Янтарь рассеивает тьму. Каин

Глава 108. Великая светлая сущность

Распахнув веки, Люциан уперся взглядом в знакомый потолок. Он чувствовал себя таким усталым, что ему хотелось полежать еще пару часов, чтобы вновь наполниться бодростью духа. Вторжение в его мир грез двух могущественных, один из которых был темным нача́лом, не могло пройти без последствий, особенно учитывая, что Люциан теперь представлял собой сгусток светлой энергии, противоположной им двоим. Благо он успел овладеть собой и стабилизировать силы до того, как произошла непрошеная встреча, поэтому вскоре должен был прийти в норму.

Медленно сев на кровати, он устало потер лоб. Одеяло вновь соскользнуло, обнажая не только плечи, но и крепкий торс, который, казалось, стал рельефнее, чем прежде.

«И все же он показал мне много лишнего».

Люциан вспомнил места, в которые его завел Ксандр, и все то, что в них происходило. Он попытался выкинуть из головы мысли о чужой прошлой жизни, события которой вынудили маленького темноволосого мальчика, играющего с кучкой детей в прятки, обратиться в самое опасное чудовище нынешних времен.

Кай сидел на краю кровати и внимательно смотрел на него, даже не моргая, словно пытался взглядом бездонных черных глаз залезть ему под кожу, чтобы без вопросов узнать, в порядке ли он. Его смирное и выжидающее поведение совсем не вязалось с бушующей от ярости тьмой, сгустившейся настолько, что по комнате ползали теневые щупальца. Они хаотично дергались, как будто хотели снести стоящую на полу мебель, но, к счастью, проходили сквозь нее.

– Не гневайся. – Голос Люциана звучал так же тихо, как шелест нежных весенних листьев. Он позволил своему свету приблизиться к стелющейся по полу тьме, переплестись с ней и успокоить. Хотя взаимодействие двух стихий для всех было пагубным, нача́л это не касалось.

Кай просьбе не внял, но, судя по тому, как прикрыл веки и глубоко вдохнул, к словам прислушался.

– Зачем он пришел к тебе? – с тихим рычанием спросил он.

– Просил убить его.

Уголок губ Кая дернулся в усмешке.

– Ты не удивлен? – Люциан наклонил голову к плечу.

Демон покачал головой.

– Его прошлое довольно трагично, а поступки – безумны, и он перешел дорогу стольким бессмертным, так что, очевидно, ищет погибель.

– Ты знаешь, как нам уничтожить его? – спросил Люциан, и Кай кивнул. – Ты все продумал? Эти действия не должны нарушить баланс, иначе света станет в разы больше, чем тьмы, и тебе придется несладко. А я пока не умею всецело управлять силой и не смогу быстро помочь.

Кай вздрогнул.

– Ты сохранил свою человечность? – почти шепотом спросил он, глядя Люциану в глаза и стараясь скрыть волнение в голосе. – Я… – он сглотнул, – очень рад.

Люциан растерялся, впервые увидев, чтобы Кай так себя вел, впервые чувствуя… его страх.

– Думал, что я откажусь от нее?

– Боялся.

В этом коротком слове, слетевшем с хладных уст, таилось слишком много переживаний. У Люциана в груди что-то сжалось. Еще недавно он бы подумал, что это его сердце, но сейчас то была его суть, его душа.

– Не стоило, – сказал он и перевел взгляд на тьму и свет, что уже переплелись и устилали пол, напоминая неподвижную водную гладь. Две противоположные силы не пытались устроить взрыв, скорее вели себя так, словно всегда существовали в единстве. Золотые частицы сияли в черной дымке, точно светила на ночном небе.

Люциан вдруг осознал, что может чувствовать демона, читать его эмоции, которые сейчас бушевали так же, как страдающий от жажды дикий табун, несущийся в сторону водопоя. Лошади в нем были беспокойны и измучены и ужасно нуждались в заветной влаге, которую не могли получить.

«Ого…»

Осознав новые возможности и чужие чувства, Люциан удивился, но он не знал, что с этим делать дальше. Демонические эмоции были яркими и всеобъемлющими, откровенными и почти поглощающими. Они казались куда сильнее его человеческих, в них чувствовалась мощь и давление, от которых у него вскоре закружилась голова.

Постаравшись оградиться от чужих чувств, Люциан произнес:

– Мне нужно освежиться.

Он поправил штаны и выбрался из постели, вобрав в себя растекшийся всюду свет. Кай не остановил его, лишь проследил взглядом, как он шлепает босыми ступнями по деревянному теплому полу. Остановившись возле двери в смежную комнату, Люциан обернулся и недоуменно спросил:

– Почему сидишь? Помоги помыть голову, у меня руки дрожат после слияния с великой сущностью и встречи с владыкой демонов.

Глаза Кая распахнулись.

– Он напугал тебя? – В его голосе послышалось беспокойство.

– А кого не напугает древний демон, знающий об этом мире столько, что смог помешать тебе вытащить меня из сна с первой попытки? И вообще… – Люциан вдруг вспомнил, о чем они говорили. – Когда ты успел рассказать Ксандру о том, что нача́ла умеют заглядывать в будущее? Как много ты ему сообщил?

Кай покачал головой.

– Я не рассказывал. Когда мы бились после моего возрождения, у нас произошло частичное слияние разумов, и он прочел немного моих мыслей. Я был не в себе и не смог проконтролировать это, а он не упустил возможность.

– А ты… – неуверенно протянул Люциан, – заглядывал в будущее? Или прошлое? Потому что я отказался.

– И правильно сделал. Изменить его все равно нельзя.

Люциан прищурился, глядя на Кая. Конечно, тот ответил, но не на его вопрос. Видимо, так было нужно, а не просто из вредности.

– Ясно, – отвернувшись, бросил Люциан. – Что ж, надеюсь, помимо нашей способности видеть будущее и прошлое, Ксандр ничего больше от тебя не узнал.

С этими словами он зашел в комнату, которая оказалась вовсе не скромной умывальней с одной лишь ширмой и бочкой для мытья, а полноценной купальней. Здесь по центру располагался квадратный бассейн; распахнутые бамбуковые двери на дальней стороне вели в сад. Пол устилали гладкие деревянные доски, столь теплые, что по ним можно было ходить босиком; под потолком порхали белые магические огоньки, а на столе в углу догорали палочки благовоний. Воздух был тяжелым от влаги.

Люциан остановился возле края бассейна и посмотрел на бамбуковые двери, подумывая пойти прикрыть их, но тут услышал:

– В этой части сада никого нет.

Кай остановился позади него, и Люциан немного поежился от скользнувшего по лопаткам холодка.

– Всегда или только сегодня? – спросил он, не оборачиваясь.

– Всегда, – выдохнул демон так, словно давал обещание, а не простой ответ на вопрос.

Какое-то время Люциан рассматривал сад, а потом наконец решил оставить двери открытыми, раз никого не смутит своим обнаженным видом. К тому же аромат трав и цветов, который теплый ветерок подносил к носу, слишком нравился ему, чтобы отказываться от него.

Люциан спустил по ногам свободные хлопковые штаны, перешагнул через них, а потом и через невысокий широкий бортик, стараясь не думать об эмоциях демона за своей спиной, которые напоминали пожарище, норовящее все вокруг поглотить. Бассейн был неглубоким, а вода в нем – теплой, как парное молоко. Люциан сел, откинув голову на бортик, и вода коснулась его затвердевших сосков.

Раздался скрип небольшой лавки, на которую обычно складывали полотенца и мыльные принадлежности. Это Кай пододвинул ее ближе к бассейну и, медленно выдохнув для успокоения, устроился позади, наклонившись так, чтобы они могли смотреть друг другу в лицо. Во тьме чужих глаз Люциан увидел свое размытое перевернутое отражение. Казалось, он весь светился, а золотистые радужки горели как никогда прежде, напоминая два солнца. Его щек касалось дыхание Кая, такое прохладное и отрезвляющее, что не позволяло раскраснеться ни от теплоты воды, ни от сложившейся ситуации.

– Я никогда раньше не мыл чужие волосы, – шепотом сказал Кай, словно боялся спугнуть момент или создание перед собой.

– Значит, ты не справишься? – столь же тихо спросил Люциан.

– Это значит, что я буду осторожен и оттого медлителен.

Кай протянул руки к его вискам, и Люциан почувствовал, как кончики черных когтей коснулись кожи, зачесывая золотистые локоны назад. Он немного приподнял затылок, позволяя Каю собрать волосы вместе. Люциан прикрыл глаза и выдохнул, расслабляя плечи и мышцы. Он уже и не помнил, когда в последний раз ему кто-то мыл голову.

Кай не соврал. Действовал он и впрямь аккуратно и очень медлительно. Засучив рукава рубашки, он взял деревянный ковш и зачерпнул воды из бассейна, чтобы смочить пряди. Помассировал кожу головы, отчего Люциан тихо замычал от удовольствия, а потом нанес мыльную пену и втер ее в волосы. В воздухе разлились ароматы ванили и миндаля.

– При нашей первой встрече возле озера Ши, – пробормотал Люциан, – ты пытался убить меня, потому что на мне были следы Хамелеонова гриба?

– О, – протянул Кай. – Твое нача́ло не только прознало о предателе среди товарищей, но и определило, кем он является?

– Не совсем. Я догадался сам, пользуясь частичными знаниями начала, которые почерпнул при слиянии, ведь ему неизвестно, кого из демонов мы считаем Хамелеоном. Если честно, я удивлен, что никто из заклинателей клана Луны, а также бессмертные не заметили его присутствия.

– А мне кажется, совсем неудивительно, что никто не заметил темные споры, осевшие на твоих плечах, ведь на заклинателях и без того слишком много следов, потому что вы часто сталкиваетесь с темными тварями, – мягко произнес Кай. – Основная способность Хамелеонова гриба – это подражание. Насколько мне известно, он даже свою духовную силу способен выдать за светлую. А что касается твоего вопроса, то да, возле озера Ши я дважды пытался тебя убить из-за прилипших спор.

Люциан тяжело вздохнул.

– И что мы будем делать? Ты сказал, что вернешь его брату, чтобы прихлопнуть всех мух одним махом. Всех – это кого? – Он запрокинул голову и посмотрел на демона.

– Могущественных, – промурлыкал Кай, проводя ладонью по всей длине золотистых волос и любуясь их шелковистым блеском. – Брат собрал вокруг себя всех, кроме Хамелеона. Нужно вернуть крысеныша в строй и уже потом атаковать их разом, а не отлавливать по отдельности. С нашей силой это теперь возможно, да и Ксандр находится в заброшенном и безлюдном городе, где воевать проще.

– Хм… в этом есть смысл, – чуть помолчав, ответил Люциан, а в душе высоко оценил беспокойство Кая за тех, кто мог пострадать из-за их сражения с могущественным. – Когда ты его раскусил? Про крота ты говорил еще в ловушке у древа любви, я подозреваю, что тогда ты уже не первый день знал о нем.

– Во время твоего визита в Асдэм. Блокируя свои силы, я становлюсь так же слеп, как заклинатели, потому и не смог вычислить предателя раньше, но в своем городе все понял.

– А Хаски знал о нем, когда отправлялся со мной в путешествие?

– Знал, но не ведал, кто именно предатель. Перед вашим уходом я сообщил ему о демоне среди вас и велел беречь тебя, если не хочет лишиться жизни. – Последние слова Кай произнес так спокойно, словно говорил вовсе не об убийстве своего друга.

Люциан задумался, разглядывая яркие листья на деревьях в саду и прижимаясь острыми лопатками к стенке бассейна.

– Тот корабль, на который нас затащил Лаус… – начал он, растягивая слова. Демон тем временем перебирал пряди его мыльных волос, что оказалось настолько приятным и мешало думать. – Мог ли он усыпить нас, потому что ему помог Хамелеон?

– Наверняка так и было. – Голос Кая звучал ниже, чем раньше, из-за чего тело Люциана окутал жар. Но изменение тона не было связано с разговорами о предателях. – Споры Хамелеонова гриба способны подчинять, думаю, они были в отраве, которую добавили нам в еду или, быть может, воду. Он был рядом, и ему не составляло труда сделать это.

Люциан поморщился.

– Вот же… – Он замолчал, чтобы не выругаться. Происходящее не лезло ни в какие ворота, и он буквально пригрел на груди змею.

– Да, – глухо согласился Кай, словно понимал, какие слова хотел произнести Люций. – Из-за Хамелеона я не мог полностью тебе доверять. Очень долго не мог. После двух недель с тобой в той деревеньке я убедился, что ты ни с кем из могущественных не связан, но, встретив тебя через полтора года в Валар, снова начал сомневаться, не был ли ты подослан ко мне тогда… Только в Асдэме все устаканилось.

Люциан нахмурился, чувствуя боль за Кая, потому что из-за своего предназначения тот не мог позволить себе привязаться к нему, а из-за следов врага – довериться. Если бы не все это, как бы сложились их отношения? Исчезла бы та стена и холодность, которой демон одаривал его, пока они направлялись в Асдэм?

– Через час состоится божественный совет, – сообщил Кай негромко и осторожно, словно не желал мешать чужим размышлениям.

«Не рано ли?» – хотел уже спросить Люциан, но потом вспомнил, сколько времени восстанавливался. Ему и правда пора было возвращаться к решению мировых проблем.

– Что собираются обсуждать? – наконец спросил он.

– Стратегию битвы с владыкой демонов и его подручными. – Кончиками когтей Кай коснулся его затылка, захватывая налипшие пряди, отчего по спине Люциана пробежала дрожь. – Теперь, когда он снял маску, все знают о его местоположении. Стоит подготовиться, прежде чем лезть в его логово. Брат вряд ли ждет гостей, одиноко сидя на троне, и наверняка подготовил ловушку.

– Он забрал мой кнут, – сообщил Люциан на тот случай, если Кай не знал об этом. – И я не могу вернуть его даже после перерождения. Ты знаешь, зачем он ему?

– Нет. – Кай набрал воды в ковш и начал смывать пену с золотистых волос. – Тебе известна основная способность кнута?

Люциан тихо замычал от удовольствия, когда теплый водопад обрушился на его чистые волосы, и покачал головой. В прошлой жизни ему недоставало сил совладать с кнутом, а сейчас он не мог даже взглянуть на него, чтобы понять его особенность.

– Его назвали Междумирье, возможно, это как-то связано с основной способностью?

Кай задумчиво хмыкнул, поливая водой чужие волосы.

– Возможно, но ты все равно не угадаешь, как именно они связаны. В любом случае, что бы брат ни придумал, ему не удастся противостоять нам. Теперь, когда мы оба переродились, в мире нет силы мощнее, так что мы со всем разберемся. – Он отставил ковш в сторону и слегка отжал волосы Люциана, а потом заботливо завернул их в полотенце. – Пойдешь на совет?

– А можно?

– Конечно. Боги ждут встречи с тобой, как с их основой, но, если не хочешь, я не заставляю.

– Я пойду. – Люциан выпрямился и поправил полотенце на голове. – Я должен, раз уж собираюсь вместе с тобой влезть в логово демонов. – Он начал вставать из воды, слегка краснея от того, что Кай на него смотрит.

В комнату он вернулся вслед за демоном, на ходу вытирая волосы. Проходя мимо Кая, Люциан невозмутимо вручил тому полотенце и скрылся за ширмой, на которой висели его одежды – клановые одежды, которые он купил в Асдэме, будучи еще владыкой Луны. Кай ничего не менял в них, хотя они оба знали, что отныне Люциан был не тем, что прежде. Теперь он чувствовал, знал, понимал и подмечал гораздо, гораздо больше. Он был связан не только с Каем, но и со всем миром. Ощущал присутствие людей, тварей и бессмертных, чувствовал ядовитую тьму демонов и родное тепло света богов. Осознавал пропасть между светлыми и темными сущностями, враждебно настроенными против друг друга, и их природную несопоставимость.

Пропитанный темной энергией воздух Несуществующего города сейчас искрил, впитав в себя негодование гостей. Десятки богов стекались в Асдэм по велению темного начала, которому по своей сути не должны подчиняться, а только противостоять. Каких трудов стоило Каю взять верх над ними и вынудить слушать приказы в течение двадцати лет? Если Хаски мог водить дружбу с демонами, то большая часть богов на это была не способна.

Возможно, раньше боги слушали Кая куда охотнее, ведь он был единственным из переродившихся нача́л, и воевать с ним не стоило. Но сейчас, когда почувствовали присутствие собственного прародителя и установившийся баланс, они больше не собирались удерживать маски и стали бесстыдно выпускать светлую ауру, пытаясь вытеснить из замка едкую тьму и обозначить свое превосходство. Они пытались дотянуться и до Люциана, как будто призывали его помочь им очистить это место от скверны.

Боги были тщеславны по отношению к демонам; первые помогали смертным и защищали мир от разрушений, тогда как их противники лишь топтали все вокруг и убивали всех подряд. Демонам же было плевать на богов, они относились жестоко и к себе подобным, и к чужим, потому что такова их натура. И то, что Кай повелевал этой толпой в одиночку, за двадцать лет не допустив войны, казалось удивительным и просто невозможным.

Тяжело вздохнув, Люциан натянул серые штаны и заправил нижние одежды за широкий пояс. Потом накинул верхнее одеяние и, подпоясав его, вышел из-за ширмы.

Кай, облаченный во все черное, стоял посреди комнаты. Высокий и стройный, с густой темной аурой, он выглядел непоколебимым и непобедимым, но так ли это на самом деле? В глазах его затаилось беспокойство, но связано оно было скорее с перерождением Люциана, а не с приходом богов.

«Кем бы ты ни был, – подумал Люциан, делая шаг навстречу, – тебе, должно быть, тяжело управлять бессмертными в одиночку? – С ничего не выражающим лицом он положил ладони на широкие плечи и соскользнул ими вниз, словно приглаживая ткань одежд. – Названый брат, которому ты доверял, свел тебя с ума, заставил перерезать половину собственного клана и уничтожить прошлое нача́ло. Ты умер на сотни лет и возродился там, где раньше был твой дом, но теперь от него ничего не осталось, а все, кого ты когда-либо знал, обратились в нечисть. Тебе пришлось сражаться с самого первого дня, как ты открыл глаза в новой жизни, и взойти на трон с глубокой раной, полученной в битве. Ты позволил богам наказать тебя за то, что помог мне в той деревне, и безропотно согласился блокировать свою силу, выходя в мир, хотя мог этого не делать, ведь ты – начало и сильнее тебя никого нет. – Во взгляде Люциана отражалось неведомое море сострадания, когда он положил ладони на чужую грудь и посмотрел Каю в глаза. – Как много ты пережил, пока ждал меня? Как много раз подавлял свое «я», чтобы праведно исполнять долг?»

– Ты… – прошептал Люциан. – Ты справился. Ты молодец. Спасибо, что оберегал этот мир. Теперь ты не один.

Кай поджал губы, глядя ему в глаза. Грудь, вздымавшаяся под ладонями Люциана, замерла.

Люциан невольно позволил себе прочувствовать все его эмоции, и глаза защипало от слез. Кай испытывал невероятную боль от его слов, но боль эта была порождена вовсе не страданием, а счастьем. Он был так счастлив получить поддержку, что мучился от этого.

– Люциан… – сдавленно начал Кай, но не смог закончить. Его уста оказались в коротком плену, необходимом, чтобы лучше понять чужие намерения.

Когда Люциан убрал ладони и отступил, то увидел на лице Кая такую невообразимую растерянность, какую, казалось, не могло вызвать даже падение неба на голову. Его глаза были распахнуты, губы приоткрыты в безмолвном «ох», а лицо внезапно стало чуть менее бледным, чем обычно, словно от волнения к его мертвой коже прилила ледяная кровь.

Поворачиваясь к зеркалу, Люциан тихо посмеялся про себя и даже подумал смутить его еще раз – уж слишком забавно Кай выглядел в тот момент. Взяв гребень, лежавший возле зеркала, он поднял взгляд и наконец-то посмотрел на свое отражение.

– Ох.

Люциан увидел высокого юношу, чьи волосы и кожа источали легкое, наполненное божественной силой свечение, а он сам казался слегка золотистым с головы до пят. На примере Бога Войны он уже знал, что после перерождения тело и облик могут измениться, но все равно удивленно рассматривал себя, не в силах принять то, что теперь был почти одного роста с Каем, стал шире в плечах и, казалось, обзавелся четко очерченными мускулами. Он все еще уступал демону в мышечной массе, но явно превосходил в этом свое смертное воплощение.

– Ты можешь изменить внешность, если не нравится, – сказал Кай за его спиной.

– Х-хорошо, мне бы хотелось иногда становиться похожим на себя прошлого, – отозвался Люциан, понимая, что не готов выйти к товарищам в новом облике. – Где Эриас, Абрам и Сетх? Хаски? Они все еще в Лумусе? – Он принялся расчесывать волосы.

– Нет, они уже здесь. Вчера вечером Хаски помог им телепортировать сюда, а потом вкратце поведал, что произошло.

– И как они отреагировали?

– В шоке.

– А что с кланом?

– Как и было велено, я отправил весть, что ты в порядке. Твои товарищи сделали то же самое, потому что моему письму вряд ли поверят.

– Ты писал от своего имени? – Люциан посмотрел на Кая в отражении зеркала. – Мои люди знают, что это ты забрал меня? Знают ли они, против кого мы воюем?

– Да, да, а насчет третьего вопроса… так сильно я не распинался. Думаю, адепты твоего клана сейчас обсуждают штурм Асдэма, а пока они пытаются прийти к единому мнению, мы решим проблемы с владыкой демонов. Ты сможешь вернуться обратно и объяснить им все раньше, чем они обнажат клинки.

– Вернуться, – прошептал Люциан, и рука, в которой он держал гребень, замерла. С его губ сорвался нервный смешок. – Но ведь не править?

– Править людьми не для нас, – с сочувствием ответил Кай, качая головой. Он протянул руку и забрал гребень, чтобы закончить расчесывать волнистые локоны Люциана. – Даже если ты ограничишь силы, твои познания и способности не для смертного мира. Но не огорчайся, вскоре мы построим другой мир, где тоже придется править. Помнишь Бессмертный город, который я показывал тебе во сне? Как нача́ла, мы должны находиться там, подле богов.

– А как же Асдэм? На кого ты его оставишь?

– Буду захаживать сюда иногда. Не всегда же мне пребывать среди света, – усмехнулся Кай и положил гребень возле зеркала.

Люциан не знал, как реагировать на это. Прямо сейчас они поставили крест на его возвращении в клан Луны, к которому он был привязан, и осознать это, с одной стороны, было тяжело, а с другой – принесло почти облегчение. После слияния какая-то часть него желала продолжить жизнь как владыка Луны, будто чувствовала, что обязана это сделать. Тогда как другая требовала не изменять себе и властвовать над богами – взойти на тот трон, что был предначертан судьбой, а не тот, куда заставили сесть.

С напряженным видом Люциан потер точку между бровями. Он не мог ни примириться с самим собой, ни разобраться, чего сейчас хочет. Уловив его безрадостные эмоции, Кай успокаивающе провел ладонью по золотистым волосам, чтобы отвлечь от тягостных мыслей.

Люциан снова посмотрел на свои сияющие локоны, которых будто бы стало больше, а длина увеличилась.

– Когда ты спас меня два года назад, – заговорил он, – я носил серебряную ленту, но после того, как очнулся в той деревне, моя лента пропала, и ты дал мне другую – алую. Потом забрал ее, и я остался совсем без ленты. В конце концов в клан я вернулся с серебряной, но она позже стала алой. – Он развернулся лицом к Каю. – Ты подменил мою вещь на свою?

– Ты всегда носил Ло. Уж не знаю, где ты ее взял, но она была с тобой еще на озере Ши. В деревне я забрал ее, чтобы не погибла от нехватки темных сил. Напитал своей энергией и вернул тебе.

– Зачем?

– Чтобы оберегала.

Люциан в недоумении вскинул брови и подумал о том, что оберег из нее так себе, учитывая, сколько раз он попадал в передряги, из которых выбирался либо сам, либо при помощи товарищей, но никак не ленты. Ло, можно сказать, вообще не проявила себя как хорошая защитница.

– То нападение… от которого ты спас меня в восемнадцать лет… – Люциан нахмурился и начал приглаживать волосы, чтобы собрать их в прическу. – Именно после него набеги темных тварей стали регулярными. Это была проба пера?

– Не знаю, скорее всего, да. – Кай опустил взгляд и раскрыл поясной мешочек, чтобы достать знакомую заколку, которую он сам когда-то подарил. Протянув ее Люциану, он продолжил: – Тогда я не смог выяснить причину набега, потому что Ксандр скрывал свою суть, но, учитывая последовавшие друг за другом нападения, к организации которых он оказался причастен, ответ ложится на ладонь.

Люциан забрал заколку и принялся собирать волосы на затылке. Он делал это так долго, что Кай закатил глаза и забрал украшение.

– Позволь мне помочь.

– Раньше у меня не возникало с этим проблем, – неловко буркнул Люциан, поворачиваясь к зеркалу.

– И это прекрасно, – легко отозвался Кай. – Потому что мне бы не хотелось, чтобы кто-то другой помогал тебе надевать ее.

Одним быстрым движением он закрепил украшение на затылке и поправил золотистые пряди, после чего посмотрел в отражение зеркала. Люциан встретился со взглядом черных, словно бездна, демонических глаз, в которых затаилось нечто мягкое и нежное, то, чего раньше там не было и что привыкло не высовываться на свет.

– Ты когда-нибудь был привязан к кому-то настолько, что тебе хотелось сковать его в объятиях и никогда не отпускать? – спросил Кай, не двигаясь, стоя позади него, как холодная каменная стена.

Люциан тяжело вздохнул и опустил взгляд на носки темно-серых сапог. От осознания истинного смысла фразы ему почему-то стало неловко. Раньше все высказывания демона он воспринимал как поддразнивания или шутки, но сейчас, став частью одного целого, уже не мог позволить себе так заблуждаться.

У Кая было достаточно времени, чтобы определиться с тем, чего он хочет от жизни. О Люциане такого сказать нельзя. Что он должен был чувствовать после того, как привязался, вынужденно все забыл и снова вспомнил? После того как целых два года считал себя женихом Амели и искренне собирался вступить с ней в брачный союз, хоть и без любви? Привычка, сформировавшаяся за это время, не могла оставить его в одно мгновение. И пусть невеста оказалась мертворожденной, чья душа продержалась в этом мире восемнадцать лет только благодаря Ксандру, управлявшему ею, большую часть решений она принимала сама. А значит, Люциан и впрямь лишился той, кем очень дорожил. Не любимой, но самой близкой подруги, которую было неимоверно жаль.

– Я никогда не был привязан к кому-либо, – хрипло ответил он, глядя на Кая через отражение. – Но я бы хотел.

Демон тяжело сглотнул и скользнул кончиком языка по губам, увлажняя их.

Люциан отвел взгляд и снова начал разглядывать себя в зеркале. Величественный и сияющий – именно так нескромно он мог описать свой нынешний облик.

«Такой вид однозначно не сгодится для встречи с соклановцами, слишком он возвышенный, а для встречи с богами – слишком приземленный», – подумал он, глядя на одежды, которые смотрелись на нем как-то простенько.

– Ты сказал, что мои товарищи здесь. Я смогу увидеть их после божественного совета?

Кай кивнул.

– Хорошо, в таком случае объясни мне, как сменить внешность. И сколько обличий я могу иметь? – Люциан снова обернулся лицом к демону. – Насколько мне известно, у тебя только два облика, у Хаски – три. Есть ограничения или просто ты не любишь менять внешность?

– Да, есть ограничения. Смена облика – уникальная возможность, и если бы каждый мог менять личину по десять раз, то способности владыки демонов не считались бы столь неповторимыми. Он единственный может сменять лица без остановки, все остальные в этом ограничены. Даже его ученик, Хамелеонов гриб, не способен делать это так же часто, как он. А уж боги и мы с тобой и подавно. Каждое лицо, – Кай указательным пальцем обвел круг перед носом, – должно принадлежать нам, то есть быть полноценной личностью со своей историей, характером и мышлением – только тогда оно будет походить на настоящее, а не на бездушную куклу.

Люциан выдохнул безмолвное «О», как губка впитывая ужасно интересный смысл чужих слов.

– У Хаски больше всего лиц, потому что он, как Бог Обмана, умеет вживаться в роль, – продолжал Кай. – У многих богов по два лица: настоящее и не очень – и второе обычно раскрывает другую часть их личности. К примеру, фальшивая личина Бога Ветров – ворчливый старик, и когда тебе удастся пообщаться с ним лично, ты поймешь, насколько он брюзглив, – усмехнулся демон, припоминая Фенга. – У нас с тобой на начальном этапе есть три воплощения, и для этого даже не нужно менять личность. Первое – то, которое мы имели в прошлой жизни, можно принять, запечатав свою суть или большую ее часть; во втором воплощении ты находишься прямо сейчас, а вот для третьего придется высвободить немало сил.

– Высвободить немало сил? В таком случае я приму человеческий облик или же превращусь в нечто иное? – спросил Люциан, в глубине души чувствуя, что способен принять другую, более могущественную форму.

– Если просто высвободишь силу, то сохранишь человеческий облик, но если высвободишь ее и сольешься со мной – обратишься в нечто новое.

Люциан вскинул брови.

– И как я… мы будем выглядеть?

– Этого я знать не могу.

– А если предположить? – задал Люциан другой вопрос, пытаясь вызнать у коварного демона правду.

Кай пожал плечами.

– Даже этого не могу. Боги, пришедшие из Иномирья, – впрочем, как и нача́ла, – тоже имеют третье воплощение, которое они активируют при высвобождении силы. И если у Бога Войны оно человекоподобное – огненный великан, то у Хаски… не совсем.

Люциан уставился на Кая, всем своим видом намекая, что хочет услышать, в кого именно превращается Бог Обмана.

– Кроваво-красный дракон, – неохотно ответил Кай, а потом усмехнулся. – Но я считаю, что в этом облике он больше похож на пустынную ящерицу.

Люциан не смог сдержать удивления.

– В Иномирье он был драконом?

– О. – Теперь удивился и Кай. – Он говорил тебе, что у него две личины?

– Однажды. – Люциан повел плечом и посмотрел в распахнутое окно, сквозь которое не лилось ни звука, словно всех в округе заставили замолчать. Или демоны сбежали подальше от замка, чтобы не подвергнуться влиянию губительной для них божественной ауры. Почувствовав, что эта сила норовит проникнуть в комнату, но не может из-за тьмы нача́ла, Люциан спросил у Кая: – Тебе не дурно?

– Нет.

Люциан упер ладонь в бок.

– Не ври. Я чувствую, что тебе хочется взорваться и прибить их всех.

Кай медленно расплылся в кошачьей улыбке.

– Модао такой проницательный, – протянул он, – но тебе не стоит беспокоиться, я уже привык сдерживать свои желания. – Тьма в его глазах на мгновение сгустилась. – Давай выдвигаться на совет, думаю, при виде тебя они успокоятся.

– Еще бы они не успокоились. – Люциан цокнул языком и снова повернулся к зеркалу.

«Эти глупые дети вредят моей тьме, я должен поставить их на место», – подумал он, и его золотистые глаза опасно сверкнули.

Светлая аура вокруг него начала сгущаться, меняя его внешний облик. Одежды стали бело-золотыми, руническая роспись превратилась в замысловатые узоры, а серебряные наручи пожелтели и скрылись под широкими развевающимися рукавами. У него на лбу появилась желтая метка в виде солнца, которое посередине рассекал меч, и как только Люциан увидел ее, то перестал высвобождать свет – почувствовал, что дальше перевоплощение пойдет не в ту степь.

– Решил покрасоваться перед богами? – со смешком спросил Кай, скользнув взглядом по чужому телу.

– Подумал, что этот облик подходит куда лучше для моего первого выхода в свет. Ты приложил столько усилий, чтобы подчинить своей воле бессмертных, и нам нужно показать им, что подле тебя поистине сильная половина, а не тот, кого ты станешь подавлять.

– Ты чувствуешь их тревогу?

Люциан кивнул, и на губах Кая мелькнула зловещая улыбка. Он сделал шаг к зеркалу и протянул:

– В таком случае мне тоже стоит преобразиться, чтобы этот сброд вспомнил, почему нужно мне подчиняться.

Люциан широко раскрыл глаза, когда вокруг демона закружилась тьма. Черные рубаха и штаны обратились в изысканные длинные одеяния с вычурной алой вышивкой. Зачесанные назад волосы стали длиннее, более прямыми и гладкими, и укрыли его плечи и спину. На лбу загорелась алая печать, напоминающая луну, посередине рассеченную мечом.

Кай усмехнулся, посмотрев на удивленного Люциана, а потом лениво провел ладонями в черных перчатках по волосам и собрал их в высокий хвост. Алая лента выскользнула из-под широкого рукава его халата и скрепила прическу. В этом облике он как никогда был похож на своего отца, хотя серьга в виде черной стрелы добавляла ему большей дерзости, коей обладал последний владыка Ночи.

«Еще бы глаза были янтарными…» – подумал Люциан, с трудом взяв себя в руки.

Кай был красив. Люциан и представить не мог, что ему так пойдут длинные волосы, а не испортят.

– Идем? – с усмешкой спросил Кай, и в его глазах заплясали озорные огоньки.

– Да, – решительно сказал Люциан и развернулся к дверям.