Юрий Грозный, Император Русский

19. Междуцарствие в Монголии

В середине февраля посольство Русского императора прибыло в Каракорум. По почтовым трактам со сменой лошадей доехали за четыре месяца. Возглавляли посольство подъячий Посольского Приказа по восточным делам Опанас и подъячий разведки Тайного Приказа Вышата.

На полпути посольство узнало о кончине Великого хана Угэдэя. В Каракоруме посольство разместили на том же подворье, что и четыре года назад.

Приема послы ожидали долго. За это время удалось прояснить расклад политических сил в империи.

Угэдэй перед смертью повелел назначить наследником своего любимого внука Ширамуна. До достижения им совершеннолетия править должна была его мать Дорегене.

Однако, первыми собравшиеся в Каракоруме сыновья Угэдэя Хашин, Хайду, Кучу и Кадан порешили поставить императором старшего Хашина.

Младший брат Чингиза Тэмуге тоже претендовал на трон и тоже собирал своих сторонников. Его поддержали некоторые из толуидов.

Ставшие самым многочисленным родом чингизидов чагатиды вознамерились поставить Великим ханом ставшего после смерти Угэдэя старшим из сыновей Чингиза главу своего рода Чагатая, признанного всеми знатока и толкователя Ясы.

В распоряжение каждой из соперничающих групп имелись значительные вооруженные силы. Каждый из чингизидов прибывал в сопровождении нескольких тысяч воинов. В степях вокруг Каракорума расположились многочисленные воинские станы.

К июню стало ясно, что в сложившемся равновесии противоборствующих сил реальная власть оказалась в руках вдовы Угэдэя Дорегене, поскольку казной империи распоряжалась именно она.

Вскоре Тэмуге с помощью верных ему войск попытался сместить Дорегене. Остальные претенденты, объединившись вокруг регентши, разгромили его отряды. Тэмуге схватили и заточили в темницу.

В результате власть вдовы Угэдэя упрочилась. Однако, для сохранения власти ей приходилось искать компромиссы и лавировать между всеми другими группировками. Их лояльность она покупала раздачей другим претендентам всяческих льгот и прямым подкупом из средств имперской казны.

Дорегене отстранила от власти и попыталась арестовать влиятельных сановников, ближайших советников покойного Угэдэя, которые пытались ограничить разбазаривание казны и ослабляющую государство раздачу привилегий. Махмуд Ялвач и Чинкай сумели бежать и нашли убежище у Хубилая, сына Толуя. Масуд-бек, сын Ялвача бежал к Бату.

На их места Дорегене назначила верных ей людей. Упрочив свое положение, она, наконец, приняла послов русского императора. Благосклонно приняла дары, но предложенный послами выкуп за Египет в размере 30 тысяч гривен нашла не заслуживающим ее высочайшего внимания. Она потребовала 150 тысяч гривен (или 30 тонн серебра). Деньги были крайне нужны регентше для подкупа чингизидов. Послы в ответ заявили, что должны посоветоваться с Императором. С тем и были отпущены.

Опанас отправил на Русь гонцов с подробным донесением о положении в Каракоруме.

В это время Чагатай двинул войска своего улуса против хана Бату. Сорокатысячное войско в середине апреля вышло из Бухары в сторону Сарая-на-Яике.

Чормаган со своим корпусом остался воевать на востоке Персии, не желая встревать в усобицу чингизидов. Субэдэй с войском остался в Месопотамии. Однако своего сына Урянхатая отправил к Бату.

На помощь Бату, как и было оговорено, выдвинулись два пеших фема из Армении и Шервана. А также конный фем из Алании. В аланский фем вошли семь тысяч аланов и две русских конных рати, однако же, действующие под стягом царя Алании. Чтобы не раздражать Каракорум, юридически все было оформлено как наём этих войск ханом Бату. Командовал вассальным войском архистратиг Назарий, имеющий богатый опыт сражений с монголами в Булгарии.

Армяне и ширванцы прибыли на кораблях по морю, а затем поднялись вверх по Яику. Царь Армении Закария и шах Ширвана Фарибурз не слишком удивились повелению сюзерена выслать войска для участия в междуусобной войне монголов. Несмотря на то, что за пару десятилетий до того монголы весьма сильно разорили и Армению и Ширван. Обычное дело в усобицах. Сегодня воюем против одного государя в союзе с другим, а завтра — наоборот.

Бату смог собрать шестнадцать тысяч воинов, сведенных в два конных тумена, в основном из кипчаков, башкир и ногаев, под командованием нойонов Таягата и Тумбера. Командовал ими Урянхатай. Личная гвардия Бату, состоящая из монголов, в количестве двух тысяч воинов составляла гарнизон города.

В середине июня войска Чагатая подошли Яику. После марша в две тысячи верст остались позади покрытые весенним разнотравьем и алыми маками степи. Степные травы уже начали желтеть и подсыхать. Каждый нукер, как и было завещано Великим Чингизом, имел, помимо боевой, еще заводную лошадь и двух вьючных. Хотя за время перехода запасы провианта подрастратились, сами вьючные лошади могли кормить все войско еще долго.

Туменами командовали сын Чагатая Качу, нойоны Байджи и Хугэн. Большую часть воинов составляли туркмены, за исключением личной тысячи Качу и тумена самого Чагатая. С войском следовал конный обоз и осадный корпус общим числом пять тысяч человек. Чагатай предполагал, что Бату, значительно уступая в числе воинов, сядет в Сарае в осаду.

Последний бивак армия разбила в десятке верст от города Бату хана. Разведчики еще на подходе к городу сообщили, что к Бату на кораблях прибыли наемники из Ширвана и Армении — два пеших тумена. Это не слишком огорчило Чагатая. Пеший конному не противник, да общее численное превосходство сохранялось за чагатидами.

Однако, высланные в ночь разведчики доложили, что накануне к Бату подошли конные наемники из Алании, числом поболее тумена. Чагатай удивился. Он не предполагал наличия у Бату серебра в количестве, достаточном для найма 30 тысяч воинов. Однако, отступать Чагатай не намеревался.

Две армии встретились утром 17 июня у стен стольного города улуса Джучи — нового Сарая, расположенного в нижнем течении Яика на его левом берегу.

Город — крепость располагалась в большой излучине реки, образующей почти замкнутую петлю, выпуклостью обращенную на запад. За три года, прошедших со времени переноса столицы, город успели изрядно укрепить. Каменная стена длиной почти 10 верст с полусотней башен опоясывала по берегу реки весь город. Правда, стена по берегу была еще невысокой.

Перешеек, соединяющей внутреннюю часть излучины с левобережной степью, был укреплен лучше, перекрыт валом, стеной и заполненным водой рвом. На перешейке высота стены составляла три сажени, а толщина в основании — полторы сажени. На башнях стояли баллисты, а за стеной — требушеты. Большую часть площади города занимали юрты. Ханский дворец и цитадель еще строились.

Однако запасы продовольствия и фуража в городе уже были накоплены и укрыты в обширных погребах. На случай, если бы помощь от императора Юрия не пришла вовремя, хан Бату подготовился к длительной осаде.

Ширванский и армянский фемы прибыли в Сарай в начале июня. Вслед за ними приплыл в город архистратиг Назарий с пехотным и артиллерийским полком, приданными для усиления конного фема. Выгрузку пушек производили ночью. С этого момента из города никого не выпускали, караулы на стенах увеличили вчетверо.

Император Юрий Всеволодович сомневался, следует ли посылать артиллерию. По его мнению, сил было собрано и так достаточно. Но, Назарий убедил его, что лишний раз познакомить хана Бату с возможностями русских пушек будет не вредно. Да и чагатидам это тоже будет полезно. Ведь в Булгарии они видели в действии только ручные пищали.

Хан Бату, учитывая, что количество присланных Императором войск вдвое превышало его собственные силы, согласился отдать командование объединенным войском в руки архистратига Назария.

Первым делом архистратиг распорядился вырыть с напольной стороны еще один ров и насыпать еще один вал. Высота вала достигла полутора сажен, а глубина рва — двух сажен. Во рву наставили кольев, рогаток и насыпали «чеснока».

Войска Назарий построил без изысков: два пеших фема в центре перед новым рвом, слева ширванцы, а справа армяне. На левом фланге — аланско-русский конный фем, а монгольские тумены нойона Урянхатая под командованием темников Таягата и Тумбера — на правом фланге.

Полсотни полевых пушек и полсотни тяжелых пищалей разместили на городской стене, прикрыв, до времени, бойницы щитами.

На новом валу пищальники и пехота выстроили стену щитов, за которой расположили две сотни ручных пищалей.

Чагатай свои войска тоже расположил как обычно. Свой отборный тумен оставил в резерве. Хорошо вооруженный тумен Кучу — в центре, а вооруженные поплоше тумены темников Байджи и Хугена — на флангах.

Сражение Чагатай начал по монгольскому канону. Сначала лучники закрутили «карусель» перед пешими фемами, засыпая их стрелами. Пехота отвечала тем же. С городских башен по монголам тяжелыми стрелами били баллисты.

Карусель крутили почти два часа. Монголы понесли безрезультатные потери в людях и лошадях, поскольку обороняющаяся пехота спряталась за ростовыми щитами.

Поняв это, Чагатай приказал атаковать центр пехотного строя. Опять же по канону. Конница накатывалась на стену щитов, некоторое время рубилась, потом имитировала бегство. Чагатай надеялся соблазнить противника начать преследование отступающих.

Но, Назарий и Бату знали монгольские уловки не хуже Чагатая. Эта беготня продолжалось до полудня. Затем монголы отступили в свой лагерь. Чагатай понял, что с налету опрокинуть войска Бату не удастся. Циньские мастера начали собирать полевые катапульты и баллисты.

Ночь прошла в непрерывных стычках дозорных отрядов. Со стороны союзников в дозоры ходили только воины туменов Тумбера и Таягата. Так что, взятые чагатидами в плен дозорные о наличии у Бату артиллерии ничего сообщить не могли.

Следующим утром войска выстроились в том же порядке. Только, перед строем монголов циньские мастера начали устанавливать три десятка полевых баллист и камнеметов. Закончить это дело им не дали. Крепостные баллисты с башен, расположенные на три сажени выше уровня поля, легко туда добивали.

Тяжелые стрелы с полупудовыми железными наконечниками разбивали каркасы камнеметов, убивали осадных мастеров. А требушеты метали туда же двухпудовые горшки с греческим огнем. Так что, лишь некоторые машины монголов успели сделать один — два выстрела, прежде чем были разбиты.

Тогда Чагатай ввел в сражение главные силы. С высокой надвратной башни, на боевой площадке которой стояли архистратиг Назарий, хан Бату, нойон Урянхатай, стратиги, темники и сигнальщики, вся степь просматривалась на полтора десятка верст.

Было отлично видно, как всадники центрального тумена монголов расступились в стороны, и вперед двинулся резерв. Половина отборного тумена Чагатая, на ходу выстраиваясь в клин, постепенно ускоряясь, пошла в атаку на центр пехотного строя в стык армянского и ширванского фемов.

Всадники Чагатая выделялись качеством доспехов и ростом коней. Все они имели панцири поверх кольчуг, а их кони — латные нагрудники.

Пехота прикрылась стеной щитов и ощетинилась длинными копьями, уперев их концы в землю. Баллисты и камнеметы крепости дали залп, но, конечно, не смогли остановить накатывающуюся конную лавину. За три сотни шагов монголы перешли в галоп и опустили копья к земле.

Хотя, до тяжелой конницы русских или византицев воинам Чагатая было далеко, по причине мелковатости всадников и коней, зрелище было внушительное.

Разогнавшись, 5 тысяч всадников врезались в пехотный строй глубиной в 25 рядов. Звон железа перекрыл топот коней.

Одновременно, левофланговый тумен монголов тоже начал выдвигаться вперед, охватывая слева русскую и аланскую конницу. Центральный тумен начал атаку на тот же левый фланг в лоб. А оставшаяся часть резервного тумена двинулась вслед за ударным отрядом. Правофланговый тумен Хугена пошел в лоб на монголов Урянхатая.

Замысел Чагатая стал очевиден Назарию и Урянхатаю. Разрезать союзное войско надвое, сковать правый фланг одним туменом, а тремя туменами навалиться на аланско-русский фем и ширванцев. Разбив левофланговые войска, атаковать правый фланг.

Видимо, Чагатай решил сначала разбить более сильный фланг, поскольку русские рати качеством коней и доспехов значительно превосходили воинов Урянхатая. По меркам монголов, русская конница вполне могла считаться тяжелой.

Тем временем отборный тумен монголов проломил пехотный строй. Спешившись, монголы принялись забрасывать новый ров подручным материалом: тушами убитых коней и трупами пехотинцев.

Вторая часть отборного тумена добралась до пехотинцев и начала теснить армян и ширванцев на фланги. Пехотинцы, постепенно отступая, гибли, но боевой порядок держали.

Дождавшись, когда разрыв в пехотном строю достиг трехсот шагов и сравнялся по ширине со строем русской пехоты, прикрывавшей пищальников, Назарий дал команду сигнальщику. Тот сильно дернул за веревку, давая дополнительный толчок предварительно раскачанному языку сигнального колокола. На полем боя поплыли звонкие удары: бом — бом — бом.

По первому удару пищальники выставили свои пищали в прорези ростовых щитов, по второму взяли прицел, по третьему приложили горящие фитили к запальным полкам пищалей. Из двух сотен стволов навстречу монголам сверкнуло пламя, ударил громовой раскат.

Пищальники, согласно приказу, никуда специально не целились. Стреляли прямо перед собой, держа стволы по горизонту. Поскольку они стреляли с ростовых щитов, стоя на валу полутора саженной высоты, пучки картечи перелетели через головы передних рядов всадников, и, рассеиваясь по фронту и по глубине, накрыли ряды монголов на две сотни шагов в глубину. По 12 свинцовых картечин калибром в 4 линии в каждом пищальном стволе.

Картечины наносили тяжелые раны, пробивая кольчуги, поражая открытые участки тел воинов, головы и шеи коней. Латные панцири, одетые поверх кольчуг и поддоспешников, картечь не пробивала, однако, наносила крепкий удар по корпусу воина. У многих воинов, кому повезло так легко отделаться, были тяжело ранены кони.

А сигнальный колокол, между тем продолжал: бом — бом — бом. Артиллеристы и пищальники на крепостной стене отодвинули закрывающие орудия щиты, выкатили пушки вперед, и по шестому удару колокола грянул залп. Вместо картечин тяжелые пищали и полевые пушки были заряжены свинцовыми пищальными пулями калибром в 10 линий. Наводчики стреляли прямо перед собой, наводя орудия по горизонту. Поскольку линия выстрела располагалась на три сажени выше уровня окружающего поля, пули, рассеиваясь, поразили ряды монголов на удалении от двух до пяти сотен шагов.

По 12 пуль в стволах сотни тяжелых пищалей и по 48 пуль в стволах полусотни пушек. Увесистые пули пробивали даже латные панцири и выносили всадников из седел. Отрывали нукерам руки, ноги и головы. Убивали наповал коней.

Центральную часть поля заволокло дымом. Назарий снова дал команду сигнальщику. Над полем понеслись сдвоенные удары колокола: бом — бом, бом — бом.

Стратиги и нойоны продублировали команду. На стене взревели сигнальный трубы, в строях пехоты и конницы раздались удары полковых барабанов и свистки сотников.

Пехотинцы рассыпали строй и быстрым шагом двинулись вперед, охватывая с флангов расстроенный потерями и ошеломленный артиллерийскими залпами тумен Чагатая, ошеломленные воины которого пытались опомниться в пороховом дыму.

Конный фем и тумены Урянхатая двинулись навстречу противнику. Западный ветер сносил дым в сторону атакующих монголов. Поэтому, их военачальники не могли оценить урон, который понес тумен Чагатая.

Пищальники и артиллеристы быстро перезарядили орудия. Дальше огнем командовали полковники пищальников и артиллеристов. Пищальники, зарядив в стволы пули, принялись осыпать ими сгрудившиеся перед ними остатки ударного тумена, окружаемого пехотой.

Артиллеристы, заряжая пушки и тяжелые пищали ядрами, открыли беглый огонь по накатывающимся с флангов монгольским туменам.

Конные массы столкнулись, началась сеча. Пушечные ядра, пролетев над головами своих воинов, врезались в плотные ряды конников — чагатидов. Прежде чем ядро теряло свою смертельную силу, они убивало десяток всадников или нескольких лошадей. Убивало страшно, разрывая людей и коней на куски.

Крепостные баллисты и требушеты тоже вносили свой вклад в истребление войск Чагатая. Долго такой огонь выдержать было невозможно.

Пешие фемы, между тем, закончили добивание тумена Чагатая, и, повинуясь сигнальным трубам воевод, развернулись на фланги: армяне на правый, а ширванцы на левый. Конница монголов во встречной сече потеряла скорость и скучилась. В таком бою конные воины уже не имели преимущества перед хорошо вооруженной пехотой.

Пищальники тоже перенесли огонь на фланги, стреляя по монголам навесом через головы своих.

Военачальники союзных войск с башни видели происходящее избиение. Русские и их вассалы — с глубоким удовлетворением, а монголы — с трепетом.

Не прошло и получаса, как нукеры Хугэна, окруженные значительно превосходящими силами армян и монголов Урянхатая, начал выходить из боя. Несмотря на строжайшую дисциплину монголов, нукеры сначала поодиночке, потом группами, а затем и толпами побежали.

Армяне развернулись, перестроились и двинулись на левый фланг на помощь ширванцам, вместе с русскими и аланами сражавшимся с примерно равными силами туменов Кучу и Байджи.

Темники Урянхатая развернули своих, погнавшихся было за бегущими, нукеров на левый фланг, обошли поле боя по широкой дуге, и атаковали с тыла тумены Кучу и Байджи. Через полчаса нукеры чагатидов побежали.

Легко вооруженные конники Урянхатая бросились в погоню. Рубить бегущего противника в спину — любимое дело конников всех народов. Утомившиеся в сече русские и аланы в погоне не участвовали.

Остатки войска чагатидов гнали по степи до самой ночи. Весь обоз достался победителям.

Самому Чагатаю и его сыну Кучу удалось оторваться от преследования. Их личные отборные тысячи прикрыли бегство чингизидов.

Когда ветер унес пороховой дым, все поле боя, густо усеянное трупами людей и коней, открылось взору военачальников. Глубоко впечатленный увиденным, хан Бату сказал архистратигу Назарию:

— Не дайте мне, Вечные Земля и Небо, столкнуться в бою с русской артиллерией. Так и передай, архистратиг, своему Императору. Хочу я союза с ним, и буду ему верным союзником. Даже, если сам Великий хан монголов будет против.

В плен взяли восемь тысяч рядовых нукеров, три тысячи мастеровых, трех тысячников и около сорока сотников. Сумели уйти лишь около шести тысяч монголов.

Три дня союзники собирали и делили трофеи, затем два дня пировали.

Назарий увез во Владимир подписанный ханом проект договора с императором Русским о вечном мире, свободной торговле и военном союзе. И предложение женить своего сына Сартака на одной из племянниц Императора, а младшую дочь Наргис выдать замуж за одного из племянников.

Кроме того, Бату подписал со своей стороны еще два договора. Первым договором хан Бату нанимал у императора Юрия 35 тысяч воинов за 70 тысяч гривен. А вторым договором уступал Юрию право захвата Египетского султаната за те же 70 тысяч.

В обратной дороге хан Чагатай, до того вполне здоровый, внезапно заболел и умер. Видимо, от огорчения, вызванного поражением. Послы доносили, что в Каракоруме ходят упорные слухи, будто Чагатай был отравлен по приказу Дорегене.

Послы сообщили регентше, что Император Юрий согласен повысить выкуп за Египет до 40 тысяч гривен. И намекнули ей, что после сражения войск Бату и Чагатая в их улусах не осталось достаточных сил для похода на Египет. Дорегене согласилась снизить выкуп до 100 тысяч гривен. Послы снова попросили времени для снесения с Императором, и выехали в обратный путь.

Дорегене никак не удавалось собрать Курултай для утверждения Ширамуна Великим Ханом. Бату приезжать не торопился, опасаясь мести со стороны чагатидов, Хубилай продолжал воевать с империей Сун.

Чагатиды, потеряв отца, намеревались продвинуть на престол старшего из братьев Байдара. А угэдэиды продолжали настаивать на кандидатуре Хашина.

Между тем, раздрай в империи под властью Дорегене усиливался. Фавориты регентши рьяно растаскивали казну и выбивали себе из Дорегене всевозможные привилегии. Законы Ясы не соблюдались.

Свара между Бату и Чагатаем никого особо не удивила. В свое время, при выборе Чингис-ханом наследника, Джучи и Чагатай подрались на саблях прямо в присутствии Великого хана. Их с трудом растащили.

Курултай удалось собрать только летом 46 года. Вместо Бату на Курултай приехал его сын Сартак. Отец повелел Сартаку вести себя тихо, наблюдать и «не высовываться».

Угэдэидам удалось продавить избрание Великим ханом Хашина, поскольку толуиды и угэдэиды объединились вокруг его кандидатуры против самого многочисленного клана чагатидов.

Новый Великий хан Хашин отменил все распоряжения Дорегене, казнил ее сторонников, а ее саму заключил под стражу. Вернул к власти изгнанных ею соратников Чингиса и Угэдэя.

В благодарность за поддержку, новый Великий хан приоритетом внешней экспансии провозгласил завоевание империи Сун, которая должна была войти в улус Толуя.

Прославленный полководец, сын Толуя Хубилай в 1247 году возглавил новый поход на Сун.

Завет Чингиса насчет похода на запад к «Последнему морю» был временно забыт.

Циньские мастера продолжали работать над улучшением состава своего пороха. По донесениям разведчиков Малюты, им удалось довести дальность выстрела железным ядром из пушки, отлитой по образцу русской, до двух сотен шагов. В 1248 году на крупнейшем заводе по производству пороха в городе Бэйджин произошел пожар и сильнейший взрыв, уничтоживший весь завод и много работавших на нем мастеров.

Хан Бату сохранил за собой богатую Месопотамию. Однако, отбирать у Байдара, ставшего после смерти Чагатая ханом улуса, западную Персию не стал, опасаюсь недовольства со стороны нового Великого хана. Все же, улусы сыновьям определил сам великий Чингис.