Ян и Инь 2. Путь к свободе

Глава 29

Кабан оказался не так прост, как мне показалось сначала. Мало того, что у него оказалась крепкая шкура, покрытая острой щетиной, которую не брало обычное оружие. Так он ещё и пытался оплести наши ноги травой.

Последнее стало для меня полной неожиданностью. Я не заметил, как оказался в ловушке, а когда дёрнулся вбок, в попытке уйти от таранного удара, мои ноги заплелись, а затем мне в корпус прилетел сильнейший удар. По ощущениям, словно бревном ударили! Хорошо хоть, что я не стал выделываться и в самом начале боя активировал духовный покров.

Бой вышел коротким, но яростным и познавательным. Степан, разозлённый неожиданной атакой и незапланированным полётом на глазах подчинённых, рубил кабана так, что тому не помогала даже толстая шкура. Меч командира аж светился от влитой в него энергии. Ему хватило всего трёх ударов, чтобы отрубить заднюю лапу кабана.

Финальный удар нанёс Акамир, попав стрелой, с заряженным энергией наконечником, прямо в лоб наглой свиньи. Я увидел короткую вспышку внутри черепа зверя, после чего тот рухнул замертво. Акамир же с довольной улыбкой поглаживал свой лук.

После убийства кабана, мы задержались, пока не разделали его и не сняли шкуру. Последнюю, к слову, Степан заставил нас тщательно выскрести и взять с собой. Как и большую часть мяса. На ночном привале, мы занимались тем, что жарили добычу и отрезали себе куски шкуры и крепили их к своим доспехам.

Учитывая, что кожаная броня у большей части нашего отряда успела подистрепаться, даже такой «ремонт» пойдёт ей на пользу. Как минимум, обычную стрелу сможет остановить, а это уже неплохо.

На следующий день нам начали попадаться редкие пока разъезды монголов. Выглядели они неопасными и были одеты во всякое рваньё, особенно, если сравнивать с отрядом, который загнал нас в аномалию.

Мы, по возможности, старались их уничтожать. Заодно обзавелись лошадьми. Удивительно, но рядом со мной монгольские лошадки вели себя довольно смирно. А после того, как я выпустил из себя немного духа и, указав на Макара, которого его скакун постоянно норовил сбросить или укусить, сказал, что это его новый хозяин, произошла удивительная вещь. Лошадь меня послушала и вела себя спокойно, даже когда Макар отъехал на значительное расстояние.

Таким образом, вскоре мы обзавелись скакунами и поспешили в сторону города. По пути мы, бывало, заходили на территории аномалий, где искали в животных духовные камни, а Инь охотился на духов, в поисках полезных навыков.

Одной из самых полезных находок, на мой взгляд, была целая колония ящериц-хамелеонов, которые сливались с растительностью и камнями, а потом внезапно атаковали. Почти все члены отряда ругались сквозь зубы, когда мы шли через эту аномалию. А она, как назло, перекрывала самый короткий и удобный путь.

Ещё через пару дней мы прятались в лесочке и наблюдали за целой армией монголов, которые вновь собрались под стенами города. На этот раз их явно было больше.

Мы застали самый разгар штурма. Очередного, как было понятно по обилию трупов и наспех заделанными воротами. Не знаю, сколько уже длилась осада, и каким по счёту был этот штурм, но я мог только посочувствовать защитникам города и пожелать им удачи.

Вопрос был в том, что делать нам? Пробиваться сквозь ряды монголов к городу? Но как мы попадём внутрь, даже если нас каким-то чудом не перехватят по пути?

Между тем, наши, вроде как, справлялись. Несмотря на ливень стрел, который обрушили на стены монголы, обороняющиеся умудрялись бить в ответ и сталкивать редкие лестницы, не позволяя врагам забраться на стены.

Монголы упрямо пёрли вперёд, не считаясь с потерями. В принципе, их можно было понять, так как численный перевес был явно в их пользу. А ещё, насколько я знал, у них были определённые проблемы с продовольствием. Не зря мы всё это время мотались по их тылам, перехватывая отряды, отправленные на поиск пропитания.

И пусть за всё время мы перехватили лишь один подобный отряд, возвращающийся с богатой добычей, но ведь и отрядов, подобных нашему, было немало. Точное число я не знаю, да и Степан, вероятно, тоже не в курсе, но точно больше пары десятков.

А это значит, что единственное, что им оставалось в данной ситуации, это как можно скорее взять город. И, вместе с ним, провизию, добычу и… рабов.

Последние монголами ценились даже больше золота. Я сам пленных не расспрашивал, но отменный слух позволял мне слышать каждое слово, которое из них выдавливал Степан. Он в этом деле оказался чрезвычайно въедливым человеком. Подчас, он продолжал задавать вопросы и «стимулировать» пленных давать ответы, даже когда те, казалось, рассказали всё, что знали.

Особо ценились дети лет с шести. Молодые парни, типа нас с Макаром и Максом, тоже были на особом счету. Тем более, если они умели владеть оружием. В случае, когда такие отказывались вступать в ряды воинов и сражаться во славу кланов или ханов, то их заставляли драться друг с другом и с изменёнными зверями на потеху толпе.

Тех, кто оружием не владел, отправляли работать. Кого-то на шахты, но, в основном, на добычу ресурсов в аномалии. Такие долго не жили, но монголов это не особо тревожило. Ведь, в случае чего, можно сходить в очередной набег и набрать новых рабов. Делов-то.

Что касается женщин, то тут всё намного проще. Их использовали, чтобы они рожали новых воинов. При рождении их не считали за ровню «настоящим» монголам. Но, если они старались и не были обделены талантом, у них был шанс заслужить право похода в земли духов и, при успешной инициации, подняться вверх по иерархии.

Можно было рискнуть и попытать счастья без заслуженного права. Но тогда, даже в случае добычи духа, рискнувшего ждала череда боёв, где он должен был доказать своё право на жизнь и новый статус. В случае проигрыша, смельчака ждала смерть.

От войска монголов отделился крупный отряд. Один из всадников нёс с собой знамя. Красное полотнище, на котором был изображён вставший на дыбы чёрный конь. В углу красовался такого же цвета круг, по-видимому, символизирующий солнце.

Они устремились к стене, которая выглядела так, словно по ней безостановочно долбили крупными камнями пару дней подряд. Я вообще удивлён, как она ещё стояла и до сих пор не рухнула.

Защитники принялись стрелять в сторону несущихся к стене монголов, но редко какие стрелы проникали сквозь окутавший их общий барьер. Вот несколько выстрелов из баллист сумели пробить его в паре мест, выведя из строя разом с десяток монголов.

Полетевшие кувырком лошади и всадники сбили ритм и скорость наступления. Их барьер слегка уменьшился в размерах и стал менее насыщенным. Очередной залп баллист оказался менее удачным. Видимо, защитники торопились и не успели толком прицелиться.

Третий раз выстрелить они не успели.

Всадники ускорились ещё больше и через десяток секунд барьер соприкоснулся со стеной. Раздался грохот, посыпались камни, со стены упало несколько человек.

Для монголов это столкновение тоже не прошло даром. Почти половина отряда оказалась на земле, придавленная своими лошадьми. Вторая половина еле шевелилась и была словно дезориентирована. В них тут же полетели стрелы уцелевших защитников, собирая кровавую плату за нанесённые стене повреждения.

Я, признаться, впервые увидел такую мощь. Сколько раз до этого я видел, как они создают барьер? Больше десяти? Примерно так. Но я даже представить себе не мог, что с его помощью можно ломать стены города! Правда, мне было непонятно, для чего было отправлять такой сильный отряд в самоубийственную атаку. А то, что у них не было никаких шансов и их послали на смерть, было ясно даже мне.

Между тем в войске монголов начали происходить какие-то движения. Судя по всему, они готовились к очередному штурму, но в этот раз более массированному. Хотя, это ещё мягко сказано. Такое ощущение, что почти вся армия готовилась пойти в атаку.

Монголы выстраивались в линии, по одному им ведомому признаку. В разных частях их войска развевались флаги и штандарты. В основном у тех, кто стоял впереди. Да и в целом, если приглядеться, у задних рядов снаряжение было похуже.

Всадники двинулись вперёд, на стены, постепенно набирая скорость. Перед ними начали образовываться барьеры, которые постепенно сливались между собой в одну большую и даже с виду непробиваемую защиту.

Защитники на стене явно забеспокоились и начали стрелять в сторону приближающегося врага. Защитный купол мерцал от частых попаданий, но держался. Даже баллисты не могли его пробить, несмотря на то, что лупили они без остановки. Всё шло к тому, что уже повреждённая стена будет разрушена и монголы ворвутся в город.

Ещё одним неприятным моментом было то, что нас тоже могло зацепить. В надежде прорваться в город, мы обосновались в неглубоком овраге, убив находящихся здесь монголов. Правда, предварительно мы их допросили и узнали, что в ближайшие сутки никто их менять не собирался. Да, мы сильно рисковали, но с решением Степана спорить не стали.

Внезапно, внутри меня раздалось рычание Иня. Не знаю, в чём было дело, но я ощутил его ярость, граничащую с безумием. И эта ярость постепенно захватывала и меня. Попытки сопротивления ни к чему не привели. И от этого мне на секунду стало страшно. Было ощущение, что я теряю себя. Но ведь такого не должно было произойти! Как? Почему? Всё же было нормально.

Пока я пытался удержать контроль над своим разумом, монголы уже проделали больше половины пути. Они радостно кричали, заранее празднуя победу. И были, в общем-то, правы. Что бы защитники не делали, какие бы меры не предпринимали, всё было бесполезно. Кочевники, к которым я, признаться, относился с немалой долей пренебрежения, учитывая их образ жизни и царившие у них порядки, оказались не так просты. Зато тем, кто с ними ни разу до этого не сталкивался, стало понятно, почему мало кто рискует сталкиваться с ними в чистом поле, предпочитая отсиживаться за крепкими стенами. Хотя от последних, в данном конкретном случае, тоже не особо много толку.

Я отвлёкся на радостный вой монголов всего на пару мгновений. Но ярости внутри меня этого хватило, чтобы прорвать жиденькую плотину моей воли и затопить моё сознание. Сквозь застилавшую глаза пелену я видел, как из меня вышел Инь.

Хотя Инь ли?

Этот дух определённо был медоедом. Но его размеры… они поражали. Даже обезьяна-хранитель, с которым мы столкнулись в аномалии, и то был пониже и поменьше. Здесь же, он возвышался над землёй на несколько метров. И от него несло такой силой, что всех членов отряда буквально вдавило в землю.

Огромный медоед уставился на скачущих монголов, большая часть которых его ещё не заметила. А вот те, кто заметил, слегка придержали коней, из-за чего сломался их строй, и нарушилась структура барьера. А ведь он уже практически достиг стены.

Инь издал громкий рёв, от которого непроницаемый барьер монголов сдуло, словно лепестки яблони от сильного ветра.

Позабыв обо всём, я смотрел на этого величественного духа, который подавлял своей мощью. При этом я не ощущал с его стороны ни малейшего намёка на опасность по отношению к себе. А вот духи остальных членов отряда, которые до этого были возле них, поспешили спрятаться внутрь своих носителей. Я ощутил их страх и отчаяние, словно защита в виде людей, внутри которых они находились, была не надёжнее тонкого слоя льда, покрывающего бурную реку.

У меня сложилось такое ощущение, что, стоит медоеду пожелать, и он «вытащит» духов из их носителей, не обращая внимания на их сопротивление. Поглотит их, чтобы стать ещё сильнее. Чтобы забрать их навыки. Чтобы… в бездну причины! Он сделает это, просто потому, что может! И плевать, что людишки умрут без своих духов. Так даже лучше!

Инь сделал шаг в сторону всё ещё валяющихся на земле членов моего отряда. Я чувствовал его жажду и желания. Они были словно неотделимы от моих. Я понимал, что когда он поглотит духов, то я тоже стану сильнее…

Мой взгляд упал на пытающихся встать людишек. Членов моего… отряда. Моих… друзей?

Стоп! Что?

Нет!

Я шагнул вперёд, навстречу медоеду, словно преодолевая сильное сопротивление воды. Упрямо наклонив голову, я шёл в его сторону, намереваясь помешать ему сделать то, что он задумал. Степан стоял спиной к медоеду и не видел приближающейся опасности. Все его силы уходили на то, чтобы не рухнуть на землю, придавленным чужой духовной силой. За их спинами были видны стены осаждённого города.

Инь остановился в нескольких метрах от моих соратников и уставился на меня. Его глаза горели жаждой и силой. Они словно проникали в самую суть меня.

Я ощутил, как меня затягивает в горящие синим светом омуты. Тело перестало слушаться. Осталась только моя воля, которую пытался продавить Великий дух.