Заговор против Афин

Глава 2

Уже совсем стемнело, и Габриэль приходилось идти очень осторожно, чтобы не наступить на распластавшихся на каменном полу узников. Раз она чуть не споткнулась о чьи-то длинные ноги, хозяин которых задремал на скамейке. К счастью, об опасности ее предупредил раскатистый храп.

Хрупкая фигурка на скамье была по-прежнему неподвижна. На нее падал неровный отсвет догоравшего факела за окном, поэтому, опустившись на корточки, Габриэль даже различила черты лица спящей пленницы. Она отметила узкое лицо, молодое, но изможденное заботами, в обрамлении темных волос, прикрытых поношенным покрывалом. Едва Габриэль склонилась над ней, женщина вздрогнула, но, увидев ободряющую улыбку, сдержала возглас. Кивнув, она приподнялась и внимательно поглядела на подошедшую, но, когда Габриэль хотела заговорить, помотала головой. Женщина отстранила девушку, сняла покрывало и, указав на свое ухо, снова покачала головой.

Габриэль понадобилось время, чтобы сообразить, в чем дело. «Глухая! — догадалась наконец она. — Вот так новости. Кратос мог бы и предупредить! Как же с ней теперь говорить?» Девушка знала, что существуют специальные знаки, но понятия не имела ни об одном из них. Впрочем, в таком темном углу жесты все равно бы не помогли. Тут она припомнила о мальчике из родной деревни, который родился глухим, но выучился читать по губам. Габриэль дернула женщину за рукав, чтобы привлечь ее внимание, и с вопросительным взглядом коснулась своих губ. Элизеба кивнула, и Габриэль передвинулась так, чтобы неровный свет факела упал ей на лицо. Широко раскрывая рот, девушка спросила:

— Ты меня понимаешь?

Женщина радостно закивала и указала на дверь темницы, у которой стояли занятые разговором Зена и Петер. Туда проникало немного света из коридора. Соблюдая осторожность, они направились к двери.

Дорога заняла порядочное время. Габриэль подумала, что глухота Элизебы в их положении даже удобна, ведь беззвучный разговор нельзя подслушать. Зена уже отошла от двери, Петер занялся поисками укромного местечка, где он мог бы спокойно вздремнуть, и даже Мондавиус и два его приспешника, казалось, погрузились в сон. В темнице было неправдоподобно тихо. Когда они уселись на каменный пол у двери, Габриэль беззвучно сообщила:

— Только что приходил Кратос. Он вернется за нами — за тобой, мной и ею, — кивок в сторону Зены, направлявшейся к ним через все подземелье.

Элизеба закусила губу и вцепилась девушке в хитон.

— Ему нельзя! — выдохнула она, и Габриэль пришлось склониться к ней совсем низко, чтобы разобрать слова. — Ни за что нельзя! Это… опасно.

— Мы пытались переубедить его, но он и слушать не желает, — мягко ответила девушка.

— Такой уж у меня сын, — вздохнула Элизеба, и уголки ее губ опустились.

Габриэль бережно похлопала ее по руке:

— Значит, мы должны приготовиться. Ты сможешь бежать? — Женщина покорно кивнула. Габриэль беспомощно улыбнулась встревоженной матери, и та смогла улыбнуться в ответ. Вжавшись в угол между дверью и тюремной стеной, Элизеба закуталась в покрывало и закрыла глаза.

«Очень разумно, — решила Габриэль. — Она не слышит ни звука, поэтому и выбрала для себя место, где ее не смогут обойти сзади». Легкое прикосновение заставило девушку вскочить на ноги. Поднявшись, она ухватилась за прутья решетки и с наслаждением потянулась. Зена взглядом указала на окно, сделала Габриэль знак хранить молчание и склонилась к ее уху:

— На улице что-то произошло и сразу стихло. Как Элизеба?

— Напугана. Кстати, она глухая.

Зена нахмурилась и устремила взгляд в пустоту.

— Что же она здесь делает? Разве она могла заслужить наказание? — Габриэль пожала плечами, но воительница не заметила ее жеста. — Ладно, это мы узнаем, когда вернется мальчик.

— Мальчик? — Габриэль схватила подругу за запястье. — Уж не думаешь ли ты, что на улице шумел он? Его ведь не схватили?

Зена поморщилась:

— Не знаю. Впрочем, не похоже. Скорее сменились стражи или поспорили запоздалые путники. Мальчишка ловок, его взять нелегко.

— Хм, ты права, — поразмыслив, согласилась Габриэль. Девушка взглянула на подругу. Воительница пыталась выглянуть в коридор сквозь частые прутья решетки, но скоро сдалась и повернулась к двери спиной. Габриэль обратилась к ней с очередным вопросом.

— О чем ты говорила с Петером?

— Не имеет значения. Все равно нас скоро не будет в Афинах: тебя, меня и Арго. — Зена явно не хотела продолжать разговор. Она закрыла глаза и поудобнее прислонилась к неровным доскам, ощущая на себе любопытный взгляд Габриэль. Наконец девушка смирилась и устроилась рядом с подругой.

— Сменим тему. Много бы я отдала, чтобы расквитаться с подлым воришкой! Как он смел бросить мне кошелек? — возмущенно заговорила болтушка.

Зена едва не прыснула со смеху:

— Брось, Габриэль! Завтра же его место займет другой проныра.

Девушка посмотрела на нее исподлобья и невесело усмехнулась:

— Да уж, точно. Но со златовласым воришкой ему не сравниться.

Зена успокаивающе потрепала ее по плечу и решительно закрыла глаза. Теперь говорить с ней было бесполезно.

Габриэль тоже попыталась уснуть, но сон не шел. «Страшновато, — подумала она и со вздохом выпрямилась, открывая глаза. — А что еще можно чувствовать, сидя в компании пропойц, воров и прочего сброда?» Одного Мондавиуса хватило бы, чтобы любой здравомыслящий человек почувствовал себя неуютно. Слава богам, сейчас толстяк спал. Девушка снова вздохнула и закатила глаза: неожиданно громкий храп разбудил кого-то на соседней скамейке. Хриплый голос прошептал проклятия, но приглушенно, чтобы не потревожить Мондавиуса. Габриэль взглянула на Элизебу. Та сидела совершенно неподвижно, только ровное дыхание не позволяло принять ее за статую. «Хорошо, что хоть двое из нас будут в форме, когда придет Кратос!»

Если придет. Габриэль сглотнула. Что, если это просто шутка? Златовласый воришка счел бы ее забавной. Девушка прищурилась: «Попадись он мне! Только попадись!»

Нет, конечно, у нее не было оснований думать, что парнишки сговорились между собой, не говоря уж о том, что подлый проныра станет забивать голову столь хитрым планом. Он носился по рынку, поднимая невероятную суматоху и зарабатывая себе громкую славу, а Кратос казался Габриэль мальчиком иного сорта. «Если только я не ошибаюсь, он ворует монеты для того, чтобы прокормить мать». Это не может его оправдать, но вызывает сочувствие.

Почему в таком городе, как Афины, мальчишка вынужден воровать? Девушка не слишком хорошо знала полис. Но Афины пользовались прекрасной репутацией, и главным образом благодаря царю Тезею. Здесь те, кто мог позаботиться о себе, имели возможность заработать своим трудом, а о тех, кто был болен или изранен в Трое, заботилось государство. Вдовы погибших воинов не голодали, даже самые слабые и бедные могли открыто выражать свое мнение, и оно доходило до царя.

Такой порядок установился в Афинах недавно. В юности Тезей слыл хвастуном, искавшим бурных и бесцельных приключений, таким он представал и в легендах. Но Габриэль знала, что певцы часто упрощают события и подают их по-своему, опуская одно и добавляя другое. Может быть, Тезей просто искал свой путь.

Он женился на амазонке Ипполите, в этом легенды не лгут, но, возможно, юный наследник афинского престола был не только искателем приключений: заняв трон, он стал мудрым и осторожным правителем. Раньше городом безраздельно правил отец Тезея, справедливый, но обладающий железной хваткой. Его наследник разделил Афины на несколько частей и во главе каждой из них поставил наместника, в обязанности которого входило общение как с богачами, так и с простыми горожанами. Тезей не только выслушивал жалобы, но и учитывал их, принимая решения.

Но, похоже, ситуация изменилась. Рынок кишел воришками, дети росли в нищете, такие люди, как Элизеба, попадали в темницу. «Здесь что-то не так», — нахмурилась Габриэль.

Один из факелов догорел, а может быть, его унесли, и в подземелье стало совсем темно. Подняв руки к лицу и согревая их своим дыханием, Габриэль едва различала собственные пальцы. «Темнота поможет Кратосу пробраться сюда незамеченным и вытащить нас», — девушка глубоко вздохнула. Что, если мальчишка не придет? Мрачные мысли замкнулись в кольцо, и тогда девушка решила просто закрыть глаза и постараться уснуть.

Габриэль очнулась от того, что Зена настойчиво тянула ее за рукав, другой рукой зажимая подруге рот. Девушка подняла глаза и понимающе кивнула. Зена прошептала ей в ухо:

— Я слышала шаги. Кто-то проник в подземелье. Буди Элизебу, — Габриэль кивнула и на коленях подползла к Женщине.

Элизеба не спала, сидела без движения, только глаза тревожно метались по темнице. Габриэль ободряюще улыбнулась, бросила быстрый взгляд в обе стороны — поблизости никого — и указала на дверь. Элизеба прикусила губу, посмотрела на решетку и на мгновение закрыла глаза. За прутьями виднелся только неясный силуэт, но сомнений быть не могло: это Кратос.

Зена просунула руку сквозь решетку и помахала пареньку. Он ловко пересек открытое пространство и прижался к двери, молча показывая воительнице длинный, затейливый ключ. Он держал его на том расстоянии, куда не доставала рука Зены, пока беспокойным взглядом не нашел Элизебу. Тогда мальчик прижал палец к губам, призывая к молчанию. «Излишне», — устало подумала Габриэль, но в конце концов упрекнуть паренька было не в чем. Он соблюдал осторожность, а это всегда верный ход, если имеешь дело с незнакомцами. Сейчас в руках Кратоса была не только собственная судьба, но и судьба его матери. Габриэль поднялась и протянула Элизебе руку.

Кратос торопливо подавал знаки, Зена махнула Габриэль, приказывая ей пригнуться. Дождавшись, когда трое узниц доберутся до решетки, мальчик прошептал:

— Подождите. Я мигом, — он неслышно пробежал по коридору до самого выхода и, убедившись, что все в порядке, вернулся и вставил ключ в замок.

Ключ не повернулся. Кратос вопросительно посмотрел на воительницу, она, поразмыслив, забрала у женщины покрывало и обернула им металл. Раздался еле слышный скрежет, и секунду спустя Зена вернула хозяйке платок, уперлась обеими руками в дверь и медленно приоткрыла ее. Габриэль затаила дыхание. Во рту у нее пересохло от волнения. Зена скользнула в коридор и растворилась во мраке, Габриэль оглянулась, пропустила Элизебу вперед и вышла следом, прикрыв за собою дверь. Кратос потянул девушку за рукав, указывая на ее ухо, Габриэль нагнулась, чтобы паренек мог прошептать:

— Оставь все как есть. Пусть поломают голову.

Она кивнула и заспешила вдогонку за Элизебой. Откуда-то из темноты появилась рука Зены и утащила ее в тень.

— Что дальше? — спросила Габриэль, и мальчик молча указал ей на ступени, прижимая палец к губам. Он хотел было направиться туда, но Зена схватила его за плечо и круто развернула.

— Где моя лошадь и оружие?

Казалось, Кратос не намерен отвечать. Паренек взял мать за руку:

— Сначала мы отведем маму в безопасное место. Пусть она, — он указал на Габриэль, — побудет с ней, пока мы не вернемся.

— Согласна, — выдохнула Зена. — Идем.

Позади них, в темнице, кто-то резко всхрапнул, кто-то вскрикнул от неожиданности. У Габриэль душа ушла в пятки, а в подземелье началась склока. На захрапевшего прикрикнули, в ответ послышалась визгливая брань. Кратос застыл на месте, держа мать за руку и в любой момент готовый ринуться прочь. С полдюжины заспанных голосов то нарастали, то утихали, сливаясь в неразборчивый гул. Ссора быстро прошла, воцарилась тишина. Кратос подтолкнул Габриэль и повел узниц к выходу из тюрьмы. Зена замыкала шествие.

Во дворе было темно и пустынно, виднелась только фигура часового в хламиде и шлеме, ходившего взад-вперед по тюремной стене. «Здесь главные ворота», — пояснил мальчик и быстро зашагал в противоположном направлении. Там беглецы обнаружили наскоро сколоченную приоткрытую дверь. Паренек протиснулся в щель, ведя за собой мать, затем подозвал Габриэль, та колебалась. За ее спиной раздался шепот Зены:

— Побудь с Элизебой, иначе он не поведет меня к Арго.

— Только не попадитесь опять, хорошо? — с напряженной улыбкой прошептала Габриэль, тревожно глядя на подругу.

— Обижаешь, — беспечно ответила Зена, и ее голос было не расслышать с четырех шагов. — Кратос, где ты их спрячешь? Я хочу знать, где найти подругу.

Вместо ответа мальчик нагнал Габриэль, обернулся и указал на длинную, узкую, совершенно темную дорогу.

— Четырнадцать шагов после первого дома, потом два шага направо. Там будет тележка торговца, а за ней высокие кусты. В кустах есть прогалина, где вы и спрячетесь. Не выходите оттуда, пока не убедитесь, что мы вернулись, — напоследок предостерег Кратос, обращаясь к матери и ее спутнице.

— А как мы в этом убедимся? — недовольно проворчала Габриэль. — Там же полная темнота!

— Покричу козодоем, — сквозь зубы ответила Зена, похлопала Элизебу по плечу и слегка встряхнула подругу. «Еще бы мне знать, как кричит козодой», — подумала Габриэль, пробираясь с Элизебой по безлюдной дороге. По спине у нее бежали мурашки, и девушке стоило огромных усилий не оглянуться на Зену и мальчугана. С минуты на минуту она ожидала, что стражи поднимут тревогу в подземелье или, еще хуже, с тюремной стены часовой заметит идущих женщин.

Но все было мирно и спокойно; на улице, в соседних конюшнях, да и во всех Афинах царила тишина. Элизеба и Габриэль торопливо шли вперед, а когда наконец остановились и обернулись, то не увидели никого ни на стенах, ни у забытой калитки. Исчезли и стражи, и Кратос, и Зена.

Элизеба задержала взгляд на калитке и печально вздохнула, качая головой. Габриэль взяла ее за руку и повела дальше; женщина двинулась за ней, как будто только этого и ждала. Мрак стоял непроглядный. «Считай шаги», — напомнила себе девушка: они уже подошли к череде одинаковых домиков, темными очертаниями выделявшихся на спящей улице. Четырнадцать шагов… Габриэль оставалось только надеяться, что Кратос имел в виду шаги взрослого человека. Мостовая была гладкой, но скользкой, словно залитой водой. Габриэль принюхалась: действительно, водой, а не чем-нибудь похуже, с облегчением отметила она.

Отсчитав семнадцать шагов, она наткнулась на повозку, зловещей громадой возвышавшуюся на узкой дороге. Почти там, где сказал Кратос. Подумаешь, на два шага больше. Судя по запаху, на повозке были дыни: сладкий аромат разносился по всей улице. Едва ли не ощупью обогнув повозку, Габриэль почувствовала, как в воздухе разлился новый запах. «Розмарин, — хмуро отметила она. — Пыльный розмарин в бурном цвету». Девушка удержалась, чтобы не чихнуть, и стала как можно осторожнее пробираться сквозь кусты. К тому времени, как они с Элизебой добрались до глухой задней стены и скамьи перед нею, одежда и руки Габриэль приобрели стойкий аромат розмарина. Мать Кратоса без сил опустилась на низкую, грубую скамейку и хрипло перевела дух.

Было слишком темно, чтобы видеть выражение ее лица, и тем более, чтобы попытаться говорить с нею. Габриэль сочувственно положила руку женщине на плечо и оперлась спиной на прохладную побеленную стену.

Самой ей никогда бы не найти этого места: узкий проход в пряном кустарнике был надежно скрыт от посторонних взглядов. Похоже, его нелегко обнаружить и при свете дня. «Будем надеяться, стражи о нем не знают, — подумалось Габриэль. Девушка украдкой взглянула на Элизебу. Та удобно устроилась на скамье и погрузилась в свои мысли. — Превосходно. Хоть она не жалуется. Хотела бы я знать, что задумала Зена: интересно, как она собирается увести Арго и стащить оружие из-под носа у стражников? А ведь ей еще надо вернуться за нами».

Габриэль утешилась тем, что воительница, без сомнения, могла о себе позаботиться. Даже для безоружной Зены вся тюремная охрана не была серьезной помехой. Но поднимется переполох, а девушка предпочла бы покинуть Афины без шума и побыстрей. Элизебе же вообще придется остаться в городе. Габриэль бросила на нее осторожный взгляд: женщина сидела тихо и неподвижно. «Она все готова отдать, лишь бы сын поскорее вернулся», — поняла девушка и вдруг вспомнила: мальчик называл имя друга, который спрячет его мать. Пора сообщить об этом Элизебе.

Габриэль нахмурилась и хрустнула пальцами — ее мучило слишком много вопросов. Почему Элизеба вынуждена скрываться от городских стражей? Что же неладно в Афинах?

Зена проводила взглядом удаляющихся по дороге Габриэль и Элизебу и обернулась к напряженно застывшему Кратосу. Закусив губу, мальчик тревожно смотрел матери вслед, но, заметив, что Зена шевельнулась, поднял на нее ясные глаза. «Какой честный взгляд! — подумала воительница. — А ведь парень воришка. Готова поспорить, эти глаза нередко его выручают!» Она еще раз оглянулась на дорогу, но спутницы уже скрылись из виду. Воительница хмуро пробормотала проклятие, касавшееся ситуации в целом, и слегка дотронулась до плеча мальчугана:

— Они в безопасности. Где моя лошадь?

Вместо ответа он повернулся, скользнул в темноту слева от калитки, опустился на одно колено и вытянул руку. Зена присела рядом с ним.

— Вот стойла, — прошептал Кратос, старательно произнося звуки так, чтобы они не разносились по всей округе. — Упряжь хранится там же.

На мгновение Зену захлестнула волна бешеной ярости. В его возрасте не подобало знать такие вещи. Что творится? В Афинах, которыми правит мудрый, заботливый царь, дети промышляют воровством и без труда проникают в темницы! Воительница тут же отбросила эту мысль: «Отложим на потом. Выберемся из Афин, тогда и порассуждаем». Хотя вряд ли она будет в настроении забивать этим голову. «Для некоторых пареньков воровство просто игра. А кто-то останется тощим, как его ни корми; может, Кратос из таких», — решила она, по-прежнему не доверяя пареньку.

— Оружие тоже там? — спросила она. Мальчик кивнул. — Тогда в путь.

На мгновение ей показалось, что Кратос останется здесь или улизнет при первом удобном случае, и Зена заранее бросила на него уничтожающий взгляд. Паренек улыбнулся и махнул в сторону конюшни. Она была всего лишь шагах в двадцати от входа в мрачное подземелье, и на фоне здания выделялась полоса глубокого черного цвета — кажется, приоткрытая дверь. Зена одарила мальчугана иронической усмешкой и жестом велела ему идти вперед.

Черная полоса действительно оказалась входом в конюшню. Строение было новым, и запах свежеспиленного дерева заглушал даже аромат сена. Зену и Кратоса окутали тепло и мрак, и несколько мгновений они не видели ровным счетом ничего. Запах досок постепенно сменился знакомым духом лошадей и выделанной кожи. «Хм, а здесь чисто», — одобрительно отметила Зена, и это была правда. Она видела много конюшен похуже. Мрак слегка поредел: беглецы поравнялись с окном, через которое проникал неверный свет уличного факела. Однако темнота была сильнее света, и в ней лишь угадывались очертания лошадиных шей да иногда блестели глаза. Тихо заржала Арго, ночевавшая в сухом, чисто вымытом стойле. Мальчик отшатнулся, воительница поймала его за руку и притянула обратно.

— Останешься со мной, — приказала она. — Чем скорее найдешь мое седло, оружие и упряжь, тем скорее вернешься к матери, а я к Габриэль. Уяснил?

— Ага. Не уйду, — пообещал он. — Просто решил принести кинжалы.

За его спиной переступала с ноги на ногу лошадь Зены.

— Ступай, будь осторожен. Опасность велика, — прошептала воительница.

— Знаю, — и он скользнул прочь. Глаза воительницы уже привыкли к темноте, насколько это было возможно, но она по-прежнему различала только неясные контуры предметов, рискуя в любую минуту наткнуться на препятствие. Впрочем, кто-то вкладывал всю душу в уборку этой конюшни, поэтому под ногами вряд ли окажется что-то серьезнее забытой уздечки. «Тем более нелепо будет упасть», — решила Зена, ни на мгновение не теряя бдительности. Она оглянулась: пустое стойло, два занятых, еще пустое… Воительница нащупала рукой стену и пробралась в стойло любимой Арго. Она провела рукой по крутым золотистым бокам лошади, погладила ее шею, морду. Арго была привязана к стойлу уздечкой, но седло кто-то заботливо снял, тщательно вычистил кобылу и накинул ей на спину легкую попону. «Как же я признательна, — благодарно подумала Зена, — тому, кто так заботится о лошадях. Должно быть, он души в них не чает».

Ей потребовалось время, чтобы распутать незнакомый узел на поводьях. Арго нетерпеливо переминалась в стойле, а Кратос успел вернуться.

Воительница опустилась на колени, ощупью разбирая свое вооружение — клинки в ножны, меч за спину. Сгибаясь под тяжестью огромных мешков, из темноты снова возник Кратос.

— А где седло? — спросила Зена. Мальчишка кивнул, отдышался и, отойдя на пару шагов, вернулся с седлом и одеялом. — Благодарю.

— Скорее! — торопил Кратос, беспокойно сжимая и разжимая руки и настороженно поглядывая в сторону выхода.

— Я не теряю время, — ответила воительница. — Вещи нельзя бросать, их понесет Арго. Руки мне нужны, чтобы драться.

Мальчишка не стал спорить.

— Будь наготове, — приказала она.

Кратос снова занервничал: он был слишком юн, чтобы запастись терпением надолго. Зена навьючила на Арго последний мешок с едой, подтянула подпругу и погладила шею лошади, что-то шепча ей на ухо. Кобыла послушно попятилась прочь из стойла и, положив голову хозяйке на плечо, пошла за ней по проходу.

— Эй! — резко окликнули из главного входа. Кратос вздрогнул от испуга и едва не вскрикнул, Зена свободной рукой стиснула его плечо. Мальчик кивнул, сжал поводья, которые воительница успела вложить ему в руку, и замер на месте, в то время как Зена растворилась в тени.

— Эй, вы! — повторил голос. Выкрик эхом отозвался от стен, занервничали кони. — В этот час только я могу бывать в стойле! Кто здесь?

— Прости, господин! — Кратос успел изменить манеру речи, и теперь принять его за мальчишку с улицы было невозможно. — Начальник велел оседлать ему лошадь, чтобы выехать с первым лучом. Прости, не сказал, господин!

«Соображает на лету! — восхитилась воительница. — Страж будет ломать себе голову до рассвета. Если, конечно, доживет до него», — она быстрым ударом сбила часового с ног и стукнула его по затылку, чтобы запастись временем на отступление.

Оттащив стражника в ближайшее стойло, она подозвала Кратоса. Мальчик молча наблюдал, как она прикрыла тело двумя охапками сена, предварительно сняв с охранника высокий бронзовый шлем. Заправив за уши длинные волосы, воительница надела шлем.

— Держись рядом, — велела она Кратосу. — Между мной и Арго.

Заметив опасливый взгляд мальчугана. Зена добавила:

— Она тебя не тронет. Арго послушна и не нападает на людей без причины. Выполняй, что я сказала.

— Я могу улизнуть один, — начал было паренек.

— Знаю, — перебила воительница, — но так надежнее. Даже если нас увидят, решат, что уезжает кто-то из стражи. Вспомни о матери. Она волнуется за тебя.

Мальчик прикусил губу, и в слабом свете факела Зена заметила, как его глаза влажно блеснули:

— Да, воительница, — прошептал он, — я сделаю как ты скажешь. Только выручи маму.

— Молодчина, — похвалила воительница и улыбнулась. Кратос ответил тем же, Зена пошептала на ухо Арго, и лошадь двинулась во двор.

Там было темно — к счастью. «Странно, конечно, что страж выходит из конюшни без факела. — рассудила Зена, — ну да кому какое дело». Калитка стояла открытой, часовых не было. Десять шагов. Семь. Пять. Еще два, и она схватит ручку двери.

— Эй! — страшная ругань раздалась со стены, Кратос остолбенел. — Эй, ты! Аполодиум! Ты куда ведешь скотину? Я тебя спрашиваю… — продолжения воительница не услышала. Ринувшись вперед, она проскочила калитку, втянула за собой паренька, влетела в седло и подняла Кратоса на Арго. Лошади не пришлось выбирать направление: перед ней лежала только одна дорога, пустынная и темная. Арго взяла с места, и крики часовых стихли вдали. Стук подков эхом отдавался от стен. На первом же повороте Зена направила Арго в боковую улочку. Из темноты показались очертания дерева, небольшой фонтан и затухающий факел, бросавший блики на неподвижную воду. На убогих стенах танцевали причудливые тени.

Зена отвела Арго во двор, спустила мальчика на землю и спрыгнула следом. Он взял ее за руку и осторожно потянул за собой. Они обошли фонтан, протиснулись меж домиков с плоскими крышами, миновали один из них, замерли под увитым виноградной лозой деревом. Слышался тихий шорох на земле — наверное, мыши, — и приглушенные голоса в доме. Кратоса била дрожь. Едва справляясь с собой, он загибал на руках пальцы, отсчитывая секунды.

— Не следят, — заключил он наконец. — Пошли за матерью и твоей подругой.

— Согласна, — шепотом ответила Зена. «Все лучшее в Афинах я уже повидала», — с кривой усмешкой подумала она и последовала за мальчишкой.

Габриэль вздрогнула, когда близ их сомнительного укрытия раздался стук лошадиных копыт. Элизеба не слышала цоканья, но почувствовала вибрацию земли и придвинулась к девушке, которая только пожала плечами. Беглянки понимали, что затевать разговоры небезопасно. Стук копыт стих вдали. «Наверное, это была Зена, — промелькнуло в голове у Габриэль. — И, если так, надеюсь, паренек помнит, где мы прячемся. Ой, а вдруг… Думай о хорошем», — резко оборвала себя болтушка.