Ярость

1

Джек полз по стальной балке под крышей склада, все время останавливаясь и зажимая нос, чтобы не чихнуть.

Наверху ворковали и возились голуби. Он потревожил их, пролезая через люк, но, к счастью, не настолько, чтобы они шумно сорвались с места. Судя по заляпанной банке, они гнездились здесь уже давно. Его лохмотья пришлись как нельзя кстати. Не жалко будет выбросить.

Преследуя Монне, Джек проделал неблизкий путь от Карнеги-Хилл на Манхэттене до его экономического антипода — старого морского порта в Бруклине. Конечно, весьма неосторожно ехать на собственной машине, но какой таксист посадит к себе оборванного бродягу.

Сначала Монне остановился у завода компании ГЭМ. Джек с удивлением заметил, что вокруг светло, как на Таймс-сквер. На стоянке было полно машин, а сам завод, судя по всему, работал в три смены, в то время как окружавшие его предприятия были закрыты. Видимо, дела у ГЭМ идут неплохо.

Заскочив на завод, Монне направился к складу. Джек последовал за ним до старого кирпичного здания, которое он уже видел сегодня днем. Тогда он ждал Монне снаружи, но сейчас, увидев, как в дверь склада, оборудованную металлоискателем, один за другим проходят какие-то оборванцы, он решил заглянуть внутрь. Здесь явно был не только склад. Здание выглядело неприступным, и пробраться на крышу было невозможно. Но к нему примыкал заброшенный дом, и, разбив там окно, Джек поднялся наверх и перепрыгнул на крышу склада.

Внутри было пусто. Огромное, ничем не заполненное пространство высотой в три этажа. Только внизу один угол был отгорожен и разбит на два отсека.

Джек пополз по балке, держа курс на островок света среди моря тьмы, пока, наконец, не оказался над отгороженным участком. Он был ярко освещен. Полдюжины мужчин — тех самых, что проходили через металлоискатель, — стояли вокруг небольшого стола и пили из пронумерованных пластиковых стаканчиков.

В соседнем отсеке было темно. Там маячило несколько неясных фигур, которые, столпившись у перегородки, наблюдали за мужчинами через треснутое стекло.

Из громкоговорителя, установленного над окном, раздался голос:

— Допейте всю воду из своих стаканов. Иначе во время испытания вы будете испытывать жажду.

Это Монне? Джек никогда не слышал его голоса, но готов был поклясться, что это он.

— Все закончили?

Одни подняли пустые стаканы, другие сказали «да».

— Прекрасно. А теперь каждый участник должен занять место у испытательного стенда, соответствующее номеру его стакана.

Участники засуетились, но в конце концов разобрались и заняли места у стенда, который представлял собой панель с красными виниловыми подушками размером с большую пиццу. Подушки были расположены на уровне груди, и над каждой горело табло с тремя нулями.

Джек подполз ближе, чтобы рассмотреть участников.

— Отлично. Вам уже объяснили, как будут проходить испытания, но я еще раз напомню правила, чтобы избежать ошибок. Как только вы услышите звонок, начинайте бить по подушкам, под которыми находятся силомеры. Они измеряют силу каждого удара. Вы должны наносить удары как можно сильнее и чаще. Сила и частота ваших ударов фиксируется на табло, которое находится над силомером. Тот, кто наберет самое большое количество баллов, получи г лишние двести долларов. Хочу подчеркнуть, что в проигрыше никто не останется. Каждый получит по триста долларов, независимо от счета. Не забывайте об этом. Все готовы?

Мужчины закивали.

— Хорошо. Начинайте, когда услышите звонок. Внимание...

Раздался звонок, и мужчины принялись избивать подушки. Некоторые колотили по ним одной правой, другие чередовали руки.

Джек, весь в голубином помете, в буквальном смысле слова парил над схваткой. Он в полном недоумении наблюдал эту картину. Что здесь происходит, черт возьми?

Те, кто вкладывал в удары всю силу, значительно уступали в темпе тем, кто бил легко и дробно, однако в первые минуты счет у всех оставался равным. Но потом вперед вырвался невысокий плечистый парень с толстыми руками. Он молотил по силомеру с таким остервенением, словно хотел выпустить из него кишки.

Это не осталось незамеченным среди его соперников. Большинство из них постоянно озиралось по сторонам, чтобы видеть результаты других, что никак не способствовало их собственным достижениям. Увидев, что коротышка вырвался вперед, они энергичнее заработали руками, продолжая тянуть шеи в сторону лидера.

Он определенно обходил всех. Казалось, весь мир для него сосредоточился в этой подушке, и всю свою ненависть он вкладывал в удары.

Постепенно до его соперников стало доходить, что они терпят поражение, — Джек видел это по выражению их лиц, когда они судорожно оглядывались вокруг, не переставая лупить по силомерам. Было ясно, что коротышку им не догнать.

Наконец один из неудачников не выдержал. С яростным криком он набросился на лидера. Обмениваясь полновесными оплеухами, они наскочили на другого участника, который немедленно ввязался в драку. Через мгновение все шестеро ударились в рукопашную.

Джек вспомнил бессмысленное побоище у музея. Однако сейчас дела обстояли еще хуже — эти парни умели драться.

Сейчас кого-нибудь прикончат, подумал он. Вдруг Джек заметил, что в отсеке заклубился какой-то желтый газ. Драчуны закашлялись, перестали махать руками и попадали замертво. Над неподвижными телами навис тяжелый желтый туман, который, впрочем, был быстро удален через вентиляционные отверстия у пола.

Джек подумал, что это явно не первая драка и, возможно, не самая жестокая, судя по трещине на смотровом стекле. Но раз у них был припасен газ, значит, они ожидали вспышки насилия?

Чем тут занимается этот чертов Монне? И кто там был с ним в будке?

Чтобы лучше рассмотреть ее, Джек подвинулся еще на несколько дюймов. Однако надо быть осторожным. Над стендом очень светло, и его могут заметить снизу.

Дверь испытательного отсека распахнулась, и туда вошли трое. Довольно странные типы — приземистые, широкоплечие, практически без шей. Короткие стрижки, вздернутые носы, крошечные уши и маленькие блестящие глазки. Какие-то охранники? Похоже, их вывели в одном инкубаторе. Одинаковые водолазки лишь усиливали это впечатление. При виде их Джек вспомнил свору гончих псов из старых комиксов о дядюшке Скрудже.

В контрольном отсеке остался один человек. Это действительно был доктор Монне.

Что ты здесь делаешь, док? Что пытаешься выяснить?

Джек снова посмотрел на рабочих, которые растаскивали неподвижные тела, укладывая их на спину. Где Монне откопал этих подопытных кроликов? И что за странные охранники работают у него под началом?

Джек опять зажал нос рукой, чтобы не чихнуть, и в этот момент увидел, как один из охранников, взглянув наверх, застыл на месте. Он что-то промычал, указывая на потолок. Двое других задрали голову.

Но они же не могут видеть в темноте, подумал Джек. Или могут?

Один из них издал звук, похожий на лай собаки, напавшей на след, и вся троица бросилась вон из отсека.

Черт, значит, они все-таки видят в темноте.

Джек не стал размышлять, куда они побежали и как собираются до него добраться. Он понял, что пора уносить ноги.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он пополз обратно, вытирая животом птичий помет и уже не заботясь о бесшумности передвижения.

— Кто там? — послышался голос из динамика. Тот же самый, что давал инструкции «участникам соревнования», но теперь в нем слышалась тревога. Видимо, опять Монне. — Кто там наверху? Немедленно спускайтесь!

Джек продолжал ползти. Внизу началось какое-то движение. Три еле различимые фигуры разбегались в разные стороны. Добежав до стен, они полезли наверх.

Господи Исусе, они карабкаются по стенам!

Нет... все-таки не по стенам, а по трубам и балкам, тянущимся вдоль них. Эти «гончие псы» обладали недюжинной силой и ловкостью. И к тому же были весьма сообразительны, несмотря на туповатую внешность. Разделившись, они отрезали Джеку все пути к отступлению, кроме одного — наверх.

К счастью, именно туда он и собирался ретироваться. Но ему вряд ли удастся их опередить, если он и дальше будет ползти, как гусеница. Чтобы успеть скрыться, ему придется встать и идти по балке, может быть, даже бежать по ней. Собираться с духом уже некогда — надо подниматься и идти.

Вот когда пришлось пожалеть, что в детстве он не занимался гимнастикой и не ходил по бревну. Приподнявшись и встав на четвереньки, Джек поставил ноги на одну линию и встал во весь рост. Покачнулся, ощущая, как балка уходит из-под ног, но сумел устоять. Расставив руки в стороны, двинулся вперед осторожным шагом канатоходца.

Не смотреть вниз — только на балку... не смотреть вниз — только на балку, твердил он про себя, как заклинание, скользя по балке и задыхаясь от запаха помета. Наконец он добрался до вертикальной опоры. Она уже доставила ему несколько неприятных минут, когда он огибал ее в первый раз, хотя тогда он двигался не торопясь. Сейчас же времени для маневра не было. Положившись на инстинкт самосохранения и силу мускулов, Джек, стиснув зубы, крутанулся вокруг опоры и поспешил дальше. Его качнуло вперед, но он сумел сохранить равновесие. До стены оставалось футов двадцать. По ней в обе стороны от балки шел узкий карниз. По левому можно добраться до люка. Бросив взгляд в сторону, Джек увидел, что два «гончих пса» забрались по стене уже довольно высоко. Третий был где-то внизу слева. Оглядываться назад Джек не рискнул.

Он почти пробежал последние три шага до стены и, не замедляя темпа, двинулся по карнизу. Теперь, когда под ногами была более надежная опора, он мог идти быстрее. Подняв глаза, Джек обнаружил, что третий «пес» уже ступил на карниз на соседней стене. Джек поднажал. Надо добраться до люка первым.

Дойдя до угла, он, не замедляя шага, свернул и поспешил дальше. К нему с угрожающей скоростью приближался «гончий пес». Казалось, он совсем не боится высоты. Если он доберется до люка раньше...

Сделав отчаянный рывок, Джек добежал до люка и подпрыгнул вверх. Расстояние было небольшим — когда он спускался, то преодолел его без особого труда: повиснув на краю люка, раскачался и спрыгнул на карниз. Но теперь люк находился вверху, а на пятки ему наступал «гончий пес». Вцепившись в край люка, Джек стал раскачиваться, пытаясь достать ногами противоположный край. Когда ему это удалось, он вытянулся и откатился в сторону. Очутившись на крыше, он развернулся и моментально захлопнул люк.

Снизу послышался раздосадованный вой. Открыть люк изнутри можно было только шестом, но вряд ли он был у его преследователей.

— Извини, борзой, — пробормотал Джек, продолжая отступление.

Перепрыгнув на крышу соседнего здания, он быстро спустился вниз. Снаружи никого не было, и Джек рванул к машине. Прыгнув на сиденье, он запер дверь и позволил себе немного отдышаться.

Ну и что он узнал сегодня? Стоило это такого риска?

Безусловно. Монне явно испытывал какой-то наркотик, и, судя по всему, нелегальный. То, как вели себя эти бедолаги, напоминало давешнее буйство выпускников, а значит, это не что иное, как «берсерк», о котором ему рассказывал Роберт Батлер.

Надя не слишком обрадуется, когда узнает, что ее любимый шеф экспериментирует с «берсерком». Она говорила о нем как о святом с нимбом над головой. Но нимбы имеют обыкновение исчезать, когда вы начинаете приглядываться к их обладателям.

Замешан ли здесь Драгович? Вне всякого сомнения. Тут явно торчат его уши.

Джек завел мотор. Пора домой...

Внезапно машину потряс страшный удар — кто-то ломился в водительскую дверь. Джек вскрикнул от неожиданности. Темная фигура барабанила в стекло в нескольких сантиметрах от его лица. Другая пыталась сокрушить противоположную дверь. Третья бросилась на капот. Джек схватился за рычаг.

Собачьеголовые охранники все-таки настигли его.

Включив передачу, Джек нажал на газ. Ему удалось стряхнуть охранников с флангов, однако тот, что лежал на капоте, продолжал бить кулаком в стекло. Но при первом же резком повороте слетел и он.

Сердце у Джека бешено стучало. Сегодня «Остров доктора Моро» смотреть уже не придется.

2

— Ну что, поймали? — спросил Люк, когда служители показались в дверях.

Все трое одновременно покачали головой.

— Вы хоть знаете, кто он и что тут делал?

Троекратное пожатие плечами.

— Хорошенькое дело, — с раздражением сказал Люк и указал на подопытных субъектов, которые стали приходить в себя. — Поставьте их на ноги, заплатите и выставьте вон.

Люк вернулся на наблюдательный пункт. Опустившись на стул у затемненного стекла, он стал размышлять, кто же за ним шпионил. Наверняка не полиция, иначе вся улица была бы уже запружена их машинами.

Кто-то из людей Драговича? Но с какой целью? Милош знал, что Люк испытывает каждую новую партию, но никогда не интересовался где и как.

Скорее всего, обычный воришка, который искал, чем поживиться. Его счастье, что он не попался служителям Пратера.

Бог с ним. Какая разница, кто это был, раз он все равно скрылся и уже ничего не скажет. Как хочется послать все к черту.

Результаты испытания показали, что сегодня «локи» действовал слабее, чем раньше. Надо сказать Драговичу, чтобы он увеличил дозы.

А впрочем, наплевать. Он все равно уезжает.

Глядя, как служители поднимают участников испытаний, Люк вдруг почувствовал радостное волнение.

Когда он смотрел, как эти несчастные тузят друг друга, в глубине сознания все время маячила некая смутная мысль, которая только сейчас обрела определенность:

Я выхожу из игры. Что бы там ни было, но я выхожу из игры.

А это значит, что он испытывал «локи» в последний раз. Даже если Надя стабилизирует молекулу, он все равно поставит точку.

Конечно, было бы лучше, если бы у нее получилось. Тогда он смог бы продать свои акции и отойти от дел вполне открыто. Если же она потерпит неудачу, придется удариться в бега.

Но так или иначе, через месяц Люк Монне будет уже во Франции.

Он даже начал нетерпеливо насвистывать (когда он делал это в последний раз?), глядя, как служители расплачиваются с испытуемыми и выпроваживают их за дверь.

Люку хотелось домой. Там его ждало вино, которое нужно упаковать.

3

— Не может быть, — прошептала Надя пересохшими губами.

— Тем не менее это так, — пожал плечами Джек.

Надя растерянно взглянула на него. Утром Джек без предупреждения пришел к ней в диабетическую клинику с отчетом о проделанной работе. Надя провела его в свой кабинет, чтобы они могли поговорить без свидетелей. Усевшись на стул, Джек начал рассказывать ей совершенно фантастическую историю о том, как доктор Монне тайком поехал на склад в Бруклине, где руководил группой людей, которые сначала били в стену, а потом намяли бока друг другу...

Как прикажете понимать все эти басни, да еще из уст малознакомого человека? Это уже слишком. Что-то на грани сумасшествия.

Джек выглядел усталым. Может быть, он принимает наркотики, какие-нибудь галлюциногены? Тогда понятно, откуда эти фантазии.

— Я, конечно, ничуть не сомневаюсь в ваших словах, но...

— Думаю, он испытывает «берсерк», — сказал Джек.

— А что это такое?

— Новый синтетический наркотик.

— Наркотик? — Надя просто задохнулась от негодования. Она уже хотела спросить, не попробовал ли он его сам, но вовремя прикусила язык. — По-моему, вы перехватили.

— Я видел, как он действует во время «бунта выпускников». Вчера вечером подопечные Монне вели себя точно так же.

— Но при чем здесь доктор?

Джек опять пожал плечами:

— Вы хотели узнать, что связывает вашего доктора с сербом. Теперь вы знаете.

Почувствовав дурноту, Надя откинулась на спинку кресла и зажмурила глаза. Милош Драгович с его репутацией темного дельца, не брезгующий ничем, что приносит деньги... Доктор Монне, совладелец фармацевтической компании... Что еще, кроме наркотиков, может их связывать?

— Хорошо, — произнесла Надя, открывая глаза. — Даже если он имеет какое-то отношение к «берсерку», — в чем я сомневаюсь, — значит, у него не было выбора.

— Считайте как хотите.

— Но вы-то уверены, что он влез в это дело добровольно. Ведь так?

— Мне неизвестно, как это произошло. Я просто рассказал вам о том, что видел своими глазами.

— А я видела, как Драгович грубил доктору Монне.

— Возможно, они не поделили барыши.

Надя стиснула зубы, чтобы не закричать.

— Он не может заниматься этим по своей воле. Драгович его заставил.

Джек наклонился вперед:

— О'кей. Я поработаю над этой версией. Но и вы, со своей стороны, покопайтесь в делах фирмы. Если Монне производит наркотики, то, вероятно, делает это на оборудовании компании.

— Все производство находится в Бруклине.

Джек кивнул:

— Да. В двух шагах от склада, где дерутся подопытные кролики.

Надя вздохнула:

— Неприятная история.

— Да уж, хорошего мало.

— Мы должны ему помочь. Как этот «берсерк» действует на людей?

— Точно не знаю, но, судя по тому, что я видел, они становятся безумно агрессивными.

— Но тогда зачем его принимают?

— Логичный вопрос. Но наркоманы не руководствуются логикой. Приятное ощущение — вот что для них главное. И плевать им на побочные эффекты.

— Вы можете мне его достать?

Джек прищурился:

— Зачем? Хотите попробовать?

— Вот уж нет. Но у меня есть прибор, на котором можно сделать анализ любого вещества. Зная состав этого «берсерка», я попытаюсь отыскать его следы в базе данных компании.

— А если найдете?

Надя вздохнула:

— Тогда мы разгадаем загадку.

Джек резко поднялся со стула.

— Ну что ж, продолжим наши поиски. Я позвоню вам, когда обнаружу что-нибудь еще.

Когда Джек ушел, Надя совсем расстроилась. Ее вдруг забил озноб, хотя в комнате было тепло. Она обхватила себя руками, чтобы согреться. Вместо того чтобы помогать доктору Монне, Джек, в сущности, собирал против него улики. Ее мучило предчувствие, что все эти поиски закончатся катастрофой.

4

Наливая себе старого «Полтини» пятнадцатилетней выдержки, Даг невольно улыбнулся. Восемь утра — не слишком подходящее время для виски, но что такое «рано» для человека, не спавшего всю ночь?

Он раскусил-таки этот орешек. Сидел всю ночь до зари, но зато теперь мог точно сказать, где оседают деньги, направляемые на научные разработки.

— Хо-хо-хо, — произнес он, поднимая стакан. — Какой же я умный!

Но какая радость от победы, если ее не с кем разделить?

Он позвонил Наде в клинику. Именно там ее можно было найти по утрам в любой день недели и при любой погоде. Но сестра сказала, что она уже ушла. Даг позвонил ей домой, но ее мать ответила, что она в лаборатории и пробудет там весь день.

В лаборатории? В субботу? Но тут он вспомнил о премии в один миллион долларов. Да он и сам бы работал все субботы и воскресенья, если бы ему посулили такое!

Даг позвонил в ГЭМ, но Надя не снимала трубку, и он решил отправить ей голосовое сообщение.

«Привет, зайчик, это я. У меня получилось. Я нашел ответ на вопрос. За обедом все тебе расскажу. Встречаемся в 12.30 в таверне „Грамерси“. Отметим это дело. А пока думай, как заложить все, что у тебя есть, попрошайничай, занимай, воруй, чтобы вложить все вырученное в ГЭМ. Люблю тебя. Пока».

Даг усмехнулся. Это ее заинтригует. Он зевнул. Пора вздремнуть. Господи, как хочется спать.

Даг допил виски, вырубил компьютер, выключил сотовый и отключил звонок на домашнем телефоне. Теперь никто ему не помешает — он будет спать, спать, спать.

5

— Торговец наркотиками? — переспросил Эйб. — Да ты сам знаешь их не меньше дюжины. Зачем тебе еще?

Он намазал маргарином одну из булочек, принесенных Джеком, и откусил добрую половину.

— Речь идет не о простом торговце, — возразил Джек. — Мне нужен парень, который разбирается в своем деле. Знает все эти синтетические наркотики: из чего их делают, кто что производит.

Джек рассказал Эйбу о своем визите к Роберту Батлеру и вчерашнем приключении на складе.

— Так тебе химика надо? — догадался Эйб, не переставая жевать. — Тогда лучше Крутого Тома никого не найти.

Джеку было знакомо это имя, но с самим Томом встречаться не приходилось.

— Я думал, он занимается только амфетаминами.

— Да, это его основной товар, но он не пренебрегает и всем остальным.

— Думаешь, он знает о «берсерке»?

— Если такой наркотик существует и люди его покупают, Том уж наверняка вычислил, как его делать.

— Стало быть, он мне и нужен. Как его найти?

— Не так-то просто. Том не из тех, кто сидит на месте, — пробурчал Эйб. Достав из кармана рубашки маленький блокнот, он перелистан страницы. — Вот он.

— У тебя есть его телефон?

— Он мой клиент.

Вполне естественно, подумал Джек. Торговцу наркотиками без оружия не обойтись.

— И что же он у тебя покупает?

Эйб саркастически посмотрел на него поверх очков:

— Пиццу, конечно. Что же еще?

— Да ладно тебе, Эйб. Просто мне хотелось бы знать, какое у него оружие.

— А что ты у меня покупаешь, я тоже всем должен рассказывать?

— Нет, но...

— Тогда не спрашивай о таких вещах. Я, как священник, храню тайну исповеди.

Джек скривил рот, но больше расспрашивать не стал. Нет так нет.

Эйб набрал номер, поговорил с минуту и повесил трубку.

— Он согласен с тобой встретиться, но не бесплатно.

— Я что, должен платить, чтобы просто поговорить с ним?

— Он говорит, что он деловой человек. Сто баксов за пятнадцать минут. Он называет это консультацией. Сегодня в два часа. И только вместе со мной, потому что он тебя не знает.

— А с тебя он тоже возьмет сотню?

— Для меня бесплатно, — ответил Эйб, снова вцепляясь в булочку, с которой посыпался мак.

Глядя на Парабеллума, клюющего маковые зерна, Джек прикидывал, как он распорядится сегодняшним днем, а заодно размышлял, кайфуют ли птицы от мака. Если он встречается с Крутым Томом в два, то успеет заскочить к Солу и заказать еще одну партию сюрпризов для завтрашней тусовки у Драговича.

Интересно, как выглядели хоромы серба сегодня утром? Да уж, вид наверняка подпорчен.

6

Все еще бардак, думал Милош, стоя у окна спальни и глядя на свои владения. Но уже не такой, как час назад, а скоро будет и совсем прилично.

Уборщики потрудились на славу, но найти их было непросто. Вчера вечером Милош провисел на телефоне не один час, угрожая, уговаривая и суля золотые горы, чтобы залучить к себе этих людей на выходные, не говоря уже о том, что пришлось предложить тройной тариф и тридцатипроцентную надбавку за срочность.

Но территория должна быть убрана к завтрашнему вечеру, чего бы это ни стоило. Нельзя допустить, чтобы влиятельные обитатели Хемптона увидели его дом в беспорядке.

И ни единого слова о вчерашнем кошмаре не должно просочиться в печать. Впрочем, его люди будут держать язык за зубами: вчера он нагнал на них страху. Гости тоже будут молчать: все они выглядели не самым лучшим образом во время налета.

Что касается уборщиков, то они видели лишь шины и беспорядок и вряд ли догадаются, что здесь произошло. Единственное, что они могут разболтать, — так это то, что пройдоха серб устраивает у себя крутые тусовки.

Милош невольно сжал кулаки. Кто?

Вопрос этот преследовал его всю ночь. Версия о том, что его атаковали некие люди, именующие себя Комитетом по охране окружающей среды Ист-Хемптона, сначала показалась ему абсурдной. Однако когда он осознал, что в результате пострадало лишь его самолюбие, а не он сам, она стала казаться ему более правдоподобной. Тот, кто все это затеял, обладал не только отчаянной смелостью, но и безжалостным и изобретательным умом. И это больше похоже на разъяренных местных жителей, чем на его твердолобых конкурентов. Те скорее сбросили бы ему на голову напалм.

— Можно войти?

Услышав голос Михаиле, Драгович повернулся к двери. Вид у парня был взволнованный.

— В чем дело, Михаиле?

Связист вошел, оглядывая комнату через толстые очки. Надеется застать Чино неодетой, подумал Милош. Но после того как она вчера расхаживала вокруг бассейна в бикини из двух тонких ленточек (Милош не сомневался, что все мужики в доме разглядели ее во всех подробностях), что еще там можно увидеть?

— Помните тот номерной знак, что мы видели вчера на пленке? Я выяснил, кому принадлежит машина.

— Кому?

— Она зарегистрирована на имя Джиа Ди Лауро, проживающей в Нью-Йорке на Саттон-сквер.

— Ты хочешь сказать, на Саттон-Плейс.

— Я тоже сначала так подумал, — проговорил Михайло, приглаживая свои редеющие волосы. — Но потом проверил. Саттон-сквер — это такой маленький отросток Саттон-Плейс в самом конце Пятьдесят восьмой улицы. Всего восемь небольших особняков. Очень престижных.

— Но ты же мне сказал, что звонили из автомата в районе пятидесятых улиц.

Михайло пожал плечами:

— Да, звонок был оттуда.

Милош вспомнил невзрачный «бьюик» на пленке.

— Довольно скромная машина для живущих в таком фешенебельном районе.

— Знаю. Но может быть, она принадлежит их прислуге?

— Возможно.

Милош задумался. Если бы владелица машины жила на Джексон-Хайтс или в Левиттауне, ее можно было бы сбросить со счетов. Но раз эта Джиа Ди Лауро достаточно богата, чтобы жить в таком дорогом районе Истсайда — и всего в тридцати домах от того места, откуда вчера звонил этот вонючий сноб, — значит, она запросто может быть связана с кем-нибудь из его здешних соседей. Следовательно, она или кто-то из ее друзей могут иметь отношение к этому пресловутому комитету.

— Позови сюда Вука и Иво.

Они видели ту парочку на берегу. Пусть поедут в город и посмотрят на эту Джиа Ди Лауро. Если это та самая дамочка, они смогут выяснить имя мужчины.

И если он или она действительно в этом замешаны...

Милош со всей силой уперся кулаком в ладонь.

На память ему вдруг пришли слова «выжженная земля».

7

«А пока думай, как заложить все, что у тебя есть, попрошайничай, занимай, воруй, чтобы вложить все вырученное в ГЭМ».

Слова эти все время звучали в голове у Нади, когда она шла по освещенной солнцем Парк-авеню. Южная оконечность улицы отличалась от ее центральной части в районе Уолдорф, где располагались роскошные особняки. Здесь же была деловая часть города, и вдоль тротуаров тянулись бесконечные офисы и бизнес-центры.

Надя дважды прослушала голосовое сообщение, присланное Дагом, и только потом удалила его. Голос Дага звучал как-то странно. Наверное, потому, что он провел бессонную ночь. Иногда ее пугала его маниакальная одержимость.

Все это отвлекало ее от собственной работы. Правда, успехов здесь пока не наблюдалось. Весь вчерашний день и сегодняшнее утро она анализировала неудавшиеся попытки доктора Монне, и ей стало казаться, что он уже перепробовал все возможные подходы. Надя перечитала все записи своего предшественника. Он предложил свои варианты, но ни один из них не увенчался успехом. И что, черт возьми, хотят от нее? Она была в полной растерянности.

Свернув на Двадцатую улицу, Надя вскоре вышла к таверне «Грамерси».

Пройдя через переполненный передний зал с деревянными полами и голыми столами, она увидела Дага, махавшего ей из второго зала, где на столах были скатерти, а на полу ковры.

В его поцелуе был запах виски, а глаза торжествующе блестели.

— Как тебе удалось найти свободный столик? — спросила Надя, садясь на стул.

«Грамерси» был одним из самых модных ресторанов в городе.

— Конец недели, — объяснил Даг. — Все завсегдатаи уехали за город. Ты будешь пить шардоне?

Надя покачала головой:

— Нет, только чай со льдом.

После обеда она намеревалась вернуться в лабораторию.

— Да брось ты, — улыбнулся Даг. — Надо же отметить это дело.

— Что отметить, Даг? — спросила Надя срывающимся голосом. — Ты звонишь и оставляешь какое-то странное послание, а когда я пытаюсь перезвонить, ни один телефон не отвечает...

— Я всю ночь проторчал у компьютера и решил немного соснуть.

— Понимаю, но все же мне хотелось бы знать, что происходит.

Даг взял ее за руку:

— Извини. Последние два дня я просто выпал из жизни. Когда взламываешь сеть, нельзя работать вполсилы — посидел немного за компьютером, передохнул, перекусил, опять немного посидел. Нет, это как жонглирование, когда запускаешь в воздух все больше шариков. Если поймаешь ритм и будешь беспрерывно их подбрасывать, то сможешь продолжать сколько угодно. Но стоит лишь на секунду остановиться, сбиваешься с ритма, и шарики падают на пол. Приходится начинать все сначала.

Официант принес меню и корзинку с хлебом. Даг заказал Наде чай со льдом.

— Но к чему все это? — спросила она, когда они вновь остались одни. — Ты ведь так рискуешь...

— Потому что меня водят за нос, — криво усмехнулся Даг. — От меня что-то скрывают, и я хочу знать, что именно.

— Но теперь ты успокоился? — спросила Надя, сжав его руку. Она молила Бога, чтобы он ответил утвердительно.

Даг покачал головой:

— Не совсем.

— Но, Даг, ты ведь не собираешься это продолжать? — взмолилась Надя, чувствуя, как у нее сжимается сердце.

Он чуть заметно улыбнулся:

— Нет. Слишком утомительно. Я до сих пор не понимаю, почему компания платит мне комиссионные за товар, который я не продавал, но они, по крайней мере, не обманывают меня, так что здесь я умываю руки. Но ответ на свой главный вопрос — тот, который касается тебя, — я все-таки нашел, и самолюбие мое больше не страдает.

Надя почувствовала неладное.

— Меня? Что меня касается?

— Твое финансирование. Я выяснил, куда идут деньги, предназначенные на исследования.

— И куда же?

— На покупку акций, — ответил Даг с ухмылкой. Он был похож на мальчишку, нашедшего пиратский клад. — Все свободные деньги они пускают на покупку акций компании. — Даг наклонился к Наде и понизил голос: — Давай не будем произносить название компании, ладно? Так, на всякий случай.

Надя посмотрела по сторонам. Уж не думает ли Даг, что за ним следят?

— Нет, я не параноик, — сказал Даг, как бы читая ее мысли. — Но нужно соблюдать осторожность. Ну так вот, я сопоставил время покупок акций с колебаниями их стоимости, и оказалось, что всякий раз, когда их цена падает, они скупают их пачками.

— Поддерживают цену? Но зачем?

— Не имею представления. Но зато я догадался, зачем они сгребают под себя эти акции. Представь: если ты точно знаешь, что акции подпрыгнут в цене, разве тебе не захочется собрать их как можно больше, чтобы ни с кем не делиться?

— Но ведь это незаконно и просто глупо. Они же владельцы компании, значит, у них и так уже есть кучи этих акций.

Даг пожал плечами:

— Человеческая жадность беспредельна. Но главное в том, что они уверены в росте акций. И вот это, моя дорогая, следует принять к сведению.

Надя поймала себя на мысли о возможных источниках кредитования, но тут же спохватилась.

— Зачем? — спросила она с упреком. — Чтобы мы могли воспользоваться украденной информацией и нажиться на акциях?

Даг отвел глаза, потом взглянул на Надю.

— Звучит резковато, — вздохнул он. — Легкие деньги... это такой соблазн. Я ведь не святой. Мне казалось, что это классная идея... получить таким образом деньги на раскрутку и открыть свое дело. Но сейчас, когда ты здесь, мне уже так не кажется.

— Я тоже не ангел с крылышками и уже начала прикидывать, как воспользоваться такой удачей. Мы с мамой зажили бы совсем по-другому.

— Но что нам мешает?

— Совесть, наверное. Хотя многие сочтут нас дураками, если мы упустим такую возможность.

Даг погладил ее по руке.

— С тобой я никогда себя дураком не чувствую.

Надя рассмеялась:

— Сколько виски ты уже проглотил?

Даг молча улыбнулся. Любовь, которую она читала в его глазах, отражалась в ее собственных.

Они немного помолчали. Наконец Надя отважилась задать вопрос, который беспокоил их обоих:

— Интересно знать, а почему они так уверены, что акции взлетят в цене?

— Здесь может быть две причины, — предположил Даг, поднимая два пальца. — Либо их собирается проглотить другая компания, либо... они ждут какого-то прорыва, например нового лекарства, которое завоюет весь рынок. — Даг указал поднятыми пальцами в сторону Нади. — Эй, может быть, это тот самый проект, над которым ты работаешь? Возможно, именно от тебя зависит будущее компании.

От меня? Надя почувствовала, как у нее внутри все сжимается. Если бы Даг знал, как плачевно обстоят дела с этим проектом.

— Ну, если так, — задумчиво произнесла она, — тогда лучше оставить деньги в банке. И я, пожалуй, выпью немного шардоне.

8

— Не знаю, как ты ухитряешься всегда приходить последним, — раздраженно произнес Кент Гаррисон, когда Люк вошел в комнату для совещаний. Кент был втиснут в розовую рубашку гольф того же оттенка, что и румянец на его толстых щеках.

Тебя забыл спросить, подумал Люк, изобразив приветливую улыбку.

— Просто мне везет.

Кент позвонил ему час назад.

— Мы застукали этого мерзавца, — сообщил он и пригласил Люка на экстренное совещание. Больше он ничего не сказал, но Люк догадался, о чем идет речь: программисты вычислили хакера, взломавшего сеть компании.

Кент недобро усмехнулся:

— Чем ты там занимался? Бутылки свои пересчитывал?

Люк остолбенел. Неужели они знают? Он быстро взглянул на франта Эдвардса. Тот выглядел ужасно. Мятая рубашка, всклокоченные волосы, мутный взгляд, отсутствующее выражение лица — наверняка сидит на транквилизаторах.

— Бутылки пересчитывал, — повторил Брэд с вялым смешком. — Неплохое занятие.

— Мне пришлось отложить дела, — объяснил Люк. Очередная ложь. Его единственным делом была упаковка вина. — К тому же я поздно пришел с испытаний.

— Да, да, понимаю, — извиняющимся тоном сказал Брэд. — Ну и как там дела?

Кент протестующе поднял руку.

— Сначала закройте дверь.

— Но сегодня же суббота, — возразил Люк. — Кроме нас, здесь никого нет.

Кент покачал головой:

— Не совсем так. Твоя новая сотрудница с утра сидит в лаборатории.

— Правда? — улыбнулся Люк. Премия в миллион долларов делает свое дело.

Он захлопнул дверь и запер ее на ключ.

— Разве мы не могли обсудить все по телефону?

— Нашу компьютерную сеть взломали, — строго сказал Кент. Наклонившись вперед, он одернул рубашку, обтягивающую его круглый живот. — Очень может быть, что телефоны тоже прослушиваются.

Люк поежился — очень неприятная ситуация, особенно в свете последних событий на складе. Он рассказал своим партнерам о том, что случилось на испытаниях.

— Кто-то шпионил за нами? — испуганно спросил Брэд, вытянув нижнюю губу.

— Не могу сказать точно, — ответил Люк. — Возможно, это просто какой-то бродяга, решивший, что здание пустует. Мы же бываем там раз в месяц.

Брэд повернулся к Кенту:

— Думаешь, он как-то связан с Глисоном?

— С Глисоном? — переспросил Люк, чувствуя, как у него замирает сердце. Он знал только одного Глисона. — Надеюсь, это не наш торговый агент?

— Именно он и влез в нашу сеть, — сообщил Кент.

Люк откинулся на спинку стула.

— О нет.

— Да, — отрезал Кент. Лицо его покраснело. — Наш собственный работник.

— Что происходит с людьми? Где их порядочность? — запричитал Брэд, оглядываясь по сторонам, словно он ожидал найти там ответ. — Сначала Макинтош, теперь этот Глисон. Я этого не понимаю.

— Он выдвинул какие-то требования? — спросил Люк.

Кент потряс головой:

— Пока нет. Но за этим дело не станет.

— Почему ты так думаешь?

— Он взломал финансовые коды.

— Черт! — выругался Люк, закипая. — Я надеялся, что программисты его остановят.

Брэд заерзал на стуле.

— Мы же попросили выследить его, а потом уже остановить. Они всю ночь пытались его поймать. Старший программист сказал, что Глисон классный хакер. Его удалось вычислить только по опознавательному коду его компьютера.

— Не понял, — сказал Люк.

— Он работал на ноутбуке компании! — завопил Кент, ударив кулаком по столу. — Поэтому ему и удалось пробиться в сеть. Этот сукин сын поимел нас на нашем же чертовом компьютере!

— Но зачем ему это? — робко спросил Брэд.

Люк сделал вид, что не слышит.

— Значит, ему известно о нецелевом использовании фонда научных разработок?

Нецелевое использование. Хорошее слово он придумал для обозначения их махинаций.

— Кто его знает, — ответил Кент. — Программисты говорят, он добрался до всех цифр. Если он искал именно их, то его можно поздравить.

— Ну и что нам теперь делать? — вступил в разговор Брэд.

— То же самое, что с Макинтошем, — отрубил Кент, пристально глядя на Люка. — Прибегнем к услугам твоего дружка Пратера.

— Нет, — поспешно проговорил Люк. Хватит с него одного убийства. — Ты же сам говорил, что он ничего не требует и не пытается нас шантажировать. Он...

— Это только вопрос времени, — заметил Кент.

Брэд закивал.

— А зачем тогда он копался в нашей сети?

Люк не нашел что ответить.

— У меня есть версия похуже, — заявил Кент. — Глисон и тот шпион на складе работают вместе — на «Глаксо», «Роше» или кого-нибудь еще.

— По-моему, мы начинаем потихоньку сходить с ума.

— Есть от чего, — подал голос Брэд. — С одной стороны на нас давит этот ненормальный серб, с другой — караулит Управление по борьбе с наркотиками. Просто некуда податься!

Кент хлопнул по столу.

— Послушайте меня. Не важно, кто такой этот Глисон — шпион, аферист или стукач. В любом случае его надо убрать.

— Но ведь речь идет о человеческой жизни, — заметил Люк.

— Да, черт возьми! — заорал Кент, багровея. — О моей жизни! И если мне придется выбирать между своей шкурой и каким-то не в меру любознательным ублюдком, отгадай, за кого я отдам свой голос?

— Подумать только, — тихо сказал Брэд, прикрывая ладонями глаза. — Мы решаем вопрос об убийстве человека, словно голосуем по какому-нибудь незначительному изменению в политике компании.

— Знаешь, что я тебе скажу, — оборвал его Кент. — Второй раз все будет гораздо проще. Мы уже прошли через это один раз. Семь бед — один ответ. — Он поднял руку. — Я голосую за.

К нему присоединился Брэд.

— Я тоже. Не вижу другого выхода, — сказал он, переводя слезящиеся глаза с Кента на Люка. — Но знаете, в кого мы постепенно превращаемся? В шайку Драговичей.

Ужасная правда, прозвучавшая в этих словах, заставила Люка содрогнуться.

— Пропади он пропадом, этот «локи». И зачем я только с ним связался?

— Ты? — взвизгнул Кент, ткнув пальцем в сторону Люка. — А что нам тогда говорить? Это ты во всем виноват! Если бы ты не выеживался с кровью этой скотины, мы бы не сидели сейчас в таком дерьме.

Люк вспомнил прошлую осень, когда дома у него раздался странный телефонный звонок. Некто по имени Сальваторе Рома представился профессором антропологии и посоветовал ему сходить в бродячий балаган, который остановился в местечке Монро на Лонг-Айленде. Профессор Рома сообщил, что среди экспонатов находится странное существо с очень необычным составом крови.

— Сделайте анализ, доктор, — произнес мягкий интеллигентный голос. — Я уверен, вы найдете в этой крови много интересного.

Обзвонив знакомых, Люк выяснил, что в Монро действительно раскинул шатер некий «Дом чудес». Подозревая, что его разыгрывают, Люк, тем не менее, поддался любопытству и поехал на Лонг-Айленд. Увидев странное существо, Люк сначала решил, что это ряженый, однако подделка выглядела слишком уж натурально. Он обратился к Пратеру, но тот и сам не знал, что это за зверь. Поэтому он согласился, чтобы Люк взял у существа кровь на анализ, но потребовал за это плату.

В этой крови Люк обнаружил то, что впоследствии назвал молекулой «локи». Выделив и синтезировав субстанцию, он начал испытывать голубой порошок на мышах и крысах. Результаты оказались весьма настораживающими. Мыши, которые обычно мирно жались друг к другу, вдруг начали бешено носиться и нападать на своих собратьев. Их клетки превратились в маленькие бойни. Крысы, сидевшие поодиночке, ожесточенно грызли решетки, превращая свои морды в кровавое месиво, и злобно кидались на всякого, кто открывал дверь клетки.

Люк попытался разыскать профессора Рому, но ни в одном нью-йоркском колледже такого не оказалось. Он проклинал себя за то, что не взял у профессора никаких координат.

Люк не подозревал, что один из его ассистентов сидит на кокаине. Чтобы подмазать своего поставщика и заработать на лишнюю дозу, тот незаметно стащил несколько проб «локи». Так порошок попал к Драговичу.

Тогда Люк еще ничего не знал. Он был слишком занят, чтобы как следует изучить свойства этой странной молекулы. К тому же «ГЭМ-Фарма» переживала финансовый кризис, и Люку было не до экспериментов.

— И пропади пропадом этот ваш «трисеф»! — в ярости закричал Люк, возвращаясь из прошлого в невеселую действительность. — Не я довел компанию до финансового краха, сделав ставку на одно-единственное лекарство!

— Но решение об инвестировании в «трисеф» было принято единогласно, — напомнил ему Брэд.

— Да, я пошел у вас на поводу, — согласился Люк. — Но только потому, что вы мешали мне работать, приставая со своими проблемами.

Поначалу, когда «ГЭМ-Фарма» торговала аналогами известных лекарственных средств, дела у нее шли прекрасно. Но Кенту с Брэдом этого показалось мало: они мечтали выбиться в лидеры и превратить свою маленькую компанию в крупное фармацевтическое предприятие с собственными научными разработками. Поэтому они решили купить права на мировую продажу нового цефалоспорина третьего поколения, который должен был затмить собой все другие антибиотики широкого профиля. Чтобы выпустить «трисеф» на рынок, компания влезла в долги. Но «трисеф» с треском провалился.

И вот тогда на горизонте появился Драгович с предложением о покупке того самого голубого порошка, с которым экспериментировал Люк. Он сказал, что будет брать у них все, что они сумеют произвести, и продавать где-то за рубежом. Конечно, им следовало быть осторожней. Но тогда они знали о Драговиче лишь то, что писали в газетах, а там он фигурировал как некий блестящий светский персонаж с несколько сомнительной репутацией. И он предлагал им большие деньги...

— Если бы ГЭМ была платежеспособной, когда появился Драгович, мы бы просто подняли его на смех, — продолжал Люк. — Но дела обстояли так, что пришлось выбирать — либо связаться с Драговичем, либо попасть под одиннадцатую статью.

Деньги Драговича удержали бы их на плаву, поэтому они согласились выделить часть своего оборудования на производство вещества, которое Люк назвал «локи».

— Это было то самое предложение, от которого нельзя отказаться, — заметил Кент.

— Но выбор у нас все-таки был, — возразил Люк. — Мы могли послать его подальше и смириться с судьбой. Однако мы предпочли другое.

На самом деле Люк горячо поддержал своих партнеров и с энтузиазмом проголосовал за. Он готов был на что угодно, лишь бы поправить дела компании и спасти свою финансовую шкуру.

— Если бы мы только знали, как он распорядится этим зельем, — вздохнул Брэд.

— Давайте не будем обманывать себя, — сказал Люк. — Вам было известно из моих отчетов, что у мышей и крыс от него в десятки раз повышается агрессивность. И вряд ли вы были столь наивны, чтобы обольщаться насчет Драговича.

Позже Люк узнал, что Драгович испытывал голубой порошок на людях. Он обнаружил, что небольшое количество вызывает необычайную эйфорию, ощущение всемогущества. Большие дозы провоцировали вспышки немотивированного насилия, возникавшие по малейшему поводу, а иногда и без него.

Драгович быстро наладил сбыт среди своих воюющих клиентов и вскоре отправил первые партии товара на Балканы. Слух о новом наркотике распространился со скоростью лесного пожара, и вскоре все вооруженные группировки — в Иране, Ираке, Израиле и Палестине — требовали регулярных поставок.

Драгович организовал в Риме подставную компанию, которая получала «локи» под видом «трисефа». Там его люди набивали капсулы и прессовали таблетки, чтобы потом распространять «локи» по всему миру.

— Ты прав, — согласился Кент. — Но мы-то думали, что он сбывает наш товар кучке воинственных сумасшедших в странах третьего мира, которые поубивают друг друга, и дело на этом кончится.

— Вот именно, — вставил Брэд. — Кто мог подумать, что им будут торговать в каждой подворотне в нашем же собственном городе.

Люк не смог удержаться от смеха.

— Что здесь такого смешного? — повысил голос Кент.

— Надо позвонить мистеру Пратеру и предложить ему в качестве экспонатов парочку моральных уродов.

— Не зли меня, Люк, — прошипел Кент.

— Это несправедливо, — запротестовал Брэд. — Меня всегда это мучило.

— Неужели? — с издевкой спросил Люк. Он чувствовал растущую враждебность к своим партнерам, словно сам наглотался этого чертового порошка. — Я что-то не заметил, чтобы ты стоял в стороне, когда делили прибыль.

Брэд отвел глаза.

На самом деле гигантские доходы, которые приносил «локи», просто усыпили их совесть. Наркотик превратил «ГЭМ-Фарма» в машину по выкачиванию и отмыванию денег. Все доходы от «локи» проходили как прибыль от заграничной торговли «трисефом».

Кент разработал блестящую схему. Компания изготовляла наркотик на своем автоматизированном предприятии в Бруклине, немногочисленные работники которого были уверены, что производят антибиотик. В отчетах ГЭМ он фигурировал как «трисеф», поставляемый огромными партиями в Рим. Там его дробили, расфасовывали и упаковывали. Процедура эта была столь сложной и запутанной, что, когда таблетки возвращались в Америку, проследить их принадлежность к компании ГЭМ было практически невозможно.

К тому же неиспользованный «локи» при каждом новолунии превращался в инертное вещество, что тоже давало гарантию безопасности.

Благодаря «локи» все они баснословно разбогатели, но жили в постоянном страхе, с чувством вины, переходящим в отчаяние.

Они стали настоящими параноиками.

И дело было не только в Драговиче. Несколько месяцев назад Брэд сообщил им о возможности недружественного поглощения другой компанией. Покупка контрольного пакета акций неизбежно привела бы к разоблачению их подпольной деятельности. Чтобы предотвратить такую возможность, они стали скупать собственные акции, используя для этого средства, выделяемые на научные разработки.

Какое роковое стечение обстоятельств!

Люк вздохнул и закрыл глаза. Он представил, как будет сидеть в маленьком сельском кабачке в Провансе с чашкой черного ароматного кофе, а рядом будет греться на солнышке хозяйская кошка.

Через три недели я выхожу из игры. Всего через три недели.

Но если Глисон настучит на них... Мирная картина сельской жизни во Франции сменилась видом тюремной камеры здесь, в Манхэттене.

Люк открыл глаза и посмотрел на Брэда, финансового директора компании.

— Пратер потребует аванс наличными. Сегодня суббота. Где ты собираешься...

— Я достану деньги, — поспешно заверил его Брэд. — Думаю, он возьмет не больше, чем за Макинтоша. После обеда деньги у тебя будут.

— Остается еще один вопрос. У Глисона какие-то отношения с нашей новой сотрудницей.

Кент схватился за голову, взъерошив свою рыжую шевелюру.

— А, черт! И насколько близкие?

— Не могу сказать. Это ведь он рекомендовал ее нам, а уж какие там у них отношения... — пожал плечами Люк.

— О господи, — заскулил Брэд. — Час от часу не легче. А что, если у них роман? Ее ничто не должно отвлекать от работы! Ты должен все выяснить.

Люк поднялся.

— Постараюсь.

— А пока давай собирай денежки, — напутствовал Кент Брэда.

Подходя к двери, Люк услышал, как Брэд простонал:

— Когда же это кончится?

Он совсем раскис.

Продержись еще чуть-чуть, Брэд. Всего несколько недель. А потом можешь хоть на куски развалиться, мне наплевать.

9

— Раз за тебя поручился Эйб, мне этого хватит, — заявил Крутой Том. — Но плату за консультацию давай вперед, если ты, конечно, не возражаешь.

— Выписать чек? — спросил Джек.

Услышав столь нелепое предложение. Крутой Том лишь улыбнулся, обнажив мелкие желтые зубы, похожие на зерна кукурузы, торчащие из гнилого початка. Лысиной он не уступал Эйбу, но телом был пожиже. Остатки седоватых волос были заплетены в длинную косичку. На вид ему было около пятидесяти. Его тощая сутулая фигура была облачена в рваные джинсы и майку без рукавов с изображением Храбрых утят. Руки от плеч до запястий покрывала замысловатая татуировка. На левом предплечье красовалась эмблема «харли-дэвидсона», на правом — огромная красная цифра «1%». Живое воплощение Ангела ада на пенсии.

— Я вижу, вы знаете толк в татуировке, мистер Крутой, — заметил Джек, вынимая из заднего кармана стодолларовую бумажку. — В мотоциклах тоже?

Увидев, что Джек протягивает руку к Крутому Тому, грузный ротвейлер, сидевший в углу, вскочил на ноги и зарычал.

— Тише, Манфрел! — прикрикнул на него Том, не поворачивая головы. — Он просто дает папочке немного денег на пропитание. А ты зови меня просто Том, — обратился он к Джеку. — Крутой — это для понта. Что до мотоциклов, да, я баловался этим делом. Свалил из Беркли и лет десять колесил с бандой из Фриско. Здоровый был парень, тянул на сто двадцать кило. Но все это в прошлом. Сейчас я фармацевт-любитель.

Джек оглядел помещение. Эйб привел его на узкую, мощенную булыжником улочку Китайского квартала, где Крутой Том был, очевидно, единственным жильцом неазиатского происхождения. Он снимал меблированные комнаты под тайским рестораном, хотя меблированными назвать их можно было с большой натяжкой. Мебель и ковер выглядели так, будто их выбросили на помойку, где на них не польстились даже старьевщики. Ничего общего с апартаментами, где обитал другой фармацевт-любитель — доктор Монне.

— Что ты хочешь узнать? — спросил Том, пряча купюру. — Собираешься открыть свое дело?

Джек покачал головой:

— Нет, мне просто надо кое-что выяснить о «берсерке». Слыхал о таком?

— Спрашиваешь, — фыркнул Том. — Конечно, слыхал. Я и сам бы не прочь сварганить такую штуковину.

— Неужели Крутому Тому это не по зубам? — удивился Эйб, опускаясь в потертое кресло. — Ведь говорят, ты можешь сделать все, что угодно.

— Да, так оно и было, пока не появилась эта новая дурь. У меня от нее прямо крыша едет, вот что я вам скажу, — усмехнулся Том. — Да и не у меня одного. Федералы тоже в полном напряге. Они отнесли эту штуку к классу УОВ.

— К какому классу? — переспросил Джек.

— УОВ — умеренно опасное вещество. Но его молекулярную структуру они до сих пор не могут определить. Значит, она очень сложная, ведь у этих козлов классное оборудование. Но для нашего брата это просто находка, потому что рано или поздно штука эта превращается в инертное вещество. — Том издал легкий смешок. — Федералы и копы в полном отстое. Они прихватывают тебя с товаром, а когда дело доходит до суда, главная улика превращается в питьевую соду.

— Как у того парня, который шел по делу о «бунте выпускников»! — воскликнул Джек, щелкнув пальцами. — Его пришлось выпустить, потому что кто-то подменил главную улику.

Крутой Том покачал головой:

— Никто ничего не подменял. Просто это вещество изменилось. Так всю дорогу происходит: эта штука враз теряет силу, где бы она ни была. Полный улет! Либо глотай, либо прощевай. Чувак, который ее придумал, настоящий Эйнштейн в молекулярной биологии.

Джек вспомнил, как восхищалась Надя талантами своего Монне.

Все складывалось в целостную картину, но Наде она вряд ли понравится.

— Будь я наркоманом, — задумчиво произнес Эйб, — я бы взбесился, если бы меня надули этаким манером.

Крутой Том пожал плечами:

— Некого винить. На упаковке стоит срок годности.

— Но что это за вещество? — спросил Джек.

— Спроси что-нибудь полегче. Могу только сказать, что ни к одной известной группе оно не относится. Об амфетаминах я знаю все, но это вещество и близко с ними не лежало. Это не опиат, не барбитурат и не экстази. Что-то совершенно иное. Оно повышает агрессивность.

— А если ее нет? — спросил Джек.

— У всех она есть. В каждом из нас сидит зверь. Просто некоторые слезли с деревьев чуть раньше. Я называю это КЗ — коэффициент звероподобности.

— "Упрямая звериная плоть..."

— Что?

— Да так, это из фильма, который я видел позавчера.

— Так вот, парни, склонные к насилию, ну те, у которых высокий КЗ, от обычной дозы слетают с катушек. А доза побольше может даже Винни Пуха превратить в чудовище.

— Это как раз то, что нужно, — подал голос Эйб. — Побольше злости. А кто эту штуку мог придумать? И с какой целью?

— Я слышал, он впервые появился у вояк в горячих точках, но потом его моментально выбросили на рынок. И тот, кто торгует этой хреновиной, тоже большой спец. Ее продают во всех видах и под разными названиями, чтобы окучить сразу всех. То, что толкают подросткам и всякой шпане, идет под названием «берсерк» — это самая популярная марка, — но есть еще «Терминатор-Х», «Каратель», «Хищник», «Палач», «Узи», «Самурай», «Киллер-В» и так далее.

— И большой у него рынок?

— Нельзя сказать, что очень, но, похоже, это только вершина айсберга. Раз уж спортсмены и пиджаки на него подсели...

— Спортсмены и пиджаки? — удивился Джек. — А им-то это на кой черт?

— Агрессивность, старик. Человеческая агрессивность. Ты можешь почувствовать себя новым Эром Джорданом, Джоном Элви, Уорреном Баффи или Биллом Гейтсом. Немного куражу и этой штуки — тут важно правильно подобрать дозу — и ты в полном порядке. Спортсмены покупают «Гол», «Шлем», «Победу», «Рывок», «Финиш» — названия разные, суть одна. Его принимают вместо анаболиков. Слышали, что вчера произошло, когда играли «Никсы»?

Джек покачал головой, Эйб кивнул.

— Как ты мог пропустить такое, старик? Леон Доукис, этот новый форвард у «Никсов», приложил защитника «Пистонов» — не помню, как его зовут, но он здорово держал оборону, носился как сумасшедший и так зажал Доукиса, что тот выглядел полным слабаком, еле волочащим ноги. Короче, Доукису это надоело, и он сгреб этого защитника и зашвырнул в публику. Подбросил его, как перышко! Парень приземлился в шестом ряду! — загоготал Том. — Я пересмотрел все выпуски новостей, раз пять видел этот улет. Страшное дело. Хоть на что могу поспорить, что оба они врубили по дозе «Гола».

— Ты сказал, что пиджаки тоже подсели?

— Да. Для них делают самые слабые формы: «Успех», «Процветание», «ГЕО». Белые воротнички таскают его к себе на работу. Эта штука скоро заполонит все. Спрос колоссальный. Я бы и сам не прочь этим подзаняться, но состав уж больно сложный, не для моих скромных возможностей.

— А кто тогда его производит?

Крутой Том пожал плечами:

— Не знаю. Пытался выяснить, думал, может, раздобуду формулу, да где там — наткнулся на стену. Там сербский заслон.

— Драгович?

— Угадал. Потому я и перестал рыпаться. С ним связываться никому не посоветую.

Еще одна деталь, дополняющая общую картину.

— А других игроков нет?

— Люди Драговича никого не подпускают к поставкам. Мне кажется, они идут из Европы. Ведь эта дурь там впервые появилась.

Вот это уже не укладывалось в картину. Если за «берсерком» стоит компания Монне, логично предположить, что они производят его здесь, на своем заводе. Что может быть лучше для прикрытия нелегального производства наркотика, чем легальное фармацевтическое предприятие?

— Можешь продать мне дозу?

— "Берсерка"? Сейчас в активной форме ничего нет. Но у меня есть немного инертного материала. Я с ним работал, пока он не накрылся. Причем в то же самое время, что и порошок, за который посадили того выпускника. Я тебе дам немного. Мне-то теперь от него толку мало.

Том увлек Джека в заднюю комнату.

— Я здесь посижу, — сказал Эйб. — Срисую орнамент у тебя со стен. Может, пригодится у меня в магазине.

В задней комнате находилась лаборатория Крутого Тома. Он специализировался на амфетаминах, и, по отзывам знатоков, его продукция была самого высокого качества.

Когда Том включил свет, полчища тараканов в панике бросились по углам.

— Извини за непрошеных гостей, старик. Но когда живешь под рестораном, без этого никак.

Ротвейлер Манфред, последовавший за хозяином, остановился на пороге комнаты. Джек сразу понял почему. Здесь пахло как в школьной лаборатории, где проводил опыты драмкружок, — смесью растворителя с кошачьей мочой. На столах стояли подносы с белой массой, над которыми крутились вентиляторы. В углу работала вытяжка с новенькой блестящей трубой, уходящей в потолок, но запах все равно оставался.

— Интересно, а сколько ты берешь за унцию?

— За унцию? Ты что, старик, я продаю по граммам. У меня чистый продукт, и кайф от него долгий. — Том искоса посмотрел на Джека. — А зачем тебе?

— Да ты ведь личность легендарная. Мог бы прикупить хату и получше.

— Конечно, мог бы, кто спорит. Может, когда-нибудь и съеду отсюда. Но это для меня не главное. Я человек творческий, и мне надо быть поближе к своей работе.

Сплошные творческие личности, подумал Джек.

— Видишь ли, в своей работе я использую... материалы, особенно растворители, имеющие характерный запах, который может кое-кого заинтересовать. А здесь я подсоединил свою вытяжку к трубе от плиты ресторана. И все мои пары смешиваются с дымом от готовки. Здорово придумано?

— Здорово, — согласился Джек. У него резало глаза, и хотелось поскорей выбраться на свежий воздух. — Так как насчет «берсерка»?

— Сейчас найду, — пообещал Том и начал копаться в куче целлофановых пакетиков. — Я ведь продаю наркотики, чтобы заработать на свое творчество, и знаешь, сейчас я создаю нечто такое, отчего «берсерк» сразу увянет. Он у меня идет под названием «Снег-9». Одной дозы будет достаточно, чтобы словить офигенный кайф на целую неделю. Это мой Святой Грааль. Когда я его найду, — все, могу считать, что я свое дело сделал. Только тогда я завяжу — и ни минутой раньше. Кровь из носу, но «Снег-9» дожму. Так-то, парень.

Валяй, сэр Гавейн, подумал Джек.

— Вот он, — сказал Том, поднимая небольшой прозрачный пакетик, в нижнем углу которого виднелся желтый порошок. — В активном состоянии он вроде бы голубой...

— "Вроде бы" — это как? — попытался уточнить Джек.

— Знаешь, я точно тебе не могу сказать, — растерянно улыбнулся Том. — Странно как-то. Я возился с ним две недели, видел его каждый день, но цвета так и не запомнил. Во всяком случае, он был не желтый. Желтым он становится, когда теряет силу. — Он протянул пакетик Джеку. — На, бери.

— Весь?

— Конечно. Я все равно собирался его выкинуть.

— А как насчет активной формы? Просто для сравнения.

Крутой Том замотал головой, размахивая своей косичкой:

— Сейчас у меня нет. Поставки идут с перебоями, и, когда старая партия теряет силу, новая приходит не сразу. Через денек-другой надеюсь получить.

— Странная манера вести дела, — заметил Джек.

— Не говори. Я бы на их месте запускал новый товар тык в тык, не теряя ни минуты. — Том пожал плечами. — Но кто их знает. Может, у них на то свои причины.

Джек засунул пакетик в карман и повернулся, чтобы идти.

— Постой-ка, — остановил его Крутой Том, поднимая еще один пакетик, наполовину заполненный мелкими прозрачными кристаллами. — Это мой последний продукт. «Снег-7». Хочешь попробовать?

— Нет, спасибо, — поблагодарил Джек, устремляясь к двери.

— За счет заведения. Тебе понравится. Кайф держится три дня, и жизнь становится значительно интересней.

Джек покачал головой:

— В последний год, Том, жизнь у меня была такая интересная, что просто не знаешь, куда деваться.

10

Джиа перестала водить кистью и прислушалась. Кажется, звонят в дверь? Они с дочкой сидели во дворике — Вики в своей беседке, Джиа писала картину — и от входной двери были далеко.

Второй раз звонок прозвучал уже отчетливей. Взглянув на Вики, которая устанавливала маленький стульчик перед маленьким столиком, Джиа вытерла руки и вошла в дом.

Подходя к двери, она гадала, кто это может быть. Джек сказал, что будет весь день занят. Сегодня Джиа не приглашала к Вики ни няню, ни детей, а здесь было не принято заглядывать на чашечку кофе без приглашения.

Прожив в этом фешенебельном особняке несколько месяцев, Джиа так и не почувствовала себя дома. Он принадлежал теткам Вики — Нелли и Грейс, которые с прошлого лета числились пропавшими без вести. Но Джиа знала правду. Обе пожилые женщины были мертвы — их пожрали какие-то индуистские исчадия ада. Если бы не Джек, Вики постигла бы та же участь. Он сжег этих чудовищ вместе с доставившим их кораблем, и их пепел развеялся над Нью-Йоркской бухтой. Когда Грейс и Нелли будут официально признаны умершими, их дом унаследует Вики. А пока за домом присматривала поселившаяся здесь Джиа.

Опять звонок. Пройдя по толстому восточному ковру, устилавшему пол прихожей, Джиа подошла к входной двери. Наверное, это все-таки Джек, забывший ключи. Она посмотрела в глазок и застыла.

Сердце у нее бешено заколотилось — за дверью стояли те самые охранники, которые прогнали их с пляжа у дома Милоша Драговича. Она сразу узнала того противного блондина с кое-как выкрашенной головой.

Что им здесь надо? И как они ее нашли? Почему они здесь?

Джек. Наверняка дело в нем. Вечно с ним какие-то проблемы. Он интересовался Драговичем, а объекты его внимания обычно плохо кончали. Но сейчас сам Джек — а вместе с ним и она — привлек внимание самого известного мафиози в городе.

Джиа вздрогнула — в дверь снова позвонили. Она обернулась, опасаясь, что Вики, услышав звонок, побежит встречать Джека. Лучше затаиться, тогда они решат, что никого нет дома. К счастью, особняки плотно примыкают друг к другу, и они не смогут попасть во дворик. Скорее всего, потопчутся и уйдут.

Через дверь Джиа слышала, как они переговариваются. Язык был явно не английский.

В конце концов мужчины отошли к черному «линкольну», стоявшему у тротуара. Когда машина тронулась с места, Джиа облегченно вздохнула, но они не спешили уезжать. Припарковавшись в конце улицы, они закурили.

Они за нами следят. Проклятье!

Джиа почувствовала, как в ней закипает гнев. Они с Вики попали в ловушку в собственном доме. И все из-за Джека.

Она подошла к телефону и набрала его номер. Он их втянул в это дело — вот пусть теперь и выручает.

11

— В чем дело? — спросил Сол Витуоло, сотрясаясь от смеха и вытирая слезы, текущие из глаз. — Почему ты не смеешься? Что-нибудь не так?

Сол только что продемонстрировал Джеку пленку, снятую накануне вечером.

— Нет, все отлично получилось.

Еще десять минут назад он от души посмеялся бы, наблюдая, как головорезы Драговича бросаются врассыпную, спасаясь от шин. Но ему только что позвонила Джиа и сообщила, что двое этих головорезов дежурят у ее дверей.

Джек сразу догадался, как они нашли ее, — машину засекла скрытая камера у ворот Драговича.

Это моя вина, подумал Джек. Я должен был заметить камеру раньше. Они сфотографировали машину и нашли Джиа по номеру на бампере.

Вот черт! И зачем он только взял их с собой.

Вряд ли Драговичу придет в голову, что Джиа может иметь какое-то отношение к вчерашнему шинному граду. Он просто тыкает наугад.

Но может случайно попасть в цель.

Первой мыслью Джека было посоветовать Джиа позвонить в полицию и сообщить о двух подозрительных типах, околачивающихся у ее дома. Копы их, конечно, спугнут, но потом они все равно вернутся.

Значит, придется управляться самому. Его первым побуждением было их убрать, причем совсем, и пусть полиция разбирается с этим делом. Поскольку оба работают на Драговича, все подумают, что это обычные бандитские разборки.

Все, но только не Драгович. Он-то знает, почему они там оказались, и устранить их — все равно что вывесить над дверями Джиа неоновую вывеску «Я к этому причастна».

Нет, нужен более тонкий подход. Но какой?

Голос Сола вернул его на Стейтен-Айленд.

— Я уже сто раз ее посмотрел, но все равно ржу, как лошадь, — сказал Сол, вынимая кассету из плеера. — Сколько сделать копий и куда мы их разошлем? В «Живого свидетеля»?

— Пока не надо никаких копий.

— Эй, а зачем тогда я ее покупал? — недоуменно спросил Сол, указывая на новенькую видеокамеру. — Разве не для того, чтобы делать копии?

— Именно для этого, — подтвердил Джек. — Но нам надо собрать побольше материала. Завтра ты опять залезешь на дюну и отснимешь вторую серию.

— Я-то залезу, но, может, мы придумаем что-нибудь почище шин? Как насчет битого стекла? Ух! У меня его целые горы.

Джек постарался, чтобы его голос звучал спокойно.

— Шины — это только первая стадия. На второй мы пригвоздим его по-настоящему.

— Пригвоздим? — В голосе Сола послышалось ликование. — Ты собираешься поработать гвоздями? Вот это другой разговор.

Опять он за свое.

— Нет, не собираюсь.

— А что тогда будет на второй стадии?

— Всему свое время, дружище. Да ты не волнуйся. Я все просчитал.

— Но мы уже отработали шины. Хватит с нас шин. Этого мало.

Джек сжал зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не взорваться. Его так и подмывало сказать Солу, что, если тому не нравится его план, он может делать все сам.

Вероятно, сказывалось беспокойство за Джиа и Вики.

Он очень нервничал.

Поднявшись, Джек шагнул к окну. Через грязное стекло он с трудом различал горы старых машин и металлолома, наваленных позади конторы.

— Надо найти что-нибудь получше шин, — завел свою волынку Сол.

— Ладно, Сол, — проговорил Джек, сдаваясь. — Пойдем посмотрим твое хозяйство. Если найдем что-нибудь получше, пустим в дело. Если нет — тогда опять шины.

Возможно, он и найдет что-нибудь подходящее, чтобы турнуть ребят Драговича.

Когда обрадованный Сол вывел его во двор, Джек заметил двоих мужчин, складывающих металлолом в старый автопогрузчик, тот самый, на котором он привез шины к братьям Эш.

Он задумчиво наблюдал, как, загрузив очередную порцию металлолома, подъемник опускается на землю. Край его был скошен и напоминал лезвие ножа.

Это натолкнуло Джека на мысль. Оглядев площадку, он заметил несколько ржавых машин, стоявших в ряд у забора.

— Они еще ездят? — поинтересовался он у Сола, указывая на эти развалины.

Тот остановился и посмотрел в ту сторону.

— Думаю, что да. Но только в один конец.

— А мне и не нужно возвращаться.

— Ты что это задумал?

Джек повеселел:

— В конце концов, могу же я взять часть платы натурой.

12

— Сколько нам тут еще торчать? — проворчал Вук Вуйкович, закуривая очередную сигарету «Мальборо».

Весь день они просидели в этой проклятой машине, ожидая, когда покажется дамочка. Вук беспрерывно курил, и язык у него стал как мокрая картонка. Он чувствовал себя усталым, разбитым и с трудом сдерживал раздражение. В «линкольне» хорошо ездить, но жить там не слишком комфортно. Вук взглянул в переднее зеркало и пригладил свои вытравленные волосы. Они отросли, и у корней пробивалась чернота. Пора снова краситься.

— Сколько можно смотреться в зеркало, — раздался с заднего сиденья голос Иво. — Что, волосы выпадают?

— У меня-то их пока хватает, старина, — отозвался Вук, посмотрев на редеющую шевелюру Иво. — А вот ты скоро станешь лысым как коленка.

— Зато я не похож на педика.

Вук засмеялся, чтобы не показать, что его задело замечание приятеля. Кто-кто, а уж Иво гораздо больше похож на бабу, и причем старую.

— Женщинам нравятся блондины.

Иво хмыкнул.

Они познакомились, когда служили в Югославской армии, и вместе прошли косовскую мясорубку. Позже, когда от армии и страны ничего не осталось, они нанялись в охранники к Драговичу.

Вук посмотрел вокруг. Элегантные кирпичные особнячки на тихой улочке, упиравшейся в небольшой парк на берегу Ист-Ривер. У него на родине так жили только высшие правительственные чиновники. Он попытался представить, во что обходится подобное жилье.

— Ненавижу ждать.

Иво вздохнул:

— Не самый плохой расклад. Мы могли бы сейчас торчать в Белграде и ждать выходного пособия.

Вук снова рассмеялся:

— Или стоять в очереди за газовыми баллонами.

— Ты вспоминаешь о доме? — спросил Иво дрогнувшим голосом.

— Только когда думаю о войне.

А думал он о ней постоянно.

Какое время! Сколько женщин у него было?

Сколько мужчин — бойцов и мирных жителей — выгнал он в поле или поставил у стенки и расстрелял? Не сосчитать. Каким всемогущим он себя ощущал — хозяин жизни и смерти, бесстрастно внимающий крикам, стонам и мольбам о пощаде и единолично решающий, кому жить, а кому умереть. Он чувствовал себя равным Богу.

Вук тосковал по этим дням, иногда так сильно, что на глаза его наворачивались слезы.

— А я стараюсь все забыть.

Вук молча посмотрел на своего приятеля. Иво всегда был мягкотелым, а сейчас и совсем размяк. Это случается со всеми, кто приезжает в Америку. Они теряют твердость.

Да я и сам уже не тот, подумал Вук. Он был несгибаемым воином, а кем стал? Охранником гангстера, который дает всякие дурацкие поручения вроде сегодняшнего. Да, он серб по рождению, но давно уже стал американцем. И все же ему повезло больше, чем его ровесникам в Белграде.

— Думаешь, эта сучка Ди Лауро имеет отношение ко вчерашнему? — спросил Вук, нехотя возвращаясь к действительности.

— Очень может быть, — отозвался Иво. — Но она явно отчалила на выходные, как и вся здешняя публика.

За все время своего сидения они видели лишь нескольких ребятишек, гуляющих с нянями. Вук уже дважды звонил в Ист-Хемптон в надежде, что им разрешат снять осаду. Но им было велено оставаться на месте.

— Мы просто теряем время, — проворчал Вук.

— Это все из-за тебя.

— Почему из-за меня?

— Ты узнал этого парня на пленке. «Я его знаю. Это тот самый тип, которого мы прогнали с берега», — передразнил Вука Иво. — Вечно ты треплешь своим языком.

Обернувшись назад, чтобы послать Иво куда подальше, Вук увидел, что тот застыл на сиденье. На Саттон-сквер появился автопогрузчик без номеров.

Прогромыхав по улице, он резко остановился, уткнувшись в тротуар.

— Похоже, он заблудился, — заметил Иво, с облегчением откидываясь на спинку сиденья.

Некогда белый автопогрузчик, весь в царапинах и вмятинах, был покрыт толстым слоем грязи. Лицо водителя скрывала густая белая борода, на лоб была надвинута бейсбольная кепка. За пыльным стеклом он был практически неразличим. Вытащив карту, водитель стал внимательно ее изучать.

Вот дурак, подумал Вук. Как можно потеряться в городе, где все улицы под номерами?

Найдя то, что он искал, водитель тронулся с места, чуть не налетев на противоположный тротуар. Когда автопогрузчик стал разворачиваться, Вук заметил, что его задняя платформа опущена и находится всего в двух футах от земли. Оказавшись на середине улицы, он вдруг дал задний ход и стал стремительно приближаться к машине.

Вук вжался в сиденье и стал судорожно сигналить, но погрузчик был уже совсем рядом.

— Сейчас он в нас врежется! — завопил Иво.

Вук закрыл глаза и обхватил себя руками. От удара его бросило вперед, но сила его была меньше, чем он ожидал. Открыв глаза, Вук увидел, что угол платформы пробил решетку радиатора. Лобового столкновения, к счастью, не произошло.

— Ах ты, дерьмо! — заорал Вук, распахивая дверь.

Иво выскочил с другой стороны, изрыгая проклятия. Сейчас этот идиот пожалеет, что сунулся сюда.

Но автопогрузчик рванул вперед.

— Он смывается! — крикнул Иво.

Вук бросился его догонять, но погрузчик уже успел набрать скорость. Вук махнул Иво, чтобы тот садился в машину. Проскочив на красный свет, погрузчик выехал на Пятьдесят восьмую улицу и двинулся по встречной полосе.

— Он ненормальный! — вскрикнул Иво, увидев, как погрузчик виляет из стороны в сторону, стараясь избежать столкновения с идущими навстречу машинами. Завизжали тормоза, загудели сигналы, но погрузчик упрямо продолжал двигаться вперед.

Вук не мог допустить, чтобы какой-то старый говнюк на ржавом помойном ведре оставил его в дураках.

Включив фары и отчаянно давя на сигнал, он выскочил на Пятьдесят восьмую улицу. К счастью, машин там было мало, но ехать против движения все равно было страшновато.

Погрузчик, маячивший впереди, свернул на Первую авеню. Они доехали туда как раз вовремя, чтобы увидеть, как он опять сворачивает на Пятьдесят девятую улицу.

— Он едет к мосту, — догадался Иво.

Вук поддал газу, и вскоре впереди опять показался погрузчик, въезжающий на мост Куинсборо. «Линкольн» поехал по откосу, с визгом развернулся и тоже выскочил на мост.

— Вот он! — показал вперед Иво.

Вук усмехнулся. Неужели этот старый дурак надеется от них уйти?

Он нажал на акселератор, и машина рванулась вперед, почти поравнявшись с погрузчиком. Но вдруг она как-то странно задергалась.

— Что случилось? — спросил Иво.

Взглянув на приборную доску, Вук увидел, что стрелка температурного датчика ушла на красное поле.

— Мотор перегрелся!

Двигатель чихнул, дернулся и затих. «Линкольн» встал как вкопанный.

— Дерьмо! — выругался Вук, ударив по рулю. Сквозь клубы пара, вырывающегося из-под капота, он увидел, как автопогрузчик исчезает за аркой моста. — Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

Иво вылез из машины и подошел к капоту. Вук последовал за ним. Сзади засигналили остановившиеся машины.

— Вот в чем дело, — сказал Иво, указывая на продавленную решетку. — Дыра в радиаторе.

— Ублюдок! — заорал Вук, ударив кулаком по капоту. — Вот уж повезло этой сволочи!

— Думаешь, это везение? — задумчиво спросил Иво, глядя вслед ускользнувшему погрузчику.

— А ты считаешь, старый говнюк сделал это намеренно?

— А почему старый? Из-за седой бороды? Он мог позаимствовать ее из костюма Санта-Клауса.

— Думаешь, это тот парень с пляжа?

Иво пожал плечами:

— Я просто рассуждаю. Если это тот самый парень и он хотел прогнать нас от своего дома, то ему это вполне удалось.

Вук просто кипел от злости. Иво так спокоен, что так бы и врезал ему разок. Вук сплюнул.

— Дерьмо!

И что они теперь скажут Драговичу?

13

Надя закончила работу и собиралась домой. Пока отключалась голографическая установка, она прослушала голосовую почту. Джек предлагал встретиться в диабетической клинике в пять. У него были для нее какие-то новости. На случай, если она не сможет прийти, он оставил номер своей голосовой почты.

Надя посмотрела на часы. Уже около пяти. Она набрала номер Джека и предложила встретиться в начале шестого в аптеке напротив ее работы. Вешая трубку, она услышала, как кто-то произнес:

— Какая самоотверженность.

Надя вздрогнула, узнав голос Монне. Оглянувшись, она увидела, что он стоит в дверях.

— Как вы меня напугали.

— Извините, — произнес он, подходя к ней. — Я пришел забрать пакет и заметил, что у вас горит свет.

— Я уже собиралась уходить.

— Не буду спрашивать вас об успехах. Еще рано говорить об этом... да?

Его слова застали Надю врасплох. Она внимательно посмотрела на Монне. Вблизи он выглядел очень усталым. Ничего удивительного — ведь, по словам Джека, он несколько часов наблюдал, как дерутся люди.

Но дело было не только в усталости. Казалось, доктор был физически и умственно истошен, морально подавлен и близок к отчаянию.

Чем же его заставляет заниматься этот бандит? Как сумел его опутать?

— Да, — призналась она. — Пока нечем похвастаться. Я только что закончила просматривать результаты ваших экспериментов. Вы перекопали большое поле.

Он рассеянно кивнул:

— Я перепробовал все, что мог. Вот поэтому мы вас и пригласили. Нам нужен свежий взгляд.

Надя опустила глаза и стала собирать свои записи. Не могла же она сказать ему, что пребывает в полной растерянности, что рассказ Джека о странных испытаниях в Бруклине и сообщение Дага о тайных покупках акций выбили ее из колеи и не дают сосредоточиться на работе.

Монне откашлялся.

— Есть еще один вопрос, который я бы хотел обсудить с вами. Он касается Дугласа Глисона.

Надя застыла. О господи! Неужели он узнал, что Даг взломал сеть?

— А в чем дело?

— Мне сообщили, что он был в исследовательском центре и даже здесь, у вас в лаборатории. Это нарушение правил.

У Нади отлегло от сердца. Она повернулась к Монне:

— Я думала, это касается только тех, кто не работает в компании.

Ложь... но вполне простительная.

— Нет. Мне кажется, я достаточно ясно дал понять, что сюда могут заходить только работники исследовательского центра. Вы с ним... в близких отношениях? Поэтому и пустили его сюда?

Доктор Монне как-то слишком заинтересованно задал этот вопрос. Почему?

Надя решила скрыть, что Даг впустил себя сам. Она вспомнила, что он не хотел, чтобы об их романе знати на работе.

— В близких отношениях? — с улыбкой переспросила она. — Нет. Мы просто старые друзья.

— Вы часто видитесь? Обсуждаете свою работу? Куда он клонит?

— Он друг нашей семьи.

Опять ложь.

— Иногда мы обедаем вместе. Он очень интересуется... — она чуть не сказала «компьютерами», — научными разработками. Но я уверена, что он никогда...

— Я тоже уверен, — поспешно сказал доктор Монне. На лице у него было написано облегчение. — Но не стоит забывать, что он торговый агент и по долгу службы много и часто разговаривает с людьми. Может случиться, что в один прекрасный день он в порыве энтузиазма случайно проговорится о продукте, который находится в разработке. А если он ничего не будет знать о нем, то уж точно не проболтается. Вы меня понимаете?

— Вполне, — ответила Надя. Он был абсолютно прав. Она обязательно скажет об этом Дагу за ужином. — Обещаю, что Дуглас Глисон здесь больше не появится.

Доктор Монне повернулся и вышел не попрощавшись. До нее долетел лишь его вздох.

14

— О нет, — пробормотал Джек, увидев, что Монне сворачивает с Глен-Коув-роуд. — Только не говорите мне, что он едет в Монро.

Эта поездка началась в центре города после того, как Джек вернулся с Лонг-Айленда от братьев Эш, которым он доставил очередной сюрприз для Драговича.

Джек потер подбородок — он все еще чесался от клея. Надо признать, операция с автопогрузчиком Сола прошла как нельзя лучше. В результате парни Драговича застряли на мосту Куинсборо.

Он уже несколько раз звонил Джиа и знал, что они так и не вернулись. Джек встретился с Надей напротив ее офиса, как она просила. Увидев Монне, выходящего из дверей, он быстро сунул ей в руку конверт с инертным «берсерком». Указав на доктора, Джек сказал:

— Вон идет ваш босс. Я, пожалуй, провожу его немного.

Испуганно озираясь вокруг, Надя спрятала конверт в сумку.

— Это наркотик? Меня могут за него арестовать? — шепотом спросила она.

— Нет, — успокоил ее Джек. — Это больше не «берсерк». Он рано или поздно становится инертным, причем сразу. Вот этот потерял силу на днях.

Глаза у Нади чуть не вылезли из орбит.

— Что?

— Я сказал...

— Я слышала, что вы сказали. Просто...

Наверное, она решила, что у меня не все дома, подумал Джек.

— Во всяком случае, такие у меня сведения, — сказал он уже на ходу. — Извините, что не смог достать активную форму. Может быть, завтра или чуть позже.

Надя молча смотрела на него.

Помахав ей рукой, он заторопился прочь, чтобы догнать Монне. Его поразила ее реакция. Он ожидал недоверия, а она скорее расстроилась.

Джек проводил Монне до гаража «Авис», где давали машины напрокат. Когда тот исчез в дверях, он поймал такси и поехал в гараж, где стоял его «бьюик». Он подкатил к «Авису» как раз в тот момент, когда Монне, выехав из ворот, направился в сторону Истсайда. Джек последовал за ним. Вынырнув из Центрального тоннеля, машина Монне поехала по Глен-Коув-роуд, а затем свернула к Монро.

После того как он чуть не погиб здесь в прошлом году, Джек поклялся никогда не возвращаться в это проклятое место. Но вот он опять здесь и направляется к Золотому побережью Лонг-Айленда, где расположилось местечко под названием Монро.

Джек попытался себя успокоить. Ведь Монне — ученый, человек, твердо стоящий на земле, и вряд ли он как-то связан со сверхъестественными силами, сосредоточенными в Монро. Но тогда что, черт возьми, он собирается там делать?

Монне медленно проехал по главной улице, стилизованной под поселок китобоев, который здесь, видимо, был раньше, и двинулся на восток к болотистой равнине, огибавшей бухту. Джек поехал за ним по изрытой колеями дороге, ведущей к проливу. За окном мелькали рекламные щиты, еле различимые в сгущающихся сумерках, и стрелки, указывающие вперед.

К счастью, на дороге встречались и другие машины, так что «бьюик» не слишком бросался в глаза. Наконец они подъехали к нескольким большим шатрам, сверкающим огнями. На полотнище, растянутом между двумя столбами, было написано: «Дом чудес Озимандиаса Пратера».

Так это цирк? Монне приехал в цирк?

Нет, это не цирк. На полотнище были изображены зеленый марсианин, человек-змея, прорицательница с тремя глазами и другие монстры.

Монстры и Монро... это сочетание заставило Джека насторожиться. В прошлый раз парочка таких монстров чуть не отправила его на тот свет.

Он попытался избавиться от неприятных ассоциаций, говоря себе, что это всего лишь бродячий балаган, случайно оказавшийся в Монро... Однако его не покидала тревога.

Джек увидел, как Монне въехал на огороженную веревками стоянку. Сам он припарковался неподалеку. Но, выйдя из машины, доктор не последовал за редкими посетителями, проходившими через ярко освещенную арку. Вместо этого он повернул направо, где стояли грузовики и фургоны.

Дав Монне отойти на приличное расстояние, Джек пополз вслед, скрываясь в высокой траве. Он увидел, как Монне постучал в дверь старого обшарпанного фургона. Дверь открылась, и в проеме показалась высокая нескладная фигура. Отступив в сторону, человек пропустил Монне внутрь. Когда дверь вновь закрылась, Джек увидел на ней табличку «Контора».

Лежа в болотной траве, он размышлял, что делать дальше. Какое отношение это имеет к тому заданию, что дала ему Надя? Монне проделал неблизкий путь, чтобы попасть в какой-то бродячий балаган, причем приехал на машине, взятой напрокат. Он постоянно ездил на такси, почему бы и сюда не приехать точно так же? Обошлось бы не многим дороже, чем прокат машины.

Если только он не пытается замести следы.

Надо бы послушать, о чем они там говорят.

К счастью, ночь была безлунной. Джек уже собрался встать и подойти к фургону, когда увидел, как из-за ближайшего шатра показались две неясные фигуры и тоже направились туда. В них было что-то очень знакомое...

Когда один из них остановился и стал принюхиваться, Джек с ужасом узнал «гончих псов», которые преследовали его на складе. Парень продолжал нюхать воздух, поворачиваясь в разные стороны. Уж не меня ли он вынюхивает, подумал Джек.

Ветер с залива дул Джеку в лицо, значит, он находился с подветренной стороны.

Нет, не может быть.

Через несколько секунд эти двое возобновили свой путь, предоставив Джеку свободу действий. Но тут появился еще один человек, направлявшийся к фургону. Что-то здесь слишком оживленно. Того и гляди, застукают у замочной скважины.

Но почему бродячий балаган вызвал такой интерес у молекулярного биолога? Вряд ли это связано с Надиным расследованием, но опыт ему подсказывал, что между самыми отдаленными явлениями подчас существует весьма тесная взаимосвязь.

Надо посмотреть на это место при дневном свете. Завтра воскресенье. Жаль, что он не может привезти сюда Джиа и Вики. Вики уж точно никогда не была в «Доме чудес». Но присутствие здесь «гончих псов» исключало такую возможность. Завтра у него будет сольное выступление.

Вернувшись к машине, Джек поехал на Манхэттен. Из тоннеля он свернул на Саттон-сквер, чтобы посмотреть, нет ли там парней Драговича, но на улице было пусто.

Интересно, явятся ли они завтра. Они проторчали здесь целый день без всякого толку. Возможно, они решат, что она уехала на выходные, и оставят свои попытки подстеречь ее.

А может быть, и не оставят.

Если они приедут завтра утром, их снова придется убирать. У него созрела еще одна идея, но тут без помощи не обойтись.

Джек доехал до Верхнего Вестсайда и — о, чудо — нашел место для парковки рядом со своим домом. Вот за что он любил выходные. Теперь надо заглянуть к Хулио.

У бара толкалось много народу, но за столиками было пустовато.

— Сегодня поспокойней? — спросил Джек, когда Хулио подал ему пиво.

Они стояли у окна под висящими растениями. Джек задел головой высохший аспарагус, и на волосы ему посыпались иголки.

— Не говори, — улыбнулся Хулио, потирая руки. На нем была всегдашняя майка без рукавов, позволявшая видеть, как на руках перекатываются мускулы. — Тишь да гладь. Как в добрые старые времена.

Вся состоятельная публика укатила из города на выходные. Но клиенты Хулио, рабочие парни, которые ходили к нему с тех пор, как он открыл свое заведение, не имели обыкновения выезжать на природу.

— Завтра мне понадобится помощь, — сказал Джек. — Нужно поработать водилой.

— Нет проблем. Когда?

— Где-то с двенадцати до часу.

— Что надо делать?

Джек объяснил. Хулио одобрил его план, и они договорились встретиться в полдень.

Джек пошел домой с чувством выполненного долга. Не слишком надежное чувство. Из опыта он знал, что, если тебе кажется, что все под контролем, значит, жди неприятностей.

Он сумел не заснуть во время просмотра «Острова доктора Моро» с Ланкастером и Йорком, хотя режиссер ухитрился сделать из захватывающей книги довольно скучное кино. Барбара Каррера была восхитительна, но буйная бутафорская растительность на острове портила всю картину, Ричард Бейсхарт совсем не подходил для роли Толкователя Закона. Но это было официальное открытие фестиваля фильмов о докторе Моро, и Джек заставил себя высидеть до конца. Своего рода епитимья перед предстоящим греховным удовольствием — просмотром легкомысленной версии 1996 года с Брандо и Килмером.