Высокие отношения

Глава 2 Мера цемента, четыре меры песка…

Хото проснулся чуть свет. Привычка! В Сивере лето долгое — две трети года. И лучше вставать еще затемно, чтобы к рассвету добраться до рабочего места. Потом три-четыре часа работы, и солнце забирается на небо. И начинает со всей дури жечь и печь.

Тогда собираешься, идешь раскаленными улицами домой, а после долгого обеда, снова на работу… Ну или спишь в тени, прям у дома, на котором идет работа. Дурацкий график, дурацкий город, дурацкая погода…

Сегодня смысла в столь раннем подъеме не было. Но к привычке добавилась еще одна веская причина! Хото было очень хреново. Нельзя мешать вино с пивом, а потом запивать кальвадосом! С другой стороны, возможно, вся беда в вяленом мясе, которым заедали пиво? Торговец специально так перцу много всыпал, чтобы забить залежавшуюся дохлятину! Точно! Надо встретить и набить рожу. Или зарезать. А может, дело в тех сырных печеньях?

Ой, да ну это все к бесам! В голове гудел колокольный набат, во рту сухо как в раскаленной печке, а опухшим языком, словно лизали весь прошлый день разогретый асфальт на крыше…

Не открывая глаз, он зашарил вокруг постели. Левая рука нащупала кувшин, судя по весу, не пустой. А правая нашарила гладкий и горячий бок, явно женский.

Так, а бабы-то откуда?.. К бесам вопросы, сперва пить!

Ухватив двумя — одна могла и подвести, Хото поднял сосуд. Скосил глаз. В кувшине было пиво. Теплое, выдохшееся, с мелкой мошкарой, нападавшей за ночь, но все равно пиво. Выхлебав половину, Хото, опять же на ощупь, осторожно поставил кувшин на пол — не хватало еще разлить драгоценный резерв! Снова откинулся на мокрую от пота подушку. Тело всячески протестовало против любой деятельности, а от мысли, что днем надо быть в квартале Мечников, становилось вовсе уж паршиво. Но обещал, мяур их за жопу покусай! Надо и закончить фасад, который, в общем, еще и делать не начинали, и два новичка ждут обучения…

А потом, нужно идти к Бубо. И в который раз напоминать о долге. Хороший долг, выдержанный. Тянется еще с прошлого года полудохлой змеей. И что хуже всего, деньги за фасад и обучение новичков, похоже, что вчера пропиты. Если не подчистую, то близко к этому.

Перед глазами замелькали воспоминания вечера.

Все, как обычно и бывает, начиналось невинно! После тяжелого, но плодотворного рабочего дня банда решила испить по паре пивка. Не более! Нет, только по паре, продолжать не будем! Ни в коем случае! Все помним, чем прошлый раз кончилось! Нет, нет, нет…

За парой пива пошла еще пара. Потом, совершенно случайно, и как бы между делом, еще. Затем путь вывел на Стрельбище, извечное место гулянок молодежи, которая статусом болталась между «мозолями» и богатеями. Когда-то, здесь, действительно, было стрельбище. Стояли мишени, соревнования проводили, все такое… С полвека назад его забросили, и как-то, сам собой, тут получился парк. Больше похожий на лес, конечно. Но чтобы уединиться, лес куда выигрышнее! Хото видел настоящие парки — мерзкая прозрачность! Нигде не укрыться от чужих взоров!

Там было выпито еще по паре пива, затем появилось вино, после замелькали вокруг девки. Белошвейки вроде бы?

Хото повернул голову, разлепил глаза. Приподнял простыню… Точно, та, черноволосая, с крохотным шрамиком на пояснице. А как ломалась, как ломалась! Не хочу, не буду! Я не такая, жду извозчика…

Потом Ойген упал под куст и сказал, что будет теперь жить здесь, потому что до дому он не дойдет. С ним вроде остались две? Или три? Ну, Ойген большой, на нем и три поместятся, если плотно лягут…

Затем бутылка кальвадоса? Или две?.. Черноволосая пила, смешно проливая грушевый дистиллят на блузку. Мокрая ткань обрисовывала грудь во всей красе.

Первый раз случился на дороге, у забора. Доски скрипели в такт, а за забором надрывалась гиена. А потом они пошли к Хото, допив по дороге. И на втором заходе провалились в сон. По крайней мере, он точно.

Девушка заворочалась, застонала.

Хото нагнулся на пол, стараясь резко не дергаться — иначе возвращалась лютейшая головная боль. Кружка нашлась быстро — этакой скалой в обрамлении волн из содранной наспех одежды.

Нацедив пива, Хото погладил незнакомку по плечу.

Та вскинулась.

— Не ори, дура! — протянул кружку. Девушка вцепилась в нее, осушила в несколько судорожных быстрых глотков.

Хото забрал пустую посудину, вылил остатки из кувшина, протянул черноволосой. Но та лишь испугано вытаращилась:

— Ты кто?

— Догадайся.

Девушка смешно наморщила нос:

— Слушай, а не помню. Вот хоть убей, не помню.

— Убивать точно не буду, — покачал головой Хото, — я тебя полночи домой тащил, полночи любил по-всякому, а теперь — убивать? Неа, не дождешься.

— Любил по-всякому? — протянула девушка. Откинула простыню, провела ладонями по телу, особое внимание уделив груди. — Знаешь, все равно не помню. Наверное, плохо любил, не старательно. Но, мы можем повторить, возможно, память и вернется.

— А чего бы и не повторить? Вот вообще не вижу препятствиев. Ни малейших!

Препятствия все же нашлись, но тонкое, и легко сдвинутое в сторону.

Оба новичка ждали на перекрестке, меж Обуховским проездом и Кинжальным переулком, как и договаривались. Переминались с ноги на ногу, смотрели на лениво ползущее по небу солнце, прикидывали, когда оно пересечет линию шпиля магистрата…

Хото выходить не спешил. Успеется! Сперва надо к ребятам присмотреться. Высотная работа, она чем-то похожа на добрую схватку двух рот. Не полков, не тот масштаб. А вот, когда рота встает против роты, там все чуть иначе. От каждого бойца зависит многое. Один человек может и спасти положение, может и виртуозно обгадить. Так что, лучше иметь представление заранее, кто на что способен.

Первый, высокий, не по-местному, светловолосый, чем-то похожий на Ойгена в молодости. Второй — примерно на ладонь ниже — где-то как Хото ростом, получается — куда темнее, явно сиверянин. Первый — неспешный, даже чуть замедленный. Явно будет неплохим отделочником на больших площадях. Вывесил такого, и пусть себе болтается до темноты, знай только ведра с раствором подавай. Второй на месте устоять и минуту не способен — так и прыгает с места на место, словно бретер с наскипидаренной задницей. Такой от монотонной работы взвоет. Зато можно свалить быструю и опасную работу. Там где надо ужом преодолеть выступающий карниз, нырнуть вниз головой или работать где-то на куполе церкви, куда и вылезти-то целая история.

Сработаемся? Да хрен их знает. Там видно будет.

— Доброго вечера, уважаемые!

Хото шагнул к новичкам со спины, из-за выгоревших под жаркими лучами кустов.

«Уважаемые» повели себя, как и ожидалось. Светлый, не спеша, с достоинством повернулся. Темный подскочил, будто шилом пораженный в жопие.

— И вам, доброго вечера, мастер! — протянул руку светловолосый, — мы знакомились, но это было давно.

— И спьяну, — гоготнул Хото, и пожал ладонь, — тебя, помнится, зовут Анри, а твоего молчаливого товарища — Фэйри?

— Именно так, мастер!

Хото скривился:

— Так, говорю сразу: «Мастером» и прочими уважительными словами вы меня называете, исключительно в тех случаях, когда я вас не вижу. Когда хвастаетесь девкам, мол, работаем с самим Хото Высотой, мастером из мастеров. Или когда рассказываете доверчивым родителям, что ваш командир пропил ваши честно заработанные деньги. На крыше, на стене и в кабаке, я для вас — Хото. Можно — Высота. Как удобнее. Договор?

— Договор! — оба новичка заулыбались.

— Вот и славно, вот и хорошо. А теперь, пошли наверх. Точнее, полезли…

Огромным минусом этого заказа на восстановление штукатурки, обсыпавшейся от старости и прошлой хреновой работы было то, что хода на крышу из дома не было. А ломать потолок хозяин — странный человек! — категорически отказался. Соответственно, чтобы попасть на крышу, надо лезть по старой лестнице, прислоненной к стене. Оттого и пришлось искать легковесных работников — лестница была старше дедушки заказчика, и немилосердно скрипела, трещала и охала даже под нетяжелым Хото. Под Ойгеном она бы рассыпалась ко всем мяурьим хвостам. Так-то, старый друг без работы не останется — надо же кому-то отгонять праздных зевак и следить за материалом — чуть отвернешься, сопрут.

Но сегодня планировалась этакая пристрелка, не более. Посмотреть на новичков, показать им самое простое, спуститься пару раз — благо, сроки не поджимают, а хозяин, чувствующий за собой вину за опасный выход на крышу, обещал до конца работы завязать глаза на все происходящее. Получив такое необдуманное обещание, Хото тут же испытал лютое искушение закатить на доме пьянку, с привлечением половины Стрельбища. Но перегибать, разумеется, не стоило.

Первое испытание оказалось сложным, как ни странно, для Фэйри — парня ощутимо трясло в ритме, перекрывающим дрожь лестницы. А вот Анри влез без труда, не торопясь, ступенька за ступенькой.

— Приходим в себя, вытряхиваем штаны, осматриваемся, — скомандовал Хото, когда все трое оказались на верху.

Пока парни бродили по крыше, то и дело перегибаясь через край, нервно хохоча и подкалывая несмешными шуточками, Хото вытащил из-под наваленного в углу мусора, здоровенный тюк из вытертой парусины. Его он затащил на крышу еще позавчера, сразу после получения аванса. Оно, всегда убедительнее, когда на будущем рабочем месте сразу оставляешь снаряжение — заказчики куда легче расстаются с денежкой. Понимают, что ты вернешься еще минимум один раз.

— Ну что, пора знакомиться с будущим оружием, которым будет завоевано много серебра, а если повезет, то и золота?

— А если не повезет? — уточнил Анри.

— Если не повезет, то тебя отшкребут лопатой с брусчатки, сложат в мешок и закопают.

— Сомнительное будущее, — впечатлительного Фэйри передернуло.

— Поэтому, на ворон не смотрим, девкам в вырез не заглядываем. Как завещано предками, вам надо учиться, учиться, и еще раз учиться!

— Всегда готовы! — слажено, будто репетировали, гаркнули новички.

— Ну раз готовы, то приступим!

На развернутом полотнище лежали три беседки — широкие кожаные пояса со множеством пряжек и пришитыми к нижнему краю лямками для ног. На пояса были нашиты петли, из все той же парусины — на животе толстенная, из дюжины слоев. По бокам — на половину тоньше.

— Надеваем, надеваем! — поторопил Хото. И, подавая пример, взял одну из беседок. Самую вытертую, покрытую разноцветным узором из штукатурки, грунтовки и разнообразнейших красок. Куда там радуге!

— Летопись работ, — Высота ткнул пальцем в рисунки, — если заморочиться, можно восстановить года на три назад, что делали и чем. Вообще, положено стирать и все такое… Но никогда не успеваешь. То пьянки, то девки, то пожар в борделе.

— Серьезно, — протянул Анри.

— А то!

От разогретого асфальта одуряющее несло жаром. Скорее бы осень! Хрен с теми дождями, хоть не жарко. Денег-то, всяко заработано с запасом, дождливо-снежный сезон пересидится без труда. Главное, пить не начинать…

Хото содрал липкую рубаху, кинул к разложенному снаряжению, придавил карабином, чтобы не унесло порывом ветра — бегай потом, лови ее по дворам! Не через каждый забор можно безнаказанно перелезть. На ином — еще и штанов лишишься, превратятся в лохмоты.

— Ого…

Так, понятно. Парни увидели татуировку. На спине у Высоты раскинул черно-красные крылья огромный стенолаз, больше похожий на диковинную бабочку, чем на птицу. Ох, и долго же бился Грифф над рисунком! Еще жара стояла дикая — куда хуже, чем сейчас — спина мокрая, дико чесалась…

Высота повернулся к замершим новичкам:

— Вы еще скажите, что первый раз видели человека с рисунком на коже? Решу, что вы лгуны, и брошу на крыше. И денег за учебу не отдам! Не говоря уже о работе!

— Скажи, а что надо сделать, чтобы получить право на такое? — округлил восторженно глаза Фэйри. Впрочем, что парень туповат, Хото понял давно, еще когда договаривались об обучении. Что ж, не зря придумано, что ученик платит за учебу сразу…

— Не так уж и много, на самом деле, — начал загибать пальцы Хото, — сперва, разумеется, перетрахать всех давалок со Стрельбища.

— О! — вскинулся Фэйри. — С этим-то легко! Я там и Лилиту уествлял, и кучу других.

— Лилиту все трахали, она не считается, — не удержался Высота. — И кто с Ботэ шалил, пусть не гордиться. Ее тоже все заваливали.

— На то они и давалки, чтобы их на траву заваливать, — с умным видом констратировал Анри. А у Хото мелькнула мысль, что, возможно, оба ученика, не блещут разумностью. Впрочем, белобрысый может умничать и от волнения.

— Кроме тех, еще с десяток точно, — скромно признался Фэйри. — Поменьше, конечно, чем у Лутре…

— Счет господина Лутре не перебить, как ни старайся. Разве что командный счет вести… Ну то ладно. Тогда, значит, сразу ко второму пункту переходим, — кивнул Высота. — Он, с одной стороны посложнее, с другой — полегче.

— И что же сделать надо, ма… Хото?

— Выкрасить яйца бронзовой краской и пару месяцев так проходить. Она ничем не отмывается, и сходит только с кожей. Конечно же, можно совмещать оба пункта, чтобы не затягивать. Главное, девчонок не напугать, а то слухов потом не оберешься. Решат еще, что подхватил что-то хитрое.

— С бронзовой сложнее, — задумался Фэйри. — Но у меня есть немного свинцовой. Как думаешь, подойдет? Тоже ведь, металлическая?

Хото с Анри заржали одновременно:

— Ну ты, бля, и клоун, — прохрипел светловолосый, когда сумел разогнуться. — В цирк, к жонглерам!

— Не ту профессию выбрал, действительно, — поддержал Высота, — на сцене тебе не было бы равных, играй ты Стражника!

Стражник во всех представлениях бродячих цирков, персонажем был, мягко говоря, своеобразным. А говоря по-человечески — тупым и невезучим. Оттого Фэйри сразу насупился, готовый с кулаками кинуться на обидчиков.

Хото поспешил разъяснить — не хватало еще ученику в первый час работы бить морду…

— Как заработаешь, чтобы оплатить работу, можешь хоть стенолаза набивать, хоть мяура с крыльями, а хоть голую бабу, с вооот такими сиськами!

— Честно?

— Я с тебя уже деньги взял, зачем обманывать еще раз?

Отсмеявшись, принялись за учебу. Сложного-то, не сказать, что много.

Веревку к чему надежному привязать, не забыв про контрольные узлы — да проверить, чтобы надежное, таким и было не на вид, а на деле — а то было пару лет назад, когда кирпичная печная труба поползла по крыше. А Хото, соответственно, пополз по стене. С каждым мигом ускоряясь. Тогда Ойген спас, ухватившись ручищами за веревку, да уперевшись ножищами в парапет… Ух и весело тогда было! Штаны, правда, выкинуть пришлось.

Вторую веревку тоже не забыть привязать! А то всякое бывает! Сориентироваться, туда ли вообще их скинул — это сперва делать надо, но как получится. И длину, соответственно, чтобы до низу хватало.

Ведь когда кончик веревки вдруг вылетает из спусковушки, ты, соответственно, падаешь вниз… Нет, самому везло. Но тот же Ойген, к примеру, жопой в грядку вошел, рухнув с третьего этажа. Помяв все цветы, и подломив спину.

Беседку нацепить, под себя подогнать, пряжки все подтянуть. Проверить «усы» — короткие концы, встегнутые в центральное кольцо беседки. Впихнуть толстую, в два пальца, веревку в «рыбку» — хитрый зажим, намертво стопорящийся при рывке — это дополнительный шанс, если что.

Вторую веревку — в железку для спуска — стальную восьмерку, с большим, раза в три большим, чем нижнее, кольцом, с рогом сбоку.

В нижнее кольцо карабин, потом лечь на живот, перекинуть ноги через край, нащупать пальцами стену, упереться в нее, и потихоньку переносить вес, пока веревка не натянется полностью.

Теперь можно и спускаться!

Главное, все делать медленно, с подробным объяснением каждого движения. Новички с первого раза все равно не запомнят, но на пятое-шестое повторение, можно будет и самим доверить. Следя, разумеется, за руками, чтобы вовремя огреть по затылку, и не дать самим себя убить.

Сложнее всего в профессии стенолаза вовсе не сама работа.

Дюжину мешков цемента и песку на крышу поднять не сложно. Кликнул на помощь «береговых» [местный аналог бичей], кинул им пару медяков на опохмел. Они и тебя поднимут на руках, бережно, словно бесценную фарфоровую вазу.

К высоте и ощущению пустоты под ногами и под задом тоже привыкаешь. Не сразу, постепенно… Потом так во вкус входишь, что ломает будто с похмелья, если долго не висишь.

Сама работа, тем более, не сложна! Два шпателя — ладонный и малолоктевой [по ширине рабочей кромки. 10 и, соответственно, 30–40 сантиметров], ведро с раствором, ведерко с водой, да стена. Ее с земли видно не особо, можно не выглаживать особо, не выделываться «под свечу»[в нашей реальности — «под лампочку»] не ровнять.

Сложнее всего — это с заказчиков деньги за работу получать. Вот тут свои тонкости. Малоприятные.

Приходи завтра! Сегодня сложный день, пойми! Я еще и в карты проигрался очень сильно! Кредиторы в жопу колючую акацию суют, а тут ты еще! Да отстань, потом, завтра, нет, послезавтра! А лучше — никогда, войди в положение!