Заурядный человек

– Тогда нам к Сакаки. Это он с ним целый месяц пропадал, – подал идею Коэтсудзи и Ма согласился с ним.

Вместе они отправились к Сио, который, к слову, уже прилично приложился к бутылке и за неимением транспорта, решил потренироваться, разнеся последние макивары.

Коэтсудзи и Ма застали его за добиванием деревянных столбиков. Отвлёк мастера Сакаки мастер Ма, кашлянув и позвав того по имени.

– Сио! Сио-кун!

– А? – Сакаки отвлёкся от изничтожения макивар и посмотрел в сторону своих коллег, – что-то случилось?

– Можно и так сказать. Тут такое дело…

Ма выложил мастеру карате свой план по стравливанию Кенчи и уличных бандитов. Сакаки, выслушав китайца, тяжко вздохнул:

– И зачем вам это понадобилось?

– У Кенчи крайне не хватает боевого опыта, вот мы и подумали столкнуть его с уличными бандитами, – признался Ма, – к тому же можно было сделать шикарные фотографии.

– Каким это образом? – не понял Сакаки, – спрятаться от Кенчи хотел что ли?

– Незаметно проследить труда не составит, – улыбнулся Ма, но Коэтсудзи ткнул его под рёбра локтем, и Ма понурил голову, – только в кинотеатре Кенчи не нашлось.

– До куда вы следили? – спросил Сакаки.

– Мы сразу двинули к кинотеатру. Там должна была состояться встреча, но…

– Вы слишком оптимистичны, – не согласился Сакаки, – у него чутьё на ки не хуже вашего. Он меня через половину острова чуял, а это без малого пять километров, – Сакаки усмехнулся, – к тому же Кенчи скорее всего просто уехал куда-то с Миу, вместо кино… разве он похож на человека, который любит фильмы?

– При чём тут кино? – возмутился Кенсей, – он на свидании с милой девушкой, разве он мог отказаться от мест в последнем ряду?

– Запросто, – отмахнулся Сакаки, – самостоятельный очень. И вообще, куда он мог поехать я понятия не имею. Спросите лучше у Сигуре. Она с ним в отличии от меня общается на… личные темы…

– Вот как? – китаец коварно ухмыльнулся, а Акисаме не поверил Сакаки:

– Этого быть не может, Сакаки-кун, Сигуре очень скрытная и вряд ли стала бы у кого-то интересоваться личной жизнью… тем более у ученика!

– Я всё сказал, – отмахнулся Сакаки, – удачи в поиске.

Акисаме и Ма опять в задумчивости вышли к дому старейшины.

– Что докладывать? – вздохнул Акисаме, – мы ничего не узнали.

– А не забыл ли ты, друг мой, как Сигуре-чан мило чмокнула Кенчи в щёчку? – хитро улыбнулся китаец.

– Он подарил ей дорогой подарок, – не согласился Акисаме, – это логично…

– Ничего подобного. Ты же знаешь свою воспитанницу лучше всех. Ты как хочешь, а я пойду поищу Сигуре.

Кенсей отправился на поиски мастера холодного оружия и нашёл её через десять минут. Сигуре была в своём доме. В отличии от многих других вылазок в домик Сигуре-сан, на этот раз мастер Ма постучался в раму двери и дождался разрешения войти. Внутри он застал, как обычно, бесчисленное множество оружия и его владелицу, точащую вакидзаси.

– Ты… что-то хотел? – Сигуре холодно взглянула на предмет вечного раздражения. Китаец демонстративно снял шляпу:

– Сигуре-чан, тут такое дело… – мастер поведал уже третий раз за день душещипательную историю того, как Кенчи исчез из поля видимости и какую реакцию это вызвало у старейшины.

– Понятно, – Косака кивнула и вернулась к заточке меча. Ма продолжил более возмущённо:

– Разве тебя не волнует, где сейчас Кенчи?

– Нет. Свидание так свидание… не буду мешать…

– И тебе совсем не хочется узнать, чем они там занимаются? – хитро спросил Ма.

– Нет.

– Ну, так нечестно, – совсем по детски обиделся Ма, – он же с Миу.

– Да, – согласилась Сигуре, немного подумав, – он не говорил, что между ними ничего нет. Значит может быть. Я согласилась.

– Вот как… – погрустнел мастер Ма, – однако старейшина волнуется. Ты не могла бы… только ради старейшины поискать Кенчи?

– Если ради старейшины… – Сигуре вздохнула, – пойду.

Косака вышла из домика, не забыв выпроводить китайца. Первое, что подумала она о Сирахаме – тот давно не был дома. А значит скорее всего направился бы туда. Не факт, но спросить у родителей стоило. Оседлав свой мотоцикл, она отправилась по улицам ночного города. Кеничи уже успел рассказать ей, где живёт, так что более-менее Сигуре представляла в какую сторону двигаться. Ещё немного поплутав по району, оглашая окрестности звуком двигателя харлея, она наконец-то нашла дом по приметным скульптурам львов.

Открыла ворота ей женщина, похожая на Кенчи. Сигуре поняла, что не ошиблась адресом и спросила:

– Сирахама… Кеничи… здесь?

– Кенчи? – удивилась женщина, – а вы…

– Косака… Сигуре. Кенчи здесь?

– Нет. А вы его ищете?

– Да, – кивнула Сигуре, – где он?

– Понятия не имею. Кстати, вы ему кто?

– Учитель… из додзё.

– Ах, проходите, пожалуйста, я Сирахама Саори, – Саори пригласила Саори в дом, дождалась, пока Сигуре заведёт свой мотоцикл во двор и провела мастера Косаку в дом.

– Вы же из Рёдзанпаку, верно? Кстати, как там мой Кенчи поживает? В последнее время он живёт только в вашем додзё и почти не бывает дома. Убежал на месяц, сегодня пришёл с девушкой и снова они убежали.

– Куда?

– Мне то откуда знать? – улыбнулась Саори, – он мне не докладывал, вы проходите…

Саори провела Сигуре не кухню, где поставила перед ней пару блюд, – угощайтесь, я так о многом хотела поговорить…

Сигуре скептически осмотрела поданные блюда, но села ужинать вместе с мамой Кенчи.

Между тем Саори тут же решила выяснить, чем дышит её чадо, так как впервые встретила кого-то из загадочного додзё:

– Кстати, Миу-чан сказала мне, что Кенчи живёт в додзё безвылазно… вы случайно не знаете, какие между ними отношения?

– Нет, – вздохнула Сигуре, – он мне не говорил.

– Он говорил, что все мастера стараются ради него… это правда?

– Да, – подтвердила Сигуре. Между тем на звуки незнакомого голоса спустилась Хонока, и подслушивала разговор.

– Какое же это наверное прекрасное место. К тому же там такие красивые девушки как Миу. Хозяйственные. Странно, я думала, Кенчи влюблён в неё, он так выглядит с тех пор, как начал заниматься, как будто влюбился. Я уж думала, что нашёл себе невесту… – Саори вздохнула. Сигуре немного поколебалась, но ответила:

– Он влюбился… это что-то изменило? – её заинтересовало, что она не знала про Кенчи.

– Точно? Изменило? Да до того, как пошёл в ваше додзё выглядел как старый пень, вечно лазящий со своими документами и медитациями, а теперь его не узнать. И раньше… я уже лет пять не видела, как он улыбается. Просто так, а не из вежливости… Стоп… влюбился? В кого? – Саори уже взяла быка за рога, привстав над столом, желая выяснить, что же за невестка ей досталась, – он же с Миу на свидание уехал в Токио!

– Да, – согласилась Сигуре, – он признался в любви… пару месяцев назад… мне.

Из Саори как воздух выпустили – она села обратно, – что? – Саори осмотрела Сигуре. Симпатичная, конечно, но…

Сигуре вздохнула и спросила с интересом:

– Я чем-то вас обидела?

– Нет, но… как-то это неожиданно… он что, правда сказал вам это?

– Да, – кивнула Сигуре, – всё так.

Саори после минутной растерянности решила выяснить серьёзность намерений Кеничи:

– А вы уверены? Ну, в смысле, он мог бы сказать это в шутку… – она сама не поверила в свои слова, так как Кеничи редко шутил, – и вообще, может быть это он не серьёзно?

Сигуре задумалась, после чего ответила так, как видела:

– Не думаю. Кеничи… серьёзен.

– А вы… что ответили? Или…

– Я не против… – вздохнула Сигуре, – Кеничи… интересный… сильный… будет хороший отец…

Саори закашлялась, а Хонока, подслушавшая разговор, улетела в свою комнату со скоростью пули.

Примерно через десять минут гробового молчания, пока хозяйка привыкала, Сигуре задала вопрос:

– Они не сказали, когда вернуться?

– Нет, – покачала головой Саори, – Кенчи редко когда говорит мне, что собирается делать… такой уж он, я уже не сержусь.

– Понятно…

– А почему вы ищите их? – наконец спросила Саори.

– Старейшина… дедушка Миу… волнуется… он думает, что у них может быть секс…

– Вот как? – удивилась Саори, – Кеничи не такой… – и уже через пару секунд добавила, – хотя не ручаюсь… Если ночью не вернутся…

Разговор продлился ещё пол часа, после чего Сигуре хотела покинуть дом, но Саори решила не выгонять девушку и попросила Сигуре остаться на ночь в гостевой спальне. Заодно и познакомила с отцом Кеничи – Сирахама Мототсугой.

* * *

Возвращение в школу было интересным. Меня, судя по всему, никто уже и не ждал, поэтому при появлении приметного мотоцикла мистер Спок не вышел, как обычно, сообщать мне дурные вести. Миу-сан сидела за моей спиной и, как только мы спешились, я спросил её:

– Миу, что за новости в школе? Меня искали?

– Пару дней. Потом ты ушёл на «больничный» и они ушли.

– Вот как… – вздохнул я, – готов поспорить, завтра появятся. Или даже сегодня, Ниидзима точно им постукивает…

– Нельзя же так о друзьях – возмутилась Миу.

– О друзьях – нельзя. Но мистер Спок тот ещё скользкий гад, так что я уверен, кто-то бандитов информирует. Почему бы не Ниидзима?

– Наверное ты прав… – потупила взгляд Миу, – Ниидзима странный человек.

– Это мягко сказано, – вздохнув, я пошёл дальше, надев школьную обувь и как раз тут появился тот самый Ниидзима. Лёгок на помине:

– Кенчи-кун! – обрадовался он, – вот где ты. А у меня для тебя новости есть…

– Какие ещё? Кстати, доброе утро, мистер Спок… – усмехнулся я.

– Тебя снова ищет рагнарёк. Кто-то вчера слил им информацию о том, что ты вернулся и…

– Стоп, – остановил я его, – кто-то слил информацию? Кто вообще знал о том, что я вернулся?

– Уж точно не я, – улыбнулся змеиной улыбкой Ниидзима.

– Знаю, мистер Спок. Миу, кажется, я ошибался. О том, что я вернулся знали только мастера и моя мама. Ну и ты, Миу-сан. А это значит…

Миу загрустила, изобразив печаль и пожаловавшись в пустоту:

– Кенчи-кун меня подозревает…

– Нет, кстати. С тех пор, как я вернулся, мы не расставались, даже ночью, так что это точно не ты. Значит, кто-то из додзё сливает обо мне информацию… – я задумался, а мистер Спок принялся строчить что-то в своём датападе, коварно хихикнув:

– Просто китаец в шляпе раздавал всем флаеры… – он достал из сумки листок, на котором было объявление, что Кенчи пойдёт на свидание с Миу… в кинотеатр.

– Понятно… – я нахмурился. Не то что бы я отказался сначала набить пару рож, перед просмотром фильма, но меня откровенно воротит от мысли следовать чьему-то плану, если это конечно не ради общей цели. Короче, Ма меня совершенно не понял.

– Ма-сан… – Миу взяла один флаер и осмотрела его со всех сторон.

– В таком случае, я задам пару вопросов мастерам, когда мы вернёмся, – вздохнул я.

План китайца сработал – уже после первого урока я столкнулся в коридоре с гопниками, которые, судя по всему, решили срубить славы по лёгкому и меня отлупить. Ну что за люди эти японцы – пришлось кинуть их методом Акисаме и пройти дальше…

Однако на гопников я действительно не обращал особого внимания – основной темой для размышления были мои отношения с Сигуре и Миу. Почему Сигуре подарила мне меч? Почему серьёзно отнеслась к моим словам? Насколько я понял, она не так проста, как может показаться и довольно умная девушка и то, что она ведёт себя не так, как все, отнюдь не означает, что она не понимает, как повела бы себя на её месте любая другая среднестатистическая девушка… Возможно ли, что я произвёл на неё впечатление? Чем? Склонялся я к мысли, что это Сигуре прекрасно понимала меня, поэтому и отнеслась к моим словам серьёзно, поэтому и не устроила сцену ревности из-за свидания с Миу. Но по прежнему всё развивалось по нарастающей – пытаясь разобраться с одной из девушек, я всё больше и больше запутываюсь и рано или поздно, придётся поговорить с Миу серьёзно. И не факт, что наши отношения на этом не закончатся, к чему я был мысленно готов.

Неожиданность случилась только после того, как я зашёл в свой клубный кабинет и обнаружил на своём столе записку…

* * *

Немного ранее, крыша.

* * *

Беззаботный парень лежал на крыше, смотря в небо. В зубах его была спичка, которую он мусолил уже давно.

– Ах, вон ястреб кружит… как же умиротворяет такое ничегонеделанье… не находишь, Укита? – спросил он у своего друга.

Укита, вспыльчивый парень, только разозлился:

– Подъём, Такеда, чёрт тебя дери! Единственная причина, по которой мы торчим здесь – слухи, что Кеничи прячется здесь. Но он так и не показался. Наверное, опять прознал про нас, гадёныш!

Гневная тирада была прервана мерным похрапыванием Такеды Икки.

– С какой стати ты дрыхнешь! – завёлся Укита, но задремавший было Такеда приподнялся на одной руке:

– Да расслабься ты.

– С какой стати? Прошёл уже месяц с тех пор, как Кисара-сама приказала нам доставить Кеничи к ней. Наше положение в рагнарёке становится шатким!

– Значит ничего не поделаешь. Но у меня так и так идея есть… – прервал гневную отповедь Такеда.

– Что? – запнулся Укита посреди слова.

– Зовётся стратегией. А по английски вроде… mission impossible.

– … Нет, это кажись из другой оперы… – проникся Укита.

* * *

Сирахама Кеничи.

* * *

Откровенно говоря, желания идти и помогать мистеру Споку не было.

– Неужели ты так это оставишь? – серьёзно спросила Миу.

– Вряд ли, – покачал я головой, – но согласись, мистер Спок сам натравил на меня этих гопников. И сам назвался моим другом. Что посеешь – то и пожнёшь, такова правда жизни… помогу я ему, конечно, но тогда сам ему морду начищу…

Миу успокоилась, после чего мы пошли на крышу. И чего это понадобилось уличным хулиганам от меня? Странно это всё.

Миу шла передо мной, но заметив, что юбка короткая и мне прекрасно виден котёнок на её труселях, возмутилась:

– Куда это ты смотришь, извращенец?

– Вперёд. И я не виноват, что там такой милый котёнок… – усмехнулся я, а Миу несильно заехала мне по голове, в шутку:

– Извращенец.

– Я понял, – хмыкнул я, припомнив невозмутимую Сигуре, – извини, если для тебя непривычно. Но можешь просто не обращать внимания – я не Ма Кенсей, не исхожу слюнями, только увидев девичьи трусики с милыми котятами…

Миу окончательно раскраснелась, но это как рукой сняло, когда мы вышли на крышу. Первое, что я увидел, это двое громил, стоящих около побитого Ниидзимы.

– О, а вот и он! – невежливо ткнул в мою сторону пальцем громила в школьной форме.

– Вижу-вижу… – ленно отозвался второй, – значит, ты у нас герой-спаситель… – он выплюнул спичку в мою сторону. Второй громила, в школьной форме пошёл в мою сторону и приблизившись, начал громко выговаривать:

– Мы потеряли месяц из-за тебя! Не думаю, что ограничусь простым приглашением… – он надвигался с явным намерением начать драку, и протянул руки, что бы схватить, но тут уже я не стоял на месте и быстро поднырнул под его руку, а оказавшись сбоку, ударил ногой под дых. Удар у меня после тренировок с мастером Сакаки запросто мог разбить камень. Правда, не так что бы в пыль, как Сакаки-сан, но надвое расколоть точно мог. В удар я вложил весь свой вес, так как особо не торопился, да и наносить серьёзные увечья я не был намерен. Громила, как и ожидалось, отлетел на несколько метров, перекувыркнувшись через голову и затих на полу.

– А ты борзый малый, – сказал второй, посмотрев на своего друга, – ты уложил моего товарища. Теперь я тебя так просто не отпущу… – он достал из кармана… часы. И мелок. Не успел я подумать, на кой хрен ему эти приспособления, как он принялся чертить на полу мелком квадрат… Странный он человек…

– Каждый раунд три минуты, перерыв одна минута… я уложу тебя одной правой. Я ведь бывший боксёр… – он сжал руку в кулак. Пришлось зайти на ринг и встать в стойку из карате. Противник подкинул мелок и разбил его в воздухе. Медленно, но для того, что не использует ки – чертовски хороший результат.

– Такеда Икки, – представился он, – знаешь, ты рванулся спасать своего друга из добрых побуждений… такие люди, верящие в дружбу, всегда проигрывают!

Он серьёзно? Серьёзно? Хочет поговорить о философии? Наверное, – подумал я, – он ещё не слышал, как меня прозвали в средней школе.

– В мире каждый знает, как помогать другим, но никто не может помочь самому себе. А если бы все знали, как помочь себе, то никому не нужна была бы ничья помощь, – я усмехнулся. Икки пошёл в атаку, но от его стремительного удара я уклонился, нанеся быстрый и короткий удар в его руку.

– Ты попал по моей руке? – глаза Икки начали вылезать из орбит.

– А что такого? – я поднял бровь, – ты бьёшь так медленно… тебе бы найти хорошего мастера, глядишь, и сможешь намного больше, чем сейчас… – я первым нанёс удар, быстрый и слабый, в корпус. Учитывая скорость удара, среагировать шансов у противника не было, но Икки только пошатнулся, хмыкнув:

– У тебя быстрые удары… только таким меня не достать.

– Без проблем, если просишь бить сильнее… – я использовал лично разработанную технику перемещения, и рванул в сторону Такеды, обошёл его и нанёс уже более сильный удар в корпус, используя и ки и поворот своего тела, что бы вложить силу всех мышц в удар. Такеду отбросило на несколько метров, он кувыркнулся по полу и выехал на спине за пределы «ринга». Такеда попытался встать, но не смог с первого раза – судя по всему, мой удар ему хорошенько отбил внутренности.

– Дай угадаю, – предположил я, осматривая его течение ки, – ты занимался боксом, у тебя было много друзей, потом друзья втравили тебя в уличную драку и тебя дисквалифицировали. А дружки с удовольствием отказались от знакомства с тобой, лишь бы не вспоминать неудачливого боксёра? – я хмыкнул, заметив в его глазах, что угадал. История, в общем-то банальная, да и травма в плече говорит о ударе тупым предметом, явно не на ринге.

Такеда перевернулся и заговорил:

– Был у меня друг. Мы вместе занимались боксом, но потом… я всё отдал что бы помочь ему, а он со временем даже общаться со мной не захотел… ему собственная карьера важнее…

– И ты разуверился в людях только из-за этого? – спросил я, изобразив скепсис, – вместо того, что бы пожалеть?

– О чём жалеть? – вспылил Такеда, попытавшись встать, но со стоном рухнул обратно.

– Не о чём, а кого. Твоего так называемого друга. Он просто глупец. Общался с тобой, пока ты был человеком его круга, но быстро бросил, как только ты вышел из бокса. Я знаю таких людей – они очень легко называют себя чьими-либо друзьями, улыбаются и легко общаются, но так же легко и отворачиваются от своих названных друзей. Общение с людьми своего круга им важнее настоящей дружбы.

– И зачем мне его жалеть? – не понял Такеда.

– Жизнь боксёра – недолговечна. Рано или поздно он получит нокаут, а за ним ещё один и ещё один… будут ли тогда те, кого он назвал своими друзьями поддерживать его, неудачника, теряющего карьеру? Или наоборот, он станет хорошим спортсменом, выиграет много матчей, у него появятся поклонники, но он оттолкнёт ради них всех, кого до этого называл своим другом – такие люди быстро зазнаются и начинают отвергать тех, с кем ещё день назад вместе тренировались… А скорее всего произойдёт и то и другое, сначала он станет успешным, но рано или поздно он потерпит неудачу и у него не будет друга, который поддержал бы его и помог пережить поражения. Собственную карьеру такие люди боготворят а неудачи – подрывают их дух сильнее, чем удары противника. Карьеристы мнящие себя белой костью общества. Мне его жалко, ведь он обречён быть одиноким всегда, для него есть только мир бокса и собственный статус. Настоящих друзей у него никогда не было, нет и никогда не будет. Эта роскошь не доступна таким людям, как он, даже если кто-то захочет стать его другом, он рано или поздно оттолкнёт его, когда его «друг» потерпит неудачу… Глупо. Люди часто цепляются за собственный статус, но это лишь иллюзия, фикция.

– Я не буду его жалеть, – злостно воскликнул бывший боксёр, – он не заслужил этого.

– Твоё дело. А вот мне его жалко. Часто для того что бы начать жить собственной жизнью нам надо отвергнуть ту жизнь, которую мы распланировали и утвердили. Ты мог бы быть на его месте. Заработать славу и деньги, найти себе жену, рано или поздно стать хорошим профессиональным боксёром, уйти на пенсию и нянчить внуков, обучая их хукам и джебам, но в итоге… всё равно смерть. Я не понимаю, почему ты так относишься к своему бывшему другу. Друзья познаются в беде – и если ты понял, что этот человек не был твоим другом, то почему перестал верить в дружбу совсем? – я прислонился спиной к ограде крыши, а Такеда наконец неуверенно поднялся.

– Потому что я потерял друга.

– Ты не потерял друга, Такеда, ты никогда его не имел. Говорили же мудрые люди, выбирай друга не спеша. Ты поспешил, к тому же тебе попался глупец. Друга трудно приобрести, и не каждого, кто называет тебя своим другом таковым можно считать.

– Ты прав, но… – Такеда схватился за живот, скрючившись. Я подошёл ближе и посмотрел на его ранение… ушиб внутренних органов скорее всего – я не специалист, но по печения я ему сильно заехал.

– Пошли за мной, – я перехватил его руку.

– Что ты делаешь? – Икки начал возмущаться.

– Не ори. Иди… – пришлось тащить парня к мотоциклу, а после – сев за руль, неспешно ехать в сторону клиники. Лучше показать его доктору, а то потом проблем не оберусь…

* * * *

Отключился Такеда почти сразу, как я его притащил в клинику и положил в одну из трёх имеющихся палат для больных. Клиника действительно не такая уж и большая, скорее медкабинет.

Акисаме нарисовался быстро.

– Кого это ты принёс, Кенчи-кун? – строго спросил он.

– Такеда Икки. Мы немного подрались и кажется, я немного перестарался… вы же займётесь им, Акисаме-сан? – спросил я в пустоту. Акисаме уже был у пациента.

– Хорошо же ты его отделал… – нахмурился мастер, – с завтрашнего дня будем изучать джиу-джитсу. Иначе всех твоих противников придётся лечить или отправлять на кладбище… – ещё больше нахмурился мастер, – тлетворное влияние Сакаки!

Я не стал выступать в защиту мастера Сакаки, а только понурил голову. Прав бы Акисаме-сан, я мог бы случайно и покалечить Такеду, если бы не рассчитал силу удара.

– С ним всё будет в порядке, – сообщил мастер, – подай ка мне нашатырь…

У стены был шкафчик с лекарствами. Нашатырь я нашёл не сразу, но по запаху узнал.

Мастер поводил пузырьком под носом у Такеды и тот открыл глаза, закашлявшись.

– Где я? – тут же спросил он, увидев меня.

– В клинике мастера Коэтсудзи, – я улыбнулся, – не беспокойся, мастер Коэтсудзи быстро поставит тебя на ноги. А мне пора…

Дело было в руке. Глазами то я видел, что ки в руке течёт, но… в медицине ничего не понимал.

* * *

Самая нелёгкая битва была на юридическом поприще.

Финансами в додзё занималась Миу, а она сама разбиралась в теме постольку поскольку. Пришлось мне брать в руки карандаш и документы додзё, какие были, и пытаться что-нибудь понять. Документацию вёл только старейшина и то приход и расход, не более того.

Изучением этого дела я и занялся на следующий день. Пришлось принести ноут с екселем и перебить всё в таблицы, разделив коммерческую часть между мастерами. Итого получалось, что половину денег додзё приносят клиники Ма-сана и Коэтсудзи-сана, а вторая половина получается с миссий. Денег не так уж и много, поэтому многое себе позволить не могут – одни только налоги на такую большую площадь, как додзё, сжирали львиную долю заработка.

Мне пришлось, скрепя зубами, думать, как Рёдзанпаку может заработать денег. Бизнес-идей у меня было не так уж и много. Выручила пришедшая в мою комнату Миу.

– Кенчи-сан, ты уже проснулся…

– Как видишь, – я кивнул на кучу бумаг на полу и на стенах, развешенные на кнопочках, – пытаюсь понять, как Рёдзанпаку может вылезти из финансового кризиса.

Миу немного порозовела от смущения, но ответила:

– Мастера иногда зарабатывают деньги, когда совсем уж туго…

– Да, так дальше нельзя, – кивнул я, – будем думать… Так, нам нужно, что бы додзё приносило доход… То есть нужен бизнес-план. Сейчас уровень доходности крайне низок и додзё балансирует на грани.

– Я знаю, но… никогда не получается что-то исправить, – понурила голову Миу, – мастера слишком непостоянны. Сигуре и Апачай не любят большое количество людей вокруг, мастер Ма и так делает всё, что в его силах, мастер Коэтсудзи тоже, остаётся дедушка, но он вечно занят…

– Не грусти, – подошёл я, приобняв Миу за плечи, – я что-нибудь придумаю. Акупунктура – не лучший бизнес в Японии, а уж тем более частная клиника. Их в нашей стране и без того слишком много, да ещё и мастер Коэтсудзи не производит впечатление хорошего врача… Скорее коновала.

– Но он же хороший врач! – обиделась Миу.

– Знаю. Только навыки это одно, а имидж – другое, – я отстранился от Миу, – я обязательно должен что-то придумать… например, можно открыть ресторан рядом с додзё, будет хороший постоянный заработок. Можно вместо клиники открыть мастерскую по индивидуальному проектированию особо крутых тренажёров или ещё что-то…

Миу улыбнулась и несмело чмокнув меня в щёку, убежала готовить завтрак.

Я же сел думать. Ресторан не построишь на пустом месте, мастерскую тоже. Сколько сил и средств уйдёт на создание такого бизнеса – чёрт его знает. Да и Сакаки-сану пора бы уже и отрабатывать то пиво, что он хлещет с утра и до ночи. Хотя в основном там безалкогольное, то есть та ещё гадость…

Пришлось мне вооружившись законодательством изучать возможности создания нового бизнеса. Определённо, перепрофилировать мастеров на новый лад придётся. Первой ласточкой для мастеров стал вывешенный в столовой листок с балансом додзё. По всему выходило, что тенденция тратить сильно превышала совокупные заработки и регулярно додзё оказывалось на мели и приходилось затягивать пояса. После этого, на следующий день я, воспользовавшись тем, что все кроме Сигуре собрались в обеденном зале, прокашлявшись, произнёс:

– Дорогие мои учителя, мастера, и просто хорошие люди из Рёдзанпаку… Я изучил ваши финансовые дела за последнее время и могу сказать только одно. Кошмар.

Мастера слушали меня с грустными выражениями лиц.

– Так дальше продолжаться не может, поэтому нам придётся думать, откуда мы можем взять деньги. Очевидно, что ваши таланты можно пристроить к делу и они будут приносить доход. Я оглашу весь список, что бы никому не показалось мало. Итак!

Зал зашушукался, но старейшина, улыбнувшись в усы, тут же их остудил.

– Говори, Кен-тян.

– Первое. Половину дохода додзё составляют клиники Акисаме-сана и Ма-сана. Но прибыльность их под вопросом, так как акупунктуре народ в целом не очень доверяет, а маленьких частных клиник в Японии хоть отбавляй. Если бы у Акисаме-сана была лицензия на проведение сложных операций и клиника с персоналом, способная принимать больных с широким спектром заболеваний… если я не ошибаюсь, вы, мастер Коэтсудзи, работаете только с травмами.

– Это так, – согласился названный мастер.

Миу вошла на кухню, но заметив разговор тихо села за стол. Я же продолжил говорить с Акисаме:

– Ваша клиника не может приносить доход в условиях такой конкуренции. Однако у вас есть и другие преимущества. Вы разбираетесь в философии, истории, математике, каллиграфии, инженерном деле, а так же в джиу-джитсу. Знаете, сколько в Японии стоит уроки мастера джиу-джитсу?

– Кен-чан, – прервал меня старейшина, – Рёдзанпаку не берёт учеников просто так, тем более ради денег.

– А кто сказал, что тренироваться надо в Рёдзанпаку? А тем более – заниматься преподаванием настоящих боевых искусств? – поднял я одну бровь, что должно было означать сарказм, – большинство людей не выдержат и одной тренировки. Но есть же другая область, профессиональный спорт, в котором занятия по физическому развитию занимают большое значение. И стоят приличных денег. Поэтому можно воплотить инженерные и боевые навыки в профессии тренера. Это потребует небольшого стартового капитала, но думаю демонстрация физических возможностей Акисаме-сана убедит кого угодно в правильности пути. Едем дальше, Ма Кенсей… – я обратил свой взор на китайца, – по поводу вашего бизнеса новости ещё хуже, чем у Акисаме-сана. Если хотите продолжить приносить доход, то вам придётся сменить род деятельности. Китайской медициной много не заработаете.

– Мой родственник держит китайский ресторан в паре районов отсюда, – признался китаец, – так что я подумал, что открывать ресторан это плохая идея.

– Зачем же эти штампы? Если китаец, то обязательно либо ресторан, либо акупунктура, либо торговец мелочами… узко мыслите, Ма Кенсей! – улыбнулся я, – как будто других вариантов нет.

Для небольшого бизнеса действительно вариантов немного, но интересных идей – моря и океаны. Для вас у меня сразу несколько интересных предложений. Например, открыть частное детективное агентство. Основная деятельность – когда супруги нанимают вас для слежки за своими «благоверными» и получения фотографий. В мастерстве скрытной фотографии вы неплохи…

– Вай-вай, неплохая идея, – китаец картинно снял шляпу, – а ещё что там у тебя есть?

– Для вас немного. Всегда можно перепрофилироваться в фотостудию или устроить небольшую пекарню и подсадить район на свежевыпеченный горячий хлеб, а не магазинные булки.

Я откашлялся, прежде чем продолжить. Самые простые варианты были уже озвучены.

– Акисаме-сан, если работа в додзё для вас предпочтительней частным занятиям со спортсменами, то можно попробовать открыть мастерскую по лазерной гравировке. Аппараты стоят не так уж и дорого, а прибыль хороший художник-гравёр может принести огромную. Так же ценным может быть изготовление статуй и скульптур на заказ. Ладно, перейдём дальше... Апачай.

– Апа? – удивился Апачай, показав на себя пальцем, – Апачай тоже может?

– Ещё как, Апачай. Ты, как я заметил, неплохо ладишь с животными. На заднем дворе можно устроить ферму по разведению кошек дорогих пород. От тебя они вряд ли убегут, а котят можно дорого продавать.

– Аппа! – Апачай пылая от радости подскочил чуть ли не до потолка.

Я перевёл дух, а старейшина взял слово:

– Интересные у тебя идеи, Кен-чан. Только ты не учёл, денег на начало бизнеса у нас нет.

Все как сдулись – Апачай загрустил, а Акисаме-сан и Ма-сан потупили взгляд.

– Что вы, старейшина, деньги я найду. Я уже много лет занимаюсь вложением денег в перспективный бизнес, думаю, проблем с этим у нас не будет. Главное найти юриста хорошего, что бы не было проблем с законом и можно регистрировать те предприятия, которые требуют регистрации… Надомная работа, вроде разведения кошек или частных тренировок не требует регистрации.

– Понятно, – старейшина улыбнулся, – тогда мы этим и займёмся. Ма, Акисаме, займитесь делом!

Прода за 13. Завтра позвали экстренно на работу рано утром, так что меня не будет в мире живых.

* * *

Месяц спустя.

* * *

Разбудил меня звонок мобильника. Кто будет звонить в пять утра? Оказалось, мастер Ма.

После тренировок неделю назад мы стали общаться немного ближе. Он даже пытался мне продать откровенные фото Сигуре, но я отверг его предложение.

– Слушаю, – поднял я трубку.

– Кен-тян, для тебя есть работа… не сходишь со мной? – в своей обычной манере спросил мастер.

– Иду-иду. Позвоните тогда Акисаме-сенсею, скажите, что я с вами буду шляться…

Ма отключился, а я с неохотой встал. Всё-таки жизнь – тяжёлая штука. После того, как Сакаки устроил мне мега-тренировку, мастера быстро усвоили его опыт и подняли нагрузки. Теперь машины Акисаме-сана стали по истине адскими, били током и требовали от меня нагружать ки по полной. Это уже сильно затрудняло жизнь, а тут ещё и Апачай присоединился. Бил он сильно, но аккуратно – ни разу моя улетающая от его ударов туша не разбила ни одного дома, хотя должна была бы. Это они мне так за работу мстили. Зато с Миу отношения наладились после того как рядом с домиком Апачая вырос ещё один и по всему додзё начали шнырять породистые кошки и несколько таких же породистых котов. Попадаться к Миу на нянченье мужики не хотели, поэтому обходили её стороной, зато кошки млели, и сама Миу торопилась домой как на праздник.

Акисаме два дня в неделю работал тренером – пока что его нанял я, для… Такеды.

Икки решил вернуться в большой спорт, да ещё и вроде бы начал немного со мной разговаривать. Рагнарёк он послал лесами и полями, что, по моему мнению, правильно.

Такеда старался в поте лица и Акисаме его не жалел. А Сигуре… с Сигуре тоже вроде бы всё было хорошо. Деньги сразу вот так просто не потекли ручьём, но потихоньку начали находится клиенты и первые прибыли все, кроме Апачая, собрали. С почином поздравили всех, особенно этому был рад старейшина – наконец-то додзё стало приносить доход и можно было не волноваться о делах, да и мастера потихоньку умерили свои сумасшествия, растрачивая потенциал на работу. Мастер Ма стал реже подглядывать за Сигуре и Миу – заниматься дома рабочими делами ему претило…

Пришлось собираться – благо, был выходной. Под офис Ма Кенсею переоборудовали бывшую клинику и ещё пришлось вложиться в хорошую мебель и новинки миниатюрных фотоаппаратов. Электроника тут была развита по другому – сказывается то, что флагманом был советский союз, а у русских свои представления о функциональности. Одноразовую «китайскую» технику было встретить сложно, время смены поколений было другое. К примеру, ноутбук уверенно служил пять лет, и в процессе его разок можно было модернизировать, что бы подогнать под рост возможностей. Убить технику было сложно и часто в продаже встречалась линейка продукции для экстремальных условий – выдерживающие как жару до плюс пятидесяти, так и мороз до минус пятидесяти, способные не тонуть в воде за счёт объёмного понтонного корпуса и за счёт него же выдерживающие падения с высоты. Именно такие мобилы у всех в Рёдзанпаку. Первую партию прибыли потратили на связь.

Я наконец-то окончательно проснулся, размявшись с макиварой и отправился к мастеру Ма. Офис его был впритык к стене додзё, в том же здании, что и клиника Акисаме-сана.

– Звали? – вошёл я без стука, – мастер Ма?

– Здесь я, – китаец слез со шкафа, где были в коробках различные приспособления для маскировки.

– Что такого интересного там нашли?

– Да так, мелочи. У меня пару дней назад была интересная женщина. Ох, интересная…

– Ближе к делу, – попросил я его, – что такое случилось?

– О, совсем ничего, – Кенсей взял в руки фотоаппарат с длиннофокусным объективом, – кроме того, что ко мне обратилась женщина по фамилии Сирахама…

– Что? – у меня дёрнулось веко, – фотографии есть?

– Обижаешь… – Кенсей пригласил меня к ноуту и мы посмотрели запись с камер… Да, я любого ожидал, но не такого…

– Знаешь её?

– Мама, – тяжело вздохнул я, – что она хотела?

– Коммерческая тайна, – улыбнулся Ма.

– Ага. А я – совладелец… колись, мастер Ма, что мама у тебя искала?

– Мелочи, Кен-чан, – улыбнулся в усы мастер, – всего-то за её мужем проследить. Часто задерживается на работе, причём иногда на целую ночь…

– Круто он задерживаетя, – усмехнулся я, – никак завёл себе пассию… ай да папа.

– Не спеши, Кен-чан, я ещё не приступал к работе.

– Тогда держите меня в курсе, если вам не трудно, мастер Ма.

– Я думал, поручить эту работу тебе, Кен-чан. Пора тебе уже начать тренировать навык оставаться незамеченным.

Мастер Ма хитро улыбнулся. Я подумал немного над его предложением и отказался:

– Лучше просто держите меня в курсе дела. Я не буду следить за собственными родителями, но если у папы или мамы найдутся контакты на стороне, это не будет для меня разочарованием. Возраст у них такой…

* * *

На меня напала хандра. Причём – всерьёз. Дела, вроде бы, пришли в относительную норму, поэтому я и захандрил – для нормальной жизни нужны проблемы, препятствия, работа, в конце то концов, а тут… Ничего. В подавленном виде меня и обнаружил мастер Ма, когда я после школы, приехав в додзё, немножко подрался с Апачаем и лежал в нокауте, размышлял о жизни…

– Ой-вей, – совсем не по-китайски воскликнул Ма, – да никак наш ученик совсем обленился?

– Можно и так сказать, – открыл я глаза, – что-то хандра напала.

– Ничего, мы это быстро вылечим, – обрадованно сказал китаец, – а ну ка, соберись!

Пришлось встать и показать заинтересованность.

Мастер, как оказалось, перепоручил эту проблему Сакаки-сану, а сам свалил. Я остановился перед дверью в комнату Сакаки.

– Да заходи уже, – громко сказал он.

Внутри… был небольшой бедлам.

– Куда-то собрались? – я осмотрел вещи, которые паковал мастер Сакаки.

– Да. Значит, Ма считает, что тебе пора проветриться. Ничего, со временем привыкнешь. К сожалению, с собой я тебя взять не могу, но…

– А что такое? – изобразил я удивление.

– Улетаю в Европу, чтоб ей пусто было… – вздохнул мастер-каратист.

– Это не причина, – покачал я головой.

– Документы у тебя есть? – удивлённо поднял он бровь.

– Если быть точным, в наличии у меня гражданство и вид на жительство в Швейцарии… евровиза уже давно откатана, но, я думаю, подновить её много труда не составит.

– Это меняет дело. Нам в Италию надо. Не врёшь?

– Как можно, – притворно возмутился я, – так я еду с вами?

– А школа? – усмехнулся Сакаки…

– В прошлый раз мы на неё забили, значит, – ответил я ему ехидством, – а в этот раз печёмся? Ничего, выпишут больничный. А если не выпишут – не велика беда, экзамены я всё равно сдам.

Было решено – летим в Италию!

* * *

Недвижимость я себе купил по двум причинам. Во-первых, требовалось гражданство, а без вида на жительство его получить было нереально. А во-вторых, это моя «загородная дача». Если быть точным – я собирался ещё недавно перебраться туда сразу после окончания школы, поэтому не жалел сил на свой, персонально свой дом, а не дом семьи. Деньги постепенно скапливались – я регулярно снимал «пенку» со своих инвестиций и вкладывал в другие виды ценностей, но уже личные. Так произошло с домом в Японии, так же было и с дачей. Два года назад отец, по моему настоянию, приобрёл и дом, и гражданство, после чего уже я начал работать над обустройством своей резиденции. Или вернее виллы. Приличный особнячок на пару тысяч квадратных метров, с большим залом для вечеринок, бассейном, дорогостоящим интерьером и всем таким прочим. Но главная её достопримечательность – вид из окна. Летом зелёные холмы до горизонта – мечта рекламного фотографа, зимой – заснеженные леса и холмы, на двадцать-тридцать километров вокруг. Шикарный вид на Альпы и ближайшая крупная дорога в паре миль, а так же небольшой аэропорт рядом… а уж какой там чистый и свежий горный воздух – это просто сказка.

Сакаки-сан упаковался быстро, я же рванул к себе за документами, успев только попрощаться с родителями и пнуть неудачно подвернувшегося под ноги кота.

* * *

Миу пылала праведным гневом, так как я снова забил на школу. Для японца это – святотатство. И вообще, о менталитете узкоглазых можно говорить долго и нудно, но я предпочитаю молчать. Так как следовали мы в Рим, пришлось брать билеты до Цюриха.

Полёт ничем примечательным не запомнился – разве что своей продолжительностью. Сакаки изничтожал запасы спиртного так же быстро, как двигатели Боинга – топливо. Для него, судя по аппетитам, нужно в самолёт отдельный бак с алкоголем встраивать, тонны на две спирта или вискаря. Остановив потребление горячительных напитков мастером, я спросил у него, когда мы миновали японское море и летели над Китаем:

– Сакаки-сан, остановитесь, вы же мне ничего не успели рассказать.

– Расскажешь тут, пришлось все планы переделывать… – недовольно буркнул Сакаки, – что ты хотел знать?

– Прежде всего – зачем нам в Рим и что там за работа…

– А, это… – Сакаки оглянулся на соседних пассажиров и намного тише, склонившись, объяснил: – если коротко, то меня наняли что бы спеленать кое-кого, промышляющего торговлей наркотиками.

– Мастер боевых искусств? – уточнил я.

– С обычными драгдилерами они и сами справятся, – как само собой разумеющееся сказал мастер Сакаки, – а вот с персонажами которые изучают боевые искусства серьёзно просто так не сладить. Тем более что у него в подчинении около десятка неофитов. Точной информации у меня нет.

– Понятно, – кивнул я, – а что, в Европе нет своих специалистов для таких вопросов?

– Есть, конечно же, – кивнул Сакаки, – только эта работа нам перепала.

Летели мы через советский союз – территория, конечно, малообитаемая, но из соображений экономии легче воспользоваться транзитным маршрутом через весь СССР – с востока Япония, а с запада – Европа. Через четыре часа, когда Сакаки окончательно упился пивом и захрапел, я тоже устал сидеть и пялиться в телек, так что отрубился…

Конечную посадку ждал как соловей лета. Первую посадку мы сделали в Пулково, в Ленинграде. Тем более что Ленинград находится как раз на прямой линии из Токио в Цюрих. Учитывая искривление земли, конечно же…

– Много тебе времени понадобится? – поинтересовался Сакаки, когда проснулся и посмотрев на дно бутыли, тяжело вздохнул.

– Как знать, виза это дело такое… хотя, я думаю, не особо – гражданство у меня есть, евровиза есть, правда, просроченная, так что за день, думаю, управлюсь.

– Раньше надо было приходить, – недовольно буркнул Сакаки, – я позвоню кое-кому, что бы не тянули с вопросом…

* * *

3 дня спустя

* * *

Рим – красивый город. Красивый и однозначно, интересный как для туристов, так и для любителей «диких» поездок в поисках впечатлений. Но, к сожалению, полюбоваться красотами первого и последнего Рима нам не дали – уже в аэропорту стоял мужичок Греческо-Пиндосской наружности с плакатом на котором было накарябано «Sakake Sio».

Судя по всему, учителя не смутила ошибка в его имени и он уверенно направился к мужичку.

– Здравствуйте, вы Сакаки Сио? – спросил мужичок, подняв взгляд на мастера Сакаки.

– Он самый, – улыбнулся Сакаки, кивнув мне на машину, – со мной мой ученик.

Мужчина посмотрел на меня, после чего пригласил в машину. Я воспользовался случаем что бы осмотреть путь, по которому мы ехали. Ничего примечательного – к моему сожалению, итальянским я не владел, а ехали мы отнюдь не в историческом центре города. Стандартный европейский городок – с виду чисто, тихо, уютно, но за всем этим стояла обычная городская жизнь – со своим бандитизмом, со своими нищими, со своими вечными проблемами. Рим со стародавних времён был едва ли не олицетворением всего этого и сейчас мало что поменялось. Разве что теперь бандиты носят другую одежду и ездят на машинах, а не лошадях.

Привезли нас не в какую-либо контору, а в обычную частную квартиру. Приличную, правда, но всё же…

Водила проводил нас внутрь. Я молча следовал за мастером Сакаки. В квартире обнаружился местный наниматель. Судя по тому, как радостно встречал он мастера Сакаки. С виду – обычный итальянец, чернявый, с небольшим пузиком. Радостно встретив и Сакаки, и меня, он проводил нас в гостиную, усадив на диван.

– Как я рад, что вы наконец прибыли!

– Вы говорите так, словно мы летели слишком долго, – встрял я в разговор.

– Нет, что вы, синьор, но прежде чем вас наняли нам пришлось потратить много сил на всю бюрократию. Проблема существует уже больше года…

– Обрисуйте ситуацию, – попросил я.

– Разве вам не сказали? – удивился итальянец.

– То, что нам сообщили, это бюрократические данные, синьор...

– Мернелли, – представился он, – глава отдела по борьбе с наркотиками полиции Рима. Вы правы, лучше я расскажу, что у нас тут происходит… Наркотики в городе были всегда. До тех пор, пока в Риме будут туристы, будут и наркотики – ночные клубы, дискотеки, частные вечеринки… всего и не перечислить. Мы, по мере сил наших обнаруживаем каналы поставок, но это нелегко, – синьор полицейский взял в руки кофе, отхлебнув сразу пол кружки, – долгое время длилось противостояние, пока мы не вышли на одного из поставщиков. Из Афганистана, через Египет, Ливию и Тунис, идёт канал поставок в Италию. Поставщик этот новый, появился всего два года назад, судя по перехваченным данным, и за короткое время почти что монополизировал торговлю в Риме, убив десяток крупных поставщиков. Если нам удастся получить его данные о курьерах и распространителях, то мы сможем провести полномасштабную чистку…

– Не думаю, что он носит весь компромат в кармане, – тяжко вздохнул я.

– Конечно же нет, синьор Сирахама! – эмоционально возразил полицейский, – но я уверен, у него и его подчинённых должна быть «чёрная бухгалтерия». Да и сам он представляет серьёзную угрозу, так как за последний год убил более сорока деятелей наркобизнеса и монополизировал их каналы сбыта.

– В уме ему видимо, отказали при рождении, – усмехнулся я, – вести себя настолько вызывающе и надеяться прожить долгую жизнь – глупость.

– Вы правы, – кивнул Мернелли, – однако, он всё ещё жив и значительно наращивает свои возможности. Просто так арестовать мы его не можем – во-первых, официально синьор Аугустус является бизнесменом-меценатом и репутация у него весьма положительная. К тому же он вряд ли оставит это дело так в покое.

– Понятно, – кивнул я, – вам нужны неопровержимые доказательства, что бы прижать его сразу по всем статьям, а не устраивать демагогию в суде…

– Именно! – полицейский даже подскочил с кресла, на подлокотник которого присел во время монолога, – именно это нам и нужно.

Сакаки переводил взгляд с меня на него, потом обратно, не понимая, к чему этот разговор. По крайней мере по его взгляду можно было так понять.

– В таком случае, просто дайте нам координаты, где этого индивида можно найти. А уж нужную информацию мы добудем.

Полицейский быстро настрочил на бумажке адреса пребывания цели и я увёл за собой Сакаки. Машину нам Мернелли подал вместе с водилой.

Было немного зябко – на небе нависли тучи и температура была не самая курортная. Однако это никого не останавливало – людей на улице было хоть отбавляй. Когда мы вместе с Сакаки отъехали на пожилом фиате от квартиры, мастер повернулся ко мне:

– И зачем всё это надо было? – спросил он на приличном английском.

– Просто что бы понять, что от нас требуется, – пожал я плечами, – теперь задача усложняется. Победить этого… как его там… уже недостаточно. Нужно выбить из него всю информацию.

– С дуба рухнул? – удивился Сакаки, – нас не для этого наняли. Надерём ему уши и всего то делов.

– Э, нет, – усмехнулся я, – надерём уши – он опять скроется и продолжит свои тёмные делишки. Тем более что свидетельствовать против себя он не обязан, а в полиции выбить из него показания не смогут. Так что нам придётся обеспечить им достаточную доказательную базу, иначе дело не будет сделано до конца. А ещё лучше – найти бухгалтерию, что бы прижать всю цепочку.

– Ну, как знаешь, – покачал головой мастер Сакаки, – как по мне, тут дело на одну трубку.

– Знаете, мастер, как-то один человек мне сказал, что делая только то, за что платят, многого не добьёшься…

– Он прав, – усмехнулся мастер, – на одной корысти далеко не уедешь.

– Нет. Я и сейчас с ним не согласен – бескорыстно всем не поможешь. Хотя бы потому, что все хотят, что бы им помогли бесплатно. Выполняя бескорыстную работу многого не добьёшься. Что бы добиться многого надо делать только то, за что тебе платят, но качественно и надёжно, даже если объём работы превышает плату за неё, всё равно выполнить всё одинаково хорошо, даже если платят слишком мало. Тогда и только тогда можно добиться многого.

Во взглядах мы разделились, мастер остался при своих а я при своих позициях.

Водила привёз нас в один из элитных районов на западе Рима. Район был застроен крупными особняками, сплошь и рядом были большие заборы и улицы довольно пустынны. На обочинах виднелись весьма недешёвые машины.

– Есть план? – спросил я мастера.

– Есть идея. Идём и надерём ему задницу.

– Сильно, – усмехнулся я, – но не держит же он дома наркоту?

– Не держит, – согласился мастер, – есть идеи получше?

– Вы атакуете персонально его, а я захожу с другой стороны и выискиваю в доме информацию. После этого звоним нанимателю и едем по адресу.

План атаки на особняк был утверждён и принят к исполнению.

Особняк этого мастера представлял из себя двухэтажное строение, с большим садом, огороженное высоким кирпичным забором. Отойдя на край улицы я заметил, как мастер богатырским ударом снёс ворота и вошёл внутрь. Пришла пора и мне поработать. Оббежав быстро по периметру забор, я забрался на него фирменным прыжком Миу и уже с забора перепрыгнул на балкон дома, который был метрах в десяти от меня.

Внутри был тот ещё переполох. Мастер Сакаки врубился в домик как таран, снося всё на своём пути и раскидывая охрану. Я же тихо проследовал вдоль стеночки по второму этажу. Прежде всего стоило дождаться начала боя между мастером и этим дельцом. Если, конечно, информация верна и он на своей территории.

Сканирование ки показало наличие трёх её пользователей в доме – один мастер и два ученика. Сакаки уже приступил к бою, я же направился к ученикам, они же охрана. Итальянского я не знал, так что, почувствовав их за дверью, выбил оную и молча рванул в проём с помощью своей техники. Первый успел повернуться, но от сильного удара уклонился, отскочив в сторону и затараторив что-то на своём итальянском. Второй не растерялся и попытался атаковать меня, но безуспешно – я отбил его руку и быстрым ударом в висок отправил в нокаут. Первый противник, судя по всему, опытней этого неудачника.

Так оказалось – он не стал кидаться в бой, а аккуратно обошёл меня, что бы занять выгодную позицию для атаки. Бросился он быстро, я еле успел среагировать и уклониться. После двух ударов, которые я пропустил, он уже праздновал победу, но не тут то было – подножка и бросок в моём исполнении заставили его летать. Перекатившись по полу, он уже серьёзней отнёсся ко мне.

Скорость ударов у него была хорошая, не хуже, чем у меня, так что в его лице я нашёл интересного противника. Он опять набросился, использовав захват из самбо и попытавшись бросить меня, но я, вцепившись в него, не дал себя бросить и оттолкнувшись от него, прыгнул назад, приземлившись аккурат на стол. Противник рванулся вперёд, нанеся быструю комбинацию ударов – три быстрых рукой и пока я блокировал, он сместил центр тяжести и заехал мне ногой под рёбра. Больно!

Пришлось мне быть серьёзнее и применять свой козырь – ускорение вместе с быстрым ударом в висок. Трюк с ударами интересный, я попробовал его повторить – один удар в голову, и после этого с разворота ногой, но не в рёбра, а под колено. Противник не ожидал своего собственного приёма, поэтому открылся и после удара завалился на одно колено, потеряв устойчивость. В таком положении невозможно наносить удары, поэтому тут уже я отыгрался – нанёс пару мощных ударов, пока он был открыт, в лицо и под дых. Сбив дыхание, он взревел и бросился на меня, но было уже поздно. От двух мощных, но медленных ударов я уклонился, а вот третий перехватил и бросил его по методике мастера Коэтсудзи, в большое панорамное окно. Выбив спиной стекло, он вылетел на балкон, где перекувыркнулся через перила и шлёпнулся на землю. Жив, курилка, но судя по всему, постельный режим ему обеспечен.

Хорошо подрался, тут сказать нечего – противник, конечно, не такой уж сильный, как хотелось бы, но и простым его назвать язык не повернётся – на той скорости, на которой мы дрались, простой человек вряд ли смог что-то увидеть и тем более – бить и парировать…

Пока мастера устраивали разборки, я, схватившись за отбитые рёбра, побежал собирать информацию…

* * *

Три дня спустя.

* * *

Аугустус, он же мастер карате, побитый мастером Сакаки, оказался главой фирмы, занимающейся реставрацией памятников архитектуры. Именно этот род деятельности и натолкнул меня на мысли поискать там, где вряд ли стали бы искать нормальные полицейские. Сакаки так и не смог выбить информацию из Аугустуса, зато его ученики пели соловьями после того как их заперли со мной в одной комнате, прямо в особняке.

Раскололись они быстро – хозяин постоянно ездил по делам компании на объекты. Найденный в одном компьютере адрес, по которому Аугустус платил квартплату заинтересовал меня. Ничего необычного – квартира в центре города.

Вместе с Сакаки и Мернелли мы выехали по адресу.

Обыск в квартире конечно нелегальный, но никаких препятствий со стороны подозреваемого он не встретил, таким образом уже на следующий день после допросов и арестов мы обыскали квартиру.

– Кажется, нашёл… – я смотрел исключительно с помощью техники «божественного ока». И что-то мне показалась одна дверь в подвале подозрительной.

Мастер Сакаки выбил её одним ударом и вместе мы вошли внутрь. Мернелли достал свой пистолет…

Довольно большая лестница вела вниз, по узкому туннелю. Пришлось мне, как самому молодому, лезть вниз. Никого внизу не чувствовалось. А вот освещение было – провод шёл рядом по туннелю.

А вот спустившись, я окончательно убедился, как и Жорж Милославский – «Это я удачно зашёл».

«Подвал» представлял из себя внушительное сооружение в виде длинного коридора с явно античной архитектурой – белые колонны, какая-то мазня на стенах, по которой уже не понять, что там было, декоративные арки вдоль стен…

– Что там? – послышалось сверху.

– Синьор Мернелли, вам лучше спуститься. Сакаки-сан, побудьте на стороже.

Меня послушались – полицейский, кряхтя, спустился по лестнице.

Спустившись, он вылупился на обстановку квадратными глазами.

– Это… Это…

– Подвал. Скорее всего, какого-то древнего сооружения. А может оно и есть, – я вздохнул, – а теперь, судя по штабелям коробок, склад.

Мы вместе распечатали одну из коробок – внутри оказались аккуратно упакованные в пластик белые брикетики.

– Думаю, синьор, тут не склад муки… – усмехнулся я, – как думаете, тут много?

– Много… – синьор уже радостно потирал руки, – да, тут дофига же! Тонны!

– Оно и понятно, – вздохнул я, – кажется, отсюда траффик шёл куда надо. Давайте обыщем помещение на предмет каких-нибудь записей…

Вместе мы принялись обыскивать. Мернелли пылая энтузиазмом летал по складу. Его возбуждённый, нервный вид меня немного беспокоил. А особенно блеск в глазах. Через пол часа мы нашли выход в ещё один зал, так же заставленный штабелями наркоты.

– Синьор Мернелли, – отвлёк я его, – кажется, в той стороне есть стол… – в указанном направлении в луче фонарика правда был виден письменный стол. Мернелли рванулся туда, но я его удержал – он чуть не упал, от спешки.

Пол был усыпан явно не новыми осколками здания и камнями. Аккуратно мы подошли к столу и там уже обнаружили искомое – большой гроссбух. В нём были записаны цифры и даты, объёмы поставок и имена поставщиков и курьеров… Полицейский вцепился в гроссбух так, словно это был оригинал библии.

Я же продолжил изыскания. Нюх жадности моей учуял запах денег – вместе с Мернелли мы вскрыли сейф одним из ключей, найденным у Аугустуса на вилле.

В сейфе была документация и… деньги.

– Точно! – Мернелли улыбнулся, – думаю, никто не будет возражать, если вы возьмёте деньги как трофей. Тем более что всё равно всё можно списать на помощника, который сбежал с деньгами…

– И вы так просто отдадите мне вещдок?

– Да какой это вещдок, – отмахнулся полицейский, – за хранение денег не сажают, а несколько тонн наркоты – вот это вещдок… Бери, всё равно потом будет официальный обыск…

Будь на моём месте Сакаки-сан, он бы заерепенился, но я – не он. Полицейский прав, деньги не пахнут, а тем более – доллары. Взять имущество побеждённого врага себе – святое дело. Наркота нам не нужна, как и проблемы, а деньги… было тут, кстати, не так уж много – я обыскал комнатку и найдя десяток сумок и рюкзаков, взял один и набил десятью брикетами долларов, по десять пачек. Ровно мильён. Вопросов о деньгах можно было не ждать – на моей карте было вдесятеро больше. Набив в сумку денег, я вручил одну пачку полицейскому со словами:

– Только не несите их в банк и ближайший год лучше не тратьте.

– Что вы, что вы! – возмутился полицейский.

– Бери, кому говорю. Выдадут премию за работу – начинай копить, публично, так, что бы все видели, а через год вместе с этими деньгами сложишь и купишь себе виллу вроде той, в которой этот наркобарон жил… ну, или детей отправь учится в престижный универ. Заслужил.

Полицейский нехотя засунул за пазуху пачку денег и на этом наш тур был завершён. Вместе с ним мы вылезли из подвала. Сакаки-сан ждал нас в квартире.

– Что там? – он просто таки сгорал от любопытства.

– Как и ожидалось, синьор Сакаки, – улыбнулся полицейский, – там склад наркотиков. Несколько тонн. Уверен, это самая большая находка за последние лет десять.

– А, понятно, – кивнул мастер, – Кенчи, а ты что тащишь?

– Наркотики, оружие, и прочее… – усмехнулся я, глядя, как брови Сакаки полезли на лоб, – шучу, конечно же. Никому ни слова. Это наш бонус за работу.

Дальше мы распрощались с Мернелли и отправились в «свободное плавание».

– Возвращаемся, – тут же решил Сакаки Сио.

– Остаёмся, – с нажимом сказал я, кивнув на вещмешок, – нам ещё следует прикупить сувениров…

Нехотя, но Сакаки согласился. Деньги в таком количестве из страны вывезти проблематично. Зато с сувенирами дело обстояло намного проще. Так как Сакаки явно не горел желанием оставаться в Риме, я взял вожжи нашей командировки в свои руки. Первым делом – мы словили такси и поехали в отель, где взяли номера на неделю. Сакаки застонал, так как, судя по всему, не хотел оставаться в Риме, но я его уговорил сходить на экскурсии по историческим памятникам. Он нехотя, но согласился. Я праздновал победу – мастеру не помешало бы прогуляться.

Гостиница располагалась на типично-Римской улочке, недалеко от исторического центра города. Вручив консьержу сотню долларов чаевых, впрок, так как Сакаки и его достанет, я вытолкал мастера из номера. Он уже примерялся начинать квасить, но я его остановил и дал деньги вместе с заданием:

– Сакаки-сан, у меня к вам небольшая просьба. Осмотрите лучшие магазины, торгующие вином и купите некоторое количество хороших вин. Только не дайте себя обмануть…

– Зачем нам вина? – не понял мастер Сакаки, – я вино не пью.

– Вы всё о себе да о себе, – горестно вздохнул я, – лучше купить здесь, чем в Японии. Не знаю, как вам, а мне японский, да и вообще азиатский алкоголь поперёк горла. К тому же запас карман не тянет, а портиться вино не будет ещё долго. Нам выдали гонорар в наличности, а вывезти такую сумму мы не можем – возникнут лишние вопросы, поэтому за ближайшие дни нужно ухлопать миллион долларов. И попутно получить хорошие впечатления… что скажете, может навестите винокурню?

– Ну хорошо, – Сакаки взял один брикет купюр в сотню тысяч зелёных и положив его за пазуху, отправился к таксисту.

Я же отправился за отовариванием всем ценным, что можно было

Во-первых – это одежда. Японцы конечно сколько угодно могут быть похожи на европейцев, но одежда в ходу разная. И раз уж мы в Италии, почему бы не заскочить и не заказать хорошенькое платье для Миу-сан. Сигуре обойдётся, так как по её запросам найти что-то проблематично.

первым делом я вспомнил и вытащил из подсознания мерки Миу и отправился в известную лавку…

В моде я ориентировался исключительно по колебанию курса акций, поэтому старался не понаделать косяков. Миу из похода по магазинам досталась пара вещичек с броскими названиями брендов – два платья, вечернее и обычное, повседневное, две пары туфель, пара сумочек… Я аж облизывался, представляя, как она может выглядеть в вечернем платье от миланской компании… Вообще, Миу-сан носила довольно скромный комплект одежды, который не шёл к её нескромной фигуре – школьную форму, которую она ругала почём зря за короткую юбочку, облегающий спортивный костюм тёмно-фиолетового цвета и вроде-бы стандартную одёжку, в которой была со мной на свидании… Разнообразить стиль подруги никогда не поздно, как я думаю… Помимо платья я ещё заказал по меркам пошить японскую школьную форму по образу и подобию – фотографии Миу-сан в школьной форме у меня были в наладоннике, поэтому проблем с образцом не возникло.

Следующим на раздачу слонов был Акисаме-сан. Вот с ним возникла проблема – чёрт его знает, что ему может приглянуться. Пришлось купить коллекцию из сорока холстов-репродукций известных картин эпохи возрождения.

Ма-сану взял стопку журналов эротического содержания, с местными красавицами.

Дальше путь мой лежал к часовщикам. Конечно же, логичней было бы в Швейцарии взять их, но раз уж пролетели… В часах я разбирался лучше, чем в платьях. У меня была только одна любимая марка и это не пафосный «ролекс», и не кичливый «патек филипп». Продавцы в магазине обрадовались… хотя вернее – совсем описались от счастья – я взял сразу четыре штуки часов. Vacheron Constantin – приличная марка, я такие носил уже больше тридцати лет и изменять своим привычкам не собираюсь. Хорошо, что в этом мире есть кое-что неизменное. Правда, стоили они примерно по сто с хреном тысяч долларов, но, увы, привычки требуют жертв… к тому же по работе нареканий не было вообще – это дорогого стоило.

С Апачаем проще всего – ему перед отлётом возьмём пиццу, в спецупаковке, что бы дотянула до прилёта в Японию. Ставший привычным шум туристического города и блеск бесконечных витрин постепенно вошёл в норму и остальное время мы уже целенаправленно тратили время.

С задачей растраты денег мы справились вместе с мастером Сакаки первоклассно – уже через четыре дня, когда была готова одежда для Миу, от гонорара ничего не осталось. Можно было улетать. Обратно летели, нагруженные по самое не балуй – по два чемодана на рыло, и ещё ящик вина у Сакаки-сана. Даже немного затормозились на посадке – Сакаки-сан никак не хотел выпускать из рук святое – ящик вина, но мне удалось разлучить их, хоть и ненадолго. Подарков родителям и сестре не дарил – у папы, как и у меня, было двойное гражданство и слетать в Швейцарию он мог без проблем, в любое время, поэтому не такая уж это и экзотика для нашей семьи.

Возвратились мы в Японию поздно ночью, или рано утром – это смотря с какой стороны посмотреть. Сакаки, упившись в самолёте по самое немогу, при моей помощи дошёл до такси, где и захрапел. Багаж пришлось таскать мне, пока пьяный мастер изволил храпака давить… Таксист неодобрительно поглядывал на пахнущего алкоголем громилу, но по адресу додзё нас привёз, где и выгрузил, вместе с вещичками. Сакаки сразу же отправился на морально-волевых в сторону своего домика, а я, нагруженный как вол, потащил добро в главный дом додзё. Никого не разбудили.

К моему удивлению, никто не залез в мои вещи, пока я дрых – дали поспать аж до полудня, после чего я всё таки оторвался от подушки и первым делом обнаружил в коридоре… Миу.

– Кенчи-сан, ты вернулся! – она обрадованно бросилась ко мне, ненадолго задушив своими буферами и только после этого отошла в сторону, покраснев.

– Вернулся, куда ж я денусь, – потянулся я, – Сакаки уже проспался? Ну и бухарик же он – всю дорогу только и делал, что пил.

Миу отступила на пару шагов:

– Кенчи-сан, ты наверное голодный?

– Совсем нет, зато… точно, я же Апачаю кое-что привёз… пойдём скорее, а то испортится… – я прошёл вниз и выхватив пакет с пиццей, отдал её Миу:

– Это Апачаю, десять суперброльших пицц с двойной порцией салями и грибов.

Миу улыбнулась и понесла нямку на кухню, а я, подхватив сумки, пошёл за ней следом.

Завтрак, как оказалось, перенесли на полдень – Сакаки и я отсыпались.

Войдя с сумками в обеденный зал, я застал всех мастеров додзё, сидящих за столом. Сакаки не было.

– Утречка доброго, а где Сакаки-сан?

– Сейчас придёт, – сообщил Ма Кенсей, – что за сумки ты тащишь?

– Просто парочка сувениров, – отмахнулся я, слыша, как закашлялся Ма.

Под раздачу пряников попали все – Ма взяв у меня из рук стопку журналов, тут же хотел их все зачитать до дыр, но грозный оклик старейшины заставил его спрятать стопку под стол, где он пытался украдкой посмотреть…

Акисаме-сану был вручен большой тубус с картинами – он тут же развернул их, отойдя в сторону и начал осматривать.

Апачай, получив сразу десять коробок с пиццей, чуть не задушил меня в объятьях, но аромат пиццы спас меня и великан набросился на еду как голодный зверь, поглощая куски пиццы в один присест. Старейшина на это посмотрел, усмехнувшись в усы.

– Так. С этим разобрались. Остались… – я порылся в чемодане и выудил коробки с часами, – часы. Эти Миу, – я передал подошедшей девушке коробку, – эти Ма-сану, эти… Коэтсудзи-сану, а эти – Сигуре.

Сигуре тоже присутствовала, но находилась поодаль от остальных мастеров. Она единственная, кто распечатал подарок сразу и надела часы на руку, придирчиво осмотрев:

– Спасибо.

– Не за что, – улыбнулся я в ответ.

На этом раздача сувениров закончилась и Миу подала завтрак. Апачай к своему не притронулся – к тому моменту он уже успел схарчиить пять пицц и улыбался, довольный жизнью. Вообще, японской кухней сложно насытится – она какая-то… скупая, что ли? Вернее не слишком разнообразная. Остальные тоже взяли у Апачая по кусочку, он поделился.

* * *

Миу всё же одела школьную форму, которую ей сшили в Италии. Она явно качественней серийной поделки, и удобней, судя по всему. Миу, по крайней мере, понравилось, а это уже обнадёживало.

Девушка насела на меня с расспросами о том, как прошла поездка и пришлось ли мне с кем-нибудь драться. Пришлось мне, как только мы слезли с мотоцикла и пошли в гардероб, рассказывать ей о том, как прошла поездка. Конечно же, ситуацию с трофейными деньгами я опустил, зато в красках расписал как мне пришлось подраться. К сожалению, как дрался Сакаки я не видел, но тушку наркобарона он доставил в полицию исправно.

Как только я переобулся и мы пошли в класс, я заметил поглядывающих на меня людей… Пришлось пояснить кое-что для Миу – что бы повернула часы на запястье, так, что бы снаружи был виден только ремешок. Незачем лишний раз светить слишком дорогими вещами – я то всегда их носил на внутренней стороне запястья. Не то что бы я был привязан к дорогим вещам – с таким же удовольствием я носил и советские недорогие электронные часы, но, как говорили нам мудрые люди – «хороший торговец всегда ходит в дешёвой одежде и кажется нищим». Сам смысл понтов в самоутверждении за счёт демонстрации своего материального положения, но мне было откровенно пофиг на мнение окружающих, как и на материальное положение. Поэтому в демонстрации дорогих вещей я не видел смысла вообще. С моей формы были отпороты все ярлычки с названиями фирм, часы на внутренней стороне запястья, повседневные расходы почти полностью через карты, что бы не носить в карманах стопки денег. Слава богам, в Японии карты принимали даже в придорожных забегаловках и киосках с газетами.

В школе я сразу же приступил к поискам Спока. Почуял он меня ещё на подходе, но я его догнал и схватив за шиворот, выволок из школы под удивлённые взгляды окружающих. Прижатый к стенке в прямом смысле мистер Спок начал извиваться как червь, вытащенный из земли:

– Кенчи-кун, ты уже вернулся? – изобразил он удивление.

Ответил я ударом в зубы, как и обещал, Спок взвыл и я его отпустил, собирать выбитые передние зубы.

– Я слов на ветер не бросаю, Ниидзима Харуо. Надеюсь, ты уже записался к стоматологу, прежде чем начал опять разносить обо мне грязные слухи.

– Ниффиво не ффлязные, – пршепелявил он, скривившись от боли.

– Значит, то, что я с кем-то подрался ты посчитал достаточным поводом что бы рискнуть здоровьем? Учти, если ещё раз попробуешь меня подставить, сломаю обе руки и обе ноги.

На этом расправа над балаболом была завершена и я двинулся в класс. Было откровенно скучно. Сидя в классе я кое о чём раздумывал, но решил поговорить с Миу после школы.

Случай представился, когда пора было начать клубную деятельность, но я вместо этого повёл Миу в кафетерий рядом со школой. Была небольшая кафешка, явно рассчитанная на посещение учениками. С виду как фаст-фуд, только без самого фаст-фуда, но со всеми атрибутами макдака в виде стойки кассиров-продавцов и самообслуживанием. Миу, которую я потянул после школы туда, заинтересованно поглядывала на местечко, но спросить прямо, зачем мы идём туда, не решилась. Пока девушка нашла укромный столик в углу, я взял нам чисто символический обед в виде суши.

– Угощайся, – выставил я перед Миу поднос с тарелками. Под суши было удобно разговаривать, чем я и воспользовался, быстро проглотив свою порцию:

Кстати, Миу, ты не знаешь, почему в Японии столько внимания уделяется школьникам?

– Ась? – удивилась девушка, положив палочки, – что значит «столько внимания»?

– Поясню, – я откинулся на спинку дивана и приготовился к разговору, – в аниме, какое не посмотри, герои – школьники. То есть люди, не до конца сформировавшиеся, ещё не достаточные для своей роли. Это только один пример из тысячи. С другой стороны посмотреть, так оно тоже – в кино, в театре, да и везде.

– Не знаю, – пожала плечами Миу, – я не смотрю аниме… никогда не задумывалась.

– Зато я задумывался, – кивнул я, – изучил жизнь простого японского человека, вдоль и поперёк, так сказать… Честно говоря, удовольствия у меня наблюдаемая картина не вызывает.

– Это ещё почему? – надулась девушка.

– По многим причинам. Школьника с детства учат некоторым правилам. Даже не правилам, ему вбивают в мозги надёжно некоторые установки. Он должен ходить в форме. Белый верх, чёрный низ. Не должен опаздывать, должен участвовать в коллективной деятельности, должен соперничать с другими… взять те же клубы – это конечно хорошо, правильно, но где-нибудь в английском университете клубная деятельность направлена на формирование связей между единомышленниками и всестороннее развитие личности. А что я вижу в Японии? Клубная деятельность часто замыкается тематикой клуба. Это уже не сборище людей с похожим взглядом на мир, а маленький профкружок единственной целью которого становится воспитание профессионала и прививка ему установок. Что он должен делать своё дело, что он должен подчиняться главе клуба, что он обязан конкурировать с другими клубами за новобранцев, что он должен принимать как данное бюрократию… Мне это очень не нравится.

– Чем? – только и спросила Миу, так как загрузил я её неслабо.

– Что бы понять, чем именно, надо отступить от Японии и посмотреть на жизнь других людей на всей планете. В Японии жизнь человека слишком, на мой взгляд, протоколирована, загнана в рамки традиций и даже культуры. Японец ориентирован на работу, таково его место в мире. Причём очень немногим удаётся избежать этого. После школы японец ещё учится, после чего начинает трудовую деятельность. Вот тут то и собака зарыта.

– Кто-кто? – Миу удивлённо посмотрела на меня.

– Ну, фигура речи. В этом вся суть. Со школы нас учат железной дисциплине, устраивая выбраковку тех, кто не вписывается в рамки. Вот скажи, по строгим японским меркам я вписываюсь в рамки?

– Не знаю, – Миу задумалась, – наверное, не очень.

– «Не очень» – это слишком мягко сказано. Для меня школьных каникул слишком мало, поэтому начиная со средней школы я регулярно «болею» в Альпах или на каких-нибудь тёплых островах. Клубной деятельностью никогда не занимался – все попытки провалились. Учусь выше среднего, однако вообще не вписываюсь в коллектив. Соперничать ни с кем не хочу – пусть сами друг друга назначают врагами и вечно сравнивают свою жизнь с жизнью других, я не из таких. Опаздываю часто, а от толпы однообразно одетых людей, с лицами, не обезображенными целеустремлённостью или хотя бы целью в жизни, у меня уже скоро будет изжога. И это только приблизительная характеристика. Зато где-нибудь в небольшой стране, вроде Новой Зеландии такого я не замечаю. На улицах не так много людей в офисной форме… для меня было шоком, когда я узнал, что офисные работники в Японии часто ночуют в парках на лавочках, потому что иначе они не смогут выспаться… И это только один эпизод из многих. Много людей после увольнения сводят счёты с жизнью, а на работе их часто прессуют собственные руководители. Вся суть свелась к тому, что бы человек родился, выучился, работал и сдох где-нибудь подальше от следующего поколения работающих…

– Ты слишком утрируешь, – не согласилась Миу.

– Да ну? А сколько, прости, в год у рабочих свободного времени? И это мы не дошли до главного, согласно чисто японской традиции работник, уволенный из одной фирмы, не может претендовать на такую же должность в другой. Даже если он сам ушёл, по собственному желанию, всё равно он стоит перед выбором – терпеть всё, или потерять всё. И всё это начинается в школе. За опоздание в школу строгое наказание, клубная деятельность обязательна, при этом от самой идеи английских клубов не осталось даже скелета, всё переформатировано в условно-добровольное форматирование в офисный планктон. Система, конечно, амбициозна, третья экономика мира даже без внушительных природных ресурсов, передовые технологии, социальные гарантии, и всё такое прочее, но кое-чего в системе никто не замечает. Человек обыкновенный превращён в муравья, который вынужден работать в таком графике, по которому ни один человек в мире работать не стал бы. Двенадцать часов на работу при семичасовой рабочей неделе, неоплачиваемая сверхурочная работа, всё это лишает всю Японию людей творческих… подумай, сколько в Японии людей?

– Сто пятьдесят миллионов, – тут же отозвалась Миу.

– Вот. А сколько известных японских поэтов, музыкантов, композиторов, художников, певцов, режиссёров, известно в мире? Если кто-то из местечковых знаменитостей и известен, то крайне небольшому числу людей, да и то любителям японского. А почему?

Миу не ответила, и я, налив новый чай, продолжил, – да потому, что система никак не учитывает потенциал человека и общества в целом. Что бы пробиться в известные люди, нужно обладать ярким талантом, но даже тогда, кто может написать, скажем, вроде того же «Евгения Онегина» или «Властелина Колец» в обществе, в котором вся соль заключена во всеобщем рабочем процессе, а неудача приравнивается к выбраковке человека? Да и те, кто решатся, что они смогут показать миру? Кроме японской истории и околоисторических тем, вряд ли что-то найдётся интересное. Вот поэтому люди так относятся к школьникам в Японии. Это не преимущество, это крик о помощи. В детстве, в подростковом возрасте, японец ещё не стал офисным хомячком, он ещё не разучился мечтать, не разучился поддаваться интересующим его увлечениям, не разучился общаться свободно, а не поминая через каждое второе слово свою работу и начальника. На почве всеобщего воспитания человека-рабочего иногда появляются те, кто не согласен со своей уготованной ролью в жизни – бунтовщики. Да и хулиганьё откровенно распоясалось – в обществе, в котором люди привыкли мыслить одинаково, где нет оригинальных людей, воинственных, способных дать отпор, они могут спокойно запугивать всех. И все будут надеяться на полицию, так как это тоже в части установок. Нельзя самому сопротивляться – надо обязательно дожидаться приезда полицейского… в крайнем случае, иногда, встретится тот, кто всё же не побоится дать отпор, но это редкость, да и то скорее всего выходец из таких же хулиганов.

– Кажется, я поняла, – кивнула Миу.

– Это хорошо, – улыбнулся я, – ладно, иду дальше. Вот в школе, скажем, есть Ниидзима. Типичный продукт своего круга – журналист обыкновенный. Амбициозная личинка журналиста. Собирает обо всех информацию, подмазывается ко всем более-менее опасным хулиганам, шантажирует, использует свои связи для распускания полезных ему слухов. Обычный продукт системы, ничего примечательного. Тебе это нравится? Ну, то, что все японцы, работающие в международном искусстве так или иначе уехали из Японии и большую часть жизни проводят подальше от родины? То, что на родине, в Японии, невозможно стать, скажем, великим поэтом или музыкантом, потому что не о чем писать стихи и петь песни – реальность серая и унылая. Аниме популярно потому, что там показывается цветная реальность, цветастая, вместо унылых пейзажей – цветные, вместо унылых и скучных, уставших от жизни людей – весёлые и целеустремлённые, вместо реальной действительности – выдумка. Это единственный японский медиапродукт, который популярен вне Японии, что тоже показательно. Фильмы о японской жизни не пользуются популярностью, так как нечего нам показать миру, кроме сёгуната и самураев...

– Мне совершенно не хочется быть японцем. Абсолютно. Я не питаю любви к школьной форме, для меня она скорее символ закрепощения людей, ни к чему другому японскому, так как какая страна, такая и культура. Эпоха, когда Япония была развитой и вместе с тем оригинальной страной с интересной культурой уже ушла и вряд ли вернётся вновь…

– И к чему ты мне это рассказал, – мрачно спросила Миу, – ты говоришь так, словно хочешь покинуть Японию навсегда…

– Нет, что ты, я уже давно покинул Японию навсегда. Сейчас я и вся моя семья – граждане Швейцарии, у меня там резиденция и я вполне себе хотел уехать сразу после окончания школы… пока не встретил тебя и Рёдзанпаку…

Миу оживилась, но только внешне:

– А сейчас?

– А сейчас я по прежнему считаю, что рано или поздно покину Японию. Я не вписываюсь в формат этой страны, а жить так, как мастер Акисаме, талантливым, но никому неизвестным и всеми позабытым, я не желаю. В конце то концов, когда японские писатели и драматурги станут известны по всему миру как пишущие о современной Японии, а не историки или эмигранты, то тогда можно будет уже говорить о том, что эта страна свободна.

– И к чему это всё? – не поняла Миу, – я имею в виду весь этот разговор?

– Ох, даже не скажу точно, – задумался я вслух, – я думал, что с этим всем делать, но так ничего и не придумал. И уж точно я не похож на революционера, хотя видеть это всё вокруг себя… надоедает.

Миу загрузилась надолго, как и я.

Свалить из страны сейчас – не вариант, хотя учитывая мои регулярные прогулы и больничные, школа меня почти не держит. Денег я себе заработал достаточно. Была, конечно, идея съехать в Швейцарию, там и воздух чище, и годик там проучившись, можно будет сдать экзамены... Идея хорошая, но оставить додзё на столько времени – плохая. А если взять с собой кого-то из мастеров и устроить тренировки в Альпах? Было бы неплохо.

Закончив с мыслительным процессом, я собрал чашки на поднос и мы с Миу отправились в додзё.

Там нас уже ждали, а если быть точным – меня. Началось всё с очередного разноса за опоздание от Акисаме-сана и усиленная тренировка в его адском тренажёре под очередным интересным названием «бей или беги». Пришлось залезть в эту страсть и изо всех сил стараться не сдохнуть в процессе – Акисаме отрывался на мне за не использующего ки Такеду, которого он тоже учил. После того как я вывалился из тренажёра, особо адского, на мой взгляд, по сравнению с теми тренажёрами, которые он использовал раньше, я поплёлся учиться великой силе джиу-джитсу…

Броски, захваты, уворачивания… не так то это и просто, если учит мастер и надо всё это повторять на макиварах до посинения. Особенно хорошо удалось ему поставить перекладину над жаровней и заставить меня вялиться на ней, зацепившись ногами. Что бы не прожариться, приходилось изгибаться во все стороны…

* Токийский Аэропорт. 20.03.2004 *

Я стоял в очереди на посадку. Все документы оформлены, всё сделано, мосты сожжены. Немного грустно оставлять Миу-чан и всех остальных, но раз ситуация того требует… да, я решился перебраться в Швейцарию, на свою «дачу». Там можно было и школу закончить, причём европейскую, а не японскую, и потренироваться – мастер Акисаме сказал, что если я захочу с ним потренироваться «в поле», как с мастером Сакаки, то лучше всего это делать в горах. Идею уехать на год в Швейцарию, маленькую деревушку, расположенную практически у подножья Альп, он одобрил. Правда, была одна закавыка. Вместе с мастером Акисаме напросилась Сигуре. Скандал со стороны Миу и сцены ревности были неслыханными, только на природном пофигизме я смог это всё выдержать и выстоять под её бурей негодования. Собственно, мне не нравилось, что девочка уже смазала лыжи по направлению отношений со мной, поэтому побыть отдельно – хорошая идея. Вот не понимаю я женщин, никогда не понимаю. И не пойму – если вдруг какая-то девушка имеет отношение с одним парнем, но принимает знаки внимания от другого – то она «популярная», а если парень имеет отношения с одной девушкой и только оказывает знаки внимания другой, то он уже подлец, шельмец, и так далее по списку. Я за равноправие полов, то есть отсутствие льгот и равное отношение в равных ситуациях. Сигуре же вообще, судя по её лёгкой, мимолётной улыбке, забавляло всё происходящее. Она и без того знала, что с Миу у меня нет таких чувств, как с ней. Сама же Сигуре была моей отрадой и прелестью – чем больше я с ней общался, тем больше влюблялся в её классическую самобытность и схожее с моим мировоззрение.

Очередь медленно двигалась через последний металлодетектор. Сигуре с трудом рассталась с последним оружием, из-за чего жалась ко мне и регулярно пыталась нащупать рукоять меча, которого при ней не было. Акисаме-сан, наоборот, выглядел оплотом самурайского спокойствия. Мы сдали билеты и прошли на борт – для нас троих я заказал секцию первого класса, хоть для этого и пришлось выкупить ещё одно место. Стюардессы в первый класс заглядывают только по необходимости – все их служебные места находятся между эконом и бизнес-классом, лестница наверх там же…

Стюардесса, миловидная японочка, приветствовала нас, выдала инструкции и спросила, чего желаем… мы не желали ничего, кроме Сигуре, которая очень тяжело переживала расставание со своим мечом. Сигуре села рядом со мной и я положил свою руку на её:

– Сигуре, не волнуйся так…

Она посмотрела на меня, руку, после чего немного успокоилась.

Через десять минут мы наконец взлетели. Акисаме-сан спросил:

– Кен-чан, чем займёшься в полёте?

– Буду медитировать, – пожал я плечами, – Ки не преодолевает стены, поэтому опасности в этом нет никакой. Сигуре? – привлёк я её внимание к себе. Сигуре посмотрела на меня вопросительно.

– Я же обещал научить тебя той медитации…

Сигуре коротко кивнула.

– В таком случае, начнём. Для начала, нам понадобится ровная поверхность… – я посмотрел на довольно просторный пол, – подойдёт. Сигуре отстегнулась и встала. Я тоже, после чего принялся учить, как учили меня. Через пару минут мы сидели друг напротив друга, в позе лотоса.

Однако медитация тройного цветения – вторая на очереди техника. Первая – медитация, а потом и техника божественного ока. Без неё приступать к МТЦ бесполезно – ничего не получится.

Самолёт уже набрал высоту и летел ровно, в салоне первого класса было тихо и спокойно, так как располагался он дальше всех от двигателей. За тишину, а не за мягкие кресла и обслуживание, я любил летать первым классом.

Время в пути мы потратили с пользой – Сигуре быстро схватила суть и через несколько часов уже могла почувствовать моё ки. Это не могло не радовать.

– И всё таки, я не чувствую никого… – приоткрыла один глаз Сигуре.

– Это не так то быстро, – улыбнулся я ей, – я оттачивал эту способность несколько лет. Каждый день, по нескольку часов. Вместе с практикой чёткость и дальность восприятия повышаются.

– Понятно, – Сигуре закрыла глаза и дальше медитировала. Акисаме-сан наблюдал за нами, но пока что не вмешивался. Именно в медитации мы скоротали столько времени – пока самолёт летел от Токио до Пулково. Как я и говорил, вопреки двухмерным картам, это находится как раз на трассе Токио-Цюрих.

Прибытие было таким же муторным, но очень и очень долгожданным. Во-первых, Сигуре вернули её меч, Акисаме-сан неплохо шпрехал на немецком, и пользовался случаем, что бы подтянуть своё знание языка, а я – был просто рад подышать свежим воздухом. После выхода из аэропорта мы сели в такси, и поехали… дорога тут не слишком дальняя, ровная, все уже выспались, поэтому были относительно бодрыми. Акисаме-сан, как и Сигуре, человек не разговорчивый, да и я тоже, поэтому ехали в молчании, любуясь видами. Через час такси остановилось около ворот моей маленькой, но гордой резиденции. Хотя Акисаме-сан так не считал – ему дом понравился, своей архитектурой. Опять же, большой двор перед домом, территория в пару гектаров обнесена забором, деревья, двухэтажный домик… погода, разве что, подкачала – была весна, то есть не тепло, около десяти градусов, но и не слишком холодно, время, когда все луга рядом становятся гигантским ковром сочной зелёной травы, ещё не пришло, а время «зимней сказки» уже ушло.

Мы зашли в главный зал, Акисаме-сан принялся осматривать убранство, за которое я отдал приличные деньги, и картины на стенах. Кое-где репродукции, или недорогие оригиналы, в основном – пейзажи. Люблю пейзажи, да настоящие, масляными красками, на холсте…

Сигуре, Акисаме-сан, располагайтесь, где вам будет удобнее. Шесть гостевых спален на втором этаже, в правом крыле, в левом две хозяйские… в принципе, я человек не требовательный…

– Кхм, – кашлянул из угла Акисаме, которого я отвлёк от созерцания произведений искусства, – спасибо, Кеничи-кун. Когда мы приступим к тренировкам?

– Ох, – я подумал о графике, – мне же нужно завершить школьное образование. И ещё тренироваться… я уже узнавал, местная школа готова меня принять, так что смогу сказать только после разговора с директором…

Акисаме задумался, а Сигуре посмотрела на меня слегка удивлённо:

– Зачем? Ты не можешь закончить школу?

– Мочь то могу, да у них есть требования, – пожал я плечами, – надо обучаться, прежде чем сдавать экзамены. К сожалению, даже если я могу сдать экзамены прямо сейчас, они могут потребовать обучения в школе.

– Понятно, – тихо буркнула девушка и развернувшись, пошла наверх.

– Кенчи-кун, не волнуйся, мы успеем потренироваться…

– Я и не волнуюсь, – с полным безразличием ответил я, – но постараюсь выгадать максимальное количество времени для нас. Кстати, наши мотоциклы привезут следующим рейсом… я оставил заказ транспортной компании…

– Это хорошая новость, – согласился Акисаме, – в таком случае, не будем тебе мешать, – он последовал за Сигуре.

Чему мешать – я так и не понял, судя по всему, просто хотели пока обжиться и разобраться в деталях.

Никогда не думал, что я настолько европейский человек – ну вот хоть убейте, но меня воротит от некоторых чисто японских заворотов, вроде сверхплотного графика без сверхурочных, какой-то стандартизации «служащих», превратившихся в оплот офисного планктона, и много чего ещё. Но, раз японец, значит японец. Хорошо ещё, что не негр в какой-нибудь конго.

Остаток дня я убил на обживание в доме. Несмотря на то, что дом вроде бы стоял на консервации и был в любой момент готов принять нас, пришлось потратить время на мелочи – к примеру, моющие средства для посудомоечной машины, пришлось осмотреть весь водопровод, прежде чем я включил его. И так далее, и тому подобное. Ещё одна проблема – одежда для Сигуре. Акисаме взял с собой чемодан со всем необходимым, а у Сигуре нашлось только холодное оружие и броня…

– Сигуре, так же нельзя! – возмутился я, – за окном не Япония с её мягким климатом. Поэтому придётся нам озаботиться твоей одеждой! – радостно ответил я. Зная покладистый и смиренный характер Сигуре, скорее всего проблем с капризами не будет. Мы выехали в ближайший городок, Гисвиль. Замечательное место, кстати, небольшой городок, прямо рядом с Альпами, и главное – там была хорошая одежда. В результате принудительного шопинга Сигуре за пару часов обзавелась рубашками, майками, шортами, прочей красивой одеждой и белой песцовой шубкой, выше колен, с такой же шапкой. Где-то на середине пути она потеряла ориентацию в пространстве и просто надевала то, что я ей покупал. Мне же доставляло удовольствие переодеть мастера меча во что-то более подходящее. Я прям таю с такого её вида. После пары часов примерок, получив чемодан вещей для Сигуре, самых разных фасонов, мы отправились домой. Одета она была на этот раз не в такой сексуальный костюмчик, как обычно – джинсы, женская кожаная куртка, стилизованная под лётчицу, и лёгкие кроссовки. Довольно удобные для тренировок, такие же, как у меня. Сигуре пока не проронила ни слова, однако признаков недовольства пока не наблюдалось. Да и как-то ревниво я относился к тому что моя любимая ходит в таких сексапильных нарядах в казалось бы, чопорной и консервативной Швейцарии.

Вместе мы отправились домой – уже стемнело, по дороге я захватил продукты в магазине – два увесистых пакета полетели в багажник таксо.

* Следующий день *

Директор оказался достаточно вменяемым человеком. Достаточно – я ему рассказал все подробности моего положения, он попытался в него войти и даже поспособствовать решению вопроса. Добровольная взятка в виде пожертвования школе способствовала разговорчивости – сорок тысяч марок я уплатил на счёт школы, в сугубо гуманитарных целях. Однако на сговорчивости директора это сказалось мало – он промурыжил меня несколько часов, после чего отпустил. Насколько я понял, закончить школу реально, если переведусь в выпускной класс и сдам экзамены вместе с остальными учениками. Проблем это не составило, и в этот же день меня записали в итоговый девятый класс. Директор опасался, что из-за проблем с языками я не смогу сдать экзамен, но я его разубедил – Немецким и Французским я владел свободно.

После первого учебного дня я с нескрываемым удовольствием завалился обратно, домой. От особняка до школы путь был не близкий, примерно девять километров, так как особняк стоял на отшибе городка, поближе к природе. Любуясь видами, я пробежался до дома, где уже радостно провозгласил:

– Акисаме-сан, Сигуре, у меня хорошие новости!

Ответили мне не сразу – я успел пройти в дом, и только сейчас почувствовал запах гари. Рванув в в грязной обуви на кухню, я выключил сковородку, на которой, судя по всему, кремировали останки поросёнка, то бишь свиные отбивные подгорели. Как ни странно, на кухне сидел Акисаме-сан и что-то увлечённо читал.

– Акисаме-сан, – тоном, которым милиционер говорил «Семён-Семёныч…», обратил я его внимание на себя.

– А, ты уже вернулся?

– Акисаме-сан, что ж вы за едой то не следите! Тут же дым коромыслом…

– Ох, – он подскочил, но было уже поздно. Я свалил в ведро фунт отборной свинины, доведённой до угольного состояния, – вижу, вы к готовке не привычные…

– Есть такое дело, – повесил голову мастер джиу-джитсу, – в додзё обычно готовит Миу, поэтому…

– Понятно, – помрачнел я, – я только хотел сказать, что меня зачислили в девятый класс школы Гисвиля и директор разрешил сдать экзамены этой весной…

– Что? – удивился Акисаме, – до экзаменов же всего месяц.

– Успею, – пожал я плечами, – готов хоть сейчас их сдать. На крайний случай, у меня есть медитация тройного цветения, тоже тот ещё чит… – я вздохнул.

– Это обязательно надо отметить, – обрадовался Акисаме. Сигуре пришла через минуту, почувствовав запах горелого.

– У меня хорошая новость, Сигуре, если всё пройдёт хорошо, то очень скоро я разделаюсь со школой.

Сигуре молча коротко кивнула, после чего посмотрела голодным взглядом на сгоревшие куски мяса.

– Поэтому, закажем что-нибудь вкусненькое на дом, – улыбнулся я. Немного ненатурально – хотел сказать, что в целях безопасности им лучше вообще всегда заказывать еду в ближайшем кафетерии, но нет, лучше так. Восприняли идею хорошо, и через пол часа, с швейцарской точностью, курьер привёз еду. Долгожданные отбивные, салаты, пиццу и три бутылочки первоклассного пива. Ужинали мы на кухне, сразу после того, как проветрили её от дыма. К счастью, Сигуре не убежала есть в одиночестве, как это обычно бывало, а с удовольствием слопала всё за общим столом. Акисаме, когда я разлил пиво и поставил закуски, взял свой бокал и пригубив пенного, сообщил мне:

– Значит, мы сможем приступить к тренировкам совсем скоро. Это радует. Да и горы здесь восхитительны, никогда не был в Альпах…

– Это да. Вид из окна вообще сказочный, поэтому я и взял этот дом. Самое тихое, уютное и приятное место для жизни на всей земле… Кстати, раз уж об этом зашла речь, чем вы будете заниматься, пока я учусь?

– О, конечно найдём себе занятие, – ответил Акисаме, сыто развалившись на кресле, – я давно хотел сходить в поход в Альпы, не видел столь прекрасного края давно… мне уже хочется взять в руки мольберт.

– Сигуре? – обратился я к девушке.

– Буду… ждать… – ответила она, скрыв взгляд. Понятно.

Вместе со своими учителями я и продолжил ужин и распитие спиртного. Будь здесь Миу, давно бы подняла вой, но её, к счастью, здесь не было. Хотя правда всё равно за правилами – на японский организм бутылка тёмного действует как пол бутылки водки, то есть если не убойно, то опьянеть можно только так. Акисаме выпил и хоть бы хны – я прибрался, чуть не разбив тарелку, после чего мы перебрались в гостиную, где был натуральный камин. В кладовке был уголь и поленья, которые за несколько лет успели сильно высохнуть, поэтому камин вспыхнул быстро. Я развалился на диване, Сигуре села рядом, а Акисаме-сан сбежал куда-то… Так, сидя у камина, я и заснул…

Утро встретило меня щебетом птиц, кои во множестве водились в предгорьях. Какие именно – я не знал, точно не воробьи или синицы. Потянувшись – заснул я прямо в одежде, сидя на диване, я с удовольствием размялся, по методу Сакаки-сана, после чего побежал готовиться к учёбе…

* Два месяца спустя *

Последний школьный экзамен был в мае, пятого числа. В отличии от других школ, экзамены тут проходили раньше, чем заканчивался учебный год – считалось, что выпускникам понадобится время, что бы найти себе место для дальнейшего обучения и поэтому после экзаменов классы помладше продолжали обучение до первых чисел июня. Входить в коллектив, «притираться» я и не собирался, – мне тут недолго быть. Посидел на уроках – всё-таки разница между Европой и Азией заметна. Нет какого-то лишнего церемониала. В Японии перевёлся – напиши имя на доске, поклонись, расскажи что-то о себе, и так далее и тому подобное – тут же просто пришёл, сказал привет всем, ребята меня так же поприветствовали. Школьницы оценили достаточно атлетичную фигуру, шушукались в уголке… Собственно, как и в любой школе мира.

Слава богу, тут не было японской письменности. Культура и все дела, это конечно хорошо, но такую письменность как кандзи в Японии уже пора убирать из обучения совсем. Лишний вынос мозга для студентов, а мне с неё – ни жарко, ни холодно. Вот немецкий язык я любил намного больше – простой и точный, без десяти толкований одного слова в зависимости от интонации, как и Русский. Хотя с литературной точки зрения русский был сложнее японского на порядок.

Последний экзамен – как раз по иностранному языку. В Гисвиле, маленькой коммуне, по российским стандартам – посёлок городского типа, было не так много народу, не больше четырёх тысяч человек, и говорили они на немецком, который и был основным. Записался я на экзамен по французскому. Собственно, «француженка», как обычно называли учителей иностранных языков, была довольно лояльной к ученикам – я же видел, что даже откровенно косноязычных пропускала с четвёрками. На мой безукоризненный ответ она обратила внимание, после чего поставив высший балл, отпустила. На этом мои злоключения были почти закончены. Я радостно покинул стены школы – подходить за дипломом нужно было завтра, после полудня, как сообщил нам классрук, который и курировал экзамены у своего класса. Поблагодарив его, я убежал домой, радостный настолько, насколько это возможно. Школа – прекрасная пора, но увы, для меня она осталась давно позади, в советском союзе, а эта… это лишь временное неудобство – так я его воспринимал.

Забежав домой, я радостно провозгласил с порога:

– Отмучался!

Сигуре услышит, а Акисаме-сана уже недели две нет. Он пошёл путешествовать по горам и горным деревушкам, в поисках прекрасного пейзажа… Художник, блин. Одного меня с моей любимой в моём же доме оставить – он либо недооценивает серьёзность наших отношений, либо переоценивает мою педантичность в личных делах.

Сигуре выглянула с кухни:

– Хорошо. Обед.

– Иду, любовь моя, иду! – я прибежал и вместе с Сигуре мы уговорили на двоих пиццу.

Время было вечернее, шесть часов, так что я наконец получил возможность поговорить с Сигуре. Днём она вечно чем-то занята. Нашла в городке древнюю кузницу, оставленную тут предками, в состоянии руины и восстановила её до рабочего состояния. За это время кузница стала местной достопримечательностью, как и сама Сигуре. На мою девушку облизывались, пожалуй, все мужчины Гисвиля, от двенадцати до девяноста двух лет. Сигуре пропадала в кузнице, куя всякую мелочь, которую с радостью покупали за приличные деньги местные – лишь бы дали посмотреть это эротическое шоу – Сигуре за работой.

– Я рад, что наконец всё завершилось. Завтра получу диплом о школьном образовании и свободен…

– А дальше? – спросила девушка, – Институт? Академия?

– Нет, – пожал я плечами, – при желании, сдам экзамены так же и в институт. Но мне это просто не нужно, у меня есть всё, что нужно. При текущем уровне финансовых запасов в драгметаллов, голодным я не останусь. Так какой смысл? Займусь тренировками.

Сигуре несмело улыбнулась, после чего я встал из-за стола и спустился в погреб, за бутылочкой вина, которую берёг на такой случай. Разлив его по бокалам, поставив на стол лёгкие закуски, я произнёс первый тост, «за любовь», после чего разговор пошёл намного оживлённее:

– Кстати, Акисаме-сан не говорил, когда вернётся?

– Нет. Ничего не говорил. Скоро, наверное. Он знает, когда у тебя экзамены.

– Кстати, – изобразил я серьёзность, – он же вроде обещал мне тренировки… причём суровые.

– Обещал, – согласилась Сигуре, – придёт и узнаем. Мне он ничего не говорил. Только жаловался, что ты будешь целый месяц бездельничать…

Это было так похоже на Акисаме-сана…

Пока суть да дело, бутылка подходила к концу. Сигуре мне пожаловалась:

– Почему ты против… кузницы?

– Я думаю, что в основном мужчины приходят туда не для того что бы купить у тебя что-то… – вздохнул я, – а скорее посмотреть за процессом…

– А что в нём не так? – удивилась Косака. Эх, вот как бы ей объяснить… А, лучше на примере.

* Утро следующего дня. *

Проснулся я с жуткой головной болью. Если пиво мой организм ещё переваривал, то вино оказывало ударное действие и приводило к непредсказуемым последствиям.

Отлежав правую руку я попробовал выдернуть её, но не получилось – на ней лежала Сигуре. Спала, как ангел. Я начал припоминать – как вчера целовались у камина, как я её повёл в спальню, как… да, хорошо же я выпил.

От моих телодвижений проснулась Сигуре. Проснулась и минуту втыкала, где она вообще находится. Я за это время успел привстать на руках и посмотреть на мою ненаглядную. Да, хорошо мы покутили… Сигуре тоже встала, но вместо того что бы уйти, перекинула через меня ногу и спустя мгновение оказалась надо мной, сдавив бока коленями.

– Кенчи? – она опустила взгляд, посмотрев мне в глаза, – ты должен на мне жениться…

– Э… – я поелозил, – а ты в этом сомневалась, любовь моя?

– Нет. Но ты должен жениться. Немедленно.

– Что прям сейчас что ли? – удивился я, – постой, давай оденемся, и обо всём поговорим.

Сигуре помолчала несколько секунд, после чего кивнула и слезла наконец с меня, тут же схватив в охапку свою одежду, убежала, сверкая голой попкой, в свою комнату…

Ну блин я и попал!

«Хотя… если подумать, какого хрена?» – задал я себе вопрос, ища труселя.

Вопрос, между прочим, с глубоким философским смыслом. Какого хрена я попал? Сигуре – не уродина, не стерва. Чего бояться? Жизнь вся такая – родился, учился, женился, а в конце концов всегда смерть, так зачем же париться так, как будто мы можем изменить конец? Живи и радуйся! Жена – красавица – радуйся. Молчаливая – радуйся. Радуешься – радуйся! Как говорится, давайте радоваться! Петь и ликовать… напевая эту песенку я и вышел, найдя всё-таки свои труселя. Санузел в каждой секции был свой, поэтому я потратил ближайшие пять минут на окончательное успокоение и обретение гармонии под струями горячей, обжигающей воды. Вытеревшись махровым полотенцем, я спустился вниз, в кухню. К ней примыкал маленький, на десять персон, обеденный зал, в котором и сидела Сигуре. От вчерашнего ужина ничего не осталось, но в холодильнике ещё можно было найти что-то вкусненькое, в виде пирожных. Заварив чаю, я прошёл к девушке, которая уже оделась в домашнее – короткие шорты и фисташково-зелёная футболка, с рисунком какого-то самурая из японского мультика. Сигуре взяла чай и пирожное, после чего, быстро перекусив, заговорила опять тем же тоном:

– Ты должен жениться.

– Я понял, – я вздохнул, – а почему ты так настаиваешь?

– Порядок, – сообщила Сигуре, глядя мне в глаза – обесчестил – женись.

– Без проблем, – пожал я плечами, – только в Японии. Ты не гражданка Швейцарии, да и нельзя по местным законам в моём возрасте… зато в Японии уже очень даже можно.

– В Японии, – кивнула Сигуре, проявив лаконичность. В переводе на словоблудский язык это значит «в Японии так в Японии, главное женись».

Мы посидели секунд тридцать в полной тишине. Я посмотрел на Сигуре – красавица, каких ещё поискать… почему бы и нет? Хотя надо сначала спросить у Акисаме-сана.

– Акисаме-сан ещё не возвращался?

– Нет.

– В таком случае я в школу, за дипломом, а потом будем ждать его. Не можем же мы его оставить здесь, одного…

Сигуре коротко кивнула и вернулась к трапезе. Я, поднявшись, побежал собираться. Как-никак забрать диплом – дело быстрое, сходил к секретарю, назвал фамилию…

Собственно, примерно так оно и произошло – пройдясь пешком до школы, я успел как раз к раздаче – около кабинета секретаря стояла небольшая очередь из выпускников. Никаких серьёзных мероприятий не планировалось. Выпускники себе сами обеспечат и вечеринки, и алкоголь, и доступных выпускниц… это у нас такие строгие правила.

Потолкавшись в очереди, я назвал фамилию, после чего, получив диплом, уже без проблем пошёл обратно. Вернее, проблемы были, только из другой оперы. Всё у нас с Сигуре серьёзно и как-то… не так как у простых людей. Я ей в любви признался сходу, она жениться потребовала тоже быстро, без предварительных няня-мими. И ведь если бы даже мог отказать, не захотел бы. Другая проблема – она потребовала это сделать сразу, быстро, как можно быстрее. А без Акисаме-сана… да и как я потом объясню всё? Где свадьба? Вообще где что?

Ох, как с этим всё не просто. Зайдя в дом, я заметил обувь Акисаме-сана – туристические сапоги.

– Акисаме-сан, – радостно позвал я его – в таком доме определить, где он, проблематично, надо походить, позвать. Но Акисаме был недалеко – на кухне. Вообще любимое место в доме – расположилось за стенкой от главной прихожей, и там был своеобразный перекрёсток всех дорог в доме. Это уже моё требование – что бы где бы я ни находился, путь до кухни был прямой. Мы, мужчины, люди простые, прямолинейные, не любим приносить удобство в жертву красоте.

Акисаме спустился с барного стула около одного из кухонных высоких столов. До моего прихода, судя по всему, он обедал.

– А, вот и ты, Кенчи-кун, – обрадовался он, – как сходил?

– Замечательно, – я продемонстрировал диплом, – а вы как?

– Не хуже, – он кивнул на чемодан рядом со столом, – столько красивых мест… и каждое хочется запечатлеть навечно в картине. Как жаль, что наше время так ограничено…

– Да, жаль, – вздохнул я, – ладно, у меня тут один личный вопрос к вам… – я прошёл и налил себе чаю, – вот скажите, Акисаме-сан…

– Да, да, – он тоже поднёс к губам чашку.

– Если я, предположим, э… как бы это помягче сказать, проведу ночь с Сигуре, а она утром потребует жениться на ней, это в порядке вещей?

Акисаме закашлялся так, что я думал – помрёт, пришлось хлопать его по спине.

Откашлявшись, он посмотрел на меня удивленными глазами:

– Кеничи-кун, тебе об этом думать пока слишком рано…

– Об этом думать никогда не рано и никогда не поздно, – не согласился я с ним, – а ответ на вопрос?

– Если подумать… – Акисаме-сан задумался, а щёки его слегка порозовели, – это обязательно. Сигуре же не безродная девушка, а часть клана Косака. Традиции, особенно в таких консервативных семьях, чтут свято. И если юноша, совершив недозволенное с девушкой из клана не женится на ней, то положено ему отрубить голову.

Пришла очередь закашляться мне – чай не в то горло попал.

– Голову? Хотя меньшего я и не ожидал…

– А почему ты спрашиваешь? – спросил Акисаме, хитро блеснув глазами, – уж не решил ли ты сотворить такое с Сигуре?

– Уже. – Голос Сигуре из-за наших спин заставил подскочить нас обоих. За спиной действительно стояла Сигуре, в прежней одежде. Акисаме перевёл взгляд с неё на меня, потом обратно на неё:

– Ты уверена, что правильно всё поняла?

– Акисаме-сан… я не маленькая девочка, – напомнила она, – я уверена. Кстати, Кеничи, что тебе мешает сейчас?

– Ничего, любовь моя, – впервые в присутствии Акисаме я так её назвал, чем вызвал у него нервный тик, – собираем вещи?

Сигуре кивнула и ушла, а Акисаме так и остался сидеть…

Сборы заняли примерно полчаса. Покидать кое-какие шмотки в сумки, посмотреть, что да как, после чего дружно выйти в гостиную. Там нас уже ждал Акисаме.

– И куда мы собрались? – грозно спросил он.

– Видите ли, Акисаме-сан… я не имею и не имел ничего против такого расклада, поэтому еду жениться. Кстати, вы тоже собирайтесь, я вызвал такси до аэропорта и забронировал три билета на ближайший рейс.

Сигуре по такому случаю надела свой прежний наряд, находящийся где-то между «откровенный» и «пошлый». Собственно, реакция окружающих соответствовала. Опять ей пришлось с трудом расстаться со своим оружием и мы вышли. Следом за нами увязался Акисаме-сан. Оно и понятно, отец невесты обязан присутствовать. Молчали. Молча мы доехали до аэропорта, где пришлось всё же столкнуться с действительностью – билеты были только на рейс через пять часов. Что делать всё это время? Я переглянулся с Сигуре и Акисаме.

– Придётся подождать, – с довольной улыбкой сказал Коэтсудзи.

– Подождём, – кивнул я, – пошли.

Мы направились в зону ожидания. Время тратить можно и с пользой. Багажа с собой не имели почти, поэтому покидав сумки на кресло в зоне ожидания, я обратился к мастеру Коэтсудзи:

– Мастер, может, займёмся тренировкой?

– О, – улыбнулся он, – так тебе не терпится?

Я кивнул.

– А тебя не смущает, что мы в аэропорте, – он обвёл взглядом толпу ожидающих, которые пялились на нашу кампанию. Ещё бы – японец в традиционном кимоно, красивая девушка с мечом за спиной и парень с печатью вселенского пофигизма на лице. Цирк, вернее рёдзанпаку на выезде. Хотя рёдзанпаку и цирк – понятия разные, но по виду сразу и не отличишь.

– Нет. Если, конечно, не потребуется раздеваться. Тогда могут прибежать полицейские и упечь нас за хулиганство.

Коэтсудзи картинно расхохотался, после чего кровожадно сверкнул глазами:

– Заметь, ты сам меня об этом попросил! А теперь… – он задумался, судя по виду, чем бы меня запрячь, – устроим спарринг!

– Хорошо, – я повернулся к Сигуре, – Любовь моя, займись той медитацией, что мы учили в самолёте.

Сигуре кивнула, подыскав себе место, а мы с Акисаме вышли на относительно пустынную площадку. И понеслась!

Коэтсудзи встал в стойку и первым меня атаковал. А дальше – праздник для ожидающих. Зрелище то ещё. Коэтсудзи был прекрасным мастером – его атаки в корне отличались от мастера Сакаки. Сакаки делал упор на силу, его удары были быстры и агрессивны, а стиль прямолинеен, рассчитан на равновесие. Акисаме – наоборот, часто использовал уловки, уходил с линии атаки в слепую зону и хватал меня за руки, лишая равновесия. Его стиль отличался обилием обманных движений, которые было невозможно прочитать заранее и быстрых атак, бросков, захватов – ни одного прямого удара он не наносил. Это мне дало серьёзную пищу для ума – Коэтсудзи словно бы боялся драки и старался вывести врага из равновесия, медленно, но верно, подтачивал оборону противника, предпочитая уходить от атак полностью, а не блокировать от атак или просто уклоняться. Так он сохранял равновесие и не давал противнику просчитать свои будущие движения. После нескольких десятков минут Акисаме объявил пит-стоп и дал мне время наконец подумать.

Противник был точно не сильнее меня, его движения не быстрее моих, но за счёт технологичности и равновесия он выигрывал всегда. Демонстрировать своё ки тут нельзя, да и бесполезно это – Коэтсудзи такой же, как и я. Наша порода редкая, но не уникальная. Я понял – что бы драться с Коэтсудзи мои навыки не только бесполезны – они вредны! Вернее, он использует мою прямолинейность, и выигрывает только за счёт техники, а не силы и скорости. К бою с такими противниками Сакаки меня не готовил, вот и вышла вражда рыбы и крота на её, рыбы, поле. Акисаме просто использует моё барахтанье и привычки в свою пользу, предугадывая атаки, выполняя тычки и броски в тот момент, когда я открываюсь! Замечательно, просто замечательно… Как это перебороть? Кроты ведь тоже умеют плавать, и неплохо, когда проголодаются. А значит, не всё потеряно – нужно просто принять другие правила боя.

– Отдохнул? – подошёл ко мне Акисаме, – в таком случае, продолжим.