Тело Миссела выгнулось дугой с такой силой, что с громким треском разорвались прибитые крылья, с хрустом сломались кости прикованных к столу запястий. Тяжелый, привинченный к полу дубовый стол заходил ходуном, сотрясаемый конвульсиями бьющегося тела. Миссел выл, захлебываясь ни с чем несравнимой мукой уходящей стихии, а в уши бил спокойный голос палача:

– Я же предупреждал тебя насчет вранья, дейв! Кстати, не надейся сойти с ума – я удержу тебя в полном рассудке. Ну, что? Будешь отвечать? Или ты хочешь лишиться и второго глаза?

– Нет! Не надо! Я не посылал сообщений! – Конвульсии сменились сухими рыданиями. Слез нет, только хрип и корчи покалеченной души.

– Хорошо. Успокойся. Сейчас тебе станет легче.

На веки легли холодные ладони, и страдание ушло, сменяясь блаженным безразличием.

– Ну, что? Ты готов отвечать на вопросы? – спросил Мюрр.

«Какая теперь разница, – безучастно подумал Миссел. – От моих ответов ничего не зависит. Война неизбежна. Если амечи ударят первыми, то застанут нас врасплох и несомненно победят. Если бы мне удалось предупредить Правителя, тогда еще оставался бы шанс, а так…».

– Да, я отвечу. – В такт словам Корона жалила болью, но Миссел почти не ощущал ее. Она ничтожна по сравнению с той мукой, что он пережил несколько мгновений назад.

– Что Проклятым известно о происходящем на Ксантине?

– Почти ничего.

– А о том, что Черный Чародей – амечи?

– Нет.

Молчание. Затем следующий вопрос:

– У тебя на пальце след от кольца. Ты – Змееносец?

– Да.

– У тебя остались Должники?

– Да.

– А ты смог бы передать кому-нибудь свое право Змееносца?

– Ну… – Миссел не совсем понял вопрос. – Да. Конечно. Но только дейву. Амечи не сможет принять кольцо… Не сможет прикоснуться к нему, даже если сильно захочет…

– Я понял. А где сейчас кольцо?

– Со мной.

– Что значит, с тобой?!

– Это трудно объяснить… Кольцо всегда со мной, даже если сейчас его нет.

– Ладно. Хочешь пить?

– Да.

Холодные ладони покинули лицо Миссела. Сразу же вернулась пульсирующая боль в запястьях и острое жжение в опустевшей глазнице. Впрочем, боль уже терпима – в отличие от мысли, что часть стихии ушла навсегда, и половина души мертва.

– Распорядись, чтобы его напоили, – сказал Мюрр Бовенару.

– Я его лично напою… кровью! – взбрыкнул тот. – Продолжим пытку.

– Зачем? – удивился Мюрр. – Он уже ответил на все вопросы.

– Кому нужны вопросы! – усмехнулся Бовенар. – Давай, а? Будет весело, вот увидишь.

– Я обещал ему легкую смерть, – напомнил Мюрр.

– Кто ж выполняет обещания, данные дейву? – Бовенар издевательски захохотал. – Не будь занудой! Когда еще представится случай так повеселиться?

– Без меня, – сухо сказал Мюрр. – Делай, что хочешь, только следи за оковами и Короной. Если он вырвется, тебе несдобровать.

Бовенар скорчил рожу, повернулся к Мисселу и подмигнул с дурашливым весельем:

– И без него обойдемся, не так ли?

6

Мюрр вышел из камеры, плотно прикрыл дверь и неспешно двинулся по пустому, освещенному факелами коридору, что-то бормоча себе под нос, будто высчитывая:

– Пятьдесят ударов сердца на панику. Пятьдесят на отчаяние. Десять на ненависть. Нет, Песчаному Духу хватит и пяти… Еще десять на то, чтобы взять себя в руки и принять решение. Предположим, сто на подготовку. Или больше? Нужно еще улучить момент… Ну, пускай сто… Итого… Так… Нужно подождать.

Он ускорил шаг, поднялся по лестнице на один пролет и скрылся за потемневшей от времени прочной дубовой дверью.

7

…Песчаный Дух с трудом разжал зубы и сплюнул солоноватую кровь. Бовенар еще дергался и хрипел, зажимая рукой разорванную шею, но жить ему оставалось считанные мгновения. Миссел снова сплюнул. Добить бы гада, да времени нет.

Постанывая от немилосердных ударов Короны, Песчаный Дух подошел к ведру, упал на колени и принялся жадно выхлебывать воду, разом опустошив емкость на треть. Затем опустил в воду пылающие распухшие запястья, стараясь хоть немного унять боль. Конечно, сломанные кости срастутся довольно быстро – через пять-шесть дней, но руки-то ему нужны сейчас! Без них невозможно удержать меч или нож, в общем, то, что могло бы послужить оружием. Миссел тряхнул головой. Он справится и так – без оружия, без рук, на одной лишь воле. Вон с Бовенаром он разделался с помощью зубов – так велика была его ненависть к палачу сына!

Песчаный Дух покосился на хрипящего амечи. Живуч, паскуда. А как воин слаб, хотя палачи редко бывают хорошими воинами – они любят истязать, а не сражаться. Впрочем, Эрхал – хороший воин и в тоже время палач. Да, бывает и так. Что говорить, все они твари, эти амечи, неважно воины или палачи. Миссел презрительно сплюнул на бьющееся в конвульсиях тело. Может, добить? А ну его, скоро сам загнется от потери крови. А пока пусть помучается, мразь, вспомнит Хаала!

Ладно, что делать дальше? Бежать? Но далеко ли он уйдет, без оружия, без магической силы, да еще с Короной на голове. При каждом движении боль будет усиливаться, пока не станет совсем невыносимой. Но в одиночку Корону не снять. Придется бежать так.

Песчаный Дух подошел к двери и прислушался. Вроде тихо. Самонадеянные амечи даже не догадались выставить стражу. Миссел протянул руку, желая открыть дверь, и тут же спохватился – переломанные запястья делали подобное невозможным. Опять накатило отчаяние – ну, куда он лезет, одноглазый, без своей магической силы, практически без помощи стихии и даже без рук! На что он такой годен! На многое, тут же одернул себя Миссел. На многое. Доказательство – булькающий кровью Бовенар на полу. Рук нет – а зубы на что? Песчаный Дух ухватился зубами за медную перекладину дверной ручки, ощутил под языком холод металла и невольно содрогнулся, вспомнив ледяную иглу в своей глазнице. Зажмурился, переживая ужас заново, но быстро справился с собой. Нет. Так нельзя. Все сопли потом, когда он выберется и сообщит дейвам о заговоре. Тогда еще будет время пожалеть себя. А сейчас…

Песчаный Дух потянул дверь, стараясь совладать с накатывающейся слабостью – Корона Абира по-прежнему наказывала болью за любое движение, за вздох, за легкий взмах ресниц. Силы Миссела таяли с каждым ударом сердца. Тяжелая дубовая громада поддавалась с трудом, зубы скользили, соскакивая с медной ручки, отполированной ладонями палачей.

Слух уловил слабый шум снаружи: бряцание металла, голоса… Миссел отчаянно вцепился в ручку зубами. Потянул. В образовавшуюся щель просунул ногу, надавил. Дверь натужно скрипнула, и Песчаный Дух вывалился в коридор. Пламя ближайших факелов всколыхнулось, заметалось из стороны в сторону – приоткрытая дверь создала сквозняк. По стенам заплясали тени. Мгновение Миссел испуганно смотрел на них, прислушиваясь. Шум приближался. Он доносился с лестницы. Оставался только один путь – прямо по коридору и за угол.

Миссел побежал, неловко держа навесу переломанные кровоточащие руки и оставляя за собой две цепочки кровавых следов…

8

Бовенар был еще жив, когда две фигуры склонились над ним.

– Да, смерть очень редко бывает мгновенной. Живым существам требуется много времени, чтобы умереть, – сказал Мюрр, равнодушно разглядывая агонизирующего царя Кротаса.

– И чего ты ждешь? – недовольно откликнулся его спутник, в котором Аль и Эрхал безошибочно признали бы того, кто именовал себя Творцом. – Скорее спаси его.

Повелитель Холода лениво протянул руку к Бовенару так, будто собирался скатывать между пальцами ниточку.

– Мюрр, он не должен умереть! – повысил голос Творец.

Повелитель Холода пошевелил пальцами, завязывая невидимый узелок, потом еще один. Бовенар перестал хрипеть, глаза приняли осмысленное выражение, но смерть все еще стояла за его плечом. Мюрр застыл неподвижно, словно раздумывая, надо ли продолжать.

– Мюрр!!! – взревел Творец. – Он нужен мне живым!

– Да ладно, не орите. – Повелитель Холода быстро стал вязать одному ему видимую вязь. – Вот и все. – Он взял ведро с остатками воды и окатил лежащего Бовенара.

– Сдурел?! – взвился тот.

– Вот видите, он жив, ваше приказание выполнено, – с усмешкой сказал Мюрр Творцу. – Даже шрама нет. Шея целехонька.

– Но мне все еще больно, – поморщился Бовенар, потирая мокрую шею.

– Я не дал тебе умереть, а снять боль ты можешь и сам, – отрезал Мюрр и повернулся к Творцу. – Если я вам больше не нужен, пойду отдыхать.

– Иди. Мне тоже пора.

Бовенар обиженно насупился. Тоже мне, союзники! Равнодушные сволочи и больше никто! Он едва не погиб, а у них не нашлось даже слов сочувствия. Ну, ничего! Мы еще сочтемся! Обязательно сочтемся!…

Мюрр и Творец вышли из камеры. Повелитель Холода тщательно обошел наполовину подсохшую лужицу крови, оставленную Мисселом. Творец помедлил, проследил взглядом за грязновато-бурым следом, уползающим за угол, и озабоченно спросил:

– Вы не перестарались?

– В самый раз, – ответил Мюрр. – Меньше было нельзя, у Песчаного Духа оказалась на редкость сильная воля.

– В твоем голосе я слышу нотки восхищения, – протянул Творец. – Признайся, он понравился тебе?

– Он, безусловно, заслуживает уважения. А насчет прочего… Мне очень понравилось, что у него хватило сил и… хм… ярости, чтобы попытаться убить Бовенара. И это будучи прикованным к столу, беспомощным и безоружным, да еще с Короной на голове, сломанными руками и пустой глазницей! Песчаный Дух опасный противник. Он знает, когда надо отступить, а когда нанести удар. Да, пожалуй, он действительно понравился мне, – откровенно ответил Мюрр.

– Ты уверен, что он сумеет выбраться из дворца? – засомневался Творец.

– Уверен. А дальше ему поможет мой человек.

– Надежный? Опытный?

– Разумеется. Из бывших Белых Волшебников.

– Ну, ладно.

Творец кивнул, повернулся к пятнам крови спиной и направился к лестнице, ведущей в верхние, жилые, покои дворца. Мюрр пошел рядом с ним. Вначале оба молчали, но Повелитель Холода сразу понял, что Творец настроен на продолжение разговора.

– Ты не любишь Бовенара? – спросил Творец.

– Не так. Я не «не люблю», я терпеть его не могу.

– Из-за Сердца Мира? Ты тогда фактически спас ему жизнь, а он предал тебя.

– Предавать – его основное занятие. А мое основное занятие – спасать ему жизнь. – Мюрр усмехнулся. – Этот раз был уже которым? Не помните? Я тоже давно сбился со счета. Я знаю вязь его жизни едва ли не лучше собственной, и могу завязывать узелки с закрытыми глазами.

– Ты хотел, чтобы он погиб, да? – напрямую спросил Творец. – Ты нарочно оставил Бовенара наедине с Песчаным Духом. Ты заранее знал, что Миссел вырвется и захочет убить его.

Мюрр досадливо поморщился.

– Если бы я желал Бовенару смерти, он давным-давно был бы мертв. А насчет того, почему я оставил его наедине с Песчаным Духом… Мы же собирались позволить Мисселу сбежать, разве нет? Получилось очень достоверно, лучше и не придумать.

– Но ты рисковал жизнью Бовенара!

– Он сам виноват. Я сделал все, что полагалось по плану. Дал понять Мисселу, что заговор – дело рук амечи. Нацепил ему Корону Абира, чтобы лишить доступа к Силе. Выбил один глаз, чтобы максимально ослабить его. Сломал оба запястья, чтобы он не смог воспользоваться кольцом Змееносца и отдать приказы Должникам. Дальше следовало оставить Миссела одного, чтобы он сумел освободиться, сбежать и послать своим сообщение о заговоре. Так было по плану. Но Бовенару захотелось… как он это называет… поразвлечься. А за удовольствие надо платить.

– Тебе претит бессмысленная жестокость Бовенара? – Творец остановился и схватил Мюрра за плечо. – Неужели все дело только в этом?

Повелитель Холода промолчал, хотя и не сделал попытки сбросить руку.

– Послушай, малыш. – В голосе Творца прозвучала неожиданная нежность. – Ты обвиняешь Бовенара в жестокости, но сам-то разве лучше? Вспомни ВУЛКАНЫ.

Мюрр дернулся, высвобождаясь.

– Да. Да! Вулканы… Хорошо, что напомнили, ведь моя карьера палача началась именно с них… Несколько тысячелетий я хладнокровно убивал и жестоко пытал. А теперь собираюсь вместе с вами разорвать в клочья Вселенную. Вы правы, я – палач и мои руки по локоть в крови. Но не стоит лишний раз напоминать мне об этом. Впрочем, хотите, напоминайте. Хоть каждый день! Мне все равно… Что же касается моего отношения к Бовенару, вы не правы. Жестокость здесь ни при чем. Я и сам жесток. А Бовенар – червяк. Он был и останется червяком. А я не люблю червяков!

– Тогда тебе понравится Темьян. Он не червяк. Уверен, тебе будет интересно пообщаться с ним, вы же в некотором роде братья. – Творец лукаво подмигнул Мюрру. – Братья по судьбе и предназначению. Братья по Выбору. Только ты свой Выбор уже сделал.

– Да. Я выбрал… Интересно, а что выберет он?

– А это во многом зависит от нас с тобой… Кстати, может я совершил ошибку, так долго не вводя тебя в игру? Наверное, следовало под личину селянина Ксила Бродаря сунуть все же тебя, а не Бовенара. Ты познакомился бы с Темьяном поближе. Вы наверняка понравились бы друг другу и…

Творец осекся под насмешливым взглядом Мюрра.

– Обожаю убивать тех, кто мне нравится, – проворчал Повелитель Холода. – Ведь я нужен вам именно для этого, не так ли? Покончить с Темьяном, если он откажется подчиняться. Вы боитесь его. Как только Темьян поймет, кто же он такой на самом деле, уже никто не сможет справиться с ним.

– Ты сможешь. Ты намного сильнее, старше. У тебя больше опыта. – Творец помолчал. – Ведь ты убьешь Темьяна, если я прикажу? Ты не предашь меня?

– Конечно, не предам. Вы же знаете – я буду с вами до конца.

– Знаю, малыш, знаю. – Творец растроганно потрепал Мюрра по плечу. – Я рад, что не ошибся в тебе… И все-таки жаль, что вы с Темьяном не знакомы. Возможно, ты смог бы убедить его сделать нужный нам Выбор.

Мюрр промолчал, подумав про себя:

«Ты врешь. Как обычно нагло врешь мне в глаза. Ты нарочно удерживал и продолжаешь удерживать меня в стороне от Темьяна, потому что боишься, а вдруг это не я, а он убедит меня. Вдруг мы с ним и впрямь подружимся, и тогда тебе конец… Но, самое смешное, что мы с Темьяном уже знакомы. Хорошо знакомы. Больше того, однажды именно я спас ему жизнь – когда наша банда подобрала его в болотах Белковской пущи. Он умирал. Местным волшебникам было не под силу вытащить его. А я вытащил, хотя и сам толком не знаю, зачем сделал это… Уже скоро шесть лет как мы с ним, что называется, живем бок о бок. Вернее жили. До того, как он пошел выручать Нефелу… Вот только тебе о нашем знакомстве знать необязательно. К тому же моя симпатия к Темьяну ничего не меняет: я и в самом деле убью его, если ты прикажешь. Я тебе верен, хоть и презираю. Я могу быть кем угодно – палачом, жестоким монстром, но только не предателем. Таков мой единственный, но незыблемый принцип. Меня предавали так часто, что я поклялся самому себе – кем-кем, а предателем не стану никогда. Вот так. Представляю, как ты хохотал бы, Творец, если бы узнал настоящую причину моей преданности!»

9

Миссел полз по бесконечному, темному коридору, задыхаясь от пыли, толстым слоем покрывающей пол. Темнота радовала – значит, в этой части подвала сейчас стражников нет. Пыль затрудняла движение, забивая рот и нос так, что становилось трудно дышать. Впрочем, посреди коридора протянулась странная, очищенная от пыли дорожка – словно там совсем недавно волокли что-то широкое и длинное.

Песчаный Дух отталкивался от пола ногами, загребал покалеченными руками, подтягивал непослушное тело, которое казалось одним большим сгустком боли – Корона безжалостно откликалась на каждое движение беглеца. Миссел гнал прочь мысли о безнадежности побега – ползком, с Короной на голове ему далеко не уйти. Амечи вот-вот спохватятся, почему так долго не возвращается Бовенар. Они спустятся в подвал посмотреть, и тогда погоня неизбежна.

Миссел на миг замер, уткнувшись лицом в грязный пол. Камень приятно холодил щеку, и он испытал мгновенное блаженство. Остаться бы так лежать…

Нет! Надо ползти, пусть даже только до следующего поворота…

10

Мюрр наконец-то смог остаться один, укрывшись в своей опочивальне под предлогом усталости: дескать, возня с Мисселом, а потом и Бовенаром отняла слишком много сил. Творец явно не хотел покидать общество Повелителя Холода, но тот начал так активно зевать, рискуя вывихнуть челюсть, что Творец был вынужден оставить «засыпающего на ходу» помощника в покое.

Мюрр сохранял сонный вид, пока молоденькая служанка зажигала свечи, стелила постель и готовила лохань с горячей водой. Зевая во весь рот, он позволил раздеть и искупать себя. Затем его завернули в мягкую простыню и бережно проводили к постели.

– Господину угодно что-нибудь еще? – Служанка склонилась в поклоне. – Горячего вина? Наложницу?

– Нет, ничего не надо. – Мюрр растянулся под пуховым одеялом и закрыл глаза.

Служанка еще раз поклонилась, погасила свечи, чтобы свет не мешал господину спать, и бесшумно выскользнула вон.

Мюрр невольно улыбнулся – слуги у Бовенара вышколены отменно, жаль только, что все они шпионят и доносят своему королю о каждом шаге Повелителя Холода. Впрочем, плевать. Мюрр уже давно научился жить двойной жизнью, и не придурку Бовенару расколоть его.

Не вставая с постели, Мюрр набросил на дверь магическую сеть – теперь никто не войдет в спальню без разрешения. Затем он встал, надел халат, зажег одну свечу, сел в кресло, уставился на огонь и задумался.

Миссел – Змееносец. У него остались Должники, а Должники – величайшая сила во Вселенной.

М-да, заставить Миссела отдать кольцо и провести необходимый обряд посвящения трудно, но можно. Основная же проблема в том, чтобы взять кольцо. Песчаный Дух прав, амечи не в состоянии принять кольцо. И Творец не в состоянии. Никто, кроме дейвов, не может получить права Змееносца. Мюрр засмеялся. Никто, кроме дейвов! Значит, скоро кольцо Змееносца будет принадлежать ему, потому что он – дейв, хотя и мастерски выдающий себя за амечи.

Да, забавная штука – жизнь. Каждый стремится прикинуться не тем, кем является. Дейв Мюрр выдает себя за амечи, а амечи Бовенар частенько надевает личину дейва. И только Творец всегда остается самим собой. Но на то он и Творец…

11

…Миссел уже не помнил, давно ли выбрался из пыточного подвала. Ему казалось, что он ползет по этому темному пыльному коридору целую вечность. Бессмысленность побега становилась все очевиднее. Наверное, ему стоило остаться там, рядом с трупом Борвенара, и позволить разгневанным амечи замучить себя до смерти. Одна лишь мысль гнала его вперед – необходимость сообщить Проклятым о предательстве Богов. Нужно упредить вероломное нападение бывших союзников. Пусть лучше первыми ударят дейвы, тогда есть шанс победить в грядущей войне. Да, надо сообщить. Но для этого необходимо добраться до капища Проклятых – любого, пусть и разрушенного. Хорошо бы, конечно, и самому убраться из мира Ксантины подальше, но Корона Абира надежно блокирует способность дейва перемещаться между мирами. А без посторонней помощи снять Корону невозможно. Можно, правда, отдать приказы Должникам. Они сумеют и снять Корону, и доставить послание Правителю, но чтобы воззвать к силе Змееносца, необходимы руки и кое-какие приготовления. Они не сложные, но требуется время и некоторые предметы: свеча, ветвь дерева и чаша с водой.

Миссел застыл, отдыхая. Некстати он вспомнил о воде – все бы отдал сейчас за один единственный глоток! Накатила ярость – Эрхал, палач, вместе с Бовенаром истязавший Хаала, никогда не страдает от жажды. Он – Повелитель Воды. Он не знает, каково это – раскаленная, словно жерло вулкана, гортань, опухший, не помещающийся во рту язык и потрескавшиеся, кровоточащие губы.

Эх, зря Миссел не прикончил Повелителя Воды еще тогда, в лесу под Дзентой! Зря доверился своему чутью, кричавшему, что Эрхал не способен пытать и истязать. Чутье, стало быть, тоже ошибается. Ну, ничего! Лишь бы добраться до свечи, ветки и, будь она неладна, воды. Только бы связаться с Наставником и отдать приказы Должникам. Первым из них, разумеется, будет Приказ передать послание Храну, а вторым… вторым – убить Эрхала. Прикончить! Раздавить эту мерзкую гадину! Жаль, что Миссел не сможет сделать это собственноручно, но ничего, пусть Эрхала убьет Должник…

12

– Вы недолюбливаете Мюрра, не так ли? – спросил Бовенар у Творца.

Король Кротаса всегда гордился своим умом и проницательностью. Вот и сейчас, сидя за уставленным яствами столом напротив Творца, Бовенар был уверен, что правильно угадывает его мысли.

Творец помедлил с ответом. Он сделал знак одному из слуг, подобострастно застывшему возле кресла. Тот, угадывая желание господина, быстро и аккуратно положил на фарфоровую тарелку аппетитный кусочек гусиной печени и полил соусом, безошибочно выбрав из армии соусников единственно нужный.

Да, слуги во дворце действительно были вышколены безупречно, что не удивительно – за малейшую провинность их наказывали, причем жестоко. Дня не проходило, чтобы из пыточных подвалов не доносились вопли какого-нибудь несчастного – Бовенар очень любил подобные развлечения.

– У меня складывается впечатление, что вы не доверяете Мюрру, – продолжал Бовенар. – Вы побаиваетесь его, потому что в чем-то он сильнее даже вас.

– Что ж, ты прав, и не доверяю, и побаиваюсь. – Творец глотнул вина, пощелкал языком, наслаждаясь послевкусием. – Да, урожай 65-го года в Бирбии был отменным. Чудо, а не вино! Попробуй, Бовенар, не пожалеешь!

– Кислятина! Ослиная моча! – сморщился король Кротаса. – Вино – напиток барышень и евнухов, а настоящие мужчины пьют вот что.

Он демонстративно поднял стопку с арунтовой водкой и одним махом опрокинул в рот. Жгучее зелье заставило на мгновение прикрыть глаза, и это помешало ему заметить мимолетную презрительную усмешку Творца…

13

…Потянуло холодным ветерком, но Миссел не сразу обратил на это внимание. От боли его постоянно бросало из горячки в озноб. Сейчас как раз наступил период жара, так что легкое дуновение он воспринял как благо. Беглец неподвижно распластался на полу, отдыхая от причиняемой Короной боли. Ему казалось, что он купается в холодном воздушном потоке, словно в горной реке. Он наслаждался ощущением прохлады на разгоряченной коже до тех пор, пока тело не затряслось в ознобе. Тогда Миссел пополз дальше, пытаясь унять дрожь.

Сквозняк усилился. Вероятно, впереди была дверь. Песчаный Дух остановился. Единственный глаз уже привык к темноте, но разглядеть дверь Мисселу так и не удалось. Он понял только, что коридор плавно уходит вверх. Подъем был не крутым, пологим, но ослабевшему дейву казалось, что он ползет в гору. Песчаный Дух дважды терял сознание, пока, наконец, не уткнулся носом в вожделенную дверь, небрежно закрытую на обычный висячий замок. Внизу, между нижней кромкой двери и порогом, оставалась приличная щель. Судя по свежему, не затхлому воздуху, дверь вела во двор.

Миссел припал лицом к щели, пытаясь хоть что-то рассмотреть целым глазом. Все та же темнота. Хотя нет, та же да не та. Это не темнота подвала, это наступила ночь. Больше ничего не разглядеть. Разве что солому, небрежно разбросанную по земле. Солома несвежая – вся изломанная, покрытая бурыми пятнами, перемешанная с мусором вроде окурков и клочков ткани. Миссел поежился от неприятной догадки. Вероятно, через эту дверь из подземелья выволакивают трупы. Вот что означала та дорожка в пыли! Трупы цепляют длинными крючьями и волокут по полу. Затем через эту дверь – во двор. Грузят на телегу и отвозят куда-нибудь подальше. Так поутру волокли бы и труп Миссела, если бы не самоуверенность Бовенара.

Песчаный Дух снова поежился и решительно прогнал посторонние мысли. Сейчас нужно думать о другом. За этой дверью определенно двор. Интересно, есть ли там стражники? Жаль, что из-за соломы и темноты в щель ничего толком не разглядеть. Придется рисковать. Другого выхода нет.

Миссел собрал остатки сил и воззвал к своей стихии. Отдача оказалась настолько слабой, что его охватил ужас: неужели стихия полностью покинула его?! Но вскоре тоненькая струйка песка скользнула в гнездо замка. Раздался скрежет, и дужка выскочила из основания, высвобождая петли. Песчаный Дух помедлил, прислушиваясь, и головой толкнул дверь – благо она открывалась наружу.

За дверью действительно оказался двор, вернее задворки дворца. Буквально в нескольких шагах была стена, а в ней неприметные воротца как раз под размер одной телеги. И стражников не видно. Вот что значит, повезло. Теперь только бы хватило сил на последний рывок!

Миссел попытался сесть. Голова сразу закружилась, и во рту появился неприятный железистый привкус крови. Зато жажда малость поутихла. Песчаный Дух скривился в полуулыбке – до чего дошел – уже пьет собственную кровь! На такое даже урмаки не способны. Рассказать бы Темьяну, вместе бы посмеялись! Да, где теперь тот Темьян. Может, уже и в живых-то нет. Эрхал запросто мог прикончить его. Ладно. Посторонние мысли прочь! Главное – добраться до стены…

14

…Мюрр встрепенулся и повел носом, как хорошая охотничья собака, учуявшая след дичи. Только для Повелителя Холода дичью являлись те едва уловимые вибрации, которые принято величать красивым словом «эмоции», или называть по-простому «чувствами». Сейчас его инстинкт настойчиво вопил об опасном всплеске неподобающих эмоций в неподходящем месте, а Мюрр привык доверять своим инстинктам. Он вскочил с кресла и, как был в халате, бросился бежать по бесконечным коридорам и лестницам огромного дворца…

15

Миссел схоронился в куче грязной соломы и затаил дыхание, стараясь унять громкий стук измотанного сердца. Он не дополз до стены совсем чуть-чуть, когда в этот закуток двора пришли три человека с факелами. Вначале Миссел решил: погоня! За ним! Но оказалось, они обсуждают какие-то свои дела и не знают о беглеце. Миссел с радостью воспринял передышку и замер неподвижно, отдыхая от причиняемой Короной боли. Он лежал, прикрыв глаза, и рассеянно слушал голоса. Люди спорили.

– Тарога прибьет меня, если я не привезу ему корзины сегодня! – горячился один из них.

– Если ты не перестанешь орать на весь дворец, тебя прибью я! – шипел в ответ другой.

– Ты пойми, друг, мы люди подневольные. Нам сказано – завтра, значит завтра, – убеждал третий. – С утречка подгонишь телегу и получишь свои корзины.

– Да не могу я завтра! – срывался на плач первый голос. – Мне сегодня надо! Помогите, а? Будьте людьми!

– Ага, людьми. Когда вчера в кабаке ты выиграл у меня недельное жалование, я тоже просил тебя: дай отыграться. А ты…

– Да я!…

– Вот завтра с утреца и получишь свои корзины.

– Не могу я без корзин воротиться. Отдайте сегодня! А я верну тебе весь проигрыш, а? И еще медяшку сверху, идет?

– Пять!

– Ну не наглей! Две.

– Три, или приходи с утра.

– Три так три. Эх, грабители! Давайте, отбирайте последнее!

– Не прибедняйся, Кинто. За карточной игрой вернешь свои медяки сторицей.

– Так на первую ставку тоже деньги нужны!

– Сговоримся. Получишь в долг под малую долю… А пока подгоняй свою телегу. Да не грохочи колесами, тихохонько езжай, а то разбудишь кого не след, тогда все в казематах сгнием.

– Куда ж подгонять-то? К кладовой?

– Не. Туда нельзя. На ту сторону выходят окна советника, вдруг услышит.

– А куда?

– Давай прямо сюда. Я тебе малую калитку открою. Погрузишь свои корзины и айда.

Миссел встрепенулся и навострил уши. Похоже, везение продолжается – телега с корзинами – это просто подарок судьбы!

16

– Ах ты, моя прелесть, – масляным голосом бормотал Бовенар. Он сидел на краешке кровати, на которой спала погруженная в волшебный сон Нефела, и гладил ее золотистые волосы, в беспорядке разметавшиеся по подушке. – Ах ты, сладкая моя. Сейчас тебе будет хорошо. – Он откинул одеяло и провел рукой по соблазнительному рельефу, выступающему сквозь тонкую бязь ночной сорочки. – Да, ты достойна того, чтобы принадлежать мне. Да, определенно. Так и быть, я окажу тебе эту милость, красавица.

Нефела дернулась, пробормотала что-то недовольное и потянула одеяло на себя, закрываясь.

– Э, нет, так не пойдет, милая. Не надо капризничать. Сегодня я настроен на ласку, и ты дашь ее мне, не так ли? – Бовенар снова откинул одеяло в сторону, задрал на девушке рубашку и провел рукой по ее животу, постепенно приближаясь к маленькому треугольнику золотистых волос. – Раздвинь ножки, сладкая моя, я хочу посмотреть…

– Отойди от нее! – прозвучал от дверей запыхавшийся голос Мюрра. – Убирайся прочь. Найди себе какую-нибудь шлюху, такую же мерзкую, как ты сам, и лапай ее сколько влезет.

Бовенар покачал головой, пропуская оскорбления мимо ушей, и горячо забормотал:

– Мюрр, пойми, вот уже несколько дней она не дает мне покоя. С тех пор, как джигли доставили ее во дворец, я не могу ни о чем больше думать. Я должен! Понимаешь, должен! А ты сам? Разве не думаешь о том же? Ты только посмотри на нее! Признай, что она волнует и тебя!

– Нет, не волнует.

– Ты или лжец, или евнух, если не испытываешь того же, что и я.

– Заткнись! – прошипел Повелитель Холода. – Заткнись и убирайся вон!

– Мюрр, – Бовенар умоляюще сложил руки. – Ну, прости за евнуха. Давай договоримся, а? Хочешь, будь первым. Нет? Тогда позволь мне. Клянусь, я не сделаю ей ничего плохого. Я буду очень нежен!

– Проваливай, пока цел. – От Мюрра во все стороны разлетелись волны холода. Они мерцали и угрожали, подбираясь вплотную к Бовенару, и защититься от них не было никакой возможности.

– Ах, так! Я припомню тебе это, ледышка!

– Ты еще здесь?

– Да пошел ты… – Дальше последовали витиеватые лакийские ругательства, на которые Бовенар был великий мастер. Впрочем, последние слова он договаривал уже из коридора.

Мюрр поглядел ему вслед, подошел к кровати, одернул на девушке сорочку и бережно укрыл одеялом.

– Спи, девочка. Спи. Скоро Темьян придет за тобой.

– Может и не придет, – раздался голос Творца. Он стоял на пороге и тяжело дышал, словно после быстрого бега. – Темьян и Эрхал сейчас в Скользящих Степях, выполняют Ритуал Судьбы для трагги. Если Ритуал закончится так, как это требуется для наших целей, то Темьян уже не будет нам нужен. И тогда…

– Тогда вы прикажете убить Темьяна, а ее отдадите Бовенару, – договорил Мюрр.

– Да. А ты против?

– Убить Темьяна – нет. Отдать Нефелу Бовенару – да.

– Ты хочешь взять ее себе? – заинтересовался Творец.

– Нет.

– Нет? – Творец досадливо поморщился. – Что-то я не понимаю тебя, Мюрр. Ты же читал Скрижали. Нефеле суждено стать матерью Одного из Трех, а его отцом будет Высший. Так почему бы не Бовенар?

– Только не он!

– Не Бовенар, не ты… Тогда кто?

– Ну, например, Темьян…

Творец впился взглядом в лицо Мюрра, задумчиво сказал:

– Что ж… Это возможно. Да, вполне возможно… Если, конечно, ему удастся вернуться от трагги живым и, самое главное…

– …если он сделает правильный Выбор, – договорил Мюрр.

– Да. Если он сделает правильный Выбор. А если нет, останетесь вы с Бовенаром.

– Нет, только не Бовенар, – упрямо повторил Мюрр. – Он… – Повелитель Холода запнулся, подыскивая слова. – Он привык истязать. Вы же видели, как выглядят женщины после «общения» с ним.

– Ну, с Нефелой он будет очень осторожен, – возразил Творец. – Бовенар знает, как она важна для нас.

– Он уже не может не причинять боль, – покачал головой Мюрр. – Возможно, он не прикончит ее сразу, но… Ей будет очень плохо с ним.

Некоторое время Творец задумчиво разглядывал лицо Повелителя Холода, а потом сказал:

– Последнее время я перестаю понимать тебя, малыш. С каких это пор тебя стало волновать, что чувствует женщина? Ты же и сам…

– Да, – перебил Мюрр. – Да. Я и сам… Я насиловал, убивал, пытал и снова могу сделать это в любой момент. Все верно. Спасибо, что напомнили, я ничем не лучше Бовенара. Я такой же, как он.

– И все же разница между вами есть, – улыбнулся Творец. – Знаешь, какая?

– Какая? – из вежливости откликнулся Мюрр. Ему хотелось вернуться в свою опочивальню и побыть одному. Он очень устал от общения.

– Сам Бовенар считает себя хорошим. Порядочным, благородным, великодушным… Да-да, не улыбайся! Он искренне верит в это! А ты думаешь о себе…

– Что я полное дерьмо, – усмехнулся Мюрр.

– Точно. Причем каждый из вас ошибается, и в тоже время каждый из вас прав.

Мюрр натянуто рассмеялся.

– М-да… Так что будет с Нефелой?

Творец обнял его за плечи, увлекая за собой в коридор.

– Раз это настолько важно для тебя, малыш, то обещаю, что Бовенар больше не войдет в эту комнату, а Нефела достанется либо Темьяну, либо… не Бовенару, то есть тебе. Я правильно понял твое желание?

– Д-да… пожалуй… хотя я сам, конечно, не хотел бы, но если не останется другого выхода… Впрочем, может, найдется еще какой-нибудь Высший, который подойдет и Нефеле, и вам.

– Ладно, я понял: кто угодно, лишь бы не Бовенар. Я выполню твою просьбу, малыш, только…

– Что?

– Мюрр, а почему тебя так волнует судьба этой девушки? Притом что ты сам ее не очень-то и хочешь? В чем дело, а?

– Неважно! – излишне резко ответил Мюрр и, набычившись, посмотрел на Творца. – Вы пообещали мне!

– Хорошо, хорошо, успокойся. Пусть будет по-твоему, малыш. Иди, отдыхай, я вижу, ты устал.

Мюрр кивнул и тяжело побрел по коридору. А Творец глядел ему вслед и бормотал:

– Интересно, чего ты жаждешь больше: избавить от страданий девушку или досадить Бовенару, а? Ты считаешь себя умным, сильным и независимым, но даже не догадываешься, как же легко управлять тобой, малыш!

17

Анхель Тарога, поставщик королевского двора и богатейший в Кротасе купец, стоял посреди собственной спальни в одном нижнем белье и раздраженно смотрел на юную обнаженную наложницу-таррединку у своих ног.

– Ну? Ты одумалась, тварь?

Девушка сжалась в комочек, подтянув колени к лицу, и отчаянно помотала головой.

Анхель грубо схватил ее за длинные черные локоны, рывком поднял на ноги и ударил кулаком по лицу. Удар пришелся по губам и носу. Брызнула кровь. Голова наложницы мотнулась, но Анхель удержал ее за волосы и замахнулся вновь. Девушка вскрикнула и спрятала лицо в ладонях.

– Разве я разрешал тебе закрывать лицо? – зверея, прошипел Анхель. – Опусти руки!

Наложница подчинилась. Она тихонько всхлипывала и тряслась всем телом. Анхель снова ударил ее по лицу, на этот раз наотмашь.

– Что ты должна сказать, тварь?

Девушка беззвучно шевелила разбитыми губами и никак не могла вытолкнуть из себя нужные слова.

– Ты должна поблагодарить меня за урок и попросить прощения за то, что заставила ударить себя! – отчеканил Анхель и со всей силы вмял кулак в живот наложницы. Она захлебнулась криком и скрючилась, прижимая руки к животу, но истязатель рванул ее за волосы, заставляя выпрямиться, и нанес следующий удар. – Ну, говори, тварь! Говори!

Девушка хрипела и пыталась сказать требуемое, но не могла вымолвить ни словечка. После очередного удара наложницу вырвало прямо на драгоценный тамасский ковер, покрывающий пол в спальне. Анхель рассвирепел, отшвырнул девушку прочь и завопил:

– Тырг! Живо ко мне!

Тотчас двери распахнулись, в комнату вошел уродливый, испещренный шрамами громила в одной набедренной повязке и клеймом раба на предплечье.

– Звали, господин?

– Эта тварь испачкала мой ковер!

Тырг задумчиво качнул нижней челюстью, будто пережевывал жвачку, поглядел на окаменевшую от ужаса наложницу и спросил:

– Сломать ей шею, господин?

– Конечно нет, скотина! Я заплатил за нее слишком много денег. Нет, пусть она… – Анхель задумчиво возвел глаза к расписному потолку. – Пусть вылижет ковер дочиста. Языком пусть вылижет. Весь ковер, каждый волосок. Ты проследи. А будет кочевряжиться, ломай ей пальцы на руке. Да по одному ломай, не все сразу, а то знаю я тебя – наделаешь дел, а я потом на маге разорюсь лечить ее… Да и еще: воды ей не давай! Ты все понял? А я пока пойду в библиотеку, выпью вина. Заодно узнаю, где там мои корзины… Что ты стоишь, бестолочь? Подай мне халат, скотина.

18

Когда Анхель вернулся в опочивальню, ковер сиял чистотой. Наложница стояла на коленях и баюкала правую руку. По ее щекам текли слезы. Чуть в стороне равнодушно возвышался Тырг и медленно двигал нижней челюстью, бесконечно пережевывая воздух, как жвачку. При виде хозяина девушка вздрогнула, поспешно убрала руку за спину и низко склонила голову.

– Хм, я вижу, тебе удалось справиться с ней, Тырг. – Анхель подошел к девушке. – Теперь ты знаешь, что нужно сказать?

– Да, господин, – еле слышно прошептала она.

– Ну, так говори!

– Спасибо за урок, господин.

– Громче!

– Спасибо за урок, господин. Простите, что вам пришлось напрягаться, избивая меня и… – Она замолчала. Душившие ее слезы мешали говорить.

– Ну!

От окрика девушка вздрогнула и забормотала:

– Я рада исполнить любое ваше желание, господин.

– Хорошо, еще что?

– Я… мечтаю разделить с вами ложе, господин.

– Так и быть. Пожалуй, я позволю тебе лечь со мной, если очень попросишь. – Анхель довольно рассмеялся. – Ладно, встань… Фу! Да от тебя воняет блевотой! Ты вся грязная. Лицо в крови. Прилипшая шерсть от ковра. Нет, так не годится. Придется снова наказать тебя, чтобы научить содержать свое лицо и тело в чистоте.

– Нет! Умоляю вас, не надо! – Наложница рухнула в ноги истязателю. – Прошу вас! Меня вырвало, когда вы изволили бить меня в живот! Я не виновата! Вы не велели давать мне воду, поэтому я не смогла привести себя в порядок!

– Ты хочешь сказать, что это я виноват? – притворно нахмурился Анхель, откровенно наслаждаясь ужасом наложницы.

– Нет! Я не знаю! Прошу вас! Не надо!

– Я и сам не хочу, но придется все же преподать тебе урок. Сколько пальцев сломал тебе Тырг?

– Три.

– Хорошо, это не очень много. За три пальца маг дорого не возьмет. Пожалуй, я смогу позволить себе еще немного трат…

19

Наложница закричала так, что ее крики разнеслись по всему дому. Находящиеся на кухне две женщины вздрогнули и переглянулись.

Одна из них, Ангелика, мыла посуду. Ангелику можно было бы назвать молодой и привлекательной, если бы не обильная седина в каштановых волосах и не уродливый, заживший рубцами ожог на правой части лица.

Услышав крик наложницы, Ангелика уронила мочалку в бак, наполненный мыльной водой. Мочалка пустила пузыри и затерялась среди грязных тарелок.

– Опять кричит! Бедная девочка! Что же он там с ней вытворяет, зверь?

– А то ты не знаешь, что! – откликнулась вторая женщина, толстая пожилая кухарка Торина. – Или уже забыла, как сама глотку рвала? Полгода еще не прошло. Забыла? Я так до сих пор твои крики помню!

Одной рукой Торина помешивала соус в стоявшей на очаге кастрюльке, а в другой держала глиняную чашку со сладкой водицей, из которой то и дело отпивала по глоточку. У Торины недавно обнаружилась тяжелейшая форма сахарной болезни. Анхель вызвал было мага-целителя, но тот запросил за лечение столько, что купец посчитал более выгодным дождаться смерти Торины, а потом купить новую кухарку. Маг определил Торине с полгода жизни и посоветовал пить сладкую водицу. Дескать, помочь не поможет, но месячишко отсрочки даст.

Наложница закричала вновь.

– Не могу я это слушать! – Ангелика зажала уши руками. – Что ж он творит, гад!

Внезапно характер звуков изменился – казалось, в спальне крушат мебель. Коротко вскрикнул мужчина, Анхель или Тырг не понять. Снова шум, будто разбили стекло.

– Зеркало, что ли, – пробормотала Торина. Зеркало в спальне господина Анхеля было дорогое, из таррединского стекла, триста куаров, не меньше. – Великие Боги, что они там делают?!

– Пойдем, посмотрим, – предложила Ангелика.

– С ума сошла! – замахала руками Торина. – Заметит, прибьет!

Имелся в виду господин Анхель. В разговорах между собой слуги частенько говорили о хозяине безлично.

– Мы осторожно.

Ангелика решительно вытерла мокрые руки о фартук и на цыпочках вышла из кухни. Кухарка помедлила, сняла соус с очага и пошла за ней. У лестницы обе застыли, прислушиваясь.

– Вроде тихо, – прошептала Торина. – Вернемся на кухню, а?

Не отвечая, Ангелика пошла вверх по лестнице и вскоре исчезла в хозяйской опочивальне. Торина услышала ее короткий крик, перешедший в сдавленное мычание, словно кто-то зажал ей рот, потом какую-то возню, голоса. А спустя мгновение Ангелика появилась на лестнице, возбужденно замахала руками и зашептала еле сдерживаемым от волнения голосом:

– Иди же скорее, помоги нам!

– Помочь?… Вам?… Кому это «вам»?

– Не ори! – перебила Ангелика. – Поднимайся сюда!

Кухарка тяжело потопала по лестнице, приговаривая:

– Смилуйтесь, Всемогущие Боги… то есть Темные Небеса, охраните детей ваших от невзгод и напастей…

– Да тихо ты! – цыкнула на нее Ангелика и посторонилась, пропуская в спальню.

– Ох! – Торина всплеснула руками и вытаращила глаза, разглядывая следы побоища: поломанную мебель, сорванный прикроватный балдахин и разбитое зеркало.

– Ах! – Этот возглас относился уже к мертвому, переломанному, словно уродливая гигантская кукла, Тыргу.

– А-а-а! – Кухарка заметила мертвого Анхеля. Глаза хозяина были широко раскрыты, лицо посинело от удушья, а разинутый рот оказался забит песком.

– Торина, не стой столбом, – раздраженно окликнула Ангелика. – Помоги нам положить его на кровать.

– Кого «его»? – начала кухарка и осеклась.

Около кровати на полу лежал окровавленный некто, отдаленно напоминающий человека, а рядом сидела наложница-таррединка и гладила его по щеке. Торина подошла поближе, склонилась над лежащим. Разглядела небольшие серебристые рога, рассмотрела тяжелые, нечеловеческие черты лица, заметила обрывки похожих на пергамент крыльев…

– Это же… Великие Боги! Это же Проклятый! – ахнула Торина и попыталась оттащить глупую таррединку в сторону. – Это враг! Надо бежать в Святилище и рассказать о нем священникам!

– Нет! – ощетинилась наложница, вырываясь. – Нет! Вот он враг! – Она указала на Тырга. – И он враг! – Жест в сторону мертвого Анхеля. – А Миссел друг!

– Кто?

– Он назвал ей свое имя, – пояснила Ангелика.

– Да, – кивнула таррединка. – Когда скот Тырг по приказу мерзавца Анхеля истязал меня, я почти теряла сознание от боли. Я кричала и умоляла, а этот подонок Анхель лишь смеялся… – Она всхлипнула. – А тут вдруг появился он, Миссел… Дальше я плохо помню, все произошло очень быстро. Помню только, что Анхель задыхался и хрипел, пытаясь разодрать себе шею и грудь ногтями, а изо рта у него сыпался песок… А Тырг бросился на Миссела, они дрались, потом Тырг затих… А Миссел подошел ко мне. Он был такой страшный, весь в крови, на месте глаза дыра, да еще рога на голове… Я чуть не умерла от ужаса, а он улыбнулся и сказал: «Не бойся, девочка. Меня зовут Миссел». А потом вдруг упал на пол и потерял сознание.

– Давайте положим его на кровать и попытаемся привести в чувство, – предложила Ангелика.

– Но он же Проклятый! – возмутилась Торина. – Надо донести на него!

– Нет! Я не позволю тебе! – насупилась таррединка.

– В самом деле, Торина, – поддержала ее Ангелика. – Какая разница, кто он? Бог ли, Проклятый… Главное, он единственный, кто заступился за одну из нас! Ты сама недавно вспоминала мои крики. Ты спрашивала, не забыла ли я… – Она горько усмехнулась и потерла рукой шрам-ожог. – Тогда мы еще молились Богам, но разве хоть один из них появился здесь, в этой спальне, чтобы защитить меня? А сейчас у нас Темные Небеса. Нам твердят, что они – наше спасение. Но разве это Небеса спасли сегодня таррединку от мучений? Нет! Это сделал он! – Ангелика указала на Миссела. – И мне плевать, что он Проклятый!

Торина схватилась за голову.

– Ты сама не понимаешь, что говоришь, дуреха!

– Понимаю. Очень хорошо понимаю. – Ангелика умоляюще взглянула на кухарку. – Тебе же не надо ему молиться, просто помоги! К тому же если ты донесешь на него, священники Темных Небес могут обвинить нас в связи с ним. Поди объясни, почему он оказался именно в нашем доме. Может, мы поклонялись Проклятым, поэтому он к нам и пришел? Да еще труп хозяина. Как мы объясним убийство господина Анхеля?

– Это не мы, это все он, – забормотала Торина.

– Как будто священники будут разбираться, кто! Не забывай, что мы трое всего лишь наложницы. Рабыни. Вещи. Священникам проще казнить нас, чем выяснять, связаны мы с Проклятыми или нет.

Торина повздыхала, поохала, но была вынуждена признать ее правоту. Вдвоем с Ангеликой они подняли показавшееся неподъемным тело Проклятого. Таррединка сунулась было им помогать, но Торина цыкнула на нее:

– Куда ты с переломанными пальцами! Сама смотри, в обморок не упади!

Кое-как они уложили Проклятого на кровать. Он застонал, но в себя не пришел.

– Я принесу воды, надо смыть с него кровь, – сказала таррединка. – Не беспокойся, я одной рукой принесу, – успокоила она кухарку и поспешила к дверям, но по дороге не удержалась и плюнула на труп ненавистного хозяина.

Торина переглянулась с Ангеликой.

– Ты понимаешь, что нас так и так ждет смерть? – спросила кухарка. – Как только станет известно, что господин Анхель убит, нас казнят.

– Может, и нет. – Ангелика попыталась унять нервную дрожь, но не смогла и громко лязгнула зубами. – Надо просто половчее спрятать трупы. Сжечь, а пепел развеять… Скажем, что хозяин внезапно уехал. Куда, мы не знаем.

Торина покачала головой, подумав, что трупы «половчее» спрятать не так-то легко, и что маг-розыскник очень быстро обнаружит, куда именно «уехал» хозяин. Для мага не составит труда разыскать следы – даже крупицы пепла сожженных тел.

А еще она подумала, что ей самой так и так оставалось жить всего несколько месяцев, а вот глупых девчонок жалко до слез.

– Ангелика, ты хоть успела спросить эту таррединскую дуру, как ее зовут?

– У нее такое чудное имя – Рейната.

– Рейната по-тарредински значит радуга, – внезапно произнес Проклятый и открыл единственный уцелевший глаз.

– Вы очнулись! – обрадовалась таррединка, вбегая в комнату. Лицо ее было чисто вымыто, волосы кое-как приглажены, но разбитые губы и опухший нос красноречиво напоминали о побоях. В здоровой руке она несла небольшой ковшик с водой. – Сейчас я оботру вас, господин.

– Мне бы попить, – попросил Проклятый. – И поспать. Но, прежде всего, перевяжи мне, пожалуйста, запястья, да покрепче. А все остальное потом, ладно?

– Как скажете, господин, – кивнула таррединка. – Сейчас принесу вина.

– Не зови меня господином, я просто Миссел. – Проклятый через силу улыбнулся. Удары Короны пронзали тело при каждом слове, ему с трудом удавалось совладать с накатывающей слабостью и темнотой. – Не надо вина, Рейната, я попью воды из ковшика, если ты мне поможешь… Кстати, у тебя красивое лицо, когда ты не плачешь… Вот только сейчас тебе больно, у тебя сломаны пальцы, но я вылечу тебя… И вас, мадам. – Он допил воду и посмотрел на кухарку. – У вас последняя стадия сахарной болезни, но не пугайтесь, это дело излечимо… Я… посплю… а потом… вылечу… вас… обоих… обязатель…

Миссел не договорил. Он спал.

20

Утром во дворце Бовенара царил переполох. Стражники тщательно прочесывали дворец: от подвалов до тронного зала, от конюшен до караулки у ворот.

Мюрр, Творец и Бовенар находились в малой библиотеке и ждали. Наконец, прозвучал доклад капитана:

– Весь дворец обыскали. Беглец не обнаружен.

Творец кивком отпустил стражника и повернулся к Мюрру.

– И где, по-твоему, он может быть?

– Давайте подумаем… Предполагалось, что Песчаный Дух выберется за ворота и заберется в телегу к горшечнику, который поджидал его на улице. Горшечник – наш человек. Он должен был «помогать» Мисселу, а заодно и контролировать его… Горшечник прождал до утра, а потом пришел ко мне с вопросом, ждать ли дальше или уезжать… Кстати, он заметил, что из малой калитки ночью выезжала телега с корзинами. И если Песчаного Духа нет во дворце, значит, он был в той телеге. Остается узнать, что за телега…

– Это я беру на себя! – перебил Бовенар и хлопнул в ладоши.

Тотчас в библиотеку вбежал слуга.

– Быстро собери всех в тронном зале, – приказал Бовенар и посмотрел на Творца. – Вы не успеете сосчитать до десяти, как я скажу вам, куда направилась та телега с корзинами.

21

Проснувшись, Миссел обнаружил себя лежащим на мягкой кровати в разгромленной незнакомой комнате. Рядом на полу, свернувшись калачиком, спала совсем еще юная обнаженная девушка-южанка с коричневой кожей и длинными черными волосами. Дальше возле двери в единственном уцелевшем кресле похрапывала толстая, в летах, женщина в темном домотканом платье, переднике и съехавшей на бок поварской косынке. Рядом на ковре сидела и дремала еще одна девушка, вроде и молоденькая, но в ее каштановых волосах отчетливо виднелись седые пряди, а лицо уродовал старый, заживший рубцами ожог.

Миссел напрягся, пытаясь вспомнить, кто эти женщины и как он оказался среди них. Но мысли путались. Резкая, выматывающая боль, причиняемая Короной, мешала сосредоточиться. Он осторожно шевельнул перевязанными руками, проверяя, срастаются ли кости. Да, процесс пошел, но до полного выздоровления еще далеко.

Выздоровления… Ага… Вроде он собирался кого-то лечить, как проснется…

Песчаный Дух еще раз внимательно оглядел трех женщин. В лечении нуждаются все трое. Причем двое из них явно покалечены людьми, а у третьей приобретенная болезнь, но сильно запущенная – на последней стадии. На нее уйдет больше всего сил, поэтому ее нужно лечить в конце, решил Миссел и вдруг спохватился: это невозможно! Пока у него на голове Корона, о магии, а значит и о лечении, можно забыть.

Корону необходимо снять и как можно скорее. Вот только как? Нужен помощник.

Песчаный Дух с надеждой взглянул на женщин, надеясь обнаружить у них хоть малейшие способности к магии. Нет. Глухо. Что же делать? Где найти способного к магии помощника, который к тому же лояльно относится к Проклятым? Ведь изменить сейчас свой облик Миссел не в состоянии – для подобных действий нужен доступ к магической силе, а его надежно перекрывает Корона. Получается замкнутый круг.

К тому же есть еще одна сложность. Его побег, скорее всего, уже обнаружен. Беглеца ищут. И наверняка скоро узнают про телегу с корзинами, а значит, надо срочно уходить.

Песчаный Дух попытался осторожно встать, чтобы не разбудить спящих женщин. Тотчас ударила болью Корона. Миссел застыл, пережидая боль, и почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он повернул голову. Толстая женщина в переднике проснулась и настороженно смотрела на него.

– Спасибо, что не выдали меня, мадам, – тихо сказал Песчаный Дух.

– Я собиралась, – сердито буркнула женщина, – но девчонки не позволили. Так что благодарите их, не меня.

Миссел промолчал – берег силы. Каждое, произнесенное им слово, вызывало эхо жгучей боли, и ему приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы скрывать ее от посторонних глаз.

– Вы проснулись, господин? – Южанка поднялась с пола и застыла в почтительном поклоне перед Мисселом. – Чем я могу помочь вам?

– Рейната, – вспомнил ее имя Проклятый, – ты уже помогла, спасибо. Ты очень хорошо перевязала мне запястья.

– Это не я, это Ангелика, у меня не получалось одной рукой… – Она на миг запнулась, а потом решительно сказала: – Моя жизнь и мои мысли отныне принадлежат вам, господин!

Кухарка недовольно крякнула:

– Вот дура, девка! Приносить клятву верности Проклятому!

Таррединка в ответ упрямо нахмурилась. Кухарка покачала головой и язвительно добавила:

– Ты бы оделась, что ли. Хватит уже трясти своими прелестями у него перед носом.

Таррединка вспыхнула от смущения и одновременно задрожала от обиды. Миссел деликатно отвернулся и самым ласковым тоном, на который был способен, произнес:

– Не волнуйтесь, дамы, у меня повреждены глаза, так что я все равно почти ничего не вижу.

Зашевелилась, просыпаясь, третья женщина – с ожогом на лице.

– Ангелика, – обрадовалась южанка, – ты не знаешь, где я могу взять одежду?

– А? – Женщина зевнула, окинула взглядом комнату. Увидела Миссела, лежащие на полу трупы и простонала: – Так это был не сон! – Она вцепилась в руку кухарке. – Мы влипли, да, Торина? Что же теперь с нами будет?!

– Хватит ныть! – резко осадила ее Торина. – Иди лучше с Рейнатой, покажи ей, где она может одеться.

Когда девушки ушли, кухарка повернулась к Проклятому.

– А вы…

– Не волнуйтесь, мадам, я уже ухожу, – перебил Миссел.

– Вот как! – Торина горько усмехнулась, посмотрела на труп хозяина, а потом возмущенно уставилась в лицо Проклятому. – Значит, вы сейчас спокойно уйдете… А вы не подумали, что потом будет с ними? – Она кивнула на дверь, за которой исчезли Рейната и Ангелика. – Эти девочки хлебнули много горя, им не сладко жилось, но – жилось! А теперь из-за вас их казнят!

– Из-за меня? – переспросил ошарашенный ее напором Миссел.

– Конечно, из-за вас. Ведь это вы убили господина Анхеля!

– Но я хотел помочь Рейнате. Этот ваш господин Анхель… Вы даже представить себе не можете, мадам, что они тут вытворяли с ней!

– Вы хотели помочь. Я понимаю. – Торина несколько смягчилась. – Но ваша помощь станет причиной гибели двух глупых девчонок. Если в вас есть хоть что-то человеческое, исправьте то, что натворили. Не позволяйте двум дурочкам пожертвовать ради вас жизнями!

Несколько мгновений Миссел молчал, опустив голову. Да, она права. Как только обнаружится гибель хозяина, рабынь казнят – так, на всякий случай, казнят. Никто не захочет разбираться, виновны они или нет.

Песчаный Дух горько пожалел, что вмешался, поддался порыву, послушался своего сердца, которое требовало защитить несчастную девочку от издевательств. Защитил, называется. Надо было не вмешиваться, а отлежаться тихонько в уголке и идти дальше. Да, вмешавшись, он совершил ошибку. Но если теперь он останется в этом доме еще хоть на мгновение, это тоже будет ошибкой. Ведь его наверняка уже ищут, и вот-вот найдут, а тогда их всех все равно ждет смерть. Эти женщины при любом раскладе уже мертвы. А у него, если он уйдет прямо сейчас, есть шанс уцелеть. Крохотный шанс, но есть. И дело здесь даже не только в самом Мисселе. Речь идет о тысячах дейвов – мужчин и женщин – всех тех, кто неминуемо погибнет, если он не успеет предупредить Проклятых о вероломстве Богов.

Песчаному Духу вдруг показалось, что он стоит перед огромными весами, на одной чаше которых лежат тысячи жизней, а на другой всего три.

Да, всего-навсего три. Жизнь юной таррединки, которую торговцы рабами выкрали прямо из дома – бедного, но свободного стойбища овцеводов. Жизнь пожилой кухарки, находящейся на последней стадии смертельной болезни. И жизнь переломанной людьми и судьбой наложницы, красота которой сменилась уродством по прихоти перестаравшегося садиста.

Миссел твердо взглянул на кухарку уцелевшим глазом.

– Ладно, я попробую что-нибудь придумать… Мне бы сейчас не помешал помощник, хоть чуть-чуть сведущий в магии… Кстати, в доме кроме вас троих еще кто-нибудь есть?

– В самом доме нет. У господина Анхеля еще есть два конюха, но они живут при конюшне и без зова хозяина сюда не сунутся. Еще есть приказчики, они живут на втором этаже торговой лавки. Она расположена на соседней улице. Кто-то из приказчиков сюда придет обязательно, если господин Анхель после обеда не появится в лавке.

– После обеда, – повторил Миссел, – значит, время еще есть. Торина, мне срочно нужна свеча, вода и живая ветвь, и тогда я смогу… я попробую все изменить.

Он поморщился, подумав, что с переломанными руками ему вряд ли удастся правильно провести обряд вызова Должников, но нужно хотя бы попытаться.

– Свеча, вода и живая ветвь? – переспросила Торина. – Что это значит?

Песчаный Дух указал на подсвечник с тремя желтоватыми восковыми свечами.

– Свеча. Только новая, ни разу не горевшая. Вода. Чистая вода в чаше, желательно серебряной. И ветка дерева – любого, но не засохшего.

– А ветка должна быть большой? – деловито уточнила Торина, но Миссел не успел ответить. В опочивальню вбежала Ангелика и с ужасом произнесла: – Стучат! Во входную дверь стучат!

Торина посерела и спала с лица.

– Кто? – пролепетала она.

– Не знаю. – Ангелика заплакала. – Мне страшно! Что же нам делать?!

– Открыть, – спокойно сказал Миссел и ласково посмотрел на Ангелику. – Не бойся, девочка, я не дам вас в обиду.

«Если смогу», – подумал он. Ему было плохо. Он еле стоял, тяжело опираясь боком о стол, а Корона Абира по-прежнему терзала его болью.

Торина глянула на него и выдавила подобие улыбки для Ангелики:

– Он прав, надо открыть. Я сама открою дверь.

– Я буду рядом, – пообещал Миссел.

Торина тяжело протопала вниз по лестнице в прихожую, сняла засов и оглянулась. Ангелика притаилась на лестничной площадке, осторожно выглядывая между перил, Рейната скрылась в людской, а спрятавшегося в кухне Миссела кухарка не увидела, но почувствовала его незримое присутствие и испытала невольное облегчение. Она решительно приоткрыла тяжелую входную дверь и, грозно нахмурив брови, взглянула на пришельца.

Им оказался тщедушный невзрачный парнишка-коробейник. Он испуганно посмотрел на «грозную госпожу», громко шмыгнул носом, а потом засмущался и вытер нос прямо о рукав потрепанной серой рубахи.

– Пряжа, нитки, медные спицы, – заголосил он фальцетом.

– Нет, ничего не надо.

Торина попыталась захлопнуть дверь, но парнишка просунул в щель ногу и жалобно заныл:

– Купите костяные пуговицы, госпожа. Или тесьму. У меня есть даже черепаховые гребни из самой Тарредии. И серебряное зеркальце. И…

– Я сказала, нет! – повысила голос Торина. – Брысь отсюда!

– Ну, пожалуйста, госпожа! Ну, купите хоть что-нибудь…

Парнишка осекся и взглянул на что-то за плечом кухарки. Торина оглянулась и увидела Рейнату. Южанка вышла из людской и подошла ближе. На ней уже было надето длинное мешковатое полотняное платье, а густые черные волосы заплетены в косу.

– Черепаховые гребни, серебряное зеркальце, – машинально повторил парнишка, не сводя с нее глаз.

– А гребни и правда из Тарредии? – спросила Рейната.

Парнишка смутился.

– Нет, госпожа. Это подделка. Они не черепаховые. Это кость быка. Крашенная кость.

– Ладно, хватит, – вмешалась Торина. – Проваливай отсюда, нам не нужен твой товар.

И тут громко кашлянул Миссел. Торина вздрогнула, подпихнула Рейнату к двери, сказала многозначительно:

– Посмотри-ка его товар. Давай, там много всего интересного, – а сама поспешила на кухню.

– Этот парнишка нужен нам, – сказал ей Песчаный Дух. – У него определенно есть зачатки магических способностей. Они какие-то странные, но есть.

– Хм, – Торина задумалась. – Вряд ли он добровольно согласится помогать Проклятому.

– А мы ему не скажем, что я Проклятый. С Короной на голове я почти не могу читать мысли, но у него просто-таки на лбу написано, что он очарован Рейнатой с первого взгляда. Пусть она пригласит его в дом, в людскую. А ты помоги мне переодеться. Я надену шмотки Анхеля, а голову и лицо замотаю тряпками. Сделаю вид, что у меня, богатого господина, такая причуда. А потом ты позовешь его ко мне в гостиную.

– Ох, грехи наши тяжкие, – не удержалась Торина. – Ладно, давайте попробуем.

22

Коробейник носил имя Юрзин. Он и в самом деле не мог отвести от Рейнаты глаз. Но Миссел не знал, что больше всего его привлекала в девушке… боль. Та самая боль в сломанных пальцах, которая терзала ее, не переставая. Юрзин никак не мог сосредоточиться на происходящем – боль Рейнаты отвлекала его, мучила, как застрявшая заноза. Он даже не сразу понял, что его пригласили в дом и отвели в людскую, что в комнату зашла еще одна девушка. Она назвалась Ангеликой и вместе с Рейнатой стала копаться в его коробе, перебирая товар и прицениваясь. Юрзин рассеянно называл цены и смотрел, не отрываясь, на Рейнату.

Таррединке было очень неуютно под его взглядом – немигающим, пристальным, голодным. Она едва заметно поежилась и с преувеличенным интересом ухватилась за моток шелковой тесьмы. Будучи от природы правшой, сейчас девушка была вынуждена действовать только левой – здоровой – рукой. Это раздражало, а в сочетании с болью и взглядом коробейника просто сводило с ума. Больше всего на свете ей хотелось уйти отсюда, но Торина велела задержать парнишку, и Рейната старалась изо всех сил.

Южанка попыталась приложить яркую ленту к платью, но та выскользнула, пестрой змейкой устремляясь на пол. Рейната машинально попробовала поймать ее обеими руками, но тут же побледнела и закусила губу, чтобы не закричать. Девушка закрыла глаза и замерла, ожидая, когда утихнет боль. И вдруг почувствовала, как ее плечи словно сдавили клещами.

«Ожил хозяин-мучитель!» – пронеслось в голове. Паника холодной волной прокатилась по телу. Умирая от ужаса, Рейната открыла глаза и увидела прямо перед собой перекошенное лицо коробейника. Парня трясло, в уголках губ выступила пена, безумные глаза смотрели, не мигая, а пальцы с нечеловеческой силой впивались ей в плечи.

Девушка почувствовала, что если сейчас же не сбежит, он сделает с ней что-то страшное – разорвет на кусочки этими своими мерзкими паучьими пальцами. Она рванулась изо всех сил, но припадочный коробейник и не думал отпускать свою жертву. Хилый на вид, он оказался неожиданно силен. Охваченная ужасом Рейната снова попыталась вырваться. Раздался треск – ткань платья порвалась, и южанка опять оказалась практически голой. Она отшатнулась. Юрзин на негнущихся ногах, с помутненным взглядом сделал шаг к ней. Из его рта капала слюна, он дрожал, а руки судорожно сжимались прямо перед обнаженной грудью девушки. Рейната обречено подумала, что ей сегодня до вечера не дожить. Если этот маньяк доберется до ее груди, то наверняка оторвет.

Но тут между ними рассерженной фурией встала Ангелика. Она не сразу среагировала на происходящее, сраженная бесстыдством наглого мальчишки, который прямо у нее на глазах пытался облапать Рейнату. Ангелика замахнулась на коробейника кочергой.

– Ты куда тянешь свои грязные лапы, скотина?!

Юрзин отшатнулся и бессвязно забормотал:

– Пустите… Мне очень надо… Я не могу больше терпеть…

Ангелика просто дар речи потеряла от бешенства.

В этот самый момент в комнату вошла Торина, увидела дрожащую полуобнаженную Рейнату, трясущегося коробейника и Ангелику с кочергой.

– Что здесь творится? – удивленно воскликнула кухарка.

– Да вот, этот сопляк приставал к Рейнате, – наябедничала Ангелика. – Платье ей порвал, за грудь хватал.

– Ах, ты сморчок! – возмутилась Торина. – Мы с тобой по-хорошему, а ты?

– Я не приставал! Я… – Юрзин тщетно пытался подобрать слова, чтобы объяснить, что не хотел ничего плохого. Он просто пытался забрать у Рейнаты боль. Парнишка знал, что если бы смог достаточно долгое время касаться ладонями ее плеч, то боль бы прошла. Перетекла от девушки к самому Юрзину. Он хотел все объяснить, но женщины смотрели с такой враждой, что слова застряли у него в горле.

– Ладно, пойдем, – сквозь зубы процедила Торина. Ей очень хотелось выкинуть наглого коробейника вон, но пришлось пересилить себя. – Господин Анхель хочет тебя видеть. Как, кстати, тебя зовут?

– Юрзин Витлоу, госпожа.

Он не удержался и снова взглянул на Рейнату. Таррединка прикрылась остатками платья и сжалась на топчане в углу. Юрзину очень, просто-таки до дрожи, хотелось подойти к ней и положить руки на плечи. Он больше не мог выносить ее боль.

– Ишь, пялится, стервец, – прошипела Ангелика. – Гляделки не прогляди, щенок! И слюни подбери. Нет, вы только посмотрите: его аж трясет от вожделения!

– Хватит, – остановила ее Торина. – Юрзин, иди за мной.

– Я не могу, – шалея от собственной смелости, прошептал коробейник. Он не сводил взгляда с Рейнаты, и его действительно сотрясала сильная дрожь – невольная реакция на ее боль. – Я никуда не пойду, пока не сделаю этого с ней!

– Ах ты, мерзавец! – завопила Ангелика.

– Да я тебя!… – воскликнула Торина.

Она попыталась ухватить маленького коробейника за шиворот, но тот ловко вывернулся, подскочил к Рейнате, опрокинул ее на топчан животом вниз, а сам навалился сверху и крепко вцепился руками ей в плечи. Таррединка завизжала. Ангелика и Торина попытались оттащить от нее наглеца. Они дубасили его кулаками, пытались разжать пальцы, а он тихо вскрикивал от боли, но продолжал мертвой хваткой держаться за свою брыкающуюся жертву.

– Да что же это такое?! – завопила Торина, теряя терпение. Ухватила брошенную Ангеликой кочергу и огрела коробейника по голове. Тот закатил глаза и обмяк на Рейнате.

– Снимите его с меня! – вопила девушка.

Ангелика и Торина спихнули неподвижное тело на пол.

– Ты убила его? – испуганно спросила Ангелика.

– Надеюсь, что нет, – охнула Торина. – Слава Богам, дышит.

– Что тут у вас происходит? – В дверях появился закутанный с ног до головы в шелк Миссел.

– Да вот… – Торина растеряно указала на лежащего без сознания коробейника.

Песчаный Дух окинул взглядом возбужденных, запыхавшихся женщин, заметил красные следы от пальцев на обнаженных плечах Рейнаты и склонился над парнишкой.

– Он просто взбесился, – возмущенно заговорила Ангелика. – Пытался надругаться над Рейнатой, мы его никак оттащить не могли. А он все кричал, что сделает это с ней.

– Странно, – пробормотал Миссел. – Очень странно… Рейната, а ты ничего не почувствовала, когда он прикоснулся к тебе?

– Еще как почувствовала! – Девушка потирала плечи. – Как больно схватил, гад… Омерзение я почувствовала. И страх!

Миссел досадливо поморщился.

– Это все понятно. А еще что-нибудь? Попытайся отвлечься от отрицательных эмоций и подумай хорошенько.

– Ну… – Рейната задумалась и по привычке попыталась дотронуться кончиком указательного пальца до нижней губы, но тут же спохватилась, вспомнив о переломе, а потом растерянно уставилась на свою правую руку. – Смотрите! Он больше не сломан!

– Кто? – сунулись Торина и Ангелика.

– Палец. Он целехонек!

– А остальные? – спросил Миссел.

– Сломаны, как и были. – Рейната растеряно взглянула на Проклятого. – Как же так?

– Все очень просто. – Песчаный Дух выпрямился и едва заметно вздрогнул, получив очередной удар от Короны. – Он пытался не изнасиловать, а вылечить тебя.

– Вылечить? – Торина смутилась и виновато посмотрела на пребывающего без сознания Юрзина. – Но почему он не объяснил нам все по-человечески? Вот придурок! Набросился на Рейнату. Платье порвал. Да и выглядел псих психом – глаза горят, весь трясется, по губам слюна течет.

– Все верно, – подтвердил Миссел. – Он трясся потому, что очень хотел излечить Рейнату. Похоже, он прирожденный Целитель. Целители не являются магами в общепринятом смысле. Они не могут контролировать свою силу. Да и исцеляют не всякую болезнь, а только ту, при которой человек испытывает острый приступ боли. Когда Целители чувствуют чужую боль, они во что бы то ни стало должны забрать ее себе. Не могут не забрать. Это сильнее них, понимаете? Странно, конечно, что Целитель подвизается коробейником, но… В жизни всякое бывает, видно, так распорядилась судьба…

– Но почему он не рассказал нам сразу? Так, мол, и так, я хочу вам помочь, – возмутилась Торина.

– Это побочная сторона Целительства, – пояснил Миссел. – Прирожденные Целители похожи на деревенских дурачков. Они, как правило, жалки на вид, косноязычны и непривлекательны. Они не умеют устраиваться в жизни. Мошенники зачастую используют их способности в корыстных целях. Целителями все помыкают, часто бьют. Кстати, в том числе и вместо благодарности за исцеление.

Торина покраснела и засопела смущенно. Юрзин зашевелился, приходя в себя. Сел, натолкнулся взглядом на кухарку и испуганно вжал голову в плечи, а потом вновь уставился на Рейнату, затрясся и потянулся к ней, но Песчаный Дух встал между ними.

– Пустите, позвольте, – едва не плакал Юрзин, пытаясь обойти Миссела.

– В самом деле, пусть он… – начала Торина, но Проклятый цыкнул на нее: – Молчи, рабыня!

Торина обиженно дернулась, но спохватилась и сказала:

– Простите, господин Анхель.

– Рейната, идите с Ангеликой на кухню, – приказал Миссел.

– Да, господин.

Девушки выскользнули прочь. Коробейник попытался броситься за ними, но Миссел и Торина не пустили. Кухарка не понимала замысла Проклятого, но ей ничего не оставалось, как довериться ему. Между тем, лже-господин Анхель сказал, обращаясь к Юрзину:

– Ты очень хочешь дотронуться до нее, не так ли?

– Да. Да! Пожалуйста! – Паренек трясся и с мольбой смотрел на закутанную в пестрый шелк фигуру.

– Что ж, я позволю тебе сделать это, но вначале ты должен помочь мне.

– Я не могу, – прошептал Юрзин. – Вам не могу. Ваша боль черная. Я не могу забрать ее себе, потому что она убьет меня самого.

– Я знаю, – кивнул Песчаный Дух. – И все же тебе придется помочь мне.

Он откинул с лица и головы шелк. Увидев перед собой Проклятого, Юрзин в ужасе отшатнулся и простонал:

– Всемогущие Боги! Нет! Я не стану помогать вам!

– Вспомни о Рейнате, – сказал Миссел. – Ей больно, очень больно. Если ты не поможешь мне, я не разрешу тебе дотронуться до нее, и ее боль не пройдет.

Юрзин заплакал, но все же отрицательно помотал головой.

– Позови Рейнату, – приказал Проклятый Торине. – Пусть встанет так, чтобы он видел ее, но не мог добраться.

Кухарка помедлила, пробормотала:

– Как-то это все… мерзко…

– Я пытаюсь спасти ВАШИ жизни, – приходя в ярость, ответил Песчаный Дух.

Торина отвела глаза и вышла из людской. А Миссел смотрел на коробейника и думал, что снова стоит перед весами. Только теперь на одной из чаш лежит всего одна жизнь – несчастного парнишки Юрзина. Внезапно накатила жалость, но Песчаный Дух одернул себя – нет, в этой истории без жертвы не обойтись. Юрзину просто не повезло – он оказался не в том месте, не в то время. Но его гибель спасет множество жизней: и этих трех женщин, и самого Миссела, и всей расы дейвов…

Увидев Рейнату, парнишка словно обезумел. Он рвался к ней изо всех сил, но никак не мог обойти Проклятого. Юрзин просил, умолял, пытался драться, но тщетно. Миссел не пускал, приговаривая:

– Вначале ты должен помочь мне.

И Юрзин сдался.

– Я согласен, – прошептал он и обречено взглянул в единственный глаз Проклятого. – Вы хотите, чтобы я убрал эту… шапку с вашей головы?

– Да. Сумеешь?

– Попробую. Но я могу не успеть. Черная боль будет перетекать от вас ко мне, и может убить меня до того, как я закончу.

– А ты постарайся прожить как можно дольше, – жестко сказал Проклятый. – Если успеешь снять с меня Корону до того, как умрешь, я потом вылечу Рейнату, обещаю. А если нет, она так и будет страдать.

Юрзин всхлипнул, бросил отчаянный взгляд на таррединку и положил ладони на виски Проклятого…

23

Спустя некоторое время Песчаный Дух сидел за столом на кухне и жадно ел суп, а три женщины молча сидели рядом и старались не смотреть друг на друга, потому что как только они встречались взглядами, у них перед глазами тотчас вставал Юрзин…

…Целителю все-таки удалось снять с Миссела Корону. Парнишка отчаянно цеплялся за жизнь все то время, пока заклинание стекало с головы Проклятого, злой змеей вонзаясь в самого Целителя. Юрзин корчился и хрипел от безжалостных ударов Короны, но не хотел умирать – он смотрел, не отрываясь на Рейнату, и ее боль придавала ему сил. Когда же Корона окончательно покинула Проклятого, Юрзин из последних сил пополз к девушке, пытаясь дотронуться до нее сведенными судорогой пальцами.

Таррединка, зажав руками рот, чтобы не закричать, смотрела на ползущего к ее ногам парнишку, но не могла заставить себя сделать к нему хотя бы шаг. Ужас, жалость, отвращение наполняли ее целиком, от макушки до пяток. Ей казалось, что если он дотронется до нее, она сойдет с ума. Или умрет.

Но он не дополз, затих в двух шагах от вожделенной цели, и тогда Рейната упала в обморок…

Очнувшись, она обнаружила себя лежащей в людской на топчане, а рядом сидел Миссел.

– Ты как? – устало спросил он. – Ничего не болит?

– А? Н-нет… вроде нет… – Рейната пошевелила рукой. Пальцы срослись, и вообще на ее лице и теле не осталось ни следа от побоев.

– Вот и хорошо, – откликнулся Проклятый. – Если хочешь, иди на кухню, помоги Торине. Она варит суп. А я пока займусь Ангеликой. Надо убрать у нее с лица этот ужасный шрам.

Некоторое время спустя все четверо собрались на кухне. Торина заикнулась было о том, чтобы накрыть в столовой, дескать, негоже господину Проклятому есть на кухне, но Миссел лишь устало отмахнулся от нее.

– Некогда. Я должен поскорее поесть, чтобы восстановить силы, а потом исцелю тебя и спрячу трупы… Не беспокойтесь, труп вашего хозяина никто не найдет. Я задам ложный путь для волшебника-розыскника. Все будет выглядеть так, будто Анхель уехал далеко на юг, в Тарредию. Как только из лавки придут приказчики, я приму облик Анхеля и объявлю о своем отъезде. А для каждой из вас от его имени составлю вольные. Вот только вам придется как можно скорее покинуть Кротас. Правда, я не могу дать денег на дорогу, но… Вы случайно не знаете, может, в доме есть тайник, где ваш хозяин хранил сбережения?

– Есть. Я знаю, где он, – уверенно ответила Торина, помялась и взглянула на Проклятого. – Господин… э… Миссел, я даже не знаю, как вас отблагодарить.

– Налей мне супа, да побольше, – улыбнулся Песчаный Дух. Без мучительной Короны на голове он чувствовал себя почти счастливым, ощущая, как магическая сила вновь откликается на малейший его зов. – Твой суп так аппетитно пахнет, что я, того и гляди, захлебнусь слюной.

Торина зарделась от похвалы и бойко заработала поварешкой, бросив через плечо:

– Девчонки, а вы будете есть?

– Да, – кивнула Рейната и, спохватившись, вопросительно посмотрела на Проклятого.

Миссел легко прочел ее мысли: она побоялась сесть за один стол с господином, опасаясь такими действиями оскорбить его.

Песчаный Дух игриво улыбнулся и похлопал ладонью по скамье:

– Садись рядом со мной, красавица. Или ты не хочешь сидеть рядом с таким одноглазым уродом, как я?

– Что вы! – вспыхнула Рейната. – Да для меня вы теперь самый лучший, самый привлекательный и замечательный…

– Да замолчи ты! – внезапно закричала Ангелика. – И вы все! Что за чушь вы несете? Как вы можете так спокойно разговаривать, когда только что из-за нас погиб жалкий отчаянный парнишка! Ведь он лежит там, один… а вы… вы…

Торина подскочила к ней и отвесила звонкую оплеуху.

– Заткнись, дура! Думаешь, нам не тяжело? Но что толку охать и ныть, ведь сделанного не воротишь! Он мертв, а мы живы.

Воцарилось молчание. Торина поставила на стол четыре миски с супом. Нарезала толстыми ломтями хлеб. Миссел взял ложку и набросился на еду, а три женщины молча расселись возле него на скамье и украдкой вздыхали, старательно отводя взгляды друг от друга.

Песчаный Дух съел две полных тарелки и только тогда почувствовал, что силы начинают возвращаться к нему. Сейчас самое время было поспать, чтобы окончательно восстановиться. Некогда, решил Миссел и поднялся из-за стола. У него еще очень много дел. И, прежде всего, следует отдать приказы Должникам. Теперь, когда запястья целехоньки, обряд можно провести довольно быстро.

– Торина, помнишь, мы говорили о свече, воде и ветке? Мне они нужны и как можно быстрее.

24

Вскоре перед Мисселом на кухонном столе стояли бронзовый подсвечник с новенькой свечой и серебряная чаша с водой, рядом лежала небольшая березовая ветка.

Женщины покинули кухню, пошли разыскивать сбережения хозяина и собирать вещи для отъезда – Песчаный Дух предупредил, что им необходимо еще до заката покинуть дом.

Миссел положил руки на стол ладонями вниз и сосредоточился, наблюдая, как на указательном пальце левой руки появляется массивное золотое кольцо Змееносца. Затем дотронулся этим пальцем до свечи, зажигая пламя, и окунул руку в чашу. Прозрачная вода тут же изменила цвет, словно в ней растворился огонь. Миссел убрал руку и несколько мгновений смотрел, как вода в чаше вскипает золотистыми волнами, напоминая крошечное море во время шторма. Он знал, что сейчас где-то очень далеко, в Звездном мире, тревожно замирает Наставник, получая зов от Змееносца.

Наконец, вода в чаше успокоилась и окрасилась в зеленый цвет. Это означало, что Наставник готов принять приказы.

Змееносец оторвал от ветки березовый листок, провел им над пламенем свечи и отчетливо произнес:

– Приказ: «Вывести».

Зеленый листок пожелтел, словно впитал в себя огонь. Основа для первого приказа сформирована. Осталось наполнить его конкретным содержанием.

– Приказ: «Вывести женщину по имени Торина из Кротаса».

Песчаный Дух остановился и задумался. Должнику в одном приказе можно назвать только одно имя. Что же делать? Послать трех Должников, по одному на каждую женщину? Миссел поморщился. Жалко так бездарно разбазаривать величайшую силу Вселенной. Ладно, решил он. Пусть Должник опекает одну Торину, ведь если Ангелика и Рейната будут все время рядом с ней, то они тоже невольно окажутся под защитой.

Змееносец положил пожелтевший листок рядом с чашей и оторвал от березовой ветки еще один – зеленый. Снова провел им над пламенем свечи.

– Приказ: «Убить».

Теперь надо сформулировать текст. Он, безусловно, будет касаться Эрхала. Песчаный Дух аж затрясся от ненависти, вспомнив палачей своего сына.

– Приказ: «Убить амечи по имени Эр…»

Миссел осекся, только теперь сообразив, что не уверен, прикончил ли Бовенара. Амечи живучи, Бовенар запросто мог уцелеть. Значит, надо, на всякий случай, послать Должника и к нему. Стоп! Миссел спохватился: он же не знает настоящего имени Бовенара! Если в приказе он поставит ненастоящее имя, то Должник просто не сможет разыскать свою жертву. Что ж, ничего не поделаешь, начнем с Эрхала.

– Приказ: «Убить амечи по имени Эрхал».

Второй пожелтевший листок лег на стол рядом с первым.

Теперь, что касается Бовенара… Придется менять планы. Миссел рассчитывал вверить дальнейшую судьбу трех женщин Должнику, а самому покинуть Ксантину, чтобы лично рассказать Правителю о предательстве амечи, но теперь… Теперь ему придется задержаться, а известие Правителю доставит Должник. Змееносец оторвал от ветки еще один листок.

– Приказ: «Доставить».

Песчаный Дух замолчал. Не будем торопиться. Ведь, чтобы узнать подлинное имя Бовенара, ему придется вернуться во дворец. Вполне возможно, он разведает там что-нибудь интересное, и тогда его доклад Правителю будет более полным.

– Приказ: «Доставить тайком дейва по имени Миссел во дворец короля Кротаса.

Ну, вроде все. Змееносец задумчиво посмотрел на три, лежащих в ряд, желтых листочка. Вроде ничего не забыл. Теперь остается назвать имена Должников, которые будут выполнять Приказы, и опустить листочки в чашу.

Миссел хотел протянуть руку, чтобы взять первый из листочков, но внезапно почувствовал, как его тело сковало холодом. Он пытался и не мог пошевельнуться. За спиной раздались шаги. Не в силах преодолеть враждебное – очень мощное – заклятие, Песчаный Дух скосил глаза и увидел Юрзина. Живого и невредимого.

Коробейник подошел к столу и сел на скамью напротив Миссела.

– Ну, и зачем в конце ты все испортил? – грустно спросил Юрзин. – Ты отдал первый приказ насчет женщин, я не возражал. Если тебе так хочется уберечь их от беды, дело твое, пусть живут. Второй приказ убить Эрхала, да, пожалуйста. Одним амечи больше, одним меньше…

– Что? – прохрипел Миссел. – Что ты сказал?!

Юрзин некоторое время насмешливо смотрел в глаза своему пленнику, а затем произнес, четко выговаривая каждое слово:

– Я сказал, что мне не жаль амечи, хоть всех перебей.

Песчаный Дух непонимающе уставился на него. То, что перед ним не Юрзин, а Повелитель Холода, амечи по имени Мюрр, он понял сразу, как только ощутил на себе незримые ледяные путы. Миссел не знал, как Мюрру удалось изменить свой внешний облик и стать Юрзином, но, возможно, в арсенале врага имелись какие-то неизвестные дейвам заклинания. Однако последние слова очень дико звучали из уст амечи.

Юрзин-Мюрр едва заметно улыбнулся, расстегнул рубаху и сделал движение, будто смахивал крошки с груди. Тотчас его внешность изменилась, он принял облик того амечи, который предстал перед Мисселом в пыточном подвале. Еще одно странное движение, и… на голове Повелителя Холода засеребрились рога, а рубаху на спине прорвали два кожистых крыла. Теперь на скамье, вне всяких сомнений, сидел… дейв!

Незнакомый дейв!!!

Песчаный Дух ахнул и выпучил глаза:

– Кто же ты такой, Ротран тебя раздери?!

– Я? – Мюрр усмехнулся и сказал с поразившей Миссела горечью: – Я – это ты и Юрзин, амечи и дейв, человек и урмак. Я – все и никто. Я существую, хотя никогда не появлялся на свет. Одним словом, я – «мюрр» – «тот, кого нет»… Кстати, если ты не возражаешь, я бы вновь принял обличие Юрзина.

– Угу, – потрясенный Миссел с трудом приходил в себя. – А Бовенар? Он тоже был… таким?

– Нет. Он амечи. Самый настоящий, чистокровный амечи. И он не «был», а все еще «есть». Да-да, он жив. Кстати, могу назвать тебе его настоящее имя, хочешь? Ты сможешь поставить его в Приказе на убийство. А взамен…

– Что?

– Измени последний приказ Должнику.

– Я уже не могу сделать это, – отказался Змееносец.

– Ох, – вздохнул Мюрр. – Ну, ничему-то тебя жизнь не учит. Я же говорил, что чувствую ложь.

Песчаный Дух нахмурился – он действительно соврал. Текст, за исключением первого слова, можно менять до тех пор, пока не названы имена Должников, которым суждено выполнять Приказы, а Змееносец не успел назвать их.

Да, противник оказался чрезвычайно опасен. Повелитель Холода не только превосходил Миссела в магической силе, но и с легкостью раскрывал обман, и впрямь чувствуя малейшую ложь. Песчаного Духа охватила паника, но он быстро справился с собой. Нельзя считать себя проигравшим до боя, а схватка с Повелителем Холода только начинается. И пусть первый раунд остался за Мюрром, но главное еще впереди. Ведь бой это не только бряцанье оружия и напряжение мускулов. Зачастую бой – это переговоры. Торг. Спор. Обман. И пусть Повелитель Холода способен чувствовать ложь, но есть средство, способное обмануть даже его – по крайней мере, Миссел очень надеялся на это. Средство простое и сложное одновременно – самому поверить в собственную ложь.

Песчаный Дух глубоко вздохнул и ринулся в бой.

– Чего ты хочешь? – спросил он.

– Во-первых, тебе нечего делать больше во дворце Бовенара, я не хочу, чтобы ты возвращался туда. Во-вторых, ты должен сообщить дейвам, что заговор на Ксантине – дело рук амечи.

– Но это не так, – полувопросительно, полуутвердительно сказал Миссел.

Мюрр повел плечами:

– Теперь это уже неважно. Ты должен отдать Должнику Приказ: «Доставить Правителю дейвов сообщение о предательстве амечи».

– Но тогда начнется война, – возразил Миссел.

– Все верно, – кивнул Мюрр.

– Я не стану этого делать, – отказался Песчаный Дух.

Повелитель Холода выразительно усмехнулся и в упор взглянул на него.

– Ты можешь убить меня или выбить второй глаз, но я не стану этого делать! – твердо повторил Миссел.

– Не беспокойся, я больше не прикоснусь к твоим глазам… глазу. А убить… Да, мне придется убить тебя. – Мюрр вздохнул. – Ты же понимаешь, что теперь я не могу позволить тебе уйти. Хотя у тебя был шанс. Избавившись от Короны, ты должен был тотчас убраться с Ксантины, рвануть к вашему Правителю с сообщением о заговоре амечи. Но ты предпочел остаться. Почему?

– Из-за Бовенара, – откровенно сказал Миссел. – Я должен поквитаться с ним за сына.

– Отлично! Тогда мы сможем договориться, – обрадовался Мюрр. – Ты посылаешь нужное мне послание Проклятым, а я называю тебе настоящее имя Бовенара и не мешаю отдать приказ о его убийстве.

– Нет.

– У тебя нет выбора, Миссел. Я могу просто убить тебя и самому стать тобой.

– Проклятые почуют подмену!

– Я хорошо умею прятать свою истинную сущность. Доказательство тому мой маленький спектакль. Ты же не заметил, что Юрзин – это я. Ты не распознал в Юрзине Высшего, хотя Высшие всегда узнают друг друга, под какой бы личиной они не прятались. И ты принял меня за амечи, хотя на самом деле я дейв.

– И все же Правитель Хран раскусит обман, – уверенно сказал Песчаный Дух.

– Такая опасность есть, – кивнул Мюрр. – Именно поэтому ты еще жив. И именно поэтому я трачу время на разговор с тобой.

– Напрасно. Мой ответ не изменится.

– Рейната… Ангелика… Торина… – медленно произнес Мюрр. – Представь, как плохо им будет в руках Бовенара… Кроме того, твой сын останется не отомщенным… Кстати, а почему ты не приказал Должнику вернуть Хаалу отнятую коконом силу?

– Это невозможно. Есть вещи, которые не под силу даже Должнику. Например, воскресить из мертвых. Или вернуть утраченную магом силу.

– Понятно. – Мюрр подумал. – А если я верну твоему сыну силу?

– Это невозможно, – повторил Песчаный Дух.

– Очень даже возможно. Только не в этой Вселенной, а в той, которую заново создаст Творец.

– Кто?

– Творец. – Повелитель Холода хмыкнул. – У тебя сейчас такое забавное лицо. Да-да, ты не ослышался, Творец. Он создаст новую Вселенную на обломках старой. А ты и твой сын сможете жить и процветать в той новой Вселенной.

– А остальные? Что будет с ними?

– Остальные, это кто? – не понял Мюрр.

– Дейвы, амечи, люди, урмаки, дарианцы… – медленно перечислял Песчаный Дух. – Тысячи, миллионы, миллиарды. Им найдется место в вашей новой Вселенной?

Повелитель Холода раздраженно сощурил глаза.

– Ладно, Миссел, не стоит взывать к моей совести и читать мне мораль. Ты опоздал с нравоучениями лет этак на… Да, на добрых четыре тысячи лет.

Мюрр вздохнул, подумав, что если бы тогда, четыре тысячи лет назад, он повстречался с Мисселом, а не с Творцом, сейчас все могло сложиться иначе. Тогда он был испуганным узником без имени и родства, потерянным и одиноким, который нес чудовищное наказание, не зная, в чем же его вина. Да, если бы только Миссел объявился именно тогда! Но четыре тысячи лет назад из заточения Мюрра вызволил не Песчаный Дух, а Творец…

– Спрашиваю тебя в последний раз, Миссел. Согласен ли ты послать дейвам нужное мне сообщение в обмен на… Да на любых твоих условиях. Вернее, почти любых, – поправился Мюрр.

– Торина больна, я не успел вылечить ее, – медленно сказал Песчаный Дух.

– Если мы договоримся, я вылечу ее без проблем, – откликнулся Мюрр. – Так каков твой ответ?

– Я согласен.

– А что взамен?

– Много чего… Во-первых, ты вернешь Хаалу силу, и мы с ним будем жить в этой вашей новой Вселенной. Во-вторых, ты назовешь мне имя Бовенара и не станешь мешать отправлять мои личные приказы. В-третьих, эти три женщины должны быть здоровы, богаты и в безопасности.

– Все? – уточнил Мюрр.

– Пока да.

– Пусть будет так. Я рад, что мы договорились, – искренне сказал Повелитель Холода. – Только вначале тебе придется принести клятву верности Творцу, клятву на крови, а потом я назову настоящее имя Бовенара.

– Клятву верности на крови? – удивился Миссел. – Но это невозможно! Давай, я просто дам слово…

– Нет, – перебил Мюрр. – Ты должен присягнуть на крови.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, – возразил Песчаный Дух. – Все дейвы при достижении совершеннолетия приносят клятву верности своей расе. Клятву на крови. Если я нарушу ее, а это произойдет, если я стану присягать Творцу, моя кровь превратится в яд, который неминуемо убьет меня.

– Все это так, – откликнулся Повелитель Холода. – Но у меня есть способ, как снимать такое мощное заклятие, как клятва крови.

– И все же я не могу немедленно присягнуть Творцу, – упорствовал Миссел. – Клятва – это целый обряд, а я уже связан обрядом Змееносца, и пока не завершу, не могу переходить к другому.

– И как его завершить? – подозрительно поинтересовался Мюрр.

– Послать приказы, которые уже подготовлены. Как только они уйдут, я принесу Творцу клятву.

– Ладно, давай, заканчивай с приказами, – разрешил Повелитель Холода. – Только последний должен быть изменен.

– Согласен. Но тебе придется освободить мне хотя бы руки, иначе я не смогу это сделать.

Мюрр снял заклятие. Миссел почувствовал, как холод покинул тело. Он был свободен. Песчаный Дух тихонько вздохнул – второй раунд закончился его победой, хотя Мюрр, похоже, еще не догадывается об этом.

Миссел подвигался, разгоняя кровь по жилам, и посмотрел на противника:

– Назови мне имя Бовенара. Я сразу пошлю Приказ.

– Нет. Имя ты узнаешь только после присяги. Тогда у тебя уже не будет пути назад.

– Не доверяешь?

– Естественно, – фыркнул Мюрр. – Да не волнуйся ты, никуда от тебя Бовенар не денется. Пошлешь для него Должника чуть позже или… убьешь его сам.

– А Творец позволит? – засомневался Миссел.

– Скажем так, он не станет вмешиваться. Творцу в качестве помощника нужен кто-то из Высших. И Бовенар неплохо подходил на эту роль. Но если ты заменишь его, он уже не будет нужен Творцу. Кстати, по мне так ты гораздо предпочтительнее Бовенара.

– Чем же?

– Ты сильнее, умнее и…

– И?

– Неважно! – резко ответил Мюрр. А продолжение фразы звучало бы так: «…и ты еще ни разу не предавал меня». – Полагаю, я достаточно ответил на твой вопрос.

– Вполне… Скажи, а Творец – это и есть Черный Чародей?

– Можно сказать и так. На самом деле Черного как такового не существует, это все выдумки людей.

– Но ты и Бовенар служите Творцу?

– Да, конечно.

– Расскажи мне о Творце. Почему раньше о нем никто не слышал? Где он живет?

– Сейчас во дворце царя Кротаса.

– А раньше… – начал Миссел, но Мюрр прервал его нетерпеливым жестом:

– Я отвечу на все твои вопросы сразу после того, как ты присягнешь Творцу.

– Конечно-конечно, я понимаю, – кивнул Песчаный Дух. – Не думай, что я пытаюсь выведать какие-либо секреты, но согласись, прежде чем принести клятву на крови кому-то, надо хотя бы знать, откуда он взялся и что из себя представляет.

Мюрр невольно улыбнулся:

– Забавно. Ты говоришь о нем, как о простом человеке. Но тебе стоит уяснить кое-что: Творец – не человек…

– Мы все «нечеловеки», – с усмешкой перебил Миссел. – Высшие – «нечеловеки», урмаки-оборотни – «нечеловеки»…

– Ты не понял меня, – прервал его Мюрр. – Амечи, дейвы, урмаки, все по большому счету люди – разумные существа из плоти и крови, а вот Творец – нет.

– Ты хочешь сказать, что он – это какая-то сущность? Нечто вроде материализовавшейся Стихии?

– Нет. Творец не сущность и не Стихия. Он – это он. Единственный. Его не с кем сравнить, потому что подобных больше нет.

– Ладно. – Песчаный Дух решил зайти с другой стороны. – Ну, хоть выглядит-то он как?

– Вполне по-человечески. Хотя когда мы с ним познакомились, у него не было конкретной внешности. Он принял ее, чтобы… как бы это сказать… приспособиться к нашей Вселенной.

– Погоди, но если таких, как он, больше нет, значит, его расу уничтожили? Кто это сделал?

– Ты опять не понимаешь. Никто никого не уничтожал. Творец всегда был, есть и будет один! – Этот разговор искренне забавлял Мюрра. – Его нельзя убить ни сейчас, ни потом. Поверь мне, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО бессмертен, даже в человеческом обличии.

– Ну, предположим. – Песчаный Дух потер рукой лоб. В памяти промелькнуло нечто важное, какая-то смутная ассоциация. Не догадка, лишь тень…

– Однако тебе пора завершить обряд Змееносца, – напомнил Мюрр.

– А? Да, конечно… Но ты меня заинтриговал. Я ни разу не сталкивался ни с чем подобным.

– Тут ты ошибаешься, – усмехнулся Мюрр. – Поверь, сталкивался, но не знал, с чем именно имеешь дело.

Миссел выглядел окончательно сбитым с толку.

– Честно говоря, я совершенно не представляю, о чем ты говоришь. Скажи, а все же есть у Творца хоть что-то… э… человеческое? Какая-нибудь мелочь, пристрастие, увлечение. Может, он что-то любит, например, смотреть на закат, или не любит, например, дождь.

Мюрр на секунду задумался. В его глазах сверкнула мрачноватая искорка, словно вопрос Миссела разбудил в нем какие-то воспоминания.

– Он любит пить из особой чаши.

Песчаному Духу показалось, что в словах собеседника прозвучала горечь пополам с удовлетворением.

– Особой?

– Да, – подтвердил Мюрр. – Она сделана из черепа Высшего.

– Амечи или дейва?

Мюрр не ответил. Песчаный Дух сделал вид, что не заметил паузы.

– Этот Высший был его личным врагом? – спросил он.

– В какой-то мере, да, – осторожно ответил Мюрр.

– И Творец убил его? – Змееносец снова потер лоб. Тень догадки промелькнула, вновь подразнила, а в руки не далась.

– Не Творец, – возразил Мюрр. – Этого Высшего убил я. И я же сделал из его черепа чашу. А ножкой послужила живая золотая змея…

Сердце Миссела бухнуло вниз. В висках застучала кровь, а ноги налились слабостью. Теперь он точно знал, чей череп послужил чашей, понял, кто же такой на самом деле Творец. Этот поганец Мюрр очень ловко водил его за нос. А правда оказалась проста. И страшна…

«Ах, Акар, Акар, что же ты натворил! Ведь ты же хотел мне признаться во всем! Так почему не сделал этого вовремя? Когда еще все можно было исправить?!»

– О чем задумался, Миссел? – словно издалека донесся голос Мюрра.

– А? – Песчаный Дух вздрогнул и посмотрел на него с любопытством и ужасом. Ведь если Творец – это действительно тот, на кого думает Миссел, то Мюрр, скорее всего, никто иной, как…

– Ты чего так смотришь на меня? – удивился Мюрр.

– Я… э… потрясен рассказом о чаше, – отозвался Песчаный Дух. Он сумел унять эмоции и даже изобразил на лице восхищенную улыбку. – Пить из черепа – это нечто! До такого даже наш Правитель не додумался. А что, надо будет подкинуть ему идейку: сделать чашу из черепа амечи и смаковать из нее вино… Кстати, Творец-то что предпочитает пить? Случайно, не знаменитую амброзию, а? – Миссел лукаво посмотрел на собеседника.

– Нет, – усмехнулся Мюрр. – Амброзию он пьет из круглобоких хрустальных бокалов, а из черепа в основном кровь.

Миссел не удивился – он ожидал такого ответа, как последнего подтверждения своей догадки, – но удивление сыграл отменно:

– Кровь?! Чью?

– Разную, – теперь в голосе Мюрра опять звучала насмешка. – Но хватит разговоров. Как только ты станешь одним из нас, сможешь полностью удовлетворить свое любопытство. А сейчас заканчивай поскорее с приказами.

– Да. – Песчаный Дух взял один из лежащих на столе желтых листочков. – Приказ: «Убить». Текст будет уточнен… – Он сделал паузу и мельком посмотрел на Мюрра. Интересно, понимает ли тот, что же за чашу сотворил? Нет, вряд ли, иначе ни за что не рассказал бы о ней Змееносцу. Похоже, Творец не раскрывает ему всех своих тайн, а, стало быть, у Миссела появляется шанс. – Приказ: «Убить амечи по имени Эрхал, а его кровью наполнить чашу из черепа Высшего с ножкой в виде живой золотой змеи…»

Мюрр издал удивленный звук, а Миссел поспешно договорил:

– «…К крови амечи добавить каплю крови Должника. Приказ для Дея ри Карсана», – и бросил листок в воду, которая тотчас взметнулась зелеными тревожными волнами. Листок исчез, растворился без следа. Это означало, что Приказ ушел. Теперь никто, в том числе и сам Змееносец, был не в состоянии изменить его.

– И что это значит? – нахмурился Мюрр.

– Это мой подарок Творцу. Ты же говоришь, он любит пить кровь из этой чаши. Ну вот. Так я одним Приказом и решу собственную проблему, и доставлю удовольствие своему новому хозяину, – пояснил Песчаный Дух и посмотрел на Мюрра, проверяя, поверил ли тот в ложь.

– А зачем капля крови Должника?

– Так принято у Змееносцев, – «искренне» соврал Миссел. – Это символический жест. Отныне Творцу будет принадлежать не только моя кровь, но и кровь Должников.

Кажется, Мюрра объяснение вполне удовлетворило. На самом деле смысл Приказа заключался в другом. Если Миссел все понял правильно, угадал, кто именно присвоил себе имя Творца, то единственный способ победить его – это убить… нет, не Эрхала, а Должника… над злополучной чашей. Таков был единственный шанс для Миссела одолеть Творца.

Мюрр, судя по всему, счел ответ Песчаного Духа правдой. Он пожал плечами и сказал:

– Что ж, дело твое. Вот только вряд ли Должник успеет выполнить Приказ. Эрхал сейчас в Скользящих Степях в плену у трагги выполняет Ритуал Судьбы, а как только закончит, сразу будет убит. По его следу пойдут черные сартавви. Я сам давал им заказ.

– Скользящие Степи? Сартавви? – переспросил Миссел. – Я хочу уточнить условия нашей сделки. Ты клянешься вылечить Торину и гарантируешь свободу и безопасность этих трех женщин?

Мюрр кивнул.

– Нет, ты по-настоящему поклянись, – настаивал Миссел.

Повелитель Холода поморщился и с досадой спросил:

– Ты что, не слушал меня? Я же говорил, что для меня все эти клятвы – ерунда. Я умею снимать их.

Миссел промолчал, но его единственный глаз смотрел весьма выразительно.

– Ладно, если ты настаиваешь… – Повелитель Холода встал и оглянулся в поисках ножа. Взял широкий кухонный тесак и осторожно провел лезвием по своему запястью. Закапала кровь, но, не долетая до пола, вспыхивала крохотными искорками и исчезала в такт словам. – Клянусь своим настоящим именем и своей жизнью, что вылечу женщину по имени Торина от сахарной болезни. Клянусь, что позабочусь о безопасности Торины, Ангелики и Рейнаты.

– Хорошо, тогда я рискну не посылать для них Должника. – Змееносец взял в руки второй желтый листок. – Приказ: «Вывести». Текст будет изменен. Новый Приказ таков: «Вывести амечи по имени Эрхал из Скользящих Степей. Должник Коль ри Моравин».

Миссел сунул листок в воду. Взял последний, третий.

– Приказ: «Доставить». Текст будет изменен. Новый Приказ таков: «Доставить амечи по имени Эрхал…»

– Погоди, – нахмурился Мюрр. – Этим Приказом ты должен отправить дейвам послание о предательстве амечи.

– В этом нет необходимости, – возразил Миссел. – Я ведь теперь на стороне Творца. Я сам отправлюсь к Правителю дейвов и лично расскажу ему о заговоре Богов. А Эрхала необходимо доставить к чаше, иначе мой подарок не дойдет до Творца.

Мюрр недоуменно пожал плечами:

– Что ж… Ладно. Раз для тебя так важно, чтобы именно Должник прикончил Эрхала… А можно вопрос? Спрашиваю из простого любопытства, если не хочешь, можешь не отвечать. Чем же тебе не угодил именно этот амечи, что ты так жаждешь поквитаться с ним?

– Эрхал вместе с Бовенаром истязал моего сына, – ровным голосом произнес Миссел.

Повелитель Холода едва удержался от изумленного возгласа. Интересно, кто сказал Мисселу такую глупость?! Насколько знал Мюрр, именно Эрхал вырвал Хаала из рук амечи, которые собирались замучить его до смерти. Вот Бовенар, тот действительно был одним из самых активных истязателей, а Эрхал вместе со своей девушкой пришел на помощь Хаалу. Потом к ним присоединился еще один амечи по имени Арвин. Этот Арвин удерживал Бовенара и остальных палачей с помощью Обода Небытия, пока Эрхал освобождал Хаала и открывал ему портал.

Впрочем, сам Повелитель Холода не присутствовал при этом и не видел, что на самом деле происходило с сыном Миссела. Он знал все только со слов Бовенара. Но Мюрр умел распознавать ложь и не сомневался, что Бовенар рассказал правду – Эрхал действительно спас сыну Миссела жизнь.

Мюрр вздохнул. Какой же безжалостной порой бывает судьба! Песчаный Дух только что приговорил того, кого должен был благодарить!

Несколько мгновений Повелитель Холода колебался, не рассказать ли Мисселу правду, а потом решил: нет, нельзя. А то благодарный папаша как пить дать попытается выторговать Эрхалу жизнь, а этого допустить нельзя – на свою беду пронырливый амечи узнал о Творце, так что теперь его нельзя оставлять в живых.

Миссел словно заподозрил неладное. Он напряженно уставился Мюрру в лицо, но тот уже успел взять себя в руки и равнодушно сказал:

– Эрхал истязал твоего сына. Теперь понятно, почему ты так жаждешь поквитаться с ним. Что ж, имеешь полное право.

– Да, имею право, – эхом откликнулся Миссел. – Приказ: «Доставить амечи по имени Эрхал к чаше из черепа с золотой змеей. Должник…» – Он замолчал, не договорив.

25

Песчаный Дух вспомнил, как, став Змееносцем, впервые посетил Звездный мир. Он специально подгадал к ночи, чтобы застать Должников спящими. К тому же предупрежденный о его визите Наставник, подсыпал мальчишкам в воду снотворное.

Было за полночь, когда Миссел в своем истинном – рогатом и крылатом – обличие возник в тускло освещенном красным светом святилище. Наставник уже ждал его там. Завидев в полумраке темный величественный силуэт, он склонил голову и срывающимся от волнения голосом произнес:

– Почтительно приветствую Змееносца. Моя жизнь и мои мысли принадлежат вам.

Песчаный Дух подошел поближе и сказал:

– И вам здорово. Но прежде чем мы продолжим общение, давайте-ка я поставлю на ваш разум Стенку. Если вы не возражаете, конечно.

– Что? – недоуменно вскинулся Наставник. От Змееносца он ожидал чего угодно, но только не этого непринужденного дружеского тона и обращения на «вы».

– Стенку, – повторил Миссел. – Я не хочу читать ваши мысли. Наше общение должно протекать на равных.

Наставник ошарашенно посмотрел на дейва:

– На равных?! Вы уже не первый Змееносец, с которым мне доводится общаться. К тому же я чуть ли не наизусть знаю Летописи Наставников, где они подробно описывали всех предыдущих Змееносцев, встречи с ними, разговоры. Но там ни разу не упоминалось, чтобы со Змееносцем кто-то общался на равных!

– Что ж, положим начало новой традиции, – усмехнулся Миссел. – Или есть другой вариант: в Летописи вы опишете меня как чванливого высокомерного болвана, который заставлял вас ползать перед ним на коленях… Так как, вы не возражаете против Стенки?

– Не возражаю, – согласился Наставник и тихо добавил: – А в Летописи я запишу про вас всю правду.

Змееносец положил руки ему на виски и сказал:

– Пока я ставлю заклинание, давайте познакомимся. Я Миссел, Повелитель Песка, друзья зовут меня Песчаным Духом. А ваше имя?

Наставник не удержался от горького вздоха:

– Я уже давным-давно забыл свое имя! Вот уже много лет все, даже близкие друзья зовут меня Наставником.

– И все же? – настаивал Миссел.

– Олаф.

– Отлично, Олаф. Стенку я поставил, а теперь… – Песчаный Дух оглядел каменный «мешок» святилища. – Где бы мы могли спокойно и уютно поговорить?

– Пойдемте ко мне, – предложил Наставник.

– Отлично, а чаем угостите? А то я весь продрог среди этих камней…

Жилище Наставника оказалось забито книгами.

– Ого! – бормотал Миссел, рассматривая кожаные переплеты. – Да здесь собрано лучшее из того, что создано в вашем мире. Стихи, баллады, философские трактаты.

– Да, я люблю читать, – признался Наставник. – Без этих книг и моей музыкальной шкатулки я давным-давно сошел бы с ума.

Змееносец мельком глянул на него и снова уставился на книги. «Бедняга Олаф, – подумал Песчаный Дух, – у тебя тонкая душа и ранимое сердце. Именно поэтому ты и стал Наставником».

Ведь Должники очень сильно отличаются от остальных людей. Эти мальчишки рождаются с обнаженными нервами. Они постоянно, ежеминутно чувствуют чужую боль, а свое сопереживание к людям превращают в силу. В страшную силу, с которой никто, даже Высшие, не способны совладать. И чтобы перенаправить эту силу, заковать ее в прочное русло воли Змееносца, нужно длительное и тщательно продуманное обучение, главная сложность которого заключается в том, что этих мальчишек ни в коем случае нельзя ломать, ведь сломленный Должник лишается силы. Поэтому к выбору Наставника подходят очень тщательно, зачастую перебирая более сотни тысяч кандидатур.

Претендентами становятся умные, разносторонние, тонко чувствующие люди – мужчины средних лет, с благоустроенной налаженной жизнью, обязательно женатые и имеющие собственных детей. Им предлагают бросить привычную размерянную жизнь, навсегда забыть семью в обмен на самопожертвование Змееносца, который в положенный срок отдаст свою жизнь, чтобы мир существовал. Вот так: жертву за жертву. При этом Наставникам не обещают ни денег, ни славы. Это своего рода тест – на обостренное чувство ответственности и готовности к самопожертвованию ради блага других людей. И тот, кто проходит его и становится Наставником, обречен страдать…

Миссел отложил книгу в сторону и сказал:

– Олаф, пойдемте-ка, взглянем на мальчишек.

Вся община, в которой жили Должники, состояла из трех каменных зданий: домика Наставника, общежития Должников и хозяйственного блока, в котором располагался небольшой склад с кухней и столовой. Пока Должники были маленькими, Наставнику по хозяйству помогали три женщины, но как только мальчишкам исполнилось по шесть лет, женщины покинули общину, а хозяйственные заботы перекочевали на плечи Должников. Они сами убирали в помещениях и во дворе, готовили пищу и выращивали фруктовый сад, но отнюдь не ради фруктов, ведь недостатка в свежих продуктах и одежде они не испытывали, находясь полностью на обеспечении королевства Варавии.

Сад же был для Должников очень важным символом, бережно хранимой и лелеемой реликвией. Каждое поколение Должников сажало новые деревья. В день своего восемнадцатилетия они собирались в саду с саженцами и лопатами в руках и проводили веселый, шумный обряд, во время которого нарекали посаженные деревья именами. Они украшали сад разноцветными ленточками, флажками, гирляндами, а потом запускали купленные у магов красочные фейерверки.

Посаженные собственными руками яблони имели для Должников особый смысл – это был единственный след, который они могли оставить после себя на земле. Должники не имели права иметь детей, любимую, друга – даже среди самих Должников. Ручные зверюшки и те находились под запретом. И Должники выплескивали всю нерастраченную нежность и привязанность на свои яблоньки. Мальчишки заботились о деревцах, как о живых существах. Частенько разговаривали с ними. Поверяли им свои мысли и тайны…

Миссел вслед за Наставником вышел на освещенный тусклыми масляными фонарями двор, кивнул в сторону темной громады сада:

– Олаф, давайте-ка сначала прогуляемся там.

– Тогда нужно взять фонарь. Подождите, я быстро.

– Не надо.

Песчаный Дух развел руки в стороны. Тотчас над садом замерцали приглушенные зеленовато-фиолетовые сполохи. Они светили вроде и неярко, но глаза с легкостью различали каждое дерево, каждую травинку.

Миссел в сопровождении Олафа углубился в сад, с интересом разглядывая деревца, на каждом из которых висела яркая ленточка с именем. На некоторых деревьях кроме ленточек висели красочные гирлянды, стеклянные бусы или лежали игрушки, а под одной из яблонь Змееносец увидел раскрытую книгу.

– Кто-то из мальчишек забыл? – поинтересовался Миссел и потянулся, чтобы поднять книгу с земли.

– Нет, не трогайте! – поспешно остановил его Наставник. – Это яблоня Керля. Он утверждает, что она любит читать, только не умеет переворачивать страницы, поэтому Керль каждый день оставляет книгу раскрытой на новой странице.

– Вот как? – Миссел неопределенно пожал плечами и насмешливо указал на лежащего под соседней яблоней тряпичного дракончика. – А эта яблонька, вероятно, любит играть?

Наставник укоризненно взглянул на Змееносца.

– Вы напрасно иронизируете. Поймите, для Должников эти яблоньки заменяют друзей, возлюбленных, в общем, всех тех, кого у них нет, и никогда не будет. В этих яблоньках воплощены их мечты. Вот, например, это дерево с игрушкой посажено Колем. Он очень любит детей. Из него вышел бы прекрасный старший брат или отец. А вот то дерево с бусами Дея. Он жуткий ловелас и в свои двадцать с небольшим знаком уже с большинством смазливых девиц города, не говоря уж об интаках. Свою яблоню он зовет Тоей, и для него это не дерево, а женщина – та единственная, которую ему не суждено встретить.

– Вот как, – повторил Миссел и осторожно взглянул на Наставника. – Похоже, у всех Должников… как бы это помягче сказать… немного расшатана психика.

– Естественно. А вы чего ждали? Они лишены всего, что есть у нормальных людей. Более того, с моей помощью они превратились в оголтелых фанатиков конкретной идеи, одной единственной цели – во что бы то ни стало выполнить отданный им Приказ. Естественно, они не могли остаться нормальными. Хотя… – Олаф замялся.

– Что? – заинтересовался Миссел.

– Взгляните сюда. – Наставник указал на лишенное каких-либо украшений и посторонних предметов дерево. – Это яблоня Аля.

– И что? – не понял Змееносец.

– Это дерево безымянное. Видите? На нем нет ленточки с именем.

– Вы хотите сказать, что Аль не одушевляет свое дерево?

– Да. Для него, единственного из Должников, это самое обычное дерево. Вы знаете, когда я рассказал Должникам про обычай давать имена деревьям, Аль очень удивился и спросил: «Зачем? Разве дереву нужно имя?».

– И что вы ответили? – поторопил Миссел.

– Что это нужно не дереву, а самому Должнику. Аль задумался и молчал все время, пока сажал свою яблоню, пока остальные Должники по очереди нарекали саженцы именами. Когда очередь дошла до него, я спросил, какое имя он выбрал. И Аль ответил: «Дерево. Я назову дерево деревом, можно?»

Миссел хмыкнул:

– Забавный парнишка.

– Да. Он видит и воспринимает вещи такими, какими они являются на самом деле, а не кажутся таковыми… Знаете, был такой случай. Я обучал мальчишек ремеслу палача, учил правильно наносить удар топором так, чтобы одним махом отрубать голову…

Олаф замолчал.

– И что? – поторопил его Миссел.

– Главным в том обучении был вовсе не удар…

– Я понимаю, – перебил Змееносец. – Вы приучали мальчишек к мысли об убийстве по приказу.

– Да… Вот и Аль так сказал в тот день… Я прочитал мальчишкам лекцию о долге и чести, красочно доказал, что палач, как и солдат, сильно отличается от преступника-убийцы, потому что выполняет приказ, действует во благо людей и восстанавливает справедливость, а преступник-убийца ищет только личную выгоду. Короче, говорил долго и убедительно. Должники слушали, верили и на глазах проникались. Все, кроме Аля. После урока он подошел ко мне и спросил: «Если волка назвать коровой, тот начнет давать молоко?» «Нет, конечно, – удивленно ответил я, – неважно, как и что называть, важна суть вещей». «Вот и я так думаю, – кивнул Аль. – Убийцу как не назови, он так и останется убийцей».

Миссел несколько мгновений молчал, обдумывая, потом спросил:

– А в остальном? Олаф, что еще вы можете сказать о нем?

Наставник замялся.

– Видите ли, Аль – мое поражение, правда, единственное. Мне так и не удалось до конца превратить его в фанатика. Он послушен, управляем, но, в отличие от остальных, имеет собственное мнение и пытается действовать так, как считает нужным.

– Вы хотите сказать, что он не выполняет ваши приказы? – нахмурился Змееносец.

– Выполняет, но очень по-своему. Например, когда в первый раз он взял в руки топор палача…

Олаф остановился, задумавшись. В тот день он был почти уверен, что Аль откажется отрубить приговоренному голову, но ошибся – казнь свершилась быстро, удар нанесен умело. Наставник было решил, что Аль смирился – стал подобен всем остальным Должникам – не рассуждающим, послушным орудием чужой воли, но все оказалось несколько иначе…

Наставник узнал, что Аль после казни тайно провел собственное расследование, выясняя, был ли казненный и в самом деле виновен. К счастью, приговоренный и впрямь оказался настоящим зверем. С виду добропорядочный гражданин, торговец зеленью, верный муж и отец семерых малышей, он похищал соседских детей, насиловал, убивал, а трупы сжигал и удобрял их пеплом свои грядки. Поймали его сами соседи. Кто-то заметил, что только в одном доме до сих пор не пропадал ни один ребенок – в доме зеленщика. А после каждого случая пропажи ребенка, на огороде зеленщика появлялась свежевскопанная грядка. Раскопав ночью его огород, соседи обнаружили детские кости…

Наставник несказанно обрадовался виновности казненного – он не хотел даже думать о том, что предпринял бы Аль, если бы это оказалось не так. Успокоенный Аль втихомолку устроил судьбу вдовы и детей преступника. А Наставник с тех пор каждый раз тщательно выяснял, виновен ли приговоренный, прежде чем позволять Алю взять в руки топор палача…

Услышав этот рассказ, Миссел задумчиво сказал:

– То есть, он не просто бездумно выполняет приказ, а пытается понять, на каком основании тот был отдан.

– Да. Именно так.

– И все же, Олаф, как по-вашему, на Аля можно будет положиться? Он выполнит мой приказ?

– Если сочтет его разумным, то да, без колебаний. Не жалея ни сил, ни собственной жизни, – уверенно ответил Наставник. – Кстати, сила у него поистине безгранична, таких мощных Должников еще не рождалось на свет.

– А если приказ будет… скажем так, с его точки зрения неразумен?

Наставник долго колебался, прежде чем ответить.

– Не знаю. Возможно, да, выполнит. Аль очень боится позора. Для него это самое страшное в жизни, страшнее всего, страшнее смерти. А не выполнить приказ Змееносца означает покрыть себя позором. Нет, не знаю. – Олаф замялся и просительно посмотрел на Миссела. – Если будет возможно, не отдавайте ему такого приказа, ладно?…

26

– …Приказ: «Доставить амечи по имени Эрхал к чаше с золотой змеей… Должник Аль ри Эстан».

Последний листок растворился в воде. Миссел помолчал, еще раз обдумывая созревший замысел. Аль, единственный из Должников, способен видеть вещи такими, какими они и являются на самом деле. Так может, он сумеет разглядеть истинное лицо Творца? Увидит, какая сила заключена в чаше? Поймет, что надо делать?…

– Ты закончил обряд Змееносца? – спросил Мюрр.

– Нет еще, осталось последнее действие…

Миссел мгновение помедлил, набираясь решимости сделать то, что задумал. Взял свечу, сунул горящий фитилек в воду, подождал, пока та станет цвета огня. А затем взял чашу обеими руками, поднес к губам и стал пить – медленно, глоток за глотком, ощущая, как в сердце нарастает тупая боль, а на пальце судорожно пульсирует в агонии свернувшаяся ободком золотая змея. Чем меньше воды оставалось в чаше, тем слабее становились конвульсии живого кольца, змея умирала, застывала холодным мертвым золотом. Миссел допил последние капли, отставил пустую чашу в сторону, снял с пальца кольцо Змееносца и положил на стол.

Мюрр настороженно уставился на кольцо, нерешительно взял в руки, повертел и ошарашено повернулся к Мисселу:

– Оно лишилось силы! Что?… Как?… Почему?!

Песчаный Дух не ответил, хотя мог бы сказать, что последним своим поступком привел в действие некое старинное заклятие, которое крайне редко использовалось Змееносцами. Миссел предложил последнему из названных Должников, а именно Алю ри Эстану, добровольно взять на себя выполнение всех трех приказов, в том числе и на убийство, а взамен все нынешнее поколение Должников освобождалось от Долга.

Таким действием Змееносец достигал сразу двух целей. Во-первых, он собирал всю силу Должников в руках одного Аля, потому что не сомневался – она понадобится ему вся, до последней капли. А во-вторых, Миссел еще на допросе насторожился, услышав от Мюрра вопрос о передаче титула Змееносца. Теперь же, узнав, что Повелитель Холода – дейв, Песчаный Дух был уверен, что тот попытается отобрать кольцо и самому стать Змееносцем. Подобного Миссел допустить не мог. Творец и так безмерно силен, а если на его стороне будут еще и Должники, тогда Вселенной придет конец, и даже союз амечи с дейвами не сможет помешать этому. Но к счастью, Миссел успел убить свою золотую змею и отпустить Должников на волю, так что Мюрр в этом смысле останется с носом.

Песчаный Дух едва заметно усмехнулся и мазнул взглядом по ошарашенному лицу Повелителя Холода. Как бы ни развивались события дальше, Змееносцем Мюрру не стать.

Повелитель Холода перехватил этот взгляд, сжал в руке бесполезное теперь кольцо и на мгновение прикрыл глаза. Он вдруг четко осознал, что Миссел сумел-таки обмануть его. Мюрр не понял смысла отданных приказов, но почувствовал, что они призваны навредить Творцу.

Повелитель Холода и в самом деле не знал всех свойств чаши – не то, чтобы Творец намеренно скрыл это от него, просто не видел особого смысла рассказывать. И вот теперь незнание Мюрра сыграло с Творцом злую шутку…

Да, Мюрр толком не понял, что же именно произошло. Но он почувствовал, что Змееносец провел его, как мальчишку – прямо у него на глазах ухитрился каким-то образом создать реальную угрозу для Творца!

Повелитель Холода внезапно ощутил сильнейшую злость – на себя, на Миссела и на весь мир одновременно. Он вдруг впервые отчетливо понял, что Песчаный Дух с самого начала не собирался присягать Творцу, а, напротив, готовился к бою не на жизнь, а на смерть. Но Мюрру очень не хотелось сражаться с Мисселом. Было невыносимо жалко убивать его, ведь Песчаный Дух – единственный из Высших – действительно понравился Мюрру, сумел заслужить его уважение…

– Ладно, Миссел, пришла пора приносить клятву Творцу, – неестественным, пустым голосом сказал Мюрр, но Песчаный Дух не обратил внимания на странную интонацию. Он готовился к последнему раунду схватки с Повелителем Холода и знал, что теперь ему понадобятся все силы.

– Клятва, Миссел, – напомнил Мюрр и приготовился отразить любой магический удар. Он не собирался бить первым, все еще оставляя Песчаному Духу шанс…

Миссел знал, что в магическом поединке вряд ли сумеет победить. В магическом – нет, а в простом?

– Клятва. Да, конечно, я готов.

Песчаный Дух взял со стола тесак. Занес над своим запястьем, а потом вдруг развернулся и всадил лезвие в живот врага. Не ожидавший такого нападения Мюрр не успел защититься. Больше того, сперва вообще не понял, что произошло, и только изумленно глядел, как его живот раскрывается, словно нелепый кровавый цветок. А Миссел нанес новый удар, на этот раз он целился в голову. Мюрр машинально вскинул руку, защищаясь, и тесак, перерубив плечо, затормозил, уткнувшись в кость. Фонтаном ударила кровь. Песчаный Дух тут же выдернул свое оружие и замахнулся вновь.

Мюрр захрипел и повалился навзничь. Попытался укрыться под защитой заклинания, но Миссел не давал ему времени на магию, обрушивая все новые и новые удары. Мюрр уже едва дышал, сознание заволакивала черная пелена. И все же он из последних сил уклонялся, закрывался покалеченными руками, не позволяя Мисселу нанести последний – добивающий – удар, с каким-то странным облегчением понимая, что все напрасно, ему конец, Песчаный Дух все равно вот-вот убьет его.

Внезапно дверь кухни распахнулась. Сквозь шум в ушах Мюрр расслышал женский возглас:

– Господин Миссел, мы… А что здесь происходит?!

Песчаный Дух отвлекся на вошедшую, погружая в глубокий обморок. Пауза была крохотной, но Мюрру ее хватило с лихвой – он наконец-то смог призвать на помощь свою стихию.

Ледяной клинок вошел точно в сердце Миссела. Тот замер, издал тихий булькающий звук. Вытянул в сторону лежащего на полу врага руку, которая обернулась длинным песчаным кнутом. Но кнут сразу увяз в замерцавших вокруг Мюрра волнах холода. Змееносец попытался ударить заклинанием огня, но призрачные морозные волны с легкостью погасили пламя и ринулись к Мисселу, окутывая ледяным полупрозрачным облаком. Песчаный Дух застыл, чувствуя, как жизнь покидает его, уходит, стремительно растворяется в холодном мерцающем мареве. И тогда из последних сил он взглянул на Мюрра и прохрипел:

– Женщины… ты поклялся… не трогать…

Мюрр скосил глаза на лежащую в обмороке Торину и попытался встать на ноги, но изрубленное тело не послушалось, ответив судорогой боли. Накатила дурнота. Мюрр несколько мгновений боролся с ней, а потом нащупал на своем теле одному ему видимые ниточки жизни и стал завязывать узелки скользкими от крови руками.

Он работал неспешно, аккуратно, чувствуя, что по мере того, как проходит боль и затягиваются раны, душу заполняет привычная холодная пустота. Та самая пустота, которая поселилась в нем около четырех тысяч лет назад, и которую лишь на краткий миг удалось заполнить Мисселу…

Мюрр по-детски шмыгнул носом и торопливо закончил вязать последние узелки. Встал, подвигался, проверяя, все ли правильно зажило, а потом бесцельно побродил по кухне, стараясь не глядеть на мертвого Песчаного Духа. Мюрр знал, что еще может успеть оживить его. Пока – может. Но несколькими мгновениями спустя подобное будет не под силу даже ему.

Повелитель Холода всхлипнул и словно во сне шагнул к Мисселу. Наклонился. Нащупал ниточку его жизни, завязал первый из узелков. И в этот самый миг зашевелилась, приходя в себя, Торина. Она посмотрела осоловелыми глазами на пребывающего в обличие Юрзина Мюрра и закричала:

– А-а-а!!!

Мюрр будто очнулся. Отшатнулся от Миссела, быстро метнул в кухарку парализующую молнию и набросил на дверь магическую сеть, опасаясь, что сюда прибегут остальные женщины, привлеченные криком. А потом с трудом взвалил на плечо бесчувственное тело Миссела и шагнул с ним в портал…

Он вернулся один несколько мгновений спустя. Подошел к кухарке.

– Сахарная болезнь… Ну, это мы быстро.

Ему действительно потребовалось завязать всего два узелка, затем он принял облик Миссела и привел Торину в чувство.

– Господин Миссел, – срывающимся голосом произнесла женщина. – Что это было?

– Магия. Всего лишь магия, – ответил Мюрр. – Принеси мне бумагу, я составлю вам вольные.

– А трупы? – спросила Торина.

– Какие трупы?

– Трупы хозяина и Тырга, – напомнила Торина. – Вы обещали спрятать их.

– Спрячу, – кивнул Мюрр. – А ты неси бумагу.

Тут раздался стук массивного кольца по входной двери. Торина побледнела и посмотрела на Мюрра:

– Это приказчики из лавки!

– Ага. – Мюрр напрягся, размышляя, что там по плану Миссела предполагалось сделать с приказчиками.

– Вы хотели встретить их в облике господина Анхеля и сказать, что уезжаете, – подсказала Торина.

– Точно, – кивнул Мюрр. – А ты не помнишь, что я собирался сделать потом?

– Потом? – Торина задумалась и начала перечислять, загибая пальцы. – Вы хотели вылечить меня, спрятать трупы так, чтобы маг-розыскник их не нашел, дать нам вольную, поговорить с приказчиками и… все.

– А вы? Что будете делать с вольными вы?

– Ну, Рейната вернется домой, а мы с Ангеликой… Не знаю, придумаем что-нибудь… Вы посоветовали нам покинуть Кротас. Наверное, поедем с Рейнатой в Тарредию…

– Не надо, – перебил Мюрр. – Вы можете остаться здесь, я перепишу на вас дом и лавку Анхеля.

Торина, не веря своим ушам, разинув рот, смотрела на лже-Миссела. Он улыбнулся и подтолкнул ее к дверям.

– Иди, открой приказчикам дверь, да принеси мне бумагу…

P.S.

Когда птица-вестница принесла послание от Мюрра, Творец гулял в парке, наслаждаясь фонтанами.

«Песчаный Дух обыграл меня, – писал Повелитель Холода. – Я не сумел заставить его сообщить Проклятым о предательстве Богов. Больше того, он успел отдать приказы Должникам…».

Творец прочитал тексты приказов и в яростном недоумении уставился на послание. Что все это значит?! Откуда Змееносец узнал про чашу?! Неужели Мюрр все-таки предал Творца? Нет, вряд ли. Чтобы там не думал Бовенар, но Творец почти не сомневался в верности Мюрра, потому что слишком хорошо знал его. Наверняка, Миссел просто сумел как-то обмануть Повелителя Холода.

Как бы то ни было, плохо, что в игру вступают Должники. И очень плохо, что один из них окажется рядом с чашей. Может, попытаться спрятать ее? Творец помотал головой. Нет. От Должника не спрячешься. Пусть уж лучше чаша остается во дворце. А что касается Должника… Нужно опередить его – как можно скорее убить Эрхала, и тогда третий приказ будет отменен. Вместе со вторым.

Творец сложил ладони так, словно держал невидимый шар. Миг и шар помутнел, завихрился туманами, а потом стал маленьким изогнутым окошком, в котором Творец явственно разглядел удивленное лицо Белого Архимага.

– Вы?! – выдохнул магистр Живицы.

– Я, – подтвердил Творец.

– Что вам еще от меня надо? – Белый Архимаг глядел с ненавистью и бессильной яростью. – Я же сказал, что да, буду участвовать в Ритуале Судьбы! Я как раз собирался отправляться в Скользящие Степи, вы застали меня буквально на пороге.

– Условия несколько изменились, – сказал Творец. – Ты не просто будешь участвовать в Ритуале, ты должен убить Эрхала.

– Что?!

– Ты слышал, но если хочешь, я повторю: ты должен прикончить Ученика Бога.

– Это невозможно, я не стану этого делать, – забормотал архимаг.

– Тогда твоя дочь станет главным действующим лицом другого ритуала, и скажу тебе откровенно, перед смертью ей придется испытать много крайне неприятных моментов.

Белый Архимаг помертвел лицом. Казалось, из него разом ушла вся жизнь – кожа посерела, губы побелели, а глаза стали двумя бездонными озерами боли.

– Заклинаю вас всем святым, – севшим голосом пробормотал он, – ведь есть же хоть что-то святое и для вас…

– Нет, – перебил Творец. – Не теряй зря времени. Один из них умрет: либо Эрхал, либо твоя дочь. Кто – решать тебе.

– Но, поймите, Эрхал очень силен, я могу просто не справиться с ним!

– Правила Ритуала трагги позволяют наносить удары исподтишка, – возразил Творец. – Ты вроде как лично знаком с Эрхалом. Приди к нему в открытую, войди в доверие, а чтобы он поверил тебе, можешь рассказать обо мне. И вот, когда он расслабится, размякнет, ты и нанесешь удар.

– А если он не расслабится? – упрямился архимаг. – Если он сумеет увернуться и перейдет в контратаку?

– Тогда, скорее всего, он убьет тебя, – потерял терпение Творец.

– Но вы должны поклясться, что все равно тогда отпустите мою дочь! Иначе я не сдвинусь с места и не буду участвовать в вашем странном Ритуале!

– Хорошо, – кивнул Творец. – Будь по-твоему. Если ты или Эрхал погибните, но непременно от руки друг друга, я отпущу твою дочь. Клянусь.

– На крови поклянитесь, – потребовал архимаг.

Творец поморщился, но провел требуемый обряд.

Магическое окошко погасло. Творец задумчиво присел на бордюр у фонтана и опустил руку в воду. Он не очень-то верил, что этот Белый Упрямец и впрямь попытается убить Эрхала. Ну, ничего, есть и другие средства. И самое действенное из них – сартавви. Они должны были выйти на след Эрхала чуть позже – когда Ритуал будет завершен, но придется их поторопить. Пусть отправляются немедленно, пока на место действия еще не прибыл Должник. Надо сказать Мюрру, чтобы поторопил их…

– Кстати о Мюрре, – спохватился Творец. – Интересно, где он сам? Почему прислал вестницу, а не пришел с докладом лично?

Творец еще раз оглядел послание и заметил внизу листа приписку:

«Меня несколько дней не будет, я отправляюсь по своим личным делам. Постарайтесь это время обойтись без меня».

И подпись: «Тот, кого нет».

Творец хмыкнул: тот, кого нет. Впервые он сам так назвал Мюрра почти четыре тысячи лет назад. А еще при первой встрече назвал Мюрра малышом и проявил к нему капельку сочувствия и сострадания. Очень маленькую капельку, но лишенному этого с самого рождения Мюрру капля показалась океаном. А Творец быстро нащупал нужные рычаги, с помощью которых смог эффективно управлять величайшим магом Вселенной, сила которого была такова, что с ним был вынужден считаться и сам Творец…