Яд суккуба (СИ)

Глава 10

Хантер Вуд Хантер застонал и открыл глаза. Голова нещадно болела, горло пересохло, а все тело ломило.

Он помнил, как вчера нажрался в баре виски, изготовленного специально для сверхов, помнил, как пытался снять девчонок на ночь и насколько взбесился, осознавая, что у него ни хрена не встает ни на кого, в то время как одной лишь мысли об Энджи было достаточно, чтобы вызвать каменную эрекцию.

Подтянув к себе мягкое тело, он, не открывая глаз, втянул в себя пьянящий запах суккуба и… напрягся всем телом. В его голове начали всплывать рваные картины прошлой ночи.

Открыв глаза, он посмотрел на свои расцарапанные и почти зажившие руки и перевел взгляд на лицо девчонки. Чертыхнулся… такая бледная, такая маленькая и хрупкая, трогательно беззащитная и… безмолвно укоряющая его за грубость прошедшей ночи все еще не до конца сошедшими синяками, оставленными им в пылу борьбы и страсти. Стало откровенно хреново…

Дьявол! Почему его должно заботить ее состояние, тогда как она, похоже, не испытывала угрызений совести по поводу того, что сделала с ним?! И все равно он явно вчера перегнул палку, и его ни черта не оправдывало практически невменяемое состояние.

Внезапно Хантеру стало страшно даже представить, какие эмоции он прочтет в карих глазах Энджи, когда она проснется. Стыдно оттого, что вчера так жестко брал… да что там, тупо насиловал, это хрупкое тело, не заботясь ни о чем, кроме собственного удовольствия.

Выбравшись из кровати, он поморщился, услышав стон суккуба, и как последний трус сбежал из комнаты. Как бы он ни относился к ней, как бы ни пытался уговорить себя в собственной ненависти, ему было страшно увидеть в ее глазах презрение…

Черт! Отчего же так больно от понимания того, что, вполне возможно, оттолкнул безвозвратно?

Влетев в свою комнату, он уселся на пол и обхватил голову руками. Он был противен сам себе, вспоминая, какое извращенное удовольствие получал от ее унижения и послушания. Но почему, черт возьми, она безропотно выполняла все фантазии его отравленного алкоголем и легкими наркотиками мозга?! Почему позволяла делать с собой все те вещи, от которых, он сейчас чувствует себя последней тварью?!

Внезапно пришло понимание, что он просто уничтожит их обоих, если не отпустит свою ненависть и прошлое… либо если не найдет способа избавиться от ее яда, заставляющего его зверя видеть в ней свою Избранницу.

А что если она говорила правду и никакого яда у нее на самом деле нет?

Но вся проблема в том, что он ни хрена не знал, как понять это.

Тяжело поднявшись на ноги, он вновь вышел в коридор, направившись в свой кабинет. Там, выдвигая ящик за ящиком письменного стола, он силился найти старый блокнот, где должен был храниться номер единственного инкуба, которому мог бы доверять, единственного, от кого мог ожидать помощи и действительно правдивого ответа.

Спустя несколько минут из самого нижнего ящика была выужена довольно потрепанная книжечка с пожелтевшей от времени бумагой. Оставалось только надеяться, что необходимый ему инкуб не поменял места жительства.

— Особняк Дэвида Ричардза. Я вас слушаю, — спустя несколько гудков ответил женский голос.

К сожалению, инкуба дома не оказалось, зато после долгих уговоров он получил номер его мобильного телефона, по которому и связался с тем, кто мог бы стать ему хорошим другом, если бы не его предубеждения.

С Дэвидом он познакомился на своем первом задании, на которое он отправился в качестве рядового службы безопасности сверх-существ. Тогда они выслеживали группу охотников из другого мира, пришедших по новую порцию их крови. А когда выследили, молодой вервольф едва не поплатился жизнью за минутную неосторожность. Его спас Дэвид, с которым они к тому моменту уже успели немного подружиться. Настолько, насколько это позволяла его неприязнь к демонам похоти. После того случая они сблизились еще больше и если и был кто-то из их рода, кого он мог бы назвать своим другом, то в те времена это был именно Дэвид.

Переговорив с инкубом и уточнив, где и когда он сможет с ним встретиться, Хантер подошел к бару и налил себе в бокал обычного коньяка. Выпитый залпом алкоголь обжег горло, но не принес ни капли облегчения или такой необходимой ему сейчас решимости и смелости.

Задумчиво посмотрев на графин с напитком, мужчина горько усмехнулся и, поставив пустой бокал на место, направился обратно к комнате Энджи, где долго простоял под дверью, все никак не решаясь войти внутрь.

Наконец, он открыл едва прикрытую, выломанную им накануне, дверь и прошел вглубь комнаты.

Она стояла к нему спиной и, обхватив плечи, смотрела в окно. Немного помявшись на пороге, но так и не удостоившись даже взгляда, Хантер приблизился к девушке и едва сдержал ругательство, заметив как напряглось ее тело.

Он поднял руку, желая притронуться к ее плечу, но так и не сделав этого, бессильно опустил ее.

— Энджи…

Его голос звучал жалко, выдавая его неуверенность и раскаяние. Он не знал, что сказать или сделать, чтобы хоть как-то сгладить свое поведение прошлой ночи. В это мгновение он забыл и своей ненависти к суккубам и о том, что вся его нужда в этой девчонке может оказаться не более чем пустым звуком, навязанной чужой волей болезнью. Его зверь скулил и метался в клетке его тела, чувствуя ее боль, не желая ее равнодушия.

Осторожно, но решительно обняв вздрогнувшую девушку за плечи, он притянул ее к своей груди, легко поцеловав макушку. Она не пыталась отстраниться, но ощущалась как никогда далекой.

— Я сейчас должен уехать, — немного неуверенно начал Хантер, — а когда вернусь, мы с тобой поговорим. Ты… себя нормально чувствуешь? — задал он вопрос и тут же мысленно выругался — какое может быть, к черту, «нормально»?! — Я просто хотел сказать… того, что было вчера, больше никогда не повторится и, как бы там ни было, я не буду больше противиться тебе и своему зверю. Но если в том, что мой волк считает тебя своей, виноват яд… лучше признайся сейчас, потому что я не отпущу… никогда… просто не смогу…

Тяжело вздохнув, он закончил свою сбивчивую речь, но так и не дождавшись никакой реакции от девушки, вдохнул полной грудью ее запах, нежно поцеловал в шею и, пробормотав извинения, снова сбежал. Уговаривая себя, что это не проявление трусости — он просто должен спешить на встречу с Дэвидом.

Быстро собравшись, Хантер направился на взлетную площадку, где его уже ждал вертолет.

Инкуб сейчас находился по делам во Флориде и он хотел как можно скорее переговорить с ним, чтобы к вечеру вернуться домой. Мужчина не хотел оставлять надолго Энджи, но и пребывать в сомнениях он тоже больше не мог. С тех пор, как Хантер узнал, что запавшая ему в душу девушка — суккуб, он измучился сам и замучил Эви. Его съедала потребность в ней, сомнения, ненависть и злость. Он не мог дышать полной грудью вдали от нее, а рядом погибал от понимания того, что его тупо поимели, как когда-то поимели его отца.

Он был совсем мальчишкой, когда его отец начал отдаляться от них. Мать не была избранницей его зверя, но тем не менее, это не помешало им прожить душа в душу более ста лет и дать жизнь двум горячо любимым мальчикам. А потом появилась она — суккуба, разрушившая сначала мир в их семье, а потом и саму семью. Всего лишь за какой-то месяц полный красок, любви и счастья мир четырехлетнего Хантера осыпался осколками, раздавленный изящным каблучком ядовитой красотки. Его отец летал от счастья и даже вина перед матерью не могла хоть на время стереть глупой улыбки с его мужественного лица.

А потом он начал отдаляться от них. Сначала все реже появлялся в доме, забывая порой на несколько месяцев о своих детях и жене, а когда Хантеру исполнилось пять лет, просто выселил их из особняка альфы, поскольку его суккубе надоело жить в городских апартаментах. Им же с матерью выделили небольшой, но уютный коттедж на территории стаи, разумеется, подальше от дома альфы, чтобы надоедливые дети не мешали папе строить свое счастье.

Еще через год их мать не выдержала измывательств суккубы и жалости членов стаи, покинув территорию и перебравшись на другой конец Канады — как можно дальше от отца и его пассии. Видя, что сделал с их родителем суккуб, она с самого детства учила своих детей держаться подальше от коварных соблазнительниц, вкладывала в их юные головки ненависть к любому представителю демонов похоти.

Сам же отец забыл о них, словно и не было в его жизни двух мальчиков и некогда любимой волчицы. А как еще объяснить, что он — альфа стаи вервольфов и отличный охотник не нашел их за все последующие годы?

Когда Хантеру исполнилось тринадцать лет, а его брату — шестнадцать, мать познакомилась с обычным оборотнем, который, наконец, смог снова заставить ее улыбаться, смеяться… жить. Он старался заменить мальчикам отца, но они уже были слишком взрослыми, слишком остро переживали предательство, чтобы благосклонно относиться к попыткам чужого волка найти с ними контакт. И только видя улыбку матери и сияние в давно потухших глазах, они, не сговариваясь, терпели присутствие мужчины в ее жизни. А с годами научились доверять ему и если не любить, то хотя бы уважать за то счастье, что он вернул в жизнь брошенной волчицы.

К двадцати годам Хантер не выдержал — вернулся в стаю отца. Просто, чтобы посмотреть в его глаза. Закрыть для себя эту страницу в жизни и больше никогда к ней не возвращаться.

Он нашел некогда могущественного альфу в жалком состоянии — не бритый, пьяный, в давно не менянной рубашке, он даже не узнал его, хотя все остальные члены стаи сразу же признали поразительное сходство их альфы с молодым парнем. Но его отец… он был абсолютно невменяем. Он только пил и повторял, что она покинула его. Кто она, Хантеру не стоило труда догадаться.

Когда молодой человек уже собирался покидать стаю, его подловил бета отца и рассказал все, что произошло с тех пор, как их мать покинула эти края.

Оказывается, суккуб вовсе не была настоящей избранницей зверя отца, а просто отравила его своим ядом, заставляя думать так, как ей было выгодно. Она хотела влияния и богатства, а получить все это, имея на побегушках самого влиятельного альфу страны, не составило труда. Спустя несколько лет после их отъезда, она разве что ноги не вытирала об вервольфа, который смотрел на нее глазами преданной собаки. Он стал жалок в своей слабости — выполнял любые капризы женщины, стоило той хотя бы намекнуть на то, что ей ничего не стоит уйти от него. А год тому назад она все-таки ушла — поменяла половую тряпку, которой стал его отец и с которой надоело играть на другого сверха и укатила в Европу. Напоследок посмеявшись над отцом и признавшись, что вся его любовь и нужда — не более чем действие ее яда.

Все ждали, что альфа с отъездом суккуба, наконец, придет в себя и начнет выполнять свои обязанности перед стаей. Но он то ли очень долго был подвержан влиянию ее яда, то ли сам яд имел постоянный эффект… словом, он так и остался одержим коварным суккубом, а молодой Хантер получил еще одно доказательство правоты матери — этим похотливым тварям нельзя доверять и уж тем более нельзя впускать их в свою жизнь.

А спустя еще полгода его отец умер — просто позволил загрызть себя бросившему ему вызов на место альфы самцу из другой стаи. Как слышали они с матерью — один из сильнейших вервольфов практически не защищался, позволив разорвать себе глотку чужаку и завладеть его стаей. Разумеется, долго новый альфа на своем посту не продержался, поскольку претендентов возглавить стаю и на территории было достаточно, а терпеть новые порядки чужого вожака никто не собирался.

В будущем еще не единожды Хантеру приходилось сталкиваться с коварством демонов похоти и он все больше утверждался в мысли, что этих существ не волнует ничего и никто, кроме удовлетворения своих желаний и личных интересов.

Для погрузившегося в воспоминания Хантера время прошло незаметно. Уже сидя за столиком в кафе, где они договорились встретиться с Дэвидом, он думал о том, изменится ли его решение, если вдруг окажется, что, несмотря на все свои заверения, Энджи действительно использовала на нем свой яд. И понимал, что нет — он устал от борьбы с самим собой и противоречивыми эмоциями. Он сдастся ей, но не позволит вытирать об себя ноги, как и не позволит уйти.

Но как же хотелось, чтобы то чувство, которое он упрямо давил в себе последние недели оказалось настоящим. Ведь Избранница — это единственное, что ему оставалось желать в его вполне удавшейся жизни. Вот только как он тогда будет вымаливать прощение?

— Хантер? Вот уж не ожидал, что позвонишь через столько лет, — вырвал вервольфа из мыслей голос инкуба.

— Дэвид…

Старый знакомый выглядел так же, как и в последнюю их встречу около двадцати пяти лет назад. И вопреки своей неприязни к нему подобным, этот инкуб был дорог вервольфу. Они очень много лет проработали плечом к плечу и их немало связывает. А потому, Хантер просто не стал сдерживать порыва и крепко обнял инкуба, потрепав по плечу.

Перекинувшись парой общих фраз, поделившись друг с другом главными новостями последних лет, явно терзаемый любопытством Дэвид спросил:

— Так что там у тебя за вопрос жизни и смерти, что ты сорвал с меня с важного совещания?

Почувствовав некоторую нервозность, Хантер провел рукой по волосам, постучал пальцами по покрытой кремовой скатертью столешнице и, наконец, задал интересующий его вопрос:

— Можно ли как-то определить… был ли подвержен человек… оборотень влиянию яда суккуба?

Мужчина поелозил на сидении, впервые в жизни чувствуя себя немного неуютно под чьим-то сканирующим взглядом. Видимо, препирательства с самим собой и суккубом пагубно отразились на его нервной системе. О том, до какого состояния он довел Энджи, Хантер даже думать боялся.

— Должен ли я понимать твой вопрос так, что ты пал жертвой чар свободного суккуба? — уголок рта Дэвида дернулся в мимолетной улыбке.

— В том то и дело, что я сам не знаю, — уже немного раздраженно ответил он. — То ли она своим ядом постаралась, то ли… дьявол! Дэвид, мой зверь втюхался в нее практически с первого вздоха, а я… ты же знаешь мое отношение к суккубам!

— Не понимаю, чего ты мучаешься? — спросил инкуб, откинувшись на спинку стула. — Чтобы воздействовать на тебя своим ядом суккуб должен как минимум поцеловаться с тобой, а для такого эффекта — вообще укусить. Так что… я могу тебя поздравить?

Снисходительный тон Дэвида многократно усилил раздражительность Хантера. Он нервничал… сильно и это в полной мере отображалось на его настроении.

— Я переспал с ней, — сдавлено прорычал он, стараясь не сорваться и вспоминая, когда еще он был столь же несдержан в своей ярости. Наверное, лет в двадцать пять, когда просыпался его зверь.

— Переспал? — бровь инкуба поползла вверх, выказывая недоверии и даже шок. — Насколько я помню, тебя к суккубам и на пушечный выстрел нельзя было заманить в тех редких случаях, когда мы ходили в клубы. А тут…

— Дэвид, это не смешно. Она абсолютно не пахла суккубом… тогда. Она попалась мне перед своей инициацией. Я, блядь, готов был выть от восторга, что оказался у нее первым, — едва сдерживаясь рычал он, вспоминая свою эйфорию и торжество зверя, когда разрушил тонкую преграду, сделав девушку своей и только своей. — А она оказалась…

— Погоди! — инкуб разве что на месте не подпрыгнул от слов Хантера.

— Ты был первым у суккуба? Уверен в этом? — медленно спросил он.

— Да, уверен! — раздраженно взмахнул рукой оборотень, не желая обсуждать с посторонним мужчиной интимные подробности их с Энджи отношений.

— Отдай ее, — тут же потребовал Дэвид.

Это требование напрочь разрушило и без того шаткое самообладание вервольфа. Его беспокойный из-за состояния Энджи зверь бешено взревел и рванулся на свободу, заострив черты лица Хантера, проскользнув во взгляде.

— Я не для того на нее охотился, чтобы вот так просто отпустить, — прорычал он. — Ты меня вообще слышал?! Она, вполне возможно, отравила мою душу и тело своим ядом. Заставила думать, что ее выбрал мой зверь! Сначала я, что верный пес возвращался за ней в тот гребанный отель не в силах уехать, оставив ее. Потом, как последний придурок искал ее только для того, чтобы выяснить — девушка, укравшая мой покой с первого взгляда, с первого вдоха — суккуб, отравившая меня своим чертовым ядом! И пока я не выясню, как обстоят дела на самом деле и можно ли избавиться от яда, никуда я ее отпускать не собираюсь! Бога ради, Дэвид, ты хочешь, чтобы я закончил, как мой отец? Вервольфы не обычные оборотни, они не продолжают жить в одиночестве, потеряв избранницу зверя, они вообще не живут после этого!

— Ты идиот, Хантер, — сдержано поведали ему в ответ на тираду. — Насколько я понимаю, это ты тот оборотень, который выкрал пациентку профессора Грэма…

— Да мне насрать чья она пациентка, — досадливо взмахнул рукой Хантер, — я встретился с тобой, чтобы ты разъяснил по поводу яда и… а что, она чем-то болеет? — наконец, нахмурился он.

Как правило, сверхи вообще не страдают человеческими болезнями, но кто знает — девчонка только недавно инициировалась и ее организм все еще может быть уязвим.

— Нет, она только недавно была обычным человеком, даже не подозревавшим о существовании сверхов, — слова Дэвида произвели эффект взорвавшей бомбы и Хантер сейчас чувствовал себя как минимум оглушенным, а то и вовсе — убитым на повал.

— И, Хантер, у нее, как у недавно инициированного суккуба, вообще нет ядовитых желез и еще неизвестно как они будут у нее развиваться и будут ли вообще, — окончательно добил его инкуб.

— Ты это не серьезно, — шокировано прошептал вервольф.

— Серьезно как никогда, — Дэвид тоже заметно нервничал и явно не находил себе места, — и потому еще раз прошу — отдай ее. Верни под защиту опекуна или профессору Грэму. Нужно следить за происходящими в ней изменениями…

— Ты не можешь знать наверняка, что Энджи — именно та девушка, которую обратил ваш профессор, — все еще не желая верить, что так крупно облажался, возразил Хантер.

Он знал, что инкубы смогли добиться ошеломляющих успехов в разработке вакцины и даже знал, что им вполне успешно удалось протестировать ее на девушке. Но даже вероятности не допускал, что ему встретилась именно она.

— Могу — моя мать работает в канадском отделении лаборатории «Новая жизнь» и у нее есть данные на девчонку. Впрочем, о ней сейчас разве что слепой и глухой не знает… ну, или кому вечно некогда смотреть новости. Она — наша надежда и… в общем, верни ее, Хантер.

По-хорошему верни, ведь просто так тебе ее похищение с рук не спустят.

— Не спустят, — покачал головой оборотень все еще пребывая в какой-то прострации, — но я в своем праве, если… то есть, она моя и теперь закон на моей стороне.

— Она не согласится остаться с тобой по собственной воле, — повысил голос Дэвид.

— Да, не согласится, особенно не после того, как…

Хантер устало провел рукой по лицу, спрятав его в ладонях. Он не сомневался в правдивости слов Дэвида и сейчас ему было не просто хреново, его выворачивало от омерзения к самому себе. Ему было страшно представить, сколько всего свалилось на девушку с ее превращением в суккуба и то, что она находилась в Огайо накануне инициации… он готов был отдать руку на отсечение — она сбежала от своего опекуна. Он с ней плохо обращался?

Он должен был сделать что-то реально плохое, чтобы в столь опасный для любого сверха период находиться одной на чужой территории. Дьявол! А ведь он ни разу не задумывался об этом с тех пор, как унюхал в ней суккуба. Слишком был занять колупанием в себе и взращиванием своей никому не нужной ненависти, уничтожением всего, что было и могло бы быть между ними.

— Хантер! — окликнул его Дэвид. — Я спрашиваю, «не после того, как» что?

Вервольф покачал головой, отказываясь отвечать на этот вопрос. Ему и перед самим собой было стыдно за свое жестокое поведение и невменяемое состояние, в котором он приперся к Энджи в прошедшую ночь. А еще было больно в груди и мерзко на душе, особенно от воспоминаний их последнего раза — когда она выгибалась под ним уже не от удовольствия, а от дискомфорта, а он не мог остановиться. Тогда в его отравленном алкоголем, легкими наркотиками и дикой ревностью мозгу бились лишь жестокие слова девчонки, что не хочет его, что он противен ей, что она лишь спит и видит, как оставить его, забыть о его существовании, что она хочет того чертового Алека, а его — Хантера — на дух не переваривает. И он захотел доказать обратное, ранить так же, как его ранили ее слова.

Возможно, если бы он накануне так не накидался и его зверь не был ослаблен воздействием наркотиков, добавляемых в алкоголь для сверхов, он смог бы вовремя придти в себя и не сделать многого, за что ему еще придется выспрашивать прощения.

— Хантер!!! — на этот раз инкуб рявкнул так громко и зло, что одна из официанток от неожиданности и страха даже поднос уронила.

— Я не будут об этом говорить, — снова покачал головой вервольф и поднялся со своего места.

— Хантер, ты не понимаешь, — догнал его на улице Дэвид. — Ей нельзя оставаться с тобой.

— Почему? — он даже остановился от такого заявления. — Слушай, я, конечно, вел себя как последний придурок, — и это еще мягко сказано, — но я смогу все исправить. Во всем мире не найдется существа, которое заботилось бы о ней лучше и трепетней, чем влюбленный вервольф. Ты же знаешь: Избранницы — смысл нашей жизни. Мы сможем преодолеть это и идти дальше. Знаешь, я ведь готов был быть с ней даже когда думал, что она обычный человек. Готов был уйти следом за ней, когда ее короткая человеческая жизнь оборвется.

Готов был на многое лишь бы быть рядом с ней, и даже отказаться от стаи. Но, как оказалось, совсем не готов был принять с сущностью суккуба. И пусть я наворотил дел, но…

Дэвид, я не позволю забрать ее.

— Хантер, ты поломаешь ее, если еще не поломал, — тихо увещевал его инкуб.

— Никогда, — то, что Дэвид может думать о нем подобное неприятно кольнуло Хантера, — даже когда только ехал к тебе, был уверен, что приму все как есть и больше не буду отравлять нашу жизнь ненавистью. Но теперь, когда могу быть уверенным…

— Ты не понимаешь! — с долей отчаяния воскликнул Дэвид, внимательно всматриваясь в лицо старого товарища и словно решаясь на что-то. — Сколько приказов ты ей отдал с тех пор забрал у опекуна?

— Причем тут это? — нахмурился Хантер, но пропустившее удар сердце подсказало — ему наверняка не понравится то, что хочет сказать инкуб.

— Ты был у нее первым и я уверен, наверняка постарался полностью удовлетворить ее голод или… позволил уйти? — Дэвид замолчал и внимательно посмотрел на оборотня. — Так я и думал, — тяжело вздохнул он, без проблем считав эмоции с лица старого сослуживца. — Скажи, когда ты… когда приказываешь ей что-то сказать или сделать она выполняет это?

Глубокая складка пролегла между бровей мужчины, когда он вспоминал, с какой точностью и покладистостью Энджи выполняла все его требования с тех пор, как он забрал ее с того треклятого клуба. Он едва сдержал стон, когда в который раз вспомнил все те приказы, что он отдавал ей накануне ночью. Нет, в принципе, как уже несколько пресытившийся любовными утехами мужчина, он не видел ничего страшного в том, что они вытворяли в постели, кроме тех, самых последних заходов, когда он оставался глух к ее просьбам остановиться и дать ей отдохнуть. Только все это должно происходить с обоюдного согласия, а тут… он чувствовал себя ужасно от того, что проделал все это с молодой неискушенной девушкой, кое-как утешая себя единственной мыслью — она получала удовольствие от всего, что бы он ни делал, несмотря на то, что говорил. Но теперь…

— Хантер, она полностью зависима от тебя и не в состоянии противиться ни одному твоему приказу…

— Мне нужно идти, — хриплым от эмоций голосом перебил инкуба Хантер и, даже не смотря на него, направился к арендованной машине.

Сев на место водителя, он несколько раз ударился затылком о подголовник и на секунду зажмурил глаза.

В стекло постучали.

Снова Дэвид.

— Не заставляй меня жалеть о том, что я тебе только что рассказал, — попросил мужчина, на что Хантер лишь снова покачал головой. У него просто не было слов, чтобы выразить свое отношение к услышанному, он вообще был слишком поражен словами инкуба, чтобы не то, что говорить — думать. В его голове, словно включили заезженную пленку, которая снова и снова повторяла последнюю фразу инкуба.

Дэвид ушел, а оборотень долго еще сидел, облокотившись руками о руль и спрятав лицо в ладонях.

Черт! Черт! Черт! Как так получилось, что он, всегда имеющий холодную голову на плечах, настолько потерял рассудок, что даже не заметил, с какой завидной быстротой шипящая и злящаяся на него девчонка выполняет любое его желание?

Он даже не представлял, как будет оправдываться перед ней. Но в одном был уверен — пусть он ни хрена не понимал, почему происходит вся эта хрень, но впредь будет тщательно следить за своим языком и фантазиями.

Заведя мотор, мужчина направил машину обратно к вертолетной площадке.

Ему необходимо быстрее добраться домой, чтобы поговорить с Энджи, попытаться объяснить хоть что-то, сказать, что… что?

Что сожалеет? Раскаивается?

Что сдохнет без нее?

Вряд ли это будет интересовать ее. Несколько дней тому назад возможно, но наверняка не сейчас.