Заговор красных генералов

Глава 1

Жаркий южный день догорал над разграбленным храмом. Солнце, яростное в зените, сейчас просто ласково грело, а не давило беспощадным потоком своих лучей. Его розовато-золотистый тяжелый шар задумчиво висел над горизонтом, приветствуя бледную луну на другом краю пустыни, такую же огромную, но воздушно-невесомую и обещавшую желанную прохладу. Мягкий, еле ощутимый вечерний ветерок задумчиво перекатывал песчинки, сплетая их шорох в вечную, заунывно-тягучую песню Азии, песню и музыку бесконечных дорог, песню-обещание, которое никогда не сбудется…

Я сидел на вершине бархана и прощался с пустыней. Она безропотно отдала мне то, что долго хранила в секрете от людей. Отдала спокойно и безразлично, как отдает тот, кто уверен, что отданное к нему все равно вернется. И не имеет значения, когда, через тысячу лет или завтра. У пустыни свой отсчет времени…

Прямо передо мной виднелись полузасыпанные древние руины. Если не вглядываться и не знать, что здесь когда-то стояло святилище, то можно спокойно пройти мимо и не обратить внимания на несколько рыже-красных камней, прокаленных солнцем. Мало ли таких камней в пустыне, то появляющихся, то заносимых песком под неудержимым напором ветра. Но храм был. На вопрос, кто и когда его построил, пустыня промолчит. Затерялись в песках и во времени следы тех, кто пришел сюда еще за тысячи лет до фаланг Александра Двурогого. Никто теперь не объяснит и не расскажет, зачем построили древние строители на краю их ойкумены этот небольшой храм Индры-разящего. Уже никто. Кроме меня. Но и я буду молчать.

Грабили мы спокойно, методично и по науке, если к ограблению храма можно подходить с организационной и научной точки зрения. Для защиты от нежелательных посетителей развернули аппаратуру внешнего наблюдения, установили сканеры и датчики движения, выставили скрытые посты в узловых точках периметра охраны, оборудовали центр связи. В расчёте на длительную работу я назначил график дежурств, выдал охране документы, что они охраняют раскопки с ограниченным правом доступа на охраняемый объект, и, взяв с собой всё необходимое, со свободной частью моей группы двинулся откапывать песок в том месте, где должны быть ворота в храм. Копия рисунка внешнего вида храма у меня была, и ворота мы нашли почти сразу. К моему удивлению (и радости), неприятных сюрпризов в храме не было, и закончили мы за два дня. Вернее, закончили мои люди. Мне после первого дня делать было нечего, да и получил я свое. Ни ловушек, ни уводящих в лабиринт ходов. Сразу за входом располагалась анфилада из трех больших комнат, которая заканчивалась круглым залом. В зале — вырезанные прямо в камне четыре ниши, расположенные по сторонам света, и алтарь в центре с изваянием четырехрукого бога. Все из красного гранита. Гранита цвета крови, цвета Индры. И золото. Много золота. Но вся эта золотая мишура меня не интересовала. Моей целью была небольшая, покрытая патиной времени серебряная шкатулка, которая лежала у ног статуи грозно хмурящегося древнего божества.

Сейчас эта шкатулка находилась рядом со мной. Я в который раз взял её в руки и начал рассматривать. Простота завершённости, изящество простоты. И надпись санскритом на крышке — «Бойся». Рядом с надписью — вырезанное углубление в виде ладони человека. Шкатулка манила, звала, предлагала положить руку на крышку. Она искушала. Но все после. Сейчас пора уезжать. Все оборудование уже разобрано и погружено во внедорожники. Добытое неправедным трудом надежно спрятано от нескромных взглядов, график движения для таких ситуаций давно разработан. Ждут только меня. Впрочем, народ я подобрал терпеливый и молчаливый. Видавший виды народ. Мальчики-гвозди. У многих руки по локоть в… гм. В общем, народ битый-перебитый. Отбирал я их в свою команду долго и тщательно. Для них есть такое понятие, как «честный авантюрист с куражом». Они будут щепетильны в своей порядочности и честности даже в самых незначительных мелочах, пока ты будешь с ними так же щепетилен и честен. Такие жили по принципу: «Веру — царю, жизнь — Отечеству, честь — никому». Но как только ты перейдешь грань порядочности, то их отношение к тебе станет самым беспринципным и беспощадным. Принадлежность к команде для них зачастую важнее принадлежности к семье. Все когда-то служили, но стали ненужными после распада некогда великого государства. Да и плачу я им хорошо. Очень хорошо. После этой экспедиции многие из них могут уйти на покой и жить безбедно, доживая отпущенные годы, путешествуя по миру и мало в чём себе отказывая. Зато уверен я в них на сто процентов.

Мои размышления нарушил Фарид Искандеров, отвечавший за сборы. Он тихо подошел сзади и встал за спиной.

— Прощаетесь с пустыней, Андрей Егорович?

— Да, Фарид, прощаюсь. Красиво здесь… Даже уезжать жалко.

— Понимаю, но у нас все готово, ждем только вас.

— Еще пара минут, и я иду.

— Не буду мешать.

И он так же тихо исчез, как и появился. А я вспомнил, как мы первый раз с ним встретились.

Мне надо было решить важный вопрос, и я добился встречи с одним малодоступным чиновником. Прихожу в назначенное время, приемная у чиновника — как холл хорошей гостиницы. Две холёные секретарши, просители возле стен сидят тихо, как мыши под метлой. Промурыжили меня в приёмной часа полтора, потом пригласили. Захожу в кабинет, а там эдакий надутый индюк восседает за громадным столом и делает вид, что меня не замечает. Заняты они. Важными государственными делами заняты. Ну, я здороваюсь и начинаю ждать, когда меня заметят и соизволят предложить присесть. Вдруг дверь в кабинет резко открывается, и, сопровождаемый криками секретарш: «Туда нельзя, туда нельзя!!», входит подтянутый мужчина с восточным типом лица и, не обращая ни на кого внимания, начинает обстукивать стены, отодвигать стулья, заглядывать за шторы на окнах, явно что-то ища. Я с интересом наблюдаю, а чинуша побагровел и как заорет:

— Вы кто такой?! Что здесь происходит!!?

Тут вошедший, не оборачиваясь и продолжая свое непонятно дело, цедит так небрежно:

— Не мешайте. Я пароли ищу. Потерялись, заразы.

— Ка-а-а-а-кие такие пароли?? — растерянный голос чиновника.

— Да от баз данных нашей бухгалтерии и экономического отдела, господин советник первого ранга, — говорит мужчина и садится в кресло напротив чиновника, — от той бухгалтерии, которая мне, системному администратору, зарплату уже третий месяц не начисляет. Денег у них нет, в соответствии с вашим приказом об экономии финансовых средств. Пойду, пожалуй, дома еще поищу. Может, через пару недель найду. А бухгалтера пусть пока в отпуск идут, они все равно работать не смогут без паролей-то…

Свой вопрос я так и не решил, так как из кабинета с хохотом ретировался, но вспомнил о лихом админе, когда надо было проконсультироваться по компьютерным вопросам. Он мне помог, а я, пробив его данные по закрытым (не для меня) базам, узнал, что инженер он не простой и что его знания на этом не заканчивались, а были просто дополнением к основной колюще-режущей специальности. Я в то время уже набирал команду, и Фарид по всем своим параметрам мне подходил. Мы побеседовали, он согласился с моим предложением, и я в результате получил в свое распоряжение не только инженера высокой квалификации, но и специалиста по антитеррору.

Но что-то я отвлекся. Пожалуй, действительно пора ехать. Последний раз сверху взглянул на развалины храма, мысленно прося у него прощения. Неожиданно в голове зашумело, и перед глазами всплыла непонятная картина. Я как будто переместился вниз и теперь, весь в черных, похожих на дым латах, во главе отряда всадников в блестящих серебристых доспехах, с копьями наперевес, сидел на боевом слоне и смотрел на себя же самого, стоящего на бархане. В руках у меня была шкатулка, которую я должен положить к ногам Индры в его храме. Рядом со мной сидела красивая, грустно улыбающаяся молодая женщина.

Но тут подул ветерок, и видение исчезло. А внизу опять лежали просто камни.

Тряхнув головой — вот же привидится такое, наверно все же перегрелся на солнце, — быстро спустился с бархана и пошел не оглядываясь.

Первыми ушли машины разведки и предупреждения. Следующими последовали собственно моя машина и машина охраны. И в конце — арьергард, прикрытие, для отсечения личностей с нездоровым любопытством. Наш путь вел на северо-запад, через четыре границы. Домой.

Предполагалось, что границы мы пройдем как нож сквозь масло. Но сразу почему-то начались неприятности. Через КПП мы старались не проезжать, а ехали пустынными тропами, где встретить человека за день пути — большая удача. Но на удивление три раза попали на маневренные группы. Один раз — милиции, другой раз — пограничников, а третий раз были вообще военные. С первыми все прошло на «ура», с помощью денежных знаков, а вот с пограничниками и военными пришлось решать вопросы. И серьезно решать. Пограничников не остановили даже предъявленные вначале документы местной службы безопасности. Они настойчиво предлагали выйти из машин и предоставить весь груз и личные вещи к осмотру. Пришлось доставать предпоследний козырь — удостоверения службы охраны президента этой страны и срочно включать постановщик помех связи, чтобы они не смогли доложить о нас. Только после этого нас нехотя пропустили.

А вот военные повели себя вообще без церемоний. Авангардная машина была просто остановлена очередью из автомата, выпущенной перед передними колесами, две БМП, появившиеся из-за бархана, недвусмысленно развернули на нас свои тридцатимиллиметровые пушки, а мы внезапно оказались окружены людьми в камуфляже со знаками различия почему-то сопредельной страны. И как мне сразу сообщили по рации из автомобиля охраны, нас даже начали пытаться блокировать в эфире. Подошедший к машине разведки офицер равнодушно отмахнулся от показанных ему через стекло наших документов, просто махнув стволом АКС, мол, все наружу и без глупостей. Пришлось предъявлять последний аргумент, который был заранее готов и распланирован именно для таких случаев. Медленно и как бы нехотя мои люди начали выходить из машин, при этом рассредоточиваясь так, чтобы одновременно держать в поле зрения трех-четырех человек. Я вышел последним, как и предусматривалось планом. Но тут произошло нечто непонятное. Каким-то образом, сразу определив главного, офицер подошел ко мне вплотную и, глядя прямо в глаза, проговорил:

— Давайте сюда шкатулку, и вы свободны. Все остальное меня не интересует.

Дело начало приобретать нешуточный оборот. О том, что я был занят поисками именно артефакта, не знал никто, даже моя команда. Решив поиграть в непонимание, я, изобразив на лице глубокое недоумение, возмущенно произнес:

— Какая шкатулка!? Ты о чем, командир?

На что услышал в ответ безразличное:

— Ну, воля ваша. Взять их!!.

Дальше начало происходить одновременно и запланированное, и нечто странное. Время внезапно для меня остановилось, и я, как в замедленной съемке, увидел Фарида, рвущего на себя автомат офицера, его локоть, медленно движущийся к переносице противника, две дымовые шашки, лениво летящие от машины охраны. И Васю Лупандина по кличке Касатка, стремительно открывающего заднюю дверцу нашего «хаммера» и выхватывающего из тайного отсека в ней РПГ. Потом время рвануло вскачь и оказалось, что все уже закончилось. Машины пехоты, дымя, горели ярким, веселым огнем. Командир остановившей нас группы лежал на песке в луже крови, неестественно вывернув шею, а его люди, обезоруженные и связанные, стояли на коленях, и на них угрюмо смотрели стволы их же автоматов.

Раздельный допрос пленных не прояснил ситуацию. Военные оказались спецназовцами, которых подняли по тревоге. Но командовал ими незнакомый офицер, приехавший из столицы и предъявивший командиру части документы на особые полномочия.

Решив, что лишние грехи на душу ни к чему, пленных я приказал отпустить с оружием, предварительно забрав все патроны и средства связи, но оставив воду. За двое суток они доберутся до ближайшего кишлака, а мы будем уже далеко.

Когда спецназовцы, забрав своего командира, ушли, мы двинулись дальше. Я ехал и озадаченно думал о происшедшем. Странные скачки времени и офицер, знающий о том, о чем никто не должен был знать, вызывали недоумение. Да и сама шкатулка наводила на размышления. Когда я сел в машину, то сумка с ней почему-то оказалась на переднем сидении, хотя я точно помнил, что оставлял ее на заднем. А сам артефакт был ощутимо нагрет.

Остальной путь мы проделали почти без происшествий, если не считать случай, происшедший с арьергардом, когда мы уже вышли на трассу за Азовом. Его догнали бритоголовые качки на своих паркетных джипах и пытались выяснить, зачем ему такая хорошая машина. Земля качкам пухом. Мало ли кто и как пропадает в степи. Такие теперь времена и правила игры. Ну а если ты эти правила изменить не можешь, то остается один выход — играть по ним как можно лучше.

Домой мы приехали под вечер. Дом встретил меня и моих людей привычной тишиной и покоем. Когда-то это была коммунальная квартира в тихом центре Киева, на Андреевском Спуске, но мне удалось выкупить все комнаты, предложив бывшим жильцам достойную замену. Теперь я единственный обладатель целого этажа в этом старом доме, где стены помнят еще музыку рояля Турбиных, а за окном древние каштаны помнят шаги Булгакова. Тихий дворик, огороженный от нескромных взглядов кованой решеткой и засаженный трехметровыми елями по периметру, выходит сразу на склоны Днепра. Здесь всегда тихо и раздумчиво. Сама История неслышными шагами прогуливается по дорожкам и грустно смотрит на парящих в синем небе голубей.

У меня с моими людьми правило — сначала закончить работу и провести ревизию, потом они разъезжаются со своей долей по домам. Так безопаснее и спокойнее. Поэтому мы выгрузили оборудование, оружие, все добытое и занесли в дом. Дав команду размещаться и приводить себя в порядок, я закрылся в своем кабинете, сел в любимое кресло, открыл сумку и достал шкатулку.

Теперь давайте знакомиться. Я «черный» археолог. И папа мой «черный» археолог. И мама моя черн… Э-э… тут я погорячился. Мама моя вполне добропорядочная домохозяйка. А вот дед мой работает библиотекарем-архивариусом. И не надо смеяться над этой «женской» профессией. Архивы и библиотеки — это, знаете ли, знания, информация. А кто владеет информацией, тот владеет… многим владеет, в общем. Архивы с библиотеками — они ведь разными бывают. К некоторым из них очень ограниченный доступ. Но благодаря деду и его связям эти архивы и библиотеки для меня стали открытыми. Чем я и не преминул воспользоваться, скопировав их для себя. На всякий случай. Как я это сделал, лучше не спрашивайте. Главное — сделал, все остальное детали. Если сюда прибавить копии библиотеки Конгресса США и «Ленинку» в электронном виде, которыми я законно горжусь, то багажом знаний о знаниях я обладаю весьма достойным. А знания являются одним из краеугольных камней моей работы. Археология, будь она хоть «белая», хоть «черная», — это в первую очередь знания о том, что и где может лежать. И почему лежит. А копание в земле — только завершающий штрих долгой и кропотливой кабинетной работы.

«Черными» археологами не рождаются. Дороги, которые приводят людей к этому виду деятельности, у всех разные. Я сам долго был «белым» археологом, но после того как увидел найденный мной в скифском кургане браслет, который был добропорядочно сдан государству, на руке у очередной пассии одного из наших высокопоставленных чиновников от науки, решил, что идеализм мне больше не по карману. Возвращение «блудного сына» к семейному бизнесу было встречено фразой, звучащей во все времена и на всех языках одинаково: «Ну что, перебесился?»

Да, теперь мои статьи не печатают и никто не вручает грамот «За вклад в науку», но я теперь состоятельный человек, который может себе позволить финансирование собственных экспедиций.

Результат такой последней экспедиции и лежал сейчас передо мной на столе в кабинете. Кстати, о моем кабинете. О, он моя гордость и итог почти трехмесячного воздержания от лишних расходов. Я сам продумывал дизайн и компоновку. Но самое ценное в нем — это десять кластерных компьютеров с массивом винчестеров RAID, объединенных в одну сеть, которую мне помог спроектировать Фарид. Когда необходимо перелопачивать горы информации, ища в них маленькую жемчужину необходимых знаний, и когда необходимо спрогнозировать какое-то событие, то без них как без рук. И на эту шкатулку я вышел именно благодаря соединению разрозненной по разным источникам, казалось бы, несовместимой друг с другом информации. А если она верна, то в шкатулке находилась одна из мировых реликвий, легендарная Ваджра. Мифический доспех и оружие Индры. Достойный экспонат для моей личной коллекции.

Правда, надпись на ней вызывала недоумение. Что значит «Бойся»? Бояться чего? Того, что в шкатулке? Или бояться открыть шкатулку? Если бояться открыть, то зачем предупреждать?

Закурив, я начал осматривать ее со всех сторон. Ну что, надо решаться. Слишком долго я шел к этому моменту, чтобы сейчас сидеть и сомневаться. Сомнения хороши до определенного предела. Но когда ты уже прошел почти весь путь и остался один шаг, надо быть решительным.

И я уже было положил ладонь на вырезанный на крышке контур, как внезапно в коридоре гулко рвануло, раздались близкие выстрелы. С потолка посыпалась известка, завибрировали стекла, потянуло запахом гари. Одновременно со взрывом за окном послышался рев мотора, очень похожего на вертолетный. Я выскочил из-за стола, метнулся к окну, отодвинул штору и осторожно выглянул. То, что я увидел, мне очень не понравилось. Из люка зависшего «Ми-8» по тросам спускались люди в камуфляже, которые разбегались по двору. А за решетчатой оградой просматривались два БТР. Я недоуменно захлопал глазами. Что собственно происходит? Автоматная очередь, прошедшая над головой, мигом поставила все на место. Мелькнула догадка, что эпопея с попыткой изъятия шкатулки, начавшаяся в пустыне, не закончилась, а имеет вполне реальное продолжение. Видимо, моя находка была действительно очень кому-то нужна. Но вот кому и зачем? Может, ее отдать от греха подальше? Никакие вопросы коллекционирования не идут в сравнение с вопросами жизни и смерти. Мои размышления прервала еще одна автоматная очередь. Я отпрянул от окна, присел и ударил по кнопке срочного спуска тяжелых металлических жалюзи, которые и были предусмотрены для таких крайних случаев. Это должно как-то замедлить нападающих и не дать им возможности прицельно стрелять. Хотя для профессионалов ворваться в дом через окна, выломав решетки и жалюзи, — вопрос нескольких минут. За вход в квартиру я пока не беспокоился. Чтобы его вскрыть, надо было обрушить кирпичную стену метровой толщины.

Заблокировав окна, я выбежал в холл. В нем уже были Касатка и Фарид с оружием на изготовку и в бронежилетах. Остальные, по-видимому, рассредоточились по квартире. В металлическую входную дверь снаружи начали стрелять очередями из нескольких стволов, вероятно, целясь в замок. Дверь не поддавалась. Я мысленно себя поблагодарил, что не пожалел денег, когда ее заказывал на бывшем оборонном заводе, выпускавшем в свое время военные корабли. Дверь была из башенной стали, и автоматным патроном ее было не взять. Внезапно стрельба прекратилась, но тут же послышались частые удары по металлу чего-то явно тяжелого. Фарид, стоящий сбоку от двери, быстро и одними губами произнес:

— Это штурм. Без вариантов. Сейчас будут БТРами решетки на окнах тросами выдергивать и одновременно стену двумя выстрелами из «мухи» пробьют. Могут и потолок проломить. Потом забросают гранатами.

— Кто это может быть?

— Очень похоже на отряд антитеррора. Почерк знакомый.

— А почему они не начали переговоры? Что это значит?

Фарид пожал плечами:

— Это значит, что у них нет приказа на переговоры. И это очень плохо. Нас они «сактировали» заранее.

— Сколько у нас времени?

Он переглянулся с Лупандиным:

— Две-три минуты, не больше.

Вы знаете, что такое штурм квартиры в густонаселенном районе, в центре города, где гуляют туристы и куда люди приходят полюбоваться на картины, выставляемые местными художниками на продажу? Это всегда жертвы. Много человеческих жертв. Ведь осаждаемые будут отстреливаться до последнего и могут попытаться захватить заложников при прорыве. Спецслужбы на него идут крайне неохотно и только в самом последнем случае, когда не остается других вариантов. Но было похоже, что для осаждавших мы представляли исключительную опасность, и наше существование связывалось с еще большими жертвами, чем те, которые могут возникнуть среди гражданского населения при штурме. Поэтому они сразу перешли к активным действиям на уничтожение. То есть происходило нечто неординарное по отношению к нам. Кто-то на самом «верху» принял кардинальное решение, не предусматривающее никаких вариантов. Мы просто не были нужны живыми. Это значило, что нам надо было срочно уходить из квартиры. И не просто уходить, а уносить ноги, и уносить быстрее. Для экстренной эвакуации у нас было все предусмотрено и готово, хотя и в мыслях никогда не держал, что ею придется воспользоваться. Поэтому я рявкнул Лупандину и Фариду, смотревшим на меня напряженно:

— Всех в мой кабинет!

Когда через несколько секунд мои люди вбежали, я, уже захвативший все необходимое, был готов. Внимательно оглядев каждого, бросил:

— Действуем по плану. Двое вперед, я следующий, остальные за мной.

Потом потянулся к статуэтке Будды на своем письменном столе и повернул у нее голову. Стол плавно сдвинулся со своего места, под ним начал открываться люк в подвал.

Первым, натянув очки ночного виденья, в него протиснулся Фарид, за ним двинулся Касатка.

Я в последний момент, подчиняясь какому-то внутреннему импульсу, все же решил захватить со стола шкатулку. Хотя принял уже твердое решение ее оставить, лелея про себя мысль, что, получив то, что надо, осаждающие от нас отстанут.

Последними звуками, которые до меня донеслись, когда люк уже начал вставать на место, были звуки взрывов на потолке и рева моторов БТР, вырывающих решетки на окнах.

Что такое Гора в нашем городе? Гора здесь не просто возвышенность. Это громада земли, возвышающаяся над Днепром, с которой когда-то начал строиться город, и она пронизана подземными ходами во всех направлениях. Многие слышали о существовании недостроенного «сталинского метро» — двойника настоящего. Жители столицы «нэзалэжной» знают, что в тридцатых годах прошлого столетия под рекой строили железнодорожный тоннель. Его делали на случай войны, предполагая, что при разрушении наземных мостов должен остаться ход под землей. Еще в тридцать шестом году, при строительстве в Киевском укрепрайоне дотов, складов и командных бункеров, их соединяли с заложенными двумя тоннельными переходами под Днепром: северным на Троещину и южным — на Осокорки. Но это только «вершина айсберга». Еще глубже под Киевом есть целый малоизученный подземный город, о существовании которого упоминается даже в летописях, датируемых одиннадцатым веком. В нем когда-то были проложены дороги, по которым ездили всадники на лошадях и перевозили пушки, стояли церкви, жили отшельники и промышлявшие разбоем лихие люди.

Все началось с того, что я, исследуя архивы и готовясь к очередной нелегальной экспедиции, наткнулся на документ который назывался «Список ключей, который должен быть у коменданта крепости», подписанный самим Александром III. Я был удивлен тем, что такой вроде бы малозначительный документ подписал сам император. Поэтому начал исследовать все связанное с ним самым тщательным образом. В перечне документов нашел пункт: «Ключи от главного входа в подземелье — хранить со всякой тщательностью». Тогда и понял, что имею дело с подземным комплексом. Когда первый раз проник туда, то был просто поражен. Ширина и высота проходов такая, что там могли помещаться повозки, которые тянула бы минимум пара лошадей. В тоннелях почти сухо, практически везде сохранилась древняя кирпичная кладка. Здесь есть свои улицы, перекрестки и тупики, из которых ведут выходы в монастыри и церкви на поверхности.

Вот по одной и из таких «улиц», которая проходила под моим домом, на глубине тридцати метров, и которая выводила к «метро», ведущему на Юг, мы и рванули. Там на выходе, среди большого дачного поселка, стояла моя «фазенда» с выходом из подземелья. В ней можно будет отдышаться и осмотреться. Это была, как я ее называл, запасная база. Оттуда можно было незаметно уехать и переждать неприятности в другом городе или даже другой стране.

Мои люди были знакомы с планом движения, и бежали мы быстро, перемещаясь с уровня на уровень. Когда уже подбегали к тоннелю под Днепром, Фарид, двигающийся впереди, внезапно остановился и поднял руку:

— Тихо. Замерли.

Все встали, стараясь сдерживать дыхание. В наступившей тишине я прислушался. Вначале не было ничего слышно, но потом сзади и спереди начал нарастать шум от топота ног множества бегущих людей, послышался лай собак и отрывистые команды.

Фарид повертел головой и молча указал в боковой проход. Мы метнулись в него, пробежали несколько десятков метров и внезапно очутились перед завалом. Быстро его обследовав, поняли, что прохода дальше нет. Это была ловушка. Дело начинало принимать нешуточный оборот. Оставался единственный выход. Но уж очень не хотелось его применять и вступать в огневой контакт с преследователями. Одно дело пустыня. В ней закон — мираж, змея — хозяин. Другое дело — город, в котором надо соблюдать хоть какие-то правила игры и где стрелять без нужды — это чревато. С другой стороны, с нами даже не пытались разговаривать и сразу открыли огонь на поражение. Да и вообще, если задуматься, то происходило нечто неординарное. Начиная с момента обнаружения шкатулки неприятность следовала за неприятностью. Их у нас и за год не было столько, сколько появилось за последнюю неделю. Количество неприятностей стремительно перерастало в качество Постоянной Неудачи. Именно так, Постоянной Неудачи с большой буквы.

Я повернулся к Касатке. Он сейчас был главным:

— Что будем делать?

Тот пожевал губами и выпятил вперед челюсть:

— Пробиваться. Живые мы им не нужны. Поэтому выход один — дать бой, и на прорыв. Вы, Андрей Егорович, становитесь в центр группы и никуда не суйтесь. Всем остальным — рассредоточиться. На счет три — закрыть глаза, заткнуть уши и пригнуть голову. Мы с Фаридом идем первые и бросаем шок-гранаты. Потом все врукопашную и ныряем в тоннель слева от нас, который по схеме в двадцати метрах отсюда. Даже с боем это расстояние можно пробежать за три секунды. За собой обвалим проход и через пять минут выйдем к подвалу Выдубицкого монастыря.

Пока он это говорил, топот ног преследователей стал сильнее. Внезапно он стих, и послышался чей-то резкий голос:

— Следа дальше нет. Они где-то здесь свернули.

В ответ раздалась команда:

— Тройками осмотреть боковые проходы.

Касатка шепотом проговорил:

— Приготовились. Раз, два, ТРИ!!

Я зажмурил глаза. Раздался громовой звук, и даже сквозь веки нестерпимо заблестел яркий свет. Меня кто-то подхватил под руку и потащил за собой. Впереди и с боков замелькали падающие тени, слышалось хеканье, как будто рубили топором свиные туши, и раздавались стоны. Внезапно что-то сзади сильно ударило по ноге. Я оглянулся и увидел откатывающуюся от меня гранату, которую, по-видимому, все же успел бросить кто-то из преследователей. В немыслимом прыжке в сторону попытался уйти от взрыва, но натолкнулся на стену тоннеля. Уже полуоглушенный, сползая к земле, выставил перед собой шкатулку, чтобы хоть как-то защититься от осколков, случайно касаясь рукой контура ладони на ней.

Тут раздался взрыв, что-то тяжелое, горячее и острое ударило в грудь. Я, захлебываясь кровью, закричал от резкой, невыносимой боли и горькой безнадежности, понимая, что это ВСЕ. Потом сразу и как-то равнодушно краем угасающего сознания понял, что навсегда растворяюсь во мраке, из которого еще никто и никогда не возвращался…