Запутанное течение

Мы с Трейганом посмотрели друг на друга. Все мое тело покалывало, даже хвост и плавники. На доли секунды в его глазах промелькнули серебряные облака. Тогда я почувствовала рывок в груди, и все стало ярко-голубым и таким тихим.

Я была Трейганом, сидящим напротив Дельмара на скалах у береговой линии с сиреневым песком, уставившись на воду. Мой хвост — Хвост Трейгана — был серовато-зеленым, и каждая блестящая чешуйка будто очерчена по краю хромом. Дельмар был желтым. Его волосы светлые и короткие, и он был того же возраста, что и сейчас. Солнце палило и отражалось всеми цветами радуги, когда наши хвосты плескались в прибое.

— Ты будешь сегодня петь? — спросил Дельмар с усмешкой.

Как Трейган, я наблюдала за духами вод, мелькающими у поверхности воды.

— Конечно, я же лучший.

Дельмар пустил сапфировый снаряд сквозь воду.

— Ты для меня как брат, Трейган. Сегодня я женюсь на любви всей моей жизни, но это не значит, что наша связь ослабнет.

— Кимбер на первом месте в твоем сердце. Я счастлив уйти со своего поста.

Дельмар покачал головой:

— У любви нет рангов. Я люблю вас с Кимбер по-разному, но в один миг отдал бы жизнь за каждого из вас.

— Ты бы отдал жизнь за любого из нашего вида.

— Хотелось бы думать, что это правда, но сейчас, когда у меня есть Кимбер, мои приоритеты меняются. Я бы сделал все, чтобы уберечь ее от боли и страданий. Ее счастье — все для меня.

Я улыбнулся, хоть и чувствовал грусть и одиночество.

— Еще одна причина вернуть тебя в грот вовремя. Кимбер уже слишком волнуется.

— Гонка? — спросил Дельмар.

— Я не позволю тебе выиграть даже в день твоей свадьбы.

Дельмар взмахнул руками, и из воды появилась большая волна, которая утянула нас на глубину. Он ухватил мое предплечье и ухмыльнулся мне под водой, замедляясь и останавливая гонку.

Он исчез, а я остался на месте и смотрел, как он уплывал. Дух воды плавала вокруг моей головы как маленький пылающий ураган. Она оставила в моих волосах крошечные пучки водорослей, притормозила и села на кончик моего носа.

Ее тонкий голосок звучал, как падающие в пустой фонтан монеты:

— Ты всегда даешь ему фору.

Я подмигнул ей:

— Сегодня я дам ее еще больше.

Я почувствовала толчок в грудь, открыла глаза и увидела, как Трейган отворачивается. В какой-то момент я была дезориентирована. Слишком быстрое переключение от жизни Зеленого Трейгана — жить и чувствовать, будто бы я реально была им — и увидеть Синего Трейгана передо мной, вызывало головокружение.

— Трейган, это… это было невероятно! Я была тобой! У меня не было собственных мыслей. Твои мысли были моими мыслями. Твои чувства были моими чувствами. Я не была напугана или смущена. Я была везде, где был и ты. Ты был спокойным, потом грустным, потом… Таким счастливым.

Он окунул голову в воду, намочив свои длинные волосы, и протер лицо руками:

— Все еще считаешь Дельмара плохим?

— Я… ну, нет. Но где мы находились? Или где были вы? Все было таким красивым. На том пляже сиреневый песок, и в небе кружились цвета, каких я никогда не видела.

— Мы были в Рате.

Я считала Эденс Хаммок или Солис раем, но тот мир одержал победу. Не удивительно, что каждый хочет вернуться домой. Из-за того, что я так резко отзывалась о Дельмаре, я ужасно себя чувствовала. Здесь он был без своей жены, или они живут вместе в этом мире?

— Ты позволил ему выиграть? — спросила я.

— Что?

— Гонка.

Он прищурился от солнца, и его плечи дернулись от тихого смеха:

— Возможно, однажды я позволю тебе увидеть, чем это закончилось.

— Почему ты меня вытолкнул? Я могла остаться там навсегда. Духи воды были великолепными. Хотя ты о них так не думал. Ты был так равнодушен, будто они были тебе привычны как мухи. Я даже не поняла, какие они, пока не вернулась сюда. Или внутрь себя — или — для меня все еще не понятно, как это возможно.

— Многие вещи нашей жизни люди считают магией или невозможным. Это кажется нормальным для меня, потому что я родился русалом. Со временем ты привыкнешь к нашему образу жизни.

После всего этого, возможно, быть русалкой не так уж и плохо. Я искала огоньки в потоке рядом со мной.

— Почему я до сих пор еще ни разу не видела духов воды?

— Они погибли первыми, когда ворота закрыли. Никто не выжил на этой стороне.

— Это ужасно, — моя грудь покрылась красными пятнами. Понял ли Трейган, что красный означает грусть, или он даже не заметил, что цвет изменился? — Некоторые живы в другом мире, верно? Они не вымерли, так?

— У нас нет способа узнать, что случилось в Рате. Пока ворота не откроют.

— Почему горгоны запечатали ворота? Коралина говорила, что кто-то нарушил обещание, но что могло быть настолько плохим, что они закрыли так много из вас в отдельном мире?

Его губы раскрылись, будто он хотел ответить, но потом наклонился прямо в воду. Его длинные синие пряди танцевали во всех направлениях. Он выпрямился и пригладил волосы назад:

— Давай вернемся к твоей истории, когда ты в первый раз встретила Ллойда.

Он стал мастером в уклонении от ответов, но я дам ему уйти от ответа в этот раз:

— Это скучно, по сравнению с твоим воспоминанием. Ты не захочешь это услышать.

— Ты права, не хочу, — он подплыл так близко, что его дыхание согрело мое лицо. — Я хочу, чтобы ты со мной этим поделилась.

Прочитать его выражение лица было сродни попытке прочитать книгу, написанную на иностранном языке. Он медленно сомкнул мокрые ресницы, так значит ли это, что ему интересно?

— Хорошо, — я нервно вздохнула, — как мне это сделать?

Он встал передо мной и поднял руки вверх, касаясь моей шеи пальцами. Опять началось покалывание.

— Попробуй вспомнить выделяющиеся детали. Место, запах, свои чувства — что угодно, пробуждающее воспоминания.

Я закрыла глаза, стараясь игнорировать приятный жар, посылаемый прикосновениями Трейгана. Я сконцентрировалась на воспоминание, когда мы с мамой приехали в Эденс Хаммок.

— Ярраааа, — Трейган игриво протянул мое имя, — я не смогу работать, если ты закроешь глаза.

Я почувствовала себя идиоткой.

— Верно. Извини.

Когда я открыла глаза, он опять смотрел на меня так, как чуть ранее, когда я закончила читать книгу вслух. Все, о чем я могла думать, был момент на кухне Коралины, когда у меня появилось непреодолимое желание его поцеловать.

Мои мышцы ныли от столь долгого сидения и чтения, но, когда я посмотрела на Трейгана, боль исчезла. Я желала его в каком-то смысле, чего до этого не было. Я снова хотела ощутить прикосновение его пальцев на моей коже, хотела узнать какого это, целовать его. Есть ли у него девушка или жена, или потерянная любовь на той стороне? Если нет, то мог ли он так посмотреть на меня, посчитав меня привлекательной, или хотеть поцеловать меня?

Несколько дней назад я презирала его потому, что обратил меня. Я думала, что ненавижу его, но сейчас…

Нет! Ругала я себя мысленно, вернувшись к настоящему. Мне нужно перестать мечтать, особенно о Трейгане.

Я сконцентрировалась на детском воспоминании, чтобы поделиться с ним. Я посмотрела в его голубые глаза, воссоздавая ощущение песка между пальцев, запах детской пудры, который был на моей маме, и облупившийся вишневый лак для ногтей на ее ногтях…

Потом я перенеслась в другое время и место.

Прогуливаясь по песочной дороге между домом дяди Ллойда и нашим, моя мама возвышалась надо мной, ее сандалии висели на двух пальцах. На каждый шаг ее красные туфли качались вперед-назад, почти ударяя меня в грудь. Я так пристально на нее смотрела, что не заметила, как мы оказались перед желтым домом, пока человек с низким голосом не поздоровался с нами.

— Мы переехали, — сказала мама угрюмо. Я посмотрела сквозь ограду на разноцветные цветы в саду этого человека.

— Клео, если тебе что-то нужно, вообще, что угодно, — сказал мужчина, — я здесь, для тебя и Яры.

От звука моего имени я перевела взгляд от куста с фиолетовыми цветами на него. Его загорелые ноги были огромными, а пальцы ног были покрыты белым пушком. На одной его руке висел зеленый садовый шланг. Другая рука в желтой садовой перчатке помахала мне. Я помахала в ответ и прошла в решетчатую арку по тротуару, который был одним цветом с волосами мужчины. Вдоль тропинки ползало несколько червей, так что я остановилась и указала на них.

— Много червей, — сказала я своим высоким детским голоском.

— Маленькая, — сказал он, — когда становится мокро, они хотят перейти тротуар.

— Почему? — это был вопрос большинства четырехлетних детей, когда взрослый пытается ответить им.

Он обвел взглядом свой сад, пока обдумывал ответ:

— Полагаю, есть много причин. Возможно, солнце светит слишком ярко, из-за чего они могут высохнуть, или птицы пролетают над ними и забирают их, чтобы… — наверно он думал, что не он должен объяснять пищевую цепочку такому маленькому и впечатлительному ребенку, и остановил себя, прежде чем сказать правду. — Чтобы сменить обстановку.

— Сеньораа? — повторила я, стараясь сохранить новое слово в своем пока еще маленьком словаре.

Он наклонился, поднял червяка с дорожки и аккуратно перенес его на траву.

Я рассмеялась, выгнула спину и развела руки в стороны:

— Почему ты так делаешь?

— Иногда созданиям нужна помощь, чтобы перебраться на другую сторону, — ответил он, подмигнув.

Я присела на корточки и схватила скользкого червяка двумя пальцами, удивившись, каким склизским он был, и наблюдала, как он извивался. Когда я отпустила его на траву, то посмотрела на желтую перчатку мужчины, потом на его морщинистое лицо и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, затем я встала, подошла к следующему червяку и все повторила, и каждый раз получала улыбку ярче солнца от большого, дружелюбного мужчины.

— Яра, мы достаточно побеспокоили этого человека, — моя мама схватила мою руку и оттянула меня от двух оставшихся нуждающихся в помощи червяков.

— Не переживай, Клео, — сказал он.

— Тем не менее, извини за все это, — мама поволокла меня, и я шла за ней, спотыкаясь. А я все еще смотрела назад, через плечо, беспокоясь о червяках. Мужчина наклонился, затем снова встал и показал мне большой палец, поднятый вверх. Даже в четыре года я знала, что это значит «хорошо» — что с червяками все хорошо. Мужчина в желтом всегда все сделает хорошо.

Я представила скопление веснушек на щеке Трейгана, которое напомнила мне о созвездии Большого Пса. И в одно мгновенье я вернулась в настоящее время, плавая в потоке Острова Солис, птицы пели с ближайших деревьев, вода текла мимо, огибая нас с Трейганом.

— Как я справилась? — спросила я.

Я не была уверена, что вернула его вместе с собой или вытолкнула, или что там я должна была сделать, чтобы закончить воспоминание, потому что он просто уставился, не моргая и ничего не говоря.

— Трейган?

— Нет, — пробормотал он.

— Что нет? Я сделала что-то неправильно?

— Ответ — нет, — он сказал это чуть громче, наконец, моргнув.

— О чем ты говоришь? Ты не видел сад моего дяди и червей?

— Я видел червей, но… — он медленно плыл по кругу спиной ко мне и ухватился за траву на берегу, — первое воспоминание, которым ты поделилась, было на кухне Коралины. Ты удивлялась, есть ли у меня девушка или кто-то на другой стороне. Ответ: нет. У меня никогда никого не было.

Мое сердце подскочило к горлу. Мне хотелось погрузиться в воду и утонуть. Он прожил это воспоминание, как и я? Он почувствовал то же, что и я? Узнал мои мысли о нем? Узнал, что я хотела поцеловать его? Я не могла дышать. Это было за пределами унижения.

— И нет, — продолжил он ледяным голосом, а его спина становилась зеленой, и знак змеи потемнел. — Ты не должна хотеть поцеловать меня или знать все обо мне.

Я была слишком растеряна, чтобы сказать что-то, поэтому я уставилась на воду огибающую меня. Услышать мои мысли было уже плохо, но он почувствовал мои эмоции. Он знал насколько завораживал меня. Чувства не были взаимными. Я никогда еще не чувствовала себя такой беззащитной — или такой глупой.

Очертание ярко-зеленого появилось у поверхности воды. Оно становилось больше и ближе, пока голова большого русала, которого я встретила на острове с травой, не показалась из воды.

— Привет, Яра, — сказал он, а вода капала с его зеленых локонов и ресниц.

— Привет, — я не могла вспомнить его имя. Пэмби, Плето, или как его там.

В какой-то момент моего унизительного транса, Трейган повернулся. Его кожа приняла нормальный цвет. Он сморщил лоб, опустил подбородок и спросил:

— Панго, как она?

Панго! Вот как его зовут. Он подплыл к Трейгану. Без слов обернул свои огромные руки вокруг него, и они плавали, молча, обнявшись. Вернулось чувство тошноты. Их объятия означают, что Коралина умерла?

Панго что-то сказал, но я не могла его услышать над бурлящим потоком. Хотя могла видеть лицо Трейгана. Его морщины ушли, и напряжение спало.

— С Коралиной все хорошо? — спросила я.

Панго снова посмотрел на меня. Его изумрудные глаза были словно стеклянными.

— Она до сих пор без сознания, но ее жизненные силы восстанавливаются. Фиалки думают, что она сможет поправиться.

Я выдохнула так громко, что сама удивилась. Как долго я задерживала дыхание?

Панго оглянулся назад и подплыл к нам с Трейганом.

— Они будут следить за выздоровлением сегодня после заката. Оранжевые были посланы оповестить всех, пока большинство народа не прибудет до завтра.

— Мы будем здесь, — Трейган сжал бронзовые плечи Панго. Я кивнула, стараясь не пялиться на его метку. Он был таким большим, что любой знак на нем казался огромным.

— Индреа приказала мне отдыхать несколько часов, — вздохнул Панго, — так что, я поплыву, и хотел бы поблагодарить тебя еще раз, Трейган. Я твой должник.

Трейган раскрыл повязку на руке и вытащил пару косяков.

— Ты ничего мне не должен. Отдыхай.

Панго взял косяк, вложил его в свою повязку и нырнул под воду. Он так отличался от игривого яркого парня, которого я вчера встретила. Будто из него высосали жизнь.

— Он близок Коралине? — спросила я.

Трейган смотрел вниз, где только что исчез Панго:

— Она его единственная родная сестра.

Пострадать от нападения акул, казалось ничем, по сравнению с разрывающей меня виной. Панго мог потерять сестру из-за меня. Живот скрутило. Я не могла сглотнуть. Уплывая, он не попрощался со мной. Должно быть, он знает, что атака произошла по моей вине.

Коралина была где-то без сознания и цеплялась за жизнь, Панго ненавидит меня, еще и Трейган узнав, что я чувствую к нему, наверняка мог бы снова меня бросить. Просто, когда я начала признавать и принимать русалочий мир, я быстро стала изгоем.

— Что ж, — Трейган достал зажигалку из повязки и поджег косяк, — планы изменились. У нас завтра не будет так много времени, как я думал, чтобы подготовиться к церемонии. Так что, начнем сейчас.

— К какой церемонии? — спросила я, когда он дал мне травку. Ранее, этим утром, в доме Коралин, попробовав курить в первый раз, я кашляла как сумасшедшая. Надеюсь, в этот раз я буду выглядеть меньшей дурой. Я сделала несколько коротких затяжек.

— Церемония посвящения, — объяснил Трейган. — Завтра на рассвете каждая русалка в этом мире прибудет, чтобы поприветствовать тебя как одну из нас. Праздник в твою честь будет до самого заката.

Я так сильно закашлялась, что думала, треснут ребра. Трейган постучал меня по спине, посмотрел на воду передо мной и сказал попить. Я опустилась и пила воду до тех пор, пока кашель не остановился достаточно, чтобы ответить:

— Я не заслужила праздника.

— Заслужила, — его синие ресницы сомкнулись, когда он улыбнулся. — Это необходимый этап твоего превращения.

Моя грудь горела, дыхание перехватило, и закружилась голова. Мне всегда было плохо в толпе. Даже посещение такого городка, как Кей Вест, вызывал страх, из-за всех этих людей и волнения. Сотня русалок соберется, чтобы познакомиться со мной? Желание сбежать или уплыть стало непреодолимым.

— Не волнуйся. Они тебя обожают, — уверял он меня.

Они не имеют значения. Есть только один русал в мире, которого я хотела бы видеть своим поклонником — и он не хочет, чтобы я о нем что-то знала.

ЗАКАТ 4

Я не мог поверить, что плыву к замку Парагон, но мне нужно было увидеть Яру. Если кто-то из русалок — особенно Трейган — поняли, что она пила кровь, они будут пытаться держать ее подальше от меня. Если они еще не знают, то мне нужно увидеть ее снова, до того как кто-то прознает об этом.

Никси говорила, что русалки собирались сегодня ночью, чтобы исцелить Коралину. Если повезет, я найду русала, который мог бы позволить поговорить с ней. Возможно, он сейчас помогает Синим. Если он из охраны, я бы поговорил с ним, не привлекая особого внимания.

Сохраняя дистанцию, я сделал круг по периметру замка. Снаружи было больше Синих, чем я предполагал, но я нигде его не видел. Даже несколько Индиго стояли на страже. На всякий случай, я смотрел за Зелеными тоже, но он не продвинулся за годы.

Раковина рога завыла в воде, объявляя о начале церемонии. Я плавал вблизи рифа, видел некоторых Синих и Индиго, которые оставили свои посты и уплыли внутрь. Вода вокруг меня вибрировала так сильно, что волосы на моем хвосте встали дыбом. Я обернулся, ожидая увидеть кого-то. Скат в десять футов проплыл мимо моей головы, рассекая воду. Никогда не устану наблюдать за огромными крылатыми существами, парящими в воде.

Рука схватила меня за локоть, заставив повернуться.

— Ровнан, что ты здесь делаешь?

— Дельмар, черт! Не удивительно, что я не мог тебя найти! Посмотри на себя, ты Индиго.

Его лицо оставалось строгим и серьезным:

— Почему ты здесь?

— Да ладно тебе, даже не поздоровался, как поживаешь? Я не видел тебя несколько лет. Разве так обращаются со старым другом?

— Мы были друзьями. Но не сейчас.

— Что ж, — я сжал его плечо, — я надеюсь, что это может измениться после того, как мы вернемся в Рат.

Он взглянул на мою руку и стряхнул ее. Так много для игры в друзей.

— Как ты поднялся на целых два ранга, а Треган остался в Синих?

— Он решил остаться Синим. А сейчас, почему ты здесь?

— Решил. Конечно. Я должен был знать. Я просто хотел увидеться с Ярой на несколько минут.

— Ха!

Губы Дельмара изогнулись в усмешке.

— Дел, верите мне вы с Трейганом или нет, но она много значит для меня. Мы были довольно близки последние несколько недель. Я хочу убедиться, что с ней все хорошо.

— Она в порядке.

— Парень, расслабься, — я поднял руки, чтобы он видел, что мои когти спрятаны. — Я здесь не для новых проблем. Просто хотел проверить Яру.

— Ровнан, это святая ночь. Ты не можешь находиться здесь. Завтра день посвящения Яры. Когда он закончится, ты сможешь ее увидеть. И то только если она сама захочет. А пока не заставляй меня ловить тебя в пределах мили от этого замка или Солис. По рукам?

Я отвернулся от него.

Если бы он знал, что она пила кровь, то он не позволил бы мне увидеть ее завтра. Целая ночь и день — это очень много времени для Яры или для тех, кто понимает, о чем я. Ее жажда скоро проснется. Кто-то должен распознать ее поведение, и знать, что это значит, даже если она не понимает. А если она не утолит свою первую жажду, она переживет самое худшее. Она будет лучше контролировать ее в будущем. И будет достаточно сильной, чтобы не поддаваться жажде вообще. Особенно, если ей помочь с первой.

Мне нужно было увидеть ее сегодня. Но из-за этого обряда исцеления и их завтрашнего бессмысленного празднования, это место будет наполнено русалками. Все глаза будут следить за их ценным новичком. Джек нашел бы другой способ, как мне добраться до Яры. До этого Дельмар должен думать, что я согласен ждать. Если они заподозрят что-то, они никогда не оставят ее. Тогда мы точно пропали.

— Ладно, — я протянул руку. — Хорошо повеселись завтра. Я буду молиться за Коралину.

Его сузились, но он пожал мне руку.

— Спасибо. А сейчас проваливай.

Я уплыл, надеясь, что сыграл достаточно хорошо, но когда я оглянулся, то увидел, что Дельмар вплывал в замок быстрее, чем я когда-либо видел. Он плыл так только в двух случаях. Он не был моим придурковатым братом, значит, он плыл дабы защитить кого-то.

— Чёрт!

Мы выплыли из дверей зала собраний с тридцатью другими русалками. Каждый, кто подплывал, чтобы познакомиться в Ярой, был дружелюбен, гостеприимен и счастлив увидеть девушку, но ее беспокойство росло.

— Кажется, я задыхаюсь, — сказала она, массируя горло.

— Когда мы появимся в холле, тебе станет легче. Перед церемонией Индреа наполняет его успокаивающей энергией.

— Да, конечно, — она покрутила головой, разминая шею. — Им надо поторапливаться. У меня может случиться нервный срыв.

И в это время двери из морского стекла открылись. Все вплыли в зал.

Я положил руку на поясницу Яры.

— Помнишь, что я говорил тебе о корректировке виденья? — она кивнула. — Самое время это сделать.

Ее ресницы задрожали. После одного пристально взгляда она улыбнулась.

— Я сделала это! Так темно! И я с трудом тебя вижу.

— Хорошо. Я поведу тебя.

Мы не сделали и двух шагов в зал, как Яра остановилась. Я оглянулся, но она оставалась на месте, с благоговением смотря на высокие арочные потолки. На минуту я позволил ей понаблюдать за сотней светящихся медуз над нами. Раскрываясь и закрываясь, они медленно подпрыгивали в воде, многие с длинными, развивающимися как ленты, щупальцами. Паутинные колокольчики моря, светящиеся флуоресцентным голубым и белым светом.

Я на мгновение посмотрел ей в глаза.

— Если прислушаться, можно услышать легкий звон.

Она снова пораженно посмотрела наверх.

Со временем некоторые самые изысканные детали наших традиций стали считать обыденными. Было приятно остановиться и оценить представление надо мной. Минутой позже я проплыл прямо над Ярой, закрывая ей вид.

— Нам надо взять фонари, и занять свои места.

— Это невероятно!

Я наблюдал за ней с восхищением. Мне не доводилось быть частью обращения новой русалки. Смотреть на ее реакцию на некоторые вещи, которые она видит в первый раз, было все равно что наблюдать за ребенком. Она едва увидела, какой удивительной ее новая жизнь могла бы быть.

— Пойдем, церемония скоро начнется.

Когда мы образовали круг, двое Красных дали каждому из нас фонарик. Я поблагодарил их и повел Яру к нашим местам. Она хотела встать с другой стороны от меня, но я остановил ее, оставив между мной и Панго.

— Встань между нами, — объяснял я. — Тебе надо быть с тем, рядом с которым тебе комфортно.

— Может, ты встанешь рядом с Панго. Я смогу встать между тобой и Каей.

— Место Каи на другой стороне круга. Ты там, где и должна быть.

Она посмотрела на Панго, и тот обнял ее, но ей было неприятно. Я надеялся, она больше не винит себя в нападении акул и не думает, что Панго винит ее. Он еще не знал о кровавом случае, но он воспримет это так же, как и я. Это был несчастный случай. Просто и понятно.

В зале собраний было даже спокойнее, чем я ожидал. Индреа проделал отличную работу.

— Все еще нервничаешь? — я спросил Яру, отвлекая ее от фонаря.

— Эм, нет, а почему эти рыбы светятся? — она взглянула на трех рыбок, плавающих внутри стеклянной сферы, каждая из которых светилась разным цветом: розовым, желтым, оранжевым.

— Это называется биолюминесценцией. То есть живой свет. У каждого из нас в руках фонарь, как символ света и исцеляющей энергии для Коралины.

Я посмотрел на свой фонарик. Рыбки светились синим, зеленым и белым светом.

Она коснулась моей руки.

— Как они светятся?

— У некоторых есть клетки, называемые фотофорами, у других внутри протеиновые бактерии, которые… — Каспиан дунул в раковину в виде рога. Три протяжных звука означали начало церемонии.

— Просто слушай и смотри, — сказал я Яре. — Ты еще не знаешь песен, которые мы будем петь, но ты почувствуешь их силу.

— Хорошо.

Каспиан, Индреа и другие пять Фиалок зависли над полом замка и взялись за руки вокруг каменной плиты в середине зала. Они запели песню Очищения, создавая пугающее место для отдыха Коралины. Сиксел, один из индиго, вплыл в зал с Коралиной на руках. Ее искалеченный хвост и другие раны, были укрыты цветами. Я посмотрел на Панго рядом с Ярой, должно быть цветы — его рук дело. Мысли в его голове были причиной моей усмешки.

Ее волосы должны были быть заплетены в косы. Я просил их о косах с вплетенными ромашками. Неужели это было так сложно.

Яра потянулась к моей руке, когда увидела Коралину, но промахнулась, и ее пальцы прошлись по моему хвосту. Будто миллионы маленьких водных духов порхают по коже. Я старался игнорировать эти ощущения и блокировать мои мысли школьника, пока мы не встретились с ней глазами.

— Боже мой, она ужасно выглядит, — сказала Яра с дрожью.

— Мысли позитивно. Она жива, — грудь Яры покраснела. Радужная пелена закрыла ей глаза. Я думал, она сорвется, хотя трудно быть уверенным в этом под водой. Я коснулся ее плеча. — Печаль не поможет ей. Только позитивные мысли.

Мы смотрели, как Коралину поместили в центр нашего круга. Фиалки продолжали петь, громче и громче, пока не дошли до момента, где остальные из нас должны петь вместе с ними.

На первых нотах группового пения Яра подняла голову и в удивлении открыла рот. Слышать, как поет русалка или русал, было захватывающе. Слышать, как мы поем все вместе — ну, однажды кто-то объявил нас душами, которые научили ангелов петь.

Первая песня — это объединение, укрепление связи между всеми в зале, и так же подготавливает нас к другой песне. Когда мы пели, Яра наблюдала за каждым в круге. Большинство русалок с метками поменяли цвет, двигаясь или мерцая, было трудно увидеть из-за тусклого света.

Индреа указал на Панго, и тот направился к столу, плавая над Фиалками, прежде чем опуститься к середине круга лицом к лицу со своей сестрой.

Он приложил два пальца к своему сердцу, а затем к глазам. Затем протянул руку и положил пальцы на веки Коралины.

— Что значили эти жесты? — спросила Яра.

— Это значит, что он делится с ней своим сердцем и душой, — объяснил я.

Панго запел несколько первых нот песни Любви. Остальные к нему присоединились.

Когда мы закончили, Панго вернулся на свое место в круге.

Яра протерла свои затуманенные радугой глаза.

— Это были слезы счастья. Обещаю.

— Мы под водой. Не нужно их вытирать. Хотя, если ты направишь их к Коралине, твои эмоции пройдут сквозь воду и искупают ее в любви, или в чем угодно из твоих чувств.

— Серьезно? Это часть нашей способности контролировать воду?

— Слезы — это вода. Начни с малого.

Она улыбнулась самой широкой улыбкой на сегодняшний день.

— Я больше не плачу. Но для следующего раза эти знания пригодятся.

Проплывающий к Коралине желтым пятном Меррик, на миг отвлек меня, и потом я снова посмотрел на Яру.

— Ты будешь последней, поэтому смотри, что делает каждый.

— Я буду последней? — это прозвучало почти обеспокоено, но спокойствие и любовь, которой был наполнен зал, не позволили ее страху разрастись.

— Просто смотри.

Меррик завис над Коралиной, два пальца положив на ее глазах, пока пел песню Исцеления. Яра смотрела, как Меррик поплыл обратно на свое место рядом с Панго, пока все продолжали петь. Следующая за ним русалка поплыла вперед, зависла над Коралиной, положила два пальца на ее сердце, и выполнила свой долг, прежде чем вернуться в круг. Следующий русал вышел, и ритуал повторился снова и снова.

Я очень хотел услышать реакцию Яры, но она не посмотрела на меня. Она смотрела вперед, наблюдая за каждым русалом или русалкой, плавающими над каменным столом, когда они обещали поделиться сердцем и душой с Коралиной.

И тогда я увидел их.

Несколько радужных капелек из ее глаз незаметно направились к Коралине, смешиваясь с окружающей нас водой. В эти доли секунды, когда были видны ее слезы, я впервые увидел, как Яра контролирует воду.

Когда настала моя очередь я вытянул вперед руку с фонарем и поплыл к Коралин. Я посмотрел на лица окружающих нас Фиалок, но ни в одном из них я не видел беспокойства. Я встретился взглядом с Индреа.

— Она уверяла меня, что ты не навредишь ей.

Коралина выглядела лучше. На ее щеки вернулось золотое сияние, а ее раны начали заживать.

Двумя пальцами я нажал себе на грудь. Мое сердце.

Положил их на мои глаза. Моя душа.

Когда я положил пальцы на ее веки, моя печаль усилилась, потому я зажмурился для безопасности. Я делюсь с тобой.

Пока все пели, я вернулся на свое место рядом с Ярой. Без колебаний она поплыла вперед и завершила круг последним обещанием. Когда она вернулась, мы улыбнулись друг другу. В этот момент, даже при всех сейчас здесь поющих, мне казалось, мы две единственные души из всех существующих миров.

Последний круг исцеления пели громче, и тогда я впервые услышал, как поет Яра. У нее был самый ангельский голос из всех, что я когда-либо слышал. Даже другие, находившиеся рядом русалки, посмотрели на нее. К сожалению, песня закончилась, после чего Яра посмотрела на меня.

— Это было самым красивым из всего, что со мной было, — сказала она.

— Ты — самое красивое из всего, что со мной было, — я произнес это до того, как смог отвести взгляд. Из-за света медуз и фонарей я увидел ее заалевшие щеки. Синие завитки через ее грудь расширялись к плечам.

Растерявшись, я делал вид, что наблюдаю за последней частью церемонии. Потом открыл дверцу моего фонаря и выпустил на волю трех рыбок. Яра наблюдала за мной и сделала так же. Когда все освободили фонари, зал начал наполняться флуоресцентными рыбками.

Индрея пропел последние ноты, завершая ритуал, и народ стал выплывать из зала. К счастью, Кая подплыла к нам и завела разговор с Ярой.

Как я мог сказать ей такое? Зная, что она ко мне чувствует, и что мы никогда не сможем быть вместе. Я хотел извиниться, но как можно сказать кому-то «извини» за то, что назвал красивой?

Панго и Меррик благодарили Фиалок, так что я терпеливо ждал, когда Яра и Кая закончат разговор или сделают меня его частью. Но заметил зависшего у входа Дельмара и откланялся.

Несмотря на тусклое освещение, я мог ясно видеть беспокойство на лице Дельмара. Этот взгляд означал, что опасность спряталась неподалеку, и я уже знал, что эту опасность зовут Ровнан.

Панго плавал рядом, общаясь и делясь историями со мной, Метриком и Каей. Он шутил и смеялся, вел себя так, будто это не его сестра боролась за жизнь в нескольких шагах от нас.

Я не могла больше этого терпеть. И призналась Панго. Рассказала ему о моем побеге, о пролитой крови во время нападения акул, и как ужасно, и какой виноватой я себя чувствую. Он не злился и настаивал, чтобы я перестала себя винить.

Русал приподнял мой подбородок и подмигнул.

— Не беспокойся, моя сестра выживет. Она храбрый маленький дух, — он обнял меня и, попрощавшись, вернулся с Метриком к Фиалкам и Коралине.

Рука Каи накрыла мою.

— Я должна идти, мисс Яра. Еще много нужно сделать для празднования на рассвете.

— Хорошо. Увидимся завтра.

Она поцеловала меня в щеку и уплыла с Зеленым и Синим, который имел такую же темную кожу, как у нее.

Зал почти опустел. Дельмар и Трейган уплыли на другую сторону зала, оба выглядели торжественно. Они там уже последние десять минут. Я наблюдала за ними, ожидая, что Треган вспомнит о моем существовании, но черные глаза Дельмара нашли меня первыми.

На несколько секунд мы уставились друг на друга. Он ни о чем не думал, по крайней мере, не о том, что я могла слышать, но, возможно, я просто слишком далеко от них, чтобы услышать его мысли. Он больше не пугал меня. С тех пор как Трейган поделился со мной воспоминанием о нем.

Дельмар дернул своей бледной, угловатой челюстью в сторону, и снова посмотрел на Трейгана. Они смеялись одновременно, хватаясь руками друг за друга, наклонялись вперед почти обнимаясь. Трейган посмотрел вверх и подозвал меня.

— Привет, Дельмар, — подумала я, когда приблизилась к ним.

— Счастливого дня посвящения, Яра, — улыбнулся он. — Завтра у тебя великий день.

— Так мне сказали, — я покосилась в сторону Трегана, но, когда снова посмотрела на Дельмара, он уже плавал за мной. Я уловила только конец того, что Треган говорил ему.

— … ты. Только солнце.

— Что солнце? — спросила я.

Трейган покачал головой.

— Нам пора. Тебе нужно отдохнуть.

Дельмар плыл с моей стороны.

— Кимбер с нетерпением ожидает встречи с тобой. Увидимся утром. Сладких снов, Яра.

Его жена с ним и в этом мире. Хорошо. Это порадовало меня.

— Я тоже буду рада познакомиться с ней.

Трейган был пугающе тихим на обратном пути к дому Коралины.

Когда мы пришли в гостиную, я пыталась разрушить неловкое молчание.

— Странное чувство — оставаться в доме Коралины, без самой Коралины.

— Извини. Мой дом не подходит для гостей. К тому же, она хотела бы, чтобы ты здесь осталась. Таким был план. Коралина из тех, кто придерживается плана.

Чувство вины поселилось у меня в животе. Эта церемония дала мне надежду, что она выживет, но я никогда не прощу себя за то, что из-за меня она чуть не погибла и все еще может погибнуть.

— Вы с Дельмаром говорили о солнце или о чем речь? — спросила я.

Он обошел комнату вокруг, заглянув за дверь и в каждое окно.

— Знак на твой спине. Солнце — твой знак русалки. У каждого он разный.

Какая я дура! Я попыталась посмотреть на свою спину.

— О…

Я сегодня ночью изучала символы и рисунки на Панго, Меррике и Кае, стараясь сконцентрироваться на чем-то, кроме Трейгана. Не хотела, чтобы они слышали мои мысли о нем. Я посмотрела на синие волосы Трейгана и на все его синие, черные и серебристые знаки и старалась не засмеяться.

Он поднял глаза.

— Я что-то пропустил?

Кая рассказала мне об одной русалке, которая не смогла прийти на церемонию из-за того, что выполняла желание человека, о котором далее разъяснил Панго.

— Просто помни, что сказал Панго.

— Говори!

Я улыбалась, не размыкая губ, гоня из мыслей образ синего Джина из диснеевского Аладдина.

— Он объяснял обязанности синих русалок.

Трейган выпрямился. Пропал всякий намек на улыбку. Он ничего не сказал, потому я продолжила:

— Он сказал, что если люди узнают о Синих, то они должны выполнить их пожелание, прежде чем вернуться домой в воду.

— Это глупое правило. Мы боремся за его отмену.

Панго предупредил меня, что Синих это очень задевает. Многие стараются держаться подальше от поселений, дабы не наткнуться на людей. Они называют это комплексом Джина. Все стараются как можно быстрее пройти ранг Синих. Трейгана это определенно обидело, что выглядело невероятно мило.

Возможно, я смогу для себя извлечь из этого выгоду.

— Что ж, ты мой Синий телохранитель, так что ты подаришь мне желание.

Он дерзко хмыльнулся одной из своих самоуверенных улыбок.

— Мы дарим желание людям. А ты больше не человек.

— Но ты не подарил мне желание, ни когда я была ребенком, ни когда ты объявился в моем доме во время урагана.

— Нет, я подарил. Ты не помнишь времени, когда была ребенком, но я определенно это сделал. А во время урагана ты сказала, что хотела бы, чтобы я забрал тебя в безопасное место.

— Но ты ввел меня в какой-то гипноз, и заставил меня желать этого.

— Нет, я успокоил тебя и сказал, что если ты хочешь, чтобы я забрал тебя в безопасное место, тебе нужно этого пожелать. Я не заставлял.

Выкрутился. Видимо лазейки всегда работают против меня.

— Не хочешь узнать, чего бы я пожелала сейчас?

— Я почти уверен, что знаю.

— Правда? И чего же?

— Не быть русалкой?

— Нет.

Мое сердце билось так сильно, что звук отдавался в ушах.

Я могла бы это сделать.

Я могла бы сказать это.

Я старалась сказать это громко, а не шепотом.

— Я хотела бы, чтобы ты поцеловал меня.

Мы встретились взглядом, и я изо всех сил старалась продолжать дышать. Ни один из нас не сдвинулся с места. Глубокие морщинки появились у его глаз. Затем он отвернулся и уставился в пол.

«Господи, почему я такая идиотка? О чем я думала, когда говорила ему это? Трейгану, который никогда ни с кем не встречался и считал себя неромантичным.»

Я громко фыркнула и постаралась это переиграть.

— Я просто… — черт. Я не могла сказать и слова в насмешку. — Я не имела ввиду… — не-а, это тоже было бы ложью. — Так неловко, — простонала я, закрыв лицо руками.

Я не слышала его шагов, возможно, потому, что мое сердце стучало слишком громко. Его рука коснулась моей, заставив посмотреть вверх. Он был лишь в нескольких дюймах от меня, глядя этими гипнотизирующими кобальтовыми глазами. Одной рукой он положил мою руку себе на грудь, а другой коснулся моей щеки и провел большим пальцем по губам. Его сердце билось под моей рукой, как колющие булавки и иголки, дразня меня глубоко внутри.

— Ты такая загадка для меня, — прошептал он.

Я робко выдохнула.

— Я никогда раньше не чувствовала такого. Это часть природы русалок или… это ты?

Он стал взглядом изучать мое лицо. Когда Тейгран пристально смотрел на меня, я была уверена, что он мог видеть все мои секреты.

— Я не знаю, но было бы нелепо забрести в тупик.

Тупик? Он стал отстраняться, но я задержала его, уткнувшись щекой в его ладонь.

— Меня не волнует, как это закончится. Поцелуй меня, Трейган. Пожалуйста.

Он закрыл глаза и прикоснулся лбом к моему. Я хотела поднять голову и встретить его губы своими, но они оставались в недосягаемости, даже когда его дыхание грело мне подбородок.

— Яра, как это закончится, волнует меня. Я не хочу разбивать твое сердце.

— Мое сердце с этим справится.

Это было похоже на ложь. Одна лишь мысль, что он ранит или покинет меня казалась болезненной, но я сказала это громко, так что это, должно быть, правда. К тому же, мы не знали как бы это закончилось, если бы вообще закончилось.

Он отстранился, провел рукой по своим длинным волосам и повернулся ко мне спиной. Теперь мое лицо без его теплого дыхания почувствовало холод. Я попросила его поцеловать меня, дважды, и он отказался. Насколько жалкой я могла бы выглядеть?

— Ты думаешь, что хочешь этого Яра, но на самом деле — нет. Я защищаю тебя.

— Уходи.

Он повернулся и посмотрел на меня.

— Что?

Я стиснула зубы, сопротивляясь унижению.

— Я сказала, уходи.

Его смущение в голосе сменилось то ли беспокойством, то ли болью, не знаю чем именно, хотя это и не важно. Он сделал шаг ко мне, я — два назад.

— Яра, имел ввиду не…

— Уходи! Чем дольше ты здесь стоишь, тем больше жалости я чувствую. Просто оставь меня и притворись, что ничего этого не было.

Я забежала в ванную, прежде чем сказала последнее слово. Хлопнув дверью, прислонилась к ней спиной и сползла на пол, обняла колени, ощущая себя полной дурой.

Как я смогу смотреть ему в лицо? Он не чувствует того же ко мне. Возможно, он не видит во мне никого, кроме как девушки, которая встречалась с его братом. Он ненавидел Ровнана. Он бы никогда не решился быть с той, которая целовалась с его злейшим врагом. Как я могла быть такой глупой? Мое влечение к Ровнану даже не было настоящим! Даже когда мой разум был затуманен, мои чувства были ничем, по сравнению с чувствами к Трейгану. Каждый раз, когда он смотрел на меня, говорил, или я слышала, как кто-то говорит о нем, я чувствовала…

— Яра, — позвал Трейган, его голос заглушала дверь между нами.

— Уходи! — я зарылась лицом в руки.

Звук, как он опускается на пол с другой стороны двери, заставил меня поднять голову. Я представила нас сидящих спиной к спине, разделенных только куском дерева. Его голос звучал близко.

— Ты хоть представляешь, как сильно я хочу тебя поцеловать?

Я подавила вздох.

— Что?

— Я хочу поцеловать тебя. С тех пор как мы столкнулись на твоем крыльце. Но ты должна мне верить, когда я говорю, что… мы не должны. Ты можешь пострадать, и я давал клятву защищать тебя, а не вредить.

Я повернулась и взялась за ручку двери, но остановилась.

— Объясни.

— Что?

— Ты сказал, что я не должна хотеть поцеловать тебя, и, должно быть, это правда. Но ты говоришь, что тоже хочешь поцеловать меня. Почему это должно быть так сложно?

— Ты можешь открыть дверь?

— Нет, пока ты не объяснишь, — я прислонилась ближе, не желая пропустить даже слово, едва услышав его вздох.

— Я наполовину горгона.

— Я в курсе.

— Многие горгоны могут превратить живое в камень.

— Это тоже знаю, — он думает, что я не обратила на это внимания?

— Если мои эмоции слишком сильны, я теряю контроль над способностями. Бывают несчастные случаи, — его голос был тихим, но я слышала каждое слово. Я переваривала сказанное несколько секунд, а после подползла на коленях и прислонилась ближе к двери.

— То есть ты мог бы случайно превратить меня в камень?

Я услышала глухой стук, будто он стукнулся головой о дверь.

— Да.

Я была рада, что он не видит меня. Должно быть, выгляжу я ужасно.

— Но…

Я знаю, что он превратил акул в камень, и, как я поняла, он мог бы сделать то же самое с людьми, но это, казалось, просто безумием. Он не мог поцеловать кого-то, без опасения убить?

— Откуда ты знаешь? Может это только когда ты злишься.

Он молчал. И чем дольше я здесь сидела, смотря на стеклянную ручку двери, представляя его сидящим с другой ее стороны, тем больше я не хотела слышать его ответ. И тогда я поняла.

— Так уже было, верно?

— Однажды, — сказал он, — я был почти что ребенком. Мой первый поцелуй был с одной из моих лучших друзей.

Боль в его голосе вывала во мне дрожь. Я не могла этого больше выдерживать. Открыла дверь, и он качнулся назад, но удержался. Я подползла ближе и положила руку ему на колено.

— Что произошло? — прошептала я.

Он поскреб ногтем большого пальца доски пола.

— Она почувствовала, что произошло, и оттолкнула меня. За секунды поцелуя ее губы и часть языка окаменели. Я думал, превратить в камень можно только взглядом. Полагаю, с ней все будет хорошо. Но на это способны еще слюна или кровь.

Я не знала, что сказать. Я представила себя на месте этой девушки. Могла ли она говорить? Могла ли открывать рот? Кто захотел бы быть с тем, у кого каменные губы? Она уже не сможет снова почувствовать поцелуй.

— С ней это было лишь детской игрой, — продолжил Трейган. — Что я чувствую к тебе… Я не хочу даже думать, что я могу сделать с тобой.

Я кивнула, уставившись в пол.

— Но Ровнан наполовину горгона и… — я не хотела напоминать Трейгану, что целовалась с его так ненавистным братом. Я стараюсь забыть это каждый день. — Он не превратил меня в камень.

— Он не унаследовал эту способность. Его особенность — это способность следить за другими горгонами. Это не так опасно, как мое проклятие.

У меня сердце заболело. За него, за меня, за незнакомую мне девушку, приговоренную к одиночеству из-за каменных губ.

Он посмотрел на стену.

— Ты встретишься с ней завтра. Я скажу, кто она сейчас, так что ты не будешь в неведении.

— Хорошо.

Он повернулся ко мне лицом. Его глаза казались голубее, чем когда-либо.

— Это Кимбер, жена Дельмара.

ДЕНЬ 5

Я пробыл за пределами бассейна для отдыха Коралин до самой полуночи, но мне нужно было следить за Ярой. Я не хотел оставлять ее ради сбора урожая, но выбора у меня не было. Даже если бы она была в надежных руках, я бы бросил работу и мог вернуться к ней.

Дельмар сидел на диване и что-то читал, когда я пришел обратно. Он даже не взглянул на меня, поэтому я вырвал книгу из его рук.

— Почему не охраняешь комнату с бассейном? — спросил я громче, чем рассчитывал.

— Тише, — он поднял ноги на диван. — Я ее охраняю. Ты может и чувствовал необходимость потоптаться за дверью, но я уверен, что лишняя пара ног не будет иметь значения, если кто-то попытается вломиться.

Я взглянул на закрытые французские двери.

— Она спрашивала обо мне?

— Даже не шелохнулась. Если бы не знал, подумал бы, что она спит. Она никогда не узнает, что ты ушел. Не волнуйся, Прекрасный Принц.

— Не буду, — предупредил я, протягивая ему обратно его книгу.

— Что не будешь? — он наклонился вперед. — Думаешь, я не вижу? Ты влюблен в нее.

— Я не знаю, что такое любовь. Я даже на свидания никогда не ходил.

— Дерьмо. Ты любишь так самоотверженно, что временами даже на это смотреть тошно. Мне, Кимбер, Коралин. Черт, когда-нибудь ты полюбишь даже Панго и Меррика. Ты любишь Яру с тех пор, как она была еще ребенком. Но сейчас все по-другому. Ты влюблен в нее. А она в тебя, но ты слишком напуган, чтобы что-то сделать.

— Влюблен. Звучит так, словно ты в бассейн ныряешь. Что если я превращу любимого человека в камень, и она погрузится на дно? Не лучше ли было держаться подальше от воды?

Он хихикнул:

— Нет, всегда безопаснее в воде. Всегда.

— Тринадцать закатов, Дельмар. Это все, что у меня есть. Это было бы несправедливо по отношению к ней.

— Тринадцать больше двенадцати или вообще ни одного. Разве у нее нет права решить, достаточно этого времени или нет?

Я упал на диван рядом с ним.

— Она просила меня поцеловать ее прошлой ночью. Я не могу даже этого сделать для нее.

— Ну, — сказал он с наглой ухмылкой. — Я могу из собственного опыта сказать, что существуют другие способы выразить любовь. Поцелуй это еще не все.

— Ты с Кимбер это другое дело, — вздохнул я. — И это не главная проблема. Было бы алчно поступать так с моими чувствами, зная, что мне придется оставить ее.

Он развернул книгу в руках и уставился на нее.

— Переосмысли свои чувства о любви, Трейган. Она такая же прекрасная, как и наша жизнь, она не лучшее во всем мироздании. Но любовь да, — он повернулся ко мне лицом. — Поверь мне, ты никогда не узнаешь, какой захватывающей может быть жизнь, пока не позволишь себе влюбиться.

Я ходил по комнате для отдыха, наблюдая за Ярой через стекло. Она мирно плавала в темной воде. Свет луны проникал сквозь высокие окна, освещая ее кожу и волосы.

— Она восхитительна, аж дух захватывает.

— Отлично. Наслаждайся этим, — Дельмар открыл входную дверь. — Ты слишком долго ровно дышал.

Тихо щелкнула задвижка, и он ушел домой, чтобы увидеться с Кимбер и подготовиться к большому дню. Скоро взойдет солнце. Мне недостаточно времени, чтобы отдохнуть, но было кое-что, что хотел сделать до того, как очнется Яра. Я направился на кухню Коралин и перебрал ящички в поисках ножниц.

— Я больше не могу сидеть без дела, — сказала Яра, открывая стеклянную дверь. — Я очень волнуюсь за…

Она резко остановилась напротив кухонного стола и уставилась на меня. Я откинулся на спинку стула, потирая шею.

— Ты обрезал волосы, — ахнула она.

— Я хотел выглядеть как следует в твой особенный день.

Она подошла ко мне, внимательно изучая мою голову.

— Мне понадобится время, чтобы привыкнуть.

— Тебе не нравится? — я чувствовал себя дураком. Я схватил свой стакан сока и встал.

— Нет, я…, - она коснулась моей груди и взглянула на меня. — Ты выглядишь таким молодым.

— Этого хорошо или плохо?

— Хорошо, но, — она поджала губы. — Даже не так. Я могла бы чуть поправить все это, если ты хочешь. Я много лет подстригала своего дядю.

— У нас не много времени. Скоро нужно уходить.

— Где ножницы?

— В ванной.

К тому времени, как она вернулась с полотенцем и ножницами, она уж смеялась.

— Что смешного? — спросил я.

— Ты такой же, как и все парни. Даже не попытался убрать там беспорядок.

Я проскользнул мимо нее.

— Черт, я вышел попить и забыл.

Она схватила меня за руку и толкнула обратно на стул.

— Когда я закончу, тебе придется убрать больше волос. Сможешь прибраться, пока я буду готовиться.

Она обернула полотенце вокруг моей шеи и пробежала пальцами по моим волосам. Я закрыл глаза и изумлялся от того, как это приятно. Я хотел обвить ее своими руками, посадить на колени. Сделать что-нибудь, чтобы быть ближе к ней, но вместо этого я поджал руки под себя.

Она вытащила две пряди волос, подстриженные до подбородка, и наклонилась, оценивая меня.

— Возможно, мне придется подстричь короче, чтобы все подровнять.

— Отлично.

— Трейган, — она с жадностью посмотрела на меня. — Если бы мы могли поцеловаться, то я определенно сделала бы это прямо сейчас.

Мои пальцы напряглись у меня под бедрами. Я хотел, чтобы она знала, что я чувствую то же самое, но это было бы несправедливо. Я откинулся назад, и мои волосы выскользнули из ее рук.

— Панго и Меррик скоро будут здесь.

Она нахмурилась, выпрямилась встала позади меня.

— Да.

Она наклонила мою голову вперед и начала работать. Единственным звуком после происходящего стал скрип чистого стального лезвия, который доносился при каждой ее попытке исправить тот беспорядок, который я устроил. Мои руки и грудь стали ярко белого и серебряного цветов, но они почти смешивались с моим обычным окрасом. Надеюсь, она не заметила, каким восторженным и счастливым меня делала.

Как только прибыли Панго и Меррик, Яра начала расспросы. Что нужно надеть? Что ей придется делать на протяжении дня? Придется ли ей разговаривать с людьми? И так далее.

Я тихо стоял рядом и веселился от того, что Панго будет ее новым учителем. Учитывая состояние Коралин, он вызвался взяться за работу сестры. Я предположил, что Фиалки согласились с тем, что ему нужно чем-то заняться, чтобы отвлечься от мыслей о сестре, и, кажется, это работало.

Несколько жемчужных шпилек были зажаты у него в губах, когда он бормотал:

— Яра, мой сверкающий лучик солнца, — он приложил несколько локонов к макушке и вынул шпильки изо рта. — Оставь это мне. Сегодня я буду твоим личным Сэром Гавейном.

— Моим кем? — спросила Яра.

— Сэр Гавейн. Один из рыцарей Короля Артура. Пример благородства.

— Я слышала только о Сэре Ланселоте.

— Ну что ж, — Панго протянул ручное зеркало и наклонился перед ней. — Все мы знаем, кто играет Ланселота, не так ли?

Ее взгляд встретился с моим в отражении в зеркале, и она покраснела. Панго посмотрел на меня через ее плечо и подмигнул.

— Яре нужно одеваться, — вмешался Меррик. — Мы уже опаздываем.

— Опаздывать модно, — Панго забрал у Яры зеркало. — Идите в будуар, моя леди! Ваше платье вас уже ждет, — он махнул ручкой зеркала, и она засмеялась, когда прошла в спальню Коралин. Панго посмотрел на меня и дважды дернул бровью, прежде чем последовать за ней.

Меррик беззвучно произнес:

— Что происходит?

— Не знаю.

Другие замечали наше повышенное внимание друг к другу, и это было не хорошо, но я не был уверен, стоит ли мне держаться в стороне от Яры. Может, это было так же смертельно, как и находиться рядом с акулами. Я чувствовал себя виноватым за то, что не мог тогда ее защитить. Может Дельмар был прав? Может я был в нее влюблен?

Мы стояли и слушали, как Яра и Панго разговаривают и смеются в другой комнате. Я был уверен, что Меррик в буквальном смысле прикусил язык, желая напомнить мне, что отношения с Ярой были невозможны, будто я сам не знал об этом, каждый раз моргая ему в ответ.

— Джентльмены, — торжественно произнес Панго, выпрямившись во весь рост так, что его зеленые кудри задевали верхушку арочного прохода. — Позвольте представить вам упрямую, излишне любопытную, но одновременно очаровательную Леди Яру.

У меня перехватило дыхание, когда она вышла. Ее платье подчеркивало каждый изгиб тела. Глубокий вырез и собранные назад волосы вызвали во мне желание остаться с ней наедине так, чтобы я мог поцеловать каждый дюйм ее неприкрытой кожи.

Мои собственные мысли заставили меня вернуться обратно в реальность. И что потом? Превратить ее в камень? Что со мной не так? У меня никогда не было подобных желаний.

Яра сделала реверанс, и Меррик сказал, как прекрасно она выглядит. Все трое пристально посмотрели на меня.

— Ты выглядишь замечательно, — сказал я, пытаясь быть непринужденным.

Панго поднял руки.

— Я работал над ней с головы до ног, а ты не можешь придумать ничего лучше, чем «она выглядит замечательно»?

Яра не обратила внимания на Панго и поблагодарила меня.

— У меня есть кое-что для тебя, — я потянулся в карман и вытащил браслет, подходящий к ее медного цвета отметинам. — На случай, если ты не заметила, каждый морской житель носит такой, а сегодня ты официально становишься частью нас.

Она подняла руку.

— Наденешь его?

Я обернул браслет вокруг шелковой кожи ее руки, и наши взгляды встретились.

— Внутри есть подарок для тебя.

— Спасибо, — улыбнулась она и закатила глаза.

Я хотел сказать, что там было не просто место застежки, но Меррик откашлялся и открыл входную дверь, поэтому мы все вышли.

Панго и Яра шагали впереди меня и Меррика. Я восхищался движениями бедер Яры, когда она шла. Несколько свободных завитых локонов тихонько ударялись о ее шею сзади, а ее кожа между лопатками светилась на солнце. Она была прекрасна, но я не мог позволить подобным мыслям обуревать меня весь оставшийся день. Если Фиалки догадаются о моих чувствах или подслушают мысли, это вызовет массу проблем.

Сегодня я должен получить награду за равнодушие к Яре, что, учитывая обстоятельства, казалось невозможным.

Ни разу в своей жизни я не носила платье. При каждом сделанном мною шаге я боялась, что споткнусь и упаду на украшенный складками подол, приземлюсь лицом прямо в грязь и безнадежно испорчу наряд. У Трейгана был бы прекрасный вид, а я вновь была бы опозорена.

Панго сказал, что мое бирюзово-желтое платье олицетворяет воду и солнце, но почему символизировать солнце не мог удобный, короткий сарафан? Я никогда раньше не видела, чтобы парни носили рубашки, поэтому было очевидно, что ожидалось какое-то шикарное мероприятие. Но казалось, что им комфортно в своих коротких брюках цвета хаки и льняных рубашках, застегивающийся на пуговицы до самого низа. Мне тоже хотелось что-то более удобное.

Когда я осторожно подняла голову и оторвала взгляд от пола, то увидела морской народ, идущий по холму в сторону тихо гудящих голосов и какого-то движения. Солнце еще не взошло. Пешая прогулка с рассветом туда-не-знай-куда, где собирается толпа незнакомцев, заставляла нервничать меня еще больше.

Панго держал мою руку, когда мы подошли ближе.

— Готова?

Его мягкая рука казалась огромной. От этого мне захотелось, чтобы тонкие, грубые пальцы Трейгана сплелись с моими. Я повернулась к нему.

— Сделай вдох и успокойся, — сказал он.

Панго и я обогнули холм, который открывал взору огромную долину с озером посередине. Когда я увидела всех этих людей, мне захотелось развернуться и убежать отсюда. Трейган сказал, что их будет чуть больше сотни, но мне казалось, что их чуть ли не миллион.

Толпа народу, собравшаяся вокруг озера, была разных оттенков белого, серебряного, медного и золотого. Их волосы носили все цвета радуги. Одни сидели на покрывалах, другие — стояли и разговаривали. Несколько детей бегали и смеялись, ловя друг друга или бросая в воздух пляжные мячи.

— Мисс Яра! — закричала Кая. Она стояла почти в пятидесяти ярдах, энергично махая мне, в то время как рыжеволосый малыш тянул другую ее руку.

Несколько человек обернулись в мою сторону. Толпа затихала по мере того, как все больше людей смотрели на меня. Когда все замерли, настала тишина. Они все смотрели на меня. Я сжала руку Панго так сильно, что чуть не сломала ее. Но Панго даже не вздрогнул.

— Думаю, мне нужно что-то сделать, верно? — спросила я его, едва шевеля губами.

— Просто помаши им.

Я едва разжала пальцы, прежде чем помахала рукой из стороны в сторону. Словно по команде, все разразились аплодисментами. Испуганная, я взглянула на Панго, но он посмеялся и провел пальцем по моей щеке.

— Мы будем сидеть там. Оттуда открывается чудесный вид.

Я вновь посмотрела через плечо, но Трейган исчез. Я разглядывала людей вокруг нас в поисках него, но Панго продолжал тянуть меня, поэтому я сосредоточилась на том, чтобы не наступать на свое платье.

Меррик расстелил на траве покрывало. Большинство людей вернулись к своим разговорам и сели лицом к озеру. Синие и Индиго стояли в нескольких футах друг от друга по всему периметру. Они стояли, глядя на небо и наблюдая друг за другом, словно ждали момента погрузиться в воду одновременно.

— Это безумие, — пробормотала я на ухо Панго. — Все эти люди сейчас тут только потому, что я превратилась в русалку?

— Да, сверкающая звездочка. Ты почти что знаменитость в мире морских чудовищ. И подожди, пока они не узнают, что вы с Трейганом влюблены друг в друга. Папарацци почувствуют, когда запахнет жареным!

— Что! Влюблены?

— О, да перестань. Видела, какая ты растерянная рядом с ним? Видела, как он смотрит на тебя и защищает, словно ты дорогое украшение?

— Он выполняет свою работу, — я снова искала Трейгана и нашла стоящим чуть подальше от нас.

— Нет, серьезно, — Панго поправил одну из шпилек у меня на голове. — Я спрашиваю, кто-нибудь уже показывал тебя? Если нет, я сейчас же оставлю тебя в своей памяти и позволю наблюдать за волшебством, которое смотрим мы. Это лучше любого реалити-шоу, которое только может представить человек.

Воздух пронзил высокий, свистящий звук, прервав их беседу. Дельмар показывал на озеро. Трейган стоял в нескольких футах от него, прищурившись, смотря в том же направлении. Я взглянула туда, куда указывал Дельмар, и увидела, как первые лучи солнца выглядывают из-за горизонта.

Протрубили в раковину, и этот звук эхом разлетелся над озером. Толпа вновь погрузилась в тишину. Кто-то начал петь песню, которую я никогда раньше не слышала. Затем к ним присоединились все Синие и Индиго. На одной определенной ноте они хлопали руками по ногам, и на минуту, когда пение прекратилось, мне показалось, что началось землетрясение.

Ровная поверхность озера покрылась рябью. Затем вода стала подступать к берегу, создавая огромное отверстие в форме воронки. Отражение восходящего солнца растворялось в озере, рождая водоворот оранжевого цвета, но в его центре была пустая темнота. Я наклонилась вперед, почти ожидая, что огромная воронка поглотит всех нас, но в центре вспыхнул яркий свет цвета слоновой кости. Из воды что-то поднималось.

Панго оперся на мое плечо.

— Замок Парагон, являющийся в сказочном свете.

Перед нами поднялась самая высокая башня, затем еще одна, и еще, а следом появился и весь огромный дворец. Под водой я не придала значения всему его изяществу. Снаружи он сверкал, как перламутр. Окна и двери, выполненные из разноцветного морского стекла, создавали над озером радугу. По мере того как он все больше возвышался над нами, с его крыш и стен стекала вода, словно замок был гигантским богом, поднимающимся из ванной.

В этот момент я поняла, что почти не дышала.

— Он великолепен, — произнесла я на выдохе.

— Не то слово, — вздохнул Панго, держа мою и Меррика руки.

Когда замок полностью вышел на поверхность озера, я увидела Трейгана. Он и другие окружающие периметр застыли в том же положении, в каком и были: руки по швам, пальцы широко разведены, а сами неистово сосредоточены на воде.

— Они подняли его? — спросила я Панго.

— Морской народ расположен тут, наверху, и внизу, под водой, работая вместе и контролируя потоки воды, чтобы поднять замок. Затем под ним они создадут что-то в роде тарелки из затвердевшей воды, поэтому он останется на поверхности до конца твоего праздника.

Чертовски круто.

— Они делают это для каждого новенького?

— Что я могу сказать? Нам только дай повод для праздника.

Я разглядывала толпу. Большинство людей смотрели с улыбкой, но кто-то почти не обращал внимания. Как по мне, так сверкающий замок, появляющийся из озера, был самым невероятным зрелищем, которое я когда-либо видела. Но большинство морских жителей смотрели на все без особого энтузиазма.

Меррик выглянул из-за Панго и подмигнул мне.

— Подожди, пока не увидишь вечеринки, которые мы внесли в наш мир.

Это все объясняло. Такое зрелище, как мне показалось, возможно, было привычным для этих людей. Но что могло быть лучше?

Мой взгляд упал на Трейгана, и ответ напросился сам собой. Он, его присутствие, делали все намного лучше. Даже на расстоянии я могла видеть его мускулистые, напряженные руки. Парень способен поднять замок в воздух. Завидуй, Золушка.

Главные двери замка открылись, и Андреа с Каспианом направились туда первыми, следом шли остальные Фиалки. Как и весь народ, они были одеты в роскошные одежды. Я была благодарна Коралин, за то, что она заранее подобрала для меня подходящее платье.

— Каспиан и Андреа похожи на короля и королеву Фиалок, верно? — спросила я.

Панго усмехнулся.

— По их мнению, нет, но мы все думаем, как ты.

— Почему?

Он провел ногами по траве.

— Ты знаешь о дне, когда ворота закрылись, да?

Я с грустью кивнула.

Он накручивал траву вокруг своих пальцев.

— Никого из Фиалок не было в этом мире, когда горгоны наслали заклятье. Фиалки, Индиго и Синие редко покидают наш мир. Когда Каспиан и Андреа поняли, как много морских жителей будут здесь в ловушке, они предпочти остаться с нами. Пока все пробивались через ворота, чтобы попасть домой, эти двое оставили Рате и добровольно согласились помочь нам выжить, — его глаза наполнили слезы, а Меррик, гладил его по плечу, успокаивая. — Можешь такое представить? — Панго шмыгал носом и начал обмахиваться, чтобы не заплакать. — Какая самоотверженность. Они великие герои.

Я с глубоким уважением посмотрела на Каспиана и Андреа. Не то, что бы я и раньше не была о них высокого мнения, но, Боже мой. Они оставили мир, который любили, ради неизвестного. Ровнан говорил, все думали, что запертые тут, умрут. Они знали, что могли умереть, но все равно пошли на это.

Я могла только мечтать о такой смелости.

Каспиан начал свою речь, приветствуя каждого и благодаря всех за то, что пришли сюда. Когда я вновь взглянула на Трейгана, он наблюдал за мной. Я выпрямилась, смущенная его вниманием. Я тихонько помахала ему, но он отвернулся, сосредоточив свое внимание на Андреа, произносившей речь.

А потом я услышала свое имя.

Я не поняла, почему Андреа произнесла его, но она остановилась, и все посмотрели в мою сторону…

Я потянулась к руке Панго, но тот одернул ее.

— Иди, — потребовал он. — Андреа просит тебя присоединиться к ним.

У меня тряслись руки. Не сильно, но достаточно, чтобы я долго мусолила в руках юбку, пока вставала. Травянистый путь от меня до замка составлял приблизительно двадцать футов, но мои ноги дрожали. Я бы споткнулась или убежала от страха, я точно знала это. Слишком много народа пристально наблюдало за мной.

— Яра, пожалуйста, присоединись к нам, — повторила Андреа громко, но любезно.

Я не могла идти. Панго толкнул меня в голень, но страх приковал меня к земле. Щебетали птицы, люди вокруг ерзали на своих покрывалах, а дети хихикали и перешептывались.

Рядом со мной появился Трейган. Он поднял свой локоть, предложив мне руку. Я схватилась за нее, как за спасательный круг.

— Глубоко вдохни, — прошептал он, широко улыбаясь Андреа. — Возможно, Яра в замешательстве от того, что не знает, как добраться до замка. Дельмар, Сиксель, мост, пожалуйста.

С Трейганом тишина не казалась такой оглушительной. Люди расслабились и вновь закопошились. Дельмар и еще один Индиго встали напротив входа в замок. Струя воды отделила их от Фиалок. Они оба сделали простой жест рукой, и вода заструилась вверх, формируя прозрачный мост.

Трейган положил свою свободную руку на мою. Я впилась в него ногтями, но не могла ослабить хватку.

— Пройдем? — спросил он, делая шаг вперед. Каким-то образом я оторвала свои ноги от земли, и прошла рядом с ним. С каждым шагом я чувствовала себя немного лучше, понимая, что Трейган не даст мне упасть. Но, когда я ступила на мост, он отпустил мою руку.

— Эту часть пути ты должна пройти сама, — мягко сказал он.

Я взглянула мост, потом на Фиалок. Они оба стояли на другой стороне и улыбались. Мост был недлинный, но без перил, к тому же сквозь него все было видно. Это окончательно убедило меня в том, что я свалюсь в воду.

Дельмар сделал сопроводительный жест, убеждая меня перейти на другую сторону.

Я мысленно повторяла слова Трейгана. Глубоко вдохни. Глубоко вдохни. Но я вновь остановилась, как вкопанная. Дыхание Трейгана согрело мое ухо:

— Чем скорее ты пройдешь, тем скорее сможешь вернуться сюда, ко мне.

Это все, что было мне нужно. Я прошла вперед, а по коже пробежала дрожь. Что бы Фиалки не хотели от меня, я надеялась, они сделают это быстро. Я хотела вернуться к Трейгану, как можно скорее.

Каждый из Фиалок крепко обнял меня, словно знал всю жизнь. Один из них вынес стул, сделанный из камня и дерева. Каспиан положил на сиденье сверкающую ткань, а Андреа пригласила меня присесть.

Панго упоминал, что мне придется долго сидеть, пока каждый не подарит мне подарок, символизирующий их пожелания мне и моему будущему. Я представляла себе, что это будет попозже в тот же день, но после того, как я присела и взглянула на травянистый берег озера, то увидела становящихся в линию людей. Трейгана среди них не было.

Каспиан вышел первым, протягивая мне огромную жемчужину, каких я раньше никогда.

— Яра, желаю тебе бесконечной радости.

— Спасибо, — я сделала слишком большую паузу, прежде чем вспомнила, что должна сказать что-то в ответ. — Желаю вам того же.

Он поцеловал мне руку и ушел. Слава богу, Панго сказал мне, что нужно говорить. Тем не менее, я понятия не имела, что отвечать в ответ.

Андреа коснулась пальцами моего плеча.

— Ты можешь уже сейчас положить ее в свою чашу.

— Что? — я взглянула на нее и на чашу, которую она держала. Панго не упоминал никакую чашу.

— Ты принимаешь каждое желание, будучи новичком.

— О, верно, — я положила жемчужину в чашу, и она скатилась, испуская ровный, свистящий звук.

— Не нужно извиняться, — улыбнулась Андреа. — Они сохранятся у тебя.

Коренастая Фиалка с пухленьким пальцами протянула мне жемчужину, меньше, чем подаренная Каспианом, но очень миленькую, красновато-лилового цвета.

— Желаю тебе безмерного и искреннего смеха.

— Благодарю, — я заразительно усмехнулась и улыбнулась в ответ на ее пухлощекую улыбку. — Желаю тебе того же, — я полюбовалась жемчужиной, прежде чем опустила ее в чашу.

Следующая русалка подошла очень скромно.

Мы продолжали в том же темпе еще очень долго. Почти все дарили мне жемчужину, чем-либо отличающуюся от предыдущих. Большую, маленькую, идеально ровную, овальную, черную, серебряную, цвета шампанского и всех оттенков, какие только я могла себе представить. Где-то с двенадцатой я начала спрашивать каждого, где они ее нашли, и какая это была жемчужина. Это приводило к тому, что люди делились историями о том, почему они выбрали именно ее, или что она значит для них. Это делало каждую жемчужину и каждого человека еще более особенным для меня.

Панго подарил мне морское ушко в стиле барокко, жемчужина самой необычной формы, какую я только получала. Сине-зеленый цвет напоминал мне перья павлина. Он объяснил, что такая жемчужина очень редкая и таинственная, как он и я. Поцеловав мою руку, он отошел в сторону.

В этот момент я впервые увидела Кимбер.

Рядом с ней стоял Дельмар, его руки обхватили ее изящную талию. Ее сверкающие глаза были в тон, кудрявых, небесно-голубых волос. Кожа девушки была такой же бледной, как и у Дельмара, но отметины были серебряного цвета. В то время, как на его лице была сияла огромная улыбка, Кимбер стояла с закрытым, каменным ртом.

— Яра, это Кимбер, — объявил Дельмар. Выглядел он в сто раз счастливее, чем я когда-либо видела. Его кожа и метки были желтоватого оттенка. — Любовь всей моей жизни.

Кимбер шагнула вперед. Ее глаза излучали улыбку, но губы, как было понятно, не шевелились. Она протянула мне блестящую жемчужину в форме капельки серебряно-синего цвета. Затем дала маленькую открытку. Внутри нее было написано следующее:

«Дражайшая Яра,

Я хочу пожелать, чтобы ты всегда следовала зову своего сердца. Невзирая на опасность.

С любовью,

Кимбер.»

Я встала и обняла ее.

— Благодарю тебя, Кимбер, и желаю тебе того же.

Она сжала меня еще сильнее, и Дельмар тихо посмеялся.

— Она оказывает на меня такое же влияние. Но не будем задерживаться, твои фанаты ждут.

Я села обратно, смотря, как она удаляется и становится рядом с Панго. Участки ее кожи были испещрены лиловыми полосами. Я задалась вопросом, какие чувства все это вызывало в ней. Дельмар вложил в мою руку черную жемчужину, и я с ужасом осознала, что еще не положила жемчужину Кимбер в чашу.

— Все в порядке, — он прикрыл пальцами обе жемчужины в моей ладони. — У нас общее пожелание, — он присел передо мной на корточки, все еще держа мой кулак в своей руке. — Яра, желаю тебе, чтобы ты смотрела вглубь человеческой натуры, пропуская мимо любые слабости, препятствия или каменную внешность, потому что лишь сердце и душа имеют значение.

Разве могла я хоть раз допустить мысль о том, что этот милый, сентиментальный мужчина напротив меня был напуган?

— Спасибо, Дельмар, — мой голос дрогнул. — И тебе желаю того же, — теперь эти слова казались мне забавными. Он уже пропустил из виду каменную внешность Кимбер. Я никогда раньше не видела пару, которая так явно была влюблена друг в друга.

Но цепочка людей все еще собиралась позади него. Несколько человек подарили мне драгоценные камни, но они тоже имели свою собственную интересную историю о том, почему выбрали именно этот подарок. Я ощущала связь с каждым.

Спустя сотню морских жителей, вручение подарков закончилось. Андреа сказала мне, что в замке чаша будет в сохранности и ее принесут мне сегодня ночью. Я чуть не начала спорить, что это еще не все.

В цепочке не было одного русала.

Трейган еще не подарил мне подарок и ничего не пожелал. Прежде чем я смогла что-либо сказать, Андреа объявила о начале завтрака. Все заликовали, и Каспиан предложил мне свою руку, что помочь пройти через мост.

Никто не ждал меня на другой стороне.

На протяжении всего завтрака блинчиками и французскими тостами, я искала хоть какие-нибудь признаки присутствия Трейгана, но он был на службе.

Позже меня везде сопровождал Панго, рассказывая о родах деятельности, мероприятиях и обычаях. У них были состязания в беге, плавании, конкурсы на лучшую скульптуру из песка, шоу синхронного плавания, живой музыки и фэйс-арта — этот список можно было продолжать бесконечно.

Соревнования по серфингу были впечатляющие, в особенности из-за того, что несколько Индиго и Синих стояли на суше, создавая неестественно высокие, вычурной формы волны для соревнующихся. Принимавший участие Меррик выполнял на своей доске невероятные трюки. То же самое выполняла Кая и ее клан.

Были еще гонки на гидроциклах. Панго руководил мероприятием, поэтому я спросила Меррика, откуда они взяли так много гидроциклов. Он лишь усмехнулся и сказал, что Солис полон тайных сюрпризов.

— Морскому народу нравится играть, — добавил Дельмар, снимая с себя рубашку и протягивая ее Кимбер. — У нас есть довольно неплохая коллекция игрушек, — он поцеловал Кимбер в лоб, а затем побежал на пляж и запрыгнул на гидроцикл.

Наблюдая за тем, как Кимбер и Дельмар были романтичны и милы друг с другом весь день, я хотела поцеловать Трейгана еще сильнее, чем прежде.

На протяжении всего дня я ловила его мимолетные взгляды, относящего подносы с едой на обед, поднимавшего ребенка на стул, чтобы раскрасить ее лицо, подававшего сигареты довольно приятным людям, — но между нами всегда было слишком большое расстояние. Несколько раз наши взгляды встречались, но либо он отворачивался, либо кто-то заговаривал со мной. К тому времени, как я поднимала на него глаза, он снова уходил.

Даже с окружавшей меня толпой людей, я чувствовала себя покинутой, хотя некоторых я уже считала друзьями. Почему перед тем, как я пошла по мосту, Трейган произнес те слова, если не собирался проводить сегодня со мной время? Разве я сделала что-то не так?

На закате ужин провели уже за столами. Факелы в форме Бога Тики горели вокруг столов, покрытых богато украшенными скатертями. В центре каждого стола стояли искусные цветочные композиции. Напитки были разлиты по скорлупкам кокосового ореха, а еда выглядела и пахла очень аппетитно.

— Ого, они превзошли самих себя, — сказала я Кимбер, сидевшей рядом со мной. Она кивнула, и я отхлебнула из своего стакана. — Ммм, что это?

Панго сидел напротив меня и поднял свою кокосовую чашу.

— Шампанское Гуава. Обалденное, не правда ли?

Все подняли свои чаши и произнесли тост. Но это продолжалось до тех пор, пока Кимбер не опустила свой стакан, не сделав глотка. Тут меня осенило. Моя чашка с грохотом упала рядом с тарелкой.

— Ты не можешь… Боже мой, ни разу за весь день я не подумала…, - как бы вы вежливо спросили о неспособности есть или пить?

Кимбер прищурилась и пожала плечами, словно хотела сказать, что все в порядке. Она коснулась моей руки, затем откинулась назад и сжала плечо Дельмара. Он и Сиксель разговаривали, но Дельмар поднял палец, прерывая разговор со своим другом Индиго, и взглянул на Кимбер. Она сделала несколько быстрых жестов рукой.

— Конечно, — сказал Дельмар. Он улыбнулся мне. — Не волнуйся, Яра. Она может и есть, и пить. Уже почти как булочка с безнадежным пристрастием к сладкому.

Кимбер закатила глаза и потрясла головой.

— Но как? — спросила я.

— У нее в желудке стоит Г-образная трубка, — ответил Дельмар, словно это было чем-то обыкновенным.

Я разглядывала живот Кимбер, словно ожидала, что трубка будет торчать из-под ее платья.

— Ты не можешь попробовать еду на вкус? — она покачала головой. — Мне жаль, — она сильнее покачала головой и помахала руками.

— Не нужно сожалений, — сказал Дельмар. — Кимбер не любит слова жалости.

Я накрыла салфеткой свою тарелку с едой.

— Мы не можем сидеть тут, есть и пить, пока Кимбер не может ничем насладиться.

Дельмар обнял ее за плечи. Она наклонила голову, удерживая на мне взгляд своих синих, как лед глаз. Дельмар будто озвучивал ее мысли.

— Она живет так уже несколько десятилетий. Едва помнит хоть какие-нибудь вкусы, поэтому не сильно скучает по ним. Час назад мы тихонько сходили домой, и она поела, поэтому сама ешь и пей. Наслаждайся.

Я старалась не смотреть на нее с жалостью, но не могла представить, на что похожа ее жизнь. Без еды, без напитков, без разговоров.

— О, Боже, — простонала я, падая головой на руки. — Я такой ужасный человек.

Кимбер убрала руки от моего лица и вопросительно подняла бровь.

— За весь день у меня не возникло мысли, что ты и я можем поговорить, только если мы будем под водой. Я бы хотела посидеть, или, вернее поплавать, где-нибудь, чтобы лучше узнать тебя.

В ее глазах загорелся огонек, и она быстро кивнула. Каменные губы на ее бледном лице не были совсем невыразительными. Они застыли маленьким бантиком, а уголки были чуть вздернуты вверх. Должно быть, в таком положении они были, когда Трейган поцеловал ее. Она почти улыбалась.

Кимбер была живым доказательством того, что могло случиться со мной, если бы следовала желанию заполучить Трейгана. Что бы она сказала мне, если бы знала о моих чувствах к нему? Держаться от него подальше? Не приближаться? Я допила свое шампанское и старалась не думать об этом.

На сцену вышел русал и объявил о потерянных и найденных вещах, затем дал знак группе, чтобы начать играть. Пока солнце садилось за холм, все заканчивали с ужином. Я не могла есть. У меня пропал аппетит. Почему Трейган не подходил ко мне весь день? От мыслей о возможных причинах у меня скрутило желудок.

Как только отодвинула от себя десерт, то оглядела столы, за которыми сидел разноцветный морской народ, ища его. И, наконец, через четыре тускло освещенных стола, я увидела его. Он сидел, скрестив руки на груди, и наблюдал за мной.

Я не понимала, почему, но взглянула на Кимбер и поджала губы. Только когда он склонил голову, вышел из-за стола и ушел с праздника, я осознала, как безрассудно вела себя.

— Кимбер, если ты не будешь это пить, — я указала на ее шампанское, — не возражаешь, если я возьму?

Она передала мне чашку, и Панго со смехом сказал:

— За Яру, преодолевающую свою застенчивость!

Я залпом выпила шампанское и пристально посмотрела на темный холм, за которым исчез Трейган.

Я никогда не был на полуночной вечеринке «лундеву». Джек и его спутница Ева бывали там каждые выходные, но я всегда обходил ее стороной. Они были совсем сумасшедшими, и без Виенны вечеринка уже не была вечеринкой. Но сегодня вечером мне пришлось прийти туда, и тонкие вибрации уже играли по моему телу.

Джек таинственным образом убедил какую-то богачку, провести концерт в ее усадьбе, пока той не было в городе. Ева выбрала тематику шикарного южного побережья. Сверкающие водяные лилии плавали в светящемся зеленом бассейне. Огоньки были и вне бассейна: в белых круглых бумажных фонариках, натянутых в воздухе, подсвеченных ледяных скульптурах, полупрозрачных шарах, вокруг внутреннего дворика. Даже в ножках бокалов для вина и мартини были огоньки.

Диджей всю ночь ставил крутые миксы. Люди повсюду танцевали. Морской народ может и был одарен способностью хорошо петь, но ни одна живая душа не сравнится с Селки в танцах. Я любил, когда мой народ вел себя помпезно. Мой желудок продолжало скручивать от волнения и чувства вины. Я скучал по танцам с Виенной. Ей бы понравилась эта вечеринка.

Дина упала в кресло рядом со мной

— Похоже на луну, да?

— Что? — проворчал я, убирая ее ноги с моего бедра.

— Это кресло. Оно большое, белое и круглое, как луна.

— Кажется, будто я сижу в яйце.

— Веселей, брюзга. Пошли танцевать со мной.

Я всю ночь качал головой по ритм битов. Танцы снимали с меня напряжение, но Дина была одета в эту пошлую, светящуюся фигню, сводившую меня с ума.

— Я жду Никси.

— Будто Никси не объявит о себе в ту же секунду, как появится, — она дернула меня за серьгу. — Мы могли бы незаметно скрыться в домике и немного попрактиковаться, пока не придет Яра.

— Мне не нужна практика. Она выпьет из меня.

Дина выловила кубик льда из своего стакана и провела им по своей шее и груди. В этом не было ничего сексуального, просто ночной воздух был влажен. Мы все хотели бы посидеть в баре «У Джека Фроста», но вечеринку устроили специально в честь Яры, чтобы не заморозить ее до смерти.

— Ты ведь понимаешь, что в тот момент, когда она выпьет твоей крови, ты захочешь съесть ее?

— Есть лишь один человек, которого я хотел бы съесть.

Она кинула мне то, что осталось от кубика льда.

— Я в бассейн. Ева заморозила его, офигенное ощущение.

Я кивнул ей в ответ и наблюдал, как она важно пошла прочь в своем черном бикини. У нее были потрясающие ноги, но у Виенны они были в десять раз лучше.

Над бассейном пронеслась крылатая тень. Я взглянул вверх, чтобы увидеть Никси, порхающую над землей рядом с одним из домиков. Я резко встал, но Джек опережал меня шагов на пять. Он держал белое полотно, пока Никси нырнула за дом с потерявшей сознание Ярой в руках.

— Не спрашивай ни о чем, — шикнула Никси на Джека, когда я вошел в домик. — Мы опоздали, потому что там была сотня находившихся поблизости морских жителей.

— Что случилось? Почему она без сознания? — я сел рядом с Ярой на шезлонг.

— С ней все в порядке, — огрызнулась Никси. Ее голос опустилась до шепота. — Мне пришлось ее вырубить, чтобы она не пиналась и не кричала. Ты понятия не имеешь, как близко мы были к тому, что нас мог поймать Дельмар. Он следил за ней, как голодный хищник.

— Тебя кто-нибудь видел? — спросил Джек.

Крылья Никси встрепенулись.

— Нет.

Яра зашевелилась и тихо застонала.

— Чшшш, все хорошо, крошка, — я убрал с ее лица небрежно лежащие пряди.

Никси приняла человеческое обличье. Потоки воздуха от ее крыльев исчезли, развевая тканевые занавески домика.

— Ровнан? — пробормотала Яра, поморщившись от смущения.

— Привет, — я сжал ее руку. Как, черт возьми, я мог объяснить ее появление тут? Джек ничего не говорил про эту часть плана, а я, дурак, даже не спросил.

— Посмотри на себя, тусовщица, — перебила Никси, отталкивая меня с пути. — Проснулась, наконец?

— Что? — Яра протерла свои глаза. — Где я? Куда ты меня притащила?

— О, только не говори мне, что ты не помнишь, — Никси провела красными ногтями по предплечью Яры. — Мои сестры и я пришли на твои праздник, чтобы поздравить тебя, но ты ушла, и никто не знал, где ты. Когда я нашла тебя, — голос Никси стал нише и погрустнел, — ты была одна и плакала по Трейгану. Не говоря уже о разбитой бутылке шампанского.

— Я? — спросила Яра.

Ее губы были красными и опухшими. Я взглянул на Джека, осознавая, что Никси высосала из ее памяти воспоминания о похищении из Солис. Джек лишь пожал плечами.

— Да, ты, — убеждала ее Никси. — Я сказала тебе, что Ровнан устроил для тебя вечеринку, и ты попросила меня доставить тебя сюда. То шампанское должно быть сильно ударило тебе в голову, потому что ты была без сознания, пока мы летели.

— Летели? — Яра села и оглянулась. — Но… Я не помню. Разве… что… Панго знает, где я?

— Разумеется, — поддакивала Никси, кружа вокруг Яры. — Он взял с меня обещание доставить тебя домой к восходу.

Яра ни за что не купилась бы на это. Она выглядела растерянной и озадаченной, но, в конце концов, поняла бы, что Никси несет ахинею.

— Ты устроил для меня вечеринку? — спросила меня Яра, моргнув несколько раз.

— Ты не слышишь музыку и всех этих людей? — Джек отодвинул белую ткань, отделявшую нас от окружающего мира. — Они все здесь ради тебя.

— Ого, — пропищала Яра. — Выглядит очень мило.

Я проследил за ее взглядом. Все из моего вида танцевали в светящемся бассейне и за его пределами, производя глубокое впечатление.

Вошла Дина со светящимся в руках бокалом.

— Привет, Яра. Я Дина. Очень приятно наконец-то с тобой познакомиться.

Джек забрал у нее напиток и протянул его Яре.

— Выпей, — сказала Никси.

Яра отпила содержимое, похожее на мартини, но я предполагал, что в бокале было что-то покрепче водки. Обсуждали ли тайно без меня то, как заставить Яру проглотить это?

— Джек, покажешь мне, где тут бар? — спросила Никси.

— Конечно, — Джек помог ей встать с шезлонга. — Надо оставить Ровнана и Яру наверстать упущенное, — он похлопал меня по плечу, когда выходил с девушкой из домика.

Яра похлопала по подушке рядом с ней.

— Сядь.

Я сел рядом, положив ноги на шезлонг.

— Хорошенькая нерпа, — грубо сказала Яра, а потом посмеялась и сделала еще один глоток.

— Никси права, ты пьяна.

— О, пожалуйста, — она откинулась назад и положила свои обнаженные ноги мне на живот. — От нескольких-то бокалов шампанского.

— Нескольких? Ты в жизни ни разу не пила ничего алкогольного, — я попытался забрать у нее светящийся бокал с мартини, но она держала его над головой, расплескивая содержимое на платье, и смеялась.

— Моя вечеринка. Мои правила.

— Хммм, ты так думаешь?

Она кивнула, как статуэтка с качающейся головой. В ее опьяненном состоянии было что-то милое… что-то менее напряженное и не такое болтливое.

— Мне нравится музыка, — она постукивала ножками по моим ребрам.

— Можем пойти танцевать, если хочешь.

— Но у меня кружится голова.

Последние несколько недель, что мы были парой, или кем-то там еще, были игрой, но удовольствие между нами было настоящим. По привычке я взял ее за ногу и помассировал голень. Она вздохнула и расслабилась.

— Ты же ела хоть что-то, да? Алкоголь сильно ударит тебе в голову, если будешь пить на голодный желудок.

— Ммм, я ела блинчики.

— Блинчики? — было почти одиннадцать часов вечера. Морские жители никогда не предлагали блинчики на приветственный обед. — Хочешь сказать, что в последний раз ты ела только за завтраком?

Она захихикала.

— Очень дооооолгий день.

— Черт, Яра, тебе надо поесть. Я принесу тебе чего-нибудь, — я поднялся, но она села передо мной и крепко схватила меня рукой.

— Не оставляй и ты меня, — ее голос был таким, словно она вот-вот заплачет.

— И я? — я сел обратно. — Кто еще тебя оставил?

— Трейган, — произнесла она сквозь опухшие губы. — Он не может поцеловать меня. Я думаю, он меня ненавидит. Он даже не пожелал мне ничего.

О чем вообще она болтала? Трейган никого не мог поцеловать. Я положил ее на подушку.

— Не стоит расстраиваться из-за Трейгана. Я никогда не оставлю тебя, но тебе нужно поесть. Я вернусь через пару минут.

Один чизбургер, полдюжины закусок, три стакана воды и семь песен спустя, мы были на танцполе, выгоняя с потом весь алкоголь, какой был в Яре. Окруженные сорока танцующими Селки, она была неуклюжей, а странные движения казались еще хуже.

— Ты ужасно танцуешь, — прокричал я Яре, пытаясь не трясти головой, пока она дергалась взад-вперед.

— Знаю, но я умею петь, — она подняла локти вверх, изображая жалкую версию танца маленьких цыплят.

Я вытер с лица пот и глянул на бассейн. Люди прыгали в него, чтобы остыть, прежде чем снова отправиться танцевать. Кто-то танцевал прямо в воде.

— Идем, — настаивала Яра. — Эта жара, должно быть, убивает тебя.

— Я бы позвал тебя с собой, но вода всего 34 градуса.

— И я уверена, всем Селки понравится мой русалочий хвост, хлопающий по бассейну.

Я поцеловал ее влажную от пота руку.

— Потанцуй с Диной, пока меня не будет.

— Я хочу отдохнуть. Немного нехорошо себя чувствую.

Никси вписала меня в сознание Яры, когда забрала ее с острова. Она видела, как та пила без остановки в течение двух часов, после ужина. Когда Яра улизнула в сторону ванной, Никс нашла ее в обнимку с унитазом, холодную и порытую потом. Никс не могла сказать, что было причиной: большое количество выпитого или же первый признак жажды.

— Что такое? — спросил я ее.

— Мне просто нужно подышать, — ответила она, отворачиваясь.

Двадцать минут спустя, когда я вошел в домик, Яра лежала на диванчике, свернувшись калачиком. Дина прикладывала к ее лицу влажное полотенце.

— Обещаю, что так и случится, — шептала ей Дина.

— Нет, — стонала Яра.

Я сел рядом с ними.

— Что происходит?

Дина собрала волосы в хвост и покачала головой.

— У нее начинается жажда, но она отказывается пить кровь.

Я широко открыл глаза. Могла ли она быть деликатнее, говоря об этом?

— Успокойся, — продолжала Дина. — Она знает, что пила кровь у тебя дома. Они с Трейганом говорили об этом, и она обещала никогда больше этого не делать.

Черт. Теперь убедить ее выпить моей крови будет почти невозможно.

— Яра, — сказал я мягко, гладя ее ноги. — Будет только хуже. Тебе придется выпить, чтобы остановить боль. Чем скорее ты это сделаешь, тем меньше будешь страдать.

— Нет, — спорила Яра, поворачиваясь ко мне лицом. — Боль пройдет. Если я перенесу это, не выпив кровь, то больше никогда не захочу этого снова.

— Ха! Кто тебе это сказал? — спросила Дина.

— Трейган.

— Откуда он знает, как это действует? — проворчала Дина.

Мы с Диной знали, что Трейган на себе испытал жажду, когда мы были детьми

— Поверь мне, — продолжала лгать Дина, — боль не пройдет, и ты всегда будешь жаждать еще глотка, — она подмигнула из-за спины Яры и бросила мне на ноги влажное полотенце. — Меня не будет рядом, чтобы наблюдать, как ты увядаешь от боли, но я поделюсь с тобой способом, который ее остановит.

Привычным для Селки образом, Дина схватила меня так быстро, что я даже не успел среагировать. Она вонзила свой коготь в мое предплечье открывая длинную рану. Кровь потекла мгновенно.

Яра выглядела взбешенной. Она облизала губы, но отвернулась.

— Уберите это от меня!

Я закрыл рану полотенцем и свернулся калачиком позади нее, обвивая ее талию некровоточащей рукой.

— Извини, — прошептал я. Я ненавидел смотреть, как она мучается. — Мне следовало предупредить тебя о том, что было у меня в холодильнике. Ты не должна проходить через это.

— Такое ощущение, будто меня тошнит, — простонала она.

— Знаю, но этого не будет, — я убрал мокрые волосы с ее лица. Девушку трясло. Трейган не мог рассказать ей все, иначе она не согласилась бы остаться на вечеринке. Не говорила бы со мной, и уже тем более не позволила мне или Дине заботиться о ней. Но они говорили об особенностях нашей крови. Она сама поняла, что пила кровь, или это выяснил кто-то другой? — В первый раз ты тоже плохо себя чувствовала?

Она покачала головой.

— Я смеялась.

— Тогда почему ты не хочешь пить сейчас?

— Потому что это отвратительно.

— Почему? Это наш способ делить себя с другими.

Она взглянула на меня через плечо, почти трясясь.

— Ты пьешь кровь.

— А ты ешь еду.

Ее зубы стучали.

— Что это з-значит?

— Ты ешь, чтобы выжить. Еда обеспечивает тебя энергией. Я видел, как ты ешь гамбургер и стейк. Ты ведь не отрицаешь, что в том мясе когда-то была кровь? Ты же поглощаешь жизненную силу животного, которое умерло, поэтому ты остаешься сытой?

Яра уставилась на меня, выпучив глаза.

— То, что мы делаем, не так уж плохо, — продолжал я. — Мы делимся. Мы не убиваем и не едим друг друга. Мы делимся кровью, чтобы другие были сильнее, здоровее, счастливее или влюблялись. Энергия наших душ пробегает через кровь так же, как с виду носятся в воде морские жители. Мы не хуже вас, просто другие.

Ее взгляд метнулся на полотенце на моей руке, сквозь которое проступило красное пятно. В ее глазах загорелась жажда, но она потрясла головой.

— Нет. Я русалка, не Селки, — она прижала колени к груди, обвивая их руками. — Если я глотну сейчас, то мне придется пить ее всегда.

Не всегда, подумал я. До Дня Троицы Восемнадцатилетних осталось меньше двух недель… — напоминание о том, что я не мог принять «нет» в качестве ответа.

— Инстинкт Селки у тебя в крови. Ты всегда будешь испытывать жажду, — это было так. Мне пришлось сказать ей. Я не был уверен, что она услышала меня, поэтому прильнул губами к ее уху. — Яра, твой отец был Селки.

Она завертела головой так быстро, что ударила подбородком под лоб.

— Ложь.

— Клянусь жизнью, это правда.

Яра застонала, а ее зубы стучали при попытке ответить.

— Он был смелым и сильным, — тихо сказал я. — И я уважал его.

На ее глазах навернулись слезы.

— Ты знал моего отца?

— Да. Еще до того, как он превратился в человека и ушел.

На секунду она выглядела так, словно хотела что-то спросить, но потом ее грудь дернулась вперед и она ахнула:

— Ой! Что это?

— Что такое?

— Ощущение, будто меня бьют током.

— Становится хуже. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе, — я убрал полотенце со своей руки и затронул рану, кровь снова потекла. — Ты не можешь противиться своим генам. Видеть тебя такой, убийственно для меня.

Она облизала губы и потерла темные круги под глазами. Ее руки безудержно тряслись.

— К-к-клянешься душой В-В-Виенны, что мой отец был С-селки?

— Клянусь, — и я поднял руку. После долгой паузы, она взяла ее в свои руки и потянула мою кровоточащую рану к своим губам. Сильно сглотнув, она подалась вперед.

Но тут музыка остановилась, и громкий треск снаружи отвлек ее внимание. Кто-то прокричал ее имя.

— Черт побери! — я спрыгнул со своего места. Мы хранили место вечеринки в строжайшем секрете. Как он нашел нас? Когда я вышел из домика, то увидел Трейгана, окруженного сорока разозленными Селки. Я прикрыл рану и еле слышно выругался.

Оказывается, бывают и худшие времена.

Когда я увидел Ровнана, выходящего из домика, мне не пришлось спрашивать, где Яра. Я прокладывал себе путь сквозь толпу, но Джек схватил меня за руку, прежде чем я настиг своего братца-психа.

— Вход только по приглашению, — сказал Джек.

Я посмотрел на его руку.

— Убери ее от меня, пока я не превратил ее в камень, — он инстинктивно отпустил меня. Я слышал и чувствовал, как позади меня собирается сборище. — Скажи своим подручным отойти.

Ровнан подошел ближе ко мне.

— Твои угрозы не сработают со мной, Трейган.

— Я превращу в камень Джека вместо тебя.

— Ты этого не сделаешь, — прорычал он.

— Посмотрим.

— Она хочет быть тут. Она вольна принимать собственные решения.

— Тогда почему ты отправил Никси, чтобы украсть ее? — я оттолкнул его плечом, освобождая путь в домик.

Яра забилась в клубок на диванчике, трясущаяся и покрытая потом.

— Насколько тебе плохо? — спросил я, опускаясь перед ней на колени.

— М-мой о-отец был С-с-селки?

Я сделал глубокий вдох.

— Прости. Я хотел тебе рассказать.

Ее налитые кровью глаза не могли сосредоточиться, а покрытые пятнами щеки были таким не только из-за болезни. Она плакала. Ее сильнее трясло.

— Я забираю тебя отсюда, — сказал я и начал поднимать ее на руки.

— Нет! Я х-хочу крови. Я та, кто я есть.

— Нет, это не так, — я взял ее лицо в свои руки. — Ты сама решаешь, кто ты. Мне все равно, кем был твой отец. Мы сами делаем выбор, и ты можешь с этим бороться. Если ты выпьешь хоть каплю их крови, они выиграют.

— Выиграют что?

— Я расскажу тебе все как можно скорее, обещаю, Но я должен забрать тебя отсюда. Пожалуйста, поверь мне.

— Ты бросил меня.

— Мне пришлось держаться подальше от тебя себя сегодня. Это я тоже тебе объясню, но тебе становится хуже. Нам нужно идти.

Селки бормотали что-то снаружи. Чем дольше мы находились тут, тем больше у них было времени, чтобы придумать, как остановить меня, но я отказывался уходить отсюда без Яры. Я не хотел превращать кого-либо в камень, но должен спасти Яру. Ее глаза медленно открылись и закрылись, затем она села, выглядя так, словно для этого ей понадобилось каждый грамм ее силы. Я наклонился вперед, чтобы поднять ее, но она снова слабо оттолкнула меня.

— Я могу идти. Я не беспомощна.

Она была не в состоянии встать, но я позволил ей попытаться. Когда ее ноги подкосились, я подхватил ее на руки.

— Я знаю, что ты не беспомощна, но сейчас не время упрямиться, — я прошел через белые занавески и сделал шаг в толпу пьяных Селки.

Ровнан поднял свою кровоточащую рану перед лицом Яры.

— Последний шанс.

Я хотел вырвать ему руку, но Яра зарылась лицом мне в грудь.

— Уйди с дороги, — приказал я, бросив предупреждающий взгляд на Джека.

Он отошел в сторону, и все остальные Селки освободили нам путь. Когда я дошел до железных ворот, Ровнан положил руку мне на плечо.

— Подожди, Трейган.

— Ровнан, клянусь…

— Остановись и послушай, идиот. Ей плохо. Ей нужна кровь. И если это будет кровь русалки, то будет пусть так, — он обнажил коготь, чтобы поцарапать меня, но я успел отпрыгнуть.

— Ты совсем разум потерял? Я превращаю все живое в камень! Кто знает, что с ней случится, если она выпьет мою кровь?

Его шокированное выражение лица лишь доказало, что он был круглым идиотом.

— Ох, — лишь произнес недоумок, убирая свой коготь.

Яра снова застонала. Я покачал головой от отвращения и прошел через ворота, надеясь, что Ровнан чувствовал себя таким же виноватым и неотесанным каким и выглядел.

Мы достигли океана, и я поплыл к уединенному, частному пирсу. Яра перестала дрожать, как только мы оказались в воде, но я знал, худшее еще впереди.

— Давно это началось? — спросил я.

Ее глаза были закрыты, а голова наклонилась вперед. Судя по ее слабости, я бы предположил, что прошло часов двенадцать, но отсутствовала она лишь четыре.

— Почти час назад, — пробормотала она.

Это не имело значения. Ее симптомы должны были проявиться в более мягкой форме, если она испытывала жажду всего час. Я подумал, что ее реакция могла быть слабее, потому что она не пила прямо от Селки, но ее симптомы, напротив, прогрессировали быстрее обычного.

Вокруг не было никаких признаков людей, но я хотел быть в безопасности. Процесс займет какое-то время, и мы не могли рисковать, нельзя, чтобы кто-то нас видел. Я остался в образе человека, желтый хвост Яры, блестящий на поверхности воды можно было легко заметить. Я доплыл до мелководного склона под причалом, где было очень темно. Вдавив ноги в песок, чтобы зацепиться, я сел и притянул Яру к себе на колени, пытаясь оставить все, кроме головы, в воде.

Она, часто моргая, открыла глаза. Ее голос был слаб.

— Ты тоже его знал?

— Кого?

— Моего отца.

— Да, я знал его.

Ее веки снова закрылись.

— Это закончилось?

— Что кончилось?

— Жажда.

— Не думаю. Обычно есть период времени, когда кажется, будто по твоим венам пробивается электрический ток.

— Я уже чувствовала это, — она подняла руку из воды и положила мне на грудь.

— Уже? — она тихонько кивнула. — Сколько это продолжалось?

— Секунду.

Я положил ее голову себе на грудь, чтобы она не могла видеть беспокойство на моем лице. В идеальном мире она бы никогда не почувствовала жжения электрического тока, а в справедливом — секунда боли была бы единственным, что ей пришлось бы пережить. Но мы не жили ни в идеальном, ни в справедливом мирах.

Она должна была услышать часть своей истории, прежде чем начнется настоящая волна ударов электричества. Главным образом потому, что она заслужила знать это, но еще и из-за того, что думала, что я покинул ее. Мне нужно было восстановить ее доверие, но сейчас не было времени объяснять, почему мне пришлось держаться от нее подальше.

— Тебе нравится слушать истории о своих родителях?

Ее подбородок плавно двигался по моей груди, когда девушка кивала.

— Твой отец, Вирон, был глубокоуважаемым Селки. За пять лет до твоего рождения, он влюбился в твою маму. Есть еще один факт, который люди скрывали от тебя, — я взглянул на макушку ее головы и глубоко вздохнул. — Твоя мать была сиреной.

Она медленного отодвинулась и посмотрела на меня трепещущим взглядом.

— Четыре года они жили под знаком запретной пары. Твой отец хотел, чтобы она было его парой, он хотел детей, но сирены не могут размножаться. Лишь одно морское чудовище за всю историю успешно стало человеком, но это было доказательством, что такое возможно. Твоя мать отправилась к Стено и Эвриаль, настоящим сестрам горгонам, и умоляла их превратить ее и твоего отца в людей, чтобы они смогли иметь ребенка.

— И они согласились, — пробормотала Яра.

— Они заключили сделку. Первый ребенок Вирона и Клео — то есть ты — должен быть отдан сестрам горгонам. Тогда твои родители были вольны иметь столько детей, сколько пожелают.

— Но… Зачем я нужна им? Я не понимаю.

Я ласково погладил ее лицо, ненавидя себя за то, что должен был рассказать все это.

— Медуза была единственной смертной сестрой. Когда ее убили, сестры потеряли огромную часть своей силы, потому что в их троице больше не было третьей. Стено и Эвриаль хотели, чтобы сила вернулась, но замена Медузы должна иметь кровь человека и монстра, как и сама Медуза. Ты идеально подходишь, и была бы слишком молодой, чтобы бороться.

— Они хотели, чтобы я стала горгоной?

— Да, частью их проклятой троицы. Иными словами, ты бы заняла место Медузы и никогда не смогла бы покинуть темный грот.

Она вздрогнула.

— Вот почему, мы ушли.

Белоснежная цапля приземлилась на воду почти рядом с Ярой. Я отгонял ее. Птица с изогнутой шеей, потянулась ко мне. Она пронзительно крикнула на меня, прежде чем перелететь на причал.

— Твои родители любили тебя, Яра. Морской монстр, превращенный в человека, о котором я тебе рассказывал, помог твоему отцу наложить на тебя связывающее заклятье. Ни одно морское создание не могло обратить тебя, пока тебе не исполнилось бы восемнадцать. Твой отец полагал, что к этому возрасту, ты сможешь сама решить, хочешь ли ты такой жизни или силы и сможешь ли сражаться, или же не пожелаешь подобного темного существования. Они забрали тебя отсюда, на случай, если сестры найдут способ снять заклятье.

— Мне восемнадцать. Они придут за мной? — ее дрожь становилась сильнее. Я должен был рассказать ей все, прежде чем она совсем ослабнет, или наступит нестерпимая боль, из-за которой она не сможет все понять.

— Нет. Когда твои родители уплыли, горгоны были в ярости и заперли ворота. В день Троицы Восемнадцатилетних — твой настоящий день рожденья, который в мире морских созданий значит восемнадцать лет и восемнадцать дней, у нас будет лишь один шанс, чтобы предложить сестрам замену Медузы. Если к концу восемнадцатого часа — заката — никто не предложит себя, ворота закроются навечно.

Ее глаза стали огромными, похожими на два черных солнца.

— Я причина того, что ворота закрыты?

— Не ты, твои родители.

Ее тело вздрогнуло, и она застонала.

— Удары тока возвращаются, — слезы, похожие на бриллианты, скатились по ее щекам. — Вот почему ты не подходил ко мне. Ты знал, что скоро я стану горгоной.

— Не поэтому, — ее волосы были растрепаны. Я начал вынимать шпильки, которыми Панго закрепил их, позволяя ее длинным локонам упасть в воду.

Она закричала громче, сильно дрожа.

— Я сделаю это. Все смогут попасть домой.

— Нет. Твоя мама договорилась, чтобы тебя превратили в русалку, чтобы защитить. Теперь ты создание солнца. Твоя душа не выживет в их холодной, темной пещере.

Она крепче сжала мою руку, когда ее пронзил очередной удар.

— Больно!

Ее кожу стянуло от напряженных мышц. Скоро боль будет приходить волнами, она будет сильная и невыносимая. Она продолжала плакать, пытаясь выдохнуть.

— Почему ты превратил меня?

— Я поклялся твоей маме, что сделаю это.

— Но я могла открыть ворота.

— Они найдут другой способ, — я окунул ее голову в воду и провел пальцами по влажным волосам. — Кто-то другой будет заменой. Он добровольно займет твое место.

Цапля снова приземлилась рядом с нами. Лицо Яры исказилось от боли. Ее зубы стучали так сильно, что мне казалось, будто они сломаются. Она начала бормотать невнятные слова о своей маме.

— Скоро жажда станет еще мучительнее, — сказал я. — Мы на какое-то время исчезнем. Не знаю, как долго смогу продержаться, но мы возродим некоторые из моих воспоминаний. Сознанием ты будешь в моей душе, поэтому не почувствуешь физической боли.

— Это с-с-сработает?

Боже, я так на это надеялся.

— Узнаем. Не думай ни о чем. Я собираюсь попытаться удержать нас в другом времени, пока жажда не прекратится.

Она испустила истошный крик, когда ее кожу пронзила боль. Я надеялся, поблизости не было людей, способных ее услышать. Я положил руку ей на щеку.

— Открой глаза, Яра. Дай забрать тебя в безопасное место.

Ее заплаканный взгляд встретился с моим. Я заставил себя контролировать свои эмоции, когда мы переносились в другое время и место. Я тихо молился, чтобы я смог продержать нас там достаточно долго… а лучше бы, конечно, навсегда.

ДЕНЬ 6

Трейган был прав. Боль и жажда прекратились в ту же секунду, когда сине-зеленые и серебряные облака пронеслись в его глазах.

Мы проследили за слишком большим количеством воспоминаний. Я оставалась в его сознании несколько часов, пока мягкий толчок не заставил меня выйти из души Трейгана в светлую дымку.

Я вернулась в свои тело и разум.

Первое, что я увидела, было залитое солнцем лицо Трейгана. Его синие глаза были уставшими, а иссиня-черные волосы сухими и торчали во все стороны. Вчера я думала, что он слишком коротко их остриг, но выглядел он потрясающе. Солнце светило высоко над морем. Должно быть, был почти полдень.

— Привет, — сказала я, глядя в его уставшие глаза.

— Добро пожаловать обратно.

Он бережно держал меня рядом с собой, но, когда я начала двигаться, русал отпустил меня и отодвинулся назад. Я спустилась в воду, теряя с ним контакт. Я ненавидела эти ощущения.

— Сработало, — я провела пальцами по песчаному дну подо мной. Я чувствовала себя сильной и здоровой. Ни дрожи, ни тошноты, ни невыносимой жажды крови, ни ударов током. — Я не помню ничего после того, как ты начал делиться воспоминаниями… только то, что чувствовал ты, счастливые воспоминания в основном.

— Хорошо, — он оттер ноги от песка и проплыл мимо меня поглубже.

— Ты, должно быть, держал меня несколько часов.

— Я хотел быть уверенным, что жажда полностью оставила тебя.

Прежде чем Трейган забрал меня, каждая минута немощи казалась вечностью. Боль была хуже всего, что я когда-либо испытывала в жизни. Я продолжала видеть и слышать маму. Я была уверена, что умирала.

Съежившись при мысли о том, какой ужасной была прошлая ночь, я поплыла за Трейганом. От скольких страданий он уберег меня, решив впустить меня в свою душу на такой долгий период времени? Было ли ему от этого больно?

— Ты что-то тихий. Все хорошо?

— Я в порядке. Нам надо вернуться в Солис. Все беспокоятся за нас.

— Подожди, — я схватила его руку. — Я хочу знать больше о своих родителях. Ты сказал, что моя мама была сиреной, то есть в какой-то степени была как Никси и ее сестры? — он кивнул. — Они знали ее? Ты знал ее?

— Да, и они, и я.

— Она могла летать? И жила в твоем мире?

— Сирены предпочитают этот мир. Они успешно живут, забирая человеческие песни. Как и ее сестры, она очень много времени проводила здесь, с людьми. А потом и с твоим отцом.

— Стой, то есть сирены — это сестры моей мамы? Или, скорее, были ими?

— Мариза и Отабия были. Никси заняла место твоей мамы в этом трио, после того, как твоя мама стала человеком. Их всегда должно быть три.

— Что значит «забирали человеческие песни»?

— Одна из исконных целей сирены была доставка человеческих воспоминаний сестрам горгоны. Лишь так они могут узнать жизнь за пределами грота, при помощи сирен. Сиренам приходится полностью забирать воспоминания из души человека, иначе не состоятся две передачи: человек — сирене, сирена — горгоне.

— Бедные люди. У них просто украли воспоминания?

— Да, но они не помнят, что их забрали. Они не знают, что эти воспоминания у них были, поэтому не скучают по ним.

— А что если кто-то посетит какое-нибудь мероприятие или заведет разговор, который у них уже был, а человек этого не помнит? Разве тогда они это не поймут?

— У людей ужасная память. Они не используют часть мыслительной способности, данной им. Они стараются избегать этого и используют мыслительную деятельность напрямую, когда стареют, или сваливают все на забывчивость.

— Моя мама крала у людей воспоминания, — повторяла я. — Как это ужасно.

— Ей приходилось. Это естественная черта, о которой, я говорил тебе. Мы не можем противиться законам природы. Это сравнимо с приказом человеку никогда ничего не есть или не пить. Без еды они не прожили бы и недели.

— Прекрати, я была бы в ужасе, если бы кто-нибудь забрал у меня воспоминания.

Его бровь вопросительно изогнулась. Он не смотрел ни на что, кроме моего лица. Вода плескалась вокруг его плеч и шеи. Такой умиротворяющий звук, но я чувствовала некую недосказанность между нами.

— Трейган, ты что-то мне не договариваешь?

— Что ты на днях говорила? Это не мое дело?

— Ахах. Это мои слова. Ты от меня что-то скрываешь. Говори уже.

Он сдавил переносицу.

— Ты помнишь, как Никси забрала тебя с праздника?

— Нет, но она сказала, что я была пьяна.

— Ммгмм. Я бы мог в это поверить, если бы не одна свежая отметка на твоих губах.

Я пробежалась пальцами по появившемуся наросту.

— Поэтому они болят?

— Видишь, ты не помнишь, как у тебя украли воспоминания.

— Совсем не помню.

— Эти воспоминания ушли, но может это и к лучшему, — он подплыл ближе. — Не злись, но у тебя забрали много воспоминаний. Их передача, будь то от монстра к человеку или наоборот, требует временной откачки жизненных сил из души, поэтому процесс происходит при помощи того «инструмента», каким существо располагает. Для нас — это наши воспоминания, для Селки — их кровь. Сиренам нужно и то, и другое. Никто никогда не истощает то, что он или она есть изначально. Это было бы смертельно.

— Но Дельмар делал это со мной, и у меня по-прежнему есть человеческие воспоминания.

— Прямо сейчас у тебя очень мало воспоминаний. Как я и сказал, если бы Дельмар забрал их все, ты бы умерла. Со временем самые яркие воспоминания вернутся. Только сирены способны полностью забирать их из твоей души.

Я долго соображала. У меня были воспоминания о дяде Ллойде. Всего несколько о матери, но она умерла, когда мне было восемь. Сколько же я могла тогда помнить?

— Нет, я многое помню.

— Ты подумай. Сколько событий или бесед ты помнишь из человеческой жизни? Учитывая, что ты прожила восемнадцать лет, много ли их будет? Кажется, что много, потому что ты не помнишь те, которые пропустила или знаешь, что она существовали.

— Нет. Я все помню. Я показала тебе воспоминание о том, как впервые встретила дядю. Я помню, как ты появился у меня дома в шторм, и ночь, когда спас меня от утопления.