ГЛАВА 28

Дораней поскреб щетину на щеке, с равнодушным видом глядя на столешницу, хотя на самом деле внимательно прислушивался к разговору за соседним столом.

Сидя в одиночестве в темном углу таверны, он попивал разбавленное пиво, время от времени поправляя шарф на шее. В баре было тепло, и плотно обмотанный вокруг горла шарф не мог не привлекать внимания, однако вид Доранея пресекал любые вопросы. За соседним столом расположились фермеры, которые обсуждали самую волнующую для города тему: вот-вот должен был пожаловать лорд Изак. Весть о его скором прибытии разнеслась два дня тому назад, и гостя ожидали этим вечером, о чем повсюду много болтали.

– Подумать только! Как повелитель мог отослать кранна прочь, если они поцапались? Он же чокнутый ублюдок, а уж когда злится…

– Белоглазые все такие, – перебил собеседника второй фермер. У Доранея было ощущение, что из всей троицы этот уродился самым угрюмым: весь вечер с его губ слетали жалобы на самые пустяковые неприятности. – Один путник рассказывал мне, что после битвы у Ломина кранн три дня не выходил из своей палатки, сгорая со стыда. Он дрался как обезумевший демон, даже для белоглазого это было слишком.

Фермер со смиренным видом склонился над своей почти пустой чаркой.

Трактир не относился к числу лучших трактиров города. Деревянные стены потрескались и покоробились, в воздухе стоял острый запах пота, плесени, застарелого табака и пролитого пива. Дораней давно привык спать под открытым небом или в седле, поэтому грязные помещения вызывали в нем отвращение.

«Признайся себе, – с усмешкой подумал он, – король превратил тебя в сноба. Когда ты был моложе, ты проводил много времени в подобных заведениях».

– И зачем, по-вашему, он сюда едет? – спросил самый младший из фермеров – грязь еще не успела въесться в его кожу, в отличие от кожи его товарищей, и в нем еще не угас интерес к судьбам Ланда.

Дораней заранее знал ответ на этот вопрос. Под своим шарфом он прятал эмблему с изображением пчелы. Его прочные кожаные доспехи и кольчуга никого бы здесь не удивили – на воинов тут не обращали внимания – зато пчела выдала бы в нем человека короля, а о людях короля ходили разные темные слухи. Поговаривали, будто они стоят над законом, и в отличие от многих других слухов этот полностью соответствовал действительности. Если бы в таверне увидели пчелу, никто не стал бы разговаривать ни о чем интересном, опасаясь обвинения в каких-нибудь прегрешениях. Зато какие бы преступления ни совершил сам Дораней, магистрат ничего не мог с ним поделать. Бесполезно было объяснять народу, что король требовал от своих людей абсолютно бескорыстного служения. Он жестоко наказывал порок, и у него имелось множество хитроумных приемов для разоблачения злоупотреблений своих слуг.

– Скорее всего, кранн прибыл для подписания какого-нибудь договора, – заявил первый фермер после некоторого раздумья. – Всем известно, что Фарлан имеет притязания на Тор Милист. Возможно, они не хотят войны с нами, поэтому король Эмин и этот кранн… Как там его зовут?

– Кажется, Изак. Отец назвал его так по злобе – неудивительно для фарланов – и, наверное, теперь страшно жалеет, что сын стал кранном! – Мрачный типчик рассмеялся собственным словам, остальные только кивнули.

– Изак, точно. Готов поспорить, что он явился сюда, чтобы покончить с Тор Милистом и отдать половину земли королю Эмину. Вполне может статься, что ублюдок возьмет еще несколько городов, чтобы развесить там свои знамена.

Дораней невольно сжал кулаки. Трое фермеров захихикали, даже не подозревая, что назревает драка, но тут раздался зов трубы: в приграничном городе наблюдение со стен велось постоянно. Люди переглянулись, все улыбки моментально погасли: к городу приближались всадники, и нетрудно было догадаться, что один из них окажется кранном.

Разговоры в таверне стихли, все переглядывались, выжидая, кто поднимется первым. Всем хотелось посмотреть на белоглазого в его великолепных эльфийских доспехах, но никому не хотелось первым выскочить на улицу, чтобы поглазеть на чужестранца. Здесь не любили фарланского высокомерия, особенно теперь, когда мощь Нарканга сравнилась с силами таких стран, как Фарлан и Чете.

Дораней медленно поднялся, и все посмотрели на него, услышав, как скрипнул его стул. Он нарочито медленно развязал шарф, и вид троих фермеров доставил ему несказанное удовольствие: они задрожали, едва увидев на его воротнике эмблему пчелы. Дораней натянул поношенные перчатки, снял со спинки стула плащ и не спеша направился к выходу. Услышал, что остальные тоже зашевелились, но успел добраться до конюшни раньше, чем послышался дружный топот ног тех, кто заторопился к городским стенам.

Дораней ласково погладил шею серой кобылы, и лошадь повернулась к нему и понюхала руки хозяина в ожидании угощения.

Обняв лошадь, Дораней заглянул в ее темные глаза.

– Что ж, подружка, поехали, посмотрим на кранна, который переполошил весь город.

Кобыла фыркнула и тряхнула головой. Дораней хихикнул и похлопал ее по спине.

– Возможно, ты права. Но так повелел король. Не исключено, что кранн принесет нам темные времена, такова жизнь.

Он легко вскочил в седло, и высокая серая кобыла рысью поскакала к городским воротам.


– Куда направляетесь? – воинственно вопросил стражник.

Дораней увидел, что несколько человек беспокойно поглядывают на него. Один из них – наверное, сюзерен – восседал на великолепном гунтере. Он был стар, но, без сомнения, еще не разучился пользоваться висевшим на его поясе мечом. Остальные, члены городского совета, нервничали и потели в своих роскошных парадных одеяниях. Дораней еле сдержал улыбку – хотя они и считали фарланов напыщенными павлинами, это мнение явно не касалось белоглазого.

– Меня послали приветствовать лорда Изака и предоставить себя в его распоряжение.

Стражник шагнул навстречу Доранею, но заметил эмблему на его воротнике и тотчас отступил. Ругательства так и не слетели с губ воина, глаза его превратились в две щелочки.

– Вы – человек короля?

– Нет, я ношу эту эмблему просто для того, чтобы его позлить, – бросил Дораней.

Не дожидаясь ответа, тронул шпорой коня, объехал стражника и приблизился к тем, кто ожидал прибытия кранна. Один из всадников подался было ему навстречу, но сюзерен остановил его взмахом руки.

В тени Дораней заметил человека в дорогих одеждах, причем, судя по перчаткам, иод одеждой этой скрывалась кольчуга. Скорее всего, сын сюзерена. Только этого Доранею и не хватало: сорвиголовы, который еще не понял, что нельзя грубить всем подряд. Старый воин, явно отец щеголя, казался достаточно благоразумным, чтобы соблюдать осторожность.

Король очень следил за тем, чтобы его люди держались с достоинством, соответствующим их положению. И если придется, Дораней будет счастлив вызвать на дуэль опрометчивого молодого аристократа.

– Милорд сюзерен, – обратился к старшему аристократу Дораней, уважительно склонив голову. Он демонстративно не обращал внимания на остальных, повернувшись спиной к советникам.

– Меня зовут сюзерен Коадек, – ответил пожилой. – Вы не королевский герольд. Почему король посылает простого воина встречать фарланского кранна?

Дораней постарался сохранить напускное безразличие. Ему очень хотелось по-дружески говорить с сюзереном, тем более что он слышал о Коадеке немало хорошего, но служба требовала, чтобы он соблюдал дистанцию. Только сам король знал число своих людей и никто другой.

– Он не посылал воина, он послал меня. Хотя, не сомневаюсь, предпочел бы, чтобы вы, его верный подданный, выехали за ворота встречать кранна.

Сын сюзерена издал возмущенный возглас, но сам Коадек лишь улыбнулся. Он достаточно повидал в жизни, чтобы не обращать внимания на колкости, особенно сказанные дружеским тоном. У людей короля не было титулов, но власть их могла соперничать с властью любого из королевских подданных.

– Тогда я с радостью так и поступлю. Надеюсь, король не сочтет дерзостью с моей стороны, если я не предложу высокому гостю ваши услуги. Вы будете только его проводником. Зачем отдавать в распоряжение чужестранца все ваши таланты?

Дораней прищурился. Многие считали носителей знака пчелы обычными убийцами. Но у губ сюзерена пролегли веселые морщинки, и Дораней, улыбнувшись в ответ, жестом пригласил его проехать вперед. Сверху раздался свист, воины принялись открывать огромные церемониальные ворота. Сюзерен выехал первым, сразу за ним пристроился его сердитый сын, а для Доранея места не осталось. Человек короля, посмотрев через голову юноши, бросил советникам:

– Ждите здесь. После долгого пути кранн может не пожелать встретить официальных представителей, сидя в седле.

Советники испуганно взглянули на него, но не посмели возразить, тем более что Дораней красноречиво похлопал по эфесу меча.

Дораней выехал из ворот, пустив своего серого скакуна догонять растворившихся в ночи всадников. Впереди он увидел ровный строй, воины были хорошо видны в темноте благодаря своим белым одеждам. Посередине строя виднелся громадный конь – такого Доранею еще не доводилось видеть – и на этой громадине восседал кранн в сияющих даже в темноте доспехах. У Доранея перехватило дыхание от величественного вида чужестранца. Лицо кранна скрывала синяя маска, делая его похожим на Нартиса, но больше всего он походил на божество благодаря плотно облегавшим тело доспехам, словно сделанным из жидкого серебра.

Воины кранна были в полном боевом облачении, на их одежде красовались изображения дракона. Последнее Доранея не удивило – он знал об этом еще из докладов разведчиков. Вскоре он узнал и спутников кранна: позади Изака в черных с золотом доспехах ехал граф Везна, а рядом с героем – невероятно красивая женщина, явно из аристократок. За ними следовала горделивого вида женщина средних лет – скорее всего, компаньонка молодой девушки, учитывая репутацию графа Везны. Зато человека рядом с ней Дораней не распознал. Незнакомец вместо доспехов носил черную одежду разведчика, слева и справа от него ехали два лесничих.

«Да, интересная у кранна свита», – подумал человек короля, наблюдая за началом церемонии приветствия.

Сюзерен Коадек двинулся навстречу гостям, и чужие гвардейцы дружно разомкнули ряды, чтобы кранн мог выехать вперед, – маневр был явно тщательно отработан. Дораней оглядел группу взглядом опытного воина: ни один конь не сбился с шага.

Кранн, возвышавшийся над всеми остальными, с бесстрастным лицом выехал вперед.

«Надо же, – подумал Дораней. – Я впервые встречаюсь с человеком, о котором слышал столько разговоров».


Изак выглянул в окно и увидел внизу, на площади, ряды столов. Старый сюзерен предоставил в распоряжение гостей свой дом, и Изак только что вымылся в ванне из серого камня, а теперь украдкой наблюдал за подготовкой к празднику. Вокруг городских чиновников бегали слуги, а чиновники лишь усугубляли беспорядок своими указаниями. В дальнем конце площади установили высокую платформу подальше от скамей, с которых будут приветствовать иностранных гостей простые граждане, которые всегда рады выпить за здоровье любого чужеземца, выставляющего бесплатное вино.

Платформа была покрыта белым полотном и разукрашена цветами. На ней приготовили места примерно на восемьдесят человек, и Изак с отвращением представил себе ряды разодетых аристократов и чиновников, которые будут перед ним лебезить. Но с этим ничего нельзя было поделать. Бахль хотел, чтобы его кранн научился придворной жизни: либо повелитель хотел сократить разделявшую Изака и аристократов пропасть, либо просто не хотел заниматься придворной жизнью сам.

Пока Изак наблюдал за тем, что творилось на площади, он успел обсохнуть. Кранн поднес руки к голове, и полотенце свалилось на пол – как странно ощущать под пальцами волосы! Тила посоветовала ему не брить больше голову: он и так наводит на людей страх. Оглянувшись, Изак посмотрел на свои установленные на специальной подставке Сюленты, шагнул к ним – и увидел себя в зеркале.

Тотчас забыв про доспехи, юноша встал перед высоким зеркалом и повернул его так, чтобы видеть себя во весь рост. Собственное отражение всегда волновало Изака: весь мир видел его не таким, каким он сам себя воспринимал. Незнакомец в зеркале тоже смотрел на него с интересом, пытаясь увидеть стройного мальчика, каким Изак казался себе до сих пор. Огромный рост и мощные мускулы показались Изаку неуместными: он никогда не стремился выглядеть настолько сильным! И все-таки эта новоприобретенная сила ему нравилась и в какой-то мере компенсировала его непривычную новую внешность.

Раздался стук в дверь, Изак отскочил от зеркала и поискал глазами Эолис, висевший на одном из столбиков кровати.

– Милорд? – раздался голос Михна.

Изак схватил чистое нижнее белье, приготовленное Тилой, надел его и только тогда разрешил своему вассалу войти. Теперь, узнав о прошлом Михна, он стал чувствовать себя в полной безопасности в присутствии неудавшегося арлекина. Скрывая от всех любопытных глаз шрам на своей груди – знак любви Кселиаты, как называл его про себя Изак, – кранн не скрывал его от Михна. Увидев руну, чужестранец ничего не сказал.

Бахль посчитал, что руна – личное дело кранна, а Михн будет молчать. Изак еще не решил, стоит ли втягивать в это дело остальных – Карела, Везну, Тилу: они ведь еще могут не захотеть связать свою жизнь с его жизнью.

Везна с каждым днем все больше привязывался к Тиле. Всякий раз, видя, как они обмениваются шутками или нашептывают друг другу нежности, Изак чувствовал себя виноватым. Он знал, что в ближайшем будущем ему потребуются услуги Везны: сможет ли кранн пережить презрение Тилы, если ему придется заставить отца ее детей совершить убийство или кое-что похуже?

Что касается Михна, Изака тоже мучила совесть, но он понимал неизбежность грядущего, а кроме того, у бывшего арлекина не было другой жизни. Маленький чужеземец чем-то походил на Кселиату – и еще одна сломанная Изаком судьба легла тяжким бременем на его душу. Но еще одна покалеченная жизнь может стать и полезным орудием в его руках, когда придет время.

От этой мысли Изак замер.

Он сам уже начинал думать, что у него все-таки есть особая цель… В самые глухие ночные часы он лежал в одиночестве в своей постели, переживая, что цель эта, ради которой он уже готов был биться, принесет Ланду лишь разрушение, что все зловещие предсказания сбудутся. Сможет ли он и тогда следовать своим путем?

Михн вошел, взглянул на Изака и, к удивлению кранна, захлопнул дверь.

– Человек по имени Дораней хочет с вами поговорить. Изак натянул полотняную рубашку и кремовые штаны, такие же, как носили его гвардейцы.

– Пусть войдет, – велел он.

Взял стоящие у изножия кровати сапоги и уселся, чтобы их надеть.

Дораней прошел мимо Михна, внимательно осмотрел комнату и только потом повернулся к кранну. Михн тотчас опустился на пол перед белоглазым, отрезая путь человеку короля, и принялся помогать своему господину обуваться.

Изак указал гостю на стул. Дораней взял его и передвинул так, чтобы оказаться сбоку от Михна.

– Какая интересная татуировка у вас на ухе, – сказал посетителю Изак, не дожидаясь, пока Михн кончит натягивать на него сапоги.

Дораней явно насторожился и чуть повернул голову. На самом деле Изак не мог как следует рассмотреть рисунок, но не хотел в этом признаться. Кранн был готов прозакладывать свою вотчину, что у него есть копия такой татуировки.

– Ничего особенного, детские шалости, милорд. Хочу надеяться, что вы довольны оказанным вам приемом. Король дал мне особые полномочия, согласно которым я имею право конфисковать что угодно и предоставить в ваше распоряжение, дабы вы не испытывали неудобств.

– Пока все в порядке, благодарю. Но вряд ли вы посетили бы меня только для того, чтобы убедиться, что у меня хватает одеял. Может, скажете, что здесь делает член братства?

Дораней и глазом не моргнул.

– Король послал меня узнать, приятным ли было ваше путешествие в Нарканг.

Дораней прекрасно говорил на фарланском, почти без акцента. Лезарль как-то упомянул, что фарланский скоро станет вторым языком Нарканга. Большинство торговцев на северо-западе говорили на этом языке, а самые преуспевающие купцы очень гордились своими успехами в лингвистике, что, безусловно, лишний раз подтверждало интернациональность Нарканга.

– Мне говорили, что здешние жители удивительно законопослушны. Или король опасается каких-то конкретных неприятностей? – спросил Изак.

– Нет, конечно, милорд. Мне кажется, многие считают, что наши законы во многом мягче законов Фарлана. Но в нашей стране есть несколько групп, порой соперничающих друг с другом. – После паузы Дораней добавил: – Например, храмовые рыцари.

– Что ж, остается надеяться, что они не доставят нам никаких бед, – натянуто ответил Изак.

– Не сомневаюсь, что никаких бед не будет. Рыцарь-кардинал передал через короля просьбу о неофициальной встрече с вами, но ему вполне можно отказать. Могу заверить, что одно мое присутствие обеспечит полную искренность людей, с которыми вы будете встречаться.

– Шпионы короля настолько могущественны?

– Более того. Наши враги понятия не имеют, что нам известно, а что – нет. Поэтому у них связаны руки.

Изак поднялся и взял из рук Михна свою рубашку с изображением дракона. Надевая ее и застегивая пуговицы, он не сводил глаз с человека короля.

– У вас весьма необычный слуга, милорд, – заметил Дораней.

Михн недовольно поморщился.

– Да, необычный, – коротко ответил Изак.

– А еще с вами прибыл граф Везна. Уверен, он будет очень популярен у всех мужей этого города, не меньше, чем ваша прекрасная спутница – у здешних жен.

Изак не ответил, надевая плащ с застежкой в виде стоящего на задних лапах дракона. Ему предстоял долгий и утомительный вечер, поэтому он не желал сейчас обмениваться остротами. Белоглазый повернулся к зеркалу, чтобы увидеть, каким ему предстоит предстать перед здешним людом. Наряд не мог скрыть мощного сложения кранна, и вид у него был весьма внушительный.

На губах Изака появилась улыбка.

Если не считать примерки плаща во дворце Тиры, он впервые надел эту застежку и теперь не меньше минуты любовался каждым изгибом тела дракона, его золотыми когтями, его гордой позой.

– Что ж, расскажите мне о Моргиене. Я слышал, он не так прост, как кажется.

Услышав просьбу Изака, Дораней хихикнул и потер свежевыбритый подбородок.

– Что ж, мне и впрямь следовало бы начать с Моргиена. Но тогда сразу стало бы ясно, кем мне придется закончить. Вы услышали о нем от пророка?

– Нет, он встретился мне в пути.

Изак посмотрел на отражение Доранея в зеркале, но заметил на его лице лишь легкое удивление.

– Я кое-что узнал о Моргиене от пророка – и о вас тоже – но, боюсь, недостаточно. Особенно меня удивило, что Моргиен передал со мной письмо для вашего короля.

– Вы прочли его?

– Я не сомневался, что именно этого от меня и ожидали. Письмо вон там, возле Сюлентов.

По знаку кранна Михн взял свиток и передал человеку короля. Дораней вскрыл послание и пробежал глазами первые несколько строк.

– Гора Велер, – пробормотал он себе под нос.

– Еще год назад я бы посчитал все это выдумкой, но теперь, когда я знаю о деле Малика и о культе Азаера… – Изак заметил, как закаленный в боях воин вздрогнул, услышав эти слова. Несомненно, кранну удалось сильно его встревожить.

– Прошу вас, милорд, сейчас не время. Я не тот человек, с которым стоит обсуждать эту тему…

Дораней смолк, когда Изак, злобно сверкнув глазами, поднял руку.

– Дайте-ка я отгадаю. Наверное, мне следует обсудить все с королем. Я уже слышал об этом, поэтому ничего нового вы мне не сказали.

Белоглазый пошел к двери, но Дораней заставил себя не вставать, чтобы пропустить гостя-великана.

– Тогда прошу прощения. Я всего-навсего слуга короля и знаю лишь то, что должен знать для исполнения своих обязанностей. Вы же понимаете, король Эмин не считает необходимым всем делиться со мной. Но, насколько можно судить по письму, он собирается ответить на все ваши вопросы. Я понимаю ваше недовольство, но прошу – потерпите! Наслаждайтесь гостеприимством этой страны, пока мы не доберемся до Нарканга.

Изак поморщился, но промолчал. Сняв Эолис со столбика кровати и повесив меч на пояс, он положил руку на эфес с изумрудом, кивнул Доранею и заставил себя улыбнуться.

– Что ж, да здравствует гостеприимство. Будьте моим проводником.

Загрузка...