Я один вижу подсказки

Глава 14 – Пьеса

Красный бархатный занавес медленно поднялся, открывая сцену.

Зал затих в ожидании.

Я подался вперед, сжав губы и прищурив глаза, стараясь разглядеть каждую деталь.

Мне что-то подсказывало, что я зря расслабился, и вряд ли нас здесь собрали ради представления.

И я, в какой-то степени, оказался прав.

На сцене появились «актёры».

КТО?

К моему удивлению, это были не живые люди.

Десяток нежити, одетые в роскошные костюмы, находились на сцене.

Их движения были жёсткими и неестественными.

Мёртвые стеклянные глаза, бледная, почти прозрачная кожа и самое ужасное – чёрные нити, тянущиеся от их конечностей куда-то вверх, в темноту над сценой.

Что это ещё за нити?

Удивительно, но всех всё устраивала.

Даже когда я повернулся к своей команде, то с удивлением обнаружил, что они, как и остальные зрители, завороженно смотрят на сцену.

– С вами всё хорошо?

– Что? – нахмурилась Дая, будто «кто-то» снова вмешивался не в своё дело. Они и так винили меня, что втянул их сюда.

Поэтому не удивительно, что девушка была немного груба:

– Мы смотрим, как и велит задание.

– А вы разве не видите?

Она до последнего не понимала и отвечала такими же вопросами, что раздражало ещё больше.

– Не видим, что?

– Трупы на сцене.

Дая не хотела сомневаться в моих словах, поэтому на её лице застыл ужас.

– Нет. Мы видим только живых людей.

Фух.

Я тяжело выдохнул и откинулся на спинку кресла, пытаясь осмыслить происходящее.

Почему только мне видна нежить?

Ответ может заключаться только в навыке – Духовное зрение.

Впрочем, так даже лучше.

По крайней мере не нужно будет выслушивать нытьё Артёма.

А нежить? Мне абсолютно наплевать. Как-нибудь переживу.

Тем более на сцене начали разворачиваться активные действия.

Куклы-нежить двигались, говорили, исполняя свои роли.

Я заставил себя сосредоточиться на сюжете, пытаясь абстрагироваться от их внешнего вида.

История, рассказываемая на сцене, захватила меня.

Главным героем был мальчик по имени Этьен.

С первых же сцен стало ясно, что это не обычный ребенок.

Его мысли были взрослыми, а рассуждения – глубокими. Когда он говорил, то поражал своей начитанностью и мудростью.

Так и хотелось выкрикнуть: это точно ребёнок? Не верю!

Как это обычно происходит, Этьен являлся особенным мальчиком, я бы даже сказал, особенным для всего человечества.

Он видел необычные сны, которые никогда не приснятся другим.

В определённом смысле Этьен – путешественник по другим мирам, недоступным обычным смертным.

Каждый раз просыпаясь, ему можно было только посочувствовать.

Ведь он жил в приюте, где над ним издевались другие дети, считая его странным.

Дети жестоки. Они называли его выдумщиком. Уверяя, что все те миры не просто не существуют, но и делают его дураком.

На что мальчик каждый раз говорил:

– Вы можете мне верить, вы можете мне не верить. Ваше право.

Только ночью Этьен был по-настоящему свободен.

Он общался с богами, сражался с дьяволами.

И каждый раз, открывая глаза, надеялся, что и в реальном мире сможет жить без боли и без страха.

Когда я смотрел, то не мог не ощутить его чувства.

С какой-то стороны мне знакомо ощущение одиночества в собственном теле.

Я не раз уже говорил о причинах пробраться на испытание, но это, в том числе, тот же побег, как у Этьена.

Действие на сцене стремительно развивалось.

В приют пришел врач, который назвался доктором Франсуа, с ним была его дочь, Мари-Анн.

Я вздрогнул по двум причинам.

Во-первых, из-за самого Франсуа, который являлся главврачом больницы.

Во-вторых, из-за нежити, изображавшей Мари-Анн.

Черты той самой девушки-призрака, с которой я сражался и которая прямо сейчас сидит рядом.

Она... вообще понимает, что смотрит сейчас на себя?

Я бросил быстрый взгляд на живую Мари-Анн.

Девушка была полностью поглощена спектаклем, но на её лице читалось странное выражение печали.

Хм…

И тут нам показывают разговор Франсуа и Мари-Анн, где выясняется, что девушка могла видеть то, что скрыто от глаз обычных людей.

Она видела души. Тот самый навык – Духовное зрение.

Франсуа искал таких же особенных людей, и маленький Этьен воспылал желанием впечатлить доктора и его дочь.

Он похвастался своим даром в надежде, что хоть они поверят.

Какой же наивный мальчик.

Часто суть пьесы можно было определить задолго до её конца.

И я начал рассуждать.

Я сейчас смотрю комедию? Не похоже. Может быть, фэнтези? Точно нет. Тогда что же это?

Ответ очевиден: трагедия.

И в какой-то момент хотелось встать и крикнуть: «Этьен, не совершай ошибку! Не будь глупым... ты же такой взрослый.»

Только кто услышит меня, простого зрителя?

Я лишь сторонний наблюдатель, который не может повлиять на исход.

Доктора Франсуа играла особенно зловещая нежить.

Во внешности, в его словах, в его поведении отвращало всё. Особенно «добрая» улыбка, «добрый» взгляд и такие же намерения.

Мужчина усыновил мальчика, но не из добрых побуждений.

В одно мгновение жизнь мальчика превратилась в ад.

Весь зал, казалось, затаил дыхание.

И я тут подумал, для чего это показывают? И почему это важно?

Неужели это та самая предыстория этого испытания?

Именно то, чего мне так не хватало.

Все три персонажа пока укладываются в то, что я видел в больнице.

Думая об этом, мне хотелось ещё больше смотреть, чтобы узнать: а что же произошло с этим миром?

На сцене начали разворачиваться ужасные сцены.

Доктор начал проводить эксперименты в своей больнице.

Сначала это были обычные люди, обычные эксперименты.

В то же время такие эксперименты не приводили к результатам.

У Франсуа был лишь один способ проверить эффективность своих действий – наблюдать, но глазами выступала Мари-Анн.

Девушка, которая благодаря своему дару, стала заложницей. Её вынуждали помогать отцу, по сути, она страдала куда сильнее мальчика.

Особенно, когда эксперименты вышли на новый уровень жестокости.

Доктор выяснил, что чем больше у живого человека причин оставаться в этом мире, тем выше вероятность задержать его душу тут.

Ему нужно было найти такие причины, воссоздать их в человеке, и затем не просто удержать человеческую душу, а изучить её.

Он всё время говорил:

– Это будет новая наука, которая не существовала прежде. И первая нобелевская премия достанется мне!

Такой человек уже потерял всю связь с реальностью.

Он больше жил в мечтах, где весь сопутствующий ущерб в виде замученных людей прощается.

Такой персонаж вызывал омерзение.

Не только у меня, но и хором весь зал кричал: фуу!

А я задумался: зачем этому человеку поставили памятник?

Я всё думал о той самой статуе в секретном месте, держащей Святой Грааль.

Хм... а что там было написано?

Я полез в карман за бумажкой, чтобы найти те пару строк на французском языке.

Когда раскрыл, то увидел надпись: «Человек, открывший врата в Ад.»

Чего?

Бумажка выпала из рук.

Значит, самое интересное ещё впереди?

Я посмотрел на свою команду: Дая побледнела, она вцепилась в моё левое плечо.

Она вообще не действовала как избранная, не думала, не анализировала. Не могу сказать, что она «наслаждалась» представлением, но явно воспринимала всё как пьесу.

Единственная, кто не разочаровала – это Айгуль. Девушка сама много думала, не поддавалась эмоциям и искала в истории любую зацепку, которая могла помочь в прохождении испытания.

Внезапно сцена погрузилась во мрак.

Когда свет снова зажёгся, перед зрителями предстал мрачный подвал – самое тёмное место больницы, её сердце.

Это важное место и его нужно запомнить.

И обязательно сходить туда.

Я записывал все интересные моменты, раз достал листок и карандаш.

А пока атмосфера мгновенно стала гнетущей, воздух словно сгустился.

На сцене появились несколько докторов в окровавленных халатах, измученный Этьен, привязанный к странному устройству, и бледная Мари-Анн, стоящая в стороне с выражением ужаса на лице.

– Что там, Мари? – спрашивал каждый раз Франсуа.

– Пока ничего нет, – каждый раз коротко отвечала та.

Франсуа вышел вперёд и осмотрел мальчика:

– Тогда давай чуть-чуть поднимем напряжение.

Сцена замерла, все актёры и зрители затаили дыхание, кроме одного доктора, который повернулся к зрителям и заманчиво произнёс:

– Приведите экзорциста…

И тут я задумался: кого привести?

Ведь моя роль в этом испытании – экзорцист.

Мне было интересно, кто именно выйдет на сцену и то, как тот будет выглядеть.

Однако появилась ценная подсказка:

[В течение десяти секунд на место актера можете выйти вы. Если этого не сделать, то выйдет актёр и пьеса продолжиться.]

Довольно странное предложение.

Я никогда не был актёром, но мне было всё равно на мои посредственные актёрские навыки.

Ведь всё, что мне нужно, это награды.

Моё сердце забилось быстрее.

Возможно, награды будут зависеть от определенных действий на сцене.

Это была ещё одна «секретка», о которой нам не говорили.

Я боялся только из-за одного. Нас предупреждали оставаться на местах, но разве правила не нужны, чтобы их нарушать?

Когда медленно поднялся, Дая среагировала мгновенно, схватив меня за руку, пытаясь остановить:

– Что ты делаешь? Сядь на место.

В её глазах отражались пугающие мысли: Опять его выходки! Что он задумал на этот раз?

Не только она.

Айгуль и Артём тоже напряглись. У них уже сложилось полное понимания меня. Что самую большую опасность для их жизни представляют не монстры в данже, а лидер, который ведёт их в самые гущу.

Они были готовы вмешаться и, если нужно, удержать меня силой.

– Успокойтесь, всё хорошо.

По их молчаливым лицам было понятно, что они не верят ни единому моему слову. Вот же надоедливые...

– Просто доверьтесь мне.

– Но зачем ты идёшь? – не понимала Дая.

– Разве они не меня зовут? Ведь я, – указал я на себя большим пальцем, – экзорцист!

Её хватка ослабла, и я свободно прошёл между рядами.

Странно, что больше никто не возмущался. Другие зрители словно меня не замечали. В некоторой степени это было довольно жутко: они сами казались загипнотизированными.

Какой же странный театр.

С каждым шагом к сцене реальность вокруг менялась. Зрительный зал растворялся, уступая место мрачным коридорам.

Я будто шёл по подвалу в сторону злосчастной комнаты. Даже запах изменился – я начал чувствовать сырость вперемешку с антисептиком.

Когда я ступил на сцену, то оказался внутри экспериментальной лаборатории. Марионетки-актеры теперь казались живыми людьми, их стеклянные глаза наполнились эмоциями – у кого-то было безумие, у кого-то боль, а у кого-то отвращение.

Доктор Франсуа повернулся ко мне, его губы растянулись в жуткой улыбке.

– А, вот и наш экзорцист. Извините, что вызываем вас так поздно.

У меня не было сценария, поэтому я решил говорить то, что думаю.

– Ничего страшного. Всё же это моя работа.

Франсуа улыбнулся такому профессионализму. Нигде не любили нытиков.

– Тогда приступим к работе.

Мне быстро объяснили, что я должен нарисовать Печать Души.

Ни как она выглядела, ни как она работала, мне было неизвестно.

И как тут действовать?

Франсуа был крайне нетерпелив даже при малейшем промедлении:

– Почему так долго?

– Всё в порядке. Просто вспоминал, что нам нужно.

Саму печать нужно было рисовать маркером на груди Этьена.

Он оставался в сознании и смотрел на меня печальным взглядом, а я пытался напомнить себе: всё вокруг не настоящее, и мне просто нужно сыграть свою роль.

Верно?

Единственной печатью, которую я знал, была Печать Мученика.

Это защитное заклинание, которое отгоняет потустороннюю нечисть.

Таким образом, я в какой-то степени защищал мальчика.

– Чуть-чуть потерпи, – сказал я, взял маркер и аккуратно нарисовал по памяти ту самую печать.

С каждым штрихом чувствовал, как сила течёт через меня, пульсируя в кончиках пальцев.

Когда последняя линия была завершена, вспыхнуло сообщение:

[Печать Мученика достигла 3 уровня.]

Серьёзно? Навык повысился на один уровень?

Я не скажу, что не рад, очень рад.

Только обстановка была слишком напряжённой, чтобы искренне радоваться, особенно когда меня насильно отвели на пару шагов назад и снова сделали зрителем.

Со стороны я посмотрел на грудь мальчика.

Там была совсем другая печать – намного сложнее и ужаснее, чем всё, что я видел до этого.

Чёрт, это не помогло.

А хотелось хоть как-то изменить сценарий истории.

Повисла тишина. Печать активировалась, нарушив её.

Этьен, привязанный к устройству, начал кричать.

Только голос изменился: он стал мужским и гневным, будто другое существо говорило его устами на совершенно неизвестном языке.

Ё-моё… Так это сцена, где открываются врата в Ад?

Меня держали с двух сторон, но я стоял спокойно, пытаясь запомнить каждое мгновение этого события.

Из груди мальчика начал вырываться синий огонь.

Пол, стены и потолок начали трескаться, выпуская клубы чёрного дыма.

Нет, это давно перестало быть обычным экспериментом по изучению души.

Здесь разворачивалась настоящая трагедия, угрожающая не одному человеку, не десяти, а всему человечеству.

Тогда ощутил небольшой трепет.

Не скажу, что всё вокруг пугало до чёртиков или до белой горячки.

Нет. Такого не было.

На стене напротив начали формироваться врата: чёрные, перемешанные с красным цветом. Людские души были переплетены с демонами.

Это врата в Ад?

Глупая мысль, но хотелось подойти и лично открыть их.

Однако ноги не слушались, словно всё находилось под контролем другого человека.

Всплыло тревожное сообщение:

[Временно все навыки блокируются.]

Стало тревожно, ведь без навыков я был бы пустым местом.

Тяжело признавать, но обычный человек, тут не единица, он ноль.

Подумав немного, я крикнул:

– Бегите глупцы!

Эта фраза как раз бы вписалась в атмосферу пьесы.

А затем я задумался: а куда бежать?

Врата ада вот-вот откроются на этой планете.

Есть ли вообще безопасное место?

Точно нет.

Скрежет.

Врата начали медленно открываться.

Оттуда появилась знакомая фигура, от вида которой люди вокруг застыли.

Пирамидоголовый?

Так его истинная природа – не призрак, а демон?

Он вышел с мускулистым телом и огромным ножом наготове, ворвавшись в этот мир и принося с собой бедствие.

Его появление изменило всё вокруг.

Температура воздуха резко поднялась, стало жарко, а на коже выступили капли пота.

Запах серы заполонил помещение, вызывая тошноту.

Что же мне делать?

Я понимал, что всё это время я был лишь актёром в пьесе.

По крайней мере на это надеялся.

А если нет?

Вокруг нет ни зрителей, ни марионеток, я не вижу никого.

Поэтому нужно было что-то делать, но всё, что я смог – это спрятаться за спины других людей.

Сделать то, за что я когда-то осуждал Артёма.

Теперь я понимаю его чувства полностью.

Это был чистый страх.

Остальные люди, наконец осознав происходящее, замерли в оцепенении.

Лишь через мгновение паника охватила их, и они бросились к выходу.

Только было уже поздно.

Пирамидоголовый двигался с невероятной скоростью, как зверь, выпущенный на свободу после долгих лет заточения.

Его нож рассекал воздух с жутким свистом, оставляя за собой след из кроваво-красных искр.

Первой жертвой стал один из санитаров – демон одним движением разрубил его пополам, словно тот был сделан из бумаги.

Брр...

Идти к выходу сейчас самоубийство.

Самое ужасно, что это мрачный подвал, где была только одна железная дверь, и где сейчас Пирамидоголовый кромсал всех.

Естественно, моя реакция была уйти подальше от двери, в противоположную сторону.

Краем глаза я заметил Мари-Анн, забившуюся в угол, её глаза были широко раскрыты от ужаса.

– Ты как? – попытался спросить я, но она не слышала меня и пыталась вырвать себе глаза.

Усталость от всего и от этого вечного проклятия довели её до предела. Она решила, что быть слепой – не так уж и плохо.

– Перестать.

Все попытки вразумить или как-то повлиять на неё не помогли. Она не слушала.

Доктор Франсуа теперь не казался таким безумным.

Во время катастрофы все люди выглядели одинаково.

Грубо говоря, мы выглядели жалко.

Только сделать хоть что-то было не в наших силах.

Я даже ни один навык не мог использовать.

Всё шло по какому-то сценарию. И это бессилие было страшнее всего.

Кровь брызгала на стены, пол, потолок.

Впервые я видел столько красного. Пирамидоголовый методично уничтожал всех, кто попадался ему на пути.

Я видел, как падают люди, как их тела разрываются на части.

Кто будет следующим? Ответ очевиден.

Когда казалось, что надежды уже не осталось, что-то изменилось.

В воздухе зазвучали трубы, их чистый, пронзительный звук нёс в себе надежду, затмевая гул криков и рычание демона.

Та-та-тааа…

Звук труб нарастал, заполняя всё пространство.

Появился яркий свет, озаряющий комнату, настолько внезапно, что мне пришлось прикрыть глаза руками, чтобы не ослепнуть.

В который раз я задавался одним и тем же вопросом: что за безумие происходит?

Спустя десять секунд снова открыл глаза, чтобы осмотреться.

Мари-Анн, которая раньше дрожала рядом, теперь парила в центре комнаты. Её тело преобразилось, стало куда сильнее и изящнее, и с изумрудными глазами она выглядела ещё более воинственной.

Что это? Ангел?

Я думал и не мог в это поверить.

Сначала за её спиной появились очертания крыльев, сотканных из чистого света. Они росли и расправлялись, достигая невероятных размеров.

Затем в её руке материализовался ярко сияющий меч.

И тогда я подумал: самое время, чтобы помолиться.

Я взял розарий, опустился на одно колено и начал обращаться к Богу за спасением:

– Святой Ангел Хранитель мой, молю Тебя, сохрани жизнь мою…

И всё же, молясь, я не забывал наблюдать за происходящим.

Демон замер на мгновение. Приход ангела явно не входил в его планы.

Грарх…

Впрочем, он был настолько безумен, что издал яростный рык и бросился вперёд.

Началась битва, подобной которой я никогда не видел.

Да что говорить, я даже о такой никогда не слышал и не думал, что отдельные существа вообще способны на такое.

В реальном мире было много сильных людей, но до такой степени?

Точно нет.

Ангел и демон двигались с невероятной скоростью, их оружие сталкивалось с оглушительным звоном.

Дзынь. Дзынь.

Каждый удар сопровождался то вспышкой ангельского света, то всплеском адского пламени.

Естественно, мне нужно было спрятаться.

И тут появилось сообщение:

[Теперь вы можете использовать навыки.]

Я облегчённо выдохнул: ну, наконец-то.

Вокруг меня сразу же образовался защитный барьер – так работал навык «Печать Мученика».

На третьем уровне это давало совсем другие ощущения.

Теперь я был уверен, что барьер сможет сдержать такую силу.

Но надолго ли?

Я этого не знал.

Битва казалась вечной. Они кружили по комнате, то взмывая к потолку, то обрушиваясь на пол с такой силой, что в бетоне образовывались трещины.

Я замечал, как окружающая обстановка начинала искажаться, словно реальность не могла выдержать их противостояния. И как бы странно это ни звучало, я не мог отвести взгляд от этого безумного зрелища.

В какой-то момент даже подумал: завораживающая битва!

Вскоре та достигла своей кульминации.

Как обычно, это произошло быстро и непонятно.

Ангел вонзил меч в грудь демона, а тот, в свою очередь, вонзил нож в него.

Это была разочаровывающая ничья.

Вспышка света.

Глаза на миг ослепли.

Когда я снова смог видеть, оба существа лежали на полу неподвижные.

Пирамидороголовый исчезал, растворяясь в клубах чёрного дыма.

Ангел же, всё ещё сохранявший облик Мари-Анн, лежал, раскинув крылья.

Кап. Кап.

Из раны на его груди медленно сочилась кровь необычного золотистого цвета.

Я бы так и сидел, как истукан, и не знал бы, что делать, если бы не подсказка:

[Попробуй кровь на вкус.]

Первая реакция – омерзение.

Даже если это и золотая кровь.

Но попробовать?

Нельзя было медлить.

Я подошёл, присел и дрожащими руками собрал несколько капель ангельской крови.

Нужно ли?

На мгновение я заколебался, но затем решительно поднёс руки к губам и выпил.

Эффект был мгновенным и ошеломляющим.

Жар разлился по моему телу, и я почувствовал, как каждая клетка наполняется невероятной энергией.

Перед глазами вспыхнуло сообщение:

[Получено +3 очка характеристик.]

Ещё награда?

Нужно выпить столько крови, насколько вместит желудок.

Жадности не было предела.

Но я едва успел осознать это, как мир вокруг меня начал меняться.

Сначала это были лишь мелкие детали. Трещины на полу затягивались, кровавые пятна исчезали.

НЕТ!

Затем изменения стали более заметными. Тела убитых словно растворялись в воздухе. Стены комнаты начали колебаться, как мираж в пустыне.

Что?

Несколько раз я моргнул, чтобы понять происходящее.

Я не поверил своим глазам, когда обнаружил себя стоящим на сцене. Я уже и забыл, что участвовал всего лишь в пьесе.

Вокруг меня двигались актёры-марионетки, их движения были механическими, но точными.

Пирамидороголовый оказался нежитью со смешным конусом на голове, он выглядел как шут. А «ангел» вообще был актёром с картонными крыльями.

Это было довольно фальшиво по сравнению с тем, что видел я.

Издеваетесь?

Зрительный зал взорвался аплодисментами.

Хлоп. Хлоп. Хлоп.

Люди вставали со своих мест, их лица сияли от восторга. Я растерянно огляделся, пытаясь понять, что произошло.

Неужели всё это было лишь внутри сцены?

Естественно, я понял, что таковы были законы дополнительного испытания. Здесь рассказывалась история, в которой можно было участвовать и получать награды.

Я осмотрелся по сторонам и подумал: а что делать дальше? Уйти?

Актёры вокруг меня выстроились в линию, взявшись за руки, и позвали меня за собой.

Было странно держаться за ледяные руки нежити, но сегодня это было далеко не самое неприятное.

Я знал только одно: я чертовски устал.

Я неуверенно встал рядом с ними, всё ещё пытаясь осмыслить произошедшее. Мы синхронно поклонились публике, и зал разразился новыми аплодисментами.

Хлоп. Хлоп.

Рад, что им всё понравилось, особенно учитывая тот ужас, который разворачивался на сцене.

Я внимательно всматривался в лица зрителей. Большинство выглядели восторженными, но некоторые казались потрясёнными, даже испуганными.

Когда занавес начал опускаться, я забеспокоился и сказал:

– Мне пора, – отпуская руки нежити.

Быстро спустился со сцены и направился к своей команде.

Впрочем, они уже встали и подошли ко мне, опасаясь, что я опять их кину.

Дая, Айгуль и Артём смотрели на меня широко раскрытыми глазами, в которых читалось смешение эмоций: удивление, беспокойство и, кажется, немного страха.

– А ты хорошо играешь, – похвалила Дая.

Как бы мне хотелось сказать, что я не играл, что на сцене происходило совсем другое, не то, что видели зрители.

– Спасибо.

– Но что теперь? – спросил Артём.

Я дотронулся до ключа в кармане, ведущего к выходу.

– Теперь нам нужно уходить.

Простой, лаконичный ответ.

Когда мы направились к выходу из театра, я заметил, как другие зрители шепчутся между собой, бросая на нас странные взгляды.

Казалось, что нас вот-вот раскусят.

На самом деле, я давно подозревал, что живых людей в этом зале всего четверо. Да, это мы.

Поэтому оказаться среди такого количества нежити и призраков – это прямой путь к смерти.

Выйдя в вестибюль, я глубоко выдохнул. Мир вокруг казался прежним, но что-то неуловимо изменилось.

Может быть, это был я сам?

– Куда? – спросила Дая.

– Сюда...

Я подошёл к двери и открыл её ключом. Там не было пространства – там была знакомая дыра, выход из данжа.

– Пора возвращаться «домой»...

Слово «дом» я использовал по отношению к нашей безопасной комнате на третьем этаже.

Хотя, зная, что в подвале больницы произошла битва между демоном и ангелом и что, возможно, там до сих пор были врата в ад, я не мог называть его безопасным.

Даже наоборот, совсем небезопасным.

Поскорее бы эта миссия закончилась.

Это просто ужас.