Я мужик!!!

2. Новый имидж

Есть хочется. В этом доме еда присутствует? Прочесала всю кухню. Негусто. Круп на донышке банок, специй нет. Мука в маленьком мешочке. Хватит испечь десяток блинов на меня. Всё. Даже соли нет. Что-то типа холодильника, должно же быть. Тут ведь ели? Раньше. Наверное. В подвале обнаружила лабораторию. Огромную. По-другому эту комнату не назовёшь. Столы, заваленные бумагами, полки по стенам и куча разного соединённого между собой в немыслимых комбинациях. Какие-то реторты, змеевики, банки и бутылки с жидкостями, коробки с кусками камней и разноцветным песком. Всё это, вперемешку с грязной посудой и вещами. Инструменты, оказывается, у него есть. Рядом пара складов с непонятным. Искала долго, прочесала всё! Нашла абсолютно пустую комнату для припасов. Что, прям, совсем нет ничего?! Поискала у себя. Может, за дверью другой? С разбегу открыла плечом. Ещё одна комната. Тут, наверное, и жил бывший хозяин. В углу кучка сена, рядом сундучок маленький, лампа на нём. И всё. Споткнулась о кольцо в полу. Ага! Там должно быть, теоретически, съедобное. Ураганом прошлась по всем полкам. Спугнула наглую мышь. Отрезала от одинокой рульки кусочек. Как я на неё с полки сигала, страшно рассказывать! С ножом в зубах, с разбегу по полке. Жуть… Взяла две сморщенные картошины, оглядела себя и одну положила обратно. Не съем столько. Картошина размером с два моих кулака. Осталось целых пять штук ещё. Что ж хозяин не следит за припасами? Это подвал самого домового? Я следить должна? Будем. Капустный листик в половину меня, одну морковку. Искала самую маленькую. Луковку нашла под ящиком. Остальные три — здоровенные. Варим щи. Кастрюля. Большие, неподъёмные, и грязные. Кроме тех двух, что я лестницей использовала, нашла ещё две. Но их, я даже не подниму. К тому же, они дырявые. Поменьше есть что? О, ковшик, будет мой! Оттёрла его, отмыла. Напевая себе тихонько под нос, чистила и резала овощи. Рулька уже булькает на печке. Нож пришлось точить, ещё когда шерсть убирала. Ну, это же надо, в доме два мужика было, и все ножи тупые! Доска удобная, под меня, фарфоровая. Детская посуда замечательная. Жаль, нет кастрюли и сковороды. Супчик варится, у меня уже слюни до колен. Нашла себе целую тарелку, и ничего, что это чья-то пиала. У меня будет тарелкой. Ложку бы по размеру… Единственная чайная. Сейчас мы будем кушать. Убираем всё за собой. Моем. Ножик себе решила оставить. В руке хорошо лежит. Большая ложка половником моим будет и ковшик этот под первое оставлю, пока ничего приличного нет. Ещё бы сковороду. Поищем. В окно ничего не видно. Вымыла, пока суп варился. Щи на стол. Запах по всей кухне умопомрачительный. Скатерку уже подготовила, потом подошью, может, вышивкой украшу и буду класть. Всё уютнее. Ем, и глаза от удовольствия прикрыла. Какая же я голодная была. Дверь в дом открылась, и послышались быстрые шаги. Я не реагирую. Меня всё равно не видно. Тем более под печкой. Ходит там, и пусть себе. Наверху прогремели посудой.

— А мне?! — послышался обиженный рёв, — Захар, ты вконец обнаглел. Выгоню к лешевой матери. И, как хочешь живи!

Интересно, Захар, это я, видимо? Как он собирается меня выгонять, если не видит?

— Значит, не хочешь по-хорошему? Я тебя предупредил!

Сходить что-ли, посмотреть, на этого крикуна? Всё равно, суп уже доела.

— Ну, чего надо? — вышла из-за поленницы, смотрю на него хмуро.

— Ты что с собой сделал? — глаза соседа стали квадратными, нашарил рукой табурет и тяжело на него опустился. Хм… Он меня видит? Ну, да. Вышла, в чём была. Розовые бархатные штанишки до колен, по низу с рюшечками кружевными, белая рубашка с кружевами, белая бандана в розовую клеточку с кокетливым узелком над ухом, белые тапочки с попмонами. Вся порезанная и побритая. Я на себя в зеркало посмотрела, так у самой глаза были, как у глубоководной рыбы. Сочетание одежды с внешностью… Ну… Валуева одеть в наряды Бориса Моисеева. Ничего так прикид. Бодрит.

— Не твоего ума дело. Чего надо, спрашиваю. И кто ты такой?

— Что значит кто такой? Я хозяин этого дома.

— Пф… Какой ты хозяин?! Везде бардак, посуда не мыта месяц, если не больше. Даже те три комнаты, в которых ты живёшь, и те, так загажены, что не пройти. Припасов еды нет. Вода только холодная. Свечей нет и освещения. У тебя даже соли нет. По дому разбросаны грязные вещи. Да любой домовой от тебя сбежит. Это я ещё терплю, и хоть что-то делаю, что б дом не развалился окончательно. Крыша течёт, балки сгнили, ступени скрипят, в окна ветер задувает, двери перекошены. Сама себе одежду и обувь нашла, хорошо на чердаке запасы барахла были. Ты ж к инструментам лет десять не прикасался, если они, вообще, твои. Сама готовлю и убираюсь. От тебя ни ниточки не получила, ни кусочка хлеба. Так, кто хозяин дома, после этого? Ты тут только живёшь и пакостишь, — ох, как он меня разозлил. Хозяин, блин! Ни разу по дому ничего не сделал за два дня, — Я-то могу и уйти, без проблем. Найду себе другой дом, где будут ценить мой труд. А не найду, так построю, или в пустом поселюсь. Невелика наука. Домовые, они всем нужны.

— Это ты не понимаешь ничего! Выгоню и помрёшь.

— Неа. Я точно знаю. Ничего со мной не случится. Можешь выгонять, — смотрю на эту дылду здоровенную, и улыбаюсь, — Ты учти, что в твой дом не пойдёт ни один Домовой. Это я тебе сразу скажу, — что теперь ответит?

— Почему это?

— Потому что, в этом доме уже умер Домовой. Я знаю. Я — не Захар, — ответила серьёзно.

— Не понял. Вот же ты!

— Потерял ты своего домового. Умер он. Заморил грязью, голодом, отношением к нему и дому.

— А ты тогда кто?

— На его место поставили. Наверное, только я, и смогу тут выжить. Ты же неряха. И лентяй. Дом разваливается, а ты не видишь. Задняя стена скоро упадёт. Крыша провалится, она сейчас держится на двух гвоздях. И ведро для воды стоит под течью. Я его регулярно выливаю. Окна-двери перекошены. Лестницы ссохлись. Гвозди повылезали. Ступени скоро отвалятся. В доме прогрызены мышиные ходы. И они доедают последнее, что тут есть.

— Ты же Домовой, почини!

— С чего мне тебе помогать? Ты хоть что-то для меня или дома сделал? Не заметила.

— Почему ты говоришь "заметилА"?

— Потому что, меня зовут Варвара.

— Это женское имя? Не. Так не смогу звать. Ты мужик ведь. Варвар буду звать. Красивое имя. Что оно означает?

— Эээ… Очень агрессивного мужика, плюющего на всё, кроме своих желаний. Наглого и грубого.

— Тебе подходит!

— Кто б говорил! С домом можешь попрощаться, если ничего делать не будешь. Пара месяцев, и рухнет. Помогать, за просто так, я не собираюсь. Мне много что нужно. Хочешь домработника и разнорабочего — плати.

— Ты же дух! Зачем тебе деньги?

— Я ем нормальную еду, ношу одежду, сплю на кровати, моюсь мылом… Или ты думаешь, что я, как тот Домовой — одно всю жизнь носить буду нестиранным, на холодном полу спать, без единой тряпочки, не есть ничего, и с голоду окочуриться?! Обойдешься! Как надумаешь — кликни. Пара месяцев у тебя есть. Может, полтора… У меня дела ещё, — развернулась, и к себе.

Переоделась в рабочую одежду. Рубашка красная с длинным рукавом, самая темная, комбинезон темно-серый, на ноги носки и ботинки, что б не слетели. Бандану потемнее, чёрная, но в красную большую розочку. С лысой головой пока не могу ходить. Психологически холодно. На пояс инструменты, в карман гвозди. И на чердак. Полное ведро воды не стала никуда нести, за окошко вылила сразу, и опять поставила. Поправила перекосившееся окно. Тут только гвозди заржавели и вылезли из петель. Обратно их забила, стамеской прошлась по низу. У замка ржавчину чуть сняла. Его бы песочком почистить, а нету. Закрывается нормально. За мной везде ходил сосед. Смотрел. Дверь себе от поленницы поправила. Смазала. Не скрипит, закрывается хорошо. И масло кончается… Вымела и вымыла вторую комнату. Сундучок с лампой перенесла к себе на стол. Разберусь позже. Нашла ещё дверь. Выход на улицу. Оттуда дует. Дверь не открылась. Тоже перекосило. Надо будет сделать тут прихожую и большую кухню. Вон, какой удобный уступ у печи, и ниша есть глубокая под ним, печью будет. Может, и верёвки сюда? И гладить здесь, если найду чем. Комната большая, как и соседняя. Пожалуй. А там — кабинет и спальня. Как прихожую сделаю, перевешу вешалку. Куда ванну и туалет? В угол, там удобное место и тепло от печи. И от выхода близко, горшок выносить. Лестница, наверх и вниз в самом дальнем углу дома нашлась. Куда ведёт? Крутая. Изучать дальше пока не стала. Позже, как свет организую. Надо переделать на винтовую, должно получиться. Хороший план. Делаем. Столы перенесла, стул. Маленький, со стулом к печке ближе, большой в другую часть посередине. На нем гладить буду и рукодельничать. Грязные полки к выходу. На улице чистить. Всю посуду пока на уступ печи. Он шириной в два кирпича, и идёт по всей длине. Хорошая полка и тёплая. Стеллажи надо будет сделать с другой стороны комнаты. Верёвки перевесила над уступом повыше, что б не мешались. Снова, с разбега в дверь плечом, по-другому не открываются. Выскочила на улицу, осмотрела вход. Выходить могу. Отлично! Латать крыльцо надо. Козырек у него чинить. Ступени переделать, чинить нечего. И ставить вторую дверь. Одна стоит глубоко в стене, с той стороны кладки, вторую поставлю снаружи. Не должно тогда дуть. Между ними и сделаю прихожую. Нужен материал на неё. Найдём. Что у нас на улице? Огород есть. Пустой почти. Лук есть, отсюда вижу. Сараюшка. Сад неухоженный, джунгли прямо. Забор покосился и местами завалился. Покачала головой, и это хозяин! Так всё запустить! Поправила входную дверь и вернулась в большой дом. Окно на кухне чуть перекосило. Подбила его и тоже смазала. Со щелями сделать пока ничего не могу. Тряпками если только. Так, на улице не холодно пока, подождёт. Мне посуду надо вымыть. И не только её.

— Можешь поставить кастрюлю большую вверх дном на пол?

— Могу, а зачем?

— Воды нагреть… Спасибо.

Поставил. Затащила целые кастрюли на печь и ношу воду, на него не обращаю внимания. Не мешает, и ладно. Что у нас дальше? Продвигаюсь по лестнице и забиваю гвозди. Делаю только те, что мне мешать будут.

— Это правда, про дом?

— А сам не видишь? Показать?

— Покажи.

— Пошли, — поднялись на чердак, — Вот здесь менять балки, стропила, обрешетку, утеплитель. Прогнили. Ещё немного и крыша сложится внутрь дома, — ходим, и я комментирую, — Вот эта стена наружу заваливается. От подвала до крыши. По ширине всего дома. Её править надо. Камни менять, местами они рассыпаются. Уже трещины есть в стенах. Комнаты все с этой стороны в плесени уже. Подпереть снаружи, заменить камни и новым раствором. По верху скрепить ещё, что б не расползлись стены. Балки потому и гниют. Вот тут, и так видно. Стена гнилая и в плесени. Чуть лучше в других комнатах по этой стороне. Тут с крыши течёт. Стену внутри сносить и ставить другую. Или просто убрать. Пол весь менять. Уже не поправить. Скоро вниз провалится, вот до сюда дыра будет. Внизу уже тоже часть стены гниёт. Там стена библиотеки, если что. Я ещё не проверяла, но книгам скорее всего конец. Лестница везде скрипит. Гвозди вылезли, шляпки торчат. Как не навернулся, когда поднимаешься? Держится на периллах и балясинах. Пока ещё. Здесь мышиные ходы. По всему подвалу гуляют, как у себя дома. Подвал отсырел. Надо сушить и исправлять. Окна сам видел. Перекошенные, не открываются. Я только два сделала и то, это временная мера. На кухне и на чердаке. Поправить можно, но из них будет дуть. Щели. Если надставить планками, поможет. Двери тоже местами рассохлись, местами перекосило. Во всём доме. Он старый. Очень. Снаружи ещё не смотрела, что там. Но уверена, что не лучше. Камины все надо чистить и приводить в порядок. Из восьми работает один. Стена у печи не в плесени, только потому, что её топили периодически. Сохло само. Всё.

Сосед молчал. Я кивнула и пошла мыть свою посуду, достирывать, подрубать длинные штаны. Есть чем заняться. Выливала мыльную воду в окно, когда меня настиг очередной вопрос.

— Это по дому и ремонту. А по хозяйству что скажешь?

— Его нет.

— В смысле?

— В прямом. Нет у тебя хозяйства. Готовить не из чего. Припасов мышке на один день хватит. Кусок мыла еле нашла. Из хозяйственных средств ничего нет. Свечей нет. Много тряпок для уборки, зато. Из старых вещей. Веник один, и тот полулысый. Есть швабра. Будешь полы мыть? Мне она велика. Так что, я руками, где мне надо. Посуда — кастрюли грязные, старые, отбитые, дырявые и так мало, что говорить не о чем. Сковороду не нашла. Вообще. У тебя для кухни ничего нет. Тарелки и чашки почти все отколотые. У тебя в комнате тоже. Чистых нет. Из приборов есть вилки — четыре штуки, ложки — шесть штук, и пять тупых ножей. Две ложки и нож я взяла. И ковшик. Полотенца грязные, мыться нечем, но это тебе не нужно. Ты ж грязнуля у нас. В ванных забиты сливы, трубы надо чистить. Ванны отмывать. Чистой одежды у тебя нет. На обувь смотреть страшно. Живности не держишь. Я б знала. Огород запущен и пустой, сад зарос, есть покосившаяся сараюшка. Забор местами упал, остальное косое. Всё.

— Н-да… А Захар молчал. Ничего не сказал.

— Так, он вместе с домом умереть хотел. Терпел долго, и не выдержал. Перестал работать. Довёл ты его. Не может Домовой жить грязи. Умирает или уходит из дома, что для него — одно и то же. Ты что с домом сделал? Вот и получил. Это мне всё равно. Потерплю такого соседа недолго. Ну, рухнет дом, так другой найду. Сердце не разорвётся от боли за него. Если, это все вопросы…

— Пока да. Мне надо подумать, — и ушёл наверх.

Я пожала плечами, и за дела. Лестницу надо доделать, а то ж шлепнусь с неё. По дому разносился стук молотка. Я не пряталась. Зачем, если и так, знает? Думал он долго. Даже из дома на следующий день не пошёл никуда утром. А я решала сложную задачу. Надо было гладить вещи. Как? А что тут, собственно, думать? Есть горячая вода и кружка. Можно и угли, конечно… Но попорчу с непривычки хорошие вещи. Сейчас отмою её и буду гладить. Неплохая замена утюга. Гладила до вечера. Труднее всего было с большими вещами. Вода выплескивалась из кружки. Мне бы фляжку… На уступ поставила ковшик с горячей водой и воду оттуда зачерпывала, он грелся. Удобно и рядом. Справилась. Аккуратно разложила чистое и отглаженное на полочках. Красота. В сундук пошли постельные принадлежности, полотенца, пледы и одеяла на зиму, зимняя одежда. Не успела полки сделать для посуды, так завтра сделаю. Ужин себе приготовила. Сосед уходил на улицу. Пусть думает, может, мозги на место встанут. Чем, интересно, он занимается? На ночь вылила ведро с водой на чердаке, уже пятый раз за этот день. Когда же этот дождь закончится-то? И отправилась спать. Сосед не вернулся. Мне всё равно где он шляется, если честно.

— Варвар, можешь написать, что надо купить? Для дома, — утром встретил меня вопросом сосед.

— Могу. Чего не написать-то. На чём и чем? Учти, перьями я не умею. Сноровки нет. Могу угольком. Или продиктовать просто. Сам запишешь. А чего делать собрался?

— Давай. Я писать буду. Так, и правда быстрее будет, — сходил за листочком.

— Если у тебя почерк не мелкий, этого листочка не хватит.

— Так много надо? Ладно. Не хватит, ещё принесу. Что первое?

— Камень для стен. Нужно восемь кубов. Знаешь, сколько это?

— Знаю. Дальше.

— Раствор для камней. На всю эту массу. Каменщики знают сколько надо. Четыре лесины, подпереть стену. Высотой с дом. Во что их упереть на земле. Камни, может, побольше. Леса для ремонта снаружи. Балки по шесть метров или чуть больше, двести пятьдесят на двести сечением, шестнадцать штук на крышу, стену сверху, пол. Доски… Ты со стеной и полом что делать будешь?

— Что лучше? Ты как считаешь?

— Убрать. Там комнатушка маленькая отделена. Стена не несущая. Можно. И дешевле.

— Убираем.

— Тогда, четырнадцать кубов досок, на стропила, обрешетку, окна, двери, у лестницы заменить две ступени, в комнатах полы кое-где. В библиотеке заменить верх стены, пол и потолок, где прогнило. Должно хватить. В притык. На забор не считаю. Не до него пока. На крыльцо ещё выйду и гляну. Может добавить чуть.

— Это всё?

— Утеплитель для крыши на одну сторону. Между этажами и для окон везде. Просто на всю крышу бери. Я утеплю везде. Черепица пять метров квадратных. Петли для дверей четыре штуки, уголки для балок семьдесят штук. Гвозди разных размеров ведра три. Трубочиста вызвать, кто прочистит камины, переделать их чуток. А то ж, не напасешься дров. Листы железа нужны в половину ширины дымохода снаружи и шириной в три четверти трубы. Шестнадцать штук. Вызвать того, кто починит трубы в ванных, прочистит стоки, и сделает горячую воду. Кто сделает ремонт ещё. Позже купить четыре больших ведра краски. Для потолков. Для стен сам решай. Покрасить проще. Это ещё восемь вёдер. Не к спеху. Если приводить в порядок весь дом, то больше. По ремонту всё.

— Это только ремонт?!

— А ты как думал? Всё запущено, дальше уже некуда. Это только что б дом не рухнул. Починить его. До осени не успеешь — на улице зимовать будешь. Дожди крышу смоют вместе со стеной. Я помечу каменщикам, какие камни менять. Хотя, и так должно быть видно. Они крошатся. Рукой проведи и рассыпается. Ну так что? Диктовать дальше?

— Диктуй, — махнул рукой сосед.

— Моющие средства. Для полов, стен, окон, одежды, обуви, тебя. Вакса для обуви. И крем или воск для кожи. Воск для деревянной мебели и полов, песок — ржавчину убирать с металла и ванны отдраить, мел — чистить нежные поверхности. Масло смазочное для петель. Щёлок, щётки, разные по жёсткости. Грубых для полов побольше. Штук пять возьми. Рукавицы рабочие. Швабра для меня. Могу и ту переделать, если что. Два ведра. Оцинкованные или металлические. Для уборки. По пять литров. Железных. Больше не подниму. Для себя можешь по десять литров взять. И воду в них кипятить. Это уборка. Сделай что-то с норами мышей. Есть ведь средства борьбы с ними. И закроем их. Теперь, что касается посуды. У вас есть, кто по домам ходит, и предлагает всякое для кухни? Вот, таких зови. Выберу нормальную. Сам ни в жисть не купишь правильную посуду, даже если напишешь под диктовку. Я б и сама сходила на рынок или на ярмарку. Так даже лучше будет. Всю колотую посуду заменить надо. Нельзя её в доме держать. Как будто не знаешь таких элементарных вещей!

— Да знаю я, просто… Забыл.

— Вот и пиши, что б не забыл. Теперь, что касается еды. У тебя нет ничего. Вообще. Так что надо всё. И нужна тара. Мешки, банки, короба, бочонки, бочки. У меня есть чуть еды, но мало. На день-два для меня. Дальше голод. Думай.

Он сидел с остановившимся взглядом. А под табуреткой метался беспокойно хвост. Хм… А я его не видела раньше. Как у крокодила, только поуже и красный.

— Эээ… — показываю на хвост, он смутился и хвост пропал. Но поползли чешуйки по вискам, зрачки вытянулись и стали жёлтыми.

— Это, когда нервничаю. Непроизвольно. Последние два дня у меня…

— Веришь, у меня тоже. Умерла, воскресла, да ещё мужиком и домовым.

— А кем у себя был?

— Человеком, женщиной, и меня всё устраивало.

— Они же мало живут!

— И что? Живём и счастливо.

— Ммм… Знаешь, я тут подумал…