Глава одиннадцатая

Если не принимать мужиков такими, какие они есть, то придется посылать их туда, где им место.

Из наблюдений старой проститутки

Ведунья сидела на своей постели, обняв руками колени. В комнате было тихо, только дрова потрескивали. Дом как будто задремал, дожидаясь, пока в него вернутся жильцы. Его лордство с товарищами отбыли на свой бал еще несколько часов назад. Слуги, кажется, тоже ушли на площадь Империи. А лекарка осталась грустить и хандрить. Хотя, вроде бы, ничего не изменилось ни с прошлого, ни с позапрошлого года. Тогда девушка тоже никакие праздники не отмечала. Но почему-то, такая меланхолия на нее не накатывала.

В голову лезли совсем ненужные мысли. Например, о том, что стоило, наверное, напроситься с ними на бал. Интересно же все-таки, как празднуют лорды. Но Арха прекрасно понимала, что она на роль героини, теряющей туфельку только для того чтобы ее Принц заметил, не годилась.

В ведовской сказке маскарад бы точно разоблачили. И не кто-нибудь чужой, а непременно сама Адаша. Или Ирраш. Но в результате все равно не золоторжку, как мечталось, а саму лекарку гнали бы пинками до границы. Обваленную в перьях и смоле.

Нет уж, во Тьму такую романтику.

Архе настолько было жалко себя, никому ненужную, что чужой голос она сначала приняла за собственные мысли. Но потом, все-таки, до нее медленно, но начало доходить, что действительно кто-то зовет. Так тихо-тихо: «Арха…». Причем голос раздавался не откуда-то извне, а звучал у нее же в голове.

Это было похоже на Зов арифедов. По крайней мере, теоретически. Потому что никакому зову лекарка, как и любой носитель темной крови, была неподвластна. Но, все равно, голос, бестелесный и бесполый, продолжал манить. И как будто где-то фоном, вовсе уж почти неуловимо, играла музыка. Плавная, тягучая, но невероятно притягательная.

Ведунья встала, натянула сапожки, прислушиваясь. Больше всего Архе не хотелось, чтобы голос пропал. Страшно не было ни капли. Она как будто подсознательно ждала, что что-то сегодня должно произойти. Что-то необычное, выходящее за рамки повседневности.

Девушка осторожно отодвинула штору на окне, прячась за ее складками. Сада не было. Лекарке показалось, что она заглянула в стеклянный шар со снегом. Аккуратные сугробы сверкали под ярким белым светом Луны, словно на них серебряный бисер просыпали. Огромное, круглое, как сырная головка, ночное светило висело над черными верхушками деревьев магическим фонарем.

Фонарные столбы вдоль выметенных дорожек были увиты гирляндами разноцветных магических светляков. Красные, золотистые, зеленоватые — размером всего-то с ноготь. Но вокруг каждого из них сияла отчетливо видимая аура. Огоньки отражались в блестках снега, рассыпая в темноте яркие, ничуть не тусклее фейерверка, искры.

Где-то далеко, едва слышно, превращаясь в почти неразличимый гул, пиликали скрипки, ухал барабан и тихонечко стонали свирели. Они смешивались, перетекали в радостный гомон толпы, который взрывался отдельными криками. Но музыка никакого отношения к саду не имела. Тишина накрывала сияющие деревья как куполом, пропуская звуки, но делая их неважными, неинтересными.

Демон, стоящий напротив окна, обернулся. Луна лизнула его рога, превращая их в чистое серебро. Широкоплечая фигура, затянутое в белое, четко выделялась на фоне темных деревьев, как будто ее мелом прорисовали на черном заднике. Огоньки фонариков перемигивались с камешками на длиннополом камзоле. Он молчал. А Арха так и вообще губу прикусила, словно боялась даже звук проронить.

Но зачем что-то говорить, когда есть совсем другое волшебство, никакого отношения к магии не имеющее?

«Ты нужна мне!»

Демон чуть наклонил голову, глядя хмуро, исподлобья. Не просил — требовал.

«Нет, не нужна…»

Арха покачала головой, стиснув штору вмиг похолодевшими пальцами.

«Хорошо! Я нужен тебе!»

«Это не причина…»

«Я хочу, чтобы ты принадлежала мне!»

В его глазах, почти неразличимых в темноте, вспыхнули две раздраженные, красные искры.

«Не то…»

«Я хочу, чтобы ты была со мной!»

«Не то…»

Ведунья судорожно сглотнула и посмотрела вверх, смаргивая подпирающие к самым глазам слезы. Ничего не получится. Ничего из этого не получится! Не на что наедятся. Да и незачем.

Она приказала пальцам разжаться, отпустить штору, позволив ей снова закрыть окно.

«Я хочу, чтобы ты была рядом, — демон тоже не смотрел на нее. Уставился куда-то себе под ноги, сложив руки на груди, будто отгораживаясь. — Я не знаю как. Тьма, я даже не знаю зачем! И…»

«И это будет больно. Потому что недолго».

«Да, — он поднял голову, теперь глядя прямо на Арху. — Да, ты права. Я слишком привык…»

«К игрушкам?»

«Да. К игрушкам».

Он шевельнулся, как будто собираясь отвернуться. И уйти — навсегда. Такие, как он, не возвращались. Они даже не оборачивались.

«Я хочу быть рядом, — Арха положила ладонь на окно. — Я хочу быть с тобой. Хочу принадлежать тебе. Ты мне нужен».

Дан не вздрогнул, не улыбнулся, его взгляд не потеплел — ничего подобного. Он просто шагнул вперед, касаясь окна — ладонь к ладони, палец к пальцу. Стекло их разъединяло всего миг, а потом его просто не стало.

Хаш-эд держал ладошку девушки в своей, будто ведя ее за собой. И это казалось единственно правильным, только так и должно быть. Везде, во всех временах и во всех мирах: он протягивает руку раскрытой ладонью вверх, а она, доверяя, следует за ним.

Арха перестала воспринимать реальность. Она не видела ничего кроме его глаз, в которых отражались огоньки фонариков. Нет, видела: ровные дуги темных густых бровей, едва заметную родинку на скуле, тонкую прядь волос, зацепившуюся за жесткую вышивку на воротнике.

А Дан смотрел на нее. Девушка не могла понять, ни о чем он думает, ни что чувствует. Лорд ей казался идолом, статуей, вылепленной из серебристого света. Но почему-то и это казалось единственно правильным, уместным. Как будто именно это время и это место они и должны занимать во Вселенной. И его руки, большие, теплые — одна на талии Архи, а другая сжимала ее пальцы — тоже были там, где должны были быть.

Темные, как сама Тьма, с почти неразличимым красным отблеском, глаза демона становились все больше. Он все ниже наклонялся над Архой. Захоти она, то, наверное, не смогла бы и пальцем шевельнуть. Только вот ничего подобного девушка не хотела. И когда его пахнущие мятой губы коснулись ее, она полностью доверилась ему. Наверное, это и означает «отдалась». В самом истинном смысле этого слова. Просто, ведунья больше себе не принадлежала.

Когда он снова позволил девушке дышать, голова у нее кружилась так, что Арха бы, наверное, упала. Не держи ее самые надежные руки на свете. Сказать, что она была счастлива — не сказать ничего. Ведунья просто таяла, вплавляясь в ночь, в свет, в снег. В него. А над их головами в черном небе вспыхивали, расцветали фонтаны фейерверка. Наверное, это было красиво. Но лекарка видела только разноцветные отблески на его волосах.

Дан отпустил руку Арху, отошел буквально на полшага. Но мир вдруг сдвинулся, косо, неправильно. Вся уместность куда-то пропала. Стало холодно и, почему-то, темно. Хотя и фонарики светили по-прежнему, и Луна никуда не делась. И взрывы фейерверка распускались на черном небе.

— Подожди минуту, — попросил он и прикрыл веки.

Демон опустил напряженную, развернутую к земле ладонь вниз. Бледное лицо напряглось, он мучительно поморщился, как будто ему было больно. На лбу вздулась напряженная вена. Желваки под скулами ходили, словно он перекатывал камешки. Арха шагнула вперед, но он остановил ее, отгораживаясь свободной рукой.

Тоненькая ниточка снега вдруг закрутилась крохотным ураганчиком, хотя никакого ветра не было. Поднялась, как будто потекла по воздуху в его ладонь. Он поймал, потянул, перелил ее во вторую руку, что-то чуть слышно нашептывая, накрыл пальцами. Его лицо блестело от пота, брови были нахмурены.

Создание — это очень мучительно. Это даже не магия. На подобное способны только Истинные — перворожденные дети Тьмы. Лишь они могут воплощать ничто в нечто материальное. И, конечно, для этого нужна жертва. Тьма ничего не дает просто так. Чем он жертвовал? Арха не знала. И боялась его остановить.

Наконец, Дан расслабился, вздохнул освобождено, открыл глаза. И застегнул что-то на ее шее. Она хотела рассмотреть подарок, но лорд не дал, приподняв ее подбородок, снова заставляя видеть только его глаза.

— Я могу предложить лишь это, котенок. Это будет ярко, но очень недолго. Не думаю, что такое тебе нужно. Реши сама, пожалуйста.

Он наклонился, целуя легко, едва касаясь мягкими губами…

И Арха резко села на своей постели, едва не взвыв от разочарования.

— Мать, ну за что?! — проскулила она, прижимая ладони к горящему лицу. — Почему такое бывает только во сне, а? Так нечестно…

Она просто поверить не могла, что ей все приснилось. Ведунья с силой сжала пальцами переносицу, прогоняя дикое желание побиться головой об стену. Растерла шею… и пальцы наткнулись на что-то, чего там быть не должно. Ведунья, не глядя, нащупала тонкий замочек, подставила ладонь.

На ней, чуть поблескивая в тусклом свете ночника, лежала тоненькая цепочка белого металла. Звенья, как искорки, поблескивали крохотными, прозрачными камешками. Украшение было таким легким, а его плетение настолько невесомым, что ведунье казалось, будто она держит на руке ледяной узор.

— Дан, — прошептала Арха в никуда, в пустоту.

Она не звала. Ей просто нестерпимо захотелось услышать его имя.

— Данаш[7]

Но ответ пришел, хотя ведунья его не ждала. «Спи, маленькая, все потом…» — шепнула ей темнота за окном.

Арха застегнула цепочку на шее и улеглась, обнимая подушку. Глаза закрылись сами собой, а улыбаться она не перестала и во сне.

* * *

Новый год для ведуньи начался с мести. К сожалению, не ее, а ей. Все-таки, ощущение, когда с тебя пытаются содрать одеяло, при этом что-то вопя в самое ухо, являются крайне неприятным. Почему-то сразу приходит понимание, что убийство — это совсем просто. Ради того, чтобы тебя еще на пару часов оставили в покое, прикончить можно кого угодно.

Арха брыкнула ногой, кто-то коротко вякнул, и ее одеяло оставили в покое. С чувством выполненного долга лекарка завернулась в трофей, но наступившая тишина не давала уснуть снова. Слишком быстро ее противник сдался.

Ведунья села на кровати, пытаясь разодрать путаницу упавших на лицо волос. И увидела Адина, скорчившегося на полу. Кажется, он даже не дышал.

— Ад… Адин! А, Тьма! — Арха слетела с постели, словно ей пинка под зад дали, и плюхнулась на колени рядом с демоном, пытаясь нащупать пульс.

— Доброе утро, Арха. Не надо меня убивать. Ты уже встала и готова к свершениям, правда ведь?

Лазоревые глазки претворявшегося мерзавца смотрели на девушку с умильностью щенка, только что написавшего в хозяйские тапочки.

— Тьма тебя побери, Адин! Я же испугалась!

Чего лекарке стоило сдержаться, что бы ни пнуть его, теперь уже по-настоящему, знала только она сама. А еще больше ей хотелось взять его за патлы и хорошенечко постучать лбом об пол.

— Разве можно на меня сердиться? Я же ми-илый, — он сел на пол, скрестив ноги, и виновато посмотрел на нее, хлопая ресничками.

Взгляд был хорош, морда умильная, а вот в его раскаянье Арха не поверила ни на грамм.

— Мне никто не хорош. Особенно те, кто меня не вовремя будят, а потом еще и пугают до полусмерти. Тебе чего надо? — огрызнулась ведунья.

— Собирайся! — велел демон, выуживая из кармана леденец и забрасывая конфету в рот. Его левая щека оттопырилась как у хомяка. — Будем исполнять ежегодную традицию. Парни уехали еще затемно. А нам было велено быть к обеду.

— Куда собираться? — Арха замерла, опираясь одним коленом о кровать.

Единственное, что она действительно собиралась сделать — это залезть обратно в постель.

— Традиция! — Адин сделал страшные глаза. — Короче, у тебя два варианта. Или ты остаешься на целый день наедине с Адашей или едешь с нами. Выбирай.

Арха тяжело вздохнула, бросила прощальный взгляд на теплую постель и поплелась умываться.

К красноглазым лошадям ведунья, кажется, начала привыкать. Тем более что коняга Адина была не такая страшная, как те, что она раньше видела. Она — или, все-таки, он? — была гораздо ниже жеребца Дана и значительно изящнее. Не такая непропорционально большая голова, тонкие ноги. А гривой, спускавшейся до колен, или как там это место называется у лошадей, девушка просто залюбовалась.

Да и животинка отнеслась к ней по-доброму, потянулась мордой и Арха, естественно, шарахнулась. Но зверюга только шумно втянула воздух у макушки ведуньи и осторожно подула ей в лицо.

— Леди ты понравилась, — не без удивления констатировал демон, подсаживая девушку на спину коняге, — вообще-то, она женщин недолюбливает.

— Это может значить только одно из двух. Либо я не женщина, либо ты выбираешь не тех женщин, — тоном завзятого философа ответила Арха.

— Хороший вопрос, — усмехнулся Адин.

У ведуньи хватило совести смутиться и даже уши виновато поджать. Как-то у нее из головы вылетело, что ивтор, вообще-то, не великий специалист по женщинам.

Уехали они не далеко — до станции перехода, которая по праздничному времени была пуста. Даже само здание вокзала стояло запертым. О чем свидетельствовал не только огромный амбарный замок, но и объявление, где аршинными буквами было написано, что регулярное сообщение будет восстановлено только через два дня.

Но демона этот факт не волновал. Он даже спешиваться не стал, а просто объехал пустующие пандусы, напоминающие стойла для лошадей, и забарабанил кулаком в дверь сторожки. Вот тут Арха занервничала. Потому что на двери красовался не без изящества нарисованный череп со скрещенными под ним костями и надпись «Не долбись — убью».

— Хаму тама жить надоело? — злобно поинтересовались из глубин домика.

— Вип-переход, — кратко сообщил Адин.

Из-за двери, которая и не собиралась открываться, демону подробно и в красках пояснили, что он должен сделать со своим випом, переходом и самим собой.

— Пять золотых, — намекнул красавчик.

Ведунья едва не подавилась. За дверью задумались. Крепко задумались. Девушке уж было показалось, что намек либо не впечатлил, либо его просто всерьез не приняли. Но через пару минут им, все же, сообщили, чтобы они топали к пятому пандусу. Причем сообщили таким тоном, словно делали величайшее одолжение.

Ждать пришлось долго. У Архи даже лицо начало подмерзать. Наконец, из сторожки вылезло существо, больше всего похожее на скрюченный радикулитом пень. Детально разглядеть его лицо помешала кошмарная меховая шапка, напоминающая стог сена. Из-под нее наружу торчал только синюшный нос, свидетельствующий о застарелом пристрастии хозяина к крепким алкогольным напиткам. Поверх овчинного тулупа на этом чуде красовалась изрядно потрепанная мантия дорожного мага.

Первым делом существо требовательно протянуло в их сторону красную, словно вареную, заскорузлую лапу. В которую Адин опустил одну за другой пять золотых империалов. Маг попробовал монету на зуб и поинтересовался, куда господа желают провалиться. Оказывается, ехали они в Шайтарские горы. Ведунье название не говорило ни о чем.

Потом лекарка долго слушала препирательства демона и переносчика о точке выхода. Они сыпали абсолютно незнакомыми ей ориентирами и названиями. Но, в конце концов, спорщики, видимо, на чем-то сошлись. Маг крякнул, присел, словно собрался сделать нечто не подразумевающие наличие зрителей, и широко развел руками.

Прямо перед мордой лошади, на другом конце пандуса, появилась световая линза, переливающаяся всеми оттенками синего, словно внутри ее граней волны ходили. Арха невольно ахнула. Переходами она никогда не пользовалась, поэтому было немного страшно. Но, с другой стороны, у девушки опять появилось давешнее ощущение, что должно случиться что-то необычное. Кажется, общение с монстрами ей на пользу не шло. Избыточного авантюризма ведунья раньше в себе не замечала.

* * *

Арха в очередной раз убедилась, что фраза: «Чем меньше мы понимаем смысл традиции, тем больше ей следуем» — абсолютно верна. Она не помнила, кто это сказал и по какому поводу, но новогодний обычай императорских гвардейцев утверждению полностью соответствовала.

Каждый первый день нового года все офицеры личной гвардии императора отправлялись на охоту. И удачей считалось, если удавалось убить оленя. Ведунья была не в курсе, как Его Величество обходился без своей охраны, но факт оставался фактом — обычай соблюдался свято. К несказанному счастью лекарки, не все традиционалисты разом ломились в одно место. Например, там, куда они ехали, собиралась совсем небольшая компания. «Рыл в пятнадцать» как ей пояснил нежный Адин.

Сама охота проводилась с утра и к тому времени, когда они должны были прибыть, добытчики уже волочили туши невинно убиенных к лагерю, в котором предполагалось устроить совместное поедание жертвы. Это лекарку тоже порадовало. Нет, мясо она любила. А вот спокойно смотреть, как убивают животных, не могла. И лицемерием это не считала.

Всю эту информацию демон выложил, пока они петляли на узкой горной тропинке, по которой, казалось, и коза не пройдет. И в этот момент Архе было не до окружающих красот. Она вообще старалась по сторонам особо не смотреть. Потому что и выгрузились-то они на площадке, размером со скатерть. А за ее краем зияла нехилая пропасть.

Но, проехав по узкой расселине в скале, наездники очутились в горной лощине. Обычно ведунью сложно было удивить пейзажем. А последнее время она вообще стала считать себя глубоко городским существом. Но от вида, открывшегося впереди, дух перехватило.

Скалы под ними спускались вниз уступами, как огромная лестница. Чуть в стороне хрустальными гранями искрился замёрзший водопад. А внизу, на дне чаши долины, словно кто-то бросил темно-зеленый мех. Лекарка не сразу и поняла, что это деревья. Только они были довольно далеко, поэтому хвоя и сливалась в одно покрывало. И над всей этой красотой перевернутой чашей висело небо, которое голубизной запросто поспорило бы с глазками Шая.

Они проехали по верхней ступени «лестницы», обогнув выступ скалы, и оказались рядом с ледяными каскадами водопада. Под замершими колоннами была пещера совсем не маленьких размеров. На площадке перед ней кто-то уже разложил два костра, ни дым, ни огонь от которых были почти невидимы в прозрачном воздухе. Рядом с одним из них Ирраш, засучив рукава тонкой рубашки выше локтей, деловито разделывал тушу оленя. Заметив прибывших, он только кивнул в качестве приветствия, не отрываясь от своего увлекательного занятия.

Незнакомый Архе гвардеец, колдующий у другого костра, что-то крикнул в зев пещеры. Тхия, появившийся из темноты, галантно помог ведунье спешиться. Если бы не он, то лекарка просто повалилась кулем на земле, потому что успела знатно промерзнуть. А Шай, выскочивший вслед за арифедом, стащил седельные мешки, которые всю дорогу подозрительно побулькивали.

В пещере народу хватало. В первое мгновение ведунья даже растерялась от обилия мужчин. Ей показалось, что их тут далеко не пятнадцать, а как минимум втрое больше. Кроме того, лекарку несколько нервировало полное отсутствие женщин — она тут была единственной.

— Ба, кого я вижу! Это же сама мистрис Арха! — богатырский рев отразился от сводов пещеры и вернулся поистине оглушающим эхом. — Вы-то тут чего забыли, а?

Естественно, все присутствующие немедленно обернулись к девушке. Даже демон, тихонько перебирающий струны гитары, прикрыл их ладонью, словно они могли помещать. Проглотив острое желание немедленно придавить Адина, ведунья мило улыбнулась, протягивая руку.

— Добрый день, Скалс. Рада тебя видеть.

Изящный гвардеец, которому его громовой голос категорически не подходил, вместо того, чтобы пожать лекарке руку, поднес ее к своим губам, целуя пальцы. При этом он пытался загипнотизировать девушку зелеными, как молодые листочки, глазами. Ладонь Арха у него забирать не спешила, вежливо поинтересовавшись:

— Как здоровье, живот не болит?

Он оглушительно расхохотался, еще раз поцеловал ведунье ручку, и жестом предложил присаживаться на скамьи, тянущиеся вдоль стен. Лекарка так и не поняла, специально ли их вырубили в скале или это они возникли по прихоти природы, но сиденья оказались вполне удобными, благодаря брошенным на них меховым шкурам. Кстати, в пещере было совсем не холодно. И сев, она даже рискнула снять плащ. А пока ведунья усаживалась, демон вещал. Арха еще с их первой встречи подозревала, что в нем пропал уличный актер.

— … и вот, представьте, господа, мне вечером на свидание надо, а я и шагу сделать не могу! Распухло все так, размером с арбуз, не меньше. Я-то понимаю, что сам дурак, лекарство не пил! Но неужели же в этом признаюсь? Я, значит, отправляюсь к мистрис Архе, и давай ей угрожать. Мол, если ты меня сейчас не вылечишь, то… В общем, поведением своим я не горжусь. А она так спокойно протягивает мне какие-то порошки и говорит: «Выпей вот это — и все пройдет». Выпил, я значит. И, действительно, как рукой сняло. Я, на радостях, к даме. А там…

— Ну, и что — там? — прервал кто-то нетерпеливый затянувшуюся паузу.

— А ничего, — обрадовал его демон. — Только я к даме, как у меня этот… зов природы. И, вместо постели, я, значит, на горшок. И так один раз, два, три… Что за притча? Никогда со мной такого конфуза не бывало. Я, значит, опять к мистрис Архе. Уж без всяких угроз, конечно. Лишь бы помогла! А она мне и говорит: «Еще раз на меня посмеешь тявкать — вообще без хозяйства останешься».

Ну, это он преувеличивал, конечно. Арха обычно выражалась гораздо вежливее и старалась клиентам не хамить. Потому что клиент всегда прав. По крайней мере, он обязан так думать. Иначе не заплатит.

— И в три раза мне цену задрала, представляете?

Гвардейцы, видимо, представляли. Потому что в пещере раздался такой хохот, что ведунья испугалась, как бы потолок не рухнул.

— А ты?

— А что я? Побежал по другим лекарям, только никто ничего понять не может. Говорят, здоров, как бык. Пришлось мне с поклонами и золотом к мистрис Архе возвращаться. Вот это я понимаю, женщина! Так на место поставила, что мне потом долго… икалось.

— Вообще-то, я надеялась, что вам больше не будет хамиться, — мило улыбнулась Арха.

Почему- то ее замечание снова вызвало гомерический хохот. А Скалс опять схватил ее руку, запечатлев на ней горячий поцелуй. Но, по крайней мере, на девушку тут больше не смотрели, как на неведомую зверушку.

* * *

Арха не раз слышала, что жаренная дичь — это вкусно. Но оленина оказалась такой жесткой, что после первого же укуса ведунья чуть не попрощалась со своими зубами. Да еще в качестве приправы гвардейцы использовали драконий перец, который смертным вообще употреблять не рекомендуется. Напомнив себе, что пару суток ничего молочного есть не стоит, лекарка отказалась от идеи отведать дичи. К счастью, демоны захватили с собой столько еды, что ей голодной остаться не грозило.

При этом за неимением, видимо, других объектов, они решили поразить девушку своей галантностью. Не поголовно, конечно, но многие. Один воды принес, потому что вино пить Арха наотрез отказалась. Другой фруктами угостил, а Скалс вообще взял на себя обязательства наседки, поминутно интересуясь: не замерзла ли она, не беспокоит ли сквозняк и чего бы ей хотелось еще отведать. Хотя, конечно, неприязненные, а то и откровенно брезгливые взгляды лекарка тоже ловила. Но просто внимания на них не обращала.

В пещере было уютно и тепло. Иногда порыв ветра заносил внутрь запах дыма и жарящегося мяса от костров. На полу перетекали, как блики воды, солнечные лучи, пробивающиеся через лед водопада. Гвардейцы были милы, хоть и излишне громогласны и склонны к шуткам, объекты которых все больше находились ниже пояса. В общем, Арха совсем недурно проводила время.

— Вам не скучно, мистрис?

Ведунья повернулась к хаш-эду, занявшему место куда-то подевавшегося Скалса.

В руках демона была гитара. Это именно он играл, когда они с Адином только вошли в пещеру. Лекарка его запомнила, потому что здесь он был единственным рогатым. К ее великому сожалению, единственным.

— А почему мне должно быть скучно?

— Может, потому что наши грубые шутки не предназначены для нежных человеческих ушек? — спросил он у гитарных струн, которые по очереди задевал большим пальцем.

Кстати, ногти на его руках больше напоминали когти. Обычно демоны их коротко стригут. У этого же они были длинные, загибающиеся над подушечками пальцев, заостренные и покрыты ярко-алым лаком. Архе, почему-то, стало противно, словно она слизняка увидела. Хотя, наверное, дело было не в ногтях, а в его словах.

— Я не знаю, насколько человеческие уши нежны. Но, видимо, во мне хватает шаверской крови, чтобы выдерживать ваши шутки, — ведунья попыталась улыбнуться, сама понимая, что улыбка получилась натянутой.

— Дорогая Арха, как бы ты не подчеркивала свое происхождение, ты все равно останешься грязнокровкой. И демоном тебе не стать, — проворковал он почти нежно, по-прежнему не поднимая головы.

— Никогда не мечтала быть демоном, — заверила его девушка, которой стало не до улыбок. — И, может, вы скажите прямо, что вам от меня нужно?

— А что мне может быть нужно от шлюхи? Давай, назови свою цену. Или ты только вот такими цепочками берешь? — он даже головы не повернул, но каким-то неуловимым движением его коготь подцепил украшение на ее шее, вытягивая его из ворота платья. — Цацки подешевле тебя не устраивают?

— Нет, не устраивают, — Арха отобрала у него цепочку.

И замешкалась, соображая, как поступить. Ну, не засовывать же прямо при всех ее обратно за пазуху? Демон, видимо, метания ведуньи прекрасно понял, потому что усмехнулся кривовато и, по мнению девушки, весьма мерзко.

— А ты подумай. Я, вообще-то, не скупой. Могу и сверху заплатить. Видимо, ты редкая штучка, раз Дан так расщедрился.

— Вряд ли я вам чем-то могу помочь. Извращенцы меня не интересуют.

— С чего ты взяла, что я извращенец? — приподнял он бровь, пощипывая струны.

— А разве нормальный демон заинтересуется мерзкой полукровкой? — Арха едва сдерживалась, чтобы не сорваться на крик или не дать ему по морде.

Она и сама не знала, почему его слова так задели. Слышать нечто подобное для нее было не в первой.

— А, теперь понятно. Тебя так просто не заставишь ножки раздвинуть, да? Тебе подавай романтики, жертвенности и поцелуев при Луне? Ничего, киска, это пройдет. Я, пожалуй, подожду, пока Дан тобой наиграется. Он большой знаток в дрессуре диких зверушек. Тогда ты будешь реальнее смотреть на собственную стоимость. Поверь, не ты первая — не ты последняя.

— Прошу прощения, мессир, но вы глубоко заблуждаетесь. Ни лорд Харрад, ни кто другой в данный момент меня не дрессирует. И вряд ли дрессировщик найдется хоть когда-нибудь. Так что вам слишком долго ждать придётся.

— Интересно, это ты сейчас кого обмануть пытаешься? Думаешь, я такие цепочки первый раз вижу и не знаю, зачем они нужны? Впрочем, это не моя головная боль…

Самое противное, что он на Арху так ни разу и не посмотрел, что-то наигрывая на своей гитаре. Сцепив зубы, чтобы не ляпнуть ничего лишнего, ведунья встала и пошла куда-то вглубь пещеры. Ей было все равно, куда идти. Лишь бы подальше отсюда. Девушку кто-то окликнул, но она только отмахнулась.

Из каменной залы в полумрак вел коридор, который практически сразу начал ветвиться боковыми ходами. Арха шла, не думая ни о чем, выбирая ответвления, в которых было потемнее. Но видимо в потолке пещеры имелись щели, через которые пробивался солнечный свет. Поэтому желанной мрака она никак не могла найти. Ей хотелось спрятаться, как ребенку, натягивающему на голову одеяло.

— Арха, да стой же ты! — ее схватили за руку, разворачивая с такой силой, что ведунья ткнулась носом в чью-то грудь.

Пришлось ей отступить на шаг. Только для того, чтобы увидеть лицо, при виде которого сердце сжалось в грецкий орех.

— Куда ты собралась? Я тебя еле догнал…

«Значит, он все-таки был здесь. И просто смотрел…» — многозначительно протянул ее голос разума.

— Зачем? — ведунья сипела, словно неожиданно простыла.

Она попробовала откашляться, но это не слишком помогло.

— Что зачем? — не понял рогатый.

— Догоняли зачем? Очередной элемент дрессуры? Знаете, лорд… — она почему-то опять никак не могла вспомнить чего он там лорд. — Не надо меня дрессировать. Я для этого, наверное, не очень подхожу.

Арха сняла цепочку через голову, даже не расстёгивая. Хотела бросить ее на пол, но не смогла. Взяла его руку, вложила украшение в ладонь и сжала пальцы.

— Приберегите это для той, кто такое оценит. А я… Я дура, наверное. Но это все не для меня. Я еще не в том состоянии, чтобы стать подстилкой для лордов. Может, когда-нибудь и дойду. Но не сейчас.

— Арха, ты о чем вообще? Кто тебе что наговорил?

Она только головой покачала.

— И вы мне ничего не должны больше.

Девушка развернулась и пошла дальше. Естественно, он ее опять схватил за руку. Каким-то чудом ведунья вывернулась и помчалась по коридору. Не добегая до развилки, она боком, едва протиснувшись, юркнула в каменную щель. Обдирая ладони, сдвинулась дальше. На миг лекарке показалось, что она застряла. Накатила удушливая, тошнотворная паника. Но ведунья резко выдохнула и вывалилась в какой-то зальчик.

Хотела идти вперед, но ноги не слушались, подгибались сами собой. Поэтому она просто села у стены, прижав к груди колени и уткнувшись в них лицом. Слушая, как где-то беснуется демон, выкрикивая ее имя. Ей мерещилось, что он далеко-далеко, хотя их разделяла всего лишь каменная стена. Арха не плакала, хотя было больно так, что казалось, будто у нее сейчас грудь взорвется. Но слезы подевались куда-то. Кончились, наверное.

* * *

— Мистрис Арха, вы в порядке?

Лекарка подняла голову, едва различая в сгущающейся темноте черты лица Тхия. И только сейчас заметила, что в каменном коридоре полумрак стал гораздо плотнее. Наверное, в этом тупичке она просидела не один час.

— В порядке…

Она соврала, конечно. Но что в таких случаях надо говорить? Я не в порядке? Прикончи меня из милосердия?

— Пойдемте, не стоит вам тут сидеть, — он потянул ведунью за руку. — Вы вон ледяная вся. Мы вас обыскались уже.

— Тхия, а ты можешь отвести меня домой? Только так, чтобы никто не видел? — кажется, он что-то собирался возразить, но посмотрел на девушку и кивнул. — Только ко мне домой, ладно? Пожалуйста, я тебя очень прошу.

— Хорошо, как скажите, мистрис Арха. Пойдемте.

Она встала, придерживаясь за стену. Тело никак не жалело занимать вертикальное положение. Голова слегка кружилась, а во рту воцарилась настоящая пустыня. Пить хотелось неимоверно. Но еще больше хотелось оказаться, наконец-то, дома. Демон поглядывал на лекарку как-то странно и руки держал так, словно был готов подхватить в любой момент. Но молчал. За что она ему была несказанно благодарна.

Дорогу Арха почти не помнила. Ей казалось, что они продираются сквозь туман. На какое-то время ее демон-спаситель пропал. Но почему-то потом девушка очутилась на его лошади. Мелкий гравий и щебень с тихим шорохом сыпался из-под копыт. Она еще подумала, что уже темно, и у них есть все шансы свалиться в пропасть. Но мысль исчезла почти в то же мгновение, что и пришла.

Они ехали по улицам города — это совершенно точно, потому что Арха слышала гул празднующей толпы. Но она бы даже не рискнула предположить, какими улицами они проезжали.

Более или менее ведунья пришла в себя у знакомой двери. Растерянно пошарила по карманам, но ключа, понятно, не нашла. Хорошо, что она всегда хранила запасной за притолокой. Только вот сегодня лекарка никак дотянуться до нее не могла. Кто-то поднял руку из-за ее головы, достал ключ, подавая девушке. Она ни сразу сообразила, что это Тхия, о котором девушка начисто забыла.

Арха открыла дверь и застыла на пороге. То, что творилось в ее квартире, в голове просто не помещалось. Ну, не мог мозг воспринять увиденное. Разломано было все, даже мебель. Кровать высилась неубедительной горкой щепы, как будто ее остервенело рубили топором. Одежда, какие-то осколки, обрывки, невесть откуда взявшиеся бумаги ровным слоем устилали пол. И картинка с букетом сирени, в качестве гонорара подаренной уличным художником, была не только сорвана со стены, но и разодрана на части.

Не слишком понимая, что она делает и где вообще находится, Арха вошла внутрь. Мусор недовольно похрустывал под подошвами ее сапог. Зачем-то ведунья зажгла лампу, заглянула в туалет, свернула за кухонную перегородку. Здесь, кроме обломков мебели, пол устилали травы, разбитые баночки и бутылочки, порошки. И как апофеозом ее кончившейся жизни, в углу, на боку, валялась коробочка с высыпавшимися, погнутыми хирургическими инструментами.

Ведунья, закрыв глаза, тихо сползла спиной по стене.

— Мистрис Арха, вам плохо? — услышала она гулкий, как из колодца, голос.

— Нет, мне хорошо. Мне очень хорошо, — лекарка засмеялась, точнее заржала, понимая, что, кажется, делает что-то не то, но не в силах остановиться.

Она так и хохотала, всхлипывая между приступами: «Лекарства… Инструменты… Деньги… Записи…».

— Это еще что? — раздался еще один голос, тоже далекий, гулкий, но уже другой.

Почему-то не слишком для Архи приятный. Она с трудом разогнулась, чтобы посмотреть, кто это там такой жутко недовольный. И прямо перед собой увидела шавера, присевшего на корточки и разглядывающего ее своими желтыми глазищами.

— О, монстр приперся! — просипела ведунья и ее опять скрутил абсолютно безумный хохот.

Жесткая пощечина откинула голову девушки назад так, что она довольно болезненно приложилась затылком о стену. В ушах поселилась толпа возмущенно пищащих комаров, зато в голове прояснилось. И желание ржать исчезло.

— Еще? — любезно поинтересовался Ирраш.

— Не-на-до, — выдавила Арха, — мне бы водички.

— На голову?

— В стак-канчик.

Кажется, где-то что-то обрушилось, погребя под завалами весь мир. Что-то зазвенело, снова грохнуло. И в руки ей сунули нечто похожее на кружку, металлическую и фантастически влажную. Арха пила самую вкусную воду в своей жизни и никак напиться не могла.

Когда она попросила воды в третий раз, ведунье сообщили, что с нее хватит. Иначе она тут все заблюет. Арха обиделась, но не слишком. Девушка сидела, откинувшись к стене и прислушиваясь к тому, как зудит онемевшая от ушиба щека.

— Ты как нас нашел? — спросил Тхия почему-то очень виноватым тоном.

— А что тебя искать? Лошади нет. Уехал, никого не предупредив. Значит, опять рыцарствуешь. А дама в беде там была только одна.

Ведунья пришла к выводу, что, все-таки, шаверы удивительно грубые и невежливые существа.

— Она очень просила…

— Это ты Дану расскажешь. Эй, дама в беде, ты с нами поедешь или тут предпочтешь остаться?

— Знаешь, шавер, ты настоящий козел, — не открывая глаз, сообщила лекарка.

— От овцы слышу, — не остался в долгу он.

— Урод.

— Ублюдок.

Ведунье показалось, что все это где-то уже было.

Арха с трудом, словно ее парализовало, цепляясь за угол перегородки, встала. И, даже, глаза открыла. Хотя этого ей хотелось меньше всего. Взгляд зацепился за железную миску, которую сжимал обеими руками Тхия. Кажется, кто-то с помощью кулака придал ей форму кружки. Видимо, шаверы были не только грубыми, но и крайне предприимчивыми существами.

— Как же я вас всех ненавижу! — простонала она.

— Взаимно, — сообщил тот самый предприимчивый. — Поехали, а то там Дан уже по потолку бегает.

Загрузка...