Запрещенные письма

Эммерсон сделал паузу и позволил ожиданию наполнить комнату.

— Она не ребенок, а красивая и взрослая женщина, готовая выйти замуж и родить детей.

В зале послышались свист и аплодисменты, и снова Эммерсону пришлось подождать, пока стихнут радостные возгласы. Я сжал руки в кулаки, недовольный тем, что он дразнит мужчин.

Ведь Девина уже занята.

— Женщина с Родины решила переехать сюда и завести семью. Она поставила условие, что сама выберет себе мужа, и я согласился. Мужчина, которого она выбрала, — отец ее нерожденного ребенка, Тайтон Грин.

Растерянное бормотание наполнило комнату.

— Я знаю, что это не соответствует нашим традициям, но если нам повезет, ребенок, которого она уже носит, будет девочкой.

Я слушал, как он говорил, казалось, целую вечность, прежде чем Эммерсон, наконец, положил руку мне на плечо и улыбнулся.

— Ты готов увидеть свою невесту?

Я кивнул и выпрямился.

По его сигналу двери в задней части зала открылись, и вошла Девина, а за ней — Уилма, Старр и Клэр.

Я забыл, как дышать, наблюдая, как Девина подходит ко мне в платье, которое демонстрировало всему миру ее великолепные изгибы и ее беременность.

— Ого, — пробормотал Фредерик, и я втянул носом воздух.

В глазах мужчин была зависть, когда Девина прошла мимо них, сосредоточив все свое внимание на мне. Моя грудь разрывалась от гордости за то, что она выбрала меня.

Когда она была в десяти шагах от меня, ее улыбка стала шире, и казалось, вся комната озарилась ярким солнечным светом. Это должна была быть самая ангельская улыбка в истории Северных Земель, и я с трудом сглотнул, чтобы справиться с эмоциями.

Я протянул своей невесте руку, когда она оказалась рядом. Все еще улыбаясь, Девина приняла ее и подошла ко мне, чтобы крепко обнять.

На обычных свадьбах не было ни объятий, ни поцелуев перед церемонией, но мы не были незнакомцами, и я обнял ее и поцеловал.

Эммерсон ухмыльнулся и снова заговорил:

— Как видите, это — лучшее доказательство того, невеста знает этого мужчину и ее никоим образом не принуждали.

Он жестом пригласил нас повернуться к нему лицом, а затем начал речь о радости обретения любви и о том, как мы надеемся, что будущее принесет еще много союзов между мужчинами Севера и женщинами Родины. Я слышал только половину из этого, потому что был ослеплен красотой моей невесты.

Эммерсон поднял к глазам листок бумаги и прочитал:

— Ты, Девина Бейкер, берешь Тайтона Грина в мужья?

— Да. — Она улыбнулась мне.

— Обещаешь ли ты любить его в радости, в горе, в богатстве, в бедности, в болезни и в здравии; лелеять и оставаться верной ему, пока смерть не разлучит вас?

— Да.

— И ты, Тайтон Грин, берешь Девину Бейкер в жены?

— Беру.

— Ты обещаешь чтить, лелеять и защищать ее до конца своих дней?

— Обещаю.

— Тогда надень ей это кольцо как символ того, что ты будешь служить ей защитой и опорой в этом мире.

Эммерсон кивнул Фредерику, который выступил вперед с двумя кольцами на ладонях. Это были простые кольца, которые мы будем носить только до тех пор, пока не выберем подходящие.

Мои руки дрожали, когда я надел кольцо Девине на палец. Я представлял себе этот момент тысячу раз за последние шесть часов, пока ждал начала церемонии.

Голос Эммерсона был громким и ясным.

— И теперь я объявляю вас мужем и женой.

Взрыв эйфории внутри заставил меня поднять Девину с пола и заявить о своих правах на нее перед всем народом с помощью страстного поцелуя.

На заднем фоне поднялся шум из приветствий, свиста и смеха, но все, на чем я сосредоточился, было ощущение окончательной победы.

Мой кулак взметнулся в воздух.

Возможно, я и не сражался за Девину на турнире, но мне пришлось иметь дело с женщиной, которую всю ее жизнь убеждали думать о Северянах, как об опасных монстрах. Я все еще не понимал, как мне удалось заставить ее захотеть покинуть Родину и остаться со мной, но я бы никогда не стал подвергать сомнению ее выбор. Чудеса случаются, и это было мое личное чудо.

Мои глаза горели любовью и преданностью, когда я отстранился и улыбнулся ей.

— Все кончилось? — она обняла меня за талию и посмотрела на меня с нежнейшей улыбкой.

Я лучезарно улыбнулся в ответ.

— Нет, сладкая, все только началось.

Кто-то сунул мне в руку пиво и крикнул:

— Ура!

Я предложил Девине сделать глоток, и она немного отпила, но сморщила нос и покачала головой.

— Тебе не нравится?

— Нет. У него ужасный вкус.

Я усмехнулся и крепче ее обнял.

— Ты такая чистая, и мне это чертовски нравится.

Позади себя я услышал, как Уилма хвалит Эммерсона.

— Ты хорошо справился. Ты выглядел так величественно!

— Спасибо, детка. Я рад, что записал эти слова, иначе бы забыл половину.

Моя мама тоже подошла поздравить нас.

— О, Девина, ты не представляешь, как я счастлива видеть Тайтона женатым. Две свадьбы в течение пяти месяцев… кто бы мог подумать? — ее глаза опустились на выпуклость живота Девины. — И подумать только, скоро у нас будет еще один внук. Вчера я чувствовала, что мир подходит к концу, но сегодня я полна надежды.

Уилма придвинулась ближе и обняла нашу маму.

— Все твои дети теперь имеют свои семьи.

— Я знаю, — глаза моей мамы увлажнились.

Уилма повернула лицо к Девине и широко улыбнулась.

— И подумать только, ты сожгла свой чертов дом дотла, чтобы уйти сюда. Вот это поступок!

— Уилма! — Я нахмурился. — Ты говоришь о доме ее предков. Я уверен, что Девина так о нем не думает.

Девина придвинулась ближе ко мне, держась за мое плечо и глядя на Уилму.

— Я не смогла бы сделать это в одиночку. Моя подруга Тина помогла мне.

— Почему ты не привела ее? У нас есть много мужчин, из которых она может выбрать себе подходящего, — Уилма кивнула в сторону зала.

— Нет уж, Тине понравилась фантазия о Севере, но не все хотят, чтобы их фантазии сбылись.

Уилма пожала плечами.

— Ее промах. Знаешь, нам всем любопытно, как ты оказалась здесь с Тайтоном. Вы дадите интервью прессе?

Мы согласились и стояли рядом, как сиамские близнецы, пока у нас брали интервью для «Северных новостей».

По большей части я позволял Девине отвечать на вопросы вроде: как давно она меня знает, как мы познакомились, и думала ли она когда-нибудь о замужестве до того, как встретила меня. Но я занервничал, когда репортер спросил:

— Каким было ваше первое впечатление о Тайтоне, когда вы встретились?

Девина прикусила нижнюю губу, и мое сердце забилось быстрее. Если бы она сказала, что я напал на нее, за мной уже гналась бы целая гребаная страна разгневанных мужчин.

— Сначала я боялась Тайтона.

Стук, стук, стук — мое сердце бешено колотилось, и я переступил с ноги на ногу, потирая лоб.

— Он был намного больше и сильнее, чем мужчины, к которым я привыкла на Родине, и он много ругался.

Мои плечи немного расслабились: она не упомянула о том, что я принял ее за мальчика и схватил ее.

— Кроме того, вы должны понять, что я выросла, слушая ужасные истории о вас, Северянах. Когда я встретила Тайтона, я была уверена, что он причинит мне боль.

Репортер повернулся ко мне.

— А каким было ваше первое впечатление о Девине?

— Ну, я подумал, что она поступила опрометчиво, приехав сюда без защиты, а она была чертовски упряма и не слушала моих предупреждений. Девина очень независима и самоуверенна. — Я одарил ее улыбкой. — Но мне это в ней нравится.

— Девина, очевидный вопрос, ответ на который хочет знать каждый Северянин. Когда сюда придут другие женщины?

Она вздохнула.

— Я не думаю, что кто-нибудь придет. Совет усилил пограничный контроль и запретил говорить о Северных Землях.

Репортер выглядел встревоженным, но закончил свое интервью до того, как мы с Девиной отправились праздновать с семьей и друзьями. Всю ночь я был рядом с женой и знакомил ее с людьми.

Страх, что кто-то будет точить зуб на Эммерсона за убийство Джереми, растаял, когда человек двадцать поведали мне, какое это облегчение — избавиться от тирана.

Наша свадьба оказалась замечательным способом начать правление Эммерсона, и судя по тому, как Уилма глазела на своего сильного мужа, он стал настоящим героем.

Фредерик, сидевший рядом со мной, заметил, как я наблюдаю за Эммерсоном и Уилмой.

— Твое здоровье.

Я поднял свой бокал.

— Твое здоровье.

Кивнув в сторону Эммерсона, Фредерик пробормотал:

— Там могли быть ты или я.

— Не-а, прекрасно и так. Лучше он, чем я. Посмотри на эту очередь людей, жаждущих лизнуть ему задницу. Это свело бы меня с ума, но Эммерсон — парень, который любит внимание. Я бы нервничал гораздо больше на его месте.

Фредерик кивнул.

— Я понимаю. Кроме того, он будет завален работой, пока мы сможем сосредоточиться на наших семьях.

Мы постояли секунду, наблюдая, как он смеется и разговаривает со своими друзьями, обнимая прильнувшую к нему Уилму, когда Фредерик добавил:

— Нам придется сделать все, что в наших силах, чтобы Уилма не стала вдовой до того, как ей исполнится двадцать.

Я огляделся по сторонам.

— Посмотри на них. Они уже любят его. В нем есть все, чем должен обладать правитель: он — сильный и превосходный боец, не говоря уже о том, что еще и просто обаятельный парень. У меня такое чувство, что с Эммерсоном все будет хорошо.

Девина сидела у меня на коленях и разговаривала с Клэр, которая рассказывала о наших обычаях и традициях. Когда Клэр отвлеклась на Лукаса и отвернулась, я поцеловал Девину в шею и прошептал ей на ухо, что пора идти.

— Так скоро?

— Что значит так скоро? Мы пробыли здесь намного дольше, чем обычно, и я горю желанием завершить наш брак.

Я притянул ее ближе и позволил почувствовать свое нетерпение.

Девина повернула голову и одарила меня озорной улыбкой.

— Ты собираешься быть таким каждый день?

— Что ты имеешь в виду?

— Мы будем заниматься сексом каждый день?

— Ну, единственное, что могло бы помешать мне заняться любовью с моей женой, это перелом обеих рук и ног.

Она приподняла бровь.

— Или если бы я вдруг не захотела.

Моя улыбка стала шире.

— Я бы воспринял это как личный вызов. — Позволив своей руке скользнуть вверх по ее бедру, я крепче прижал ее к себе. — Держу пари, я мог бы найти способ пробудить твой интерес.

Девина ответила мне поцелуем.

— Я буду готова, когда будешь готова ты.

Мой стул заскреб по полу, когда я отодвинул его и встал, а Девина встала передо мной, чтобы прикрыть выпуклость между моих ног.

— Мы уходим.

Никто не протестовал, когда мы ушли, но многие засвистели и подняли бокалы, провожая нас комментариями.

— Ты счастливый ублюдок, Тайтон!

— Держу пари, если бы она встретила меня до Тайтона, в ней был бы мой ребенок.

Я ткнул пальцем в человека, который это сказал:

— Я слышал!

Он пожал плечами.

— Ты не можешь винить нас за то, что мы ревнуем. Ты бы позеленел от зависти, если бы мы поменялись ролями.

Он был прав, поэтому я пошел дальше, выпрямив спину от гордости.

— Пусть у тебя будут красивые дочери и побольше! — крикнул кто-то сзади.

Как только мы вышли из зала через двойные двери, я еще раз победно поднял кулак в воздух и повел Девину к своему беспилотнику, ожидающему снаружи.

Я помог ей сесть, подняв ее на сиденье.

— Я счастлива, что мне больше не нужно маскироваться под мальчика.

Она сидела, а я стоял, так что мы были одного роста, и я поцеловал ее в нос.

— Больше никогда. С этого момента тебе никогда не придется скрывать себя или свой талант.

Я закрыл дверь и обошел беспилотник с другой стороны, чтобы войти самому. Это дало Девине время подумать, и когда я пристегнулся, она спросила.

— Как ты думаешь, Северяне стали бы читать мои книги? Ведь это то, что ты подразумевал под талантом?

— Ты шутишь? Нам всем любопытно узнать о Родине. Твои книги станут бестселлерами, потому что ты — надежный источник знаний о Родине и отличный писатель.

Я включил автопилот и, когда беспилотник поднялся, повернулся к ней.

— И у меня есть последняя рукопись «Запрещенных писем с Севера». Уже сам факт, что она запрещена на Родине, заставит всех на этой стороне захотеть ее прочитать. Мы моментально договоримся с издательством.

Девина замерла в благоговейном страхе.

— Что не так? Ты думала, что тебе придется бросить писать или что-то в этом роде?

— Нет, да… Я не знаю. У меня не было времени подумать об этом.

— Все будет хорошо. Я предсказываю, что ты станешь самым известным автором в Северных Землях еще до конца года.

— Ты имеешь в виду «мы станем». Я не одна написала эту книгу.

Я улыбнулся ей.

— Если мы опубликуем ее здесь, мы должны вписать оба наших имени.

— Ты это серьезно? — спросил я.

Девина кивнула.

— Да. Я серьезно.

— Ух ты, тогда бы я стал настоящим писателем, как и ты!

— Да, это было бы здорово.

Я почесал подбородок.

— Может быть, мы могли бы написать еще несколько книг. Я имею в виду, у Марка и Дейдры осталась еще куча неисследованных позиций из «Камасутры».

Девина рассмеялась.

— А это неплохая идея. Вот только все великие писатели серьезно относятся к исследованиям для своих книг, поэтому нам нужно будет изучить каждую позицию. Только так мы сможем понять чувства наших персонажей.

Я протянул Девине руку, и когда она взяла ее, поднес к губам и поцеловал тыльную сторону ладони.

— Договорились!

Эпилог

Семь лет спустя

Девина

Сад, полный людей, создавал впечатление большого праздника для любого проходящего мимо, но для нас это была обычная воскресная встреча с семьей.

Трое моих старших детей играли со своими двоюродными братьями и совсем не обращали внимания на меня, пока я повторяла:

— Еда готова, идите и поешьте.

— Эй, Спартан… — Марни громко свистнула и привлекла внимание своего младшего сына, который все же был старше всех детей Тайтона и моих. — Ужин готов, скажи остальным.

— Но мы играем! — запротестовал он и попытался отобрать футбольный мяч у кого-то из своих старших братьев, рванув следом.

Марни покачала головой.

— Клянусь, этот ребенок становится таким же, как его братья; они тоже никогда не слушают.

К нам подошел Тайтон с нашей младшей дочерью, сидящей на бедре.

— Кто-то хочет к мамочке.

Ханне было два с половиной года, и она была слишком тяжелой для того, чтобы я, находясь в третьем триместре беременности, носила ее на руках.

— Сейчас, я сяду и возьму ее.

Дочка забралась ко мне на колени, как только я опустилась на садовую скамейку.

— Она такая красивая. — Клэр села рядом со мной и погладила мягкие кудри Ханны. И снова мне стало жаль, что они с Лукасом до сих пор не смогли завести собственных детей.

— Эй, милая, хочешь пообниматься с тетей Клэр? — И Ханна тут же протянула руки к своей любимой тете.

— Тебе так повезло, у тебя одна девочка за другой, — сказала Марни со вздохом.

— У меня есть Джастин, — напомнила я ей.

— Да, но он — приятный бонус к Каро, разве нет?

Положив руку на живот, я улыбнулась.

— Я надеюсь, что вселенная даст мне еще одну девочку, чтобы я могла назвать ее Марией.

Мы с Тайтоном назвали нашу первую дочь в честь моей бабушки, которую звали Андреа. Сейчас ей было шесть с половиной, и она была гордой сестрой наших четырехлетних близнецов, Кэролайн и Джастина, названных в честь моих старших братьев и сестер, и милой Ханны, которой было два года. Через три месяца я должна была родить нашего пятого ребенка.

— Сколько еще ты хочешь? — спросила Марни, жестом приглашая детей подойти и поесть.

— Мы оба хотели большую семью, но я сказала Тайтону, что этот ребенок — последний.

Клэр улыбнулась.

— Я тебе не верю. Если бы я могла рожать, у меня было бы по меньшей мере десять детей.

Марни фыркнула.

— Просто подожди до родов. Клянусь, когда я рожала четвертого, я проклинала себя за то, что была настолько глупа и позволила Генри снова сделать меня беременной.

— Но радость от рождения детей перевешивает боль, разве нет? — спросила меня Клэр.

Я улыбнулась ей.

— Да, это так.

— Еда остывает, — подошла к нам Жанна.

— Тогда как насчет того, чтобы использовать сверхспособности бабушки и собрать детей? — Марни широко улыбнулась своей маме. — Я свистела и кричала, но они не хотят отвлекаться от игры.

— Что же, пусть играют. — Жанна пожала плечами. — Мы пока можем поесть, а потом, когда они начнут хныкать, что им ничего не досталось, они научатся приходить вовремя.

— Хорошо. — Я поцеловала Ханну и встала. — Я принесу тебе еду, Клэр.

Тайтон и другие мужчины сидели на солнце и разговаривали. Фредерик держал на плечах своего младшего сына, и они над чем-то смеялись.

— Над чем веселитесь? — спросила я, проходя мимо них.

— Да мы просто говорили о том, как нам повезло родиться свободными людьми. — Лукас поднял руку, чтобы прикрыть глаза от солнца. — Охренеть, как грустно, что Совет Родины внушает женщинам, что мы, Северяне, монстры.

— Да, но на Родине не все так плохо.

Генри фыркнул.

— Назови хоть что-то хорошее.

Прикоснувшись к своему животу, я задумалась.

— Э… ну, Родина — это место, где люди заботятся друг о друге. Иногда, конечно, власти могут перегибать палку, но никого не бросают в бедности или болезни. Там заботятся о животных и всегда готовы убрать мусор.

— Но ты не можешь ругаться, драться или портить воздух. — К разговору присоединился один из сыновей Марни и Генри.

— Или пить пиво, — добавил Тайтон и поднес бутылку ко рту.

— Это правда, да. Пить пиво и ругаться незаконно, но с «портить воздух» — это преувеличение. Само по себе это не противозаконно… Это просто плохие манеры.

— Я не смог бы жить в месте с таким контролем над разумом, — заявил Фредерик и покачал головой. — Когда же это закончится? Если мы будем жить по-своему, а они — по-своему, мы вскоре станем настолько разными, что даже если стена однажды рухнет, окажется, что мы — совсем разные человеческие виды.

Я переступила с ноги на ногу и наморщила лоб, а Фредерик продолжил:

— Подумайте. В течение двухсот лет жители Родины уверяли друг друга, что мы какие-то демоны. Что, если никто не пересечет границу в ближайшие двести или триста лет? Представляете, какой это будет культурный шок? Хотел бы я дожить до того времени и увидеть это. Держу пари, в будущем женщины с Родины найдут способ сделать себя гермафродитами, просто чтобы мы, мужчины, стали им не нужны.

Тайтон рассмеялся.

— Уж точно бы они так сделали, вот только они не слишком любят технологии, а природа в таких вещах работает медленно.

— А, да ладно, за двести лет они могли бы найти способ просто отращивать члены, — заявил Лукас.

Тайтон кивнул.

— У них уже есть способ заменить члены. Как вы думаете, как они делают Северян? Все мальчики, которых мы получаем, сделаны в лабораториях. Плюс, они контролируют точное количество мальчиков и девочек, которое у них рождается.

— Тайтон, остановись. В твоих устах это звучит хуже, чем есть на самом деле, — запротестовала я. — Женщины оплодотворяются в клинике, но дети растут в утробе матери точно так же, как здесь. Ты говоришь так, будто Северян выращивают в какой-то пробирке, а это неправда.

— Пока что да, но через двести лет люди на Родине будут выращивать детей в лабораториях, уж поверь мне. — Тайтон сделал еще один глоток пива.

— Я сомневаюсь, и прежде чем вы уже окончательно решите, что Родина — это ад на земле, позвольте мне просто напомнить вам, что там живут удивительные люди. Такие люди, как я, добросердечные и заботливые.

— Хм… — он нахмурился. — Не знаю, не знаю. Прошлой ночью ты заснула сразу после того, как мы занялись сексом, и лишила меня второго раза. Это было как-то не очень заботливо.

Он улыбнулся и подмигнул мне. Я же проигнорировала его шутку и ткнула пальцем в сторону стоящих и сидящих рядом мужчин.

— Родина — замечательное место. Поверьте мне.

Тайтон встал и подошел, чтобы обнять меня.

— Просто признай, что тебе здесь нравится больше, любовь моя.

Я оглядела свою большую семью и своих детей, счастливо играющих поодаль, и легко кивнула.

— Мне здесь нравится.

Тайтон расплылся в широкой и очень довольной улыбке, поэтому я добавила:

— По большей части.

— По большей части? Что это должно означать?

— Просто бывают дни, когда я скучаю по Родине.

— Почему? — Фредерик сморщил нос. — Мы только что согласились, что это дерьмовое место.

Я вздохнула.

— Это не так! Да, некоторые законы крайне неудачны, но и Север не идеален.

Наклонив голову, Тайтон возразил мне:

— Ага, но не забывай, что они запретили нашу книгу, а Северянам она понравилась.

Это замечание заставило Фредерика громко хмыкнуть.

— Ничего не знаю. Эротические сцены были немного скучноваты на мой вкус.

За последние семь лет я опубликовала пять книг, и три из них были написаны в соавторстве с Тайтоном, который, к слову, не слишком хорошо воспринимал критику. Щелкнув пальцами, он выпятил грудь.

— Если ты хочешь порно, иди и найди себе книгу в разделе эротики. Наши книги — это искусство.

— Конечно, конечно. — Фредерик закатил глаза, но я не обиделась, потому что это было так типично для братьев, которые любили поддразнивать друг друга.

Фредерик повернул голову и подмигнул мне с легкой улыбкой как раз в тот момент, когда из-за угла дома показалась Уилма. В двадцать два года она была еще красивее, чем тогда, когда я впервые ее встретила.

Мы наблюдали, как она обняла племянниц, которые подбежали, чтобы поприветствовать ее. Она кивала и улыбалась и мальчикам тоже, но к ним не прикасалась.

— Где Эммерсон? — окликнул ее Тайтон.

— О, ему пришлось уехать на восточное побережье, но он будет здесь в следующее воскресенье.

— А как насчет Маршалла и Царя?

Я все ждала, когда двое ее сыновей выйдут из-за угла, и будто по сигналу они рванули к нам.

Уилма рассмеялась.

— Мы сделали небольшой крюк, потому что папа взял нас покормить цыплят.

— Ты голодна? — Я кивнула на стол с едой, и из-за моей спины Клэр позвала:

— Эй, я тоже голодна, и я все еще жду тарелку со своей едой.

Ханна играла с волосами Клэр, когда я повернулась, чтобы извиниться.

— Я всегда теряю с вами ощущение времени. Сейчас принесу.

— Все в порядке, позволь мне, — предложил Тайтон и подошел, чтобы положить еду на тарелку для своей сестры. Отдав ее Клэр, он вернулся ко мне. — Дать и тебе что-нибудь?

Мои губы поджались.

— Ты уже дал.

Обменявшись понимающим взглядом, мы прижались друг к другу. Мне не нужно было говорить Тайтону, что он мне дал. Он и так знал, что наши дети и семья, которую он мне подарил, наполнили меня и помогли залечить рану от потери братьев, сестер и родителей.

Мы были мужем и женой уже семь лет, и иногда взгляды заменяли нам слова.

Притянув меня к себе для теплых объятий, Тайтон поцеловал меня в макушку. Я прижалась щекой к его сильной груди и вдохнула родной мужской запах.

— Все хорошо? — прошептал он.

Отстранившись, чтобы посмотреть ему в глаза, я сморгнула слезу и улыбнулась ему.

— Лучше не бывает.

Конец