Запасная мама. Служанка Черного замка

Глава 7

К вечеру все, включая меня, падали без сил.

Но зато мы отмыли большую часть намеченного. Коридор второго этажа светился чистотой – паркет блестел, горделиво хвастаясь изысканным рисунком, стены не отпугивали странными пятнами и отпечатками рук. Лестница тоже оказалась значительно светлее прежнего, да еще и подошвы к ней больше не прилипали – не осталось ни подтеков, ни сладких разводов. На первом тоже стало значительно лучше.

Мне очень хотелось узнать, почему такое большое, красивое помещение оказалось в таком плачевном состоянии. Слуги есть, вода есть, мыла полно. Почему никто не занимался чистотой до нашего появления?

У меня была масса вопросов, что к самим обленившимся в край слугам, что к хозяину замка, допустившему такой беспредел.

Увы. Ни те, ни другой со мной не разговаривали.

Для служанок я была источником проблем, из-за которого пришлось марать белы ручки о грязные тряпки, для хозяина – пустое место. Его волновала только Юля. И вечером, когда я, словно взмыленная лошадь, на последнем издыхании домывала холл, эти двое сидели в библиотеке у камина и мило беседовали.

Меня, естественно на беседу не позвали. Пришлось крутиться возле входа и возить тряпкой по одному и тому же месту, чтобы подслушать их разговор.

Райдон очень коротко рассказал об этом мире. Прям совсем коротко. Да мир, да другой, да вот такой вот. Все.

А Юля, бестолочь непроходимая, была больше занята тем, что улыбалась ему и откровенно строила глазки вместо того, чтобы задавать правильные вопросы.

Вот, например, первое и самое главное: почему ждали беременную женщину из другого мира? Какие у него планы на эту женщину? Ладно, фиг с ней с женщиной, какие планы на ребенка?

Но у Буренки напрочь отсутствовали материнские инстинкты, поэтому судьба малыша – это последнее, что ее волновало. Она даже умудрялась прикрывать живот подушечкой, чтобы тот меньше бросался в глаза. Ну не стерва ли?

В общем, я была злая и очень уставшая. На ночь, опасаясь, что служанки, которых я третировала весь день, устроят мне темную, я ушла спать к Буренке в комнату.

— Зачем ты мне тут? — нагло фыркнула она.

— Чтобы проконтролировать, не станет ли тебе снова плохо, — проворчала я, застилая себе кушетку.

Чтобы было не так жестко – положила два одеяла, под голову – декоративные подушечки, в ногах вплотную к кушетке поставила пуфик, чтобы было куда вытянуться.

Наблюдая за моими приготовлениями, Юля ворчала, словно бабка, но больше для вида, чем по делу. Потому что несмотря на то, что она тут вроде бы неплохо устроилась, ей все равно было не по себе. Страшно.

В общем, пришла ночь.

Мне не спалось. Я смотрела в окно, но тускло мерцающие звезды и думала. Много думала, но ничего хорошего не придумала.

Зато узнала, что умею храпеть, как конь!

Юлька такие рулады выводила, что уши закладывало. А еще она много возилась и постанывала, будто ее что-то беспокоило.

Каждый раз я поднималась, подходила к ней, проверяла все ли в порядке.

Вроде спала…

Однако утром, когда я только-только задремала, раздался ее недовольный голос:

— Можно что-нибудь сделать с этим дурацким пузом?!

— А…что? — встрепенулась я, сонно хлопая глазами и пытаясь понять, где нахожусь и что происходит.

Так… Замок…Другой мир…Потаскуха мужа в моем теле… Вроде вспомнила.

Она тем временем села и, недовольно сморщившись, приложила руку к боку.

— Невыносимо! Как камень!

Я с кряхтением поднялась и поковыляла к ней. Мало того, что вчера с уборкой намаялась, так еще и от неудобной койки все свело и защемило.

Кое-как дохромав, я приложила руку к Юлиному животу.

— Эй! Не лапай меня! — возмутилась она, а я только отмахнулась:

— Да помолчи ты!

И правда, как камень. Этого еще не хватало!

В нашем мире я дважды лежала на сохранении, как раз из-за тонуса, но в последние месяцы все было в порядке. Тьфу-тьфу. А теперь снова началось.

И таблеток нет никаких. И врача нормального!

Кто у них тут беременными занимается? Целитель? Или бабка-повитуха?

У меня аж в висках заломило. Да что ж все один к одному? Да сколько можно.

— Ложись.

— Я не хочу, — капризно скривилась буренка.

— Ложись! — с нажимом повторила я и, проконтролировав чтобы она забралась обратно под одеяло, отправилась за помощью.

Лекаря Ганса я нашла в лазарете.

— Вам надо срочно осмотреть Юлю, у нее живот каменный.

Увидев меня, он как-то криво усмехнулся:

— А вот и она!

— Что не так?

— Сегодня ночью было паломничество бедных, несчастных служанок, которых изуродовала злая и беспощадная Алекса.

Этого еще не хватало…

— Я всю ночь провела в комнате Юли и просто физически не могла никого изуродовать.

— Расслабься. Это я преувеличил. На самом деле они приходили со стертыми руками, больными спинами и головой. Переработали бедные, просили настойку обезболивающую, побольше мази, бинтов и освобождение от работы.

— Заработались, бедолаги, — хмыкнула я.

— Боюсь, они даже не знают, как правильно пишется слова «работа» и «обязанности»

Ура. Хоть лекарь тут был нормальным и понимал, что такого быть не должно.

— Почему они так себя ведут? Словно и не слуги вовсе?

— Так привыкли. — он пожал плечами, и принялся складывать в саквояж какие-то настойки и кристаллы, — замок Блекстоун далек от столичной жизни и давно уже не пользуется спросом у хозяев. Сюда приезжаю от силы раз в год, а то и реже. Да и что тут делать? Темно, далеко, скучно. Зимой дороги заметены – не проедешь, весной река разливается – тоже не проедешь, осенью слякоть. Только летом и можно добраться без приключений. А кто захочет проводить лето в этой дыре?

Мы вышли из лазарета и отправились к Юле, а Ганс продолжал:

— Вот и получается, что замок постоянно пустует. Но он вроде как родовое гнездо, и запускать его нельзя. Поэтому здесь всегда есть прислуга, кухарка, пара садовников, да конюх. И лекарь, — он указал пальцем на самого себя, — никто не контролирует, и получается, что мы здесь просто живем и занимаемся своими делами.

— То есть попросту говоря ничего не делаете?

— В свое оправдание, я могу сказать, что лечу деревенских, — возразил он, — но да. Считай, никто ничего здесь не делает. Живут в замке в свое удовольствие, получают хоть и небольшое, но жалование и лишний раз не напрягаются. Так, для вида пыль смахнут и все… А тут ты со своим мылом и тряпками, вот они и возмущаются.

— Бедные. Несчастные. Несправедливо угнетенные женщины, — сквозь зубы выдавила я, — просто бедолажки.

— И не говори-ка.

Тем временем мы добрались до Юлиной комнаты.

Юля лежала в той позе, в которой я ее оставила и тяжко вздыхала, все своим видом демонстрируя скорбное смирение.

Лекарь осмотрел ее. Заглянул в рот, в глаз, оттянув веко, пощупал пульс, аккуратно помял живот. Потом достал маленькую воронку и приложив ее что-то там долго слушал. Затем настало время лилового кристалла. Он положил его на пупок и приказал никому не шевелиться и не дышать.

Я присмотрелась к нему. Вроде мужик адекватный, в отличие от остальных нос от меня не воротил и царский пупок из себя не изображал. Может спросить о том, почему тут ждали появления беременной попаданки? Да, пожалуй спрошу, но позже.

Кристалл сначала стал синим, потом фиолетовым, потом снова лиловым.

— С ребенком все в порядке, но напряжение вокруг него сильное. Выпей вот это, — Ганс достал из саквояжа маленькую бутылочку, откупорил и щедро плеснул из нее в ложку, — пей.

Юля недоверчиво посмотрела на ложку, потом на меня, и выпила только после того, как получила от меня утвердительный кивок. Молодец, девочка, дрессировке поддается.

— Фу! Какая гадость!

— Зато поможет! А теперь отдыхай. Лишний раз лучше не вставать, поняла?

— Да как не вставать-то? — проворчала Юля, — с этим ду…душевным животом никак не улечься. Неудобно! И от этого он еще сильнее каменеет.

— Подушечку подложи, — сказал целитель и ушел.

— Подушечку подложи, — некрасиво передразнила его Юля и перекинулась на меня, — сколько еще то будет продолжаться? Сколько еще мне терпеть этот груз? Я как баржа неповоротливая, меня все бесит! Постоянно хочу писать!

— Это еще что, — усмехнулась я, — если не разберемся со всей этой чертовщиной, то тебе еще и рожать за меня придется.

Она аж содрогнулась после этих слов:

— Разбирайся! Как хочешь разбирайся! Я не собираюсь рожать! Я не хочу! Не буду!

— Ну-ну, т-с-с-с, успокаивайся, дорогая. Тебе нельзя нервничать, иначе целитель снова напоит тебя горькими настойками, — с мстительным удовольствием произнесла я, — отдыхай.

— Да не удобно мне отдыхать! Ты не слышишь, что ли? Пузо твое дурацкое мешает! — выкрикнула она и обиженно затрясла губами. Не иначе как гормоны буянили.

— Не переживай, я что-нибудь придумаю. Будет тебе удобство.

Есть у меня одна идейка…

Надеюсь, в этом замке найдется швейная машинка?

Зря что ли я в своем мире швейный цех держала? Не зря! Я ж там не просто так попу в кресле просиживала, пока остальные, словно пчелки трудили. Я себя на каждом этапе производства пробовала, чтобы понять каково оно. И в швейном цеху, и в закройном, и на упаковке. Так что с шитьем у меня проблем не было, с идеями тоже. Пришло время применять все это на практике!

В общем, шла я свидом решительным и очень грозным.

Настолько грозным, что молоденькая служанка, попавшая мне, навстречу заметалась по коридору в тщетной попытке спрятаться.

Не удалось! Я ее настигла в одной из комнат, когда она пыталась схорониться от меня в шкафу.

— Попалась!

Она тут же сникла, плечи опустила и обреченно посмотрела на меня:

— Снова мыть?

— Мыть, — хмыкнула я, — но не сейчас. Лучше скажи, есть ли в замке швейная машинка… ну или хоть нитки с иголками.

— В прачечной машинка есть. На ней после стирки белье чинят, одежду, шторы подшивают.

— Как тебя…— я пару раз щелкнула пальцами, пытаясь вспомнить ее имя, — Элен?

— Люсиль.

— Точно! Люся! Отведи-ка, ты меня Люсенька, в прачечную…и давай прихватим вон те подушки.

Забрав из комнаты четыре громоздкие квадратные подушки – по одной в каждую руку, мы отправились в прачечную.

И пока шли, нам навстречу не попалось ни одной служанки. Замок словно вымер.

— Где все? Уж не приболели ли? — я не удержалась от того, чтобы поддеть свою спутницу.

Однако та, как и подобает члену дружного женского коллектива, не желала отдуваться одна и с видимой радостью заложила своих подруг:

— Да придуряются они! Работать не хотят! Вот и придумывают всякие отговорки: у кого спина болит, у голого голова, а у кого ж…

— Поняла, не продолжай, — я усмехнулась и потом как бы невзначай добавила. — жаль. Я хотела сегодня перед хозяином замолвить пару словечек за самых ответственных работниц. А оно вон как…

— Да-да. Я им говорила, девочки, идемте, нас дела ждут, — тут же подбоченилась она, — Но так никто со мной и не вышел. Только я.

Мне с трудом удалось сдержать улыбку. Сосредоточенно кивнув, я с максимальной серьёзностью сказала:

— Ты — молодец. Будет тебе премия.

Слово «премия» подействовало самым волшебным образом.

Люси буквально расцвела – зарумянилась, заулыбалась и уже не выглядела, как мученица, которую вели на закланье.

Мы спустились вниз, прошли мимо кухни, за дверями которой гремела кастрюлями повариха и ее помощница, и вышли к прачечной, в которой было так же тихо и безлюдно, как и в остальных хозяйственных помещениях.

Только один из семи больших чанов, предназначенных для замачивания и стирки, находился в рабочем состоянии. Остальные были завалены всяким хламом и уже даже успели рассохнуться не только в том месте, где скобы стояли, но и по верхнему краю.

Я не стала заострять на этом внимание. В конце концов, я сюда не надзирательницей пришла и не экономкой, и не мое дело, как тут хозяйство организованно. Меня касалось лишь то, что имело отношение к Юле и ребенку – за всем остальным пусть хозяин следит. У него глаза большие, вот пусть за своими слугами и смотрит.

Мы зашли в небольшую комнату с двумя столами. На том, что поменьше в полнейшем беспорядке валялись швейные приспособления: коробочки с иголками, булавками, ленты, крючки, вязанки с нитками. Тот, что побольше – стоял у окна и явно предназначался для раскройки, под ним, на перекладинах лежали портновские линейки и большие ножницы с длинными лезвиями.

В углу стояла ножная швейная машинка, очень похожая на те, что в наших деревнях у бабушек были. Я покрутила рабочее колесо, и оно на удивление легко поддалось. Не заскрипело, ни заело, а наоборот плавно и бесшумно прокрутилось.

Уже хорошо.

Теперь нужна ткань.

С этой мыслью я заглянула в сиротливо приткнувшийся у стены низенький двустворчатый шкаф. Увы, кроме паутины, да рассохшихся выкроек на вощеной бумаге, там ничего не было. Зато в здоровенном сундуке, стоявшем при входе, оказалось полно «сокровищ»: отрезы парчи, бархата, рулоны жесткой дерюжки и мягкая марля. В общем, всего было много, а толку мало. Потому ткань была пыльной, старой и местами очень сильно изъеденной, и для моих целей категорически не подходила.

А вот покрывала, которые я заприметила, когда проходила мимо сушильной комнаты – очень даже.

Люси, все это время топталась на пороге и старалась не привлекать к себе лишнего внимания, чтобы я не приплела ее к работе. Но скрыться не удалось. Добрая тетя Алекса, собралась по максимуму использовать рабочие руки, какими бы непутевыми они не были.

— Так, Люсенька, идика сюда.

С несчастным видом она подошла ближе и встала рядом.

— Твоя задача – выпотрошить те подушки, что мы принесли и разобрать наполнитель. Все, что свалялось – в одну сторону, хорошее – в другую. Цель ясна?

Осознав, что работа предстояла несложная, она чопорно кивнула:

— Сейчас все сделаю.

— Моя ж ты умница! — похвалила я ее и побежала за покрывалами.

Я по памяти начертила выкройку, похожую на большую подкову.

— Это что такое? — спросила любопытная Люся, уже почти расправившись с наполнителем.

— Подушка для беременных.

— Почему она такой странной формы?

— Не странной, а удобна. Вот представь, лежишь ты на одном боку, животиком уперлась — хорошо, потом на другой бок перевернулась — и снова хорошо. Хочешь — ногу закинула, хочешь — руку. Очень удобно.

Уж я-то точно знала о чем говорила, у меня дома таких подушек три штуки было. В гостиной на диване, в кабинете, и в самой спальне. Комфорт я ценила, и экономить на нем не привыкла. Тем более беременный комфорт! Что может быть важнее?

— Все готово, — сказала Люси и указала на две кучки перед собой. Одна серая, свалявшаяся. Вторая пышная светлая.

— Молодец, а теперь помоги, вот тут. Подержи, чтобы не скатывалось, пока я прикалываю

Ловко орудуя булавками, я приколола бумажную выкройку к покрывалам, потом взяла самые острые ножницы и принялась кромсать.

— Хорошие покрывала были, — сокрушалась служанка, а я продолжала бесчеловечно резать, да еще и приговаривала:

— Ничего страшного. У вас этого добра полно.

Вскоре выкройка была готова, и настало время шить.

Я немного повозилась со швейной машинкой — устройство было похоже на наши старенькие машинки, но все-таки немного отличалось. В одном месте никак не получалось нормально продеть в ушко, но Люся подсказала — завела нитку за выступ, надавила и ниточка сама соскользнула в нужное положение.

Желая проверить, как оно работают, я взяла обрезок, оставшийся от покрывала, и попробовала проложить на нем строчку. Вроде ровно, но немного тянуло. Я покрутила какие-то колесики и методом проб и ошибок подобрала удачное натяжение нити и давление лапки.

— Ну что, попробуем?

С этими словами сложила две детали лицом к лицу и принялась осторожно раскачивать ножной маховик, подстраиваясь под удобный мне ритм. Аккуратно прострочила одну сторону, закруглила конец и перешла на другую, вернулась обратно, оставив не застроченный один участок сантиметров пятнадцать шириной, чтобы через него вывернуть на лицо и набить наполнителем.

Потом прошлась по краю зигзагом, чтобы не сыпались нитки.

Красиво, ровно.

— Никто ж не увидит эту сторону, зачем так стараться? — бухтела под руку Люси.

— Затем, что роскошь — это когда изнанка так же красива, как и лицо. Коко Шанель.

— Это что-то на курином? — не поняла она, а я только глаза закатила и головой покачала:

— Эх, ты, темнота!

Мы вместе вывернули заготовку подушки, расправили ее и набили до отказа, тщательно распределяя наполнитель по всему объему, чтобы не было комков. А потом я вручную зашила техническое отверстие потайным швом.

Получилось красиво, аккуратно, и как покупное.

Пока я наводила порядок на рабочем месте, Люся с интересом щупала подушку и всячески ее применяла: то на шею повесит, как хомут, то вокруг живота обернет.

— Забавная вещица. Тебе надо такое на продажу шить.

— Ты еще слинги в моем исполнении не видела.

— Что такое слинг? — тут же поинтересовалась она

— Потом покажу, когда время придет.

Если придется задержаться в этом мире, то будут им и слинги, и гамаки, и куча всяких удобных штучек из нашего мира. Кстати, о мирах….

— Люсенька, может, ты в курсе, почему здесь так ждали беременную попаданку?

— Конечно в курсе, — беспечно ответила она, — это же все знают.

— Я не местная, не знаю. Расскажешь?

— Пфф, да что там рассказывать, — отмахнулись служанка, — пророчество у нас есть о том, что появится из другого мира беременная женщина и ребенок этот победит древнее зло.

Я дернула себя за воротничок, потому что внезапно закончилось дыхание:

— Какое такое древнее зло?

Она склонилась ко мне и шепотом произнесла:

— Демона, который бродит по подвалам замка Блекстоун и ищет прореху, чтобы вырваться на волю.

Теперь я вспотела.

— Тут водятся демоны?

— Да, бродит где-то в подвале, воет иногда по ночам, да стены грызет своими зубищами. Мы уже как-то привыкли, внимания не обращаем, но ниже первого этажа подвалов не спускаемся. Ибо никто не хочет быть съеденным.

Я с трудом сглотнула.

— А хозяин как относится к тому, что у него тут живность такая бродит.

— Так это их родовое проклятие. Сотню лет назад один из предков, младший из трех братьев, чтобы захватить власть над замком призвал демона да не справился с ним. Оставшиеся два брата с трудом заточили чудище в подземелье, но окончательно изгнать не смогли. Ведьма помогла им заслонку выставить, но сказала, что обратно в подземный мир сможет его загнать только беременная дева из другого мира. Так что придется скоро Юленьке идти в подземелье и воевать с чудищем.

А можно не надо, пожалуйста? Мне плевать если саму Юльку освежуют где-нибудь в мрачных переходах подземелья, но только после того, как мой ребенок снова откажется у меня.

— Ей такие мероприятия противопоказаны. У нее тонус. И аллергия. И вообще…

— А кому нынче легко? Не пойдет сама — силой в подземелье отведут.

— Кто?

— Так фанаты же. Тут полно их. Есть те, что хотят изгнать демона, но есть и те, кто мечтают выпустить его в мир. И те, и другие уверены, что Юле надо вниз идти. А уж кто кого — время покажет

Чокнутые! Женщину беременную к демону собрались отправлять. Нашли воительницу! Пусть сами воюют!

— Что по этому поводу думает хозяин?

— Да при чем тут хозяин? Сегодня приехал, завтра уехал, а нам тут жить…

По спине поползли ледяные мурашки:

— Нам? — переспросила я

— Нам, нам, — усмехнулась Люся.

Я окинула комнату быстрым взглядом, пытаясь найти чем бы защититься, но опоздала.

Тяжелый удар по голове, и ноги подкосились. Я повалилась на пол, и последнее что увидела перед собой – это хмурую физиономию Люсеньки:

— В свое оправдание могу сказать, что я за то, чтобы демона изгнали.

Это было последнее что я услышала, прежде чем на меня набросилась темнота