Заклинательница Теней (СИ)

Глава 13. Все в мире хранит воспоминания

На окраине города, у самого леса, стоял двухэтажный каменный дом, старый, кособокий, расползающийся — ему было за сотню лет.

Прикрыв глаза, стараюсь унять дрожь в коленях. Впервые в жизни делаю что-то самостоятельно, никто не поможет, никто не примет за меня решение. Судьба бросила меня в омут проблем, наградила прошлым, сделала мишенью. И не имеет значение готова ли я к этому.

Думаю о Галлигана — как мы посещали сокровищницу во дворце. Как уверенно он двигался к своей цели, ему не было страшно. Он знал, что делает. От этого становится горько. Ведь я не знаю, что найду там и Галлигана здесь нет, никто не захлопнет таинственную дверь и не спасёт меня. От таких мыслей становится не по себе. Когда я успела проникнуться к этому инквизитору такой симпатией?

Дряхлеющие стены все еще крепко держат залатанную крышу. Свет давно не отражается в больших окнах, будто в зрачках человека поселилась вся тьма этого мира.

Беатрис ехидно ухмыляется глядя как я унимаю поднимающаяся внутри панику. Она явно наслаждается моим страхом и не собирается поддерживать морально. Если я претендую на роль Заклинательницы теней, значит и действовать должна уверенно, бесстрашно. Не кровь решает за нас, а наши поступки. Я могу отказаться от всего, спрятаться от своей природы, жить как Летиция. Но я не такая. Но, твою мать, как же мне страшно! Одно дело войти туда во все оружии, а другое войти туда простым человеком, с одним лишь кинжалом и защитными амулетами, которые в этом мире больше смахивают на дешевые побрякушки.

Захлопываю дверь машины и иду к дому. Очень холодно, лицо мгновенно леденеет, нос краснеет, руки прячу в карманах.

Поверить не могу, что ещё вчера я так сильно боялась сесть в автомобиль. Да. Все познаётся в сравнении. Надеюсь, завтра заходить в чужие волшебные темные дома станет для меня раз плюнуть.

Старые ступеньки крыльца совсем развалились и их прилично припорошило снегом. Двигаюсь медленно, аккуратно, ещё не хватало растянуться в снегу в такой ответственный момент. Чувствую, как Беатрис сверлит взглядом мой затылок. Это место отталкивает, внушает первобытный страх — чтобы выжить не стоит приближаться к дому. Она ни за что не пойдёт за мной. Даже если что-то случится.

Толкаю на себя старую покосившуюся дверь. Петли мерзко скрипят, дверь отворяется. Передо мной тьма. Непроглядная, густая. Стою, всматриваюсь, глаза привыкают к темноте. Обвожу помещение взглядом — мебели нет совсем, старые разбитые окна впустили внутрь снег и весь пол покрыт мелкими сугробами. Но дальше. Сердце пропускает удар.

Искореженный пол. Словно фундамент был в родах, и чудовищный младенец разорвал пол. Тут и там валятся разбитый паркет, а жерло образовавшейся пещеры смотрело на меня безликим взглядом.

Замечательно. Уверена, мне туда.

Хмурюсь, прикидывая мои шансы на побег. Сколько мне понадобится секунд, чтобы выскочить из этого адского дома?

Ватные ноги несут меня вперёд, ступаю прямо в яму, по бокам фундамент, под ногами мерзлая земля. Держусь руками за то, что осталось от стен, чтобы не укатиться вперёд. Узкий коридор уходит вниз, я почти ползу, страх парализует мозг, не давая слишком много думать и дает возможность телу действовать.

Оправдываю свой поступок тем, что если ничего не делать, то ничего и не изменится. А оставлять как есть своё жалкое существование в этом мире я не могу. Не хочу!

Раздался неприятный скрежет металлических петель. Передо мной открылась старая кованая дверь, какие бывают только в темницах. Я расправила плечи, пытаясь не обращать внимание на бешено стучащее в груди сердце, на страх, расползающийся по спине. Делаю шаг. Ещё один. Уверенно проскальзываю внутрь. Темнота, чернее любой ночи, окутывает все мое тело. Поднимаю ладошку и на ней вспыхивает неуверенное слабое пламя, освещая больше мое лицо, чем эту густую тьму.

Тут раздаётся голос. Глубокий, льющийся сразу отовсюду и понять кто его издаёт не кажется возможным:

— Нас окружает водоворот предназначения, он сжимает свои тиски, сближая твою судьбу с другими. Каждая встреча, каждое принятое решение приближает исход. Люди, связанные предназначением, всегда найдут друг друга. Ты должна была найти это место, должна была попасть сюда.

Голос больше мужской, чем женский. Он говорит так, будто ждал именно меня, знает кто я.

— Ты хочешь сказать, что чтобы я не делала исход предопределён? — уверенно спрашиваю в ответ.

— Твоя судьба, девочка, стать Заклинательницей теней, ты должна была прийти сюда за ответами, этого было не избежать. Ты обладаешь силой, но желаешь только вернуться в Большие Земли. Исход — переплетение действий всех замешанных в это судеб. Исход всегда один, а вот какой, зависит только от нас самих, — скрипит голос.

— С кем я говорю? — в моем голосе сталь, но чувствую, что существо так просто не обмануть.

Тьма сгущается, мой огонёк на руке мерцает, словно его пытаются потушить, хоть в помещении нет и намёка на сквозняк. Вторая рука плавно ложится на кинжал на поясе — мое единственное на сегодня оружие.

Нечто заходится в грудном скользком смехе. Его явно забавляет мой страх, и моя попытка себя обезопасить.

— Как меня только не называли, девочка. Владыка тьмы, Истинный дух, Создание ночи.

— Ты знал, что я приду. Откуда?

— Исход близок. Ты — лишь часть мозаики судьбы. История, которую пишет колдунья Большой земли, подходит к концу, — загадочно нашептывает голос.

— Выйди на свет, — требую я.

— Боюсь, ты не знаешь, о чем просишь, — голос становится громче, злее. Ему явно не нравится, что я им пытаются командовать.

— Так объясни.

Кусаю губы до крови. Я становлюсь жесткой, грубой, требовательной. Я словно ящерица хамелеон — подстраиваюсь под окружающую среду. Выживают сильнейшие. Или хитрейшие.

— Сначала докажи, что ты живая Беллигарде.

Живая. Это словно больно колет мое сердце, уменьшая и так крошечную надежду, что мои родители ещё живы. Беатрис может ошибаться, она не знает наверняка жив ли Джеймс. Она может лгать в угоду себе.

Внезапно тьма отступает. Густые и толстые щупальца расползаются по углам, обнажая каменный серый пол. Свет моего огня словно усиливается и освещает этот крошечный кусок пола, на котором лежит небольшой предмет.

Делаю шаг вперёд и различаю, что это кольцо. Старое, покрытое пылью. Его не трогали многие годы, как будто оно случайно упало и его забыли здесь навсегда. Осторожно беру его в руку, ведь именно этого хочет нечто. Все тело напряжённо, жду хоть какой-то реакции: боли, землетрясения, потопа, стрел. Но ничего не происходит.

— Смелее, колдунья, — его холодный голос проникает внутрь, заставляя поежиться всем телом.

Сжимаю кулак с огнём, и он тухло гаснет. Тьма расступилась прямо вокруг меня и теперь могу разглядеть кольцо. Мощное, широкое, чёрный драгоценный металл. Смахиваю пальцами пыль с внушительного камня. Сапфир. Глубокий синий цвет выглядит внушительно на этом кольце из чёрного драгоценного металла, словно они создавались друг для друга. Ищу глазами гравировку. Ее нет. Одно мимолетного взгляда достаточно, чтобы заметить, что кольцо мне бесконечно велико. Но что с ним делать ещё я без понятия, особенно в этом мире, где мои силы до слез ограниченны.

Пожимаю плечами и насаживаю кольцо на средний палец левой руки.

— Удивительная сила истинных наследников. Даже кольцо надела именно так, как носил Беллигарде, — задумчиво прокомментировал голос.

Я хотела задать следующий вопрос, но не успела. Кольцо резко сжалось на пальце, опаляя кожу. Я вскрикнула и резко затрясла рукой, затем попыталась стянуть кольцо, но только обожгла пальцы правой руки. Воздух наполнился вонью сгоревшей плоти.

— Боль вознаграждается, — спокойно говорит нечто.

Тем временем боль стала невозможной, неконтролируемой и я закричала, упав на колени, сделав ещё одну попытку стащить опасное кольцо.

Какая же я дура! Повелась на эту уловку! Возможно, у него даже тела нет, он не смог бы мне ничего сделать! Я сама села в его капкан!

Кольцо словно приросло, а боль и ожог стал расползаться к запястью.

— Прекрати это! Пожалуйста! — взмолилась я, глотая слёзы.

— Нежное создание, ты сама пришла за ответами, — спокойно напоминает мне голос.

Глаза накрыла пелена. Я часто моргала, пытаясь держать себя в сознании. Но разум уплывал, словно гонимые ветром грозовые тучи.

Боль исчезла. Я погрузилась в странное оцепенение, не могла пошевелить рукой, ногой, даже не могла моргнуть. Тьма растворялась подобно утреннему туману. Я сидела за столом, обычным обеденном столом, который был слишком большим или я слишком маленькой. Мужчина напротив крутил это самое зловещее кольцо, чистое, отполированное. У него были аккуратные руки с длинными широкими пальцами, кожа светлая как у меня. Я силилась поднять на него взгляд, но не могла. Тело, в котором я оказалась, внимательно рассматривало интересующую его драгоценность и совершено не интересовалось мужчиной.

— Оно достанется тебе, Дейдре. — весело сообщил мужчина, заметив мой интерес, а затем добавил: — Когда-нибудь.

У него был молодой бархатистый низкий голос, довольно приятный.

— Когда уже, папа? — нетерпеливо пролепетал тонкий голосок девочки.

Эту фразу сказал мой рот. И я все поняла. Это было мое воспоминание, одно из тех, что стёрлись из моей памяти много лет назад. Ни одна магия не могла восстановить их. Поэтому я не могу двигаться и говорить.

Комок эйфории поднялся откуда-то из живота и сладким тёплом разлился по всему телу. Я молила саму себя поднять глаза и посмотреть на своего отца.

— Конечно, когда вырастишь, — мужчина улыбался и явно забавлялся ситуацией.

Я, наконец, подняла на него глаза и недовольно протянула:

— Ну, папа, ты все время это говоришь! Я хочу сейчас!

На меня смотрел мужчина лет тридцати, светлые, как у меня волосы, собраны в короткий конский хвост, зелёные глаза смеются и горят, словно два изумруда, пухлые неидеальные губы, прямой нос, высокие скулы, подтянутая фигура. Мой отец был красив.

— Твоя взяла, конфетка, сегодня перстень твой, — сдался Джеймс и протянул руку за кружкой.

Я взвизгнула от счастья и немедля натянула огромный перстень на тонкий детский пальчик.

— Самое время, — заметил отец.

Я снова устремила взгляд прямо на него. Он изменился за мгновение: серьёзный взгляд, плотно сжатые губы. Он отставил кружку и поднял одну руку — пальцы изогнулись для колдовства. Я наблюдала за ним, чувствуя, как остекленели мои глаза, но, одновременно, внутри что-то изменилось, будто туго натянутая струна расслабилась. Я нервно выдохнула.

— Это заклинание очень энергоемкое, — признался он и выставил руки на стол, опираясь на него, глаза заблестели от напряжения.

Я понимала, что времени совсем нет. Мысли скакали как и сердце в груди.

— Прошло пятнадцать лет, — говорю я губами и голосом пятилетней девочки, но тон совсем не детский.

Его глаза на мгновение расширяются, затем в них проскальзывает боль, даже отчаяние.

— Мне было пять, когда мы потерялись, — уверенно сообщаю я, не упоминая о том, что даже не помню свою семью и вижу его сейчас в первый раз. Как же сильно нужно было меня заколдовать, чтобы стереть абсолютно все! Целых пять лет жизни! — Как управлять тенью? Я не могу вернуться в Большие Земли.

— Сила Заклинателей Теней идёт от сердца и, чтобы свободно путешествовать по мирам, необходимо искренне любить не только родной мир, но и чужой. Принятие. Сущности, мира, каждой жизни. Выбора. Выбор — даруется нам по рождению и отнять его нельзя. Никто не имеет права, — он говорит быстро, по делу, я вижу как у него трясутся руки, как ему тяжело держать связь, — Ты рождена ходить по теням, но только если сама сделаешь выбор. Стать Заклинательницей теней. Назад дороги нет. Ты испугалась и попала в механический мир. В мир, в котором родилась. Он спас тебя.

Носом пошла кроваво красная струя и у меня, и у него. Джеймс Беллигарде, смотрел на меня не отрываясь, будто мог разглядеть свою дочь спустя пятнадцать лет.

Я вдруг поняла, как сильно мне его не хватало, человека, который мог бы воспитать меня, сделать другой. Сделать счастливее и добрее.

— Морригана найдёт тебя здесь, найди способ спасти нашу семью, — отчаянно говорю я, мне больше не нужны никакие ответы, я лишь хочу, чтобы он нашёл способ спрятаться или убить эту тварь, хочу остаться со своей семьей.

Глаза закрывает пелена из слез. Лицо Беллигарде искажает гримаса отчаяния, то ли от перенапряжения, то ли от моей боли, которая вибрацией заполняет эту небольшую светлую кухню.

— Кольцо — твоё наследие, если ты здесь, оно признало тебя. Стань Заклинательницей теней, — продолжает он как в чем небывало, — Тебе теперь служит Ракиен, Истинных дух, проси о чем пожелаешь, но оплата может быть слишком высока. Заклинательница теней обладает силой всех четырёх стихий, может пить из разлома между мирами, пить чистую магию, но будь осторожна, ее сила отравляет разум.

Джеймс уронил тело на локти, удерживать ниточку между нами становилось для него невыносимым.

Мир стал расплываться, медленно, словно кто-то взял ластик и хаотично водит им перед глазами. Время вышло.

Я вспомнила первые слова Ракиена, с которыми он встретил меня сегодня. Исход предопределен. Он близок.

— Ты знал, что я приду, знал, что все так обернётся! — я кричала, чтобы он мог меня услышать, язык не ворочался, мое детское тело подергивалось от сковавшей ее магии, пытаясь сбросить наваждение. — Как ты смог заглянуть в будущее?!

— Ты — мое будущее, конфетка, — ласково уверил он и растворился в темноте.

Меня тошнило. Сознание крутилось, словно раскрученное на детских каруселях. Боль в руке ослабла и ее остатки противно пульсировали на запястье. Мое тело размякло, и я с трудом открыла глаза. Темная тюремная камера Истинного Духа, мое тело осталось там, где и было.

Села на попу, чуть не упав назад, от боли в голове. Кровь из носа прекратилась и запачкала мне все лицо и куртку. Небрежно вытерев лицо рукавов, я попыталась встать, но не смогла. Это была двусторонняя связь и я не была так сильна, как Джеймс. Магический ритуал высосал из меня практически все.

Устало потерла глаза грязными руками и вяло обратилась к безликому Духу:

— Надеюсь, мне больше не требуется сегодня ничего доказывать, ибо я немного устала.

Где-то над головой раздался скрипучий смех, звук которого перекатывался по камере словно шарик для пинг-понга.

— Истинная наследница, — вымолвил он и тьма расступилась, глоток света осветил мои руки, заставив рассмотреть кольцо.

Оно было именно таким каким его запомнила маленькая я. Идеальным, новым, наполированным. Желанным.

— Бойся своих желаний, Дейдре, — грустно буркнула я себе под нос и, шатаясь, поднялась на ноги.

— Мудрое замечание, девочка.

Я фыркнула и уверенно потребовала:

— Раз ты теперь служишь мне, расскажи о своих условиях.

Дух издал странный звук, похожий на урчание большой дикой кошки и спокойно ответил:

— Условия просты. Обычный бартер, ты мне, я тебе.

— Например? Чего может желать Дух? — поинтересовалась я.

— Упокоения, конечно, — пробормотал он, его скользкий голос прокатился по всему помещению.

Я склонила голову на бок, не веря своим ушам.

— Ты хочешь смерти?

— Вы называете это смертью, я же — новой жизнью. Отпусти меня.

— Почему же Беллигарде этого не сделал?

Дух заскрипел, засопел, словно старый недовольный дед:

— Беллигарде жаден до власти. Он не готов со мной расстаться.

— Почему ты служишь ему?

— Нерушимое магическое соглашение.

— Расскажи подробнее.

— Зачем, маленькая колдунья? — злобно спросил он и меня обдало ледяным ветром, тьма сгустилась я снова не видела ничего.

— Не упрямься, Ракиен, я не враг тебе, — спокойно ответила я, сил на страх и панику не осталось. Моя уверенность граничила с невозможной усталостью, — Я лишь спрашиваю об условиях вашего соглашения.

Дух гневно заклокотал каким-то гортанными бурлящими звуками.

— Я в долгу у Беллигарде. У Беллигарде осталась лишь одна просьба и моя цена- свобода.

— Все что угодно? — уточняю я.

— Все что угодно, — подтверждает он.

— Выйди на свет.

— Не могу.

— Я хочу знать с кем говорю.

Меня снова обдало сильнейшим ледяным ветром, Дух зарычал, но тьма отступила.

— Такие как я живем во тьме. Ты можешь увидеть меня только, когда сможешь смотреть во тьму. Свет убивает меня. Скажи своё желание и прикажи выйти на свет, тогда мы встретимся. На мгновение, — ехидно прошипел он прямо мне в ухо.

Я недовольно сжала губы. Радушия от него не дождёшься, он пленник Беллигарде и относится ко мне соответствующе. Стать тюремщиком меня не радовало.

— Я отпущу тебя за одну просьбу. И, обещаю, это просьба не заставит тебя ждать годами. Ты же сам сказал, что история подходит к концу.

Дух молчал. Я же почти пришла в себя, чувствуя уверенность в ногах. Интересно, сколько прошло времени?

— Как давно ты видел Джеймса?

— Пятнадцать лет назад, — спокойно ответил тот, гнев, нахлынувший на него, ушёл.

— Ты знаешь, что произошло?

— Великая колдунья сбросила путы, которые на неё навязали Джеймс и Ерем, она стала наклави. Ярость, высвободившаяся от этого, привела ее сюда.

Щеку защекотало от опасной близости духа. Он шепнул прямо в ухо:

— Она отомстила.

Меня бросило в холодный пот. Наклави. Я читала о них в манускриптах Беатрис.

Самый страшный из демонов. Дыхание наклави, согласно поверьям, приводит к увяданию посевов и болезням скота, а само это существо вызывает засухи и эпидемии на суше, хотя обитает преимущественно в море. И только Матерь моря способна сдержать это чудовище. Оно не переносит пресную воду.

Как вообще колдунья могла стать таким чудовище? И откуда это известно существу, которое находится здесь в заточении многие годы?

— Сомневаешься верить мне или нет, маленькая колдунья? — читая мои мысли мурлычет Дух.

Я нахмурилась и устало потёрла виски пальцами. В голове крутилось бесчисленное множество вопросов. Какой задать? Будет ли это существо со мной честным?

— Никогда не думала, что этот мир способен подарить мне правду, — лишь сказала я.

Ноги сами собой подогнулись, и я уселась на колени, вглядываясь в грязный каменный пол.

— Я слышу и вижу сильные выбросы магии, — продолжил Дух, как в ни в чем небывало, чувствуя, что не готова слушать его дальше. Но ему доставляло удовольствие шокировать меня, — То, что сделала Морригана сжигает душу, травит тело. Она теперь не просто колдунья — чудовище. Думает, что обрела силу. Но это не так. Она потеряла себя, хотя не понимает этого, стёрла часть души. Сомневаюсь, что ею движут все те же порывы влюблённого сердца. Но любовь чиста и не требует жертв. Это вожделение. Непреодолимое желание обладать. Бэл не любит ее. Бэл никого не любит. Бэл может хотеть. А может не хотеть. И, молись, чтобы он не захотел тебя.

— Прошло пятнадцать лет. Она так и не получила желаемого. Почему? Она убила Джеймса? — устало спросила я, перебирая в голове неотъемлемые факты.

— Зачем же? — хмыкнул Ракиен в ответ, — Мёртвый Беллигарде — бесполезный Беллигарде.

Я в ужасе подняла голову и уставилась в стену, покрытую белым неприятным мхом. Разговаривать с невидимым собеседником крайне напрягает.

— Он может быть жив?

— Мёртвый Беллигарде — бесполезный Беллигарде, — повторил Дух.

Закрыла лицо руками, пытаясь унять накатившую на меня дрожь и боль. Лучше бы он был мёртв. Пятнадцать лет в руках этой сумасшедшей женщины. Не может быть. Невозможно! Невозможно!

— Принимая дар Заклинательницы теней, не забудь прихватить и врагов, — мерзко прошипел Дух где-то над моей головой.

Я отняла руки от лица и его исказила гримаса злости и раздражения, голос сквозь зубы холодный, властный, не мой:

— Клянись, Дух, что говоришь правду. Клянись нашей сделкой. От желанной свободы тебя отделяет лишь одно мое слово. Клянись немедля!

— Клянусь, маленькая колдунья. Клянусь нашим магическим контрактом, что мои уста молвят тебе лишь правду.

Клятва для магических существ не пустой звук, она связывает ниточки правды воедино. И жестоко наказывает за ложь.

Ракиен отозвал тьму и, теперь, я могла разглядеть его тюремную камеру: промерзшие стены старого подвала из обожженного кирпича, выложенный брусчаткой пол, само помещение круглое, с высокими потолками, никаких окон, всего одна дверь, довольно просторно. Старые, покрытые слоем копоти и пыли, канделябры висели на стенах. Остатки воска от свечей, причудливыми узорами растекались вниз. Этот зал был построен для ритуалов, уж никак не походил на тюрьму. Его явно строили взяв за основу ритуальные залы в Аркероне.

— Жаль ваша Беатрис никогда не заходит, я бы ее отведал, от неё пахнет сильной кровью.

Клянусь, я услышала урчание в его животе.

Одним вопросом меньше.

Тошнота подкатила к горлу.