щ

10. Шалава

Тот же день, после обеда.

— Олежка, ты избегаешь меня, что ли? Зря, я не кусаюсь! — млять, вот так ведь и знал, что не просто так эта Галька за обедом и столик себе в столовке выбрала точненько в центре его поля зрения, и стул, и села — ага, и нога на ногу, и наклонялась периодически, и откровенно глазки ему строила.

— Галя, у тебя ведь своя жизнь, ну так и чего я буду к тебе в неё лезть? — не будь она сестрой Коляна, а будь просто малознакомой шалавой, Олег отшил бы её откровеннее и сразу, но вот именно с ней — очень нехорошо это выглядело бы, из-за чего приходилось сдерживаться и вести себя с ней подипломатичнее, как бы это ни напрягало.

— Олежка, да я тебя умоляю! Ну какая теперь-то "своя жизнь"? Теперь жизнь у нас — вот эта, и её тоже надо как-то устраивать. И слава богу, хотя бы война эта проклятая для нас кончилась. Коля вот не дожил, но ты-то ведь дожил? А я, между прочим, девушка свободная и бесхозная, — ага, прямо сходу быка за рога берёт, не тратя времени на тонкие английские намёки, — И перебирать особо некогда, мне надо поторапливаться.

— Уже подташнивает и на солёненькое тянет?

— С чего ты взял? А, поняла! — она едва пополам не сложилась от смеха, — Типун тебе на язык, только этого мне ещё сейчас и не хватало! Скажешь тоже, похабник! У меня же квартира — не своя, а съёмная. Раньше-то проблем с этим не было — если ты платишь за неё хозяевам вовремя и сполна, то и живи себе, ни о чём не тужа. Но теперь хозяев-то нет, сам понимаешь, а квартира не моя, и я в ней одна. А ментам для расселения жилплощади не хватает — или вытурят меня, или уплотнят с кем-нибудь, а нафига мне-то это надо? Так что замуж мне надо срочно, семью-то не тронут. Особенно — участника и героя войны. Ты же сам с родоками в одной квартире ютишься, а если ещё и жену туда же приведёшь, то и на головах же там друг у друга стоять будете! А если ко мне переберёшься — и родоков не стеснишь, и сам в тесноте ютиться не будешь.

— Ага, только пальцами все будут тыкать и посмеиваться за спиной.

Лучше всех из их компании её знали Витёк с Юрцом как одноклассники ейного брата Коляна, а её палеву на проституции невольно поспособствовал тот самый знакомый Витька из центра города, который ранее о раздаче автоматов его известил. Они ему тогда за это известие проставились и с тех пор приятельствовали, и надо же было случиться, что отмечали у него междусобойчик, да и решили заказать профессионалку среднего ценового уровня, выбрали на сайте Карину, которую приятель Витька советовал — шестьсот гривен за час, плюс четыреста за групповой, по фоткам понравилась и Витьку с Юрцом, звякнули ей, заказали. Говорил-то с ней приятель Витька, не раз уже её заказывавший, постоянный клиент, можно сказать. И вот прибывает эта вызванная Карина, хозяин впускает её, что-то говорят в прихожей, а голос ейный Витьку с Юрцом каким-то странно знакомым кажется. А она разувается, заходит в гостиную, мини-юбку сразу скидывает, ну и лихо усаживается верхом на спинку кожаного дивана, оборачивается к ним, а Витёк и Юрец тихо выпадают в осадок — Галька Кириллина, сестра Коляна, собственной персоной. И естественно, а ещё больший осадок выпадает она сама, узнав их. Специально ведь работала по вызову только в центре, никакого Соцгорода, дабы знакомые случайно не спалили — и вот, на тебе!

И хрен ли толку с того, что она закатила истерику и отказалась их обслуживать после такого палева? Она и раньше-то репутации пай-девочки не имела, но по нынешним временам, где их ещё таких найдёшь? Добрая половина в той или иной степени шалавы, а остальные — или в той или иной предшествующей стадии, или уже вышли в тираж. Но тут ведь как? Одно дело — просто шлюшка-любительница и совсем другое — профессиональная проститутка. А поглядев после её ухода ейную более подробную рекламу на сайте, Витёк и Юрец просто охренели — практически полный набор соответствующих услуг за крайне редким исключением! А судя по истерике, явно ведь планирует со временем остепениться и выйти замуж! И хрен бы с ней, полно и таких, и один хрен найдёт ведь себе и какого-то дурачка, так что раззванивать о ней всем знакомым они уж не стали, но рекламу ейную на сайте сфоткали и краткую, и подробную, дабы шалава и мечтать не смела кого-нибудь из их друзей захомутать. Вот их-то и показали они Олегу в числе прочей информации. Судя по той подробной с перечнем предлагаемых услуг — точно ведь пробы негде ставить!

— Ну Олежка, ну от этого же не умирают. Ну, потычут немного и пальцами, ну посмеются немного — ты, главное, внимания не обращай, им наскучит, и угомонятся. Это ведь было-то всё в той жизни, а мы сейчас — в этой. С квартирами кто сейчас бесхозные? Третий сорт, бэушные с довесками. Я, конечно, тоже не первый сорт, но хотя бы второй, без довеска. Мне ты хотя бы своих настрогаешь, а не чужих будешь воспитывать. И есть где, в отличие от тех пока ещё первосортных, которые ещё и не доросли. Ну, дождёшься ты, пока какая-нибудь дорастёт, так квартиры же все раньше порасхватают, и где вы жить с этой первосортной будете? Зато — да, не будут ни пальцами тыкать, ни смеяться. Стоит это будущих неудобств на всю оставшуюся жизнь?

— Типа, напугала? Квартир и ментам-то всем не хватит, а мелюзги мало, так что и добрую половину школы можно запросто под жильё переоборудовать, и все эти офисы с магазинами, и большую часть Дворца. Хватит на всех, и ещё запас останется.

— Так Олежка, это же когда ещё будет-то? А до этого момента в общаге будешь ютиться? Ну, ты-то — понятно, что на войне и не к такому ещё привык, но невеста-то твоя после родительской квартиры как к этому отнесётся? Этот неустроенный быт, знаешь ли, заедает. Ну, потом дождёшься ты этой пародии на квартиру, но и там ведь удобства будут совсем не такие, как в нормальной квартире. Ни сантехники нормальной на всех точно не хватит, ни мебели нормальной, ни даже этих туристических печек в "Водном мире". Тоже мне, жильё! Тебе родоки разве не рассказывали, каково было со всеми этими дефицитами в Совдепии? Всё ведь доставать по блату приходилось или довольствоваться говном. Так там это говно хотя бы было, а здесь же и его-то будет не достать. И что это за жизнь?

— Вот проблему тоже нашла! Чего не хватит готового — сами себе сделаем.

— И всю жизнь пользоваться этой самодельной грубятиной? Я намного лучший вариант тебе предлагаю. Заметь, первому — не кому-нибудь из ментов, а именно тебе. Или ты думаешь, я среди них желающего не найду? Они ещё соперничать будут за мой второй сорт, когда альтернатива — третий! Ну Олежка, ну все же мы такие, и все так живут! Ну не будь ты таким старомодным!

— Галя, хорош мозги мне компостировать. Что за жизнь будет и с тобой, если не по тебе что-то окажется, ты мне уже продемонстрировала наглядно.

— Ну Олежка, ну я же и другой быть умею! Вот погоди, на берегу — покажу!

— Да я, собственно, и на фотках всё уже видел, — хмыкнул тот.

В этот день с обеда Семеренко объявил выходной. Типа, целые дни он в такой обстановке выделить не может, но по мере возможности будет давать по полдня, так что в обиде никто оставлен не будет, и кто сегодня из-за службы с этим пролетел, те завтра своё отгуляют — в общем, будут гулять посменно по полдня четыре раза в неделю вместо двух полных дней. Пока — так, на то время, когда безопасность анклава ещё не обеспечена, ну а после — можно будет и этот порядок оставить, и к старому вернуться, как большинство на собрании захочет, так тому и быть. А тут ведь и погода уже летняя, и моются все в заводи в эти дни, поскольку больше-то и негде, и солнце послеполуденное зарослями не спрятано от желающих позагорать, а школота малолетняя давно уже и настоящий купальный сезон открыла. И естественно, по солнечной погоде многие решили провести этот выходной на импровизированном пляжике у заводи.

Туда же направилась и их четвёрка. Искупаться, да позагорать в погожий денёк — это же святое дело! Тем более, что загар и по делу нужен. Скоро жара такая установится, что одетым на улице хрен поработаешь, и если не подзагоришь предварительно заранее, в рабочий день одетым сваришься в собственном поту, а раздетым — обгоришь на хрен. Тут и смуглые-то обгорают, если сразу слишком долго, а бледнокожим, к которым хреново и загар пристаёт — вообще звиздец. Тот же Гендос ежегодно в каждое начало сезона обгорал до облезания шкуры и ни хрена не мог с этим поделать. Порода такая, бледная. И нахрена это надо, когда можно постепенно шкуру к солнцу приучить? Вот за этим и пошли они на речку помимо прочего. Ну, заодно и к девкам, естественно, приглядеться, да себя им тоже показать, это уж само собой разумеется. И тут Галька эта, шалава непотребная, по пути на пляжик как бы случайно с Олегом поравнялась, но уж пристала, что твой репей! Грубо её отфутболивать — не хочется, а она — пользуется этим самым наглым образом.

И обстановкой пляжной, конечно, воспользуется для демонстрации всех своих внешних достоинств, очень неплохих, судя по фоткам, хотя и ничего нового по сравнению с ними уже не покажет. Это — уже не здесь, это — уже у неё, если заманить к себе сумеет. А для этого здесь будет всячески его завлекать, раз уж положила на него глаз, рассчитывая и на внешность, и на свои профессиональный навыки. Режим заманухи, короче, в котором с её профессией ей приходилось пребывать постоянно, и отточен он у неё лучше, чем у тех бэушных с довесками, у которых схожая задача, но навык завлекания не тот. А подросшие девки-школьницы или студентки-первокурсницы — ещё и стеснительные вдобавок. И пока ты такую уламывать будешь, шалава без тормозов десять раз уже ноги раздвинет охотно и без колебаний, уверенно перехватив страждущего от сухостоя.

Гальке главное — к себе его вечером заманить, а там уж она найдёт, чем завлечь его. И музыка у неё наверняка же имеется на смартфоне зажигательная, и стриптиз-профи есть в её перечне дополнительных услуг. После того, как здесь квартиру сняла, от родоков отселившись, видели её многие спешащей вечером во Дворец как раз к часам работы там "Нью лайф клаба", где выступали и стриптизёрши. Правда, именно ейного исполнения из тех немногих, кто заходил разок, никто припомнить не мог, да и фоток подобных не было ни в её подробной рекламе, ни в интернете, когда приятели заинтересовались, но два плюс два трудно ли сложить? Вполне возможно, что перед тем, как до проституции докатиться, сначала стриптизёршей в ночном клубе подрабатывала, пока он не закрылся.

А помимо фотогалереи в ейной рекламе была у неё и другая, не для интернета, а сугубо для постоянных клиентов, которой тот приятель Витька из центра поделился и с ним, а Витёк уже показал Олегу. Там тоже не было фоток ейного стриптиза, как и прочей работы, но остальное имелось в изобилии, позволяя заценить её внешность со всех сторон и ракурсов. Для индивидуалки ведь основной заработок на ком? Не на случайных разовых клиентах, а на постоянных, заказывающих её регулярно, и за таких они между собой остро соперничают. Самый идеальный вариант, когда всё рабочее время шалавы между такими клиентами и распределено — и заработок регулярный гарантирован, и косвенная реклама для новеньких от такой востребованности — раз загружена заказами, значит — популярна и уж всяко стоит тех денег, которые запрашивает. Добившись этого, да повысив этим спрос на свои услуги до его явного превышения над предложением, популярная профессионалка и расценки свои может повысить, то бишь увеличить заработки, не перетруждаясь.

В стриптизе Галька, по всей видимости, особых успехов не добилась, иначе-то наверняка и такими фотками свою галерею для постоянных клиентов пополнила бы. Или она и там уже Кариной числилась? Впрочем, какая на хрен разница? И у стриптизёрш их основной заработок не на общей сцене в клубе, где они нарабатывают популярность, а на приватных танцах в кабинках или на выезде, а уж ограничилось ли там дело одним танцем или дополнилось и непрофильной услугой, это их с заказчиком дело, клуба не касающееся и исполнительницам не запрещённое. Сменяясь с передка при ротации, их подразделение в тылу, случалось, и стриптизёрш заказывало, и откровенных шалав, но не такого уровня, конечно, а подешевле, так между ними разница была плавающей, скажем так. У дорогих, которые не по солдатскому кошельку — смазливее внешность и квалифицированнее навык, за которые и выше ихние расценки, но по слухам и у таких разница между стриптизёршей и откровенной шалавой тоже плавающая. Для кого-то — она не такая, а для кого-то — и она такая. Как понравишься сам и сколько предложишь.

— Олежка, ну ты за совсем уж дуру меня не держи. Я с дуба не рухнула, чтобы в двух шагах от дома и в трёх шагах от родоков у шеста раздеваться на глазах у толпы. Так что не ищи моих фоток у шеста в "Нью лайф клабе", чего нет в природе, того нет. Другие клубы для этого были — в основном "Кроубар" и "Боулинг клаб", реже — "Банана", совсем редко — "Голый револьвер". Так, на масло к хлебу заработать. На студенческую стипуху не особо-то поживёшь. А потом ещё и квартиру оплачивать, когда родоки узнали и скандалы мне начали устраивать, и домой возвращаться уже просто не хотелось. А в "Фиесте", где я танцам училась, в том числе и у шеста, это же нелегально было, и никто там таких танцев не фотографировал. Так что не стриптизила я во Дворце, и не найдёшь ты никого, кто и на его сцене вспомнил бы меня голую. Чего не было, того не было.

— А что ты тогда в самом клубе делала?

— Да тусила я там, просто тусила. Для студентки ведь какая главная задача? Ну, и учёба тоже, конечно, но прежде всего — удачно выйти замуж. А уж у нас в пединституте — особенно. А хочется же ещё и не за кого попало, а за мажорчика обеспеченного, чтобы и не считать потом каждую гривну. И где их таких искать кроме ночных клубов? В центре — там слишком крутые. А что я, сама не понимаю, что такого на себе фиг женишь? Поэтому там я зарабатывала на жизнь и прикид, а тусила в поисках своего богатенького буратины в клубах попроще, в основном как раз в "Нью лайф клабе". И от дома не далеко, и уровень заведения примерно тот, который и нужен.

— И что, так и не нашла за всё время? — съязвил Юрец.

— А из кого там было выбирать? Из-за этой проклятой войны все мало-мальски нормальные за бугор смылись, а остались настолько больные, что женить-то его такого на себе не проблема, но рожать же от такого страшно! Яблоко же от яблони далеко не падает. А остальные — или старпёры женатые молодую любовницу ищут, или дурачки беспутные подружку на разок-другой перепихнуться, и на фиг они мне-то такие сдались? Денежных завсегдатаев всё меньше и меньше, а самой слинять — не заработала ещё достаточно, а тут ещё и этот прилёт по ДнепроГЭСу, и ужесточение мобилизации.

— В общем, война ей во всём виновата, — хмыкнул Витёк, — Такие планы были на устройство жизни, и всё испохабила! — Гендос и Юрец рассмеялись.

— Ну, в какой-то мере, — она поджала губы, но не вспылила, — Если бы не отъезд за бугор большей части тусовщиков из ночных клубов — может, и не нашла бы жениха, но хватало бы заработка на стриптизе, — и скосила глаз на Олега, оценил ли и её способность сдерживать эмоции, — Может, и не пришлось бы тогда дыркой по вызову работать. Да что теперь-то об этом говорить? Та жизнь ушла, пришла вот эта, и надо устраивать её.

— Устраивай, пока есть ещё кого завлекать, — Олег как раз разделся до плавок и сложил шмотки рядом с расстеленным большим полотенцем, — Покараулишь, Витёк? — он указал ему на ремень с пистолетом в кобуре и пошёл в воду.

Судя по галькиному взвизгу за спиной, та попыталась последовать его примеру и тоже быстро окунуться, но вода показалась ей чересчур холодной. Ну да, ещё не парное молоко, бодрит хорошо, и не все бабы купаются, ну так оно и к лучшему, хоть на какое-то время от этой шалавы отделался, от которой продыху нет. Это называется, сходил на пляж отдохнуть перед нарядом, кто понимает. Переплыл заводь, поплыл спокойно вдоль берега, там догнали Гендос с Юрцом, проплыли до выхода из заводи в основное русло Днепра, от него повернули обратно, на полпути до пляжика нащупали мелкое место у берега косы и встали на нём на ноги.

— Млять, загребала! — пожаловался Юрец, — Шипит на нас с Витьком, что твоя королевская кобра! Ну, за то, что сдали её тебе. И совершенно не ценит, грёбаная стерва, что только тебе и Костяну сдали, а не всему кварталу. Может ещё найти себе кого-то, кто не в курсе ейных похождений.

— Только не из ментов, конечно, — уточнил Гендос, — Они-то знают всех шалав в районе. И один же хрен рано или поздно кто-нибудь, да сболтнул бы, слово за слово.

— Вот именно! Так ни хрена же понимать этого не хочет — война ей планы на ту жизнь испохабила, а на эту — мы с Витьком ей подосрали. А ведь предупредили же сразу ещё тогда, чтобы о наших всех и думать забыла. И тогда её это устраивало.

— Ага, не все мажорчики ещё поразбежались, — хохотнул Олег, — Это теперь крах всех надежд настал. Так это что выходит, что подставил я Витька сдуру? Не его надо было просить пушку посторожить, а тебя, Гендос?

— Да ты за Витька не переживай, — хмыкнул Юрец, — Это ты у нас вежливый и на хрен без веского повода баб не посылаешь, а Витёк её сходу отбрил. Типа, какого хрена не в Германии до сих пор как пострадавшая от войны?

— Ага, как эта мелитопольская! — добавил Гендос, и все трое рассмеялись, — А к тому моменту, как мы купаться пошли, он советовал ей заняться возрождением "Фемен", чтобы было кому протестовать перед Семеренко против отсутствия мажорчика для неё, — троица снова сложилась пополам от хохота, — Сейчас как раз тепло, даже не простудится.

После того Евромайдана деятельность этих голых неадекваток, протестующих против всего на свете, пошла на убыль, и в последние годы о них не стало уже и ни слуху, ни духу, но в своё время дали девки копоти, и фоток их бестолковых, но зрелищных акций в интернете было полно, и было им что показать, надо отдать им должное, а наблюдавшие их вживую в Киеве, говорили о них, что хоть и дуры свихнувшиеся, но смазливые дуры и прикольные, развлекали своими выходками, а теперь без них стало как-то скучновато.

Развивая шутку, Олег добавил, что сейчас-то, конечно, из-за неопределённости с окружающей обстановкой только "феменш" этих им ещё не хватало, но пока она найдёт пару-тройку молодых и смазливых неадекваток, пока организует, и опасность ближайшая так или иначе рассосётся, и тогда веселее будет службу тащить с такими лихими девками, протестующими против всего подряд своими голыми титьками. Особенно, если мазаться ещё всякой дрянью не будут, а будут выступать, какие есть. Посмеялись по этому поводу, потом в таком же шуточном порядке обсудили, каких конкретных она могла бы на эдакую дурь ангажировать, если бы в самом деле задалась такой дурацкой целью. Пообсуждали и без всякой связи с шутками про "феменш", а просто смазливых девок из анклава — какая стоит того, чтобы за ней приударить, а каких лучше сразу направить лесом, и пусть таких дураки выбирают, не понимающие, во что вляпываются. Там как раз бэушная с довеском одна и лифчик сняла, потенциальных аленей титьками своими завлекая, так две дурынды малолетние тут же её примеру последовали, хоть им и завлекать-то ещё особо нечем.

К тому времени, как приплыли обратно и разлеглись загорать, а купаться ушел стороживший олеговский пистолет Витёк, и Галька уже поостыла после его шуток насчёт "Фемен", а развила тему конструктивно, довольно здраво рассуждая, в чём они грамотно действовали, а в чём лажались, выставляя себя в малопривлекательном виде и этим лишь дискредитируя и себя, и то, за что выступали. И как она сама сделала бы на их месте, если бы была такой сдвинутой на этом по фазе, как они. А потом она отошла к зарослям, чтобы не весь пляжик её видел, сняла с себя и верх, и низ, да расселась там, опёршись на дерево, в самой бесстыдной позе, широко раскинув ноги и демонстрируя "самое ценное". И мило эдак интересуется, в каком виде она лучше — вот в таком или если и размалюется подобно тем сбрендившим "феменшам". Вроде бы, и в контексте обсуждаемой темы, но завлекает же самым откровенным образом, оторва!

Трусики она потом, конечно, одела и вернулась в них, а лифчик — в руке. Типа, не решила ещё сама, одевать его или нет. Есть же и другие без него? Ими-то ведь никто не возмущается? А чем она хуже их? И то, что шипят себе под нос обделённые внешностью, так понятно же, почему — правильно, им-то "просьба не беспокоиться". Только дав время заценить себя, соизволила заметить и пялившуюся на неё пацанву школьного возраста, но и тогда лифчик одевала подчёркнуто неторопливо. Типа, так уж и быть, не будем школоту развращать. Но подстилку свою расстелила так, чтобы разлечься перед носом у Олега под самым выигрышным для своей фигуры ракурсом. Впрочем, после ейной фотогалереи для постоянных клиентов — чему удивляться? Нового ведь — абсолютно ничего.

Искупавшись, вернулся к компании Витёк и тоже разлёгся загорать, а вскоре на пляжик пришёл и Костян со своей подружкой. Осмотрелись, подошли к ним и расстелили свою подстилку рядом. Раздеваясь, Костян тоже снял с себя широкий ремень с ПММом в кобуре, за которым попросил присмотреть Олега, пока они будут купаться.

— Вы что, сговорились все? — фыркнула Галька, — Даже на пляж пистолеты свои взяли — перед шмакодявками, что ли, малолетними порисоваться решили?

— Ага, заодно и перед ними, — хмыкнул Юрец, — А особенно Чубук, — он указал в сторону штаб-сержанта, тоже с пистолетом на ремне поверх плавок, — Для тех шмакодявок самый перспективный жених! — вся компания рассмеялась, поскольку мужику было уже за сорок, да и пузо он имел представительное, — А нам дадут — и мы будем таскать.

— Семеренко приказал всем, у кого пистоли, носить их постоянно, чтобы всегда были при себе, — пояснил Олег, — Выходной, не выходной — без разницы. Если на нас вдруг нападут, чтобы хотя бы из пистолетов могли поддержать огнём дежурную смену.

— Идиотизм какой-то! Говорили же, что в ближайшие дни — вряд ли.

— Вряд ли — это ещё не значит, что исключено, — разжевал Гендос, — Нападение в эти дни маловероятно, но в принципе — тоже возможно. Поэтому и готовность к нему тоже нужна. И лучше потом смеяться над нынешней паранойей, чем сейчас быть застигнутыми врасплох. По крайней мере, будет кому смеяться и будет над чем.

— Так ведь дрон же ментовский всё время летает. Он что, не заметит вовремя?

— Во-первых, не всё время, а время от времени, — поправил Витёк, — Во-вторых, ещё смотря где полезут. В степи — заметит, на реке — заметит, а вот в зарослях — может и проворонить их запросто.

— Как раз поэтому и на передке все действия пехоты — только в лесополосах, — подтвердил Олег, — Через поле только сунься — мигом дроны спалят, а в лесополосе хрен заметят, если бережёшься и совсем уж внаглую не ломишься. Вся надежда тут только на то, что чурки все конные и к долгим пешим маршам непривычны. Конный отряд по степи только и пройдёт. А если они спешатся для атаки через заросли, то не так далеко, и тогда дрон обнаружит скопление коней без всадников, но под седлом, и их коноводов.

— С купчинами этими днепровскими хуже, — заметил Юрец, — Менты говорят, и они тоже напасть могут, если решат, что силёнок достаточно. Прямо с реки — это вряд ли, сами от вида Дворца прихренеют, а вот уже с Хортицы и ночью запросто переправятся на ладьях, если решатся. И вся надежда только на то, что не так уж их там и много, да и рабы там у них, которых без охраны не оставишь. Но если решатся — хреново будет. Эти могут в зарослях и незаметно накопиться.

— Вы что, ребята, напугать меня решили? — Галька заметно сбледнула, — И ещё так спокойно об этом говорите?

— А что ты предлагаешь, бегать и визжать с перепугу? Это вряд ли поможет.

— Да я же теперь спать спокойно не смогу!

— Значит, будешь спать неспокойно.

— Ну спасибо, утешил меня! А у меня, между прочим, сердце слабое, мне врач волноваться запретил! А вы тут пугаете!

— Тогда — слушайся врача и не волнуйся. Врач — он ведь дурного не посоветует.

— Да ты издеваешься, что ли? Олежка, а ты что скажешь? Ну ведь не так же всё страшно на самом деле?

— А никто и не знает точно, как оно на самом деле, — хмыкнул тот, — Что можно сделать, то делается, а хватит ли этого — посмотрим. Будем надеяться, что хватит.

— Надеяться? Ну спасибо, утешил! Защитник называется!

— Уж чья бы корова мычала! — заметил Костян, как раз вернувшийся с купания.

— На что ты намекаешь? — взвилась Галька.

— Ты и сама знаешь, на что. Вот только таких, как ты, да ещё и защищать. Ещё и претензии какие-то дурацкие при этом выслушивать. Было бы ещё хотя бы от кого! — он принял у Олега свой ремень с пистолетом и нацепил его поверх плавок.

— Ну прямо самую худшую нашёл!

— А ты себя лучшей, что ли, считаешь?

— Да ну тебя на фиг, дурак! Олежка, не слушай ты этих дураков и ханжей! Все так живут, и все мы такие, только кто-то честнее, а кто-то — скрытнее и лицемернее. Не у всех из нас такие богатенькие родоки, чтобы мы могли позволить себе быть правильными пай-девочками. А из моих бывших одноклассниц в гимназии и одногруппниц в институте половина вообще на улице промышляла на глазах у всех прохожих. Представляешь, какая пьянь и рвань их иногда снимала? И расценки же уличные, и сниматься выходили каждый вечер. И работали, естественно, по пьяни. Одна подруга за год три аборта сделала, другая — пять за полтора. Я хотя бы уж до такого не докатилась.

— То есть, если ты не из этих уличных, то уже считаешь себя даже порядочной? — съязвила подружка Костяна.

— По крайней мере, я порядочнее этих уличных и честнее таких шалав, которые мнят себя порядочными и считаются такими только потому, что у них это не профессия, а просто хобби такое. А разница вся — только в том, что у них источник доходов другой. Ну и вот чем такие шлюхи-любительницы лучше профессионалок по вызову вроде меня? Уж потасканы-то они точно не меньше!

— А у кого они такие порядочными-то считаются? — хмыкнул Олег, — У богемы, что ли, в которой такие все, кто не извращенец? Так то — у богемы, а не у нас. По мне, так что профессиональная проститутка, что шлюха-любительница — одинаковые шалавы. Для перепихона годятся, если дают и не страхолюдины, но жениться на таких — это к богеме, — вся компания рассмеялась.

— Ну Олежка, ну я же разве спорю с этим? По той жизни я таких себе и искала — ну, не из самой богемы, конечно, а из этих околобогемных подражателей. Но теперь-то по этой жизни разве об этом речь? Они-то, кто не уехал за бугор, все там остались, а мы — вот сюда вляпались, и никого кроме нас здесь больше нет и не будет. И теперь вот эту жизнь и надо как-то устраивать, выбирая из того, что есть. А есть только то, что ты видишь вокруг.

— И вижу, кстати, не так уж и мало.

— Немало, но каких? — шалава изобразила пренебрежительную усмешку, — Если вон та бэушная с довеском, которая откровенно стреляет в тебя глазами, ещё наклонилась, чтобы тебе виднее были её титьки — ну да, покрупнее моих, ну так я же ещё не рожала. Не беспокойся, когда рожу — от тебя, кстати — и мои будут не меньше, чем у этой. Понимает, что наличие довеска в этой большой деревне теперь не скрыть, хватает ума и не пытаться, поэтому и соблазняет тебя сразу телом. И скорее всего, ей хватит ума и не отпугивать тебя сразу разговорами о браке. В постель тебя заманит сразу же, а на пузо тебя и позже можно будет поймать — разумеется, как бы случайно так выйдет, без умысла — что теперь делать? Ну и как, входит это в твои планы? Так эта хотя бы уж внешне посмазливее других, тоже бэушных с довесками. Таких — да, полно кругом. Неизвестно ещё, какие они хозяйки и не стервы ли, если мужей удержать не сумели. Ну просто чудный выбор!

— Ты забыла ещё старух мне указать. На их фоне ты выглядишь ещё выгоднее, — компания рассмеялась.

— Да, ты прав, есть ещё малолетние шмакодявки, которые рано или поздно тоже подрастут. Правда, их и тянуть будет на ребят не сильно старше, но ты же у нас ветеран и герой, а без пяти минут — и целый сержант. К тому моменту, как дорастут, глядишь, тебя и ещё повысят, старшего дадут, а может, даже и штаб-сержанта. Завилный жених будешь! И наверное, какая-то из этих, которые сейчас просто бездумно плещутся, положит и на тебя глаз, если ты всё ещё будешь оставаться бесхозным. Но это, Олежка — через годы. Им ещё дорасти надо. Даже не до полного совершеннолетия, а хотя бы до шестнадцати, с которых считается возраст согласия. И до этого — тоже годы. Ты готов эти годы дрочить в кулачок? Нет, шлюшку-то ты, конечно, найти на это время можешь. Но во-первых, спалишься с ней в этой большой деревне, а шмакодявки ведь — романтичные, обидчивые. А во-вторых, где гарантия, что и эта временная шлюшка не захочет поймать тебя на пузо? И контрацептивы теперь дефицит, и ей свою жизнь тоже как-то и с кем-то устраивать надо.

— Ребята, вы сейчас идёте кто-нибудь купаться? — поинтересовалась, подойдя к ним, охранявшая пляж ментовка, молодая и симпатичная смуглая брюнеточка.

— Да собственно, пока нет, — ответил ей Гендос, переглянувшись с остальными.

— Олег, подмени меня тогда, — попросила она, протягивая свой МП-5, - Хотя бы немного искупаюсь и сама, пока начальство не видит, а то торчишь же тут и наблюдаешь, как другие расслабляются — аж зависть берёт!

— Да не вопрос, Люся, — он встал и принял пистолет-пулемёт, накинув себе его ремень на шею, а затем и её поясной ремень с подсумком, пистолетной кобурой и рацией, — Так, погоди-ка! Придумала, что скажешь в случае палева?

— Показалось, что кому-то в воде плохо, я железяки быстренько тебе сбагрила, а сама — мухой туда, оказывать первую помощь.

— Сойдёт, — одобрил Олег, — Ну, ошиблась, это бывает. Времени-то разбираться у тебя не было, и лучше перебздеть, чем недобздеть, — вся компания рассмеялась, и только Галька фыркнула и недовольно поджала губы, — Ну, дуй мухой, чтобы поправдоподобнее выглядело, — он застегнул её поясной ремень над своим и поправил МП-5.

— Фифа выпендрёжная! — процедила Галька ей вслед, — И стояла-то, рисовалась перед всеми, автомат дулом вверх, как у американцев, пояс аж до промежности свисает, и вся на понтах! А загар-то какой! Ну Олежка, ну разве можно в мае уже иметь такой загар? Наверняка же в солярий ходила ради понтов! Ну точно ведь избалованная фифа! Блатная дочка непростых родоков или чья-то дырка начальственная! А может, тоже ещё и бэушная с довеском, просто семейка там осталась, а эта вертихвостка уже здесь сориентировалась и клинья подбивать начинает! Вот увидишь, как сейчас завизжит!

— Очень даже неплохо в воду вошла и поплыла, — заметил Витёк, — В отличие от некоторых, кстати, в которых мы как люди воспитанные не будем тыкать пальцами.

— Ну конечно! Чего только не вытерпишь ради понтов!

— Хорошо плавает и не боится холодной воды, — констатировал Юрец, — Служба не из лёгких — значит, привычна к трудностям. Теперь, из-за общажного проживания — и к бытовым, если не была привычна к ним и раньше. А довесок, если и был, то остался там, и здесь это переводит её из третьего сорта как минимум во второй. Олег, я на твоём месте на заметку её взял бы. Жаль, что мне самому не светит!

— А ведь точно! — поддержал Гендос, — И заметь, Олег, свои железяки доверила именно тебе, а не кому-то из нас. Это — явный знак готовности довериться тебе не только в этом, но и во многом другом. Млять, жаль, что не мне!

— Да что вы мелете, дураки! — взвилась Галька, — Привычна эта фифа спихивать свои трудности на других, как на Олега сейчас спихнула. Это она так службу тащит! И вот увидите, полчаса будет плескаться, да ещё час — загорать. Ей ведь потом и обсохнуть надо будет от воды — типа, чтобы железяки её не заржавели! Ну Олежка, ну как ты не поймёшь!

— Галя, хорош мозги мне выносить, — оборвал он её, — Я сейчас хоть и временно подменяющий, но — при исполнении. Должен бдительно охранять и стойко оборонять весь пляж, — и направился обходить охраняемый участок под смех компании.

Юрец оказался прав в своих ассоциациях — шипела она ему вслед именно, как королевская кобра. Всё ей не так, весь мир бардак, все ей дураки, и только она одна вся в белом, хоть и прожжённая шалава.

А тут ещё, вопреки её прогнозу, и Люся не заставила себя долго ждать. Хоть и не просто окунулась, а пару раз переплыла заводь туда и обратно, но управилась быстро и сразу же вышла на берег и подошла к нему. Конечно, ей нужно было обсохнуть от капель воды, но под майским солнцем это разве долго? А она ещё и ускоряет, помахивая руками, да поворачиваясь к солнцу то одной стороной, то другой. О чём болтают, Гальке с места не слыхать, но вот, обсохнув, ментовка принимает обратно свой пояс и как бы невзначай касается Олега плечиком, да так, что наверное, и не только плечиком, а застёгивая его на себе и регулируя, чтобы теперь вниз не сползал, ещё и наклоняется слегка — типа, чтобы видеть регулировку, не попадает на ощупь. Но наклоняется — в его сторону. А принимая следом и автомат ещё и руками с ним соприкасается, а поправляя ремень — задевает его и бедром — вот для чего пояс регулировала, змеюка! И этот-то Олег тоже хорош — ага, пост сдал, пост принял, но ещё болтают о чём-то, и явно не спешит он возвращаться! И склеит ведь она его, как есть склеит! Где справедливость? Кто первой-то на него глаз положил? Начальству её заложить, что ли, как она тут служебные обязанности свои выполняет? Вот жаль, не догадалась на телефон сфоткать, как она Олега своими железяками нагружала, да купалась в заводи, наплевав на службу!

— Олежка, ты разве не помнишь того давнего скандала в Кременчуге, когда там одна ментовка из полиции нравов сама оказалась бывшей харьковской проституткой? Так эта дурында спалилась на том, что не поудаляла компромат о своём прошлом из соцсетей. А ты представь себе, сколько других, попредусмотрительнее, всё поудалявших вовремя? — пока он болтал с Люсей, у Гальки сформировалась идея контрмер, — Ты ведь не думаешь, я надеюсь, что она там только одна такая? Наверняка полно, только поумнее этой дуры.

— Что из этого следует? Что ментовские бабы — поголовно все такие? — хмыкнул Олег, — Хорошая попытка, Галя, зачётная! — вся компания рассмеялась.

— Ну, не все, конечно. Есть такие, которым "просьба не беспокоиться". Только вот эта Люська — девка смазливая, а на таких и спрос всегда немалый. Все эти секретутки больших начальников, которые потом менеджершами становятся — они что, выдвигаются достижениями по работе? Только смазливой внешностью, да длинными ногами, которые и раздвинуть согласны, для кого надо ради блата и карьеры. Не удивлюсь, если и эта такой же блат таким же способом зарабатывала. А чего ей напрягаться, когда на её дырку такой спрос, что она любые препятствия преодолеет, просто раздвигая ноги? Но для тебя теперь, конечно, любые такие подозрения о ней — заведомая гнусная клевета?

— Галя, мы же не спрашиваем тебя, как и чем ты сама зарабатывала пропуск на время действия комендантского часа, — заметил Костян, — А что, если вот эту твою логику, да к тебе же самой и применить? В принципе — да, эта Люська может оказаться такой, как ты и пытаешься намекать. Но и в этом случае вы с ней — одного поля ягодки, и ничем она не хуже тебя самой. Ты бы тоже скрыла своё недавнее прошлое, если бы не спалилась.

— В принципе — всё может быть, — заключил Олег, поразмыслив, — Но сейчас эта Люська такой репутации не имеет, зато наглядно демонстрирует бесспорные достоинства. Да, и рисуется, и клинья подбивает, и блат вполне возможен. Но и нагрузку тянет не хуже прочих баб в ментовке, и на стрельбище очень даже неплохо отстрелялась.

— Ну Олежка, ну я тебя умоляю! Да разве это нужно от спутницы жизни? Ведь наверняка же она жила где-то в этих навороченных новостройках с электроплитами! Тебе это сейчас без разницы, пока в столовке все питаемся, но в дальнейшем жизнь наладится, и все будут готовить себе дома сами. Но как и на чём? Электричество если и будет, то уж точно не для электроплит, да и нет их. Газовые плиты, даже если она и умеет готовить на них, бесполезны без газа. Реально — только наши квартирные печки. Так я же и топить её умею, и готовить на ней. Ну, не так хорошо, конечно, как на газовой, но приходилось и на ней, когда бывали перебои с газом. Ты только настреляй хотя бы из воздушки или вяхирей этих лесных, или утку на реке, а я — сготовлю, не беспокойся. Без специй, конечно, не тот будет вкус, но Никифорова грозится к осени и этот вопрос решить. По крайней мере, и не отравишься ты со мной, и уж тем более — не угоришь. А вот с ней — фиг ещё её знает.

— Ты обращаться с печкой у кого научилась?

— Как у кого? У мамы, конечно.

— Ну так а с чего ты взяла, что моя жена у моей матери этому не научится, если не будет уметь и сама? Всё равно ведь у нас с ней жить будем. Тесновато, конечно, станет, когда дети пойдут, но там, глядишь, и выделят нам что-нибудь под квартиру. И не так эта "буржуйка" сложно устроена, чтобы её нельзя было сделать. Андрей Чернов говорил, что когда безопасность обеспечим, то и для всего остального возможности найдутся. Не сразу, конечно, но постепенно всё наладим.

— Будет электричество — будет и ТВЧ, — добавил Костян, — Магнетроны от двух общепитовских микроволновок из Олимпа так и напрашиваются один на закалку ТВЧ, а другой на индукционную тигельную печь. На первое время, Андрей говорил, можно будет продать дикарям немного фарфора и хрусталя из того же Олимпа, а потом будем кричное железо покупное на тигельную сталь переплавлять. Хватит и себе, и на продажу. Уж эти "буржуйки" несчастные — вполне осилим. Подумываем и над станками. Тебя, Олег, тоже ждём к нам, когда опасность минует, а умелый работяга-станочник теперь будет цениться уж всяко не так, как в той жизни. А "культуристы" эти остались там же, где и все прочие эффективные менеджеры, — все пятеро рассмеялись.

— Может, ты и прав, — кивнул Олег, — Без этих грёбаных саботажников, считай, у нас руки развязаны. И не вечно же воевать. А что у ментов? Офицерский чин мне у них не светит — нет высшего образования. Главный мастер-сержант, если Семеренко и армейские чины узаконит — потолок даже в теории, а если нет, то старший сержант. Так что квартиру выслужить, чтобы у родоков с семьёй не тесниться — и наверное, в ваш ВПК подамся. Там виднее будет, короче.

— С этой Люськой в жёнах — могут и офицера по блату дать, если она, где надо, ноги на службе раздвинет, — съязвила Галька, — Но ты, конечно, уже решил окончательно?

— Ничего я ещё окончательно не решил. И не стану решать, пока мы все в этом подвешенном состоянии. Но кто мне уж точно не нужен в жёны, так это гнусная стерва и манипуляторша, с которой будет хреново везде. Мало тебе, Галя, репутации шалавы, так ты ещё и репутацию стервы зарабатываешь старательно.

— Кстати, Олег, возьми на заметку, — вклинилась подружка Костяна, — Сейчас-то Люся может ещё и не знать о прошлом Гали, если это не касалось её по службе. Но теперь слух в их среде разойдётся быстро, а она ведь будет наводить справки, так что будет знать в ближайшие дни. И вот тогда — обрати внимание, будет ли и Люся поливать Галю говном так, как Галя сейчас поливает её, даже не зная ничего точно.

— Спасибо, мысль здравая. Если будет, то значит, такая же стерва, а если нет, то значит, хотя бы уж этим не страдает.

— Ну, выискались мне тут психологи доморощенные! — от раздражения Гальку распирало, — Я эту психологию, в отличие от вас всех, хотя бы изучала! Что тут смешного? — и тут только до неё самой дошло, — Ну да, фигово изучала, а тут ещё и вы все нервируете меня, а у меня сердце слабое, и мне волноваться нельзя! И вообще, Олежка, ну не о том ты думаешь! У меня — готовая квартира с готовой печкой. Не надо ждать, когда что-то дадут, перестраивать в нормальную квартиру и печку в ней делать — всё есть. И в ней — одни мы с тобой вдвоём, больше никого. Сами себе хозяева.

— Это ты уже говорила, — напомнил Олег, — Теперь ты все свои доводы будешь и по второму кругу повторять? А когда кончится и он, то и по третьему? Не трудись, Галя, я склерозом пока ещё не страдаю, — он снял ремень с пистолетом и протянул Гендосу, — Твоя очередь сторожить и выслушивать её мнения обо всех нас, — вся компания рассмеялась.

Вода успела несколько прогреться под солнцем, но всё ещё бодрила, и девки от попадания на них брызг визжали и ругали друг дружку. Не все, но большинство. Влетело от них Юрцу, когда тот неловко плюхнулся и обдал брызгами парочку. За спиной охнула, но вошла в воду подружка Костяна, а сам он издавал только лёгкие всплески. Видимо, он тоже свой пистолет Гендосу поручил. Кому же ещё-то? Не Гальке же, в самом-то деле? А сам Олег, переплывая заводь, размышлял. Квартира, конечно, сильный аргумент. Семья в планах присутствует, если их анклав уцелеет, а с родоками в их квартире ютиться, когда и дети уже пойдут — реально ведь тяжко будет. Что ему дадут, и насколько это можно будет под нормальное жильё приспособить, хрен их знает, а общага есть общага, и если самого его после блиндажей и окопов на передке вполне устроила бы и общага, то баба есть баба, какой бы терпеливой к бытовым трудностям она ни была. Быт — он ведь заедает. Особенно рядом с живущими значительно лучше и мозолящими глаза своим бытом благоустроеннее твоего. Вот этой самой нормальной отдельной квартирой.

Но в комплекте с этой шалавой и стервой — на хрен, на хрен! Пусть мента себе какого-нибудь соблазняет бесквартирного, у которого и выбор-то будет только между ней и какой-нибудь бэушной с довеском. И тоже, кстати, стервой с высокой вероятностью, раз брак не сохранила. А при выборе между двумя стервами та, которая без довеска, уж всяко предпочтительнее покажется. Но только ну его на хрен, такой выбор. Если уж из Гальки и в режиме заманухи столько говна прёт, то какова она будет в штатном режиме? Тут и этой квартире тогда ни хрена ведь рад не будешь!

Хрен ещё знает, конечно, какова эта ментовка. Загар — в самом деле на солярий прозрачно намекает. Иначе когда бы успела? В первую половину месяца тепло не было, и загоранию под солнцем погодка не способствовала. Вполне возможно, что прошмандовка начальственная или в натуре какая-нибудь блатная, и тогда вполне может быть избалована сверх всякой разумной меры. Но такие обычно на говно исходят, когда что-то где-то не по ихнему капризному вкусу, а сейчас было бы вообще всё не так, весь мир бардак, но вроде бы, не капризничает. Заметно, по крайней мере. Так что хрен её знает, присмотреться ещё к ней надо хорошенько, да справки как-нибудь поаккуратнее навести. Явно недавно у них служит, до мобилизации не видел ни разу, но сослуживцы-то ейные знают её получше.

— Ещё и сердечница! — проворчал, отфыркнувшись, подплывший Костян, — Как за нами в воду полезла, так опять ледяная она ей, а у неё мотор слабый, и мы, сволочи, её на нашем фоне дискредитируем.

— А с медициной теперь напряжёнка, — добавила и его подружка, подплывшая за ним следом, — И в этом тоже мы ей виноваты. Вчера вон у старухи одной из дома напротив сердце прихватило, когда мылась, так с трудом откачали. А прихватило бы сильнее, так не спасли бы. А мы, значит, здоровее Гальки и нагло этим пользуемся.

— Люська, по идее, не должна бы быть болезненной?

— По идее — не должна. Это в ТЦК все требования по здоровью сильно скостили из-за мобилизации, а у ментов — наверняка ведь, какие были, такие и остались.

— По блату не могла пройти и медкомиссию?

— В принципе — могла. Но купальник не фирменный, а перешитый уже здесь, и я не думаю, чтобы кто-то стал перешивать для неё. Скорее всего, сама себе и перешила, и хорошо ведь перешила. Если и блатная, то не слишком избалована и кое-что умеет. Им же из магазина гражданскую одёжку дали, и не всё нашлось по размеру.

— Галька ещё и за это её высмеивает, — сообщил подплывший к ним Юрец, — Как будто бы это её заслуга, что сама она живёт здесь, и у неё тряпок по её размеру — полный шкаф. Поглядели бы мы на неё ещё, если бы сама вот так попала только в том, что на ней.

— Галька, конечно, не вариант, — констатировал Олег, — Но вот кто из вас что об этой Люське знает?

— Где-то полгода в этой ментовке, вроде, — припомнила подружка Костяна, — Но жила где-то дальше по проспекту — то ли Александровский район, то ли немного до него не доезжая. В общем, мы её и видели только мельком. Я могу с ней поболтать, но она же видела нас рядом с тобой и поймёт сходу, для кого я справки навожу.

— То-то и оно, — хмыкнул Витёк, подплывший следом за Юрцом, — Тут втихаря надо разузнать, да не у кого попало, чтобы и не обосрали, и не расхвалили, а рассказали о ней правду как есть.

— Давайте я с Зозулей поговорю, — предложил Костян, — Он-то знать должен, так даже если и не всё, то знает, у кого спросить, и ему — расскажут без утайки.

— Буду благодарен, — кивнул Олег, — Но это не горит и может подождать парочку дней, а вот горит у нас к нему другой вопрос, поважнее. Света, тебя можно попросить уши заткнуть и ничего сейчас не услыхать?

— Уже заткнула и ничего не слышу.

— В общем, Костян, у нас четверых сейчас самый горящий вопрос по автоматам. По-хорошему, нам бы их легализовать, но боязно. Вот хорошо бы, если бы ты с Зозулей о них поговорил — естественно, без конкретики, а типа, чисто теоретически — а что, если бы у кого-то вдруг с того позапрошлого года калаш дома завалялся? Готов ли Семеренко для таких людей их узаконить, чтобы не боязно было их засветить? А то он как-то обтекаемо вопрос о военном положении обозначил — то ли есть оно у нас сейчас официально, то ли у нас его нет. Короче, могут "найтись" кое у кого и калаши, если будет у них и уверенность в том, что они их сохранят за собой, а не сдадут в добровольно-принудительном порядке.

— Понял. Это, конечно, в первую очередь. Тем более, что могут ведь "найтись" и не у одних только вас, а сейчас каждый ствол важен. Зозуля всё поймёт правильно, а уж как он с Семеренко этот вопрос обсудит, это ему самому виднее.

— Мне уже можно разуть уши? — ехидно поинтересовалась его подружка, — Если эта Люся тоже не того сорта окажется, то и на ней свет клином не сошёлся. Взгляни, Олег, вон на ту чёрненькую в белом купальнике — как раз на нас глядит и даже рисуется слегка. О тебе, кстати, в эти дни справки наводила.

— Ага, видел мельком, симпатичная. Но не из наших же? Кто такая?

— Наира Ашотова, студентка, с одногруппницей на пару квартиру зимой сняли.

— Неплохо живут некоторые студентки! Не галькиного сорта?

— За полгода ни она, ни подруга ни в чём подобном не замечены. Просто родоки в деньгах не стеснены ни у той, ни у другой.

— Так избалована же тогда, небось? И потом, армянка ведь? Наира? Поди ещё и запомни так, чтобы не перепутать.

— Да она на Нюрку откликается. Родоки приезжие из Армении, но она выросла в Одессе и по-русски говорит нормально. Так, слова только похожие иногда путает, как за ними и водится, но это ведь ты переживёшь? О, смотри, в воду пошла! Вздрогнула, ну так сходу же и без визга окунулась. Для южанки, знаешь ли, показатель.

— Ну да, в начале-то моего отпуска ещё в кожанке ходила, вроде. Я ещё тогда и подумал, что какая-то из понаехавших с жарких югов. Но и обидчивая же, небось?

— Это мужики у них обидчивые, а бабы-то место своё знают. Бери на заметку.

— И справки наводила, говоришь?

— Как раз позавчера спросила — правда ли, что ты ветеринар боевых действий?

— Ветеринар? — вся компания рассмеялась.

— Ну, я же сказала, что похожие слова иногда путает. В магазине ещё как-то раз прикольно вышло — спрашивает у продавщицы космическую сумочку, у той глаза на лоб, а она ей в косметички пальцем тычет, — все снова рассмеялись.

Армяночка не просто окунулась, а ещё и очень хорошо сплавала. К ним, вроде бы, и не приближалась, но в поле зрения продемонстрировала себя чётко. А возвращаясь к берегу, подзадержалась на мелководье, дав подплыть поближе и им, после чего вышла на берег сама — не виляя вульгарно бёдрами, но дав заценить свою фигуру сблизи. Вышли из воды вслед за ней и сами, разлеглись загорать.

— Олежка, ты часом с дуба не рухнул? — явно и Галька всё это заметила, — То эта фифа ментовская тебя клеит, то обезьянка эта черножопая, а ты и слюну пускаешь! Ты тот анекдот помнишь, какой народ от каких обезьян произошёл? Ну и на фиг тебе сдалась эта макакянша? Во-первых — обезьяна безмозглая и наверняка стервозная. Во-вторых — ты как думаешь, на какие шиши они с подругой квартиру снимают? Ты веришь, что на грошовую стипуху? И чем они, по-твоему, на оплату квартиры зарабатывают? А в-третьих, на двоих же квартира, не на одну только её. Подругу ейную куда отселишь? И в-четвёртых, она же ещё и строить из себя будет целку и динамить тебя месяцами!

— Хорошая попытка, Галя! — все рассмеялись.

— Так ведь дурында же! Два глаза, остальное — дерево, как и все черножопые!

— Видимо, поэтому и поступила на биофак, а не на лингвистический, как ты? — как бы невзначай заметила Света, вызвав новый взрыв хохота.