Выигрывают все

«МАЛЕНЬКОЕ КАФЕ»

Сон. Этот сон настойчиво снова и снова возвращается ко мне.

…Пустынная улочка, обрамленная подстриженными тополями. Старые, серые, обшарпанные двухэтажные дома. Ветер гонит осенние листья по булыжнику. Беспричинная грусть в душе, иду я по неровной мостовой. Листья шуршат под ногами, ветер рвет полы моего плаща.

Я подхожу к такому же, как все, старому двухэтажному дому. На первом этаже находится маленькое кафе. Две полуразвалившиеся ступеньки. Серая краска с двери почти облезла и обнажила сырые от дождя доски. Я открываю дверь… В мягком полумраке небольшого помещения горит оранжевый светильник. Вокруг невысоких столиков полукругом расположены мягкие кресла. Посетителей нет. Место за стойкой пустует. Я сажусь за столик, зажигаю сигарету и жду.

Я вязну в полумраке, как бывает во сне. Мне не уйти отсюда, пока не произойдет все, что должно.

Она появляется. Ее лицо скрывают длинные, спадающие на плечи светлые волосы. Я не могу различить, как она одета. Лишь смутное оранжевое пятно расплывается перед глазами. Она садится напротив, я чувствую на себе ее неотрывный взгляд. Опускаю глаза и вижу, как длинные тонкие пальцы постукивают по столу. Она чем-то взволнована. Я должен разглядеть ее лицо. Поднимаю глаза, но оно лишь еле различимо белеет во тьме. На мгновение черты становятся яснее, я вижу это лицо отчетливо и судорожно пытаюсь удержать, запечатлеть в памяти, но оно вновь растворяется в темноте. Остается лишь излучающее неизъяснимое волнение светлое пятно. Оно уплывает, удаляется от меня, и вот его уже нет. Я сижу один, охваченный волнением и тревогой.

Вдруг я чувствую: за моей спиной кто-то стоит. Я резко оборачиваюсь… Нет, не она. Это официантка. Ее зовут Лина. Она безмолвно смотрит на меня. Я спрашиваю:

— Кто она? Кто она, Лина?

Но Лина странно, отчужденно смотрит и молчит. Она открывает книжечку для заказов и, словно немая, смотрит на меня. Она чего-то ждет. Ах, да. Я должен сделать заказ.

— Кофе, — говорю я и вижу поднос в руках Лины. Она ставит передо мной чашечку жгучего ароматного кофе. Все утопает в Оранжевом полумраке.

— Лина, — спрашиваю я тревожно, — кто она? — Но Лина лишь молча смотрит. Взгляд ее, отрешенный, безучастный, усиливает тревогу, нарастающую во мне, я кричу: — Кто она? Лина! Кто она?

…Я просыпаюсь. Мокрое окно. По стеклу стекают струйки холодного осеннего дождя. Этот сон… Я не могу освободиться от тревоги, которую он оставляет. Глупо, но я ничего не могу поделать с собой. Сегодня я должен пойти в это кафе.

Эта улочка и кафе действительно есть в нашем городке. Маленькое кафе на самой окраине, на которое я набрел около года назад. Нет там ни оранжевого светильника, ни мягких кресел. Официантку действительно зовут Лина. Мы познакомились с ней, когда я попал туда впервые. Посетителей в кафе не было, и мы обменялись несколькими незначительными фразами.

Я ничего не могу поделать с собой. Каждый раз, когда мне снится мой сон, пробудившись, я одеваюсь тщательнее, чем обычно, и, беспричинно волнуясь, иду в маленькое кафе, сажусь за неказистый, покрытый серым пластиком столик, нетвердо стоящий на тонких металлических ножках, и жду… словно со мной что-то должно произойти… Но произойти не может ничего. В нашем городке никогда ничего не происходит. Это тихий городок с пустынными, выложенными булыжником улочками и подстриженными тополями.

Я подхожу к зеркалу и пристально вглядываюсь в себя. Тридцать девять лет… Мне нечего ждать. Все, что должно было произойти в моей жизни, уже произошло.

Моя жена умерла три года назад. Дочь вышла замуж и уехала в другой город. Друга я похоронил прошлой осенью… А теперь остались пустынные улочки, подстриженные тополя и… это маленькое кафе на самой окраине.

Я надеваю новый серый костюм, темно-синюю рубашку и оранжевый галстук. Я его почти не ношу, но так я был одет, когда забрел первый раз в это кафе. Был день моего рождения, коллеги в больнице поздравили меня и потихоньку разошлись по домам. Празднично одетый, с букетом гвоздик в руках и с пустотой в душе я направился домой. Но неизвестно почему свернул в один пустынный переулок, затем в другой, третий… Везде все тот же булыжник и подстриженные тополя… Я не заметил, как очутился на самой окраине нашего городка. Ветер собирал хмурые осенние тучи над полем за чертой города, и уже начали падать первые крупные капли дождя, оставляя в пыли темные пятна. Я повернул домой, но дождь вдруг хлынул как из ведра. Я остановился, оглядываясь, где бы укрыться. Вдруг заметил невзрачную вывеску над серой дверью. Поблекшие буквы были еле видны. «МАЛЕНЬКОЕ КАФЕ», — прочитал я удивленно.

Я открыл дверь. Действительно — маленькое. В небольшом помещении царил полумрак. Женщина за стойкой кинула на меня безразличный взгляд и уткнулась в книгу. Над ее головой висела на длинном проводе лампочка под пыльным абажуром. Я сел за столик у стойки, положил на него промокшие гвоздики и заказал кофе. Подавая кофе, она спросила:

— Забыли прихватить зонтик?

— Да, — ответил я, поднимая на нее глаза.

У нее был заспанный, неряшливый вид. Неожиданно для себя я спросил, как ее зовут.

— Лина.

— А вас?

— А меня — Карл.

Она отошла за стойку и снова уткнулась в книгу. Вскоре дождь стал стихать, и я решил идти домой. В дверях я вспомнил, что забыл попрощаться, и обернулся:

— До свидания, Лина!

— До свидания, — ответила она, не отрываясь от книги.

Ложась спать, я вспомнил, что забыл букет на столике в кафе. Оранжевые гвоздики. Дождь снова начал хлестать в окно, и я заснул. В ту ночь мне впервые приснился мой сон.

…В дверь звонят. Странно. Открываю дверь. Женщина в мокром плаще с кожаной сумкой через плечо протягивает мне листок:

— Распишитесь! Телеграмма…

— Т е л е г р а м м а…

— Что с вами? Поздравительная.

Я возвращаюсь в комнату и кладу телеграмму на стол. Сердце колотится. Сажусь и закрываю глаза… Наконец читаю телеграмму: «СЧАСТЬЯ СЧАСТЬЯ МАМА».

Конечно. Сегодня воскресенье. На работе мне напомнили бы… Уже не тридцать девять. Сорок.

…Я беру зонт и выхожу. Дождь хлещет в лицо, ветер яростно рвет полы плаща. Листья путаются в ногах. Осень. Ранняя холодная осень.

В нашем городишке все близко. Почта и телеграф в соседнем доме. Здесь тоже безлюдно. Меня сразу же соединяют с мамой. В трубке что-то трещит и щелкает. Телефонистка от нечего делать прислушивается к разговору.

— Спасибо… спасибо, мама. Да… я уже все решил.

Далекие гудки, щелчок, и наш разговор обрывается.

Кафе. Мне незачем туда идти. Я все решил. Я перееду в город, в котором живет мама. Здесь меня не держит больше ничто. Но невольно сворачиваю в один переулок, другой. Вот и знакомая улочка. Тополя хмуро гнутся под порывами ветра. Две полуразрушенные ступеньки. Открываю дверь… Хмурый свет дождливой осени, еле пробиваясь сквозь грязные окна, тускло освещает столики, покрытые серым пластиком. Лина одиноко сидит за стойкой. Все как всегда. Нет. Что-то не так. Взгляд. Я поворачиваюсь в сторону, откуда исходит этот взгляд. Кто-то сидит за столиком в самом углу. Я делаю шаг навстречу этому взгляду. Это девушка из моего сна. Не может быть. Это с о н.

— Садись, — говорит она.

Я сажусь. Это сон.

Она берет мою руку в свои прохладные ладони и, улыбаясь, смотрит на меня.

— Ты… мне… снилась, — говорю я.

Она улыбается.

— Ты мне снилась. Как… тебя зовут?

— Анна.

— А меня…

— Карл, — говорит она.

Это, конечно, сон. Всего лишь сон.

— Это сон! — Говорю я в отчаянии.

— Прекрасный сон.

Она издевается надо мной! Нет. Она счастливо улыбается. Кто-то стоит у меня за спиной. Я резко оборачиваюсь и вижу Лину. Она молча ждет. Конечно. Ничего изменить нельзя. Сон этот задан раз и навсегда, и для того, чтобы проснуться, надо проделать все, что предназначено… Но я не хочу больше просыпаться. Не хочу?

— Мне как всегда, — говорит Анна. — А тебе, Карл?

Я молчу.

— Кофе, — говорит она Лине.

— Сон! — говорю я в отчаянии. — Это сон!

— Какой сон, Карл? — улыбается Анна.

— Не притворяйся! Ты тоже знаешь, что будет дальше. Ты исчезнешь.

Я выдергиваю руку из ее ладоней и встаю. Передо мной стоит Лина с подносом в руках. Силы покидают меня. Я снова сажусь.

Анна серьезно смотрит на меня. Лина ставит кофе на столики уходит. Через мгновение она возвращается с букетом красных гвоздик и, улыбаясь, протягивает его мне.

— Карл, что с тобой?

Как они издеваются надо мной… За что? За что я обречен снова и снова видеть…

— За что? За что, Анна?

— Поздравляю тебя с днем рождения, Карл!

Она знает и это. Во сне возможно все. Но я не могу больше.

— Это сон! — кричу я.

— Карл, — говорит Анна. — Я ходила сюда каждый вечер и ждала тебя. Ц е л ы й г о д.

— Откуда ты знаешь мое имя? Откуда ты знаешь, что у меня сегодня день рождения?

Анна, улыбаясь, смотрит на меня.

— Я слышала, как ты сказал Лине: «А меня зовут Карл».

— Когда ты это слышала, Анна?

— Значит, ты не знаешь… Ровно год назад. Понимаешь… мне было иногда одиноко, и я тогда заходила в это кафе. Я живу здесь неподалеку. В тот день я сидела на этом же месте. Вдруг хлынул ливень. Посетителей не было. Вдруг открылась дверь. Я увидела тебя. В руках ты держал цветы. Ты был такой о д и н о к и й. Ты сел за столик у стойки и о чем-то задумался. «У него день рождения, а он один…» — подумалось мне. Я смотрела на тебя, Карл, и внушала: «Посмотри на меня!» Но дождь перестал, и ты быстро, не оглядываясь, направился к выходу. Твои гвоздики остались на столе. «Оглянись! Оглянись!» — повторяла я, и ты оглянулся! Но лишь безучастно скользнул по мне взглядом, сказал Лине: «До свидания!» — и ушел.

А у меня появилась цель в жизни. Ты ведь знаешь, в нашем городишке трудно разминуться. Я искала тебя везде. И каждый вечер приходила в «МАЛЕНЬКОЕ КАФЕ».

— В е ч е р о м, Анна?

— Да, я знала, что ты рано или поздно снова придешь сюда.

— Я приходил, Анна, но всегда утром. Я приходил каждый раз, когда видел этот сон…

— Какой сон?

— Ты мне снилась, Анна. Много раз.

— Почему же ты ушел тогда?

— Но, Анна, я н е в и д е л тебя. В этом углу было совсем темно, и я думал, что я один в этом… «МАЛЕНЬКОМ КАФЕ». Но сейчас я припоминаю. Я мельком видел в этом углу неясное оранжевое пятно. Теперь я понимаю. Я еще решил, что мои гвоздики были оранжевые.

— О р а н ж е в ы е? — хохочет Анна. — Верно. Я была в тот раз в оранжевом свитере. Ты видел меня! Но н е у в и д е л…

— Но почему же Лина… — спрашиваю я, — почему Лина не сказала тебе, что я прихожу сюда по утрам? Или мне, что ты бываешь здесь каждый вечер?

— Лина! — зовем мы в один голос.

Лина лениво подходит.

— Лина, почему вы нам не сказали… не подсказали… как нам с Анной встретиться?

Лина зевает и говорит:

— А я откуда знала, что вы друг друга дожидаетесь?

— Вы видели, Лина, что я хожу не просто так, — говорит Анна. — Я приходила всегда одна и каждый вечер.

— А мне откуда знать! — зевает Лина. — Сюда только одни и ходят. И все чего-то ждут… и ждут… и ждут…