Западная карьера

3. На геликоракетоплане

Благодаря психологическому трюку, который применил Мэн к Коркланду, были получены деньги в сумме, более чем достаточной для завершения сборки геликоракетоплана.

Первое испытание геликоракетоплана состоялось 11 июня в 2 часа 45 минут.

Тарновский пригласил своих спутников войти в кабину и захлопнул дверь. Бесшумные моторы вращали воздушные винты аппарата, и он медленно, без толчков, отделился от земли и поднялся в воздух над лугами фермы, арендованной Джеком специально для сборки и испытании.

Изобретатель разрешил открыть окна. Геликоракетоплан медленно летел над землей, купаясь в волнах теплых воздушных течений. На пасмурном небе в редких разрывах облаков мерцали крупные звезды.

Людвиг Тарновский проверял действие многочисленных приборов на щите и стенках кабины.

- Пока все идет хорошо,-сказал он.-Может, попробуем включить ракетные установки?

- Валяйте! - согласился Мэн и вместе с Джеком стал задраивать окна. Потом они сели в удобные мягкие кресла, чтобы избежать толчка при начале полета.

Нажав рычаг конструктор заставил винты геликоптера сложиться подобно вееру, и прижаться к корпусу аппарата. Геликоракетоплан, потеряв поддерживающую его в воздухе работу винтов, стал быстро падать вниз.

Тарновский повернул выключатель, и машина, вздрогнув, помчалась по горизонтальной линии. Все более и более усиливая подачу горючей смеси, довольный изобретатель пустил машину с такой скоростью, что она, подобно пуле, пронзала облака, оставляя за собой короткие языки неяркого голубоватого пламени.

Они поднимались все выше и выше. Включили кислородную установку. Теперь можно было встать с кресел и спокойно расхаживать по кабине. Альтиметр показывал, что они летят на высоте восьми тысяч метров, а стрелка указателя скорости перебралась через красную черту, обозначавшую скорость звука.

Первый полет был безупречен. Он продолжался всего полтора часа, но доказал прекрасные технические качества геликоракетоплана.

Через неделю тренировочных полетов Джек вполне освоился с работой аппарата и совершенно свободно управлял им.

Мэн тоже пытался разобраться в сложной системе механизмов, но не мог постигнуть этого искусства. Взявшись однажды за штурвал и рычаги, он чуть не убил и себя и спутников, пустив на бешеной скорости машину прямо к земле. Только быстрота и хладнокровие Тарновского спасли их от неминуемой катастрофы.

Туманным вечером, примерно дней через десять после начала испытаний самолета, Джек зашел в комнату Мэна, чтобы вместе поехать на ферму и полетать на геликоракетоплане.

Он был очень удивлен, когда увидел, что его приятель крутится перед зеркалом, примеряя новые галстуки.

- Ты что, уж не на свиданье ли собрался?!

- Угадал! Я решил сегодня повидать подружку Кинлея - Роззи. Кинлей так много о ней рассказывал, что я решил сам взглянуть на нее.

- Намерение твое очень похвально,- сказал Джек,- но как же ты попадешь в театр? Ведь тебя сцапают на первом перекрестке, и ты опять сядешь к рыжему Фуксу!

- А я думаю попасть в театр без билета - с воздуха! - ответил Мэн удивленному приятелю.

Джек подошел к окну. Погода пасмурная, темно, попробовать можно….

…- Если не запутаемся в какой-нибудь антенне или не сядем на шею трубочисту, то все обойдется хорошо! - пробормотал Джек, плавно опуская геликоракетоплан на плоскую оцинкованную крышу театра.

- Ты здесь поскучай немного. Я быстро вернусь!- сказал Мэн, исчезая в окошке чердака.

По темным переходам и узким лестницам он спустился в помещение, расположенное над сценой театра, и через железную дверку вышел прямо на колосники.

К своей досаде Мэн увидел, что с противоположной стороны мостика к нему движется фигура пожарного. Тот был усат, как морж, и красен. как помидор. Усатое помидорообразное лицо вопросительно посмотрело на Мэна.

- Я новый пожарный инспектор зрелищных предприятий.

Будете меня сопровождать! - распорядился Мэн.

Кончики усов раздвинулись в любезной улыбке и покорно повисли вниз.

Мэн пошлепал рукой по висевшему на стене огнетушителю и медленной, инспекторской походкой двинулся по колосникам

- Вы тут всех балеринок знаете? - спросил он своего спутника.

Лицо, похожее на помидор, под начищенной каской, улыбнулось, и из-под усов раздался какой-то булькающий звук.

- Очевидно, он лишился дара речи при встрече с новым начальником!- прошептал Мэн.

- Когда они перестанут танцевать, позовете ко мне сюда Роззи. Вы знаете Роззи? Ту. которая была замешана с гримером Кинлеем?

Усатая голова утвердительно кивнула, пожарник почтительно откозырял и, придерживая рукой топорик, стремглав кинулся вниз по жиденькой лестничке.

Роззи, с недоуменной улыбкой на курносом хорошеньком личике, поднялась на колосники. Она была очень пикантна в своем серебряном жилетике и короткой пышной юбочке.

Пожарный страж, выполнив странную прихоть начальства, повернулся к ним спиной, зало жил назад руки и прилежно стал рассматривать декорации, поднятые над сценой.

- Я вам, Роззи, принес привет!..

- Ах, неужели от Кинлея?! - она схватилась рукой за сердце.

- Вы угадали: от него.

На глазах девушки показались слезы, а серебряный жилетик стал быстро-быстро подниматься и опускаться в такт ее дыханию.

- Бедный, добрый Кинлей! Человек с золотым сердцем! - плача, говорила девушка.

Мэн, не имея достаточного опыта, как мог утешал ее:

- Вы правы, Роззи, сердце у него золотое, а руки… руки прямо бриллиантовые!..

Но тут он спохватился и прикусил язык, сообразив, что сказал недопустимую грубость: нельзя напоминать этой маленькой балеринке о роковых камнях, разбивших ее счастье.

- Милая Роззи. хотите - у вас завтра будут тридцать тысяч? Вы бросите театр, купите домик. Ведь вы хотели так жить?

- Нет, такая жизнь теперь мне не нужна…- печально ответила девушка.

Мэн задумался. Ему очень хотелось сделать что-нибудь большое и хорошее для Роззи.

- Хотите, Роззи, я сделаю вас героиней этого театра? Вы замените выскочку Аллу Кок! Ваш успех затмит ее славу.

Роззи большими и влажными от слез глазами смотрела на своего неожиданного и великодушного покровителя.

Мэн схватил ее за руку, крикнул пожарному: «Посветите нам»,- и быстро нырнул в темные переходы чердака.

Моржеобразный пожарный, ничего не понимая в странном поведении нового инспектора, включил электрофонарик и побежал за ними.

- Эй, Джек! Принимай гостью! Знакомься, это Роззи!- крикнул Мэн, открывая дверку кабины. Потом он повернулся к совершенно ошеломленному пожарному и приказал:

- Стой смирно и высвистывай «Торжественный гимн»! Петь ты все равно не сможешь!

Итак, Роззи поднялась в свое неизвестное «завтра» на сказочном геликоптере под звуки гимна, исполняемого дежурным на цинковой крыше театра.

- Но как же мой выход в последней сцене? - спохватилась девушка.- Ах, меня уволят, меня прогонят из театра!..

- Не думайте об этом! - успокаивал Мэн. Он ходил по кабине, возбужденно жестикулируя.

- Завтра вы будете знамениты больше, чем Алла Кок!

Так на кой черт вам нужна теперь последняя сцена в провинциальном театре? Выпейте-ка лучше чашечку кофе! -

И он стал откручивать крышку термоса.

Джек, так же как и Роззи, ничего пока не понимал. Но он привык во всем верить Мэну: раз сказано, значит, так и будет!

- Курс на столицу! - дал команду Мэн.

Вскоре Роззи уже спокойно спала, покачиваясь в гамаке, утомленная такими переживаниями и радужными надеждами на будущее.

- Давай сделаем девушке рекламу, но такую, чтобы ей позавидовала любая звезда! - сказал Мэн, подсаживаясь на ручку кресла, где сидел за штурвалом Джек.

- Высадим-ка мы ее на крышу небоскреба, или на мачту радиостанции, или…

- Стоп! Стоп! - вдруг закричал Джек.- У меня тоже гениальная мысль!.. Мы ее высадим на башню городского собора. Вот будет сенсация!

Была еще глухая ночь, когда геликоракетоплан повис над столицей. Опускаясь над центром города, приятели скоро увидели огромную башню собора. Медленно облетели они вокруг собора.

Наконец, место высадки было выбрано. Башня заканчивалась узкой горизонтальной площадочкой двухметровой длины. Туда-то и высадили сонную Роззи ее два любезных кавалера.

- Единственная к вам просьба,- сказал на прощание Мэн,- не сваливайтесь вниз. Здесь высота около двухсот метров! А слава поднимется к вам сюда утром, как на крыльях. Вот увидите!

И геликоракетоплан, оставив свою пассажирку, медленно уплыл вверх и исчез из глаз…