Заповедная тропа

ГЛАВА 10

Домой я попала только в одиннадцатом часу вечера. После того, как мы сдали с рук на руки изумленному директору Ваню Козлова, нам с Царевым пришлось вернуться в административный корпус, дождаться срочно вызванных в заповедник сотрудников магической полиции, ответить на их вопросы и подписать кучу составленных тут же документов.

Когда же нам, наконец, было позволено отправиться по домам, я чувствовала себя настолько уставшей, чтобы была готова уснуть хоть на стуле, хоть под первым попавшемся кустом.

Тем не менее, когда мы с Иваном вышли на улицу, я тронула его за локоть и тихо спросила:

— Проводишь меня до дома?

— А ты пригласишь меня в гости? — серьезно спросил он. — Я сегодня и пожар тушил, и жар-птиц кормил, и на кикимор ругался, и даже подрался с местной клумбой. Разве мне не положена за это награда?

— Положена, — также серьезно согласилась я. — Конечно, положена.

Дома я первым делом отправила Ивана в душ. Сама же наскоро вымыла лицо и руки в кухонной раковине и принялась разогревать еду. При виде холодильника усталость уступила место голоду — с момента перекуса под раскидистой елкой ни у меня, ни у Вани не было во рту и маковой росинки.

Царев вышел из ванной такой расслабленный и домашний, что я невольно им залюбовалась. На его шее блестели крошечные капли воды, а кудри, распушившиеся от влаги, делали его похожим на одуванчик. Мужской одежды в моем доме не водилось, поэтому Ивану вновь пришлось нарядиться в собственную футболку и джинсы, наскоро очищенные мною заклинанием.

— Меня будут кормить? — деловито поинтересовался он, подходя к столу.

— Будут, — кивнула я. — Разносолов у меня не так уж много, поэтому в меню только суп, котлеты и салат из капусты.

— Отлично, — кивнул мужчина. — Будет чем потом перекусить.

Прежде чем я успела что-то сказать или хотя бы удивиться, он притянул меня к себе и припал губами к моим губам. Сильные руки сжали талию, будто тиски. Поцелуй же оказался сладким и горячим, как пряный глинтвейн. От этой нежной настойчивой ласки мое сердце сначала замерло, а потом зашлось в безудержной пляске. Голова закружилась, словно я и правда глотнула терпкого вина.

Я обхватила ладонями Ванино лицо и ответила на поцелуй.

Секунда, — и я уже лежу на узком кухонном диванчике, моя домашняя рубашка расстегнута и спущена с плеч, а по коже шеи и плеч гуляют обжигающие губы.

— Ваня… — пробормотала я, пытаясь извернуться так, чтобы снова его поцеловать, — что же ты… спальня там…

— Далеко, — пробормотал Царев, расстегивая мой бюстгальтер, — не дойдем…

До спальни мы все-таки дошли — позже, когда нас, уставших и задремавших все на том же диване, разбудила заглянувшая в окошко луна.

Нужную комнату Иван нашел сам. А пока он ее искал, я продолжала дремать, удобно устроившись на его руках.

Что же до супа с котлетами, то ночью мы до них так и не добрались. Зато утром отлично ими позавтракали.

Остаток недели прошел в суете и заботах. На природные участки в эти дни никто не ходил — все общались с правоохранителями. А больше всех наша поисковая группа: я, Царев, Яровой, Дубравин и Ягужевская. В среду и четверг нас вызывали в областное отделение для бесед. Одновременно с этим в поселке проходили допросы жителей и осмотры мест происшествия — поляны Огневушки и Алениных водоемов.

Сама жар-птица также была подвергнута «допросу». В присутствии стражей магического правопорядка я попросила ее «рассказать» о том, что именно произошло в то злосчастное утро.

Огневушка в ответ выдала такой шквал эмоций, что голова заболела не только у меня, но и у менталиста, «слушающего» ее рассказ вместе со мной.

Это обстоятельство доставило мне злорадное удовольствие. Активность, которую развили боевые маги после того, как были пойманы браконьеры, жутко меня раздражала. В самом деле, ребята, почему вы зашевелились только сейчас, когда самую важную работу сделали мы? Почему, когда эта история только началась, вы ограничились сканированием памяти и беглым осмотром заповедных полян?

Если у вас были более важные и серьезные дела, чем расследование вопиющих случаев браконьерства, почему вы так носитесь с ними сейчас?

На риторические вопросы, как известно, ответы не требуются.

Вина пойманных коллег не подлежала сомнению. Это подтвердила и Огневушка, и менталисты. Последние работали с ними без малого двое суток, и результаты этой работы были впечатляющими.

Идейным вдохновителем охотников на жар-птиц действительно был Ваня Козлов. Ему первому пришла в голову идея поживиться золотыми перьями, чтобы поправить финансовое положение — свое и московского дяди. При этом он прекрасно понимал, что в одиночку это дело ему не провернуть. Что интересно, подключать к «охоте» сестру он поначалу не спешил. Его помощником стал Слава Соколов, тоже, как оказалось, нуждавшийся в деньгах.

— Славка хотел помочь родственникам выплатить кредит, — рассказала я Цареву, вернувшись после очередного посещения стражей правопорядка. — Его младший брат взял в банке большую ссуду, а потом лишился работы и пошел по наклонной. Новую работу так и не нашел, и теперь шатается по улицам и вроде бы даже употребляет какие-то вещества. Вместо него ежемесячные взносы вносила их мать, и это пробило большую дыру в ее бюджете.

— Выходит, наш орнитолог — благородный разбойник? — усмехнулся Иван. — Кредит-то он погасил?

— Погасил, — кивнула я. — Сразу после гибели первых жар-птиц. И знаешь, этот способ заработка ему очень понравился. В тот раз никто не догадался, что огневушки были отравлены, поэтому он решил «подзаработать» еще, теперь уже для себя.

— А что Алена Козлова? Когда они приняли ее в свое общество?

— Через год. Вообще-то ребятам отлично работалось вдвоем, однако Аленка каким-то образом обнаружила в доме брата застывшее золотое перо. Ух и знатный же она закатила ему тогда скандал! А потом успокоилась, подумала и решила, что в браконьерстве есть смысл.

Интерес водяницы был самым глупым и жалким из всех. Во-первых, накопив капитал и вложив его в столичную недвижимость, она хотела доказать Виталику Яровому, что является более богатой и перспективной невестой, чем я. Во-вторых, истребление жар-птиц и воровство золотых яиц Козлова посчитала отличным способом отомстить мне за внимание ее обожаемого некромага — эта ситуация не только испортила мне уйму нервов, но и была чревата другими, более серьезными, неприятностями. Если бы московское начальство захотело найти виновных в сокращении популяции огневушек, я бы огребла больше всех. Как вариант, лишилась бы работы.

На допросах Алена вела себя тише и спокойнее всех. Коротко и бесцветно отвечала на вопросы, в отличие от того же Соколова, совершенно не пыталась себя оправдать. Эмоции водяница проявила всего один раз — когда по пути в камеру повстречала в коридоре меня и Виталика.

Девушка тогда замедлила шаг и окинула нас таким яростным взглядом, что, будь она магом огня, наверняка испепелила бы нас на месте.

— Ты все-таки с ней, — горько бросила Алена Виталику.

Яровой ничего не ответил. Потом мне рассказывали, что он несколько раз приходил к бывшей невесте в изолятор и долго о чем-то с ней разговаривал.

Со мной некромаг не общался до конца недели. Очевидно, не желал лишний раз пересекаться с Царевым. С Иваном же мы проводили вместе каждую свободную минуту. Правда, этих минут теперь было не так уж много. Большую часть времени Ваня находился в административном корпусе — писал электронные письма в Москву, разговаривал по телефону и переговорному зеркалу с начальством, вместе в Бессмертным ездил в областной центр на допросы.

Мы встречались по вечерам. Окончив дела, Иван приходил ко мне домой. Мы ужинали, обсуждали прошедший день, а потом отправлялись на прогулку. Бродили вокруг поселка и разговаривали, разговаривали, разговаривали — восторженно, взахлеб, словно пытаясь наговориться впрок.

— Сегодня утром взяли под арест Егора Юрьевича Вятского — дядюшку господ Козловых, — сообщил Царев вечером в четверг. — Он проигнорировал присланную ему повестку и попытался сбежать. Его поймали на вокзале. Полиция выясняет, кто помимо него причастен к торговле золотыми перьями и яйцами. Ваши маги просканировали моего начальника и нашли следы ментального воздействия. За это господину Вятскому тоже придется ответить.

— Как начальник воспринял известие, что тебе известно о волшебном мире?

— С удивлением, — Иван усмехнулся. — Когда я вернусь в департамент, мне предстоит с ним объясниться.

О том, что Царев совсем скоро отправится обратно в столицу, мы старались не говорить. Просто обходили эту тему, как неинтересную, стараясь заострять внимание на лишь том, что считали важным конкретно сейчас.

После прогулки Иван провожал меня до дома, и, потоптавшись немного на пороге, оставался на ночь.

В то первое утро, которое мы встретили вместе, я проснулась от ощущения чьего-то пристального взгляда. Открыв глаза, увидела перед собой Ванино лицо. Он смотрел на меня внимательно и серьезно. Его взор медленно скользил по моим скулам, переносице и губам, будто стараясь запомнить каждую черту, каждую родинку и веснушку.

— Что ты делаешь? — негромко спросила я.

— Любуюсь, — так же тихо ответил Иван. — Не могу поверить, что мне могла достаться такая красота.

В ответ я притянула его к себе и нежно потерлась носом о его нос. Ваня тихо фыркнул и, сжав меня в объятиях, зарылся лицом в мои волосы. Его дыхание смешно щекотало ухо и шею, и от этого ощущения где-то внутри кружились в затейливом танце трепетные бабочки.

В самом деле, какая разница, что будет потом, если сейчас так ослепительно легко и хорошо? Если впервые за много последних лет я по-настоящему счастлива?..

В обратный путь Иван отправился утром в воскресенье. Дабы он добрался до столицы максимально быстро, было решено открыть для него междугородний портал.

Провожать Царева до телепорта отправилась я одна. Остальные простились с ним в поселке — сердечно и с пожеланием непременно увидеться снова.

За день до отъезда, как и обещала, я привела Ваню к Змеиному хребту, чтобы он мог попрощаться с крылатым семейством Синеглазки. Дракончики встретили гостя с большой радостью и сразу же утянули в гнездо — хвастаться игрушками.

«Пригодился тебе богатырь?» — спросила у меня драконица-мать, глядя как малыши, смешно фыркая и повизгивая, пытаются взобраться Ивану на плечи.

— Пригодился, — улыбнулась я. — Еще как! Что бы я без него делала, не представляю. Как жить без него дальше не представляю тоже.

«Сдается мне, жить друг без друга вам придется не долго».

Я тогда пожала плечами и перевела беседу в другое русло. Однако тем же вечером разговор на эту тему завел сам Царев.

— Василиса, как ты смотришь на то, чтобы переехать в столицу? — спросил он у меня, когда я помогала ему собирать вещи.

— Зачем? — удивилась в ответ.

— Чтобы жить в большом городе, — пожал плечами Иван, складывая в дорожную сумку свитер и джинсы. — Работать в крупной организации, вроде Министерства природных ресурсов. Быть ближе к родителям. И ко мне.

Я положила на кровать несессер с его бритвенными принадлежностями, который держала в руках, а потом обняла Ивана со спины, потерлась носом о футболку.

— Вань, — негромко сказала я, — ты очень обидишься, если я скажу, что не хочу никуда переезжать?

— Не очень, — ответил мужчина, накрывая мои ладони своими. — Но я непременно спрошу, почему.

— Тогда я отвечу, что мне чрезвычайно нравится работать в этом заповеднике. Нравится жить в маленькой бревенчатой избушке, дышать свежим воздухом, свободно пользоваться магией, общаться с драконами и жар-птицами. Мне тут хорошо, Вань. Так хорошо, как никогда не будет в большом городе. Тем не менее, на переезд я согласна. Если для того, чтобы быть ближе к тебе, нужно перебраться в столицу, я это сделаю.

Иван глубоко вздохнул, а потом мягко повернулся ко мне, и уже я оказалась в его объятиях.

— Знаешь, Вася, — сказал он, серьезно глядя мне в глаза, — ради того, чтобы быть ближе ко мне, вовсе не надо идти на жертвы. И переламывать ничего не надо — ни себя, ни свои привычки. Мне тоже очень нравится этот заповедник, поэтому я отлично тебя понимаю. Что ж. Значит, нужно придумать другой способ сократить между нами расстояние. А пока придется общаться при помощи интернета и мобильного телефона. Ты ведь не думала, что после всего, что между нами было, я оставлю тебя в покое?

Я тогда улыбнулась и ласково чмокнула его в губы.

Несмотря на то, что о перспективах наших стремительно развивавшихся отношений мы не говорили, я размышляла о них каждый день. И все четче понимала, что перспектив-то у них как раз немного. Это как курортный роман — головокружительный, чувственный и скоротечный. Мне давно не восемнадцать лет, чтобы верить в вечную любовь — с первого взгляда и на всю жизнь. Я знаю: стоит Ивану уехать, как наше трепетное общение сойдет на нет.

Это, конечно, произойдет не сразу. Поначалу мы будем активно переписываться в мессенджерах, потом у кого-нибудь из нас появятся важные дела, и сеансы связи станут происходить реже. Затем они сократятся до коротких сообщений один-два раза в неделю, а после и вовсе прекратятся.

Чтобы чувства жили и развивались, им нужна постоянная подпитка. Когда же вас разделяют сотни километров, с подпиткой волей-неволей возникнет проблема.

В самом деле, как часто мы сможем видеться, находясь друг от друга так далеко? Не спасет даже междугородний портал. Телепортация на такое большое расстояние очень энергозатратна и имеет смысл, если путешественник собирается пробыть в пункте назначения не менее трех-четырех дней. Так что просто смотаться друг к другу в гости на выходные, к сожалению, не выйдет.

И да — все это исключительно мои мысли. Что по этому поводу думал Царев, мне было не известно. Не факт, что он в принципе размышлял на эту тему. Он, конечно, мужик хороший, с совестью и принципами, но от этого не менее свободный и командировочный, который, к тому же, ничего мне не обещал. Да и должность у него повыше моей. Что ему, заместителю директора департамента, до какого-то там научного сотрудника из тьмутараканского захолустья?

Последние мысли я старательно гнала прочь. От них становилось так горько и больно, что на глаза наворачивались слезы.

Я не имела ни малейшего понятия, чем и когда закончатся наши отношения (вернее, как раз имела, но пыталась об этом не думать). Будь моя воля, я бы не заканчивала их вовсе. С этим мужчиной мне было так тепло и хорошо, что ради возможности видеть его каждый день, я была готова ехать куда угодно — хоть в Москву, хоть на Северный полюс. Главное, чтобы мужчина тоже этого желал. Навязывать ему свое общество мне не позволила бы гордость.

Заявление Царева, конечно, потешило мое самолюбие и даже внушило некую неопределенную надежду, однако, целуя его в губы на ступеньках междугороднего портала, я понимала, что в следующий раз мы увидимся очень не скоро…

— Привет.

Я вздрогнула и обернулась. Возле забора моего дома стоял Виталик Яровой. Вдоль ограды тянулась широкая дорожка следов, четко выделявшихся на снегу. Зима в этом году явилась в заповедник на третьей неделе ноября, и с тех пор на улице было снежно и морозно.

Очевидно, некромаг ждал меня давно и от нечего делать нарезал вокруг избушки круги.

— Привет, — вежливо улыбнулась я. — Замерз?

— Есть немного, — ответил мужчина. — Пустишь погреться?

Я пожала плечами и, открыв калитку, пропустила его во двор. В доме мы, оставив в сенях верхнюю одежду, сразу же пошли в кухню.

— Чаю?

Яровой кивнул.

— Ты сегодня не была на суде, — тихо сказал он, глядя, как я набираю в чайник свежую воду.

— Не была, — согласилась я. — Требовалось проверить, как жар-птицы обустроились в зимнем гнезде. А еще закончить и сдать отчет по драконам.

— Понятно.

Несколько минут мы провели в тишине. Виталик действительно все понимал: смотреть на бывших друзей, закованных в магические кандалы, и заново перебирать в памяти события последних месяцев было выше моих сил.

Когда чай был готов, я разлила его в чашки, поставила на стол конфетницу и тарелку с песочными пирожными. Виталик подвинул одну из чашек к себе.

— Ваню и Славу посадили на пять лет, — сказал он, глядя, как над чаем понимается облачко пара. — Алену и Егора Вятского — на три. Еще им придется заплатить штраф — по триста тысяч каждому.

Я молча кивнула и положила в рот маленькую шоколадную конфету.

Следствие по делу о браконьерстве в волшебном заповеднике было проведено в рекордно короткие сроки. По крайней мере, так мне сказал один из правоохранителей. Потом начались заседания суда. Я побывала только на одном, куда меня вызвали в качестве свидетеля.

Виталик ходил на все. То, что к деятельности преступной группы Козловых-Соколова он не причастен, было доказано сразу. Тем не менее, он продолжал живо интересоваться этой темой и время от времени отпрашивался у Бессмертного, чтобы навестить Алену.

Мне отчего-то казалось, что после отъезда Царева Яровой явится ко мне, чтобы поговорить. Он же занимался своими делами, общался с сотрудниками магического отдела прокуратуры, и беседовать не торопился. Я против этого ничего не имела. Сказать мне ему было нечего, да и времени на болтовню практически не оставалось.

После работы я спешила домой, чтобы пообщаться со своим Иваном. Царев помнил, что в волшебном лесу не работают мобильные телефоны, а потому звонил мне только тогда, когда я возвращалась в поселок.

Мы разговаривали каждый день по нескольку часов — восторженно, взахлеб, так же, как в последние дни его пребывания в заповеднике.

Во время одного из этих разговоров я узнала: Ванин начальник неоднозначно отнесся к тому, что тот скрыл от него свои магические корни. Настолько неоднозначно, что намекнул — Ивану предстоит оставить свой пост и занять другой, попроще. Что это будет за должность, Ваня не знал, однако совершенно на этот счет не беспокоился.

— Пусть хоть увольняет, — сказал мне тогда Царев. — Найду себе другую работу. Без куска хлеба в любом случае не останусь.

В реестр жителей волшебного мира Ивана все-таки внесли. Приносить Клятву молчания ввиду своей устойчивости к чарам, он не стал, зато подписал кучу документов, вверявших ему обязанность хранить тайну чародеев просто так.

Несмотря на мои опасения, наша взаимная привязанность на расстоянии не только не ослабла, но и приобрела некий болезненный характер. У меня развилась серьезная зависимость от вечерних разговоров, и когда однажды один из них пришлось пропустить, я испытала такое щемящее чувство пустоты, что до самого утра не могла сомкнуть глаз.

Так прошел ноябрь. Потянулись бело-серые дни декабря. Впереди маячили новогодние праздники, и мы с Иваном планировали провести их вместе. Сегодня утром Ваня прислал мне сообщение, в котором намекнул, что имеет кое-какие мысли по поводу новогодних развлечений, и настоятельно просил позвонить ему, как только я вернусь домой.

Как нарочно, именно этот вечер выбрал Виталик Яровой, чтобы со мной поговорить.

— Василиса, я хочу попросить у тебя прощения, — некромаг оторвал взгляд от чашки и посмотрел на меня.

— За что?

— За то, что вел себя как дурак. За то, что обидел тебя и вместо того, чтобы просто извиниться и попытаться спасти нашу дружбу, три года делал вид, что она мне не нужна.

Виталик вздохнул.

— Знаешь, Вася, я всегда считал себя самым умным. А теперь понимаю, что являюсь идиотом, который не видит дальше собственного носа. Однажды я решил, что люди не представляют для меня интереса. Что за ними забавно наблюдать, однако они никогда не вызовут во мне привязанности. Я ошибался.

Он сделал глоток чая. Я же, наоборот, отставила чашку в сторону.

— Я долгое время говорил Алене неправду, — после короткой паузы продолжил некромаг. — Я никогда ее не любил и не собирался на ней жениться. С Аленой было удобно. Она всеми силами старалась мне угодить. Даже на преступление пошла из-за того, что надеялась подкупить меня богатым приданым. Эта ее безумная афера с покупкой квартиры… Я часто говорил, что хочу жить в столице. Сетовал, мол, жилье там слишком дорогое, поэтому приходится прозябать в этом лесу…

Яровой махнул рукой.

— Как глупо. Я бы не женился на ней в любом случае. Вне зависимости от того, есть у нее деньги или нет. Знаешь, поведи я себя более честно, быть может, ничего такого и не случилось бы. По крайней мере, Алена не была бы в этом замешана. Теперь же выходит, что я испортил ей жизнь.

Он откинулся на спинку стула и уставился на стену за моей спиной.

— Ты говорил об этом с Аленой? — спросила я.

— Конечно, — кивнул он. — Накануне оглашения приговора я сделал ей предложение. Сказал, что буду ждать ее возвращения из тюрьмы, вне зависимости от того, сколько лет она там проведет.

— Что она ответила?

— Отказалась, — Виталик невесело усмехнулся. — Сказала, что мы оба — дебилы, и счастья нам вдвоем не видать. Что мы измучили бы друг друга и в любом случае разошлись в разные стороны. Что у меня есть чувства к другой женщине, и она всегда будет стоять между нами.

Я подняла на него глаза. Яровой смотрел на меня грустным серьезным взглядом.

— Проблема в том, что у этой женщины ко мне никаких чувств нет, — печально сказал он. — Она влюблена в другого, причем взаимно. И я не вижу смысла мешать их счастью. Сегодня утром я написал, что желаю уволиться из заповедника по собственному желанию. После Нового года меня здесь не будет. Василиса, — он протянул через стол руку и осторожно коснулся пальцами моей ладони. — Я сам все испортил и не потрудился найти время, чтобы это исправить. Прости меня. Я знаю, прежних отношений нам уже не вернуть, однако мне невыносима мысль, что я останусь в твоих воспоминаниях грубым засранцем, который однажды тебя оскорбил.

Я перевернула ладонь и легко сжала его пальцы.

— Я не обижаюсь, Виталя. Уже давно.

Он улыбнулся. А потом мягко провел пальцем по моему запястью и убрал руку под стол.

За две недели до Нового года Бессмертный объявил, что уходит на пенсию.

— Это мое личное решение, — сказал Владислав Игоревич во время очередной планерки. — Я руководил заповедником более полувека. Пора и честь знать. После новогодних праздников у вас будет другой директор. Его кандидатура уже утверждена. Я с ним пообщался и уверен, что передаю заповедник в надежные руки. Вы с ним, кстати, знакомы. Прошу любить и жаловать — Иван Андреевич Царев.

Мне показалось, что я ослышалась. Однако в следующую секунду за спиной Бессмертного открылась незаметная дверь, и в конференц-зал вошел мой богатырь.

Мое сердце сделало кульбит. Коллеги зашумели.

Ваня нашел меня взглядом и едва заметно подмигнул.

— Иван Андреевич вступит в должность в январе, — продолжал Владислав Игоревич. — Однако ему нужно время, чтобы войти в курс всех наших дел, поэтому трудиться с нами он будет уже сейчас. Его ждет много важной работы, поэтому давайте пожелаем ему удачи.

Волшебники громко захлопали в ладоши. Царев улыбнулся.

О да, работы у Иванушки будет непочатый край. После ареста банды браконьеров, заповедник лишился сразу троих сотрудников, а после праздников уйдет еще один. Правда, вакансию хранительницы озер Бессмертный умудрился закрыть.

Через две недели после официального увольнения Алены на ее место была взята новая сотрудница — хрупкое светлокожее создание по имени Эвелина. У нее были короткие светлые волосы с ярко-зелеными прядями, прозрачные голубые глаза с отсутствующим взглядом и чудесная улыбка человека, живущего в параллельном мире. Кто-то из зоологов предположил, что новая водяница на самом деле замаскированная русалка или кикимора, и временами я была склонна с ними согласиться.

Обязанности Козлова и Соколова временно были поделены между прочими сотрудниками заповедника. В частности, работой с волшебными парно- и непарнокопытными занималась я. Не то чтобы это сильно меня напрягало — зимой активность волшебных зверей обычно снижалась — однако забот прибавило, и я искренне надеялась, что в ближайшее время эти хлопоты будут переложены на кого-нибудь другого.

…Владислав Игоревич продолжал что-то рассказывать, но я его уже не слушала. Я смотрела на своего богатыря и думала о том, как жутко, невыносимо по нему соскучилась.

Господи, о чем еще они говорят? Почему бы Бессмертному не закончить планерку прямо сейчас и не отправиться в свой кабинет доделывать последние дела? Или старик решил продержать нас тут до вечера?..

Иван смотрел на меня и улыбался. После того, как монолог Владислава Игоревича подошел к концу, он вышел вперед и тоже что-то сказал. Что-то важное и возвышенное, что-то по поводу того, как активно он собирается заниматься проблемами заповедника, как планирует стать достойным преемником бывшего директора, как любит наш волшебный лес и как искренне рад вернуться сюда в качестве одного из его новых хранителей.

Все это Царев говорил, глядя мне в глаза. Я слушала его и улыбалась. Как дурочка, до ушей. Потому что Ваня все-таки нашел способ сократить между нами расстояние. Самый верный и самый надежный способ.

Когда планерка, наконец, завершилась, и коллеги потянулись на выход, я задержалась у двери. Иван, что-то шепнув Владиславу Игоревичу, отправился за мной.

Едва мы остались одни, как я каким-то неведомым образом оказалась в его объятиях. Только что закрывала дверь в конференц-зал, и вот уже сильные руки прижимают меня к широкой груди, а горячие губы выводят на моей шее узоры.

— Ты не говорил, что приедешь, — пробормотала я, обнимая его плечи. — Даже не намекнул!

— Хотел сделать сюрприз, — ответил Иван, отрываясь от шеи и припадая к губам. — Неужели он тебе не понравился?

— Еще как понравился, — улыбнулась я, отвечая на поцелуй. — Это самый лучший сюрприз на свете.

Мы целовались несколько минут. Пили друг друга, как пьют родниковую воду путники, страдавшие долгие часы от жажды.

— Знаешь, а ведь я привез тебе подарок, — сказал Ваня, когда наши губы, наконец, разомкнулись.

— Новогодний?

— Нет, новогодний ты найдешь под елкой. А этот… он по другому поводу.

Царев сунул руку в карман брюк и вынул из него небольшой красный футляр. Я открыла его и ахнула — на красном бархате лежало помолвочное кольцо с небольшим прозрачным камешком.

Я подняла на Ивана изумленный взгляд. Он же смотрел на меня серьезно, без тени улыбки.

— Что скажешь? — спросил он.

Я вынула кольцо из футляра и надела на палец. Тонкий ободок сел на него, как влитой.

— Ваня, помнишь, мы собирались провести праздничные выходные в Москве?

— Помню.

— Думаю, нам следует выбрать день, чтобы познакомить тебя с моими родителями.

Плечи Царева заметно расслабились. Он глубоко вздохнул и снова привлек меня к себе.

— Да, познакомиться надо, — согласился он. — Как думаешь, я им понравлюсь?

Я подняла голову и нежно поцеловала его в уголок губ.

— Понравишься. Не сомневайся.

КОНЕЦ