Юрьев день

Светящаяся вода

– Советую отсесть от окна.

Я успел заметить стриженую голову советчика. Еще в зеркале мелькнула оранжевая майка, вскинутая рука. Впрочем, советчик тут же исчез. И загадочная принцесса Укока смотрела на нас молча, чуть приподняв голое татуированное плечо, будто отгораживалась.

Время от времени шумно налетала на «Дарьин сад» гроза. Открытую веранду захлестывало струями, река хлестала по камням. Изображение в настенном телевизоре дергалось, дикторы перемалывали одно и то же. Понятно, прежде всего – главная сенсация: отмена паспортов. Их отменили сразу во многих странах. В общем, на пользу демографии: нелегальные иммигранты наконец получили права законных граждан. В Лиссабоне и в Париже центральные площади заполнены митингующими домохозяйками. Они требовали все тех же объяснений: когда закончатся бесконечные дожди, когда люди смогут увидеть Луну, чтобы убедиться, что с нею ничего не случилось? Некоторые утверждали, что видели Луну с самолета, и она показалась им маленькой. Насколько маленькой? Ну это пусть чиновники измеряют, долой кабинет министров! Еще домохозяйки не хотели больше терпеть близость адронного коллайдера. «Искусственный конец света! Скоро черная дыра поглотит всю планету». Какая-то домохозяйка, возвращаясь из Алжира во Францию, уже видела, как черная дыра поглощает большой город. «Европейский город?» – «Ну да». – «А как вы это увидели? – «Ну как, с самолета». – «А подробнее?» Завитая электроовца, молоденькая домохозяйка воровато оглядывалась: «Ну как. Страшно, конечно. Целый город, а над ним будто тьма. Все черное, черное, чё попало! Как бы звезда, только с тонкими извилистыми лучами, как волосы». – «А размеры звезды?» – «Ну не знаю, они менялись. Размеры меняются, а самолет летит». – «Но как, как исчезал город?» – «Я же говорю, – блеяла электроовца, – его будто черным туманом покрыло».

– Уйдите оттуда! – крикнул Анар.

Теперь советчик бежал по набережной. Мокрый, суетливый. Футболка под дождем теряла цвет, острый носик задран, глаза синие, чистые, такие любят показывать в патриотических лентах: Иван-Царевич или невинный послушник, всегда что-то в высшей степени позитивное. Ноги у советчика казались кривыми, но это из-за облепивших ноги мокрых брюк. «Не волнуйтесь! – крикнул. – Опасность молний часто преувеличивают». А в баре сразу попросил чаю. Пирожного ему не надо, и есть он совсем не хочет, а чаю дайте. «Советую вам полистать книжку академика Верещагина, – показал он нам мелкие, как чеснок, зубки. – У академика Верещагина описаны тысячи случаев необычного воздействия прямого удара молнии. – Младший лейтенант Смирнов-Суконин (Алекс подсказал нам его имя) слова выговаривал как-то хитро. – Академик Верещагин утверждает, что прямые удары молнии могут приносить очень неожиданные результаты. Например, один человек, мужчина, стал считать в уме очень большие цифры. Вот разбуди его ночью, – убежденно заявил Смирнов (вторую фамилию Смирнова-Суконина мы как-то упускали, да он и не настаивал на точности), – спроси у него корень из трех миллионов семидесяти трех тысяч двадцати одного, он никогда не перепутает, о каких корнях идет речь. Руки обожжены, скрючены, сам как древесный корешок, дрожит, шепчет, а в уме считает быстро. А другой человек, тоже мужчина, после прямого удара молнии бросил курить. Так его вдова рассказывала. А третий стал знать сразу шесть иностранных языков». Похоже, вещдок майора Мухина действительно добрался до Немала, раз в «Дарьином саду» появился еще один человек, возивший винтовку на бывший танковый полигон.

– Вот чем жив человек? – Алекс сделал глоток вина и посмотрел на портрет принцессы Укока. – Да мечтой жив человек. – Исключительно мечтой! И у принцессы Укока тоже была мечта, только мы сейчас не знаем, какая. Мечтают все. Кто о машине, кто о квартире, кто о более легком способе дышать, двигаться. Банкир, например, мечтает, что кредит, взятый строителями, превратится в красивые и удобные жилища, а сами жилища будут активно и успешно продаваться, а кредиты будут возвращены вовремя. Кончилась эпоха слов, понимаете. Кризис. Системный кризис. Финансовый, энергетический, а прежде всего – доверия. У большинства правительств всего-то влияния осталось на один указ – о самороспуске. Пора объявить Юрьев день, – Алекс пустил в ход одну из своих многозначительных улыбок. – Именно так. Именно Юрьев день. Когда-то в Юрьев день любой крепостной мог поменять своего хозяина, а чем мы не крепостные, Анар? И твоя буфетчица, и твои гастарбайтеры, и ты сам – все мы крепостные. Я бы, например, хотел пожить на юге Африки, никому не давая отчета, занимаясь только тем, чем занимался бы. А у нас даже паспорта отобрали, попробуй, переберись в Африку. Нет, нет, – поднял он фужер и посмотрел вино на свет. – Я настаиваю на Юрьевом дне! Открыть все государственные границы, пусть каждый сам лично выбирает место обитания. Хватит споров. Живите там, где хотите, живите так, как хотите. Не для благоденствия какой-то там символической Австрии или Швеции, а для самих себя.

Алекс внимательно смотрел на темнеющую, быстро несущуюся воду. В пляшущих гребешках отражались вспышки электросварки. Туман тянуло все ниже. Фонари просвечивали сквозь него, как круглые луны. А в воде плясали и плясали близкие отсветы.

– Инновации! – нашел нужное слово Алекс. – Только инновации изменят мир, – пояснил он убежденно. – Не бесплодные дискуссии о Луне, якобы сошедшей с орбиты, не отмена казенных бумажек, не устройства с подозрительных видеороликов, а инновации, именно инновации, вливающие в мировую экономику новую кровь. Как было когда-то с появлением железных дорог, с появлением автомобилей, компьютеров.

– Ты о войне? – спросил Анар.

Ответить Алекс не успел. За него ответил человек в шортах.

– А ядерные арсеналы? А отсутствие внятной идеологии? – Человек в шортах и в армейской рубашке появился в баре неожиданно. Анар поглядел на гостя с интересом, но тот уже исчез. Деревянные колонны, каменная арка, три выхода – в баре легко было появиться незаметно, но так же легко можно было исчезнуть.

Впрочем, Алекса ничто уже не могло остановить. Рынок труда и Юрьев день – вот в чем он видел выход! Мир разваливается на глазах. Реальное стимулирование экономики возможно только через рынок труда, ну еще, может, через создание новой резервной валюты. Да хоть песо, хоть экю, ответил Алекс на повисший над террасой немой вопрос. Какая разница? Главное, снять накипь хищничества, избавиться от избыточного потенциала. Может, правда, объявить Юрьев день, открыть все границы? Пусть тысячи азиатов двинутся в Сибирь, пусть миллионы желтых преобразуют Европу, а белые осваивают африканские территории. Моментально упадет стоимость труда в реальном секторе. Это на порядок, нет, на несколько порядков эффективнее плана Гайтнера. Миллионы рук самым естественным путем, как мощная река, начнут перетекать из Китая в Россию, из России в Афганистан, в Иран, в Турцию, из Мексики в Штаты, из Аргентины в Южную Африку и так далее. Гедонистам, не желающим работать, дадут наконец под зад…

– …и придут идейные аскеты!

– Нет, они не придут, – возразил Алекс. – Теперь уже не придут. Мы никогда больше не будем жить так, как жили до кризиса. – Он оглядел стол, куски прекрасной копченой косули, темное вино в бокалах, салат, телячьи языки, серебряные приборы, обернулся к бару, где на полках красиво переливалось цветное стекло. – В общем, я понимаю тебя, Анар. Новый стиль жизни пугает в первую голову таких, как ты. Но недовольство кучки людей не повод тормозить ход истории.

Мы услышали аплодисменты. Это снова аплодировал человек в армейской рубашке.

– Извините, я все слышал. Хотите небольшую цитату?

Поскольку никто ему не ответил, он принял это за разрешение.

– Нравственное помешательство, – произнес он, – это психическая болезнь, при которой моральные представления теряют свою силу и перестают быть мотивом поведения. Доходит? При нравственном помешательстве человек становится безразличным к добру и злу, не утрачивая, однако, способности теоретического, формального между ними различения. Вы это имели в виду?

– В общем, да, – кивнул Алекс.

– Не ново, но интересно, – поаплодировал человек в армейской рубашке. – Мысль о нравственном помешательстве была высказана господином издателем Павленковым еще в одна тысяча девятьсот пятом году, но и сейчас остается верной, – знаток Павленкова, как и Анар, не спускал внимательных глаз с таинственно мерцающей реки. – А то все хотят жить, как жили дриопитеки. Спрыгнул с дерева, нажрался ягод и грибов, поймал ископаемого кролика. Но с набитым животом по веткам не попрыгаешь. Дриопитек-гедонист, как вы правильно выразились, – поаплодировал незнакомец Алексу, – обратно на дерево не полезет. Так что дело, конечно, в инновациях. Все остальное мы уже пробовали. Спустившись с дерева, дриопитек должен получить защиту от случайностей, а то все привыкли повторять: прогресс, прогресс, а какой прогресс, если даже этапов его никто не помнит!

– Что вы имеете в виду? – заинтересовался я.

– Компьютер прежде всего. Вспомним о компьютере. Вот изобретение, изменившее мир. Налицо качественный скачок. Но все устаревает. Появляются все новые и новые модели компьютера, но это всего лишь очередные модели. Да, они работают, выдают прекрасные результаты, но далеко на этом уже не уедешь, нужна другая парадигма, аплодирую вам, – кивнул человек в шортах вконец польщенному Алексу. – Хватит умных разговорчиков про умные кнопки турбо, гибкие дискеты и прочие каменные топоры. Давайте перечислим как можно больше компьютерных реликтов сразу, чтобы не возникало соблазнов к ним вернуться, а? Вот кто помнит монохромные мониторы? Или матричные принтеры, в которые вставляли копировальную бумагу, когда кончалась краска? Или спектрумовские игрушки, которые грузились с кассет по полчаса и далеко не всегда с первого раза?

– Перфоленты, – напомнил Алекс.

– Ну это уж совсем каменный век. Скорее уж вспомним неоткрывающиеся мыши. Их макали в стакан со спиртом, чтобы очистить шарик, постоянно забивающийся грязью. – Человек в армейской рубашке поаплодировал сам себе. Он не отводил зачарованного взгляда от грозовой реки. – Или файлы config.sys и autoexec.bat. Пиратские диски-многоигровки по пятьсот игр на каждом. Горизонтальный настольный корпус для системного блока, подключения по диалапу на скорости четыре тысячи восемьсот бод. Помните этот характерный звук? – пощелкал языком гость. – Игры, в качестве защиты от пиратства требующие цитат из мануала. Выгрузка драйвера мыши и кейруса для освобождения памяти, которой всегда не хватало…

Ударили раскаты грома. Анар наконец не выдержал, вынул мобильник: – Кто там работает со сваркой? Гоните всех отдыхать, – и озадаченно переспросил: – Как это на стройке никого нет?

Загадочные вспышки правда ложились на воду ярко.

– Может, там водолаз? – засмеялся я, и сам полез в карман за мобильником.

Экранчик телефона высветился. А номер опять не определился, как ночью. Наверное, французская домохозяйка, усмехнулся я. Летит в самолете, видит маленькую Луну или поглощаемый черной дырой город и удивляется, почему это мы с Алексом еще не в Париже?

«Она, правда, появилась?»

«Луна?» – спросил я.

Прозвучало не умнее, чем ночью: «Винтовка?»