Выживальщики 13. Энергон

Глава 31

Ёжик сидел чуть в стороне ото всех, но, как и остальные, держал в руках банку мяса и усердно ковырялся в ней ложкой. Что-что, а ложка у него была с собой всегда. Да, обычно ей приходилось есть эту надоевшую биомассу, которую они выращивали. Без ложки это делать было проблематично. Но теперь его верная железная подруга окуналась в настоящее мясо! Да, после того как он встретился с этими людьми его питание и так улучшилось. Но, что в происходящем было странно, так это то, что им так везёт.

Он прожил тут достаточно долго, но они ни разу не находили упавший самолёт, с кучей уцелевших банок мясных консервов. А эти люди тут совсем недавно, и на тебе! Совпадение? Случайность? Или своеобразная плата за риск? В том смысле, что они активно действуют, ничего не боятся, бросают вызов Энергонщикам и, как некий закон баланса и справедливости, им улыбается удача и они то находят транспорт на всю банду, то самолёт с консервами.

Да даже тот вездеход, на котором они едут, несмотря на то что добыли его именно Ёжик с Резвой, всё равно был удачей именно этой группы людей, а они с Резвой, были просто инструментом во всей этой истории. Ведь раньше-то ни он, ни Резвая вездеходы не угоняли! Хотя, от этой неугомонной всего чего угодно можно ожидать!

Не успел он про неё подумать, как кто-то дёрнул его за рукав. Он, даже не оборачиваясь, догадался кто это. Можно было не сомневаться, что у неё появилась какая-то новая идея, и она хочет его во что-нибудь втянуть. Но ему совершенно этого сейчас не хотелось,хотя ничего плохого она вроде обычно не предпринимала. Просто ему хотелось спокойно посидеть, поесть, послушать, о чём говорят старшие. Ведь это вне всяких сомнений будет иметь значение в ближайшие дни и даже часы.

Но Резвую так просто было не проигнорировать. Видя, что он не откликается на её призыв специально, она села сзади, прижавшись к его спине. Голову она прислонила к его голове и зашептала быстро на ухо, слегка касаясь его губами.

Дыхание у Резвой было очень горячим, почти обжигающим. Казалось, что его ухо сейчас от него сварится. Но больше всего он удивился не этому. Он никогда не предполагал, что его спина обладает настолько сильной тактильной чувствительностью. Он сейчас чувствовал прижатую к нему грудь Резвой так отчётливо, как будто она лежала у него в ладонях. Отчётливо ощущал всё, вплоть до сосков, и этому не мешал даже двойной слой её и его одежды.

Ёжик почувствовал, что его лицо начинает гореть и покрываться потом, поэтому он быстро встал, поставил банку с торчащей из неё ложной и негромко бросил Резвой:

— Пойдём!

Честно говоря, он не понял куда она его зовёт, потому что от нахлынувших на него эмоций совершенно не разобрал что она шепчет ему на ухо. Единственное что удалось уловить, так это что нужно куда-то с ней пойти. Сейчас он был готов идти куда угодно, потому что казалось, будто все смотрят на него и видят смятение, в которое его ввела Резвая.

На деле все были увлечены другим разговором, и на Ёжика и Резвую никто не обращал внимания. Ну шепчутся дети о чём-то, делов-то?

Когда Ёжик сказал «пойдём», Резвая едва заметно улыбнулась, но тут же спрятала эту мимолётную улыбку. Однако Ёжик её успел заметить, и понял, что она всё это сделала специально. Специально его смутила близким контактом, чтобы добиться желаемого.

Резвая, в свою очередь, тоже заметила что он её раскусил и не стала ходить вокруг да около.

— Тебе нужно научиться защищаться, — сказала она.

— В смысле? — не понял Ёжик.

— Нужно научиться защищаться от нас, — сказала Резвая.

— От кого, от вас? — Ёжик никак не мог понять, к чему она клонит.

— От девочек, девушек, женщин, — сказала Резвая, — от женского пола. Ты же понял, что я сейчас тобой воспользовалась. Ты не хотел идти, но я сыграла не по правилам и вынудила тебя.

Ёжик подавил острое желание уйти в глухую оборону и начать возражать. Он резко остановился и пристально посмотрел в глаза Резвой.

— Продолжай! — сказал он.

— Хотелось поспорить, да? — подмигнула ему Резвая, — трудно признать, что тобой манипулируют, а не ты сам принимаешь решения.

— Так что ты хотела сказать? — не дал ей слезть с темы Ёжик.

— У девочек есть всякие приёмы, чтобы заставить мальчиков делать то, что нам нужно. Я тебе объясню как это работает, и в свою очередь сама постараюсь к тебе это не применять. Но сейчас, в самом деле, было очень надо! Дело срочное! — сказала Резвая серьёзно.

— У тебя всегда срочное, — скептически сказал Ёжик.

— Да, — тут же согласилась Резвая, — и благодаря этому мы все, целые сутки, едем на вездеходе, а не топаем на своих двоих. Много людей смогли выбраться из опасной зоны благодаря нам, разве это плохо?

— И не поспоришь, — вздохнул Ёжик, — ну что там у тебя, ещё один вездеход?

— Нет, — удивилась его вопросу Резвая, не сразу поняв что он шутит, — нам второй не нужен. Но я, честно говоря, и сама не очень понимаю, что это такое. Для этого ты мне и понадобился, чтобы разобраться. Но моё чутьё подсказывает, что это что-то очень важное и нужное. А своему чутью я привыкла верить, оно меня если и подводит, то крайне редко.

— Ладно, — махнул рукой Ёжик, — показывай, а то дольше говорить будем. Надеюсь это не далеко, а то времени мало, скоро поедем уже.

— Не очень далеко, — вздохнула Резвая, — но не без трудностей. Пойдём, покажу!

На самом краю широкого проспекта, где рухнул самолет, было частично обрушенное здание. Та часть, которая рухнула, сложилась внутрь себя, образовав большой холм. На него они и начали карабкаться.

Сверху открылся неплохой вид. Уже было достаточно светло, и картина катастрофы была как на ладони. На краю разлёта обломков стоял их броневик, а чуть дальше сидели люди, ели и о чём-то разговаривали.

— Смотри, — сказала Резвая, — мне кажется, что дело было так! Самолёт быстро снижался, потом, видишь то место? — Ёжик кивнул, — там он ударился брюхом о землю, подскочил и только потом частично взорвался и разлетелся на куски. Мы обследовали основную массу обломков, но это далеко не всё! Я это поняла, когда увидела, что многие крупные обломки врезались в стоящие по бокам улицы здания. Значит, если бы им ничего не мешало, они бы улетели гораздо дальше.

— Как здесь? — показал рукой Ёжик на отсутствующую часть дома.

— Как здесь! — кивнула Резвая.

— Это только теория, или ты что-то нашла? — спросил Ёжик.

— Стала бы я тебя звать, из-за одной теории, — почти обиделась Резвая, — мы уже в двух шагах!

Когда она сказала про два шага, оказалось что это буквально. Стоило их сделать, как они оказались на краю провала, на дне которого лежала часть самолёта. Это было достаточно большой кусок обшивки вместе с внутренностями, которые, впрочем, отсюда было почти не видно. На дне ямы было темно, потому что слабый утренний свет сюда ещё не добрался. Но Резвая светила вниз своим фонарём, давая возможность Ёжику всё рассмотреть в подробностях.

— Ты туда уже спускалась? — спросил Ёжик.

— Конечно! — вновь обиделась Резвая, — я же говорю, что кое-что нашла, но мне нужна твоя помощь, чтобы это достать.

— Честно говоря, — Ёжик почесал затылок, — мне это не очень нравится. Как-то тут всё ненадёжно выглядит.

— Я уже лазила туда и всё нормально. Риск, конечно, есть, он всегда есть, как же без него! — сказала Резвая, — ну что, спускаемся?

— Спускаемся, — вздохнул Ёжик, — не зря же пришли сюда.

Они начали аккуратно пробираться вниз по склону, который сползал вниз и слегка осыпался при каждом шаге. Ёжику это чем дальше, тем больше не нравилось. Ведь предстояло ещё карабкаться здесь наверх, а если склон так сползает, то делом это может оказаться нелёгким. Ещё, судя по всему, тащить что-то с собой придётся. Сам бы он сюда ни за что не полез, но перед Резвой ударить в грязь лицом и спасовать не хотелось. Ёжик поймал себя на мысли, что именно эта мотивация становится слишком частой при выборе дальнейших действий. И ему это совершенно не понравилось.

Когда они добрались до куска самолёта на дне этой ямы, оползень, вызванный их спуском, немного засыпал его. Не сильно, но заметно.

— Ну вот мы и на месте! — торжественно сказала Резвая, — когда ты это увидишь, то сразу поймёшь, что не зря мы тут! — и Резвая наклонилась, заглядывая под край обшивки самолёта.

Ёжик уловил сверху какой-то недобрый звук. Дальше он действовал совершенно инстинктивно, не успевая ни о чём подумать. Дав Резвой сильного пинка коленом под зад, он буквально забросил её под обшивку и сам нырнул следом. Через секунду сверху начали молотить камешки, шипящий звук усиливался, и свет вдруг померк.

— Поздравляю! — гневно сказал Ёжик, — нас завалило!

Тут же вспыхнул свет фонаря, который зажгла Резвая.

— Смотри! — сказала она, совершенно проигнорировав и мощный пинок под зад и то, что их засыпало оползнем.

Под толстым куском корпуса самолёта, была часть стеллажа, к которому ремнями был пристёгнут железный ящик, примерно в метр длинной и по пятьдесят сантиметров в ширину и высоту. Он был слегка помят, но только слегка и в целом пострадал несильно. По крышке шёл ряд непонятных Ёжику символов. Они были ему совершенно незнакомы, и он понятия не имел что они означают.

— Ты меня вообще слышишь? — возмущённо сказал Ёжик, но наткнулся на восхищённый взгляд Резвой, которая нежно вела рукой по крышке ящика.

— И ты знаешь, где он находится? — всё так же пристально глядя на Спаса, спросила Лиана.

— Почти точно, — ответил Спас и посмотрел на огромный чёрный небоскрёб со шпилем наверху, который чётко выделялся на фоне светлеющего неба.

Повисла неловкая пауза, многие не знали как реагировать на такое заявление. Но Лиана знала! Она сразу поверила Спасу. Столько в их жизни было всего странного и необъяснимого, что если кто-то в чём-то уверен, то лучше к нему прислушаться, а не считать его за сумасшедшего. Поэтому Лиана спросила просто и по существу:

— Рассказывай, куда нам ехать!

— Погодите! — подал голос Криз, — но даже если мы захватим самолёт и сможем взлететь… да ладно, пусть мы даже сможем долететь до нужного места… приземляться-то мы будем где? И как? Не думаю, что нас будет ждать подготовленная полоса для этого. А если такая и будет, то, скорее всего, она будет хорошо охраняться.

— Давайте решать проблемы по мере поступления, — сказала Лада.

— А давайте сразу, — не согласился Криз, — по крайней мере такие! Просто если мы не сможет приземлиться, это будет самоубийство а не полёт к цели. В таком случае проще дойти пешком.

— Вся эта миссия самоубийство, — возразила ему Лиана, — но суть в том, что никто никому ничего не должен. Мы пойдём на аэродром, попытаемся захватить самолёт, и там уже будем смотреть, что и как делать дальше. Но кто не хочет в этом участвовать, всегда может уйти. Силой тут никого не держат.

— Всё верно, Ли, — поддержал её Пётр, — кроме одного. Есть в твоих рассуждениях одна ошибка.

— Какая же? — удивилась Лиана.

— Ты сказала, «попытаемся» захватить самолёт, что в корне неверно. Мы его просто захватим и всё. Других вариантов нет, — сказал Пётр.

— Да, верно, не будем пытаться, а просто сделаем. Оговорилась! — улыбнулась Лиана.

— Вы не подумайте, что я испугался или передумал, — решил внести ясность Криз, — нет, я по-прежнему с вами. Просто воздушный транспорт… с него не спрыгнешь если что. А я знаю на чём тут летают, если речь об обычных самолётах. Тут и враг не нужен чтобы угробиться. Да что я вам рассказываю, поглядите по сторонам, — и Криз обвёл рукой вокруг себя, показывая на валяющиеся везде обломки.

— Этот самолёт был самый старый на том аэродроме, — сказал вдруг Спас, — остальные получше. Не то чтобы новая техника, но всё-таки.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовалась Лиана, — что ещё ты нам расскажешь?

— Видите вон тот чёрный небоскрёб со шпилем? — Спас указал рукой и все дружно кивнули в ответ, — если держать отсюда курс прямо на него, и потом выдерживать эту же прямую линию, то мы должны выйти прямо к аэродрому. После небоскрёба город начнёт мельчать, этажность будет снижаться и начнутся пригороды. После них будет пояс старых и полуразрушенных заводов, опоясывающий город по окраине, потом аэродром, а за ним огромное поле с множеством круглых ям, там видимо было какое-то старое гидротехническое сооружение. Но что именно я не знаю, — Спас говорил, а глаза его в это время постепенно закатывались вверх, пока не остались только белые глазные яблоки.

Смотрелось это жутковато, среди людей начался ропот, но Лиана взмахнула рукой и все разом заткнулись.

— Продолжай, — осторожно сказала она Спасу, чтобы не спугнуть его состояние.

— Самолётов в парке около двадцати, тех, которые более-менее на ходу. Тот, на котором я летел, был самый старый, его давно пора было списывать, но разве от них дождёшься? Говорили, что ресурс, мол, пока не исчерпан, — говорил Спас, глядя на всех белками глаз без зрачков и слегка задрав подбородок, — по пути к аэродрому особых проблем быть не должно, хотя на заводах и обитает небольшое племя клонов. Но их реально мало, не больше нескольких десятков. И они очень истощены. Несколько раз пытались нападать на аэродром… после этого, собственно, их и стало очень мало. Охрана у нас не очень, но с клонами вполне может справиться. Там даже больше не охрана, а сетка под напряжением работает. В общем, они туда больше не лезут, а уйти тоже не могут, потому что понимают, что там есть еда, а где она ещё может быть, они не знают. Так вот и сидят на заводах и слюни пускают. Поскольку им там есть совсем нечего, говорят, что друг друга едят иногда. Выбирают самого слабого и вперёд…

— У нас такого не было, — вставил Морик, который всегда заступался за клонов, когда про них говорили плохо.

— Наверное, везде по-разному, — ничуть не смутился и не сбился Спас, но из своего транса не вышел, — что касается самой охраны, то их там человек тридцать всего. Вооружены, конечно, но плохо. Патронов мало, им их выдают строго по разнарядке, не больше десяти штук на смену. Если расстреляют, потом объяснительные пишут, зачем и почему открыли огонь. Бред в общем! И учитывая, какая большая территория у аэродрома, эту охрану там почти и не видно. Раз в три часа они катаются на багги вдоль забора, и потом не отсвечивают. Мы всё время думали, что если на нас кто-нибудь нападёт кроме этих убогих клонов, то эта охрана ничего не сделает… а скорее всего, даже не попытается. Просто спрячутся где-нибудь и всё. Хорошо, что нападать там некому.

Все сидели и очень внимательно слушали, при этом челюсти у многих заметно отвисли.

— Проще всего напасть через завод с красными кирпичными цехами. Он примыкает прямо к аэродрому, территория там не сильно захламлённая, проехать можно без проблем. И раньше времени никто не заметит. А потом на броневике протаранить сетку и вкатить на территорию. Кроме охраны там сотни четыре другого персонала… хотя может и все пять. Но они драться не будут. Если их не трогать, то никакого сопротивления не должно быть с их стороны. Конечно, если начать убивать, то инстинкт выживания заставит их защищаться. Но просто так они делать этого не будут. Это поганое место и поганая работа. Никто не считает это своим и чем-то ценным. И уж тем более, умирать за это они не станут. Если наладить контакт, то даже ещё и помогут самолёт выбрать… но вот в этом я уже, конечно, не уверен, — сказал Спас.

— Как тебя зовут? — вдруг спросила Вася и получила от Лианы гневный взгляд, как удар кнутом. Она даже съёжилась и уже пожалела что открыла рот, но к всеобщему удивлению Спас ей ответил:

— Зиг, меня зовут Зиг, — сказал он, — я работал грузчиком до аварии, — развозили всякое барахло по гарнизонам и сбрасывали с самолёта. Такое вот снабжение. Учитывая огромное количество живущих на побережье пограничников, не представляю, как им этого хватало. Сбрасывали мы им очень мало. Катастрофически мало. Но это не от нас зависит, сколько давали, столько мы и сбрасывали. И чем дальше, тем меньше. Снабжение всё ухудшалось и ухудшалось, как будто кто-то решил постепенно на них плюнуть и оставить на произвол судьбы, но резко это делать опасались, поэтому уменьшали ресурсы постепенно, чтобы они к этому успевали привыкнуть. Мы часто об этом говорили, потому что чувствовали, что нас со временем ждёт та же участь. А что, мы получили то, что хотели! Вечная жизнь на сказочной планете. Мне уже сто двадцать лет, а я ещё вполне молод. Но об этом ли мы мечтали, когда пытались сюда попасть? Да, живём мы долго, но на хрен такую жизнь! Это убожество! Это жалкое существование! Это смертная тоска изо дня в день! Может быть и хорошо, что для меня всё уже закончилось. Умирать никто, естественно, не хочет. Но раз уж так сложилось, то жалеть особо тоже не о чем.

— Зиг, нам очень жаль, что с тобой такое случилось, — сказала неожиданно Лиана, — но мы благодарим тебя за помощь. Для нас она просто неоценима. Нам нужно знать что-нибудь ещё? Что-нибудь важное? Может, есть какие-то ещё опасности, про которые ты не упомянул?

— Не знаю, — Спас-Зиг задумчиво почесал свой подбородок, — я же грузчик, в сложные вопросы никогда не лез. Да меня к ним особо-то и не подпускали.

— А почему у вас грузчики были не клоны? — спросил вдруг Морик, и его вопрос всем показался очень логичным.

— Не знаю, — пожал плечами Спас-Зиг, — у нас клонов вообще не было. Ни одного… ну, если не считать диких, живущих на заводах. Видимо, не до конца им доверяют и к авиационной технике не подпускают. Даже просто ящики таскать. Но это просто предположение. Я об этом никогда не задумывался. Да и никто у нас ни разу не задумывался. Нет клонов и нет. Может оно и к лучшему. При них всегда как-то странно себя чувствуешь. Постоянно присутствует какое-то непонятное чувство вины, что ли… хотя не мы же их создавали. Но никуда от этого не деться. Что-то нехорошее в груди шевелится, и ничего с этим не поделаешь. Так что хорошо, что клонов на нашем аэродроме не было, — уверенно закончил Спас-Зиг.

— А мы сможем с тобой ещё поговорить, если у нас возникнут какие-то вопросы? — спросила Лиана.

— Спрашивайте, почему нет, — пожал плечами Спас-Зиг.

— Хорошо, а сейчас ты не мог бы уйти и вернуть нам Спаса? — спросила Лиана.

— Кого вернуть? — с недоумением уставился на неё белками глаз Спас-Зиг.

— Твою ж мать… — потрясённо выдохнула Лиана, — что происходит?