Я - жена злодея?! Требую развод!

Глава 2

— Своей выходкой ты поставила под угрозу честь моего дорогого братца! — продолжала тем временем незнакомка.

Я бегло оглядела ее. И в самом деле — сестра Даркрайса: крупные черты лица, нос с горбинкой, то же странное сочетание хищных голубовато-зеленых глаз и каштановых волос, только брови не густые, аккуратно выщипаны. Однако родство с моим мужем не дает ей права так ко мне относиться — маленькая еще, лет двадцать пять на вид. Не доросла, чтобы мне указывать.

— Тебя разве не учили стучаться, милочка? — холодно спросила я, поднимаясь с кровати.

Даже выпрямившись в полный рост, я оставалась ниже золовки на пол головы, да и фигура у нее попышнее, однако это не мешало мне чувствовать себя более уверенной. И не таких хамок ставила на место.

Девица от удивления захлопнула рот и часто заморгала. Она что, всегда общалась с Беатрис в таком тоне? Если да — придется перевоспитать.

Впрочем, сестрица мужа, имя которой в книге даже не упоминалось, довольно быстро пришла в себя.

— Ты еще будешь указывать мне на приличия после того, что сделала? И не говори, что это был несчастный случай. Святая магия, а что будет, если слухи обо всем дойдут до столицы?! — золовка картинно закатила в глаза и опустилась в кресло, изображая накатившую на нее слабость.

Я спокойно наблюдала за спектаклем — девочка старается, в коне концов, не хочу испортить ее дешевую игру.

Заметив, что ее уловки меня совершенно не волнуют, красавица широко открыла глаза и снова поднялась. Какая энергичная леди, однако.

— Пока ты прохлаждалась здесь, мы три дня подряд были вынуждены обедать одними и теми же блюдами! — продолжила бросаться упреками она.

Любопытно! Неужели Беатрис здесь подрабатывала местным аналогом золушки? Впрочем, не может быть, чтобы богатый аристократ позволил своей жене возиться на кухне: даже если бы она захотела этим заниматься — леди работать не по статусу, она бы опозорила супруга таким странным пристрастием.

— Если мне не изменяет память, приготовлением обедов и прочих приемов пищи занимается кухарка, — не теряя спокойствия, напомнила я. Наверняка я не знала, есть ли здесь такая дама, но предполагать, что в огромном особняке Даркрайса жена готовит сама, как-то даже смешно.

Леди снова захлопала глазами от возмущения, сжала кулачки. Однако теперь уже она вынуждена оправдываться.

— Память тебе не изменяет, но все распоряжения ты всегда давала кухарке лично, а теперь экономка не знает, какие блюда подавать.

— Если она не справляется со своими обязанностями, то почему до сих пор работает здесь? — уточнила я, окончательно переходя в наступление. Но кажется, выбрала слишком суровый тон — под моим напором золовка замерла, пару раз открыла и закрыла рот, но так ничего и не ответила.

Какое-то странное тут поместье. Насколько я помню из книги и из истории, богатые леди благодаря огромному штату прислуги полностью избавлены от забот по дому. По крайней мере, в этом мире. Конечно, при желании они могли взять контроль за поместьем в свои руки, но при этом им следовало сохранять вид веселый и беззаботный.

Когда стало ясно, что сестрица мужа не может выдавить из себя ни слова, я вздохнула и продолжила уже спокойнее.

— Сегодня я лично спущусь на кухню. И хочу видеть там не только служанок, но и экономку.

Мои слова, хоть и произнесенные ровным тоном, молодая леди восприняла как приказ. Кивнула и, напоследок махнув тяжелой бордовой юбкой, покинула комнату. Сразу стало тише и просторнее, я вздохнула с облегчением и принялась за еду.

Почувствовала, что сыта, когда на подносе еще оставалась почти половина еды. Но запихивать в себя булки силой не стала, хоть — надо признать — они оказались очень вкусными, и позвонила в колокольчик. Если я все правильно понимаю, то вскоре ко мне должна прийти личная горничная. Как она там в книге называлась — камеристка, кажется.

В ожидании служанки решила заглянуть за дверь, прикрытую тяжелой зеленой портьерой, сейчас отодвинутой на половину. Взявшись за ручку, замерла в нерешительности. А вдруг по другую сторону — спальня супруга? Но пока не проверю — не узнаю. К тому же, сейчас день и он вряд ли заперся в своих покоях.

Ожидания мои не оправдались — за дверью оказалась почти современная ванная. Создавая собственный мир, писательница отлично позаботилась о комфорте своих персонажей: в богатых местных особняках и даже в некоторых зажиточных домах существовала наполовину механическая и наполовину магическая система водопровода и канализации, так что ванна и — что меня особенно порадовало — подобие унитаза здесь имелись. Чем я и решила тут же воспользоваться.

Горничная проскользнула в комнату так тихо, что, выйдя из уборной, я даже не сразу ее заметила. А когда обратила на нее внимание, первым делом попросила помощи в мытье. Не то, чтобы я не могла справиться сама, но ведь понятия не имею, какие тут вентели крутить, чтобы не устроить случайно потоп.

После того, как я понежилась в теплой воде, стараясь не слишком мочить волосы, и без того на удивление чистые, передо мной встала другая проблема: я совершенно не представляла, какое платье сейчас следует надеть. Пришлось понадеяться на догадливость камеристки.

— Подготовь какой-нибудь наряд попроще, — расплывчато попросила я, но девушку нечеткость просьбы совершенно не смутила.

Она тут же бросилась к шкафу так быстро, что взметнулась в воздух толстая черная коса, и выудила оттуда отглаженное платье мягкого зеленого оттенка с покрытым мелкими белыми цветочками лифом. Простое, почти без украшений, с длинными рукавами, плотно обхватывающими запястья, и не слишком пышной юбкой — то, что надо. Но аккуратно разложив на кровати его, служанка начала одну за другой вытаскивать из шкафа нижние юбки, которых к моему ужасу насчиталось аж целых три, и это помимо смешных кружевных панталончиков. Все белье она, похоже, отгладила и аккуратно развесила заранее — в те отделы шкафа, куда я еще не успела заглянуть.

Я с замиранием сердца ждала, что девчонка вытащит пыточное устройство под названием «корсет», но вместо него она положила на покрывало лишь плотную белую рубашку, и я выдохнула с облегчением. По крайней мере, в повседневной жизни мучиться не придется.

Поражаясь ловкости камеристки, я в отражении зеркала наблюдала за тем, как она быстро, едва заметными движениями пальцев, застегивает многочисленные крючки и пуговицы на юбках, и спустя всего пол часа и пытку расческой я уже была готова наводить порядок в особняке и строить слуг.

Я уверенно вышла в коридор и огляделась. Камеристка, судя по тихим шагам, семенила следом. Коридор производил угнетающее впечатление. Здесь чисто и светло благодаря длинному ряду широких окон, которые тянутся от одной стены до другой, но пустота этого места оглушала.

Я сделала несколько шагов, каблуки удобных ботиночек застучали по выложенному белой каменной плиткой полу. Моя длинная тень скользнула вдоль стены, отделанной темным деревом того же оттенка, что и мебель в моей спальне. Шагая с тенью бок о бок, я спустилась по парадной широкой лестнице вниз и замерла в легкой растерянности: ведь понятия не имею, где здесь кухня.

Из ступора меня вывела горничная, которая, не заметив моего замешательства, скользнула в правый коридор. Я последовала за ней и, миновав еще, кажется, полкилометра белой плитки и очередную маленькую лестницу, оказалась в кухне.

Тут меня уже ждали. Крупная повариха с забранными под серую косынку волосами выпрямилась от очага, над которым висел котелок, молодая румяная девица оставила тарелку, которую начищала, и вытерла руки о белый фартук. Еще одна женщина — высокая, сухая пожилая дама, одетая, как и остальные, в серое платье с белым передником, поднялась со деревянного стула. Она держалась с большим достоинством, чем остальные, и я сразу догадалась, что это и есть экономка.

— Доброе утро, — поприветствовала женщин я, еще раз обводя кухню взглядом.

Шкафы, корзины и бочки, посуда и еда на столе, на котором, видимо, и готовили для господ, и умопомрачительный запах мяса, тушеного со специями. Несмотря на то, что я позавтракала, тут же ощутила легкий голод. Но решила на него не отвлекаться.

— Милая сестрица моего супруга сообщила, что во время моей болезни у вас, — я выразительно посмотрела на экономку и та слегка ссутулила плечи под моим взглядом, — возникли некоторые затруднения. С чем они связаны?

Я в упор посмотрела на пожилую женщину. Она переменилась в лице, даже побледнела, но сумела сохранить некое подобие достоинства.

— Леди Аннет была очень недовольна тем, что мы три дня подряд подавали одно и то же блюдо к обеду. Но таково было требование графа, — развела руками она.

Еще интереснее. Если она не лжет, то я вообще перестаю понимать логику золовки. Какого черта она приперлась с претензиями ко мне?

— Мой муж отдавал какие-то распоряжения на счет сегодняшней трапезы? — уточнила я, краем глаза замечая, что остальные служанки робеют гораздо сильнее, чем их предводительница, хотя вопросы я задаю только ей.

— Нет, леди. Зная вашу любовь к домашним делам, он оставил вам возможность как обычно самой определиться с меню, — на этих словах экономка почтительно склонила голову и протянула мне большую связку ключей, которую сняла с пояса.

То есть леди Даркрайс лично определяла, что и в каких количествах будет подано на стол? Судя по виду горничных, она еще и ими командовала как генеральша. Но я-то не она, и последнее, что мне интересно — это каждый день обсуждать чертово меню с кухаркой. Нет, так не пойдет.

— Напомните мне, дорогая, каковы ваши обязанности в этом доме? — взяв несколько высокомерный тон, я подступила на шаг ближе к экономке. Она замерла с протянутой рукой, но принимать у нее ключи я не спешила.

— Следить за припасами, составлять меню, контролировать горничных при уборке и выдавать им все необходимое, — неспешно начала перечислять она. Я кивнула и остановила ее жестом руки.

— Прекрасно. В таком случае приступайте к своим обязанностям и впредь выполняйте их достойно. Распоряжения на день я буду отдавать вам по утрам, — моя улыбка вышла, пожалуй, слишком ядовитой.

Экономка удивленно приподняла брови, но быстро справилась с эмоциями и повесила ключи за пояс.

— Разумеется, леди Даркрайс, — женщина присела в реверансе и я благосклонно ей кивнула, развернулась и направилась к двери, лопатками чувствуя удивление прислуги. Что ж, пусть сплетничают. Может, моя репутация сумасшедшей поможет получить развод с графом?

Вот так-то лучше — с этой проблемой разобрались. Теперь неплохо бы найти мужа и побеседовать с ним, чтобы…

— Прошу меня простить, леди Даркрайс, но… что подавать к обеду сегодня? — вопрос донесся мне в спину, когда я стояла уже у выхода.

Ну что за непонятливые дамы?! Я уже собиралась сказать им, чтобы сообразили сами, однако вовремя захлопнула рот: появилась идея получше, и я почувствовала, как по губам скользит ехидная усмешка.

— Подайте то же, что и вчера, — бросила я через плечо и вышла, не дав служанкам времени задать новые вопросы.

Возвращаться в спальню не хотелось, а до удовольствия понаблюдать за злостью золовки оставалось еще несколько часов, так что я решила прогулять по замку и пошла наугад в одну из проходных комнат. Очень скоро меня начал раздражать топот камеристки за спиной, и я повернулась к ней. Еще раз оценивающей окинула худенькую фигурку и приблизилась к ней.

Горничная сжалась, будто я собираюсь ее ударить. Да что тут Беатрис вытворяла со слугами, если они так ее боятся? Или выражать страх и подобострастие — это у них форма вежливости такая?

— Иди, приберись в моей комнате, и подготовь платье для послеобеденной прогулки, — говорила я наугад, но судя по тому, что служанка ничуть не удивилась, в моих словах она не нашла ничего странного. — И… на подносе осталась одна булочка. Если голодна — можешь съесть ее.

Я говорила ровным тоном и не знала, как к моему предложению отнесется камеристка. Судя по виду, она явно недоедала, но сама я на ее месте восприняла бы такое предложение как унизительное. Однако служанка поклонилась и, с трудом скрывая улыбку, убежала в сторону парадной лестницы. Вот и отлично — ребенка подкормила и от присмотра избавилась. Теперь можно и гулять.

Я двинулась по длинному ряду комнат, которые оказались хоть и блестящими от чистоты, но совершенно нежилыми. Мебель в идеальном состоянии, которой никто явно не пользуется, зелень и цветы в напольных горшках, и, в общем то, все. Ни книги, забытой на журнальном столике, ни перчаток, наспех брошенных на комоде в коридоре — ничто не намекало на хозяев дома. То ли тут настолько хорошо убирались, то ли жильцы пользовались лишь несколькими комнатами. Интересно, в чем причина такого аскетизма?

И почему все же Беатрис занималась домашними делами?

После короткой прогулки тело стало тяжелым от усталости, мир перед глазами слегка поплыл, и я опустилась на одно из кресел перед большим окном с видом на запущенный уголок огромного сада. На миг мне показалось, что я вот-вот очнусь, и стало даже страшно. Неужели мне не представится возможность разгадать тайны этой странной семьи и сделать Беатрис счастливой?

Но через несколько минут я поняла, что головокружение — лишь последствие недавней травмы, и даже немного успокоилась. А потом удивилась: неужели мне и в самом деле хочется подольше задержаться в этой забавной галлюцинации? Впрочем, почему бы и нет? Что меня ждет в реальности: скучная работа — хотя нет, я уже решила, что уволюсь — и бокал вина вечером в одиночестве? Широкий круг знакомых и приятелей, но никого по-настоящему близкого, кому бы я смогла рассказать вот хотя бы про этот странный сон? Меня там никто не ждет, так что можно и немного повременить с "возвращением".

Приободрив себя такими мыслями, я откинула голову на спинку кресла и сложила ногу на ногу, нисколько не заботясь о том, что сомну юбку и прическа растреплется. Теплые солнечные лучи приятно грели лицо, и приходилось щуриться, чтобы смотреть, как ветер покачивает пока еще голые ветви деревьев в саду и перегоняет по тропинкам прошлогодние листья. Должно быть, этот сад очень красив летом.

И все же, почему Беатрис взвалила на себя все работы по дому? Судя по гардеробу, девушка она не из домашних: одна только придумка носить штаны под юбкой для удобства чего стоит. Да и в романе она показалась мне дерзкой и боевой, хоть появлялась в сюжете от силы раза три. Хм… Вот именно, всего раза три. А чем она — такая деятельная, активная и умная — занималась все остальное время? Банально скучала в поместье! Муж ее не любил, относился холодно, подруг она не нашла из-за едкого характера, вот и погрузила себя в домашние обязанности, может, банально для того, чтобы дни шли быстрее.

Но я не могу позволить этому персонажу губить себя в тягомотине домашних дел!

Ощутив, что мир больше не катится куда-то в бездну и выглядит вполне статичным, я поднялась и направилась дальше — по широкому коридору. Здесь в свете от широких окон плясали частички пыли, и похоже, уборка велась не столь тщательно. Судя по размеру и резным створкам дверей из темного дерева, эта часть дома также предназначалась для хозяев, но в нее редко кто-то заходил. Интересно, почему?

— Ах, какое наказание! — тонкий голосок молодой девушки донесся из-за ближайшей двери.

Я остановилась и прислушалась.

— Не жалуйся понапрасну, Лайла. Да, тут много работы, зато господа сюда редко заглядывают. Да и экономка не будет придираться, когда придет проверять. Вытри лучше каминную полку.

Второй голос — более взрослый — принадлежал, кажется, зрелой женщине. Явно горничные болтают. Интересно, что они там делают вообще?

Я приоткрыла створку. На краю сознания мелькнула мысль, что вообще-то это должен делать лакей, но не осудят же меня за такую мелочь в собственном доме?

Девицы в серых платьях и белых фартуках замерли, едва разглядели, кто стоит перед ними. Одна — миловидная блондинка с пухлыми губками, ровесница моей камеристки. Вторая — шатенка, роскошную фигуру которой не прятал даже бесформенный наряд. Густые брови, вздернутый носик — хороша. Интересно, как часто ей приходится отбиваться от назойливого мужского внимания?

Горничные поклонились и замерли. Похоже, в моем присутствии им вообще нельзя ни двигаться, ни разговаривать без приказа. Я и не спешила с ними ни о чем говорить — предпочла осмотреться, и сердце замерло от восторга.

Старая библиотека. Огромная пыльная комната, уставленная множеством книжных шкафов. Справа находился камин с парочкой кресел и журальным столиком между ними, слева, за шкафами, я заметила диванчик, стоявший спинкой к окну. Видимо, если сесть на него с книгой, то солнце будет падать как раз на ее страницы.

Место, даже несмотря на пыль, показалось мне крайне уютным: темное дерево в обивке стен, светлым уложен пол, шкафы с изящными украшениями тянутся почти до высокого потолка. Возле ближайшего из них — маленькая приставная лестница.

Как приятно, должно быть, здесь можно проводить теплые летние вечера: затоплен камин, окна смотрят на другую часть сада — более ухоженную, даже с фонтаном, который, правда, толком не разглядеть из-за плотного ряда кустарников. Надо бы привести эту комнату в порядок. А заодно просмотреть книги — они наверняка помогут мне понять больше об этом мире, ведь в романе он описан лишь настолько, насколько это необходимо для сюжета.

— Может, экономка придираться не будет, но я осмотрюсь очень внимательно, — предупредила я, но старалась не слишком строжить девушек. — Наведите здесь прядок как можно тщательнее. Если сегодня не успеете — продолжите завтра.

— Да, госпожа, — девицы снова поклонились, и это уже начало надоедать. Если я здесь задержусь, то надо будет как-то отменить это требование с поклонами — от него рябит в глазах и подташнивает, будто я на каруселях.

Прошло мгновение, но девушки не двинулись с места. Ага, значит, работать они могут лишь в мое отсутствие.

Я бросила жадный взгляд на полки с книгами, но решила, что девушек смущать не стоит, и вышла в коридор. Подожду пару дней, а потом — если вдруг эта забавная галлюцинация не закончится — подробно изучу эту сокровищницу.

Снова оказавшись в коридоре, я еще раз огляделась и подавила в себе желание продолжить бродить по дому. Наводить порядки в викторианском особняке конечно забавно, но теперь надо найти мужа, у меня к нему есть несколько вопросов. Прежде всего я хочу понять, в каком моменте сюжета мы находимся и как скоро мне понадобится бежать отсюда.

К моему удивлению, муж обнаружился в одном из тех запыленных залов, куда, как мне казалось, ходят только слуги — да и те халтурят с уборкой. Когда я вошла в одну из маленьких комнат, у которой, кажется, не было никакого особенного назначения, он сидел в кресле, спиной ко мне. Перед ним стояла шахматная доска, повернутая к нему белыми фигурами, и он, опершись рукой на подлокотник кресла, буравил ее взглядом.

Я тихо подошла ближе — так осторожно, что муж меня не услышал, и встала почти за его спиной. Партия, похоже, только началась. Сдвинуты оказались лишь несколько пешек обоих цветов и белый конь. Граф занес руку над черной пешкой, но опустил ее, будто сомневаясь. Насколько же он одинок, если не с кем даже поиграть в шахматы. Дворецкого бы хоть позвал — надо бы с ним, кстати, познакомиться.

— Черную песку с b2 на b4, — не удержалась я.

Супруг повернулся и удивленно взглянул на меня. В этот момент мне показалось, что он мягко пошлет меня к черту и скажет, что шахматы — не женское дело, однако он саркастично улыбнулся и указал рукой на кресло напротив.

— Если желаете сыграть — прошу, — мягко, с легкой насмешкой в бархатном голосе сказал он.

Еще как желаю! Хороших противников мне не попадалось с тех времен, когда я жила в Москве. А было это лет пятнадцать назад. А еще, глядя на снисходительную улыбку графа, с которой он следит, как я переставляю пешку, захотелось уделать его.

— Как вы себя чувствуете? — завел светскую беседу граф, обдумывая следующий ход. Впрочем, думал он недолго и очередную пешку переставлял с явным пренебрежением. Ну-ну, можешь не стараться, и в первый раз обыграть тебя будет совсем легко!

— Прекрасно, — улыбнулась я, разглядывая шахматную доску.

Но мысли крутились совсем не вокруг очередного хода. Я думала, стоит ли сразу затеять с графом открытый конфликт, или с ним получится договориться. В итоге решила, что для начала стоит попробовать второй вариант. Может, если мне удастся поддерживать с антагонистом хорошие отношения, то когда придет время, вместе придумаем, как половчее обставить развод?

— И позвольте выразить вам благодарность за мое спасение, — тихо произнесла я.

Граф насторожился, но настала его очередь ходить, и он ненадолго отвлекся на доску. А как только принял решение, снова поднял на меня тяжелый взгляд. Он что, все еще подозревает меня в попытке суицида?

— Вы вспомнили, что произошло? — уточнил он, не отводя от меня глаз.

— К сожалению, нет. Но уверяю вас, расставаться с жизнью я не планировала. Лишь хотела прогуляться.

Граф ничего не ответил, и следующей парой ходов мы разменялись в напряженном молчании. Вернее, напряжение чувствовала лишь я, а Даркрайс сидел, погруженный в собственные мысли, и едва ли смотрел вообще на доску. Узнать бы, о чем он думает, но если спрошу напрямую, он ведь не ответит. Или, еще хуже, посоветует «не забивать свою хорошенькую головку сложными делами». Но молчать и дальше мне совершенно не хотелось — не для того я его разыскивала по всему особняку. Да и надо как можно скорее узнать, в какой точке сюжета я нахожусь и сколько у меня времени.

— Произошло ли что-нибудь интересное, пока я… была нездорова? — аккуратно спросила я, подрезая белого коня.

Изящно выполненная фигура ещё хранила тепло руки мужчины, который так неосторожно ею распорядился. Какая красота - тончайшая работа, ни одной трещинки в полированном до матового блеска камне.

Граф потери даже не заметил. В его взгляде на миг мелькнуло удивление, но потом вид снова стал холодным и отстраненным.

— Нет, ничего особенного.

И снова тишина, не разбавленная ни граммом полезной информации.

— Я подумываю о том, чтобы навести порядок в библиотеке, — решила зайти с другой стороны в надежде, что дела поместья хоть немного заинтересуют его владельца.

— Делайте, что хотите. Я уже говорил, что поместье полностью в вашем распоряжении. Можете хоть лично с тряпкой ползать по шкафам, но ради святой магии, не предавайте это огласке на светских вечерах, — в голосе собеседника я услышала явное раздражение. — Если нужны деньги на мебель — все оплачу.

Мог бы и оценить мои старания, вообще-то. Но судя по виду, мое общество графа если не тяготило, то как минимум немного напрягало. Вот значит, как! Договариваться он, похоже, не захочет.

Пока Даркрайс делал вид, что размышляет над очередным ходом, а сам думал о чем-то совершенно ином, я еще раз внимательно его рассмотрела. Коричневый пиджак висел на спинке кресла, идеально отглаженная рубашка кажется светилась от собственной белизны. Небрежная поза, скучающий вид. Вдруг захотелось разозлить его, или колко пошутить, или сделать любую дурость, но стереть это снобистское выражение скуки и высокомерия с лица, будто сошедшего с книжной иллюстрации. Впрочем, оно и сошло.

Случай немного позлить графа представился сразу же, как только я о нем подумала. Противник допустил уже несколько роковых ошибок, и всего в три хода я могла поставить ему мат. Что и проделала, копируя при этом его выражение лица и небрежную позу.

Заметив проигрыш, граф несколько раз удивленно перевел взгляд с доски на меня и обратно. В его глазах осознание сменялось злостью, между нахмуренных бровей залегла глубокая морщина.

— Это какой-то фокус? Жульничество? — спросил он с едкой усмешкой, кивая на стол.

— Каким образом я могла бы жульничать? — я иронично вздернула бровь и откинулась на спинку кресла. — Мы ведь не в карты играем: я сидела напротив вас, одна.

Каков наглец! Вместо того, чтобы признать поражение достойно, он начал обвинять меня в жульничестве! Нет, мы с ним точно не договоримся. Надо искать другие законные способы избавить от своего статуса жены и найти способ заработка, чтобы с голоду не помереть.

Задумавшись, я неосознанно потянулась к одной из черный фигур, стоявших слева от доски. И не заметила, что граф уже начал собирать расставленные рядом сбитые пешки. Любила крутить что-нибудь в руках, когда думаю, и на этот раз по привычке хотела поступить так же. Но наши пальцы на мгновение соприкоснулись, я от неожиданности отдернула руку слишком резко.

Граф скривился и глубоко вздохнул.

— Быть может, вы забыли о моем обещании — в таком случае я напомню. Я клялся, что между нами не будет близости до тех пор, пока мне не удастся избавиться от проклятья моей крови. И даже не пытайтесь меня переубедить! Ни одна из ваших хитростей не достигла и не достигнет цели, — слова его прозвучали резко и обидно.

Хоть я и не влюблена в него, но мне стало жаль книжную Беатрис, которая не получала ни внимания, ни тепла, ни банального секса. И даже в детях не могла найти хоть какое-то утешение. Кстати, невозможность обзавестись потомством — хороший повод для развода! Но об этом подумаю, когда успокоюсь.

Я резко поднялась — желание договариваться с этим несносным мужчиной таяло с каждым мгновением.

— Как пожелаете, — процедила сквозь зубы и собиралась удалиться, но голос мужа заставил на мгновение замереть.

— Ах да, — будто невзначай произнес он. — Послезавтра я отправлюсь в город. Вам что-нибудь привезти?

Это что, попытка извиниться? Или мне только так показалось? В любом случае в городе есть светская жизнь, ходят сплетни. Там я точно пойму, на каком этапе находится сюжет.

— Если позволите, я бы хотела поехать с вами, — сменяя гнев на холодное, но все же спокойствие, я вопросительно посмотрела на графа.

Он выглядел удивленным — кажется, в десятый раз за нашу короткую беседу — но быстро справился с эмоциями и кивнул.

— Разумеется, дорогая. Если вы еще недостаточно окрепли, чтобы ехать в седле, для вас подадут карету.

— Благодарю, — теперь я развернулась и поспешила покинуть комнату, не желая затягивать бессмысленный диалог. Встреча с мужем все-таки прошла не напрасно. Теперь надо хорошенько обдумать все, что мне удалось узнать.