Записки ведуна. Утопленник Васька и другие истории (СИ)

История четвёртая. Навки

Навки девками весёлыми оказались. До гостиницы меня проводили, из-за деревьев следили, не высовывались, а как устроился да обратно в посёлок пошёл — не выдержали: ближе подошли. Я иду, а они шагах в десяти по лесу рядом бегут, рубахи-платья между сосен да берёз мелькают. Молоденькие такие, лет от четырнадцати до восемнадцати, худенькие все, волосы длинные русые, у кого свободно раскиданы по плечам, только лентой через лоб перехвачены, а у кого в косу заплетены. Личики кругленькие, симпатичные, похожие, как у сестёр. Глаза красивые, зубы весело скалят, на носах у некоторых веснушки зеленеют.

Всё бы как у людей, только и волосы, и кожа зеленью отливают. Думают, что я их не вижу, смеются да хихикают, между собой переговариваются — получится меня в лес заманить или нет. Хоть и мёртвые, а ласки да силы мужской им хочется не меньше, чем живым. Не были бы навками…

Я слушал — слушал, а потом не выдержал. Остановился на обочине, к ним повернулся.

— Не надоело, — говорю, — за глаза меня обсуждать?

Они так разом стайкой сбились изумленно, понять не могут, с кем это я на пустой дороге беседы веду.

— Вам, вам говорю, — смотрю так на них с прищуром. — Вижу я вас прекрасно. И слышу тоже. Не пойду я к вам, не надейтесь.

И, пока они в себя приходили от неожиданности, я развернулся и дальше пошёл. Думал — всё, отстанут теперь.

Как бы не так.

Минуты не прошло — догнали, и давай наперебив смеяться и заманивать.

— А ты на нас получше погляди, молодец! — Бегут впереди меня, оглядываются. — Не рассмотрел, поди? Любую выбирай, а хочешь всех сразу бери!

Тьфу ты, нечисть! Шустрые девки. Таким палец в рот не клади.

— Некогда мне с вами, — отвечаю. — Мне тут многое еще посмотреть нужно.

— А что поглядеть хочешь, ведун? Мы тут всё знаем! — Смеются.

Остановился я, сказал им, что в брошюрке прочесть успел да что интересным показалось. Навки так собрались стайкой, призадумались, потом самая старшая из них выдала:

— К камню сходи и на берег. А остальное пустое всё. Хочешь, проводим тебя?

Я подумал, расклад прикинул. Неспроста это всё, затеяли они что-то.

— А вам-то что за выгода со мной ходить? — спрашиваю. — Сманить к себе хотите?

Навка головой покачала, косу потеребила.

— Скучно нам, — отвечает. — Только ты нас и видишь. Неужто против будешь с нами поговорить?

Усмехнулся я про себя, ладно, думаю. Всё равно ведь не отстанут теперь, пусть уж идут рядом. Да и мне веселей.

Обрадовались они, засмеялись весело.

— Мы тебя на дороге ждать будем, — руками помахали и по своим тропам убежали. Им-то что, напрямки через лес да болото. А мне через поселок на нужную дорогу выходить.

Иду себе потихоньку, торопиться некуда, попутно посёлок осматриваю, магазины примечаю, лавки сувенирные. Не с пустыми же руками домой ехать.

Вышел на нужную дорогу, долго один шёл — не навьи эти места были — слишком открыто всё, людей много. Навки меня дальше ждали. Весело с ними идти оказалось. То ягодники раскинут, то на куст какой, лишайниками изукрашенный, внимание обратят, то ручей-речку с чистой, солнечной водой под ноги бросят, то озеро русалье с мёртвой водой покажут. И видно, что нравится им это, давно ни с кем по-человечьи не общались. Иду, ягоды ем, водой из реки запиваю, с навками беседую. А всё же видно — хоть и навьи места, а не хватает лесу хозяйской руки. Девчонки-то живут тут только да играют.

— А леший-то где у вас? — спрашиваю. — Что за лесом не глядит?

Посмурнели, заскучали сразу.

— Уснул, — отвечают. — Да пойдём дальше, сам увидишь.

И правда, увидел. Спит себе на взгорке, почти полностью одеревенел, не дозваться — не добудиться толком. Древний очень. И огромный. Преемника дождётся и совсем уснёт.

Не стал я его тревожить, дальше пошел. Тут уже и народ попадаться стал: как-никак — туристическая точка, только далеко от посёлка. Не все сюда доходят.

Пока я туристом ходил, смотрел да кое-какую работу делал, навки в лесу народ гоняли: слышно было, как бабы повизгивали, когда им то мерещилось что-то, то ветки их цепляли, а то и голоса чудились.

Удовлетворился я сделанным и назад направился. Отошёл от людей подальше и навки тут как тут. Довольные, наелись эмоций женских, и опять их на меня потянуло. То просто зубы скалили, а теперь выспрашивать принялись, какая больше нравится да дразниться нагло.

— А ты так на нас погляди! Неужто не хороши?

И давай передо мной рубахи выше пояса задирать и вертеться то передом, то задом. А под рубахами они голышом: ножки стройные, животики плоские, попки круглые… А им мало, давай нагибаться, чтобы разглядел получше.

Вот ведь, заразы! Были бы живыми, завалил бы в кусты! На всех бы меня не хватило, но двух-трёх я бы…

А они моментом мой настрой почуяли, окружили прямо на дороге и давай ластиться. То одна прижмётся, то другая голову на плечо положит, вздыхая, то третья в глаза заглядывает ласково… И прижимаются то грудью, то бёдрами, то и всем телом льнут, в ухо мурлыкая. Прогнать — руки с языком отказываются. И отшучиваться уже не могу, потому как чую — действуют на меня, заразы. Хоть и понимаю, что нечисть, а ведь манят… Одну приобнял, вторую погладил… Талии тонкие, грудки-яблочки, тела упругие, прохладные, кожа гладкая, приятно… А девки хихикают, ветерком теплым, как дыханием, щекочут, шею целуют, руками ласкают…

Сдался я. Додразнили. Не могу дальше идти.

— Вы ж бестелесные, — растерянно отвечаю. — Как же с вами…

— А ты не беспокойся, мы можем… — вмиг старшая рядом оказалась, руками за шею обхватила, да и запрыгнула сверху, ногами обняв.

Голову мне закружило, под ладонями тело женское чую, только не человечье тёплое, а холодное, навкино. И не хуже ничуть, чем с живой бабой. А навка и так на мне, и этак покрутилась, а под конец зад подставила чисто кошка.

Стою посреди дороги, навку постанывающую пользую, балдею, пофиг на всё. Остальные девки в круг собрались, млеют, своей очереди ждут… Ну, думаю, чего, дурак, отказывался? Это ж повезло мне на такую толпу девок. Это ж с ними хоть целый день можно, и крути как хочешь — весу-то всего ничего…

И тут чувствую вдруг — начинает она из меня потихоньку силу вытягивать да подружкам своим отдавать. Так не просто кончишь, так и концы совсем отдашь! Ах ты, сукина дочь, лешего внучка! Это не я их, это они меня пользуют, как хотят! Нашли себе игрушку! Зло меня взяло, я навку от себя отшвырнул, обматерил их всех, привел себя в порядок и в посёлок пошёл. Ну, думаю, засранки, я к ним со всей душой, а они воспользоваться решили! И самому досадно: я бы куда больше им дал, по-хорошему-то, чем украдкой взять попытались. На всех бы им хватило…

Иду себе, злой как чёрт, матерюсь под нос — хорошо, дорога пустая. А они подсобрались, догнали.

— Неужто не угодили чем? — как ни в чём не бывало спрашивают. — Так ты нам покажи, как тебе любо…

Ах вы, бесово отродье!

Огляделся я, поднял ветку подходящую, замахнулся с плеча да, как кнутом, этой веткой по навкиным задницам и всыпал. Всех достал. Завизжали они, заойкали.

— А ну пошли прочь, пока не поубивал, к чертям, всех!

Сдуло их как ветром, только уж на подходе к поселку старшая показалась.

— Ведун, а ведун… — жалобно так позвала, а сама осторожно из-за дерева выглядывает да на ветку в моей руке косится.

Неймётся же, заразе.

— Я неясно что-то сказал? — рыкнул зло.

— Сестрицу освободи, а?

Помнил я сестрицу это: в лесу на краю поселка видал. Злая, мечется на одном месте, на всех кидается. Я даже и подходить не стал, удивился только, что она тут забыла да рявкнул немного, когда она меня руками достать попыталась. Освободи им такое чудо, а потом по всему посёлку проблем не оберёшься.

— Пусть сидит, где сидит, — я развернулся и пошёл дальше, не выбрасывая ветку.

Навки больше не подходили, и даже та, привязанная, не рискнула на меня вякнуть.

Утром навки шли за мной по лесу молча. Умей их видеть кто-то ещё, я бы сейчас наслаждался одиночеством. Но пока я был единственным, с кем они могли поговорить, и кто мог им помочь. Я помнил про привязанную к месту навку, но немедленно бежать и спасать её не собирался. Сидела она там до меня и ещё посидит, потерпит, им полезно. А то совсем распустились…

Одна из навок попыталась пошутить на вчерашнюю тему, но я предложил им прогуляться к Ваське, и девки сразу обиженно зафыркали.

— Утопленник он! Скользкий, мокрый, чего с него взять!

— Ну идите, ищите себе живых, а я вас видеть не хочу, — я до сих пор на них сердился. — Всё равно от вас толку никакого.

Навки отступили, и минут пять я шёл без мелькания их рубах по соседству. Проявились они, когда я повернул на короткую дорогу к посёлку.

— Ведун, — серьёзным голосом позвала старшая, — дело к тебе есть, ведун.

— Какое ещё дело? — я буркнул, не останавливаясь. — Опять шуточки ваши? Так я всё вчера сказал. Идите к чёрту или куда хотите.

Замялись, слышу и настрой у них не вчерашний игривый. Кажется, и в самом деле дело серьёзное. А навка вздохнула виновато, да и остальные невеселы.

— Не удержались мы вчера, ведун, не серчай. Вкусный ты шибко. — Извиняется. — Не будем больше с тобой так шутить. Помощь твоя нужна.

Не будут они… Посмотрел я на них и вижу: и в самом деле раскаялись, насколько могли. Ладно, поговорим.

— Что за дело-то? — спрашиваю. — Про сестру вашу опять, что ли?

— Нет-нет, — головой замотала. — Пути открыть. Ты можешь, мы узнавали.

Я остановился. Ишь ты, Пути открыть… Узнавали они…

— Ну, давайте поговорим, — отвечаю. Навка тут же место показала, где поговорить можно: хороший такой взгорок, под сосной, и на солнышке почти. Да и с дороги незаметный. Перебрался я через ручей, что под взгорком разлился, до камня добрался, сел. Хорошее место, скрытное. Людям его не показывают. И в самом деле, не шутят навки, важно это для них.

— Говори, что за Пути.

Она быстро подсуетилась, подружек своих разогнала, чтобы не маячили перед глазами: рассердить меня боится.

— Наши, — отвечает, — у нас все леса тропами связаны, только нам туда пути закрыты. Не людское это дело, но тебе покажу.

Повела она меня, камень указала. Я его поднял, смотрю и впрямь — карта навья. Огляделся, нашёл ещё один камень, а там уже другой уровень путей показан. Навка за спиной стоит, губы кусает — тайное я увидел. Я с первой картой сверился, пути нашёл, о которых речь была, и врата запертые заодно. Знакомое место оказалось, был я там и врата эти видел. Карты на место вернул, обратно на свой камень сел подумать.

Сложного-то ничего, только ключ нужен особый. Мне самому такой не сделать. Да и девки знали, что просили: не только им воля будет, земле да лесам это на пользу пойдёт. Но после вчерашнего за просто так я помогать навкам не собирался.

— Ключ мне нужен. — Я на навку снова посмотрел. — Без него не открою.

Она обрадовалась, разулыбалась вся.

— Есть, есть ключ, — руками своим подружкам замахала. — Дадим!

— Допустим, открою врата, — я соглашаться не торопился. — И что я за это получу?

Она сразу сникла вся: себя предлагать — так я встану и уйду, а больше и не знает ничего.

— Можжевельник хочу, — я озвучил заказ. — Чтобы не живой ломать, а сухую ветку нормальную, чистую, в пару пальцев толщиной, не меньше.

Она глазки вскинула, заозиралась, заулыбалась неуверенно.

— Найдём-найдём! — говорит. — Только помоги!

Ну да ладно. Мне не жалко. Можжевельник мне не столько нужен был, сколько я за вчерашнее отыгрывался: не видел я своего заказа в лесу. Навного — сколько угодно, живой — тоже есть, а вот чтобы сухой и чистый… Блажь у меня такая появилась. Пусть поищут. Найдут — и хорошо, нет — я моральное удовлетворение всё равно получу.

— Давайте ключ, — отвечаю.

Ключ они дали. Рябиновый, с метр длиной почти, весь в письменах навных, магических. Красивый, так бы с собой взял, да нельзя. Нужен он тут.

По пути навку привязанную освободил. Колдовал там кто-то неумело. Привораживал, да вместо милого навкин подол к месту привязал. Девка мне даже спасибо не сказала, в лес кинулась быстрее пули — до того ей посёлок с людьми опротивел. Я обижаться на неблагодарность не стал — главное, что она людям мстить не захотела.

Пришёл я куда нужно, огляделся. Быстро шёл, народа много обогнал: им спешить некуда, а у меня время ценно. Где открывать врата нужно — место туристами людное, а мне минут пять минимум безлюдности надо, чтобы всё сделать. Вышел из леса, смотрю — отошли туристы от нужного мне места, а за спиной голоса следующих раздаются.

— Ну, — говорю, — девки, завлекайте народ как хотите, а чтобы ко мне близко никто не подошёл, пока работать буду.

Они в лес обратно развернулись, слышу женские визги восторженные: ягодники увидели, собирать кинулись. Ну и мужики тоже встали — баб своих ждать.

Я к месту нужному чуть ли не бегом кинулся, по пути стабилизаторы подбирая — врата закрепить.

Хотел сначала пройти как положено, а навки в спину толкнули — напрямую иди, не удержать людей ягодами долго. Шагнул я напрямую, стабилизаторы разложил, где нужно, ключ в землю и начал открывать. Пошёл процесс, а из лесу новые туристы показались. Навки только руками развели — где на всех ягод набраться, — а сами в нетерпении смотрят, кулачки жмут: быстрее, быстрее… Я и сам смотрю — время поджимает, народ всё ближе, а настройки поторопить я никак не могу…

Слава богу, застряли туристы на обманке, пока кругами ходили, я завершил всё. Ключ с облегчением достал, выдохнул так: успел, а навки с визгами восторженными уже кинулись по тропам новым.

— Ключ верни, не забудь! — только крикнули.

А то я не знаю.

Погулял ещё, воздухом чистым подышал, полюбовался, как заработало всё, да и пошёл обратно. В лесу по пути место укромное нашёл, ключ там оставил.

А можжевельник навки мне всё-таки нашли. Предлагали сначала грибами да ягодами откупиться, а куда они мне в дороге? Отказался я от замены, и подсуетились они всё же: старшая с них потребовала расплатиться, как положено. Я на них и сердиться перестал. Нечисть и нежить доброе тоже понимает и добром платит, как умеет.

Ветку я с собой забрал. Дома она у меня, об отпуске напоминает.