Ярость мщения

29 СЕМЬЯ

Мне надо было ехать на север. К Сан-Франциско.

Я отправился на юг.

Я не знал точно, где находится это место, — даже не знал, зачем еду туда, — но куда-то надо было ехать, а туда я смогу найти дорогу.

Вдоль прямой как стрела автострады 101 сплошь тянулись высокие деревья и сгоревшие дома. По этому шоссе люди ринулись из Сан-Франциско на юг, распространяя мор на своем пути. Каждый сожженный дом или брошенный автомобиль стал памятником.

Теперь на автостраде не было ни души.

Брошенные машины оттащили на обочину. Многие дома бульдозерами сровняли с землей. Кое-где пробивалась молодая поросль, но асфальт скоростной трассы по-прежнему выглядел бледным шрамом на черной корке выжженной земли.

Теперь такими стали все дороги Америки.

Эти люди знали, что они умрут, но все равно бежали, а бегство только ускоряло распространение эпидемий. Национальный научный центр в Денвере до сих пор так и не идентифицировал все болезни. Не каждая поражала лишь людей; животные и растения тоже болели и умирали.

В Сан-Хосе я свернул на запад, к горам. Здесь прошли лесные пожары. На склонах холмов торчали почерневшие стволы деревьев. Не скоро эти раны затянутся. Я заметил, что кое-где молодая поросль была розовой. Плохой знак.

Хторранские растения были агрессивнее земных. Там, где земная растительность и пришельцы имели абсолютно равные шансы, хторранская флора всегда одерживала победу. Так что выжигать ее не имело смысла. Она возрождалась снова и снова. Еще одна проблема, которой следовало бы безотлагательно заняться.

Я добрался до прибрежного шоссе. Тихий океан сверкал под солнцем. Скоростная трасса повторяла изгибы берега, рассекая зеленеющие поля. Остановив джип, я привстал и посмотрел поверх ветрового стекла. Дул пронизывающий холодный ветер. Высоко в небе кружила чайка, оглашая окрестности резким криком. Я даже ощущал запах соли и гниющих на берегу водорослей.

На какое-то время я почти забыл, что идет война. Почти забыл о смятении, царящем в моей голове. О Джейсоне…

Но он-то не забудет.

Он сдержит свое слово, можно не сомневаться.

Он разыщет меня и убьет.

Если еще жив.

Может быть, я первым доберусь до него. А может быть, нет. Кто знает…

Нет!

Я должен опередить Деландро. Логически рассуждая — а я обязан рассуждать логически, — он не имел шансов найти меня. С точки зрения логики повода для беспокойства не было.

Забудь его.

Все уже кончилось.

Забейся в какую-нибудь щель, осмотрись и реши, что Делать дальше.

Я включил зажигание и поехал к югу.

Через несколько километров на обочине шоссе появился щит с надписью: «Поворот на Новый полуостров — направо». Я свернул.

Двадцать три года назад одна строительная компания установила у берегов Калифорнии пять гигантских подводных турбин. С тех пор они снабжали электроэнергией большую часть города Санта-Круз. Но в часы минимального потребления электричества — с полуночи до шести утра — избыток подавали на затопленные на мелководье металлические блоки и металлолом. В результате электролиза из морской воды выщелачивались соли, оседавшие на поверхности металла; отмель росла, как коралл, только коралл этот был крепче бетона.

Спустя годы здесь появился настоящий полуостров. На бетонную основу насыпали тонны земли. Со всего штата сюда свозили твердые отходы. Полуостров декорировали соответствующим пейзажем и на самой оконечности выстроили небольшую курортную деревушку.

Деревня должна была стать моделью новой концепции жилищного строительства. Электроэнергию она в избытке получала от океанских турбин. Эта же энергия шла на опреснение морской воды. Избыточное тепло использовалось для обогрева домов и подачи горячей воды. Существовала и развитая сеть подводно-подземных коммуникаций и причалов.

До сих пор я лишь читал о деревне в «Санди фичерс».

Свернув за поворот, я увидел это воочию, правда пока издалека. На перешейке — там, где полуостров соединялся с берегом, — возвышалась искусственная гора.

Полуостров имел форму запятой, вытянутой к югу. Над огромным заливом между ним и материком аркой нависал длинный бетонный мост — только так и можно было попасть в деревню.

Въехав на мост, я понял, как здорово продумана вся эта штука. Меня бы не удивило, если бы выяснилось, что в проектировании принимали участие диснеевские инженеры. В первое мгновение возникло чувство, будто я еду прямо в океан. Потом мост повернул — и я уже летел над водой в блистательную сказку морского курорта. Деревушка вся сверкала под полуденным солнцем — купола и шпили, арки и сводчатые галереи переливались всеми оттенками розового, золотого и белого. Картина была ослепительная. Я знал ее секрет: все здесь построено из вспененного стеклобетона. При застывании на нем образовывалась блестящая, похожая на гипс корка, гладкая как кафель. Даже если поскоблить се, под верхним слоем обнаружится такая же блестящая поверхность. Но знание сущности эффекта не умаляло его магии.

Мост пошел под уклон, и я снизил скорость.

Въездом в деревню служила обычная арка; и, хотя я подозревал, что она напичкана охранными устройствами, арка была так элегантно спроектирована, что выглядела радушным приглашением.

Я катил мимо широких газонов. Три робота-садовника подравнивали живые изгороди. Еще пара подстригала траву с помощью лазерных газонокосилок. На такую лужайку мог бы сесть самолет.

Прямо напротив меня рос лес, и все деревья в нем были зелеными — восхитительно, недозрело зелеными. Пальмы покачивали широкими зелеными веерами листьев, сучковатые монтерейские сосны шевелили скрюченными, как когти дракона, ветвями, а желтые осины дрожали, сверкая под полуденным солнцем своими золотистыми листочками. На фоне ярко-синего неба четко прорисовывались стройные силуэты эвкалиптов. Грациозные вязы, кряжистые дубы и густые ивы окаймляли улицы. У каждого дома был либо сад. либо бассейн, либо тенистый уголок. По стенам каскадом струились огромные папоротники. Нигде не было и следа красного или розового. Хторранское заражение еще не коснулось этого места. Если у вас в руках власть, то вы можете многое себе позволить.

Казалось, я нашел рай или, по крайней мере, крошечный его кусочек. Даже воздух здесь пахнул зеленью.

Вот только улицы пустовали. Рая без людей не бывает, но я не встретил ни одной машины.

Шоссе вилось петлей по периметру полуострова. В центре петли царило буйство зелени — километр в ширину и семь километров в длину; вокруг была выстроена деревня, скрытая в густом парке. Неглубокий ручей, стекающий с горы, питал систему пресноводных прудов. То здесь, то там виднелись вычурные горбатые японские мостики. Каждый участок парка, казалось, имел свое собственное лицо. Тут широкая поляна, там тенистая рощица, а вон там — скала. Они манили стороннего наблюдателя, приглашали познакомиться с ними поближе.

Южная оконечность петли вела мимо того, что когда-то было средоточием ресторанов, театров и культурных центров. Снова поворачивая на север, шоссе проходило около отелей, многоквартирных домов и пансионов. Через два-три квартала их сменили частные домики и. наконец, виллы.

Северный участок петли вплотную подходил к подножию рукотворной горы, через которую шла пешая тропа, а затем шоссе снова поворачивало на север — к другому жилому району, больнице, курзалу и резиденции шерифа — и обратно на мост. На шоссе подразумевалось одностороннее движение. Объезд деревни занял меньше десяти минут., Неожиданно из кустов выскочила веселая ватага обнаженных детей и припустила через дорогу. Я даже привстал па педали тормоза, и джип с визгом остановился. Кое-кто из ребятишек удивленно застыл на месте, другие, обогнув машину, продолжали свой путь.

Вслед за детьми появились три девочки-подростка в мокрых купальниках. Их, похоже, приставили пасти эту ораву, но это было им явно не по силам.

Следом появилась четвертая девочка, в голубых джинсах, с мегафоном в руках, и начала созывать детей.

— Собираемся в круг, немедленно! Я ко всем обращаюсь. Быстрее!

У нее были темные волосы, темные глаза и темная кожа. Она скользнула по мне взглядом, поняла, что я наблюдаю за ней, и на ее лице мелькнула досада; потом она вернулась к своим обязанностям: — Дети, мне кажется, что вы недостаточно шумите! Ну-ка, какой крик мы можем поднять?

Дети, вдохновленные такой возможностью, завопили и заулюлюкали.

— Нет! Я едва слышу вас. А мне показалось, что вы хотели немного пошуметь!

Дети рассмеялись и закричали еще громче. Они подпрыгивали, размахивали руками, вопили и улюлюкали, как индейцы. Я насчитал по крайней мере четыре десятка ребятишек всех возрастов и цветов. Белых было меньше всего. Белые и азиаты во время эпидемий пострадали гораздо сильнее.

— Ну, давайте же, дети! Поднимем теперь настоящий шум! Би-Джей вас еще не слышит! Давайте! Покажем, что такое настоящий крик! Уши пока не заложило. Давайте поднимем самый великий шум на планете!

Девочка хорошо справлялась со своими обязанностями.

На мгновение я вспомнил Деландро и его Откровения. Это выглядело почти так же. Предводительница с мегафоном доводила маленькие лепечущие тельца до экстаза. Дети загоготали, как гуси, засвистели, как паровые свистки. Они радостно вопили, пока не рухнули на траву от смеха.

Круг распался, сорванцы попрыгали на девочек, образовав большую визжащую и хихикающую кучу-малу.

— Все, хватит, теперь пошли дальше!

Девочка в джинсах отдала мегафон одной из подруг, которая погнала детишек к культурному центру, и повернулась ко мне. Выражение ее лица было таким же темным, как и кожа.

— Ладно, — сказала она, подходя к джипу. — Какого черта вы здесь делаете? И как попали сюда? Ну, все увидели, что хотели? Насмотрелись?

— Я проехал по мосту.

— Мост опущен? — Да.

— Проклятье! Я убью Дэнни! Послушайте, сейчас вы развернете свой джип и отправитесь туда, откуда приехали.

— Это место называется Семьей?

— Да. Вы нарушили границы частного владения.

— Я ищу Джуаниту Уайз.

Следовало поставить эту грубиянку на место, а моя мать все-таки была замужем за Уайзом.

— Ее здесь нет. Кто вы такой?

— Я — лейтенант Джеймс Эдвард Маккарти, Армия Соединенных Штатов. Пока что эта страна находится под военной юрисдикцией. Поэтому я задам несколько вопросов. Кто ты такая?

Следует отдать ей должное: она ничуть не смутилась.

— Меня называют Маленькой Айви.

— Когда вернется миссис Уайз?

— Она не вернется. Что вам от нее надо?

— Ты знаешь, куда она уехала?

— Она умерла.

Внезапно солнце засветило нестерпимо ярко. Я ослеп. Все вокруг стало нереальным, внутренности свело судорогой.

— Ты не ошибаешься?

— Я ассистировала при вскрытии. — Ее тон был самым обычным.

— Раньше ее звали Маккарти?

— Не знаю. Кажется. Послушайте, если вы по поводу ее сына, то мы уже сто раз говорили, что его здесь нет.

— Я ее сын.

— А? О мой Бог… — Девочка выглядела так, словно я огрел ее лопатой. Ее лицо посерело. — Я… простите.

Я не слышал ее.

— От чего она умерла?

— Ее укусила тысяченожка. На материке. Здесь их нет. По животу пробежали холодные мурашки.

— Это та погань, от укуса которой в крови лопаются все эритроциты?

Она покачала головой: — Нет, ничего похожего. Стафилококковая инфекция.

— Стафилококковая? Но это же чушь! Маленькая Айви, похоже, заволновалась и смутилась.

— Это Берди сказала — она наш доктор. Но у нас не всегда бывают под рукой необходимые медикаменты. Эй, послушайте, лейтенант. Мне ужасно жаль. Ну, того, как я обошлась с вами… Я не знала. Мы привыкли, что сюда приходит масса посторонних и…

Жестом отчаяния я остановил ее: — Избавь меня от извинений.

Я пытался собраться с мыслями. В голове стоял ужасный шум. Она не могла умереть так глупо. Только не это, от этого больше не умирают.

Но, даже пытаясь убедить себя, что это неправда, я знал, что девочка не солгала.

Но я не могу заплакать. Не буду плакать.

По моим щекам текли слезы, но они не были моими. Меня здесь не было. Я не плакал. Не я плакал. Пока не я.