За пределом. Том 3

Глава 141

За всё время, что я держал лестницу, мне так и не удалось никого подстрелить. Это там, на крыше, я имел преимущество: высокая позиция, все видны, им сложно спрятаться, а я наоборот, укрыт и в меня тяжело попасть. Но здесь попробуй попади, когда вокруг летают пули, над головой крошится камень от попаданий и, ко всему прочему, ещё и пулемёт громоздкий, неудобный и с сильной отдачей без упора.

Это только в фильмах главный герой поливает и режет всех от бедра. Да и, ко всему прочему, на войне, как мне приходилось читать, лишь пятнадцать процентов плюс-минус погибают именно от пуль в таких перестрелках. Куда больше убивает вспомогательный огонь: артобстрелы, миномётный огонь, авиаудары, вертолёты, импульсники и снайперы. Так что не удивительно, что у меня лента подходит последняя к концу, а они ещё живы. Как жив и я сам, так что не мне жаловаться.

А был бы я Легатом, мог бы залететь туда под щитом и обрушить какой-нибудь «Дождь небесных клинков», после чего порезать всех тем же лезвием, и всё. Но я, увы, не то что не мог так сделать, даже импульса не имел, хотя сёстры были наделены такими силами. По крайней мере одна точно наделена, и мне кажется, что она бы смогла подняться до Легата.

— Так, корректировка целей! Стреляем только по тем, что во двор будут бежать, вы поняли?! Я повторяю, не дай бог какая сука ранит наших наёмников, я потом сам раню её. Те, кто во дворе!

Но меня волновало другое.

— Бурый, нужен на лестницу ещё один, у меня патронов нет почти! — старался я перекричать стрельбу.

— А Панк где?!

— Он запасную лестницу сторожит!

— Блять, а тут такая есть?

— Есть, — ответил уже Панк. — Я нашёл её, но, судя по всему, единственный. Мне вернуться?

— Нет, тут стой, Гильза спустится.

— Да! — чересчур радостно ответила она.

К тому моменту, как я отстрелял остаток пуль, Гильза уже была рядом и протягивала мне автомат одного из бойцов Соломона с двумя запасными магазинами. Это из тех запасов, что мы собрали перед боем.

— Держи!

— Ага, спасибо, — облокотил я пулемёт на стенку, который тут же и упал на пол. — Только…

Я хотел сказать аккуратнее, но Гильза уже выглянула и дала от бедра очередь в половину магазина, после чего спряталась обратно, пропуская ответный огонь. Вновь выглянула и уже более прицельно начала стрелять очередями, после чего вскрикнула:

— Один есть! Полбашки ему снесла!

Я не мог разделить её радости по поводу того, что она убила человека. Особенно так радостно говорить, что снесла ему половину головы. Мне пришлось расположиться с другой стороны и тоже постреливать по ним, не давая высунуться.

А тем временем на улице бушевала своя война. Количество стреляющих стволов многократно увеличилось, и теперь с улицы доносился самый настоящий оркестр автоматных очередей, который, смешавшись в единое целое, был похож на очень громкий гул двигателя без глушителя. Что-то взрывалось, что-то трещало, и я даже слышал крики людей, хоть и не мог сказать, кто это был именно.

— О, наши, — обрадовалась Гильза, высунувшись и расстреляв ещё пол-обоймы в противника. — Значит, скоро здесь будут. Ну как тебе?

— Что именно? — не понял я.

— Пострелушки.

Это так теперь называется?

— ТЫ часто в подобном участвуешь? — спросил я.

— Не-е-е, в первый раз. Обычно просто из пистолета стрелять по людям надо, а тут прямо ух!

— Не могу сказать, что в восторге. Мне не нравится, когда в меня стреляют, и ещё меньше нравится… — я чуть-чуть отстранился, когда очередь прошла слишком близко. — И ещё меньше нравится, когда попадают.

Выглянул и, поймав на мушку противника, начал стрелять. Я мог поклясться, что целился ровно в него, но наёмник как стоял, так и стоит. Единственное, что объясняло это — импульс. Он поставил стену между нами. Но в то же время из-за этой же стены он не мог и сам стрелять. А если он не собирается стрелять, но выманивает на себя огонь…

Я спрятался в тот момент, когда в меня выстрелили с совершенно другой стороны. Не убили лишь чудом. Мне показалось, что я даже услышал свист пули рядом. Не обратил внимание, даже когда крошево из стены поцарапало немного лицо.

— Это было близко, — уважительно кивнула Гильза.

— Один за самой правой колонной выглядывает.

— Я попытаюсь… — начала было она, но я перебил.

— Не надо. Это не наша работа. Главное, что они не могут подняться, а остальное сделают наши наёмники.

Которые, судя по всему, уже подбирались к дому, так как на улице стрельба почти стихла.

И я был прав. Не прошло и пяти минут, как бой уже был развязан прямо в холле. Не надо говорить, что в этой борьбе поражение потерпели наши противники. Даже просто из-за численного превосходства их врагов.

— Так, не стрелять! Наши в доме! Слышали все?

Сквозь помехи раздались вразнобой наши голоса, отвечающие «да».

— Отлично. А теперь все наверх, надо кое-что перетереть.

— Что-то важное, — со знанием дела сообщила мне Гильза.

— Почему так решила?

— Он всегда таким голосом говорит, когда что-то важное есть.

И я даже знаю, что именно, хотя, естественно, не сказал об этом никому. И не мог сказать, что сам рад этому, хотя казалось бы, так ждал этого момента.

Поэтому послушно вслед за Гильзой поднялся на второй этаж в южную часть особняка, которая была разгромлена до основания. Судя по всему, с этой стороны подствольными гранатомётами пользовались куда чаще, чем с моей, так как стена с юга на втором была на одну вторую на этом этаже разрушена. Торчала, словно гнилые зубы, то тут, то там. Противоположная стена была просто разбита пулями и не оставила ни единого намёка на то, что она когда-то была частью богатого особняка. Разве что кусочки обоев, свисавшие сверху, говорили об этом.

Вообще, такое можно было сказать где-то о половине здания. Скорее всего государство за неимением владельца отправит его под снос, когда закончит вытаскивать всё ценное. Например, те же машины, если мы их не заберём, и мебель, что уцелела.

Как они здесь уцелели, одному Бурому известно, а я понял, что ещё вполне себе безопасно устроился на чердаке.

Сейчас он сидел на куске обвалившейся стены, о чём-то переговариваясь по рации, как я понимаю, с наёмниками, положив автомат себе на колени. Последним, сразу за мной, пришёл Француз, таща на плече пулемёт.

Закончив с ними, он с самодовольной улыбкой обвёл нас взглядом.

— А где твой пулемёт? — спросил он.

— Оставил его там, где отстреливались, — махнул я головой туда, откуда пришёл.

— Не забудь только его, — кивнул Бурый. — Ну что могу сказать, вот мы и у финала. Теперь осталась самая малость — убрать Мачо, и больше не останется никого, кто смог бы нам помешать!

Все молчали. Ждали, когда он продолжит, так как собрал Бурый всех не ради этих слов.

— Но вы правильно чувствуете, тема в другом. Сейчас мне тут нашептал один связной, что видели Фею. Видели её на улице Нижнего города буквально минут двадцать назад. Более того, они смогли выследить, где она живёт, вплоть до квартиры. Так что… — он оскалился, — время добить её.

— А это точно Фея? — поинтересовался Панк. — Она должна была уже из города свалить после того, как мы едва не поймали её.

— Говорит, что точно. И у меня нет повода сомневаться в его словах, зная эту бабу.

— Но разве теперь она опасна? — спросил Француз через пару секунд повисшего молчания. Ему всё свербит спасти всех, зато потом прячется за спины других и не показывается. Уж если берёшься спасать людей, то спасай полностью. — Она вроде и не сдала нас, да и не сильно лезла.

— Но вылезла именно сейчас. Когда власть шатается. Совпадение? Не думаю. Рисковать только из-за чувства справедливости я не хочу, поэтому надо убрать её.

— Разве сейчас мы не едем к Мачо?

— Едем, — согласился Бурый. — Но там не обязательно присутствовать всей команде. Часть отправится за Феей, чтоб положить этому конец. Она наверняка решила навести мосты и восстановить контакты с остальными, чтоб попробовать перехватить место босса картеля. И пока Фея не набралась сил и не доставила нам неприятностей, стоит сразу её убрать. Поэтому… — он посмотрел на близнецов, — Пуля, Гильза, езжайте к ней и закончите это дело.

— А если там, помимо неё, кто-то есть? — спросил я. — Если она наводит мосты, то должны быть и те, кто помогает ей.

Он задумался, глядя на них.

— Да, может быть и так… Тогда Француз, Шрам, едете с ними. Четыре человека лучше, чем два. Увидите бойцов — сразу валите без оглядки. Автоматы возьмёте с собой на всякий случай. Да и вообще, лучше не раздевайтесь пока, чтоб не дай бог что.

— Ладно, — пожал Пуля плечами. — Тогда погнали сейчас, что ли… Да, кстати, мы возьмём Rolls-Royce тогда? Ну, чтоб доехать?

— А жирно не будет?

— Но оставлять его здесь тоже плохая затея, верно? Чего машине пропадать? Она же столько стоит! Да даже продать потом или тебе ездить! А ещё…

А ещё Пуля привёл море примеров, чем плохо оставлять машину здесь. Так много, что у меня даже голова заболела. И глядя на Бурого, который морщился, предположу, что у него тоже голова заболела от такого словесного поноса. Потому после экзекуции словами он лишь махнул рукой.

— Чёрт с вами, берите машину, только потом чтоб привезли её, а не бросили хер знает где!

— Есть! — сжал кулак Пуля.

— Да! — вскинула руки Гильза.

— Я за рулём, — вздохнув, сообщил Француз.

— Эй! Я хочу за рулём! — возмутился виновник лишних хлопот.

— На обратной дороге поедешь. Пошлите, закончим всё побыстрее.

— Погодь, — остановил нас Бурый. — Как расправитесь, позвоните, что всё сделано, и езжайте к Мачо. Я вам сразу по пути и скажу, безопасно у него уже или мы только начинаем, чтоб вы случайно не попали под огонь ни наш, ни его. Ясно?

— Я понял, — кивнул Француз.

Когда мы спускались вниз, Гильза тихо прошептала мне, будто маленький ребёнок, получающий на новый год подарок.

— Мы поедем на Rolls-Royce. Ты представляешь? Мы и на Rolls-Royce!

Она говорила так, будто подобные нам не то что мечтать не смеют, даже не имеют права о таком думать. Словно Rolls-Royce и другие машины похожего уровня были святыней, к которой прикоснуться могли только лучшие. Я думаю, что именно из-за этого суждения и появляются проблемы, когда одни сами себя принижают, а другие это поддерживают и стараются сделать так, чтоб это стало нормой.

На счастье Пули, гараж был почти не тронут. Помимо Rolls-Royce Phantom и Ferrari Portofino здесь стоял брутальный тюнингованный Hummer H1, чтоб можно было ездить с комфортом, и новенький Mercedes S-Class. Я даже не знаю, что скромнее, Mercedes или Rolls-Royce. На каком он ездит на покупки, а на каком на встречи? Хотя, судя по окнам, Mercedes-то бронированный.

— Может Mercedes возьмём? Он бронированный, как я понимаю, — кивнул я на машину. — А нам защита не помешает.

— Ты чё, никогда на мерсах не катался? — фыркнул Пуля, ходя вокруг машины своей мечты.

— А ты на многих успел поездить?

— Нет, но… боже, это просто мерс, только новый и бронированный! А вот Rolls-Royce, так ещё и Phantom, машина для элит, а не для дешёвых понторезов. Настоящая громоздкая роскошь. Мечта, а не машина…

— Ты будто влюбился, — усмехнулся Француз, подойдя к небольшому ящику, в котором висели ключи.

— В машину можно влюбиться, — мечтательно ответил тот.

— Я думала, что ты меня любишь, — как-то уныло сказала Гильза, поглядывая ревниво на машину.

— Нет, ты не обсуждаешься. Всегда будешь на первом месте, — успокоил он её. — А вот машина займёт почётное второе.

— Ладно, поехали уже, — открыл машину Француз.

Гильза тоже было потянула на себя ручку, после чего воскликнула:

— Вот идиоты! Они дверь неправильно сделали! В другую сторону открывается.

Судя по лицу Пули, я мог сказать, что в этом вопросе мы были солидарны — идиоты совсем не инженеры машины в данный момент.

— Так и должно быть, Гильза, — открыл я перед ней дверь. — Она создана, чтоб ездить на заднем сидении, а не на переднем.

— А-а-а… — протянула она, хотя я уверен, что она ни слова не поняла из того, что я сказал. — А ты? Поедешь тоже на заднем?

— Не, хочу на переднем, — отмахнулся он.

— Тогда смысл выбирать было именно эту машину? Она создана для езды на втором ряду.

— Так я хотел порулить, а этот… говнюк…

— Я всё слышал, — отозвался тот, садясь за руль.

— …видишь, что устроил? Хочу именно покататься на ней.

— Как знаешь, — пожал я плечами и сел на второй ряд, где уже всем подряд щёлкала Гильза.

— Здесь даже бар есть… — зашептала она заговорческим тоном, открыв небольшую дверцу. — С ума сойти. А ещё смотри.

Она нажала кнопку, и матовое стекло поднялось, огораживая нас от первого ряда.

— Эй! Только без глупостей! Ты слышишь?! — постучался с той стороны Пуля.

— Ну ладно-ладно, — приоткрыла она окно на чуть-чуть. — Требую везти нас к Фее, чтоб вышибить сучке мозги.

— Требует она, ага, как же, — хмыкнул Француз и завёл машину.

Та очень тихо замурлыкала двигателем, который было едва-едва слышно внутри, после чего очень плавно тронулась. Мы практически поплыли. Ни в какое сравнение с теми машинами, на которых мне приходилось ездить. Но сейчас я не мог насладиться моментом. Я вообще ничем не мог насладиться, сидя как на иголках от предстоящего.

— Кла-а-асс, — протянула она тихо. — Вот это классно…

Двери гаража открылись автоматически, и стоило нам выехать, как взгляду открылась территория перед поместьем Соломона. Там всё было перекопано и выезжено, как после войны. К телам, что были до этого, добавились тела наёмников Мачо, концентрация которых повышалась к забору, около которого их и прижали перекрёстным огнём со всех сторон.

Сейчас здесь были наёмники Бурого. Я насчитал в общей сложности около тридцати — тридцати пяти человек, пока мы не подъехали к забору, который так же автоматически открылся перед нами.

Пока мы ехали, на переднем сидении начали разговаривать Пуля и Француз, о чём-то споря. И под шумок, пока они были заняты спором, Гильза закрыла окно между рядами, глупо хихикнув.

— А так их и не слышно совсем! — обрадовалась она. — Хорошая машина. Можно даже выпить!

— Не стоит, — поймал я её за руку. — Не перед заданием.

— Ну ты и зануда… — протянула она расстроенно, так и не открыв холодильник.

— Зануда — это тот, кто не хочет, чтоб ты напилась на задании и случайно пристрелила своего же?

— Ни разу такого не было!

— А ты часто пила перед заданием?

— Не-а, ни разу.

— Ну вот потому и не было, — пожал я плечами.

Мы выехали на убитую дорогу, кочки которой были не по зубам подвеске машины. Пришлось крепиться и терпеть колдобины. Вскоре проехали и джипы, которые оставили на обочине.

— Грустно, — вздохнула Гильза, проводя их взглядом.

— Что именно? — удивлённо посмотрел я на неё. Было ощущение, что она считала мои собственные эмоции.

— Не знаю. Просто грустно, — улыбнулась она, после чего потянулась и чмокнула меня в губы. — Хочешь, пока брат не видит, я тебе трусики покажу?

— Скажи мне, пожалуйста, что изменится в моей жизни, когда ты покажешь мне трусики? — поинтересовался я без интереса.

— Ну… ты будешь знать, как они выглядят.

— И что мне это даст?

— Эм… возбуждение? — сделала она попытку.

— Ничего не даст. Меня не заводят трусы девушек, — трусы на девушках меня-то заводят, но к ситуации и к месту, а не в угнанной машине, когда мы едем убивать дальше. Мои мысли слишком далеки от подобного сейчас. — К тому же, тебе придётся снять всю амуницию.

— Тогда… — она сделала характерный знак, надавив себе на щёку языком.

— Нет настроения, прости, — отвернулся я.

Учитывая то, что ещё предстояло сделать, моё настроение падало пропорционально тому, насколько я становился ближе к цели. Потому что практически перед ней рвом пролегали моральные принципы, которые мне предстояло перешагнуть ради победы.

Это были законы мира — как далеко ты готов зайти, чтоб получить желаемое? Насколько ты его действительно желаешь? Я уже проходил это, и прохожу вновь, зная, что пойду до конца. И от того моё настроение скатывается в депрессию. В бою эти мысли ещё не посещали меня, так как не до этого было, однако сейчас, когда всё успокоилось, они с новой волной захлестнули моё сознание. Вновь и вновь третировали меня, буквально выворачивая наизнанку. Я не видел проблем с кем-либо, кроме близнецов. Они были тем самым рвом, который надо было преодолеть, а потом спросить себя: «Что такое быть человеком?». Потому что таковым я себя ощущал с каждым разом всё меньше и меньше.

Оставалось надеяться, что всё обойдётся, как и раньше. Что всё будет хорошо и закончится на мажорной ноте… а не реквиемом.