щ

8. Разведчики

Тот же день, после обеда.

— Млять, наши вообще засмеяли бы нас, если бы только узнали, как мы с тобой ныкались тут от какой-то малолетней шмакодявки с этой детской воздушкой! — проворчал Селезнёв, — Перепел — точно уссался бы со смеху!

— Да ладно тебе, Утка! — ухмыльнулся Уваров, — Было бы хуже, если бы она нас с тобой спалила. Не в том плане, что звиздец всему, мы-то сгребались бы, конечно, но от такого несмываемого позора — точно сгорели бы со стыда! Прикинь только — разведчики, млять, спецназ ГРУ, а спалены были бы сопливой пацанкой! — оба негромко рассмеялись.

— А этим и кончится, Авар, если мы отсюда не сгребёмся. Повадилась мелюзга ихняя шляться, и кто-то, да спалит нас на хрен. Но вообще — молодцы, полезным занялись делом, я даже и не ожидал.

— Ну так а хрен ли им ещё остаётся делать? Рыба в Днепре зачётнее некуда, ты и сам видел, но на одной только этой рыбе сидеть — удовольствие ещё то, а вяхиря в леске подстрелить или твоего пернатого собрата на берегу — хоть какое-то разнообразие блюд на столе. И заметь, рационально же организовали — из духовушек и патронов нормальных на это не тратят, да ещё и мелюзгу этим озадачили, которой в охотку. Кстати, это значит что? Что менты — вменяемые. Другие на дыбы взвились бы — как это так, малолеткам воздушки в руки дать без взрослого присмотра! А эти — сходу въехали, что здесь теперь — не тут.

— Да и не так, чтобы совсем уж без присмотра. И на обрыве моста велопатруль с тарахтелками, и по крыше Дворца прохаживается один с такой же, и в башенке наверняка наблюдатель. Млять, как бы и они ещё нас не спалили! И ещё прикинь, как мы влипли бы, если бы не слиняли оттуда сразу. А с башенки, млять, и вся наша коса просматривается, и наверняка же там с биноклем человек.

— Там и внизу какая-то активность, судя по шуму. Высоко, млять, хрен отсюда увидишь, но скорее всего, проходы во внутренний двор баррикадируют.

— То есть, и без нас знают уже о дикарях?

— Похоже на то. Наверное, с дрона своего обнаружили. Ну, оно и к лучшему, а то прямо сегодня им сдаваться только для того, чтобы предупредить — как-то стрёмно. В чём-то они вменяемые, но в чём-то — хрен ведь их ещё знает. На третий день этой хрени могли и не у всех ещё мозги от этой грёбаной войны прочиститься.

— Ага, особенно если у кого-то из родни или друзей погибшие есть. На хрен, на хрен, пусть лучше ещё несколько дней поостынут.

Позавчерашним вечером, когда они в сумерках сплавились вниз по Днепру, не нашли они в плавнях юга Хортицы ни остальной группы капитана Перепёлкина, ни места её дислокации. Решив, что заплутали в темноте, они переночевали посменно на первом же найденном ими подходящем месте, чтобы потом продолжить поиски уже при нормальном дневном свете. Но не помог им наутро и дневной свет. Того места, на котором был разбит лагерь их группы, банально не было — вместо него плескались воды Днепра. Естественно, не поймал ни единого спутника и встроенный в планшетник Авара навигатор, как они уже и без того догадывались сами. По всем видимым признакам получалось, что местность-то — та, да только абсолютно не затронутая изменившей её современной цивилизацией. Если это далёкое прошлое их мира, что при всей невероятности этой версии прекрасно все эти отличия объясняло, то понятно тогда и отсутствие суши на месте базового лагеря группы — не намыла ещё река эту самую южную часть плавней Хортицы.

Ладно, допустим, в прошлое, раз уж других непротиворечивых версий нет, но в какое именно? Понятно, что на века, и вот по этим плавням, но на сколько веков? То, что рыба на спиннинг попадается невиданных размеров — оно, конечно, радует с точки зрения гастрономии, но подтверждает только отсутствие плотного населения. Не восемнадцатый век, это точно, но вот насколько раньше? По идее, с шестнадцатого века должна уже быть и Запорожская Сечь. Не современный новодел для туристов, конечно, а реальная и едва ли очень уж на этот новодел похожая, наверняка намного примитивнее, но хоть какая-то. Вот только место этой ранней Сечи — как раз на Хортице или на каком-нибудь близлежащем к ней другом островке, и тогда здесь наверняка были бы и казачьи хутора, и ихние лодки на Днепре. Но чего нет, того нет. Выходит, ещё раньше, и вокруг них только Дикое поле? Но насколько раньше? Понятно только, что и не ледниковый период, иначе бродили бы здесь мамонты, да рычали бы в сумерках пещерные львы, но и голоцен длится вот уже добрый десяток тысячелетий, и хотелось всё-таки большей определённости. Для начала — хотя бы уж с точностью до столетия.

В первой половине вчерашнего дня разведчикам некогда было особо терзаться раздумьями — и информации для них новой не было, и текущие бытовые проблемы нужно было решать, да и просто выспаться по очереди в относительно спокойной обстановке. И пообедали по-человечески — густой наваристой ухой из свеженаловленной рыбы, да ещё и рыбой, запечённой на углях, и ещё оставались галеты и чай с сахаром, которыми они пока ещё могли себя побаловать. Было бы и этих запасов побольше, и патронов к "винторезу", чтобы и мясом дичи свой стол поразнообразить, да понадёжнее укрытие, чтобы не ждать в нём нападения, а спокойно расслабиться, так тогда очень даже прилично можно было бы отдохнуть от всей этой военной нервотрёпки и вынужденной бессонницы. Но уже вскоре после обеда их и с этими мечтами постиг жестокий облом, вызванный появлением с юга туземной лодки. Или ладьи, судя по размерам и количеству людей?

Хоть и шла она на вёслах, с убранным парусом, глазастый Селезнёв разглядел её издали, так что выспаться Уварову оказалось не судьба. Сперва они приняли её было за запорожскую "чайку", как старлей мог припомнить её по реконструкциям, и по внешнему виду она вполне ей соответствовала, но когда расстояние несколько подсократилось, а они достали бинокли, вид людей в ладье ошеломил обоих. Ни в старых киношных, ни в новых современных реконструкциях запорожские казаки не выглядели так, как эти.

Нет, в принципе-то и копья для казаков нормальное явление, и вполне могли у них быть отдельные единичные кольчуги со сфероконическими шлемами старорусского и трофейного турецкого типа, но тут-то в одной ладье и кольчуги эти не менее, чем у троих, и шлемы у доброй половины. У одного, кажется, даже округлый с полумаской, подобный шлемам викингов, но особенно характерный вид имеют щиты — большие, круглые, да ещё и с полусферическим умбоном в центре. В геральдике тогдашней Уваров не смыслил и не мог определить, для кого характерна такая их раскраска, но по типу щит в целом — явный щит викингов. С такими и реконструкторы самой ранней Руси щеголяли на фестивалях, и от них старлей был наслышан, что это же и щит древнерусских дружинников до перехода на классический миндалевидный, перенятый то ли у Византии, то ли у Запада. Но здешние туземцы, судя по экипажу этой ладьи, до такого этапа ещё явно не доросли. Так что тогда выходит, ранняя Киевская Русь? Но тогда какого хрена они к югу от днепровских порогов, а не к северу? Киев-то ихний где, спрашивается? Географическим кретинизмом оба как-то не страдали и карту всей страны в целом вполне себе представляли.

А когда ладья поравнялась с ними, её экипаж преподнёс ещё одну загадку. Что не скандинавские викинги, видно по ним вблизи — есть среди них и чернявые, и смуглые, уж точно не североевропейский тип, и это, вроде бы, тоже в пользу древнерусской версии, но когда донёсся их говор, разведчики не только ни хрена в нём не поняли, но и ни одного слова знакомого в нём не расслышали. По-польски фразу услышишь, так и хрен поймёшь её, но хотя бы отдельные слова знакомыми покажутся, а тут и этого нет. Какой-то другой язык у этих, уж точно не славянский. Когда ладья прошла мимо них вверх по реке, а они обсуждали меж собой увиденное и услышанное, Уварову вспомнился и прочитанный ещё в школьные годы Гумилёв. Плавал-то по пути "из варяг в греки" кто? Вовсе не живущие вдоль Днепра местные славяне, а русы, которые по Гумилёву исходно даже не славянский народ, а чуть ли не германский, ассимилировавшийся со славянами лишь впоследствии.

И этих русов Гумилёв, мягко говоря, не хвалил. Такие же точно пираты, как те же викинги, только преимущественно речные, не брезговавшие и работорговлей. Да и сам Святослав Тот Самый, если верить автору "Повести временных лет", засев в устье Дуная, чего от Руси хотел? Мехов, мёда, воска, да рабов — ага, большой и пламенный привет этим превозносящим прославленного воителя современным урря-патриотам — в данном случае даже без разницы, украинским или российским. И тем, и другим — одинаковый. Когда они обсудили это дело с напарником, и старлей чисто в шутку предложил рассмотреть вариант их поступления под знамёна текущего киевского князя для укрепления державы предков, прапор выдал в ответ такой матерный загиб, что оба потом долго хохотали. На хрену они видали таких с позволения сказать предков! Тут и рафинированные-то хохлы-западенцы современные по сравнению с этими были бы на порядок ближе и роднее, поскольку одна всё-таки цивилизация, а уж этот-то запорожский анклав, почти русский — и вовсе свои.

Правда, это не снимало вопроса, какого хрена одиночная и не самая крупная из ладей русов делает к югу от порогов, через которые только сильными караванами ходили. Но поразмыслив, Уваров припомнил и упоминание у того же Гумилёва о русах-дромитах, черноморской торгово-пиратской вольнице, никаким государствам не подчинявшейся, а представлявшей из себя раннесредневековый азово-черноморский аналог флибустьерской Тортуги. Не из них ли и вот эти? Тогда понятно и их нахождение здесь.

Понятна и причина их заплыва против течения. Ту синюю вспышку, с которой и началась вся эта хрень, наверняка видно было далеко. Может, и не у самого моря, но уж в плавнях ниже Хортицы — наверняка. И кто бы не заинтересовался невиданным явлением на месте ближайшего пиратского главнюка? Послать в ту сторону, то бишь вверх по реке, малую быстроходную ладью с заданием доплыть, разведать и доложить, что там за хрень такая непонятная происходит, и что это вообще было — это ведь первое, что сделал бы на его месте и сам старлей. Естественно, доплывут увидят и охренеют — уж Дворец-то с реки виден прекрасно, и это в такую эпоху, когда на всей Руси если и есть хоть какие-то здания из камня, то буквально единицы, и все они известны наперечёт. И строятся они годами. А тут — мало того, что ещё одно такое и весьма внушительное, так ещё и "вдруг, откуда ни возьмись"! Есть от чего выпасть в осадок незадачливому раннесредневековому пирату!

Сама по себе эта мелкая ладейка никакой опасности для запорожского анклава не представляла. Ну сколько там на ней боеспособных мужиков? Даже двух десятков нет. Менты тамошние, если что, из одних только табельных пистолетов всех их там и уложат. Да и сами они нападать не рискнут. Это же Дворец! Есть ли такой сейчас хоть в одном из греческих городов на черноморском побережье? А по зданию и охрана, иначе ведь в эти времена и не бывает. Так что поглядят они втихаря, стараясь ничем себя не обнаружить, да и вернутся восвояси докладывать главнюку результаты своей разведки. Встревожились только ближе к вечеру, когда эта же ладейка пронеслась обратно на всех вёслах, невзирая на попутное течение. Звуки над водой разносятся далеко, и случись там стрельба, было бы слышно и здесь. Значит, не было никакой стрельбы, а ведь в том, что в такой обстановке и менты не спят в одном ботинке, а бздят и бдят, сомневаться не приходилось. А значит, не было и столкновения, и скорее всего, экипаж ладьи выполнил разведку, не спалившись. И какого тогда хрена они сейчас так спешат, не щадя сил? Это — хреновый признак.

Если большая банда сидит на мели, не в буквальном смысле, а в финансовом, и добыча нужна срочно хоть какая-то, то новость для их главнюка, конечно, долгожданная и радостная. А несколько сотен вооружённых, организованных и отчаянных от безденежья бойцов — это очень серьёзно. Там заросли прибрежные почти до самого жилого квартала, и матёрым разбойникам подобраться через них и накопиться для внезапной атаки — задача шаблонная и вполне рутинная. Если в анклаве вдруг прозевали эту пиратскую разведку, то о такой опасности предупредить их явно следовало. И поэтому, как только стемнело, они поплыли обратно на своё прежнее место напротив Дворца. Сдаваться по сути дела именно в эти первые дни очень не хотелось, и теперь они гадали, есть ли в этом необходимость.

— Млять! Ну вот что творят, стервы! — простонал Уваров, наблюдая в бинокль за моющимися в заводи бабами, которые уже смыли с себя мыло и затеяли в воде весёлую возню, — Не будь я так уверен, что мы не спалились, решил бы, что они нас уже раскрыли и теперь просто издеваются над нами!

— Ага, и у меня мысля такая мелькнула, — хмыкнул Селезнёв, — Как нарочно, как будто бы знают, что мы тут хрен знает сколько дней уже без баб, а главное — без надежды на баб и готовы впендюрить и страхолюдине, лишь бы только дырку имела правильную! — и оба тихонько рассмеялись, — Только осторожнее, Авар, не спалиться бы нам и в натуре — тот берег, правее, пацан-сопляк с биноклем. Он-то, конечно, поинтереснее зрелище имеет, чем наши кусты оглядывать, но мало ли, не ровен час.

— Так, вижу его. Спасибо, Утка, что-то я реально, млять, нюх теряю.

— Усталость, да и ты ведь помоложе меня — ясный хрен, вид голых баб шибает по мозгам сильнее. Нормально это, Авар, сам таким был. А тут ещё и такие затейницы, — три нестарых и не расплывшихся ещё бабёнки снова затеяли возню с перебрвзгиванием.

— Ага, ходячие дразнилки, млять! Такое впечатление, что реально же дразнят! Не нас, конечно, но ведь и не этого же сопляка?

— Может, и дразнят кого-то. Думаю, не один этот пацан на них пялится, а и ещё кто-нибудь постарше и для них поинтереснее. И мент из велопатруля поглядывает, да и из башенки наверняка тоже. Война, мужики в дефиците, вот и завлекают, как умеют.

— И как бы невзначай. До обеда стираться приходили, а теперь ещё и помыться типа самим. Правильно, водопровод-то им отрубило, а воду же цистерной этой пожарной возят, а на мытьё и стирку её хрен хватит. Ну и заодно — ага, стриптиз-шоу для некоторых сексуально озабоченных, — оба снова рассмеялись.

— Включая и охрану, — проворчал Селезнёв, — Хрен ведь будет она по сторонам глядеть, когда тут голые бабы специально для них стриптизят.

— Ну, сегодня-то точно ни хрена ещё не случится, — заметил Уваров, — Допустим, главнюку даже и с вечера доложили, если сплавляться до него было не так далеко. Тогда только сегодня утром уже подробный доклад и совещание с ближайшими подручными, к обеду разослал, допустим, гонцов за всей бандой, так это сегодня только собирать её всю начнут, и вряд ли она соберётся раньше завтрашнего дня.

— Ты думаешь, банда вся рассредоточена?

— Наверняка. Им же повседневно что-то жрать надо? Чем в этих плавнях можно жить кроме рыбалки? Рыба — да, зачётная попадается, и хрен бы поверил раньше, если бы кто сказал, но это отчего? Оттого, что не ловит её здесь никто. А представь себе толпу, да с семьями, да живущую рыбалкой изо дня в день — хрен хватит тогда рыбы в одном месте. Поэтому — рассредоточены малыми группами в разных местах. Повседневно они честные и мирные рыбаки, а пиратами становятся, когда главнюк на конкретное дело созывает.

— Ну, тоже логично. Попиратствовать-то удачно — случая ещё удобного нужно дождаться, а жрать каждый день охота. Значит, сегодня ещё только собираться начнут?

— И это в самом экстренном случае, если главнюку совсем невтерпёж. А по уму я бы на его месте сперва сам на рекогносцировку сплавал — что там за каменная крепость такая, а то мало ли, во сколько раз его разведка от изумления увиденное преувеличила? А после — ещё и помозговал бы на досуге, не взять ли эту крепость вообще под себя. Это же по нынешним лохматым временам большое дело, и такой шанс выпадает только один раз в жизни. Представляешь — из грязи, да в князи? Тут под прикрытием такой крепости и над киевскими караванами контроль можно установить, и с кочевниками безопасно торговлю вести — считай, перекрёсток торговых путей образуется, как с куста.

— То есть, и обмозговать надо получше, и разведать поподробнее, и подготовку к операции провести поосновательнее. Так тогда это, выходит, надолго?

— Нет, слишком долго телиться он тоже не будет. Он же там не один такой, он только ближайший и узнавший первым. А приз ведь соблазнительный, и пока ты семь раз отмерять будешь, другие сходу отрежут и унесут. Неделя, вряд ли больше.

— А в самом экстренном случае?

— Назавтра ближе к обеду собирается вся банда, вторая половина дня — ставит задачу и проводит инструктаж, высылает новую разведку и совещается со всеми мелкими главнюками. Послезавтрашним утром — отплытие. Я бы заныкал флотилию в левом русле Днепра — ну, для него снизу это в левом. За Хортицей, короче, и на ней же сбор войска. К вечеру примерно. Ночью или утром — нападение. В общем, через два дня или на третий.

— Тогда, выходит, время есть. И эти — не скажу, чтобы очень уж бдительно, но всё-таки службу тащат. То есть, о дикарях знают, но тоже считают, что время у них есть. Тогда и нам, получается, прямо сегодня сдаваться им ещё не нужно?

— Похоже на то. Поэтому и палиться не хочется. Вечером линяем на Хортицу.

— Туда же?

— Нет, на вот эту северную скальную часть. И виднее оттуда будет, чем они во Дворце заняты, и оба русла Днепра на виду. Если поплывут — неизбежно растянутся вдоль реки, и самую голову ихнего каравана мы увидим вовремя. Пока они дождутся отставших и соберутся все, мы успеем вернуться сюда и предупредить этих. А заодно и заводи этой видеть не будем, и нас не будут дразнить эти голые бабы.

— Вроде вот этой блондиночки слегка перезревшей, которая тоже как бы просто моется, но уж слишком явно рисуется?

— Ага, крашеная из шатенки, судя по нижней волосне. Не поручусь, но здорово смахивает на бэушную с довеском, ищущую себе аленя.

— Если не с двумя. Умаялась аленя искать, и тут вдруг эта хрень, и привалила с ней надежда. Менты ведь с вояками большинство не из этих домов, и женатый он был или нет, теперь-то один хрен бесхозный, и есть шанс склеить какого-нибудь, даже и не самого зачуханного. В крайнем случае просто сойдётся как бы без притязаний на брак, а когда все свыкнутся, что назад один хрен возврата нет, так и поймает его на пузо.

— Как эти РСП обычно и делают, если в алени мужик не рвётся, но впендюрить готов. А вот эта брюнеточка в купальнике и с тарахтелкой — понятно, что ментовка, иначе не дали бы МП-5. Тоже, конечно, рисуется, но не настолько откровенно, как эти.

— Типа, на службе. Понабирали бабья, млять, что у нас, что у хохлов, а толку-то от них практически никакого. Там и мужик не всякий реально справится.

— Ну, в данном-то случае толк как раз есть. Бабе не интересно на других голых баб пялиться, если она нормальная, так что больше шансов на лучшую бдительность. И в принципе, если умеет с тарахтелкой обращаться, то и отдача у МП-5 не такая, чтобы ей её не выдержать, и патрон-то — не макаровский, а парабеллумовский два плюса.

— В принципе — да. И шлем возьмёт, и кольчугу, и щит. Очередей с той стороны мы не слыхали, только одиночные. Значит, они все проинструктированы беречь патроны и бить только прицельно. А бабёнка симпатичная, такую живьём взять захотят, и серьёзного сопротивления от неё не ожидают, а тут — ага, сюрприз — вооружена и очень опасна. Если не истеричка и не паникёрша, да обучена с этой штукой обращаться — толк от неё будет.

— То-то и оно. Придумали — очень неглупо. Я бы на их месте ещё в эту башенку Дворца бабу наблюдательницей посадил бы, чтобы не на купальщиц в бинокль пялилась, а по сторонам повнимательнее зыркала. Интернета-то у них теперь нет, сотовой связи тем более, так что в телефоне она теперь хрен засядет, — оба рассмеялись.

— Тут смотри, Авар, какая ещё хрень получается. До обеда у них пожарка сюда же по расширенной ими тропе за водой спускалась. А судя по радиоперехвату, и какую-то ещё дорогу они к реке прокладывали, и их пожарка сюда теперь больше не ходит, а ходит уже туда с какой-то "лейкой", хрен их знает, что они так обозвали, но не в этом суть — две машины теперь им воду возят из другого места. Но по карте-то что получается? Ближе-то, чем здесь, воды для них нет, иначе и бабьё не било бы ноги сюда. Значит — дальше теперь возят? А нахрена, спрашивается? Мне как-то раз знакомый пожарник объяснял, что это на всасывание снизу пожарный насос выше десяти метров воду хрен поднимет, а толкнёт он её наверх не на один десяток метров. У них же представляешь, какой напор из шланга? И я чешу репу, нахрена те же пожарники гребутся с этим и не подсказали рационализацию?

— То есть, поставить машину на берегу и не гонять её с полной цистерной, а по шлангу воду из цистерны гнать наверх, куда им там нужно?

— Ну да, элементарно же. Там всасывающий рукав четыре метра, и на берегу им его для заполнения цистерны хватит за глаза, а напорный рукав стандартный, на двадцать метров, как и эти во всех пожарных шкафах, а этих шкафов у них там наверняка найдётся и добрый десяток. Если отсюда качать, то до того же Дворца с большим избытком хватит. А он уже к общему водопроводу подключен.

— Так погоди, Утка, у них же водопровод со всех сторон обрублен? Это же надо сперва все обрывы найти и заглушить, чтобы вода и в землю зря не уходила, и сама от неё не загрязнялась? Иначе нахрена он нужен, такой говнопровод?

— Ясный хрен! И в водопроводе надо все обрывы глушить, и в говнопроводе, то есть, в канализации. Слив же из водопровода куда идёт? В неё, родимую. Поэтому и в ней тоже все обрывы глушить, а от ближайшего к реке выводить к ней траншею. И тогда они сразу и водопровод получают, и говнопровод, и срут в свои унитазы, как белые люди, а не бегают в будку над выгребной ямой, как деревенщина. Как ещё бабье ихнее терпит?

— А оно в этом, ты думаешь, что-то понимает?

— Авар, кошёлкам и не нужно все эти тонкости понимать. Им достаточно краем уха услыхать толстость — что это МОЖНО сделать. И можешь быть уверен, что они тогда все мозги ихнему самому главному вынесут, чтобы вернул водопровод и канализацию. И он ещё будет рад без памяти, что не требуют заодно вернуть ещё свет и газ. Ты наших, что ли, стерв не знаешь? Так и эти — тоже ничем не лучше. И я вот теперь чего-то не догоняю, какого хрена они не этим заняты. В чём я торможу и туплю?

— Хороший вопрос, Утка! — старлей призадумался, — Очень хороший вопрос. Во всём остальном они действуют очень неглупо. И в принципе-то ведь против водопровода с канализацией — какие у этого майора Семеренки могут быть возражения? Ладно первый день, начальство в этом не копенгаген. Я тоже, кстати, не сообразил бы, если бы ты мне не подсказал. А пожарники — исполнители, и что им приказано, то они и делают. И при этом, конечно, загрёбываются гонять свой КрАЗ, да ещё и на такой подъём. Да, ты прав, кого-то из них осенило бы в первый же день, и вчера — уже обсуждали бы, а сегодня — делали бы. Такое впечатление, млять, что у них есть какая-то настолько веская причина повременить с этим, что даже и пожарников они убедили потерпеть ещё некоторое время и помолчать об этом, как рыба об лёд, чтобы не взбаламутить баб.

— На какое-то время? Ну, если только не слишком долгое.

— Ну да, насовсем-то и невозможно, пожарники не вытерпят и бабьё натравят, и не нужно никому. Нужно — именно на не слишком долгое время. Так, стоп. Водопровод из соединённых между собой шлангов и на всю длину от реки и как минимум до Дворца?

— Естественно. Как же ещё-то?

— Понял! Хороший признак, Утка. Для нас с тобой — очень хороший.

— Ну, если понял сам, так разжевал бы тогда и для тупого прапора, что ли?

— Это ещё один признак того, что они прекрасно знают о дикарях и ожидают их появления в ближайшее время, буквально в считанные дни. Какое клинковое оружие у тех пиратов, мы с тобой не разглядели, но уж секиры-то у них мы оба видели чётко. Мечи или сабли — удовольствие дорогое, и вряд ли они есть у всех, но боевой топор — это массовый ширпотреб. Секира — на длинном топорище или на коротком — наверняка у каждого. Если они нападут, то и пожарку на берегу могут изуродовать, а уж кишку эту брезентовую они порубят на хрен однозначно. Даже и не поняв ни хрена, что это за хрень такая, а просто из вредности. Раз зачем-то противник протянул её, значит — нужна ему, и тогда порубить её на хрен — для них святое и самоочевидное дело. Был водопровод, и нет водопровода.

— Ну, допустим. А что тогда изменится в ближайшие дни?

— Рассчитывают на устранение этой опасности. Не тем путём, так другим. Если пираты нападают, то несут такие потери, что оправятся от них очень нескоро. А если они не решаются напасть и выходят на мирные переговоры — ещё лучше.

— Ага, хоть так, хоть эдак, а появляется время уже и не времянку, а нормальный водопровод соорудить, который уже и хрен изуродуешь с полпинка. Логично, короче. Как они только переговоры вести собираются в этом лучшем случае, если язык у этих пиратов не славянский ни хрена?

— Это мы с тобой знаем, поскольку слыхали их говор, а они там вполне могут и не знать. А может, и побольше нашего знают, если у них там историк есть. Мы же с тобой не знаем, кто в этих домах вообще живёт. Не одни же только работяги?

— Ну, понятно, что не одни. Но чтобы историк — это как-то круто выходит.

— Я имею в виду не учёного, а ВУЗовского преподавателя или даже студента. В любом областном центре есть свой университет и свой пединститут, а в них исторические факультеты. Так что вероятность, что хотя бы студент-историк у них найдётся — не полная гарантия, конечно, но и не исключено, скажем так. А могут быть и лингвисты, владеющие языками. Понятно, что современными, но мало ли, вдруг найдётся похожий на "моя твоя понимай"? Ну и сами пираты — есть южный тип, есть северный, явно же сборная солянка из разных народов. Общий язык не славянский, но вполне может найтись и славянин.

— Хорошо, если так. Ну, раз они знают, бдят и готовятся — значит, нам в самом деле нет смысла сдаваться им сегодня. Пара дней у нас, говоришь, точно есть? Отдохнём по-человечески, отоспимся, а они тем временем поостынут на тему этой войны с нами, да проникнутся перспективой войны с дикарями, в которой будут полезны и каждый ствол, и каждая пара умеющих обращаться с ним рук. Если уж у них бабы с тарахтелками службу тащат — как раз за эту пару дней и должны бы проникнуться. Что скажешь на это, Авар?

— Согласен полностью. Ценность нашего предупреждения, получается, не так велика, раз они знают уже и без нас, а кадровый кризис они за эти дни осознают чётче и на насущные проблемы с прошлых переключатся полнее. А мы — ну, одиночную ладью с новой разведгруппой пиратов мы, конечно, можем и проворонить, но она бед не натворит. Не в их интересах настораживать анклав перед нападением. А флотилию с их основными силами мы уж точно не провороним, и будут они знать о ней или нет, а наш приход один хрен будет оценён по достоинству. Особенно, если мы и заявимся к ним отдохнувшими и полными сил, а не зачуханными сонными мухами. Мы же всё-таки спецназ ГРУ или где?

— И причём, в этом мире — ещё и весь, какой есть, в полном составе, — схохмил Селезнёв, и оба рассмеялись.

Смех смехом, а ведь так оно и есть. Раз уж не нашли они на Хортице всю свою остальную группу, значит, не провалилась она в этот мир. А посему — да, именно они двое и есть во всём этом мире абсолютно весь российский спецназ ГРУ. Могут даже сами себя произвести в начальника ГРУ и его заместителя за неимением вышестоящих, если уж эту хохму до логического завершения развивать. По квалификации — уж всяко не хуже своих хохлятских коллег-оппонентов из ихнего ГУРа, которых в этом провалившемся кусочке Запорожья — ну, отставник-пенсионер разве только какой случайно ещё может оказаться, но действующих — уж точно ни единого. Нет у здешнего анклава таких разведчиков, как они, а задачи по их специальности — очень даже могут и наклюнуться. Оно-то конечно, у них и дрон ихний есть, но всегда ли и во всём ли он заменит полноценную разведку? Тех же пиратов, допустим, не просто обнаружить, а ещё и языка добыть или диверсию какую им устроить. Ценными кадрами они будут для анклава, определённо ценными.

Особенно, если репутацию свою спецназовскую не подмочат, спалившись как раз сегодня по какой-нибудь дурацкой случайности. Млять, весь остаток дня на этой косе проторчать придётся, рискуя попасть в поле зрения даже не слишком бдительной охраны. Ни пожрать нормально горячего, ни даже чаю не заварить, и даже шевелиться резко, хоть всего тебя эти грёбаные комары искусай, не вздумай. Шевельнётся ветка кустов или сучок хрустнет, привлекут внимание, и что, если кто-то перебздит, да патруль вызовет косу эту проверить? И тогда палево гарантировано. Нет, повязать-то их — хрен повяжут, если сами они сдаться не решат. Спеленают этих ментов, как щенков несмышлёных, даже фингалов им при этом не набив, но тогда ведь и когти рвать с косы придётся уже в открытую, среди бела дня, и дай бог, чтобы без стрельбы ещё обошлось. И разве скажешь им тогда с эдакой усмешкой превосходства, что целый день под самым носом у них просидели, разведывая их оборонительные мероприятия, да так и остались никем из них не замеченными? Не тот эффект тогда получится, совсем не тот. А посему — на хрен, на хрен! Лучше уж дотерпеть до темноты, которая друг не только молодёжи, да и слинять на Хортицу втихаря. И отдых там получат полноценный, и возможность эффектного появления в анклаве сохранят.

А спалиться сегодня — как два пальца обоссать. Знали бы заранее, что они тут у берега такую бурную деятельность в эти дни разовьют — хрен ещё остались бы, наверное, на этой косе на целый день, а ещё ночью, пока не рассвело, слиняли бы на эту скалистую часть Хортицы, с которой и наблюдали бы гораздо удобнее за всей этой деловитой вознёй. Да ещё и в нормальных человеческих условиях. Но кто же мог знать-то? И что сделано, то сделано, и теперь надо терпеть и держаться до вечера. И охранница эта на самом берегу, и наблюдатель в башенке Дворца, и часовой на его крыше, если расслабишься, спалят ведь мигом. А ещё же и велопатруль у обрыва, и дрон этот в любой момент пролететь может, и мелюзга эта птицу промышляет — вот срамота-то будет, если именно мелюзга и спалит!

Ещё один велопатруль подъехал ко Дворцу и остановился возле работающих у проёмов. Самих-то велосипедов с косы не видно, но форменные полицейские велошлемы хрен с чем спутаешь. А к тем, которые у обрыва, ещё два гражданских подъехали, тоже на велосипедах и вооружённые — один с МП-5, другой с ментовским помповым дробовиком. И не удивляет уже стрельба вдали, за ментовкой, со стороны проспекта — явно тренируют гражданских в обращении с оружием. А по радиоперехвату в обед — благо, все по-русски переговариваются — удалось понять, что и дрова с места заготовки на велосипедах возят, а машины без нужды не гоняют, явно берегут горючее. Нет, хоть они и вражины недавние, но по этой части — определённо молодцы, вменяемые и понимающие текущую обстановку. С такими, пожалуй, нормальную съедобную кашу вполне сваришь.

А раз так, то нечего тут и колебаться особо. Тайм-аут, конечно, необходим, уж слишком свежа память о недавней вражде, и нужно, чтобы она хоть немного выветрилась, сменившись целями и задачами поважнее и позлободневнее, но по большому-то счёту — а к кому им тут ещё присоединяться, если не к этим? Хоть и маленький кусочек, зато своего мира, а не окружающего дикарского. И в ближайшей перспективе у запорожского анклава хорошие шансы отстоять своё существование, а с ним и небольшой островок современной цивилизации. Каковы дальние перспективы — хрен их знает. Маловат их анклав, слишком маловат. Но другого-то такого же — больше нет, и значит, надо отстаивать этот, как бы ни были малы его шансы в отдалённой многолетней перспективе.

Судя по встреченным ими на юге Хортицы пиратам, по всей видимости, тем же самым, которых византийцы называли дромитами, дикари это ещё те, и вполне по их виду верилось и во все те зверства, которые им приписывали византийские авторы и не отрицал Гумилёв. Способны, во всяком случае. Хрен его знает, какой точно век на дворе, но скорее всего, девятый или десятый. До девятого черноморские русы-дромиты, вроде бы, нигде не отмечаются, а на излёте десятого Гумилёв их кого крестил, кого наёмниками в Византию спровадил, а кого и вовсе аж в Испанию пиратствовать загнал, после чего вообще утопил в Атлантике. Убрал, короче, их всех с Чёрного моря. Послушались ли они мэтра на самом деле, известная Уварову история умалчивала, не подтверждая Гумилёва, но и не споря по этому вопросу с ним. Убрал — ну и молодец, нехрен им тут ещё под ногами у правильных русов путаться, которые уже к Киевской Руси относятся. Вот только намного ли лучше их эти правильные киевские русы?

Германцы и скандинавы приносили кровавые жертвы, включая и человеческие, Тору и Одину, полабские славяне — Святовиту, а балты — Перкунасу, который у восточных славян известен как Перун. И тоже человеческими жертвами не брезговал. Не так обильно и часто, как боги Мезоамерики, по сравнению с ними боги германо-скандинавов, балтов и славян — просто образец умеренности и бережливости к человеческому поголовью, только для победы христианства над их культами хватило даже их умеренной кровожадности. На Хортице у разведчиков не нашлось вчера достаточно времени, чтобы поискать знаменитое капище русов с гигантским Перуновым дубом, хоть и увидели издали что-то похожее, так что пока ни подтвердить, ни опровергнуть утверждений о людоедстве Перуна не могли. У них поважнее и понасущнее были вчера задачи. Может быть, завтра или послезавтра и это капище разведают, если обстановка позволит.

А покуда приходится исходить из Гумилёва, который и в этом плане не хвалит киевских русов-язычников. И раннему набегу на Византию, приписываемому Аскольду и Диру автором "Повести временных лет", на очень немалые зверства византийские авторы пеняют, в том числе и с жертвоприношениями, и походам Игоря Старого, и Святославу в той же Болгарии, где на тризнах по убитым резались многочисленные пленники. Вряд ли и в Хазарии его войско вело себя лучше, просто на хазарских иудеев и язычников авторам жалоб, византийским и арабским, было плевать. Странно, что арабы не жалуются на такой его беспредел в мусульманской к тому времени Волжской Булгарии, в которой Святослав неминуемо отметился бы, если верен маршрут его похода через верхнюю Волгу. Но мало ли, отчего умолчали об этом арабы? Может, просто не сохранился соответствующий том? Так или иначе, имеющихся источников — достаточно. Аркона полабских славян на Рюгене пала только в двенадцатом веке, спустя столетие после церковного раскола на католиков и православных с обоюдными проклятиями между папой и патриархом. И когда католики — датчане и фрицы — обвиняют Аркону в таких же человеческих жертвоприношениях, как и ранее византийцы русов, то в сговоре с Византией их на тот момент заподозрить сложно.

Понятно, что церковь была и кровно заинтересована всячески очернить своих религиозных оппонентов, приписав им как можно больше непотребств. Вполне возможно, что и Гумилёв пошёл в этом вопросе на поводу у церковников. Но ведь и дыма совсем уж без огня обычно не бывает. А для раздутия слона из мухи она во-первых, должна хотя бы уж иметься в наличии, а во-вторых, быть достаточно жирной, заметной и всем известной. Иначе какой смысл раздувать то, что никого не затрагивает и не волнует? То есть, пускай даже и не в тех количествах, которые приписываются русскому язычеству церковью, но в каком-то количестве эти человеческие жертвоприношения — были наверняка. Пленников, рабов или преступников, а при их нехватке — и своих, выбранных для этого жрецами по тем или иным признакам. Перуну, например, Гумилёв прямо приписывает и такой способ кормления человечиной. Не по своей инициативе, а вторя церковникам, но тем не менее. А продержались некоторые языческие капища вплоть до шестнадцатого века, и это ведь значит, что даже если сам Киев уже и христианский, вне его прежние культы продолжают функционировать и потчевать своих богов всеми положенными им по обычаю жертвами.

Вплоть до того, что одни и те же люди могут быть показушными христианами при княжеском дворе в Киеве и ревностными перунистами в отдалении от него. И почему бы не быть такими и тем дружинникам, которые отвозят собранную с подвластных славян дань на продажу в Византию? Он благочестивый христианин в Киеве, если этого требует от него князь, такой же христианин и в Византии, поскольку этого требуют интересы дела, но в пути-то он имеет право побыть наконец и самим собой? Так что ничего странного в языческом капище Перуна на Хортице и в формально христианские уже времена. В этом смысле и оно не очень-то поможет определиться с точным временем попадания. Да и на что это влияет? И христианский Киев как-то тоже весьма далёк от современного идеала, и методы насаждения им христианства в подвластных землях тоже симпатии не вызывают. Такие же дикари, только осенённые крестом и убивающие не согласных с ними людей к вящей славе господней. Но главное даже не это. Главное — то, что не потерпит и Киевская Русь независимого от неё Запорожья. Где-нибудь в глухом углу — хрен бы с ним, но не на пути же "из варяг в греки"! И заноза ведь в заднице, и ещё живой укор нарождающемуся примитивному и страшненькому государству, в которое никто добровольно не рвётся, и всех приходится "примучивать". А запорожский анклав — дискредитирует самим фактом другой культуры, другого образа жизни и другого поведения. Кто же такое стерпит? Хуже того, анклав ведь — ещё и славянский. Это же какой пример для подражания всем прочим славянам — местным, подвластным Киеву? Подрывной и подлежащий уничтожению.

А как прикажете и самому анклаву относиться к этим работорговцам? Хороши защитнички, самими же защищаемыми и торгующие! И от других то ли успеют защитить, то ли нет, но сами-то уж точно кого-то в рабство уведут. Та же "Повесть временных лет" тому же Святославу высказывание о рабах с Руси приписывает ещё и в самом обыденном контексте — типа, самоочевидная истина, это же все знают. То есть, ничего нового он и не внедряет, а продолжает давно и задолго до него установившуюся традицию, просто теперь из другого центра контролировать этот процесс намерен, поскольку не любо ему в старом. Видимо, и для автора "Повести" эта истина была самоочевидной и неоспоримой, ведь не за неё он критикует Святослава, а только за его язычество. А сама работорговля — это для него нормально и естественно. Ценный экспортный товар, на котором богатеет его горячо любимая уже христианская родина. А чего их жалеть, этих лицемерных христиан, тайных язычников, так и не принявших истинной веры в душе? Вот ужо греки-то их там научат и бога истинного любить! У них — многовековой опыт обращения собственных язычников.

Так это если Русь — уже номинально крещена. Но и в этом случае запорожский анклав, пускай и тоже номинально христианский — один хрен для ортодоксов православия какой-то неправильный. Не по-русски живёт и даже не по-византийски, а значит, и вовсе не по-христиански. Самим своим существованием смущает неокрепшие умы подданных Киева, и без того нетвёрдых в истинной вере. И такой весь из себя благополучный с виду, не иначе, как происками Сатаны явлен для смущения истинных христиан. "Примучить" и искоренить эту скверну, чтобы и прочим не повадно было! А если страна ещё и языческая, тогда — тем более. И так-то и с запада христиане обкладывают, и с юга, а теперь и вовсе по Днепру вверх полезли! Бей захватчиков, спасай Русь! Это — не говоря о соблазнительности добротного каменного городка для самого киевского князя. А то расселись тут в каменных палатах, когда сам великий князь в бревенчатом тереме ютится! Да где же такое видано?

И выходит по всем видам, что не пираты эти черноморские главная опасность для запорожского анклава, даже не кочевники в степи, которые тоже рано или поздно, но нарисуются. Разбойники — они ведь разбойники и есть. Богатая добыча мозолит им глаза, так и хочется раскуркулить в пользу более достойных хозяев — себя любимых, но если уж очень зубастой эта добыча окажется, то и хрен с ней, не очень-то и хотелось, да и вообще — зелен виноград. Угрозы анклав не несёт ни тем, ни другим, и если нельзя взять сразу и всё силой, то кто мешает брать постепенно и понемногу торговлей? В том, что анклав от ближайших нападений имеет все шансы отбиться, сомнений у разведчиков не было. Вот государство на севере — ага, предковое — это совсем другое дело. Для него, хоть какого по религии, запорожский анклав — конкурент и прямая угроза самому его существованию. И не важно, намерен ли сам анклав задавить северного соседа. Не намерения ведь важны в политике, а возможности. Окрепнет, забуреет, почувствует возможность — появятся рано или поздно и соответствующие намерения. А посему — правильно, грамотный политикан давит потенциально враждебные паровозы, пока они ещё чайники.

И поэтому не остановят государство первые неудачи, и не прекратит оно своих попыток "примучить" или просто уничтожить запорожский анклав. А патронов у него не так уж и много, а без них бесполезно и современное оружие. Изучая вчера на Хортице по интерактивной карте запорожского Соцгорода в своём планшете здания этого анклава с их содержимым, Уваров не слишком высоко оценивал его шансы в дальней перспективе. Не очень понятно было в ту первую ночь, попали ли в него хоть какие-то из зданий с другой стороны проспекта, но если и попали, в них тоже нет ни производственных мощностей, ни автозаправки с запасами горючего. Туристическо-рыболовный магазин — это хорошо, хоть рыбалкой прокормятся, оружейный — ещё лучше, не одни только ментовские патроны в их арсенале, но кончатся ведь когда-то и они. И только посмотрев дом с этими магазинами по приведённой в карте панораме и фотоснимкам, старлей обратил внимание на помещённый прямо над ними музей истории оружия. Наверняка ведь и старинные карамультуки в нём найдутся, а значит, не провалятся они и совсем уж на уровень окружающих их дикарей.

Никаких подробностей о нём в этой интерактивной карте не содержалось, да и не просвещало о них начальство перед этим рейдом, поскольку им это заведомо не нужно было, и теперь о содержимом музея, как количественном, так и качественном, Уваров мог только гадать. Но ведь наверняка же должны быть и казачьи пищали с пистолями, и фузеи кремнёвые екатерининских времён, а возможно даже, и пара-тройка небольших пушчонок найдётся. Это по современным меркам смешно, но по меркам окружающего мира дикарей — крутейшие вундервафли. То, что стволы у ружбаек с пистолями наверняка просверлены — ерунда, можно заварить или запаять. И тогда — был бы только порох, да свинец. И хотя хозяйственного магазина с удобрениями и прочей бытовой химией на этой интерактивной карте не обнаружилось, перспектива сделать собственный суррогатный порох совсем уж безнадёжной не выглядела. А свинец для пуль — после того, как пираты обломятся с идеей захватить и разграбить анклав, идея торговли с ним напросится сама собой, и тогда сами и привезут с юга всё, что вообще привозится оттуда. И соль сивашскую привезут, и свинец с другими металлами из Византии, а возможно, и селитру. Было бы только что и анклаву им на обмен предложить, но что-то, интересное и ценное для дикарей, уж всяко найдётся. А с этим всем и дальняя перспектива анклава — уже совсем другая вырисовывается.

В общем, есть за что побороться и даже найдётся чем. Самое ведь ценное, чего уж точно не понять окружающим дикарям — это не хоромы эти каменные, даже не металл, которого в их представлении у их обитателей до неприличия много, а сами люди. Район — исходно рабочий, заселявшийся строителями и в дальнейшем работниками ДнепроГЭСа и "Запорожстали" со всеми прочими заводами, построенными и запущенными в работу уже позднее. И хотя было-то это в прошлом веке и с тех пор наверняка во многом изменилось, вряд ли настолько, чтобы теперь там обитали одни только юристы с менеджерами. Это же не шикарные современные новостройки, и хоть сколько-то работяг, потомственные семьи рабочих, да должно было и от прежнего населения остаться. А работяги всюду одинаковы. Есть хроническая пьянь и бестолочь, но есть и рукастые, и головастые, которым объясни суть задачи, а как это сделать в их условиях получше, побыстрее и полегче, это они сами и придумают, и подскажут. И этому же научат и ту туземную молодёжь, которой неизбежно обрастёт их анклав в будущем. Если понемногу за раз принимать и обучать, то не особо-то и просядут современные менталитет и мировоззрение. К хорошему-то привыкают быстро, и к прежней архаике от этого хорошего возвращаться хрен кто по доброй воле захочет. В этом-то и заключается главная угроза для любого соседнего государства — побегут люди к тем, у кого живётся лучше и интереснее. Поэтому и не ужиться анклаву с Киевской Русью мирно и по-дружески. Поэтому и придётся отстаивать от неё само его существование.

И понятно уже, что это надолго, и легко не будет. Но шансы отстоять — есть. И немалое подспорье — вот в этих самых пиратах, нападение которых следует ожидать в эти самые ближайшие дни. Раньше попробуют на зуб — раньше и обломятся, а обломившись — и образумятся. Кто-то из главнюков, возможно, и пойдёт на поводу у этого государства на севере, но у них нет и не может быть общего и единого для всех главнюка, и кто-то из них блокаду анклава поддержит, но кто-то и контрабандой займётся, лишая блокаду смысла. А анклав невелик, и очень уж больших объёмов контрабандных грузов ему и не нужно. Пара ладей за сезон в худшем случае и пара десятков в лучшем — уж всяко проскользнут. Какой груз и для чего анклаву нужен — об этом же дикари с позиции своих знаний судить будут. И откуда им знать, что медь идёт не только на посуду и дешёвую бижутерию, а железо не только на ножи с топорами и серпами? Кто им скажет, что свинец идёт не только на рамы для окон под слюдяные вставки? Кто объяснит, что из пищевой соли можно получить и не пищевую, зато взрывоопасную? И это — только то, что самому старлею в голову пришло, а какие ещё умные головы есть в самом анклаве, и что ещё они там смогут придумать?

На ближайшую же перспективу — схематично ситуёвина понятна. Раз есть русы на Чёрном море, тем более есть они и на Киевщине. Значит, есть уже у них там и какое-то государство или хотя бы его заготовка, но уже со всеми государственными амбициями. И кто в него не вписался, те спустились по Днепру к морю, организовав на нём с местными эту пиратскую вольницу, а кто вписался, те заняты государственным строительством с его "примучиванием" окрестных славян, их ограблением в ходе ежегодных зимних полюдий и сбытом излишков награбленного в Византию по пути "из варяг в греки". И на этом пути у них препятствие — днепровские пороги. Два или три из них непроходимы, и их обходить волоком приходится, подвергаясь рэкету со стороны кочевников. По уму бы их прикрыть крепостями, да волоки удобные под их защитой оборудовать, но на это, похоже, Руси и на пике её могущества силёнок так и не хватило. И тут вдруг — каменный городок появляется немного южнее этих волоков. Если захватить его, да дополнительно укрепить, да гарнизон в нём сильный разместить — это же какая опорная база для последующего захвата волоков, их удержания и укрепления! Если и не знают о нём ещё на Киевщине, то скоро узнают. И не в этом году, в этом-то не готовы ещё, так в следующем первую попытку захвата точно предпримут. Где-то в степи кочевники бродят, и они-то ещё раньше киевских русов знать о городке будут, но у них и силы не те, и нужен он им не так. А эти черноморские пираты — уже знают и тоже нападение наверняка обдумывать будут. И успевают при этом первые. Правда, они же — и самая слабая из угроз, которую легче всего обломать и вразумить. Да и боеприпасов у анкоава на них хватит за глаза — молодцы менты, экономно их расходуют.

И вполне возможно, что их ментовские аналитики весь этот расклад и сами уже просчитали — им-то с высоты дрона вся обстановка виднее. И тогда они тоже первым ждут нападение пиратов. Естественно, либо десант со стороны реки, либо с юга по берегу через заросли — очень удобный для накопления лесок в урочище Сагайдачного. Кстати, и за ним надо, значит, наблюдать, а то с чего он взял, что накапливаться пираты будут непременно на Хортице? Оба варианта для них удобны, а значит, оба и надо предусматривать. Вот как станет ясно, какой из них выбрал пиратский главнюк, так и придёт им время объявиться в анклаве со свежайшей и ценнейшей разведанной информацией. Оценят они её, во всяком случае, даже если и будут уже знать с дрона. В этом случае, пожалуй, даже скорее оценят, поскольку уже будут знать её правдивость, а это — важный фактор для установки доверия между недавними врагами. Дальше-то — совместно уже будут и обстановку анализировать, и варианты хода событий и своих действий просчитывать.

Но хорошо бы, конечно, избежать нападения пиратов и большой крови между анклавом и ими. Дружба с ними и взаимовыгодное сотрудничество нужны будут анклаву позарез. А для начала — хотя бы уж мирные отношения, когда кочевники нарисуются, и по очерёдности своего появления вторые, и по силе. Эти, если решатся напасть, то вероятнее всего с севера попробуют, со стороны школьного двора и парка. Там и периметр обороны самый длинный, и фортификация наиболее затруднена. И в такой момент спокойствие со стороны реки и зарослей на юге уж точно лишним не будет. Но и с ними в идеале хорошо бы миром поладить, да дружбу наладить, без которой ни сельского хозяйства не развить, ни главного противника на дальних подступах не задержать. И хрен знает, как у киевских русов обстоит дело с конницей. Если Гумилёв не успел ещё ликвидировать черноморских дромитов, то это ранний этап, и своей сильной конницы у Киева ещё нет, а вот если успел, но они его не послушались, то может уже и быть. А от этого же зависит то, как атаковать будут. Если имеют конницу для прикрытия, могут у последнего порога высадиться все и атаковать по суше, если нет, будут десантироваться со стороны реки.

Парадокс ведь, кто понимает! Славянскому анклаву нет ни малейшего шанса ужиться мирно со славянским же государством, против которого ему придётся дружить с неславянскими пиратами, да со степными чуркобесами! С теми, от кого полегче отстоять свою независимость, против тех, от кого её отстоять потруднее. А отстоять надо от всех, поскольку все они дикари ещё те — и дромиты, и степняки, и дражайшие предки…