Выживатель

Глава 30. Волк.

Сон Сапёра практически полностью состоял из ненависти и злобы. В начале сна он грубо надругался над Леной, представляя, как насилует её красивое и сексуальное тело, однако когда грязное дело было сделано, все возбуждение как рукой сняло, и Даня вновь погрузился в воспоминания.

Он только вернулся из конфликта, и ему казалось, что его никто не понимает. Такие простые ценности как теплая еда и вода, никто не ценит. Никто не кладёт под подушку нож, когда ложится спать. В первые дни Даня не мог даже подходить к окнам и практически постоянно окрикивал родителей, которые слишком близко приближались к оконному проёму. Привычка бояться снайперов выработалась быстро, ещё в первую неделю пребывание на Промзоне, когда при нём сняли наблюдателя, что приблизился к окну и получил пулю в шею. Бойцу даже не успели оказать помощь, он сразу упал, распластавшись на полу и отключился, заливая пол кровью из раскуроченной пулей артерии.

Даню не слушали. Списывали всё на психологическую травму и в течение нескольких лет его убеждали, что это все просто дурные пережитые воспоминания и что уже все хорошо и никогда не повторится... Однако сама по себе история является некой спиралью, которая делая очередной виток, проходит по все тому же отрезку, если смотреть на неё, на плоскости, если в объёме она все же смещается вверх, но по тем же направлениям.

Каждый раз возвращаясь от психолога, он курил. Родители ругали сына за такую вредную привычку, даже урезали карманные деньги, но парень считал, что лучше не купит себе булочку в школьной столовой, чем останется без сигарет. Когда же он поступил в училище, то всё резко пошло проще. Некоторые из преподавателей тоже в своё время воевали и, узнав взгляд парня, когда тот погружался в воспоминания, попросту «за глаза» ставили ему оценки, достаточные чтобы получать стипендию, которая все равно уходила на сигареты. Только к концу третьего курса он бросил курить, нашёл девушку и вроде как даже забыл о проблемах, однако армия, пускай и срочная служба, резко ударила под дых. Девушка не дождалась, в первый месяц вновь закурил, но потом бросил, когда перевели боевую часть... В своём сне Сапёр вспоминал свою жизнь, и она проносилась у него перед глазами, как-то неестественно отдаляясь, словно это всё было не с ним настоящим. Словно он настоящий сейчас находится в Резервации, а там, на гражданке в мирной жизни был парень Даня, вполне обычный, пусть и с небольшим осадком от посттравматического синдрома расстройства. Быть может, тот парень мог даже окончательно забыть о травме и вырасти нормальным, устроится на работу, завести семью, зажить спокойно жизнью...

Сапёр резко проснулся. Его будто бы выдернуло из сна с чётким осознанием, что домой он уже не вернётся. Вернее, не вернётся Даня. Вернётся Сапёр, если сможет выбраться из Резервации или понять что здесь происходит. Это место вновь разбудило в нем того самого Малого. Пускай и сменился позывной, но сущность не меняется. Все такой же хладнокровный исполнитель, который пытается выжить.

Проснувшись окончательно и усевшись на кровати, парень глянул на часы и лишь тихо хмыкнул. Всего четыре часа утра, а это значит, что ещё есть время до начала представления.

— Пилюлькин. — Не громко позвал Сапёр, поднимаясь с настила и перехватывая автомат на локти. Старик лишь тихо похрапывал, даже не желая просыпаться.

— Подъем, блять! — Парень дёрнул деда за плечо и тот рывком ухватил Даню за рукав, куртки, поворачиваясь на живот и утягивая руку под себя.

Несмотря на уже не молодое внешне тело, Пилюлькин весьма резво вскочил на колени, при этом второй рукой надавливая на плечо Даниила, прижимая того к койке.

— Раскомандовался, мля... Че не спится? — Проворчал старик, отпустив руку парня и подхватывая автомат, что лежал рядом со спальником.

— То. Завтракаем, морды моем и пешком выдвигаемся. — Сапёр потёр побывавшее в заломе плечо, которое начало ныть.

— Куда выдвигаемся? — Удивлённо нахмурился врач, усаживаясь на лежанку и доставая бутылку с водой.

— Вчера вечером я выходил на радиосвязь с Кабаном, так вот у нас задача: забрать СВД, отработать по группе сталкеров, подстроив всё как нападение целой группы противника. Работать будем из засады, сталкеров трое поедут на бобике. Машину сожгем нахер, так что загружаемся носимым и идём. — Парень недовольно поморщился, разминая сустав. — Ты, бля, где так научился?

— Долгая история... Лучше вот что скажи. Ты ж Кабана через хер опрокинул с мобилой, а сейчас вдруг решил сработаться. — Заинтересованно хмыкнул Пилюлькин. — С чего вдруг?

— Как оказалось, лагерь Фитиля здесь уже год с лишним и у Кабана есть информаторы, что в Торжке, что в Новом Новокузнецке, что в некой группе Рахима. — Сапёр пожал плечом, поскольку второе ещё болело после столь грубого обращения с суставом.

— Ясно... Решил побыть чернорабочим, исполняя приказы свыше? — Усмехнулся старик и поднялся. — Ладно, тебе решать. Куда ты, туда и я, один фиг сидеть и прожирать запасы как-то скучно.

— Пиля, вот именно для того я и хочу выйти сейчас пехом, чтобы не играть под дудку полностью. — Довольно ухмыльнулся Даня.

Оба молча собрались и после ряда утренних процедур выдвинули обратно по тропе, удерживая дистанцию в два десятка метров, при этом, на всякий случай, включив рации с гарнитурами.

Оставив машину укрытой и лишь взяв из неё рюкзаки, они пешком за несколько часов, срезая по лесу, выдерживая при этом направление, вышли к другой дороге, которая вела прямо на юг от Нового Новокузнецка. Сверившись с распечаткой карты, Сапёр указал налево, молча двинув в сторону, параллельно дороге, перехватив автомат с локтей в боевое положение. Пилюлькин же, явно расслабившись, пошёл следом, время от времени поглядывая за спину.

На остановке встретить посыльного было не суждено, поскольку тот пришёл куда раньше и уже оставил чехол для удочек, в котором расположилась винтовка, два магазина к ней и оптика.

— Хрена богатство. — Удивился врач, когда Сапёр вскрыл чехол и достал снаряженные магазины. — БЗшки...

— Вот это бля и напрягает. — Парень напрягся и поморщился, потирая лоб. — Пиздец. Других слов нет.

— Ты эт к чему? — Поинтересовался Пилюлькин, вытягивая саму винтовку и проверяя работоспособность и подвижность затвора.

— А ты подумай. Кабан, хрен знает откуда, на отдалении от своего лагеря может передать человеку СВД-С с оптикой и парой магазинов с бронебойно-зажигательными. Просто по щелчку фактически. Зачем-то хочет убрать группу сталкеров...

— Мда. - -Мужчина, наконец, понял, что так напрягло Сапёра. — Что думаешь тогда делать?

— А что ещё остаётся? — Даня перехватил винтовку. Перетянув автомат за спину, он накинул оружейный ремень СВД себе на шею, сразу примыкая магазин и досылая патрон в патронник.

Пилюлькин лишь пожал плечами и, подхватив чехол, свернул тот и запихал в рюкзак. Запасной магазин к винтовке устроился в одном из карманов куртки у парня.

Путь до первой остановки прошли молча. Каждый думал о своём и не желал нарушать тишину леса, к которой все уже привыкли. Казалось бы, раннее утро, должны петь птицы, но вместо них лишь тихий шум шелеста листвы на верхушках деревьев, которые качает потоками ветра. Ночью опять был дождь, поэтому от одного из сильных порывов, Сапёра окатило моросью, но тот словно и не заметил, лишь утерев лицо от капель.

У него в сознании всё никак не укладывалось происходящее. За последние сутки вскрылось слишком много неприятных факторов. За ними наблюдают и все это часть какой-то Большой Игры, но крайне сложно играть, если даже не знаешь правил, поэтому Даня и пытался сообразить, как действовать так, чтобы не нарушить неизвестные ему правила.

— Едут. — Негромко произнёс Пилюлькин, когда они с Сапёром уже устроились на наблюдательных пунктах у остановки. Расположились по обе стороны от дороги и если снайпер занял лёжку параллельно дороге, чтобы просматривать подъезд, то вот док решил устроиться практически у самой остановки, дабы принять группу если та решит спешиться.

— Принял. Я снимаю водителя, на тебе второй боец, старайся работать по конечностям. Волк нужен живым. — Ответил Даня в рацию, устраиваясь с винтовкой поудобнее, подложив под цевье вещмешок.

Полицейский уазик медленно катил по дороге, попутно оглашая весь лес громкой сиреной. Сапёр ещё с дистанции в двести метров увидел, что командир тройки сидит, на переднем пассажирском, как раз с его стороны.

— Работаем. — Негромко скомандовал парень и, выловив голову водителя в верхний уголок ПСО, плавно потянул спуск.

Приклад непривычно сильно толкнул плечо, от чего винтовку чуть повело в сторону, но результат был достигнут. Грохот выстрела на короткий промежуток времени заглушил сирену, но та продолжила завывать. Водитель, дернувшись назад, чуть отпружинил от водительского кресла и упал на руль, вжимая клаксон, от чего глухо загудел сигнал, а сама машина дернулась чуть в сторону, выворачивая к дереву. Не успев ничего сообразить, Волк чисто рефлекторно дернул ручку двери и выскочил направо. Его товарищ, находившийся на заднем сидении, выскочил влево за что и поплатился, Пилюлькин с такой малой дистанции отработал короткой очередью по ногам, правда бойцу не повезло и врач, поморщившись, наблюдал, как у сталкера подкосились ноги и он упал, пытаясь зажать вскрытую пулей артерию, при этом громко крича весьма не цензурные выражения.

Даня, понимая, что Волку уходить никак нельзя, весьма быстро выловил в прицеле его плечо и быстро дернул спуск. От такого резкого действия выстрел «сорвался», но пуля всё же настигла цель, пускай и выше намеченного, перебивая сустав и превращая плечо в месиво. Боец упал, так же закричав от боли, даже не понимая, что зажимать, сразу теряясь в пространстве.

— Пошли! — Рявкнул Сапёр в гарнитуру, оставив винтовку, лишь закинув вещмешок на плечо и перехватывая автомат, тут же досылая патрон в патронник, вскинув оружие.

Расстояние до машины, которая всё же влетела в дерево, они преодолели секунд за тридцать, сразу подбегая к раненым.

— Не жилец. — Констатировал Пилюлькин, проводя контроль своему, у которого нога оказалась перебита полностью: вскрыта артерия и раздроблена коленная чашечка.

Сапёр, удерживая Волка на мушке, приблизился к тому, но сталкер даже не дернулся к оружию, оставив автомат лежать на земле, а пистолет покоиться в кобуре.

— Пиля, жгут, обезбол.— Парень отпустил автомат, позволяя тому повиснуть на ремне и чуть оттянул под бок, сразу коленом надавливая на плечо раненого, выше раны.

Врач спорить не стал, а потому сразу вытащил из подсумка жгут Эсмарха, вместе и гемостатиком. Пока Сапёр удерживал руки пострадавшего и попутно оказывал пережатие, Пилюлькин затягивал жгут, чтобы остановить кровотечение, после чего засыпал рану гемофлексом и вколол нечто странное из шприц-тюбика с иностранными маркировками.

— Плохая рана, сквозная. — Недовольно поморщился хирург.

— Да похер, он недолго прожить должен. — Даня стянул кисти Волка его же брючным ремнем, после чего потащил в лес, утягивая за эвакуационную плиту на бронежилете, попутно отдав указания Пилюлькину. — Автоматы собери и что полезное у сталкерья.

Старик лишь кивнул и принялся собрать пожитки. Волк слабо реагировал на перемещения, смотря на мир глазами, которые явно застелил кумар. Парень не стал сильно заморачиваться и усадил сталкера под дерево, тут же начав обшаривать по карманам. Каково же было его удивление, когда помимо магазинов к оружию и пистолета, он нашёл небольшой кнопочный телефон, который включился.

Как и в случае с Кузнецовым, сразу началась загрузка с символикой. Оставив мобильник на потом, Даня решил сначала допросить раненого.

— Шакал. — Похлопал он сталкера по щекам, привлекая внимание.

— Чего тебе, уебок. — Отозвался Волк, откинув голову назад и прибывая в неком блаженстве. — Решил мне отомстить, за то, что твою бабу трахнул? Молодец, отомстил, один хрен она по рукам сталкеров пошла, так что за ночь её как минимум шестеро отымело.

— На Лену похер, отвечай, что ты знаешь о Большой Игре. — Спросил Сапёр, скидывая вещмешок на землю и присаживаясь на него.

— О, а не пойти ли тебе нахуй? — Блаженно улыбнулся сталкер, прикрывая глаза. — Так ты из-за мобилы меня решил убрать...

— Я задал вопрос. Очень скоро действие обезбола кончится, и жгут я снимать не стану. Тебе решать, хочешь умирать безболезненно или корчится несколько часов от перебитой ключицы. — Даня спокойно хмыкнул, упираясь локтями в колени.

— Можешь спросить у того, кто тебе про мобилу нашептал. — Глупо усмехнулся мужчина. — Но если ты такой тупой... Большая Игра это Большая Игра и этим всё сказано.

Сталкер залился тихим смехом, который по итогу сошёл в кашель. Даниил лишь нахмурился, не понимая, что несёт раненый.

— Логично, но всё же, для чего нужны телефоны? — Поинтересовался Сапёр.

— Не знаю... Мой так и не включился. — Волк продолжал смеяться, пожав целым плечом, поскольку раненое он уже не ощущал.

— У Боброва есть телефон? — Задал вопрос Парень, окончательно запутавшись в системе работы телефонов.

— Есть. Несколько. — Ухмыльнулся Волк. – Он — игрок. А я — нет.

— Игрок... - Даня вспомнил сообщение, которое пришло на телефон Илье. — Значит ты лишь фарш...

Теперь уже настала очередь Сапёра смеяться. Смеяться от обиды и злобы. От своей глупости. Ему всё ещё было обидно за предательство Лены, за свою глупость, Кабан его вот так развёл, а он ему поверил, что всё это лишь Большая Игра, в которой большинство даже не являются игроками.

— Так ты лишь жалкий статист. — Парень расплылся в довольной улыбке. — Господи, какая же это всё херня.

Даня, не особо размышляя, поднялся и выудив СР из кобуры, попросту произвёл контроль в голову сталкера. 9х21 не пощадил и оставив небольшое отверстие меж глаз, вышел хорошим разрывом кожи ниже затылка, соединяя два отверстия перелопаченным пулевым каналом, в котором смешались все внутренности черепной коробки Волка.

— Вот и всё. — Не громко произнёс Сапёр.

— Узнал, что хотел? — Поинтересовался подошедший Пилюлькин, который нёс на себе два рюкзака и четыре автомата.

— Да... Пойдём, надо замести следы. — Кивнул парень, оглянувшись на врезавшийся в дерево уазик. — А потом в Посад, надо переговорить с Ильей.