Заброшенное кладбище

XIII

На удивление, я спала крепко и мрачные сновидения меня не мучили. Единственное, показалось, что я слышала одиночный женский крик ближе к рассвету, но сейчас я не была уверена, померещился ли он или прозвучал в реальности.

Когда я проснулась, робкие лучи зимнего солнца уже вовсю освещали комнату. Судя по ним, время завтрака давно прошло, почему же меня не разбудили? Что с Матильдой?

Мгновенно вскочив с кровати, я заглянула в ванную комнату, а потом судорожно стала приводить себя в порядок. Что вообще творится в этом доме? Как мог произойти вчерашний кошмар?

Кубарем я скатилась с лестницы вниз и направилась в столовую, откуда слышался небольшой шум. Зайдя туда, я обнаружила спокойно сидящего Арендта, который с помощью ножа и вилки ел яичницу. Я застыла и внимательно посмотрела на него. Та же одежда, взъерошенные волосы, красные глаза и круги под ними давали основание полагать, что хозяин дома не ложился спать.

— О, Изабелла, это ты. Проходи, — неестественным голосом обрадовался он и вскочил со своего места. — Будешь яичницу? Сам делал!

Не понимая, в чём дело, я послушно села на стул, заботливо отодвинутый доктором, и уточнила:

— Ханна не приготовила завтрак?

— Нет, — радостно крикнул он, уже удаляясь на кухню. — Я попросил её сегодня прийти попозже.

Вероятно, чтобы та не столкнулась с Тильдой? А где Поль? Мне стало не по себе. Я пыталась сосредоточиться, но в голове царил хаос. Так я и сидела, как пугало из сена. Мужчина тем временем принёс тарелку с едой. Ком подступил к горлу, а руки тяжкими камнями лежали на коленях и не хотели подниматься к столовым приборам.

— Почему ты не ешь? — капризно спросил Арендт.

Я встрепенулась, зацепила кусочек яичницы и отправила в рот. Конечно же, это были обыкновенные жареные куриные яйца, но во рту я чувствовала безвкусную массу.

— Что с Тильдой? — осторожно поинтересовалась я.

— С кем-кем? — переспросил Драйзер, уставившись на меня.

— С Матильдой Суонсон, — дрожащим голосом сказала я, и заметив, что Арендт недоумённо смотрит в мою сторону, добавила: — Девушкой для вашего эксперимента.

— Ах, та девушка, да, — расслабился он и откинулся на стуле. — Так ведь препарат ещё не готов. Возможно, потребуется пара недель, тогда и пригласим её.

Драйзер продолжил завтракать как ни в чём не бывало. Я смотрела на него и не узнавала. Неужто он говорил серьёзно? Всем своим видом Арендт показывал, что ответил на мой вопрос и тема закрыта. Проглотив маленький кусочек яичницы, я всё же решилась задать новый.

— Вчера она была здесь. Вы сделали ей укол и пытались загипнотизировать, но всё пошло не так. Помните, мы потом её связывали?

Хозяин дома резко побледнел и отложил столовые приборы. Потом откашлялся и поправил воротник рубашки.

— Ты что-то путаешь. Ничего подобного вчера не было. Я как всегда работал в лаборатории, Поль ассистировал… Никакой Матильды, уколов, гипноза. Я ведь уже сказал, что препарат не готов. С чего ты взяла это?

— К вам же вечером приходил военный. С него всё и началось, — я с жаром пустилась в объяснения, но доктор не дал мне закончить.

Он вскочил с места и стал ходить кругами по столовой. Я с испугом не отрывала от Арендта глаз.

— Да, ты права, — наконец, признал мужчина, ломая пальцы. — Что-то пошло не так. Ей сделалось плохо. Пришлось прибегнуть к снотворному и сейчас она спит. Когда очнётся, мы отправим её домой.

— Тильда всё ещё тут?

— Да, в лаборатории, — подтвердил он, садясь за стол и продолжая завтрак.

Теперь Арендт был больше похож на себя обычного — в лице, жестах и позе появилась уверенность. Только я не могла не спросить:

— Она точно будет в порядке?

— Будет, конечно, — безразличным тоном заявил доктор и потянулся ножом к маслу, а затем намазал тост. — Кстати, я совсем забыл про кофе. Сварить и для тебя?

— Я в это не верю, — тихо сказала я.

— Что? — переспросил он, так как не расслышал мои слова.

— Матильда находилась в ужасном состоянии, — произнесла я, отодвинув тарелку и вставая из-за стола. — Мне надо увидеть её.

— Стой, нет необходимости туда ходить, — бросился наперерез мой собеседник. — Она спит, ей необходим покой.

— Мне нужно убедиться самой, — несмотря на дрожь, я старалась стоять твёрдо. Если я не могу помочь умершей Изабелле, то должна попробовать сделать что-то для живой Тильды. — Вчера я присутствовала там и частично ответственна за то, что произошло.

— О какой ответственности ты говоришь? — скривился доктор, хотя не стал мне препятствовать. — Вы — никто друг другу. У тебя мало своих забот?

Но я уже направлялась в лабораторию. Дверь в неё оказалась закрыта, однако ключ находился в замке с внешней стороны. Стараясь не шуметь, я осторожно повернула его и вошла внутрь.

Тильда неподвижно лежала на кушетке, свободные руки были вытянуты вдоль тела. Её кожа выглядела бледно-восковой, лицо застыло как маска, казалось, что это кукла, а не человек. Опасаясь худшего, я на цыпочках подошла поближе и выдохнула, удостоверившись по слегка вздымающейся груди, что она действительно спит.

Что ж, выходит, доктор говорил правду и по крайней мере не удерживал девушку силой. Только насколько глубок её сон? Когда она очнётся от действия снотворного?

Я медленно возвратилась назад, но не в столовую, а в гостиную. Поджав ноги, опустилась на диван и стала думать, что предпринять. Хотя, что я могла сделать для Тильды? Ничего. В этой ситуации я была бессильна.

Почти сразу же за мной пришёл Арендт и мягко сел на другой краешек. Пару минут мы сидели беззвучно. Тишина оказалась невыносимой.

— Она не поправится, так? — грустно спросила я.

— Боюсь, что нет, — неожиданно подтвердил Драйзер.

Мы снова замолчали. Внутри меня словно прорвался поток, и слёзы одна за одной наворачивались крупным градом.

— Но ведь это бесчеловечно, — хлюпая носом, сказала я. — Вы обманываете и убиваете людей.

— Обманываю и убиваю? — поразился доктор. — Не для себя же я это делаю. А ради всего нашего королевства, ради человечества, ради безопасности. Ты думаешь, откуда берутся новые лекарства, которые помогают больным? Ни в одной библиотеке не хранится их рецептура. Только путём опытов, изучений, экспериментов наука и двигается вперёд. Если мы будем всех жалеть, то никакого прогресса не произойдёт. Сегодня — несколько десятков жертв во имя великой цели, завтра — спасение Валлории.

Он встал с дивана и стал расхаживать по гостиной. Я же не хотела поднимать на него заплаканные глаза и сидела молча.

— Ты ведь никогда не бывала на поле боя? Или в госпитале среди раненых? — риторически спросил Арендт. — Поэтому тебе трудно представить, сколько наших солдат, юных мальчишек и опытных вояк, гибнет, защищая рубежи от этих…

Я был на практике в одной такой приграничной больнице. Ты не видела их ужасающие раны, которые невозможно исцелить. Ты не ощущала запахи пота, крови, гниения, смешавшиеся в смрадный коктейль. Ты не слышала жуткие крики, когда с ними начинают проходить необратимые изменения. Это не тебя они хватали скрюченными руками, когда проходишь рядом с их кроватями. Тысячи загубленных жизней — вот итог того, что не всем хватает мужества дать отпор обитателям Чёрных Земель.

А я, представь себе, изготовлю препарат, способный давать им не просто экстремальную силу, но и блокировать страх. Да, стыдно признавать, у нас в армии есть слабые духом мужчины. В критический момент они безвольно пасуют перед лицом опасности и спасаются бегством. Увы, все их попытки заранее обречены на провал. Когда эмоции и инстинкт самосохранения берут верх, ум не способен им противостоять. Моё изобретение устранит людскую трусость и позволит навсегда покончить с этой мерзостью. И поверь, единицы случайных жертв с лихвой окупят его эффективное применение.

У доктора пересохло в горле, и он налил воды из графина. Я не собиралась вступать с ним в разговор и поэтому замерла на месте.

— Мой поиск, — продолжил Арендт, выпив содержимое стакана, — дело государственной безопасности, оправдывающий многие риски. Да неужто и ты не хотела бы жить в спокойной стране, которой не угрожают беспощадные враги? А что если они нарушат хрупкое равновесие и прорвутся через границу? Ты хочешь жить в страхе? Тебе не жаль всех наших солдат? А ведь они тоже люди. И гораздо полезнее, чем твоя Матильда! Стоит ли говорить, что я получил разрешение на проведение этих экспериментов и от военного министра, и от самого короля!

Так как от меня не последовало никакой реакции, мужчина повернулся и спросил в упор:

— Теперь ты видишь истинный масштаб моей работы?

Сглотнув слюну, я кивнула. Мне пришлось встать, чтобы взять со столика салфетку, вытереть слёзы и высморкаться.

— Но что будет с Тильдой? — в очередной раз я задала волнующий меня вопрос.

— Судя по всему, ничего хорошего, — резко ответил Арендт. — На данном этапе мне уже удалось вызвать у подопытных нужные физические и психические реакции, однако после этого пока не получается вернуть их в прежнее нормальное состояние. Впрочем, я постоянно модифицирую препарат и не сомневаюсь, что скоро…

— Скажите честно, вы причастны к смерти той Изабеллы Конрой? — не выдержала я.

— Что ты, конечно, нет, — запротестовал Драйзер. — Я же говорил тебе, что тогда работал обычным врачом и видел её максимум раз в жизни. Подобными экспериментами я начал заниматься только два года назад.

Находиться в этом доме было выше моих сил. Поэтому я поднялась с дивана и сказала:

— Простите, я вернусь в санаториум. Мне нужно побыть с родителями.

Глаза Арендта гневно сверкнули:

— Не смею тебя задерживать. Только помни, ты обещала никому ничего не рассказывать.

Не ответив, я медленно — ноги были словно каменные — поднималась в свою комнату. А доктор всё равно крикнул вслед:

— Помни, никому не слова!

Зайдя в спальню, я стала собирать вещи. Их было мало, поэтому я справилась быстро. Но одной мне всё не утащить — попрошу отца заехать за ними. Внутренне поблагодарив комнату за гостеприимство, я взяла чемодан, прикрыла за собой дверь и начала спускаться по лестнице.

Внизу я заметила Поля, который в верхней одежде только что зашёл с улицы. Он удивился, встретив меня, и бросился помогать с ношей:

— Ты всё-таки уезжаешь?

— Да, — сказала я, предоставив ему возможность продемонстрировать физическую силу. — А ты где находился утром?

— Бегал по всему городу — доктор попросил раздобыть разных компонентов. Но ведь ваш отъезд только завтра? — Поль непонимающе смотрел опечаленными глазами.

И тут я как будто впервые увидела его. Передо мной был симпатичный юноша, искренний, добрый и безусловно талантливый. Жаль, мы познакомились с ним при таких обстоятельствах и не сможем продолжить общение. Хотя о чём это я. По сравнению с потерей Гарольда всё остальное меркло.

— Не хочу оставаться здесь, — я многозначительно взглянула на него. — Разве ты одобряешь действия Арендта?

— Не мне судить об этом, — тихо ответил Поль. — Он — опытный человек и знает, что делает. Может, ты останешься на последний день?

— Да пусть сваливает, — раздался голос сзади. — Ты удерживаешь её, что ли?

Мы обернулись. Вот ведь проклятье! Мимо прошёл Лоран, оставляя позади себя шлейф из запахов вина и табака. Похоже, он весело провёл ночь.

На его пути оказался лежавший на ковре Берти и мужчина пнул пса так, что тот взвизгнул от боли и отбежал в дальний угол. Не снимая расстёгнутое пальто с изысканной соболиной оборочкой, Лоран плюхнулся в кресло и уставился на нас. Я с удивлением заметила на его лице несколько свежих царапин. Наверное, дрался с дикими «кошками».

— Правда, Изабелла, ты уже загостилась. Не пора ли тебе к родственничкам? Только надо ещё проверить её чемодан — не прихватила ли она чего лишнего.

Да, я ошибалась, когда чувствовала себя опустошённой — внутри меня опять разгорелось негодование. Раз ухожу, теперь можно высказать всё, что думаю.

— Что я вам сделала? — спросила я грубияна. — Вы — жалкий неудачник, только и умеющий срывать зло на тех, кто младше и слабее. Иначе вы не можете почувствовать свою значимость?

Лоран откинулся назад и громко засмеялся:

— Ха-ха-ха, певчая птичка показала коготки. Какой страшный воробушек!

Поль решил заступиться:

— Прошу вас, довольно. Подобное обращение с девушками недопустимо.

— Ты будешь указывать, что я должен делать? — внезапно Лоран подался вперёд и уставился на него. — Ты? Никто?

Мне казалось, что Поль вот-вот бросится на того с кулаками, поэтому я постаралась удержать его:

— Не нужно. Он только и ждёт твоей реакции.

— Я сам разберусь, — холодно ответил юноша и направился к Драйзеру-младшему.

С меня хватит, решила я. Бросив «пока», я предоставила им разбираться самим, а сама поспешно покинула особняк.

К счастью, на улице стояла прекрасная погода, так что спокойным шагом я планировала добраться до санаториума уже через полчаса. Там я попаду в круг родных, завтра утром мы уедем, и начнётся новая жизнь. Хотя я мысленно представила все наши переезды, выступления — трудно было назвать это «новой» и тем более именно той «жизнью», о которой я мечтала.

В пути я размышляла — благо, дорога являлась знакомой, и я не тратила своё внимание на прохожих и происходящее на улице. Умом я понимала, что идея доктора направлена на благо, пусть мои эмоции и сразу восставали — но не такими же средствами?

Наверное, я судила по себе. Лично я не смогла бы причинить зло одному человеку, к которому хорошо отношусь, если бы меня поставили перед выбором — или он, или сотни неизвестных людей. Однако, если их уже не сотни, а больше, если об этом лично просит наш король? Похоже, я просто трусливая, слабая дурочка, не разбирающаяся в жизни. И, может, даже хорошо, что есть талантливые учёные, способные выйти за рамки обыденного, не боясь рисковать и экспериментировать.

До нынешнего момента я считала Драйзера чуть ли не идеальным мужчиной. Он — лучший друг дяди Октавиуса, всегда заботился обо мне и труппе. Опыты с людьми — вынужденная мера, доктор занимается ими не ради праздного любопытства. С другой стороны, я увидела жестокого человека, готового на всё ради достижения своей цели. И эти противоположные грани его личности никак не складывались у меня в единое целое…

Голова начала раскалываться на множество частей. Тут я заметила, что впереди слева находится дом Шарлотты. Она ведь просила зайти перед отъездом и доложить про мои поиски.

Ох! Рассказывать-то особо и нечего. Всё это оказалось пустой затеей и тратой времени — я гонялась за несуществующим миражом. Только уехать, не попрощавшись, было бы не вежливо, поэтому я решила заглянуть к ней на несколько минут. Стыдно признаться, но у меня закралась мысль, что она могла бы угостить голодную гостью завтраком: увы, глухим бурчанием пустой живот уже давал о себе знать.

К счастью, хозяйка находилась дома и приняла меня с радушием. Я как раз застала её за утренней трапезой и не стала отказываться от приглашения присоединиться. Юная служанка разлила нам горячий шоколад, а Шарлотта заботливо спрашивала:

— Тостов? Пирожных? Фруктов?

— Если можно, всего понемногу, — откровенно заявила я, ведь они выглядели такими аппетитными.

С радостью я предавалась вкусной и не совсем полезной пище, натерпевшись за предыдущие дни диетического питания. Женщина сама почти не ела и наблюдала за мной с улыбкой. Только я хотела рассказать про свои дела, как она лёгким движением остановила меня:

— Не отвлекайся, поговорим позже.

Когда я наелась до отвала, Шарлотта пригласила пройти в зимний сад. Мы отправились в крытую оранжерею, которая была уставлена преимущественно кустарниками и тоненькими деревцами.

— Здесь у меня собственный маленький лес, — показывала она, проводя рукой по кронам. — Тут очень легко дышится, ведь у меня проблемы с лёгкими.

— У вас проблемы с лёгкими? — переспросила я, так как ни разу не заметила ничего подобного.

— Да, — нехотя ответила Шарлотта. — Со дня смерти мужа я задыхаюсь каждую ночь. Впрочем, небольшая плата. Поэтому и не переезжаю из Лесного города — здесь прекрасный чистый воздух.

Я не очень поняла, что она имела в виду. Наверное, последствия пережитого, но решила не уточнять, чтобы не бередить её раны. Мы прогуливались по оранжерее и молчали. Наконец, я прервала паузу:

— Собственно, я пришла сказать, что завтра мы уезжаем, и мне не удалось выяснить что-либо существенное. Да, накануне Изабелла принимала жаропонижающее средство. Только оно было безобидным, следовательно, не могло привести к смерти. Значит, если это яд, он проник в её организм каким-то другим путём. Но нити оборвались, очевидцев не осталось, так что уже никто ничего не расскажет.

— Может, это и к лучшему, — пожала плечами Шарлотта и предложила сесть на плетёные кресла, на которые сквозь стеклянную крышу падали лучи солнца. — Иногда тайны должны остаться тайнами и умереть с теми, кто их хранит.

— Я хотела узнать правду, — непонятно с чего отчаялась я. — Мне казалось, она просила меня об этом.

Тут я осеклась, вспомнив, что не говорила женщине про голос на кладбище. К счастью, она не совсем внимательно слушала мои слова.

— Виновные всегда несут наказание, не беспокойся, — стальным голосом заявила хозяйка дома. — Рано или поздно возмездие достигнет каждого.

Её недавно сиявшее лицо накрыла туча — оно стало серым и безжизненным. Женщина ушла куда-то далеко в свои мысли.

— О чём вы? — растерялась я, но она как будто не слышала меня.

Задумавшись, Шарлотта смотрела куда-то вдаль и словно отсутствовала здесь. Она сгорбилась, как старушка, и обхватила себя руками. Потом спохватилась и спросила:

— Ты что-то сказала?

— Вы говорили про возмездие…

Шарлотта хмыкнула:

— Возмездие… Расплата… Наказание… Столько слов, по сути обозначающих одно и то же, но с нюансами и оттенками. Однако для меня они символизировали свободу. И её вкус мне ничто не испортит, никакое раскаяние!

Она вскочила с кресла и подошла вплотную к стене зимнего сада. Затем уставилась в окно и стала рисовать по нему узоры. Не успела я опомниться, как хозяйка дома продолжила:

— Есть же разные виды убийств. Например, если исподтишка убить человека — это подло и нечестно. Так?

Женщина обернулась ко мне. Я поняла, что от меня требуется согласие с её словами. Возражений не нашлось, и я кивнула.

— Бывает, что люди взаимно убивают неприятелей на войне. Это же узаконенное убийство? Палач казнит приговорённого судом к смерти — и это тоже справедливо. Люди осознанно и без принуждения убивают друг друга на дуэлях — и это также допустимо.

— Но разве от дуэлей уже не отказались? — спросила я.

— Они просто не афишируются, — усмехнулась Шарлотта. — Ты разве не знаешь, почему Лорана выгнали из армии? В стрельбе ему нет равных. Когда он на дуэли убил своего бывшего приятеля, первый раз ему сделали выговор простили, а после второго решили не церемониться.

— Вот оно что, — изумилась я. — Неудивительно, с таким-то характером…

— Так что, ты видишь, иногда причинение смерти другому человеку не является преступлением, — заключила женщина.

Мне было непонятно, к чему она ведёт. Ей захотелось порассуждать на абстрактные философские темы? Причём тут смерть моей тёзки?

— В тот летний день он настаивал, чтобы мы поехали кататься на лодке по озеру, — сказала Шарлотта, стоя ко мне спиной. — Я отказывалась, так как плохо себя чувствовала. Но муж не поверил и поволок меня чуть ли не силой, потому что считал своей собственностью. Ещё бы, он — известный и уважаемый в городе чиновник, а я — соплячка в два раза младше его. Как была сильна моя ненависть к нему! Из-за этого человека я отреклась от родителей, которые, несмотря на все уговоры, отдали за него замуж. Ведь я из богатой семьи, запросто способной прожить без тех денег, без слияния капиталов.

Она повернулась, и я охнула. Передо мной стояла грозная воительница с горящим взором.

— Два года нашего брака стали сущим кошмаром. Не буду посвящать тебя в подробности, но поверь, это было невыносимо.

Её руки сжались в кулаки, и я сердцем чувствовала, что женщина говорит правду. Шарлотта продолжала:

— Я не могла никуда деться. Маленький город, его подручные повсюду. Никакой поддержки от семьи, подруг ко мне не пускали. Я нужна была для рождения детей, которых не дали две предыдущие жены. Мне даже хотелось покончить с собой. К счастью, одумалась.

Женщина отошла в сторону, а я как зачарованная смотрела ей вслед. Оказалось, что и у этого невозмутимого человека была своя трагедия. Возможно, именно она сделала её такой закалённой и уверенной?

— Что случилось? — так и не поняла я.

— Когда мы находились на середине озера, муж зачем-то поднялся и, потеряв баланс, упал в воду. Плавать-то он умел, да только с годами обрюзг. Вдобавок был ещё в одежде, обуви…

Шарлотта замолчала. Я не вытерпела:

— А дальше?

— Барахтался, пытался ухватиться за лодку, но руки скользили, и он постоянно уходил под воду, — продолжила женщина. — Едва начинал кричать, то сразу захлёбывался…

— А вы?

— Я? — Шарлотта обернулась и переспросила меня. — Я сидела как парализованная. В самый первый момент я испугалась и уже кинулась помочь, но потом поняла, что не обязана этого делать.

Она горько усмехнулась, хотя её глаза выглядели весёлыми. Я с трудом понимала, как реагировать на происходящее.

— У меня произошёл ступор, — пожала плечами женщина. — Не оправдывая себя, допускаю мысль, что, если бы это был дорогой мне человек, всё могло сложиться по-другому. Однако, мой муж утонул, а я стала свободной. Ведь произошедшее ты не можешь назвать убийством?

— К чему вы это рассказываете? — недоумевала я.

— К тому, — жёстко заявила Шарлотта, — что нет случайных вещей. Всё происходит потому, что на то была причина. Можно назвать это роком, судьбой. А у каждого поступка есть последствия.

— Вы верите, что наши пути предопределены?

— Скорее да, чем нет. Но мы можем повлиять на ход событий, — уклончиво ответила женщина. — У нас всего одна жизнь, и её нужно прожить так, чтобы ни о чём не сожалеть в старости. Не смотри в своё прошлое, смотри в своё будущее. Забудь ту Изабеллу, думай о себе.

Я выдохнула. Голова кипела. Нужно было срочно выйти на свежий морозный воздух. Быстро найти подходящий повод не получалось. А сказать правду оказалось трудно, так как я сама не осознавала, каким образом отношусь к этой правде.

— Простите, пожалуй, мне пора, — наконец, выдавила я.

— Хорошо, — устало улыбнулась Шарлотта и слегка погладила меня по голове. — Запомни мои слова: думай только о себе и о тех друзьях, которым ты доверяешь.

Мы вышли из зимнего сада и молча направились к выходу. Но уже у порога я не могла не спросить:

— И вы ни разу не пожалели?

— Абсолютно нет, — без колебаний заявила женщина. — С того времени началась моя настоящая жизнь. Ну да ладно, хватит о прошлом. Наша память, как заброшенное кладбище, бережно хранит ушедшие образы. Но нам нужно жить настоящим и будущим. Заходи ко мне в гости, если захочешь, когда снова будешь в Лесном городе.

— Ладно, — смятенно пообещала я и покинула её усадьбу.

Выйдя за ворота, я остановилась и сделала глубокий вдох. Что происходит в этом городе? Или такое происходит везде, просто не все тайны становятся явными?

Мне так захотелось поговорить с кем-то родным, обсудить происходящее. Родители — это не то.

И тут в памяти всплыл Поль — мы даже по-человечески не попрощались, я оставила его в момент перебранки с Лораном. Он был как раз тем другом, кому я доверяла. Будучи в расстроенных чувствах, я спешно покинула дом Арендта и маловероятно, что вернусь туда в ближайшее время. А терять связь с Полем глупо, ведь он всегда был на моей стороне. К тому же, только с ним я могла обсудить события последней ночи, очевидцами которых мы стали. Вдруг удастся сохранить нашу дружбу и общаться в следующие приезды труппы?

Я решила ненадолго вернуться в дом доктора. Может, мне повезёт, и я не столкнусь ни со старшим, ни с младшим Драйзером. По пути я поняла, что до сих пор не провела аналогию между Полем и растением. Пусть будет барбарис — адаптирующийся к неблагоприятным условиям, обильно цветущий и дающий людям для кулинарных блюд свои плоды.

Едва я закрыла за собой входную дверь, как мне навстречу бросилась Ханна. Её раскрасневшееся лицо выдавало озабоченность:

— Это ты, а я надеялась… Не знаешь, где Арендт? — испуганно спросила она.

— Когда я уходила утром, он оставался здесь, — ответила я. — Наверняка Поль в курсе.

— В том-то и дело, — Ханна вскинула руки и зарыдала.

— Что случилось? — обеспокоилась я.

— Они… уехали, — сквозь слёзы начала говорить седовласая служанка.

Никогда прежде я не видела эту строгую женщину такой беззащитной. Подобный контраст с её обычным поведением сразу же вызвал у меня сочувствие, и я подошла поближе. Даже Берти ощутил тревожное напряжение в доме и судорожно бегал по гостиной, тихо поскуливая.

— Кто они? Куда уехали? — не понимала я.

— Лоран и Поль… Я не остановила их, — всхлипывая, пробормотала Ханна и стала утирать слёзы передником. — Хозяин мне никогда не простит. Я пыталась, но не смогла…

— Но в чём дело? — в замешательстве я оглядывалась по сторонам.

— Мальчики из-за чего-то поругались и уехали стреляться на дуэль! — теперь уже вовсю залилась слезами женщина.