Зачет по тварезнанию

12. Кей В процессе внеучебной практики по тварезнанию, где-то в лесах Западных гор

Это издевательство. Это форменное издевательство. А ведь ещё вчера я думал, что наконец-то всё изменилось. Джелайна увидела во мне… ну, пусть не мужчину. Но, по крайней мере, она меня увидела. Меня, а не пустое место.

А оказалось, ничего она не увидела. У нее просто была галлюцинация. В особо большой дозе.

Ещё и встал со стояком. Вскочил, буквально.

Может, не заметила?…

Ага. Это-то она точно увидела. Сидела и посмеивалась. Почему-то меня она не видит, а… А-а! Ну его. Всех к косорылам!

Тело ныло и ломало после вчерашней «прогулки», словно в наказание за вчерашние наивные надежды. Будто не было бани. Хотя один разве в бане нормально пропаришься? Я поднял вверх сложенные лодочкой ладони, набрал полные лёгкие воздуха, расправил плечи и медленно выдохнул, опуская и разводя руки. Сила хлынула в меня таким потоком, что я чуть не захлебнулся. Вчера-то я… стравил… напряжение. Это было так легко, так мучительно сладко… Не с нею, но рядом. Словно она держит за руку.

Тело полыхнуло жаром, заполняясь силой до краев и даже выше. Ещё выше.

Да хватит уже! Сколько можно?!

Сила втекала и втекала, распаляя жаром изнутри. Я скинул рубашку и бросил её на крыльцо бани. Резерв – не физический орган. Он не может ныть. Но ноет. Как когда долго хочешь в туалет по малой нужде, а нельзя, и тебя распирает изнутри. Энергия требует выхода. Я медлительно, удерживая и принимая дополнительный объём магии, потянулся в выпаде. В другую сторону. Растягивая мышцы и резерв. Стараясь не думать, как буду спать этой ночью, когда накроет откат от нежданного «подарочка». Ду́ша нет, но всегда найдётся пара ведер колодезной водички.

Впрочем, парой не обойдётся.

А попрошусь-ка я у бабы Тои в баню! На ночь. А там – или руки в мозоли, или член в лохмотья. Но хоть посплю. А на чердаке…

Или «веник» из трав себе попросить? Под голову. Обе. И чтобы снотворных побольше, побольше!

Тело привычно выполняло комплекс, напрягая на каждой промежуточной точке все мышцы, продавливая, втискивая в них силу. Что она нашла в этом бабьеволосом хлюпике? Если бы она только позволила…

Я ощутил, как новая порция силы влилась в расслабившийся резерв, и от переносицы до солнечного сплетения снова фантомно заныло. Фантомно, но больно до зубовного скрежета. Я сжал кулаки, чтобы не застонать, и ушёл в перекат, выбрасывая вперёд предплечье, словно закрываясь от удара. И выставляя воображаемый щит. Но даже от воображаемого щита несуществующему органу стало полегче.

Вообще стало легче.

Я решил закрепить успех, и на каждой точке, где следовало выбрасывать в противника заклятие, выбрасывал. В воображаемого противника воображаемое заклинание. Тело стало словно не моё, а принадлежащее кому-то другому. Какому-то очень крутому другому. И сила уже не мешала, а напротив.

И всё равно к концу я вымотался, как выпень после брачного танца. Пресс скрутило от нагрузки, и я сложился вдвое, тяжело дыша, прижимаясь грудью к бёдрам и растягивая заодно мышцы спины и ног.

И именно в этот момент на меня накатило осознание дежавю. Всё это уже было. Злость на Джелайну, неожиданно взлетевший резерв – очень вовремя взлетевший, – и это словно не моё, но очень крутое тело, и эта лёгкость… Всё это уже было. На Турнире. И меня снова развернуло, как иглу к магниту, и – да. Джелайна сидела у окна и смотрела на меня.

Сердце ухнуло куда-то вниз, и я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Бездумно стоял и пялился, краем сознания отмечая, как она смущается и пытается отвести взгляд. Но не может.

А потом наваждение прошло.

Я умылся из ведра и обтёрся тряпицей, подсохшей со вчерашнего вечера.

Нам нужно обсудить одну очень важную тему.

Когда я поднялся на чердак, Джелайна всё также сидела у окна и выглядела очень растерянно. Не думал, что обычная тренировка может произвести на неё такое впечатление. Может, всё еще не настолько потеряно, и во вчерашнем вечере правды гораздо больше, чем галлюцинаций.

Я выдохнул.

Разговор. Мечты и фантазии всякие – это всё потом.

– Дже… – начал я, но она поморщилась. Ах да! И это тоже было галлюцинацией. Я от досады прикусил губу и отвёл взгляд в угол, где валялся неубранным мой спальник. – Лея Хольм, – произнеё я решительно и снова посмотрел на неё.

Она скривилась ещё сильнее:

– Уж лучше «Джелайна», – фыркнула она.

Я тоже сморщился. Скептически. А завтра она скажет, что ее опоили, окурили или просто задурили, и всё вернется, как было.

– Да ла-адно! Огнеплюй два раза в один стог не попадает! – насмешливо протянула Лайна, прочитав мои мысли. – Я серьёзно. Уж лучше по имени, чем так.

– Как скажете, лея… – начал я по привычке, но всё же передумал и тихо поправился: – Джелайна.

Как звучало её имя! Как сладко было его произносить просто так. Не шёпотом, забывшись в фантазиях. Не стоном в ду́ше. А просто так. Обращаясь к ней.

– Ну? – вернула она меня к реальности. – Что вы хотели мне сказать?

– Я хотел спросить… – меня снова скрутило смущение, но я всё же сбирался с силами: – Джелайна, вы вчера вечером что-то встретили в лесу, или мне показалось?

Вот! У меня получилось! Безо всяких травок и вообще веников!

Преподавательница застыла лицом.

Я только успел подумать про стог, в который огнеплюй действительно дважды не попадает (второй раз некуда уже попадать), но снизу раздался скрип половиц и бодрая дробь выпускаемых бабулькой газов. Мы синхронно фыркнули. Нехорошо, конечно, пожилой человек…

Тем временем дверца в комнату заскрипела, и снизу раздался не менее скрипучий голос бабы Тои:

– Чего, молодёжь, не спится?

– Непривычные мы долго спать, – подала голос Джелайна, свешиваясь в люк.

– А и то верно! – скрипуче согласилась баба Тоя. – Кей, ты печку обещал посмотреть. Дымит, зараза!

– Бабулечка, – умоляющим голосом продолжила преподавательница. – Это обязательно, но можно мы сначала по лесу прогуляемся? Вы вчера столько про грибы-ягоды наговорили, у меня прямо руки чешутся.

– Заразу каку-та мне привезли, чё ле? – подозрительно спросила баба Тоя. – Чего-та енто у тебя руки чешутся?

Джелайна поднялась от люка и одними губами, смеясь, проартикулировала: «Аллергия, наверное!» И ткнула взглядом в разбросанные травы.

Но вслух ответила, разумеется, другое:

– Что вы, что вы! Я здорова, как толстогузый жабоморд после сытного обеда. А печку Кейрат починит. Он и крыльцо поправит, как обещал. Вот вернётся из леса – и поправит сразу.

Тут она перевела насмешливый взгляд на меня.

– Конечно, бабуль! – снова пообещал я.

Чем сильнее выложусь, тем легче усну. Главное, «веник» попросить не забыть.

– Так чего ж тянуть? – заскрипела старушка. – В печке можно было бы кашу поставить томиться.

– А мы с утра не завтракаем! – с тонко-мстительными нотками ответила Джелайна. Бабулька, что недовольно бормоча под нос, хлопнула входной дверью. – Собирайтесь, Торнсен. Вас куда послали?

– В лес? – предположил я.

– На практику! Вас послали на практику по тварезнанию. Вот туда-то мы с вами и пойдём. С тварями знакомиться, – преувеличенно бодро завершила она. – Вы только хлеб с салом взять не забудьте, – заговорщицким шёпотом добавила Джелайна.

Пока она копалась в своём рюкзаке, я незаметно коснулся лба двумя пальцами, отправляя благодарность Дайне. Всё-таки дело сдвинулось с мёртвой точки.