Заноза в Жаднице

Глава 9, часть 1

ТАЙНА ФАМИЛЬНОГО СКЛЕПА

Уговаривать отца отпустить меня из замка не пришлось – я просто сообщила ему, что хочу наведаться на могилу матери и сопровождать меня в качестве охранника будет деймор. А кто, если не он, сумеет защитить меня от всех мыслимых и немыслимых опасностей? Да и волноваться, в общем-то, не о чем: в этот жаркий солнечный день все потусторонние твари наверняка отсиживаются в своих логовах.

Немного поворчав для вида, эрон дал добро; мне показалось, желание дочери посетить могилу Урсулы его даже растрогало. Видимо, Драгомила нечасто изъявляла подобное желание. Что ж, тем лучше для меня.

На кладбище отправились верхом: Корвин взял своего Смерча, с явной радостью покинувшего опостылевшую конюшню, а мне выделили смирную белую в яблоках кобылу по кличке Альба. Вопреки моим опасениям, в седле я держалась вполне сносно – должно быть, сработала память тела. Ну, и вновь надетый мужской костюм позволял довольно удобно устроиться на спине лошади.

Поскольку мы не были уверены, что успеем вернуться в замок к обеду, Лия собрала нам с собой корзинку со снедью, которую деймор приторочил к седлу Смерча. Сомнительно, конечно, что мне захочется есть в окружении мрачных могил или, того хуже, в каменном мешке склепа – однако всегда можно свернуть на какую-нибудь полянку.

При мысли о том, что мы с Корвином останемся наедине среди высокой травы и полевых цветов, мои щеки, не говоря уже о других частях тела, обдавало жаром. Пришлось напомнить себе, что это не романтическое свидание под открытым небом, а сугубо деловая и, возможно, опасная поездка с целью отыскать «ахиллесову пяту» Владыки Тьмы. Конечно, существовала большая вероятность, что в склепе, упокоившем останки Урсулы ван Дьен, мы ничего полезного для себя не найдем – но что-то убеждало меня в обратном. Ведь должен же быть какой-то смысл в приснившемся мне послании...

Стихотворные строки, проявившиеся на каменной стене склепа, запали мне в память намертво.

Спустившись с холма, мы двинулись по главной дороге в сторону северо-восточной окраины Жадницы, где и располагалось единственное на весь город кладбище. Наши лошади шли бок о бок ходким шагом, позволяя нам вдоволь налюбоваться купающимися в солнечном свете и живописной зелени улочками, а затем – и сменившей аккуратные домики поляной, за которой высился сумрачный Волчий лес. Здесь-то, между околицей и лесной опушкой, и устроилось обширное, старинного вида кладбище, обнесенное полуразрушенной каменной стеной с воротами из кованого железа. Вопреки всякой логике, створки были широко распахнуты – наверное, жителям Жадницы надоело каждый раз с ними возиться.

Спешившись, мы повели лошадей за собой по узкой вытоптанной дорожке, петляющей между рядами могил, старых и свежих, запущенных и ухоженных, с оградками и каменными надгробиями и совсем простых, имеющих вид земляных холмиков с торчащими в изголовье деревянными кольцами – аналогами привычных мне крестов. Вокруг стояла какая-то особая тишина, присущая только кладбищам, не пугающая и не жуткая, а скорее полная грустной безмятежности и покоя. То тут, то там виднелись невысокие деревца, шелестящие листвой на легком ветру, а в захватившей все свободное пространство траве проглядывали яркие пятна одуванчиков и первых ромашек. И, судя по всему, мы с Корвином были здесь единственными живыми людьми.

Здесь, в царстве мертвых, меня вдруг охватила непрошеная печаль. Вспомнился родной город, давно умерший отец, семья, с которой я так и не успела наладить отношения, но которую по-своему любила – особенно племянниц, несмотря на их вредный характер. Все они проживут свою жизнь без меня, уверенные, что я погибла под колесами того автомобиля, а я... а я навеки застряла здесь, в этой ожившей сказке братьев Гримм. И, пожалуй, я буду скучать – по всем, кроме бывшего мужа, чувства к которому удивительно быстро выветрились из моего сердца.

– Все в порядке? – спросил, оглянувшись, Корвин.

Я кивнула, не желая признаваться в правде и бередить откровенными разговорами и без того потревоженную душу. Домой меня это не вернет.

Деймор посмотрел на меня долгим испытующим взглядом, но приставать с дальнейшими расспросами, к моему облегчению, не стал.

Пройдя все кладбище насквозь, мы наконец очутились перед строением, которое искали. Понятно, почему предки Драгоша Марко решили установить фамильный склеп на кладбище, а не на территории замка – его размеры впечатляли. Это было массивное одноэтажное здание из светло-серого камня с колоннами и крылатыми фигурами ангелов по обе стороны от входа, остроконечной крышей, увенчанной каменным кольцом, и четырьмя башенками по углам, на которых восседали статуи воронов, в этом мире символизирующих смерть и потусторонние силы. К кованой решетчатой двери в форме арки вели истершиеся каменные ступени, по стенам вился плющ и скребли ветки разросшегося дикого кустарника.

– Мрачненько, – прокомментировала я, разглядывая цель нашей поездки. – Но по-своему красиво.

– Похоже на место из твоего сна? – Корвин привязал своего коня к ограде ближайшей могилы, и я последовала его примеру, подумав, что если Смерчу вздумается ускакать, эта жалкая решетка его не остановит.

– Да, очень. С другой стороны, все склепы похожи друг на друга, разве нет?

– Наверное. Что ж, заглянем внутрь. Ключ у тебя?

– Да. – Я вынула из кармана обычный с виду ключ от амбарного замка, который висел на цепи, продетой сквозь прутья дверных створок. Этот ключ мне дал Драгош, упомянув, что только им можно открыть заколдованный замок, защищающий вход в склеп от непрошеных гостей. Ну да, у них тут повсюду магия.

Взяв у меня ключ, Корвин провернул его в замке и толкнул тяжелые кованые створки, которые открылись с легким ворчливым скрипом. Деймор вошел первым, и внутри тотчас зажглись висящие на стенах магические светильники.

– Ух ты, – шагнув следом, я с интересом завертела головой.

Единственное окно располагалось на потолке и представляло собой витраж, составленный из множества цветных стекол, отчего проникающие через них солнечные лучи тоже казались разноцветными. На витраже была изображена Богиня-Мать в летящих светлых одеждах, заключенная в большое кольцо, символ бессмертия и бесконечности; над кольцом вились существа, напоминающие пухленьких херувимов, а под ним, обвивая босые ноги богини, пышным цветом цвели пурпурные и алые розы.

Пол помещения был выложен крупной плиткой из песчаника, практически не тронутой временем и на удивление чистой, как и стены, лишенные даже намека на паутину и пыль, – то ли и здесь не обошлось без магии, то ли в склепе регулярно наводили порядок. В воздухе не ощущалось сырости или затхлости, лишь приятная прохлада да тонкий, едва уловимый аромат каких-то благовоний.

Внутри склеп оказался достаточно просторным, чтобы вместить дюжину каменных саркофагов – по пять вдоль каждой из боковых стен и два – у дальней стены. Каждый из саркофагов являлся настоящим произведением искусства: их стенки украшали барельефы ангелов, птиц и цветов, а массивные крышки покрывали причудливые завитушки каких-то надписей и растительного орнамента. В мягком свете магических светильников и струящихся сверху разноцветных солнечных лучах эти каменные гробницы, казалось, сами источали легкое золотистое сияние.

Возможно, ночью здесь было жутковато, но сейчас даже мысль о лежащих в саркофагах покойниках – точнее, их давно истлевших останках – не вызывала у меня страха. Уж больно красиво и спокойно оказалось внутри этого последнего пристанища членов семейства Марко.

– Сколько же здесь поколений? – спросила я, медленно идя по проходу между саркофагами.

– Насколько мне известно, прадед Драгоша Марко получил замок и земли в подарок от короля за военные заслуги, – ответил, неслышно двинувшись за мной, Корвин. – Так что здесь покоится он сам, его жена, семья старшего сына и их потомки. Тело Урсулы, должно быть, захоронено в дальнем ряду.

Он оказался прав: саркофаг матери Драгомилы стоял слева у противоположной от входа стены. Правый же, судя по всему, предназначался самому Драгошу и сейчас пустовал. Если эрон еще когда-нибудь женится и успеет обзавестись наследником, ему придется строить новый склеп – ну, или расширять имеющийся. Драгомиле Марко, то есть, мне полагалось выйти замуж и уехать из отчего дома, пополнив семью своего мужа, так что места в фамильном склепе для нее не предусматривалось.

Саркофаг Урсулы отличался от остальных: на его крышке покоилась изваянная из камня фигура женщины в натуральную величину, от красоты и реалистичности которой захватывало дух. Лицо с тонкими чертами и закрытыми глазами было обращено вверх, длинные распущенные волосы струились по плечам и ниспадали с краев крышки, изящные руки лежали на груди, сжимая каменное кольцо – символ веры в Богиню-Мать и даруемую ею вечную жизнь на небесах. Мастерство скульптура поражало: каждая черточка лица, каждая прядь волос и складка на легком саване казались настоящими, но застывшими под воздействием непреодолимых колдовских чар.

– Урсула ван Дьен, – прошептала я, со смесью грусти и восхищения рассматривая каменную скульптуру. – Наверное, он очень сильно ее любил...

– Они были молоды, – пожал плечами деймор, словно любовь нуждалась в каком-то обосновании. Склонившись над саркофагом, он провел кончиками пальцев по боковой части крышки, изучая высеченные на ней буквы. – Очевидно, что тело Кромулуса заточено где-то здесь; осталось найти подсказку, как до него добраться. А, вот!

Он поманил меня, указывая пальцем на вьющуюся по бортику крышки надпись:

– «Сильнее смерти узы крови». Кровь, понимаешь?

– Это образное выражение или от нас действительно требуется кровь? – поежившись, поинтересовалась я.

– Не от нас, а от тебя, Мила. Смотри.

Надпись заканчивалась высеченным в камне и вполне узнаваемым изображением замочной скважины, окруженной декоративными завитушками. Это что же, мне нужно приложить к ней окровавленную ладонь или что-то в этом роде??

– Думаю, будет достаточно одной капли крови, – успокоил меня Корвин, явно прочитавший мои мысли по выражению лица. – Воспользуйся своим кинжалом.

С этими словами он посторонился, пропуская меня к «замочной скважине», а затем торопливо отошел подальше и пояснил в ответ на мой удивленный взгляд:

– Мне лучше не видеть кровь так близко.

– Укусишь меня? – поддела я его, доставая кинжал из ножен.

– Нет, но будет плохо, – мрачно ответил он, и мне сразу расхотелось шутить.