Застава

4

Птица парила над Берлогой. Деревья уже лишились большей части своей листвы, из-за перевалов дул холодный ветер, но снег ещё не выпал. Лес стоял голый, влажный, неприглядный. Как люди, если их разом заставить снять их одежду, которая прикрывает животы и сутулые плечи, подумала птица. Но эта мысль не надолго задержалась в её птичьей голове. Птица подняла взгляд к Извечному Огню. Солнечная танцовщица замедляла свой танец, и на землю падало все меньше тепла и света. Увы, но даже боги могут уставать.

Внизу, между чёрными домами в огне редких ламп неуклюже суетились люди. Зима наступала, и они всё больше впадали в сонную прострацию, все неохотнее двигались и работали. Птица даже с высоты слышала оклики Магды. Этот голос пугал. Птица знала, что глаз у Магды острый, и она сразу заметит парящего в высоте незваного гостя.

Но, к счастью для птицы, cтаросте было не до неба. Магда злилась и подгоняла своих нерадивых залежников. Те, как сонные сурки, неуклюже толкались, роняли деревянные ящики и инструменты, мешали друг дургу, чем вызывали лишь новые приступы ярости у хозяйки. Птица чуть снизилась. Староста, подобрав юбки, влезла на крыльцо своего дома и скрылась в сенях. Следом за ней пара сонных мужиков, два раза промахнувшись, впихнули длинный ящик.

Птица камнем рухнула вниз и пронеслась над плечом невысокого рыжеватого мужчины, набивавшего стружкой тюфяк. Его взгляд был рассеяным, а мозг засыпал. Не как летом, когда он пришел сюда и понял, что не хочет уходить, а совсем. Он чувствовал, что засыпает, и мозг едва мог бороться с окутывающим его коконом из усталости, сна и чар. Остатки мыслей едва хватало, чтобы понимать, что ему приказывает его хозяйка, сопротивляться которой он уже не мог.

Птица клюнула его в ухо. Человек вздрогнул, рассыпал стружку и затряс головой. Птица сделала круг и задела его крылом. Мужчина схватился за голову, словно только что проснулся. Птица села ему на плечо, клюнула в ухо, отгоняя остатки дремоты, и снова взлетела. Присела на забор и помотала клювом. Мужчина несколько мгновений смотрел на птицу, потом бросил тюфяк и, неуклюже переваливаясь, побежал к лесу.

Его ухода никто не заметил, только один из деревенских, лениво набивавший на пару с рыжим тюфяки, медленно повернулся в сторону беглеца, открыл рот и не закричал. Он рассеяно и очень медленно оглянулся на брошенный тюфяк, словно не понимая, куда делся его товарищ, подобрал недоделку и принялся её набивать.

Беглец, задыхаясь и переваливаясь, выбежал из деревни. Путь шел под горку, и он быстро добежал до подрубленной опушки за ручьём. Птица уже ждала его на одной из веток.

— Куда дальше? — хрипло выдохнул рыжий. Птица молча соскользнула с ветки и вывела беглеца на подмёрзшую дорогу. Убедившись, что он всё верно понял и побежал в нужную сторону, птица вспорхнула над деревьями и распалась туманом.

Моё сознание вернулось ко мне, и я с шумом вздохнула, приходя в себя в кресле автомобиля.

Утром я проснулась рано, выскользнула из-под руки Андара, перелезла через Бегейра. Намедни я закрыла храм сразу после обеда, забрала мальчиков со всех дежурств, и остаток дня мы провели втроём. Собирали вещи, прощались, строили какие-то планы, как нам встретиться после, обменивались адресами и ящиками, просто любили друг друга. Было так хорошо, что я не плакала ночью, и проснулась без боли.

Признаться, я так устала страдать, что теперь практически ничего не чувствовала.

Бегейр, как всегда, проснулся слишком не вовремя.

— Уверена, что это нужно? — спросил он, приподнявшись на локтях и глядя на меня, застывшую одной ногой в рейтузах. Андар, как всегда, беспробудно спал. Поднять его перед рассветом могла только тревожная сирена.

— Уверена. Так надо, — я развернула рубашку.

Бегейр тряхнул головой и сел. Я тихо охнула, когда он оказался рядом и обнял меня, сжав так, что из лёгких выдавило почти весь воздух. Я хлопнула его по плечу, и Бегейр немного разжал руки.

— Лучше выспись. Тот хмырь сам выбрал свою судьбу. Ему говорили не соваться в лес? А ему всё гибернийские камни подавай. Ну, вот пусть и жрёт их от души.

— Злой ты, — вздохнула я. Бегейр был человеком суровым и надёжным, как топор. Я долго не могла понять, что может быть общего у двух таких разных людей, как Анд и Бегейр, и как вообще из всех тысяч живущих людей они наткнулись именно на друг друга, а потом и на меня.

Но однажды мы отмечали осенний излом и возвращение Бегейра из отпуска в Альдари, и Андар в порыве пьяной честности признался мне, что на самом деле он сумел получить школьный аттестат только в девятнадцать лет, а выпускные экзамены в положенные семнадцать лет бездарно провалил, не набрав даже минимального бала.

Я, отличница, умница, гордость сначала монастырской школы, а потом и университета Альдари, пришла в ужас. Я влюбилась в неуспевающего! Воображение мгновенно нарисовало всю глубину моего падения, осуждение брата и ужас тётушки, моё ужасное будущее, наполненное страданиями и безденежьем.

Положение спас Бегейр. Он прокашлялся и принялся рассказывать про их общего с Андом знакомого по учёбе, которого он встретил на побывке. Знакомый этот семь лет назад попал в штрафную роту во Льдах за торговлю наркотиками и был выбарабанен из Ордена с позором. Бегейр бодро описал цветущий вид знакомого и радость его возлюбленной, которая семь лет ждала его в Альдари.

— Они счастливы, — подвёл итог Бег.

И в тот момент я поняла, и за что его люблю, и что в жизни бывают вещи, куда более ужасные, чем исправившийся неуч и даже чем я.

А потом уже, на трезвую голову, вспомнила, что мне, как сестре Тиары, вообще не положены ни муж, ни жена, разве что сама Богиня не обратит на меня свой взор. Поэтому я поступила так, как поступала всю жизнь: успокоилась и поплыла по течению жизни. Этот способ меня ещё ни разу не подводил, куда-нибудь я да приплывала.

— Я не злой. Я реалист, — Бегейр тихо покачивал меня в руках. Я чувствовала его запах, тепло тела и реакцию плоти на мою близость. Ухо обжигало мерное дыхание. Ощущения такие родные — и я вот вот их лишусь! — У тебя какие причины спасать идиотов?

— Мой долг.

— Перед кем? Перед Тиарой? Хочешь сказать, ей нужны такие?

— Не знаю, может и нужны. А у меня есть долг перед моей совестью, потому что я могу ему помочь, я могу это сделать просто встав пораньше, и я не хочу потом мучиться совестью, что не помогла нуждающемуся.

— И в чём этот хмырь нуждается?

— Да пофигу на него, на самом деле. У него семья осталась, дети. Вот их жалко.

Бегейр медленно кивнул. Как и я, он был сиротой. Правда, осиротел он совсем малышом, и был усыновлён достойной и любящей семьёй, но год мытарств по приютам помнил до сих пор.

Он медленно кивнул, развернул меня и взял моё лицо в ладони.

— Успеешь вернуться до отправки поезда?

Я кивнула. Потом сумела выдавить “Постараюсь”.

Бег поцеловал меня в лоб и лёг досыпать.

Сознание вернулось в тело, усаженное на пассажирское кресло вездехода. Лир заботливо сложил мне руки на животе, на ноги накинул брезентовый чехол и опустил уши зимней шапки. Хороший он парень!

Вернулась я вовремя. Ноги уже начинали замерзать. Здесь, в лесу, всё ещё было темно — Извечный Огонь зажигался низко, сперва освещая Перевалы и ту сторону земли. Лир нарезал круги вокруг автомобиля прямо по грязи, но, как я и просила, от автомобиля не отходил.

… бутерброды ещё все сточил, вон корзинка пустая стоит…

Возвращение в тело вышло немного болезненным. Мышцы задубели, мозг включался тоже как будто с трудом, неохотно, с почти слышимым треском и дребезгом, как не отрегулированный двигатель. Его первые сигналы заставили мышцы в икрах и плечах болезненно и бессмысленно сжаться. Я вздохнула и едва не свалилась с кресла. Лир придержал меня, пока я не проморгалась.

— Ну что? — спросил он.

— Скоро будет. Дай чаю, — хрипло попросила я.

Лир налил мне в стакан из термоса, я залпом выпила. Ууух, тепло! Я пошевелила пальцами на ногах. Ничего, не отмёрзли. Настроение немного поднялось.

— А он добежит до нас в темноте?

— Да, там всё видно, — я подумала. — Вроде не должен никуда по пути деться. Всё ещё спит.

Мы умолкли. Лир неплохо прижился в крепости, не чудил, не глупил, в ссоры и драки не вступал, вёл себя выше всяких похвал и особо не выделывался. Рахаил тоже был крайне доволен новеньким, а глубже я пока в их отношения не лезла.

Лес готовился к зиме. Часть птиц улетела на зимовье за перевалы. Оставшиеся умолкли и попрятались по гнёздам или уже отправились в спячку. Стояла пронзительная тишина, нарушаемая только шуршанием моих сапог по дну машины и хлюпаньем грязи под ногами Лира.

— И где он?

— Идёт, — я приподнялась на кресле и пригляделась к деревьям. Мы остановились около гибернийского камня перед поворотом к Берлоге. Камень, неподвижный и безжизненный, не давал мне покоя своим мнимым спокойствием. Рядом с гибернийскими камнями всё было странным и непонятным, даже если ничего не происходило, а они ничуть не изменились с последнего осмотра.

Лир посмотрел на меня и оглянулся на дорогу, уходящую к Берлоге. Вдали между голыми стволами мелькнуло движение. Орденец всё сразу понял, запрыгнул на водительское место и завёл мотор. Под капотом вспыхнуло синим. Пришлось ждать ещё минуту, прежде, чем послышалось хлюпанье лыковых лаптей по грязи.

Мейндец бежал, задыхаясь и хватая ртом воздух. Нас он заметил не сразу, только когда Лир его окликнул, и выпучился так, словно увидел привидение. Я вернула крышку-стакан на термос и указала беглецу на диван позади нас.

— Быстро залезай и молчи, — мейндец послушался и кое-как влез в машину, мешком завалившись в щель между диваном и спинками наших кресел. Лир, поняв, что пассажир на борту, вывернул руль. Он лихо развернул машину на пятачке около камня и помчал к перевалу.

Я, убедившись, что погони пока нет, протянула руку в щель между спинками кресел и нащупала плечо беглеца. Тот схватил меня за пальцы и что-то затараторил, сглатывая половину звуков. Я освободила руку и нащупала его лоб.

— Спи давай, придурок, — велела я. Тело под моими пальцами обмягко и провалилось в щель окончательно.

— Оно того стоило? — Лир старался объезжать особо злые ухабы, но всё равно нас немилосердно трясло. Я оглянулась на спасённого. Ничего, как-нибудь доедет. Главное на поезд его посадить, а дальше уже не мои проблемы.

— Не знаю, — я вернулась на своё место. Лир не стал продолжать. Через час ужасной тряски через словно вымерший лес мы выехали на перевал и я немного расслабилась. Над станцией поднималось голубоватое зарево, и мне стало грустно. Значит, поезд уже прибыл, и надо спешить вниз.

Лир по моему указанию сначала заехал на станцию, где мы сгрудили бесчувственное тело на руки ближайших археологов. Я не стала выяснять, кто они, как-нибудь сами разберутся. А у меня уже не оставалось времени.

Я сползла на землю и побежала к платформе.

Я почти опоздала. Прибывший утром поезд уже разгрузили, и теперь в три открытых вагона загружали ящики отбывающих экспедиций, чемоданы и последний груз осенней пушнины. Мои ребята тоже уже загрузили багаж, и теперь курили у пассажирского вагона. Я чуть не разрыдалась от счастья и горя.

— Успешно съездила? — Андар обнял меня, когда я повисла на его шее и чуть не повалила на перрон.

— Да к чёрту его, — мне было плевать на какого-то там учёного, на мой долг и чуть ли не на Тиару. Я вздохнула и отдалась эмоциям.

— Не забывайте меня, — я повисла на шее Бегейра и всё-таки расплакалась. Разум ещё не очень понимал, что происходит, а сердце уже умирало. Мальчики обняли меня крепко, я чуть не задохнулась. Я вспомнила, как мы так же пять лет назад прощались с братом и больше не виделись, и сердце умерло.

— Май, ну как мы так уедем-то, — тихо пробормотал Андар. Я едва видела его лицо сквозь слёзы, но чувствовала на лице ласковые пальцы.

— Езжайте, я успокоюсь, — я обняла и Андара. Сердце превратилось в одну кровоточащую рану. Я пыталась одёрнуть саму себя, приказать вести себя достойно, но… не могла и всё. Мои пальцы тряслись, а колени подкашивались. Мир заволокло маревом, и часть меня теперь смотрела на всё отрешенно, как будто на кинохронику. А другая часть выла и билась от боли. Почему мир так несправедлив, что постоянно всех у меня забирает? И за что мне такая мука? Почему поезд не мог их увезти на четверть часа раньше, чтобы я опоздала?

— Мы тебе напишем, как только доберёмся до первой же станции. И потом напишем, — пообещал Бегейр. Мальчики усадили меня на старый ящик, который валялся на перроне вместо скамьи. Я всхлипнула и вытерла лицо.

— Ты умница, — Андар погладил мою руку. — Мы ещё увидимся, обязательно.

Я махнула на этого дурака рукой и достала из кармана штанов платок. Высморкалась, вздохнула и погладила руку Андара в ответ.

— Ага, обязательно. Только вы всё равно пишите, хотя бы до лета.

Они обещали писать, я им верила, и мы снова обнялись, все втроём. Нас обходили кругом, не мешая. Не знаю, сколько мы простояли. Уши резанул первый гудок, и собравшиеся на платформе засуетились.

— Идите, чего стоите, — я ещё раз расцеловала их в обе щеки. — Идите уже, а то не отпущу же!

Мы обнялись, и я опустила руки. Мальчики поднялись в пассажирский вагон и немедленно пристроились на деревянных лавках у окна. Я замахала им руками, они тоже пытались махать.

Под платформой, около колёсных пар что-то защёлкало, ударился металл о металл. Теплоотвод миноядра с шумом сбросил пар. Рабочие отвели водяной кран в сторону. Оставшиеся на перроне отбывающие спешно попрыгали в вагон. Людей вокруг внезапно осталось совсем мало, почти никого, только проводники в последний раз проверяли экраны и сетки перед отправкой. Прогудел второй сигнал, и локомотив тронулся. Я с трудом сделала шаг за отползающим вагоном и остановилась, размахивая рукой. Мои слёзы высохли, а внутри стало пусто. Весь мир стал каким-то пустым и удивительно обычным. Моя жизнь только что сломалась — в который раз уже? — и мир не рухнул, Извечный Огонь не погас, боги не явились. Ни-че-го. Так же, как ничего не случилось, когда умер папа или Лала. Тело онемело и стало таким лёгким, что казалось, я пошевелюсь, нарушу его хрупкое равновесие, и меня унесёт ветром с озера. Я рассеянно смотрела, как локомотив отползает от станции, уходит к лесу. Рука механически болталась в последнем прощании.

Я так стояла, пока поезд не скрылся за изгибом просеки. Повисла тишина. Дальше торчать на платформе было бессмысленно, но уходить как-то не хотелось.

— Идём, — подёргал меня за рукав Лир, возникнув за плечом словно из неоткуда. — А то замёрзнешь.

— Не, не замёрзну, — пробормотала я и отвернулась от железной дороги.

Вот и всё.

Лир взял меня под руку и увёл с пустого перрона. Только что у станции толпился народ, была какая-то суетная деятельность, и вот уже никого нет. Только следы на дереве и в грязи.

Так и моя жизнь. Только что в ней был смысл и любимые люди, а вот в ней снова ничего нет. Я снова совсем одинёшенька на краю мира. А мальчики уезжают. Я не сомневалась, что они будут скучать. Но у них был целый мир и жизнь, в конце концов, они были друг у друга, а у меня — маленькая застава и одиночество.

— Идём, — Лир провёл меня мимо глубокой лужи перед крыльцом станционной чайной, как маленькую. — Старик сказал вернуть тебя в крепость ему лично в руки.

— Да? — вяло удивилась я.

— Угу. Сказал, чтобы я проследил, что ты не уедешь, а потом привез тебя обратно и отвёл к Аниону, если надо будет тебя подлечить от нервов. Давай в машину садись. Эй, чемоданы подвинь, тут сестру надо посадить!

Я хлюпнула носом, втянула в себя всё, что мешало дыханию, и попыталась вернуться в этот мир. Не помогло, особой чёткости реальность перед глазами не приобрела. Я попыталась сесть на кресло рядом с водителем, но не влезла. Лир и владелец чемоданов, оказавшихся в нашей машине, запихнули меня на задний диван. Там я и уселась, уперев руки в колени.

— Вы в порядке? — оглянулся на меня владелец чемоданов. Мозг равнодушно считал все развешанные по нему знаки. Мужчина, старше меня, орденец и рыцарь, поклонник Анахиты, пострижен как-то не по-нашему, или я совершенно отстала от моды. Я хмуро посмотрела на него и буркнула, что я в полном и абсолютном порядке, разве не видно?

— Отвали от неё, — одёрнул новенького Лир, и я была ему благодарна.

Мы приехали быстро. Я даже не заметила, как мы ехали. Вот только что мы выехали из деревни, а вот уже Лир лихо подрулил к гаражу. Я вспомнила, что здесь часто работал Бегейр, и отвернулась.

Новенький помог мне спуститься на землю. Я заметила краем глаза Лира, и отмахнулась от него.

— Я в порядке, вешаться не буду, иди уже.

— Ватар Миреш.

— Чего? — я проморгалась и поняла, что смотрю на новенького, протягивающего мне руку. Рука была широкая, с длинными пальцами. Я её пожала и представилась:

— Сестра Анатеш. За что к нам на зиму? — сказать, кто к нам приехал, было трудно. Плащ поверх суконного серого кафтана вроде рыцарский, но мало ли кто его в наше время носит. Вечно надо всё уточнять по документам.

— Служить, — скупо улыбнулся мужчина. Он выглядел не сильно старше меня, но уже каким-то… потрёпанным. На красивом длинном мейндском лице с густыми бровями танцевали морщины, а вокруг глаз — тени. В висках и на успевшем обрасти подбородке была седина. Я ещё немного похлопала глазами.

— Вас ещё не Майя Анзум зовут?

Вот такого я не ожидала.

— А зачем она вам?

— У меня посылка для неё, от Кадма Анзума.

По-моему, я как-то неадекватно на это отреагировала, потому что Ватар Миреш от меня отшатнулся. Лир ухватил меня за плечи и заставил сделать шаг назад. Я подняла руки в знак того, что совершенно спокойна и не буду никого убивать.

— Кадм — мой брат, и да, меня иногда зовут Майей. Что он прислал?

— Сейчас, — Ватар подошел к машине и достал из своего багажа свёрток из мешковины. — Вот.

— Всё? — удивилась я, взяв посылку. Внутри оказался увесистый деревянный ящичек. Мелькнула истеричная мысль, что хоть бы внутри была не урна с прахом брата.

Да нет, если бы он погиб, его кости первым делом отослали бы тётушке.

— Да. Кадм сейчас в Мейнде в нашем посольстве, и у него возникли проблемы с официальной почтой. Поэтому он попросил меня передать это вам лично в руки.

— Спасибо. Правда, спасибо! — я прижала ящик к груди. Я почувствовала, что снова готова расплакаться, на этот раз от счастья. Последнее бумажное письмо приходило прошлой почти год назад. Весной я получила короткую телеграмму, что брат жив — и тишина. Я с помощью Рахаила отправила несколько запросов, но на них приходили унылые отписки “жив, несёт службу”. Тётушка, конечно, писала про брата, много и многословно, и я ему тоже каждый месяц писала, но это же другое. Кадм всегда был нелюдимым и молчаливым, но последние недели я начала уже было верить, что он за что-то на меня обиделся и решил порвать со мной.

У меня с сердца скатился огромный валун. Госпожа, похоже, смилостивилась и решила, что не стоит меня добивать именно сегодня.

Мою радость оборвало появление мастера Рахаила.

Долговязый старик вообще любил появляться из ниоткуда и выглядеть так, что с первого взгляда понимаешь — беда пришла по твою душу. Правда, стариком его называли только за глаза. Волшебник, несомненно, был куда старше и меня, и моих родителей, и, возможно, был таким же старым, как тётя Марта. Но выглядел он отлично, если сбрить бороду и не приглядываться или не подходить близко, можно принять за моего сверстника. Меня такое преображение каждый раз пугало, но к счастью, Рахаил то ли знал об эффекте, то ли зимой просто было теплее с заросшим лицом, но брился он обычно только по весне.

Эх, встреться он мне молоденьким или не был бы он моим начальником, я бы влюбилась без памяти. Рахаил был похож на моего брата, с благороднымпрофилем и прекрасными тёмно-коричневыми глазами, а мой брат был самым красивым мужчиной на свете. Правда, влюбись я в Рахаила, это обернулось очередной глупой драмой и разбитым майиным сердцем, потому что, если судить по Лиру, я была совершенно не в его вкусе.

— Там на дороге к тебе гости пришли, — тихо сказал комендант. Я посмотрела в его лицо и похолодела.

— Она? — если Рахаил возьмёт и пристрелит меня прямо сейчас, то будет прав. И если сюда припёрлась Магда…

— Она. Иди к воротам и разбирайся. Внутрь я её не пущу.

— Пусть чуть-чуть постучится, а потом я её прогоню, — попыталась оттянуть худшее я.

— Если она сломает нам ворота, чинить их будешь ты?

— Не сможет же…

Договорить я не успела. Меня прервал удар в ворота. Звук разнёсся по всей крепости, как гонг, прокатился за моей спиной и вернулся, ещё раз зазвенев в ушах. Я не сразу поняла, что это не колокол, не ворота и вообще не живой звук, а злой вопль, который я услышала прямо в своём разуме. Рахаил приподнял брови и кивнул в сторону ворот.

— Да иду уже, — я оглянулась на Лира и Ватара. Потом отыскала глазами Каму. Девчонка тёрлась неподолёку, делая вид, что ей нет до меня дела, и испуганно крутила головой.

— Кама, иди в храм, — я взяла её за руку и дала ключ. — Закройся там, пока я не приду или мастер Рахаил за тобой не придёт.

Она попыталась не подать вида, но видно было, что она всё же испугалась. Интересно, слышала ли она крик Магды?

— Иди уже, — я развернула её в сторону храма. Послушалась, хотя я и сомневалась, что она закровется внутри. Скорее встанет на крыльцо и будет пялиться на ворота.

На ворота.

Раздался ещё один удар.

— Что это такое? — спросил Ватар. Лир виду не подал, но я заметила, что ему тоже интересно.

— Это проблема, — я положила ящик от брата на машину и направилась к воротам. На из створы посыпался град ударов. Удары были самые обычные, кулаками по железу над слоем дерева, но шум стоял невообразимый, как будто в ворота ломился каменный великан. Орденцы бегали по двору и занимали позиции на стенах. Сколько нас в крепости? Пятеро рыцарей, три мастера, ещё десять человек обслуги крепости и две жрицы. Полторы, если точнее, и огрызок жрицы сейчас, если послушается меня, спрячется в храме. Смогут ли все эти люди отогнать тварь, что припёрлась по мою душу? Хороший вопрос. Я встала перед воротами. Магда, почувствовав моё присутствие, заорала, чтобы ей открывали.

Ну, у нас всё для гостей. По моему знаку засов сняли и приоткрыли калитку для прохода людей. Магда стояла перед ней, на самой границе крепости, не в силах преступить без приглашения запретную черту — орденцы, похоже, и под стены что-то такое закопали. Ведьму трясло от ярости, а красивое белое лицо мелко дёргалось, словно все её мышцы пришли в движение и пытались переродиться во что-то новое.

— Чего тебе? — бросила я, встав перед ней. Хотя я знала, что Магда не может войти, мне было неуютно. За мою службу она ещё ни разу не приходила именно в крепость, а записки моих предшественниц по такому поводу лаконично ограничивались “войти она не может”. Я собрала себя в кулак. Во-первых, я была права в выполнении своего долга, во-вторых, за моей спиной стояли мои близкие, те, что ещё у меня остались, и я была обязана их защитить.

Я вспомнила, что сейчас мимо поворота на лесопилку проезжает поезд, который увозит прочь моих ребят, и мне захотелось кого-нибудь побить.

— Ты нарушила договор и похитила моего человека, — прошипела Магда. Её лицо немного успокоилось, но глаза по-прежнему полыхали яростью.

— Он сам ушел, — отрезала я. — Я даже не приближалась к твоей деревне. Или хочешь сказать, что видела меня на своей земле?

Я понятие не имел, существовал ли какой-то договор между Магдой и Орденом или Синодом. Наверное, существуй он, эта тварь уже швырнула бы мне его в лицо. Скорее всего, просто когда-то Магда и орденцы в крепости пришли к негласному соглашению, что не трогают друг друга, а такие соглашения могут быть куда прочнее тех, что записаны на самой дорогой гербовой бумаге.

Глаза Магды почернели и как будто наполнились чёрными слезами. Мне внезапно стало холодно. Не по-осеннему, а… я не могла описать это ощущение. Как будто Тиара бросила свой танец и прикрыла от людей Извечный Огонь полой своего платья.

— Ты его увела своим колдовством, — тихо прошептала Магда. — Я знаю, сам он не мог уйти!

— А может быть и не знаешь. Может быть, твои чары не так уж и сильны.

— Я знаю, насколько сильны мои чары, — по подбородку ведьмы потекла чёрная слюна. У меня легонько задрожали колени. Хорошо, что мальчики уехали. Я бы боялась за них и не смогла бы так ровно стоять перед чудовищем, в чей человечности не была уверена. — И знаю, на что я способна. Тебе не страшно оставаться на этой земле, когда Тиара остановит свой танец?

— Не боишься, что Тиара остановит свой танец и посмотрит, куда я указываю? А я ведь могу указать и на тебя, — я потеряла осторожность и ткнула пальцем в грудь ведьмы. Ладонь и запястье пересекли границу. Магда схватила меня за руку и подтянула к себе. Я успела ухватиться свободной рукой за створу ворот. Позади раздался шум и крики, Рахаил что-то приказывал стрелкам.

— И что она мне сделает? — прошипела Магда, притянув меня за грудки к себе. Из её рта пахло землёй и какой-то мерзостью. — Погрозит мне пальцем? Твоя плясунья поставит меня в угол?

Я отпустила створу ворот и вышла за пределы защиты крепости. Извечный огонь грел не так сильно, как летом, но на Магду хватит.

— Если надо, поставит, — я отпихнула её от себя и выпрямилась. — А надо, и выпорет разок. Чего припёрлась? У меня мало времени, говори, что тебе надо.

— Ты забрала моего человека, значит, должна мне человека.

— Я тебе ничего не должна, и здесь ты ничего не получишь. Вали в свою нору! — прорычала я. — А вздумаешь ползать под стенами, тебе взгляд Тиары покажется милостью, потому что окончит твоё сраное существование!

— Я окончу твоё быстрее!

Мы встали, готовые убить друг друга. Всё шло почти отлично, я занесла руку, чтобы отправить Магду в полёт с вершины холма, но, к сожалению, мне пришли на помощь.

Ватар Мереш появился рядом и переступил границу стен. Похоже, он решил сыграть в рыцаря-героя и вмешаться в разговор двух женщин, грозивших поубивать друг друга. Не знаю, почему его никто не остановил. Возможно, все были заняты, держа Магду на прицеле. На знаю, почему он сам не остановился! Лицо Магды превратилось в отвратительную харю в чёрных потёках. Как будто облик прелестной женщины был лишь шкурой, а тварь внутри почти вырвалась на свободу.

Магда протянула руку в сторону рыцаря. Я, скорее почувствовав, чем осознав, что она будет делать, ударила её наотмашь раскрытой ладонью. Раздался грохот, перед глазами заплясали искры, а рука пропала. Я просто перестала её чувствовать. Магда отлетела от меня. Кто-то закричал. Время на мгновение замерло, я очень медленно пыталась проморгаться. Потом кто-то ударил меня в лицо, я ударила в ответ не глядя. Попала во что-то мягкое. Ещё раз. Ещё. Я повалила противника на землю и взгромоздилась сверху, чтобы удобней было бить.

— Довольно! — меня схватили поперёк туловища и оттащили от Магды. Ведьма тоже отпрянула прочь с разбитым лицом. Я не очень её разглядела, но по-моему, половины лица у неё просто не было.

— Вали отсюда! — заорала я и попыталась вырваться. Но человек, оттащивший меня от Магды, оказался стариком. Рахаил бесцеремонно отшвырнул меня обратно в калитку. Я едва успела спрятать голову за руками, а то бы точно разбила её о брусчатку. А так всего-то проехала по грязи пару сажней. Что творилось, пока я приходила в себя, не знаю. Когда я сумела подняться на колени, Магда уже уходила к перевалу, шатаясь и путаясь в юбках. Рахаил молча смотрел ей вслед. Потом повернулся ко мне, и выражение лица старика мне не понравилось.

— И что будем делать? — хмуро спросил он.

— Не знаю, — честно ответила я. — Что я сделала?

— Добавила мне проблем. До весны она не вернётся, у неё спячка на носу, а вот весной начнётся веселье.

— Это если она не забудет, — напомнила я. После спячки Магда имела обыкновение забывает разные мелочи и по второму кругу требовать с нас доски, соль и инструменты.

— Ага, ты с именем Тиары ей нос на затылок отпечатала, — старик помог мне встать на ноги и подержал, пока я не встану сама. Я мельком огляделась. Орденцы уже расходились, хотя двое на воротах тоже следили за удаляющейся ведьмой, держа карабины наготове. — Такое хрен забудешь… Сама-то цела?

— Да, — я наконец-то почувствовала руки. Кисти болели, что неудивительно, я же побила человека. Ну, или что-то человекоподобное. Болели ладони, которые я не успела спрятать, когда Рахаил отправил меня в полёт. Ещё почувствовала холод от промокшей одежды. Я была грязной вся, с головы до ног. А этот, защитник мой, где?

Мы оглянулись на Ватара. Орденец был тут, стоял на своих ногах у ворот и ошарашенно смотрел то на меня, то на удаляющуюся Магду.

— И часто у вас тут так? — сипло выдавил он.

— Бывает, — Рахаил отпустил меня и шагнул к новенькому. — Магистр Рахаил Айме, комендант.

Ватар резко выпрямился, ударил себя в грудь и представился. Потом всё же немного расслабился и пожал протянутую руку.

— Добро пожаловать к нам на зимовку, — Рахаил, как мне показалось, усмехнулся в усы. — Месяц как получили меч?

Мне показалось, что Ватар покраснел. Да нет, вон и правда щёки стали красными.

— Да, повышение… четыре недели назад. Мне надо отдать вам личное дело, — мне показалось, что он хотел ещё что-то добавить, но не решился. Мне почему-то стало смешно. Стеснительный рыцарь! И премиленький.

… не о том я думаю. Надо пойти наконец-то поесть и открыть храм.

— Мне надо пойти отдохнуть, — сказала я и, не дожидаясь реакции Рахаила, побрела к дому.