Выжившие: Начало

1

Ребята продолжали идти, рассказывая смешные истории про свой класс. Они не спешили домой, оба хотели провести как можно больше времени друг с другом. Мысль о временном расставании тревожила обоих и порождала внутреннюю тоску, которую каждый из ребят хотел высказать, чтобы стало легче, но молчал. Грусть разгоняли шутки, забавные истории и смех Насти, который порой раздавался звонким эхом на весь лес. Олег старался успокоить девушку, но она только и говорила, что они одни в этом лесу, и их никто не услышит.

С каждой минутой становилось все холоднее. Темно-синий небосвод стал ярко-черным, с бело-желтыми разводами. Охладело дуновенье ветра, усилившись. Оно пыталось повались стойкие и сопротивляющиеся деревья, их листву. Порывистый вой безжалостно дул ледяным воздухом, пронизывая подростков до кожи. Стало совсем темно, только деревья еще как-то различались во мраке. До тропинки, по подсчетам Олега, оставалось немного. Он очень хотел выйти на дорогу и оглядеть пролегавшую вокруг нее степь и стоящий напротив спящий город.

У Насти вновь зазвонил телефон. Она ответила:

— Да, мама?.. Мы идем уже, почти вышли из леса… Все, пока. — В каждой фразе Насти слышалась тихая грубость и дрожь от холода.

— Мне холодно, — проскулила Настя жалобным голосом после того, как рассказала про случай, когда она вместе с подругой нечаянно зашла в чужой кабинет на перемене, вместо своего.

Олег дал бы ей свою куртку, если бы он ее взял с собой. Ему самому вдруг стало холодно, хотя на улице было еще тепло, и ветер не дул. Подросток обнял Настю и плотно прижал к себе. Таким образом он пытался немного согреть девушку. Возникало нехорошее чувство, что будет только хуже. Олег стал думать более пессимистичнее, для него две недели теперь стали вечностью. Но несмотря на это, он тоже решил рассказать одну свою историю.

— Недавно случай один был. Вечер. Я и еще трое дежурили по классу после семи долгих уроков. Очень устали и хотели как можно скорее пойти домой. Из последних сил мы вытерли доску, поменяли воду для мытья полов, тряпок для доски и начали мыть пол. У меня тогда заболела голова, и я особенно хотел пойти домой. Да и остальные не медлили. В общем, когда мы помыли пол, — дальше Олег стал говорить небольшими паузами между частями предложения, — решили не выносить ведро, вместо этого один из нас вылил эту воду в окно с третьего этажа. — Настя удивленно засмеялась. — И этот одноклассник убежал наливать новую воду, вдруг пришел директор с учителем… Ты не представляешь, как они на нас орали, угрожали, поставили нас месяц дежурить по классу, а заодно заставили мыть пол и в школе. Меня спрашивают, как главного в группе дежурных: кто это сделал, а я молчу и не хочу сдавать друга. Нечестно это просто: сдавать одноклассника… И тут приходит тот самый, с полным ведром воды. Ему сказали прийти с родителями. Сдал его другой одноклассник, у которого прозвище было Дятел… На следующий день он пришел с ними, целых два урока они просидели в кабинете у директора, выходят, а он ревет, мать его орет на него. До нас дошло, что теперь он на учете.

— Охо-хо-хо-хо! Ничего себе! Не повезло, мягко говоря…

Олег улыбнулся, немного подумал и начал:

— Одна моя одноклассница…

— Она тебе нравится? — строго спросила Настя.

— Да ну тебя! — в шутку обиделся Олег.

Настя хихикнула и ласково сказала:

— Ладно, продолжай.

— Она рассказывала нам свой сон, где ее подруга ехала со своим отцом на машине, которой и управляла. А та одноклассница, которая рассказывала, бежала по дороге за машиной, но на коньках. — И девушка, и юноша засмеялись.

Но смех их продолжался недолго…

Сверху раздался гулкий грохот.

На мгновение все ночное небо озарилось огненным светом, ослепившим подростков. Лучи зарева, похожего на взрыв пронизывали весь лес. Желтое пятно еще долго оставалось, хладнокровно смотря на бесконечные столбы деревьев и ребят. Пришли его всадники, разносившие весть о катастрофе, — горящие облака, ставшие летящим красным дымом. Темный небосвод покрылся еле заметными оранжевыми штрихами, которые словно прорывались в небо, оставляя трещины. Взрыв прошел, однако пятно бесшумно и быстро расползалось по небу, и то начинало гореть. Самое интересное заключалось в том, что это все началось на месте Луны, от которой расходились мелкие куски.

— Олег, что происходит? — испуганно спросила Настя, прижимаясь к подростку.

— Я…не…знаю… — с паникой в голосе ответил Олег и начал нервно осматриваться по сторонам, словно выбирал, куда бежать. Он взял Настю за руку и прижался к ней.

В небе снова раздался грохот. Настолько глухой, но громкий, что испугал бы даже самого смелого. Желтое пятно стало ярче во много раз. Облака в прямом смысле сгорали, убегая от взрыва вдаль и неся на себе пламя в нетронутые части небосвода. Зарево было горячим. Олег, прикрывший своим телом Настю, отвернув ее от очей взрыва, почувствовал нестерпимый жар на спине. Он до последнего пытался не вскрикнуть от боли, но, когда жар коснулся его оголенной шеи, юноша дёрнулся. В глубине сознания ему казалось, что это сама смерть раздирает его своей косой. Саму шею он не чувствовал. Чувствовал только ожог на ней, как клеймо.

Настя взяла его за руку и быстро отвела в ближайшую рощу, где можно было спрятаться от этого жара, который тоже ее немного задел. Левая рука, которой девушка вела Олега, покрылась красным неестественным пятном. Скрывая безжалостную боль, Настя усадила теряющего сознание юношу у дерева. Спиной он упирался о его толстый ствол, напоминавший ствол очень старого дуба — единственного дерева, не испугавшегося небесного ада. Дерево гордо и бесстрашно противостояло пеклу, вызывая его на дуэль.

Было видно, как от жара взрыва пожелтели листья, пожухла трава, но поражало то, что они не сгорели, хотя дело шло к этому. Даже ветер стал теплым, и как это было бы не странно, приятным, но душным и плотным. Еще недавно он был холодным, как бесчувственный и равнодушный ко всему человек. Сейчас же он заполнил воздух оранжевой горячей пустынной пылью, но это были следы все того же зарева, что старалось сжечь все живое своим жаром. Ночное небо вдруг получило черты вечернего. Говоря языком романтика, катастрофа вернуло время обратно к закату — самому тихому и прекрасному времени, чтобы в последний раз перед лицом смерти и дьявола насладится мирной красотой. Очень оптимистично видеть на фоне пожара, взрывов и странного взрыва в небе, несущих смерть и разруху, красивую майскую вечернюю тишину. Все посветлело, будто собиралось снова темнеть. Только вместо солнца или Луны светит странное пятно. Светлая дымка слилась с темной бездной, затмевая потускневшие звезды, словно мертвый мрак затушил маленькие огоньки — источники света, являвшимися оплотами надежды на жизнь и спасение для людей. Как говорится, красота обманчива, даже несмотря на то, что она спасет мир.

Возникло ощущение, что что-то пролетело над головой. «Вечернее» небо перекрывала огромная, густая и плотная линия черного дыма, которая шла от этого эпицентра взрыва, вернее от его пятна, которое еще не рассеялось, куда-то за лес, затемняя почти весь небосвод и подгоревшие верхушки деревьев. Так может выглядеть только Апокалипсис, безжалостно истребляющий человеческие мечты и красоту природы, неба, которую люди попросту перестали замечать. Словно высшие небесные силы наказывали человечество за свои грехи, за которые ему даже не стыдно.

Следом за дымом раздался очередной грохот. Он сотрясал весь лес, оставляя в ушах подростков не только звук взрыва, смешанного с громом, но и звон. Что-то очень огромное врезалось в землю, разрывая характерным звуком ее. Взрыв был настолько громким, что ребята подумали, что сюда уже едут и пожарные, полиция, военные, их родители, с ужасом смотрящие в сторону леса, надеясь найти своих детей живыми.

После грохота содрогнулась земля, несколько высоких деревьев не выдержали взрывной волны и падали на землю, отлетая немного в какую-либо сторону и сбивая листву устоявших сосен. Та сторона леса, где раздался взрыв, всполохнула огнем, превращая его в пепелище. Кусты горели десятиметровым пламенем, которое охватывало даже края листвы высоких деревьев. Трава неумолимо быстро чернела, даже не успев загореться. Ад шустро распространялся по земле и вскоре дошел до подростков.

Небо затянуло пеленой грязного и черного дыма. Несколько небесных тел пролетело над лесом и приземлились где-то в конце ручья или у другого города. Но грохот и тряска достали подростков. Настя, не удержавшись от продолжавшегося несколько минут сильного землетрясения, упала на землю и закрыла больное лицо руками, захлебываясь слезами и страхом. Жар колол ей тело. Отчаяние хлынуло бурным и сильным поток в ее сердце, вызывая в горле горький ком. Она подняла глаза на Олега. Тот безучастно развалился у дуба и не двигался. Глаза плотно закрыты.

Прошло несколько минут, за которые огонь сжег половину леса. Землетрясение прекратилось, но черная пелена дыма осталась в небе. В месте падения первого небесного тела, находящегося в километре от подростков ярко разгорались зеленоватым пламенем лес и почва. Оттуда шло шипение, летел, подгоняясь ветром, едкий, цвета хлора пар. Он распространялся по лесу, но никак не действовал на подростков. Настя удивилась этому, но через пару минут почувствовала недомогание в виде головокружения. Она вновь упала в беспамятстве, но беспокойство об Олеге заставило ее встать и попытаться привести в чувства Олега.

Олег пришел в себя, но его тело было почти полностью обожжено. Небесное зарево все раскалялось, прожигая насквозь деревья. «Вечернее небо» внезапно начало отходить, уступая зареву. Яркий желтый свет отдавал уже ярким белым, по краям отчетливо светились тонкая синева, похожая на огонек от газовой плиты. Синева неровно расширялась, уничтожая какой-то слой атмосферы. Духота в лесу практически сжигала деревья, убивая их медленно и постепенно. Сначала пожелтевшие листья вяли и темнели, потом засыхали и опадали, укрывая голую землю с остатками жухлой травы мертвым и шуршащим ковром. Опавшие листья сливались с землей и стали похожими на черепа людей. Будто знак для подростков. Кора деревьев стала приобретать пепельный оттенок. Сначала только ветки умирали, не сдаваясь огню, а потом и стволы гордо смотрели на свою горячую смерть и погибали, даже не падая, до последнего защищая остальной лес и бегущих в страхе и боли подростков.

Волосы Олега стали горячими и тяжелыми. Кожа побледнела, хотя в некоторых местах виднелись тяжелые ожоги. Глаза почернели вместе с зеницей, веки потемнели, как у уставшего человека, который не спал несколько суток. Края бровей пожелтели. Из носа выходила маленькая струя засохшей крови. Губы побледнели и потрескались, щеки частично покрылись копотью и пятнами крови. Одежда в некоторых местах сгорела, но дыр не было. Сам юноша передвигался быстро, неровно, спотыкаясь о каждую мелочь. Часто оглядывался и говорил, что ничего не видит. Пару раз останавливался, чтобы откашляться. Во рту была сухость, как в пустыне. Он садился на землю или пенек, закрывал руками грудь, наклонялся и начинал неестественно кашлять, пытаясь что-то выплюнуть. В конце концов он просто сплевывал смесь крови и слюны и продолжал идти. Каждые пять минут его тошнило.

В глазах все время темнело. Сердце стучало как обычно, даже чуть медленнее, но сильно. Удары сердца отчетливо были слышны через непрекращающийся и громкий звон в ушах. Мозг будто холоднел, озноб охватывал тело, кроме обожжённых участков. В этих местах Олег просто переставал чувствовать боль, только легкое раздражение появлялось. Потом, несмотря на адскую жару, подросток почувствовал холод. Он задрожал. Внутри было тепло, а снаружи по коже расползался мороз. С каждым шагом ему становилось все тяжелее идти.

И тяжело было идти не только из-за холода и прочих симптомов. Вдали послышались чьи-то крики, умоляющие о помощи. Настя их не слышала, да и никто, являвшийся в здравом уме, не услышал их. Олег с непониманием осматривался. Вокруг одни сгоревшие деревья, черные прутья — останки кустов, листья, вместо которых подросток видел черепа и горящее небо. Они внушали дезориентированному Олегу страх, заставляли видеть все по-другому, показывали ему галлюцинации. Смерть молча приказывала ему сдаться и кинуться на Настю или броситься в огонь. Он вдруг запутался и не знал куда идти, стал сам не свой. Звал дрожащим, больным, полным страданий голосом Настю. Она к нему подходила, но Олег только хватался за свою грудь и кричал, стиснув зубы. Вдруг он начал толкаться и угрожать. Но Настя схватила его за руку и потащила к выходу из леса, где она надеялась найти помощь и немного привести в чувства Олега потому, что здесь это было делать опасно.

Настя же не очень изменилась. Ее лицо украсили только ожоги. Правая щека была сплошным ожогом, но серьезным. Однако рана не испортила красоты Насти, а только добавила ей милый и жалостный вид. Кожа совсем немного стала красной от жары. Но руки девушки были в волдырях и крови. Именно ее кровь и осталась на Олеге. Когда он лежал без сознания, Настя гладила его по щеке окровавленной ладонью. Одежда девушки изрядно испортилась. Кофта представляла собой какую-то тряпку с прожженными дырами, джинсы почернели, а несчастные ботинки немного расплавились.

Горячий воздух бил прямо по ожогу Насти, не обращая внимание на остальное лицо. Она уверенно шла, изредка прихрамывая из-за того, что ботинки расплавились и теперь резина жарит ей ноги. Девушка смело глядела на лес и вела пострадавшего Олега к городу. Смотря на него, ее глаза наполнялись жалостью и состраданием. Она не могла не остановиться рядом с ним, когда ему снова становилось плохо. Настя поддерживала его, говорила обнадеживающие слова, что они скоро выберутся, и ее не смущало, что юноша ее не слушает. Она понимала, что он ничего не слышит. Помогала вставать, и даже в моменты, когда Олег терял ориентацию в пространстве, она старалась его усмирить и не боялась, что подросток может с ней что-то сделать. Вела его за руку и гладила. В конце концов он закрыл ее своим телом от первого адского удара, и за такой геройский поступок поплатился здоровьем. Бросить Олега сейчас для Насти означало обесценить их любовь и бессовестно плюнуть на поступок юноши.

Спустя час они вышли на тропинку, сделанную машинами, поскольку она делилась на две дорожки, между которыми росла трава. Ад не добрался до этого места. Роща, из которой подростки вышли, тихо стояла, вздымая верхушки к небу и не подозревая, что скоро ее постигнет та же участь, что и лес у реки. Но зарево заполнило все небо. Только над рекой, где оно появилось, стало немного рассеиваться. На освободившемся месте снова появились ночные облака с звездами. Дым, шедший вместе с чем-то приземлившемся за лесом, разлетелся по небу в сторону города, предвещая жителям о катастрофе. Только неизвестно, что они сейчас делают. Где пожарные, врачи, МЧС? А что с родителями ребят? Если они и выдвинулись на поиски вместе со службами, то обязательно должны были взять врачей, знают же, что в лесу люди, у которых предсмертное состояние. За два часа, что бродили подростки, уже можно было приехать к лесу и начать тушение пожара, проводить разные мероприятия по спасению животных и Насти с Олегом. Может люди не знают, что случилось. Навряд ли. Слишком огромное зарево в небе, даже слепой заметит. К тому же оно ярче солнца, так что спящих вполне могло разбудить. А грохоты, землетрясение, приземление чего-то неизвестного, что оставило улики в небе, настолько не впечатлили и не испугали испорченных равнодушием и гордыней людей, что те ради собственной выгоды будут снимать катастрофу на камеры телефонов и выкладывать в Интернет, искренне и по-детски, по-настоящему радуясь просмотрам и лайкам. Им даже в голову не придет мысль о последствиях, пострадавших, серьезности, не говоря о мысли, чтобы ради своей шкуры спрятаться. Люди слишком лицемерны и двойственны. Они могут начать войны, чтобы потом вопить о прекращении ее, начать проливать кровь, чтобы потом умолять об остановке кровопролития и смерти невинных, не понимая, что эти «невинные» и начали лить кровь. Именно они без страха и совести создают оружие и катастрофы, чтобы потом в слезах умирать от них. Человек, особенно подросток, стал настолько «крутым» и смелым, что никакая жара его не убьет. И это действительно так. Человеческую самоуверенность и его эгоизм никакой смертью не одолеешь.

Этими мыслями Настя кормила свой мозг уже у тропинки, она села на траву, подложив колени. Олег лежал рядом и не двигался. Даже дыхание было слабым и незаметным. Глаза и рот полуоткрыты. Девушка иногда щупала пульс, слушала сердцебиение. Юноша был жив, но у девушки возникало смутное ощущение, что что-то плохое случится. Она изредка ему что-то говорила, чтобы он хотя бы смотрел на нее и не терял сознание. Говорить Олегу было тяжело. Во рту сухо, горло будто отнялось. Он не мог напрячь связки, чтобы издать звук — ожоги, помутнение рассудка мешали ему это сделать.

Настя хотела вызвать скорую. Ее одолел страх за Олега. Она что-то упускала и прекрасно это понимала. Где-то рядом ходит смерть и ищет парня. Девушка судорожно пыталась нащупать в кармане телефон, она его достала, но увидела разбитый и расплавившийся кусок пластика, который был очень горячим. Если бы он в этот момент работал, то явно бы взорвался. Но телефон не работал. Настя злобно откинула гаджет в сторону леса и подбежала к Олегу. Тому стало легче. Темная пелена спала с белка глаз. Дышать стал свободнее и увереннее. Даже сам поднялся. Подросток посмотрел на Настю и провел пальцами по ее больной щеке. Но веки так и остались темными, бледность не исчезла.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — спросила Настя.

— Да, а ты? — быстро ответил Олег и посмотрел на щеку девушки. — Что это?

— Со мной все хорошо. А это я не знаю откуда… — проговорила Настя. — Олег, нам нужно уходить.

— Звучит, как в каком-то дешевом американском боевике, — скептически произнес Олег и продолжил: — Я знаю. Только…Где мы?

— Ты чего? — удивилась Настя. — Мы по этой дороге в лес пришли. В той стороне город. Пойдем! Нас, наверное, родители ищут. — Настя поднялась и собиралась идти, но, увидев, что Олег нехотя встал и начал осматриваться, остановилась.

— Ты уверена, что мы этой дорогой пришли?

— Да… — неуверенно ответила Настя. Она засомневалась в том, что вывела на нужную дорогу.

— Я нет, — язвительно произнес Олег и немного походил по дорожке и остановился. — Я не знаю, где мы.

Настя растерялась. Она подошла к Олегу и прижалась к нему, а после произнесла:

— И что мы теперь делать будем?

— Людей нужно найти.

— Где? Мы в лесу! При чем в горящем лесу! — нервничала Настя.

— Обратно мы точно возвращаться не будем, — перебирал варианты выхода из сложившейся ситуации Олег.

— Ты еще об этом подумал?! Олег?! Тебя не отпустило, что ли? Ты на нас посмотри. Мы еле выжили. Ты вообще на краю смерти был, я тебя вывела из ада, и ты еще хочешь вернуться обратно?! — кричала Настя.

— Не кричи, — спокойно сказал Олег и начал часто моргать и шататься.

— Олег! — вскрикнула девушка, встала перед лежащим Олегом на колени и принялась помогать ему встать.

— Голова закружилась, — пояснил свое падение Олег.

— Может здесь останемся, а? Ты далеко не уйдешь, если мы куда-нибудь пойдем. Вот что мне с тобой делать?

— Насть, все нормально. Говорю же, что голова закружилась.

— Ты, когда меня закрыл от свечения в небе, получил сильные ожоги и потерял сознание. Мы пять минут сидели за толстым деревом между пожаром и небом только из-за того, что ты не приходил в себя. Сейчас если мы пойдем, например, к дороге, то ты там упадешь, и нас машина собьет. Оно тебе надо?! — говорила Настя, словно подпевала.

— А с чего ты решила, что там дорога?

— А что там?

— Я не знаю.

— Странно это слышать от отличника… — обиженно произнесла Настя.

— Нам нужно отойти подальше от леса.

— Согласна, только куда?..

— Хотя бы в город, где есть люди. Больше ничего в голову не идет. — Олег немного привстал и потер затылок, бросая редкие взгляды на испуганную и неуверенную Настю. Она, расширив хищные глаза и сделав их выразительными и жалостными, осматривалась, словно что-то искала в стенах деревьев и зареве, медленно поднимающимся над ними.

— Знать бы, где город… — проскулила Настя, уткнулась лбом в плечо Олега и судорожно задергалась, словно плакала.

Олег положил на ее горячие, отливающиеся огненным цветом рыжие волосы, наиболее целую руку и погладил, тихо приговаривая девушке:

— Не плачь, все хорошо будет.

— Нет… Ничего хорошо не будет! — Настя ревела, ударяя слабыми и больными кулаками по груди подростка. Соленые слезы катились по ярко-красным свежим ожогам, глаза сделались темно-зелеными, почти черными, и от слез заблестели тусклым сиянием. Ресницы почернели и стали влажными, здоровый цвет кожи на мгновение вернулся. В глазах отчетливо виднелось, как небо рассекалось заревом.

Олег обернулся и увидел, как зарево, поглощая небо, сжигая леса, добралось до подростков. На открытой местности жар можно было сравнить с кипятком и действовал он сильнее. Беззаботное спокойствие нетронутых рощ изменилось на безжалостные пытки огнем. Буквально на глазах пожелтела трава и вяла, а потом сгорала, оголяя землю, которая вскоре пропитывалась жаром и засыхала, оставляя следующее лето без зеленых шелковистых ковров. Листья на деревьях так же пожелтели и опали. Лысые стволы чернели и сгорали, отпуская свои души через темный дым.

Зарево заняло все небо и даже перегнало подростков. Жар был более, чем нестерпимым. Горячий воздух колол кожу смертельными иглами. Боль заставила подняться подростков и побежать. Настя кричала от боли и ожогов. В первые секунды бега она упала на горячую землю и перестала двигаться. Олег подбежал к ней и приподнял ей голову. Настя была очень горячей. Пот стекал водопадом на ожоги, раздражая их. Мокрая шея пульсировала, отдавая во все тело.

Настя начала бредить. Ее тихий и всхлипывающий голос звал Олега, маму, отца, одноклассников. Высохшие губы почти не двигались, но если и двигались, то это было скорее дрожь, чем попытки отчетливо вымолвить слово. Глаза неподвижно и умирающе смотрели в одну точку на небе. Взгляд сделался непривычно стеклянным и неживым. Зрачки отчаянно смотрели в сторону зарева, не боясь яркости и слепоты. Уголки рта старательно пытались улыбнуться.

— Настя… — с болью произнес Олег.

Она ничего не ответила.

Олег взял девушку на руки и понес в тень. Недалеко он заметил еловую рощу, куда по идее жар не должен был быстро добраться. Собрав остаток сил, юноша понес больную девушку к елям. За несколько минут он ее донес. Но не успев положить Настю, подросток увидел небольшой кирпичный дом. Скорее это была просто постройка. Крыша плоская, кирпичные стены не покрашены, фундамента особо нет. Даже окна в некоторых местах были заделаны не стеклом, а деревянными дощечками. Но они выглядели настолько прогнившими, что один несильный удар мог переломать пополам эту заплату.

Из последних сил донесся бредящую и горячую, как пляжный песок, Настю до дома, Олег обнаружил, что дверь открыта и войти не составит большого труда. Войдя в помещение с Настей на руках, юноша попытался найти кровать, матрас или любое место, куда можно было положить девушку. Пол был бетонным и грязным, зато холодным. Но на сырой пол не хотелось класть. В углу стояла брошенная и старая кровать. На нее подросток положил больную и принялся осматриваться.

Помещение было темным и беспросветным. На потолке висела одна единственная лампочка, но из-за аномальной жары Олег не решился ее включать. Мало ли, проводка заискрится. У кровати стоял пыльный комод бурого цвета. Олег попытался открыть его и сломал скрипучую дверцу. Немного приглядевшись, он понял, что со створками было что-то не так. Заглянув в содержимое комода, подросток увидел аптечку, стеклянную бутылку и стакан. Это все лежало на верхней полке. На нижней была одна банка консерв, нож, тетрадный лист и густая, липкая паутина, в которой, как показалось воображению Олега, что-то пряталось. Нафантазировав себе мизгирей, черных вдов, Олег быстро вынул все, что было в комоде и закрыл его, неаккуратно и неровно вставив отломавшуюся дверцу.

У закрытых деревянными досками окон стоял железный стол и два алюминиевых стула с овальной спинкой и причудливым узором. На столе лежала свечка и перевернутая кружка, у которой виднелось какое-то пятно высохшей жидкости. По цвету напоминало кофе или чай. Сам стол покрылся пылью. Олег взял свечу и хотел зажечь, но средств для этого не было. В голову пришла одна мысль. Поджечь свечу с помощью жара на улице или огня от пожара. Но подросток проявил еще и свою дальновидность, вспомнив о подставке. В качестве канделябра он решил использовать кружку.

Олег вышел на улицу и увидел, как сгорали деревья в роще. Ощущения от адского пепелища вернулись к подростку. Жар снова пытался сломать Олега, но он держался. Подойдя к ближайшей отломленной от огня сгорающей ветке, поднес к ней свечку и фитиль на ней загорелся небольшим, но уверенным огоньком. Юноша почувствовал, как от жара покраснело лицо, огненные иглы горячего и душного воздуха касались ожогов и ран на лице, заставляя поморщиться от боли Олега. Но тот быстро зашел домой, закрыв за собой дверь. Жар исчез. Вернулась прохлада от кирпичных стен и бетонных оснований.

Огонь от свечи позволил дальше осматривать дом. Аккуратно, чтобы не обжечь и так ярко-красные руки, блестящие болью и кровью, поставил свечу в кружку, которая оказалась не глубокой, и половина свечи выглядывала из нее.

В углу на полу стоял ящик. Присев на колени, поставив кружку со свечой рядом, Олег попробовал открыть крышку. Она оказалась тяжелой. Но открыть все равно получилось. Откинув крышку к стенке, подросток спешно взял в руки кружку и поднес ее к ящику. Здесь были бутылки с водой, примус, кастрюля, небольшой чайник и пистолет с тремя обоймами. Последняя находка Олега одновременно и испугала, и обрадовала. Примус был самой ценной находкой, чайник самой ожидаемой, а вода самым настоящим сокровищем.

Открыв одну бутылку воды, Олег попробовал ее. Чистая, холодная и освежающая. После нескольких часов бегства по аду, словно теплым сентябрьским днем во время Бабьего лета после пятикилометрового кросса без остановок, глоток воды заставлял забыть все, что случилось и успокоиться. Но сухость во рту Олега не прошла, хотя горло немного ожило, и по телу прошла волна сил и энергии.

Подбежав к Насте, Олег стянул с нее кофту, оторвал от нее небольшой кусок и залил его водой, и этот кусок положил девушке на лоб. Потом снял изуродованные ботинки и носки, оставив ее маленькие, бледные и аккуратные ноги голыми. Подросток надеялся, что Настя через пару минут очнется, но этого не произошло. Он пощупал пульс, который хорошо прощупывался, отчетливо чувствовалось и биение сердца.

Он оставил на время Настю и решил приготовить консервы. Включив примус, приготовил кастрюлю и поставил ее над огнем. Потом налил туда воды, спустя какое-то время вывалил в емкость содержимое банки. Олег немного долго сидел у кастрюли, из которой выходил густой дым и вкусный мясной запах. Выключив примус, подросток дал супу остыть, помешав его ножом, и вернулся к Насте.

Олег дотронулся до плеча Насти, и та сразу же проснулась. Глаза оживленно бегали по помещению и парню. Девушка точно не заметила подростка и продолжала осматриваться. Она попробовала привстать, но юноша остановил ее, и Настя опять легла, но сняла компресс со лба и положила на комод.

— Олег, мы где? — немного хриплым и жалостным голосом спросила Настя.

— Не знаю. Ты потеряла сознание, и мне пришлось тащить тебя сюда. Не понимаю, как мы сразу не заметили этот дом. Ты как?

— Нормально. Голова только немного кружится.

— Голодная?

— Нет. Я хочу встать! — Настя попыталась встать, но Олег снова остановил ее, взяв за плечи. — Что? И где моя кофта?.. — заметив, что на ней, кроме футболки, нет ничего, она возмутилась.

— Прости, но мне пришлось ее порвать, чтобы тебе компресс сделать. У тебя тепловой удар случился.

Настя опустилась на подушку и стала вглядываться в Олега.

— Олег, что с тобой? Ты побледнел.

Кожа подростка действительно приобрела бледный нездоровый оттенок с желтыми пятнами. Щеки впали, синяки под глазами вернулись.

— Со мной все в порядке… — неуверенно сказал Олег и осмотрел себя.

— Может пойдем в город? Там врачи, родители… Они нам помогут… Хотя я не уверена, что нам помогут. Каждый думает только о себе! — вспоминая свои мысли, сказала Настя.

— Как мы пойдем? Мы оба больные и уставшие. А если кто-то из нас опять сознание потеряет? У тебя тепловой удар, у меня еще что-то. К тому же мы давно не спали и с ног валимся.

— Я понимаю. А если еще хуже станет? Вдруг опять случится пожар по типу такого, который нас чуть не убил?

— Я тебе больше скажу: пожар продолжается.

— Тем более! А если мы сгорим заживо?!

— Мы в кирпичном здании. Не сгорим. — Немного помолчав, Олег продолжил: — В общем, если пожар прекратится, то пойдем в город. Сейчас идти нам глупо и опасно.

— Хорошо… — тихо сказала Настя и села рядом с Олегом, бросая взор в сторону супа.

— Кстати, ты уверена, что это был пожар?

— Не очень. Пожар не появляется в небе. — Голос девушки становился все выше и тише. Последнее слово сопровождалось глотком и неуверенным взглядом в сторону кастрюли.

— Есть хочешь? — спросил Олег, на что Настя бодро кивнула. — А ты говорила, что не хочешь… Я тоже сомневаюсь, что это был пожар. Ты вспомни, как ночь вечером стала. Интересно, сколько сейчас время?

— Я выбросила телефон. Он весь расплавился. А куда ты дел мои ботинки с носками?

— Вот они. — Олег указал на место между комодом и кроватью.

Далее они принялись есть. Настя стала очень тихой и спокойной, что не похоже на нее. Конечно, она и раньше говорила тихо с Олегом, словно чего-то боялась. Сейчас девушка только и прижималась к Олегу, много молчала. Хищность ее глаз заменили беспокойство, жалость и страх. Ожоги только дополняли образ отчаявшейся и больной девушки. Взгляд бегал по углам помещения, пытаясь найти место, где можно забыться и поплакать. Беспокойство вскоре исчезло. В зрачках читались равнодушие к произошедшему и готовность к дальнейшему. Все больше она погружалась в мысли о глупости надежды и черствости людей.

После еды подростки сели на кровать, подвинувшись к стене напротив окна. Сквозь узкие щели между почерневшими от ада деревяшками просвечивались солнечные лучи, хотя никому из ребят в голову не пришла мысль, что это солнце. На ум приходило свечение, возникшее на месте Луны, расползавшееся по всему небу, неся смерть всему живому. Лучи медленно, но незаметно уходили, оставляя место туману. Но опять же у Насти и Олега даже в мыслях не было, что пришел утренний туман. Им казалось, что это дым от потухшего огня, жестоко расправившегося с лесом, оставив от него пепелище из черных стволов с кривыми острыми ветками, трубившим о конце. Конце чего?

Настя сидела, поджав ноги и охватив колени руками. Голова лежала на плече Олега, охватывая его рыжими локонами. На талии Насти была сухая рука юноши, на которой вылезали зеленые вены, придавая ей мужественность и брутальность. Олег же положил свою голову на голову Насти и закрыл глаза. Он чувствовал примерно тоже самое, что и Настя. Отчаяние со смирением с участью. Но несмотря на это, он продолжал говорить вещи, которые хоть как-то должны были подбодрить Настю, но та лишь монотонно и скептически вздыхала. Но к смутным мыслям и чувствам добавлялись желание спать и лечь, которые побеждали и незаметно закрывали глаза Олегу, вскоре заснувшему.

Уже очень скоро, когда Настя с Олегом засыпали, обнявшись друг с другом, прогремела гроза, и дождь беззвучно забил по останкам, окружавшим здание, наказывая безжалостный и, поработивший жизнь, огонь, неистово шипящим на ледяные капли. Запах потухшей гари заполнял помещение и предвещал конец дуэли жизни и смерти, окончившейся фактически поражением обеих сторон, как закончилась битва при Пашен Дейле. Где-то лишь слышалось, как дождь струей заполнял свою же лужу характерным плеском, что и дало знать, что сейчас идет дождь. Гром все чаще сотрясал землю, но больше пугали редкие, но внезапные вспышки молний, бивших совсем недалеко и со звуком, похожим на гром от ночного зарева.

Услышав хлест воды, Настя вздохнула и крепче обняла Олега. В моменты вспышек она отворачивалась от окна и клала свою голову также на плечо подростка, но в другом положении: так, чтобы мимолетный свет не врезался в закрытые глаза, направленные к плечам Олега, и не мешал спать.

— Олежек, как мы пойдем в город? Как мы пойдем по грязи и лужам?

— Не знаю. Как-нибудь пойдем, — Олег помолчал и продолжил: — Насть, не грусти.

— А как тут не грустить? Мы вдали от родных, одни, в холоде, без еды, без оружия, чтобы выжить.

— Оружие есть. В ящике пистолет лежит.

— Ты умеешь стрелять?

— Нет, но думаю, что с ним справлюсь.

— Точно?

— Точно.

— Просто я умею стрелять, — сказала Настя, мягко намекая.

— Значит, научишь меня, — сострил Олег.

Настя помолчала, явно не ожидавшая такого ответа. В темноте раздался ее безобидный и немного веселый вздох и загорелись глаза, губы расплылись в улыбке. Раны и ожоги стали выглядеть уже как безобидные элементы красоты. Но радость прервал кашель Насти, раздававшийся очень тихо. Она закрыла лицо руками, отвернулась от Олега и продолжила кашлять. Когда она закончила, лицо было красное, как глубокий вечерний закат. Девушка несколько раз шмыгнула носом, вытерла глаза и проговорила:

— Знаешь, мне так страшно… Что с мамой случилось? Что с друзьями? Как они? Где они? Этот пожар вряд ли только лес задел.

Олега тоже волновал вопрос: что сейчас с близкими? Погода за окном наводила на жуткие и неприятные мысли, которые подросток попробовал отбросить, посмотрев на прижавшуюся Настю. Сквозь щели деревянных дощечек виднелась вернувшаяся ночь, медленно переходящая в утро. Было видно, как розовеющая тьма затягивалась тяжелыми облаками, похожими на грязный дым.

— Мы пойдем в город, как только отдохнем. Возможно, нас ищут. Не может же быть такого, что мы остались одни? Найдем в городе газеты и узнаем, что случилось. Думаю, ничего серьезного не произошло.

— Ты идиот, Олежек, — спокойно сказала Настя. — Мы чуть не сгорели заживо, может и во всем мире некоторые люди чуть не сгорели, а ты: ничего серьезного не произошло.

Олег приобнял Настю и примкнул губами к ее рыжим локонам сальных волос, после чего ответил, не сводя глаз с щелей в дощечках:

— Нужно надеяться на лучшее. При любых обстоятельствах. К тому же, откуда ты знаешь, что во всем мире есть люди, чуть не сгоревшие от этого пожара?

Настя вздохнула с укоризной и сказала:

— Пожар затянул все небо, только это говорит о том, что во всем мире это произошло. Лучше скажи, что нам делать?

— Идти в город, к людям. Я уверен, нам помогут. Только найти дорогу бы… Вот куда ты нас вывела, а? Тоже мне Сусанин, блин!.. Сталкер Стругацких… Только не в Зону привела, а черт знает куда!

Настя посмеялась и ехидно ответила:

— А ты думал, что все так просто? — И сразу же стала серьезной. — Я же не знала, что выведу на эту тропинку, я думала, что мы придем к дороге, по которой пришли. А вообще ты в этом виноват!

— Почему?

— Вот зачем ты сознание потерял? Вывел бы нас, и мы спокойно бы лежали в больнице или дома! Нет, ему плохо стало!.. Я, значит, его спасала, пыталась найти дорогу из леса, чтобы он не сгорел там, а он еще, видите ли, недоволен! Черт знает куда привела, да?

Олег все это время смеялся и под конец ответил с довольным взглядом:

— Да.

Настя обиженно толкнула его в плечо и снова прижалась к Олегу, замолчав. Улыбка сползла с улыбки, став унылой и тоскующей миной, смотрящей жалостливым видом куда-то в безвестную даль, скрытую в мраке тайн.

— Ты обиделась? — серьезно спросил Олег.

Она помотала головой, прижимаясь к телу подростка. На мгновение у Насти остекленел взгляд, зрачки застыли в холодном и испуганном безмолвии. Девушка попыталась пошевелиться и сказала:

— Мне плохо…

— Что случилось? — спросил немедля Олег, взяв отвернувшуюся Настю за локти.

— В голове тишина… — шептала в ответ девушка. — Мои слова так громко звучат…

— Настя…

— Эх, не видать мне море… Я скоро умру… — И заплакала.

— С тобой все хорошо? — спрашивал Олег.

Он думал, что Настя ответит, что с ней все хорошо, однако услышал:

— Я не знаю…

— Что случилось? Ты из-за пожара?

— Нет, не совсем. Я странно себя чувствую. Сердце колотится, как бешенное, звон в ушах, а мысли вовсе путаются. Я будто не могу ими управлять. Они сами по себе появляются и сменяются. И при чем я даже не понимаю, о чем эти мысли. Олег! — вскрикнула Настя и зарыдала. — Мне тяжело говорить! Я слышу голоса, которые мешают мне говорить! Я не понимаю, что говорю!

— Настя! Успокойся! Может тебе голову напекло или отравление? — Олег схватил Настю за плечи и посмотрел внимательно в заплаканное лицо девушки. Слезы рекой текли по ранам, оставляя следы. В глазах появился странный блеск. Очень похожий на блеск от слез, но этот был серым. Белок глаз покрылся черными пятнами. Зрачки расширились настолько, что юноша видел в них свое отражение даже на относительно большом расстоянии. Олег обнял Настю и почувствовал, как в районе груди бьется ее сердце. Настолько сильно и громко, что казалось, сейчас выпрыгнет. Ее руки, ослабшие и дрожащие, старались сжать Олега, но напряжение и старание только усилили дрожь. Часто девушка стала вздрагивать, как вздрагивают люди, которым приснилось свое падение. Олег чувствовал учащенное и дерзкое дыхание рыдающей девушки. Она не могла успокоиться.

До слуха парня доходили вопли:

— Обними меня, пожалуйста!

— Я обнимаю тебя, Насть. Мои руки на твоей спине.

Немного помолчав, Настя ответила:

— Я не чувствую…

Ногти Насти скомкали одежду на Олеге, пытаясь схватится за кожу и поцарапать. Настя на это повторяла последнюю фразу и кряхтела, не то задыхалась, не то пыталась остановить поток слез и успокоиться. Олег выбрался из объятий и посмотрел на лицо девушки. Кожа стала немного бледнее, чем у Олега, и даже с сине-фиолетовым оттенком. Вместо слез текла черная жидкость, напоминавшая кровь. Из носа точно шла кровь. Глаза раскрыты и не двигались, черные точки на белке заполоняли все глаза, сужая зрачки. Настя запрокинула голову назад и вместе с ней все тело. Олег держал девушку за талию, что не дало ей полностью упасть. Подросток, вспомнив о носовом кровотечении, повернула голову девушки вниз, дав крови возможность выйти из нее. Пока кровь выходила, он из той же кофты вырвал совсем маленький кусок ткани и вставил его в нос Насти.

Прошло тридцать минут. Настя неподвижно лежала на кровати с раскрытыми глазами и раскинутыми в разные стороны руками и ногами. Олег подложил ей под голову подушку и движением ладони прикрыл ей глаза. Некая обида, страх и боль заполнили сердце подростка и обвили его ржавой колючей проволокой — волнением, которое заставляло сердце обливаться кровью и выдумывать самое страшное. Попробовал прощупать пульс на холодном запястье — слабо чувствовался, и что-то понять о состоянии Насти по нему было сложно. Подросток судорожно прислонил ухо к груди и услышал слабое сердцебиение. Надежда оставалась на дыхание. В свете одной свечки было сложно увидеть движение груди, поэтому подросток, уже еле сдерживая слезы, подставил палец к открытой ноздре носа и немного подождал. Что-то холодное скользило по пальцу, указывая на наличие дыхание. Узнав, что Настя жива, Олег успокоился и счастливо заплакал. Но факт того, что она не двигается, заставил юношу сделать ей массаж сердца.

Пятнадцать раз нажав на грудную клетку девушки, Олег без всякого страха примкнул к ледяным и мягким губам Насти и пустил воздух. Проделав это еще несколько раз, показалось, что Настя ожила и открыла свои очи. Это действительно произошло. Глаза жалостно смотрели на Олега, в самый последний момент загорелись надеждой и погасли, пытаясь что-то сказать. Однако Настя продолжала дышать и даже моргала глазами, но скоро опять стеклянный и неподвижный взгляд остановится на какой-нибудь мелочи и не вернется сам к жизни.

Олегу ничего не оставалось, как собрать необходимые ему вещи и пойти в город за помощью и спасти умиравшую в муках Настю, впавшую в кому. Он не хотел уходить. Он находил странным и опасным оставлять девушку вдали от города одну. Но это был единственный возможный вариант спасти ее. Подростку тяжело далось это решение. Его колотило при мысли о том, что может случиться с ней, бросало в холодный пот с бешенным волнением, если в голове возникала мысль, что он один пойдет в город, не успеет и не спасет Настю. В любом случае, нужно принимать решение. Либо смерть заберет Настю, либо их обоих.

Олег, сидя на краю койки с неподвижно лежащей Настей, перебирал свои мысли и взвешивал решения. Те чувства, что порождали худшие мысли, он сравнил с чувствами, когда он впервые пошел к Насте в гости. Но он пошел, пусть и с волнением. Нужно и сейчас просто взять и пойти — исход обязательно какой-нибудь будет. Только от него зависело какой. Он решил идти, посмотрел на бьющуюся дверь от порывистого и теплого ветра, несущего пылинки пепла, сжимая в руках рукоять пистолета.

Скоро начинало светать.