Полночные хроники. Взор теней

Глава 3

Голова гудела. Проклятье, гудело все тело, будто я целую неделю работал на износ. И этот непрекращающийся писк в ушах…

Слух резанул звук, похожий на карканье. Его издал я?

Попытка открыть глаза провалилась. Казалось, кто-то положил мне на лицо тяжеленную гантель. Застонав, я попробовал еще раз. В глаза ударило ослепительное сияние. Да что за черт? Я умер и узрел свет в конце тоннеля или как там принято говорить? По ощущениям это скорее ад.

Секунду-другую я лежал с опущенными веками. Постепенно ко мне возвращались чувства. Несмотря на гул в голове, я различил чьи-то шаги. Рядом кто-то ходил. Туда-сюда. Три шага вперед. Три шага назад. И по новой.

Здесь не холодно и не жарко, ветра нет – значит, я в закрытом помещении. Уже здорово. Я представил, как сплю хмельным сном в лесу или в поле, беспомощный, облепленный мухами… Волосы дыбом. Нет, благодарю покорно.

Но во имя всего святого, где же я? И почему я здесь? Что вообще произошло?

Я на пробу пошевелил пальцами рук, затем ног. Все двигалось. Слава небесам. Пора проснуться.

На этот раз я действовал решительно. Я распахнул глаза – и тут же вздрогнул, снова ослепленный чем-то ярким. Ай!

– С возвращением, – раздался незнакомый голос. Женский. Звонкий. Какой-то холодный.

Чуточку приоткрыв глаза, я посмотрел не вверх, на потолочный светильник, горевший чересчур ярко, а на незнакомую девушку, которая стояла в изножье кровати, опираясь на металлическую спинку.

У девушки золотистые длинные волосы до талии. Одета она в блузу с цветочным рисунком, из-за которого голова у меня заболела еще сильнее. На шее – цепочка с массивным голубым кулоном. Я рассматривал незнакомку, точнее, ту ее часть, которую видел со своего места, а она не отрывала взгляда от моего лица. На шее у нее красные пятна, но у меня не получилось разглядеть их. Я снова посмотрел в лицо незнакомки и, заметив в ее светло-карих глазах недоверие, невольно приподнял уголки губ:

– Привет, красавица.

Мой голос прозвучал так хрипло и грубо, будто горло не просто пересохло, а превратилось в настоящую пустыню.

Очень хотелось потереть лицо, но что-то мне помешало. И только теперь я окинул взглядом себя.

Мной овладела паника. Я лежал на какой-то койке под тонким одеялом, одетый во все белое, но страшно другое – путы! Кто-то привязал мои руки и ноги к кровати. Что за?..

Сердце у меня забилось быстрее – и размеренный писк на фоне тоже участился, стал громче. В груди появилось давящее ощущение, дыхание перехватило. Я проснулся не пойми где, привязанный к кровати, так что легкая паника вполне оправдана. И сильная тоже.

Взяв себя в руки, я сделал один, два, может, три глубоких вдоха, снова поднял взгляд на незнакомку.

– Игры со связыванием я представлял несколько иначе… Но ладно.

Ни тени улыбки. Даже уголки губ не дрогнули. Видимо, придется иметь дело с крепким орешком в дурном настроении. Впрочем, без разницы. Кажется, эта чепуха, которую я нес, – единственное, что не давало мне сойти с ума.

– Мое имя Рокси, – представилась незнакомка.

Она говорила со странным мелодичным акцентом, который я прежде никогда не слышал. Откуда она? Ладно, есть вопрос поважнее: где мы?

– А ты кто такой? – поинтересовалась Рокси.

– Меня зовут… – машинально начал я, но осекся. В голове пусто. Наморщив лоб, я напряженно думал, ждал, когда ответ сам придет, но… ничего не произошло. Проклятье, кто же я такой? Какое у меня имя? Имя-то я должен помнить!

Аппарат слева от меня снова запищал громче. Рокси тем временем барабанила по спинке кровати, и многочисленные кольца на ее пальцах стукались о металл. Раз за разом. Этот звук раскаленной стрелой вгрызался в мою и без того измученную голову, в которой словно устроили вечеринку мерзкие злобные карлики.

– Хватит!

Рокси замерла, удивленно приподняв брови, которые были чуть темнее ее золотистых волос. Любопытный контраст.

– Этот звук, – объяснил я. Хотелось потереть лоб, но путы не давали пошевелиться. – Боже, меня от него тошнит. Не могла бы ты?.. – Я мотнул головой.

Рокси, настроенная очень скептически, шагнула назад и посмотрела куда-то влево. Наверное, на дверь, которую от моих глаз скрывала ширма, кем-то любезно поставленная возле кровати. Справа – другая перегородка. Окон не видно. Только лампа над головой освещала это помещение, которое выглядело крошечным, но вполне могло оказаться очень большим. Где я нахожусь? Сейчас ночь или день? Без понятия. Но оборудование и странный запах наталкивали на мысль, что я в больнице. Или в дурдоме. И то и другое не радовало. А эта Рокси явно не медсестра.

Так, секундочку… Откуда мне известно, что это больница, если я даже имени своего не знаю?

К моему огромному облегчению, Рокси оставила свой пост у изножья кровати и освободила мне руки. Ноги остались привязаны, но теперь я хотя бы смог сесть, потереть лицо и размять затекшие запястья.

– Назови свое имя, – повторила Рокси.

Теперь ее слова прозвучали нетерпеливо. Нет, Рокси точно не очаровательная чуткая медсестра, заботящаяся об удобстве пациентов. Кто же она тогда? И, во имя всего святого, кто я?

– Давай ты сначала объяснишь, как я здесь оказался? – предложил я, ища глазами бутылку с водой или стакан. В горле сухо, и у меня получалось только хрипеть.

И действительно, на тумбочке рядом с кроватью обнаружились бутылка воды и маленький пластиковый стаканчик. Дотянуться до них невозможно – казалось, что путы на ногах с каждым движением затягивались крепче.

Рокси молча обошла кровать и с безразличным выражением на лице передала мне бутылку. Я с благодарностью ее взял. Стакан? На кой он нужен. Открыв бутылку, я начал пить прямо из горлышка.

– Мы в Лондоне, – ответила Рокси, не спуская с меня пристального взгляда. – Я нашла тебя в парке «Равенскорт» вчера вечером. Ты чуть не умер, а я тебя реанимировала.

Глотнув воды, я закашлялся. Проклятье, жжется! Хрипя, я застучал по груди. Писк снова усилился. Показатели на аппарате, к которому я подключен, зашкаливали. В голове у меня крутилась только одна мысль: «Я правда чуть не умер?..»

Кашляя, я вытер рот ладонью и вдруг заметил шрам между большим и указательным пальцами. Я абсолютно уверен, что не видел его раньше. Помнил ли я, как его получил? Об этом лучше промолчу.

Писк участился. От него голова болела ничуть не меньше, чем от колец Рокси, бряцающих о металл. В мозг словно гайки вкручивают!

– При тебе не оказалось ни телефона, ни паспорта, ни водительских прав, ни ключей или каких-то документов. О деньгах и говорить не стоит. Ты помнишь, что произошло вчера вечером? – допытывалась Рокси. – Что ты делал в парке в такой поздний час? Как тебя зовут?

А я все пялился на шрам, на эту зигзагообразную светлую линию, выделявшуюся на фоне загорелой кожи. И вдруг я осознал, что понятия не имею, как вообще выгляжу. Я не знал своего имени, не знал, какой кофе мне нравится. Дерьмо, я даже не знал, нравится ли мне кофе.

Я ничего не знал.

Чуть позже я попрощалась с дежурным доктором Фаулером, который обследовал незнакомца, и закрыла за собой дверь, ничем не выдавая смятения, царившего в душе. Под ложечкой сосало. Выйдя из лазарета, я побежала по коридору к лифту. По панорамным окнам, занимавшим всю левую стену, барабанил дождь, который портил потрясающий вид на Лондон. В ожидании лифта, я бесцельно ходила туда-сюда. Скверно одно то, что мы с Финном доставили этого парня, этого… чужака сюда. Он наконец очнулся – и ничего не вспомнил? Он не ответил ни на один мой вопрос. Несмотря на его попытки флиртовать, я увидела, что он в панике. Точнее, услышала: спасибо пищащему кардиомонитору.

Боже мой! Кто он такой? И почему ничего не помнит? Он ударился головой и теперь страдает легкой амнезией? Или виной всему истощение? Экзорцизм скорее навредил, чем помог?

Я прикусила губу. Черт! Главный врач нашего штаба Ингрид Абрахамссон сейчас в Эдинбурге – поехала на похороны какого-то охотника, своего хорошего друга. Нам оставалось только ждать ее вердикта, однако доктор Фаулер провел тщательное обследование и заверил меня в том, что у нашего нового знакомого только царапины и ушибы, серьезных повреждений нет. Снаружи, во всяком случае. Теперь, когда чужак пришел в себя, у меня появились сомнения насчет заключения врача. Нет повреждений? Значит, он должен помнить свое прошлое. Или он меня обманул? Но зачем? Да и писк кардиомонитора свидетельствовал, что он не лгал.

Стальные двери лифта раскрылись. Войдя, я машинально ввела код доступа и выбрала сороковой этаж. Лифт бесшумно поехал. Я стояла, широко расставив ноги, скрестив руки на груди, и медленно, глубоко дышала. Лучше бы воспользовалась лестницей. Это медленнее, чем на лифте, но так я выпустила бы энергию, кипевшую под кожей. И мне не пришлось бы ехать в этом металлическом гробу… Но наставница научила меня смотреть страхам в лицо, а не бегать от них. Поэтому я выбрала лифт, хотя и ненавидела его тесноту всеми фибрами души.

Двери снова раскрылись. Да, здесь нет тишины лазарета. Из тренировочных залов доносились звон клинков, голоса и приглушенная музыка. Выстрелы я не слышала, потому что в тире хорошая звукоизоляция.

Кивком поприветствовав двух охотников, я прошла мимо них, поднялась по ступеням и обеими руками толкнула двери в тренировочный зал № 5.

– Он ни сном ни духом о том, что произошло!

– Кто? – Финн замер, сжимая тот самый кинжал, которым всегда сражался на улице. – Твой любовничек о вашей ночи? Все прошло так плохо, что у него случилась амнезия?

Я схватила первое, что попалось под руку, и швырнула в Финна. Очень жаль, что у него отличная реакция, и он с усмешкой отмахнулся от брошенной мной боксерской перчатки.

– Пошел ты, МакЛеод! – прорычала я.

Запрокинув голову, Финн расхохотался.

– Полагаю, ты говоришь о молодом человеке, из которого минувшей ночью изгнала духа? – вмешался в нашу перепалку Максвелл Кавендиш.

Я в Лондоне не первый день, да и Максвелла знала года три, но видеть его в тренировочных штанах и простой водолазке с длинным рукавом мне по-прежнему было странно. Здесь все привыкли к его белоснежным рубашкам, пиджакам и твидовым жилеткам. Он даже свой любимый «Бентли» ремонтировал в этой одежде. Понятно, почему по первому впечатлению Максвелла многие недооценивали. Они видели в нем только доброжелательного пожилого человека с седыми волосами и опрятной бородой, обладателя прекрасных манер и самого британского акцента, который я когда-либо слышала. Но они не подозревали, что прежде, чем возглавить лондонский штаб, Максвелл был охотником и специализировался на особо опасных существах. Еще мало кто знал, что у него черный пояс и пятый дан в каратэ. Поэтому Финн, дравшийся с кинжалом, изрядно вспотел, а Максвелл выглядел так, будто прямо сейчас собирался объявить, что настало время пить чай.

Поджав губы, я коротко кивнула:

– Он ничего не помнит. Даже собственное имя.

Максвелл задумчиво огладил бороду:

– Удивительно. Я послал Вестона изучить архив, но, как мне подсказывает память, в истории охоты не зафиксировано ни одного случая, когда после изгнания духа у человека наступила полная амнезия.

– Он не просто забыл свое имя и как вчера очутился в парке. Он вообще ничего не помнит. Нуль. Nada[3]. Ничегошеньки. Спроси я у него фамилию королевы или кто выиграл последний чемпионат мира по регби, он ничего бы не ответил.

Внимание, спойлеры! Победила не Англия. Я жила в Лондоне с января, но в душе все равно оставалась ирландкой, поэтому немного позлорадствовала по этому поводу. Ничего не смогла с собой поделать. Ладно, даже не попыталась.

Финн задумчиво вертел в руках кинжал:

– А что сказал док?

– Доктор Фаулер хотел провести еще несколько обследований. Теперь пациент в сознании, способен разговаривать, и ему лучше остаться под наблюдением в лазарете, где его выходят. Вот вернется Ингрид и осмотрит его сама.

Фыркнув, Финн убрал кинжал. Видимо, на сегодня тренировка окончена.

– Значит, мы понятия не имеем, что с ним неладно?

– Именно. И нельзя же просто рассказать ему, что он очень долго был одержим духом, поэтому так истощен. Может, это случилось раньше, и одержимость стала каплей, переполнившей чашу. А потеря памяти? – Я развела руками, не в силах найти этому объяснение.

В общем-то, мне все равно. Да, вчера я спасла этому типу жизнь, но что было, то прошло. Все происходящее с ним сейчас меня не касалось. Никоим образом. Так почему я об этом думала?

– Ничего страшного, – неторопливо кивнул Максвелл. – Мы за ним присмотрим.

О нет. Мне хорошо знаком этот его тон и этот взгляд… Нет, нет и еще раз нет!

Я предупреждающе подняла указательный палец:

– Только не…

В дружелюбной улыбке Максвелла появилось что-то дьявольское:

– С этого дня ты несешь за него ответственность, Рокси.

Из моей груди вырвалось что-то среднее между всхлипом и рычанием.

– Ой, да ладно! Ты прекрасно знаешь, что у меня нет на это времени. Я должна…

– Вчера ты избавила этого юношу от духа, а затем вернула к жизни, правильно? – безжалостно перебил меня Максвелл.

Я заскрипела зубами:

– Все так.

– Значит, пока он под твоей ответственностью. Тебе известны правила.

Всегда прибирайся за собой и не оставляй следов.

Знаю я эти дурацкие правила, но у меня есть дела поважнее! Мне некогда нянчиться с парнем, который даже не в курсе, из-за кого случился Брекзит или кто стал американским президентом. Все это он просто… забыл! Здорово, хочу так же.

– И что мне делать? – закричала я вслед Максвеллу. – Играть с ним в «Мемори», пока он все не вспомнит?

В этот миг дверь за Максвеллом закрылась, и ответа я не получила.

Прекрасно. Восхитительно.

– Рокси, брось, – ухмыльнулся Финн. – Это не страшнее твоих последних свиданий.

Показав ему средний палец, я выбежала из тренировочного зала. Мало мне Финна, теперь еще и с этим странным типом мучиться. Просто фантастика. Именно этого мне не хватало.