Заклинатель змей

Глава 4. Восьмерка Жезлов — Перемены

Тяжелые капли дождя барабанят по плечам, но дискомфорта это не вызывает. Он сейчас — словно часть этого леса, что жадно впитывает каждую каплю широкими листьями пальм, яркими лапами папоротников, гибкими телами лиан. Одуряющий запах цветов, земли и влажной древесины заполняет пространство, шум дождя напоминает чей-то ненавязчивый шепот, стеной окружает его, отрезает от внешнего мира. Даже вездесущие птицы смолкают постепенно — остается только дождь. И зов — точно звук тяжелого медного гонга, прозвучавший не в ушах, но где-то на границе сознания. Саша идет по едва заметной тропинке, не в силах противиться зову — да он и не пытается, напротив, почти бежит навстречу, легко касаясь босыми ступнями теплой влажной земли, охваченный радостным ожиданием чуда.

Тропинка поворачивает, и сквозь зеленый хаос тропического леса проступают очертания побелевших от времени стен старого храма, буйно оплетенных лианами. По стене ловко карабкается обезьяна, но, завидев гостя, спрыгивает и с визгом исчезает в глубине джунглей.

Учитель ждет его на пороге, улыбаясь приветливо. Саша едва узнает своего наставника — его лицо никогда не было таким загорелым, а волосы — такими светлыми, выгоревшими под беспощадным индийским солнцем. В его улыбке — мудрость тысячелетий и отрешенность бессмертного, в его глазах — мягкий свет бесконечной любви ко всему сущему…

— Намаскаара-ха, — произносит он, и откуда-то приходит знание — это приветствие на санскрите.

Он протягивает руку и уводит парня за собой, в темноту и влажную прохладу храма. Они идут по огромному залу, и сотни свечей загораются вокруг, превращая темноту в медовый полумрак. Тонкие струйки дыма поднимаются над курильницами с благовониями, заполняя воздух ароматами сандала и листьев дерева бодхи.

Ласковым и уверенным движением учитель сбрасывает с его плеч кусок ткани, в который парень все это время заворачивался. Сам он снимает рубашку и остается в свободных белых штанах из грубой ткани.

Саша тянется робко к нему, чувствуя желание и одновременно понимая, что в этом месте они могут позволить себе не более чем вот этот почти целомудренный поцелуй. Прижимается к бронзовому от загара телу, чувствуя на спине горячую ладонь…

— Эй, мы не затем сюда пришли, — шепчет Игорь уже по-русски, и смеется.

Они садятся на пол, друг напротив друга, в простую позу «полу-лотоса» — со скрещенными ногами. Учитель берет его за руки, его глаза сияют ярче свечей, приютившихся в трещинах стен. Саша чувствует, как тело становится легче, он словно приподнимается над землей… причудливые барельефы на стенах точно проплывают мимо, он бросает взгляд вниз и понимает вдруг, что висит в воздухе, а пол остался далеко внизу… Накатывает паника, но горячие сильные руки надежно держат его запястья.

— Ты это можешь, не сомневайся, — эхо под куполом множит торжественный шепот.

Под самым потолком в дальней стене храма вдруг обнаруживается огромный, в рост человека, проем. Они садятся на теплый полированный камень, свесив ноги наружу, и Саша осторожно высовывается, оглядывая окрестности…

… под ними расстилается горная гряда с чередой зеленых долин, с головокружительной, многокилометровой высоты видны окутанные туманом белоснежные шапки гор… но это невозможно, на какой же высоте тогда храм? Однако сомнения тут же исчезают, сменяясь восторгом — солнце выныривает из хмурого дождевого облака, и долина вспыхивает фейерверком разноцветных радуг…

…семь утра. Саша со вздохом положил телефон обратно на тумбочку. Стоило уезжать в такую глушь, если все равно просыпаешься, как в городе, почти на рассвете?

Можно было, конечно, попробовать поспать дальше. Но не раньше, чем через полчаса. Такая вот «подстава» — каждое утро Саша не только просыпался примерно в одно и то же время без будильника, но и чувствовал себя при этом омерзительно-бодро, словно не в постели нежился, а истязал организм физическими упражнениями на свежем воздухе. Собственно, причину вычислить было несложно, особенно почитав о том, что такое «эмпатия». Эмпатия — это нематериальная связь между людьми, в ходе которой происходит передача не информации, но чувств и ощущений. Часто возникает между близкими людьми, в семьях и брачных союзах… и так далее. Саша в брачных союзах не состоял, но среди его знакомых был только один маньяк, способный делать зарядку в семь утра. А потом — обязательная пробежка. Это ж святое.

Улыбнувшись воспоминаниям, парень поднялся и потопал на кухню. В неожиданно просторном деревенском доме, где поселилась вся их дружная компания, и кухня была под стать — огромная, с традиционной русской печью, с широкими окнами и затейливой отделкой стен. Печь, к счастью, была не единственным источником тепла — в комнатах стояли довольно мощные электрические обогреватели. Хотя Саша все равно чувствовал, что постоянно мерзнет, кутался в свитера и ворчал на Тима, открывающего окна в их общей спальне.

Стратегическое место возле теплой печи оказалось уже занято — там сидела Оля, задумчиво провожая взглядом клубы пара над дымящейся кружкой с кофе.

— Доброе утро. Ты-то чего в такую рань? — удивленно поинтересовался Саша. Вот уж кто был откровенной «совой», так это Оля.

Сновидица глянула на него через плечо, кивнула несколько заторможенно.

— Этой мымре такая пурга снится, — пожаловалась она. — Ладно бы кошмары мучили, а то… бытовуха какая-то депрессивная. Детишки, йогурты просроченные, мама приезжает, мама уезжает, мама умирает… Бумажки какие-то… Мне даже хочется ее в кошмар затянуть, честное слово. Пусть хоть взбодрится.

— Не надо. Ей и так досталось, — ответил Саша, набирая воду в чайник. — Пока будем просто наблюдать.

— Как знаешь, — пожала плечами девушка. — А то я бы ей внушила чего-нибудь про мертвых младенцев… может, подсознание картинки какие вытянет.

— Пока не надо, — повторил Саша, без особой уверенности, впрочем. Он уже чувствовал, что придется, в конце концов, что-то такое радикальное применять. Потому что сбор информации пока не давал результатов. Жители не то чтобы недоброжелательны были к чужакам… кажется, им было просто все равно. И на мистические темы болтать не любили — слишком эти темы далеки от насущных проблем. Да и с кем тут контактировать-то? Светка честно старалась, заводила разговоры с продавщицами, даже с бабушками на лавочках. Много сплетен узнала, а толку-то? Забеременела от кого-то учительница, да не смогла выносить. Точка. Вариантов «от кого» набиралось, правда, с полсотни, причем молодой неженатый участковый был, по мнению общественности, далеко не последним кандидатом на эту «должность». Его в поселке вообще всерьез не воспринимали — что за мужик, даже водки не пьет. То ли дело прошлый, вот уж кто умел любую драку одним словом разогнать. Ну, как одним — парой десятков, да все непечатные, трехэтажные да заковыристые. Зато вот, трактор водить умел. А нынешний что? И так далее.

— Семестр начинается скоро, — сказал Саша, покосившись на замершую в одной позе девушку. — Пропуски пойдут, хреново. Хотя дело важнее, конечно. Верно?

— А я не учусь, — равнодушно ответила Оля.

Разговаривать она была явно не настроена, и парень, пожав плечами, вернулся к собственной кружке с чаем.

Надо было придумать хоть какой-то план действий. Нельзя же вечно оставаться на стадии «собирания информации»? Где-то глубоко внутри хотелось, если честно, все бросить и сбежать обратно. Куда-нибудь, где тепло и где есть Игорь. Или даже в обратной последовательности.

Невольно улыбнувшись, парень представил, как тот ритмично наматывает круги по заснеженному стадиону. Наверняка без шапки, а ведь Сашу заставил бы ее надеть непременно. Картинка так и стояла перед глазами, на удивление четкая и живая, и Саша вдруг представил себе, как прикасается осторожно к его волосам, стряхивая капли от растаявших снежинок. Интересно, насколько эта самая эмпатия развита у самого Рогозина? Чувствует ли он, когда о нем думают?

…Ярче всего эта их странная связь проявилась однажды ночью, когда Саша как раз заночевал у шефа. Почти по делу, да, но дело никогда не мешало им предаваться прочим занятиям. Однако проснулся он среди ночи в одиночестве, да не просто проснулся — вскочил на постели, задыхаясь от ужаса. Кошмарные сны его давно не мучили — тем ярче были впечатления от этого. Парню снилось, что он приходит в себя в больнице и не видит собственных ног — вместо них короткие забинтованные обрубки. Он кричал и бился в руках санитаров, а невесть откуда возникший Игорь успокаивал его, говорил, что с этим вполне можно жить, говорил о каких-то протезах, с которыми «будешь как киборг, сверхчеловек с титановыми костями». Вот эта его манера нести успокоительную чушь придавала сну такую ужасающую реалистичность, что Саша долго не мог прийти в себя. Он соскользнул с кровати, прошелся по квартире в поисках Игоря и обнаружил того на кухне, с телефонной трубкой возле уха. Саша робко заглянул в дверь, оценивая обстановку — неужели опять с Русланом разговаривает? Но, видимо, собеседник был иным, потому что Рогозин сразу отвлекся, глянул на него вопросительно. Саша помотал головой и замер, молча любуясь сидящим на подоконнике мужчиной.

— Погоди минутку, — сказал Игорь в трубку и прикрыл ее ладонью. — Ты чего?

— Сон… приснился, — тихо сказал Саша, уже застеснявшись собственного страха — маленький, что ли? Но Рогозин, конечно, все понял. Улыбнувшись, он похлопал по подоконнику возле себя.

— Иди сюда.

Саша устроился рядом, прильнул к нему, отогреваясь и постепенно успокаиваясь. Майор обнял его одной рукой, прижал к себе и снова вернулся к разговору.

— Вы там… не один, — помолчав, резюмировал его невидимый собеседник. Так уж получилось, что Саше было его слышно. — Извините, я как-то не подумал, мешаю ведь…

— Ну о чем ты, Миша, забей, — ласково сказал Игорь в трубку.

— Не женились там снова, случаем? — вопрос был задан со смешком, но, кажется, не без ревнивой нотки в голосе.

— Нет, — Игорь улыбнулся. — Не женился. Так что ты говоришь, титановые?

— Не, там новый сплав… — пустился в объяснения собеседник. Саша мысленно хмыкнул. О чем таком можно разговаривать посреди ночи? Что они обсуждают, экзоскелеты, танковую броню?

— Физик знакомый сделал, — объяснял тем временем Миша. — Это вообще не его профиль, просто он увлекается этими, знаете… джамперами. Такие штуки, люди на них прыгают… Он оттуда взял модель сочленения.

— И ты, значит, прыгать будешь?

— Мне бы ходить начать, — ответил со вздохом голос в трубке. — А там посмотрим…

Когда Рогозин наконец распрощался с неведомым Мишей, Саша смотрел на него испуганно.

— Ему ноги отрезали, да? — прошептал он. Игорь кивнул и обнял его обеими руками, притягивая к себе.

— Говорят, наши на минах не подрываются… а вот бывают такие мины. Заговоренные, чтоб их. Даже первоклассный сенс может ошибиться. Хороший он парень, мы служили вместе… И не позвонил ведь сразу, вот скотина! Теперь, когда уже реабилитировался, из клиники выписали, протезы ставят — теперь звонит. Раньше бы… я бы хоть приехал, рядом побыл. Представляю, что он пережил.

— Я тоже, — пробормотал Саша. Поднял голову, посмотрел на Игоря недоуменно. — Мне же именно это снилось! Что просыпаюсь, и ног нет! И протезы… про них тоже что-то…

— Чувствуешь, значит, меня, — сказал майор, пригладив его растрепанные волосы. — Этого следовало ожидать. Я, наверное, слишком ярко все это представил. Ну не бойся, ладно? Всякое в жизни случается. Не хотелось бы, конечно, но и с этим можно жить. Вот и Миша справится, он в этой истории оказался сильнее, чем сам о себе думал.

— Пойдем спать, — тихо попросил Саша, снова прижимаясь к нему. Глаза уже слипались, но без Игоря идти решительно не хотелось.

— А без меня боишься? — с улыбкой спросил майор. — Понял, понял, идем.

Легко подняв Сашу с пола, он прижал его к себе и потащил, как ребенка — ну хорошо хоть, через плечо не перекинул.

— Рядом со мной никаких кошмаров не будет, — пообещал он. — Потому что феи-наркоманки боятся моей небритой рожи.

— Какие феи? — Саша подумал было, что ему послышалось.

— Сны, как известно, приносят феи, — сказал Рогозин точно таким же тоном, как рассказывал обычно про способы работы с биополем и прочее. — А кошмары приносят феи, чья деградация под влиянием наркотиков совершенно очевидна…

… — на что, несомненно, и указывает его туманный взор, — сказали у Саши над ухом, и он вздрогнул, глядя недоуменно на смеющихся Алика и Тима.

— Видел бы ты свою физиономию, — доверительно сказал ему Тим. — Ну чисто Шекспир за сочинением очередного сонета про чьи-то томные очи! Я угадал?

«И эти туда же. Тоже мне, секретные агенты. Ничуть не лучше моих офигенно тактичных однокурсников…»

— Какое вам дело, о чем я думаю, больно надо — прочитайте, телепаты, — проворчал он, отставляя совершенно остывший за воспоминаниями чай. Тимофей фыркнул.

— Тут телепатом быть не надо. Ты кому-то смс-ки каждый вечер строчишь, несложно догадаться.

— Смс-ки я пишу, между прочим, исключительно шефу, — совершенно честно ответил Саша. На свою беду — ибо мысли его коллеги потекли в новое русло:

— Нууу, если это о нем ты думаешь с таким лицом, то чего-то мы о тебе не знаем…

— Совершенно невозможно спать, когда вы так орете, — сообщила Света, выходя из комнаты, где обосновались девушки. — Неужели так сложно дать людям поспать лишние полчаса?

— А я как раз собирался тебя будить! — радостно сообщил ей Тим. — Мы ж на кладбище опаздываем!

— Опаздываем! — фыркнула Света. — Вот уж куда опоздать не получится. Обязательно в такую рань подниматься?

— Раньше сходим — к обеду вернемся, — пожал плечами парень.

О кладбище им рассказали вчера. Не о том, что виднелось за окраиной поселка — о старом, заброшенном, где-то далеко за рекой. Тим, впрочем, расстояние прикидывал оптимистически, считая, что за полдня обернуться можно. Они со Светой, не то маскируясь под спортсменов-лыжников, не то и вправду радуясь лишней возможности потренироваться, все окрестные холмы уже излазили и жаждали новых маршрутов.

— Бросай курить, вставай на лыжи, и вместо рака будет грыжа! — в который раз уже продекламировал Тимофей свой любимый стишок и направился в комнату за снаряжением, на ходу дожевывая бутерброд.

— Тебе там смска, — вернувшись, сообщил он Саше с ухмылкой. — Не иначе, от шефа.

— Потом посмотрю, — ответил тот, на всякий случай делая равнодушное лицо — вдруг это провокация, в продолжение утреннего разговора.

— Да ты не стесняйся, — подмигнул ему Тим. — Он у нас мужчина видный, сложно не влюбиться, понимаю…

«О, господи. Как я понимаю, найдена новая тема для шуток на ближайшую неделю».

— А может, это от девушки, с чего ты взял? — сказал Саша, но было уже поздно — Тимофей развивал тему.

— По крайней мере, ни одна из наших девиц эту стадию не миновала, верно, Оль?

Сновидица холодно посмотрела на шутника.

— Если и есть у меня некие… чувства, то исключительно платонического характера, понятно?

— У меня тоже, — хмыкнула Света, сложив руки на груди. — Платонические. Потому что я реалист. Где я и где он? Тима, к чему вообще эти бредни?

— Да молчу, молчу, я вообще не местный, я тут проездом, — хохотнул парень и выскочил из комнаты. А Света вдруг уставилась на Сашу неожиданно тяжелым взглядом, точно сканируя.

— Ну, пока вы кладбище разведаете, мы тут суп сварим, — Саша заерзал на стуле, чувствуя себя неуютно под этим взглядом.

— По-моему, за картошкой снова надо в магазин, — вздохнула Оля, нехотя поднимаясь. — Сейчас посмотрю в сенях…

— Ну, значит, в магазине заодно продолжим разведывательную деятельность, — улыбнулся Саша. Света на его попытку разрядить атмосферу никак не отреагировала, продолжая сверлить парня тяжелым взглядом.

— Нет, не понимаю, чего он с тобой возится, — процедила она наконец. Саша удивленно моргнул.

— Кто?

— Ну кто-кто. Шеф, разумеется. Он со всеми поначалу возился, конечно. Да и сейчас продолжает… направлять, подсказывать. Но вот мне, например, он всегда предпочитал напоминать, что я сильная и умная и с любой проблемой справлюсь. Вместо того, чтоб иногда… Просто пожалеть. Да, знаю, он не обязан нам сопли утирать. Я как-то до сих пор и сама справляюсь. Просто я думала, он… иначе не умеет, такой уж он человек, смирилась, и не ждала ничего… А теперь смотрю, как он с тобой возится, и понимаю вдруг — умеет он иначе. Вот мне интересно, чем ты особенный такой, а.

Саша растерянно пожал плечами. Света была, что называется, в своем репертуаре — прямолинейна, как танк. Взяла и спросила. И что ей теперь отвечать, интересно?

— Может, я просто не такой сильный, как ты? — сказал он наконец с обезоруживающей улыбкой.

— Может быть, — ответила девушка, резко поднимаясь. — Но что, в таком случае, ты делаешь здесь?

— Здесь это… в Гадюкино? — осторожно уточнил Саша. Неформальное название поселка уже прижилось в их компании — оно этому местечку действительно подходило.

— Здесь — это среди нас, — резко ответила Света и вышла.

Когда в комнату вернулась Оля, парень так и сидел, растерянно глядя перед собой.

— Не грузись, — сказала сновидица, сочувственно глядя на парня. — У Светки просто критические дни. Если она чего-то тебе наговорила, дня через три извиняться будет, вот увидишь.

— Боюсь, что это не в ее характере… да и права она, наверное, — вздохнул Саша.

Лыжная «экспедиция» выдвинулась в путь, а Саша с Аликом отправились к единственному на весь поселок магазину.

— Вчера наконец настроил нормальный интернет, — сообщил Алик, меланхолично расшвыривая ногами снег — дорогу расчищать здесь было некому. — Подключился к одному военному спутнику… а то местный провайдер, по-моему, просто издевается.

— А у нас проблем из-за этого не будет? — нахмурился Саша. Алик помотал головой.

— Нет, я у шефа спросил, он говорит, если у них такая хреновая защита, пусть пеняют на себя. Будут жаловаться — он найдет, что им ответить.

— Да уж, — вздохнул Саша. — Не сомневаюсь.

С шефом он, значит, посоветовался. А с руководителем их «экспедиции», пусть и временным — даже и не подумал.

Уже первые несколько дней работы показали — никто его «руководство» всерьез не воспринимает. Хотя, вроде бы, это было обычной практикой в работе Отдела — периодически давать кому-то из молодежи возглавить несложную операцию, потренироваться заодно… Саша никогда в жизни не руководил коллективом и понятия не имел, как себя вести. Он предложил план действий, раздал задания — но все это было достаточно очевидно, и без него разобрались бы, кому и чем заниматься. А может, его просто считали еще недостаточно опытным? Парень всерьез задумался сегодня над словами Светы. Что, если она просто выразила общее недовольство? Что, если все они в той или иной мере чувствуют ту же… ревность?

Саша их прекрасно понимал, в общем-то. Каждого из них Рогозин лично притащил в Отдел, выдернув однажды раз и навсегда из привычной реальности. Первым делом непременно напугал до полусмерти, а потом долго, обстоятельно успокаивал — такой уж у него метод. Давал советы, помогал справиться с ужасом перед собственными способностями… чай заваривал по своему волшебному рецепту, отвечал на ночные истерические звонки… Саша понимал, почему они все, так или иначе, любят шефа — Тим в своих шутках был удивительно близок к истине. А где любовь, там и ревность. Даже в самой дружной семье дети порою спорят за внимание родителей. А Игорь определенно слишком долго с ним «возился». Теперь вот — заданием руководить назначил. Естественно… их можно понять.

— Что-то мы рано поперлись, магазин хоть открылся уже, интересно? — задумчиво сказал Алик. Саша полез в карман за телефоном.

— Десять часов. Уже открылся.

Значок непрочитанного сообщения так и мигал наверху экрана — Саша успел забыть о нем. Хмыкнув, он щелкнул кнопкой.

«Снилось что-нибудь? Природа, пейзажи?»

Пришлось остановиться на мгновение — иначе он бы грохнулся, споткнувшись на ровном месте. Удивительная штука — память, особенно если имеешь дело со снами: бывает, весь день ходишь, и не помнишь, что снилось, а стоит какой-нибудь детали напомнить образ из сна, как воспоминания обрушиваются на голову Ниагарским водопадом.

«Ни хрена себе пейзажи! — написал он в ответ. — Что это было, где это место?»

— Поселок Змиевский, кстати, упоминается в нескольких блогах, — Алику явно было скучно идти просто так. Хотя уши парня закрывали массивные наушники, сейчас он, кажется, плеер не слушал. — Это дневники копателей-добровольцев. Те, что места боев Великой Отечественной раскапывают, идентификацией тел занимаются, снаряды обезвреживают… Ну, или на черном рынке находки продают, это уж смотря кому как совесть позволяет.

— А здесь тоже бои шли? — рассеянно спросил Саша, поглядывая на экран в ожидании ответа.

— Здесь фронт проходил, — кивнул Алик. — Копателям есть где развернуться. Каждый год ездят. Почитал я их блоги, в общем, ничего особенного, разве что, одна история…

— Давай вечером соберем совещание и обсудим всю новую информацию, окей? — предложил Саша, почувствовав, что телефон вибрирует в руке — входящий вызов.

— Это Индия, штат Ассам, — сказал голос в трубке. Саша поспешно стер с лица дурацкую улыбку, которая там немедленно обосновалась, стоило ему услышать голос шефа. — Были мы там однажды, стерегли одного товарища в аэропорту… Местный наш агент все рассказывал истории про заброшенный храм в джунглях, а у меня так и не нашлось времени туда прогуляться… Пришлось потом вернуться, найти его во сне. Вряд ли он так выглядит, конечно. Но мне там нравится. А тебе как?

— Офигительно, — честно сказал Саша. — И вообще, все было как-то… — он замялся, не зная, как описать впечатления от ночного путешествия, тем более, что рядом Алик топает и все слышит. — Круто, в общем. Как вы это делаете?

— Можешь Олю расспросить, техник таких дофига, — небрежно сказал майор. — Я тебе что-нибудь непременно покажу, со временем. Как у вас дела продвигаются?

Саша вздохнул.

— Процесс идет, — сказал он, стараясь звучать уверенно. — Собираем информацию.

— Ну-ну, — в голосе Рогозина явственно слышалась ирония, но от комментариев он воздержался. — А у нас тут в городе гиперактивность сумасшедших какая-то. Вроде не весна еще, а у них обострения… контактеров всяких пачками в клиники привозят. Тиму надо сказать, он любитель послушать рассказы про тарелочки… Ладно, ты не болтай там на морозе. Звони, как результаты будут…

— Забавно, — прокомментировал Алик, когда он положил трубку. Саша вопросительно нахмурился.

— Обсудим потом, на совещании — это шеф так говорит обычно. Начнешь ему докладывать, а он отмахивается — потом, мол, все обдумай, в голове систематизируй и приходи. У вас похожий стиль, однако.

— Я вообще не знаю, как руководить, — мрачно сказал Саша, глядя себе под ноги. — Вам, наверное, очень смешно наблюдать за моими попытками.

— Не грузись, — Алик неожиданно шагнул к нему ближе, коснулся локтя ободряющим жестом. — В первый раз всем тяжело. Никто не смеется, что ты. Ну разве что Тим зубоскалит, так он всегда такой.

— Спасибо, — вздохнул Саша. — Но мне кажется, ребята мной недовольны…

— Как говорит обычно по этому поводу Игорь Семенович, «я не червонец, чтоб нравиться всем», — улыбнулся Алик.

Саша фыркнул в ответ. И правда что.

— Это не он придумал, это вообще Кинчев… — пробормотал он, восстанавливая историческую справедливость.

На площади перед магазином стояли грубо сколоченные из досок прилавки — летом, наверное, здесь был рынок, зимой же находилось мало желающих торговать на открытом воздухе. Однако несколько бабушек бодрого вида все же присутствовали, и при виде парней оживились, начали рекламировать свой товар — какие-то варенья-соленья из местных ягод, что ли, Саша не вникал.

— Надо контакты налаживать, верно? — вполголоса сказал Алик, без особого энтузиазма, впрочем. И направился к одной из продавщиц. Саша молча последовал за ним, лихорадочно раздумывая, как бы этот самый контакт наладить-то. Предмета «психология деревенских бабок» в учебной программе психфака, к сожалению, не было.

— А что за ягоды, морошка, говорите? Разве она растет в этой климатической зоне? — Алик, похоже, тоже понятия не имел, на каком языке разговаривать с туземцами.

— Дык на болоте-то! — начала пояснять продавщица. — По краю пройдешься, и…

— А почему варенье красное, разве она не желтая?

— Колдуны, — сказал кто-то рядом хриплым свистящим голосом, и Саша дернулся, оглядываясь по сторонам.

К прилавку неспешно ковыляла сухонькая старушка в длинном черном полушубке и разноцветном платке.

— Колдуны это, Митриевна. Хорош с ними лясы точить.

— Да что ты, в самом деле, карга старая, из ума выжила, — окрысилась на нее владелица варенья из загадочной морошки-не морошки. — Ребята на лыжах кататься приехали, им Николай Петрович дочкин дом сдает…

— Колдуны-ы, — нараспев произнесла старуха и уставилась на парней мутным подслеповатым взором.

— Пойдем, — Саша дернул товарища за рукав. Старуха его пугала.

— А почему это мы колдуны? — спросил Алик, но явно сумасшедшая бабуля его проигнорировала, мотнула головой и заковыляла прочь.

— Пойдем, нам же за картошкой надо…

— Да-да… — пробормотал рассеянно Алик и двинулся за ним. Уже возле дверей магазина он прошептал едва ли не с восхищением:

— Ты заметил, какие у нее щиты? Ни хрена себе бабуля! Какая-нибудь местная знахарка небось…

— Надо о ней разузнать у местных, — кивнул Саша, заходя в магазин. — Вот счас на обратном пути спросим…

Ему было стыдно — он даже не попытался «прощупать» старушку, проверить ее энергетику. Просто испугался… чуть в панику не ударился, от дурацкого чувства — их раскрыли, о них знают! Хотя какое там «раскрыли» — можно подумать, кто-то прислушается к воплям городской сумасшедшей. Ага, конечно, соберут на площади большой костер и сожгут приезжих «колдунов»…

В кармане снова загудел телефон. Саша вытянул трубку — вызов был от Тима.

— Тут не кладбище, а черт знает что! — взволнованно кричал в трубку тот. — Энергетика рваная, сплошные вихри, дырки какие-то, в жизни такой хрени не видел! И перекопано все… и следы, человеческие, тут явно кто-то ходит! Банки консервные валяются…

— Не светитесь там особо, — сказал Саша, чувствуя, как сердце гулко бухает в груди, отзываясь на приток адреналина. — Все зафиксируй детально, сфоткай, только продолжайте лыжников из себя корчить, ладно? Максимальная осторожность! Если там кто-то бывает, может, он и сейчас там.

— Понял, шеф! — шутливо ответил парень. — Усе сделаем в лучшем виде! А вообще, судя по состоянию могил, знаешь, что я тебе скажу, Саня? В деревне Гадюкино, едрить ее в качель, завелся собственный некромант!

— Так, — сказал Саша, глубоко вдыхая воздух. — Разберемся. Вечером, на совещании.