Яркоглазая

Дэвид Кудлер

Яркоглазая

(Время меча — 2)

Перевод: Kuromiya Ren

Пролог: Особенная

Меня зовут Кано Мурасаки, но все зовут меня Рисуко. Белка.

Все, кроме Ки Сана, повара-корейца. Он зовет меня Яркоглазой.

Он говорит, что не может запомнить японские прозвища. Но разве Яркоглазую запомнить проще, чем Рисуко?

Когда госпожа Чийомэ привела меня, Эми и Тоуми в ее поместье, Полную Луну, она сказала нам, что в ее силе дать нам то, что мы и не знали, что хотели.

Мы не знаем, что это.

Но мы знаем, что в Полной Луне нас учат быть куноичи.

Шпионами.

Телохранителями.

Убийцами.

И Ки Сан научил нас готовить, и мы научились танцевать и играть музыку, помогать в ритуалах, как жрицы храма, мико, с наставлениями старших женщин.

Куноичи.

«Особый вид женщин», — говорит госпожа Чийомэ.

Я не знаю, особенная ли я. Я просто люблю лазать по деревьям.

1 — Поднимающаяся волна

Провинция Тёмного письма, Земля Восходящего Солнца, месяц Гортензий Второго года правления Генки

(провинция Шинано, Япония, весна 1571)

Я должна была взять нож, который мне протянула Миэко рукоятью к моей ладони.

Должна была. Но не могла.

— Рисуко, — прошептала Миэко, глядя мне в глаза. Я ощущала взгляды остальных девушек и женщин Полной Луны, холодных, как белый снег, даже весенним утром с ясным небом.

Я взглянула на свинью, которая билась в веревках, визжа.

Мы были возле кухни Полной Луны, рядом с колодцем. Свинья извивалась, но ее ноги были привязаны к четырем тяжелым столбикам, которые Эми, Тоуми и я вколотили в вытоптанную землю с гравием.

Меня останавливало, не давало взять длинный узкий клинок из руки Миэко-сан не то, что свинья была в ужасе. Ее вопли заставляли все внутри сжиматься, но я уже убивала зверей для кухни Полной Луны — куриц, зайцев, даже козу.

Но этот зверь был в потрепанной броне самурая и со шлемом на голове. И я могла думать лишь…

Долгой снежной зимой Миэко и другие куноичи использовали эту броню, чтобы научить нас ее слабым местам — показать нам, где даже вооруженный воин был уязвимым. Мы вонзали ножи в подмышки или между пластинами спереди и сзади, и это не казалось реальным, броня была на соломенной кукле, как на чучеле, которое ставили у рисовых полей, чтобы отгонять птиц.

Но кричащая и вырывающаяся свинья была настоящей. Она почти выглядела как человек. Почти выглядела как самурай. Как…

Я опустила взгляд и покачала головой.

— Я не могу, — почти беззвучно сказала я.

Миэко начала говорить, но покачала головой и протянула нож рукоятью к Эми, которая нахмурилась, но взяла его.

Я побежала.

* * *

Я все еще бежала — мимо нашего общежития, мимо белой стены Главного зала, когда врезалась в лейтенанта Масугу. Точнее, в его большого черного коня Иназуму.

— Решила полазать по деревьям, Мурасаки? — лейтенант вел Иназуму за поводья.

Я взглянула на него и покачала головой.

— Я не видел, чтобы ты лазала, с… давно, — его глаза были маленькими тревожными полумесяцами под шлемом.

Я моргнула.

— Вы уезжаете, Масугу-сан? — Иназума нес сумку с припасами, и Масугу был в полной броне — не в обычной сияющей черной броне с четырьмя бриллиантами Такеда на груди, а в потрепанной коричневой броне с белым диском Мочизуки, Полной Луны.

Он был одет почти так же, как свинья.

Я уже не слышала визг.

Лейтенант кивнул.

— Пора ехать.

— Вы не дождетесь возвращения госпожи Чийомэ?

Он покачал головой.

— Она знала, что мне нужно будет уехать, как только пути на запад будут чистыми. Она не удивится.

Я обвила себя руками.

— Я… мы будем скучать по вам.

«Миэко-сан будет скучать больше всех», — подумала я, но такое лучше было не говорить.

— Я должен добраться за месяц до столицы, доставить… письмо, которое ты мне вернула, и приехать сюда. Время быстро пролетит.

Я пожала плечами. Письмо. Боевая карта, где была показана общая атака Такеда-Матсудаира на отряды лорда Ода в столице, подписанная гербом Матсудаира из трех листьев дикого имбиря. Письмо, из-за которого беловолосая Фуюдори пыталась убить нас в ночь…

Масугу улыбнулся и похлопал меня по руке. Его конь нетерпеливо заржал.

— Иназума хочет побегать.

Я кивнула.

— А у тебя разве нет уроков? Ты не должна быть с остальными?

Мне стало не по себе, но я смотрела на него.

— Вы знали, что если я направлю очень острый клинок под ваш шлем сзади, я смогу кончиком проникнуть под ваш череп и разрезать ваш позвоночник?

Лицо Масугу застыло.

— Миэко-сэнсей учила нас делать это. На свинье в броне.

— Это… должно быть очень эффективно.

— Я не смогла это сделать.

— Нет, — он вздохнул. — Ты здесь не просто так, Мурасаки-сан. Я не знаю, почему Чийомэ-сама привела тебя в Полную Луну. Я не знаю, почему боги привели тебя, Эми и Тоуми сюда, но причина есть, — он сжал мое плечо. — Учись тому, что вам показывают Миэко и остальные.

Я растерянно умоляла:

— Я не хочу быть убийцей.

— Нет, — он снова вздохнул, а потом похлопал по мечам, торчащим из сумки на спине Иназумы. — Я тоже. Но я — воин Такеда. Это мой долг. Мы живем в опасные времена. Если мы не будем биться для защиты наших провинций и нашего народа, сколько еще умрет? — его печальная улыбка напомнила мне улыбку, которую часто дарила мне Миэко. — Ты — дева-самурай, Кано Мурасаки, дочь воина. У тебя тоже есть долг.

Теперь он вызвал у меня слезы.

— Я н-не самурай. Лорд Ода лишил мою с-семью чести, — я подумала о моем отце, идущем к замку Имагава. Идущем к смерти. «Не вреди».

— Но твой долг остается. Если я что и знаю о твоем отце — или его дочери — то это то, что ни одна сила на этой земле не отнимет долг, — он сжал мое плечо снова и убрал слезы с моих щек пальцем в перчатке. — А пока, Мурасаки, почему бы тебе не забыть ненадолго о ножах, самураях и долге? Полазай, — он кивнул на дерево.

Я кивнула и улыбнулась ему, хотя это было последним, что я хотела делать.

— Спасибо, Масугу-сан. Возвращайтесь поскорее.

— Как только смогу, Мурасаки-сан, — он стал поворачиваться, но замер и оглянулся. — Могу я… ты сможешь позаботиться о кое-чем моем, пока меня нет?

Вытерев нос рукавом, я посмотрела на него.

— Конечно, Масугу-сан.

Он вытащил из сумки короткий меч и протянул мне.

Я смотрела на меч в ножнах с серебряным узором.

— Я… не могу… Масугу-сан, он так хорошо сделан!

Он пожал плечами.

— В том и дело. Это красивый меч с гербом Такеда, — он постучал по четырем бриллиантам на рукояти. — Я должен быть бедным солдатом, не привлекающим внимания. Это может меня выдать, верно?

— Наверное, — но мои руки все еще были по бокам.

— Бери, Мурасаки. Тебе нужен удобный меч. И я не могу оставить этот кому-то еще.

Хмуро глядя на землю, я протянула руки.

Он опустил в них вакидзаси, и я удивленно охнула.

— Он тяжелый!

— Он не из бамбука, — я слышала смех в его голосе, а когда подняла взгляд, увидела, что он улыбался. — Привыкай. Учись использовать его с той же легкостью, что и тренировочный меч. Но осторожно: этот меч забрал много конечностей… и жизней.

Мне захотелось бросить клинок.

— С-спасибо, Масугу-сан.

— Рад помочь, Мурасаки-сан. Я знаю, что ты будешь хорошо обходиться с этим мечом до моего возвращения. Если понадобится помощь с заботой о нем — как его чистить и точить — Братишки или Ки Сан могут тебя научить. Или Миэко, — его улыбка растаяла, как снег весной. — Прощай, Мурасаки.

— Прощайте, лейтенант.

Он потрепал мне волосы, чего не делал раньше.

— Теперь полазай.

Лейтенант повел Иназуму к главным воротам, а я сунула ножны за красно-белый пояс, а потом забралась на нижние ветки огромной тсуги, растущего на восточной стороне Главного зала.

Когда я закинула ногу на одну из самых больших веток и помахала Масугу, пока он забирался на коня и выезжал на гряду за вратами, прибыл призрак Фуюдори.

Не настоящий призрак. Беловолосая девушка была разгневана, но мы исполнили все нужные ритуалы для ее духа. Ее тело сожгли, а пепел закопали в замерзшую землю за лагерем. Мы оставляли миску риса и чашку сакэ, когда ели. (Они были маленькими, никто не считал, что она заслужила больше.) Никто не произносил ее имя. И уже прошли сорок девять дней, за которые ее дух должен был достичь следующего мира.

Но, сидя на ветке, ощущая ветер в волосах, я поняла, что сложно не вспоминать, как я сжималась на этой ветке, глядя, как она лезет за мной, яростная. Желающая убить.

Я глубоко вдохнула и постаралась не думать о ней.

Тогда у меня не было меча. Могла ли я…

Масугу-сана уже было видно лишь отчасти, он пропадал за краем холма у дороги, ведущей к долине на западе, где лежал императорский город.

Я снова помахала, хотя он не видел.

Было приятно снова оказаться на дереве. Ощутить ветер. За долиной под синим небом горные вершины все еще были в снегу, но ниже все было зеленым — темно-зеленым со вспышками серебра, где ручьи забирали растаявший снег в поля внизу.

Вершина холма была зеленой. Свежие ростки пробивались среди мертвой серой травы. Белые полевые цветы покрыли луг.

— Ты будешь сидеть нам весь день, Мышка-чан, или ты отнесешь свой мышиный хвост на кухню и поможешь мне с ужином? — Тоуми хмуро смотрела на меня от угла Главного зала.

— Видишь что-то интересное? — спросила Эми. Она тоже хмурилась, но она всегда хмурилась.

— Я махала на прощание лейтенанту.

— О. Он уехал? — Эми надула губы.

Тоуми изобразила звук рвоты.

— Ладно вам. Нужно спустить из тупой свиньи кровь. Ты будешь ее резать.

Кровь отлила от моего лица, а Эми сказала:

— Убить ее было очень просто. Лишить зверя мучений.

— Знаю, — прошептала я.

— Так почему ты не убила глупого зверя, бака! — прорычала Тоуми.

— Я не могла… — я не хотела, но я поежилась.

— Что? — девушки прошли под мою ветку.

Я закрыла глаза.

— Я невольно думала… о том, чей дух мог быть в свинье.

— Чего? — Тоуми уставилась на меня.

— Я невольно думаю… что там… может быть Фуюдори, — я посмотрела на другую часть долины. — Или мой отец.

— О, — сказала Эми.

Тоуми издала резкий смешок.

— Невероятно! Ты будешь переживать, что раздавила отца, когда наступишь на муравья?

Я снова побелела.

— Я… теперь буду!

— Бака! — смеясь, Тоуми покачала головой. — Иди сюда, Мышка. Тебе нужно порезать своего папу.

— Тоуми! — прошипела Эми.

Я вдохнула, пытаясь взять себя в руки, и опустила взгляд на пейзаж.

За холмом, где пропал Масугу-сан, поднималась туманная волна. Волна вертикальных линий со сталью на концах. Копья. Десятки, с синими флагами с гербом Матсудаира: три листа дикого имбиря.

— Эм… Тоуми? Эми? — они подняли взгляды на меня. Я уже не ощущала слабость, кровь гудела во мне. — Думаю, это вторжение.

2 — Гости

Ки Сан ударил в гонг. Обитатели Мочизуки выбежали во двор.

— К оружию! — крикнула Миэко. Она уже была с длинным черным луком. Колчан стрел висел на ее спине.

Маи и Шино, старшие ученицы, побежали в кладовую с копьями с длинными клинками и стали раздавать их. Плоское лицо Шино искажала гримаса, а Маи улыбалась, как ворона, заметившая падаль.

Солдаты Матсудаира продолжали подниматься на холм. Они маршировали по восемь в ряд, в основном, копейщики, но в каждом ряду были четыре-пять самураев.

— Эми, Тоуми, берите луки и забирайтесь на крышу конюшни. Не стрелять без моего приказа, ясно?

— Да, Миэко-сан!

Куноичи заняли места на крышах, за бамбуковыми шипами, украшавшими стены Полной Луны.

— Рисуко! — Миэко подняла взгляд. — У тебя уже есть меч?

Я резко поняла, что меч Масугу-сана висел за моей спиной. Я вытащила его, намереваясь передать ей.

— Эм, да?

Она прищурилась, а потом кивнула.

— Сколько? Солдат?

Пытаясь не дать дрожащим рукам выронить меч, я посмотрела на нарушителей.

— Еще идут, — крикнула я, губы пересохли. — Девять рядов по восемь пока что, в основном копья, с ними по бокам всадники, — я вспомнила, что Масугу говорил мне о своих копейщиках и других солдатах на лошадях в армии Такеда, и сказала. — Тяжелая кавалерия.

— Лучники? Мушкеты?

Я покачала головой.

— Хорошо, — сказала она, хотя не была рада. — Залезь выше и крикни, если что-то изменится, — она побежала в Гостевой дом, забралась по стене и заняла место на углу с поднятым луком раньше, чем я смогла выпрямить ноги.

Вакидзаси в моей руке был невозможно ярким. Край выглядел острым, как нож Ки Сана. Осторожно, помня слова Масугу об отрезанных конечностях, я убрала меч в ножны за поясом и поднялась на три-четыре ветки выше, пока не оказалась выше стены и не смогла увидеть весь лагерь.

Внизу женщины Полной Луны были вооружены и на местах. Мы тренировались этому каждый третий день с тех пор, как госпожа Чийомэ уехала в свою последнюю экспедицию.

Хоши, учитель каллиграфии и владения катаной, раздавала шлемы защитницам Полной Луны. Как у меня, за ее спиной был меч, но у нее это была целая катана. Ее работой было сторожить главные врата на случай, если враг их пробьет. Ки Сан будет у задних врат, вооруженный своими острыми ножами.

«Почему я должна учиться использовать меч?» — скулила я мысленно. Лук был бы полезнее на дереве. Хотя я все равно не хотела бы использовать его.

Последний ряд стало видно на холме — одиннадцать рядов из сорока восьми пехотинцев и дюжины всадников.

Против восемнадцати женщин, пяти девочек и повара.

За последними солдатами несли два синих знамени с гербом Матсудаира. Между ними была пара блестящих черных паланкинов, один несли четыре солдата в броне, другой — двое крупных мужчин в синем.

Кто-то явно отдал приказ, потому что все остановились в пятидесяти шагах от стены. Они напоминали стаю птиц, решившую опуститься на одно дерево.

Меньший паланкин двигался вперед среди солдат. Я услышала крик Миэко, но была высоко и не разобрала слова.

Я заметила белый диск на боку паланкина, когда Тоуми выпустила стрелу.

— Стойте! — завизжала я, но было слишком поздно. Стрела описала дугу, летя к воинам Матсудаиры, и вонзилась в вершину паланкина госпожи Чийомэ.

Фигура, которую я не заметила за паланкином, упала на землю, но Братишки просто остановились.

Не понимая этого, я вытащила меч. Я не знала, почему, но блестящая сталь, отражающая зелень веток тсуги, заставила меня затаить дыхание.

Седая голова Чийомэ-сама выглянула из паланкина. Ее я слышала ясно даже на расстоянии.

— Куда вы стреляете? — она посмотрела на стрелу, все еще дрожащую в крыше ее паланкина. — Хороший выстрел. Теперь впустите нас. Я хочу принять ванну.

* * *

Когда я спустилась, Ки Сан, Хоши и еще одна женщина открыли врата. Миэко держала остальных куноичи на местах, но послала учениц — Шино, Маи, Эми и Тоуми — вниз, чтобы встретить госпожу. Когда мы выстроились перед входом в Главный Зал, Маи фыркнула и ткнула Тоуми.

— Хороший выстрел.

Сжимая лук, Тоуми хмыкнула.

— Вообще-то, — отметила Эми, — выстрел был хорошим. Я бы не смогла попасть по движущейся цели на таком расстоянии.

— Соскользнуло, — процедила Тоуми. Похвала Эми смутила ее сильнее, чем шутки Маи.

— Наконец, можно выйти из клетки! — буркнула госпожа Чийомэ, потягиваясь, выходя на гравий двора. Она окинула нас взглядом и фыркнула. — Вы выглядите как группа мальчишек, играющих в солдат. Можешь убрать меч в ножны, Рисуко. Что ты делала? Резала куриц?

Краснея, я убрала короткий меч в ножны.

Пока Братишки несли паланкин к конюшне, госпожа крикнула:

— Спускайся, Миэко. Мы не хотим ранить слуг лорда Матсудаиры. Знаю, они просто мужчины, но он их любит. И они — наши гости. Как только уберете игрушки, собирайте всех в Главном зале.

Миэко резко поклонилась, вскоре все женщины стали спускаться.

— Вы, — Чийомэ-сама рявкнула на Шино и Маи. — Подготовьте ванны.

Две девочки побежали к купальне, где было чисто — Тоуми, Эми и я убрали там прошлой ночью — и вода там была горячей, ведь мы зажгли огонь утром.

Госпожа Чийомэ рассмеялась, хлопая в ладоши.

— Ки Сан, везучий негодяй!

Повар фыркнул, остановившись рядом со мной. За его поясом были три самых длинных ножа. Он выглядел счастливо.

— Вы вернулись.

— Ясное дело, глупый мужчина.

— Однажды вы так разозлите тело, что придется его убить, а им придется вас арестовать.

— Не заставляй меня звать Братишек, чтобы они побили тебя, — сказала она, но ухмылялась. — И я привела тебе сто солдат для тренировки твоего искусства. Они будут с нами не меньше недели.

Повар присвистнул.

— Ну, мы только убили свинью, и у нас есть… Но нужно… Девчата, идемте…

— Пока вы не ушли, — сказала старушка, — возьмите Аимару с собой. Он скучал по обществу леди, — Аимару вышел из-за паланкина, и она махнула нам и пошла к купальне.

— Аимару! — сказала Эми, она была ближе всего к улыбке, чем за эти недели. Она будто была готова обнять нашего высокого друга, но сдержалась, и почти улыбка сменилась яростной хмурой гримасой. — Ты вырос.

Аимару опустил голову.

— Ничего не мог с этим поделать, — как у Эми, его уши порозовели.

— Вы оба отвратительны, — Тоуми закатила глаза.

— Как поездка, Аимару? — спросила я, пытаясь прервать издевки. — Ты добрался до Соснового берега?

Он хотел рассказать, как все было у моего дома, но Ки Сан прорычал:

— Пока вы не стали сплетничать, напомню о работе. Итак, Лунный пирожок, ты хоть раз работал на кухне?

Аимару моргнул, стал качать головой, а потом пожал плечами и улыбнулся.

Повар рассмеялся, говоря что-то на корейском, а потом ухмыльнулся ему.

— Ладно. Постарайся не порезаться. Иди с ними, — он указал на Эми и Тоуми, — и принеси из кладовой рис. Яркоглазая, ты идешь со мной резать свинью, — он пошел к кухне, и мне пришлось поспешить за ним.

К моей радости, свинья была без брони. Она висела за задние ноги с крючка на стене Полной Луны. Горло было разрезано в жуткой улыбке, кровь стекала в кадку, от которой поднимался пар.

— Мы сделаем кровянку из кишок и крови, — Ки Сан похлопал по кадке. Он любил корейские кровавые колбаски. Это было одно из немногих его блюд, которые я терпеть не могла. Но я не жаловалась. — Но сначала покажи, как твоя резалка может рассечь эту тушу.

— Резалка?

— Меч у тебя за спиной для украшения, Яркоглазая?

Я потянулась к короткому мечу раньше, чем разум понял, что он сказал.

— Разве… им нельзя резать кабана?

— О, думаю, меч резал и менее благородных зверей ранее. Лейтенанта?

Я кивнула.

— Ну-ка, вытащи его для меня.

Я вытащила клинок, помня об остром крае, пока он покидал ножны.

Меч лежал в моей хватке тяжелее, чем бамбуковые тренировочные мечи, да. Но когда я взяла его обеими руками перед собой — в стойке Двух Полей — меч ощущался как продолжение моих рук.

— Фух.

— Ага, — он прищурился, глядя на меч. — Хорошо, девица, постарайся. Лучший горизонтальный удар, как показывали Братишки и Лошадка. Я хочу посмотреть, сколько ударов тебе нужно, чтобы рассечь тушу пополам.

Я хмуро посмотрела на него. Разделывать свинью было не так тяжело, как корову, н даже тогда мы не начинали с попытки рассечь тушу надвое. Мы всегда срезали по частям, он сам говорил, что так эффективнее.

— Вы…?

— Яркоглазая, давай. Нам нужно кормить сто солдат. А тебя хватит не больше, чем на двух.

Я знала, что он шутил, но невольно уставилась на него.

Ки Сан фыркнул и отошёл на шаг.

— А теперь бей.

Я шагнула в туше и измерила расстояние.

Я делала это упражнение месяцами. Видела, как отец делал это, годами.

Стиснув зубы, чтобы не высунуть язык, я сделала стойку компактнее — согнула колени, одна нога была за другой. Я вдохнула, отвела меч так, что гарда попала по моему бицепсу, шагнула вперёд и взмахнула.

Следя за отцом, я всегда думала, что сила удара шла из рук. Хоши (ее Ки Сан звал Лошадкой из-за ее длинного лица) и Братишки научили меня, что это было не так. Сила шла из ног и бедер.

Они научили меня, и я повернула бедра и вытянула руку, что была позади, чтобы клинок издал свист, пока несся сквозь мишень, а не в мишень…

Это движение всегда вызывало приятный стук бамбука по соломенному чучелу, с которым я тренировалась, но теперь я услышала звук, который знала из кухни: влажное шипение стали, рассекающей плоть.

Клинок прошел чисто сквозь брюхо свиньи, отсекая ребра и голову от бедер и ног одним чистым ударом. Голова упала в кадку с кровью.

Через миг внутренности высыпались туда же.

Я глядела на зверя — на две половины. Я посмотрела на вакидзаси.

— Угу, — сказал Ки Сан. — Так и думал.

Я уставилась на Ки Сана.

— Видишь тут метку? — он указал туда, где крохотные символы были вырезаны на стали над гардой.

Крохотной хираганой кто-то вырезал на клинке «Рассек три тела горизонтальным ударом».

Я глядела на метку, кровь медленно скрывала слова.

— Это, Яркоглазая, чудесная резалка.

Я кивнула.

Повар быстро показал, как чистить клинок — сначала соломой, потом тканью, смоченной в ароматном масле гвоздики. На краю не было ни засечки.

Это не было просто. Меч был тяжелее, чем я привыкла, и я использовала все мышцы — от ступней до плеч — как меня и учили.

Но тот меч рассек тело надвое. Я рассекла тушу надвое.

Даже после того, как я убрала оружие за спину, я невольно ощущала ужас из-за силы, которая лежала у моей кожи, сдержанная лакированным деревом толщиной в зернышко риса.

Я была немного в восторге, но в основном в ужасе.

* * *

Другие девочки и Аимару принесли мешок риса. Точнее, его нес Аимару, а Эми и Тоуми шли впереди и сзади, как стража лорда.

Они все уставились на тело свиньи.

Эми застыла, широко раскрыв глаза и задумавшись.

Тоуми потрясенно сплюнула.

— Где ты это взяла? — пробормотала она, пока мы несли части туши на кухню. Ки Сан отрезал конечности и оставил нас работать с ними.

— Что? — я убирала чресла с ноги, стараясь при этом не лишить себя пальцев.

— Тот меч. Он не из оружейной.

Я не успела ответить, Эми сказала:

— Это меч Масугу-сана, — ее хмурое лицо было нейтральным. Я не знала, о чем она думала.

— Он попросил позаботиться о мече, пока он на задании.

Эми кивнула, но ее лицо осталось маской.

Тоуми прищурилась.

— Хватит отлынивать! — прорычал Ки Сан. — Разделайте уже зверя!

* * *

Как только свинья, которую мне не хватило сил убить, была разделена на съедобные части — мясо, органы, кишки, кровь — и мы начали готовить, Хоши заглянула на кухню из Главного зала.

— Вы выглядите мило, — сказала она с ухмылкой.

Мы были в крови. Мы выглядели как…

Как дети в крови. И не только.

Когда мы все нахмурились, Хоши рассмеялась.

— Приведите себя в порядок. Вы все нужны в зале. Госпожа Чийомэ хочет поговорить со всеми. Даже тобой, Аимару, — повар заговорил, и она сказала. — Не ты, Ки Сан. Готовь, везунчик.

Он обрадовался. Он набивал кишки кимчи, лапшой и кровью, готовя колбасу. Это выглядело отвратительно, а пахло еще хуже, но он был рад, как свинья в луже грязи.

Свинья.

Аимару убежал туда, где спали мужчины. Мы, девочки, вышли из кухни через заднюю дверь — Тоуми вытирала кровавые ладони об накидку Эми, которая все еще была задумчивой. Тоуми не нравилось, чтобы кто-то был в стороне от страданий.

Эми едва заметила, что не улучшило настроение Тоуми.

Мы взяли чистую одежду из ящика в нашей спальне и пошли в купальни.

Было приятно смыть грязь. Даже приятнее, почему что обычно мы попадали в купальни только в конце ночи.

Но мы не успели расслабиться, пришла Сачи-сэнсей и выгнала нас.

Сачи была одним из моих любимых учителей в Полной Луне. Когда она не была на миссии (а она часто уходила со своей подругой Хоши), она была нашим учителем музыки, и она была почти всегда веселой, с грязными шутками.

Сейчас шуток или юмора не было, она едва дождалась, пока мы оденемся, и повела нас к Главному залу.

Там нас встретили почти все нынешние обитатели Полной Луны: восемнадцать куноичи, пять посвященных, Аимару, огромные Братишки и госпожа Чийомэ. Только Ки Сана не было.

Ки Сана и лейтенанта Масугу.

— Хорошо, что вы к нам присоединились, — сказала Чийомэ-сама с кислой ухмылкой.

Сачи повела нас вперед, там мы сели на колени.

Через миг тишины госпожа Чийомэ сказала:

— Как вы заметили, у нас гости.

Смех пронесся по залу.

Как только стало тихо, наша госпожа продолжила:

— Лорд Матсудаира и его последователи будут нашими гостями следующую неделю. Я не могу пока назвать их цель, но вскоре она станет ясной.

Она снова подождала, пока станет тихо, и продолжила:

— Нам нужно кое-что помнить — особенно нашим посвященным, — она хмуро посмотрела на нас. — Мы тут в горах стали забывать, что то, что мы делаем, не общие знания. Что мы делаем, что учим, кто мы — это тайны, которые знают редкие вне этих стен. И лорд Матсудаира с его последователями не входят в их число.

Я огляделась. Старшие женщины серьёзно кивали.

— Нам нужно вести себя так, будто у нас тут школа для жриц храма. Так что ходить с мечом на спине, — она приподняла бровь, глядя на меня, — нельзя.

По залу пробежало ворчание.

— Это неприемлемо, — продолжила она, высоко подняв подбородок и приподняв обе брови, — пока врата открыты. Как только мы среди своих, можете вести себя так, как вам нравится. Только не убивайте друг друга, пожалуйста.

Снова смех.

— Пока что притворяемся слабыми существами без мозгов, какими они вас считают. Если вам нужно освежить память, Сачи-сэнсей точно будет рада вам помочь.

В этот раз смеяться первой начала Сачи.

— Я жду, что все вы будете развлекать наших гостей. Пусть почувствуют себя как дома. Если они станут чересчур дружелюбными — командиры Матсудаира понимают, что, хоть вы все красивые, девы Полной Луны — не игрушки. Если они будут вести себя грубо, прошу, сообщите мне или Миэко, или… Да, дайте нам знать, и мы остудим их пыл.

Старшие женщины кивнули, и мы присоединились.

— Чийомэ-сама? — тихий голос донесся от Мицукэ, юной куноичи, которая учила нас этикету и работала с Эми и Тоуми над стрельбой из лука. — Если мы не должны быть… теми, кто мы, что Матсудаира подумают о том, что мы делали на стенах?

— Они посчитали вас милыми, — госпожа Чийомэ широко улыбнулась. — Хоть одна из наших смогла выстрелить из длинного лука на сотню шагов и попала в крышу моего паланкина.

Хоши и Сачи, которые были в хорошем настроении, посмеялись над Тоуми.

Тоуми покраснела, глядя на пол, и стиснула зубы.

Чийомэ-сама тихо рассмеялась и продолжила:

— Они не знают, сколько их выжило бы, если бы я не была там.

Миэко рядом со своей госпожой благодарно улыбнулась.

— Теперь идите, — рявкнула госпожа Чийомэ. — Пора подготовить это место для приема лорда. Мы откроем врата на закате.

3 — Дикий имбирь

Я вошла на кухню, Ки Сан вытянул руку.

Я не сразу поняла, что он хотел меч. Вздохнув, я вытащила ножны из-за пояса и опустила их с мечом на его ладони. Я владела клинком лишь пару часов, лишь раз им ударила. Но я вдруг ощущала себя голой без него.

— Не переживай, Яркоглазая, — он благоговейно опустил меч на верхнюю полку его подставки для ножей. Он выделялся над ножами и тесаками как император над своим двором. — Все знают, что лучше играть с такими ножами.

— Да, Ки Сан-сан, — на кухню приходили только мы, но… — Но Масугу-сан доверил мне заботу о его мече.

— Да, можешь его чистить. И тренироваться с ним. Но он останется тут. Понятно?

Я кивнула.

Он повернулся к другим.

— Вы тот меч не тронете, — Аимару кивнул с привычной широкой улыбкой, и Ки Сан посмотрел хмуро на девочек. — Понятно?

— Да, Ки Сан-сан, — сказали Эми и Тоуми. Тоуми хмурилась, но сказала это.

— Да и вообще, — он подмигнул, — зачем таким милым девочкам, как вы, меч?

— Никакого проку, — буркнула Тоуми, но Ки Сан рассмеялся. — Справедливо. Теперь за готовку?

* * *

Мы трудились, готовя в пять раз больше еды, чем обычно. И где Ки Сан всегда следил, чтобы мы были осторожны, теперь он требовал от нас идеала. Аимару никогда не работал на кухне, и он, в основном, носил то, что мог, и не мешался.

Когда я покидала кухню — чтобы взять еще бамбуковых подносов или сушеных грибов из кладовой — Полная Луна кипела, как муравейник, который пнули.

Куноичи — убийцы, шпионы и телохранители — убирали зал, добавляли столы, подметали полы и расставляли миски и палочки. Братишки шагали по двору военной точностью. Сачи заставила Маи и Шино принести полевые цветы снаружи и показала, как украсить белыми и голубыми цветами в мисках столы в столовой.

На кухне под руководством Ки Сана Эми, Тоуми и я превратили свинью, немного риса, грудки шпината и соевых бобов, три головки чеснока и немного лука в пир для лорда. Он все ходил в буфет, бормотал под нос, руки побелели от мела, которым он отмечал на табличке припасы.

Солнце стало садиться, госпожа Чийомэ созвала нас во дворе.

Миэко и другие куноичи изменились. Они были не в широких красных штанах мико и белых рубашках, к которым я привыкла, а в красивых шелковых кимоно. У Миэко было полночно-синее кимоно с хризантемами и глицинией на рукавах. У Сачи — бело-зеленое, украшенное перьями павлина. Мицукэ, самая неприметная женщина из всех, кого я знала, была в роскошном кимоно с узором из осенних кленовых листьев.

Их лица были выкрашены в белый, волосы сияли, уложенные в прически, открывая шеи.

Они выглядели…

Они были красивыми.

Тоуми издала сдавленный звук.

— Что ж, — сказала госпожа Чийомэ, шагая перед нами, — вы все выглядите мило. Не ты, Аимару. Ты совсем не милый.

Теперь подавилась Эми.

— Братишки, — крикнула Чийомэ-сама, — открывайте врата.

Они убрали огромный засов и распахнули двери.

* * *

Я росла в тени замка Имагава. Я видела много раз лорда Имагаву и его последователей, так что не думала, что меня впечатлит лидер Матсудаира.

Если честно, я не знала, что ожидать после утреннего вторжения. Но я не ожидала, что лорд Матсудаира войдет в Полную Луну в простом темно-синем кимоно, без брони и меча. Даже ножа не было на поясе.

Он был высоким, как Братишки, что означало, что он был даже выше, чем Масугу-сан. Его лицо было широким и открытым, но глаза…

Глаза пронизывали. Даже через весь двор я ощутила, будто он глядел на меня — в мою душу, как ястреб на зайца. На белку. От этого мне хотелось бежать к дереву, где я недавно была, и карабкаться наверх.

За ним шли трое, вооруженные не сильнее их лорда — только эмблемой Матсудаира из трех листьев дикого имбиря на одежде. Двое были старше, с седыми волосами. Один был юным, нес себя легко, словно собирался пошутить.

Госпожа Чийомэ прошла вперёд, чтобы встретить их.

— Лорд Матсудаира, приветствую в Полной Луне. Вы озаряете мою скромную школу своим присутствием.

Матсудаира-сама улыбнулся, хотя глаза остались серьезными.

— Мочизуки Чийомэ, это вы оказываете мне честь, — он взглянул на всех нас. — Солдаты, как мы, редко получаем такой вежливый и милый прием.

Они поклонились друг другу, Чийомэ-сама поклонилась чуть ниже, чем лорд Матсудаира.

— Конечно, — прошептала Эми, — она была с ним этим утром.

Маи зашипела на нее.

— Госпожа Чийомэ, — продолжил Матсудаира-сама, — представляю вам своих капитанов — моего кузена Матсудаира Иетаду и моего старого друга Хаттори Ханзо, — он указал на двух старших мужчин, те с уважением поклонились. — И своего племянника Токугаву Токимацу, — мужчина младше поклонился так же низко, но не так сдержанно.

Чийомэ-сама ухмыльнулась юноше, которого явно уже встречала. Видимо, представление было для нас. Поклонившись трем мужчинам почти так же низко, как они до этого, она повернулась и указала на Миэко.

— Милорды, представляю вам своего… лейтенанта, если позволите. Миэко — главный учитель в Полной Луне, учит девушек тут, как лучше служить богам.

Миэко низко поклонилась капитанам, и после жеста Сачи мы присоединились к ней.

Когда мы выпрямились, Миэко (которая утром показывала нам, как убить ножом вооруженного мужчину) осталась в робкой позе, опустив голову и повернув ее в сторону.

— Для нас будет честью и радостью, господа, отвлечься от учебы и служить вам, — она указала на двери Главного зала, которые Хоши и Мицукэ открыли, показывая ярко освещенную и украшенную комнату внутри.

Улыбаясь, лорд Матсудаира и два его старших капитана прошли мимо них в зал. Младший, Токимацу-сан, глядел на Миэко, словно пытался что-то вспомнить, а потом рассмеялся и пошел за другими.

Чийомэ и Миэко пошли за ними, а следом и мы.

Эми, Тоуми и я побежали на кухню, остальные солдаты заходили в зал, смеясь и толкаясь, пока находили места за столами. Аимару пошел за нами, но Братишки повели его к столам. Он виновато пожал плечами и сел, а мы ушли во владения Ки Сана.

На кухне наш повар говорил с ужасно толстым мужчиной с длинной белой бородой.

— И ты думаешь, что можешь просто прийти на мою кухню, да, толстяк?

— А ты думаешь, что можешь подавать свою корейскую стряпню моему лорду, квашеная капуста?

Они держали сияющие ножи в кулаках.

— Эм, Ки Сан-сан… — я хотела спросить, было ли все в порядке, когда было ясно, что это не так. Я хотела взять меч, но он был за толстяком. — Можно… Вы…

Мужчины посмотрели на меня, потом друг на друга. Они засмеялись и закинули руки друг на друга.

— Девицы, — рассмеялся Ки Сан, — это повар лорда Матсудаиры, Кумо. Но я зову его Фацо.

— Будто ты тощий, — фыркнул крупный мужчина.

— Как я всегда говорил, — начал Ки Сан, и они закончили вместе. — Не доверяй худому повару!

Они оба смеялись пару мгновений, а потом Ки Сан опустил нож на стол для разделки.

— Фацо поможет нам на кухне, пока наши гости тут.

— Поможет! Я покажу этим бедным милым девочкам, как правильно готовить, ведь ты запутал их своими особыми корейскими привычками!

Ки Сан снова рассмеялся, и Кумо присоединился к нему, они стали посылать нас с тарелками вареных соевых бобов и мисками острой кимчи в зал.

Госпожа Чийомэ пока была единственной женщиной, которая сидела. Она говорила с Матсудаира-самой.

— Девица! — закричал один из солдат. — Неси нам сакэ!

* * *

Этот ужин прошел в большем тумане, чем многие.

Пока мы служили, старшие женщины развлекали гостей. Сачи играла на флейте, Миэко танцевала. Хоши пела, что я никогда от нее раньше не слышала, пока Сачи играла для нее — песня о птице, ищущей пару после долгой зимы. Маи и Шино сыграли, и хоть их мелодия на кото и сямисэне была не такой до боли красивой, как флейта Сачи, они точно играли лучше, чем могли Эми, Тоуми и я.

Я запомнила две вещи.

Во-первых, юный капитан Токимацу глядел на Миэко, пока самурай рядом с ним со шрамом на щеке бормотал ему на ухо шутки.

Во-вторых, я заметила два странных существа, сидящих за столом ближе всего к кухне: высокого худого мужчину и мальчика. Их кожа немного отливала бронзой, которая стала зеленеть, и они были странно одеты. Мужчина был в черном одеянии, какое я еще не видела, с белой полосой на шее. Мальчик был в вышитой жилетке, но штаны доходили только до середины бедра, дальше его ноги покрывал какой-то плотный материал. Их глаза были будто без век, странной круглой формы. И они говорили на языке, звучащем так, словно там были одни гласные.

Я спросила у Аимару о них — он сидел левее от них рядом с лекарем Матсудаиры, который перепил сакэ — и он сообщил, что они прибыли из далеких земель на западе. Мужчина был священником, а мальчик — его учеником.

Я кивнула, но не понимала. Мужчина не выглядел как священник.

Они все же были странными. Я слышала о людях с земель заходящего солнца — что они были «призраками», белыми с белыми волосами и бледными глазами. Эти люди не выглядели как призраки. Но они не были похожи ни на кого из тех, кого я раньше видела.

Я заметила, что мальчик следил за мной, и поспешила на кухню.

Когда мы закончили подавать ужин, люди за главным столом — госпожа Чийомэ, лорд Матсудаира и его капитаны — стали произносить речи. Ки Сан позволил нам троим пройти и поесть.

Я так устала и проголодалась, что даже память о визжащей свинье в броне, привязанной к земле у кухни, не помешала мне есть и наслаждаться свининой.

Но я не ела кровяную колбасу, от нее меня стошнило бы.

Ки Сан и Кумо смеялись и обменивались историями о блюдах, приготовленных в военных походах — мясо лошади, мясо лисы, травы, оказавшиеся гадкими на вкус, грибы, оказавшиеся смертельными. Они пили сакэ, дали и нам немного — разбавленного водой, конечно.

От этого мне не хотелось смеяться. От этого мне захотелось спать.

Но мы не могли — сначала столовую и купальни нужно было вычистить.

И я глядела на меч Масугу, лежащий над столом для разделки. Черные ножны будто поглощали свет на ярко освещенной кухне.

В столовой вдруг раздался шум, гости стали вставать из-за столов.

Двери кухни распахнулись, и все женщины Полной Луны — плюс Аимару — принесли миски и тарелки, чашки и кувшины, опустили их, смеясь, в кадку для мытья.

Конечно, все женщины, кроме госпожи Чийомэ. И Шино с Маи, которых Ки Сан не пускал на кухню, угрожая лишить их конечностей.

— Решили избавить вас от хлопот, — сказала Сачи, — ведь вы все это выносили!

А потом женщины ушли, повели гостей к вратам.

— Какие милые юные леди, — фыркнул Кумо, пока Аимару опускал последние миски в переполненную кадку.

— Ага, они поступили очень мило, — хмыкнул Ки Сан и указал на гору грязного фарфора, переполнившего кадку. — Девицы и ты, Лунный пирожок, вам нужно отмыть это до завтрашнего утра.

Мы застонали, но стали убирать.

4 — Тень луны

Как только посуда была вымыта, а купальня — вычищена и подготовлена к следующему утру, повара и наш друг пожелали нам спокойной ночи, и мы ушли в общежитие.

Тоуми ворчала всю дорогу, но вскоре уснула.

Эми прошептала:

— Как думаешь, почему тут Матсудаира?

— Не знаю, — я задавалась тем же вопросом. — Думаешь, они могли пытаться остановить Масугу-сана?

— Это объясняло бы его спешку с отъездом.

Я покачала головой в темноте.

— Он ждал, пока проход будет открыт.

— Хм.

— И госпожа Чийомэ приехала с ними.

Тишина.

Сначала я подумала, что Эми думала, а потом услышала свистящее дыхание, сообщившее, что она вдруг уснула.

Я лежала, думая о дне, тело устало, но голова не могла отпустить. Я все думала о прибытии лорда Матсудаира и его солдат, предупреждении госпожи Чийомэ скрывать наши тайны и отбытии Масугу-сана.

Меч.

Его ощущение в моих руках, словно мои руки, наконец, были дополнены.

Госпожа Чийомэ и Ки Сан сказали, что я не могла его носить или тренироваться с ним там, где кто-то мог увидеть. Но когда я смогу?

После долгих споров с собой я выбралась из спального мешка, осторожно обошла комок, который был Эми, и выбралась в прохладную ясную ночь.

Луна еще не поднялась над стеной лагеря, но звезды были яркими. Главный зал возвышался, одинокий и озаренный звездами, передо мной.

Я прошла к двери кухни, открыла ее как можно осторожнее и тише.

Дверь не была тихой, она скрипела и стонала, пока я сдвигала ее, и я затаила дыхание, уверенная, что Ки Сан, госпожа Чийомэ или лорд Матсудаира нападут на меня из тени и потребуют объяснить, что я делала.

Никто не напал.

Я прошла на носочках к храму ножей Ки Сана. Сверху лежал короткий меч, ножны были чернее теней вокруг него. Мне пришлось подняться на носочки как можно сильнее, но я дотянулась и опустила его.

Прижав ножны к груди, я ощутила, что он был легче, чем когда я владела им днем. Даже не думая об этом, я вытащила меч.

В темной кухне сталь будто вспыхнула серебряным светом — как застывшая молния в моей руке. Я опустила ножны за пояс, заняла стойку, сжимая рукоять обеими руками, подняла правое плечо, направляя клинок вперед. Восемь Фаз.

Меч стукнул по бамбуковой балке, с которой свисали травы. Пришлось поймать мешочек высушенного корня имбиря. Я кончиком меча подняла мешочек на балку.

Если я хотела видеть, как ощущался клинок, мне нужно было выйти наружу.

Крепко сжимая меч, не желая выпускать молнию, я выглянула за дверь. Ничто не шевелилось.

Я вышла в пространство между кухней и колодцем, где не смогла убить свинью. У места, где я рассекла тушу свиньи пополам.

Глубоко вдохнув, я заняла стойку Двух Полей: клинок передо мной, ладони на уровне пупка, ноги расставлены, колени согнуты в балансе.

Я сделала шаг назад и вправо, подняла ладони над головой и повернула клинок к левой ступне — Бутон Бамбука.

Взмах вниз — Ключ Небес.

Клинок был тяжелее, чем я привыкла. Но он был с идеальным балансом, и изменение угла или позиции ощущалось легким, как дыхание. И чувство, когда клинок рассекал воздух, наполняло меня радостью, желанием выть и кричать от яростного удовольствия.

Но я не могла так делать ночью. А хотелось.

Я повернулась на восток, прошла весь танец, Шестьдесят четыре Перемены. А потом повернулась на юг, повторила его, потом для запада и севера.

Когда я завершила четвертый раз, тело стало теплым, хоть было холодно. В моем мире не было ничего, кроме вспышки клинка, озаренного звездами, и рева крови в венах.

Меч делал меня сильной, а еще казалось, будто все Шестьдесят четыре Перемены, которые я тренировала каждое утро и день до смерти Фуюдори, перестали быть просто серией движений, которые делало тело, даже если руки были пустыми.

Теперь казалось, что мы с мечом исполняли танец вместе. Или танец вел нас.

И меч не имел моей неуверенности, моей совести. Он знал, чем он был. Он знал свою цель. Он хотел только исполнить эту цель. Это был меч, а я была воительницей.

Я повернулась на восток, готовая начать снова, но чуть не выронила меч от удивления, увидев Миэко на пороге открытой кухни.

Она улыбнулась и склонила голову.

— Красивый меч, да?

Я была потрясена, тело застыло между радостью от прошлых мгновений и шоком. Я пролепетала:

— Д-да, Миэко-сэнсей, — шок. Унижение, ведь я попалась за чем-то таким… личным. Страх, что я как-то нарушила правила.

— Можно? — она протянула ладонь с красивыми пальцами.

Я не могла отказать, даже если бы хотела. А я хотела. Но я передала ей рукоять, отпустила застывшую молнию из потных ладоней.

— Домо аригато, — сказала она и прошла мимо меня на открытое пространство у колодца, вес меча из одной руки перешел в другую, она проверяла баланс и вес.

Без предупреждения она повернулась, шагнула вперед и нанесла горизонтальный удар так быстро и красиво, что я охнула бы, даже если бы она остановила клинок на расстоянии пальца от моей шеи.

И я охнула, и желание отпрянуть от пути клинка возникло, когда уже не было необходимости. Я все же научилась сдерживаться, не двигаться и не кричать.

Миэко снова улыбнулась, улыбка была дикой, я не привыкла видеть такого от изящной куноичи.

— Еще раз спасибо, — она с поклоном протянула меч на раскрытых ладонях. — Это красивый клинок. Масугу почтил тебя, передав его тебе.

Я взяла вакидзаси и, не доверяя дрожащей хватке, прижала его к груди кончиком вниз.

— Я… Он просто попросил меня позаботиться о нем, пока он на миссии.

Теперь ее улыбка смягчилась.

— Не сомневаюсь. Ты знаешь историю этого меча? — я покачала головой, и она продолжила. — Его выковали почти сто лет назад для деда Масугу, который служил как капитан тогдашнему лорду Такеда, — он коснулась герба из четырех бриллиантов на рукояти. — Когда мать Масугу была девочкой, ее мать… использовал один из капитанов. Напавшего на нее приговорили к смерти, но бабушка Масугу была в таком ужасе от пятна позора на ее чести, что она умоляла мужа освободить ее от стыда. Он сделал так этим клинком.

— О, — я смотрела на безжалостную сталь.

— В известной истории говорится, что дед потом убил себя этим же вакидзаси, чтобы стереть позор семьи полностью. Но Масугу рассказал мне… — она прищурилась от печальных воспоминаний. — Его мать сказала ему, что верила, что ее отец убил себя от печали из-за смерти жены, ее позора, печали, что ему пришлось убить любимую.

— О, — я подумала впервые за недели о своей матери, о ее страданиях, когда мой отец ушел к смерти в замок Имагава. Я впервые подумала о годах в ранней памяти: мама сидела на полу в нашем крохотном новом домике в провинции Чистоты, держала Усако у груди, рыдая от этого воспоминания. Теперь я понимала, что она плакала, ведь потеряла все — дом, честь семьи, перспективы для меня и моей сестры — из-за отказа отца убить группу детей Имагава для лорда Ода — детей Имагава и заложника, Масугу.

— Рисуко, — Миэко коснулась моей щеки, и я поняла, что лицо было мокрым. Она посмотрела мне в глаза. Что бы она ни увидела там, она кивнула. — Как видишь, этот меч очень важен для Масугу. Он не отдал бы его на хранение кому угодно.

Я не могла уже смотреть ей в глаза, хмуро глядела на рукоять меча и кивнула.

— Ты хорошо им владеешь — удивительно хорошо для своего возраста. Твои движения красиво перетекают. Но тебе всегда нравились Шестьдесят четыре Перемены.

Я снова кивнула. Еще до того, как я узнала цель, мое тело помнило движения, Ото-сан каждый день так тренировался со своим мечом.

— Тебе нужно работать с настоящим мечом над точностью. Я знаю, что напугала тебя, когда направила меч к твоему горлу, но я знаю этот меч, и я знала, где мне нужно его остановить. Давай я тебе покажу.

И она устроила урок владения мечом, какой я не получала от Хоши, Братишек или Масугу. Часть была ее почти сверхъестественной грацией. Часть была о том, что выделяли мужчины — о создании силы, используя руки и ноги для разрушительной силы за клинком, но для Миэко-сан важнее было расположение — точность, как она и сказала. Она работала со мной, пока полумесяц не появился над стеной Полной Луны, и меч вспыхивал, когда я взмахивала им, стараясь делать атаки изящными и опасными, как делала она.

Наконец, она снова поклонилась мне.

— Молодец. Нам нужно идти спать, утром будет еще больше приключении.

Я низко поклонилась в ответ.

— Большое спасибо, Миэко-сэнсей, — она слабо улыбнулась, но, когда она повернулась, я сказала шепотом громче, чем мы общались до этого. — Вы будете еще меня учить?

Ее улыбка стала шире, превратилась снова в пугающую усмешку.

— О, Мурасаки-сан, можешь на это рассчитывать.

5 — Джолало-сан

Месяцами мне снилось, как Фуюдори падает спиной вниз с вершины огромной тсуги в снежную ночь. Ее открытые глаза, раскрытый рот, белые волосы, трепещущие среди белого снега — это не давало мне спать, преследовало, как дух, напоминающий о себе и днем.

Но той ночью, забравшись в спальный мешок, все еще потная от тренировки с Миэко ночью, я видела во сне маму.

Она подметала пол нашего дома — татами были подняты и собраны стопкой у входной двери, пока она выметала пыль.

Она подметала не привычной метлой. Она взмахивала катаной Ото-сана. И плакала.

Мела и плакала.

Меня вытащил из сна толчок, резкий голос повторял мое имя и твердил:

— Вставай.

Мои глаза невольно разлепились.

Маи тыкала меня в плечо ногой, в улыбке на ее лице не было тепла.

— Что? — спросила я.

Она зарычала:

— Ты нужна, чтобы наполнить и нагреть ванны. Сейчас. Иначе Тоуми сделает так, что на кухнях будешь ты одна сегодня, — она прищурилась. — И я буду тренироваться с тобой с мечами Миэко.

Я со стоном выбралась из спального мешка и оделась.

Я вышла из нашего общежития в купальню, и Эми тихо сказала:

— Ты выходила прошлой ночью.

— Не могла уснуть.

Она молчала какое-то время, а потом сказала:

— Наверное, потому ты не проснулась со всеми нами.

— Наверное.

Я стала носить с остальными ведра воды из колодца, чтобы наполнить две ванны, холодную и горячую.

Эми стала ворчать, что, если бы у нас было больше людей, мы могли бы встать в ряд и передавать ведра туда-сюда, а не бегать между ваннами и колодцем.

Она даже пыталась говорить об этом с Шино, которая носила воду в кладовую, где она и Маи помогали со стиркой. Шино просто зарычала и отвернулась.

* * *

Аимару ждал нас на кухне, выглядя бодрее, чем должен был. Тоуми упрекнула его за это, и мы с Эми не стали ее останавливать. Но вскоре мы были рады, что он помогал.

Когда мы подготовили все, Ки Сан отправил его есть.

— Все-таки, — сказал Кумо-сан с улыбкой, — кто захочет, чтобы им подавал еду юноша, когда есть такие милые юные леди?

Аимару закатил глаза, но радостно оставил эту часть работы нам.

Завтрак был не таким людным, как ужин, но длился намного дольше. Солдаты Матсудаиры и обитатели Полной Луны стекались потоком в Главный зал.

В этот раз куноичи не помогали подавать еду, мы выносили тарелки риса с яйцом и подогретые кровяные колбаски к столам раздави, но только Маи и Шино раздавали еду там. Лицо Шино было смирившимся, Маи почти маниакально улыбалась, словно хотела кого-то укусить.

Когда я упомянула это Ки Сану, он почесал бороду.

— Что ж, думаю, Соколик и Улыбчивая смогут раздать тарелки. Почему бы вам не помочь этим двум клоунам в столовой?

Кумо подмигнул мне и рассмеялся.

— Солдаты будут рады увидеть еще одно милое лицо.

Я поклонилась, скрывая румянец, а не из вежливости.

Пока я помогала Тоуми выносить колбаски, она буркнула:

— Милое лицо.

— Уверена, он и тебя считает милой.

Тоуми фыркнула.

— Будто мне есть дело.

— Конечно, — я хмуро посмотрела на нее. — Разве тебе нет дела?

— Именно.

Порой соглашаться с Тоуми было сложнее, чем спорить с ней, и я запутывалась. Она не просто была переменчивой и едкой, но чаще всего я не понимала, что она говорила, как и ее мысли.

Я опустила поднос с колбасками, который несла — Маи тут же подхватила его и понесла туда, где лорд Матсудаира болтал с младшим капитаном.

Тоуми уже топала на кухню.

Казалось, много чашек гостей были пустыми, и я взяла чайник из центра стола — еще горячий, к счастью — и прошла туда, где Аимару говорил с мальчиком с бронзовой кожей.

— Хотите чаю?

— Спасибо, Мурасаки-сан, — сказал Аимару и добавил шепотом. — Прости.

Другой мальчик просто поднял чашку, не глядя на меня.

Старый священник рядом с ним сказал что-то на певучем языке, и мальчик вдруг посмотрел на меня.

— Спасибо большое, да, — сказал он, и хоть его произношение было неплохим, звучало так, словно он извинялся.

Аимару широко улыбнулся.

— Это Мурасаки.

Я поклонилась, не зная, что еще делать.

— Доброе утро, Мурасаки-сан, — он кивнул. — Я — Джоао Афонсо Алвес де Соса де Мандрагора, к вашим услугам.

Услугам?

— Доброе утро, кхм, Джо…

— Джолало-сан, — сказал Аимару с яркой улыбкой.

— Кхм, чаю?

— Да, спасибо, — Джолало снова протянул чашку, и я наполнила ее.

Пока я наливала чай Аимару, он добавил:

— Джолало-сан рассказывал мне о своей стране далеко на западе.

— Португалия, — сказал другой мальчик. — Великая страна. Очень долгий путь. Туда плыть почти год.

Не зная, что сказать на это, я снова поклонилась.

— Приветствую в Полной Луне, Джолало-сан.

Он нахмурился.

— Спасибо, да.

Я налила чаю одному из Братишек и странному священнику, который чуть склонил голову, как сделал и мальчик.

Когда я пошла за другим чайником, Шино у стола раздачи стояла с таким лицом, словно она учуяла сгнившее мясо.

Я проследила за ее взглядом. Она хмуро глядела на Маи, которая улыбалась капитану Токимацу, и на самурая, который смеялся рядом с ним, под его правым глазом был широкий шрам.

— Отвратительно, — буркнула Шино. — Она заигрывает с ними.

Так и было. Маи хихикала и краснела из-за слов самурая, выглядя как распутная девица, хотя я узнала ее другой за прошлые месяцы.

— Что ж, — сказала я. — Чийомэ-сама сказала следовать примеру Сачи-сэнсей, — я кивнула на учителя музыки, которая рассказывала историю солдатам Матсудаира, слушающим, широко раскрыв глаза.

— Ладно, — буркнула Шино, — но она не может оставлять всю раздачу нам, — она прошла к Маи с тарелкой риса с яйцом, и я побаивалась, что она хотела ударить миской по голове Маи.

Чийомэ-сама поманила меня налить чаю ей и лорду Матсудаира. Когда я подошла. Шино бедром толкнула Маи с дороги — она была сильнее в рукопашном бою, чем Маи. Но Маи была сильнее с оружием и была готова ударить чайником по лицо Шино, но Миэко заговорила, как-то появившись за капитаном Токимацу.

— Девочки, — сказала она, сохраняя голос мягким и острым одновременно, — вам нужна помощь?

Маи и Шино, которые знали, какой резкой могла быть Миэко, поклонились ей и тихо сказали:

— Нет, сэнсей, — они разошлись, оставив Токимацу и самурая изумленными, но их тарелки были пустыми.

— Рисуко, — сказала госпожа Чийомэ со смехом, — наполни сначала чашку капитана. Похоже, ему это нужно больше, чем мне.

* * *

Аимару снова пришел и помог на кухне, когда поел.

После завтрака мы пошли в Чайный домик с Хоши-сэнсей. Мы все утро писали лучшую каллиграфию, выбрав часть Проповеди цветочного венка: Цветы просвещения лежат как сеть драгоценных камней, каждый отражает блеск других, как облака мыслей.

Когда мы выходили из Чайного домика, Мицукэ подошла к нам без эмоций на лице, Аимару плелся за ней.

— Все вы, за мной. Юноша поможет Ки Сану. Остальные пойдут наружу.

Пожав плечами, Аимару пошел к Главному залу.

— Вы тоже поможете с едой, — Маи стала возражать, но Мицукэ продолжила. — Не с готовкой, а со сбором. Эми и Тоуми, берите луки, вы будете охотиться в лесу. Маи и Шино, вы будете в саду.

— Сад! — простонала Шино.

— С нагинатами, — сказала сухо Мицукэ. — Если вы, пока никто не смотрит, отточите удары, которые вам показывала на днях Рин-сан, никто не будет против, — она повернулась ко мне. — Ты, Рисуко, будешь собирать яйца.

Я кивнула.

— Лазать по деревьям?

— Нет. Думаю, даже наша тсуга не представляет для твоих навыков вызов. Ты будешь искать яйца там, — она указала за Убежище, за стену в конце Полной Луны на скалу, возвышающуюся за лагерем.

Я сглотнула. Я карабкалась по замку Имагава, который был даже выше, но там было просто уцепиться руками и ногами — просто для меня, по крайней мере. Это место выглядело… непростым. Для всех.

Мицукэ приподняла бровь.

Я вздохнула.

— Да, Мицукэ-сэнсей.

6 — Гора в Полной Луне

Я люблю лазать.

Было глупо снова это говорить. Конечно, я люблю лазать. Но… это правда. Это всегда было правдой. И то раннее воспоминание — о рыдающей матери с сестрой на руках — я вижу его сверху. Хоть мы только переехали в домик, и мне было всего четыре года, я уже нашла тогда путь на покосившиеся стропила. В воздухе мне всегда было уютнее, чем на земле. Безопаснее.

Потому мама и назвала меня Белкой.

А теперь я смотрела на отвесную скалу в пределах Полной Луны и просто стояла. Глядела.

Тоуми фыркнула, они с Эми стояли позади меня с луками и колчанами за плечами.

— Страшно, Мышка-чан?

Я покачала головой. Но мы знали, что это не было правдой.

Эми улыбнулась, они пошли к вратам. Похоже, она так пыталась меня приободрить. Но ощущалось это, словно она утешала меня: «Было приятно дружить с тобой, Мурасаки».

— Давай уже, Рисуко-чан, — сказала Мицукэ. — Госпожа Чийомэ сказала, что ты забралась к ее окну по стене Главного зала под снегом. Если ты смогла это, тот тут проблем возникнуть не должно.

Мы прошли через задние врата, утес навис над нами.

— Туда еще хоть кто-то забирался?

Учительница с незапоминающимся лицом пожала плечами.

— Спроси у Миэко. Она тут дольше меня.

Я снова кивнула, во рту пересохло.

— Я… поищу лучший путь.

Она вскинула руки, словно говорила: «Я тебе не мешаю».

Горло пересохло, сердце подступило близко к нему, я пересекла маленький сад, что был за задней стеной лагеря. Я забралась по горе камней, покрытой растениями у основания утеса, и посмотрела на скалу.

Вблизи камень не казался ровным. Он был пологим, да, но не прямым, и я видела трещины, куда можно было сунуть пальцы рук и ног, чтобы удержаться.

Справа от центра утеса был небольшой изгиб. Вмятина всего в ладонь шириной и в две в глубину, тянулась на две трети утеса под углом. Издалека этого видно не было, но вблизи я заметила.

Вот оно.

Дыхание и сила вернулись, я приблизилась к стене и полезла.

Скажу вам одно, только это секрет: когда я лезу, я не думаю о падении или о расстоянии. Я думаю о дереве или камне, что передо мной. Я ищу, за что уцепиться руками и ногами.

Я знаю, что пока я могу отыскать это, я буду лезть.

И с вмятиной найти такие места было легко. Камни были полны трещин и неровностей, за которые я могла держаться, куда могла поставить ногу. Вогнутая поверхность камня и наклон утеса означали, что мой вес не был только на пальцах и носках. Не думаю, что так пролезть смог бы каждый. Это было не просто. Но я быстро рассталась с землей и вернулась в свою стихию.

Казалось, что сами камни помогают мне подниматься, словно помогает сама гора.

Еще один секрет: я часто такое ощущаю. Не всегда. Но бывает — и это мои любимые случаи — когда ощущается так, будто лезу не я, а утес, дерево или стена сами поднимают меня все выше и выше.

Я никогда не чувствовала присутствие богов или монстров. Но в такие моменты я знала и была уверена, что рядом что-то сильное, крупнее меня. И я оживала, хоть и волновалась.

Можете считать меня глупой или странной. Моя сестра так и делала.

Я добралась до выступа и была почти разочарована. Мышцы разогрелись, это было приятно, и я еще не начала уставать. И все же стоило забраться на выступ и найти лучшую точку для дальнейшего подъема.

Я забралась на почти плоскую поверхность и села. Я впервые посмотрела вниз.

А внизу Мицукэ, Маи и Шино стояли, подняв головы, с открытыми ртами. За стенами Полной Луны стояло несколько самураев Матсудаиры, черные силуэты старого португальского священника и мальчика, Джолало-сана. Они тоже смотрели на меня.

Улыбаясь, я помахала им.

Конечно, в этот миг пошел дождь.

В горах погода часто менялась, особенно, в теплые месяцы. Синее небо могло моментально разразиться дождем. Так же быстро метель сменялась дождем.

Крупные капли превращались в брызги от камней, охлаждали мою теплую шею. Солнце вдруг исчезло, небо потемнело, набежали тучи из-за горы надо мной.

Внизу все разбежались.

Я огляделась в поисках укрытия. Я не ждала многого.

Выступ не был ровным. Вода уже начинала стекать. Я встала, пока она не намочила мои штаны. Выше, где выступ сужался и сливался с утесом, я увидела темную трещину.

Я надеялась, что хоть отчасти влезу туда и скроюсь от дождя, и пошла к тени.

Дождь превратился в град, так бывало весной. Ледяные шарики били по голове.

Трещина оказалась достаточно широкой, чтобы я скрылась от непогоды. Я развернулась, оттолкнулась…

И оказалась внутри, вдали от града.

Я с радостью смотрела, как градины размером с горох бьют по горе.

Встряхнувшись, я огляделась. Было темно. Я вытянула руки, там было место. Каменные стены расширялись по сторонам, но я не нащупала конца.

Я еще не бывала в пещерах. Мне было лучше над землей, а не под ней.

Но все же любопытство толкнуло меня идти дальше.

Я шагнула во тьму, потом сделала другой шаг. Воздух был холодным, затхлым. Пахло… чем-то. Птицами. Чем-то еще.

Звук, не связанный со стуком града за мной, донесся из черных глубин. Он звучал как далекий дождь, хотя пол, где мне было видно, был полностью сухим. Может, эхо.

Я повернулась к трещине. Она была вертикальной прорезью яркого света. Град все еще стучал по выступу, залетал в пещеру, усеивая пол у моих ног.

Я прищурилась, пытаясь разглядеть что-то во мраке.

Я вспомнила один из уроков Миэко-сэнсей.

«Если идете от света во тьму, — говорила она, когда мы били соломенные пугала, — закройте один глаз или оба, если можете безопасно сделать это. Так вы не будете слепыми в темноте».

Я опустилась на колени и закрыла глаза, отвернувшись от света. Я сосчитала десять вдохов, потом еще десять. Я слушала стук града позади.

Я открыла глаза.

В пещере было мрачно, но я видела, как она расширялась, становясь размером с нашу общую спальню, хоть и с низким потолком.

В мрачном углублении пещеры у черной, как ночь, бездны скорчилось кошмарное существо. Огромное тело было прижато к полу пещеры, у него была угрожающая шишковатая голова, огромные клыки выпирали из страшного черного рта. Его глаза терялись в тени, но они точно смотрели на меня, нарушителя.

Волоски на моих руках и шее встали дыбом. Я не могла дышать, я боролась с желанием выбежать из пещеры с криком. Не подставляй огру спину. Оба-сан шутила так, но я знала, что с этим чудовищем шутить не стоит.

Едва дыша, я пятилась к выходу.

Существо смотрело на меня, но не преследовало.

Я ударилась ногой о стену. Свет лился мне на руки сзади. Не мигая, я пятилась по пещере на влажный выступ, которому была рада.

Не было звуков, что монстр меня преследовал.

Я дошла до края выступа и развернулась. Дождь почти кончился, над долиной уже светило солнце. А внизу, по дороге к холму, на котором находилась Полная Луна, а еще лагерь Матсудаиры, шли солдаты.

Но флаги были не синими. А красными со знаком в виде четырех бриллиантов, который я хорошо знала.

Такеда.

Я поспешила вниз по склону. Быстрее было бы только лететь.

* * *

Я спустилась со скалы, поле было еще пустым, и я побежала на дрожащих ногах к задним вратам. Я ворвалась туда, увидела только Джолало, который глядел на меня, словно это я, а не чудище в пещере, была они.

— Ты… лазала, — сказал он.

— Да, — я огляделась, пытаясь найти, кому рассказать. Кухня…

— Ты лазала как… как…

— Как белка, — сказала я. Я поклонилась, прижав мокрые стертые ладони к мокрым холодным бедрам. — Простите, Джолало-сан, — я пробежала мимо него и ворвалась на кухню, где Аимару помогал Ки Сану и Кумо-сану чистить горох, крохотный в его больших ладонях. — Такеда, — выдохнула я. — Солдаты Такеда едут по холму!

Ки Сан хмыкнул, а Кумо-сан фыркнул.

— Надеюсь, они принесли еды, — сказал крупный повар.

Аимару посмотрел на меня.

— Что-то случилось, Мурасаки-сан?

Я не успела придумать, как ответить, Ки Сан сказал:

— Позже. Ну, Яркоглазая? Чего ты ждешь? Звони в гонг и собирай девиц встречать наших гостей.

* * *

Мы снова встали в ряд перед Главным залом. Половина из нас была мокрой, но Чийомэ-сама не переживала. Она смотрела на фигуру, шагающую через врата к ней.

— Чийомэ, как всегда рад.

Лорд Такеда был меньше, чем я ожидала. Его лицо было идеальным овалом, доброе, хотя глаза были холодными. Он был почти полностью лысым, темная щетина показывала, что он брился как Братишки, но над его ртом были густые усы.

— Мой лорд почитает этот скромный дом своим присутствием, — сказала Чийомэ-сама, низко кланяясь. Я была потрясена, услышав, что она говорила с уважением. Почти. Хитро улыбаясь, она начала указывать рукой на нас. — Хочу предста…

В тот миг единственный в доме, кто мог помешать этой встрече, прошел в открытые врата. Лорд Матсудаира крикнул:

— Рад встрече, лорд-губернатор Достоинства! — три самурая стояли между ним и лордом Такедой, их ладони были у мечей, но не на них.

— Рад встрече, лорд-губернатор Трех Рек, — ответил Такеда-сама. — Я надеюсь, что ваш путь по моим владениям был приятным, — его четыре стража стояли у открытых ворот, готовые вытащить мечи.

В этот раз был лишь страх, что бой разразится в Полной Луне, и я забыла о монстре в пещере.

Когда Матсудаира-сама и его солдаты не пошевелились, лорд Такеда повернулся к госпоже Чийомэ и сказал:

— Чийомэ, рад, как всегда, быть под твоей защитой. Как я и говорил, мы будем рады забыть мечи в стенах Полной Луны.

— Это честь для меня, милорд.

Лорд Матсудаира улыбнулся, его глаза сосредоточились на Чийомэ-сама.

— Госпожа, мы, конечно, считаем привилегией то, что мы прошли в ваш дом, так что мы тоже оставим мечи в нашем лагере.

С поклонами три самурая Матсудаиры и четыре самурая Такеды отошли, оставив своих лордов на миг без стражи.

— Лорды, — сказала госпожа Чийомэ со скромным поклоном. — Я ценю вашу деликатность и ручаюсь за вашу безопасность в моем доме. Мы не хотели бы, чтобы мои девочки боялись вашего оружия.

Я невольно заметила палочки со сталью на концах в волосах Хоши, силуэты скрытых ножей на предплечьях Миэко, острую леску, скрытую как браслет, на запястье Мицукэ, и веер с выдвигающимися лезвиями, за которым Сачи прятала лицо.

Лорд Матсудаира кивнул и повернулся к Такеде-саме.

— Вот так встреча, милорд. А я переживал за наш график.

— Потому я и предложил встречу, милорд.

— Что ж, лорды, — почти пела Чийомэ-сама, указывая на Главный зал. — Уверена, вы голодны. И я уверена, что у поваров уже что-то приготовлено. Давайте вместе пообедаем.

* * *

Когда мы вошли на кухню, запах супа со свининой наполнял воздух, полный напряжения.

Ки Сан бормотал на корейском, пока Кумо ругался на низкого мрачного мужчину, стоящего на пороге:

— Мы не будем травить вашего господина, Торай!

— Ясное дело, — хмыкнул низкий мужчина, голос был сухим и гнусавым. Он понюхал суп. — Я не собирался тебе позволять.

Ки Сан хмуро смотрел, раскладывая кимчи по мискам.

Эми приподняла бровь, глядя на меня. Ки Сан не давал нам подавать хорошую еду так.

— И не пускай тот маринованный огонь к главному столу, Ки Сан, слышишь? Такеда-сама может попробовать эту штуку, но у него будет несварение.

— Госпожа любит мой кимчи, Коротышка, — прорычал Ки Сан, — и ей хорошо.

— Что ж, — сказал Кумо, пока два повара не стали биться, — хорошо, что эти милые юные леди разнесут еду. Ки Сан, почему бы тебе не помочь Тораю собрать припасы, которые он принес, и не доставить их в кладовую? А мы пока накроем обед, да?

Ки Сан и Торай смотрели друг на друга, и я думала, что они рассмеются, как сделали Кумо и Ки Сан день назад. Но повар Такеда зарычал на нас:

— Не вздумайте позволять Такеда-саме есть такое, слышите меня, дети?

Мы посмотрели на Ки Сана, который скрипнул зубами, но кивнул. А потом два повара ушли, дверь хлопнула.

— Что ж, — Кумо вздохнул. — Я думал, что вы, девочки, хорошо справлялись. Берите миски и разносите еду, ладно?

7 — Испуг

В Главном зале было меньше людей, чем прошлой ночью. Только офицеров пригласили. Пока гости оставались тут, солдаты ели в своих лагерях.

Офицеры Такеда заняли столы слева, а Матсудаира — справа, двери были за их спинами.

Куноичи рассеялись среди мужчин, которые были и рады женскому обществу, и недовольны присутствием другого клана.

Эми дулась, пока мы подавали суп. Я шепнула:

— Думаю, Аимару и Братишки помогают Такеда обустроить лагерь.

Она покачала головой.

— Дело в Маи. Странно видеть ее такой.

Я взглянула туда, где стояла Маи перед офицером Такеда с заостренной бородой. Она хихикала и краснела, подавая ему кимчи. Хихикала. И краснела. Маи.

— Ты так выглядишь, словно съела что-то плохое, — сказал Джолало.

— Нет, Джолало-сан, — я наполнила миску, которую перед ним поставила Эми. — Я… Руки этого скромного слуги еще не зажили. От скалолазания.

— О, — он хмуро посмотрел на меня, но кивнула. Я поняла, что он хмурился, пытаясь понять что-нибудь.

Португальский священник, которого я теперь обслуживала, шепнул ему на их певучем языке.

Джолало сел прямее.

— Большое спасибо, да.

Эми ухмыльнулась.

Я бросила на нее взгляд, надеясь, что она промолчит.

Она молчала, но не долго.

— Фу.

— Теперь ты выглядишь так, словно съела что-то гадкое.

Она сморщила нос, и я проследила за ее взглядом туда, где Маи теперь говорила с другим мужчиной — лейтенантом Матсудаиры со шрамом, с которым она заигрывала прошлой ночью. Она прятала рот за ладонью, хихикая от его слов.

— Похоже, она слишком хорошо приняла твои уроки, — буркнула Хоши Сачи.

— Или не очень хорошо, — сказала Сачи, подмигнув, и рассмеялась.

Два Матсудаира слева от нее рассмеялись, хотя точно не знали причину смеха.

Я хотела спросить у Сачи-сэнсей о поведении Маи, когда заметила, как лорд Такеда добавил в свою миску ярко-зеленую кимчи. Я шепнула Эми сквозь зубы:

— Мы не…

Но было слишком поздно. Такеда-сама отправил немного острой капусты в рот и стал жевать.

Я будто смотрела, как кто-то падает с дерева.

Пока Чийомэ-сама болтала с Матсудаира-самой, лицо лорда Такеда медленно краснело.

— Ой-ой, — охнула Эми. Мы обе отвернулись от главного стола, чтобы нас не поймали, глазеющих.

Я наполнила миску, которую Эми поставила перед одним из Матсудаира.

— Думаешь, повар Торай…

— Надеюсь, нет, — она опустила еще миску, и я ее наполнила.

Я не могла больше терпеть и взглянула на главный стол.

Леди Чийомэ усмехалась лорду Такеде, чье лицо было багровым, как закат. Она вручила ему чашку вина.

Он осушил чашку. Лицо осталось красным, но он улыбался. Вытирал лицо платком. Но улыбался.

Маи не знала, какую катастрофу чуть не устроила, оставив миску кимчи на главном столе.

Хоть она была лишь в паре шагов, она заигрывала с офицером Такеда, который улыбался шире, чем его лорд.

На другой стороне комнаты лейтенант Матсудаира, с которым она заигрывала ранее, хмуро глядел на свой суп.

* * *

Обед вскоре закончился, два лорда встали, и их приспешники встали с ними. Лицо лорда Такеда все еще было румяным, но он улыбался.

Через миг он и Матсудаира-сама пошли плечом к плечу к главной двери. Офицеры пошли потоком, настороженно переглядываясь.

Один из Матсудаира, капитан Токимацу, стоял неподвижно. Он пялился весь обед на Миэко, которая скромно поклонилась.

— Чего желает благородный капитан, в чем может помочь эта скромная служанка?

Он нахмурился, этот вид не подходил его лицу.

— Вы… вы… — он покачал головой и улыбнулся. — У Такеда-сама есть племянник по имени Масугу. Вы его знаете?

Хоть ее взгляд был опущен, Миэко чуть улыбнулась и кивнула.

— Масугу-сан был гостем в Полной Луне.

— Я надеялся, что он прибудет с компанией лорда Такеда.

Взгляд Миэко все ещё был опущен, но я видела их блеск из-за своего низкого роста.

— Уверена, Масугу-сан расстроится, узнав, что он пропустил капитана.

— Уверен, — улыбка Токимацу-сана вернулась. — Он и я… были гостями Имагава вместе в юности.

— Ах.

Гости. Великие семьи обменялись детьми — заложниками, по факту — чтобы поддерживать мир.

Токимацу-сан тоже был одним из детей, которых лорд Ода приказал убить, и приказ он отдал отцу Эми, отцу Тоуми и моему отцу.

И они отказались это делать.

Капитан Матсудаира рассмеялся и улыбнулся Миэко.

— Я вижу, почему Масугу хочется проводить тут время, — он поклонился. — Мне нужно к моему господину. Жду нового разговора, госпожа…

Впервые она подняла взгляд, оценивая его. Его улыбка не дрогнула.

— Миэко — имя этой скромной слуги.

— Миэко-сан, — Токимацу-сан снова поклонился и ушел.

Когда он покинул зал, я прошептала:

— Миэко-сан, вы с капитаном…

Ее взгляд рассек меня. Мой вопрос испарился.

— Помоги с уборкой, Рисуко, — сказала Миэко. — Обсудим это ночью?

Трепет пробежал по моему телу от мысли о еще одном уроке.

— Да, Миэко-сэнсей.

* * *

Кухня звучала так, словно внутри шел бой. Я вошла с мисками и подносами в руках, переживая, что там пролили кровь, и не только свиньи.

Открыв ногой дверь, я аккуратно прошла.

— После всего, — кричал Торай, — твои глупые девки скормили ему эту гадость?

Ки Сан был готов взорваться. Кумо встал между ними.

— Не стоит так говорить об этих милых девах. Они стараются изо всех сил.

— И это была не одна из нас, — прорычала Тоуми. — Это была Маи.

Руки Ки Сана взлетели.

— Вот byeong-shin!

Эми добавила:

— Она дошла до генерала раньше, чем мы смогли сказать ей не обслуживать его.

— Byeong-shin*! — повторил Ки Сан.

Торай зарычал с отвращением, и три повара стали убирать остатки еды со стола. Часть поместили в листья или банки на потом. То, что нельзя было использовать, сбросили в корзины.

— Яркоглазая, Улыбчивая, — хмыкнул Ки Сан. — Отнесите это к мусорной яме.

— Да, Ки Сан-сан, — сказали мы и радостно покинули кухню.

* * *

Мы вышли на солнце и услышали смех. Маи была у нашей спальни, говорила с офицером Такеда с заострённой бородой, с которым она заигрывала за обедом. Она прислонялась к углу здания, а он нависал над ней с улыбкой.

Эми и я выбежали в заднюю дверь лагеря.

Едва дверь закрылась за нами, мы засмеялись. То, что мы старались отчаянно не смеяться, сделало все хуже.

Когда мы перевели дыхание, Эми сказала:

— Интересно, знает ли он об острой проволоке в ее повязке на голове.

Это снова вызвало смех.

Мы прошли к мусорной яме на востоке от холма, где находилась Полная Луна. Мицукэ, которая раскладывала груды камней между рядами в саду, неодобрительно посмотрела на нас, но мы не могли остановиться. Из глаз лились слезы, и только отчасти дело было в запахе мусора, который мы несли.

Когда мы высыпали все это и развернулись, мы посмотрели на скалу, словно сговорились.

— Итак, — сказала Эми, — ты добралась до вершины?

Я покачала головой.

— Когда пошел град, я прошла только две трети. Видишь тот выступ? — я указала.

Она кивнула.

— Видишь левее темную трещину?

Она прищурилась, хмурясь сильнее. Она снова кивнула.

— Это пещера, — глядя на мои еще красные ладони я прошептала. — Внутри был монстр.

— Монстр?

— Огр. С огромными бивнями и острыми зубами.

— Огр?

Я кивнула, ждала ее сомнений.

Ее глаза стали огромными.

— Он… погнался за тобой?

Я покачала головой.

— Только смотрел на меня огромными черными глазами.

— Это мог быть дружелюбный дух?

— Он так не выглядел.

— Но он не пошел за тобой?

— Нет, — ясное дело, или я не стояла бы тут.

— Может, он был… — она нахмурилась. — Может, он… спал или… умер?

Я подумала об этом. Неподвижность пещеры. Впавшие глазницы.

— Возможно.

Вряд ли от этого было менее страшно.

Мы обе глядели на пещеру мгновение. А потом облако закрыло солнце, и мы поежились.

— Идем, — сказала я. — Он еще не спускался с горы. Уверена, он останется там, мертвый или нет.

Эми кивнула.

— Да. Давай вернемся.

Огр занял наши мысли так сильно, что, когда мы вернулись к двери и услышали крики, мы не знали, в чем была причина.

Мы вошли и увидели, что Маи стояла меж двух мужчин — офицер Такеда и Матсудаира со шрамом, с которыми она заигрывала за ужином. Мужчины кричали друг на друга слова, которые я не слышала, хоть я неделю ехала с копейщиками лейтенанта Масугу месяцы назад.

Хоть они были выше нее, Маи неплохо справлялась, расталкивая их.

Кумо вышел из кухни с Тораем, Ки Саном, Тоуми и Аимару.

— Что вы делаете с этой юной леди?

Солдат Такеда зарычал. Солдат Матсудаиры закричал и указал на другого самурая.

— Этот кусок грязи пытался…

Такеда бросился снова, и Маи выглядела как щенок, который пытался разнять двух волков.

— Стоять!

Все во дворе замерли.

Госпожа Чийомэ прошла в участок солнечного света.

— Господа, уверена, у вас обоих есть работа в другом месте. Уверена, ваши обязанности не включают игры с девами Полной Луны. Ваши командиры услышат об этом, обещаю. На вашем месте я бы занялась работой, которую вы забросили. Сейчас же.

На лицах воевали ярость и стыд, двое мужчин напряженно пошли к главным вратам.

— Маи-чан, — сказала Чийомэ-сам, ее тон был тише, но не менее резким, — тебе еще нужно поучиться вести себя. Думаю, помощь с делами Мицукэ поможет тебе, — она повернулась и пошла к главному двору.

Глаза Маи были ядовитыми. Но она подавила то, что хотела сказать, поклонилась удаляющейся спине госпожи Чийомэ.

— Ну-ну, — сказал Кумо и хотел обнять рукой Маи, чтобы поддержать ее.

Она подняла руку. Я видела, что она сдерживала желание ударить большого повара.

— Я в порядке. Я поищу Мицукэ-сэнсей. Помогу с делами, — она прошла шумно мимо меня и Эми к задним вратам.

Мы стояли там, три повара, три помощницы и Аимару. Через миг Ки Сан встряхнулся и сказал:

— Соколик, Лунный пирожок, покажите Улыбчивой и Яркоглазой, что нужно убрать. Нам с парнями нужно убедиться, что все припасы Такеда должным образом разложены, — серьезно кивнув, трое мужчин пошли к кладовой.

* * *

Мы тихо прошли втроем на кухню. Она была безупречно чистой.

— Вовремя, — сказала Тоуми, кривясь.

— Мурасаки видела они в пещере в скале, — сказала Эми.

Другая девочка посмотрела в шоке сначала на нее, потом на меня.

— Я… — пролепетала я. — Думаю, он был… мертв?

— И все же, — Тоуми глядела на меня так, словно не знала, верила ли хоть слову. — Они?

— Огромные бивни, — прошептала Эми. — Когти как ножи для мяса.

Тоуми глядела на меня.

— Но… мертв.

Я пожала плечами. Я хотела придумать, что сказать, но грохот сообщил об открытии большой двери Главного зала.

Голос госпожи Чийомэ рявкнул:

— Лорды, благодарю, что почтили меня своим присутствием.

Второй удар скрыл два тихих ответа.

— Лорды, эта скромная вдова может полагать, что офицеры лордов доложили о произошедшем днем?

Снова ответили два тихих голоса.

Мое плечо задели. Я моргнула и повернула голову. Эми и Тоуми указывали на решетку, разделявшую кухню и столовую.

Я встряхнулась и прыгнула на стол для разделки, поднялась к балкам, тянущимся на всю комнату. Осторожно перешагивая травы, которые там повесил Кии Сан, я прошла к решетке, пригибаясь, чтобы меня не увидели.

— Госпожа Чийомэ, — сказал Матсудаира-сама. — Я уже отчитал Сакаи Тадашиге. Он больше не побеспокоит ваших леди.

— Благодарю от лица моих девочек, мой лорд.

— И я сделаю так со своим лейтенантом, Торимасой Норитадой, — сказал лорд Такеда. — Госпожа, я хочу донести эту мысль для всех своих солдат. Могу я привести их сюда, чтобы поговорить с ними?

— Конечно, мой лорд, — я услышала, как она заерзала. — Я, конечно, отчитала свою девочку. Но, если лорды желают, я могу ее казнить.

После мига тишины, в который я не могла дышать, лорд Матсудаира сказал:

— Ни за что.

— В этом нет необходимости, — сказал лорд Такеда.

— Благодарю, мои лорды. Мы, скромные слуги, ценим терпение лордов, — я услышала шорох, Чийомэ-сама, видимо, кланялась. Она добавила перед тем, как выпрямиться. — Мои лорды, хочу сообщить вам, что мои учителя и я знаем, что на службе богам наши ученицы будут идти по опасному миру. Хоть это против их природы, мы учили их защищаться. Мы хорошо их обучили. Надеюсь, вы сообщите своим людям, чтобы они… не пугали юных женщин Полной Луны. Мои девочки невинны, они могут отреагировать так, что это вызовет позор. Думаю, мои лорды согласятся, что никто из нас такого не хочет.

— Точно, — сказал Такеда-сама.

Теперь хмыкнул лорд Матсудаира.

— Мы можем согласиться в этом. Верю, мы понимаем друг друга, — после паузы он добавил. — Мой лекарь в распоряжении юной леди, если ей нужна забота.

— Милорд-губернатор Трех Рек так добр, — сказал лорд Такеда. — Но эта юная леди — подданная Такеда. Мой лекарь в ее распоряжении.

— Вы оба так добры, — сказала госпожа Чийомэ. — Не думаю, что она ранена, я бы не тратила щедрые дары без необходимости.

Я услышала, как лорды заерзали, бормоча, и было странно, что двое самых сильных мужчин во всей Японии вели такой смущающий разговор о Маи.

Наконец, лорд Матсудаира сказал властно:

— Я соберу своих людей.

Лорд Такеда хмыкнул в согласии.

— Мои лорды, это честь для моего дома, — шорох отметил, что госпожа Чийомэ встала.

— Чийомэ, — сказал лорд Такеда. — Я соберу своих людей и приведу их сюда. Милорд-губернатор Трех Рек, не стесняйся использовать это место как свое место встречи. Может, мы сможем продолжить обсуждение в Час Козы?

— Милорд-губернатор Достоинства, это будет в Час Козы.

Два лорда прошли к двери. Когда она закрылась, я стала двигаться к полу, но голос Чийомэ-сама остановил меня:

— Можешь слезать, Рисуко, и сообщи всем моим слугам, что им нужно немедленно прибыть в Главный зал. И да, можешь сказать девочкам, что я хвасталась их талантами, — а потом она добавила. — О, и можешь сказать Маи, как близка она была к грязному концу.

* — «идиот» с корейского

8 — Урок

Потребовалось время, чтобы собрать девушек и женщин Полной Луны в зале. Многие из них уже были во дворе кухни, обсуждали произошедшее. Когда Маи и Мицукэ пришли из сада, все следили за ними. Мицукэ выглядела неприметно, как всегда. Маи вспотела, ей было неловко, и это не удивляло.

Я решила, что не передам ей предупреждение госпожи Чийомэ. Но я прошептала девочкам, что госпожа говорила о нашем обучении.

Вскоре мы выстроились за главным столом с госпожой Чийомэ. Восемнадцать женщин, пять девочек.

Мужчины лорда Такеда стояли между столами, где мы еще недавно подавали им еду.

Такеда-сама занял обычное место госпожи Чийомэ в центре главного стола перед нами. Он сел, его солдаты сели на пол.

— Наша хозяйка, госпожа Чийомэ, напомнила мне то, что вы должны знать без напоминания. Эти юные леди, хоть и красивые, тут не для нашего развлечения.

Некоторые мужчины засмеялись, но что-то в лице Такеда-сама немедленно их остановило.

— Лорд Матсудаира говорит своим людям проявлять к леди Полной Луны уважение, ведь это благородные юные девы и слуги богов, — он склонился, уперся локтем в стол. — Я говорю вам, что это так, но куда важнее проявлять уважение к слугам Мочизуки Чийомэ. Все вы должны помнить — хотя не все знают — что их милых дев обучили не только танцевать, играть и подавать еду вам и богам. Они обучены и искусствам, которые вы практикуете. Хоть они так не выглядят, эти женщины — ваши товарищи-солдаты.

В первом ряду один из офицеров — лейтенант с заостренной бородой, который бился за Маи — закатил глаза.

Лорд Такеда склонил голову, взглянул на госпожу Чийомэ. Она улыбнулась и сказала:

— Видимо, придется показать, — она вытянула два пальца на меня и Эми, потом на храм за нами.

Мы открыли двери и услышали за нами шепот, когда стало видно статуи богини Бентен, бога войны Бишамон и Будды будущего — а еще четыре стальных тренировочных меча и потрёпанную броню, которая украшала свинью день назад. Миэко кивнул нам, прошла вперед и взяла меч.

В первом ряду лейтенант, закатывавший глаза, теперь фыркнул.

Улыбка осталась, Миэко медленно подняла кончик меча в позу Двух Полей. Она посмотрела на госпожу Чийомэ, та склонила голову.

Широким шагом Миэко прыгнула на главный стол, взмахнула мечом за собой, еще один широкий шаг — и она добралась до лейтенанта, чьи глаза расширились. С рыком зверя она опустила меч, приземляясь — Ключ Небес — и замерла в пальце от головы лейтенанта, как сделала со мной прошлой ночью.

Глаза солдата остались широким, но его поза не изменилась.

— Лейтенант Торимаса, — сказала Миэко, тупой клинок замер над его головой, — эта скромная слуга просит прощения. Я застала вас врасплох. Может, вы хотели бы напасть на меня? — она подбросила меч, поймала его за клинок и протянула рукоятью к лейтенанту.

Он нахмурился, стал что-то говорить, а потом взглянул на командира.

Такеда-сама сказал:

— Бери меч, Торимаса.

Его гримаса порозовела, лейтенант встал и взял тренировочный меч.

Миэко отпрянула на шаг и поклонилась ему.

— Я не могу нападать на женщину. Она безоружна.

— Торимаса, — расслабленная поза командира не изменилась, но его тон был холодным.

Миэко вытащила из сумочки веер и раскрыла его.

— Теперь я вооружена, Торимаса-сан.

Несколько солдат рассмеялись. Я посмотрела вправо. Лицо Мицукэ было нейтральным, но другие женщины и девочки улыбались, как голодные волчата.

Скалясь, Торимаса направил на нее тупой тренировочный меч.

Миэко отбила меч веером. Маневр сломал бы обычный веер, но этот был со стальными ребрами — и не только.

Торимаса нахмурился и, наконец, встал. Со скучающим раздражением на лице он махнул рукой с мечом пренебрежительно, целился тупым краем в голову Миэко.

Она легко отразила удар и шлёпнула по его щеке закрытым веером.

От этого потекла кровь. Покраснев от гнева, лейтенант поднял ладонь к щеке, хмуро глядя на Миэко.

Она отошла, будто танцуя, раскрыла веер еще раз.

— Может, эта скромная слуга должна дать лейтенанту повод относиться к этому серьезно? — нажав на кнопку в веере, она выпустила сияющие клинки. Ее милый веер теперь выглядел как опасное оружие, каким и был.

Редкие вне Полной Луны видели это и выжили, чтобы рассказать об этом.

— Они ядовиты, Торимаса-сан, там сок милой ягоды. Я нанесла яд этим утром. Смерть от него долгая, но вы не сможете защищаться в течение минут. И будете ощущать, как ваше тело медленно отказывает, вплоть до смерти.

Торимаса с воплем направил финт к левой ноге Миэко, но направил яростную атаку к ее шее.

Словно в танце, Миэко легко направила вес, поймала удар между клинками веера, шелк с красивыми цветами рвался. Она тряхнула запястьем, вырвала меч из рук лейтенанта, посылая его под стол, недалеко от ног Такеда-самы.

Продолжая танец, она юркнула за противника и прижала кончики клинков веера к его шее сзади. Из ножен в волосах она вытащила тонкий клинок и прижала к его целой щеке.

— Теперь я получила ваше внимание, лейтенант Торимаса?

Он хмыкнул, не в состоянии двигаться.

— Да, — процедил он.

— Тогда, прошу, послушайте. Я закончила жизни ста сорока трех человек. Сто восемь мужчин, многие были вооружены, и тридцать пять женщин. Шестьдесят одного я убила ножами. Восьмерых — мечами, троих — нагинатой. Сорок три умерли от удушья, я задушила их голыми руками. Еще двадцать восемь я отравила. Я не наслаждалась, убивая их, и не буду рада убить вас, — она мрачно улыбнулась нам, стоящим за лордом Такедой. — Но я убью вас, Торимаса-сан. Хотя не только я в Полной Луне знаю Путь Воина. Рисуко-чан?

— Миэко-сан?

Держа отравленные клинки веера у его шеи сзади, она бросила нож мне. Бросок был осторожным, и я смогла поймать нож за рукоять. Но вопли удивления взорвали собравшихся солдат. Миэко улыбнулась, показывая, что я справилась хорошо.

— Иди сюда, Рисуко.

Ощущая на себе сто пар глаз, я вышла из-за стола. Я ощущала, как солдаты Такеда пялились на меня. Я ощущала себя крохотной и огромной одновременно. Причина, по которой она меня выбрала, стала понятной: я была самой маленькой и наименее грозной из девочек тут.

И я не удивилась, когда она спросил у меня:

— Как бы ты убила лейтенанта, Рисуко-чан?

Торимаса щурился от гнева, но там было и то, чего я не ожидала: страх. Его заостренная борода дрожала, а его черные зрачки были маленькими, как зерна мака.

— Я не хочу вам вредить, Торимаса-сан, — сказала я. Едва я произнесла слова, я поняла, что повторила Миэко перед тем, как она убила двух стражей Имагава в гостинице у горы Фудзи прошлой осенью. Я взглянула на наставницу.

Ее глаза были почти добрыми.

— Но если бы пришлось, Рисуко, что бы ты делала?

Сглотнув, я прошла к ней, за лейтенанта. Ладонь дрожала, и я опустила опасный кончик ножа рядом с клинками ее веера.

— Я бы направила кончик клинка под череп, рассекла бы позвоночник.

Стояла тишина.

Я была достаточно близко к Торимасе-сану, чтобы ощущать запах его тревоги и ярости, и это почему-то напомнило, как Масугу-сан приходил в себя после отравления.

— Благодарю, леди, — сказал лорд Такеда. Как в первую встречу, тепло его улыбки не затрагивало его глаза. — Этого хватит.

Мы с Миэко опустили оружие и поклонились, вернулись на место к другим девушкам.

— Думаю, — продолжил Такеда-сама, — вы меня поняли. Это наши товарищи по оружию. Они ходят туда, куда не может пройти солдат, но они так же важны для нашей победы в этой войне, как любой из вас. Любой из вас. Ясно?

Солдаты крикнули хором:

— Да, господин! — и поклонились ему, хотя казалось, что они кланялись нам.

Торимаса простерся перед лордом.

— Господин, я опозорил себя в ваших глазах.

— Возможно, лейтенант. И, может, хорошо, что мы не носим мечи в этом доме. Я запрещаю тебе наказывать себя, ясно? Твое наказание будет просто работой, ты не сможешь отвлекать этих милых и опасных юных леди. Это ясно?

— Да, господин, — сказал Торимаса, все еще лежа на животе на деревянном полу.

— Помните, господа, Матсудаира не знают истинную цель этой школы и об истинных… способностях этих дев. Это должно остаться тайной.

— Да, господин! — крикнули солдаты.

* * *

Ужин той ночью был почти тихим. Матсудаира и Такеда даже не смотрели друг на друга, кроме Джолало, который озирался, как котенок, который знал, что кто-то был в беде, но не он.

— Миэко, Сачи, Хоши, Мицукэ, Рин, — рявкнула Чийомэ-сама, как только солдаты покинули зал, — идемте. Нам нужно поговорить, — она повернулась и пошла по лестнице в свои покои.

Миэко печально улыбнулась мне: мы не сможем встретиться этой ночью для урока.

И, когда мы вычистили купальню, я проникла на кухню и взяла вакидзаси. Держать нож у черепа лейтенанта Торимасы было… ужасно. И поразительно. Но держать меч был приятнее, чем один из кинжалов Миэко-сан.

Я вернула короткий меч на его храм и прошла на носочках к спальне. День был долгим и утомительным, и я ожидала, что все уже спали.

Все спали, кроме Эми.

— Где ты была? — спросила она, когда я скользнула в спальный мешок.

Я думала соврать, сказать ей, что посещала Короля, как звал это Ки Сан. Но правда казалась лучшей идеей.

— Я ходила на кухню. Проверяла, в порядке ли меч, который дал мне Масугу.

— О, — Эми устроилась за мной. — Логично. Это красивый меч.

В холодную часть зимы, которая длилась долго тут, в горах, мы спали так, свернувшись вместе для тепла, но и для утешения. И, конечно, так было проще шептаться. Тоуми было тяжело разбудить, но когда она просыпалась, она была раздраженной, как медведь, вышедший из спячки.

— Ты еще думала об огре?

Я поежилась.

— Нет, я пыталась о нем забыть.

— Не могу винить, — Эми крепко меня сжала. — Я тебя защищу, не переживай.

— Ладно. Спасибо, — не зная, шутила она или нет, я осторожно ткнула ее локтем в ребра. — Я думала о твоем вопросе, мог ли он быть мертвым. Я не видела и не слышала его движений. Но я ощущала, как он… смотрел на меня…

Мы поёжились вместе, хотя ночь не была холодной.

Когда я была младше, мама рассказывала мне и Усако истории перед сном — истории о монстрах и демонах, от которых мы дрожали. Конечно, они всегда заканчивались тем, что Мальчик-персик или Девочка с мечом обманывали существ и возвращали магическое сокровище. Даже так истории дарили мне кошмары.

Но они не пугали так, как то, с чем я столкнулась в той пещере.

— О чем ты думаешь, Мурасаки?

— О матери. Она рассказывала мне и сестре жуткие истории об ограх и прочем.

— Хм. Моя мать рассказывала мне о богатых лордах и леди. Истории о любви. Чаще всего печальные.

— Ах, — я повернулась к ней. — Ты часто думаешь о своей матери?

Она приподняла плечо.

— Каждый день. Я засыпаю, рассказывая себе те истории.

Я фыркнула.

— Ты засыпаешь, едва твоя голова касается подушки.

Она закатила глаза и посмотрела поверх моего плеча во тьму.

— Мурасаки?

— Да?

— Думаешь, я… милая?

— Что? Да, конечно. Особенно, когда ты улыбаешься. Почему ты спрашиваешь?

Она пожала плечами, ее глаза встретились с моими.

— Из-за мужчин, бьющихся из-за Маи.

— Я не считала ее милой, — шепнула я, хотя слышала свист храма Маи за стеной.

— Торимаса-сан и офицер Матсудаиры явно считали ее такой.

— И им преподали урок.

— Надеюсь. Спокойной ночи, Мурасаки.

— Спокойной, Эми, — я отвернулась от нее, и мы уснули спокойно, не зная, что утро принесет мертвое тело у входной двери.

9 — Восходящее солнце

Первым признаком того, что что-то было не так, был пронзительный вопль Шино, который разбудил всех в спальне и, наверное, всех в долине.

Шино обычно не кричала. Ворчала, рычала, да. Но я не слышала такого вопля от нее. Должна быть причина.

И она обычно не вставала первой.

Тоуми, Эми и я прошли к входной двери, и раздался еще вопль — в этот раз Маи.

Мы наткнулись на странно спокойную сцену, выйдя в лучи рассвета.

Маи и Шино шатались, как сосны под ветром, по бокам от фигуры, стоящей на коленях: лейтенант Торимаса. Его голова лежала на боку, ладони сжимали короткий меч, торчащий из его живота. Кровь лилась из раны на его синюю накидку, собираясь лужей между ног.

Часть меня заметила, что его кровь загустела, кровь в кадке была еще жидкой, когда я разрезала свинью через час после того, как Эми ее убила. Торимаса был мертв куда дольше.

Часть меня хотела кричать, как сделали Шино и Маи. Но я этого не сделала.

Я видела мертвецов раньше. Я видела кровь. Много крови. Мы все видели.

Я оглянулась на Эми и Тоуми, увидела, что они тоже ощущали, что со смертью Торимасы-сана было что-то не так.

Я не успела подумать об этом и поговорить с другими девочками, топот ног по гравию сообщил о прибытии Братишек. Они застыли, завернув за угол Главного зала. Аимару врезался в спину меньшего, а Хоши, Сачи и Миэко выбежали из спальни женщин, за ними спешили несколько куноичи младше. Ки Сан и два других повара вышли из кухни.

Все смотрели на тело. Он выглядел почти спокойно, сидя в синей накидке и штанах, словно он вышел на вечернюю прогулку и удивился, что умер.

Госпожа Чийомэ вышла из-за поваров, посмотрела на сцену. Она буркнула слова, от которых Кумо, повар Матсудаира, побелел. Она повернулась к нам.

— Какое милое начало нового дня. Кто-то из вас… — сначала она посмотрела на Шино и Маи, которые все еще стояли, застыв, а потом повернулась ко мне. — Рисуко. Отыщи лорда Такеду и сообщи, что его лейтенант мертв.

* * *

Я не думала, пока бежала по Полной Луне. Иначе я поняла бы, что врата были закрыты. Братишки открывали их.

Если бы я побежала к задним вратам, пришлось бы бежать через толпу, собравшуюся вокруг тела, и от этой мысли меня мутило. Я не хотела снова видеть тело, но меня больше мутило от мысли, что придется бежать мимо госпожи Чийомэ и других девочек.

И я сделала то, что было для меня естественно: я забралась на стену.

Используя выступы в стенах Гостевого дома (где Масугу-сан чуть не умер прошлой зимой), я взлетела к крыше, побежала к передней стене лагеря и спрыгнула.

Я падала и прыгала с деревьев больше раз, чем могла сосчитать. Я подворачивала лодыжки и обдирала локти и колени так же часто.

Даже так, слепой прыжок со стены в три раза выше меня был не самым умным моим поступком.

Но мне повезло. Земля за стеной Полной Луны была в густой весенней траве, все еще влажной от вчерашнего дождя. Удар выбил из меня дыхание, но я прокатилась в сторону и вскочила на ноги. Ничего не было ранено.

Я подняла голову, переводя дыхание, и увидела красные врата тории в шаге от стены. Я бы рассмеялась, если бы было дыхание. Я могла съехать по алым столбам и забраться потом, не летая по воздуху.

В следующий раз.

Двое часовых стояли у ворот — один был с гербом из четырех бриллиантов, а у того, что стоял ближе, был знак трех листьев имбиря. Как только я приземлилась, оба повернулись ко мне и побежали.

Глаза часового Матсудаиры были огромными, как у совы.

— Ты… ты же… — он нахмурился. — Ты… девочка.

— Одна из девочек Полной Луны, — шепнул часовой Такеда с мрачной улыбкой.

— Я в порядке, — сказала я, стряхивая траву со штанов. Я повернулась к солдату Такеда. — Мне нужно поговорить с Такедой-сама. Это срочно.

Он приподнял брови, но кивнул. Он сказал солдату Матсудаиры:

— Аосаги, ты сможешь не пустить своих ребят ломать врата?

Солдат Матсудаиры моргнул, а потом фыркнул.

— И твоих ребят тоже, Юкиширо.

Юкиширо увел меня от ворот.

Две армии устроили лагеря по обе стороны от дороги — синие флаги Матсудаиры отмечали палатки справа, а красные флаги Такеда — слева. Оба лагеря казались неподвижными, хотя дым от пары костров поднимался в серебристо-голубое утреннее небо.

Я пошла за Юкиширо в сердце лагеря Такеда. Мы остановились у входа в самую большую палатку, и Юкиширо обратился к двум стражам снаружи:

— Наш товарищ по оружию говорит, что у нее срочные новости для Горы.

Я быстро поклонилась.

Один из стражей мрачно посмотрел на меня, но старший поднял руку.

— Что за новости, девица?

Я думала настоять, что передам новости только лорду Такеда. Но я вдруг поняла, что такая новость вряд ли обрадует генерала.

— Лейтенант Торимаса… мертв.

Это удивило всех трех стражей. Младший потянулся к мечу, но Юкиширо остановил его руку.

Голос загудел из палатки.

— Что? — ткань на входе в палатку раскрылась, и лорд Такеда вышел. — Что ты сказала, девочка? — его лицо было помятым, на лысой голове торчала щетина. Но его глаза был узкими, а голос — низким от гнева.

Я встала на колени и коснулась лбом примятой травы.

— Мой лорд, — сказала я. — Мы нашли Токимасу-сана в Полной Луне. Он… мертв.

— От чьей руки? — прорычал генерал.

— Похоже… — я осмелилась взглянуть на лорда Такеда и тут же пожалела, опустила голову к земле. — Выглядит так, словно он, кхм, забрал свою жизнь, мой лорд.

— Выглядит, — прорычал он. А потом он рявкнул страже. — Пусть Баба и Хара встретят меня внутри. Посмотрим, как это выглядит.

* * *

Когда мы пришли в Полную Луну, Братишки открыли врата. Юкиширо вернулся на место напротив часового Матсудаиры, Аосаги.

Лорд Такеда и его стражи прошли за мной во двор кухни, где обитатели Полной Луны собрались — все, кроме поваров и девочек. Дым поднимался из трубы над кухней, я уже пропускала приготовление завтрака, и Тоуми будет ворчать об этом днями.

Женщины пропустили лорда Такеда. Не двигались только госпожа Чийомэ, Шино, Маи и (конечно) покойный лейтенант. Две старшие девушки стояли перед Токимасой, едва дышали с тех пор, как я ушла.

Лорд Такеда прошли между двумя ученицами, разрушая чары. Они отпрянули, а Такеда-сама смотрел на тело.

Он стоял, хмуро глядя на труп лейтенанта, облако с гор спустилось и закрыло восходящее солнце.

Никто не дышал.

Облако появилось быстро и уплыло к долине, и двор озарил золотой свет солнца, не вяжущийся с нашим настроением.

Лорд Такеда взглянул мне в глаза.

— Ты сказала мне, что выглядело так, что лейтенант совершил сеппуку, — он указал на тело. — Скажи, девочка, почему ты сказала «выглядел»?

Были моменты в жизни, когда хотелось оказаться в любом месте, кроме этого. И в такой момент я бы с радостью оказалась в пещере с демоном или в лагере бандитов, связанная за запястья, чем стояла бы перед одним из самых сильных людей в мире и всеми женщинами Полной Луны, думая, как ответить.

Мой пересохший рот открывался и закрывался. Я посмотрела на госпожу Чийомэ, ее лицо было каменным. Сачи, учительница музыки, кивнула, когда я поймала ее взгляд, как и Миэко, и я резко вдохнула.

— Это выглядит как сеппуку, мой лорд, но я не верю, что это так.

— Нет? — он оскалился мне. Это выглядело как улыбка, как тигр улыбался бы кролику. Или белке. — Почему нет?

— Потому что… — Миэко снова кивнула. — Потому что, мой лорд, кровь…

— Кровь?

— Если… Как по мне, мой лорд, если… — не произноси имя, подумала я. Не зови его призрака быть рядом. — Если он был жив, когда меч пронзил его плоть, кровь бы, кхм, брызнула. В стороны. Но она не брызнула. Она вытекла на землю.

— Ясно, — процедил он. — И если его убил не меч, как же умер мой лейтенант, девица?

— Эм… — я указала на голову Торимасы-сана. — Похоже, кто-то сломал ему шею, — как курице, каких мы с Тоуми и Эми убивали месяцами. — А потом его уложили, чтобы, как и сказала эта скромная слуга, мой лорд, это выглядело так, словно он убил себя.

— Да? — он скрестил руки.

Двое старших мужчин — капитаны Баба и Хара — подбежали по бокам от меня. Они замерли, удивленно шипя при виде тела Торимасы-сана.

— Господа, — сказал лорд Такеда, — дитя сказало мне, почему она думает, что юный лейтенант не совершал самоубийство.

— Не совершал? — сказал один из капитанов.

— Да, — прорычал лорд Такеда. — Как тебя зовут, девица?

Хоть они не двигались, все женщины Полной Луны будто отпрянули на шаг.

— Я… — я встала на колени и прижала лоб к грубому гравию. — Кано Мурасаки — имя этой скромной слуги.

Короткая пауза, а потом Такеда-сама рявкнул:

— Кано?

Не зная, как ответить, я подняла взгляд. Но генерал смотрел не на меня. Он пялился на госпожу Чийомэ, которая улыбнулась, не разжимая губ, и самодовольно поклонилась.

Я не знала, что это был за обмен. Вряд ли кто-то из куноичи знал.

— Итак, Кано Мурасаки, — продолжил лорд Такеда, и я опустила голову к земле. — Раз ты знаешь о таких делах, кто бы мог убить моего офицера?

— Кхм, я не знаю, мой лорд.

— Нет? — его ноги шумели гравием, он прошел ближе ко мне. — Может, ты сама совершила преступление? Ты сказала всем нам прошлой ночью, что могла бы убить его, — гравий хрустел, лорд замер над моей головой.

— Нет, мой лорд! Я… не могла этого сделать! Тот, кто это сделал, явно был выше, — вдохновение вспыхнуло во мне. — Я не верю, что нам хватило бы роста сломать так его шею.

— Нет? — он отошел от меня, и я услышала, как все женщины Полной Луны ответили, что они не могли это сделать. Он прошел дальше. — Даже если бы он… лежал?

Вскрик заставил меня поднять голову. Лорд Такеда стоял близко к Маи, которая плакала, ее лицо было скрыто у шеи Шино. Шино обвила девушку руками, выпрямилась и сказала:

— Нет, мой лорд. У нас с Маи общий матрац. У нас не было гостей. Она не могла покинуть спальню без моего ведома.

Я не знала, кто был удивлен сильнее: лорд Такеда из-за того, что Шино смело говорила с ним, или женщины Полной Луны, потому что Маи и Шино обычно не могли даже погоду обсудить без спора. Это снова преподало мне урок, что внешность могла быть обманчива.

Лорд Такеда хмуро глядел на двух девушек, Шино хмуро смотрела в ответ. Я боялась, что он зарежет ее на месте за наглость, но он был без меча.

Гневно фыркнув, лорд Такеда повернулся к Чийомэ-сама.

— Что насчет твоих великанов, Чийомэ?

Старушка склонила голову.

— Они способны, мой лорд. Но я верю, что они сделали бы это только для защиты меня или девочек. И они не стали бы изображать самоубийство. Они просто пришли бы и сказали мне. А этого не было.

— Ба! — он отошел от госпожи Чийомэ к телу. — Я хочу знать, Чийомэ, кроме того, кто убил моего солдата, почему в животе этого мужчины меч моего племянника Масугу.

10 — Кипящий котел

Леди Чийомэ хмыкнула.

— Это, мой лорд Такеда, отличный вопрос, — она повернулась ко мне, все еще прижимающуюся к гравию. — Скажи, Рисуко, что меч Масугу-сана тут делает?

Я пролепетала, что не я пронзила лейтенанта.

— Да-да, — старушка цокнула языком. — Думаю, тот, кто владел мечом, сломал солдату шею. Ладно. Нет, я спрашивала, как у тебя оказался меч. Я видела, как ты его носила на днях. Упал с лошади Масугу?

— Нет, госпожа! — я могла поклясться, что слышала, как Маи и Шино смеялись надо мной, хотя Маи, скорее всего, еще плакала.

Тихие шаги прошли ко мне. Миэко сказала:

— Масугу-сан оставил свой короткий меч под опекой Рисуко-чан, пока он на задании. Это хорошее оружие, и на нем метка Такеда. Он ощущал, что меч мог его выдать в пути, — она встала на колени и коснулась моего плеча.

— Это так, девица Кано? — прогудел лорд Такеда. — Мой племянник оставил свой вакидзаси тебе на хранение?

— Да, мой лорд.

Маи сжала мое плечо.

— И где ты его хранила, раз он попал в живот моего солдата?

Хоши, учительница каллиграфии и стражница, прошла ко мне с другой стороны.

— Мой лорд, наш повар Ки Сан сказал ей хранить его на кухне. Мы все его там видели.

— Это так?

Все женщины Полной Луны пробормотали:

— Да, мой лорд.

— Хм, — сандалии лорда Такеды ушли от меня.

Миэко шепнула:

— Вставай, — и помогла мне подняться.

Лорд Такеда и госпожа Чийомэ стояли с кислыми лицами, глядя на труп Торимасы.

Глядя на него сзади, я заметила впервые, что его синие штаны сзади были в темно-красных пятнах, как и его обувь.

Кровь? Нет. Краска.

— Итак, — хмыкнул лорд Такеда своим капитанам, — если это не сделали эти леди, как и те два великана, — он махнул большим пальцем на Братишек, — то это был кто-то снаружи, — он хмуро посмотрел на капитанов Баба и Хара, а потом на всех нас. — Как убийца проник? Да и как он подкрался? — он хмуро посмотрел на мертвого лейтенанта. — Девица, — сказал он Сачи, — скажи стражам у ворот немедленно доложить мне. Ты, — сказал он одному из стражей из своей палатки — старшему, — проверь, заперты ли задние врата. Хара, сообщи лорду-губернатору Трех Рек, что нам нужно срочно поговорить с его лейтенантом, Сакаи, с которым этот ссорился, — он кивнул на труп.

Маи шмыгнула, и Такеда-сама посмотрел на нее и на нас с кислым видом.

— И остальные… уверен, у госпожи Чийомэ есть много дел, которыми вы должны заниматься.

— Да, мой лорд, — пробормотали все мы.

— Займитесь ими, — приказал он. Мы стали расходиться, как иней весенним утром, а он указал на Маи. — Кроме тебя.

Маи все еще была бледной, но когда Шино попыталась остаться с ней, Хоши взяла ее за локоть и увела от сцены убийства.

* * *

Когда я вошла на кухню, шесть лиц посмотрели на меня огромными глазами — три повара, две ученицы и Аимару.

— Ну? — спросила Тоуми. — Прошу, скажи, что они поняли, что он не убивал себя.

— Тоуми! — Эми нахмурилась, собирая ферментированные соевые бобы в большую миску.

— Да, — сказала я, встав между Эми и Аимару и став чистить бобы. — И лорд Такеда узнал меч Масугу-сана. Хоши-сэнсей сказала, что все видели его тут.

Ки Сан выругался на корейском, а Торай — на японском.

— Господа! — фыркнул Кумо. — Тут же юные леди!

— Мы слышали и хуже, — буркнула Тоуми.

— Мы тут ни при чем, — рявкнул Ки Сан. — Все проголодаются, даже с убийством.

— Нам нужно больше риса, — сказал Торай, самое спокойное, что я от него слышала. — Я пойду за меш…

— Нет, Коротышка, — ответил Ки Сан. — Ты нужен нам тут. Эти двое могут принести мешок риса из кладовой, — он кивнул на меня и Аимару. Торай начал спорить, но Ки Сан поднял нож и посмотрел на нас. — Идите.

И мы пошли.

* * *

Мы выбежали из кухни, страж сообщал Такеде-сама и Матсудаире-сама, который прибыл со своей свитой, что задние врата были заперты.

Лорд Матсудаира пронзил Маи взглядом. Она встала на колени, повторила для второго лорда, что не вставала ночью с постели, не встречалась с лейтенантом и не впускала его.

Лорд Такеда позвал своего лекаря, лорд Матсудаира сделал так же.

Мы завернули за угол, Аимару прошептал:

— Знаешь, ты права. Мертвец не выглядел так, словно он себя убил. Выглядит неправильно.

— Если бы он себя зарезал, кровь брызнула бы по всему двору перед ним. И вряд ли он сделал бы это одним ударом. И его шея сломана, что он тоже не мог сделать сам.

— Ах, — Аимару посмотрел на меня, склонив голову, его обычно открытое лицо было задумчивым.

Я смотрела в теперь открытые главные врата, где стояла ярко-красная арка тории. Два стража вернулись на места рядом с ней. В голову пришла мысль, и мне хотелось на нее забраться.

Когда мы пришли к кладовой, Аимару тут же стал ходить среди груд и полок, полных еды и припасов. Мне пришлось вызвать его из темного угла, чтобы он помог мне поднять рис.

— Почему ты ушел?

Он пожал плечами и улыбнулся.

— Я редко тут бываю, — он поднял мешок риса, и я пошла за ним, ощущая себя еще более бесполезной, чем обычно.

Мы шли к кухне, и Аимару сказал:

— Так Ки Сан хранит свои записи в кладовой?

— А?

— Я нашел свиток, похожий на подсчет всего, что там. На полке в конце.

— Ох, нет, — насколько я знала, Ки Сан подсчитывал запасы и записывал все на плите в буфете кухни, и он проверял это с Чийомэ-сама каждый месяц. — Что ты там делал? Тот угол для запасного постельного белья и формы.

— О, — мы шли какое-то время, и он сказал. — Но там был свиток с цифрами.

— Цифры? — когда он не ответил, я спросила. — Что было написано рядом? Может, там было… не знаю. Там говорилось, что это за цифры?

Его взгляд вдруг стал скользить всюду, кроме меня, и он не улыбался.

— Может… — я прошла перед ним. — Аимару. Ты не умеешь читать?

— Я… — бедный мальчик выглядел жалко, хотя я не знала, почему. — Я могу. Немного, — его круглое лицо, обычно сияющее, вдруг исказила гримаса, как у Эми. — Не очень хорошо.

— Не страшно, — сказала я. — В моей деревне почти никто не умел читать или писать, кроме моей семьи, и мой отец был писарем. Госпожа Чийомэ проверяла тебя?

— Да, — сказал он, его взгляд был опущен, но глаза блестели. — Я обманул ее. Я написал символы, которые были на вратах большого храма, где я вырос. Что-то о сети и камнях.