Затерянные на Венере

22. Полет

Мне не было позволено сопровождать Дуари на экзамен. Ее отдали под попечительство той же самой женщины, которая охраняла Налти до аттестации. Звали ее, как вы помните, Хара Эс.

Чтобы скоротать часы, пока не будет объявлен результат, я отправился в ангар осмотреть мой аэроплан. Он был в прекрасном состоянии. Мотор работал практически бесшумно. В обычных обстоятельствах я не смог бы противиться желанию выкатить корабль на площадку за воротами для проверочного полета. Но я так издергался от недобрых предчувствий, что мне ничего не хотелось.

Я провел час в ангаре в полном одиночестве. Никого из моих помощников не было здесь, они все вернулись к своим обычным обязанностям после завершения постройки аэроплана. Затем я вернулся в дом, который делил с Эро Шаном.

Его дома не было. Я старался читать, но не мог сосредоточиться достаточно надолго, чтобы понять, что читаю. Мои глаза следили за странными амторианскими буквами, но мысли мои были с Дуари. Наконец я бросил это занятие и стал прогуливаться в саду. Нерассуждающий ужас окутал меня как покрывало, лишая всех желаний и способностей.

Не знаю, как долго я пробыл в саду, но наконец мои печальные грезы были прерваны приближающимися шагами. Я знал, что это должен быть Эро Шан. Я стоял в ожидании, глядя на дверной проем, в котором он должен был появиться. Когда я увидел его, мое сердце мгновенно обратилось в лед. Я прочел на его лице подтверждение моих наихудших предчувствий.

Он подошел и положил руку мне на плечо.

— У меня плохие новости для тебя, мой друг, — сказал он.

— Я знаю, — ответил я. — Я прочел их по твоим глазам. Судьи решили казнить ее?

— Это судебная ошибка, — сказал он. — Но у нас нет возможности апеллировать, в Хавату не существует института апелляции. Мы должны принять решение бюро, так как они действуют в полном убеждении, что таким образом лучше всего служат интересам города.

— Я ничего не могу сделать? — спросил я.

— Ничего.

— Они не позволят мне увезти ее из Хавату?

— Нет. Они так боятся оскверняющего влияния Скора и его созданий, что ни в коем случае не оставят в живых одно из них, если уж оно попало к ним в руки.

— Но она — не создание Скора! — вскричал я.

— Я совершенно уверен, что у них тоже есть сомнения на этот счет, но сомнение решается в пользу города, а не в пользу подсудимого. Больше ничего нельзя сделать.

— Как ты считаешь, они позволят мне увидеться с ней? — спросил я.

— Возможно, — ответил он. — По какой-то причине ее казнь отложена до завтра.

— Ты попробуешь устроить мне эту встречу, Эро Шан?

— Конечно, — ответил он. — Подожди здесь, а я посмотрю, что можно сделать.

Я никогда не проводил таких долгих и горьких часов, как те, в течение которых я ожидал возвращения Эро Шана. Никогда до сих пор я не чувствовал себя таким беспомощным и бесполезным перед лицом опасности. Если бы это были обычные люди, у меня оставался бы еще луч надежды, но здесь его не было. Их правоверность исключала даже слабую вероятность, что я мог бы подкупить одного из стражей. Их нельзя было разжалобить, взывая к чувствам. Холодная жесткая логика их рассуждений делала их умы неуязвимой крепостью для любого убеждения, любой мольбы. И крепость эту было бесполезно осаждать.

Я сказал, что потерял надежду, но это было не совсем так. Уж не знаю, что питало мои надежды, но представить себе, что Дуари казнят, было просто невозможно.

Прежде чем Эро Шан вернулся, успело стемнеть. Я не смог прочитать ни надежды, ни отчаяния на его лице, когда он вошел в комнату. Он казался очень серьезным и очень усталым.

— Ну? — спросил я. — каков вердикт?

— Мне пришлось нелегко, — сказал он. — Пришлось пройти весь путь наверх, до самого санджонга, но в конце концов я получил для тебя разрешение увидеться с ней.

— Где она? Когда я смогу ее увидеть?

— Я сейчас отвезу тебя к ней, — ответил он.

Когда мы сели в машину, я спросил, как ему удалось этого добиться.

— Я в конце концов взял с собой Налти, — ответил он. — Она знает больше моего о тебе и о том, через какие опасности вы с Дуари прошли вместе. Никому в Хавату на долю не выпадало таких приключений. В какую-то секунду я даже поверил, что ей удастся убедить Санджонг отменить смертный приговор, но… Только благодаря Налти они в результате дали согласие на ваше последнее свидание.

Я узнал от Налти очень много о вас с Дуари, больше, чем ты мне когда-либо рассказывал. И я понял еще одну вещь.

— Что именно? — спросил я, потому что он замолчал.

— Я понял, что люблю Налти, — ответил он.

— А понял ли ты, что она любит тебя?

— Да. Если бы не твое горе, я был бы самым счастливым человеком в Хавату сегодня. Но откуда ты узнал, что Налти любит меня?

— Она сама мне об этом сказала.

— А ты не сказал об этом мне, — упрекнул Эро Шан.

— Я не мог сделать этого, пока не узнал, что ты любишь ее.

— Понимаю. Она рассказала мне, что ты собирался отвезти ее обратно в Анду. Но сейчас такая необходимость отпала, она будет счастлива остаться в Хавату.

Все это время мы ехали по Корган Лат в направлении стадиона. Эро Шан свернул на боковую улицу и остановился перед небольшим домом.

— Приехали, — сказал он. — Это дом Хары Эс, под чью опеку отдали Дуари. Хара Эс ожидает тебя. Я подожду здесь, снаружи. Тебе дозволено оставаться с Дуари в течение пяти вир.

Пять вир — это чуть больше двадцати минут земного времени. Это казалось мне слишком мало, но все же лучше, чем ничего. Я подошел к двери и в ответ на мой вызов Хара Эс впустила меня.

— Я ожидала тебя, — сказала она. — Пойдем.

Она провела меня на второй этаж, отперла дверь и отворила ее.

— Входи, — велела она. — Через пять вир я приду за тобой.

Когда я вошел, Дуари поднялась с кушетки и встала, глядя на меня. Хара Эс закрыла и заперла дверь. Я слышал ее шаги, удаляющиеся вниз по лестнице. Мы были одни, Дуари и я, впервые за промежуток времени, показавшийся мне вечностью.

— Зачем ты пришел сюда? — спросила Дуари усталым голосом.

— Ты спрашиваешь! — воскликнул я. — Ты прекрасно знаешь, почему я пришел.

Она покачала головой.

— Ты не сможешь ничего сделать для меня. Никто не сможет. Я знаю, что ты пришел бы, если бы мог мне помочь, но поскольку помочь ты не можешь, то я не знаю, зачем ты пришел.

— Дура ты, принцесса. Потому, что я люблю тебя, разве этой причины недостаточно?

— Не говори со мной о любви, — сказала она, глядя на меня подозрительно.

Я решил не делать ее последние мгновения еще несчастнее, навязывая ей мое нежеланное внимание. Я пытался развеселить ее, но она сказала, что не чувствует себя несчастной.

— Я не боюсь смерти, Карсон Нэпьер, — сказала она. — Поскольку кажется невероятным, что оставшись в живых я когда-нибудь вернусь на Вепайю, я предпочитаю умереть. Я все равно никогда не буду счастливой. Для меня больше нет счастья в жизни.

— Отчего это ты никогда не будешь счастливой? — спросил я.

— Это моя тайна, я унесу ее с собой в могилу. Давай не будем больше говорить об этом.

— Я не хочу, чтобы ты умерла, Дуари. Ты не должна умереть! — воскликнул я.

— Я знаю, что ты так думаешь, Карсон, но что мы можем поделать?

— Должно быть, что-то мы все-таки можем сделать. Сколько человек в этом доме помимо тебя и Хары Эс?

— Больше никого.

Внезапно мной овладела безумная надежда. Я осмотрел комнату. Она была лишена всего, кроме самого необходимого. Я не увидел ничего пригодного для осуществления моего плана. Время неслось стремительно. Скоро вернется Хара Эс. Мой взгляд упал на шарф типа саронга, который был на Дуари, обычная внешняя одежда амторианских женщин.

— Отдай мне это, — сказал я, шагнув к ней.

— Зачем? — потребовала ответа она.

— Неважно. Делай, как я говорю. У нас нет времени пререкаться.

Дуари давно уже привыкла смирять свою гордость, когда мой тон показывал ей, что мы столкнулись с немедленной опасностью, и слушаться меня беспрекословно. Так она и поступила сейчас. Она быстро размотала с себя шарф и отдала мне.

— Вот он, — сказала она. — Что ты собираешься с ним делать?

— Подожди, увидишь. Стань вот здесь, справа. Вот идет Хара Эс, я слышу ее шаги не лестнице.

Я быстро стал рядом с дверью таким образом, что она скроет меня от Хары Эс, когда женщина войдет. Я ждал. На волоске висела больше, чем моя жизнь, но я был спокоен. Мое сердце билось так ровно, словно я наносил приятный светский визит.

Я услышал, как Хара Эс остановилась за дверью. Ключ повернулся в замке. Дверь отворилась, и Хара Эс шагнула в комнату. Когда она вошла, я из-за спины схватил ее за горло и захлопнул дверь ногой.

— Ни звука, — предупредил я, — иначе мне придется убить тебя.

Она ни на мгновение не потеряла присутствия духа.

— Очень глупый поступок, — сказала она. — Это не спасет Дуари, а для тебя означает смерть. Вы не сможете бежать из Хавату.

Я не ответил. Я действовал — быстро и молча. Я прочно связал ее шарфом и заткнул ей рот. Когда я закончил свои действия, то поднял ее с пола и положил на кушетку.

— Прости, Хара Эс, мне жаль, что я должен был это сделать. Теперь я намерен избавиться от Эро Шана. Он ничего не будет знать о том, что я собираюсь сделать. Пожалуйста, обязательно скажи Санджонгу, что Эро Шан никоим образом не в ответе за то, что случилось, или случится. Я оставлю тебя здесь до тех пор, пока не смогу избавиться от Эро Шана, не вызвав его подозрений. Ты, Дуари, внимательно следи за Харой Эс, пока я не вернусь. Смотри, чтобы она не ослабила путы.

Я нагнулся и поднял ключ с пола, куда его уронила Хара Эс. Затем я покинул комнату, закрыв за собой дверь. Через минуту я уже был в машине с Эро Шаном.

— Давай вернемся домой как можно скорее, — сказал я и погрузился в молчание. Эро Шан, из уважения к тому, что он считал моим горем, не прерывал моего молчания.

Он ехал быстро, но мне показалось, что прошла вечность, прежде чем он поставил машину в гараж дома. В Хавату нет воров, поэтому замки не нужны. Двери нашего гаража всегда оставались открытыми, кроме как суровую погоду. Моя машина тоже стояла здесь, передом в сторону улицы.

— Ты весь день почти ничего не ел, — сказал Эро Шан, когда мы вошли в дом. — Давай поедим.

— Нет, спасибо, — ответил я. — Я пойду к себе. Я не в состоянии сейчас есть.

Он положил мне руку на локоть и дружески пожал его, но ничего не сказал. Затем он повернулся и ушел, оставив меня. Эро Шан был мне замечательным другом. Мне было нестерпимо обманывать его, но я бы обманул кого угодно, чтобы спасти Дуари.

Я направился к себе в комнату, но только затем, чтобы взять оружие. Затем я вернулся в гараж. Усевшись в машину, я вознес хвалу небесам, что моторы в Хавату бесшумные. Машина как призрак выскользнула из гаража в ночь. Проезжая мимо дома, я беззвучно прошептал слова прощания с Эро Шаном.

Приближаясь к дому Хары Эс, я почувствовал первый приступ тревоги за этот вечер. Но дом, когда я вошел в него, показался мне совершенно пустым. Я взбежал по лестнице на второй этаж.

Я отпер дверь комнаты, где оставил Хару Эс и Дуари, и вздохнул с облегчением, увидев, что они обе здесь. Я быстро подошел к кушетке и проверил узы Хары Эс. Они казались вполне надежными.

— Пойдем! — сказал я Дуари. — Нельзя терять ни минуты.

Она вышла из комнаты следом за мной. Я закрыл Хару Эс, нашел для Дуари другой саронг в комнате первого этажа и мгновением позже мы с Дуари были в машине.

— Куда мы едем? — спросила она. — Нам негде спрятаться в Хавату. Они найдут нас.

— Мы покидаем Хавату навсегда, — ответил я, и в этот самый момент мимо нас проехала машина и остановилась перед домом, из которого мы только что вышли. В машине было двое мужчин. Один из них выпрыгнул и подбежал к двери. Я увеличил скорость до максимума. Я увидел достаточно, чтобы похолодеть от предчувствий.

Дуари тоже увидела.

— Теперь все откроется, — сказала она, — и тебя убьют. Я знала, что это кончится катастрофой. Ах, почему ты не позволил мне умереть в одиночку? Я хочу умереть!

— Но я тебе не позволю!

Она больше ничего не говорила, и мы на максимальной скорости пролетали почти пустые в этот час улицы Хавату, направляясь в сторону Кантум Лат и Ворот Физиков.

Мы проехали две мили из трех, которые нужно было преодолеть, когда я услышал тревожный звук, которого я до сих пор не слышал в Хавату. Он был похож на завывание сирен, установленных на полицейских машинах в больших городах Америки. Я тотчас понял, что это тревога, и решил, что люди, которые вошли в дом Хары Эс, обнаружили ее, и наш побег раскрыт.

Завывание сирен становилось все ближе и ближе. Мы приближались к ангару, где стоял мой аэроплан. Похоже было, что погоня приближается к нам со всех сторон. Я не удивился, что они догадались, где нас искать, поскольку даже не таким просвещенным умам, как умы Хавату, было бы очевидно, в чем заключается моя единственная возможность бежать.

Я выскочил из машины и, увлекая Дуари с собой, вбежал в ангар. Огромные двери, управляемые автоматикой, откатились в стороны при нажатии кнопки. Я подсадил Дуари в открытую кабину аэроплана. Она не задавала вопросов, на вопросы не было времени.

Я занял свое место рядом с ней. Я предназначал аэроплан для целей обучения, и в нем было два сидения, на каждом из которых могли разместиться два человека. Я завел мотор — и какой мотор! Бесшумный, без вибрации, и не требующий разогревания.

Я выехал на Кантум Лат. Сирены теперь слышались совсем близко. Я увидел огни приближающихся к нам машин. Я направился к Воротам Физиков, и в этот момент позади нас раздался стаккато шум амторианских винтовок. В нас стреляли!

Я направил нос аэроплана вверх. Колеса оторвались от земли. Огромные ворота возвышались темной громадой у нас прямо по курсу. Вверх! Быстрей! Быстрей! Я затаих дыхание. Получится или нет? Легкий корабль, прекрасно повинуясь управлению, в последние секунды взмыл почти вертикально вверх. Он пролетел всего в нескольких дюймах на верхом высоких ворот. Мы были спасены!

Далеко внизу и позади лежали огни Хавату. Я повернул нос корабля к мерцающей ленте, которая была Рекой Смерти — для нас Рекой Жизни — и должна была стать для нас путеводной нитью, ведущей к неизвестному морю. Там, я был уверен, мы найдем Вепайю.

Дуари молчала. Она сидела, прислонившись к моему плечу, и я чувствовал, как она дрожит. Я протянул руку и положил на ее локоть.

— Отчего ты дрожишь? — спросил я. — Теперь ты в безопасности.

— Что это за вещь, в которой мы находимся? — спросила она. — Почему она не падает вниз и не убивает нас? Что держит ее в воздухе?

Я объяснил ей, как мог, уверив девушку, что нечего бояться, аэроплан не упадет. Тогда она наконец вздохнула с облегчением.

— Если ты говоришь, что мы в безопасности, то я больше не боюсь, — сказала она. — Но объясни мне, почему ты принес ради меня такую жертву?

— Какую жертву?

— Теперь ты никогда не сможешь вернуться в Хавату, они убьют тебя.

— Я не хочу возвращаться в Хавату, если ты не можешь жить там в безопасности, — ответил я.

— Но что будет с Налти? — спросила она. — Вы с ней любите друг друга, а теперь ты никогда ее не увидишь.

— Я не люблю Налти, и она не любит меня. Я люблю только тебя, Дуари. А Налти и Эро Шан любят друг друга. Мы с тобой направляемся на поиски Вепайи. Я предпочитаю попытаться завоевать тебя там, нежели быть членом Санджонга в Хавату, но без тебя.

Она долго сидела в молчании. Затем повернулась и посмотрела мне в глаза.

— Карсон! — сказала она тихо.

— Да, Дуари. Что случилось?

— Я люблю тебя.

Я не поверил, что правильно расслышал ее слова.

— Но Дуари, ты ведь дочь джонга Вепайи! — всокликнул я.

— Это я знала всегда, — сказала она. — Но теперь я поняла, что прежде всего я женщина.

Тогда я заключил ее в свои объятия. Я мог бы держать ее в объятиях вечно — если бы не приходилось время от времени хвататься за штурвал. А наш прекрасный корабль стремился вперед — назад, домой, к Вепайе.