– Крови она боится – жуть… – хихикая, закончил свой рассказ дядя Коля.
«Итак, Марецкий подвёз Корвенко к дому Зайки. Это выяснили… Остаётся загадочный свёрток. Если Зайка сказал правду, то к нему, скорее всего, наведался убийца Корвенко. Значит, поскольку певица погибла от ГИРа, а Илона Левина не виновна, тот же самый человек украл у Макарова дурацкий расщепитель. Стало быть, дело в том предмете, который находился внутри свёртка… А если Зайка не говорит всей правды? И неужели Марецкий и Зайка не подозревали о существовании друг друга? Похоже, что так… М-да, заварили вы кашу, Ольга Петровна…» – ход мыслей разрезала трель мобильного.
– Я знаю, как найти убийцу! – раздалось в трубке у уха капитана.
– Которого? – устало отреагировал Мутовкин, даже не осознав, с кем говорит.
– Ани Князевой!
– Лора, это вы? Не узнал вас…
– Послушайте, Вячеслав, это так просто!
– Насколько просто?
– Я несколько дней подряд буду ездить в больницу, будто к Ларисе Лапкиной, вы будете следить за мной. Если тот, кто убил Аню, и тот, кто разворотил мою квартиру, один и тот же человек, то он в какой-то момент окажется рядом. Я увижу его – ну понимаете… и дам вам знак, а вы его арестуете. Как вам мой план?
– Стоп, Лора, стоп! А почему вы решили, что он будет за вами следить?
– Потому что он не нашел того, что искал, поскольку из квартиры ничего не пропало, но, по всей вероятности, уверен, что это что-то до сих пор у меня. Значит, он предпримет ещё одну попытку. Либо проникнуть в мой дом, либо… – тут она запнулась, – увериться в том, что я не ношу это что-то с собой…
Капитан заметил эту запинку – не мог не заметить.
– Уважаемая госпожа Оралова! Я очень рад, что вы всё так здорово придумали, но я вас прошу – никакой самодеятельности! – он хотел говорить шутливо, но не очень выходило.
– Так я же…
– Лора, умоляю! Не добавляйте мне головной боли! У меня сейчас дело Корвенко подвисло… С меня каждый день начальство по одной шкуре снимает… Войдите в моё положение! – Мутовкин не мог остановиться. – Лора, Лора, вы слушаете меня?
– Да… Извините, я больше не буду вам мешать, Вячеслав… Павлович, – тихо сказала Лора, повесила трубку и, не ожидая от себя такого, расплакалась.
Её ошеломил вихрь бирюзовых кубиков, которые вонзались ей в мозг с каждым словом капитана. Она и не подозревала, что этот прекрасный цвет может быть таким отталкивающим. Лоре захотелось физически смыть с себя это неприятное ощущение, и она пошла в душ. Через десять минут она вышла из ванной и нажала клавишу автоответчика.
Мутовкин слушал запись:
«…Отдай, что тебе не принадлежит, отдай, девочка… И больно не будет. Сейчас я сильно занят, заниматься тобой времени нет, но через два дня, в четверг, ты положишь всё в деревянный гриб с левой стороны от входа в парк, там есть отверстие типа дупла. Знаю, что не видишь. Ничего, нащупаешь. И не шути с нами, девочка…»
Неожиданно приторно-медовый тон сменился:
«Настучишь в полицию – убивать буду медленно. Кротиха грёбаная!»
Корвенко сидела перед трюмо и внимательно вглядывалась в собственное отражение. Оно ей не нравилось. Что-то старческое промелькнуло в глазах. Женщина сморгнула и ещё раз вгляделась в своё лицо.
– Интересно, как часто я буду так пугаться?.. Ладно, дурёха, в конце концов сейчас пластических хирургов как продавцов на базаре, – сказала себе певица и стала тщательно накладывать грим, готовясь к своей последней «Кармен».
Вдруг дверь гримёрки резко распахнулась, и в комнату ввалилось мужское тело, которое упало на пол и стало биться в конвульсиях. Ольга кинулась к мужчине, его бородатое лицо на миг показалось ей знакомым:
– Помогите, помогите, кто-нибудь! – крикнула она в коридор.
Конвульсивный приоткрыл глаза, издал странный звук, и из его горла фонтаном хлынула кровь.
Ольга Петровна пришла в себя от ощутимых шлепков по щекам.
– Оленька, Оленька! Что с тобой? Попей водички! – уборщица тётя Даша почти насильно влила ей в рот воду из стоящего на полу стакана…
Вячеслав Мутовкин, прослушав запись, которую ему прислала Оралова, купил гладиолусов и поехал к дому Лоры. У её подъезда капитан всё-таки выключил автопилот и стал соображать: «Я стою у дома почти незнакомой женщины с букетом идиотских цветов… Зачем? Для начала почему я выбрал именно гладиолусы – цветы без запаха? Может, мне кто-нибудь это объяснить? Что ей от моего букета? Она его даже понюхать не сможет, потому что гладиолусы не пахнут…» Придя к этому неутешительному выводу, Мутовкин поозирался, прикидывая, куда бы выкинуть цветы. Урны поблизости не было, зато чуть поодаль сидели на скамеечке старушенции, которые, затаив дыхание, следили за капитаном. Он усмехнулся и шагнул в их сторону.
– Здравствуйте, красавицы! – Мутовкин умел общаться с женщинами любого возраста. – Сегодня Всемирный день солидарности. Вот по этому случаю поздравляю и вручаю вам этот замечательный букет!
Удивлённые бабки молча смотрели вслед уходившему мужчине. Одна спохватилась и крикнула:
– Солидарности с кем, милок?!
Капитан развернул машину и поехал обратно на работу, сильно недовольный собой. Как ему сейчас хотелось извиниться за свою грубость при последнем разговоре с Лорой!
Жизнь Викеши и Илоны в палате психиатрического отделения напоминала медовый месяц в четырёхзвёздочном курортном отеле. Только вот выходить на свежий воздух можно было в строго отведённые часы. Илону это нисколько не смущало, а Макаров до сих пор с трудом ориентировался в пространстве. Но то непреодолимое чувство, которое Левина считала любовью, заставляло её изо дня в день терпеливо возвращать своего избранника в мир реалий и разочарований, и Викеша Викеша медленно, но верно начал двигаться по узенькой тропинке сумеречной зоны в более светлую. Врачи теперь относились к нему с бо́льшим вниманием, лекарства подбирались тщательно и осторожно. А Илона втихую поила Викешу травяными настоями, купленными за немалые деньги у известной бабки-знахарки. Неизвестно, что помогало больше – медицина традиционная или альтернативная, – но Макаров постепенно становился похожим на нормального человека. К нему каждый день приходили помимо медиков разные важные дяди и беседовали о том, как стратегически важно для страны, чтобы он, великий учёный, побыстрее повторил состав ГИРа. Макаров клялся и божился, что работает с утра до ночи, что было истинной правдой. Сутками он смешивал, отвешивал, растворял и растирал смешные ингредиенты, которые уже унесли несколько душ, но ничего не выходило. Дяди разочаровывались и несолоно хлебавши уходили, а Левина, наблюдая за происходящим, молилась, чтобы Викеша не закончил эту работу, чтобы они никогда не вышли из этой замечательной палаты!
Макаров точно помнил, что тогда бросил щепотку чего-то из украденных школьных реактивов, но его мозг, лишь частично выхватывающий отрывки из жизни, отказывал в помощи. Илона была потрясена работоспособностью своего избранника. Вот уж никогда бы не подумала, что он способен на такую самоотдачу! Она смотрела на Макарова, пытаясь разобраться в ощущениях. Сейчас Илона не думала о своих честолюбивых планах. Быть супругой современного Эйнштейна ей не хотелось. Хотелось ощутить себя любимой. Хоть немножко. Но насколько Викеша может обеспечить это немножко? У Левиной был выбор: либо бросить его и вырваться из той иллюзии, в которой она добровольно находилась, либо бесповоротно и навсегда подчинить свою жизнь не самому обаятельному мужчине на свете.
С одной стороны – возраст. С другой – страх. Она честно спрашивала себя: «Ну как с ним можно жить?» И, не отвечая на этот вопрос, жить продолжала, ожидая от судьбы какого-нибудь знака. Илона уже совсем забыла, что когда-то была замужем и что этому замужеству предшествовали красивые ухаживания, цветы, милые сюрпризы и et cetera, et cetera, et cetera… Тот брак оказался неудачным, но вспоминала Левина об этом времени иногда с удовольствием…
Случайная встреча с будущим супругом стала возможна только потому, что Ольга Корвенко уехала на гастроли и Илона жила в квартире подруги, чтобы кормить её крикливого и наглого попугая. Как-то в дверь позвонили. Левина открыла. Пришёл журналист в оговоренное с Корвенко время, чтобы взять у неё интервью. Певица напрочь забыла о договорённости и ничего не сказала подруге. Приятный молодой интервьюер увидел Илону и влюбился. Так Ольга невольно устроила личную жизнь Левиной. Правда, ненадолго…
Илона очень хотела, чтобы у них с Викешей что-то получилось не только в быту, но и в постели. В конце концов, она же решила, что будет жить по-новому, значит, и вести себя надо иначе. Левина не представляла себя в роли искусительницы. Она даже не знала, как подступиться к решению такого пикантного вопроса, как секс. Но высокая вероятность того, что Макаров – девственник, придавала азарта. Она мечтала стать его первой женщиной и желательно единственной. Левина всё думала, как наиболее деликатно подойти к разговору, но ничего толкового не придумывалось. Она никогда не замечала, чтобы Викеша хоть как-то проявлял интерес к этому вопросу. Более того – хотелось бы не только поговорить, но и заняться реализацией!
Несмотря на возраст, в котором женщина считается уже увядающим объектом, Илона очень хорошо выглядела. А после трагедии в оперном театре в неё будто душа Корвенко вселилась, и после неудавшегося самоубийства каждой клеточкой своего тела Илона стала впитывать соки жизни. Она быстро освоила пространство палаты, взяла отпуск за свой счёт, собрала вещи, назанимала денег, сообщила маме, что едет на месяц в санаторий, и вернулась обратно в больницу с целью осуществить свои грандиозные планы.
Макаров замечал и не замечал присутствие Левиной. С одной стороны, он не разговаривал с ней и даже не смотрел в её сторону, когда Илона была рядом, но с другой – испытывал явные признаки беспокойства, когда она уходила. Он переставал проводить опыты, нервно ходил по палате, пил много воды. Об этом рассказала Левиной медсестра, которая присматривала за Викентием. Илоне это было приятно слышать. И она решилась!
– Викеша! – нежно окликнула его Илона.
Он обернулся, и шёлковый халатик картинно соскользнул к её ногам. Макаров встал и подошёл к обнажённой женщине, дотронулся рукой до груди и застонал. Илона прижала его к себе, и всё, что должно было случиться, случилось. С этого дня на химические опыты у Викентия почти не оставалось времени – их заменили опыты сексуальные. Илона оказалась неплохой наставницей. Её недолгая практика в замужестве оказалась колоссальной по сравнению с нулевой Викешиной. Более того, в ней открылось то, чему научить нельзя, – природная чувственность. Илона понимала, что, занимаясь любовью, она возвращает Викентия в мир полноценных отношений между мужчиной и женщиной. В один из кульминационных моментов Макаров закричал:
– Я люблю тебя!
В этот момент он выглядел как нормальный мужик.
Лора пришла сама, вошла в кабинет к капитану и села напротив него. До прихода Ораловой Мутовкин ещё несколько раз прослушал запись с автоответчика. Особенно его коробило от слова «кротиха». Оба молчали. Мутовкин – потому что не знал, что сказать, а Лора собиралась с мыслями.
– Я не хотела вас тревожить, Вячеслав Павлович, но наверное, надо что-то делать?
Капитан только руками развёл.
– Вы совершенно невероятная женщина, Лора Николаевна!
Женщина сняла очки и посмотрела на Вячеслава. «Чёрт! А она ведь знает, какое производит впечатление в такие моменты!» – пронеслась мысль.
– Почему?
Вячеслав готов был заорать, но сказал тихо:
– Я не сижу просто так, Лора Николаевна. Каждую минуту я думаю о том, что и как делать по всем – подчёркиваю, всем – текущим следствиям. Я не могу озвучивать рабочие гипотезы заинтересованным лицам – это по крайней мере непрофессионально. Прошу вас довериться мне как опытному сотруднику правоохранительных органов.
Лора пошарила рукой по столу.
– Можно… Можно мне стакан воды?
Капитан придвинул к ней стакан и графин. Он понимал, что лишняя помощь Лоре не нужна. Она признательно кивнула, налила воду в стакан и отпила глоток.
– Простите меня, Вячеслав Павлович. Я пойду.
Оралова поднялась со стула и услышала:
– Поехали!
Капитан быстро подошёл к Лоре, взял её под руку.
– Куда?!
– К вам! Будем искать то, чего не нашёл этот подонок, который вам звонил.
Капитан методично начал обыскивать квартиру Лоры. Спецы не нашли ни отпечатков, ни каких-либо других следов после разгрома. Даже на растоптанных кассетах не осталось ни одной чужеродной частицы. По всей видимости, опытный вандал был в перчатках и бахилах. Да и запись с автоответчика ничего толкового не дала. Как и предполагалось, звонок был сделан с незнакомого мобильного, которого не отследить, ну а голос… Что голос? Аппаратуры для идентификации голосов в управлении не было. Это только в кино всё просто и быстро делается. Капитан каждый раз от души веселился, когда смотрел очередной триллер. Профи в наушниках перед мониторами, на которых мелькают разноцветные диаграммы и индикаторы, и кто-то из главных Холмсов многозначительно произносит, увидев что-то там: «Ну вот вы и попались, Джон Смит!»
Лора тихо сидела на диване, а Мутовкин злился. Злился, что выглядит равнодушным, что она молчит, что он понятия не имеет, как дать толчок этому делу, чтобы хоть что-то сдвинулось с места. Он никак не мог дождаться того благословенного момента в работе, который называется «существенный прорыв в деле», после чего события накатывают снежным комом, ведя к неизбежной развязке, то бишь к поимке преступника. Ради таких моментов он и оставался следователем.
– Я всё понимаю… Это у меня личное отношение к убийству Ани, а для вас это дело рядовое… Что бы вы ни говорили…
Негромкие слова Ораловой прогремели громом, вырвав капитана из размышлений.
– Нет, не рядовое! Я не меньше вас хочу поймать этого негодяя, в первую очередь потому, что вам угрожает опасность. Не надо так больше, ладно? – Мутовкин взглянул на Лору и почувствовал, что она очень напряжена.
– Мне нужна ваша помощь, Лора Николаевна.
– Конечно, только скажите!
– Для начала мне бы очень хотелось чашечку вашего чудесного кофе!
Лора улыбнулась, напряжение развеялось, и вот они уже на кухне разговаривают, забыв о неприятных моментах. Запах свежего кофе способствовал беседе.
– Так вы говорите, что увидели голос звонившего?
– Да, тот же жёлтый цвет.
– Жёлтый… – повторил за ней капитан. – Всё-таки непостижимо! Наверное, это очень здорово – видеть звуки…
Лора поставила перед ним чашку.
– Я могу попробовать вас научить.
– Серьёзно?
– Мне кажется, что этот дар даётся всем… Просто кому-то он открыт сразу, а кто-то должен приложить усилия для того, чтобы развить в себе эту способность.
– Мы обязательно вернемся к этому разговору, обязательно! Но пока подытожим имеющуюся информацию в неформальном, так сказать, режиме.
Лора внимательно слушала Мутовкина.
– Пока можем сделать вывод, что человек, предположительно причастный к гибели Анны, человек, с которым вы столкнулись в больничном лифте, и человек, оставивший свой мерзкий голос на автоответчике, – одно и то же лицо.
– Да, а это ведёт к следующему выводу…
Мутовкин с интересом посмотрел на Лору и промолчал.
– Ой, я опять лезу не в своё дело?
– Нет, напротив, мне любопытно, что вы думаете.
Лора встала, забрала у Вячеслава пустую чашку, сполоснула её и поставила в кофемашину. Агрегат натужно загудел и выдал новую порцию напитка, на этот раз с фруктовыми нотками.
– Я думаю, что не понимаю, почему этот человек решил именно у меня что-то искать. В квартире у Ани никто не безобразничал – я у её мамы узнавала специально; в больнице тоже никаких происшествий за последние дни не было – Лариса сказала. Почему у меня?!
– Я тоже думал об этом. И тут либо Князева что-то этому жёлтому человеку успела сказать, либо он сделал неверный вывод и вы случайная жертва.
– Весело!
– Да, Лора, весело при любом раскладе… Но отступать не в наших правилах!
Последующий час Мутовкин и Лора тщательно обследовали все вещи, которые имели отношения к Ане: одежду, сувениры, всякие безделушки… За долгие годы дружбы такого добра накопилось много. Капитан просматривал воротнички и манжеты кофточек и жакетов и не мог не думать, что все эти вещи касались её тела. Потом приступил к обследованию флакончиков с парфюмом. Один запах ему был очень знаком! Несмотря на достаточно приличную коллекцию духов, Лора пользовалась только этим ароматом, при Мутовкине по крайней мере. Он прочёл длинное и красивое название. «Ясно, буду дарить ей только эти духи!» – сказал он себе, и сам же себе не поверил. Красивая красная шкатулка, обитая нежной шёлковой тканью, привлекла внимание капитана.
– Когда Анна подарила вам эту шкатулку? – он вложил шкатулку в руку женщины.
Лора ощупала коробочку, улыбнулась печально:
– Красивая, правда?
– Очень.
– Мне кажется, что где-то за неделю до смерти. Да… Аня зашла ко мне и сказала, что давно хотела отдать, но всё время забывала… Она её из Индии привезла.
– А когда Анна туда ездила?
– Года два назад, по-моему.
– И два года она забывала вам отдать подарок?
– Такое случается, Вячеслав.
– Да, случается… – Капитан задумался. – Что вы хранили в шкатулке?
– Ничего. Она пустая стояла. Мне просто нравилось иногда открывать её и трогать. Внутри шёлковое покрытие, мягкое такое… Аня сказала, что в таких шкатулках в древности жёны раджей свои сокровища хранили и что я теперь тоже как бы стала супругой сиятельного вельможи. Прикоснулась к высшей касте, так сказать… Шутила, конечно… Она часто шутила…
Лора улыбнулась так светло и печально, что Мутовкин не выдержал: подошёл и поцеловал её.
– Зачем ты убил эту девку, Ринат?
Вопрос прозвучал, и ответ должен был быть получен незамедлительно.
– Это случайность! Я только припугнуть хотел… И вы этого хотели…
– Ты что говоришь? На меня хочешь лишний грех повесить? Я уничтожу тебя, отморозок! Ты душу свою не догонишь!
– Но…
– Молчать, сучонок! Я даю тебе два дня. Всё должно лежать вот на этом самом столе. Ровно через сорок восемь часов.
– Я не знаю, куда она это дела!
– Узнай и забери!
Смерть Ани Князевой была действительно случайной. Ринат совсем не хотел убивать – он собирался лишь припугнуть строптивицу, чтобы та выбросила из головы мысли о собственной совести. Он предполагал следующее: подкараулить на лестнице – привычки своей бывшей любовницы Ринат прекрасно знал, слегка подтолкнуть, чуть-чуть придушить, и всё будет тип-топ! А тут эта кротиха на площадку выползла!
Шеф давно был недоволен Ринатом. В последнее время доходы от продажи больничных препаратов резко упали. На пятки наступали более молодые, активные предприниматели, и технический прогресс, который выбрасывал на рынок новые, дешёвые, товарного вида средства для одурманивания мозгов. Этого шеф пережить не мог. На фоне полного развала бизнеса неумёха Ринат был как кость в горле. Жалкие половинки Аниных таблеток оскорбляли взгляд и достоинство шефа, а Ринат с его скудоумием откровенно раздражал. Но этот непутёвый парень был сыном человека, которому шеф многим обязан, и только это сдерживало от того, чтобы избавиться от бездарного клеврета. Интеллектуальный уровень недоумка позволил Ринату найти единственный выход из сложившейся ситуации – взять Лору на испуг. Цивилизованные методы ему были недоступны.
Визит к Зайке закончился полным триумфом. Он боялся, что придётся проверять квартиры всех знакомых Корвенко, а тут с первого раза такая удача! И сейчас он сидел на полу своей совершенно пустой квартиры и никак не мог налюбоваться на долгожданное сокровище, которое наконец оказалось в его руках. Он гладил вазу и любовался её неповторимым блеском. Мысли скакали, как мустанги на просторе: «надо срочно связаться с покупателем», «компьютер нужен», «Мучуча», «в Мексику съезжу»… Сколько дней и ночей он представлял себе это мгновенье! Ему хотелось как можно быстрее получить деньги за «Бриллиантовый тюльпан».
Перед началом поисков он вышел на людей, которые занимались скупкой краденых раритетов, и договорился о предварительной цене. Теперь дело осталось за малым – отдать вазу и получить огромную сумму, которая обеспечит ему достойное существование до конца жизни. Он позвонил. Человек назначил встречу.
– Да что ж это я! – громко и весело сказал он, с удовольствием прислушиваясь к раскатистому эху, которое разносилось в освободившемся от мебели и аппаратуры пространстве. – Пора заканчивать!
Капитан понимал причину своего хорошего настроения: в его жизни появилась Лора, которая становится безумно красивой, когда волнуется и смотрит на него своими глазищами. Он должен быть честным с ней, с самого начала и до конца! С какого начала, до какого конца, Вячеслав Павлович понятия не имел. Просто хотел избежать многочисленных ошибок, совершённых в процессе предыдущих отношений. После случайного поцелуя сердце пело, и заставить его замолчать не было никакой возможности. Капитан боялся таких сильных эмоций, боялся кануть в них с головой, но эта женщина сбивала с толку своей необычностью, манкостью, какой-то взрослой наивностью. Ему казалось, что наконец он нашёл свою единственную и неповторимую. И сейчас ему надо защитить Лору, оградить её от всех неприятностей. Ведь он же мужик, чёрт возьми!
Был поздний вечер, когда Мутовкин, проработав все материалы по делу Князевой, вышел из здания управления, глотнул свежего ночного воздуха и быстро отступил в темноту: мимо прошли в обнимку Нина Карелина и Денис Марецкий. Они были увлечены друг другом и не заметили капитана, чему он был очень рад. Жизнь брала своё – не хватало ещё, чтобы влюблённые смутились при виде него и почувствовали несуществующую вину за своё счастье.
Он долго звонил в знакомую дверь, за которой не было ни звука. Приоткрылась соседняя дверь. Заросший щетиной мужик в грязной майке через зевоту сказал:
– Придурка нету!
– А где он? Где Викентий?
– Там, где ему самое место, – в психушке! – Дверь захлопнулась.
«Нет, дорогой, так просто ты от меня не отделаешься!» – подумал он и посмотрел на часы, которые показывали самое начало прекрасного солнечного дня. А это означало, что время есть, поскольку в городе медицинских заведений с психиатрическими отделениями по пальцам перечесть, вернее по двум пальцам.
Первая попытка оказалась неудачной, зато во второй клинике ему любезно сообщили, что Викентий Макаров присутствует в списках тех пациентов, которых можно навещать в определённые часы.
– Прекрасно! Я приду позже, – бодро ответил он и вышел. Настроение было просто отменным. Ему осталось потерпеть всего несколько часов до того мига, когда он отомстит за Мучучу и успокоится окончательно. В ближайшем магазинчике он купил небольшую бутылку воды, банку колы и пачку сигарет. В кармане лежали сто рублей, проездной билет и пузырёк с ГИРом. Он сел на скамейку в парке, с удовольствием закурил, засмеялся, когда из банки вырвалась тёплая пена колы, и сделал глоток вредного, но такого вкусного именно сегодня напитка. Потом он неторопливо всыпал в воду остатки ГИРа, тщательно взболтал бутылку и долго смотрел, как становятся невидимыми последние крупицы разрушительного препарата.
«Пуф-с! И нет тебя! Бум-м! И никто не найдёт твоих костей! Жаль, я не смогу плюнуть на твою могилу, потому что даже её ты не заслужил!» – обратил он свою гневную, короткую и беззвучную речь к Макарову. В таких приятных мыслях он продолжал наслаждаться удавшейся жизнью.
Вячеслав вполне по-хозяйски орудовал в кухне Лоры. Ему хотелось побаловать её, а потом обсудить то, что случилось, – тот единственный поцелуй. Он был уверен, что это надо сделать для того, чтобы их отношения развивались дальше так, как надо. Фирменное холостяцкое блюдо – чебуреки из лаваша – делалось быстро, просто и имело безотказный успех. Вот и Лора с удовольствием съела чебурек с сыром и потянулась за второй порцией со словами:
– Божественно вкусно!
Виновник комплимента галантно поцеловал руку Лоре, сел рядом и вдруг сказал:
– Научи меня видеть звуки!
Лора явно удивилась, отложила вожделенный чебурек.
– Ладно… Только вот как? – она задумалась. – Давай попробуем!
Лора прикрыла глаза Вячеслава ладонью.
– Сосредоточься. Что ты сейчас видишь?
– Ничего…
– Вглядись в это ничего, внимательно смотри в ничего… Не думай ни о чём, просто смотри… Ну как?
Мутовкин от усиленного желания наморщил лоб, но Лора не убрала ладонь.
– Круги, квадратики, звёздочки мелькают…
– Ура! Не думала, что так быстро! Ты уже прошёл половину пути…
– Издеваешься? – Мутовкин попытался открыть глаза, но она плотнее прижала ладонь и засмеялась:
– Тебя в родной полиции научили так быстро сдаваться?
– А вот о святом не надо! И что должно происходить после всех этих звёздочек-квадратиков?
– Не знаю, как у других, а у меня появляется определённый цвет и форма, в зависимости от того, что или кто передо мной находится. Ты что-то интересное увидел?
– Не могу точно определить, что это такое…
– Опиши первыми попавшимися словами.
– Ну… Где-то там, в глубине темноты, появилась жёлтая точка, потом она приблизилась, а потом стала пульсировать…
– Ой как интересно! А как пульсировать?
– Как будто снаряды вылетают из зрачков, уходят в темноту, а новые приходят им на смену… Как из фотонной пушки…
– Фотонной?
– Ну да, как в игре-стрелялке! Странно… Никогда бы не подумал, что такое возможно!
– А что ты сейчас видишь? – она поцеловала капитана в губы.
– Что-то не понял… Попробуй ещё раз!
Она поцеловала его ещё раз и увидела бирюзовый фейерверк.
– Какой же ты красивый! Ты себе даже не представляешь!
– А тебе говорили когда-нибудь, как прекрасна ты?
– Миллион раз! – Лора засмеялась, ткнувшись головой в плечо Вячеслава. Потом отстранилась и посерьёзнела.
– Мне нужно тебе кое-что сказать…
Вячеслав прижал её к себе, засмеялся.
– Ну вот, время скелетов в шкафу и погремушек в избушках! Так и знал!
Но Лора даже не улыбалась. Она стояла поджав губы – капитану стало немного не по себе.
– Ты… ты что удумала?
– Я завтра пойду в парк.
– Нет, не пойдёшь. Это огромный риск, и я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.
– Но это же такой шанс поймать убийцу Ани! И ты же… ты же будешь рядом! И вот, смотри!
Лора подошла к настенному шкафчику, открыла его и достала небольшой свёрток, намертво спелёнатый скотчем. Она положила его на стол перед Мутовкиным.
– Понимаешь теперь?
Капитан всё понимал.
– Типа ты сделала куклу, хочешь её оставить в условленном месте и ловить гада на живца?
Лора радостно закивала.
– Умница! А откуда ты знаешь, что именно хочет вернуть этот тип? Какого размера? Может, этот предмет с напёрсток, а может, с телевизор, а?
Оралова очень расстроилась.
– Но… Что же тогда делать?
Вячеслав подошёл и обнял её:
– Только одно – не мешать следствию! Кроме того завтра я не смогу быть рядом с тобой, а кому-то другому я твою жизнь не доверю. Так что поклянись, что ты никуда не пойдёшь, а за твоей квартирой и так установлено круглосуточное наблюдение.
Лора вздохнула.
– Знаю. Двое. То у подъезда, то на лестничной клетке. Один синенький, а второй зеленоватый такой…
– Блин! Всё время забываю, что рядом – синестет! Вот наконец и слово новое запомнил.
Он взял Лору за руку.
– Обещаешь без самодеятельности?!
Мутовкин поцеловал её и почувствовал, что на этот раз ответной реакции не было. Лора отстранилась и каким-то чужим голосом сказала:
– Я никуда не пойду.
Вячеслав понимал, что надо ещё поговорить, растормошить её, да и пора бы как-то уже продолжить наступление в личном плане, но сегодня он очень спешил.
– Славик, деточка! Как хорошо, что ты приехал!
Мутовкин поморщился и улыбнулся одновременно. Его неувядающая мать с детства приучила сына называть себя по имени, Розой. Сам он ненавидел имя Славик, но переучить Розу было выше человеческих возможностей.
– Как провела медовый месяц?
– Не язви, мальчик! Я не понимаю, почему ты просто не можешь порадоваться за меня?
– Я радуюсь, радуюсь… Где твой загадочный Колизей?
Мутовкин раздевался в просторном холле загородного дома, куда доехал впервые с момента очередного замужества Розы.
– Вот, опять язвишь… Он же не виноват, что его так назвали? Он ждёт нас в гостиной. Я очень соскучилась!
Роза обняла и поцеловала сына.
– Я тоже, я тоже.
Вячеслав переобувался в уютные тапочки по размеру. Роза с улыбкой сказала:
– Врёшь и не краснеешь. Ну да ладно, пойдём, пойдём!
Она взяла руку Мутовкина и как маленького мальчика повела его через длинный коридор к лестнице на второй этаж. Пока шли, мысли вернулись к Лоре. Неспокойно ему было, ой как не спокойно! Такая беззащитная и такая сильная, она была совершенно непредсказуема. Он знал, что обидел Лору, потому что ещё не привык контролировать интонации своего голоса так, чтобы она чувствовала все нюансы. А надо бы! Лора ведь реагирует только на звуки, она не может видеть, что слова, произнесённые пусть самым суровым голосом, сопровождаются весёлыми чертенятами в глазах…
«Поджарый мужик!» – с лёгкой завистью отметил про себя капитан, увидев мужа Розы, который делал последние штрихи на идеально накрытом столе в богато и со вкусом оформленной зале. Брак с Колизеем был пятым на счету шестидесятисемилетней Розы. Такое впечатление, что она просто не могла быть не замужем.
Отец Вячеслава рано умер, но до его смерти мать образцово выполняла обязанности жены офицера-танкиста. Потом был второй супруг – художник. Капитан плохо его помнил, потому что этот брак продлился всего пару месяцев, но Роза успела впитать в себя дух богемы: весь кримпленово-драповый гардероб был кардинально изменён на развевающиеся при ходьбе многослойные и бесформенные разноцветные туники. Третий брак матери для Вячеслава, которого воспитывала бабушка со стороны отца, был самым приемлемым. Интеллигентный инженер с удовольствием возился с пасынком, но, к сожалению, отношения с Розой не сложились. В четвёртый раз она совершенно неожиданно вышла замуж за сантехника Васю. Он действительно был сантехником и действительно звался Васей. Роза стала носить ситцевые халаты и есть варёную картошку с селёдкой и луком, запивая всё это по вечерам беленькой. Мутовкин тогда здорово перепугался. Он провёл с матерью серьёзную беседу и поразился, насколько внутри она оставалась прежней, той, которую он помнил с детства. К ней ничего не прилипало, только внешняя оболочка временно изменялась, не задевая сущности. Тогда Вячеслав успокоился и перестал анализировать поведение и жизнь матери.
И вот пятый, Колизей! Имя несколько настораживало, но это скорее вопрос к родителям избранника Розы. Капитан всегда поражался, как она отлавливает своих будущих жертв. Тоже, видимо, природный дар. С Колизеем мать познакомилась в шахматном клубе. Мутовкин удивился тому, что она вообще туда ходит, как и тому, что Роза умеет играть в шахматы.
Теперь же в прекрасном доме, забитом всякими красивыми вещами, Роза примеряла оболочку светской, немного усталой от жизни, но всё ещё привлекательной львицы. Колизей вёл себя безупречно. В меру шутил, в меру пил, и было видно, что он очень хорошо относится к своей жене. На вид Колизею было лет пятьдесят, а Роза выглядела на сорок. Вячеслав залюбовался этой парой и почувствовал, что гордится своей матерью.
– Так вы, Вячеслав, работаете в полиции? – спросил Колизей.
– Да… Много лет.
– Настолько много, чтобы разочароваться в выбранной профессии? – Колизей пил послеобеденный кофе с коньяком и курил трубку с душистым табаком – просто детальная иллюстрация к стереотипному образу английского джентльмена.
– Нет, не настолько… Я люблю свою работу, просто устаю в последнее время очень.
– Да, Славик, выглядишь ты отвратительно! – Роза внесла горячий кофейник и обновила чашки сыну и мужу, которые расположились в креслах небольшой комнаты, где, надо полагать, Колизей любил предаваться размышлениям о насущном и разглядывать изумительные литографии, развешанные по стенам.
– Спасибо, Роза, – с еле заметным сарказмом парировал Мутовкин.
– Розочка, спасибо тебе! – душевно поблагодарил за кофе Колизей.
– А кем вы работаете? – спросил Вячеслав.
– Мой муж – свободный художник! – отозвалась Роза, расположившись в соседнем кресле.
– И в какой области творите? – капитану хотелось услышать версию Колизея.
– В основном в области любви к искусству. Видите ли, Вячеслав, я очень старый человек. Предвосхищая ваш следующий вопрос, скажу сам: мне семьдесят восемь лет.
– Не может быть!
– Да, Славик, и в нашем возрасте можно достойно жить и прекрасно выглядеть! – вставила Роза.
– Вы потрясли меня, честно! Хочу пожать вам руку в знак глубокого уважения! – сказал Вячеслав и незамедлительно привёл своё желание в исполнение.
– Спасибо, весьма тронут… – Колизею было приятно слышать такое от человека намного младше себя, тем более от мужчины. – Но вернёмся к теме нашего разговора. Чтобы вы зря не терзались сомнениями, я готов поведать о своём жизненном пути…
– Я не настаиваю, что вы!
Колизей улыбнулся:
– И всё же… Я многим занимался на протяжении своей, как вы уже поняли, некороткой жизни. Имел успешный бизнес, много ездил по миру, заработал на достойную старость… Очень люблю предметы старины и живопись… Как видите, у меня большая коллекция, которой я горжусь. Теперь о главном… Был женат. Прожил в браке двадцать лет. Детей и родственников нет. Так что за свою замечательную маму вы можете не волноваться. Я моногамен и порядочен.
– Ты счастье моё! – снова подала нежный голос Роза.
– Я обязан был всё это сообщить вам, Вячеслав, чтобы вы могли составить впечатление о том, кто завладел душой и сердцем близкого вам человека.
– И я вам благодарен. – Мутовкину было приятно общаться с Колизеем. Он производил впечатление умного, самодостаточного человека. Да и мать вся светилась.
Но когда капитан ехал домой, он понял, что новый отчим толком ничего и не сказал, только общие фразы, хоть и говорил много и долго. «Высший пилотаж! Может, он резидентом был?» – подумал Вячеслав. Ну ничего, у него будет ещё время, чтобы разобраться, что к чему.
Лора пришла в парк в условленный день к условленному времени. До последней секунды она сомневалась в правильности своего решения, панически боялась, но всё-таки пришла. Она с самого начала знала, что не послушается Мутовкина. У каждого своя судьба и свой долг. Лора должна была сделать что-то для Ани, не могла иначе.
Этот парк Оралова знала много лет, любила здесь гулять, сочиняя на ходу строфы новых песен. И деревянный арт-объект «Гриб» тоже был хорошо знаком. Странно, но, пока она шла, думала не столько о том, что этот день может стать последним в её жизни, сколько о том, что она не сказала Вячеславу самого главного. Надо было сказать, надо… Она влюбилась в Бирюзового Капитана, и похоже, что и он оказался неравнодушен к ней, но как же всё сложно! «Ладно, чего уж… Подумаю об этом, если выберусь…» – она не понимала, что собирается делать, если жёлтый человек действительно придёт. Единственное, чем она могла защититься в случае угрозы, так это хиленьким электрошокером, который срабатывал через раз. «Значит, буду орать! Всё же день, вон люди ходят. Не будет же он меня душить или резать на глазах у всех!» Даже повеселев от этих мыслей, Лора подошла к деревянной конструкции, изображающей собой нечто похожее на крепкий боровичок, нащупала отверстие и попыталась засунуть в него куклу. Но свёрток оказался больше дыры и влезать никак не хотел. Что делать? Оставить рядом? А если это спугнёт преступника?
Лора решила, что унесёт свёрток обратно. Может, убийца пойдёт за ней и попытается отобрать желанную добычу? Оралова стала медленно отходить от гриба. И ещё одна мысль внезапно пришла ей в голову: что если за ней сейчас следит совершенно случайный человек, которому посулили вознаграждение за пустячную услугу? Она шла, неосознанно ускоряя шаг. Очень скоро Лора услышала дыхание и увидела жёлтые кубики. Он! Лора была готова к нападению, быстро обернулась, выставив вперёд электрошокер, и увидела, как в жёлтые кубики врезался ярко-бирюзовый клин. Лора стояла и смотрела, как прекрасная бирюза постепенно вытесняет неприятную желтизну. Тяжёлое дыхание, сдавленные хрипы и звуки ударов сопровождали картинку. Наконец запыхавшийся родной голос произнёс:
– Я сам тебя убью, если ещё раз меня не послушаешься!
Оралова была совершенно счастлива…
Его документы тщательно проверил охранник. Проверил и переписал паспортные данные в журнал. Его это нисколько не смутило. Он точно знал, что этим паспортом никогда больше не воспользуется, так же, как и квартирой, в которой был официально прописан. Главное – добраться до Макарова. Он снова вспомнил мордочку Мучучи и отталкивающе-омерзительную физиономию Викеши. «Мучуча была куда достойнее этого слизняка! Её нет, а он живёт здесь припеваючи, под медицинским присмотром!» Мысль о том, что он идёт мстить душевнобольному человеку, в голову не приходила. Не задумался он и о том, что изобретатель ГИРа не мог не попасть под бдительное око соответствующих органов. Эйфория от того, что всё скоро закончится и начнётся настоящая жизнь, утопила разумные мысли.
– Викеша, дружище! Что с тобой приключилось? – начал он с порога палаты. – А ты тут нехило устроился!
Викентий, увидев нежданного посетителя, испугался и заметался.
– Что ты, что ты? Ты чего, дурашка, так разволновался? Присядь, я тебе водички налью… – Он вынул из кармана бутылку с водой и налил её в симпатичную чашечку, стоящую на журнальном столике. Макаров судорожно сглотнул комок, стоящий в горле, быстро схватил чашку и залпом выпил воду. Гость улыбнулся.
– Ну вот, теперь всё в порядке. Ты скоро вылечишься, обещаю!
Он сел на стул и, в одно мгновение убрав улыбку с лица, пристально посмотрел в глаза Викеши.
– Помнишь мою собаку? Ты всё помнишь, паскуда! А теперь вспомни всю свою никчёмную жизнь! А я с тобой посижу, компанию тебе составлю, тоже кое-что повспоминаю…
Викеша от страха не мог пошевелиться, не отрываясь смотрел на своего визави, как кролик на удава. Тут из ванной комнаты вышла свеженькая, замотанная в огромное махровое полотенце Илона.
– Ой, извините, я не слышала, что кто-то пришёл! – прочирикала она и юркнула обратно.
Он не ожидал этого. План на глазах терпел кардинальные изменения, и он ещё не понимал, хорошо это или плохо. Илона вернулась через минуту, одетая более целомудренно. Улыбнулась и представилась:
– Илона Левина – невеста Викентия, а вы…
– О! Невеста! Каков счастливчик! Очень-очень приятно, госпожа Левина! Польщён знакомством! А я старый приятель Викешки, ещё со школы…
– Правда? – Илона стала вглядываться в лицо незнакомца. – Я что-то вас совсем не узнаю… А в каком классе вы учились?
Он понял, что совершил серьёзный промах. Видимо, эта швабра училась вместе с Макаровым.
– Нет-нет, вы не совсем правильно поняли. Мы не учились в одной школе, просто в нежном школьном возрасте познакомились случайно на улице. Разговорились, подружились… По-моему, даже дрались несколько раз… Мальчишки, вы же понимаете! – он всё плёл и плёл какую-то бессмысленную словесную паутину, и это очень не нравилась Левиной. Она не могла понять, что происходит. «Странный парень… И Викеша какой-то замороженный…»
– Макаров! Ну, ты теперь расскажи своей очаровательной невесте, как всё было, а то я болтаю, болтаю…
Он понял, что Илона не верит ни единому слову. «Впрочем, какая разница, что она думает… Всё будет кончено через двадцать минут. Можно, конечно, раскланяться и быстро смыться, но я не хочу отказываться от удовольствия увидеть всё своими глазами…»
– Викеша, да что с тобой? – Илона присела перед Макаровым и тихонечко потрясла его за плечи.
– Это он… с собакой… – еле слышно простонал Викентий.
– Кто?
Не дождавшись повторного ответа, она повернулась к гостю:
– Я знаю, кто вы.
– Прекрасно! Значит, не будем ходить вокруг да около!
– Зачем вы пришли?
– Зачем… Хороший вопрос! А как вы думаете?
– Вы хотите… отомстить за собаку?
– «За собаку»! – передразнил он Илону. – Это было единственное существо, с которым мне было хорошо, понятно? Твой ублюдок моего друга убил!
– А ты убил мою единственную подругу! – закричала Левина.
– Кого я убил?
– Лёлю… – тихо ответила Илона.
– Кого-кого?! – переспросил он.
– Ольгу Корвенко! – громко и твёрдо произнесла Илона.
– Она сама виновата, – неожиданно для себя сказал он и поднялся со стула.
– Не подходи! – крикнула Левина и метнулась к закутку, который изображал в палате кухню.
Илона с ножом в руке, заслоняющая индифферентно сидящего Макарова, была похожа на тигрицу, защищающую своего детёныша от охотника.
Он застыл, посмотрел на часы и улыбнулся:
– Поздно… Ты его уже не спасёшь!
Левина поймала его взгляд и тотчас кинулась обратно на кухню.
Он вновь сел на стул и стал разглядывать лицо Макарова: «Интересно, это ничтожество понимает, что происходит? Если не понимает, то даже как-то неинтересно…» В это время Илона подбежала к своему ущербному избраннику, запрокинула его голову и влила в горло что-то из дымящегося стакана. Викеша стал брыкаться, но Левина сжала его тщедушное тело железной хваткой. Наконец она отпустила его, и Макаров неожиданно наполнился эмоциями. Он оттолкнул Илону и завизжал:
– Уйди, горячо же!
Илона опустилась в изнеможении на пол и вздохнула с облегчением. Мизансцена сложилась странная. Викеша стоял с вытаращенными глазами, картинно обхватив своё горло руками; Илона сидела на полу, склонив голову на грудь; посетитель смотрел на часы, мысленно отсчитывая последние секунды жизни своего врага.
В палату вошёл Мутовкин в сопровождении двух серьёзных ребят в тёмных костюмах. «Даже костюмы от Армани никогда их не замаскируют! – подумал он, оглядывая вошедших. – По фигу! Сейчас бахнет!»
– Зря на часы поглядываете, – радостно сказал капитан. – Не взорвётся Макаров, гражданин Неткач!
Викешу вместе с лабораторией торжественно перевезли домой. В больнице оставаться ему уже не было никакой необходимости. Жизни ничего не угрожало, да и поведение Макарова стало таковым, что врачи с чистой совестью его отпустили. Более того, важные люди посчитали, что в домашней обстановке он быстрее сможет восстановить состав ГИРа. Левина на правах хозяйки стала наводить уют в запущенном обиталище своего возлюбленного. Появились весёленькие занавески на кухне, оранжевая от ржавчины ванна обрела первоначальный цвет, запахло пирогами, модернизированный чулан продолжал служить Викеше рабочим кабинетом, а в спальне появилась новая широкая и удобная кровать, которая часто использовалась в разное время суток.
Когда жизнь Илоны вошла в спокойное русло, у неё появилось время, чтобы хорошенько подумать о том, чем занимается Макаров. И, подумав, она твёрдо решила, что ГИР не должен больше никому причинить зла. Остаток порошка, который забрали из квартиры Макарова, находился в какой-то лаборатории, и там велась масштабная работа по восстановлению случайной формулы Викентия. Левина решила поговорить об этом с Мутовкиным.
– Помогите мне уничтожить ГИР!
– Вы с ума сошли?!
– Вам что, мало ядерного, химического и всякого там бактериологического оружия?!
– Мне достаточно… – Капитан даже растерялся, не ожидая подобных заявлений от Илоны, которая настояла на своём приезде в управление.
– Вы понимаете, что будет, если состав этой дряни восстановят и начнут изготавливать в производственном масштабе?! – она горячилась и опять пошла красными пятнами.
– Представляю! И что я могу сделать?
– Давайте заберём ГИР из лаборатории!
Вячеслав Павлович почти насильно усадил Левину напротив себя.
– Я хочу, чтобы вы успокоились и попытались осознать всё, что вы мне сейчас наговорили. Для начала, как вы попадёте в секретную лабораторию закрытого института? Я даже не знаю, где проводятся исследования. У меня такого допуска нет.
– Вы узнаете, где лаборатория, а я одену белый халат…
– …оглоушите охранников, заберёте электронный пропуск… Кино насмотрелись? Книжек начитались? Это реальная жизнь, Илона!
– Вячеслав Павлович! Я всё прекрасно понимаю. Я знаю, что это очень сложно, но надо-то всего щепотку соли или, не знаю, стирального порошка в этот ГИР досыпать… И всё! Там же определённые пропорции, которые у Викеши случайно получились. Стоит только что-то добавить – и…
– Я понял! Отлично! Вперёд, действуйте!
– Так вы отказываетесь мне помочь?
– Окончательно и бесповоротно!
Левина вышла из кабинета капитана, громко хлопнув дверью. Несмотря на раздражение, она прекрасно понимала, что капитан прав, но не хотела сдаваться. Думать о судьбе человечества было совсем не в привычках Илоны, но свою причастность к огромной беде, которая может случиться из-за расщепителя Макарова, хорошо осознавала. Она вспомнила, как Мутовкин один раз высказал предположение о том, где может храниться эта новая чума столетия, и если действительно там, то туда никак не попасть! Но кажется, никто ещё всерьёз не изучал мощность той энергии, которую выбрасывает в атмосферу женщина, если она что-то всерьёз задумала…
…Левина дежурила у входа института с забавной вывеской «Научно-исследовательская организация «Мехтехпром», изучая людей, которые по утрам входили в здание, а по вечерам выходили из него. Многие были в военной форме. Она действовала наобум – никаких доказательств, что ГИР хранится именно тут, не было. Но лучше что-то делать, чем потом сожалеть о несделанном. Через несколько дней Илона стала выделять из общей массы «объект № 1» и «объект № 2». Первым «объектом» была достаточно молодая женщина, а вторым – лысый пожилой мужчина в очках. Женщина привлекала внимание тем, что всегда одевалась в серые тона, но в качестве скромных аксессуаров использовала элементы в розовой гамме, будь то заколка, шарфик или сумочка. Просто и элегантно. Этими штрихами незнакомка выделялась из зомбированной толпы. Что касается мужчины, то его лысина и очки подспудно вызывали у Левиной ассоциацию с интеллигентностью, но только до того момента, как она увидела, что «объект № 2» сморкнулся на асфальт сразу при выходе из учреждения и вытер пальцы руки о собственные брюки. Теперь Илона полностью сосредоточилась на «объекте № 1». Эта женщина с «розовым пятном» была чем-то симпатична Левиной. Она уже знала, что «№ 1» обладает общительным характером и каждый день после работы заходит в магазин, чтобы купить… один помидор. Чем не повод для знакомства? Сегодня Илона решила, что обязательно заговорит с ней.
Женщина стояла в очереди к кассе, Илона встала за ней и спросила:
– Извините, я тоже здесь часто бываю, вижу вас и давно заметила, что вы каждый день покупаете по одному помидору… Вы не удовлетворите моё любопытство?
– Удовлетворю! – «№ 1» оказался доброжелательным и открытым к общению. – У меня старый, больной и очень капризный отец. Вы не поверите, но он не есть вчерашние помидоры…
– Вы меня разыгрываете?
– Нет. Я пробовала обмануть папу, но ни разу не получалось, представляете? Он на самом деле чувствует, когда я купила этот несчастный помидор! Всегда меня разоблачал, если я пыталась подсунуть ему купленный накануне… Начинал сердиться, нервничать, давление, сердце… Ну понимаете… Я сдалась и решила, что не такой уж это большой труд – каждый день заскакивать на минуту в магазин… Идиотизм, да?
– Не знаю… – Левина вспомнила, какому количеству необъяснимых чудачеств Викеши она сама потакала.
– Даша, – неожиданно представилась женщина, и знакомство завязалось.
Инициатором общения оказалась именно Дарья Сазонова, а Илона ничего не имела против. Вскоре они подружились. Левина была этому очень рада. Во-первых, она приближалась к намеченной цели, а во-вторых, с удовольствием общалась с Дашей, испытывая приятные и незнакомые ощущения. Ольга Корвенко была её подругой, но в дружбе с ней Илона чувствовала свою ущербность, что и привело к известным последствиям… Теперь же впервые в жизни Левина ощущала паритетность отношений, и это ей нравилось!
Илона стала приходить в гости к Даше, полюбила её дом и её отца.
У этого пожилого мужчины всё было удивительно красиво: глаза, седая шевелюра, аристократически тонкие кисти рук. Да и болезнь его мучила тоже какая-то аристократическая – анемия. Он был воплощением спокойного достоинства, принадлежал совершенно другой эпохе, но был живо заинтересован делами современными и с большим вниманием выслушивал ответы на свои порой неожиданные вопросы. Например, что обозначает слово «гламур» или «лайкнуть»? Его совершенно не смущало понятие «гомосексуализм», да и другими прогрессивными мыслями старый мужчина не раз поражал свою дочь и её новую подругу. Как-то Илона не выдержала и спросила:
– Игорь Степанович, как вы определяете, когда именно Даша покупает помидор?
– Эх, девочка, ты меня тоже за сумасшедшего принимаешь? Ну так я тебе объясню – может, хоть ты меня поймешь! Когда Дарья приносит мне помидор, то я чувствую запах улицы, других людей, которых не видел уже много лет! Этот красный плод – мой проводник в окружающий мир. А если помидор пролежал дома несколько дней, то он пахнет… холодильником. Вот и весь секрет!
Левина поняла, что имеет в виду этот замечательный старик. Дарья тоже это прекрасно знала, и если продолжала ворчать, то так, для проформы. Подруги часто болтали о разном, и Илона однажды тактично спросила Сазонову о личной жизни, на что получила неожиданный монолог:
– Я никогда не хотела иметь детей. Мне уже за сорок, а я не могу понять, почему я никогда не хотела детей. Так было всегда – и в молодости, и потом. Я видела своих беременных подруг, светящихся счастьем, тискала младенцев, общалась с подросшими карапузами, доходила до исступления, не находя общий язык с подростками, но ни разу, ни разу не пожалела о том, что у меня нет своих детей. Я всё беспокоилась, что у меня психика не в порядке. Потом успокоилась, осознав одну простую штуку: женщина тоже может быть заядлым холостяком. Да, я холостяк от природы!
Когда-то, лет в девятнадцать, страстно хотела выйти замуж. В двадцать два года вышла. Брак продлился месяца полтора, пока я не увидела, как мой Серёженька засаживает в одиночестве на кухне бутылку за бутылкой, не пьянея при этом. Вскоре выяснила, что мой супруг законченный наркоман, которого уже не берут ни сильные препараты, ни водка… Тогда я перекрестилась первый раз, что не забеременела. Потом как-то так случилось, что последующие мои партнеры, как на подбор, оказывались мужчинами со всех сторон положительными. Я даже не задумывалась о предохранении, всё делали они. Каждый своим способом, но одинаково бережно относясь ко мне. Тогда-то я не понимала, как мне здорово повезло, что такие мужики – бо-о-ольшая редкость! Но по молодости всё воспринимается как должное…
Ну а потом началась пятнадцатилетняя эпопея, описание которой могло бы занять не один том, а могла бы уместиться в одну банальную строчку: влюбленность – страсть – привычка – глубокое разочарование. Ничего нового и оригинального. Но и за эти пятнадцать лет я ни разу не залетала, хоть мой возлюбленный был далек от совершенства, а уж о том, чтобы он каким бы то ни было образом заботился о противозачаточных средствах, и речи не было. Я и тогда не задавала себе вопроса, а почему, собственно, я не беременею. Только совсем недавно честно себе сказала: «Я – урод. Моральный и физический». А потом успокоилась. Зачем мне ребёнок? Наследства я ему не оставлю, поскольку нечего. Отца у него, скорее всего, тоже не будет… А что касается старой присказки о том, что дети нужны, чтобы было кому стакан воды перед смертью подать… Так, насколько я знаю, перед смертью жажда особо не мучает, да и гарантии нет никакой, что я бы воспитала хорошего человека, а не сволочь, которая бросит мать и вообще о ней забудет.
Илона страстно хотела детей и была обескуражена подобной эскападой подруги. Но, с другой стороны, Левина за последнее время многое пережила и помудрела: «Всё не так, как видится…» Сейчас она жила именно с этим жизненным кредо. Она потихоньку стала рассказывать и о себе: о первом муже, о Макарове, о работе в библиотеке… Спрашивала про Дашину работу. Та поначалу отмахивалась – мол, ничего интересного! Но Илона так зримо описывала многокилометровые стеллажи с древними фолиантами, что однажды Сазонова проговорилась:
– У тебя стеллажи, а у нас бесконечные коридоры и по стенам двери, двери, двери… Без номеров, даже без ручек, представляешь? Это так угнетает!
– Почтовый ящик, да? – как бы удивлённо спросила Илона. – На оборонку работаете?
– Да я толком и не знаю… – ответила Дарья.
Похоже, что Сазонова не лукавила. Она работала буфетчицей. Что ж, было бы слишком просто, окажись Дарья лаборантом, а ещё лучше – крутым химиком, как раз работающим с ГИРом. С другой стороны, кушать-то всем надо! И уборщицам, и генералам, и учёным. Илона решила не торопить события, понимая, что состав расщепителя ещё не найден. Её никто не собирался информировать о ходе дела, но, рассуждала она, если бы всё было закончено, то регулярные визиты к Викеше важных дяденек давно прекратились. Домашние опыты, к счастью, тоже успехом пока не увенчались: выданные подопытные мышки были живы и здоровы. Илона Макарову старалась не мешать. Ей было спокойнее, когда он занимался делом, а если что, то она-то уж точно сможет подправить результаты удачного опыта…
Тесное общение с Дарьей продолжалось, и Левина даже рискнула пригласить её к Викеше, естественно, с предварительной моральной подготовкой. Заодно она решила проверить реакцию подруги на Макарова и его рассказ о своём гениальном изобретении. Викеша оправдал доверие… Сазонова участливо слушала рассказ Макарова, который легко было принять за бред сумасшедшего, и даже проявляла признаки восхищения. Но когда Левина пошла провожать гостью до метро, Даша спросила:
– Илоночка, извини меня…. Ты с ним спишь?
Ещё месяц назад подобный вопрос навсегда вычеркнул бы Сазонову из списка знакомых, но сейчас Илона улыбнулась и легко ответила:
– Да, Даша, и с огромным удовольствием!
Больше к этой теме они никогда не возвращались.
Андрей Андреевич Неткач – внук того самого советского инженера Андрея Андреевича Неткача, когда-то попавшего в Милан и заварившего кашу с «Бриллиантовым тюльпаном», – ненавидел фильмы, где примитивный злодей в финале перед собственной смертью от рук «хорошего» парня начинает долго и нудно объяснять причины своих отвратительных поступков. И вот сейчас Андрей поймал себя на мысли, что не может остановиться. Он всё рассказывал и рассказывал, выплескивая из себя информацию, объясняя, противореча себе, путая детали. Наверное, ему давно надо было выговориться, но человека, который выслушал бы его, рядом никогда не было. И Неткач загонял внутрь себя свои комплексы, проблемы, идеи… Теперь он говорил о том, как бабушка рассказала о поездке деда в Милан и о вазе, которую они закопали полвека назад; как он не верил ни единому слову, а потом случайно узнал, что всё правда, и бабка даже схему ему нарисовала, где дуб тот – с кладом под корнями; о том, как Корвенко откопала в детстве спрятанную вазу, а потом отказывалась вернуть её законному владельцу; о том, как наклеил бороду и хитроумно заставил певицу выпить воду с расщепителем; о Мучуче и чокнутом химике…
Андрею стало хорошо. Удивительно хорошо. Многомесячное напряжение, которое сковывало его, ушло. Он наконец понял, насколько устал, и в глубине души радовался, что всё уже кончено. Сотрудники, которые изъяли из карманов арестованного содержимое, не обратили внимания на одну важную деталь. Неткачу по его просьбе оставили бутылку с остатками минеральной воды, а капитана рядом в тот момент не оказалось – решил сделать перерыв в допросе, и так всё ясно было – полное признание, вышел, чтобы доложиться начальству. А несостоявшийся миллионер в это время допил воду с остатками ГИРа. Это было настолько обыденно… Вскоре Мутовкин вернулся, и дальнейший допрос продлился чуть менее сорока минут. Единственное, о чём не рассказал Неткач, это где находится ваза «Бриллиантовый тюльпан», из-за которой случилось столько бед.
– Что сказать? Если всё, что ты рассказала, правда…
– Зачем мне врать? – Илона боялась посмотреть в глаза Даше. О расщепителе подруга уже знала со слов Викеши, но, конечно, не поверила.
– Значит, пьёшь воду и взрываешься изнутри?
– Да. Я это видела своими глазами, и ты себе представить не можешь, какой ужас я пережила за последние несколько месяцев! – Левина не рассказала о том, что пыталась убить Корвенко, а потом себя, и почувствовала, как предательски проступают красные пятна на лице. Заметила это и Сазонова:
– Да не волнуйся ты! Я верю тебе, но не могу понять, как помочь?
– Я тоже пока не знаю…
Они сидели в кафешке, в которой подавали вкусные десерты и приличный эспрессо. Левина ковыряла ложкой в нежном тирамису и очень боялась, что Дарья задаст ей тот самый вопрос. Дарья пила кофе и явно формулировала «тот самый вопрос».
– Так ты за мной следила?
Илона выдохнула:
– Не думай обо мне плохо! Я этого не вынесу! Пойми, я не понимала, что мне делать… Стояла у вашего входа часами, день за днём, смотрела на людей, которые входят и выходят оттуда… И все они такие… ну, со стеклянными взглядами… А ты одна была… живая… с розовым шарфиком… А потом эта история с помидором, и мы познакомились, и подружились, и папа твой…
– Остановись! Всё, всё! Я поняла! – Сазонова почувствовала, что Илона через секунду разревётся. – Я ни в чём тебя не обвиняю. Давай лучше подумаем, как лучше меня использовать! – последнее слово Даша произнесла с нажимом. – Я знаю, что ты хотела и хочешь меня использовать… – Она остановила жестом протест Левиной. – Но я не против того, чтобы быть использованной… Конечно, в данном конкретном случае!
– Спасибо тебе! Я так боялась…
– Точка! Думать давай!
На кухне у Сазоновой подруги просидели до утра, вынашивая план дальнейших действий. А когда в шесть ноль-ноль Даша откинулась на спинку стула и сказала: «Может, мне с генералом каким переспать?» – стало понятно, что необходимо отдохнуть.
Наутро после самоубийства Андрея Неткача Мутовкин попросил принести в кабинет все вещи погибшего. Он смотрел на пластиковые пакеты с бирками, и ему было тошно. Капитан думал о людских пороках и о том, к чему они приводят. И ещё думал о том, какую важную роль в его жизни и работе играют женщины. Расследования, связанные с ГИРом и двумя убийствами, Корвенко и Князевой, потребовали бы намного больше времени и усилий, если бы не Левина и Оралова. Убийцу Ани Князевой по сути поймала Лора, отчаянно рискуя собой. «Какие же они сильные, эти женщины!» – подумал Вячеслав Павлович, относя к этой характеристике и Розу, которая была для него примером воли и достоинства.
Первым делом пролистал контакты в телефоне Неткача. Номеров там было немного, всего восемь. Сотрудники уже отработали список, ничего примечательного: банк, заказ пиццы, заказ суши; Леночка, которая, как выяснилось, была случайной знакомой и понятия не имела, кто такой Андрей Неткач, и так далее. У Вячеслава сложилось впечатление, что Неткач и не жил вовсе. В пакете для вещественных доказательств, где лежал телефон, капитан заметил небольшой листок бумаги. На листке было написано только слово «Колизей» и номер телефона.
После первого дня на «задании» Даша вечером делилась своими первыми впечатлениями в кафешке.
– Даже не знаю, с кого начать. Они все разговаривают на совершенно отвлечённые темы, я даже предположить не могу, кто чем занимается. Видимо, их как-то специально подготавливают, чтобы не проболтались…
– А как ты вообще в эту организацию попала? – спросила Илона, наслаждаясь любимым тирамису. Сегодня этот десерт был особенно вкусным, наверное потому, что она скинула камень с души: дружба с замечательной Дашей продолжалась, а дело начинает потихоньку двигаться.
Сазонова пила вино и ела карпаччо.
– Как всегда, по знакомству. Буфетчица ушла в декрет, а перед этим порекомендовала меня… Она в моем подъезде жила.
– В какой квартире? Давай поговорим с ней! – загорелись глаза у Левиной.
– Не торопись… Она с мужем куда-то за Урал укатила, работу там ему хорошую вроде предложили.
– Жалко!
– Да брось ты, сами справимся! Я сегодня присмотрела одного полковника. – Сазонова вернулась к главной теме разговора и красному вину. – Он мне вроде подмигивает, если, конечно, у него не тик… Но я не представляю, что дальше делать.
Илона задумалась.
– Я знаю, что делать!
На следующий день весь персонал столовой восхищался принесенными Дарьей пирожными. Даже её шефиня зажмурилась от удовольствия и сказала:
– Немедленно в меню!
Даша даже подпрыгнула от радости. Какая же Илонка умница! Всю ночь она выпекала свои фирменные эклеры, столь любимые Викешей, которые на самом деле были восхитительны. Левина не один год совершенствовала этот рецепт.
Наступило время обеда и решительных действий. Сазонова имени полковника не знала, но боевито сказала:
– Товарищ полковник! Хочу порекомендовать вам к чаю…
Он не сопротивлялся и быстро проглотил тающий на языке кондитерский шедевр. Даша увидела это, вышла из-за стойки, что не приветствовалось, поднесла на красивой тарелочке ещё одно пирожное и шепнула на ухо полковнику:
– А это лично от меня. Между прочим, сама готовила…
И, не дав опомниться солидному офицеру, ушла обратно, зазывно, но пристойно покачивая бедрами.
– Ну назначил он мне свидание… – отчиталась она перед Илоной. – Но где гарантия, что он вообще что-то знает об этом ГИРе твоём?
– Лиха беда начало! В этом деле вообще одни сплошные сомнения, но главное, что мы с мёртвой точки сдвинулись. Вдруг они уже её сделали? Если этот расщепитель проклятый на волю выйдет – я себе этого не прощу! А если и не сделали, но на последнем этапе находятся?
– Не дрейфь, прорвёмся!
– Даша… А как он тебе? Не противный?
– Полковник-то? Да вроде нормальный мужик. Повезло тебе, Илонка, что у меня сейчас затишье на личном фронте, а то я принципиальная противница измен.
– Ну ты же не обязана с ним спать? – осторожно спросила Левина.
– А кто говорит об обязанности?
Вот уже два дня капитан доставал и снова прятал в карман этот листок с проклятым телефоном. С одной стороны, Вячеслав Павлович понимал, что не имеет права не брать в разработку эту улику, поскольку открывшаяся схема была чрезвычайно проста: Неткач – «Бриллиантовый тюльпан» – Колизей. Капитан не сомневался в том, что новоиспеченный супруг матери скупал антиквариат на чёрном рынке. С другой стороны, нанести такой удар Розе?
Мутовкин стал замечать, что его бескомпромиссность стала давать серьёзный сбой. Началась полная инвентаризация духовных ценностей. «Наверное, переходный возраст наступил. Интересно, какой уже по счёту?» – он действительно многое переосмыслил за последнее время. Отношение к работе, к противоположному полу, к коллегам, родственникам – нюансами, оттенками менялось всё. И сейчас вспомнил, каким гневом был переполнен, стоя посередине разгромленной квартиры Лоры. Именно в тот момент он первый раз переступил через закон, сказав себе, что это его личное дело. Вот и сейчас решил разобраться с Колизеем сам. «Но после этого я уйду в отставку!» – твёрдо решил Мутовкин и набрал номер телефона:
– Добрый день, это Вячеслав, сын Розы…
– Какой Вячеслав, какой Розы?
– Вашей жены… – неуверенно ответил капитан.
– У меня нет жены. Вы, видимо, ошиблись номером.
И в трубке раздались короткие гудки. Мутовкин чертыхнулся: «Точно в отставку уйду! Мозги совсем жидкими стали!» Что мешало навести справки и выяснить, на кого зарегистрирован номер телефона, а не пороть горячку? Его загипнотизировало слово «Колизей» на записке, но ведь это с таким же успехом могло быть название казино или магазина!
Ответ пришёл быстро. Номер был зарегистрирован на Колизея Спартаковича Куца, проживающего по адресу: Молодежный проспект, 12, кв. 156. И тут Вячеслав Павлович разочаровался в себе окончательно. Он не знал городского адреса Колизея, и ему даже в голову не пришло спросить у Розы фамилию и отчество её супруга. Но предположить, что в небольшом городе жили два Колизея?! Совершенно невероятно! «А чёртов ГИР – вероятно? А слепой синестет – вероятно?!» – спрашивал и спрашивал себя Мутовкин, из последних сил отгоняя от себя очевидные мысли о причастности семейного Колизея к страшному преступлению. Капитан знал, что один звонок к Розе всё решит, но малодушно откладывал этот разговор, отвлекая себя другими делами, которых всегда было очень много. Одним из них был крайне неприятный разговор с начальством о том, что негоже, когда подозреваемые взрываются при допросе. Здесь Мутовкин отделался лёгким испугом, поскольку у следствия имелись неоспоримые доказательства вины Неткача: на видеозаписи из палаты Макарова он признавался в убийстве Ольги Корвенко и попытке убить Макарова. Было даже зафиксировано, как преступник наливает воду из своей бутылки с намешанным расщепителем Викеше. И эту же бутылку они умудрились не забрать! И всё же эта запись спасла капитана от стремительно-принудительной отставки.
Далее… Ринат Хасанов. Капитан так хотел заполучить в свои руки обидчика Лоры, но когда это произошло, даже облегчения не испытал. Он увидел злобного, трусливого, мелкого человечишку, который так трясся за свою шкуру, что готов был на всё: сотрудничать, показывать, закладывать. Ринат признался, что Князева отказывалась отдать ему последнюю партию препаратов, он тогда случайно толкнул её, она шею свернула, падая. А что «товар» у Лоры, он уверен! «Больше Анька никому бы не доверила! Точно знаю!» Вячеслава Павловича при виде этого ничтожества каждый раз охватывало полнейшее безразличие. Даже перспектива накрыть крупную сеть наркодилеров не радовала. Лора же, напротив, ежедневно спрашивала о результатах допросов Рената. Оно и понятно: смерть Князевой для неё была самым страшным событием в жизни. Более того, Лора сама серьёзно пострадала от рук этого мерзавца. И у Мутовкина закипала кровь, когда он об этом вспоминал, но злоба отступала при виде затравленного взгляда подследственного.
Лора очень устала, поскольку Пегас давно не стучал копытцем в её окошко, а продюсер завтра должен был забрать готовый текст. Вымучивать стихи – дело неблагодарное, они сами должны рождаться, только вот о дате родов забывают оповестить. Но работа есть работа, и Оралова решила создать себе нужное настроение. А что может быть лучше второго концерта Рахманинова для фортепиано с оркестром? Она прилегла на диван и стала смотреть картинки, иллюстрирующие совершенную музыку, которые рисовались в голове нежной гаммой: в розово-голубые овальчики вмешивались фиолетовые крапинки, сменяющиеся белыми облачками. Эта цветовая феерия становилась то маленькой, то громадной, походила на ветвистое дерево и в момент менялась на геометрический коллаж. Ораловой всегда хотелось знать, какого цвета она сама, – с детства пыталась вызвать в мозгу свой собственный оттенок. Возникало что-то красноватое, но неясное, расплывчатое. Сейчас Лора была погружена в состояние абсолютного счастья. Мысли становились ясными и простыми. Такие должны быть и новые стихи. Родилась «Цветная песня», которая рассказывала историю любви поэта-песенника.
Вечером приехал Вячеслав. Это стало традицией: лёгкий ужин с приятной беседой. Дальше дело так и не шло. Оба хотели этого «дальше», но каждый раз что-то мешало. Лора не хотела себе признаваться, что мешает именно она. Сегодня она твёрдо решила всё рассказать Мутовкину, но увидела поблекшую бирюзу…
– Не клеится? – спросила она.
Он помолчал, а потом понял, что ему очень хочется всё рассказать женщине, которая его не осудит.
– Так ты думаешь, что это тот самый Колизей? – Лора услышала душевные терзания капитана и погладила его щёку.
– Есть варианты?
– Конечно! Почему этот человек, с которым ты говорил по телефону, не признал тебя?
– Может, он испугался?
– Чего? Ты сын его жены, возможно, попросил номер его сотового телефона у Розы, чтобы посоветоваться по какому-то вопросу, что здесь страшного?
– Вроде ничего…
– Вот видишь… Почему ты не думаешь о совпадении имён?
– Думаю, думаю. – Он притянул Лору к себе.
– Ты боишься, да?
– Очень боюсь, Лора, очень…
– Тогда отвлекись!
Она отодвинулась, не увидев настороженное лицо Вячеслава, который не понимал её действий.
– Хочешь, я тебе новые стихи почитаю, а ты меня страшно раскритикуешь?!
– Читай, я очень люблю твои стихи…
И она прочла «Цветную песню», а он так и не понял, о ком эти строки.
– Роза, привет! Это твой сын… Шучу, шучу. Как же ты можешь меня не узнать?! Скажи мне, пожалуйста, как отчество Колизея, а то мне его по имени неудобно называть.
– Ладно тебе, Славик, ему приятно, когда его по имени называют.
– Я и тебя по имени называю, но отчество твоё помню. Скажи, так, для информации…
– Да пожалуйста. Это не секрет, отчество у него весьма специфичное…
«Ага, – подумал он, – а имя – на каждом шагу встречается!» Но озвучивать эту мысль не стал. Услышав отчество, которое произнесла Роза, капитану стало настолько не по себе, что фамилию Колизея он так и не спросил.
– Илонка, нам повезло! – Сазонова влетела в служебное помещение библиотеки, как вихрь.
– Тише… Тише ты… – зашипела Левина. – Тебя же даже в читальном зале слышно!
– Ладно, – снизила голос подруга, – давай выйдем из этого могильника, я тебе расскажу кое-что.
Дарья два дня до этого не выходила на связь, из чего Левина сделала вывод, что свидание с полковником удалось.
– Что ты узнала? – нетерпеливо спросила Илона.
– Ну даёшь! Ты бы ради приличия для начала спросила, как свидание прошло! – возмутилась Даша.
– Извини…
– Так вот, сообщаю: мужик классный. Замуж позвал.
– Не может быть!
– Опять обижаешь, подруга! На мне что, жениться нельзя?
– Нет, Дашенька, я не об этом… Только быстро всё как-то…
– Ты как целина, ей-богу!
– В каком смысле? – опешила Илона.
– Ну… С незамутнённым сознанием, что ли… Цинизм современной жизни прошёл мимо тебя!
– Ты меня ещё очень плохо знаешь, Даша. Но иногда мне действительно кажется, что у меня по многим вопросам запоздалое развитие. Очень в глаза бросается, да?
– Не переживай! Слушай меня внимательно: мой полковник во сне разговаривает!
– Значит, ты с ним всё-таки…
– Стоп! Сейчас не об этом! Он пока про ГИР этот ничего не бормотал, но несколько раз выкрикнул: «Открытие! Премия! Стокгольм!» Понимаешь, к чему?
– О Нобелевской премии, что ли, грезит?
– Во-во! Утром я его прямо спросила, чем он занимается. Так он засмеялся, по щёчке потрепал и ответил: «Я, Дашуня, большой учёный. Ты на погоны не смотри. Скоро обо мне весь мир узнает!»
– М-да… Макаров про себя то же самое каждый день говорит… И что думаешь?
– Так может, нам повезло и мы сразу на нужного человечка вышли?
– Хотелось бы в это верить!
– Вот и давай верить, тем более что выбора у нас особого нет!
– Колизей Спартакович, добрый вечер! Это Вячеслав.
– Вячеслав?
– Да. Мутовкин.
– Здравствуйте, очень рад вас слышать. Сейчас я позову Розу…
– Нет-нет… Я хотел бы поговорить именно с вами. Лично.
– Так в чём же дело? Приезжайте к нам в любое время!
– Нет, мне бы хотелось увидеть вас на нейтральной территории.
– Вы меня заинтриговали, Вячеслав. Хорошо, давайте встретимся завтра, часов в пять… Вас устроит?
– Да, вполне.
И Колизей назвал место встречи.
– Я превращаюсь в истеричного молодого Вертера! – признался Вячеслав.
Лора засмеялась:
– Удивительно, я так не хотела читать эту книгу, но мама заставила. Спасибо ей за это большое. По крайней мере, теперь могу отреагировать на шутку и поддержать разговор с тобой!
– Эрудит! А таких книг много?
– С азбукой Брайля? Достаточно. Видишь, сколько их у меня?
– А что это за книги? – Мутовкин подошел к книжным полкам и потрогал корешки томов, испещрённые дырочками с острыми краями. К нему подошла Лора и стала ощупывать книги:
– Пушкин, Тургенев, «Легенда о Тиле Уленшпигеле», «Гаргантюа и Пантагрюэль», «Мастер и Маргарита»… А… Вот и моя любимая: «Лезвие бритвы» Ивана Ефремова. Удивительная книга!
– А я не читал.
– Обязательно прочти. Это целая энциклопедия. В ней всё так насыщено событиями, что под финал забываешь о начале.
– Разве это хорошо?
– В этом конкретном случае да. Это не раздражает, а завораживает. И потом, вся книга посвящена одному – преодолению себя. В своё время она мне сильно помогла.
Капитан слушал и рассматривал безделушки на других полках.
– Всё-таки очень красивая шкатулка.
– Красная?
– Да.
– Дай мне её. Давно не трогала.
Вячеслав протянул шкатулку и стал наблюдать за тем, как Лора погружается в свой мир. Первое время капитану было неловко смотреть на неё. Лорины руки напоминали усики неведомого насекомого, на кончиках которых находятся чувствительные рецепторы, помогающие ориентироваться в пространстве. Раньше Вячеславу казалось, что он подглядывает, но теперь он наслаждался этим, понимая, что каждую минуту общения с такой необыкновенной женщиной постигает что-то новое. Правда, он никак не мог понять природу отношений с Лорой. Ему казалось, что всё будет просто и понятно. Не мальчик же! Но она то притягивала, то отталкивала его, будто не в силах решить, нужен ей капитан или нет. Вячеслав больше всего боялся оказаться в пресловутой «зоне дружбы», откуда, как правило, выхода нет. Он же полюбил… Да, чёрт возьми, полюбил Лору и не представлял себя в роли «просто друга».
– У меня всегда возникает странное чувство, когда я трогаю эту шкатулку… – Лора гладила шелковистую поверхность, перебирая бисеринки узора, вышитого по бокам коробочки.
– Подругу вспоминаешь? – отозвался Вячеслав, вырвавшись из раздирающих его мыслей.
– Не только в этом дело…
Он смотрел на неё, такую домашнюю, уютную, бешено сексуальную и, похоже, недоступную.
– Я сама не понимаю… Скорее ощущение…
Мутовкин опять очнулся, вспомнил о том, что он следователь и что без Лориных ощущений никогда бы не раскрыл убийство Анны Князевой.
– Дай-ка теперь мне посмотреть на эту диковинку…
Оралова протянула ему шкатулку. Как же он раньше не заметил! Вячеслав понял, откуда у Лоры возникало то ощущение, о котором она говорила. У шкатулки явно были нарушены пропорции – внутри она была намного меньше, чем снаружи.
– Говоришь, для сокровищ?
– Что?
– Помнишь, что тебе говорила Анна? О том, что в таких шкатулках жёны раджей свои драгоценности хранили?
После небольших усилий капитану удалось поддеть ножом край дна шкатулки, под которым оказался весьма вместительный тайничок, заполненный ампулами и таблетками…
– Спасибо, что согласились встретиться. – Вячеслав сел за столик напротив Колизея, огляделся. Пивной ресторан, несмотря на просторечное название, был местом модным, где столики заказывались заранее. Колизей взял на себя эту ответственную миссию, собственно он и выбрал место встречи с новоиспечённым пасынком.
– Да что вы! Я даже рад, что мы с вами поговорим наедине. Это неплохая возможность узнать друг друга поближе.
– Конечно, – рассеянно ответил Мутовкин, прикидывая, как бы лучше подойти к щекотливому вопросу.
– Перед тем, как начать эту, видимо, важную беседу, я предлагаю сделать заказ. Здесь исключительно готовят свиную рульку на вертеле. Честно говоря, моя прекрасная Роза держит меня на диетическом питании, а в этом месте я, так сказать, ей изредка изменяю с жареным мясом и пивом. Вы же меня не выдадите?
– А… Что? Да-да, на ваше усмотрение, Колизей Спартакович, я совсем не голоден.
Капитану было не по себе от пафосного места, предстоящего неприятного разговора, а ещё больше от того, что Колизей нравился ему всё больше и больше.
– Вы как-то нервничаете, Вячеслав. Что-то случилось?
Тянуть дальше смысла не было, и капитан спросил:
– Вы что-нибудь знаете о «Бриллиантовом тюльпане»?
– Вот это вопрос! Но для начала я хотел бы попросить, Вячеслав, называть меня просто по имени – польстите старику, договорились? – с улыбкой попросил Колизей.
– Договорились.
«Не это сейчас самая большая проблема…» – добавил про себя Мутовкин.
– Отлично… Теперь возвращаюсь к вашему неожиданному вопросу. «Бриллиантовый тюльпан» – легенда в среде коллекционеров. Я был когда-то представлен несчастному сеньору Моретти на приёме в Венеции, уже и не вспомню по какому поводу… и даже немного пообщался с ним. Удивительный был человек! Эрудит, с тонким вкусом и прекрасными манерами. Когда я узнал, что с ним случилось… – Колизей искренне переживал за чудовищную гибель старого коллекционера, которого истерзала сумасшедшая девица. – Не хотите ли вы сказать, что обнаружен след этой бесценной вазы?
– А вы ничего не слышали?
– К сожалению, нет.
– Вот как? И с Андреем Неткачем не знакомы?
У Колизея изменилось выражение лица. Теперь на капитана смотрел не добродушный ценитель прекрасного, а человек со сталью в глазах.
– У меня создаётся впечатление, что наша беседа стала походить на допрос. Или я ошибаюсь?
Мутовкин спокойно перенёс эту метаморфозу, ему как-то даже легче стало:
– Я сейчас в крайне затруднительном положении, поэтому попросил о встрече для неофициального пока разговора. Скажите прямо, что вас связывает с этой вазой?
– Да, похоже, вы на самом деле попали в весьма затруднительное положение. Я отвечу на все ваши вопросы, но взамен попрошу объяснений. Так вот. Я был бы счастлив увидеть эту легендарную вазу, но с «Бриллиантовым тюльпаном» меня ничего не связывает так же, как и с этим человеком… Андреем… как его?
– Неткачем…
– Да, с Андреем Неткачем меня тоже ничего не связывает, – отчеканил Колизей.
Вячеслав помолчал, тщательно разглаживая тканевую салфетку на столе, потом тихо сказал:
– Я видел, как к вам относится Роза, и не хочу быть виновником её разбитого сердца, но я точно знаю, что Колизей Спартакович Куц знаком с Андреем Неткачем, а значит, имеет отношение к «Бриллиантовому тюльпану».
Он был уверен, что в этот момент перешёл грань, за которой находятся руины личной жизни Розы, и не хотел сейчас смотреть в глаза Колизею. Но неожиданно услышал весёлый смех:
– Куц? Но моя фамилия Дмитриенко!
Дальнейшие события, как говорится, развивались стремительно, по избитому шаблону. Колизей Спартакович Куц никак не ожидал, что его пасут. Человеком он был многоопытным, с большим стажем по проворачиванию дел с крадеными произведениями искусства. Неткач и не подозревал, насколько Куц уменьшил его долю в сделке века. А нечистоплотный антиквар с высшим искусствоведческим образованием понимал, что заполучить «Бриллиантовый тюльпан» – это шанс для избранного. Поэтому к выбору потенциального клиента для продажи бесценной вазы подошёл с большой тщательностью и осторожностью. Он долго размышлял и решил продать раритет одному очень богатому бизнесмену из Восточной Азии. Разбросанная по офшорным счетам Куца сумма от бизнесмена была заоблачной, и антиквар собирался лично передать «Тюльпан» в руки нового хозяина. И конечно, возвращаться на родину Куц не собирался.
Его взяли в аэропорту. «Бриллиантовый тюльпан» находился в ручной клади, Куц пытался объяснить, что это сувенир для друга, простая ширпотребная ваза из обычного стекла, купленная на днях в магазине посуды, даже чек предъявил на 325 рублей. Но на этот раз сокровище не пересекло границы.
Левина возвращалась с работы и размышляла на всякие дамские темы: что приготовить на ужин, где подешевле сделать стрижку, какой подарок приготовит ей Викеша на день рождения и какое нижнее белье купить себе с зарплаты. Последний вопрос был весьма актуален: Макаров неожиданно оказался большим и придирчивым ценителем этой части сокровенной женской амуниции. И сейчас Илона в воображении примеряла на себя белый, розовый, красный и черный гарнитур. Она склонялась к красному, но решила взять с собой в магазин Дашу в качестве строгого, но справедливого критика. После приятного процесса покупки она вернулась в квартиру Макарова.
– Я дома! – Левина знала, что Викеша сидит в своей лаборатории. Так оно и было.
– Привет! Как день провела?
Несколько месяцев назад подобная реакция Викентия Макарова не представлялась возможной. Но, погрузившись в мир нормальных взаимоотношений с другими людьми, он и сам стал почти нормальным. Илоне удалось достучаться до его сознания, а может, и травки бабки-знахарки помогли.
– Слушай, Лошка, – так любовно стал называть её Викеша, – давай ты моей секретаршей станешь, а? Великим учёным ведь полагается иметь секретаршу?
– Скорей референта… Зачем тебе это?
– Да я никак не соберусь записать всё, что я сделал…
– Ты опять ничего не зафиксировал? Викеша, ну что же это такое? – Левина изобразила праведное негодование, но мысленно перекрестилась. – А если этот твой гидростатический ионообразующий расщепитель получится, а ты опять пропорций знать не будешь?
– Так я ж тебе чего говорю! Мне на писанину жалко время тратить. Давай я буду тебе диктовать, а ты всё записывать…
– Я поверить не могу… Ты ничего не записывал! Да тебя же с лица земли сотрут, когда об этом узнают! Зачем ты так?!
– Лошка! Я это… забыл…
– Что забыл?
– Забыл, как писать…
– Я немедленно ухожу в отставку!
Лора уже полчаса отпаивала Вячеслава кофе с коньяком. Ему на самом деле было фигово, очень фигово. Он осознал, что перестал быть ментом. Для многих это жаргонное уничижительное словечко было оскорбительным, но Мутовкин носил его как капитанские погоны, с честью и достоинством. «Мент – это звучит гордо», – так учил его наставник, старший лейтенант Муромцев Илья Петрович, которого за глаза, да и в глаза называли Ильёй Муромцем. Колоссальный был мужик! Настоящий богатырь с редким понятием долга и ответственности. Из-за него когда-то Мутовкин в органах остался, видя, как Муромец работает с людьми, не позволяя себе ожесточаться и становиться равнодушным. И никогда старлей не допускал непрофессиональных поступков. И вот его подопечный спустя 8 лет самостоятельной работы сидит на кухне слепой женщины и чуть не плачет. А Лора, не зная, как его успокоить, пытается что-то приготовить и не перестаёт следить за кофемашиной, чтобы оперативно подавать своему гостю небольшие чашки, где больше горячительного, чем горячего напитка. Она очень беспокоилась за Вячеслава. За всё время их знакомства Оралова ни разу не видела, чтобы бирюзовые всплески капитана были настолько невзрачными и хаотично мечущимися.
– Я не понимаю, что со мной происходит! Прокол за проколом! Осечка за осечкой! – он вскочил и отшвырнул ногой табурет, на котором сидел.
Лора от испуга вздрогнула:
– Что это?! Ты где?!
– Да здесь я, здесь! Извини, случайно задел.
Вячеслав подошёл к Лоре.
– Хочешь повеселиться от души?
– Хочу… – неуверенно ответила она.
– Я шёл на серьёзный разговор с Колизеем Спартаковичем Куцем, так?
– Да…
– И вот я, как последний придурок, пытался разоблачить «опасного преступника» – любимого мужа собственной матери, Колизея Спартаковича Дмитриенко. Ну, как тебе раскладец?
– Но это же здорово! Значит, он ни при чём! Гора с плеч! Почему ты так расстроился?!
– А потому, дорогая моя, что я очередной раз сделал то, что не имел права делать! Ты… Вот ты, такая умная и проницательная, можешь мне объяснить, почему я перед этой важной встречей не удосужился узнать фамилию мужа Розы?
– Могу.
– Ах можешь! Ну объясни! – Мутовкин даже не скрывал своего раздражённого сарказма, и Лора это почувствовала.
– Ты узнал имя, узнал отчество… Он же не Иван Петрович! Ты очень нервничал! Согласись, что это просто невероятное совпадение! Не вини себя, любой мог оказаться на твоём месте! – она хотела погладить Вячеслава по голове, но тот отдёрнулся и сказал:
– Я не любой, понимаешь?! Я капитан полиции, профессионал… хреновый, как выяснилось! И знаешь, что ещё я понял? Что все мои промахи начались после встречи с тобой!
Она никак не ожидала услышать такого. Пыталась вслушаться в голос Вячеслава, ведь только вчера он ей долго рассказывал о том, что далеко не всегда тон человека соответствует его истинному настроению. Но сейчас она не понимала, серьёзно он говорит или нет. Ей хотелось разглядеть Вячеслава, но его бирюзовое дыхание было настолько безжизненным, что Лора испугалась.
– Хочешь ещё кофе? – невпопад спросила она.
– Нет, я домой поеду.
Надевая пиджак, Мутовкин прекрасно понимал, что надо сейчас же извиниться, незамедлительно открыть свои чувства, иначе может быть поздно, безвозвратно поздно! Он вернулся на кухню и увидел побледневшую Лору, которая застыла статуей. Он кинулся к ней, обнял:
– Милая, прости меня! Я совсем не то хотел сказать! Я так… Я так тебя…
Самые важные слова заглушила громкая трель дверного звонка. Лора осторожно высвободилась и сказала:
– Извини, мне надо открыть дверь.
Вячеслав отступил. Оралова вышла, он услышал звук открываемой двери и короткий вскрик Лоры. Капитан кинулся в прихожую.
В проёме открытой двери стоял высокий красавец, который держал оторопевшую Лору на руках. Она повернула голову к Мутовкину и сказала:
– Знакомься, это Лёша… Мой муж.
В свои тридцать пять Оралова чувствовала себя девчонкой, которая ничего не понимает в жизни людей, особенно зрячих. Ничего не изменилось с тех пор, как они с Алексеем Костецким встретились в случайной студенческой компании, как в шутку решили подать заявление в загс и так же со смехом зарегистрировались. Мать Лоры была в шоке, а ей казалось, что всё правильно, так и надо семью создавать: весело и легко.
Алексей оказался очень интересным человеком. Он был начитан, обходителен, к Лоре относился нежно и был предельно внимательным. Но учёба быстро закончилась, и выпускник геолого-разведывательного факультета, романтик по натуре, специализирующийся на электрификации и энергоэффективности горных предприятий, оставил выпускницу литературного института и отправился работать на другой край страны. С тех пор, собственно, и не возвращался. Перед отъездом они с Лорой долго разговаривали и в итоге решили, что каждый пойдёт своей дорогой, и если их пути вновь пересекутся, то так тому и быть, а если нет…
Лора спокойно переживала отсутствие мужа – положение соломенной вдовы её в принципе устраивало. С одной стороны, она чувствовала себя состоявшейся как женщина, с другой – никакой эмоциональной привязанности к Костецкому не испытывала. Они переписывались, созванивались, но было совершенно очевидно, что Алексей давно живёт своей жизнью, а она встретила капитана Мутовкина, своего Бирюзового Капитана. Лора не раз порывалась рассказать Вячеславу про своё формальное положение замужней женщины, но каждый раз что-то мешало. И скованность её проистекала из этого. Хотелось полностью отдаться новым чувствам, раствориться в них, но сначала надо было расставить все точки над «i», иначе как-то нечестно. И вот Лёша свалился как снег на голову, без предупреждения, когда Мутовкин пытался признаться ей в любви. Лора увидела, как перекорёжило капитана в тот момент, когда она произнесла «мой муж». Бирюзовая картинка стала пульсировать с бешеной скоростью, а потом Вячеслав просто молча вышел. И всё. Ни одного звонка. Алексей тоже понял, что его внезапный визит порушил в жизни супруги что-то очень важное. Мужем он был так себе, а вот хорошим другом – всегда.
Илона открыла дверь и увидела мужчину, одетого в рабочий костюм, заляпанный краской.
– Квартира Макарова?
– Да, квартира Макарова. Что вам нужно?
– Как это что, хозяюшка? Меня вызвали.
– Кто вызвал? – удивилась Левина.
– Не знаю… Позвонили, сказали, что соседи вас залили. Вот, пришёл посмотреть… на убытки…
– Какие убытки?
– Ваши, хозяюшка, ваши… – с этими словами мастер уверенно направился в лабораторию.
Илона пошла за ним. На потолке над Викешиным столом, который стоял у окна, расплывалось пятно и увеличивалось в диаметре на глазах. В комнате стоял едкий и неприятный запах.
– Надо же, а я и не заметила… Что за запах странный… Не вода это… И почему над комнатой, здесь же трубы не проходят…
– Не знаю, не знаю, хозяюшка, сейчас посмотрим. Вы газетку мне принесите, чтобы я вам не натоптал тут…
Она пошла за газетой, а когда вернулась, увидела, что мастер уже вовсю работает.
– Так, газета… Вот…
– Да ничего, ничего… Я и так справляюсь, торопиться надо, а то хлынет сейчас.
Мастер работал как-то не по-нашему быстро. Через несколько минут пятно на потолке было почти не заметно, да и противный запах практически выветрился.
– Так-то лучше… Ну я пошёл.
– Как это вы так быстро?
– Так это… Сейчас из РЭУ придут – скажите, что Семёныч, мол, всё сделал, замеры произвёл, пошёл отчёт писать, чтобы вам соседи компенсацию выплатили.
Лес, река, чистый воздух. Что ещё надо крайне опечаленному человеку? Лора постепенно оживала. Алексей насильственно увёз супружницу на природу. Они сидели на берегу. Костецкий укрыл Лору пледом и сказал:
– Всё будет хорошо.
Ей, наверное, надо было услышать это от кого-то, но легче не стало.
– Лёшка, ты его не знаешь, он гордый и упёртый. И никогда не простит мне вранья.
Костецкий хмыкнул:
– И в чём ты своего капитана обманула, позволь узнать?
Лора растерялась.
– Как в чём? Он не знал, что я замужем.
– Ты сама себе веришь? Какой «замужем»?! Какое враньё?! Он должен быть счастлив, что встретил такого порядочного и хорошего человека, не говоря уже о том, что ты совершенно отпадная баба!
Оралова засмеялась.
– Это ты свою молодую возлюбленную так называешь?
Алексей легонько щёлкнул её по носу:
– Надо идти в ногу с современной молодёжью, а то, не дай бог, постареешь ещё!
Он посмотрел на Лору.
– А может, зря я уехал, а, Оралова? Может, мне вернуться и попробуем опять?
Алексей попытался поцеловать жену, но она мягко отстранилась:
– Не надо, Лёш…
Наступил день рождения Левиной, который выпал на субботу. С самого утра Илона начала хлопотать. В гости никого не ждала, хотела побыть с Викешей и потрясти его ярко-красным бельём, которое ей посоветовала прикупить Даша Сазонова. Кроме того, Левина стала домашней секретаршей и уже несколько дней записывала пропорции, которыми пытался восстановить ГИР Викентий. Быстро прибрав квартиру и положив в духовку большой кусок окорока, она заглянула в лабораторию. Макаров уже сидел за столом и что-то с чем-то опять смешивал.
– Лошка, давай быстрее, а то забуду, сколько чего наклал…
– Положил, – привычно поправила его Илона, села рядом, раскрыла блокнот и приготовилась записывать.
Макаров работал много, но совершенно бессистемно. Левина понимала, что Викеша никогда не закончит свои исследования, но решила постоянно контролировать ситуацию. От греха подальше.
– Диктуй, только быстро, мне ещё к маме заскочить надо.
Он продиктовал очередную пропорцию непонятно чего, Илона записала, положила блокнот в сумочку, решив, что так безопасней, посмотрела, как Викеша капнул из пипетки в мордочку мышке, которая жила в стеклянной банке, новый вариант раствора, и вышла из квартиры.
Получив поздравления и милый подарок от мамы, Левина спустилась обратно, вспомнив о томящемся в духовке окороке. На столе в гостиной она обнаружила маленькую коробочку. Открыв её, Илона очень обрадовалась – Викеша вспомнил про её день рождения! В коробочке лежало кольцо.
– Викеша! Спасибо тебе большое! Какая прелесть! – крикнула она в сторону лаборатории.
Ответа не последовало. Левина надела кольцо на палец – в самый раз, и пошла искать.
– Викеша, ты где?
Илона прошла в чулан и увидела, что Макарова там нет. На столе стояла банка, ставшая ярко-красной изнутри.
– Да… Да, это я. Илона Борисовна, успокойтесь, прошу вас. Я ничего не понимаю, не кричите так… Что случилось? Что?! Я понял, понял… Выезжаю!
После последних событий с Лорой Мутовкин был уверен, что всё кончено. Она замужем! Сюрприз, сюрприз… Вот почему она так странно реагировала на его попытки сблизиться. Она играла с ним! И он был прав – эта женщина тормозила его. Как он мог так вляпаться?! Любовь! Как же! Идиот. Ну ничего, наконец-то всё в порядке. Мозг прояснился. Он стал мыслить быстро, чётко, конструктивно, как и раньше. И только где-то там, в глубине души, Вячеслава не отпускала горечь: «Как же так?» Но сейчас было не до этого: Макаров вновь каким-то чудом повторил состав ГИРа и тут же исчез. Вот о чём надо думать.
Молчаливые люди в штатском заполнили квартиру Викентия. Левина давала показания. Единственное, что она не сказала, так это то, что состав расщепителя находится у неё. Какой-то большой начальник, никого не стесняясь, громко матерился, не обнаружив никаких записей.
– Это что ж за мать твою! Кто это мог сделать?! Как вы-то не углядели! – напустился он на подчинённых, из чего стало понятно, что квартира постоянно находилась под наблюдением.
Даша окончательно завоевала доверие полковника. Они не расставались ни днём, ни ночью. Сазонова получала истинное наслаждение от полноценных отношений с мужчиной, который водил её по ресторанам, приглашал в театры и обещал свозить летом на Байкал. Заграничные вояжи пока откладывались, поскольку он был невыездным из-за секретной работы.
– Дашуня, уходи ты с этой поганой работы! Зачем тебе каждый день на наши рожи смотреть?
– Ты что? А как же я буду приносить пользу обществу?
Этот разговор происходил в спальне. Они только что занимались сексом и теперь переживали те сладкие минуты, когда можно просто полежать рядом с любимым человеком, дать прийти в себя истомлённому телу и болтать о чём угодно.
– Подожди-ка, ты боишься, что я на генерала переключусь! – Дарья засмеялась и увидела, что полковник смутился. Она прижалась к нему и стала ласкать так, как только она умела.
– Ой… ммм… да что ты… Я же тебя жалею… С голоду не умрём и на мою зарплату… Отца ко мне перевезём. Что, разве плохо?.. Ох… как же хорошо!
Даше доставляло удовольствие смотреть, как её мужчина реагировал на прикосновения, но о главном она не забывала:
– Не-а… Мне нравится у вас работать. Такие интересные мужчины попадаются…
Она откровенно дразнила своего любовника, но в то же время очень хотела принять его помощь, забыть о положении одинокой женщины и о своём заявлении, что она холостяк по жизни.
– Дорогой, а чем вы там вообще занимаетесь?
– А вот этого я тебе сказать не могу… Извини…
– Вот как! Я не смогу общаться с человеком, который мне не доверяет…
Момент для разговора был выбран идеально. Даша изобразила оскорблённую женщину и вскочила с кровати, набрасывая лёгкий халатик. Она действовала наверняка – рыбка уже не сорвётся с крючка: полковник влюбился в Дарью по уши.
– Дашуня… Ты что делаешь? Я тебе доверяю как себе! Куда ты?
– Я ухожу… Лучше сделать это сейчас, чем потом резать по живому…
Она повернулась с глазами, полными слёз. Мерил Стрип, не меньше!
– Мне очень обидно, что ты не делишься со мной своими проблемами, сомнениями… Без этого не может быть полноценных отношений… Подумай об этом. И не повторяй этих ошибок. Пусть следующая женщина в твоей жизни будет счастлива. Прощай!
Полковник вскочил и схватил Дашу.
– Я не отпущу тебя!
На следующий день у Сазоновой был выходной, и полковник решил загладить свою вину перед ней. Он устроил Даше обзорную экскурсию по тем местам секретного учреждения, где не ступала её нога, да и вообще редко кто сюда захаживал. В заключение показал свой рабочий кабинет, который соединялся с лабораторией. Там Даша убедилась в правдивости слов Левиной о ГИРе, поскольку своими глазами увидела опыт с очередной мышкой.
Лаборант, ассистировавший при проведении опыта, вышел на обед, а полковник спросил:
– Ну что, Дашуня, теперь ты понимаешь, насколько я тебе доверяю?
– Ты меня просто потряс! Это ты такое придумал?!
– Ну… Не совсем… Сложно объяснить. Главное, что я должен повторить состав этого препарата, но пока не получается. Вот всё, что у нас есть.
Полковник махнул рукой в сторону стола.
– Вот этот порошок? – Сазонова взяла в руки пробирку со стола. – Вот эта дрянь разносит людей в клочья?
– Да… Осторожней! Не трогай, пожалуйста!
Очень вовремя полковнику позвонили – он отвлёкся на разговор, отвернулся на миг, ну а Даша… Кто бы знал, что судьбу человечества может решить щепотка соды?
Макаров пришёл в себя от странного звука – это стучали его собственные зубы. Руки и ноги были связаны, но рот свободен.
– Помогите! – хотел громко крикнуть Викеша, но издал только негромкий хрип. Он почувствовал страшную боль в горле, попробовал откашляться, но боль с новой силой сковала его. Макаров вспомнил, что после ухода Илоны к родителям он пил чай и с предвкушением вдыхал запах, источаемый окороком в духовке. Потом услышал шум в лаборатории, пошёл туда – на него набросились и схватили за горло. Всё. Дальше Викеша не мог вспомнить ничего. Постепенно он стал ориентироваться в темноте. Комната, кровать, он лежит на полу, окно занавешено шторой, но сквозь плотную ткань всё же просеивается свет. Вот бы попасть к окну и разбить стекло! Викеша стал извиваться, пробуя встать, – не получилось. Тогда он попытался подползти к окну. И у него это почти получилось… Почти. В комнату зашёл крупный человек и за ноги оттащил пленника от окна. Вслед за ним зашёл ещё один и включил свет. Макаров увидел, что этот человек был одет в ослепительно-белый костюм, и почувствовал изысканный, тонкий аромат дорогого мужского парфюма. Здоровяк одним движением поднял Викешу с пола и усадил на стул.
– Послушайте, господин Макаров, – с лёгким и непонятным акцентом заговорил элегантный мужчина. – Я приношу свои глубочайшие извинения за причинённое неудобство. Но у меня не было другого выхода.
– Кто вы? – просипел Викеша и закашлялся.
По мимолетному движению бровей хозяина здоровяк бросился отпаивать Макарова водой.
– Кто я – это не столь важно. Важно другое. Кто вы, господин Макаров? Признаться, вы меня сильно удивили. Я до последнего не верил в то, что гидростатический ионообразующий расщепитель может существовать.
– Развяжите меня, пожалуйста… – жалобно попросил Викеша.
– Развяжем… Только скажите, хотите продолжить свои исключительные, блестящие исследования в настоящей лаборатории, которая будет располагаться в вашей собственной трёхэтажной вилле, и получать каждый месяц по сто тысяч долларов?
– Хочу, – неожиданно звонко ответил Макаров.
Управление так давно не лихорадило. Даже смерть Ольги Корвенко не произвела того резонанса, который громыхнул сейчас после исчезновения Викентия Макарова.
Капитана особо не трогали, потому что официально он никакого отношения к исследованию ГИРа не имел, да и занималось им совсем другое ведомство. Но Илона постоянно звонила Вячеславу Павловичу, чтобы узнать, есть ли новости. А новостей не было. Мутовкин пытался по крупицам раздобыть информацию, но пока узнать ничего не удалось. Его пыл профессионала-одиночки подугас, когда он опять понял, что ничего не может сделать. А осознав это, смертельно заскучал по Лоре. Он подсознательно ждал звонка от женщины, которую решил никогда больше не видеть.
Викентий Макаров книг не читал, но кино по телевизору смотрел регулярно, поэтому некоторые идеи по поводу своего похищения в его обновлённом после больницы мозгу появились. Поначалу он сильно боялся, даже зубы стучать периодически продолжали, но, проанализировав сложившуюся ситуацию и вспомнив об изысканности белокостюмного посетителя и его акценте, Викеша приосанился.
– Меня как гениального ученого хотят завербовать иностранные резиденты!
Столько сложных слов подряд он в жизни не произносил, но эта фраза вырвалась у Макарова сама собой, калькируя фрагмент из давно увиденного шпионского фильма.
Окно в комнате, где находился Викентий, наглухо заколотили досками, стальная входная дверь смотрелась неприступно без видимых следов замочных скважин. Еды в огромном холодильнике было навалом, да такой, о какой Викеша в своей скудной жизни и не мечтал! Балыки, колбасы, всевозможные сыры, фрукты, экзотические соки, все виды молочных продуктов и… тортики! Мечта, а не заключение!
– Эх, если бы Лошка всё это увидела! – неожиданно затосковал Макаров и с удовольствием вгрызся в мякоть арбуза.
Рано утром Лора вышла из дома с большой спортивной сумкой на плече. Наконец-то она решилась на перемены, и выезд на море был их прекрасным началом. Женька Проминец быстро нашёл горящий тур, проинструктировал подругу по поводу того, как отшивать иностранных мужиков, и сказал, что никуда этот гад Мутовкин от неё не денется. Лора вздохнула – ещё как денется… Она столько раз хотела позвонить Бирюзовому Капитану, но так и не смогла. И не понимала, почему он не пытается разобраться в том, что произошло. Значит, она придумала себе сказочку для дурочки, то есть для самой себя. Что ж, не судьба. Так бывает. Лора не признавалась себе, но больше всего её задел тот факт, что Мутовкин не пытается за неё бороться. Она немного потопталась у подъезда, но решила сесть на скамейку и подождать Женьку, который должен был довезти её до аэропорта.
Когда через пару минут подъехал Проминец, она сказала:
– Я никуда не еду!
Женька понял всё сразу и быстро ретировался. А Лора тихо сказала:
– Вячеслав Павлович, вы не меня ищете?
Дело в том, что пока Оралова ждала Женьку, мимо неё промчался вихрь искрящейся бирюзы. Мутовкин так спешил, что не заметил одиноко сидящую на скамейке женщину. А ей не хотелось окликать его. «Ничего, пусть побегает!» – с неожиданным злорадством подумала Лора.
Лора и Вячеслав на кухне пили кофе, как в старые добрые времена. Мутовкин толком и не понял, как он попал к дому Лоры. Просто шёл, шёл и дошёл. Вот только разговор не очень клеился. Она рассказала ему о своей замужней жизни, у капитана отлегло от сердца, но былая близость не возвращалась. Чтобы как-то нарушить неловкость, он рассказал о таинственном исчезновении Макарова, тем более что Илона обрывала телефон именно ему. Он потратил уже немало времени, чтобы привести в чувство рыдающую женщину. Лора сразу же стала рассуждать.
– Значит, наружка не заметила, как этот Викентий выходил из дома?
– Нет, хоть и дежурили круглосуточно около подъезда и чёрного хода. Ребятки эти серьёзные, я их знаю, они не могли его пропустить.
– Так не Илону надо успокаивать, а химика этого долбанутого искать!
Мутовкин почувствовал, как опять предательски накатывает волна раздражения, но он взял себя в руки и сказал:
– Ты действительно думаешь, что этим никто не занимается?
– Да я не об этом! Послушай, ведь если никто не видел, как выходил Викеша, значит…
– Значит?
– Значит, он не выходил!
Левина рассказала о визите странного мастера, вслед за которым из РЭУ так никто и не пришёл. Ребятки в штатском немедленно осмотрели место мнимой течи на потолке и обнаружили едва заметное замазанное отверстие непонятного предназначения. Едкий запах всё ещё висел в спёртом воздухе лаборатории – очевидно, что течь имитировали большим количеством какого-то растворителя: просачивался быстро, испарялся ещё быстрее. Все следы вели в квартиру этажом выше.
– Илона Борисовна, кто живёт над вами?
– Не знаю… Там бабка Маня жила, но она умерла несколько лет назад. Наверное, купил кто-то.
– Вот оттуда и пасли его, – сказал один штатский другому.
Никто не заметил, как после этих слов Левина прошла на кухню и сожгла листок, вырванный из блокнота. Она надеялась, что с ГИРом теперь покончено навсегда.
Взрыв покорёжил массивную дверь, но она устояла. Остальное доделали мо́лодцы из спецназа. В квартире был обнаружен живой и невредимый Викентий Макаров, который и не подозревал, что всё это время находился в собственном подъезде. Отверстие над столом Макарова предназначалось для миниатюрной видеокамеры, с помощью которой велось непрерывное наблюдение за опытами Викеши, поэтому его и уволокли из квартиры буквально через минуту после взрыва мышки.
Мутовкин приехал к Лоре с бутылкой водки и сказал:
– Я сдаюсь!
Она улыбнулась и ответила ему:
– Я не виновата, что слепые концентрируются на ситуации лучше, чем зрячие люди. Прости, если я опять задела твоё самолюбие, но я такая, какая есть. Ты либо примешь меня такой, либо…
– Давай напьёмся! – предложил Вячеслав.
– Давай! Только до этого всё мне расскажи.
– Всё очень просто. В той организации, куда попал ГИР, сидел «крот». Он продал информацию об этом, прости господи, расщепителе разведке другого государства…
– Какого?
– Не скажу.
Вячеслав разливал водку по маленьким стопочкам, а Лора накрывала на стол.
– Подумаешь, и не надо.
Капитан рассмеялся:
– Да я и сам не знаю. Честно!
Лора улыбнулась, села за стол и посмотрела на Мутовкина своими синими глазами.
– И что нам с тобой теперь делать?
Пятнадцатого марта должно было состояться два знаменательных события. Одно – поменьше, второе – более масштабное.
Первое событие никто в городе так и не заметил, зато оно было очень важным для двух человек. Илона и Викентий сочетались браком в районном загсе. Церемония длилась минут пять. Счастливая невеста выкрикнула заветное «да!», а Викентий после своего согласия страстно поцеловал новоиспечённую супругу и выглядел при этом весьма довольным.
А вот второе событие началось у парадной лестницы музея искусств, где высокопоставленные официальные лица Италии и России церемонно раскланялись друг с другом перед открытием выставки одного экспоната. «Бриллиантовый тюльпан» был выставлен всего на три дня в центральном зале музея, чтобы горожане могли любоваться вазой с такой захватывающей историей! При этом меры предосторожности были приняты самые беспрецедентные. После этого «Тюльпан» будет передан Итальянской Республике как предмет национального достояния. Желающих посмотреть на вазу собралось великое множество, среди которых были и Роза с Колизеем, который не мог пропустить столь грандиозное событие.
Мутовкин ввёл Лору в музей. Сам он впервые увидел это сокровище и крепко сжал руку Лоры.
– Что? Что случилось?
– Ничего. Просто я очень жалею, что ты не видишь вазу, из-за которой произошло столько несчастий.
– Я вижу её, вижу. Она прекрасна! Половину цветов, которые она излучает, я никогда раньше не видела!
Звонок отвлёк капитана от созерцания прекрасного: вазы и Лоры. Он отошёл, чтобы никому не мешать, а когда вернулся, спросил Оралову:
– Хочешь поймать летающих преступников?
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ